Аннотация: Доклад перебежчика из колчаковской армии И.В. Витюнина с рассказом о Пермской катастрофе, о службе в артиллерийском обозе в должности старшего фейерверкера, о состоянии белой артиллерии, о положении в Перми весной 1919 года
Доклад
Перебежчика коммуниста Витюнина,
урожд. Пермск.губ. Верхотурскаго уезда Лайской волости
Я остался при взятии гор. Перми белыми войсками, так как стоял на квартире не далеко от Сибирскаго тракта. Проснувшись 6 часов утра 24 Декабря, я узнал, что войска Колчака заняли больше полгорода. Я хотел пройти на стан. Пермь II, не смог. Вернувшись к артиллерийским казармам, я достал лошадь с кошовкой, уехал на дачные места по реке Егошихе, где и жил 8 дней.
На второй день, с 25 на 26 Декабря ночью я услыхал стрельбу по Сибирскому тракту. Вставши утром, я узнал, что это расстреливали взятых в плен наших товарищей коммунистов, пошёл смотреть, потому что говорили жители, что расстреливали комиссаров. Придя на место расстрела, я увидал картину, от которой пришёл в ужас, не смотря на то, что я старый фронтовик и видевший сотни трупов в Германскую войну. Все трупы были раздетыми. Некоторые были даже без рубашек и кальсон. Осмотрев всех, я узнал из них двух растреленых девушек, но личности нельзя было определить, потому что черепа были смяты пулями, стреляли в них очень на близком расстоянии, и мальчика лет 16-ти, у которого голова была цела. После этого каждую ночь были слышны выстрелы по Каме, но я не ходил, боясь быть узнанным и без документов.
С перваго же дня начались в городе аресты. Тюрьмы были на полнены нашими товарищами, которых выгоняли на прогулку почти совсем раздетых при 20-градусном морозе.
Видя всё это, я начал скрываться, переезжая с квартиры на квартиру, и так жил до 10 Января. Заявил, что я потерял паспорт, нашедши двух свидетелей Сащенко Ивана и Зуева Михаила, которыя и удостоверили мою личность у Коменданта 1-й части, где мне и выдали удостоверение как гражданину города Перьми. [118]
После такой зарегистрации я был мобилизован и был назначен в артиллерийскую часть. Как старший фейерверкер я был назначен старшим в обозе, в коем был до 12 Мая. Формировалась 3-я лёгкая батарея 1-го своднаго Артиллерийскаго дивизиона, куда я пошёл добровольно, узнав, что красныя войска больше не отступают.
Приехав в часть, село Зуры, где формировалась батарея из отдельных орудий полков 1-го Ново-Николаевскаго, 2-го Барабинскаго, 3-го Барнаульскаго и 4-го Енисейскаго. Батарея состояла из 4-х орудий, двух взводов. 1-й Артиллерийский дивизион состоял из 3-х батарей лёгких трёхдюймовых, двух батарей гаубиц и 1-й шестидюймовых. Снарядов в Зуре мы получили на батарею 400 снарядов, разделив их по взводно.
Выступили на позиции в село Игра, в которое приехали 22 Мая. Первый взвод 3-й батареи пошёл вправо Игринска по направлению села Святогорска. Под Святогорском расстреляв все снаряды и переехав в деревню Жуки [Юкамской] волости, стали ждать снарядов. Но из своего обоза снарядов получить не могли, взяли снаряды во 2-й лёгкой батарее, у которой был транспорт устроен лутше. На взвод дали 80 снарядов, и потом взвод вёл пристрелку по деревням севернее [Юкамскаго] села. После 2-х пристрелок у нас снарядов не осталось ни сколько. Как раз в это время красные стали наступать на деревню Жуки, из которой мы на рысях вышли и шли до села Архангельскаго, где получили 200 снарядов. Взводу приказано было выступить и обстрелять дер. Русский Караул. Выпустив по деревне снарядов 50, галопом отошли в село Архангельское, где раскидали около сотни снарядов по наступающим кавалеристам. Из села ушли по дороге на село Ново-Волково и остановились в деревне [Ермиловцы]. За всё время с с 3 Мая и по 11 батарея не получала фураж, у жителей овса нет нисколько, а поэтому лошадям выдавали по 3 фунта овса и фунтов по 6 или 7 соломы. Конный состав батареи очень плохой. Лошадей в батарее 64 лошади, из которых орудейных 24 и остальныя обозныя. Зарядных ящиков нет, снаряды возят на повозках, запряжённых парой. Все кони в батарее зброд, собранный из полков, [118об] которыя имели их отобранных у красных. 20 лошадей обозных были получены из коннаго состава из города Перьми. Полученных лошадей из запаса невозможно было запрягать, потому что были одни кости да кожа. Весь состав лошадей не кован за неимением подков и подковных гвоздей. Солдат в батарее по списку 105 человек. Все - старыя солдаты фронтовики и числятся все как [партизаны]. Не получали никакого обмундирования. Когда я докладывал командиру батареи порудчику Слутскому, что солдаты ходят босыя и без шаровар почти, только тряпки остались от некоторых. И солдаты старались найти подходящия шаровары у крестьян, отбирая их, говоря, что казённых они не имеют права держать у себя, не платя за это ни копейки. За собранный фураж давали расписки или квитанции, говоря, что когда придёт хозяйственная часть и комендант, разсчитаются.
Из села Архангельска Артиллерия отступала без всякой связи, не зная, какая часть в переди, с зади и с флангов. Стоя в деревне Ермилове без прикрытия пехоты и не имея связи, командир верил всем слухам. Пришедший вотяк сказал, что видел разведку красных в 4-х верстах от деревни, в которой мы стояли. Выскочив из квартиры, начал торопить солдат поскорее обмуничить лошадей и рысью вышли из деревни по дороге на село Ново-Волковское.
Проехав две деревни от Ермиловцев, я остался во второй выпить стакан молока. Когда батарея спустилась за бугор, я повернул лошадь и поехал назад. Проехав, в деревне я не встретил ни белых, ни красных до деревни Потёмкино, где услыхал стрельбу впереди. Спрятав лошадь и седло у крестьянина, и одевшись в одежду вотяка, я пробрался в деревню Кваки лесом, где был в яме полтора суток у жены красноармейца, которая кормила меня, принося в яму хлеба и чаю. Из части я уехал 11 Мая и попал к своим 13 утром. Снарядов осталось, когда я уехал, на 2 взвода 48 снарядов. [119]
За всё время пребываний у белых, которыя пишут, что им помогают иностранныя державы, я не видел ни одного [иностранного] орудия и снарядов. Попадали Британския шрапнели с трубкой 150 делений, но такия снаряды имеются ещё оставшиеся от войны или взятыя у красных. Обмундирования я тоже не встречал иностранного.
В половине Марта я был в Перьми в Мотовилихинском заводе, где получал запасныя части для отдельнаго орудия 2-го Барабинскаго полка, и обошёл все цеха. Работают отделения цехов: снарядный, лафетный, орудийный, ящичный, замковый и катальный цех. Рабочие не были расчитаны до Марта. Их разчитали после приезда Колчака, котораго я видел в Мотовилихе, но стоял не очень близко, потому что масса была публики.
По проходе по деревням по Казанскому тракту я видел, как обирали жён оставшихся советских служащих и добровольцев, если их выдадут односельчане. Не смотря на то, что есть дети, хлеб отбирали весь и многих стегали нагайками, естли она начинала что-либо говорить в свою защиту.
Относительно налогов подушно, то брали вначале при взятии местности 25 руб., а по удалению фронта налагали ещё по 50 руб. В тылу за гор. Пермь я не знаю, какия были налоги. По слухам облагали ещё, но я не знаю достоверно. Приехавшия из Перьми солдаты рассказывали, какия цены стали на продукты в Мае месяце. Ржаная мука была 120 руб. пуд, белая 280 руб. пуд. При таких ценах на продукты и при убавленных зарабочих цен жить очень трудно. Покупать что угодно можно, но не на что, потому что нет денег.