Аннотация: Сюрреалистические ассоциации, рождённые несколькими фразами Сергея Лысенко. http://zhurnal.lib.ru/l/lysenko_s_s/town.shtml
Не было небосвода. Давно забыты звёзды. Зачем они в пивном уюте биррхауса? Их не увидеть сквозь гипсокартонные плиты потолочных полей.
- Ещё один портер! Ты будешь что-нибудь?
- Нет. Во мне уже аквариум.
- Осталось запустить головастиков.
- Какая мерзость!
- Ладно, пусть это будут гуппи.
- Очень смешно.
- ...
После выпитого тепло и спокойно. Эскалатор увлекает вниз, к двери, до вывиха челюсти разинувшей в зевке свою пасть. И та обдаёт ледяным дыханием ужаса, рождённого открытым пространством. Там, за нею, лютая стужа. За нею тьма и замороженные в вакуум пространства душ. Как неуютно, как не хочется туда... Здесь тёплые, масляные запахи механизмов... Равномерный тихий гул проникает снизу, через приводы шестерни, ступени, подошвы ботинок... А сверху мерно шумят водопадом такие привычные слова спутницы... Тембр без взвизгов, ровный, привычный, усыпляющий...
- Подумаешь, шпилька застряла... Так достань её оттуда. А я знаю, как? Взмахни крыльями.
И вдруг...
- Что это?!
- Наверное, город переместился.
А! Это был бетонный скрип и стеклянное дребезжание передвигаемого на эскалаторе времени города, со скрежетом каменных мощений, смыкающимися челюстями тротуаров, тупыми, будто надломленными клыками поребрика, от ужаса вставшего дыбом, и сминающего своей многокилометровой пастью улиц пёстро-цветные легковесные жестянки автомобильных конфетти!
- Я говорила! В чашках завелась какая-то хрень!
- Точно, это была хрень! Какая на хрен, хрень?!
Эта хрень - штукатурка и побелка, просыпавшаяся со звёзд, растревоженных дребезжанием гудящих, до геморройных гуль тужащихся механизмов. Эта шпилька города, застрявшая в супени натворила бед! Напряглись до дрожи все электромоторные силы эскалатора! Кто кого?! И город ползёт... Дребезжит, сука, но ползёт, ползёт... Ползёт!
И только известь сыплется с потолка мира...
- Земля!.. Смотри! Она вертится...
... в унисон с электромоторами эскалатора и втягивает город в сливное отверстие, закручивает в текуче-водяной воронке времени, проваливающегося в канализацию забвения, наматывает лопающийся с оглушительным треском лак, сдираемый со шпилек города, крошащихся, как зубы, сокрушённые ударом приклада, рвущихся по живому железобетонному мясу и проливающихся бурой, венозной кровью тягучей смазки на шестерни Вселенной...