Каем Георг Рудольфович : другие произведения.

Книга первая. Дорога в Манвитикор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Рыцари Звезды.

   Пролог.
   Большая квадратная комната была ярко освещена. Её стены, пол и потолок из чёрного камня были отполированы до сияющего блеска. Окон в комнате не было, она располагалась глубоко под землёй. Посреди комнаты находилась стойка с платформой на ней. На платформе стоял закрытый ларец из красного с белыми прожилками камня.
   Отворилась дверь, и в комнату вошёл некто в бежевой мантии с капюшоном, надвинутым на лицо. Он медленно двинулся­ - заскользил, словно не касаясь пола,- к стойке. Остановился подле неё и долго смотрел на ларец.
   Этот некто откинул капюшон, обнажив голову, которая была белёсой дымкой. На белёсом лице неясно вычерчивались белёсые глаза, белёсый нос, белёсые губы. Он протянул руки,- его кисти, высунувшиеся из-под рукавов, тоже были дымкой,- и погладил ларец.
   Неожиданно в противоположной от двери, в которую он вошёл, стене открылась другая дверь. И две сущности в синих мантиях, с покрытыми капюшонами головами,- одна повыше, другая пониже - появились в чёрной комнате.
   -Протор Ладлакорн!- воскликнул тот, кто был выше ростом, скользя чуть впереди меньшего.- Чем обязаны? Ваш визит неожиданность.
   -Протор Катрогос, весьма рад встречи,- сказал стоявший у стойки, убрав руки от ларца.
   -Глядите, юный ученик, кто осчастливил нас своим вниманием,- Катрогос сделал поклон,- знаменитый Ладлакорн, протор архиментала и метаэфемерии.
   Ученик, следовавший за протором Катрогосом, поравнявшись с ним, тоже совершил поклон.
   -Так что же привело столь уважаемого протора в нашу скромную лабораторию?- протор Катрогос откинул капюшон, и его, состоящие из дымки, глаза, сгустившись, блеснули ехидно.
   -Решил лично лицезреть изобретённое вами и воплощённое вашей лабораторией, протор Катрогос,- будто не замечая едкости, миролюбиво ответил Ладлакорн.
   -О! как любезно с вашей стороны, уважаемый протор, что вы заинтересовались нашим успехом.- Катрогос повернул голову к ученику:- Вот видишь, наши старания хоть в этом оказались не напрасны. И убери капюшон, пожалуйста: не надо быть стеснительным.
   Ученик откинул капюшон.
   -Так, значит, вы хотите увидеть?- спросил Катрогос, снова устремляя взгляд на Ладлакорна и ухмыляясь: его почти не выделяющиеся из дымки лица губы скривились, глаза слегка сощурились.
   -Довольно сарказма, протор,- отбросил дипломатичность Ладлакорн.- Да, я желаю увидеть то, что, на мой взгляд, абсолютно не имеет смысла, но может стать новым фетишем, и, смею заметить, опасным.
   -Вы против прогресса, протор?!- якобы поразившись, приподнял дымчатые брови Катрогос.
   -Какой может быть прогресс в том, что не имеет смысла!- парировал Ладлакорн.
   -О-о! уважаемый протор, на этот счёт вы заблуждаетесь,- Катрогос улыбнулся.- Смысл есть во всём. "Даже когда кажется, что смысла нет и быть не может, он будет придуман". Не ваш ли это тезис, протор Ладлакорн?
   Белёсая дымка лица Ладлакорна посерела. Он слегка опустил голову.
   -Ваше изобретение повергнет Гелиан во мрак,- сказал Ладлакорн.- Неужели вы не понимаете этого? Приз достанется безумцам, когда опустошение прокатится по земле. В проигрыше окажутся все народы Гелиана, и мы в том числе.
   -Значит, такова судьба, любезный протор,- отвечал Катрогос.- Того, чему быть, не избежать. Однако почему вы так пессимистичны? Почему вы так уверены, что возобладают инстинкты, а не разум? Почему вы считаете, что всё окончится катастрофой и погружением во тьму? Откуда такая убеждённость, что народы Гелиана не в состоянии избрать иной путь?
   -Потому что мы - тоже народ Гелиана. И упадок наш налицо, если мы стремимся создавать подобные вещи,- Ладлакорн поднял строгие глаза на протора Катрогоса,- которые не имеют отношения к здравому смыслу, а лишь воспламеняют низменные чувства и потворствуют им!
   -Дорогой протор,- снова улыбнулся Катрогос,- "чувства не бывают низменными, их можно только назвать таковыми, и тем самым убить прекрасное". Это ведь тоже ваш тезис.
   -Я не это имел в виду... то есть не перевирайте...- дымка лица Ладлакорна закружилась, забурлила.
   -Полноте, протор Ладлакорн,- примирительно заговорил Катрогос.- Что совершено, то совершено. Но вы ведь пришли сюда не оспаривать, а посмотреть на сотворённое, не так ли.
   Пока проторы двух уделов вели диалог, ученик наблюдал за ними, пытаясь вникнуть в их разногласие. Когда говорил протор Катрогос, он смотрел на Катрогоса, когда говорил протор Ладлакорн, он смотрел на Ладлакорна. Теперь же, когда протор Ладлакорн унял в себе вихрь и протор Катрогос пригласил его встать рядом с собой, он смотрел на них обоих: Ладлакорн был обеспокоен, Катрогос - торжественен.
   -Очень способный юноша. За его ученические успехи я решил вознаградить его демонстрацией сего предмета,- сказал Катрогос к Ладлакорну - он дразнил того, оттягивая момент своего триумфа.
   Ладлакорн вежливо посмотрел на ученика, затем - на коллегу, с нетерпением.
   -Ну, что ж,- Катрогос медленно протянул руки и возложил их на ларец.- Смотрите, юный ученик. Может случиться, что наш уважаемый гость окажется прав и вы никогда в своей жизни больше это не увидите.
   Катрогос склонил голову, и его губы зашептали тайные слова. И ларец открылся. Все трое заглянули в него. Глаза Ладлакорна расширились. Он впивался взглядом в открытый ларец. Спустя некоторое время он вскинул руку и захлопнул крышку.
   -Боль и страдания увидел я,- сказал Ладлакорн.- В нём вся тьма, скрытая в нас, которую мы пытались изжить.
   -Думается, зря пытались,- заговорил Катрогос.- Нельзя изжить часть своей сути, её можно только запрятать. Но не девается она никуда. Так не лучше ли дать ей новое, благородное направление?
   Ладлакорн посмотрел сначала на Катрогоса, потом на ученика.
   -Запомните,- произнёс Ладлакорн взволновано,- лучше вообще не прятать, но бороться с этим. И ни в коем случае не давать иного направления: то, что благородно для одних, пагубно для других. И то, что мы видели,- свидетельство тому. Запомните это, юноша; остерегайтесь поспешности мысли. Как ваше имя, ученик?
  
  

Книга первая. Дорога в Манвитикор.

   Чёрные тучи застлали небо, куда не кинь взор. Молнии вырывались из туч, ветер поднимал и носил песок - жёлтая завеса была непроглядной.
   Тучи хмурились, наползая одна на другую, молнии взрывали землю, песок забивался во все щели. Мрак накрыл оазис Сагбадер. На улицах - ни души. Двери в домах затворены, окна закрыты ставнями.
   Дежурившему на городских стенах стражнику Садиху, попивающему в сторожевой башне крепкую настойку из степных трав, вдруг показалось, что он услышал удары в ворота. Но он, внемля завыванию ветра и биению песка о ставни, посчитал, что ему почудилось. Он погрозил пальцем кувшину и налил себе ещё стаканчик.
   Но только Садих взял стакан и собрался выпить, как стук, теперь громкий и нетерпеливый, опять прозвучал в его голове. Он посмотрел на напарника, распластавшегося на кровати с пустым стаканом в руке и давно видевшего сны, предположив, что храп того может отдаваться стуком в его голове. Однако напарник не храпел, а сладостно посапывал.
   Настойчивые удары повторились. Изумлённый Садих отставил стакан, отворил окно и, пряча глаза под ладонью, приоткрыл ставни - песок ударил ему в лицо, словно сотня острых игл одновременно впилась в кожу.
   Садих выглянул наружу, и изумление его стало безмерным - он разинул рот, и песок тотчас набился в него. Трое на лошадях, закрытых попонами с головы до хвоста, ждали у ворот.
   Садих обвязал голову платком, не закрыв только глаза, и сбежал вниз по лестнице. Песчаная буря бушевала. Сопротивляясь ветру и песку, он подошёл к воротам и открыл окошко. Трое на лошадях носили просторные балахоны. Их головы закрывали капюшоны, а лица скрывались за материей, их глаза пристально смотрели на него.
   -Кто такие?- крикнул стражник.
   -Открывай, Садих,- раздалось в ответ.
   Садих был простым стражником, и никто никогда не называл его на посту по имени, лишь те, кто его знал, а это были, в основном, его сослуживцы. Эти же вельможи - а это, несомненно, были вельможи, это было ясно по тону, с каким было произнесено обращение к нему,- эти вельможи окликнули его по имени. Пьяному Садиху польстило, что высокие особы знают его имя. Садих тут же забыл, что трое выглядели необычно для сагбадерцев и вообще для дагиров. Он принялся открывать ворота.
   Когда трое въехали в город и Садих запер ворота, один из всадников спрыгнул с коня и подошёл к стражнику: в руке всадника блеснуло лезвие.
   Зурдал был, наверное, единственным, кто наблюдал за стихией. Он сидел в своей каморке на втором этаже дома, в котором жили такие же бедняки, как он, и в приоткрытые ставни любовался чёрными небесами, которые посылали молнии, падающие с грохотом на землю, и всевластием ветра, подчиняющим себе песок.
   Зурдал завидовал бушевавшей стихии, которая имела пугающую власть над людьми. С юношеских лет Зурдал мечтал о странствиях по Гелиану и о подвигах: он видел себя или великим воином, который командует армиями, или знаменитым купцом, который ведёт богатые караваны. Но судьба распорядилась так, что суждено ему было прожить всю жизнь в Сагбадере, подметая улицы и площади, ведь происходил он из самой низшей касты дагиров и ему даже не позволялось наняться к купцам или к воинам в слуги. Сбежать же Зурдал не осмеливался: он боялся, что его поймают и тогда наказанием за нарушение кастовых законов будет ему смерть.
   Зурдал наблюдал за властью разбушевавшейся стихии и не мечтал о побеге. И вдруг снизу донёсся звук похожий на треск и вслед за этим вызывающие ужас крики обитателей дома. Зурдал закрыл ставни, и в этот момент дверь его коморки вылетела разбитая напополам, и к нему вошли трое, скрытые под балахонами и капюшонами.
   -Это он,- сказал один из троих.- Зурдал.
   Один из вломившихся держал окровавленный меч, другой - книгу. Тот, кто назвал его имя, направился к нему. Зурдал не успел испугаться и потому не попятился и не бросился на колени с мольбой о пощаде. Но, заворожённый поступью назвавшего его имя, который будто плыл над полом, он стоял обескураженный. Он испугался тогда, когда приблизившийся к нему протянул к его лбу руку: кисть, высунутая из рукава, была прозрачной и холодной.
   Но закричать Зурдал не смог: от страха горло его будто забил песок, и голос словно застрял в песочной пробке. Державший книгу, начал читать.
   -И восстанет человек униженный законом против мира всего и, сделавшись выше всякого другого человека, соберёт то, что было разбито.
   -Оставь страхи свои,- заговорил прозрачнорукий, и прикосновение его стало жарким,- и узнай истинную суть свою.- Он убрал руку со лба Зурдала.
   Третий подошёл к окну и разбил мечом ставни. Длани ветра и песок пустыни ворвались в каморку. Небо сгустилось самой чёрной чернотой и выпустило звенящую треском молнию. Извивающаяся молния протянулась через окошко в коморку и вонзилась в темечко Зурдала.
   Зурдал затрясся, глаза его закатились, и искры побежали по его коже. Когда молния отпустила его, Зурдал рухнул на пол. Тонкие струйки дыма поднимались от его тела.
   -Все знания свои узнаешь от себя,- сказал прозрачнорукий бездвижному телу.
   Когда Зурдал открыл глаза, в коморке гулял ветер и шёл песочный дождь. Он приподнялся и сел: в коморке, кроме него, никого не было. В голове звучал голос: "Все знания свои узнаешь от себя". Он потянулся к столу, чтобы взяться за него и встать, и тут же замер: рука его была сплошь покрыта чёрными письменами.
   Зурдал, как и все дагиры, не знал букв. Но он всё же приблизил руку к глазам - и вдруг прочитал слово. Зурдал посмотрел на другую руку - та тоже вся была в чёрных письменах. Он сорвал с себя рубашку, посмотрел на грудь и живот, заглянул за плечо - всё его туловище было испещрено словами. Он задрал одну штанину, другую - слова заслоняли кожу. Он бросился к медному зеркалу: лоб, щёки, шея - всё было в письменах.
   Зурдал немощно опустился на пол. Что с ним? Что с ним сделали эти трое? Внезапно несколько слов на его правой руке начали менять буквы, и чёрные письмена вдруг засветились цветом молнии. Зурдал поднёс руку к глазам и прочёл: Иди навстречу буре и узнай свою силу.
   Зурдал не знал, что делать. Оставаться, каким он сделался теперь - с письменами на теле,- в Сагбадере было невозможно: его казнят. Но куда сейчас идти? Стихия убьёт его.
   Но пусть лучше стихия, чем позорная смерть на площади, решил в конце концов Зурдал. Он поднялся и тут заметил балахон с капюшоном, лежащий в углу. Наверное, те трое оставили,- мелькнуло у Зурдала в голове,- ведь у него не было такой одежды.
   Зурдал надел балахон, накрыл голову капюшоном, надвинув его на лицо, и спустился по лестнице: все двери были сломаны, в коморках валялись трупы его соседей. Зурдалу не было жаль их. Он вышел на улицу, пряча лицо от песка, и направился к городским воротам.
   Ворота были открыты, будто пустыня ждала его. Чёрные облака затеняли пустыню, ветер швырял песок. Вдруг спину Зурдала зажгло, он чувствовал, как буквы мчатся по спине, бегут по плечу - и вот они уже остановились у запястья левой руки. Он отдёрнул рукав: буквы вспыхнули цветом молнии. Зурдал прочитал: выстави палец вверх, проведи им круг и взови к песку: дисар вааси эч хи умет, ач хиин гиндже. Язык взывания чем-то напоминал язык дагиров, но не был им, однако Зурдал прекрасно его понял: песок встань и служи мне, как служишь ветру.
   Зурдал отошёл от ворот. Он выставил палец вверх и, совершив им круг, воззвал к песку. Песчаный смерч, высотой в тридцать локтей, возник перед ним. Загорелись цветом молнии буквы на правой руке, и Зурдал прочёл: твой воин ждёт приказаний, повелевай.
   Зурдал посмотрел на смерч и приказал. Смерч надвинулся на Зурдала, подхватив, поднял его наверх, усадил посреди воронки, словно на троне, и, ограждая от бури, понёс его по пескам.
  

1

   Огонь бушевал вовсю, языки пламени уже лизали потолок церкви, и деревянные перекрытия не сопротивлялись их напору, покорно принимали огонь и сами становились огнём. Едкий дым жёг лёгкие. Заслонив тряпицей нос и рот, Калион подбежал к распластавшемуся на полу, задыхающемуся и истекающему кровью от глубокой раны в животе отцу Дилету.
   -Калион, мальчик мой,- тяжело зашептал священник,- спаси книгу и беги. Спрячься.
   -Но как же...- попытался возразить Калион.
   -Не противоречь,- выдавил отец Дилет, и от боли лицо его исказилось гримасой.
   -Они взяли осколок кристалла,- Калион виновато опустил голову.- Я не смог помешать им.
   -Я знаю, мой мальчик. Ты не виновен... Спаси книгу... Я благословляю тебя.- Взгляд отца Дилета застыл. Калион зарыдал.
   Беда пришла внезапно. Никогда ещё в истории разбойники Верегенских гор не осмеливались нападать на города. Они поджидали своих жертв на дорогах в горах и, если караваны были слабо защищены, грабили их.
   Что подвигло разбойников напасть на их городок, убивать и жечь?- размышлял Калион, обвёртывая "Жизнеописание Великого Альвина" тряпкой в несколько слоёв, но не мог найти ответа.- Верно говорил отец Дилет, что грядут страшные времена, что близится приход тёмной силы, жаждущей изменить миропорядок, чтобы воцарилась на земле стихия зла.
   Пробравшись сквозь огонь, обжегшись, Калион выскочил через задний ход, ведший в сад, который, как и церковь, как всё вокруг, был объят пламенем. Крадучись, крепко держа книгу под мышкой, он направился чрез этот огненный сад, чтобы очутиться у обрыва и спуститься к берегу моря.
   Вдруг он услышал за спиной окрик. Он обернулся: человек в чёрной мохнатой шапке, в чёрных мохнатых одеждах бежал за ним; в одной руке у него был короткий широкий меч, в другой - факел. Калион пустился наутёк - без оглядки, не замечая огня. Он добежал до обрыва - обрыв отделял его от песчаного берега моря; не раздумывая, он спрыгнул вниз. Книга отлетела в сторону, и, ещё не зная, повредил ли он себе что-нибудь, не ощущая боли, Калион кинулся к книге, подобрал её и бросился бежать вдоль берега.
   Он остановился у большого камня и нырнул за него. Здесь был вход в пещеру. Пещеру он знал наизусть: они здесь играли детьми и, когда подросли, часто приходили сюда - это было их убежищем, где они мечтали, воображали себе дальние страны, где они скрывались от назойливых глаз.
   Забившись в самый дальний угол, Калион, прижимая книгу к груди, смог отдышаться. Пещера была сырой и тихой. И всегда, даже из самого дальнего угла, было слышно, как волны накатывают на берег. Но сейчас Калион не мог разобраться, то ли это волны бьются о берег, то ли в ушах его до сих пор стоит треск дерева, пожираемого огнём.
   Он сидел не двигаясь и дыша поверхностно, чтобы не пропустить звука, который мог бы указать на присутствие преследователя, если тот видел, куда он, Калион, скрылся. Думая, что опасность миновала, Калион расслабился, и тут он увидел у входа в пещеру свет - свет от факела. Калион замер. А пещера всё больше и больше стала наполняться светом. И, когда свет от факела коснулся его ног, Калион понял, что пропал.
   Мерзкий оскал, ещё более мерзкий в нечётком свете прыгающего огня, играл на лице преследователя. Калион вскочил и попытался оттолкнуть разбойника, но тот был готов к этому, и удар кулака, держащего меч, свалил Калиона с ног.
   -Дай-ка мне то, что ты не выпускаешь из рук, гадёныш, и, может быть, тогда твоя никчёмная жизнь останется при тебе,- прогнусавил тип в мохнатых одеждах, наклоняясь и приставляя меч к горлу Калиона.
   Калион ощутил, как острое, тёплое лезвие впивается в плоть, но страха не испытал. Он обещал отцу Дилету сберечь священную книгу и, пока жив, он будет бороться.
   -Меня вам не запугать! Ещё увидим...
   Калион не успел договорить. Он услышал глухой звук. Кулаки преследователя разжались, выпустив меч и факел, глаза закатились, и он рухнул у ног Калиона.
   -Никакая лохматая шапка не спасёт от удара хорошего кузнечного молота,- услышал Калион задорный голос.
   -Леми, ох...- вздохнул Калион.- Ты вовремя.
   -Кали, друг, ты цел?
   -Не знаю пока.
   -Этот лохматый видел, как ты спрятался за камнем. А я видел, как он гонится за тобой.
   -Он мёртв?
   -Я не знаю,- Лемиот поднял факел и осветил лицо разбойника.
   -Кажется, не дышит.
   -Надо будет выбросить его в море. Что это у тебя в руках?
   -"Жизнеописание".
   -Да, я видел, и церковь горела. А отец Дилет?
   -Убит, Леми. Они распороли ему живот. И украли осколок.
   -Вот беда.
   -Я не успел спрятать осколок. Книгу успел, осколок - нет.
   -Что же теперь будет? Значит, правду говорил преподобный, что наступают тёмные времена? Ему, кажется, никто не верил.- Лемиот опять осветил лицо грабителя.- И вот они, предвестники. Где это видано, чтобы горные бандиты бросили свои горы да забрались в такую даль?! Где эти Верегены, а где мы! Кали, ты знаешь, где Верегены?
   -За нашей грядой, а там ещё за грядой. В общем, далеко. Не знаю точно.
   -Эти разбойники, конечно, гнусные типы, но ты слышал когда-нибудь из рассказов о них, что бы они убивали? Грабить - грабили. Но лишать жизни!.. Похоже, и вправду наступают тёмные времена. Даже не знаю, что ещё и думать.
   -Будто злая сила направляет их,- Кали пнул разбойника ногой.- Может, выжившие колдуны, укрывшиеся на севере, направляют их.
   -Песок тебе на язык, Кали,- испуганно проговорил Лемиот.- Додумался ж до такого: колдуны! Это ж самые отвратительные твари на свете!
   -То-то и оно, Леми. Всё может быть.
   -Чем же мы им, по-твоему, не угодили?
   -Для тёмных сил все, кто почитает Дивессу,- враги.
   Лемиот положил малый кузнечный молот и сел рядом с Калионом. Напуганный его словами он молчал. Молчал и Калион. Так они и сидели, поглядывая на мёртвого прислужника тёмных сил. Наконец, Лемиот спросил:
   -Что ты теперь будешь делать, Кали?
   Калион пожал плечами:
   -Не знаю,- признался он.- Отец Дилет теперь в мире света, а больше у меня ведь никого нет.
   -Да брось ты, Кали. Все в городе тебя любят. Один ты не останешься.
   -Если только после этого нападения кто-нибудь останется в живых.
   -Да,- мрачно согласился Лемиот, но тут же оправился.- Да нет, наверняка кто-то спрятался, как и мы. А потом город заново отстроится. Не в первый же раз пожар. Пришлют нового священника. А лучшего ему помощника, кроме как тебя, не найти - это точно. И все в Берде знают об этом.
   -Как же, лучшего помощника! Спросят: кто не смог сберечь осколок? Я, Леми, я не смог этого сделать.
   -Кали, дружище, по-моему, никто бы не смог... в такой ситуации...
   -Леми, не успокаивай меня, прошу.
   Лемиот не стал: он сочувственно посмотрел на друга, хотел было возразить, но не стал.
   -Я знаю, что я должен сделать, Леми,- убеждённо сказал Калион,- я должен найти и вернуть осколок.
   -Ты с ума сошёл,- опешил Лемиот.- Где ты его будешь искать?
   -Если осколок кристалла, как говорил отец Дилет, попадёт в злые руки, не миновать страшной беды. И не такой, какая произошла сегодня с нашим городом...
   -Вот именно! Об этом я и толкую! Если, как ты утверждаешь, эти лохматые - приспешники колдунов, то что ты? Сунешься в их логово? Да ты и до гор наших не доберёшься! Они же колдуны! Они всё тут же узнают. Нашлют на тебя болезнь или проклятие какое, и всё: ты или умрёшь, или мучиться будешь до скончания веков!
   Оба замолчали. Поднялся ветер, сильный ветер: его языки настойчиво рвались в пещеру. Вскоре пошёл дождь: было слышно, как капли бьют по камню, стоящему у входа в пещеру.
   -Мы даже здесь-то никому помочь не можем, ведь как справишься с такой ордой,- нарушил Леми долгое молчание.- А ты бывал когда-нибудь за грядой?
   Кали помотал головой.
   -То-то. Говорят, там водятся жуткие твари, какие и в "Жизнеописании" не описаны. Погоди,- Леми поднялся,- пойду, погляжу, что там.
   Леми пошёл к выходу, а когда вернулся, то снова пристроился рядом с Кали и сказал:
   -Ливень. Чуть поутихнет - можно выбираться: вряд ли эти лохматые готовы к такому дождю с их-то одеждами. Небось, в лесу попрятались. И не вернутся больше, уйдут: наверное, уж всё разграбили.
   Ливень не переставал ещё долгое время. Леми ходил, смотрел и докладывал об этом другу, сидящему понурым и опустошённым. Наконец, после очередного похода к камню, Леми сообщил, что, пожалуй, можно выбираться.
   -Давай сначала этого выбросим,- Леми нагнулся, чтобы взяться за ноги мёртвого разбойника.
   -Леми, ты когда-нибудь убивал людей?
   -Нет...- вопрос Кали застал Лемиота врасплох.
   -Но ведь сейчас ты убил.- В слабом свете факела глаза Калиона заиграли странным блеском.- Что ты чувствуешь?
   -Я же тебя спасал...
   -Каково это, Леми?
   -Не знаю,- Лемиот всё ещё был растерян.- Я хотел оглушить его, а вышло вот так...
   -Я почему спрашиваю. Ведь, если я пойду искать осколок, на моём пути может встретиться куча опасностей, и мне волей-неволей, наверное, придётся убивать, и людей убивать.
   -Выбрось из головы эти глупости! Никуда ты не пойдёшь.
   -Я лишь хочу знать, Леми. Каково это - убить человека?
   -Ну, хорошо. Ты что, рыбу никогда не убивал?
   -Но он же не рыба, Леми!
   -А по мне, этот бандит - такая же рыба. Ну, всё, хватит разговоров, берись.
   Леми развернулся, присел и взялся за ноги разбойника, Кали приподнял того, взявшись за плечи. Они вышли из пещеры и под моросящим дождём по берегу моря, прижимаясь к стене обрыва, потащили мертвеца к пристани. Разбойники побывали и здесь. Что разбойники не унесли с собой, то спалили. Склады, сгоревшие дотла, обрушились, дождь потушил огонь, недавно бушевавший здесь, бочки, в которых находилась рыба, превратились в прах, рыба обуглилась. Полуобгоревшие рыбацкие лодки полузатонули. Кали и Леми зашли на такие же, как и лодки, полуобгоревшие мостки. Аккуратно ступая, они дотащили мертвеца до конца мостка и, раскачав, бросили его в воду. Шапка слетела с мертвеца, обнажив проломленный череп. Мертвец медленно пошёл ко дну, оставив небольшое пятно крови на поверхности воды.
   -Дело сделано,- Леми отряхнул руки.- Надо вернуться в пещеру, забрать мой молот. А ты возьмёшь меч разбойника. И идти в город на разведку.
   Они так и поступили. Лемиот оказался прав: разбойники покинули город. Они шли по улицам разрушенного огнём города: ни один дом, ни другое какое строение не уцелели от огня. Дым клубился на улицах, отвратительно пахло гарью. Повсюду лежали умершие от ран или от огня люди. Разбойники не жалели никого: ни детей, ни женщин, ни стариков,- вырезали или жгли.
   -Нет больше Берде,- сказал Кали, оглядываясь по сторонам,- и не будет.- Он видел, как зарезали отца Дилета, он представлял себе, как разбойники врывались в дома, грабили и убивали незащищённых людей, и слёзы проступили у него на глазах.- Никого не осталось, Леми. Смотри, они убили всех.
   Кали утирал слёзы, пытаясь остановить их, но они не останавливались. Он вспомнил, каким прекрасным был его город. Весёлый рыбацкий город Берде, где царила радость. И печальный город Берде, если с кем-то из его жителей случалась беда. Когда его отец, выйдя в море на лодке, попал во внезапно налетевший шторм и не вернулся, а мать умерла, потому что не смогла справиться с горем, несчастье переживалось всем городом. Отец Дилет с одобрения горожан взял его на воспитание и стал ему вторым отцом. Тогда ему было всего шесть солнц от роду.
   -Подожди,- Леми остановился и остановил Кали, перекрыв тому грудь рукой.
   Кали чувствовал, как дрожит рука друга. Он знал, в чём дело. Неподалёку от этого места стоял дом Лемиота и кузница его отца. Леми будто прислушивался.
   -Что ты хочешь услышать, Леми? Идём, посмотрим.
   Кали испугался своей внезапной жестокости: он знал, что, скорее всего, откроется их глазам. Он не мог понять, как такое вырвалось у него.
   -Всё правильно, Кали, всё правильно,- неожиданно для Калиона сказал Леми.- Я должен быть таким же сильным, как и ты десять солнц назад. Пошли, друг.
   Как и прочие строения Берде, дом Лемиота и кузница лежали в руинах. Леми подошёл к вышибленной двери и, ступив внутрь развалин, тут же упал на колени и зарыдал. И Кали заглянул внутрь: среди обрушившихся обгоревших брёвен лежали на полу два обуглившихся маленьких тельца - младшие сёстры-близняшки Лемиота - и чуть дальше - тело матери, изуродованное огнём, с протянутыми к детям руками.
   Кали отступил прочь, чтобы без всякой надежды заглянуть в кузницу. И он увидел изрезанное мечами и обгоревшее тело отца Лемиота. Кузнец, судя по разбросанным инструментам и валявшемуся возле него тяжёлому молоту, дал разбойникам отпор, но и силач, каким был отец Леми, не всесилен.
   -Я взял у отца этот молот без спросу. И другие брал. Чтобы построить дом на дереве. О котором мы мечтали,- услышал Кали голос Лемиота за спиной.- Когда увидел огонь и из города донеслись крики, прибежал из леса и... и испугался. Лохматых было так много, и они были такими свирепыми... Я испугался, Кали. Никогда себе этого не прощу.
   -Леми, я тоже испугался.
   -Я думал только о себе. Никогда себе не прощу. Я отомщу. За сестрёнок, за мать, за отца. За всех, за весь город. Я с тобой, Кали. Я пойду с тобой.
   Калион повернулся к другу:
   -Леми, месть не лучший попутчик. Это слова Великого Альвина, которые всегда повторял нам отец Дилет. Помнишь?
   -Не знаю, что и сказать...- взгляд Леми был грозен.- Во всяком случае, я могу пойти с тобой, чтобы в память о своей семье попытаться отыскать осколок и чтобы такая беда больше не свалилась ни на кого.
   -Вот так вот лучше, Леми. Так лучше.
   -Когда выходим?- глаза Лемиота горели нетерпением.
   -Сначала надо похоронить всех. Потом поискать еды, на первое время.
   -На складах на пристани надо посмотреть. Может, хоть одна бочка с солёной рыбой уцелела.
   -Надо найти лопаты и...- Кали хотел сказать: телегу. Едкий дым, туманом стелющийся в мёртвом городе, запах гари, щиплющий ноздри,- сгоревший Берде заставил сбиться его на этом слове, и он произнёс:- и на чём перетащить.
   В первый день зимнего месяца андана 1717 солнца от Благословления Дивессы, когда все верующие в Мудрого Бога Дивессу отмечали великий праздник, чествуя своего бога, готовили пиршества и наряжались в лучшие одежды, чтобы идти на праздничную литургию и на народное шествие, Кали и Леми хоронили останки, хоронили погибших жителей маленького, в тридцать домов, городка Берде, теперь очередного мёртвого города на карте земли Гелиан.
   "Мы вернём осколок кристалла, чтобы счастье и справедливость вновь восторжествовали в мире",- поклялись в тот день над могилами усопших Кали и Леми.
  

2

   Они переночевали в пещере. Спали плохо. Им снился горящий город, снились жители, мечущиеся в панике, которые умирали от разящего меча или падали замертво, объятые огнём. Они просыпались в страхе: их мир рухнул безвозвратно. И боль пронзала их души: таких утрат они не знали никогда. Они плакали. Но усталость брала своё, и сон вновь завладевал ими. И всё начиналось сначала: им снились пожар и смерть.
   Утром, запасшись не совсем обгорелой солёной рыбой, которой, по их подсчётам, хватило бы дня на три, они тронулись в путь. В Берде и из Берде вела всего одна дорога: через горную гряду - она подковой опоясывала омываемый морем, небольшой равнинный полуостров, на котором и стоял Берде.
   Кали и Леми остановились на выходе из Берде и обернулись, чтобы проститься с бренным городом, который чернел прогоревшими брёвнами и всё ещё дымился. Слёзы стояли в их глазах.
   -Пора, Леми, пойдём,- позвал друга Калион.- Стемнеет рано, а до темноты надо миновать лес.
   -Как думаешь, Кали, разбойники в лесу или уже ушли?- Леми утирал слёзы.
   Калион потянул друга за рукав, и они зашагали по дороге.
   -Думаю, ушли. Они же горные разбойники. В горах им привычней.
   -А если они ещё в лесу и если мы их нагоним или уже в горах нагоним, как вдвоём отберём осколок?- Лемиот наморщился.
   -Леми! Разумеется, мы не справимся вдвоём.
   -Тогда что же делать?
   -Нам надо найти рыцарей ордена Звезды, Леми.
   -Кто же нас к ним подпустит,- в голосе Лемиота прозвучали благоговение и разочарование.
   -Когда узнают, что стряслось, подпустят.
   -Ладно...- Леми стало не по себе, оттого что Кали назвал рыцарей ордена: столько легенд ходило об этих отважных воинах; избранные, испокон веков они были стражами веры. Чтобы не бередить сомнениями душу относительно уверенности Кали в том, что их, простолюдинов, выслушают рыцари, Лемиот решил пока больше не трогать эту тему. Он поправил прикреплённую к поясу сумку и сказал:- Хорошо, если разбойники ещё в лесу, мы их обойдём. Но что если они засели на перевале? Кали, тогда как?
   -Не знаю, ещё не придумал.
   -Ждать, когда они уйдут. А когда? Если вообще уйдут... Еды у нас мало, воды - фляга у меня, фляга у тебя.
   -Вода в горах есть.
   Леми посмотрел на гряду: некоторые пики были покрыты снегом.
   -И холодно там ждать.
   -Будем ждать у подножия,- ответил на это Калион.- Подниматься и проверять, ушли или нет. А в лесу кроликов, наверное, полно. С голоду не пропадём.
   Леми хотел что-то возразить, но Кали не дал сказать ему:
   -Всё, тихо, лес, теперь держи уши востро и смотри по сторонам.
   Они вошли в берденский лес. Деревья здесь были стары и потому высоки, и солнечные лучи весной, летом и осенью лишь изредка достигали земли, пробиваясь сквозь густую листву. Но и сейчас, зимой, когда листва пожелтела и опала почти вся, света здесь было мало: тёмные, промозглые тучи застилали всё обозримое небо.
   Дорога здесь была узкой - в ширину её могла поместиться только одна повозка - ни обогнать одной другую, ни разъехаться встречным не было возможно; караваны в Берде ходили не часто, поэтому в широкой дороге нужды не было - дорога была узкой и тянулась она извилисто.
   -Дорогой не пойдём, будем для разбойников как на ладони,- заявил Леми и двинулся наискосок. Листва громко зашуршала под его ногами.
   -Придётся по дороге, Леми. Листьев на ней меньше, да и втоптаны они да дождями прибиты.
   Лемиот с неудовольствием поглядел на разбитую ливнем дорогу: почва здесь была более податливой, нежели на побережье, поэтому после дождя дорога, тянущаяся через лес, взъерошилась слоем грязи.
   -Да уж, на ней точно не пошуршишь,- пробурчал Леми, возвращаясь на дорогу.
   В молчании, озираясь по сторонам и прислушиваясь, Калион и Лемиот продолжили путь. Так они прошли с полдороги до гряды; здесь лес встал на холмы. Обозревать окрестности стало труднее, и они пошли медленнее. На подъёмах дорога стала суше, но каждый раз, добираясь почти до вершины холма, они останавливались, садились на корточки и осматривались, впадины же блестели лужами, и им приходилось огибать их, забирая в лес, где шуршанием их могла выдать листва, тогда они шли сторожась,- высоко поднимая ноги и аккуратно погружая их в листву, чтобы не создавать шум.
   Они прошли какое-то время, когда услышали голоса, или им почудилось, что услышали. Не сговариваясь, они свернули с дороги и, помня о предательской листве, задирая ноги, бросились за холмик, на котором росло огромное дерево, прочь от голосов, и притаились за ним.
   -Может, это зверьё какое или ветер среди холмов и деревьев так шутит,- шёпотом спросил Леми.
   -Тсс,- Кали прикрыл Лемиоту рот ладонью и, замерев, сосредоточился - превратился в слух.
   Однако, как он ни прислушивался, голосов больше не доносилось.
   -Ерунда, Кали,- отдёрнул руку друга Лемиот,- ветер или живность,- он поднялся, чтобы оглядеться и окончательно успокоить Калиона, но тут попятился, спотыкнулся и рухнул на землю.
   Ужас, который запечатлелся в глазах Леми, заставил Кали окаменеть.
   -Лаэд фотала, пеол,- скорее, ощутил, нежели услышал, Кали над собой голос.
   И тут же перед ним вырисовался какой-то образ. От страха Кали, казалось, потерял зрение, он даже боялся протереть глаза. Лемиот в это время на четвереньках быстро подполз к другу и, дрожа всем телом, прижался к нему. Кали зажмурился.
   А когда открыл глаза, образ превратился в человека, вернее, в человекоподобное существо - с тёмно-синей кожей и тонкими чертами лица, смоляного цвета длинными волосами и в чёрной обтягивающей одежде. Дрожь Леми передалась Кали. А тут, вдобавок, из-за холма появились ещё два таких же существа. Все они держали в руках короткие луки.
   -Демоны ночи,- вырвалось у Кали хрипло: от страха у него пересохло в горле.- Лица и помыслы их черны. Они выслеживают людей и убивают их из своих луков стрелами хеллион, чтобы забрать человеческие души в мир вечного холода и мрака, где эти демоны прислуживают Гримене. Там души людей становятся рабами сил зла, и нет спасения этим душам,- выпалил в довесок Кали строки из "Жизнеописания", не дословно, а как запомнил их из проповедей отца Дилета, и этим напугал Леми ещё больше. Тот прижался к Кали крепче и задрожал пуще прежнего. Лучники же переглянулись.
   -Скажите, юноши,- спросил один из лучников на человеческом после того, как перебросился со своими спутниками парой фраз на непонятном для Кали и Леми языке,- не ваша ли это деревня горела прошлым днём?
   Кали и Леми оторопело смотрели на демонов, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо вымолвить; оттого что темнолицый заговорил на их языке, дрожь в них унялась: они оцепенели.
   -Было ли это нападение или пожар случился по стечению обстоятельств?- продолжал спрашивать лучник.- Хотя, можете не отвечать. Думаю, по крайней мере, один верегенский налётчик мёртв,- он посмотрел на меч, который Кали сжимал в руке.- А не было ли среди бандитов человека в белом балахоне с капюшоном, закрывающем голову и лицо?
   Не дождавшись ответа, лучник переговорил со своими товарищами, они посмеялись и собрались уходить.
   -Что ж, прощайте, юные воины,- бросил напоследок лучник, улыбка была на его лице.- Удачи вам. Аил бетан.
   Так же неслышно, как приблизились, темнолицые лучники удалились, а Кали и Леми ещё долго оставались сидеть недвижно, поражённые и испуганные.
   Наконец, Леми зашевелился, он отодвинулся от друга, попытался встать, но ноги отказались держать его.
   -Уф,- Леми рукавом вытер пот со лба, который проступил после того, как лучники скрылись из виду.- Почему демоны не убили нас и не забрали наши души, Кали?
   Кали молчал. Он уже смирился с тем, что душа его будет навечно заперта в темнице мрака и холода, и никак не мог поверить тому, что участь эта миновала его.
   -А, может, это были вовсе не демоны? Что скажешь, Кали?
   -А кто же ещё,- Калион не понимал, почему охотники за душами отказались похищать их души.- В "Жизнеописании" они описаны такими, какими мы их сейчас видели.
   Лемиот вдруг понурился:
   -И это ведь только первое испытание на нашем пути, не считая набега разбойников, а сколько их ждёт нас впереди. Мы с тобой такие трусы, Кали! Куда нам... вернуть осколок! Вместо того, что бы вступить в бой, мы сидели тут, дрожа от страха. Даже рыба пробует соскочить с крючка!
   -Да, Леми. Наверное, мы не годимся для подвигов... Но осколок вернуть необходимо. Мы должны стать храбрыми. Должны. Поэтому надо подниматься и идти.
   -Подниматься и идти,- передразнил Лемиот и хохотнул нервно:- Меня ноги не держат. Уж не знаю, как тебя.
   Кали, радуясь спасению, тоже хохотнул, но быстро сник:
   -Я до сих пор пошевелиться не могу.
   -Послушай, давай посмотрим на это с другой стороны,- серьёзно сказал Леми.- Ты говоришь, что это были демоны ночи, ловцы душ. Так, если они не убили нас и не украли наши души, не значит ли это, что мы победили их?
   -Или что такие трусливые души не нужны даже в их царстве.
   -Я о том и толкую, Кали!- оживился и заулыбался Лемиот.- Может, храбрыми и не нужно быть! То есть я хочу сказать, что когда-то надо быть храбрым, а когда-то - и нет.
   Калион посмотрел на друга:
   -Ты уже был храбрым, когда спас меня. А я...
   -Я знаю, Кали, окажись ты на моём месте, ты бы не сплоховал. Я в этом уверен,- Лемиот положил руку на плечо друга и посмотрел ему в глаза.
   Эта уверенность Леми придала Кали сил. Он ощутил приток крови в мышцах.
   -Тогда - в путь,- сказал он.- Надо пройти лес, пока не стемнело.
   -Точно.- Лемиот рывком встал:- Стою!
   Они вернулись на дорогу и зашагали с прежней осторожностью. К наступлению сумерек, больше без приключений, они подошли к подножию гряды. Деревья на сотни шагов вверх цеплялись за склоны гор. Дорога тянулась полого, террасами уводя к перевалу. Снежные шапки одних пиков и ребристые, остроконечные камни других завораживали своей недоступностью.
   -Смотри, Леми,- оторвал, наконец, Кали взгляд от вершин.- Следы. Здесь разбойники вышли из леса. Вон оттуда,- Калион выставил левую руку.- Ясно, они пошли на перевал.
   -Значит, в лесу их нет.
   -Надо найти место для ночлега. А завтра идти к перевалу на разведку. Может, они всё-таки ушли восвояси.
   Они свернули с дороги и зашуршали по листве, углубляясь в лес.
   -А ты уверен, что эти следы оставили разбойники, Кали? А, может, это...
   -Демоны не оставляют следов.
   -А если демоны вернутся?- Лемиот опасливо озирался по сторонам. Он отзывался на каждый шелест листвы под порывом ветра, каждый треск сухих сучьев - бросал настороженный взгляд в ту сторону, откуда донёсся звук.
   В старые времена про этот лес ходили жуткие истории. Сохранившиеся клочки этих историй рассказывали и поныне. Старики рассказывали, что только смельчаки, которыми являлись основатели Берде, отважились перевалить гряду и, пройдя лес, кишащий порождениями злого духа Гримены, и выйдя к морю, построить город. Силы зла не оставили в покое поселенцев. Между поселенцами и слугами мрака разразилась война, которая длилась не одно столетие. В конце концов потомки основателей Берде с Дивессой в сердце и на устах одолели порождений тьмы, заставив вернуться их в мир вечной ночи. Но не все слуги Гримены покинули этот мир и этот лес. Некоторые затаились. И по сию пору они не упускали случая, чтобы навредить праведному народу, чтящему Дивессу.
   Калион и Лемиот хорошо помнили эти, неоднократно слышанные ими, истории. Помнили всех чудищ, описанных стариками, которые прятались в глухой чаще леса. Больше чем на сто шагов в лес от Берде они никогда не уходили - в этих пределах злых духов уже давно не видели. Им было не по себе: они впервые так далеко забрались в лесную глушь, при этом уйдя так далеко от дома.
   -Остановимся, Кали,- не выдержал Лемиот, он был очень напряжён.- Мы уже достаточно отошли.
   -За тот холмик,- Кали обернулся, оценил расстояние.- Нам дорога, если на него взобраться и выглянуть, будет видна, а нас с дороги не будет видно.
   До холма было ещё шагов тридцать, справа от них темнела чаща леса, слева над ними нависала стена гряды. Они нашли, что за холмом устроиться будет удобно.
   -Жаль только,- сказал Леми,- что костёр развести нельзя. Было бы теплее.
   -Да, ночью огонь будет виден из далёкого далека,- согласился Кали.- Придётся обойтись листьями. Давай-ка сразу нагребём, пока светло.
   Они разошлись в разные стороны и принялись нагребать листву. Калион, сгребая листву, отбрасывал сухие ветки, попадавшиеся постоянно. Одной ветке, не больше локтя в размере, прежде чем отбросить, он подивился: на ней, похожей на нарисованного одними линиями человечка, на одном из концов пробились два малюсеньких зелёных листочка, будто человечку пририсовали такие вот оригинальные волосы.
   -Гляди, Леми,- позвал Калион, вытягивая руку с веткой и улыбаясь,- как забавно.
   Лемиот разогнулся, посмотрел и сказал серьёзно, когда Кали отшвырнул ветку:
   -Жуткий этот лес. Если в нём ветки, к тому же оторванные, распускаются листьями зимой. Нечисто это.
   -Да брось ты, Леми. Просто ветка сломалась - ветер ли сильный или дерево сухое упало - и, пока ещё живая оставалась, листочки дала, а опавшая листва теплом их своим сохранила. Я не раз такие находил. Только эта на человечка похожа, такая смешная.
   -Прости, Кали, но мне почему-то сейчас не до смеха.
   -Ну разве ты слышал о таких монстрах?! Сейчас эта ветка вырастет и превратится у нас на глазах в огромное чудище и растопчет нас,- Калион, заулыбавшись, хихикнул с издёвкой.
   -Бесстрашным сделался, да?- огрызнулся Лемиот.
   -Мы рядом с дорогой, Леми. И ни один человек из приходивших к нам караванов давно не рассказывал о чём-то необычном...
   -Но демоны ночи на нас напали!- перебил друга Лемиот.- И это случилось у самой дороги! Забыл уже.
   -Нет, не забыл,- улыбка сошла с лица Калиона, он побледнел.
   -Или запамятовал, как отец Дилет предупреждал, что времена жуткие наступают... Давай постели устраивать, чтобы зарыться и никто нас не заметил.
   -Так от духов зла не спрячешься,- вздохнул Кали.- Они сквозь землю видят и нюхом чуют.
   -Что же нам делать?- растеряно спросил Леми.
   -Помолиться перед сном и надеяться на защиту Дивессы.
   Они продолжили сгребать листья и, когда листвы оказалось достаточно, устроили себе берлоги.
   -Вот так,- подытожил Кали.- Вот так зароемся, и будет не так зябко. Давай посмотрим, что там, на дороге, пока не совсем стемнело.
   Они забрались на вершину холма и, улёгшись там, вгляделись вдаль, но дорога уже не просматривалась.
   -Ладно,- сказал Кали.- Тогда перекусим, помолимся и спать. Встать надо пораньше. Кто знает, что нас ждёт на пути к перевалу.
   Лемиот согласился с другом, но с небольшой оговоркой, что утро ещё должно для них наступить,- добавил он хмуро.
   Они съели рыбы, попили воды, и, сев бок о бок, Калион принялся читать молитву.
   Мудрый и Справедливый Дивесса, тебя одного чтим мы, к тебе одному обращены наши сердца. Пусть вечно сияет твоя звезда на нашем небосводе. Ты опора наша во всех делах и начинаниях наших. Да славится имя твоё в веках.
   Молим тебя, Всемогущий Дивесса, обрати взор на детей своих. Дай нам защиту. Защити нас от порождений тьмы. Обереги от прислужников Гримены. Не дай совершиться недоброму. Молим тебя об этом, Великий Дивесса. И да сбудутся все начертания твои.
   Калион достал из-под рубашки висящий на шнурке маленький металлический амулет в виде четырёхконечной звезды и поцеловал его. Лемиот тоже полез под рубашку, достал свой амулет и тоже поцеловал его.
   -Теперь спать,- сказал Кали, бережно вернув амулет на грудь.
   Ни словом больше не обмолвившись, они закутались в лесные одеяла. Под слоями листвы было тепло и уютно. Калион закрыл глаза и постарался заснуть. Но сон не шёл: пережитое за последние два дня будоражило разум, возвращая и возвращая к событиям. Ему вспоминался огонь, охвативший весь город, крики, стоны и плач, доносящиеся со всех сторон, когда он бежал к храму, вспоминалось, как отец Дилет просил его спасти осколок кристалла и как он побоялся это сделать, завидев мародёров, и, спрятавшись, видел, как убивали его наставника; вспоминался отец Дилет, лежащий в предсмертной муке на полу храма, вспоминался побег и как Леми спас его от неминуемой гибели, и демоны ночи вспоминались ему, и как он чуть не умер от ужаса, когда те стояли перед ним.
   -Кали. Кали,- послышался шёпот.- Ты спишь?
   -Нет,- так же шёпотом ответил Калион.
   -Не спится что-то,- чуть громче проговорил Леми.- Может, расскажешь что-нибудь. Историю какую-нибудь. Ну, чтобы засыпаться хотелось и засыпалось приятно.
   Отец Дилет частенько рассказывал Калиону всевозможные легенды из "Жизнеописания Великого Альвина", которые в проповедях редко использовались, а Калион, в свою очередь, пересказывал их друзьям.
   -Длинную рассказывать не буду,- предупредил Кали.- Завтра вставать чуть свет.
   -Хорошо, Кали, любую. Мне нравится, когда ты рассказываешь.
   -Ладно. Слушай,- Кали призадумался, какую из легенд рассказать, да покороче. Но коротких, каких отец Дилет не использовал в проповедях, не было, поэтому он решил рассказать ту, какую наставник его в проповедях частенько употреблял.- Так вот,- начал он.
   Когда мудрый бог Дивесса предсказал, что родится звезда, которая даст власть её обладателю править миром и не чтить Его, бога справедливости, то Он выбрал себе в помощь одного из людей, который чтил Его имя. Этим человеком был кузнец Альвин. Только могучий молот, выкованный из трёх редких металлов, мог разбить звезду горя.
   И повелел бог Дивесса избраннику своему Альвину идти по всем землям и искать редкие руды, из которых выплавятся металлы, из которых выкуется могучий молот. И, простившись с домом, кузнец отправился в путь.
   Но узнал об этом злой дух Гримена, извечный противник Дивессы, который немало потрудился, чтобы звезда отчаяния появилась в нашем мире, и стал чинить Альвину козни на его пути, дабы кузнец не отыскал нужных руд. Были созваны все прислужники зла. И колдуны из своих башен, и гоблины из вонючих, дымящихся низин, и эльфы из лесов, и гномы из тёмных пещер, и клойны из болот, и саифы из полей, и хизиты из песков, и всякое гадкое зверьё во множестве.
   Когда Альвин шёл полем, саифы одурманивали его дурман-травой, чтобы заснул кузнец сном вечным. Когда шёл он лесом, эльфы разили его стрелами, чтобы изранить его до смерти. Когда пробирался Альвин по горам, гномы устраивали камнепады, чтобы замуровать его бессрочно. А, когда на небе зажигались звёзды, демоны ночи преследовали его, чтобы украсть его душу.
   Но Альвин находился под покровительством Всемогущего Дивессы. Всевидящий Дивесса не оставлял любящего Его - оберегал кузнеца и отражал все козни, казнимые приспешниками зла. И были колдуны заперты в своих башнях. И были клойны запутаны в болотной траве. И были хизиты зарыты в пески.
   И обошёл Альвин все веси Гелиана. И раздобыл три редкие руды. И выплавил из них металлы. И выковал могучий молот, способный расколоть звезду уныния.
   Пришло время отыскать звезду, которую спрятал сам Гримена и которую даже Всеведающий Дивесса не мог увидеть, потому что сокрыта она была надёжно под злыми чарами, чистому и светлому духу неподвластными.
   С Дивессой в сердце снова отправился Альвин в путь, взяв с собой могучий молот, способный разбить звезду печали. И опять приспешники зла стали чинить препятствия кузнецу. Но молот, который смастерил кузнец, обладал чудодейственной силой. Враги тут же разлетались, чуть Альвин взмахивал молотом. Потому что могучий молот тот был благословлён самим Дивессой. Сила любви, которая противна духам тьмы, заключалась в том молоте.
   Альвин не знал преград. И тогда, когда поиски кузнеца увенчались успехом, когда он отыскал звезду, на бой с ним вышел сам Гримена. Дух зла пустил в ход всё своё оружие. Он хитрил и искушал, пытался околдовать, затуманить разум. Но воля Альвина была непоколебима и он не поддался никаким чарам. С Дивессой на устах он отразил все происки Гримены и победил злого духа.
   И, когда это случилось, оковы тёмных чар пали со звезды раздора и она явилась перед Альвином. И тогда кузнец взмахнул могучим молотом, благословлённым Дивессой, и расколол кристалл на мелкие куски.
   После этого Дивесса разнёс эти мелкие куски по всем краям Гелиана и раздал их служителям справедливой веры, чтобы помнили люди, приходя в храмы и глядя на осколки кристалла, что нет другого бога, кроме Дивессы. И повелел Он, чтобы берегли в храмах эти осколки, дабы звезда страданий не смогла соединиться и восстать на меркнущем небосклоне. И ещё повелел, чтобы чтили люди Альвина как величайшего из всех героев и чтобы вместе с заветами Бога своего записали все деяния Великого героя, неотступно следовавшего всем божьим заповедям, и, дабы увековечена была память об Альвине, назвать сию книгу в его честь.
   -Ну, как тебе, Леми?- окончив рассказ, спросил Кали.
   Лемиот не отозвался.
   -Конечно, ты, наверное, слышал эту легенду ни один раз...
   Лемиот молчал.
   -Леми.
   Под рассказ Калиона Лемиот заснул. Кали закрыл глаза и представил себе Великого Альвина - могучего человека с огромным молотом в руке, представил, как герой продвигается среди огня и расшвыривает горных разбойников и те в панике разбегаются прочь. Пламя, пожирающее город, накидывалось на Альвина, но герой взмахивал молотом и огонь тут же отступал. А он, Кали, шёл рядом с молотоносцем, держа в руках осколок кристалла и книгу. Разбойники, завидев их, метались в разные стороны, не смея приблизиться, они бросались в них своими мечами и удирали. Кали видел, как один меч остриём несётся в него. Болезненно кольнуло шею. Кали проснулся.
   Кали проснулся. Было светло. Он лежал на спине, листья были разворошены, а увиденное им заставило бы его оцепенеть от страха, если бы он мог оцепенеть. Но оцепенеть он не мог, потому что не чувствовал своего тела. Он не мог и слегка пошевелиться. И глаза его, готовые вылезти из орбит, так и остались полуоткрыты и недвижимы и смотрели на то, что предстало перед ним.
   На его животе стоял тот самый коричневый сучок с двумя малюсенькими зелёными листочками, который он, забавляясь, вчера показывал Лемиоту, и визгливо верещал.
   -Да, хорошо спалось!- голос исходил из корешочка в верхней части сучка, где бы раньше находилась тонюсенькая веточка, которую оторвали.- Вот так спишь себе, спишь, да! Приходят, разоряют твоё жилище, и не простите и ничего!- два зелёных листочка выдвинулись на стебельках и уставились на Кали.
   Сучок, так похожий на нарисованного только линиями человечка, как отметил вчера Кали, сделал несколько шагов вперёд и встал Калиону на грудь. Прав был Леми, пронеслось в голове у Калиона, не чисто здесь. Какой же колдовской силой надо обладать, чтобы заставить ветки ходить и говорить. Кали увидел, что устойчивости сучку, придавала кора: ступнями служила удлинённая кора, шедшая с передней части "ног". И пальцами сучку служила кора, но уже не только удлинённая, но и раздвоенная. И "руки" и "ноги" его сгибались, как сгибаются у человека руки и ноги в локтях и коленях. Между "пальцев" существа, в одной его "руке" Кали заметил недлинную, не больше трёх человеческих ногтей, очищенную, округлую, диаметром в четверть человеческого ногтя, деревянную палочку, похоже, полую.
   -Да, значит, я смешной?!- продолжал верещать сучок.
   Кали хотел посмотреть, что с Леми, но глаза не слушались его.
   -Смешной, да! Вот теперь лежите здесь и смейтесь. Ха-ха-ха. Не можете! Да, будете знать, как смеяться над Гомом.
   Существо протянуло свою руку-ветку и, выдернув что-то из шеи Калиона, продемонстрировало ему это, поднеся к его глазам:
   -Шип куста лавес, да, острый-острый, смоченный соками деревьев. Да, соки деревьев дают как жизнь, так и кормят смертью. Смейтесь теперь, смейтесь над Гомом. Ха-ха. Я, веточ Гом, приговариваю вас...
   Калиону подумалось, что он сейчас обезумит, потому что на него взобрался ещё один, точно такой же, сучок.
   -Гом, может, они не хотели,- провизжал второй сучок.
   -Да, хотели. Все стараются обидеть Гома. Все стараются обидеть веточей. Да, довольно! Мы выходим на тропу войны.
   -И с кем же мы будем воевать, Гом?
   -Со всеми, да!
   -Гом, мы слишком малы, и осталось нас мало, по крайней мере, в этом лесу.
   -Мы найдём наших братьев в других лесах и объявим войну!- истошно проверещал Гом.
   -Не слоись, Гом, давай дождёмся, когда они смогут говорить и спросим их, может, они не хотели причинить нам вреда.
   -Пойду, приготовлю смертоносное зелье. Это будет нашей первой победой в войне.
   -Гом, прошу тебя,- умоляюще провизжал второй сучок.
   -Хорошо. Спросим у них, перед их смертью, почему они обидели меня. А потом я плюну в них, да,- Гом потряс своей трубочкой и спрыгнул с Калиона. Второй сучок спрыгнул следом.
   Кали хоть был испуган, но волновался не только за себя, за Леми - тоже. Однако он не мог ни бросить взгляд, ни окликнуть. Занемевший язык будто скрутило, он не мог вымолвить ни слова и, как Кали ни старался, дёрнуть ногой, рукой, пошевелить пальцами, скосить глаза - ничего не выходило.
   Прошло немного времени, и на груди Кали снова очутился сучок. Но какой из двоих? В "руке" он держал шип.
   -Меня зовут Зок, я - веточ, да,- отрекомендовался сучок Калиону.- Сейчас вам придётся пережить укол. Чтобы парализация побыстрее прошла, да. И тогда вы с вашим другом ответите нам на вопросы.
   Последнее заявление сучка успокоило Кали: значит, Леми жив, только так же, как он, обездвижен.
   Зок наклонился к шее Калиона и всадил шип в шею. Укола Кали не почувствовал. Но вскоре Кали ощутил, как тепло разливается по его телу, защипало кончики пальцев, язык размяк, и ему удалось сглотнуть слюну. Кали дёрнул ногой.
   -Поосторожней, пожалуйста, да,- провизжал веточ и спрыгнул с Калиона.
   Кали, наконец, смог полностью раскрыть глаза, он с трудом повернул голову: Леми лежал на боку, спиной к нему.
   -Леми,- позвал Кали, но обращение его прозвучало неразборчиво - так, будто он только учился говорить.
   И тут на бок Леми вскочили ещё два веточа.
   -Сейчас, сейчас,- завизжал один из них.- Скоро ваш друг тоже очнётся, да.
   Сколько же таких существ в этом лесу, подумалось Кали.
   Когда Лемиот и Калион смогли твёрдо опираться о землю, веточи попросили их сесть рядом и резких движений не делать.
   -А то как плюну, да!- заверещал боевитый веточ.
   -Гом из нас самый молодой, поэтому горячный, да,- пояснил другой веточ.
   -Я тебе говорил, что если мы погонимся за осколком, как тут же злой дух почует это,- зашептал Леми.- И вот они, порождения Гримены.
   -Кого, кого?!- завопил Гом.
   -Не шелушись, Гом. Мы ведь хотели задать вопросы, да. И вот первый вопрос: кто вы и откуда?
   Веточей было четверо, одного от другого не отличишь. То, что Кали вообразил на нарисованном линиями человечке как волосы, по всей видимости, были глазами существ. Задав первый вопрос, все четверо выставили листки максимально вперёд, как позволяли тоненькие стебельки, на которых те держались.
   -Мы...я и...- начал сбивчиво Кали.
   -Меня зовут Лемиот, а это мой друг, Калион,- твёрдо ответил Леми и прошептал Кали:- Умрём с честью.
   -Мы из Берде,- в душе согласился Кали с другом.
   -Из того места, где вчера полыхал большой огонь?- визгливо осведомился один из веточей.
   -Да,- подтвердил Леми.
   -Вы ушли из-за огня?
   -Конечно, из-за огня, Гуп. Мы бы тоже ушли, поднимись такое пламя, да.
   -И из-за этого тоже,- сказал Кали.
   -"И из-за этого тоже"?! А из-за чего тогда ещё?! Говорите, а то плюну, да!
   -Гом, не трещи. Сейчас они расскажут. Ведь расскажите?
   -Расскажем,- Кали и Леми переглянулись, и Кали продолжал:- Разбойники сожгли город и убили всех жителей - нам негде и незачем было оставаться там - и ещё...- Кали помедлил, вспоминая свою трусость,- и ещё разбойники украли осколок кристалла...
   -За ним мы и отправились, чтобы вернуть,- закончил Леми.
   Неожиданно для Кали и Леми веточи запрыгали на месте и завизжали наперебой.
   -Разбойники!..
   -Кристалл!..
   -Украли!..
   Леми и Кали не могли понять - радуются существа или что-то ещё.
   -Тихо, тихо, веточи,- принялся успокаивать их спустя некоторое время самый рассудительный, который представился Калиону как Зок.- Вот видите: они, как и мы, пострадали от разбойников. И они хотят вернуть осколок кристалла, да. А хотим ли мы, чтобы осколки вновь стали звездой?
   Веточи опять завопили:
   -Нет!
   -Нет!
   -С ним ещё хуже!
   -Вот,- заявил Зок.- Остаётся задать последний вопрос. Хотели ли они причинить вред нам, как те, в мохнатых покрывалах?
   -Мы не хотели...- выпалил Кали искренне.
   -Мы даже не знали, что такие, как вы, бывают...- Леми с недоверием смотрел на деревяшки, которые могли говорить.
   -А вам что мохнатые сделали?- спросил Кали.
   -Сначала, когда они сошли с горы, они миновали лес, и мы успокоились. Но, когда возвращались, да...- Зок опустил листки.- В отличие от вас, они знали о нашем существовании, да. Великий Корень, их было слишком много, и они были очень быстры. Они рубили мечами и ломали ногами. Это все, кто остался в этом лесу,- Зок развёл "руки".
   -Мы отыщем других веточей в других лесах и отомстим!- заверещал Гом, потрясая трубкой.
   -Видите, братья,- вновь взял слово Зок, подняв листки и оглядев веточей.- Эти люди не хотели причинить нам вреда. Они сами пострадали от мохнатых, и они не хотят, чтобы из осколков собрали звезду. Так кто они?
   -Друзья,- робко пропищал один из веточей.
   -Именно. Конечно, друзья, да,- объявил Зок.- К тому же, нас слишком мало, чтобы оставаться в этом лесу, и одна из наших целей совпадает с целью этих людей. Посему предлагаю, идти вместе с ними, да.
   -Пошли!
   -Пошли!
   -Да!- загалдели веточи.
   -Если, разумеется, эти люди согласятся?- обратился к Кали и Леми Зок.
   -Только порождений тьмы нам не хватало в попутчики,- наклонив голову, прошептал Леми в ухо Кали.
   Кали колебался:
   -Они тоже пострадали...- сказал он вполголоса.- И не хотят, чтобы собралась звезда...
   -Мало ли что они наплели,- возражал Леми.- Всё это подвох, чтобы погубить нас.
   -Они могли уже убить нас, но не убили,- заметил на это Кали.- К тому же, в легендах о них ничего не говорится, как о слугах зла.
   -О них не говорится и как о слугах добра. В легендах о них вообще ничего не говорится. А раз так, то это подозрительно.
   -Да, Леми, в этом ты прав. Что же делать?
   -Вы сомневаетесь в наших способностях?- вмешался в разговор Зок, не совсем понимая, что люди обсуждают.- Мы очень тихи и незаметны, да, мы можем пробраться в узкие щели и при прочих обстоятельствах не быть узнанными. Соки, которыми смочены наши шипы, обладают различными действиями, да. Мы ловко лазаем и метко стреляем.
   -И именно поэтому вас осталось так мало,- ухмыльнулся Лемиот.- От лохматых ни ваша ловкость, ни незаметность, ни меткость не спасли.
   -Мы бы справились,- понурился Зок.- Но их наставлял и направлял один человек, который, видимо, знал, на что мы способны.
   -Леми, помнишь, даже Дивесса был бессилен перед тёмными чарами, в которые была закутана звезда несчастья,- сказал Калион. Он оглядел веточей и сделал выбор:- Коли так... пойдёмте вместе.
   -Да!
   -Да!
   -Да!- радостно завизжали веточи.
   Лемиот посмотрел на друга.
   -Кто они, мы скоро узнаем,- ответил на взгляд Леми Калион.- И если... То так тому и быть. А если... То вместе мы сильнее.
   -Позвольте нам представиться. Я - Зок. А это мои братья: Гом, Гуп и Вим.
   -Меня зовут Калион. Или просто - Кали. А он - Лемиот. Или - Леми.
   -Научиться бы их различать,- окинул взглядом веточей Лемиот.
   -Научимся, если путь не будет короток.
   Калион поднялся с земли.
   -Что ж,- сказал он,- надо проверить перевал.
   -Зачем?- спросил Зок.
   -Ушли ли разбойники.
   -Вот это и будет вашим первым заданием,- сказал Леми веточам.
   -Если что, я как плюну!- заголосил Гом.
   -Вот ты как раз останешься здесь,- объявил Зок.- Пойдём я и Вим.
   -И я пойду,- Леми встал.
   -Зачем?- удивился Зок.- Мы малы, неприметны.
   -Ничего. Я буду поодаль. Прикрывать вас,- Леми незаметно подмигнул Кали.
   -Если разбойники остались на перевале, и вам, то есть нам,- поправился Зок,- их не обойти, обследуем тропу, да.
   -Какую тропу?- Кали насторожился.
   -Разбойники разделились, когда уходили из леса. Большая часть, с человеком, который знает веточей хорошо,- при этих словах Зок, кажется, погрустнел,- пошла по большой дороге. А малая их часть пошла к тропе.
   -Дорога мёртвых,- содрогнулся Лемиот.
   Кали и Леми обменялись перепуганными взглядами. Веточи заметили испуг людей, и Зок спросил:
   -Что вас так смутило, да?
   -Пора выходить на разведку,- отгоняя страх, проигнорировал вопрос веточа Кали.- Леми, идите. Зок, Вим. Остальные остаются.
   -Если кто к нам приблизится, я в них плюну,- заверещал Гом.
   -Гом, не распаляйся, сгоришь,- наставительно произнёс Зок.
   Лемиот подошёл к Кали, сказал: "Будем надеяться, перевал пуст" и направился в сторону дороги. Зок и Вим вприпрыжку, бесшумно по листве побежали за ним.
  

3

   Легенда о дороге мёртвых гласила, что на дороге обитают души умерших людей,- тех первопроходцев, которые не выдержали испытаний и продались силам зла. Ловцы душ - демоны ночи,- умертвив их, заставили их души сторожить не покорившихся тьме людей. И, если кто из людей по дороге той пойдёт, сторожевые души умерщвляют того. А душа человека остаётся на дороге и вместе с другими душами поджидает очередные жертвы.
   Эта дорога, или, вернее, как точно сказал Зок, тропа, для людей была запечатана. Поэтому, когда Леми и веточи вернулись, Кали всё понял без слов, потому что Лемиот был бледнее мела.
   -Человека, который хорошо нас знает, там нет, он ушёл, но оставил разбойников на перевале ждать,- сообщил Зок.- Это мы увидели, да. Обойти разбойников вам, то есть нам, нет никакой возможности: они везде, а кругом отвесные скалы. Надо проверить тропу, да.
   Леми отвёл Кали в сторонку.
   -Не знаю, как ты, а я дорогой мёртвых не пойду. Может, у этих палок души нет. Или, может, их души не годятся. И им всё нипочём. Но мою-то душу!.. Губить её и оставлять там на вечное прозябание я не хочу.
   Леми сел и закрыл лицо руками. Кали подошёл к веточам.
   -Что-то не так?- спросил Зок.
   -В нашем городе существует легенда, что те первопроходцы, которые шли сюда той тропой, какую вы предлагаете обследовать, не выдержали испытаний и отдали свои души во власть зла. И с тех пор проклятые души их остались на той дороге, чтобы поджидать людей, убивать их, забирать их души и делать их такими же проклятыми, оставляя на тропе.
   -Если б было так, ар Кали, значит, разбойники, ушедшие туда, уже потеряли свои тела, да,- отвечал на это Зок.- Однако мы знаем человека, который беспрепятственно бродит по горам и по той тропе и никакого ущерба для своей плоти не испытывает. Он травник. Отшельник. И живёт по ту сторону гряды. Поэтому с прискорбием должен сообщить, что разбойники, ушедшие на тропу, по всей видимости, находятся в полном здравии, да.
   Две вещи из сказанного потрясли Кали. Первая - что веточ величал его аром: так обращались только к высокопоставленным храмовым служителям и начальникам рыцарей Ордена Звезды. Вторая,- разумеется, человек, без страха ходивший по тропе.
   -Ты говоришь, человек ходит по тропе и ничего с ним не случается?
   -Да, травник. В горах много трав, которые он собирает. И лавес там растёт. Цветы этого куста пахучи. Весной он берёт цветки, а летом - листья. И иногда для нас шипы собирает и нам приносит.
   Кали был озадачен: не могут же легенды врать! Или всё же не стоит доверять этим существам?
   Кали позвал Лемиота и попросил Зока повторить Леми то, что только что услышал от него.
   -Если легенда правдива,- заговорил Кали после того, как Зок пересказал Лемиоту историю с травником,- тогда мы не увидим там разбойников. Если же прав веточ, тогда разбойники будут там.
   -И что из этого?- От Лемиота не ускользнуло то, что Кали, сейчас говоря, был очень осторожен в выражениях.
   -Есть только один способ проверить ту или иную правду. Надо подняться по тропе,- Кали неспокойным взглядом посмотрел на друга.- Но со всей осторожностью, Леми.
   Лемиот прекрасно уловил терзания Кали: Калион с надеждой принял рассказ веточа, но в то же время и с недоверием, потому что больше всего он боялся разочароваться в легенде.
   -Не будет обидно погибнуть, не пройдя и одной тысячной пути. Обидно,- когда ты сделал полдела или, уж вовсе, когда приблизился к желаемому вплотную.- Не мог Лемиот, как бы страшно ему ни было, оставить друга одного.
   Тропа была неширокой и еле различимой. Шли цепочкой. Впереди - веточи, за ними Леми и Кали. Кали шёл последним. Тропа была извилиста, шла то полого, то круто забирая в гору. Деревья здесь по вине задувающих ветров стояли полностью голыми, и вся листва была под ногами. Но вскоре лиственные деревья кончились и на смену им встали вечнозелёные игольчатые, и сразу стало темно.
   Гуп, шедший первым, частенько бегал вперёд и, возвращаясь, сообщал, что там обнаружил. Ближе к перевалу лес стал редеть и кругом, врывшись в землю, стали появляться большие валуны. Когда деревья сменились кустарниками, а валунов стало неисчислимо, Зок остановил отряд.
   -Ар Кали, ар Леми вам пока лучше остаться под защитой камней,- пропищал он.- А мы разведаем, что на перевале.
   Леми с изумлением воззрился на Калиона.
   -Да, да,- покачал головой Кали.- Ты - ар Леми. Я - ар Кали.
   -Чему вы удивляетесь, ар Леми?- недоумённо спросил Зок.- Разве у вас не так принято обращаться к уважаемым людям?
   -Так, Зок, так,- и Кали, приложив руки к груди, выразил почтение веточу.
   -Первое приятное, правда неожиданное, событие за время нашего недолгого путешествия,- заулыбался Леми, когда веточи побежали на разведку. Он набычился:- Меня именуют аром.
   Прошло не очень много времени, и веточи вернулись.
   -Они облепили...- завизжал Гом, но тут же Зок заткнул ему "рот" своей трубкой для стрельбы.
   -Не горячись, истлеешь,- тихо пропищал Зок и обратился к Леми и Кали, сидевшим, привалясь на валуны.- Они облепили, как правильно заметил мой брат, перевал, да. И, похоже, никуда не собираются уходить. Разожгли костёр. Нам показалось, они поджидают кого-то.
   Последнюю фразу ни Кали, ни Леми уже не услышали. Кали погрустнел. Он опустил голову и остался так сидеть. Леми держал себя в руках.
   -Брось, Кали,- заговорил он, стараясь успокоить друга.- Ведь сам знаешь, что в нашем городе не всегда говорилась правда. И мы с тобой частенько привирали.
   -Скажешь тоже,- буркнул Кали и поднял голову - веки под глазами у него набухли.- То горожане, а то легенда. А раз так,- он постучал по сумке, в которой лежала книга и занимала большую её часть,- может, и это всё ерунда?
   -Ну ты сравнил! Это же легенда наша, нашего города, которую сочинили наши предки. Они были простыми людьми, могли и приврать. А то Книга. Её писали под присмотром самого Дивессы. Подумай, разве тут солжёшь?!
   -Да,- Кали приободрился.- Ты прав. Как же я сам не сообразил?
   Веточи стояли и вертели друг на друга листочки, не понимая, в чём у людей проблема.
   -И к тому же,- продолжал Лемиот.- Ведь осколки звезды существует, и один из них тебе даже было позволено держать в руках. И звезда не должна собраться. Это и веточи знают: и об осколках, и о звезде...
   -Да.
   -Да.
   -Да,- закивали веточи.
   -Не должна, не должна...- завопил Гом, и трое остальных веточа набросились на него, чтобы не дать ему и дальше орать.
   -Разве это не правда?- завершил Леми после того, как веточам удалось утихомирить Гома.
   -Да, Леми, правда. Прости меня, я смалодушничал.
   -Не бери в голову,- Лемиот похлопал друга по спине,- с каждым может случиться. Тем более не известно, правду ли сказали они. Может, души разбойников покинули мёртвые тела и теперь тоже поджидают неосведомлённых путников,- он посмотрел на веточей и выставил руку вперёд, предупреждая их негодование.- Ладно, ладно, без обид. Однако, если разбойники там засели, есть идеи, как их обойти или одолеть?
   Веточи принялись совещаться между собой.
   -Если на то пошло, не всё уже об этой тропе вымысел, Кали,- говорил в это время Лемиот.- Ты, твоими словами, смалодушничал. Это силы зла искушали, проверяли тебя, я так думаю. Здесь поселилось зло, я чувствую это. И мы с ним встретимся. Я ведь храбрюсь, Кали. А так - у меня поджилки дрожат, и я готов бежать отсюда сейчас же и без оглядки.
   -Надо атаковать!- завизжал Гом.
   Зок, Гуп и Вим погрозили ему трубками, чтобы тот не орал.
   -На этот раз, наш горячий брат Гом прав,- пропищал Зок, вытаращив глаза-листочки на Кали и Леми.- Разбойников вам, на этот раз - вам, не обойти, да. А если мы вместе, то ничего другого, кроме как воевать, не остаётся. Разбойников не больше двадцати, и у нас есть план. И, если вы согласны на атаку...
   Разбойники засели в самом узком месте перевала: тропа, тесно зажатая скалами, тянулась чуть вверх, валуны и кустарники, сейчас стоявшие голыми, облепливали её. Прямо посреди тропы разбойники устроили костёр.
   Подкравшись и найдя обзорное место среди камней, Кали и Леми стали следить за веточами, по плану идущими в авангарде, и ждать времени, когда придётся вступить в бой.
   -Страшно, Леми?
   -Страшно, Кали.
   -И мне ужас как страшно.
   Веточи начали подбираться к разбойникам, рассредоточившимся на тропе группками. Они то бежали меж камней, то падали на открытом месте, прикидываясь прутиками, и ползли еле заметно, чтобы добраться до кустов.
   И вот наконец они подобрались к кустам, выбранным для атаки. Медленно-медленно они вползли на кусты и, схватившись "ногами" за ствол, вытянулись, прикидываясь тем, чем они, по сути, являлись,- ветками. Лишь зелёные листики позволяли Кали и Леми различать их среди веток кустов. И вот веточи поднесли трубки ко ртам. Кали и Леми замерли, даже прекратили дышать.
   -Что за дрянь!
   -Песок вам всем в глаза!- услышали Кали и Леми возгласы разбойников и увидели, как те чешут шеи.
   Веточи, зарядив трубки новыми шипами, застыли среди ветвей.
   -Сила гор! Да это же...- завопил один из разбойников, вытащив из шеи шип, но тут же, отравленный ядом, рухнул меж камней. Следом, не поняв, видимо, что произошло, упали ещё трое.
   На вопль сбежалось несколько разбойников, и веточи, поднеся трубки ко ртам, плюнули в них и вновь прикинулись неживыми. Но сбежавшихся полюбопытствовать разбойников было больше, чем могли одновременно уложить веточи, а именно - пятеро.
   И здесь, по плану веточей, если сбегущихся разбойников окажется больше четырёх, в бой должны были вступить Кали и Леми, которые, наблюдая за происходящим, к этому моменту должны были оказаться вблизи бандитов и каким угодно способом обездвижить тех, кому не достанется порция яда.
   Оставшийся без шипа в шее разбойник, понявший, в чём дело, собрался было поднять тревогу, как, словно из-под земли, из-за валуна вырос Кали и с криком, чтобы придать себе силы, прыгнул и всадил меч в пузо мохнатого.
   Крик чужого не остался без внимания: разбойники среагировали мгновенно. Заколотый мохнатый упал, а Кали юркнуть за валун не успел, и разбойники, похватав мечи, бросились в наступление.
   -Держи ублюдка.
   -Сколько их?!
   -Бей их!- разносилось меж скал.
   В такой ситуации, по плану веточей, который предполагал и отступление, полагалось удирать. Но разбойники были быстры, и не успели Кали и Леми дать дёру, как один из разбойников очутился возле Кали и схватил его за ворот.
   Разбойник уже собирался рубануть мечом, как что-то просвистело над ухом Кали и он увидел стрелу, прошившую горло бандита насквозь. Рука, державшая ворот, ослабла, разбойник осел на землю, и Кали увидел, как с мечом на взмахе на него летит с диким рыком другой мохнатый. Леми, замахнувшись молотом, бросился на выручку другу. Но очередная стрела пронзила грудь нёсшегося на Кали разбойника, и тот упал замертво.
   -Стрелы Дивессы,- словно в забытьи, произнёс Кали. Осмелевший от невидимой поддержки, он рыча, подобно разбойникам, ринулся, выставив перед собой меч, на одного из них. Услышав слова друга и осознав божественную поддержку, и Леми ринулся в атаку.
   Стрелы со свистом пролетали мимо них, и вот очередная стрела сразила разбойника. Кто-то из разбойников схватился за шею и, не успев вытащить шип, упал на месте. Кали нёсся на разбойника и, пока тот замахивался, чтобы рубануть, присел и пропорол тому живот. Но тут же над ним навис другой разбойник, и клинок его уже устремился к сердцу Кали, как вдруг лицо мохнатого сплюснулось: молот Лемиота вмял его в затылок. Кали вскочил, и бок о бок, крича, что было мочи, Кали и Леми кинулись на нового врага. Они неслись по центру, а по флангам их прикрывали стрелы и шипы.
   Когда последний разбойник был сражён и друзья осознали, что битва выиграна, Леми выронил молот из рук и сел на землю, а Кали согнулся и оперся на меч. Оба отдыхивались.
   -Лаэд фотала, юноши.
   Услышав это, Кали и Леми перестали тяжело дышать и повернули не желавшие поворачиваться головы.
   -А вы грозная сила.- Демоны ночи, те же трое, какие застали их врасплох вчера днём, стояли и улыбались им.
   Тут подбежали веточи и запрыгали вокруг них, восклицая:
   -Сиды!
   -Сиды!
   -Ура!
   -Ура!
   Когда стрела просвистела над ухом и убила бандита и вслед стрелы полетели одна за другой, Кали вспомнилась легенда, где Альвину, вышедшему на бой с несметным количеством врагов, на помощь встал сам Дивесса, разя противников из своего лука. Если бы Кали обернулся тогда, в начале боя, храбрость наверняка не овладела бы им.
   -Этот прорыв, я полагаю, был одобрен самим Великим Корнем,- говорил демон, глядя на прыгающих веточей.
   Веточи тут же прыгать перестали.
   -Смеётесь, да! А раз были здесь, почему не помогли, когда нас в лесу топтали и ломали ногами?!- заверещал Гом.
   -Их было слишком много, и мы бы не спасли вас. Мы надеялись, что вас не найдут.
   -Тот человек, который хорошо знает нас, указал им, как нас искать, да,- печально произнёс Зок, опустив глаза-листочки.
   -А тот человек, который знает вас, случайно, не в белом ли одеянии был?- спросил демон.
   -Именно. И лица не разглядеть: капюшон надвинут, да. Кто он, сиды?
   -Мы не знаем, кто он. Уже много солнц наш народ не знал войны. Он пришёл в наш лес, ведя за собой армию. Наёмники из пустынь неважно воюют в лесу, мы отбили все их атаки. И тогда они, окружив лес, подожгли его. Мы прорвали их осаду, но лишь половина из нашего народа уцелела. Сиды начали искать новое убежище, в иных местах, в других лесах, а мы пошли по следу этого человека, чтобы узнать, кто он. Цель же его нам вскоре стала ясна. Он собирает осколки кристалла. Свой нам удалось сберечь.
   -Что!- Кали, резко выпрямившись, выпучил глаза.- У вас есть осколок кристалла?!
   -Здесь, на задворках Гелиана, люди о нас, похоже, и не слыхивали,- засмеялся сид.- Как вы нас тогда назвали. Демоны ночи, если не ошибаюсь?
   Зок повернулся к Кали и Леми:
   -Это же сиды, тёмные эльфы,- с укоризной произнёс он.
   -Хрен редьки не слаще,- буркнул Леми и добавил неуверенно:- Всё порождение тьмы.
   -Как же так, ведь осколки были переданы только людям, в храмы,- Кали был обескуражен.
   -Насколько мне известно, мой юный друг, ваши легенды несколько отличаются от наших,- сказал сид.
   "И какие из них правдивее...",- закончил мысль сида Кали, и у него кругом пошла голова. Он выронил меч и мешком брякнулся рядом с Лемиотом.
   -В их доме был...- завизжал Вим.
   -В их доме тоже,- завизжал Гуп, перебивая Вима и указывая на Кали и Леми,- в их доме тоже был осколок.
   -Был?- спросил сид.- Он не у вас?
   Леми помотал головой.
   -Это я виноват,- признался Кали.- Я струсил. Позор на мне.
   -Нет ничего позорного в том, что ты остался жив. Иногда стоит отступить,- сказал сид.- Так, значит, вот ещё одна причина, почему вы оказались на дороге.
   -Да!- хором завопили Гом, Гуп и Вим.
   -Они хотят вернуть осколок, да,- сказал Зок.
   -Этот человек, нанимая отряды, разорил уже не одно селение, не один городок. Мы видели, что стало с вашей деревней. Мы знали, что рано или поздно он наведается и сюда. Но мы не подозревали, что он прознает, что за ним идут по следу. Здесь он устроил нам западню. Он оставил верегенцев на перевалах, чтобы он смог уйти от преследования. И мы бы задержались здесь надолго, если бы не ваша вылазка... Мы искали оставшихся из вас,- сид посмотрел на веточей,- чтобы просить помощи, но вы попрятались. А вот юноши эти вас нашли.
   -Это мы их нашли!- заверещал Гом.
   -Да, это так,- подтвердил слова Гома Зок.- Они даже знать не знали, кто мы есть, да.
   -Как же вы теперь нас отыскали?- спросил Гуп.
   -Теперь вы оставили столько следов,- улыбнулся сид,- и, кажется, отыскали вовремя. Кстати, когда вы шпионили на большом перевале, не оставался ли ещё с верегенцами тот человек, в белом?
   -Мы не видели его среди них,- ответил Зок.
   -Неудивительно,- сиды обменялись взглядами.
   -А пойдёмте с нами!- обрадовано заверещал Вим.
   -Да! Вы ведь ищите этого человека,- поддержал Вима Гуп,- и ар Кали и ар Леми его ищут, потому что их осколок кристалла наверняка у него.
   -Идти в обществе таких смелых воинов было бы честью для любого,- сказал сид.- Но племя людей не жалует нас, сидов. Мы привыкли хорониться, блуждая по их территории. Отряда из такой разноликой компании, какая собралась здесь, не выйдет. Однако спуститься вниз и дойти до тракта с вами мы можем.
   -Знаешь, Леми,- заговорил Калион, обращаясь к другу,- отец Дилет предупреждал меня, что мир вокруг нас очень опасен: не успеешь выйти за город, как вера твоя тут же подвергается испытаниям, глядишь, и ты уже сомневаешься в том, во что верил вчера. Я не знаю, что и думать, Леми. Я запутался.
   -А что тут думать. Мы заключили союз с одними порождениями тьмы, а другие порождения тьмы помогли нам справиться с ещё одними тёмными силами, которые опустошили наш город. Что тут скажешь. Мы ввязались в войну, которую ведут между собой силы зла, потому что зло кормится войнами, и мы на грани того, что бы поклониться Гримене.
   -Но осколок кристалла? Почему он оказался на хранении у них и они, так же, как и мы, не хотят, чтобы кристалл собрался? Нет, Леми, здесь всё не так просто...
   -Раз нам предстоит путешествовать какое-то время вместе, позвольте представиться,- прервал сид разговор ребят, подойдя в сопровождении веточей к ним вплотную.
   Кали и Леми подняли головы.
   -Меня зовут Маэль. Это мои спутники. Панламэ и Тальвиал.
   С другой стороны гряды тропа шла круто вниз между скал, кое-где, островками лежал снег, порывами дул холодный ветер. Отряд выстроился цепью. Сиды взяли на себя обязанность дозора и прикрытия. Впереди, с луками наготове, шагали Маэль и Панламэ, за ними спешили веточи, потом - Леми и Кали, замыкал цепь Тальвиал.
   Маэль периодически останавливал отряд, уходил с Панламэ вперёд, таясь за скальными выступами, они всматривались и прислушивались. Такими переходами отряд спускался к подножию гряды.
   Кали нервничал, когда спускался, ведь за ним шёл демон. Он постоянно оборачивался. Но сид будто не замечал его опасливых взглядов. Тальвиал был настороже, зорким глазом он окидывал скалы, лук держал наизготовку - стрела была на тетиве.
   Когда отряд спустился вниз, Маэль распорядился схорониться за камнями, чуть выше подножия. Камни скрыли их от раскинувшейся впереди голой равнины, на которой лишь редкими маяками торчали короткие, лысые кусты.
   -Зок, теперь ваш черёд,- сказал Маэль.- Осмотритесь хорошенько. Когда окажетесь у пересечения дорог, выждите. А мы с Панламэ обследуем вдоль гряды. Тальвиал, Калион, Лемиот, вы в карауле. Если что... Тальвиал знает, что делать.
   Веточи рассыпались по равнине, Маэль и Панламэ отправились вдоль гряды, один - направо, другой - налево, Леми, Кали и Тальвиал остались в укрытии. Кали подмывало расспросить Тальвиала о кристалле, но он побаивался сида, и поэтому не мог организовать свои мысли; он не мог определиться, с чего начать расспрос.
   -Тальвиал,- в конце концов заговорил с сидом Кали,- а как осколок попал к вам?
   -Ты хочешь услышать легенду или быль?- отвечал Тальвиал.
   -А разве есть разница?- изумился Кали.
   -Лин гуэн дани ласлан, танти садэ. Если хочешь создать легенду, возвысь быль.
   -Тогда - быль,- не задумываясь, сказал Кали.- Легенд я и сам прорву знаю.
   -Хорошо. Слушай. Когда звезда была разбита, каждый из народов, населяющих Гелиан, и боровшихся за раскол звезды, и боровшихся против раскола звезды, получил осколок на сохранение, чтобы несправедливость больше никогда не восторжествовала и каждый народ, каждая раса - разные существа были бы свободными по праву.
   Тальвиал замолчал, и Кали уставился на него:
   -Это что, всё?
   -Легенда гораздо длиннее.- Тальвиал улыбнулся.- Хочешь услышать?
   Кали призадумался. И вскоре опять спросил:
   -А ваш народ боролся за раскол звезды или против?
   -Слуги Гримены никогда бы не раскололи кристалл,- сказал Леми.
   -Погоди, Леми,- сердито произнёс Кали,- дай выслушать.
   -Когда маги создали кристалл, все народы Гелиана поверили, что наступят наконец дни благоденствия, какие маги обещали. Но вышло всё наоборот: четыре расы вначале завладели кристаллом, затем осталось только две, все же остальные народы лишились права вершить свою судьбу. Мы боролись за то, чтобы кристалл был расколот.
   -Значит, вы оказались среди тех, кого лишили права решать собственную судьбу?
   -Именно так,- ответил Тальвиал Калиону и посмотрел на Леми:- Но мы никогда не были слугами - ни Гримены, ни чьими-либо ещё. И никогда не станем. Мы всегда отличались свободолюбивым нравом.
   Кали хотел продолжить расспрашивать, но увидел, что Тальвиал вдруг насторожился. Сид приложил пальцы к губам, показывая таким образом Кали и Леми, что стоит помолчать, и прислушался. Приладив стрелу к тетиве, которую немедля натянул, он привстал и выглянул из каменного укрытия. Но только он выглянул, как тетива тут же ослабла, и Кали с Леми поняли, что тревога отменяется. И почти сразу же в укрытии появился Маэль.
   -Ничего и никого,- сообщил он.
   Вскоре вернулся Панламэ и в точности повторил сообщение Маэля. Пока ждали веточей, Кали решился задать ещё вопрос.
   -А давно вы преследуете этого человека, в белом?
   -Уже пять лун,- ответил Маэль.
   -И никак не можем догнать его,- добавил Панламэ.
   -Он хитёр и изворотлив,- продолжал Маэль.
   -И, похоже, он использует магию,- сказал Тальвиал.- И, если он - человек...
   -Насколько нам известно, магия у людей давно под запретом,- Маэль снял с пояса небольшой мешочек.- С тех самых пор, как звезда была расколота и магов изгнали.
   Маэль достал из мешочка два прозрачных фиала, в которых плавно перетекал сиреневый дымок. Он протянул один фиал Кали, другой - Леми.
   -Возьмите. Когда сил совсем не останется, это поможет. Используйте только в крайнем случае. Вдохните носом.
   Кали взял фиал и, заворожённый перетеканием дымка, принялся рассматривать его. Леми хотел отказаться от преподношения тёмных эльфов, но Кали уже держал фиал в руке и любовался им, и Леми согласился на подарок; он быстро пихнул фиал в сумку.
   Один за другим объявились веточи.
   -Ничего подозрительного,- с согласия остальных веточей оповестил бывших в укрытии Зок.- Равнина молчалива, дороги пусты, да.
   Снова тронулись в путь. Пройдя по полю на север, они оказались на пересечении дорог. Дорога, ведшая с северо-запада, упиралась в дорогу шедшую с юго-запада на северо-восток.
   -Здесь мы расстанемся,- сказал Маэль.- Что собираетесь дальше делать, юные воины?- спросил он у Кали и Леми.
   -Будем искать помощи у рыцарей звезды, чтобы вернуть осколок.
   -Что ж,- Маэль не был удивлён.
   -Если мы нагоним человека в белом первыми и осколки будут у него, клянусь, мы разыщем вас и вернём вам ваш осколок,- улыбнулся Тальвиал.
   -Почему вы не хотите пойти с нами или не берёте нас с собой?- заверещал Гом.
   -Потому что вам надо найти ваших сородичей, а это в наши планы не входит - любая задержка отдалит нас от человека в белом, а Калиону и Лемиоту надо найти пристанище среди людей.- Маэль приложил правую руку к груди и сделал поклон. Тальвиал и Панламэ проделали то же.
   -Да, и совет на прощание,- Тальвиал показал на дорогу, ведущую на северо-запад.- Идите по этому тракту. Там, в трёх днях пути отсюда, город людей, Колортен. Может, там вы встретите рыцарей. По Линасскому тракту,- он показал на юго-западную дорогу,- идти не стоит. Мы проходили мимо Линасса. Этот городок показался нам странным. Примите этот совет.
   Сиды развернулись и отправились по дороге на северо-восток.
   -А туда, куда вы пошли, нам можно?!- заверещал Гом.
   -Нет,- последовал жёсткий ответ Маэля; он даже не обернулся.
   -А почему?!- приставал Гом.
   -Потому что туда идём мы,- поставил Маэль точку.
   -Мы пойдём в Линасс,- сказал Леми Калиону.- Зло коварно. Зачем тёмных слушать. Один купец, привозивший металл моему отцу, говорил, что Линасс очень милый город и люди там приветливые. И идти туда от предгорья всего день пути.
   Кали огляделся: северо-западная дорога прорезала густой лес, начинавшийся шагов через сто, северо-восточная дорога тянулась по краю леса, Линасский тракт шёл по полю.
   -К Гезендану!
   -К травнику!
   -Да!- завизжали Гуп, Гом и Вим.
   -Да, нам стоит его посетить,- поддержал братьев Зок.- Он может нам помочь. Он знает много разных историй, да. Он живёт здесь, в мёртвом лесу.
   -В мёртвом лесу?- переспросил Кали.
   -Да, в мёртвом лесу. Этот лес мёртв,- Зок показал на лес.- Он никогда не распускается, не зеленеет, не цветёт. Эта беда стряслась в стародавние времена. Если захотите, Гезендан расскажет эту историю. Он поэтому и поселился здесь, чтобы его никто не тревожил. Этого леса боятся.
   -Видишь, Кали,- сказал Лемиот,- эти тёмные хотели отправить нас через мёртвый лес. А там, небось, чего-нибудь мёртвое водится.
   Только сейчас Кали заметил необычность этого леса: ни одного листка ни на ветках, ни на земле и ни пожухлой травинки, а лишь чёрная земля и чёрные стволы с чёрными ветвями.
   -Если деревья мертвы, почему же они стоят, не трухлявятся, не падают?- спросил Кали Зока.
   -Они окаменели. Здесь поработала магия.
   Кали пересёк дорогу и направился к лесу. Он подошёл к дереву и приложил к стволу ладонь. Затем постучал по стволу.
   -Камень,- сказал он самому себе.
   -Внутри оно, как и снаружи, чёрное-пречёрное, как волосы сидов,- Зок следовал за Кали.- В этом лесу ни ягоды, ни гриба не сыщешь, и зверьё сюда не заглядывает.
   -Как же травник живёт в нём?- удивился Кали.
   -Живёт,- неопределённо ответил Зок.
   -И где же он в нём живёт, сколько отсюда шагать?- Леми подошёл к Кали и Зоку, а с ним притрусили и остальные веточи.
   -Мы не знаем,- сказал Гуп.
   -Как же так?- Леми уставился на веточей.- Вы же говорили...- Леми оборвал себя.
   -Вот именно, ар Леми. Мы не говорили, что знаем само место его жилья,- подтвердил ошибку Лемиота Вим.- Мы ведь сами впервые за грядой, да. Мы знаем, что он живёт в этом лесу, но не предполагаем даже, в какой его части.
   -Вы слышали об этом лесе от травника?- Кали разглядывал гладкий, слегка поблёскивающий, чёрный ствол.
   -Об этом лесе знают все наши братья в Гелиане. Те немногие, кто уцелел, бежали отсюда, когда случилась беда,- печально пропищал Зок.
   -Что же это за беда?
   -Война, ар Кали.
   -Так если вы знаете, что это было, почему сами не расскажите, а зовёте к травнику, чтобы он рассказал?
   -Это была не наша война, ар Кали. Мы не знаем, что происходило тогда, да. А к травнику зайти надо: он хороший человек и наш друг, и он многое знает, а не только об этом лесе. Может, он подскажет, кто сжёг ваши дома и украл осколок.
   -Никогда ни от кого не слышал об этом лесе,- Леми приблизился к дереву, провёл пальцем по гладкому стволу.- Пачкается.- И следом попробовал, но безуспешно, отковырнуть от ствола кусочек:- Похож на угли от костра, только твёрдый очень.
   -Странно,- Кали посмотрел на свою испачканную ладонь.- Жили поблизости и слыхом не слыхивали об этом лесе. И ни один купец о нём никогда не обмолвился.
   -Этого леса боятся, и упоминать никогда не упоминают - так говорит Гезендан. И повозку или путника на этой дороге редко встретишь, рассказывал он, да,- Зок показал на Колортенский тракт.
   -Вот, Кали, об этом лесе даже стараются не упоминать и дорогу эту избегают, а тёмные нас по ней отправили.- Леми плюнул на палец и стёр чёрное пятнышко.
   -Это ещё что, Леми,- усмехнулся Кали.- Сейчас мы пойдём не просто дорогой, а нырнём в самую чащу этого леса, и сколько там проблуждаем, пока найдём травника,- неизвестно.
   -Ты с ума сошёл, Кали! Честно скажу тебе: от этого леса у меня мурашки по коже. Ну на кой нам этот травник?! Нам рыцарей ордена искать надо.
   -Этот травник многое знает. И я хочу знать многое.- Кали опустил взгляд на Зока:- Велик ли этот лес, веточ? Где начинать искать?
  

4

   В лесу царила полнейшая тишина. Ни звука. Ветер не раскачивал деревья и не пел в кронах: тупоконечные верхушки без ветвей стояли столбами, толстые ветви на середине и внизу стволов, тоже тупоконечные, оставались неподвижны под его порывами. Ни пташки свиристящей, ни жучка скребущего.
   Веточи шествовали впереди, за ними шли Кали и Леми. Леми всё повторял другу, что одному жить в таком лесу жуть как страшно и что мурашки, бегущие по его телу, становятся всё крупнее и многочисленнее. В поисках они бродили уже с полдня, наверное.
   Вдруг Кали резко остановился, схватив Лемиота за руку.
   -Дым,- показал Кали пальцем наверх,- смотрите, дым.
   Леми тотчас насторожился, видя в этом знаке опасность, а веточи заспешили в ту сторону, откуда поднимался дым.
   Уже смеркалось, и Гезендан решил зажечь лампады, когда к своему изумлению увидел в окно двух мальчишек. Мальчишки были в потёртых куртках, таких же потёртых штанах, ботинки на них были ношенные-переношенные, походные сумки были прикреплены к поясу на правом боку, на левом у одного из них за пояс был заткнут короткий меч, у второго - молот, рукоятью вниз; оба худые, крепкие; один, который с мечом,- белобрысый, другой, который с молотом,- русоволосый; волосы у обоих короткие, взгляды упрямые. И тут Гезендан разглядел, что идут они не одни; четыре веточа сопровождали их.
   Дом был совсем маленький и древний, брёвна, из которых он был сложен, почернели от времени и не отличались по цвету от каменных стволов. Дверь дома распахнулась. На пороге стоял седой старик. Веточи бросились ему навстречу, радостно шумя:
   -Гезендан! Гезендан!
   Кали, Леми и веточи вошли в дом. В одной-единственной комнате дома повсюду были подвешены на верёвочках и сушились травы, на полках стояли баночки и разложены были корешки, запах стоял специфический - какой-то остро-горько-сладко-пряный.
   Травник принял гостей ласково. Он усадил их за стол, растопил посильнее печь, побросав в неё куски чего-то чёрного, и приготовил душистый отвар - от печи тянулся ароматный сладковатый запах.
   -Это отвар из цветков эрдена и листьев паоны. Он придаст вам сил и взбодрит дух,- травник поставил перед Кали и Леми кружки, а для веточей нашёл маленькие пиалки, которые были крошечными ступками.
   Гезендан подивился, что они отыскали его в такой глуши, и огорчился тому, что заставило его искать, когда сначала веточи, а потом Кали и Леми поведали ему, почему оказались за грядой.
   -Суровые времена,- печально произнёс Гезендан.- Не знаешь, откуда ждать беды. Вот поэтому я и схоронился здесь. Значит, вы шли тропой душ.
   -Дорогой мёртвых,- поправил его Леми.
   -Её и так и сяк называют. Я знаю эту местную легенду,- травник посмеялся.- И повстречали сидов. Или, как ещё их называют и как вы их назвали, демонов ночи. Вот это новость. Давненько их здесь не видели.
   -Значит, мы правильно угадали, что они - демоны ночи?- спросил Леми.
   -А почему их так прозвали? Из-за цвета кожи?- спросил Кали.
   -Эта ста-а-арая история,- протянул травник.- Была война... Леса в этой части Гелиана принадлежали сидам. Но вот сюда пришли люди и война началась. Людей было больше, много больше. Но сиды всегда были отличными стрелками, а ночью они видят, как днём. Поэтому они часто совершали вылазки ночью: ночь была на их стороне. Сиды подкрадывались незаметно, появлялись словно ниоткуда. Будто демоны, возникшие из темноты, они застигали отряды людей врасплох. Вот их и прозвали - демоны ночи. И так создалась легенда: демоны ночи выискивают людей и, убивая своими стрелами, отнимают их души.
   -И кто же победил в той войне?- сделав глоток из кружки, полюбопытствовал Леми.
   -А разве сам не догадываешься? Народ сидов редел, поддержки им было ждать неоткуда, а людей, хотя теряли они в битвах немало, всё прибавлялось - стекались они сюда из разных концов Гелиана. И сиды тайно покинули эти края. Ушли подальше от людей, чтобы больше не нашли их.
   У Кали было много вопросов, на которые он хотел бы немедля получить ответ, но он решил повременить с ними, потому что усталость брала верх и он боялся, что что-нибудь упустит из ответов. Однако, когда он выпил ароматный напиток, усталость, как и обещал Гезендан, быстро покинула его, и он почувствовал, что в состоянии без рассеянности слушать травника.
   -Значит, сиды не порождения тьмы и демоны ночи - это всего лишь сказки?- спросил Кали.
   Гезендан опять засмеялся. А, когда заговорил вновь, мягкий его голос сделался ещё мягче:
   -Для людей, часто, всё или черное, или белое. Всё, что против человека,- тёмное, что на их стороне,- светлое. Люди воевали с сидами, сиды отнимали людские жизни. Это не сказка. Это сущая быль, которая превратилась в легенду. Но война давно окончилась. Люди и сиды больше не воюют. Опасаться их нечего. И вы сами в этом убедились. Однако память о той войне жива - она у людей в крови, впрочем как и другие войны, и многие люди продолжают считать сидов врагами, или, по-иному, порождениями тьмы.
   -А с веточами люди тоже воевали?- Кали покосился на братьев, которые прихлёбывали из своих пиалок сладкий напиток и после каждого глотка одобрительно пропискивали: "А-а".
   -Воевали.
   -А почему тогда веточи не упоминаются в легендах?
   -Ну как же,- отвечая, травник встал. Он подошёл к полкам, взял коробочку, вернулся за стол и высыпал перед веточами шипы лавеса.- Вот, приготовил для вас... Как же не упоминаются. В той же самой легенде про тропу душ. Помните: и даже лес был против людей, силы ночи призвали его себе в помощь, и деревья отдавали свои ветви, человеку на погибель.
   -В Берде всегда считали, что так творились стрелы хеллион,- Кали смотрел, как веточи, разжимали "пальцы" левой "руки", и как начинённые отравой шипы, которые они носили между пальцами, посыпались на стол.
   -Хороший будет запас, да,- пропищал Зок и, как и другие веточи раскрыл, привязанный к пальцу крошечный флакончик из коры, наполненный ядом.
   -Потому тот человек, за которым охотятся сиды, и постарался истребить веточей,- грустно вздохнул травник.- Знал, что сиды будут искать у них помощи, чтобы выбраться за гряду.
   -Сиды и веточи раньше жили и в этом лесу?- Кали смотрел, как веточи макают шипы во флакончики и отставляют их, чтобы острия впитали яд.
   -Конечно.
   -Что же случилось с этим лесом?
   -Вместе с людьми сюда пришли маги. Какую магическую силу они применили, мне не ведомо. Но стоял здесь густой, плотный воздух, который можно было потрогать и через который нельзя было пройти, он образовался после того, как прокатился по всему лесу громовой вал. А когда воздух тот необычный рассеялся, лес стал таким, каким вы его видите. Лес опустынел - ничего живого не осталось и не забирается сюда; деревья превратились в камень. Однако деревья есть деревья, и пусть они окаменели, горят они всё равно отлично,- Гезендан показал на очаг, в котором пылал раскрасневшийся камень.- Рубить их, правда, нужно чуть иначе.
   Уже стемнело, и Гезендан по всей комнате зажёг лампады, которые были заполнены не маслом, а расколотым на кусочки чёрным, пачкающимся камнем.
   -Если хотите найти рыцарей ордена звезды, то не ищите в Колортене и тем более в Линассе,- Гезендан порылся в сундуке, приткнутым в углу комнаты. Он подошёл к Кали и Леми с каким-то рулоном и развернул его перед ними на столе. Это была карта.- Держите-ка, ребятки, по краям, чтоб не свернулась.
   Кали и Леми подвинулись на скамье, чтобы держать карту, Гезендан сел между ними.
   -Гелиан,- произнёс он.- Вот наша сантория,- травник обвёл пальцем в нижней части карты небольшой участок по пунктирной линии.- Вот герб Берде, вот - Линасса, вот - Колортена, а это герб,- он ткнул пальцем в герб, выделявшийся большим, чем остальные, размером в пределах пунктирной линии, которую он обвёл,- главного города нашей сантории - Манвитикора. Вот куда вам надо. Там вы найдёте и рыцарей ордена, и гельда, уполномоченного командовать войсками сантории, который назначен на этот пост хранителями веры - самими архиотцами, и Великого Сантора в храме Дивессы, который управляет нашей санторией.
   Кали оглядел карту, на которой не было названий, на ней были кружочки, рядом с которыми красовались гербы, пунктирные и сплошные линии, потоньше и потолще, и были нарисованы горы, долины, леса, реки, озёра; дороги на карте обозначались частыми точками. Герб Берде - крупночешуйчатая рыба на синем фоне - Кали признал сразу.
   -Гелиан больше, чем я думал,- сказал Кали, продолжая оглядывать карту.
   Гезендан в ответ хохотнул; его по-старчески поблекшие глаза улыбались: он радовался добрым гостям.
   -А где Верегенские горы?- спросил Леми.
   -Кажется, вот,- ткнул своим жилистым пальцем травник в нарисованные высокие пики, за пределами сантории Манвитикор и за сплошной толстой линией, в левой нижней части карты.
   -А что обозначает эта толстая линия?
   -Это пределы нашего государства, земли свободных городов.
   -Издалека же этих разбойников принесло к нам,- сказал Кали.
   -А что означает этот, самый большой герб?- вытянул шею Леми.
   -Это наша столица - Амгилнем. Там, в Большом храме Дивессы, вершат на своих собраниях архиотцы веры. А в Замке Звезды образуют круг доминаты ордена - первые рыцари.
   -До столицы очень далеко...- задумчиво произнёс Кали.- А сколько до Манвитикора?
   -Если ногами, дней десять,- прикинул Гезендан.
   -А где сейчас живут сиды?- спросил Леми.
   -Никто не знает. Где-то в лесах.
   -Как это, никто не знает! Ведь тот человек, приведя армию, недавно спалил их!
   -Я не знаю,- поправился травник.
   Веточи уже закончили макать шипы во флакончики, и теперь, сидя молча, сосредоточенно смотрели, как их стрелки пропитываются ядом.
   -Возьмите карту себе,- предложил Гезендан. Он поднялся из-за стола и направился к печи.- Я её уже наизусть знаю... А вам она, может, и пригодится,- его голос задрожал лёгкой тревогой, когда он прибавил это,- так показалось и Кали, и Леми.
   -Спасибо,- поблагодарил Кали и с помощью Лемиота, который расправлял стремящиеся скрутиться края, свернул карту в шестнадцать слоёв, чтобы та вместилась в сумку.
   -Давайте-ка ужинать,- уже весёлым тоном произнёс Гезендан, возясь у печи.- А за едой продолжим разговор.
   -У нас есть солёная рыба,- Леми полез в сумку.
   -Отлично!- Гезендан, обернувшись, улыбнулся - свет от лампад, упав ему на лицо, углубил морщины, отчего его добрый взгляд стал ещё добрее.
   -Я только одну вещь не понял,- сказал Кали, когда Гезендан поставил на стол три тарелки с кушаньем.- Вы говорили, что это местная легенда - о демонах ночи. Она что, потом разошлась по всей земле и люди поэтому считают порождениями тьмы и сидов, и веточей?
   -Чуть не так. Безусловно, начало было положено здесь, и легенда о демонах ночи началась здесь. И было это незадолго до солнца Благословения Дивессы. Затем же эта легенда стала известна людям во всех уголках Гелиана. Но не оттого только, что люди из здешних краёв распространили её, а ещё оттого, что воевали люди с сидами и веточами не однажды. Но я имел в виду местная, когда говорил о тропе душ. Эта легенда известна только в этой области Гелиана, не дальше сантории Манвитикор, а чаще всего её вспоминают в Берде, то есть, простите, вспоминали.
   Гезендан вернулся к печи, поколдовал на ней и принёс веточам дымящиеся пиалки.
   -Я подогрел вам солнечный нектар,- улыбаясь, поставил Гезендан перед каждым веточем пиалку.- Ваш любимый.
   Веточи заохали, благодаря Гезендана.
   -Незадолго до солнца Благословения Дивессы,- медленно повторил Кали и вдруг встрепенулся:- Как же так?! Сиды говорили, что боролись за то, что бы расколоть кристалл. Но если люди воевали с ними ­­- значит, люди хотели кристалл сохранить?! И получается, что люди служили Гримене?!
   -После того, как светлых эльфов и гномов изгнали, владеть кристаллом стали только люди и маги,- Гезендан сел за стол, взял ложку, чтобы приступить к трапезе.- Да, люди хотели сохранить звезду. Но тогда люди ещё не знали ни Дивессы, ни Гримены.
   -Но ведь Альвин был человек! Ведь он расколол звезду?- Кали увидел, что Леми с удовольствием уплетает кушанье Гезендана, и подумал: как он может так преспокойно есть, когда выясняются такие вещи!
   -Его направлял Дивесса,- отвечал Гезендан.
   -Люди были в союзе с магами (а теперь магия находится под запретом и считается величайшим из всех зол), и люди, старавшиеся сохранить звезду, воевали с сидами, которые хотели звезду расколоть, и при этом люди считают сидов порождениями тьмы...- принялся рассуждать вслух Кали.
   -Порождениями тьмы сидов и других стали называть после дня, когда люди стали почитать Дивессу,- добавил травник загадку в рассуждения Калиона.
   -И после раскола звезды люди и сиды всё равно воевали?- Кали хорошо помнил, что Гезендан сказал "не однажды", и тем не менее ждал подтверждения.
   -Да.
   -Зачем?!
   На этот раз травник промолчал.
   -Ничего не понимаю,- Кали облокотился на стол и зажал голову руками.- Голова кругом. Почему тогда в наших легендах говорится, что Великому Альвину, когда он шёл разбивать кристалл, противостояли гномы, эльфы и прочие? И что они старались помешать ему расколоть кристалл, потому что служили злу?
   -Память крови,- повторил раз упомянутое Гезендан.
   Лемиот наворачивал за обе щеки.
   -Вкуснотища. Что это, Гезендан?- спросил он с набитым ртом.
   -А-а. Понравилось?- хохотнул травник.
   -Угу,- кивнул Леми и пихнул очередную порцию еды в рот.
   -Это корни апунии и рата со стеблем краберы. Кали, а ты почему не ешь?
   Кали в глотку ничего не лезло. В голове у него всё смешалось. Заныл лоб. Он видел, как тщательно пережёвывает пищу Гезендан, как насыщается Лемиот, как веточи, смакуя, опорожняют пиалки. Кали потыкал ложкой в еду, и ложку отложил.
   -Поешь, Кали, обязательно поешь,- настаивал Гезендан.- Отложи вопросы на завтра. Поздно уже. Скоро спать.
   -Не хочешь, отдай мне,- Леми собирался уже придвинуть тарелку Кали к себе, но Гезендан остановил его.- Ну, если он не хочет...- Леми выкатил глаза на Гезендана.
   -Я принесу тебе добавки, давай тарелку.
   Кали всё же переборол себя: он знал, что силы потребуются, и потому без охоты, но приступил к еде. Приготовленное травником оказалось действительно вкусным, и под конец Кали ел уже с удовольствием.
   Для Кали, Леми и веточей Гезендан расстелил на полу два одеяла. Сам же, улегшись в кровать, накрылся плащом: больше одеял у него не было. Кали и Леми отцепили от поясов сумки и приспособили их вместо подушек. Они улеглись, и веточи устроились рядом с ними - двое справа от Кали, двое слева от Леми. Гом угрожающе потребовал от Кали, чтобы тот его не задавил, вертясь во сне с боку на бок.
   Кали не спалось. Он лежал на спине и смотрел на огонь в печи - единственный оставшийся свет в доме. Мысли беспорядочно проносились в его голове, и возникающие вопросы не давали покоя.
   -Леми,- позвал Кали.- Ты спишь?
   -Сплю.
   -Леми, скажи мне, чему верить? Верить тому, что мы услышали, уйдя из Берде, или нашим легендам? Ты всё понял из того, что поведал Гезендан? Ты веришь всему, что он рассказал?
   -Я скажу одно, Кали: верить стоит только своим глазам и ушам, и не по отдельности, а только им вместе. А всё, что мы с тобой знаем, мы только слышали. Всё, я сплю.
   Леми повернулся на бок, спиной к другу. И Кали понял, что большего от Леми он сейчас не добьётся. Где же правда, размышлял Кали. Он был согласен с Леми, что надо и видеть собственными глазами. Ему вспомнилась карта, которую подарил им Гезендан. Гелиан оказался огромным, и вряд ли им удастся побывать во всех уголках земли. Кали попробовал представить себе места, где они с Леми вряд ли когда окажутся. Он представил себе столицу - Амгилнем: большие деревянные дома стояли на широких улицах, которые сходились к невероятной по размерам площади, во главе коей высился, доставая до небес, храм Дивессы. Представил себе густые леса, где жили сиды, представил долины меж гор, по которым протекали широкие реки. Он путешествовал по дорогам из одного города в другой, от гряды к гряде, и на пиках Вереген сражался с разбойниками бок о бок с сидами и магами, которые посылали на врага громовой вал, и горные пики сотрясались и превращались в чёрный камень. Ему виделись рыцари ордена звезды, встречающие его на лошадях, закованных в броню, и виделось, как он сам, сидя в седле, мчится по просторам Гелиана с пристроившимся на плече веточем, который зачем-то теребит его ухо...
   Кали открыл глаза: на его плече сидел веточ и трубочкой бил его по мочке уха.
   -Просыпайся, ар Кали, просыпайся,- говорил Зок.- За дверью кто-то есть, мы слышим.
   Гом будил Лемиота, Вим - Гезендана. Гуп, таясь, выглядывал в окошко. И вдруг окно разбилось, и огненная стрела, просвистев, врезалась в стену. Травник, Леми и Кали повскакивали.
   Гезендан подбежал к стреле, вонзившейся в стену; тряпица, намотанная на наконечник, была обмазана чем-то вязким, и это вязкое горело.
   -Келовая смола,- сказал травник, вырвав стрелу из стены. Он затушил стрелу в бочонке с водой.
   Но тут разбилось второе окно и огненные стрелы начали влетать в дом в оба окна одна за другой.
   -Леми, Кали, тащите кровать, загородите дверь.
   Гезендан принялся было вырывать стрелы из стен, но огонь со стрел быстро въедался в сухие брёвна, и травник, пока мальчишки загораживали дверь кроватью, принялся поливать стены водой. Он набирал воду кружкой и опрыскивал стены, но бочонок был невелик и воды скоро бы не осталось. Гезендан бросил это занятие, когда дым мелкими завитками начал робко клубиться под потолком - загорелась крыша.
   Кали, Леми и веточи стояли в растерянности, и Гезендан, видя это, постарался ободрить их:
   -А ну-ка, давайте обратно - оттащите кровать от двери. И приготовьтесь. Они пришли по ваши души,- он посмотрел на веточей, потом - на Кали и Леми,- а значит, и по мою. Они плохо знают старого Гезендана. Я хоть и прожил много солнц, но я не трухлявый пень. Сейчас мы им устроим!
   Гезендан взял с полки коробку и подошёл к печи.
   -Освобождайте же дверь, немедленно,- он высыпал содержимое коробки на тлеющие камни и быстро прикрыл печь заслонкой.
   Прежде чем травник поставил заслонку, Кали успел заметить вспышку в печи. Они оттащили от двери кровать.
   -Не приближайтесь к окнам,- предупредил Гезендан.
   Кали всё же приблизился и увидел через окошко, как опускается, выходя из трубы, и стелется по земле зеленоватый дым. Увидел, как лучники, попавшие в зелёные клубы, роняли луки, скрючивались, кашляли и падали на землю, задыхаясь. Кали тоже закашлялся: крыша и стены с внешней стороны горели, и дым, просачиваясь, скапливался в комнате.
   -Сейчас, сейчас, ещё немного,- отозвался на кашель Калиона Гезендан.- Когда побежите сквозь зелёный - не дышать,- предупредил травник, оглядывая мальчишек и веточей.
   -Кали, сумки,- вспомнил Лемиот.
   Кали и Леми схватили сумки, прикрепили их к поясам, и Гезендан скомандовал:
   -Пора!
   Леми распахнул дверь, и находившиеся в горящем доме, не дыша, бросились бежать - напрямик. Но, видимо, не все лучники попали в клубы зелёного дыма: стрелы полетели убегающим вслед. Преодолев зелёные клубы и пробежав ещё некоторое расстояние, Кали огляделся на ходу и увидел рядом с собой только спину Леми, выбежавшего из дома первым. Кали замедлил бег и обернулся: небыстрые веточи и старый Гезендан отставали, только-только они выбежали из зелёных клубов.
   Кали окрикнул Леми. Они остановились и спрятались от стрел за каменными деревьями, дожидаясь, пока веточи и Гезендан поравняются с ними. И тут одна из горящих стрел попала в веточа, протащила его и припечатала тугой, клейкой смолой к подножию ствола. Огненная смола обволокла веточа, и он загорелся. Гезендан бросился ему на помощь, но сразу пять стрел, когда травник присел, чтобы спасти веточа, вонзились ему в спину - три, без обмотанных наконечников, пронзили его насквозь, две, с пламенной смолой, не прошли навылет, но подожгли плащ. Гезендан упал лицом в землю. Остальные веточи бросились к ним. Огонь всё больше и больше пожирал прилеплённого к дереву, беспомощного веточа; и каменное дерево уже затлело за ним - проступило багровое пятно. И вот огонь добрался уже до его листков. Веточ издал предсмертный визг и объятый пламенем затих.
   И тут Кали разглядел среди лучников человека в белом. Выйдя вперёд лучников, он резко выкинул руку, и Кали увидел, как вертящийся диск, прорезав воздух, рассёк напополам веточа, спешащего на выручку горящему брату. Кали, забыв о смертоносных стрелах, с надеждой в сердце рванул на помощь. Но листки-глаза веточа из зелёных уже сделались бежево-жёлтыми и свернулись в трубочку. Кали понял, что произошло. Тогда он схватил оставшихся веточей - каждого в руку - и обратился в бегство.
   -Утекаем, Леми!
   Они бежали, пряча за деревьями спины от стрел. Бежали так, пока свист стрел не прекратился. Бежали, собирая в себе последние силы. И остановились только тогда, когда очутились в густом тумане и когда послышалось журчание воды. Выбившиеся из сил, они рухнули наземь, тяжело и хрипло дыша.
   -Этот молот доконал меня,- сказал Леми, отдышавшись. Он подполз к Кали, который сидел, и уронил голову ему на колено.
   А Кали смотрел на поникших веточей.
   -Гуп сгорел.
   -Зока сломали,- пищали они дребезжащими голосками; роса выступала на их листках, и капли падали на землю.
   -Кали, надо набрать воды и идти, пока туман скрывает нас. Если идти вверх по реке, то мы выйдем к Линассу: купцы говорили, что, выходя в Берде из Линасса, они минуют мост через реку.
   -Я вернусь и перестреляю их всех!- взвился Гом.
   Из двух веточей различить кто из них кто стало возможным. Кали заметил, как только Гом проявил себя, открыв рот, что у него глаза-листочки были чуть-чуть, но побольше и поярче, чем у Вима.
   -Гом, Вим,- обратился Кали к веточам,- нам надо искать помощи, сами мы не справимся. Надо идти.
   -Ну почему сиды не взяли нас с собой,- грустно пропищал Вим.
   -Вас-то в город впустят, да,- пропищал Гом.- А нас или разрубят, или сожгут!
   -Мы спрячем вас в сумки,- поднимая голову с колена Кали и садясь, объявил Леми.
   -Да,- подтвердил Кали.- Сейчас не время печалиться. Мы ещё в опасности. Мне тоже жаль ваших братьев. И Гезендана.
   Они подошли к речке, неширокой, с быстрым течением. На другом её берегу, который в тумане с трудом, но просматривался, каменного леса не было. Устремляясь течением с запада на восток, речка делала крутой поворот на север именно в том месте, где четвёрка вышла к ней: каменный лес, вставший на её пути, не пускал её, живую, напрямик, сквозь свои мёртвые земли.
   Они пошли вверх по течению, и вскоре мёртвый лес закончился, а утренний туман рассеялся. Они шли по полю. Позади них темнел чёрный лес, слева высилась гряда, впереди и по ту сторону реки лежала голая равнина.
   -Мы не можем так идти, Кали,- сказал Лемиот.- Если за нами погоня... Надо спрятаться и дождаться темноты.
   -Можно в горах,- предложил Кали.
   -Ты видишь, какова гряда по эту сторону? Безлесная, лысая, только камни... Да к тому же там нас искать будут в первую очередь.
   -Тогда где же?- Кали огляделся: берег на той стороне реки был низким, нигде не укроешься, всё как на ладони. Да и, даже в случае огромной необходимости, как переправишься: течение приличное и глубина тоже? Берег, по которому шли они был повыше, но не больше, чем полторы руки в высоту.
   -Вот я об этом и подумал,- сказал Леми, когда Калион нагибался, чтобы осмотреть склон.- Может углубление какое найдём или даже пещерку.
   Кали посадил веточей себе на плечи, он и Леми спрыгнули в реку, и по краешку, по щиколотку в воде они побрели в поисках укрытия. Вода была очень холодной - ступни заледенели и стали неметь, Кали и Леми начала пробивать дрожь. Но на их счастье место, где б они могли дождаться темноты, вскоре отыскалось - небольшое ложе в склоне, где можно было удобно усесться.
   Они ждали сумерки. Кали, отгоняя мрачные мысли, изучал карту Гелиана. Леми дремал беспокойно. Ему виделись каменные стволы, огненные стрелы, переломленный и сгоревший веточи, падающий бездыханно Гезендан, полыхающий Берде, разрушенный дом, обгоревшие тела сестрёнок и матери, убитый отец. И слёзы проступили из закрытых его глаз.
   Веточи горевали. С опущенными глазами-листками они сидели и вспоминали братьев.
   -Мы совсем остались с тобой одни, Гом,- говорил Вим обречённо.- Зачем мы ушли из нашего леса. Пусть нас и осталось мало, но мы потихоньку бы всё наладили, да. И Зок с Гупом были бы живы... Я помню, как Зок нянчил меня, и помню, как я нянчил тебя и Гупа, когда вы были совсем крохами,- руки Вима задрожали, и его пальцы не удержали несколько шипов, которые упали на землю.
   -Зок был всегда таким спокойным и рассудительным, да,- Гом провёл рукой по влажным листкам.- Он любил нас. Он всегда наставлял меня... А как мы резвились с Гупом, веселились с ним... А Гезендан. Он был так внимателен к нам, да.
   Веточи вспоминали всех потерянных братьев, тосковали по родному лесу, их слёзы и причитания бередили Кали душу, и он вспомнил погибший Берде - всех его жителей, оставшихся в памяти только двух человек; одиночество и страх овладели Кали; карта перед его глазами расплылась, вырвались всхлипы, и он зажал руками рот.
   Когда сумерки перешли в темноту, они взобрались на берег. Истощённые печалью, они побрели вдоль реки, озираясь по сторонам, прислушиваясь и высматривая впереди мост.
  

5

   Ночь была безлунной, тихой, безветренной. Было уже, наверное, за полночь. На мост наткнулись неожиданно. Он проявился из тьмы, когда Леми споткнулся о выступавшее из земли бревно - это было последнее (или первое) бревно, из коих мост состоял,- тогда только перед ними начали вырисовываться очертания моста.
   Они перешли на другой берег и дальше двинулись уже по дороге. И вскоре перед ними возникла стена. Веточи залезли в сумки. Кали и Леми приблизились к закрытым воротам, постояли - за ними не раздавалось ни звука. Прошли по стене в одну сторону, потом - в другую. В отличие от Берде Линасс был обнесён стеной. Был обнесён бревенчатой, высокой стеной, перелезть через которую в темноте было очень сложно. И опасно.
   Они вернулись к воротам.
   -Надо постучать,- предложил Кали.
   -Вот и постучи,- Леми сделал пару шагов назад и посмотрел наверх.- Чувствую, придётся нам дожидаться рассвета в чистом поле. Или под забором.
   Кали постучал. Подождал и постучал ещё раз. Приставил ухо к воротам. Леми засмеялся:
   -Что ты услышишь через такие брёвна! Да и там, если кто есть, стук твой не услышат. Тут долбить надо,- и Леми в прыжке ударил по воротам ногами.
   -Поосторожней там,- донёсся из сумки писк возмущённого Вима.
   Кали и Леми подождали, но за воротами, похоже, никаких движений не происходило. Леми ударил по воротам ещё раз и сказал, что надо найти удобное место под стеной, где они встретят рассвет. И только они отошли от ворот, как раздался щелчок и недовольный, грозный голос прорычал:
   -Кого там ещё принесло?
   Кали и Леми подскочили обратно к воротам. Через ворота перелетел факел и упал рядом с ними.
   -Что такие сосунки делают одни ночью без призора?
   Леми и Кали не могли понять, откуда исходит голос и как обладатель грозного голоса их может видеть, а они его - нет, если перед ними в воротах не было никакого отверстия.
   -Я вас спрашиваю?!- ревел невидимый хозяин голоса.- Как вы здесь очутились одни да в такую поздноту?
   Леми поднял факел и сразу же толкнул Кали:
   -Смотри,- сказал он, показывая наверх.
   Теперь и Кали сумел разглядеть маленькое окошко в воротах, расположенное над землёй в два человеческих роста.
   -Где же вы видели путников таких размеров,- пошутил Леми.
   Но человек за воротами шутку не воспринял.
   -Отвечать!- рявкнул он.
   -Мы из Берде,- сказал Кали.- А одни, потому что людей в Берде больше не осталось. Потому что нет больше Берде.
   За воротами молчали. Затем щёлкнула заслонка, вставшая на место. И скоро Кали и Леми различили глухой звук, похожий на звук волочащейся по дереву большой цепи.
   Ворота приоткрылись, и человек с пышными усами, алебардой в одной руке и факелом в другой возник перед ними.
   -Из Берде, говорите,- от него несло вином, вернее, он насквозь пропах выпивкой и держался на ногах с трудом.- Да, мы слышали.
   Ни Кали, ни Леми не придали значения его последним словам: они устали и потому соображали плохо.
   -Если вы добрые люди, тогда добро пожаловать в Линасс,- прохрипел усатый, уже не повышая голос.- Вы добрые люди?
   -Да,- одновременно произнесли Кали и Леми.
   -Тогда заходите.
   Они зашли, и усатый стражник налёг на механизм: цепь медленно поползла, затворяя ворота.
   -А что, попадаются и недобрые путники, поэтому вы обнеслись стеной?- спросил Леми.
   -Вам-то не знать. Хотя, вам-то не знать, раз уцелели,- усатый стражник уставился на них мутными глазами. Он приблизился, и застоялый запах спиртного ударил в лица Кали и Леми - они отшатнулись.- Говорят, кто-то призвал демонов ночи, они рыщут теперь по округе. И город ваш они уничтожили, спаси, Дивесса, душу мою.
   Кали и Леми из осведомлённости стражника так выводов и не сделали.
   -А стену мы давно поставили. Времена нынче тревожные. То оттуда, то оттуда вести дурные приходят. Отец Лотен настоял.
   -Берде не демоны ночи уничтожили, а верегенские разбойники сожгли,- сказал Леми.
   -Верегенские разбойники! Ха! Фирта, ты слышал?!- усатый, качнувшись, обернулся к хибаре, в окне которой тускло горела лампада.- Да откуда им здесь взяться. До Вереген во-о скока,- он развёл руки в стороны.
   В дверях хибары появился второй стражник, не такой пьяный, как усатый,- без оружия, тощий как щепка.
   -Фирта, нет, ты слышал: верегенские разбойники, здесь!- Усатый залился было смехом, но тут же закашлялся.
   Второй стражник подошёл к ним.
   -Я во всё что угодно поверю,- сказал он.- Вон, например, слух ходит, что гномы соорудили золотую гору, высотой чуть ли не до неба. И я знаю, что так оно и есть.
   Усатый сплюнул.
   -Фирта...- дохнул он на тощего,- ну, ладно. Лучше проводи-ка ты этих парней к отцу Лотену, они из Берде, а я тут пока подежурю, за двоих.
   -А-а,- понимающе протянул Фирта,- из Берде,- он взял у Леми факел.- Отцу Лотену будет интересно услышать подробности, чтобы придумать, как оградить нас от такой напасти.
   Линасс был больше, чем Берде, где было всего две улицы - одна была завершением дороги, шедшей с перевала, она утыкалась во вторую, которая начиналась на пристани и заканчивалась тупиком. Здесь улиц было больше, они были кривые и узкие. Дома, деревянные, с круглыми окошками и покатыми крышами,- такие же были и в Берде,- стояли здесь, в отличие от Берде, впритирку друг к дружке, их разделяли только двойные стены.
   Кали и Леми, следуя за Фиртой, прошли четыре улицы и сделали три поворота. Повернув на четвёртую улицу, на другом её конце они увидели свет и услышали доносящиеся оттуда голоса и музыку. Когда улица была пройдена, они оказались на большой площади, во главе которой стоял храм Дивессы; перед входом в храм, на высокой площадке, к которой вела лестница, восседал настоятель храма в окружении приближённых. Площадь была озарена светом множества факелов. Посреди площади танцевали и веселились люди; справа от лестницы в храм стояли бочки с вином и элем, люди подходили и наливали себе напитки и не забывали про музыкантов, сидевших слева от лестницы, принося и им. На площади было тесно,- наверное, весь город собрался здесь,- шумно и радостно. Шёл третий, последний день великого праздника - Благословение Дивессы.
   Фирта оставил факел, они протиснулись сквозь толпу, и Фирта попросил Кали и Леми подождать возле музыкантов, а сам, поднявшись по лестнице и остановившись у стола, за которым сидели лучшие люди города, с почтением обратился к настоятелю. Улыбки сверкали на лицах людей, и Кали и Леми опечалились, вспомнив родной город.
   Фирта махнул рукой, подзывая ребят. Кали и Леми поднялись по лестнице и предстали перед настоятелем.
   -Да благословит вас Дивесса,- Кали склонил голову.
   -Во всём послушны вам, отец-настоятель,- склонил голову Леми.
   -Ужасные события произошли с вами,- сказал отец Лотен Кали и Леми.- Но сегодня праздник. Прошу вас, не омрачайте этим достойным людям его. Завтра вместе с вами будем скорбеть о несчастном Берде. Сейчас же, если можете, веселитесь со всеми, если нет, вас проводят в гостиницу, отдыхайте, и завтра прошу вас к себе. Стражник,- обратился он к Фирте.
   Фирта всё понял без лишних слов и удалился. Взяв факел, он отправился на пост.
   -Я устал, Леми,- предложение с гостиницей нравилось Кали больше, чем остаться на празднике.
   -Я тоже устал, Кали, но есть и пить тоже хочется.
   -Да, подкрепиться не мешает.
   -Вот и прекрасно!- заключил отец Лотен.- Рипа,- настоятель обернулся к стоящему за его спиной,- отведи гостей за стол и, когда они скажут, покажи им гостиницу, выбери номер получше: эти бедняжки натерпелись.
   Сутуловатый Рипа поклонился настоятелю, обошёл стол и подступил к Кали и Леми, внешность у Рипы была отталкивающей, особенно противно сочетались кривой, длинный нос и маленькие бегающие глазки.
   -Пойдёмте,- произнёс Рипа вкрадчиво, поведя рукой; манеры его Кали и Леми тоже не понравились.
   -Отвратительный тип,- сказал Леми Калиону, когда Рипа, пятясь, отошёл от них.
   -Схожу за элем,- Кали взял две кружки, поставленные перед ними.
   А Леми положил на тарелку курятину и с жадностью принялся есть.
   Кали подошёл к бочке, из которой только что налил себе горожанин, но Рипа, оказавшийся тут же не дал наполнить ему кружки.
   -Нет, нет, нет,- запротестовал Рипа и пригласил Кали к другой бочке.- Налейте себе из этой. Здесь эль посвежее. Прошу вас.
   Когда Кали вернулся за стол, Леми уже обгладывал косточки.
   -Интересно,- сказал Кали, садясь,- почему сидам этот город показался странным? И как они сюда проникли?
   Леми только плечами пожал. Он отпил из кружки и потянулся за говядиной. Музыканты грянули на инструментах, и люди запели хором.
   На праздник слёз
   В сыром лесу
   Повстречал Азин Азену.
   Он постеснялся подойти,
   Она ж ему пропела:
   Кто хочет счастье обрести,
   Не должен знать заката,
   Рассвет в душе своей неси
   И получи награду...
   Кали и Леми хорошо знали эту песню, но в хор не вступили: Леми жадно жевал мясо, а Кали петь не хотелось: всё, что происходило здесь, напоминало о доме, которого больше не было.
   Когда песня закончилась, все зааплодировали, и музыканты заиграли новую мелодию.
   -Кали, поешь.- Леми доел мясо, выпил всю кружку не отрываясь. Встал:- Ещё налью. Курятина отменная. Советую.
   Кали взял курицу. Та и в правду оказалась хороша - нежная, под соусом из лесных ягод. Запил элем.
   -Всё, Леми. Пора отдыхать. Завтра снова в дорогу.
   -И куда мы?
   -В Манвитикор. Куда советовал Гезендан. Где рыцари и сантор.
   -Давай побудем ещё немного.
   -Нет. Надо Рипу найти.
   Но Рипу искать не пришлось. Он оказался рядом.
   -Будто знал или чувствовал,- с подозрением сказал Леми.- Подслушивал, что ли.
   -Разве в таком гомоне подслушаешь,- опроверг опасения друга Кали.
   -И то правда,- согласился Лемиот.
   -Идёмте, друзья, идёмте,- с зубоскальной улыбочкой проговорил Рипа.
   Гостиница располагалась недалеко. Хозяин тоже был на празднике, и Рипа забрал у него ключи по распоряжению отца Лотена. Комната на втором этаже устроила ребят. Кровати были застелены, в комнате было тепло; гостиница была хорошо протоплена. Рипа оставил ключ, вручил Леми зажжённую лампаду и с пожеланием доброй ночи, сутулясь, удалился. Как только Рипа вышел из комнаты, Леми припал глазом к замочной скважине, а Кали подошёл к окну - он встал так, чтобы с улицы его не было видно.
   -Уходит. Посматривает,- говорил Кали, глядя в окно.
   Тогда Лемиот отпрял от двери и сказал:
   -Ну, теперь вылезайте.
   Первым, из сумки Кали, вылез Гом и заверещал:
   -Гады! Изверги! Изуверы! Ох, я несчастный! Ах, моя бедная корушка!- он прыгнул Кали на грудь и затряс его за ворот:- Что вы сделали! Я теперь навеки пропах этой вонючей рыбой! Ой, мне плохо! Ой, сейчас стошнит!
   Из сумки Леми, кряхтя, вылез Вим, в таком же настроении, но не такой громкий:
   -Трухлявый ствол вам на завтрак, прошлогодние листья вам на обед, прогорклые соки вам на ужин - и так целую луну.
   Кали, у которого веточ стоял на груди, принюхиваться не пришлось: запах солёной рыбы пропитал веточа насквозь, от него жутко несло. Кали засмеялся. За ним засмеялся и Леми.
   -Что ржёте, изверги?!- Гом был вне себя.
   -Теперь вас и прятать не надо,- хохоча, сказал Леми.- Скажем о вас: рыба старая попалась. Усохла.
   Кали разразился безудержным смехом, глядя на выпученные глаза Гома.
   -Мы слова сказать не могли, а они ещё есть сели,- Вим спрыгнул с сумки, выпустил из пальцев шипы и трубку и принялся тщетно оттираться.- Нет, это невозможно. Теперь только до весны,- захныкал он.
   После этих слов Леми подавился смехом.
   -Сделайте хоть что-нибудь!- тряс Калиона Гом.
   Кали не мог остановить себя, он заразился смехом. Леми откашлялся, отдышался и, опять хохоча, сказал:
   -Правда, делать что-то надо. Иначе они доконают нас этой вонищей.
   Кали сполз по стене и, уже сидя, втянул носом воздух и засмеялся с новой силой - Гом на его груди завизжал истошно.
   -Нет, правда, Кали,- Леми заставил себя не смеяться и сделаться серьёзным, лишь глаза его выдавали улыбку.- Если бы тебя окатили рыбьим жиром и не позволили мыться, как бы ты себя чувствовал?
   Ошалелые глаза-листки Гома повернулись на Леми.
   -Издеваетесь!- проверещал он.
   -Нет, нет,- постарался успокоить веточей Леми, посмотрев на безутешного Вима.- Вода у нас есть, тряпицу сыщем. Остаётся найти место где вам омыться.
   Гом спрыгнул с дёргающейся груди Кали и подбежал к Леми:
   -Давай, ищи,- веточ выставил стебельки, на которых держались листочки, вперёд и слегка в стороны - вылупил глаза на Лемиота; вышло смешно, и Леми чуть опять не прыснул.
   Опираясь на ручку двери, Леми поднялся и, пряча улыбку, обшарил комнату взглядом. Вот это подойдёт, решил он, увидев на столе салфетки. Он подошёл к столу.
   -Как раз две.- Он снял флягу с пояса.- Кали давай свою воду.
   Вим вроде бы приободрился. Он собрал в пальцы шипы, взял трубочку.
   -А это лучше оставь,- сказал Леми.- Зачем это брать с собой, когда идёшь мыться.
   -Никогда веточ не оставляет своего оружия,- воинственно пропищал Гом.
   -Ну, как знаете,- Леми передал им салфетки. Затем подошёл к Кали, прослезившемуся от смеха, снял с его пояса флягу.- Пойду, поищу им место.- Он повернулся к веточам:- Сидите пока здесь, я скоро вернусь.
   Пока веточи омывались, Кали, который, наконец, успокоился, и Леми решили укладываться спать.
   -Что тебя так разобрало?- спросил Леми уже лёжа в постели.- Ведь могут обидеться.
   -Представляешь,- Кали накрылся одеялом и удобно устроил голову на подушке,- я про рыбу-то забыл.- Они засмеялись, но смеялись уже не азартно, а теми остатками смеха, которые сохранились в них.
   Веточи мылись в каком-то коридорчике перед комнатой с дырой, воняло из которой хуже, чем воняет от солёной рыбы. Мылись они долго и тщательно и, когда уже мытьё подходило к концу, услышали вдруг скрип открывающейся двери и чьи-то шаги. Темнота, не мешавшая им видеть, скрывала их от посторонних глаз. Они видели, как открылась дверь гостиницы и как несколько человек прокрались к лестнице, ведущей на второй этаж, и поднялись по ней.
   Дверь Леми, чтобы веточи смогли войти, оставил приоткрытой. Шедший в пятёрке первым, убрав не понадобившийся ключ в карман, осторожно открыл дверь и вошёл в комнату, где мирно спали путники из Берде. Он поманил остальных, и те вошли. Возглавлявший пятёрку запалил факел, и четверо, как только комната осветилась, набросились на спящих.
   -Сначала кляпы запихните,- распорядился главарь.
   Ещё не до конца проснувшимся Кали и Леми запхали кляпы. Им заломили и связали руки, связали ноги - верёвки больно впились в запястья, колени и лодыжки. Пленников перевернули на спину, и тогда Кали и Леми узнали держащего факел - это был Рипа.
   -Что, бессильны!- Рипа осклабился.- Переверните здесь всё. Ищите.
   Подчинённые Рипы бросились искать. Один из них обшарил сумки и всё содержимое высыпал перед Рипой.
   -Вот оно,- Рипа заулыбался омерзительной улыбкой, когда два сидских фиала оказались у него в руках.- Одного этого достаточно, чтобы казнить вас. Ищите. Ищите. Проверяйте все щели. Эти отродья Гримены должны быть здесь.
   Подчинённые Рипы зажгли ещё два факела и принялись заглядывать повсюду, куда в комнате только можно было заглянуть.
   -Книга,- между тем, Рипа изучал пожитки арестованных.- Ещё одно доказательство. Рыба. Для каких же она целей? А это что?- он развернул карту и глаза его сверкнули.
   -Никого нигде нет,- подошёл к Рипе подчинённый.
   -Может, эти ублюдки вернули их в лес?- Рипа засовал вещи Кали и Леми в сумки.- Я сам понесу. А вы будьте бдительны. Вдруг те мелкие порождения ночи учинят нам засаду.
   Гом и Вим поднялись за пятёркой, но, как назло, последний вошедший закрыл за собой дверь. Дверь была тяжёлой, им было не открыть. Когда из щели между дверью и полом полился свет, Гом и Вим, найдя безопасное место, спрятались.
   -Нет Зока, нет Гупа,- сожалел Вим.- Вдвоём нам никак не успеть уложить пятерых.
   Гом начал приготавливаться к стрельбе.
   -Не глупи, Гом. Может, ещё представится случай, и мы выручим ребят. Но сейчас мы не одолеем людей. Мы не успеем выстрелить во всех, да.
   Дверь распахнулась внезапно. Первый вышедший - сутуловатый,- с факелом и сумками в руках, быстро проследовал к лестнице и спустился по ней. За ним так же стремительно прошли двое, несущие на плечах Леми и Кали. Последние двое пронеслись, размахивая факелами и озираясь по сторонам, один с мечом Кали, другой с молотом Леми.
   Подвал храма был сырым, стены, пол, потолок облеплены плесенью. Сквозь узкое, маленькое окошко с трудом пробивался туда свет нового дня. Кали допрыгал к окошку, чтобы втянуть носом свежего воздуха. Леми тоже хотел вдохнуть свежести, но поскользнулся на склизком полу и упал и остался сидеть, морщась от удушливой сырости.
   Вдруг кали замычал и запрыгал на месте. Леми посмотрел на друга - Кали подзывал его. Леми помотал головой, но Кали ещё отчаянней замычал и настойчивей запрыгал. Леми перевернулся, опёрся на колени, поднялся. Мелкими прыжками добрался до окошка. Уличный воздух обдал свежестью, Леми от удовольствия даже закрыл глаза. Кали вновь замычал, толкнул плечом друга, и показал подбородком, когда недовольный Леми открыл глаза, куда надо смотреть.
   Леми повернул шею: по двору прогуливались отец Лотен, Рипа и человек в белом балахоне, в капюшоне, покрывающем голову и скрывающем лицо. Человек в белом шёл между отцом Лотеном и Рипой и жестикулировал.
   Кали покачал головой, и Леми повторил это движение, соглашаясь. Кали и Леми наблюдали за троицей, пока те не разошлись: человек в белом, удалясь со двора храма, исчез на улице, а отец Лотен и Рипа вошли в храм. И вскоре протрубил рог - надрывно и тревожно.
   Когда рог протрубил во второй раз, за Кали и Леми пришли. Их выволокли на площадь, где, как и вчера, собрался, кажется, весь город и перед входом в храм, всё за тем же столом, теперь только в одиночестве, восседал глава города - отец Лотен.
   Обеспокоенные тревогой горожане перешёптывались, пока на лобное место, устроенное там, где вчера громоздились бочки с вином и элем, не поставили связанных Кали и Леми. Тогда площадь стихла, и обеспокоенные взгляды горожан сошлись на отце Лотене.
   Отец Лотен поднялся с места.
   -Почтенные жители Линасса,- начал он.- Вчерашним всеобщим гуляньем мы завершили отмечать Великий Праздник. И была на то милость Дивессы, что не был он под конец омрачён. Сегодня же настало время скорбеть. Все мы знаем, что произошло с несчастным Берде. Но прежде,- отец Лотен опёрся кулаками на стол и обвёл толпу многозначительным взглядом.- Но прежде вот что я хочу заявить вам. Такая же участь, какая постигла Берде, могла постигнуть и наш город. Если бы не бдительность, о которой я твержу вам постоянно и которая была проявлена вчера.
   Отец Лотен водрузился на место, и тут же перед столом возник Рипа.
   -Итак,- обратился настоятель к Рипе,- поведай почтенным горожанам всё, что знаем мы, и предъяви доказательства.
   Сутулясь, Рипа сбежал по лестнице вниз, и, оказавшись возле Кали и Леми, на диво последних, распрямился.
   -Не вынимайте им кляпы!- проникновенно заорал Рипа и вытянул руку в направлении связанных.- Иначе беда немедленно обрушится на этот город - с нами произойдёт то же, что произошло с жителями Берде!
   -А-а!- зазвучало на вдохе в разных местах толпы.
   -Все мы знаем, как погиб Берде,- с чувством продолжал Рипа.- Демоны ночи и ожившие деревья погубили людей этого несчастного города, от порождений тьмы не скрыться праведной душе в проклятом месте!
   Рипа, опять ссутулясь, обошёл вокруг Кали и Леми и указал пальцем на них.
   -Вчера эти двое,- продолжил Рипа вкрадчиво,- пришли в наш город и сообщили страже, что они из Берде. Но как,- возопил он,- праведная душа могла спастись в месте, на которое наслали проклятье и которое кишело демонами ночи?!
   Рипа сделал несколько шагов к толпе, слушающей его со вниманием.
   -Ответ очевиден,- прокричал он в толпу.- Только те, кто проклял Берде и призвал силы зла мог остаться невредимым! Колдуны! Это они погубили Берде и пришли сюда, чтобы уничтожить и наш город и всех в нём, умертвить всех вас, любящих Дивессу!
   После слова колдуны, толпу шатнуло, а Кали замычал, пытаясь протестовать.
   -Смотрите, смотрите, люди,- взгляд Рипы, обращённый к толпе, сделался фанатично-ликующим, а руки его протянулись в сторону связанных, призывая узреть горожан мычащего Кали,- они и сейчас пытаются колдовать!
   Толпа попятилась, на лицах людей отразился ужас.
   -Конечно, сразу не поверишь, что эти двое мальчишек - колдуны. И я гляжу, вы ещё не все верите,- нагонял страха Рипа на и так уже перепуганную и ошарашенную толпу.- Но вот доказательства!
   Рипа взбежал по лестнице храма и достал из сумки, лежавшей на столе, книгу, которую спас Кали. Рипа повернулся к собранию, держа над собой "Жизнеописание".
   -Вот,- затряс Рипа книгой,- вот, что они несли с собой! Топча эту священную Книгу, они прокляли Берде! Произнеся свои тёмные заклинания, они призвали демонов ночи и оживили деревья!- Рипа бросил книгу на стол и, достав из сумки фиалы, сияющие сиреневым дымком, выставил их перед собранием.- Вот! Вот их колдовское зелье, которым они хотели опоить вас!
   Устрашённая толпа запричитала, моля Дивессу о милости.
   Кали поглядывал на отца Лотена: тот качал головой в такт обвинениям, которые извергал Рипа. Никогда отец Дилет не передоверял разбирательство в чужие руки, подумалось Кали, и никогда отец Дилет не допускал несправедливости на суде.
   -Смотрите!- Рипа развернул карту.- Здесь отмечены города, которые они намеревались уничтожить. Они задумали уничтожить всех, кто почитают Дивессу! Всех людей! И украсть осколки, чтобы собрать кристалл, дабы Гримена правил этим миром!- Рипа откинул карту.- Все мы ждали, что зло объявится с севера, где сокрылись от праведного гнева остатки чародеев. Но вот зло, объявилось с юга в обличии человеческом! Мы должны покончить со злом! Чтобы спасти нашу санторию! Чтобы спасти Гелиан! Пусть зло канет во тьму, откуда вышло! В колодец проклятых их! Только тогда и прихвостни тьмы, вызванные и оживлённые ими, оставят нас! В колодец их! В колодец! В колодец!
   -В колодец!- несмело раздалось в толпе.
   -В колодец проклятых!
   -В колодец их!- Голоса горожан становились всё увереннее, и вскоре обезумевшая толпа стройным хором, каким вчера пела праздничные песни, казнила безмолвных, беззащитных мальчишек:- В колодец их! В колодец их!..
   Встал отец Лотен и поднял руку. Когда толпа стихла, он произнёс:
   -Вина этих колдунов безусловно доказана. В память об усопших в Берде, отправимся к колодцу немедленно.
   -В колодец их!- опять грянула толпа.
   Пригнали телегу, усадили туда Кали и Леми, многочисленная охрана из добровольцев окружила её. Жители Линасса вооружились - топорами, вилами, кирками, луками. Буквально все горожане собрались сопровождать телегу и наблюдать, как низвергнутся во тьму тьмою порождённые.
   Процессия вышла за южные ворота,- те, в которые постучались вчера Леми и Кали,- пересекла мост и направилась по дороге к гряде. Процессию возглавлял отец Лотен, за ним следовал Рипа, неся стяг, на котором была изображена четырёхконечная синяя звезда. Далее - возчик, он вёл под уздцы двух жеребцов, тащивших телегу. Охрана шествовала по бокам телеги, наставив на колдунов выданные им копья. Горожане, бурно обсуждавшие произошедшее, тянулись за телегой потоком.
   Унылая голая равнина, казалась Леми сейчас ещё унылее, лысый, каменистый склон приближающийся гряды - недружелюбным. Кали ничего такого не казалось, он размышлял над тем, как веточи без их помощи выберутся из города. И ещё думал о том, что теперь, похоже, их путешествие, которое хоть уже и не лишено было событий, но всё равно не успело, в общем-то, начаться, точно подошло к завершению. И причиной тому, что самое обидное, послужили не какие-нибудь тёмные или враждебные силы, а люди, свято чтившие Дивессу и живущие по законам Мудрого Бога.
   Процессия подступила к гряде. Забравшись вверх по дороге на двести шагов, отец Лотен остановил процессию и приказал нести колдунов. Не более ста шагов в сторону от дороги, и охранники уже сдвигали тяжёлую плиту, заслонявшую чёрное отверстие, на пологом участке склона.
   Кали и Леми положили возле чернеющей, беспросветной дыры. Горожане облепили склон вокруг судей и судимых, и отец Лотен прочёл молитву, обращённую к Великому Альвину - покровителю борьбы с силами зла.
   Кали смотрел на жителей Линасса: их кровожадные, исполненные мести глаза выдавали нетерпение покончить с ним и с Леми. И, когда на смену молитвы пришли заключительные слова, глаза их загорелись неуёмной жаждой расправы.
   -Эти мерзкие твари в человеческом обличии,- говорил отец Лотен,- совершили самое тяжкое преступление, какое только возможно на этом свете. Они посмели колдовать. Своим колдовством они погубили всех жителей Берде, по которым мы теперь скорбим, и хотели изничтожить нас. Так, во имя Справедливого Дивессы, отправим же их туда, откуда они явились к нам!
   -Да! Да!- зашумела толпа, тряся оружием. Кали казалось, что огонь сейчас хлынет из их глаз и сожжёт его и Леми дотла.
   Вперёд вышел Рипа и толкнул ногой Леми, и Леми исчез в беспросветной дыре. Послышался глухой звук удара. Затем пришёл черёд Кали.
   -Катитесь туда, откуда взялись,- прошипел Рипа, толкнул Кали, и, когда Кали начал падать, швырнул вдогонку фиалы, присказав:- Забирайте с собой свои чары, колдуйте в своём подземном мире, отродья Гримены.
   Когда второй колдун был низвергнут во тьму, толпа взорвалась ликованием, и охранники загородили вход в царство Гримены плитой.
  

6

   Каменный лес закончился, и перед Маэлем, Панламэ и Тальвиалом открылось широкое поле. Они решили дождаться темноты и под покровом ночи пересечь поле, по другую сторону которого стоял на холмах Бронский лес.
   Предание сидов гласило, что Бронский лес был их последним пристанищем в этой части Гелиана и что здесь произошла их последняя битва с людьми и магами. После этого сиды покинули эти края в поисках лучшей доли. Рамилан - легендарны предводитель сидов - вёл их народ на последнее в той войне сражение. Сиды тогда были разбиты, а Рамилан погиб. В ночь после той битвы несколько сидов вынесли тело своего предводителя с места сражения и захоронили в этом лесу, оставив при нём меч Индер, который был выкован для него лучшими сидскими мастерами и обладал волшебной силой.
   Дождавшись темноты в каменном лесу, Маэль, Панламэ и Тальвиал тронулись в путь. Они двигались по полю перебежками, останавливаясь, прислушивались к земле. Без приключений они добрались до Бронского леса и без передышки двинулись по холмам. Когда начало светать, устроили привал.
   -Странно,- сказал Тальвиал Маэлю,- никаких следов. По этой дороге давно никто не ходил.
   -И это тоже странно,- заметил Маэль.
   -После каждого грабежа он всегда уходил на восток. Что же произошло в этот раз?- Панламэ знал, что ни Маэль, ни Тальвиал не дадут ответа. Но, может, найдутся предположения?
   Предположений не нашлось, и тогда Панламэ принялся перетягивать ослабшую тетиву на луке.
   -Разведаю, что здесь,- сказал Тальвиал.
   Маэль дал согласие.
   Никто из ныне живущих сидов не бывал в этом лесу. Слишком далеко он находился от их теперешнего пристанища. Тальвиал шёл по холмам, спускался в ложбины и представлял, как прекрасен этот лес, когда цветёт и распускается. Забравшись на очередной холм, он увидел внизу дерево кела - вечнозелёное, с длинными иглами, которые росли пучками, образуя шары, с развесистой кроной и массивным стволом, начинающимся из могучих, раскидистых, переплетающихся корней, высившихся над землёй на один сидский рост; чтобы обхватить ствол у основания, встать вкруг ствола, должны были пять сидов, а чтобы замкнуть цепь вокруг корней, протянуть друг другу руки, должны были не меньше пятнадцати сидов; высотой же кела не отличался - не больше шести-семи средних сидских ростов.
   По древней традиции, сидов полагалось хоронить под стволами келы, среди его корней, стоящих над землёй. В нынешние времена это было невозможно: там, где сейчас жили сиды, кела не рос.
   Тальвиал сбежал по холму и подошёл к дереву: вязкая смола, истёкшая летом, застыла на ребристой, шершавой коре. Тальвиал провёл ладонью по стволу, подивился на легенду и отправился дальше.
   Вернулся он к полудню. Поделился с Маэлем и Панламэ дивом, которое предстало перед ним в образе кела, и сообщил, что к этому добавить ему нечего: он выходил к дороге, углублялся в лес, но никаких следов человека в белом не обнаружил, равно как не обнаружил, не считая звериных, и каких-либо других следов, которые бы вызвали интерес.
   -Пойдём, как раньше, по бровке леса,- сказал Маэль.- Ночь нам в помощь. Может, дальше равнина оживёт. Тальвиал, веди до того места, до которого добрался.
   Тальвиал показал спутникам кела, и те порадовались, что увидели дерево, воспетое в их сказаниях. Когда опустилась ночь, сиды покинули лес. Степь, по которой тянулась дорога, делалась всё более сухой: восточный ветер, налетавший из пустыни, иссушал землю; кусты, попадавшиеся на пространстве между грядой и мёртвым лесом, исчезли, и на каменистой подстилке прошлогодняя трава лежала лишь редкими клоками.
   Не отступая от края леса, сиды подошли к неширокой речке, которая вытекала из леса и дальше вилась по степи. Дорога здесь делала крюк, уводя от леса. Тальвиал пошёл на разведку.
   -Моста нет, но там брод,- вернулся Тальвиал с новостями.
   Ничего не оставалось делать, как отдалиться от леса, чтобы перейти на другую сторону реки. Брод был отмечен камнями, лежащими по обоим его краям. Речка здесь разливалась, сиды перебрались на противоположный берег и опять оставили дорогу, чтобы идти вплотную к лесу.
   К утру они добрались до развилки. Одна дорога уводила на восток - в пустыню Гахад. Другая шла на север; лес здесь отступал, и дорога эта тянулась меж невысоких холмов по каменистой степи.
   На развилке следов было в достатке. Они тянулись с востока и на развилке поворачивали на север.
   -Проскакало не меньше сотни лошадей,- сказал Панламэ.- И не так давно.
   Маэль присел и приложил ладони к земле.
   -Быстро в лес,- вскочил он.
   -Дагиры?- спросил Тальвиал.
   На фоне занимающегося рассвета сиды увидели всадников, мчащихся по степи с востока. Приготовив к бою луки, Маэль, Тальвиал и Панламэ бросились к лесу.
   Сиды только успели забежать в лес, как ливень дротиков обрушился на них. Два десятка всадников на низкорослых лошадях ворвались в лес, который не стал им преградой. Они проскакали по холмам и отрезали сидам путь на северо-запад, чтобы те не растворились в лесу.
   Дротики летели в сидов со всех сторон.
   -Они хотят выгнать нас в степь,- прокричал набегу Маэль; дротик вонзился в дерево справа от него на уровне головы.- Надо продержаться до темноты. Стреляем!
   Сиды рассыпались, встали под защиту деревьев - засвистели стрелы, и двое всадником упали с лошадей. Теперь сиды отступали мелкими перебежками, каждая из которых заканчивалась стрельбой, а дагиры наскоками продвигались вперёд: группами, поочерёдно, не давая перерыва, они выскакивали из-за холмов или деревьев с разных сторон, метали дротики, отходили чуть назад и снова кидались в атаку, забирая всё дальше. Они теснили сидов к реке.
   Сиды, отходя, то собирались, то разбредались по лесу, ища возможности прорваться в чащу, куда дагиры вряд ли бы сунулись: преследуя сидов в лесу и не причинив им никакого вреда, они уже потеряли пятерых своих; надеждой пустынников было или выбить сидов в степь, или заставить их войти в реку - загнать сидов на открытое пространство и при численном перевесе нанести решающий удар.
   Если бы были весна, лето или осень, сиды бы применили свой излюбленный приём: забрались бы на нижний или средний ярус деревьев и, скрытые ветвями и листвой, обстреливали бы противника, меняя деревья. Получив больший обзор и защиту родной стихии, сиды бы разобрались с налётчиками, не умеющими передвигаться по деревьям,- если не расправились бы с ними, то, по крайней мере, напугали бы так, что те б поудирали и больше б к ним не сунулись. Но сейчас лес стоял голым. И сидам ничего не оставалось делать, как отступать.
   Сиды предприняли попытку прорваться в глушь леса. Они сблизились, встали за деревьями и пустили по несколько стрел в наступавшую группу дагиров, которые ответили дротиками. Очередной всадник рухнул с лошади. Один из дротиков скользнул по плечу Тальвиала, распоров одежду и содрав кожу. Сиды двинулись вперёд. Но другая группа дагиров тут же налетела на них.
   Сиды отступали. Река была уже совсем близко: слышался её шум. А сумерки только-только начали поглощать день. Сидам необходимо было выиграть время. Увидев холм с крутым склоном, они отступили за него. Сиды поднялись на холм и заняли оборону. Они обрушивали стрелы в рвущиеся с разных сторон группы всадников. Лошади дагиров не могли преодолеть крутой склон, и дагиры прекратили наскоки.
   Маэль смотрел на небо: вот-вот уже ночь должна была вступить в свои права. Сиды выиграли время. И даже получили передышку, но она оказалась недолгой.
   Перед наступлением темноты дагиры предприняли манёвр: стремительным рывком две группы одновременно начали обходить сидов с флангов, третья группа осталась перед крутым склоном, чтобы сиды не ринулись в чащу леса. Сиды, уповая на скорый приход ночи, бросились к реке. Дагиры зажимали сидов в тиски, дротики лавиной хлынули на них. Один дротик попал Панламэ в бедро, и тот захромал. Маэль и Тальвиал подхватили товарища и кинулись к ложбине... Они еле успели добежать до неё, как ряды дагиров сомкнулись. Они кубарем покатились вниз - дротики полетели им вслед. Когда сиды скатились вниз и открыли глаза, спасительная ночь накрыла лес.
   Выбрав место для отдыха, сиды занялись ранами. Тальвиал занимался своей раной, а Маэль занялся раной Панламэ. Он вытащил из бедра дротик, надрезал штанину и присыпал рану красноватым порошком из мешочка, который висел на его поясе.
   -Проверю, ушли ли дагиры,- сказал Тальвиал, когда закончил обрабатывать рану.
   -Это ни к чему,- отозвался Маэль.- Зачем нам идти на север. Вернёмся к гряде. Только там мы поймём, куда направился безлицый. Поищи, где нам переправиться через реку. Не торопись: лучше, если рана Панламэ перестанет кровоточить.
   Обследовав реку вверх и вниз по течению, Тальвиал вернулся на стоянку.
   -Вверх по течению, перед запрудой, порожек. Течение сильное, но мельче места нет.
   -Мне уже лучше,- сказал Панламэ.- Можем идти.
   -Веди, Тальвиал.- Маэль поднялся и помог подняться Панламэ.- Я помогу ему.
   Тальвиал повёл товарищей. Панламэ похрамывал, но от помощи Маэля отказался.
   -И это ты называешь порожек?- безрадостно усмехнулся Маэль, когда Тальвиал показал место для перехода.
   Вода текла очень быстро, кое-где скручивалась в водовороты и пенилась, натыкаясь на подводные препятствия.
   -Конечно, если бы Панламэ не был...- Маэль не договорил.
   -Я справлюсь,- перебил его Панламэ.
   -Пойдёшь между нами, Панламэ,- сказал Маэль.- Свяжемся поясами.
   Маэль и Тальвиал сняли пояса. Один конец поясов они завязали на поясе Панламэ, другой - затянули узлом на своих запястьях. Тальвиал повёл цепочку, сиды вошли в воду.
   По середине реки течение было особенно быстрым. Шли медленно, короткими шажками, нога в ногу. Ступали вперёд только левой ногой, находили равновесие, подтягивали правую ногу, перекладывали силу на неё и только затем делали следующий шаг. Панламэ держался только благодаря воле: вода била прямо по ране, его правое бедро начало предательски пульсировать и подрагивать, а ниже колен ноги совсем окоченели от холода. Когда середина реки, казалось, была пройдена, вода закрутила водоворот и правая нога Панламэ, как назло очутившегося в центре водоворота, подвернулась, он потерял опору и равновесие, и течение швырнуло его. Маэль и Тальвиал сумели удержаться на месте, как течение ни старалось смыть их вслед за товарищем. Они удерживали Панламэ на поясах. Панламэ не сразу нашёл опору. Он, как мог, помогал товарищам, когда те подтягивали его. Восстановив цепь, сиды продолжили переход.
   Отдыхали долго. Маэль ещё раз присыпал рану Панламэ. Было решено: к дороге не приближаться, ночью пересечь поле между Бронским и каменным лесами, затем идти через каменный лес и преодолеть открытое пространство между ним и грядой там, где он ближе всего подступает к горам, чтобы по ним добраться до дороги, ведущей на большой перевал и там, на той дороге, начать поиск следов, которые мог оставить безлицый.
   На Панламэ сказались усталость и расслабленность после трудного перехода реки. Он заснул. Будить его не стали: он должен был восстановить силы. Уже рассвело, когда Маэль, Панламэ и Тальвиал тронулись в обратный путь. Небо хмурилось, прошёл дождь. На пути они набрели на ещё один кела, они постояли и опять полюбовались деревом предков. Середина дня уже минула, когда они почти добрались до поля, которое, дождавшись ночи, собирались пересечь. Вдруг Маэль остановил товарищей. Он присел и приложил ладони к земле.
   -Они не ушли,- сказал он, вставая.- Они поджидали нас. Они знали, куда мы пойдём. Безлицый всё просчитал.
   Сиды взяли наизготовку луки.
   Всадники выскочили из леса со стороны реки. Здесь холмы отличались от тех, что были за рекой - они не были такими крутыми, и всадником было проще маневрировать. Теперь дагиры атаковали не наскоками, а взяли сидов в кольцо. Они оставили небольшую брешь в кольце, предлагая сидам гибельную для них возможность отхода на поле,- дагиров не оставляло желание поохотиться легко.
   Всадники не соблюдали строй, беспорядочно - навстречу друг другу, отдаляясь друг от друга, вслед друг другу,- полумесяцем проскакивали они мимо сидов, метали вразнобой дротики со всех сторон и без остановки мчались в обратный полумесяц; в созданном дагирами кажущемся хаосе прослеживалась умная тактика: дагиры оставляли мало возможностей сосредоточить сидам внимание на определённом всаднике.
   Сидам ничего не оставалось делать, как разделиться, иначе бы они сделались одной большой мишенью, каждый из них, перебегая с места на место, чтобы всадники не пристрелялись, отбивал определённый участок полумесяца, устроенного дагирами.
   Дротики беспрерывно угрожали сидам. Всадники подвигали полукольцо, умело лавируя между деревьями и вытесняя лучников на поле. Сиды под свистом дротиков отступали. Тальвиалу удалось подловить одного дагира на взмахе - стрела попала прямо в сердце, и лошадь понесла мёртвого вглубь леса. Маэль, увернувшись от дротика, ответно пустил стрелу в пригнувшегося к лошади метателя - стрела угодила тому в ухо, и дагир замертво упал с лошади; лошадь, оставшись без всадника, остановилась, резко развернулась и рванула в обратном направлении; выскочив из-за дерева, она чуть не налетела на встречно мчащуюся лошадь, хозяин которой успел натянуть поводья, чтобы остановиться и отвернуть в сторону; Панламэ воспользовался заминкой - стрела вонзилась невезучему всаднику между лопаток, тот медленно сполз с лошади на землю и больше не шевелился.
   Но всадников было ещё много, почти втрое больше, чем сидов. Они продолжали подвигать полукруг к полю. Сиды отступали. В какой-то момент Тальвиал заметил, что полукруг сжался и давление дагиров на него усилилось. Дротики полетели в него в большем количестве. Перебежками он менял места. Один дротик при очередной перебежке чуть не вышиб ему мозги.
   В новый раз поменяв место, Тальвиал встал на одно колено и собирался уже выстрелить в мчащегося всадника, готового запустить дротиком, как вдруг передние ноги лошади подкосились, она грудью ударилась о землю, и дагира выбросило из седла. Дагир крутясь полетел вперёд, Тальвиал увидел, как что-то блеснуло, и услышал предсмертный крик. И тут же он увидел, как другой всадник внезапно схватился за шею, отклонился назад, упал с лошади и остался на земле недвижим.
   И вот ещё один дагир схватился за шею и упал. Полумесяц распался: в среде всадников случился переполох. Тальвиал не мешкал, тетива натянулась, и дагир был сражён его стрелой. Другая стрела, кого-то из его товарищей, пронзила ещё одного дагира. И опять лошадь как подкошенная грудью пропахала землю, и опять что-то блеснуло. Тальвиал, наступая, приготовил новую стрелу...
  

7

   Что-то смягчило удар, когда он упал, но удар всё равно был сильным. У Кали закружилась голова, его затошнило, а веки сомкнулись сами собой. Когда сознание вернулось к нему и глаза открылись, у Кали создалось ощущение, что он так и не вышел беспамятства: его окружали чернота, чернее ночи, и совершенная тишина.
   Он попробовал пошевелиться: что-то заклацало под ним, плечо и бок, на которые он упал, болели, но в остальном он, вроде бы, был цел. Что с Леми?- тут же пришло в голову, и Кали замычал. За спиной раздалось ответное мычание.
   Кали попытался сесть, но не получилось, а в плече и боку отдалась боль. Тогда он перевернулся на спину и сделал вторую попытку сесть. Рывком сел. Сел, и что-то острое впилось ему в ягодицу.
   Кали подобрал ноги, чуть отодвинулся назад, перевернулся на живот, и острие кольнуло его немного ниже пупка. Двигаясь, как змея, он принялся отползать назад. Остриё кололо живот, потом грудь. Он сделал ещё пару движений назад и подбородком нащупал остриё - оно впилось ему до кости. Кали не смог сдержать стон. Жертвуя подбородком, чтобы не упустить остриё, Кали начал поджимать голову к груди, и, когда кляп прочно зацепился за остриё, ещё чуть отполз назад и резко дёрнул голову в бок. Кляп остался на острие.
   -Фу,- выдохнул Кали.- Не упади я рядом, эта штука пропорола бы мне бок. Фу,- он выдохнул ещё раз.
   Опять раздалось клацание - Леми зашевелился.
   -Леми, Леми, ползи на мой голос и мычи, чтобы и я тебя слышал.
   Кали звал Леми, Леми мычал. Они приблизились друг к дружке, соприкоснулись носами, и Кали ухватился зубами за кляп. Дёрнул и выплюнул.
   -Спасибо, Кали.
   -Повернись ко мне спиной. Надо развязать верёвку на руках.
   Леми повернулся, Кали лёг и зубами нащупал узел. Узел был крепким, умело затянутым, и Кали долго возился, прежде чем тот поддался.
   -Верёвку не выбрасывай,- пропыхтел Кали.
   -Я же не дурак.
   -Теперь ты развяжи мне руки.
   И Лемиоту пришлось пустить в ход зубы, настолько тугим был узел.
   -Сколько мы пролежали без сознания?- спросил Кали, пихая верёвки за пазуху.
   -Если б я знал.
   Они принялись развязывать верёвки на ногах. И это заняло немало времени. И опять зубы пошли в ход. Сначала освободился Кали: зубы Леми ослабили его узел. Затем настал черёд зубам Кали справиться с узлом на ногах Леми.
   Воздух в колодце стоял затхлый, и было холодно.
   -Здесь зябко, Кали. И дышать трудно. Долго не продержаться.
   -Путь у нас только один. Вставай.
   Они встали, взялись за руки и ощупью стали искать стену. А стены, которая, по их представлению, должна была вот-вот быть, не было. Они осторожно двигались вперёд - клацанье раздавалось под ногами,- и, спустя двенадцать коротких шагов, стена нащупалась - неровная, с множеством округлых выступов.
   -Плохие новости, Леми.
   -Чего же плохого? Есть за что уцепиться, на чём удержаться.
   -Ты помнишь, какой ширины была горловина колодца.
   -Помню.
   -Локтей шесть.
   -Ну, да.
   -От того места, куда мы упали, до этой стены уже не меньше двенадцати локтей. И до другой стены оттуда, наверное, столько же. Ведь мы упали, скорее всего, где-то по центру.
   -Значит...
   -Мы в каменном мешке, Леми. В крынке для молока. И мы не мухи, Леми.
   -Вот уж повезло... Давай всё-таки проверим другие стены.
   Они развернулись, опять взялись за руки, и пошли в противоположном направлении. Вдруг где-то предположительно посередине каменного мешка Кали заметил слабое сиреневое мерцание.
   -Стой, Леми,- он дёрнул руку друга.- Видишь, или мне мерещится.
   -Что?
   -Смотри вниз.
   -Вижу.
   Когда они сидели и ёрзали, развязывая узлы, что-то клацало под ними, когда шли, ища стену, клацало под ногами. Они встали на колени, и под коленями заклацало. Кали протянул руку к сиреневатому сиянию - и его рука наткнулась на что-то твёрдое. Он взял это твёрдое и ощупал.
   -Леми, да это же кость.
   -Человеческая?
   -Не знаю,- он передал кость Леми и провёл ладонью по тому, на чём они стояли.- Здесь кругом кости. Это могила, Леми. Огромная могила.
   -Наверно, отсюда никто не выбирался.
   Кали принялся разгребать останки, пока не добрался до застрявшего между костей фиала. Он взял его и поводил вправо-влево рукой.
   -Света он не прибавил,- грустно заметил Леми.
   -Ну, совсем немножко... Если поднести вплотную...
   -А вон, кажется, второй.
   Теперь Леми разгрёб кости.
   -Помнишь, сиды говорили, что использовать в крайнем случае, когда сил не останется,- сказал Кали.
   -Это же не научит тебя летать и превращать камни в песок. Ладно, пойдём к той стене.
   Они поднялись, взялись за руки и только сделали шаг, как Кали взвыл.
   -Что, Кали?- испугался Лемиот.
   -Вот невезуха,- Кали поджал левую ногу.- Я, кажется, ступню пропорол.
   -Чем?
   -Наверное, той штукой, которой поранил подбородок и за которую зацепил кляп.
   -Чтобы кость прошила ботинок?!- Леми удивился.- Тогда её, я знаю, нужно искусно заточить. Давай-ка посмотрим.
   Леми сделал шажок назад, Кали отпрыгнул, они, расцепившись, сели. Кали поднёс фиал к подошве, но свет, испускаемый дымком, был слишком тусклым. Кали так и не увидел прорези на подошве, но он чувствовал, как ботинок заполняется кровью. Он провёл пальцем по подошве старого ботинка - там было столько щербин.
   Леми водил по костям фиалом, выискивая острый предмет.
   -Ничего не видно,- пожаловался он.
   -Если руку не жалко, пошарь лучше рукой.
   -Конечно, жалко.
   -Давай я. Я и так весь изранен. Одной раной больше...- Водя одной рукой с фиалом по поверхности, другой Кали осторожно шарил по костям.
   -Слушай, а зачем вообще нам эта острая штука? На кого мы здесь будем охотиться?
   -По крайней мере, засунем её так, чтобы больше не пораниться... Вот,- вскрикнул Кали,- кляп, если мой, то он зацеплен за остриё.
   Кали отдал фиал Леми, ухватился за тряпицу и начал перебирать по ней, пока пальцы не коснулись чего-то холодного и острого. Он аккуратно ощупал остриё.
   -Знаешь, Леми, это что-то металлическое. Похоже... похоже на клинок. Поднеси-ка фиалы. Я скажу куда. Чуть правее... Так... Ниже...
   Леми, наконец, поднёс фиалы к острию, и остриё слабенько блеснуло.
   -Надо разрыть его,- сказал Кали.- Держи фиалы.
   Леми держал фиалы там, где просил Кали, а Кали разгребал кости. Они и подумать не могли, сколько им предстоит перебросать костей. Клинок лежал чуть наискось, но, и когда Кали освободил клинок, под ним - Кали порылся - оставалась ещё груда костей.
   -Я и представить себе не мог, что бывают такие могилы,- сказал Кали.- Сколько же здесь похоронено?
   -И неужели все - колдуны? Если так, жителям Линасса, определённо, везёт: они, наверное, чаще других встречаются с ними,- Леми был саркастичен.
   Кали поднял клинок, скинул с острия тряпицу, провёл пальцами по краям лезвия:
   -Лёгкий и очень острый.
   Леми поднёс фиалы к лезвию.
   -Кажется, какой-то орнамент,- сказал Кали.- Или письмена. Как думаешь, Леми?
   -Интересно, сколько он здесь пролежал.
   Лезвие клинка было не широкое, от рукояти до кончика длинной - с вытянутую руку. Взявшись за рукоять Кали поразмахивал клинком.
   -Удобный,- поделился он впечатлением.
   -Только ненужный.
   Кали попробовал клинок на изгиб:
   -Жесткий и в то же время гибкий.
   -Вот только тому, кто здесь с ним очутился, он не помог,- настаивал Леми.- Ладно, хватит играться. Поднимайся, найдём другую стену.
   -У меня нога болит.
   -Тогда и сиди здесь,- гаркнул Леми.
   -Пожалуйста, не злись, Леми... Лучше помоги мне встать.
   Другая стена оказалась на таком же расстоянии от места их падения, что и противоположная,- они считали шаги,- была такой же неровной - вся испещрена выступами.
   -Крынка для молока,- констатировал Леми.- Помнишь, Кали, мы находили прозрачные желтоватые камни на берегу моря со всякими дохлыми жучками в них?
   -Да,- Кали взмахнул рукой, ударил клинком по воздуху.
   -Никогда не хотел так умереть.
   -Как?- внимание Кали стало рассеянным, он рисовал себе, каков клинок при свете дня.
   -Чтоб быть замурованным.- Леми рассердился, потому что Кали, вместо того, что бы соображать, как поступать дальше, витал где-то, неизвестно где.- Дай его мне, пожалуйста,- попросил Леми строго.
   Кали послушно отдал клинок Леми - тот сделал несколько шагов вбок, замахнулся и ударил со злостью клинком по стене: искры полетели в разные стороны, что-то глухо упало на кости.
   -Леми, что ты делаешь?!- заорал Кали, сокрушённый выходкой друга; удар по стене свидетельствовал, что Леми хотел сломать клинок.- Леми!..
   -Великий Альвин!- ошарашенный Лемиот проверил клинок, провёл рукой по стене, присел и нащупал под ногами отрубленный камень. Край камня, как и стена, где прошёлся клинок, был гладкий, словно острейшим ножом разрезали холодное масло.- Кали...- и больше Леми ничего не смог выговорить.
   -Что, Леми, что?- Кали испугался, что Леми серьёзно поранился - что сломавшаяся часть клинка, отскочив от стены, впилась ему в живот, например, или в грудь или отсекла пальцы или порезала до кости ногу и что он истекает кровью или что отлетевший камень выбил ему глаз или, если камень большой, то проломил ему череп, и...- чего только Кали уже не успел надумать. Нащупав стену и опираясь на неё, он подбирался к Лемиоту.- Леми!..
   Леми не отвечал.
   -Леми! Леми!- звал Кали.
   -Ты знаешь,- прозвучал для Кали неожиданно, но обнадёживающе голос Лемиота,- похоже, все, чьи кости мы сейчас топчем, думали, как я.
   -Ты цел, Леми?!
   -Думали, что клинок им здесь ни к чему.
   -Леми, тебя не ранило?!
   -Ты только погляди!- Леми, встав и вытянув на голос друга руку с камнем вперёд, саданул Калиону под рёбра.
   -Уй!
   -То есть пощупай!
   Ободренность Леми заставила Кали забыть о последней своей ране, которую он получил только что и за которую намеревался, когда тот извинится, простить Леми. Срез же на камне поразил его, как и Леми.
   -Мой отец был отличным кузнецом, ты же знаешь, Кали.- Надежда била ключом в Леми.- Правда, клинков он ковал мало, почти не ковал, но другие вещи... Кирки... Но чтобы так камень... Не знаю, из чего и как выкован этот клинок и каким надо быть мастером, но, Кали, ты понимаешь, что мы спасены!
   Состояние Кали - у него болели бок, плечо (наверное, как и у Леми), но ещё подбородок, нога, и теперь ребро заныло - не позволяли ему быть столь оптимистичным, как друг.
   -Ты что, хочешь ход прорубить?- спросил Кали.
   -Нет. Мы будем мухами!- торжественно объявил Леми.
   -Ты на что упал, когда тебя скинули?
   -А причём здесь это?.. Ну, на спину.
   -Значит, и на голову.
   -Не понимаешь меня.
   -Не понимаю.
   -Этим клинком,- принялся объяснять Леми,- можно вырубить ниши, чтобы цепляться и висеть. И так до верха. А там порубить эту плиту на куски.
   -Хм,- Кали оживился.- А это идея! Только я вот немного не в форме...
   -Давай вязать верёвку. Я возьму с собой и скину тебе.
   -А если её не хватит?
   -Что-нибудь придумаю. Я ведь буду на поверхности.
   Они связали верёвку из верёвок, которые опутывали их руки и ноги, и Леми, спрятав верёвку за пазухой, принялся вырубать первую нишу. Первый опыт оказался неудачным. Вместо того, что бы, углубив выступ, создать площадку, за которую можно зацепиться и повиснуть, он несколькими ударами снёс этот выступ. Тогда он решил рубить ниши, обходя выступы, где стена тянулась более-менее гладко, или срубать выступы, а потом создавать нишу. И стало получаться. Но случались и провалы. Сначала он рубил над собой, и первая неудача, когда почти готовый уступ отломился, чуть не прекратила дальнейшую его деятельность: отвалившийся камень ударил его по загривку, а мог бы - по голове. Тогда он стал рубить ниши не прямо над собой, а наискось. Искры летели не переставая, веся на одной руке, Леми рубил камень, затем подтягивался, ухватывался за следующую нишу и начинал вырубать новую. Бывало и так, что после неудачной попытки, он рубил наискось в другую сторону, но и там камень отламывался. Тогда он рубил нишу сбоку, моля Дивессу, чтобы и тут камень не отвалился, переходил на эту нишу и начинал высекать уступ, выше и наискось, на нетронутом месте.
   Кали Леми велел отойти к середине колодца, чтобы камни не падали на него. Кали стоял, смотрел - видны были только искры. Вдруг удары по камню прекратились.
   -Кали!- еле слышно сказал Леми.- Я больше не могу. Упаду сейчас.
   И в следующий момент раздалось клацанье костей. Кали заковылял к месту, откуда донёсся звук падения. Он наткнулся на Леми. Тот лежал, не двигался.
   -Леми!- Кали сел и затряс друга.
   -Кали. Всё, сил нет, прости.
   -Фу, напугал меня. Не сломал ничего?
   -Не знаю.
   Кали ощупал ноги Леми, тот не взвыл. Вроде, всё в порядке, подумал Кали.
   -Давай теперь я. Где клинок?- Кали, рукой следуя по руке Леми, дотянулся до кулака - Леми клинок не выпустил. Кали разжал кулак, взял клинок.- Ты высоко поднялся, Леми?
   -Не знаю,- опять был ответ обессиленного друга.
   Кали залез Леми за пазуху, взял верёвку.
   -Ты не сможешь, Кали,- убитым голосом произнёс Леми.- У тебя нога, подбородок...
   -Зачем мне нога. Я же повисну на руке,- сказал Кали ободряюще.
   -Ты не найдёшь... Пять первых ступеней идут вверх, следующие - вверх и вбок. Два раза, кажется, я уходил вбок вправо и один раз влево... кажется... или тоже два.
   -Найду,- твёрдо сказал Кали.
   Кали уже собрался отдать Леми фиалы, как на ум ему опять пришли слова Маэля: использовать в крайнем случае... когда не останется сил... вдохните носом...
   Кали посмотрел на фиал. Сиреневатый дымок слабо-слабо светился в темноте. Кали открыл его, поднёс к ноздре и вдохнул: нос ощутил лёгкий цветочный аромат; дымок проник дальше... разлился, растворился... Кали расправил грудь.
   Сначала боль ушла из ребра, затем оставила бок и плечо, потом нога и подбородок перестали болеть. Кали ощутил, как мышцы наливаются кровью, как крепнет дух - как силы переполняют его. Он вложил в руку Леми оставшийся фиал, сказав, что бы тот берёг его, поднялся, подошёл к стене. И, когда уже оказался подле неё, что-то вдруг проснулось в нём...
   Кали не поверил своим глазам: он видел стену. Он дотронулся до камня. Нет, это был не обман. Он видел стену! Разумеется, он видел её не как днём и даже не как ночью. Он видел её как ощущал. Выступы и углубления - большие и малые неровности открылись его взору. Он видел, как она, нависая, теряется вверху. Он видел стену только вблизи, но видел!
   -Мы выберемся, Леми. Мы выберемся.
  

8

   Как с походными мешками, с пустыми флягами за спиной, Гом и Вим, укрывшись за каким-то ящиком, следили за тем, что происходит на площади.
   -Сейчас подберусь и плюну в этого носатого, да!- листки Гома гневно сморщились.
   -Гом, не распаляйся, прошу тебя. Мы обязательно что-нибудь придумаем, да. Надо ждать. Если ты сейчас плюнешь, их убьют на месте и нас - тоже.
   Собравшиеся на площади люди снова взорвались криком - прозвучал заключительный аккорд, и толпа начала рассеиваться: пока одни ещё горланили, другие побежали по улицам, примыкающим к площади.
   -Интересно, где этот колодец проклятых?- спросил Вим сам у себя.
   Гом не обратил никакого внимания на вопрос Вима, он, вынужденный бездействовать, наблюдал за действиями людей.
   Площадь почти опустела, когда на ней опять начали собираться люди, все они были вооружены. Телега, не могшая протиснуться сквозь вооружённую толпу и подъехать к обвинённым, остановилась при въезде на площадь. Возница кричал с телеги, чтобы его пропустили.
   От ящика до телеги было не больше двадцати локтей. Взоры людей были устремлены к лестнице храма, куда выходили из толпы не побоявшиеся охранять колдунов добровольцы, которым выдавали копья.
   И Гом не медлил: он высунулся из-за ящика, осмотрелся и побежал.
   -Великий Корень!- только и смог пропищать Вим, когда Гом рванул к телеге.
   Вим видел, как Гом добежал до колеса, юркнул за него, а затем подпрыгнул и вцепился за днище телеги. Теперь Виму была видна только фляга, висевшая на спине Гома. Ну что ещё оставалось делать Виму. Он обругал про себя непоседливого брата и, помянув несколько раз Великого Корня, побежал со всех ног к телеге. Он нервно отдыхивался за колесом, когда телега тронулась с места. В испуге Вим подпрыгнул, он просунул пальцы рук и ног между досками - вцепился в дно рядом с братом.
   -Ты засохнешь раньше положенного срока, да,- тихо пропищал недовольный Вим.
   -Ха!- только и пискнул в ответ Гом.
   Телега медленно катила по дороге. Пустынная равнина навевала тоску.
   -Мы почти вернулись домой,- печально пропищал Вим, когда процессия начала взбираться на гряду.
   Спрятавшись за камнем, Гом и Вим смотрели, как под крики горожан Кали и Леми сбрасывают в яму и замуровывают в ней. Гом всё порывался стрелять, но сам понимал, что с таким количеством людей ему и Виму не совладать, и он обдирал на себе кору.
   Они остались у ямы, не зная, что предпринять, чтобы выручить Кали и Леми. Гом решил протиснуться между плитой и горловиной колодца, но зазоров между ними не нашёл.
   -И чем же ты им поможешь, если попадёшь туда?- недоумевал Вим.
   -Я буду с ними и буду их глазами, ведь там, конечно, темно,- верещал Гом.
   -Им надо помочь выбраться, а не умереть, да,- резонно возражал Вим.
   Когда надвинулась темнота Гом и Вим сидели на закрывающей яму плите, удручённые тем, что сделать они ничего не могут. Любая придумка по спасению - будь то воображаемые верёвка, лестница или длинная палка - натыкалась на непреодолимое препятствие - плиту, которую им было никак не сдвинуть. К тому же, перед тем, как приступать к вызволению, стоило узнать, живы ли вообще Кали и Леми, но, чтобы узнать это, опять же, нужно было сдвинуть плиту.
   Они бы ещё долго сидели так - думая, как подвинуть плиту или проделать в ней дырку, когда вдруг услышали глухие стуки, будто камень били о камень, раздавался этот звук прямо под ними. Веточи повскакивали. Их развернувшиеся листки вспыхнули зелёным. Вим наклонился к самой плите и начал слушать, как равномерно бьётся камень о камень. А Гом запрыгал вокруг плиты, вереща:
   -Они живы! Живы!
   Первая их радость вскоре сменилась томительным ожиданием, а когда звуки перестали доноситься из-под земли, веточи и вовсе сникли.
   -И мы можем только сидеть и чего-то ждать, да,- безвольно опустился на камни Вим, когда взъярившийся было Гом прекратил колотить флягой по плите, немощно выронив её из рук.
   Но удары возобновились и стали раздаваться всё громче и громче. В нетерпении веточи стояли у плиты, закрывающей выход из ямы, проклиная своё бессилие и гадая про себя, как Кали и Леми удастся сдвинуть её. И от неожиданности разом отпрыгнули назад, когда раздался треск и в ночи сверкнул металл, вырвавшийся из-под плиты наружу.
   Кали вытащил клинок и ударил по плите ещё раз. И ещё. И бил до тех пор, пока часть плиты не провалилась в темноту колодца. Тогда он выбросил клинок на поверхность, подтянулся на уступе и, выбросив руку, ухватился за край горловины. Последнее усилие - четыре зелёных листка неслись прямо на него.
   -Кали!
   -Кали!- Веточи бросились на лежащего у края колодца и прильнули к нему.- Живы!
   -Почти,- улыбнулся Кали.- Там Леми. Внизу. Давайте вытащим его.
   Вим посочувствовал Кали, увидев на его подбородке глубокую рану, а Гом подскочил к дыре и вовсю глотку заверещал:
   -Леми! Сейчас мы тебя спасём, да!
   Кали достал из-за пазухи верёвку.
   -По-моему, коротка,- сказал он.
   -Я, я полезу!- Гом прыгнул на ногу Кали.
   -Чем ты поможешь, если верёвки не хватит,- отмахнулся Вим.
   -Но Кали как-то залез?!- Гом вопрошающе глядел на Калиона.
   -Я вырубал ступени. Вернее, сначала Леми вырубал. Потом я. По ступеням забираться трудно. А Леми устал.
   -Ну вот! Леми полезет по ступеням, но немного, да. Кали сбросит верёвку, раскачает её, а Леми ухватится. И Кали подтянет Леми, да!
   -А ты умнеешь на глазах, Гом,- одобрительно пропищал Вим.
   -Но есть одна проблема,- сказал Кали.- Там ничего не видно. Леми не увидит верёвку.
   -Я с чего начал!- заверещал пуще прежнего Гом.- Коротка верёвка или нет, Кали спустит меня на ней, и я буду глазами Леми. Я что, слепой?! Я разве не вижу, что человек в такой темноте ничего не разглядит, да!
   Когда верёвка была спущена, первым делом, Гом проверещал:
   -Да тут и веточ ни шиша не разглядит, не то что человек.
   Кое-как Гом приспособился к темноте и принялся руководить Лемиотом - куда идти, куда тянуть руку, чтобы ухватиться. И, когда верёвка, наконец, задергалась - это был сигнал, поданный Гомом,- Кали принялся раскачивать её. Он раскачивал верёвку потихоньку, плавно. Кали боялся только одного, что Леми, не сумев поймать верёвку, может сорваться вниз и повредить себе что-нибудь: если руку,- тогда как быть? Гом же верещал во всё горло, наставляя Леми:
   -Рано. Ещё рано. Я скажу. Я закричу: пора. Нет, я закричу: хватай. Хватай, да. Нет! Не хватай! Хватай, когда я закричу: хватай!..
   -Гом, поаккуратнее там,- потребовал Кали.
   -Гом, сосредоточься,- провизжал в яму Вим.
   И вот Леми поймал верёвку, и Кали упёрся ногами в остатки плиты. Когда верёвка с висящими на ней Леми и Гомом перестала раскачиваться, Кали потянул на себя. Кали спешил: он боялся, что верёвка, связанная из частей, может распуститься или что Леми от усталости выпустит верёвку из рук. Но вот уже показались из чёрной дыры глаза Гома, оставшегося с Леми, чтобы подбадривать его. И вот Леми ухватился за край колодца, сначала одной рукой, потом второй,- Кали, бросив верёвку, схватил его за запястья.
   -Леми!- бросился к нему Вим.
   Выбравшись на поверхность, Леми лёг и не шевелился.
   -Мы маленькие, никчёмные создания,- пропищал Вим, стоя над Леми, листки его поникли.
   -Неправда, Вим,- сказал Кали.- Вы отважно бились на перевале. А до этого вы взяли нас в плен.
   -Мы ничего не придумали, чтобы открыть эту крышку. Мы ничего не способны были сделать, чтобы спасти вас.
   -В этом вашей вины нет. Даже сиды не могли помочь вам, когда разбойники напали на ваш народ в лесу.
   -Надо идти искать сидов!- заявил Гом.- Вместе мы сильнее. Почему они ушли одни?!
   -Да. Надо уходить отсюда. И идти теперь ночью: не стоит попадаться людям из Линасса на глаза - а такое может случиться: не всё же время они сидят за воротами.- Кали потрогал Леми за плечо:- Леми, ты сможешь сейчас идти?
   -Да,- последовал короткий ответ.
   -Леми!- вдруг всполошился Кали,- фиал у тебя?
   Леми достал изо рта фиал протянул его Кали.
   -А чем это ты таким колол камень?- спросил Гом.
   И тут Кали вспомнил про клинок. Он обернулся: лезвие поблёскивало в ночи, отливая мягким розоватым светом. Кали поднял клинок и осмотрел лезвие: на нём действительно был орнамент, а у самой рукояти были и письмена.
   -Не гномья работа,- со знанием дела пропищал Вим.
   -Мы нашли этот меч на дне колодца, среди костей,- Кали показал Гому и Виму клинок.- Гляди,- он поднёс клинок к глазам Леми.
   -И не в духе людей и тем более орков. Похоже на эльфийскую работу,- строил предположения Вим.
   -Однозначно,- согласился Гом.
   Леми сел.
   -А ты-то можешь идти?- спросил он у Кали.- Подбородок разодран - ладно. А вот нога проколота...
   -Пока смогу. А там... Главное, от Линасса уйти подальше.
   -Итак, решено, да!- проверещал Гом.- Идём на северо-восток.
   -Вы сберегли наши фляги,- улыбнулся Леми.
   Вим снял флягу со спины, Гом подволок вторую флягу.
   -Только воды там нет,- сказал Вим.
   -Сделаем заход к реке,- Кали поднялся, заткнул меч за пояс.
   Они спустились с гряды, прошли по дороге почти до самого мёртвого леса и свернули к реке.
   -Вы сказали, что нашли меч среди костей?- вспомнил Вим.
   -Эта яма - огромная могила,- сказал Кали.
   -Мы в жизни столько костей не видели,- добавил Леми.
   Вим глянул на лес и загрустил. А Гом вслух принялся вспоминать утро, когда погибли их братья и Гезендан, и горевать. Печалились и Кали с Леми.
   Кали пока что не чувствовал боли, поэтому шёл быстро и подгонял остальных. Они набрали воды и вернулись на дорогу. Когда наступило утро, они дошли до поворота на Колортен. Утро выдалось сумеречным, полил дождь.
   -Не будем останавливаться,- сказал Кали, шагая бодро.
   -Кали, я устал,- пожаловался Леми.
   -Нам нельзя останавливаться, Леми: Линасс близко.
   -Я голоден, Кали.
   -Еды у нас всё равно нет.
   -Кали, ну хоть чуточку отдохнём.
   -Надо уйти отсюда подальше, Леми. Я не хочу, чтобы нас сбросили в колодец ещё раз.
   -Да оглянись! Вокруг ни души!
   -Когда какая-нибудь линасская душа появится, будет поздно. Погоня будет обеспечена. Идём.
   -Кали, да они испугаются! У нас рты-то свободны. Наколдуем.
   Кали остановился.
   -На, Леми,- он достал из-за пазухи фиал.- Если считаешь, что сейчас крайний случай, такой же, как в колодце...
   -Сам скоро будешь ныть, что тебе невмоготу.
   -Может, и буду. Но тогда ты угомонишь меня.
   Леми отпихнул протянутую с фиалом руку Калиона от своего лица, пробурчал что-то себе под нос и зашагал нахмурясь.
   Они прошли по краю мёртвого леса, и в середине дня перед ними открылось поле, на противоположной стороне которого стоял на холмах лес живой.
   -Дойдём до того леса и устроим привал,- сказал Кали.
   -Небось, нога заболела,- съязвил Леми.
   Это было правдой. Действие сиреневого дымка прекращалось, и у Кали заломили бок и плечо, заныла нога, засвербел подбородок.
   -Мы пойдём впереди,- пропищал Вим.- И, если что-то не так, дадим знать.
   Веточи побежали впереди, Кали и Леми заковыляли за ними. Кали начал похрамывать, и Леми предложил Кали себя в качестве опоры.
   -Чего упрямишься?- сказал Леми, когда Кали отказался.
   Уставшие, разбитые, они отстали от веточей, упустили их из виду и дольше, чем думали, шли по полю. Когда подходили к опушке леса, веточи ждали их с криками, что ничего подозрительного они не заметили.
   -Уйдём чуть-чуть в лес, устроимся за каким-нибудь холмом, чтобы не болтаться на виду,- сказал Кали.
   Этому никто не возражал. Они обошли один холм, перевалили через второй. Кали уже собирался бухнуться на землю, как вдруг увидел недалеко от себя стрелу, валявшуюся на листьях. Одновременно и веточи, когда спустились следом с холма, насторожились. Один Леми распластался на земле и облегчённо вздохнул. И только он это сделал, как Кали позвал его.
   -Ну что ещё,- недовольно протянул Леми.
   -Пойди сюда.
   -Что, очень срочно. Подождать никак не может.
   -Леми, я не шучу.
   С фырканьем Леми поднялся и подошёл к Кали.
   -Видишь?- спросил Кали, показывая Леми стрелу.
   -Ну, стрела.
   -Леми, кажется, это стрела сидов.
   -И что?
   -Пущена была недавно. Вот что.
   -С чего ты взял?- Леми зевнул.
   -Смотри, я её поднял, а сухой полосы на листьях под ней нет. Листья под ней мокрые.
   -Ну и что?- Леми находился в полнейшей прострации.
   -Да что ты заладил: и что, и что! Приди в себя. С тех пор, как мы расстались с сидами, дождь пролился только сегодня утром.
   -Ар Кали, ар Леми,- подбежали к ним веточи.- Неспокойно здесь. Земля дрожит. Холмы дрожат.
   -Смотрите!- завизжал Гом.
   Все посмотрели, куда он показывал, и углядели лишь, как в отдалении что-то метнулось и исчезло за холмом.
   -Что ты видел, Гом?- забеспокоился Кали.
   -Кажется, человека, да. Но очень высокого.
   И тут взбудоражился Вим:
   -Я видел! Видел, да! Только что! Стрела, стрела! Вонзилась в дерево! В то дерево, на том холме!
   -Сиды просто так стрел не пускают, да!- подтвердил опасения Кали Гом.
   -А вдруг они бьются с кем-нибудь?- предположил Кали.
   -Или за кроликами охотятся,- возразил Леми.
   -Сиды, как и мы,- дети леса, они мяса не едят,- Вим обвинительно поглядел на Лемиота.
   -Если они сражаются с кем-то, им надо помочь,- сказал Кали, и веточи согласились с ним.
   -Из-за них мы чуть не сгнили в колодце,- Леми жёстко посмотрел на Кали.- Из-за их фиалов нас обвинили в колдовстве.
   -Нас бы и так обвинили в колдовстве. И ты это прекрасно знаешь. А фиалы были лишь очередным доказательством,- ответил ему Кали.- И, к тому же, там, на перевале, они спасли нам жизнь. Или ты забыл?
   Ни слова больше не произнеся, Кали побежал к дереву, на которое показал Вим, в какое вонзилась стрела. Веточи побежали следом. Побежал и Леми, говоря:
   -Чем я сражаться-то буду? Молота ведь нет. Чем?
   Они остановились у дерева с вонзённой в него стрелой. И тут все четверо увидели, как в одну и в другую сторону, ускакивая и возвращаясь, носятся по дуге на низкорослых лошадях всадники, метая дротики в окружённых ими - из сидов они разглядели только одного. Кали и Леми пригнулись.
   -Кали, у меня оружия нет,- напомнил Леми.
   Кали отыскал глазами дерево с низкой ветвью. Когда он оказался у этого дерева и замахнулся мечом, веточи отвернулись. Кали отсёк от срубленной ветви всё лишнее и примерил дубину по себе.
   -Надеюсь, это заменит тебе молот,- вручил он дубину Леми.
   Леми подержал дубину в одной руке, потом взялся двумя, потряс ею.
   -Пойдёт,- наконец, выдал он оценку и улыбнулся.- Теперь я готов. Вперёд.
   Как показалось Кали, дуга, по которой носились всадники, к моменту готовности Леми несколько отдалилась от дерева со стрелой. Кали и Леми приметили пригорок, из-за которого выскакивали всадники, завершая дугу. Вместе с веточами Кали и Леми незаметно подобрались к пригорку - всадники не смотрели в их сторону, всё их внимание было сосредоточено на сидах. Леми спрятался за пригорком, Кали встал за деревом, а веточи забрались по стволам и закрепились на ветвях, прикинувшись тем, что они есть.
   Леми приготовился, когда увидел мчащегося в его сторону всадника. Он взялся за дубину двумя руками и, размахнувшись, со всей силы ударил лошади по передним ногам, когда та проносилась мимо него. Лошадь упала на грудь, и всадник вылетел из седла. Выскочивший из-за дерева Кали занёс клинок над упавшим, тот закричал... и испустил дух, когда лезвие прошило его грудь.
   Другой всадник выскочил из-за деревьев. Он, увидев Кали, вытаскивающего меч из трупа, от неожиданности придержал лошадь, Гом, ждавший подходящего момента, плюнул. Всадник схватился за шею и упал на землю через круп лошади. Вим, попрыгав по ветвям, выбрал позицию и стрельнул - всадник с шипом в шее слетел с коня. А Леми с Кали уже бежали к другому холму, они видели, как стрела вонзилась всаднику в грудь и тот выпал из седла. Ещё одна стрела - и ещё один всадник падает замертво. Очередной всадник, выскочивший из-за холма, собрался уже метнуть дротик в Кали, отставшего от Леми и не успевшего укрыться. Но спрятавшийся и подстерегающий за деревом Леми уже замахнулся дубиной, и, когда дротик должен был уже полететь в Кали, дубина врезалась в ноги лошади: лошадь споткнулась, дротик полетел в сторону, а всадник - через голову лошади, прямо на Кали, Кали только и оставалось, что подставить меч: отделённая от туловища голова покатилась в овраг; лошадь рывком встала на ноги, оставшись без всадника, она ускакала прочь.
   Подкрепление, пришедшее на помощь сидам, создало суматоху в рядах всадников. Они пытались перестроиться, но было поздно. Веточи прыгали по деревьям, Кали с Леми наступали с одного края, с другого края сиды пускали стрелу за стрелой. И вот стрела лишила ещё одного всадника с жизни. Кто-то из всадников схватился за шею. Лошадь, упав, выбросила всадника, и Кали без сожаления проткнул его мечом.
   Кали вынул меч из мёртвого всадника. Прошло всего несколько дней, с того момента, как он покинул сгоревший Берде, думал Кали, и он уже не испытывает никаких чувств, когда убивает, хотя раньше он и кроликов жалел и под разными предлогами отказывался от охоты на них. Он оглядел мёртвого всадника: широкие, толстые штаны, просторная, тёплая рубаха на завязках впереди, головной убор - будто голову просто обмотали длинным полотенцем.
   -Кали!- услышал он крик Леми.
   Всадники, кои остались в меньшинстве, пустились наутёк. Преследовать их было невозможно, но Леми бежал за ними, размахивая дубиной, пока Тальвиал и Маэль не остановили его. Веточи поспрыгивали с деревьев и кинулись к сидам.
   -Мы нашли вас!- радостно верещали веточи.
   -Кто они?- спросил Кали, приблизившись к сидам.
   -Дагиры. Воины. Пустынники,- отвечал Маэль.
   -Я думал, в пустынях обитают только злобные великаны из песка, мчащиеся быстрее ветра и сметающие всё на своём пути,- хизиты,- сказал Кали.
   -Они перевелись. У дагиров давно нет дижинов, которые могли вызывать этих тварей на свет,- Маэль улыбнулся.
   -Маэль... Маэль!.. Ты только погляди!- Тальвиал присел возле Кали, в глазах его вспыхнул огонь надежды и радости.- Или не верить тому, что видишь? Не может такого быть!- он провёл пальцем по лезвию меча, отдававшего мягким розоватым светом.
   -Индер?..- Маэль тоже присел и тоже погладил лезвие.- Кали...- он протянул руки, ожидая, что Кали вручит ему меч,- ты нашёл его здесь, в этом лесу?
   Если бы,- ответил за Кали Леми.- На этой стороне гряды, в колодце проклятых, куда нас замуровали, обвинив в колдовстве.
   Сиды перевели взгляды на Лемиота.
   -Мы пошли в Линасс.
   -Да, да,- заверещали веточи.
   -И видели там, когда сидели в подвале храма, того, кого ищете вы и из-за кого мы оказались в колодце,- сказал Кали.
   Он рассказал сидам, как они отправились к травнику и как погибли Зок, Гуп и Гезендан, как они пошли в Линасс и как их схватили и судили и как бросили умирать в колодец.
   -Наверное, безлицый проверил перевал на тропе,- сказал Маэль.- Тогда он пришёл не только по ваши души, маленькие, зеленоглазые друзья. Бесспорно, он обнаружил и наши и ваши следы, Кали и Леми.
   -В каменном лесу ему не удалось расправиться с вами,- продолжил Тальвиал.- Поэтому он очутился в Линассе. Он угадал, куда вы двинетесь.
   -Но как же Индер мог оказаться так далеко от Бронского леса?- задался вопросом Маэль.
   -Знаете, что здесь написано,- Тальвиал приложил палец к лезвию у рукояти,- лин самин, лин манио лан гаред. Это на эльфийском. Ни металл, ни камень не преграда.
   И Тальвиал поведал Кали, Леми и веточам древнее сказание о Рамилане и последней битве, о похоронах в Бронском лесу и о мече, выкованным из осколка звезды Индер,- покровительницы тёмных эльфов,- который был ниспослан когда-то на Гелиан.
   -Розовый свет мой укажет путь побед ваших и станет вам оберегом. Обладающий частью моей будет защитой народа моего. Так завещала Индер.- Этим Тальвиал закончил рассказ.
   -Как вижу, и ваши легенды - всего лишь легенды,- ехидно заметил Кали.
   Тальвиал опустил глаза и тихо засмеялся.
   -Если бы Рамилана похоронили здесь, то мы бы нашли меч на его груди, в этом лесу,- донимал сидов Кали.- А мы его нашли в колодце. И благодаря ему выбрались из каменного мешка,- последние слова Кали произнёс уже без колкости.
   -А где же ваш третий товарищ?- спросил Леми.
   Маэль и Тальвиал были ослеплены нашедшейся древней реликвией сидов, которую никто уже и не мечтал увидеть.
   -Панламэ!- спохватился Маэль, вскочив.
   Тут же вскочил и Тальвиал, в момент перестав посмеиваться.
   -Он защищался там,- показал он.
   Все бросились звать и искать Панламэ. И вскоре раздалось верещание Гома, чьё верещание, визжание и пищание Кали и Леми уже не перепутали бы с верещанием, визжанием и пищанием какого-либо другого веточа:
   -Сюда!
   Панламэ лежал на спине, ноги его были подогнуты - он упал с колена назад и так и остался лежать. В груди его торчало два дротика. Глаза были открыты, он не дышал.
   -Он был ранен,- склонился над Панламэ Маэль,- поэтому не быстр.
   -Надо похоронить его,- пропищал Вим.
   -Конечно,- сказал Маэль.
   -Маэль,- Тальвиал дотронулся до плеча Маэля,- здесь есть кела. Мы можем похоронить его по древнему обычаю.
   -Да,- согласился Маэль.- Панламэ - достойный сын своего народа. Он достоин этого.
   -Здесь есть кела?- удивился Вим.- В нашем лесу келы уже давно нет.
   -А почему?- спросил Леми.
   -Потому что люди повырубали, да!- провизжал Гом, гневно сморщив листочки и повернув их на Леми.
   -Я ничего не вырубал. Мы с Кали вообще не знаем, что такое кела. Слышали только про смолу: Гезендан, помните, тогда говорил, когда горящую стрелу отрывал,- оправдался за себя и за Кали Леми.
   -Тальвиал,- обернулся Маэль,- сначала надо собрать стрелы, сколько получится. Потом займёмся похоронами.
   -Мы соберём,- встал перед сидами Вим.
   -Разумеется, соберём,- поддержал веточа Кали.
   -Тальвиал, отнесём Панламэ к дереву,- сказал тогда Маэль.- Подготовим там.
   Сиды подняли мёртвого товарища и понесли его вглубь леса.
   -Вим, кела, полагаю, это дерево?- спросил Кали.- Ну, раз смола... и Маэль упомянул.
   -Большо-о-ое дерево,- протянул Вим, разводя руки.- Да чего говорить, сами скоро увидите.
   Кали, Леми и веточами разбрелись по лесу в поисках стрел.
   Когда Тальвиал пришёл за ними, Леми передал ему стрелы:
   -Всё, что нашли.
   -Спасибо,- Тальвиал убрал стрелы в колчан, висевший на поясе.- А теперь... Как воин воинов прошу вас присутствовать на церемонии, а как друг прошу оплакать вместе с нами нашу потерю,- Тальвиал, скрестив руки, приложил их к груди и поклонился.
   Кали, Леми и веточи ответили ему поклонами.
   -Благодарю вас,- Тальвиал поклонился ещё раз.- Идёмте,- пригласил он.
   Впервые в жизни Кали и Леми видели дерево кела. Невысокое с огромным стволом, пушистое даже зимой. Особенно поразили их корни, не сразу уходящие в землю или ползущие по земле, а возвышающиеся над землёй в рост человека и держащие над ней ствол.
   Перед деревом сиды разожгли два костра. Из одежды Панламэ сиды изготовили носилки. Мёртвое тело лежало на земле возле собранной в стог листвы.
   -К сожалению, у нас нет возможностей и времени поступить в точности по традиции,- сказал Тальвиал гостям церемонии.- Например, слишком мало смолы для погребения, да и растапливать её не в чем.
   -А зачем смола?- спросил Кали.
   -Собранной летом или растопленной зимой смолой кела сиды в древности обволакивали тело умершего, ждали, когда смола застынет, и в таком виде вносили усопшего под лоно дерева.
   -Прямо, как жуки в камне,- шепнул Леми на ухо Кали.
   -Леми!- с укором процедил Калион.
   -Я расскажу вам вкратце, как проходил обряд в древности, и тогда вам станет ясно, как мы с Маэлем упростили церемонию, где сократили её, что заменили в ней. Сначала усопшего погружали в ванну с родниковой водой и осыпали цветками, это символизирует чистоту духа и благость мысли умершего. Затем тело укладывали определённым образом и заливали смолой. Ждали, когда застынет смола, и с появлением на небе звезды Индер зажигали огни и проносили усопшего между них, факелы и костры символизируют жизнь, посланную Индер на Гелиан, а проношение умершего меж огней - его жизненный цикл. Потом усопшего кладут в подготовленное между корней кела, под его стволом углубление и засыпают листьями, обязательно опадшими листьями - их собирали поздней осенью и хранили до осени следующей,- это символ дома. Ну, вот...
   Маэль позвал Тальвиала.
   -Сейчас начинаем,- сказал Тальвиал и пошёл к Маэлю.
   -А если на небе тучи и звёзд не видно?- Леми посмотрел наверх.
   -Довольно глупостей, Леми,- упрекнул друга Кали.
   Маэль и Тальвиал приблизились к телу и переложили его на носилки. Маэль окропил усопшего водой. Тальвиал (вместо осыпания погружённого в воду тела цветками) разбросал по окроплённому телу мох. Потом они перевернули тело Панламэ на бок; ему скрестили руки на груди, голову наклонили, чтобы подбородок лежал на сходе ключиц, согнули ноги коленями к животу. Положили у изголовья лук и стрелу. Затем (вместо того, чтобы залить смолой) посыпали тело раскрошенной смолой, сковырянной с кела.
   Сиды подняли носилки, пронесли их между двух костров и забрались в гущу корней. Положили носилки с телом Панламэ в углубление, вырытое под центром ствола, и засыпали опадшей листвой.
   Маэль и Тальвиал вышли из спутанных корней, Тальвиал остался перед деревом, встав лицом к могиле, а Маэль присоединился к ребятам и веточам. Тальвиал запел. Маэль встал за спинами Кали и Леми и начал переводить.
   "Великий Лес, сын Индер, прими соки твои, раствори их в себе и возлей их в новую жизнь: в листок ли литоны, в цветок ли каведы, в шип ли лавеса, в ягоду ли рисины, в стебель ли греллы; или в белку быструю, или в волка сильного, или в лань грациозную, или в птицу вольную. Или Индер спроси благословения и роди эльфа тёмного. Сердце дай ему горячее, душу вложи светлую. Сколько звёзд на небе, столько травы на земле. Что уйдёт, возвратится, и, возвратившись, уйдёт..."
   Когда Тальвиал закончил песню, церемония погребения завершилась. Тальвиал подошёл к остальным и сказал:
   -В такой день принято угощаться лепёшками с рисиной и пить кисло-сладкий напиток из цветков каведы, но у нас нет ни того, ни другого.
   -Сядем у костра,- предложил Маэль.- Так требует обычай.
   Все расселись вкруг костра. Сиды старались скрыть свою горечь. Но даже воинам не под силу этого сделать. Их души источали печаль. И печаль была во всех. Кали, Леми и веточи знали потери. И каждый из них, поминая Панламэ, вспоминал и свои утраты.
   Маэль с Тальвиалом сняли с пояса по мешочку - на поясе мешочков у них было во множестве,- частично высыпали на ладонь их содержимое и протянули ладони, Тальвиал - Кали, Маэль ­- Леми.
   -Пусть это послужит заменой поминальной трапезе,- пояснил Маэль.
   -Это всё, что у нас есть с собой,- сказал Тальвиал.- Простите, веточи.
   -Мы понимаем,- в один голос пропищали Гом и Вим.
   -Засушенные почки литоны,- опять пояснил Маэль.
   Кали и Леми взяли по горстке с ладоней сидов.
   -Они кисловаты, но очень питательны,- сказал Тальвиал.- Мы всегда берём их с собой, когда отправляемся в странствие.
   -А почему веточам не предлагаете?- спросил Леми.
   -Мы питаемся только соками, ар Леми,- пропищал Вим.
   -Если вы ещё этого не заметили,- добавил Гом.
   За поминальным вкушением сиды, как полагалось по обычаю, вспомнили обо всех достоинствах Панламэ и поведали обо всех подвигах, совершённых им. В том числе, рассказали о его героических последних днях, свидетелями которых они были.
   -А почему вы не стреляли по лошадям?- спросил Леми.- Ведь так вам бы было проще сражаться.
   Маэль снисходительно, но в то же время добро улыбнулся:
   -Лошади не метают дротики.
   -Да,- пропищал Вим.
   -Да,- вторил ему Гом.
   -А зачем вы пошли через поток? Переплыли бы омут, раз там тихая вода, и по бурной реке осталось бы проплыть или пройти совсем немного?- спросил Кали. Ни Леми, ни Кали, до того, как выйти за гряду, не видели рек, только слышали о них, что они бывают бурные и спокойные, что бурные шумят водой, а спокойные текут размеренно и неслышно. Тогда, в мёртвом лесу, лишь обострённые чувства вдобавок к карте Гезендана позволили определить им, когда до них донёсся шум, что рядом река, и тогда они впервые увидели реку - с равномерным сильным течением, поэтому, что такое омут, они понятия не имели.
   -Тиха и гладка вода омута,- сказал Тальвиал.- Но стоит только войти в омут, расшевелить воду, пустить рябь, как из глубины поднимается зверь, этот зверь парализует волю живого существа, потревожившего омут, и оно, бессильное перед зверем, отдаётся его власти и остаётся в омуте навсегда.
   -Что же это за зверь такой?- Кали напугался.
   -Кто входил в омут, уже не скажет, кто не входил,- не знает,- отвечал Тальвиал.- Но сиды говорят так: не мути воду, иначе появится в ней и отразится самый страшный зверь, какого не увидишь даже в самых жутких кошмарах.
   Кали вспомнилось, что он испытывал, когда охотился раньше на кроликов, и что испытывал теперь, когда убивал. Леми, заметив тревогу во взгляде Кали, вперил в друга дотошные глаза.
   -Крутит омут, вертит омут, затягивает...- завершил Тальвиал.
   -Безлицый всё продумал,- неожиданно сказал Маэль.- Он знал куда мы пойдём и оставил засаду. Сам же остался в тылу, чтобы... Его целью на этот раз был осколок в Линассе... Разными способами безлицый заполучает осколки - где войной, где хитростью. А тут ему наудачу подвернулись вы, упорные люди и веточи... Уверен, линасский осколок уже у него. Вы кое-что упустили из виду, анэн сентил пеолин. Как вы думаете,- Маэль поглядел на Леми, потом на Кали,- почему на суде не упоминалось про осколок звезды из Берде, о пропаже которого, как мыслится, жителям Линасса тоже стало известно, раз они знали о пожаре прежде, чем вы появились там?
   -Мы не придали значения и тому, что они и про пожар-то знали,- признался Кали.- Ведь от кого, кроме нас, они могли узнать, что Берде сгорел. Если только от верегенцев или, как вы его называете, безлицего. Мы оплошали.
   -И почему же на суде нас не обвинили в краже осколка?- спросил Леми.
   -А зачем? Обвинений в колдовстве против вас и так было предостаточно, тем более что ответить вы не могли. А осколка при вас не нашли. Жителей же Линасса научили, что те, кто сжёг Берде, и взял осколок. Ловко же безлицый одурачил всех. Наверное, он придумал что-то вроде этого: мол, колдуны скрыли осколок под чарами и, как только колдуны очутятся в мире тьмы, так украденный осколок проявит себя, поскольку в тёмный мир попасть не может. Но если колдунам удастся остаться в этом мире, тогда осколок останется у них и начнут пропадать и другие осколки,- Маэль усмехнулся горько.- Что-то в этом роде. Что об этом говорится в ваших легендах? Я угадал?
   -Чтобы захватить этот мир, звезда была создана силами зла в этом мире. Перенести же неживое в другой мир нельзя, иначе бы Гримена спрятал звезду в мире тьмы и Великий Альвин не расколол бы её,- сказал Кали.
   -Вот, вот,- покачал головой Маэль.- Безлицый намеренно не стал преследовать вас в каменном лесу и оставил в живых. Он предугадал, куда вы отправитесь. И он усовершенствовал свой план. На вас двоих - по идее безлицего, мёртвых - объявят охоту по всей сантории или даже по всей земле, населённой людьми,- ведь берденский осколок не обнаружится, а линасский пропадёт. Люди будут тщетно охотиться за мертвецами, он же будет красть осколки, оставаясь незапятнанным.- Маэль поднялся и, выйдя из круга, начал прохаживаться:- Но кое-чего безлицый всё же не смог предусмотреть. Одно - это то, что... Тальвиал, ты помнишь следы на развилке?
   -Разумеется.
   -Окольными путями идут наёмники. И я знаю, куда они идут. Безлицый собирает войско на западе. Тальвиал, безлицый выяснил, где наше новое пристанище. Он не успокоится, пока наш народ оказывает ему сопротивление и пока он не завладеет нашим осколком.
   Маэль замолчал и остановился, задумавшись. А Кали пихнул Тальвиала:
   -Тальвиал, а что значит это анэн сен, как там, пелин?..
   -Анэн сентил пеолин. Упрямые ребятишки,- перевёл Тальвиал.
   Но что-то во взгляде Тальвиала и в его голосе дало Кали повод усомниться в правильности перевода. Он опять толкнул сида:
   -А если честно?
   Тальвиал усмехнулся:
   -Это честно. Просто это очень вольный перевод. Но он, в общем-то, к месту. А если впрямую...- Тальвиал помедлил,- то - всезнающие людишки.
   -А дальше, что второе, чего безлицый не предусмотрел?- спросил Леми.
   -Второе?- Маэль подошёл к Леми.- Второе, вернее, первое, потому что, если бы вы не нашли нас и не спасли мою и Тальвиала жизни, для сидов осталось бы тайной, что безлицый опять направляет против них войско. Первое, что безлицый не предусмотрел,- это то, что вам удастся выбраться из колодца,- Маэль улыбнулся.- Из этого просчёта безлицего, кроме уже названного просчёта о моём знании, проистекает и ещё один его просчёт. Который заключается в том, что ты и Кали знаете, что вы разыскиваемы. Знание этого должно уберечь вас на вашем пути,- Маэль отошёл от Леми и сел рядом с Тальвиалом.- Он скоро узнает от сбежавших дагиров, что засада провалилась, потому что пришла помощь. Интересно, на чей счёт он отнесёт наше спасение и проверит ли он колодец? Надо спешить. Пока безлицый не предупреждён, время играет на нашей стороне. Когда он узнает, что засада на нас провалилась, то поторопит сбор своей армии. Поэтому, Тальвиал, я немедленно отправляюсь в Аталанский лес. На этот раз мы не будем застигнуты врасплох, мы будем готовы к сражению.
   Глаза Тальвиала выразили вопрос.
   -Да, Тальвиал, я ухожу один. Один - незаметнее, чем двое. А ты поможешь им. Лишний лук в отряде не помешает. Может, помощь, которую они ищут, остановит наёмников безлицего и на наш дом не нападут. Что собираетесь делать, воины?
   -Отыщем братьев и побьём человека, который нас знает, да!- заверещал Гом.
   -Одни не побьём, Гом,- возразил Вим.
   -Теперь мы знаем, что нас разыскивают,- заговорил Кали.- Но в лицо нас, кроме капюшона и жителей Линасса, никто не знает. Просто, не будем говорить, что мы из Берде. Пойдём в Манвитикор искать рыцарей звезды. Мы придумаем, что сказать, чтобы нам поверили. Только вот...- Кали умолк на мгновения,- после всего, чего мы наслушались,- от вас, от Гезендана,- уже и не знаешь, где правда и кому можно довериться.
   -Кстати, как выглядели те лучники, которые напали на дом травника?- спросил Маэль.
   -Я...- Леми посмотрел на Кали и поправился:- Мы не разглядели. Не до этого было.
   -Это были люди или?..
   Леми, опять посмотрев на Кали, пожал плечами.
   -Верегенцы, дагиры и загадочные лучники,- перечислил Маэль.- Кого ещё он купит для своего похода?- Маэль оглядел людей, веточей, остановил взгляд на Тальвиале:- Что ж, я отправляюсь,- Маэль поднялся, Тальвиал, поднявшись вслед за ним, передал ему часть стрел, и они попрощались - приложили правую руку к сердцу и, склонив головы, коснулись лбами.
   -Погодите,- схватившись за рукоять меча, вскочил Кали,- если этот меч принадлежит вашему народу...
   Кали собрался было вытащить из-за пояса клинок, но Маэль задержал его руку.
   -Тальвиал, как там сказано?
   -Обладающий частью моей будет защитой народа моего. Так завещала Индер,- полупропел Тальвиал.
   -Судьба, порой, преподносит сюрпризы,- сказал Маэль, продолжая удерживать руку Кали и глядя ему в глаза.- Она распорядилась, чтобы этот меч оказался в твоих руках. Кто знает, может быть, не мне, не Тальвиалу, не кому-либо ещё из сидов, а именно тебе суждено защитить мой народ. Ты владеешь этим мечом по праву: Индер направляла тебя.
   Поклонившись на могилу Панламэ и ни словом больше не обмолвившись, Маэль покинул поминальное место. Кали, Леми, веточи и Тальвиал смотрели ему вслед, пока тот не растворился среди холмов и деревьев.
   -Куда теперь мы?- проверещал Гом.
   -В Манвитикор,- сказал Кали.
   -Как же мы туда пройдём?! Ведь сумок у вас больше нет, да?! И кто же туда пропустит эльфа?!
   -Вас можно и за пазуху,- сказал Леми.- А вот как спрятать Тальвиала, я не знаю.
   -Меня, за пазуху!- возмутился Гом, вылупив листки на грязные, изношенные одежды Кали и Леми.- Чтобы я дышал вашими испарениями! Уж лучше всю жизнь провести среди солёной рыбы!
   -Не преувеличивай, Гом,- Вим потёр кору.
   -Ну, полжизни!
   -Как попасть в Манвитикор, думать будем потом. Тем более что нам с вами,- Тальвиал обращался к веточам,- туда попадать вовсе необязательно. Сейчас нужно подумать о том, как добраться до Манвитикора.
   Кали постарался вспомнить карту сантории.
   -Если я не ошибаюсь,- сказал он,- туда ведут две дороги: одна покороче, другая подлиннее, обе через горы.
   -Дороги - не лучшие спутники нашего пути,- возразил Тальвиал.
   -Как же мы пойдём?
   -По тропам, по бездорожью. Всегда найдутся другие пути,- отвечал Тальвиал Калиону.- Но, может быть, чуть-чуть и по дорогам.
   -Через Линасс не придётся идти?- спросил Леми.
   -Нет,- улыбнулся Тальвиал.
   -А почему он вам показался странным? Вы говорили так, когда не советовали нам туда идти?
   -Странным,- может, не то слово,- Тальвиал как бы извинился.- Но как вас ещё можно было предостеречь. Когда безлицый с верегенцами направлялся к Берде, а мы преследовали его, Линасс тревоги не поднял.
   -Странно,- изумился Леми, а Кали, веточи и Тальвиал расхохотались.
   -Действительно, странно,- сказал, отсмеявшись, Кали.- Как будто линассцы знали, что разбойники не представляют для них опасности, что пройдут мимо.
   -Может, и так,- не возразил Тальвиал.- Но вероятнее, что Линасс не увидел бандитов.
   -Как же!- вскинулся Кали.- Ты же только что сказал, что Линасс тревоги не поднял! Значит, бандитов заметили, но не...
   -Я, кажется, догадываюсь,- Леми прищурился.- Ты хочешь сказать, что Линасс был околдован?
   Тальвиал кивнул.
   -Ты хочешь сказать,- развивал догадку Леми,- что безлицый заколдовал город... что безлицый - маг.
   -Или не безлицый. А в городе уже был маг, которого подрядил безлицый,- расширил предположение Тальвиал.- Или не маг, а тот, кто обладал магическим предметом, способным сотворить чары.
   -Не проще ли было наложить чары невидимости на верегенцев?- призадумался Кали.
   -Может, так оно и было,- согласился Тальвиал.- Мы перебрали все варианты. И, перебрав их, сочли нужным предостеречь вас от посещения Линасса: мы не хотели, чтобы на вас свалилась беда.
   -Свалилась,- почесал в затылке Леми,- и свалила нас на дно колодца.
   -Но зато мы нашли меч,- Кали взялся за рукоять и слегка подвытянул клинок: лезвие переливалось розоватым блеском.
   -Рамилан так и назвал этот меч - Индер. В честь звезды сидов,- сказал благоговейно Тальвиал.
   В костре потрескивал сушняк. Лес был безмолвен, и Кали, уютно пристроившийся у огня, пожалел, что сейчас не весна, что деревья не закрывают листвой небо, что не поют птицы, прилетевшие с зимовья из далёкой и недоступной земли, находившейся за морем. Кали попробовал представить себе ту далёкую южную землю, где обитают только птицы и о которой известно только из мифа. Тальвиал прервал его фантазии.
   -Давай полечим твои раны,- Тальвиал развязывал мешочек.- Леми сказал, что ты ещё и ногу поранил. Снимай ботинок.
   В дорогу отправились, не дожидаясь рассвета. Шли лесом по холмам и оврагам. Уперевшись в реку, бурлящую и пенящуюся, пошли вверх по течению, и ровное поле вскоре сменило холмы и лес. К концу дня добрались до моста. Слева мёртвыми стволами вздымался каменный лес, дорога, выходящая из него, через мост уводила на Колортен, потом на Рисбор и, перевалив горный хребет, упиралась в главный город сантории - Манвитикор. Ночлег устроили за мостом, на окраине Бронского леса, который по эту сторону реки вытягивался до колортенского тракта. Холмы остались на востоке, и Бронский лес здесь спускался на равнину.
   К середине следующего дня взору странников предстал Колортен, для Кали и Леми, многолюдный и шумный. Большие дома, богатые торговые лавки, мощенные камнем улицы, величественный храм Дивессы, увенчанный звонницей,- всё это Кали и Леми только предстояло лицезреть.
   А пока в лесу, краем примыкавшем к Колортену, подальше от города, Тальвиал с веточами выбирали место для стоянки. Одновременно Тальвиал наставлял Кали и Леми, что говорить, если кто-то как бы невзначай поинтересуется, какими путями они оказались в Колортене, и кем представляться в городе; сид выдал им, из очередного своего мешочка, необработанный, прозрачный камень цвета моря.
   -В горах, где хозяйничают гномы, эти камни не редкость. Но среди людей они высоко ценятся. Не продешевите,- сопроводил он выдачу.
   Очарованные Колортеном - его домами, которые были больше и выше, чем в Берде и Линассе, и которые были наряжены в разные цвета, в отличие от Берде и Линасса, где дома не красились, его улицами, широкими и узкими, где под ногами была не пыль, а камень был подогнан к камню и каждый камень блестел гладкой поверхностью, его лавками, где чего только не продавалось, его кабаками, где чего только не лилось,- одурманенные увиденным, переполненные впечатлениями Кали и Леми позабыли наставления Тальвиала, и только они нашли менную лавку, как тут же чуть не опростоволосились, когда человек, вышедший им навстречу, приветствовал их.
   -Чего желают элконы?- спросил хозяин лавки строго после того, как оглядел неряшливо одетых посетителей.
   -Мы идём в Манвитикор...- ляпнул Леми.
   Одна бровь хозяина лавки поползла вверх, и Леми, вспомнив научения Тальвиала, неуклюже поправился:
   -Из Северных гор идём...
   -В таком случае уважаемые элконы уже прошли Манвитикор,- заметил меняла и прищурил тот глаз, над которым бровь вверх не ползла.- Ведь с севера в Манвитикор ведёт одна-единственная дорога.
   Неприветливость и подозрительность лавочника, этого жирного борова, разозлили Кали. Он вспомнил карту Гелиана и выпалил:
   -Не совсем.- И пустился в открытое наступление вопреки наставлениям Тальвиала, который считал, что действовать против людей лучше хитростью.- С севера мы отправились на юг, через Верегены вышли к порту и плыли морем. И теперь идём с запада. От нас до сих пор пахнет рыбой,- Кали оттопырил куртку и ткнул ею в нос меняле.
   Слабый запах рыбы и особенно упоминание Вереген заставили лавочника угомониться. Но всё же сомнение в нём осталось: его смущал возраст посетителей. И Кали, угадав это, ринулся добивать менялу:
   -Мы вольные старатели. И вот что нам удалось добыть в гномьих горах,- и он выставил перед лицом менялы камень, который дал им Тальвиал. А если бы была его воля, то вместе с камнем перед его лицом сейчас бы возник и Индер. Но Тальвиал и веточи настояли, чтобы меч Кали оставил: он бы бросался в глаза.
   -Гримена меня побери,- заворожено произнёс лавочник, забыв обо всём. Он не моргая смотрел на камень, в глазах его вспыхнула алчность.
   Рука менялы медленно потянулась к камню, но Кали тотчас спрятал камень в кулаке; кулак он не убрал от лица лавочника.
   -Можно ли взглянуть ещё раз,- лавочник сглотнул слюну,- уважаемый элкон?
   -Ваша цена,- без обиняков спросил Кали, разжал кулак и снова скрыл камень в кулаке.
   -Десять... десять оренов... золотых,- запинаясь, проговорил лавочник.
   Леми чуть не ахнул: десять золотых оренов - это же тысяча оренов серебряных! Столько его отец мог заработать только за одно солнце. Ахнуть ему не дал Кали, потому что Кали развернулся и сказал лавочнику "Прощайте". У Леми слова застряли в глотке: отказываться от таких денег!
   -Двадцать, двадцать оренов,- повысил цену меняла.
   Кали направился к выходу.
   -Сколько же вы хотите?- взмолился лавочник.
   Кали остановился, повернулся резко и назвал сумму. У Леми от услышанного подкосились ноги; он еле устоял.
   -Сто золотых!- выпалил Кали.
   -Но это невозможно...- лицо лавочника скривилось,- казалось, он сейчас захнычет.
   -Разве в Колортене одна такая лавка?- бросил Кали небрежно.
   -Ой, что за напасть,- лавочника затрясло - тучное тело заколотило, задрожали руки, задёргалась голова, румяные, жирные щёки трепыхались, словно рыба в садке.- Пятьдесят... Вы меня разорите...
   Кали понятия не имел, сколько в действительности стоил этот камень. И "высоко ценится" и "не продешевите", которыми наставлял их Тальвиал, говорило за то, что и сид не знал в точности цену камня, которая полагалась за него у людей. Поэтому, только чтобы не выглядеть в глазах лавочника размазнёй, Кали стоял на своём:
   -Сто.
   -Да никто не даст вам за этот необработанный камень больше пятидесяти!- лавочник раскраснелся, на лбу его выступил пот.
   -А вот мы и проверим. Пойдём,- Кали тронул остолбеневшего Леми, тронул его и бодро зашагал к выходу.
   -Ну, хорошо! Будь по вашему, кровопийцы,- услышал Кали за спиной долгожданное.
   -Фу,- выдохнул Кали, выйдя из лавки и волоча за собой одуревшего Леми.- Я уж чуть было не сдался на пятьдесят,- он подкинул в руке увесистый мешочек.- Леми, ты чуть всё не испортил. Стоял там, как каменный ствол. Рот разинул, а мы же старатели! Нам ли удивляться!
   Город после победы над менялой показался Кали ещё краше, и разноцветные цветы, стоявшие в горшках за круглыми оконцами, этим холодным зимним днём согрели его душу песней весны.
   Кали достал из мешочка монету, повертел её: на реверсе красовался герб столицы - Амгилнема, на аверсе выступала над поверхностью единица.
   -А не отпраздновать ли нам сделку, а, Леми?- Кали искоса посмотрел на друга.- Подумать только, Кали, десять тысяч серебряных оренов! Это же...
   -А почему бы и нет,- моментально очнулся Леми: предложение Кали было ему по душе.
   Вдруг они услышали звон. Они пошли на этот звон и вскоре очутились на громадной площади - в длину и ширину по сто пятьдесят шагов, не меньше. Колортен был большим городом и в нём был не один храм. Но только один из них был сложен из камня - Большой храм Дивессы, который сейчас предстал перед ними. Храм поразил воображение Кали. Разинув рот, он пялился на звонницу, упирающуюся, казалось, в облака. Кали был потрясён величием храма. Длинная лестница, ведущая к главному входу, была уставлена по бокам изваяниями воинов "Ордена Звезды", развёрнутыми лицом к ступеням, а над высокой двустворчатой дверью красовались в несколько рядов барельефы, запечатлевшие героические события из легенд. Выкрашенный в нежно-голубой цвет, храм отождествлялся с небом. Леми же больше поразил размер площади, высокие дома, примыкающие к ней, и высеченный из красного камня огромный меч, поставленный лезвием вверх на постаменте в центре площади. Он любовался каменным мечом, глазел по сторонам и, ахая, восторгался увиденным. Он глазел так, пока Кали, потерявший равновесия оттого, что слишком задрал голову, не навалился на него.
   С площади они наугад пошли по какой-то улице и, заприметив кабак, без обсуждений направились к нему. Внутри было людно, стоял запах еды и вина, на стенах висели картинки с изображениями домов, цветов, леса. Они увидели свободный стол в конце зала. Посетители, пока они шли, провожали их недобрыми взглядами. Они плюхнулись за стол напротив друг друга. Скамейки были со спинками, и Леми раскинул по спинке руки. К ним подошёл человек и так же, как меняла, оглядел их, а потом только спросил, чуть надменно:
   -Чего изволите?
   Кали уже опостылел тон, каким с ними заговаривали в этом городе. Он бросил на стол золотой и сказал, чтобы принесли всего, что только есть. Человек посмотрел на них так, будто они воры. Тогда Кали, позвенев монетами, достал из мешочка ещё один золотой и показал его Леми.
   -Или на два?
   Леми, важничая, небрежно произнёс:
   -Можно и на два.
   Звон монет, пренебрежительность Леми и щедрость молодых людей подействовали на человека отрезвляюще.
   -Один момент, как элконы пожелают.- И тут же убежал.
   Кали заметил краем глаза, как человек, отбежавший от их стола, шепчет другому человеку, представительному, видимо, хозяину кабака, что-то на ухо.
   -Нет,- сказал Леми,- всё-таки ар Леми звучит лучше, чем элкон Леми.
   -Послушай ар и элкон,- подался вперёд Кали,- думаю, нам стоит приодеться, иначе нас так и будут принимать за бездельников или бродяг.
   -А мы и есть бродяги.
   -Мы не бродяги, а странники,- поправил друга Кали.- Да нас в Манвитикор не пустят в наших одеждах!
   -Элконы желают отдохнуть?- с намёком произнёс представительный человек - точно, хозяин заведения,- подойдя к их столу и наклонясь. Он качнул головой в сторону, и Кали с Леми, проследив за движением его головы, увидели появившихся в зале двух особ, развязно покусывающих пальчики.
   Леми уже хотел бросить "Да", но Кали опередил его.
   -Элконы желают есть и пить,- заявил Кали, чеканя каждое слово.- И ещё элконы очень спешат.
   -О, разумеется,- хозяин кабака выпрямился и совершил лёгкое движение кистью - дамы, поморщив носики, удалились.
   -Кстати, любезный,- остановил Кали хозяина, попятившегося с поклонами назад.- Мы были долго в дороге и поистрепались, не присоветуете ли нам, где можно раздобыть приличную одежду?
   -Конечно,- хозяин вернулся к столу.
   Он рекомендовал лавку одного торговца, его хорошего знакомого, которому привозят одеяния со всего Гелиана.
   -Уверяю вас, вы не будете разочарованы,- завершил он, объяснив прежде, как отыскать в Колортене лавку его знакомого.
   Когда хозяин удалился, Леми огорчённо посмотрел на Кали.
   -У меня никогда не было женщины,- сказал Леми.- Тут такая возможность, а ты...
   -Леми, у меня тоже не было женщины,- остановил сетование друга Кали.- Но мы не можем сейчас позволять себе... Мы сегодня же должны идти дальше.
   Поросёнок на вертеле, утка с овощами под соусом, язык говяжий в сметане, салат из орехов и сушёных фруктов, нежнейшая ягнятина, оленья нога, нашпигованная острыми кореньями, речная рыба, тушённая в кислом соусе, морская рыба, пожаренная на углях, маринованные грибочки, ягодный десерт - сладкий, с небольшой терпкой горчинкой - просто прелесть, горячие хлебца, пропитанные маслом, вино, красное и белое.
   Леми выплюнул рыбью косточку, дожевал вяло рыбу, запил очередным стаканом вина и, тяжко вздохнув, проговорил:
   -Ой, Кали, что-то мне нехорошо. Что-то меня мутит.
   Кали тоже тяжко вздохнул и отвалился на спинку:
   -По-моему, мы несколько погорячились.
   В это самое время, когда Кали и Леми заканчивали необузданное пиршество, дверь в кабак распахнулась. Гремя побитыми доспехами, в центр зала прошествовал рыцарь, под взглядами ещё более недоброжелательными, чем достались Кали и Леми.
   -Хозяин!- заорал рыцарь.
   Хозяин кабака подошёл к нему, имея на лице пренебрежение и презрение.
   -Вина!- объявил рыцарь.
   -Никаких больше кредитов,- сказал хозяин.
   Рыцарь схватил его за грудки, и пренебрежение с презрением тотчас заменились на лице хозяина испугом.
   -Я позову стражу,- прохрипел хозяин. И несколько крепких посетителей встали со своих мест угрожающе. Но рыцарь только зыркнул на них, и те опять заняли свои места, потупив взгляды.
   -Вина!- прорычал рыцарь и швырнул кабатчика.
   Тот еле устоял на ногах, потёр шею, хотел что-то произнести, но поперхнулся.
   -Если уважаемый элкон сочтёт нашу компанию достойной себя,- Кали поднялся, пошатываясь.- Милости просим.
   Рыцарь оглядел мальчишек, затем стол, и лицо его сделалось свирепым. Он опять схватил хозяина кабака, подтащил его к столу, за которым сидели Кали и Леми, взял кувшин с вином и принялся заливать его в рот кабатчику, приговаривая:
   -Пей, скотина!
   Леми глазами, перед которыми всё плыло, пытался отыскать Кали:
   -Кали, кажется, мне конец,- заплетающимся языком успел проговорить он, и голова его упала на стол.
   Кали, сползая на скамейку, смотрел, как рыцарь и кабатчик превращаются в одно сплошное пятно.
  

9

   Кали продрал глаза. Было темно и сыро. Голова гудела, и малейшее движение отдавалось болью в голове. Когда глаза его привыкли к сумеречному свету, он разглядел обветшалую комнату, в какой они неизвестно как очутились. Бревенчатые стены подгнили и кое-где выелись, труха лежала на полу; пол был земляным, в крыше - щели. Под маленьким окошком, единственным в комнате, стоял кособокий стол; на табурете сидел человек и подбрасывал в руке мешок.
   -Кали, наконец-то, ты пришёл в себя,- Леми помог Калиону сесть.
   -Где мы?
   -Нас спас этот человек.
   Человек поднялся с табурета, приблизился к мальчишкам, взвесил на руке мешок.
   -Мне бы хоть половину этого, я бы снарядил армию,- сказал он и бросил мешок с деньгами Кали.- Позвольте представиться: благородный рыцарь Баргар, хозяин замка Рехеншен и земель его окружающих, разбитый в битве и изгнанный из своих владений.
   -Почему мы здесь?- спросил Кали.
   -Хозяин кабака опоил нас,- сказал Леми.
   -Этот мерзавец позарился на ваши деньги,- пояснил рыцарь.- Хорошо, что я оказался рядом! Вы не здешние. Я сразу определил. Колортен! Здесь водится одно жульё!
   -Леми, а сколько мы были... ну...
   -Со вчерашнего дня,- ответил за Лемиота рыцарь.- Этот негодяй не пожалел на вас зелья. Откуда вы свалились в эту дыру?
   -Мы из Берде,- сказал Кали, не подумав.
   Баргар хмыкнул и проницательным взглядом уставился на мальчишек.
   -Это ужасно, Леми,- опомнился Кали.- Нас же ждали ещё вчера...- он собрался было встать, рванул резко, и тут же голову пронзила тупая боль.
   -Не стоит в этом городе лжецов и сквалыг говорить правду,- сказал Баргар.- Вы знаете, что объявлена охота на двух колдунов? И особенно проверяют тех, кто идёт из Берде через Линасс.
   Воцарилось молчание, которое робко прервал Кали:
   -Вы спасли наш кошелёк. Вероятно,- и жизни. Поэтому мы должны быть откровенны с вами... Это нас в Линассе обвинили в колдовстве.
   -Ха-ха-ха!- грохнул Баргар.- Вас! Ха-ха-ха!
   -Вы не верите нам?- обиженно спросил Леми.
   -Обвинить можно кого угодно. Но, если бы вы действительно были колдунами, вас бы не смогли опоить! Ха!- Баргар наклонился и вложил Кали в руку два золотых.
   Кали и Леми удивлённо воззрились на рыцаря.
   -Этот мошенник не заслужил оплаты,- ответил на их удивление Баргар.- Тем более что всё, что вы там наели и напили, стоит не больше двадцати серебряных.
   Суровое лицо рыцаря попрощалось с двумя золотыми монетами; брови его сдвинулись, он нахмурился. Баргар вернулся на табурет, облокотился на стол и подпёр голову рукой. Прескверное настроение рыцаря заполнило комнату, повисло в ней тяжёлым воздухом.
   -Куда же два юноши держат путь?- равнодушно спросил рыцарь, занятый мыслями о себе.
   -В Манвитикор,- после того, как прицепил кошель к поясу, ответил Кали.- Мы хотим просить помощи у рыцарей звезды...
   Кали не договорил: Баргар вскочил с табурета и грозно надвинулся на ребят.
   -Будь моя воля,- проревел Баргар,- м-м-м!.. Я соберу, соберу войско! Рыцари звезды! Выскочки!
   -Прошу прощения, благородный рыцарь,- извинился Леми,- но чем орден звезды не угодил вам?
   Баргар навис над ребятами, дохнул перегаром - те отшатнулись.
   -А кто по-вашему выставил меня из родового замка?!- зарычал Баргар.
   Баргар со свирепым видом зашагал по комнате взад и вперёд.
   -И только я повстречал честных людей, как тут же выясняется, что они ждут помощи от моих врагов!- продолжал рычать рыцарь.
   -Простите,- опять извинился Леми,- но почему вас изгнали?
   Баргар остановился, повернулся к мальчишкам, и в глазах его блеснула ненависть - в сумеречном свете комнаты это выглядело зловеще.
   -Потому что эти зазнайки не терпят возле себя равных им,- проскрежетал Баргар.
   И вдруг его лицо сделалось скорбно-унылым: его взгляд коснулся мешка с монетами, висевшим на поясе Кали. Он отступил в тень, безвольно плюхнулся на табурет и закрыл лицо руками.
   Чернота комнаты навевала тоску, и ребята прониклись тоской. Леми толкнул Кали, когда молчание слишком затянулось и тишина стала давить. Кали понял друга и, поблагодарив рыцаря за их спасение, принялся прощаться с Баргаром. На что тот только отмахнулся.
   Прежде чем выйти за дверь, Кали подошёл к столу и оставил на нём два золотых. Баргар сидел пришибленный и потерянный. Сердце Кали ёкнуло.
   -Вы отчаянный человек, Баргар...- сказал Кали, решив только в последний момент не добавлять, что хоть и не очень везучий.- Это сразу видно. А наше странствие, порой, бывает небезопасно. Если бы вы на время смогли забыть свои обиды и помочь добраться нам туда, где находятся рыцари ордена, то часть этого кошелька,- Кали постучал по мешочку - в нём глухо задребезжали монеты,- конечно же, досталась бы вам.- Рыцарь даже не взглянул на него, и Кали сказал на прощанье, уже не надеясь на ответ:- Нам бы не помешала ваша помощь.
   Кали уже шагнул вслед за Леми за дверь, как вдруг раздалось громогласное:
   -Стойте!
   Кали и Леми вернулись на порог.
   -В этом городе обманщиков вы без меня пропадёте. Это во-первых. А во-вторых, дорога на Манвитикор закрыта. Её перекрыли в Рисборе: в главный город сантории колдунов пропускать не собираются. Но я знаю тропу через хребет. Мне открыл её один негодяй, который очень дорожил своей головой. Если нам удастся проникнуть за ворота Рисбора, я покажу вам, где начинается тропа.- Баргар выудил из угла комнаты рыцарские доспехи и огромный двуручный меч.
   Кали замялся, посмотрел на Леми, проговорил:
   -Тогда мы должны всё честно сказать... с кем вам придётся познакомиться...
   -Что ещё за сюрпризы!- насторожился Баргар.
   -Нет,- помотал головой Леми,- пусть лучше увидит. Так просто не объяснишь.
   Баргар оглядел Леми, затем Кали.
   -Ладно, разберёмся,- сказал он, оперевшись на меч и гордо выпрямившись.
   Впервые за несколько дней выглянуло солнце. Что не придало Баргару блеска: его видавшие виды доспехи не сверкали в лучах и, к тому же, шлема у рыцаря не было, за которым он явно хотел хоть частично спрятать помятое лицо. В отличие от благородного рыцаря, город, омытый солнцем, заиграл красками. Однако разноцветье Колортена уже не радовало Кали и Леми.
   Они запаслись снедью, набив ею заплечные мешки, купленные ради этого. Баргар сначала отказался нести мешок, рявкнув, что он не еданосец, но скоро согласился, поняв, что выхода нет. Вид рыцаря при этом, когда мешок очутился на его спине, сделался нелепым.
   -Почему бы нам ни купить лошадей?!- сокрушался Баргар всё то время, пока Кали и Леми выбирали себе новую одежду.
   Претензии к одеяниям у Кали и Леми были совсем иные, нежели у Баргара: им не нужны были сверкающие доспехи, ведь они не рыцари, и к тому же таскаться в тяжёлых доспехах по горам - дело неблагодарное. Мало того, о доспехах они вовсе не помышляли. Леми купил себе рубаху, тёплую куртку, тёплые штаны, сапожки и пояс - всё тёмно-синего цвета, куртка, штаны и пояс, были прошиты серебряной нитью. Кали в одежде предпочёл быть похожим на сида, поэтому приобрёл себе всё то же самое, что и Леми, но только чёрного цвета и без всяких блестящих нитей.
   Когда Кали и Леми примеряли головные уборы, Баргар фыркал, выказывая пренебрежение их выбору: хороший шлем, мечтал он молча, вот это да! Наконец, когда ребята нашли себе, что надеть на головы - Леми выбрал себе невысокую шапочку (разумеется, тёмно-синюю), а Кали выбрал шляпу (естественно, чёрную) с небольшими полями, тулья которой загибалась вперёд,- Кали сказал:
   -Надо найти оружейную лавку.
   Глаза Баргара при этих словах просветлели.
   -Не будешь же ты вечно носиться с дубиной,- продолжал Кали, обращаясь к Леми.
   Баргар демонстративно отвернулся, и Кали с Леми улыбнулись этому.
   Леми и Кали выбросили обноски и сопровождаемые мрачным Баргаром, сообщившим им месторасположение ближайшей оружейной лавки, отправились за оружием.
   Леми предпочёл короткую секиру. Вес секиры и то, как она лежала в руках, вселяли в Леми уверенность.
   Пока Леми примеривался к оружию, Баргар изучал доспехи, выставленные на продажу.
   -На коротышку на какого-то,- бурчал здоровяк Баргар.
   Кали подошёл к нему.
   -Хотел бы такие?- спросил он.
   Баргар недовольно посмотрел на Кали:
   -Разве в этой дыре найдёшь что-нибудь приличное.
   Хозяин лавки, суетившийся возле них, возмутился:
   -Позвольте, но это великолепный экземпляр!
   -Это?- фыркнул Баргар, проводя рукой по короткому кольчужному доспеху с панцирем, защищающим грудь. Затем его взгляд перетёк на металлические поножи и кольчужные сапоги.- Разве это доспехи!
   Кали оглядел побитый, потемневший сегментарный доспех рыцаря, остатки сегментарных наручей и ошмётки сегментарных поножей и заметил резонно:
   -По сравнению с тем, что есть,- да.
   Изрыгая проклятия на всех оружейников Колортена, Баргар, тем не менее пожелавший сразу же влезть в обнову, вышел из лавки. Однако кольчуга, поножи, кольчужные сапоги и кольчужные перчатки пришлись ему впору. И пояс, выбранный им, не портил вид. И шлем с наносником вполне скрывал помятое лицо.
   -Я выгляжу, как самый неудачливый рыцарь во всём Гелиане!- разорялся Баргар, прицепляя меч к поясу.
   -Неужели?- делано удивился Кали.
   -Не хватает только мула вместо коня!- Баргар присел и посмотрел в дырку между ног, которые сделал колесом, представляя себя, вероятно, всадником в новом своём облачении.- Срам!
   -Ты разочарован, Баргар? Тогда давай вернём всё в лавку,- с подковыркой произнёс Леми.
   Баргар ощетинился и только хотел что-то рявкнуть в ответ, как Кали поднёс ему мешок, который тот должен был нести и как бы ненароком подребезжал монетами.
   -Гримена меня побери,- прошипел рыцарь, забрасывая мешок за спину. И, попутно крутанув жестянку с изображением перекрещенных меча и топора на доспехе, висевшую над входом в оружейную лавку, Баргар зашагал по улице,- жестянка, скрипнув, отвалилась и упала на булыжник.
   Баргар шёл впереди, указывая дорогу, как выйти из города. Он собирался пройти мимо своей коморки, чтобы проститься с ней навсегда, и, когда они повернули за угол, на грязную улицу, на которой коморка располагалась, то тут же наткнулись на вчерашнего кабатчика и четырёх стражников, ломившихся в жилище Баргара.
   -Вот они! Отравители! Воры!- заорал кабатчик.- Арестовать их!
   Леми только успел приготовить секиру к бою, а Баргар, выхватив меч, уже нёсся на неприятеля с диким рёвом, повергая посягнувших арестовать его и его новых друзей беспочвенно в ошеломление и ступор. Первый взмах меча - и одна из подпор, державшая навес над входом в коморку, разлетелась напополам. Кабатчик, опомнившийся первым, бросился бежать. Стражники, осознав, что имеют дело с сумасшедшим, выставили перед собой щиты и приняли защитную стойку, готовясь ответить на следующий выпад безумного рыцаря. Но не тут-то было: первый же щит (деревянный, обитый металлическими лентами), встретившийся с тяжёлым мечом Баргара, треснул и стал бесполезен. Новый взмах меча - и стражники дрогнули. Воинственный рык Баргара ещё долго нёсся им вслед.
   Лемиот, так и не вступивший в бой: он был очарован стремительностью и отвагой Баргара настолько, что даже не смог кинуться в атаку,- сказал Калиону:
   -Ты знаешь, Кали, а я уже было пожалел, что мы взяли его с собой.
   -И я пожалел... Только в другом смысле. Не мог оставить его прозябать здесь и дальше. Он вроде честный малый. Но всё равно не знаю, правильно ли я поступил.
   -Надо выметаться из города,- подошёл к ним рыцарь, сознанием ещё продолжавший сражаться.- Они приведут подкрепление. А я ещё не привык к этим доспехам,- всем своим видом Баргар показывал, что на ребят он в бою не рассчитывал.
   Спорить сейчас не имело смысла, и Кали и Леми согласились с рыцарем, что город необходимо покинуть, тем более что до стычки они именно это намеревались сделать.
   Район лачуг разительно отличался от остального Колортена. Покосившиеся, дряхлые домишки теснились здесь на загаженных улочках и проулках. Здесь всё было однотонным и пасмурным и вместо гирлянд цветов, радовавших глаз, в окнах здесь торчали кривые, страшные лица нищих. Если уж от "добропорядочных" граждан - таких, как кабатчик - здесь можно было ожидать неизвестно чего, то от этих, пялившихся в грязные окна, рож ждать можно было чего угодно. Поэтому Кали и Леми, не искавшие ненужных приключений, попросили Баргара вывести их из города другим путём, а не тем, что рыцарь придумал ранее - через квартал нищих.
   Баргар, выслушав эту просьбу, аж побагровел от негодования: неужели его юные друзья сомневаются в том, что он сможет защитить их (правда, это было излито не подобным милым выражением, а в наинепристойнейшей форме). Но Кали и Леми, ничуть не обидевшись, напомнили Баргару, что он только сейчас говорил им: что ему ещё надо притереться к доспехам или доспехам к нему - это уж на выбор; и вдобавок к этому Кали ещё постучал по кошельку. Последнее возымело на рыцаря действие в первую очередь. Он заявил, что и сам собирался предложить другой путь, но не успел. Сказав это, он повёл Кали и Леми грязной улицей, затем проулком, где обшарпанные лачуги издавали скрип, и, только миновав ещё один проулок, они вышли на узкую улочку, где дома приобрели разноцветье и запахло свежестью.
   По этой узкой улочке они вышли к улице пошире и, пройдя по ней шагов пятьдесят, оказались на широкой торговой улице, где лавки и лавчонки тёрлись одна об одну и где шумел народ, прогуливающийся по ней и заглядывающийся на товары.
   Они свернули налево и очутились на улице, где по обе стороны стояли несколько гостиниц. Они сделали всего десяток шагов, как вдруг Кали чуть не закричал, увидев того, кого увидеть совсем не ожидал.
   -Леми, смотри,- сдержал Кали крик.
   Леми остановился в изумлении, а затем быстренько спрятался за Баргара и призвал Кали сделать то же самое. Баргар остановился и обернулся.
   -Что это с вами?- поинтересовался он у ребят.
   -Баргар, стой, как стоял, прошу тебя,- сказал Леми.- Вон, видишь, тот человек, под вывеской.
   Кали выглядывал из-за Леми и Баргара и не верил своим глазам: под жестянкой с изображением кровати, обозначавшей, что этот дом - гостиница, стоял Рипа. Кали и предположить не мог, что подручный отца Лотена окажется в Колортене.
   -Этот тот, кто судил нас в Линассе, когда нас обвинили в колдовстве,- пояснял Леми Баргару.
   -Хотите, я ему сейчас башку снесу!- Баргар схватился за меч.
   -Нет, нет,- с трудом остановил рыцаря Леми.- У нас и так неприятностей хватает. Не забывай, нас уже, наверное, ищут.
   -Что он делает в Колортене?- спросил Кали у всех и в том числе у себя самого.- Его отправил сюда отец Лотен? Зачем? Меня, например, отец Дилет никогда в другой город не отправлял, ездил сам: не может служка справиться с храмовыми делами.
   -Хорошо бы узнать, почему он здесь,- сказал Леми.- Только вот как?
   Рипа явно кого-то дожидался. Кали и Леми прятались за рыцарем, а Баргар стоял как истукан, крайне недовольный этим обстоятельством: горожане, точнее, некоторые из горожан, проходившие мимо них, выражали интерес к столь необычному построению, а Баргару думалось, что глазеют именно на него, вернее, посмеиваются над ним, обладателем позорных доспехов.
   Вскоре к Рипе из дверей гостиницы вышел толстяк, сказал ему что-то, выслушал ответ и вслед за этим любезно пригласил войти в гостиницу.
   -Ждите меня здесь,- упредил Кали Леми и Баргара и побежал к гостинице.
   -Кали, он узнает тебя,- выскочил Леми из-за рыцаря.
   Леми хотел уже пуститься вдогонку, но Баргар задержал его, крепко сжав ему плечо - так, что Леми присел и взвыл.
   -Если он узнает его, ему не жить,- процедил рыцарь. И посмотрел на присевшего Леми:- Слово Баргара фер Рехеншена.
   Кали подбежал к двери гостиницы, выждал немного и вошёл внутрь. Он только успел увидеть, как четыре ноги поднимались по лестнице, ведущей на верхние этажи. К нему подбежал служка и спросил, чего элкон изволит. Кали, сыпанув в ладонь служки несколько серебряных оренов, изволил узнать, сколько в гостинице свободных комнат и из какой из них открывается лучший вид.
   -О-о! уважаемый элкон,- подобострастно простонал служка, заполучив горсть монет, и залебезил перед щедрым клиентом.- В нашей гостинице восемнадцать номеров, по шесть на этаже. Лучшие комнаты находятся на последнем, третьем этаже и лучший вид открывается из тех комнат, окна которых выходят во двор с чудеснейшим фонтаном. Правда, фонтан зимой не работает, но вид всё равно изумительный. Из комнат третьего этажа с видом на фонтан свободны все три, почтенный элкон. Комнаты, смею заметить очень, очень уютны и обставлены в разных стилях. Дальняя от лестницы комната...
   Кали решил, что таким манером, каким он начал расспрос, у этого лизоблюда, который расхваливал сейчас поочерёдно комнаты третьего этажа, долго не вытянешь, в каком, хоть предположительно, номере остановился Рипа. Поэтому Кали подступился с другого бока:
   -Я гляжу, ваша гостиница хороша, на неё спрос,- перебил он многословного служку.
   -О да, славный элкон,- угодливо улыбался служка.
   -Я впервые в вашем городе, отец мой поручил мне некоторые дела,- прояснил Кали свою личность.- И я счёл добрым знаком, что прямо передо мной сюда зашли два элкона, и я подумал, что мне не стоит искать лучшего...
   Кали немного запутался в том, что хотел сказать, но служка, сам того не ведая, выручил его.
   -О, это был хозяин, который встречал нового постояльца. Если бы хозяин не оказался занят этой встречей, он радушно бы принял вас, великолепный элкон.
   -Понимаю,- отозвался Кали и спросил:- Вероятно, этот элкон будет моим соседом по третьему этажу?
   -К сожалению, нет,- с притворным сочувствием сказал служка.
   -Почему же к сожалению. К счастью!- с притворной радостью сказал Кали.- Понимаете,- Кали чуть наклонил голову и вполголоса, доверительно принялся толковать служке,- я хотел помимо дел и немного развлечься. Ну, там всякое... и барышни, разумеется...
   -Понимаю,- служка опустил глаза, за что получил ещё пару серебряков.
   -Поэтому соседи мне ни к чему. Я вообще бы предпочёл, остаться в этом отношении не замеченным, поэтому явлюсь ночью... Надеюсь, в вашей гостинице это возможно?
   -О что вы, что вы,- служка, получивший ещё несколько монет, готов был сделать всё, что только пожелает стоявший перед ним элкон.- Свет в нашей гостинице тухнет в полночь. И никто не встретится вам, любезный элкон. Входную дверь я оставлю открытой...
   -И дверь в мою комнату на третьем этаже тоже.
   С каждой отданной монетой Кали чувствовал, как растут его ноги, расширяется грудь, ощущал как увеличиваются его мышцы и кости и он становится всё выше и выше и перед ним стоит уже не человек, а копошится и извивается маленький червячок. Созерцание ничтожества свысока доставляло Кали удовольствие.
   Кали решил заканчивать разговор: всё, что счёл нужным, он узнал:
   -О багаже не беспокойтесь, он прибудет только завтра,- присовокупив к горсти серебряных оренов в руках служки ещё немного монет, Кали направился к выходу.
   Служка, расплываясь в улыбке, кланялся в спину Кали до тех пор, пока тот не вышел.
   Это я неплохо придумал, нанести визит Рипе ночью... Этот дурень сделает всё, что велено... Какое подобострастие и пресмыкание, когда власть не принадлежит тебе...- Наслаждение превосходством и раболепие служки вызвали в Кали стыд.
   Кали махнул рукой, зовя Баргара, стоявшего столбом, и Леми, озирающегося по сторонам в ожидании появления стражников.
   -Что так долго, Кали,- Леми нервничал.- Что с тобой?- его испугала озабоченность, какая была на лице друга.
   -Пора убираться. Веди, Баргар,- сказал Кали рыцарю, а Леми:- Сегодня ночью мы узнаем, почему и зачем Рипа здесь.
   Услышав это, Леми отнёс озабоченность, с какой Кали появился из гостиницы, на счёт предстоящей ночи.
   Они немного покрутили по улицам Колортена. Кали, не вдаваясь в подробности и не описав чувств, какие он испытал, рассказал Леми, что ему удалось выведать и что он предпринял. Колортен не был окружён стеной, последняя улица, по которой они прошли, закончилась коротким, узким проулком, за проулком виден был лес. От последних домов города до леса было шагов сто, не больше, и это расстояние Кали, Леми и Баргар (ругая мальчишек, что без уговора) преодолели бегом.
   Они подходили к стоянке, и не успели Тальвиал и веточи появиться в поле зрения, как Баргар, скинув заплечный мешок и выхватив меч, бросился на них с громким кличем:
   -Отродья Гримены, я уничтожу вас!
   И как Кали и Леми не старались докричаться до рыцаря, что это друзья, всё было без толку.
   -Баргар, это не враги! Тальвиал, Гом, Вим, не раньте его!- кричали Кали и Леми.
   Сид и веточи услышали ребят, веточи, набрав шишек, которых на земле здесь валялось во множестве, забрались на деревья, Тальвиал крутил Баргара по кругу, дразня натянутым луком. Баргар с мечом над головой и страшным рыком гонялся за быстрым ночным эльфом, периодически получая по голове шишками, которые веточи кидали в него; когда запас шишек иссякал, они спускались с деревьев, набирали их, сколько могли, и, смеясь, кидались с деревьев в незадачливого догонялу.
   Не в силах что-либо изменить, Кали и Леми, посчитав, что когда-нибудь оба бегающих по кругу устанут, присели под деревом.
   -Какие же мы с тобой дураки, Кали,- сказал Лемиот, глядя на убегающего Тальвиала и догоняющего рыцаря.- Баргара ведь стоило хоть как-то подготовить к тому, с кем он встретится. Да и вообще. Если бы не сиды, мы бы с перевала не ушли. Если бы были внимательны и слушали как следует, то не попались бы в Линассе как колдуны. Если бы не Баргар, нас бы ограбили. Вот, например, с чего ты взял, что мы застанем Рипу ночью?
   -Ну, как же, он же снял комнату в гостинице...
   -А тебе кто-нибудь говорил, что он снял её на ночь? А может, он снял её до ночи.
   -Ну, я понял так, что...- Кали смолк: и правда, служка сказал только, что Рипа не будет его соседом; а вдруг он не будет его соседом потому, что к ночи уже съедет.
   -И с чего ты взял, что служка тот выполнит всё, как обещал? Нас ведь уже обманули в этом городе.
   Кали не нашёлся, что ответить.
   - И как ты откроешь дверь в комнату Рипы, если он будет ночевать в гостинице? Или ты думаешь, что Рипа оставит её на ночь открытой?.. Пора нам поумнеть, Кали. Пора... Но мы ничего не знаем о мире.
   -Откуда же нам знать о нём, если мы не выходили из Берде.
   -Мы могли бы знать, если бы думали сами, а не слушали сказки твоего опекуна.
   -Зачем ты так об отце Дилете. Он был добрый человек и просто хотел оградить нас...
   -Знаешь,- перебил Леми друга,- какая самая страшная ложь, которая только существует на свете? Самая страшная ложь - это сокрытие правды. Я теперь так считаю.
   Кали хотел защитить отца Дилета, но подумал, что Леми, вероятно, прав, и промолчал. И Леми больше не сказал ни слова.
   Вдруг Кали вскочил с места:
   -Ну всё, хватит!- Он вышел наперерез Тальвиалу и остановил его. Взял у него Индер, остававшийся на сохранении и, когда Баргар налетел на них, рубя мечом, ударил Индером по мечу рыцаря, расколов лезвие тяжёлого двуручника напополам.
   -Хватит, Баргар!- закричал Кали.- Ты что, никогда не видел эльфов или веточей?!
   -Видел...- ответил остолбеневший рыцарь, не веривший своим глазам, что остался без меча.
   -Так что ж ты гоняешься за ними, как полоумный?!
   -Я верю в Дивессу и почитаю служителей Храма, а они говорят...- Баргар смотрел то на свой сломанный меч, то на клинок, который держал Кали.
   -Тогда скажи мне, это эльфы отобрали у тебя замок? Или, может быть, веточи?
   Подошёл Леми.
   -Баргар, ты знаешь порядки,- сказал Леми.- Ответь, могли ли рыцари ордена сделать что-либо без благословления отцов Храма?
   Баргар посмотрел на Лемиота взглядом будто бы прозревшего.
   -Ты ведь просто не решался признаться себе в этом,- сказал Кали.- Не знаю, какая стрела пролетела между тобой и рыцарями ордена,- и знать не хочу,­- но не сиды и не веточи тебе враги.
   -У каждого из нас есть цели, Баргар. И у тебя есть цель. Поэтому ты или идёшь с нами или прощай,- Леми был категоричен.
   -Этот меч был со мной всегда...- растерянно заговорил Баргар.- Я остался без оружия...
   -Будет тебе оружие,- Кали взял рыцаря за локоть и усадил на землю.
   Веточи спрыгнули со стволов, Тальвиал сел напротив Баргара.
   -Я принесу мешок,- сказал Леми.
   -Я бы так плюнул, так плюнул, да!- заверещал Гом.
   -Нет, Гом,- сказал Кали.- Это наш друг. Кстати, мы принесли вам сладкий нектар.
   -Ох!- порадовался Вим.
   -От Рисбора дорога закрыта: ищут колдунов. Баргар покажет нам тропу из Рисбора в Манвитикор,- Кали обратился к Тальвиалу.- Но прежде чем мы отправимся в Рисбор, ночью заглянем ещё разок в Колортен: есть дельце. Пойдём я, ты и Вим.
   -И я,- Леми принёс мешок, скинутый Баргаром.
   -Нет, Леми. Кто-то должен остаться здесь за старшего.
   За едой Кали и Леми рассказали Тальвиалу и веточам, что произошло в Колортене. Баргар ел без удовольствия, но огонёк вновь появился в его глазах. Это хороший знак, подумал тогда Кали. Гом изнывал. Попробовав нектар, который принесли из города, он взвыл:
   -Фыр, какая дрянь! Нет, я не буду пить эту гадость!
   -Не привередничай, Гом,- уговаривал его Вим,- ничего другого ведь нет.
   Гом, фыркая, пил.
   Когда наступила ночь, Кали, Тальвиал и Вим отправились в город. Баргар напомнил, как, петляя по улицам, найти ту гостиницу. Леми пожелал удачи:
   -Пусть повезёт и вы застанете Рипу. И только его.
   Было за полночь. Кали провёл спутников через тот проулок, которым он выходил сегодня из города. Масляные лампы, освещавшие город, были почти все потушены, горели только лампы-ориентиры; они, безусловно, облегчали работу Кали - вести за собой Тальвиала с Вимом, сидевшим на плече сида. Тальвиал сторонился огней и был начеку. Когда они подошли к гостинице, Кали, памятуя сегодняшний разговор с Леми, что пора взяться за ум, объяснил Тальвиалу, как следует действовать. С фасадной части в гостинице света не было. Тальвиал, оставаясь в тени, следил за входом в гостиницу. Кали, взяв Вима в качестве глаз, обследовал двор с фонтаном. Двор был тих, и с этой стороны свет в гостинице нигде не горел.
   Кали оставил Вима с Тальвиалом и, взявшись за рукоять Индера, открыл дверь гостиницы. Эти обещания служка выполнил: свет не горел, дверь была не заперта. Но настрой Кали, по сравнению с вчерашним днём, был иным. Он приготовился к подвохам. Ощупью Кали пробрался к лестнице и так же, на ощупь, вернулся к входной двери. Позвал Тальвиала. Теперь пришла очередь сида и веточа своим ночным зрением обследовать первый этаж гостиницы.
   Тальвиал обшарил взглядом то, что мог разглядеть от входа, а Вим прошёлся по коридорчику с дверями в номера.
   -Никого,- пропищал Вим, подбежав к Кали.
   Подошёл и Тальвиал:
   -Подозрительно,- сказал он.- Слишком тихо.
   -Будь настороже,- шепнул Кали сиду.- Вим, спрячься у меня на спине и направляй,- Кали подставил руку, и веточ забрался по ней.
   Кали ступил на лестницу и начал подниматься. Он шёл медленно, выверяя каждый шаг. Темнота довлела над ним, и он ощущал себя так, будто он не поднимается, а спускается,- не поднимается на второй этаж гостиницы, а спускается по лестнице Гримены в мир вечной ночи.
   Кали поднялся на второй этаж и остановился, когда Вим пискнул ему на ухо сделать это. Вим спрыгнул с Калиона и обследовал второй этаж. Дёрнул Кали за штанину - Кали подставил руку. Вим забрался по ней и пропищал Кали:
   -Пусто.
   Да, Леми оказался прав, подумал расстроенный Кали,- Рипа не собирался проводить здесь ночь. Ради очистки совести, Кали всё же решил осмотреть третий этаж. Он попросил веточа направлять его, и они двинулись к лестнице, ведущей на последний этаж. Кали так же аккуратно ступал по ступеням, стараясь не создавать шума, и преодолел уже, наверное, половину лестницы, когда вдруг услышал над ухом слабый писк Вима. Кали, повинуясь предупреждающему писку веточа, замер. Третий этаж и лестница вдруг осветились факелами. Вим плюнул из трубочки, и солдат схватился за шею. Кали выхватил меч. Тальвиал, следовавший за ними, пустил стрелу - она угодила в глаз одному из солдат, сбегавшему по лестнице с выставленным копьём, и ноги того тут же подкосились. Кали отпрыгнул назад, чтобы не быть сбитым упавшим солдатом, спотыкнулся и покатился по лестнице вниз. И вовремя: крутящийся диск пролетел над ним - такой же, как тот, что разрубил Зока в мёртвом лесу.
   -Тальвиал,- крикнул Кали, скатясь,- человек в белом здесь.
   Солдаты загородились щитами и с выставленными копьями начали спускаться по лестнице. Одновременно с улицы донёсся шум. Таливиал и Вим приготовились отступать на первый этаж. Кали поднялся, рубанул по копьям, а потом по щитам - один солдат упал замертво, другому отрубило руку, и он заорал и скрючился от боли. На лестнице создалась сутолока, а Кали наступал - и ещё двое солдат с разрубленными щитами и пробитыми доспехами рухнули без дыхания на лестницу.
   -Тальвиал, Вим, приготовьтесь,- закричал Кали, замахиваясь на последние щиты.
   Сид и веточ приготовились стрелять в безлицего. Кали врезал по щитам со всей силы. Когда двое последних солдат падало, безлицый разбил окно и нырнул в темноту улицы.
   -Я за ним,- Тальвиал кинулся вниз.
   И тут до Кали сначала с улицы, а потом с первого этажа донёсся знакомый рёв и лязг металла о металл, спешащий за этим рёвом.
   -Вим, спустить. Что там происходит? А я осмотрюсь здесь,- сказал Кали, пробираясь через тела на третий этаж.
   Кали поднялся на площадку: сутуловатый человек бегал по коридору от двери к двери, пытаясь открыть любую из них.
   -Рипа. Какая неожиданность,- Кали пошёл навстречу подручному отца Лотена.
   Загнанный в угол Рипа, попробовав неудачно открыть последнюю дверь, ссутулился ещё больше и вжался в стену.
   -Прошу вас, добрый человек,- запричитал Рипа,- сжальтесь. Я ведь не сам. Меня заставили. Я не хотел. Это всё он, он.
   -Кто, он, Рипа?- Кали медленно приближался к сутулому.
   -Он, он,- Рипа сполз по стене и съёжился от страха, руки его дрожали, он закрыл ими лицо.
   -Кто он, человек в капюшоне?
   -Я не знаю, не знаю,- захныкал Рипа.
   -Осколок звезды из Линасса у него?
   -Да, да, он заставил меня...
   -Сколько он заплатил тебе, негодяй. Мы вернёмся в Линасс, и ты всё расскажешь отцу-настоятелю.
   -Нет, нет, не губите, добрый элкон. Меня же казнят...
   -И поделом,- Кали приблизился вплотную к Рипе и приставил клинок к его горлу.- Вставай, слизняк, иначе тебе до Линасса не дожить.
   -Не убивайте, прошу вас...
   -Вставай,- гаркнул Кали, убрав клинок от горла Рипы.- И не вздумай что-нибудь выкинуть.
   Рипа на четвереньках, оглядываясь на Кали, пополз к лестнице. А Кали поднял факел.
   На втором этаже Кали остановил Рипу и вытащил из стены то, что считал диском,- смертоносную восьмиконечную звезду, каждый луч которой был заточен и заострён.
   На первом этаже Кали застал разгром и побоище: повсюду разбросанные горящие факела, не меньше десятка солдат валялись в крови, дверь в гостиницу была вышиблена, горшки с цветами, висевшие прежде на подвесах, лежали разбитыми на полу; не считая горшков, на улице картина была такая же, только с меньшим количеством солдат.
   Баргар стоял разъярённый с обрубком меча в одной руке и с копьём в другой. Леми с окровавленным лицом и секирой, с которой капала кровь, бродил среди трупов, Гом прыгал на мёртвом солдате перед Вимом и визжал, требуя в своё распоряжение ещё десяток этих гадов.
   Леми увидел Рипу и перестал ходить.
   -Что я тебе говорил, Кали,- Леми пристально и зло смотрел на Рипу,- пора нам поумнеть.
   Рипа под взглядом Леми попятился, упёрся в стену и скукожился; он дрожал всем телом. Кали уронил факел, положил руку на перила и уткнулся в руку лбом, выдохнул глубоко.
   Кали вспомнил, как ему, ещё маленькому, впервые поручали перебить в погребе попавшихся в западню мышей и как он, открыв клетку, достал мыша, как он держал в полусомкнутых ладонях тёплый меховой комочек с кругленькими, чёрными глазками, и как обессиленный и беззащитный мышонок вжимался в его руки, ища в них спасения, как он выпустил тогда всех попавшихся в западню мышей и как поступал с того случая так всегда.
   -Что с тобой, Кали?- Леми подошёл к другу.
   -Вокруг столько смертей,- заговорил Кали с горечью.- Убивают нас. Мы убиваем. И ничего при этом не чувствуем.
   -Видимо, таково свойство этого мира,- Леми поглядел на мёртвых солдат.- Привыкай, Кали.
   -Леми, мы так быстро научились убивать и ничего не чувствовать...
   -Забудь о чувствах, Кали.
   -Не хочу. Не хочу.
   -Придётся, Кали.
   Обрадовано заверещал Вим: вернулся Тальвиал.
   -Не будь ты поклонником Гримены, я бы пожал тебе руку,- прогремел Баргар.
   -Нашего рыцаря окружили. Если бы Тальвиал не появился сверху, то Баргару проткнули бы спину,- пояснил Лемиот Калиону.
   -Не знаю, магия это или нет, но видит безлицый в темноте не хуже меня,- сказал сид.
   -Магия, магия, у него есть дощечки, свитки, снадобья...- подал голос Рипа.
   Леми направился к нему, угрожающе покручивая секирой.
   -Выкладывай всё, что тебе известно,- Леми приставил секиру к шее Рипы.
   Рипа трясся от страха, губы его дрожали, в глазах застыл ужас.
   -Ну!- прикрикнул Леми.
   -Я мало... мало что знаю...- лицо Рипы исказилось, из глаз его потекли слёзы, он захлюпал носом.
   Леми приподнял секиру - Рипа зажмурился.
   -Говори, мразь! Иначе останешься без головы!- заорал Леми.
   -Молю... Молю... не убивайте...- Рипа всхлипывал, брызжа соплями.
   -Отруби ему руку,- посоветовал Баргар.- Тогда он заговорит.
   -Не надо! Не надо!- истошно загорланил Рипа, скрутившись в комок ещё больше.
   -Говори, мерзавец. Больше повторять не буду,- зловеще спокойно произнёс Леми.
   -Он сказал...- Рипа сглотнул слюну,- чтобы я повесил табличку... на площади... табличку со знаками... и больше ничего...
   -Вот как он околдовал Линасс,- сказал Тальвиал.
   -Но я не знал...- Рипа шмыгнул носом и вытер рукавом сопли,- что она... волшебная.
   -Знаки, наводящие слепоту,- Тальвиал подошёл к Леми.- Несколько знаков. Перед глазами того, кто посмотрит на них, они сливаются в один знак, и тот, кто запечатлел этот знак, какое-то время не может видеть дальше, примерно, ста шагов.
   Леми пнул Рипу ногой:
   -Продолжай!
   -Он сказал, что... это оберег. Он сказал... что в сантории... появились демоны ночи...- всхлипывал Рипа.- И что он... послан из самого... Амгилнема... разобраться...
   -Врёт,- поднял склонённую к перилам голову Кали.- Если бы он был послан Храмом, то обратился бы к отцу-настоятелю Линасса.
   -Он... он сказал... что не хочет будоражить город... поэтому обращается ко мне,- Рипа исподлобья, со страхом посмотрел на Леми и Тальвиала, желая узнать, верят ли ему.
   -Лжец. Я не верю этому. Сколько он тебе заплатил?!- Леми ещё раз пнул Рипу.
   -Не бейте... прошу...- простонал Рипа.
   -За сколько ты продался, мы потом разберёмся, а сейчас продолжай,- Леми погрозил секирой.
   Рипа зажмурился и прикрыл лицо руками.
   -Продолжай,- повторил Леми.
   -А... а потом... он вернулся... И город узнал... что в сантории объявились колдуны... что колдуны сожгли Берде... и идут в Линасс. Он сказал, чтобы я вернул... табличку... для того, чтобы колдовская сила магов проявилась и магов можно было бы поймать... И сказал... что теперь ему нужно поговорить с настоятелем Храма. Он прискакал днём... А потом пришли вы... ночью...
   -Ну, это мы знаем,- прервал Леми Рипу.- Зачем он притащил тебя сюда, в Колортен?! Говори живо!
   -В случае, если засада не удастся, выиграть время и уйти от погони,- сказал разочаровано Тальвиал.- Пока мы его тут допрашиваем, безлицый беспрепятственно уносит ноги.
   Леми наклонился, тряхнул Рипу и усмехнулся криво:
   -Дурак никчёмный. Капюшон тебя подставил, и теперь ты умрёшь,- Леми ещё разок тряханул Рипу, и тут из-за пазухи сутулого показался уголок какого-то листа. Леми потряс кулаком перед лицом Рипы, а затем полез ему за пазуху и вытащил сложенную в несколько слоёв бумагу. Развернул её...
   -Кали, смотри,- он подошёл к Кали с развёрнутым листом,- это же карта Гезендана.
   К ним подошёл Тальвиал и Баргар. Кали взял карту, попросил посветить, осмотрел её, затем поднял глаза на Тальвиала и сказал вполголоса:
   -Тальвиал, если бы было всё так просто, как ты говоришь. Неужели ты думаешь, что, если бы надо было, безлицый не ушёл бы от нас? И даже при данных обстоятельствах? От кого уходить? От медленных веточей, пусть и зрячих в темноте? От Баргара, который не быстр в тяжёлых доспехах? От меня и Леми, ночью практически слепых? Если он видит в темноте, как ты,- только ты ему ровня ночью, но, наверное, он приготовил путь отхода. Нет. Безлицый притащил сюда Рипу не за тем, чтобы прикрыться им.
   Кали выглянул из-за плеч Леми и Тальвиала: веточи держали трубки наготове, сторожа Рипу.
   -Нам сейчас лучше уходить отсюда,- сказал Кали.- Вернёмся в лес, я расскажу, что ждёт от нас безлицый и что мы можем предпринять. Обсудим это.
   -Сначала я убью эту сволочь,- громко произнёс Леми.
   -Нет,- возразил Кали.- Мы возьмём его с собой.
   -Зачем нам сдался этот урод?!- прогромыхал Баргар.
   -Когда есть варианты, нужно обдумать все,- согласился с Кали Тальвиал.
   -Ладно,- согласился и Леми. Он развернулся и поманил Рипу:- Вставай, выродок.
   -Тальвиал, держи его на прицеле,- попросил Кали.
   -От кого он не сбежит, то это от меня,- прорычал Баргар.
   -Нет, Баргар,- сказал Кали.- Нам ещё надо найти новый меч для тебя, пока мы в городе.
   -И то верно. Тогда чего же мы стоим?- Баргар направился к выходу.- Я пойду впереди.
   Тальвиал следил за Рипой, Кали и Леми с веточами на плечах прикрывали фланги: они были в городе, поэтому опасность ещё не миновала,- кто знает, какую ещё пакость подстроил безлицый помимо засады в гостинице?
   -Между прочим, мог бы поблагодарить, что я не послушался тебя, и мы отправились следом,- сказал Леми, когда Баргар ломал дверь той самой оружейной лавки, в которой они вчера закупались.
   -Спасибо, Леми. Я был не прав.
   -То-то же,- Леми улыбнулся.
   Баргар вышел из лавки с новым мечом и недовольным видом.
   -Ну, разумеется,- покачал головой Леми.- Разве в этом захудалом городишке найдёшь что-нибудь сносное! Этот меч не стоит того, чтобы за него платить,- прорычав, передразнил Баргара Леми.
   Но Кали всё же оставил деньги лавочнику, который, заслышав грохот и завидев такую компанию, вероятно, затаился в своём жилище, расположенном над лавкой, на верхнем этаже дома. Баргар протестовал против того, чтобы платить этим сквалыгам и лжецам, но Кали было не переубедить: он не хотел идти на сделку со своей совестью.
   За сколько, интересно, монет,- подумал Кали, когда они отходили от лавки,- безлицый нанял этих бедолаг стражников? А вслух произнёс:
   -Интересно, за сколько капюшон купил хозяина гостиницы и перекупил этого прохиндея служку?
   Леми посмотрел на Рипу. А Баргар прогремел:
   -Я бы ничего не платил, а пригрозил бы, что убью их, и всё!
  

10

   Солнце ярко сияло на чистом небе и ласково гладило землю своими лучами. В воздухе стоял душистый аромат трав. Свиристели и жужжали насекомые. Деревянный обруч, подправляемый и подкручиваемый палкой, катился по склону всё быстрее и быстрее. И вот обруч набрал скорость, и вслед за ним кубарем по склону покатились ребята. Скатившись, они распластались на земле и засмеялись: в глазах у них небо шло кругом и мерцали солнечные зайчики.
   -Айда к морю!
   Кали, Леми и другие ребята - мальчишки и девчонки - тут же вскочили на ноги и побежали. Бежали бойко - наперегонки. Запыхавшись, остановились перед обрывом. Море, уходящее за горизонт, открылось перед ними. Прибрежный песок поблёскивал на солнце золотистыми отсветами. Маленькие, чёрные прямоугольнички - рыбацкие лодки - качались вдали на лёгкой волне. Чайки кружили и кричали над пристанью. Лёгкий, тёплый ветерок с моря окутывал негой разгорячённых ребят.
   -Я победил! Я победил!
   -Прыгать будем?
   -Да!
   Они подошли к месту, где обрыв был не так высок и внизу, на пляже, был собран в горку песок. По очереди они спрыгнули вниз. И с разбегу кинулись в море. И теперь плыли наперегонки. Вдоль берега туда и обратно.
   -На плоты!- кто-то из ребят бросил клич.
   Все вылезли на берег и считалочкой поделились на две команды. Побежали по берегу. Подтащили к воде плоты, отплыли от берега, и плоты, с гребущими и гикающими на них, устремились навстречу друг другу. Столкновение - и стоявшие на плотах ринулись в рукопашную. С криками, рыками, визгом и смехом ребята сталкивали друг друга в воду. И вот Леми, оставшийся в одиночестве на плотах, торжественно заорал:
   -Победа!- и нырнул, присоединившись к барахтающимся в воде.
   Вдоволь наплескавшись, ребята вылезли на берег и сбегали за трезубцами, хранившимися под пирсом на пристани. Быстро набили рыбы, развели в пещере костёр. И, пока жарилась рыба, под общий смех, похвалялись друг другу о своих подвигах в сегодняшней битве на плотах. Когда рыба была готова, каждый взял по рыбине. Рыбу не резали. Очищали от чешуи - под ней лоснилось красное аппетитное мясо - и рвали кусками. Наевшись рыбой, договорились, что после обеда пойдут проверить силки.
   В доме пахло молоком и хлебом (как всегда). Мама накрывала на стол. Накрывала на двоих: отец ещё не скоро вернётся из моря. Кали обошёл стол и сел на лавку возле окна, качнул маленькую деревянную фигурку лошадки на полозьях, стоявшую на подоконнике, и понаблюдал за её качанием. Потом уставился в окно.
   -Иди кушать, сынок,- сказала мама, доставая из печи хлеб и ставя его в центр стола.
   Кали с радостью побежал к столу, залез на табурет. Мама отрезала кусок хлеба, тёплого, душистого, и положила перед Кали на столе. Налила тарелку супа и поставила тарелку перед ним.
   -Ешь, сынок, на здоровье,- ласково сказала она.
   Кали взял кусок мягкого хлеба и откусил его - теплота и благость разлились по его телу.
   За ним зашёл Леми, и, не допив молоко и поблагодарив улыбающуюся маму, Кали выскочил из дома.
   -Ах, озорники,- мама всегда провожала так.
   Все ребята ждали только его, они стояли на улице возле его дома. Они отправились в пещеру. Там, озаряемые тусклым светом костра, они нафантазировали себе далёкую южную землю, куда не добраться на рыбацких лодках. И придумали огромную-преогромную лодку, которой нипочём никакие шторма и высоченные волны, длинной в сто пятьдесят, шириной в сто и высотой в пятьдесят рыбацких лодок.
   Придумав такое, они выскочили из пещеры и бросились в воду и плыли, цепляясь друг за друга руками и ногами,- они, смеясь, воображали, что они та большая лодка, которая плывёт к далёкой, незнакомой земле. Когда силы цепляться и сцепившись плыть иссякли, они выползли на берег.
   -Пошли к тётушке Сарми. Она сегодня печёт пирожки с ягодами.
   Весёлой гурьбой они побежали к дому тётушки Сарми. Уже на подходе чувствовался сладкий аромат. Они заглядывали в окна, и тётушка Сарми, увидев их, вышла с подносом пирожков.
   -Кушайте, детки. Да позаботится о вас всех Дивесса,- благословила она.
   Жуя сладкие пирожки, они шли по дороге - туда, где заканчивался луг и начинался лес. И все разбрелись, когда пришли туда. Кто-то искал на лугу, кто-то обследовал край леса. В лесу на разные голоса весело пели птицы. Кали забрался чуть в лес. И скоро он наткнулся на кролика, попавшегося в силок. Верёвка, одним концом привязанная к дереву, другим концом туго стянула кролику лапку. Кролик дёргался, пытался вырваться - верёвка не давала ему этого сделать.
   Кали подошёл к кролику - тот шарахнулся в сторону. Кали ухватил кролика за шкирку и присел. Кролик скукожился, задрожал, перестал водить носом. Кали, улыбаясь, погладил кролика, провёл ладонью по ушкам, поцеловал его в голову, ослабил и снял с лапки верёвку. Кали опустил кролика на землю:
   -Беги,- сказал он. Кролик почему-то сначала помедлил, наконец прыгнул и запрыгал и запрыгал прочь.
   -Опять мы остались ни с чем.
   Кали поднял голову - Леми стоял и улыбался ему.
   -Единственный силок, в который попался кроль...- Леми засмеялся.- Кали, ты как всегда...
   Они вышли к остальным, и Леми сказал, что силок, который смотрел Кали, тоже оказался пустым. И ребята отправились к пристани встречать лодки с рыбаками - отцами и дедами - и встречать закат.
   А потом, после ужина, настало время вечерней службы. Двери храма были распахнуты, и все жители Берде были у храма. Кто не вместился в храм, слушал отца Дилета на улице. Отец Дилет громко читал легенду из "Жизнеописания Великого Альвина", водя пальцем по строкам. И как только палец его останавливался в конце последней строки разворота, Кали, стоявший подле, переворачивал страницу. Когда служба завершилась, Кали сложил книгу и отнёс её в ларь. Он запер ларь и отдал ключ отцу Дилету.
   Но вдруг в дверь храма, уже запертую, забарабанили. Кали открыл дверь и увидел Леми.
   -Мать ждёт тебя на пристани,- сообщил Леми.
   Кали, не зная, что думать, побежал к пристани: зачем мама ждёт его там? Он прибежал на пристань и закричал:
   -Что случилось, мама?
   Фигура в белом одеянии с покрытой головой обернулась. Лица у фигуры не было. Фигура начала постепенно таять в воздухе, а пристань вдруг объяло огнём. Кали по мосткам побежал к пляжу и наткнулся на Леми, который схватил его за руку и потащил в пещеру.
   В пещере пылал костёр. Мальчики и девочки сидели вкруг костра, Кали и Леми присоединились к ним. И тут кто-то тронул Кали за плечо. Кали обернулся. Тальвиал с веточами на плечах уселся в круг, слева от Кали.
   -Этот маг владеет заклинанием слепоты,- сказал сид.- Если он не наложил на верегенцев чары невидимости, может, он не владеет этим знанием? Или были у него другие планы? Что это за маг, каких сфер, сказать пока трудно. Если это вообще маг.
   -Это ты, Рипа, выкрал осколок звезды в Линассе?- спросил Леми.
   -Вы догадливы,- услышал Кали справа от себя и, повернув направо голову, увидел сидящего Рипу.
   -Кто же ещё мог,- удивительно спокойно произнёс Баргар, вышедший из тени.- Только тот, кто приближен к осколку, кто знает, где он хранится, кому он доступен.
   -А не усложняем ли мы всё?- спросил Вим.
   -Нет,- ответил Кали и развернул карту.- Ты помнишь, Леми, мы смотрели её у Гезендана.
   -Конечно, помню,- ответил Леми.
   -Смотри, не видишь ничего необычного на ней?
   -Нет,- повертел Леми головой.
   -А я вижу. Когда мы разглядывали карту у травника, троп на ней не было нарисовано. А теперь они есть.
   -Правильно, правильно,- захихикал Рипа.
   -И Рипу безлицый нам оставил, чтобы узнать, какой тропой мы пойдём, ведь дороги перекрыты,- продолжал Кали.- Мы договоримся между собой, по какой тропе идти, Рипа сбежит, потому что мы его отпустим, и доложит безлицему. И тогда безлицый, зная, что мы пойдём именно по той тропе, о которой договорились при Рипе, потому что мы подумаем, что безлицый не раскусит наш план, выставит там засаду. Он решит, что мы решили, раз он, безлицый, знает о нашем маршруте, значит, точно не будет ждать нас там. Поэтому мы пойдём другой тропой, о которой при Рипе не скажем ни слова. Но сначала дадим повод думать безлицему, что всё идёт по его плану. Поэтому придётся сначала топать до Рисбора, к той тропе, по которой хотел провести нас Баргар и о которой мы говорили при Рипе.
   -О, как вы прозорливы,- восхитился Рипа.
   -А может, Вим прав, мы всё усложняем?- спросил Тальвиал.- Зачем безлицему убивать нас? Мы удобная мишень, чтобы скрыть его воровство.- И ответил сам же:- Зачем ему мы. В Рисборе безлицый подкупит кого-то ещё, свалит вину на кого-то другого. Будет действовать иначе. Он мастак на выдумки. А мы можем быть помехой.- И опять спросил:- Или, всё же, мы удобны ему?
   -Что это, кто-нибудь знает?- Кали оглядел сидящих вокруг костра: Леми, Баргара, Рипу, Маэля, Панламэ, Тальвиала, Гезендана, Зока, Гупа, Вима и Гома,- и показал металлическую восьмиконечную смертоносную звезду.
   -Выбрось это,- сказал Гом.- Этим разрубили Зока,- и он показал на Зока, который сидел разрубленным напополам.
   -Выбрось это: этим можно убить,- сказал Панламэ.
   -Дагирские дижины из Сагбадера в давние времена пользовались такими,- сказал Тальвиал.- Выбрось это: дижины под запретом. Тебя обвинят в колдовстве.
   -Выбрось это. В этом огонь пустыни,- сказал обгорелый Гуп.
   -Выбрось это, колдун,- сказал Рипа.
   -Выбрось это!- закричал Леми.- Выбрось, потому что они уже здесь!
   Кали бросил звезду подальше, но она сделала петлю и врезалась в потолок пещеры над ними, и потолок обрушился, а на них уже мчались солдаты, гремя копьями о щиты, и дротики летели в них со всех сторон, ржали лошади, и Кали стоял посреди огня, охватившего город, который подбирался всё ближе и ближе к нему. Огонь полыхал среди домов и оставлял за собой голые, чёрные стволы деревьев.
   -Мы мертвы, Калион,- говорили солдаты, посреди пожарища падая в лужи крови перед Кали.
   -Мы мертвы, Калион,- говорили дагиры, держа отрубленные головы в руках.
   -Мы мертвы, Калион,- говорили верегенцы, извлекая шипы лавеса из шей.
   -Я мёртв, Кали,- говорил Гезендан, протягивая стрелы.
   -Я мёртв, Кали,- говорил горящий Гуп.
   -Я мёртв, Кали,- говорил Панламэ, вытаскивая дротики из груди.
   -Кали! Кали! Кали!- кричал отец Дилет, а из живота его сочилась кровь, искрящаяся огнём.
   Огонь уже схватил Кали за штаны и пополз, пополз вверх. И вот он уже весь в пламени стоял и не мог стряхнуть с себя это пламя.
   -Кали,- к нему подошёл Леми и погладил огонь на его плече.- Кали, Кали...
   Кали разомкнул слипшиеся веки - Леми тряс его за плечо.
   -Кали... Ты стонал, Кали,- сказал Леми участливо.
   Кали сел, протёр глаза.
   -Это сон,- сказал он.- Всё смешалось в этом сне и... Мне снился Берде, как мы играли с тобой и с другими ребятами... Солнце, море, плоты, пирожки... А потом вдруг всё...
   -Кали, мы обязательно вернёмся, Берде заново отстроится, туда придут люди... Только... Только я уже никогда не смогу жить так, как прежде: я теперь другой, Кали. Да и ты не сможешь, друг.
   -Знаешь, вот о чём я сейчас подумал, Леми. Если не сама звезда, а даже осколки её приносят столько несчастья, мы должны отыскать не только наш осколок, а все осколки, и уничтожить звезду.
   -Ты знаешь, как уничтожить звезду?- иронично улыбнулся Леми.
   -Пока нет.
   -А ты подумал, почему Великий Альвин не уничтожил, а расколол звезду?
   -Подумал.
   -И что же?
   -Думаю, он не догадывался о последствиях.
   -То есть ты хочешь сказать, что Дивесса, который направлял Альвина, вовсе не провидец.
   Кали только вздохнул. Он поднял с земли смятую шляпу, расправил её и нацепил на голову.
   -Да, кстати,- будто вспомнил Леми.- Рипа сбежал. Тальвиал "зорко" следил за ним.
   -Это хорошо.
   -Ты уверен, что всё пойдёт так, как мы задумали? Веточи считают, что капюшон может перегородить все тропы. Если он собирает армии, что ему стоит нанять солдат, чтобы закрыть перевалы.
   -Наверное. Но даже в моём сне Рипа соглашался с моим планом,- Кали усмехнулся.- В любом случае, до Манвитикора в города больше заходить не будем. Нам не нужны лишние хлопоты. Тальвиал в них не войдёт, а нас с тобой ищут как колдунов. Может, без нашего присутствия и безлицему станет труднее воровать осколки. Уверен, что в Колортене осколок пропал.
   -Вероятно, за нами послали погоню, солдат. Не наткнулись бы они на Рипу. Не исключено, что он может указать им, где нас искать...
   -Нет, нет, Леми, Рипа погоне не скажет, где мы. Эти сведения Рипа оставит при себе, он доложится капюшону. Рисбор - следующая цель безлицего. И он ждёт нас там. И мы сделаем вид, что идём туда, а сами не пойдём.
   -Ладно, что говорить,- Леми поднялся с корточек,- всё бесполезно: выбора у нас нет. Ты убеждён, что тропы на карте отмечены верно?
   -Нет.
   -Интересно, зачем безлицый нарисовал все тропы.
   -Чтобы мы поняли, что по дальним идти небезопасно. Тальвиал там не был, но знает, что там пропасть.
   -И мы там пойдём.
   -Да,- твёрдо сказал Кали.
   -Ладно,- повторил Леми.- Вставай, надо поесть.
   Кали поднялся и пошёл вслед за Леми. Доносившиеся со стоянки рёв и визг, от которых Кали вчера ушёл, казалось, не прекращались. Баргар и Гом никак не могли договориться, кто из них позавчерашней ночью больше перебил стражников. Баргар сидел с налитыми кровью глазами, Гом стоял напротив рыцаря и морщил листки.
   -Я был впереди,- ревел Баргар.- И не хватался он за шею. Это я как рубанул!..
   -Ты рубанул?! Я плюнул, он схватился за шею, а ты только после рубанул, да!- верещал Гом.
   -Да что ты мелешь! Я уложил сразу двоих! И тут же третьего!
   -Я быстро плевал! Раз, два! Ты не поспевал за мной, да!
   -Да пока ты там в своих шипах и трубке разбирался, я уже убил троих на улице и двоих в гостинице,- рычал Баргар.
   -Да ты пока замахивался, ха!..- визжал Гом.
   -И в гостинице я как попёр! А где был ты?!
   -А я, пока ты смотрел, что у тебя за спиной, уже четверых в гостинице уложил!
   -Что! Это я внутри почти всех уложил!
   -Нет, это я! Я был быстрее!
   -Что!!! А мы сейчас проверим!- Баргар схватился за меч.
   -Получи!- Гом вставил шип в трубку и поднёс трубку ко рту.
   Тальвиал и Леми встали между ними.
   -От вас голова болит,- Кали плюхнулся рядом с Вимом.
   -Ох,- пожаловался Вим.
   Тучи опять загородили небо. Дул ветерок, гоняя по лесу пожухлую листву. После еды Кали развернул карту. В который раз он изучал санторию Манвитикор.
   -До дыр протрёшь. Что толку,- подошёл к нему Баргар,- ничего нового на ней не появится.
   -Где твой замок, Баргар, покажи,- попросил Кали.
   Баргар ткнул пальцем на четверть ниже центра карты:
   -Вот тут. На границе сантории, за две сантории от Манвитикора.
   -Ты много скитался.
   -Немало,- недовольно буркнул Баргар.
   Кали подошёл к Тальвиалу:
   -А где сейчас сиды?- спросил он.
   Тальвиал положил ладонь на правый край карты.
   -Дальше отступать некуда,- сказал он.
   -Кстати, перед Манвитикором, в Большом лесу, я видел таких же,- Баргар качнул головой в сторону веточей,- только листки, в смысле, глаза их вылупленные были не такие зелёные, а чуть потускнее, салатового цвета.
   -Что!- воскликнул Вим.
   -Ах ты гад!- заверещал Гом.
   -Где, где ты их видел?!- Вим подбежал к Кали, и Кали присел с картой.
   Баргар подошёл, нагнулся над картой и ткнул в обозначенный на ней лес, севернее Манвитикора:
   -Здесь. В соседней сантории.
   -Только скажи, что ты их всех перебил,- вздыбился Гом,- тут же получишь шип в шею!- он поднёс трубку ко рту.
   -Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!- загромыхал Баргар.- Да они все, как увидели меня, тут же разбежались и попрятались! Ха-ха-ха! Ясно, мелюзга! Ха-ха-ха!
   Вим понял, что Гом сейчас плюнет, и побежал к брату.
   -Довольно, Гом,- Вим встал перед ним.- Хватит горячиться. У нас ведь радость. Мы теперь знаем, где искать братьев, да.
   Гом не сразу, но опустил трубку.
   -Что ж ты раньше молчал, Баргар?- посмотрел на рыцаря Кали.- Мы же рассказывали тебе, что веточи ищут братьев.
   -Пока я странствовал...- заносчиво произнёс Баргар.
   -Пока ты драпал,- осадил его Леми.
   -Ну, в общем, пока я,- Баргар заговорил без высокомерия,- путешествовал, то встречал немало чего на своём пути, всего не упомнишь. Ну, просто забыл. А увидел карту - вспомнил.
   Вим подошёл к рыцарю и молвил с поклоном:
   -Спасибо тебе за добрую весть, ар Баргар фер Рехеншен.
   Грозное лицо рыцаря сгладилось и в выражении его появилось что-то младенческое, невинное.
   -Мы.- Вим подозвал Гома. Когда Гом нехотя подошёл и встал наконец рядом с Вимом, Вим продолжал:- Мы никогда не забудем, кто принёс праздник в наши души. И с этих пор наши трубки никогда не поднимутся на тебя,- Вим поклонился ещё раз и потянул за руку Гома, который оказался в безвыходном положении - ему ничего не оставалось делать, как тоже поклониться.
   Образовалось молчание, и Кали ударил легко рыцаря по ноге. Баргар посмотрел на Кали, и тот своим видом показал, что рыцарю необходимо ответить.
   -Ну, я...- замямлил Баргар.
   Леми подошёл к Баргару и, встав позади него, подсказал:
   -С удовольствием принимаю вашу дружбу.
   -Я,- Баргар переступил с ноги на ногу,- с удовольствием принимаю вашу дружбу.
   -Отныне я ваш друг...- продолжал подсказывать Леми.
   -Отныне я ваш друг,- повторял Баргар.
   -И клянусь, что мой меч никогда не будет направлен против вас.
   -И клянусь,- Баргар поморщил нос,- что мой меч никогда не будет направлен против вас.
   -Вот и замечательно,- сказал Кали.- А теперь обнимитесь.
   Гом сморщил листки, а Баргар, сдвинув брови, искоса поглядел на Кали.
   -Ну уж нет!- в один голос - один прогромыхал, другой проверещал - воскликнули Гом и Баргар и разошлись в разные стороны - от чего остальные взорвались смехом.
   -И всё равно я убил больше!- прорычал Баргар.
   -Нет, я убил больше!- завизжал Гом.
   Всё то время, которое понадобилось, чтобы дойти от этой стоянки до Рисбора, Баргар и Гом друг с другом не разговаривали. К середине второго дня пути от Колортена закончился Бронский лес. Их взорам предстала продуваемая ветрами степь, утыкавшаяся на севере в скалистый горный хребет. Было видно, как скалы вздымаются ввысь и уходят за облака. Леми предположил, что эти горы, наверное, раза в три выше, чем самая высокая вершина берденской гряды, и Тальвиал подтвердил его предположение.
   Хребет был виден и из Колортена, но оттуда различалась лишь узкая полоса на горизонте. Теперь же хребет вырос могучей стеной; чем ближе отряд подступал к хребту, тем величественней и неприступней казались его скалы, тем недосягаемей казались его вершины, которые из-за нависших кружевных облаков с чёрным дном можно было лишь представлять себе. И просветы, попадавшиеся в облаках, не давали возможности угадать, насколько высоки пики хребта: заваленные снегом - это утверждали Баргар и Тальвиал,- они сливались с клубящимися облаками.
   К полудню третьего дня пути от Колортена отряд подступил к подножию хребта. Они остановились в пятистах шагах от ворот Рисбора.
   -Рисбор. На языке магов это означает дуновение,- прояснил Тальвиал.
   Хотя Кали ничего общего у Рисбора с дуновением не углядел. Город Рисбор был высечен в скалах. Дома, улицы, храмы - всё это было делом рук, а не творением природы. И перекинутые на высоких опорах со скалы на скалу каменные мосты были, разумеется, рукотворны. И туннель, соединяющий равнину и город, был прорублен, а не вывеян в скале. И каменные ворота, надёжно оберегавшие город от незваных гостей, безусловно, руками, а не ветром были воздвигнуты посреди этого туннеля.
   Но Рисбор впечатлял. Город вырастал в скалах, будто явился из легенд.
   -Красота,- произнёс Баргар, до сего момента чуравшийся эстетики, если она не касалась его самого.
   -Где-то там сейчас стоит безлицый и высматривает нас,- сказал Кали.- Посторонимся сторожевых башен, идя к хребту: лучше, чтобы городская стража нас не приметила.
   С дороги они взяли левее и зашагали к скалам. Тальвиал шёл позади Баргара, прячась за его могучей фигурой. Веточи, на всякий случай, схоронились на спинах Кали и Леми. Баргар на это тут же отреагировал:
   -Чего вам прятаться, когда вас и в упор не видно.
   Гом сморщил листки и погрозил рыцарю трубкой. На что Баргар ответил с лукавинкой:
   -Эй, эй, был же уговор!
   Гом, чтобы не видеть рыцаря, скрылся за плечом Кали.
   Дойдя до скал, повернули налево и пошли вдоль хребта. Тальвиал шёл теперь впереди и поглядывал на скалы. В скалах попадались расщелины.
   -Как видите,- сказал сид,- здесь есть где спрятаться.
   -Громилу не спрячешь,- высунулся Гом из-за плеча Кали.- Задница, больно, здорова.
   Схватившись за меч, Баргар обернулся.
   -Эй, эй!- ехидно завизжал Гом.- Уговор есть уговор!
   Рычание Баргара громом отразилось от скал. Ребята и сид смеялись.
   -Ну, хоть начали разговаривать между собой,- хохоча, восхвалил перепалку Баргара и Гома Вим.
   Когда все, кто смеялся, отсмеялись, Кали спросил у сида:
   -А почему дуновение, Тальвиал?
   -Есть такая легенда. Не знаю, какому народу она принадлежит. И в том ли виде, в каком была изначально, она пришла к нам. Но у сидов она звучит так.- Тальвиал сделал паузу.- Было это давно. В те времена, когда люди и маги только-только разругались между собой. В этих краях жила одна девушка (человеческая),- уточнил сид,- дочь пастуха и птичницы. Мать девушки разводила птиц и отсылала их рыцарям и элконам в города, которые были за горами, на севере, потому что здесь не было в ту пору ни одного города, а были лишь маленькие поселения. Отец девушки пас коров, коз, овец. В ту пору здесь были заливные луга. Девушка помогала и матери и отцу в их работе.
   А в горах в те времена - в этих горах - жили маги. Люди тогда ещё не запретили среди себя магию, но раздор с магами уже вёл к тому. Правители людей издали указ, чтобы люди не общались более с магами, поскольку маги якобы переметнулись на тёмную сторону и использовали людей для превращений. Вот тогда разнеслось среди народа людей поверье, что маги, как только заприметят человека, тут же пускаются колдовать и превращают людей во всякую всячину: в животных, в растения, в камни.
   Люди стали бояться магов и сторонились их, через горы больше не ходили, чтобы не встретиться с волшебниками и волшебством, а обходили их. Маги же, обидевшись на несправедливость людей, потому что никаких превращений без согласия они не совершали, в отместку тоже прекратили общаться с людьми и сокрыли от них свои знания.
   Жил тогда в этих горах маг по имени Ласалинтаг. Он, как и остальные маги, не общался больше с людьми и не делился с ними знаниями. Но Ласалинтаг, вопреки всему считая людей очень интересным народом, продолжал наблюдать за ними. Он появлялся в разных местах хребта, спускался с гор и тайно наблюдал за людьми, потому что полагал, что ссора людей и магов временна и что их народам необходимо лучше знать и понимать друг друга и тогда вернётся между ними мир.
   И вот однажды он спустился со скал на эту равнину. И увидел девушку, помогавшую отцу пасти овец. И маг влюбился в пеолану. Пеолану - то есть женщина из людей. Помня о запрете на общение с людьми, маг стал приходить сюда и тайком любоваться девушкой. Сердце его пело, а душа изнывала, оттого что существовал запрет и он не мог показаться своей любви на глаза. Ласалинтаг поселился недалеко от равнины, чтобы каждый день видеть девушку. Он перестал питаться, его жизненные силы истощались, но он непременно бежал к подножию, когда приходило время выгона скота - время счастья видеть её.
   И, конечно, случилось так, что Ласалинтаг в конце концов не выдержал. Он решил открыться перед девушкой и поведать ей о своих чувствах. И вот в один день он спустился к подножию и зашагал по лугу навстречу своей любви.
   Увидев его, пастух бросился прочь. И девушка с криком "Сгинь, сгинь, чудовище" тоже кинулась бежать. Ласалинтаг догнал её и признался в своей любви к ней. Но девушка и слушать не хотела мага, она проклинала тот миг, когда впервые вышла с отцом на луг, и проклинала мага за то, что тот существует.
   Душа Ласалинтага была опустошена, сердце - разбито. Но он не мог теперь жить без любви.
   Все его надежды и мечты рухнули. Он возненавидел своё время, когда люди и маги стали разобщены. И тогда Ласалинтаг превратился в ветер и, помчавшись навстречу скалам, разбился о них.
   Он умер во имя любви, оставив в скалах, на месте своей гибели, город, в котором бы поселились люди. Чтобы, живя в одних горах, люди и маги стали ближе друг другу, чтобы мир и согласие владели ими, а не раздор и непонимание, чтобы не жили они в страхе друг перед другом и не было между ними препятствий для любви.
   Время не оставило имя девушки, разбившей Ласалинтагу сердце. А маги, узнав эту печальную историю, дали имя городу в честь последнего момента жизни Ласалинтага - Рисбор, то есть Дуновение.
   Отряд продвигался вдоль скал.
   -А может, действительно, этот город волшебством выдолбили маги?- оборвал образовавшееся молчание Баргар.
   -Всё может быть,- ответил Тальвиал.
   -Да, всё может быть.- Леми, который, как и Кали, посчитал, что Рисбор - город рукотворный, засомневался в своей уверенности.
   -Грустная история,- произнёс Кали.- Тальвиал, скажи, а люди все такие дураки - и в том числе я, и Леми, и Баргар,- по всему Гелиану?
   -Люди здесь - это Калион и Лемиот, а я - благородный рыцарь,- тут же дал поправку Баргар.
   -Люди очень доверчивы,- улыбнулся сид.- Они полны предрассудков и склонны сковывать себя определёнными рамками. Впрочем как и благородные рыцари. Но при всём при этом люди обладают пытливым умом и, если захотят, быстро учатся и перенимают всё новое,- Тальвиал смолк на мгновение,- в отличие от благородных рыцарей.
   Все, кроме Баргара, расхохотались. Баргар пренебрежительно фыркнул.
   -Смеётесь! Смейтесь, смейтесь,- сказал рыцарь с ухмылкой.- Если то, что рассказал Тальвиал,- правда, то маг тот зря отдал свою жизнь. Все его мечты не сбылись.- (Смех умерился, стал невесёлым).- Что опомнились? Будете знать, как порочить рыцарский ум.
   Смех прекратился, и вновь повисло молчание: Баргар напомнил всем о существующей реальности.
   Где-то далеко отсюда по равнине вилась дорога, ведшая от Колортена на запад, на которой, возможно, были выставлены посты и засады для поимки колдунов. Скалы однообразно и безрадостно высились по правую сторону от отряда, по левую, так же однообразно и безрадостно, тянулась продуваемая ветрами степь. Ветер завывал и бился об скалы, теребил и морозил идущих.
   На третий день однообразного пути Гом и Вим вдруг радостно заверещали, указывая вдаль. Тальвиала и Баргара увиденное оставило равнодушными. Кали и Леми с интересом смотрели вперёд, где равнина была покрыта растениями на невысоких, толстоватых стеблях с какими-то прозрачными на верхушках пузырями, величиной с кулак.
   -Зимой трава?- удивился Леми.
   -Это хлана,- провизжал Вим.- Хищная трава. Не увядает ни зимой, ни летом, да. Под пузырём её скрыта жуткая вонь. Когда насекомое садится на пузырь, пузырь лопается, и насекомое падает в пасть этого хищника. Угодив в пасть, которая сжимается, насекомое тут же начинает перевариваться. Стебель у хланы - полый. Это её чрево - там пища переваривается окончательно, давая соки стеблю. Сок стебля ядовит, яд хланы смертелен для большинства живых существ. Это один из самых смертоносных ядов, да.
   -А пузыри? Они появляются вновь?- спросил Кали.
   -Именно так,- отвечал Вим.- Как только пища проваливается во чрево, из оставшихся в пасти соков хлана начинает выдувать пузырь.
   -Значит, пузырь тоже ядовит?
   -Это растение - само яд.
   -А для веточей оно опасно?
   -Да. Если яд попадает на глаза, мы сразу слепнем, если на тело, то разъедается кора, и мы гниём. Но мы научились добывать из хланы яд. Остановимся, Кали,- попросил Вим.
   -Остановимся!- не приемлил другого ответа Гом.
   -Тогда я подожду вас где-нибудь подальше отсюда,- сказал Баргар.
   -Я, пожалуй, тоже,- поддержал идею рыцаря Тальвиал.
   -Пора мне перекусить,- продолжал Баргар.- А эти вонючки пусть капаются в дерьме.
   -Опять, да!- заверещал Гом на рыцаря.
   -Удачной охоты, гнильки,- Баргар направился к скалам.
   Тальвиал, улыбнувшись и помотав головой, пошёл вслед за рыцарем. Обернулся:
   -Кали, Леми, я бы вам советовал отойти...
   Но Кали и Леми не собирались отходить: они впервые видели хищное растение, оно заинтересовало их. Спустив веточей с плеч на землю, Леми и Кали подошли к поляне с хланами вплотную. Леми шёл впереди и первым приблизился к растениям. Кали отступил назад. Он нашёл на земле камушек и кинул им в пузырь, который был прямо под Леми.
   Пузырь лопнул, и лицо Леми исказилось до неузнаваемости. Он зажал нос и рот и отпрыгнул от растений. Кали смеялся, как дитя. Смеялись и веточи. Леми упал на колени и уткнулся лбом в землю.
   -Меня сейчас вырвет,- проскрежетал он душераздирающе.
   Кали потихоньку начал приближаться к растению без пузыря, чтобы узнать, что ж это за вонь такая, которая заставляет так корчиться. Он не дошёл до того места, где стоял Леми: распространившаяся вонь была омерзительной - будто лунами копившееся в яме дерьмо сдобрили тухлыми рыбьими останками.
   Кали отшатнулся. Жмурясь и пятясь, он не заметил, как оказался поблизости от растений, спиной к ним. Но это заметил Леми. Он пересилил рвотную напасть, подобрал с земли камешек и кинул в растения, поблизости от Кали. Пузырь лопнул, и теперь Кали отскочил и, отплёвываясь, припал к земле. А Леми, превозмогая отвратительный запах засевший в носу, ухохатывался. Ухохатывались над шалостью ребят и веточи.
   Когда Леми поднялся и пошёл к веточам, Кали, пока друг шёл вблизи растений, опять бросил камешек. Леми отпрыгнуть не успел и опять упал на землю с выпученными глазами и рвотными позывами. Кали давился от вони и одновременно захлёбывался от смеха. Месть не заставила себя долго ждать. Как только Кали встал и, держась за живот от смеха, позволил себе неаккуратно пройти мимо хланы, тут же в пузырь полетел камешек, запущенный Леми.
   Результат отразился на лице Кали незамедлительно. Он отбежал и, когда уже Леми заливался смехом, согнулся и принялся отфыркиваться, сгоняя с себя налипшую вонь. Слёзы текли из глаз Леми и Кали - и от омерзительной вони, и от смеха. Леми на четвереньках добрался до Кали, фыркающего и трясущего головой, словно лошадь. Безудержный смех накатил на них с новой силой. Веточи угорали (в переносном смысле, конечно) над ними, над их ребячеством.
   Когда смеха в Кали и Леми больше не осталось, Гом сделал предложение:
   -Раз вы уже всё равно нанюхались, да,- провизжал он,- не срежете ли для нас стебелёчек, а?
   Запыхавшиеся от смеха ребята переглянулись.
   -Тот, что уже без пузыря,- добавил Гом.- Или вы ещё не нанюхались?- Гом и Вим не насмеялись, они опять прыснули.
   Кали и Леми снова переглянулись. Не сговариваясь они пошли к растениям и собрались уже было сорвать стебель с пузырём и кинуть его веточам, чтобы пузырь перед ними разбился, как Гом и Вим тут же гоготать перестали.
   -Осторожно!- завизжал Вим.- Если сок попадёт на кожу, кожу разъест.
   -Мы аккуратно,- отреагировал на это Леми.
   Вдвоём ребята вырвали хлану с корнем, но силу корня не рассчитали - пузырь лопнул. Веточи давились хохотом. Тальвиал и Баргар, неожиданно найдя в себе союзников при виде хланы, тоже от души веселились, находясь поодаль,- детская забава не оставила их равнодушными. Бедняги Кали и Леми опять кривились от вони. Когда вонь исчерпала себя, они посмеялись своей наивности,- что смогут вырвать растение с корнем, не повредив пузырь,- но уже без азарта.
   Веточи всё же настояли, чтобы Кали и Леми помогли им добыть сок хланы. Отыскав у скал острый камень, Кали разрезал продольно стебель той самой хланы, которую он и Леми вырвали с корнем. Леми хотелось увидеть перевариваемых растением насекомых, но в чреве этой хланы насекомых не было. Сок хланы тут же проступил. Он был тёмно-жёлтый и мутный, с красными прожилками и больше напоминал гной, а не сок.
   Веточи смочили в соке несколько шипов лавеса. Вим пояснил ребятам, что шипы лавеса выдерживают сок хланы - не гниют от него - и сказал, что шипы, смоченные соком хланы,- неприкосновенный запас на особый случай, на какой он затруднился ответить, лишь повторил, многозначительно выпятив глаза-листки, что на самый-самый особый случай.
   После того, как поели, все устроились на отдых: чтобы обойти поле с хланами, вероятно, пришлось бы приблизиться к дороге - днём это было опасно: встреча с кем-нибудь могла обернуться нежелательными последствиями (например, путник различил бы сида, и весть о демонах ночи и, не исключено, колдунах разлетелась бы по округе),- поэтому решили дождаться вечера. Нашли удобное место среди скал, в расщелине. Веточи никак не успокаивались: они обсуждали, как им повезло, что наткнулись на заросли хланы. Тальвиал отдыхал - спал сидя. Кали изучал карту, на которой поле с хланой обозначено не было, и терялся в догадках, сколь велико могло быть это поле. Леми и Баргар, отдыхая, дежурили у входа в расщелину.
   -Откуда у Калиона такой меч?- спросил Баргар у Леми, покосившись на Индер, торчавший за поясом у Кали.
   -Он его в могиле нашёл,- сказал Леми.
   -Такой меч бросать в могилу?- удивился Баргар.
   -Видимо, его сочли изобретением Гримены и решили избавиться от него, чтобы не навлечь на себя бед.
   -Кто так решил?
   -Как Тальвиал говорил - те, кто полон предрассудков,- Леми усмехнулся.- Уверен, что люди.
   Опять поглядев на Индер, Баргар сощурил глаза:
   -Какая разница, кем создано. Главное - кому служит,- произнёс он, а в глазах его появились обида и зависть.
   -И даже не думай,- заметив взгляд Баргара, предупредил Леми.- Этим клинком, выкованным, кстати, сидами, может владеть только тот, кому он достался по праву.
   Баргар вскинулся:
   -Как ты мог такое подумать о рыцаре, несчастный!- прогремел он.- Я лишь жалею, что этот меч не двуручный.
   -Потому что, если бы он был двуручным, он бы точно достался тебе?
   -Я бы всё для этого сделал.
   -И даже смог бы убить исподтишка?- Леми пристально посмотрел на рыцаря.
   Баргар отвёл взгляд:
   -Не знаю,- честно сказал он.
   Леми подошёл к Баргару и постучал того по панцирю:
   -Не терзайся, благородный из благороднейших. Индер не двуручный. Да и зачем тебе такой меч, когда ты сам обладаешь такой же, как Индер, силой. Я видел, как ломались щиты и трещали доспехи. И не забывай, Кали нашёл Индер в могиле. Значит, даже обладая такой силой, прежнему владельцу он всё равно не помог ни выиграть битву, ни сохранить свою жизнь.
   Незадолго до сумерек следующего дня, обойдя поле с хланой, которое оказалось не столь велико и к дороге не подступало, и продолжив путь вдоль скал, отряд вышел к первой тропе, ведшей через хребет. Тропы не было заметно, но она была узнаваема потому, как в скалы уходила глубокая расщелина и в конце её, на склоне виднелось что-то наподобие ступеней, по которым следовало взбираться вверх. Кали сказал, что по этой тропе они, как и было решено, не пойдут, и добавил для убедительности, что эта тропа, как показано на карте, выходит у перевала к дороге, ведущей из Рисбора в Манвитикор, и что это может быть опасно. Баргар присовокупил к этому, что дорога из Манвитикора в Рисбор самая охраняемая в этой сантории. Но тут же заявил, что его это, разумеется, не пугает.
   Когда Баргар заканчивал распространяться о своих боевых возможностях, Тальвиал вдруг насторожился и припал к земле.
   -У нас гости,- прервал он браваду рыцаря.
   Веточи прыгнули на плечи сида, и Тальвиал скрылся в ущелье. Баргар, Кали и Леми, чтобы отвести подозрения, что в ущелье кто-то может прятаться, пошли навстречу тому, что, как выразился Тальвиал, сотрясает землю. Вскоре в наступающих сумерках, навстречу им показались всадники, числом не менее десяти. Баргар и ребята остановились, ожидая.
   Земля содрогалась под копытами лошадей. Приблизившись к рыцарю и ребятам, всадники окружили их и остановили лошадей.
   -Кто вы такие?- спросил всадник, выделявшийся доспехами - в отличие от плотных кожаных доспехов и кожаных шлемов остальных всадников, этот носил металлический нагрудник и металлический шлем.
   Баргар выступил чуть вперёд:
   -Я благородный рыцарь Баргар...- он замялся слегка: его трения с рыцарями ордена звезды не сыграли бы хорошую службу. Если эти всадники знали о его изгнании, лучше было б не называть своего полного имени.- Вот,- только и прибавил он, и это прозвучало нелепо.
   -Рыцарь,- предводитель всадников осмотрел Баргара с ног до головы.
   -Благородный рыцарь,- вернув самодовольный вид, поправил его Баргар.
   -А кто с тобой?- спросил человек в металлическом нагруднике.
   -Один из них - мой оруженосец,- не растерялся Баргар.- Другой - порученец.
   -Порученец. Оруженосец,- повторил предводитель.- Что-то я не вижу, чтобы оруженосец нёс оружие и доспехи.
   -Значит, ты слеп,- надменно произнёс Баргар.
   Всадники немедленно вынули из ножен мечи.
   -Разве ты не видишь, что доспехи на мне и оружие в моих руках,- Баргар оставался не агрессивен, но Кали и Леми видели, что спокойствие его показное - малейшее неосторожное движение со стороны всадников, и Баргар бы ринулся в бой.
   -Зачем же тогда тебе оруженосец?- спросил предводитель.
   -Я слышал в этих краях небезопасно. Ищут колдунов. Поэтому я решил идти в доспехах и при оружии, чтобы быть готовым к бою.
   Баргар проявлял чудеса дипломатии и изворотливости, что немало удивило Кали и Леми, уверившихся в том, что благородный рыцарь - человек исключительно прямолинейный.
   -Да, в этих краях стало опасно,- согласился предводитель. Он прищурил один глаз (взгляд его, как наблюдали Кали, Леми и, разумеется, Баргар, всё ещё сквозил недоверием) и задал очередные вопросы:- А что же, позвольте узнать, вы делаете здесь, у тропы? И куда вы направляетесь? И где же ваш конь?
   -Мой конь пал в битве с порождениями тьмы у Колортена,- сказал Баргар гордо.- А здесь я, потому что я здесь,- голос его начал греметь.- Потому что это вы, трусливые твари, ищите только на дорогах, где бояться нечего! И направляюсь я туда, куда вы, презренные, никогда не сунетесь!
   Круг всадников стал сжиматься, и Баргар моментально вознёс над плечом меч.
   -Но-но, уважаемый рыцарь, не заноситесь,- предупредил человек в металлическом нагруднике.
   Слова предводителя всадников ничуть не подействовали на Баргара, он замахнулся мечом, готовый дать отпор. Предводитель поднял вверх руку - всадники опустили мечи и отступили.
   -Мы же не враги,- сказал предводитель.- Я вижу, вы благородный человек. И цели мы преследуем одни - борьба со злом. Позвольте нам назвать себя. Мы - конники Манвитикора, по поручению гельда этой сантории преследуем двух гоблинов, сбежавших от очень уважаемого элкона нашего города.
   Кали и Леми слышали о гоблинах мало. Им было известно лишь то, что после войны за звезду эти порождения тьмы, брошенные Грименой на произвол судьбы, разбрелись по всем весям Гелиана. Не способные выстроить своё общество, они принялись собираться в небольшие группы и разбойничать. Когда людям надоело бесчинство гоблинов, они организовали походы и покорили себе этих тварей. С тех пор гоблины служат людям. Их покупают и продают и называют клебами. Со временем гоблины, служащие людям, полностью цивилизовались - они заняли своё место в обществе людей как клебы и приняли людскую веру - теперь они поклоняются Дивессе. Но говорят, что остались ещё с давних времён дикие гоблины, которые прячутся от людей, живут группками неизвестно где, славят Гримену и нападают на беззащитных путников.
   Кали и Леми никогда не видели гоблинов: в Берде их не было, а приезжавшие купцы клебов не имели, да и в Линассе гоблинов не было, а в Колортене они им, если там были, просто не встретились.
   -Вам не попадались эти твари?- спросил предводитель у Баргара.
   -Если бы они попались мне, они бы были мертвы,- прогромыхал Баргар, опуская меч.
   -Понимаю,- отозвался предводитель со скошенной улыбкой.- Кстати, о колдунах. В Хатруле - это городок к югу отсюда, если вы не знаете - поймали ведьму, и на завтра намечена казнь. Преинтереснейшее зрелище. Мы сейчас едем туда, чтобы заночевать там. Не изволите ли составить нам компанию.
   -С удовольствием,- прогремел Баргар.- Только боюсь, это невозможно: как вы отметили, я без коня.
   -Это не беда, благородный рыцарь. Один из моих всадников уступит вам лошадь. Сам же сядет на лошадь к другому. Так же мы распределим и вашу свиту.
   Больше Баргар отнекиваться не мог.
   -Что ж,- вымолвил он.
   По взмаху предводителя, один из всадников подъехал к Баргару и спрыгнул с коня. Баргар чуть покривился, глядя на предложенное ему средство передвижение. Однако выбирать было не из чего и капризничать не имело смысла, и, явив удивительную лёгкость, Баргар ловко взобрался на коня - теперь рыцарская стать проявилась в Баргаре в полной мере: он гордо, как и подобает рыцарю, восседал на коне.
   -Полезайте,- повелел он Кали и Леми.
   Те подчинились. Им помогли залезть на лошадей. Кали обернулся на скалы. Там сид и веточи остались в полном неведении и без провизии - два оставшихся мешка с едой были у Кали и Леми. Но тут Кали с высоты лошади заметил невдалеке два зелёных листочка, лежащих на земле. Он внутренне вздохнул с облегчением: Тальвиал, Вим и Гом будут знать, что с ними приключилось.
   -Немного за полночь будем в Хатруле,- сказал предводитель.- Вперёд, благородный Баргар.
   Баргар повернул коня и, ослабив уздцы, пришпорил. Он смотрелся великолепно в седле, даже в этих, не одобренных им, доспехах. Предводитель конников, мчавшийся рядом с Баргаром, являл собой, по сравнению с ним, ничтожное зрелище,- что уж говорить о подчинённых ему конниках.
   Ночь провели на постоялом дворе. Почти таком же, какой Кали и Леми знали в Берде. Они проскакали весь город, прежде чем остановиться. Хатрул оказался не больше Берде. Разницы между ними было две. Первая - Хатрул был выстроен вдоль одной дороги, в Берде было две. Вторая - в Берде был один постоялый двор, в Хатруле Кали и Леми, пока мчались по городу, насчитали шесть. Как объяснил предводитель всадников, постоялых дворов здесь столько оттого, что Хатрул служит перевалочным пунктом, первой остановкой на пути от портового города Эрсенгера до Манвитикора и дальше на север. Другая дорога на Манвитикор, как справедливо считают купцы, опасна, потому что проходит через болота, где хозяйничают порождения тьмы. Поэтому до Манвитикора идти предпочитают через Хатрул, Колортен и Рисбор - безопасным путём.
   И именно поэтому предводителя заинтересовало, с какими же порождениями тьмы благородному рыцарю пришлось сражаться под Колортеном. Он задал этот вопрос, когда конники и Баргар с мальчишками сели на постоялом дворе трапезничать за большой, длинный стол.
   И тогда Баргар рассказал умопомрачительную историю, о том, как на его пути в Колортен из Манвитикора, в Бронском лесу, попались, не понятно, откуда там взявшиеся, тёмные эльфы, которых было не меньше двадцати штук. Он рассказал, как, не ведая страха, он бросился на эту орду и гонялся за эльфами по всему лесу (Кали и Леми тут же вспомнили, как он оголтело набросился на Тальвиала и веточей). Присочинив кучу не имевших место подробностей и кучу жертв среди эльфов и помянув сражённого вражескими стрелами коня, Баргар завершил рассказ тем, что только сгустившиеся сумерки помогли одному ночному эльфу скрыться от него. И прибавил, что, если ему не верят, то пусть отправляются в Бронский лес, он укажет место, где гниют трупы сил тьмы и его несчастного, любимого коня, однако он не ручается, что тот сбежавший эльф не привёл теперь других порождений зла, чтобы отыграться на не повинных в поражении эльфов людях.
   Леми и Кали сдерживали улыбки. Для них открывались всё новые таланты Баргара: помимо уже проявленных дипломатических способностей, он показал себя и как великий сочинитель. Вот как происходят подмены - стражников Колортена, например, на тёмных эльфов,- подумал тогда Леми. Вот как рождаются легенды, подумал тогда Кали.
   -Неужели всё так и было?- спросил предводитель, глядя на Кали и Леми.
   -Всё так и было, уважаемый элкон, я всё видел своими глазами,- сказал Леми, определяя себя в легенду.
   -Именно так и было. Благородный Баргар даже сломал меч в конце битвы. Это, а не только сумерки и позволили последнему тёмному избежать смерти,- сказал Кали, пополняя легенду подробностями.
   Услышав свидетельства, особенно последнее, Баргар устремил к потолку целомудренный взгляд и громким рыком прочистил горло, что конниками Манвитикора, возможно, было расценено как раздумье о былом сражении и досада на то, что одному эльфу удалось скрыться, потому что конники, глядя на Баргара, дружно закачали головами. Однако, возможно, это качание головами означало нечто иное.
   -Если бы не донесения из Колортена, я бы сомневался в вашем рассказе, уж простите, уважаемый рыцарь,- сказал как-то загадочно предводитель.- Но так всё совпадает один в один.
   Баргар, Кали и Леми, не понимая, о чём речь, воззрились на предводителя.
   -Купцы, следующие из Колортена, приносят с собой неутешительные вести,- поведал один из всадников.
   Баргар, Кали и Леми посмотрели на него.
   -Тёмные эльфы мстят,- сообщил другой всадник.
   Баргар, Кали и Леми повернули головы к этому всаднику.
   -Дней пять тому назад тёмные эльфы совершили ночную вылазку в Колортен и перебили больше десятка стражников города,- оповестил третий всадник.
   Взгляды Баргара и ребят вонзились в этого всадника.
   -И сумели уйти от возмездия,- добавил четвёртый всадник.
   -Подлые твари, они боятся честного боя, бьют со спины,- сказал пятый всадник, стукнув кружкой о стол.
   -Благородный Баргар, вы, воистину, великий воин, и подвиг ваш не пройдёт незамеченным,- торжественно провозгласил предводитель, увековечивая новую легенду.- Если бы вас не звала дорога и вы оставались бы в Колортене, никто бы из жителей города не пострадал, а этим тёмным отродьям пришёл бы конец. Если бы нас не связывал приказ гельда, мы бы под вашим командованием отправились в Колортен и уничтожили бы этих мерзких тварей, во имя Дивессы отомстили бы за пролитую человеческую кровь. Вы ведь теперь, узнав, что случилось, отправитесь обратно в Колортен, не правда ли?
   Кали и Леми поняли, что, как они до этого смеялись над всадниками, так предводитель сейчас смеялся над Баргаром. Баргар же был убеждён, ему не верят, потому что на нём эти идиотские доспехи. Все всадники сосредоточили взгляды на Баргаре. Настало время благородному рыцарю опять выкручиваться. Но Баргар смог выдавить только протяжное "Э-э".
   -А когда было нападение? Пять дней назад?.. И больше нападения не повторялись?- выручил Кали рыцаря.
   -Да, дней пять как уже. И больше не повторялись,- ответил предводитель всадников.
   -Значит,- подхватил идею Кали Баргар,- эти отродья Гримены уже ушли оттуда.- Баргар взял кружку, отпил вина и с грохотом поставил её на стол. Вздохнул тяжко.- Ну, ничего! Я ещё достану их!- прогремел он.
   И Баргар, выскочив из-за стола, подтвердил свои намерения действием - он выхватил меч и разрубил один из подпирающих потолок стояков, с локоть в ширину, напополам. Всадники замерли. Они не ожидали увидеть такую силу. И ещё они, вероятно, вспомнили, что рыцарь замахивался и на них, когда они окружили его на равнине, и теперь оценивали свои шансы остаться в живых, если бы рыцарь прошёлся тогда мечом. Возможно, лишь теперь они поверили в число поверженных Баргаром эльфов и правдивость его рассказа. Даже предводитель застыл. Его левый глаз подёргивался, и что он там перебирал в своих мозгах, одному Дивессе известно.
   На громкий треск выбежал хозяин постоялого двора. Увидев сломанную стойку, он обомлел. Но Баргар успокоил его, заявив, что он оплатит ущерб, и пальцем поманил оруженосца. Кали расплатился с хозяином и собрался уже вернуться за стол, как предводитель всадников сказал:
   -Всё смотрю на ваш необычный меч, Баргар,- он имел в виду Индер, бывший за поясом оруженосца.- Не людская работа.
   У Кали душа ушла в пятки: эти поверенные гельда, несмотря на борьбу Баргара с порождениями тьмы, могли уличить и самого рыцаря в использовании чар, из которых и проистекает его сила. Но Баргар после демонстрации своей мощи был беспечен. Убрав двуручник, он прошёл обратно за стол, сел:
   -Это...- отмахнулся он.
   Леми стало ясно, что дело плохо.
   -Это людская работа,- перебил Леми Баргара.- Это работа моего отца, кузнеца из Берде.
   Предводитель удивлённо посмотрел на Леми:
   -Твоего отца?
   -Он выковал его специально для Баргара и отдал меня в услужение этому доблестному рыцарю.
   -Берде теперь сгорел, и все в нём погибли,- сказал один из всадников, ненамеренно, естественно, отвлекая внимание остальных от подозрительного клинка.- Говорят, тому виной колдовство.
   -Значит, мальчик, ты - сирота?- спросил другой всадник.
   -Так и есть, элкон. Когда в Колортене я узнал, что Берде сгорел и что все там умерли...- Леми начал выпутываться, потому что понял, что ляпнул лишнее - что он из Берде.
   -Несчастное дитя,- посочувствовал ещё один всадник.
   -Этот достойный рыцарь позаботится о тебе,- сказал новый всадник.
   Пока все жалели Леми, Кали подошёл к Баргару и шепнул ему на ухо, что надо убираться подобру-поздорову.
   Баргар поднялся и объявил, что ему пора и отдохнуть. И всадники поддержали его в том, сказав, что и им время смотреть сны. На том, к некоторому неудовольствию предводителя всадников, и разошлись.
   -Фу,- выдохнул Кали, когда он, Леми и Баргар оказались одни.- Я думал, пропали. Мы совсем заврались, это добром не кончится. Леми проболтался, что он из Берде...
   -Видишь, Баргар, такой меч может сослужить и недобрую службу,- сказал Леми.
   -Они не верили мне, потому что в этих доспехах я выгляжу как болван,- негодовал Баргар.
   -Когда всадники заснут, надо уходить отсюда,- сказал Кали.
   -Не выйдет,- ответил на это Леми.- Завтра казнь. Если мы не останемся на казнь и уйдём тайно, это будет выглядеть подозрительно. И не забывай, они верхом и быстро нагонят нас.
   -Возьмём их лошадей. Хотя ту клячу, что была подо мной, добрым конём не назовёшь,- Баргар встал в позу.
   -Всех же лошадей не возьмёшь... Нас и так ищут...- разгорячился Леми.- Да меч ещё этот - бельмо в глазу...
   Они долго спорили, уходить или нет, но так и не сошлись во мнении. А потом им открылось, что, даже если бы они и решили тайком уйти этой ночью, всё равно бы у них ничего не вышло: всадники Манвитикора расставили дозорных.
  

11

   На следующий день на площади собрались жители Хатрула и гости города - купцы со служками, проезжавшие через Хатрул. Правда, площадью это можно было назвать с трудом - отходящий от дороги овал, в крайней точке которого стоял храм Дивессы. Всадники Манвитикора вместе с Баргаром и его свитой пришли уже после оглашения приговора. Отец-настоятель наставлял собравшихся, читая отрывки из "Жизнеописания". Люди слушали его и одновременно глазели на привязанную к столбу совсем молоденькую рыжеволосую девушку. На девушке было не по сезону лёгкое платье, всё изорванное, на теле были следы от плетей, она была босой, длинные, спутанные волосы её свисали паклями, рот девушки был заткнут кляпом. Кали и Леми, увидев кляп, вспомнили свою казнь.
   -И сказано было Дивессой Альвину,- вещал отец-настоятель,- не бери с собой ни огня, ни воды, ни земли, ни ветра, а лишь чудный молот свой возьми и иди с ним...
   Кали встал на цыпочки, чтобы получше разглядеть собрание. Леми оглядывался - позади них стояли всадники, и предводитель следил за ним, Кали и Баргаром. Леми вплотную встал к Кали и шепнул:
   -Конники поверили, что Баргар уничтожил сидов, но предводитель всё равно не доверяет нам.
   -Наверное, есть на то причины,- так же, шёпотом, ответил Кали.
   -Наверное,- Леми поглядел через головы на девушку - у той текли слёзы.- Меч твой. А какие ещё?
   -Нет большей скверны,- продолжал читать отец-настоятель,- чем взывать к ветру, земле, воде, огню...
   Кали тронул человека, стоявшего сбоку, и спросил у него, в чём обвиняют эту девушку. Горожанин - это был горожанин,- прежде чем ответить, оглядел Кали, оглядел Баргара и Леми, оглядел всадников.
   -А-а,- понял он.- Колдовством она обезобразила лицо вон того уважаемого элкона, вон того, который впереди, ближе всех к настоятелю. Она вызвала молнию и ударила ею ему в лицо, неблагодарная. Он ведь был её опекуном. Приютил её ребёнком, когда она осталась сиротой. А ведь предупреждали его: ведьма растёт. Волосы, вон, огненные. Сразу видно, колдунья. В малолетстве ещё нужно было кончить её. А теперь вот и случилось. Проявила себя, отродье.
   Кали опять поднялся на цыпочки и вгляделся в профиль уважаемого элкона: на щеках и на висках того были глубокие, кровавые борозды от ногтей. Кали перевёл взгляд на девушку: верёвки удерживали на столбе её безвольное, подчинившееся судьбе тело, страдание отвратительной гримасой лежало на её красивом лице, а в больших, опоённых слезами глазах цвело освобождение.
   -По установленным фактам и по признанию самой обвиняемой,- отец-настоятель вскинул руки и воскликнул:- смерть колдунье!
   -Смерть колдунье!- загорланила толпа, выбрасывая вверх руки.- Смерть колдунье! Смерть колдунье!
   Леми украдкой посмотрел на предводителя всадников и, одёрнув Кали, вскинул руки и заорал:
   -Смерть колдунье!
   У Кали сжалось сердце. Он представил, как жилось этой девушке у мерзавца, и представил, как она, несчастная, отбивалась от негодяя, когда тот решил насильственно овладеть ею, как ногти - последнее оружие в арсенале - вгрызлись и содрали плоть с его мерзкой рожи, как она рыдала и звала на помощь.
   Конечно, надо быть полным дураком, чтобы не отличить следы от ногтей. Кали и Леми знали, что такое похоть, но никогда бы они не позволили себе применить силу к девушке. Понять, что здесь произошло на самом деле, не составляло труда.
   У Кали готовы были выступить слёзы. Леми ещё раз одёрнул его. Кали смотрел на девушку; глядя в её глаза, ждущие свободы, он вскинул руки и стал кричать:
   -Смерть колдунье! Смерть колдунье!
   Баргара одёргивать было незачем. Он выбрасывал вверх руки и своим громовым голосом перекрикивал всех:
   -Смерть колдунье! Смерть колдунье!
   -Смерть колдунье! Смерть колдунье!- выбрасывая вверх руки, кричали за спинами Кали, Леми и Баргара конники Манвитикора.
   -Смерть колдунье! Смерть колдунье!- дружно вскидывая руки, разорялись собравшиеся увидеть казнь.
   Когда отец-настоятель оставил руки поднятыми, возгласы толпы, требующие смерти, потихоньку начали стихать и стихли в конце концов. На площадь вывели четырёх лошадей. Толпа отступила, освободила место. Девушку сняли со столба, положили на землю, толстыми верёвками опутали ей руки и ноги, другие концы верёвок привязали к лошадям.
   -Во имя Дивессы, именем архиотцов, да свершится правосудие!- отец-настоятель взмахнул рукой.
   Державшие лошадей стегнули прутьями по крупам. Кали закрыл глаза. А Леми не моргая смотрел, как разрывается тело девушки, как появляется на расцарапанной роже уважаемого элкона самодовольная ухмылка, как торжественно спокоен остаётся выполнивший свой долг отец-настоятель, как возликовала толпа при брызгах крови.
   Представление окончилось, и люди начали расходиться, делясь впечатлениями: кто-то радовался, кто-то назидательно объяснял что-то другому, кто-то не выражал никаких эмоций.
   -Ну, как вам?- спросил предводитель всадников.
   -Грандиозно!- сказал Баргар.- Не думал, что в таком маленьком городке возможно такое действо.
   -Это славный город,- предводитель улыбнулся.- Надеюсь вы ещё погостите здесь. Мы скоро вернёмся. Дела, как вы знаете. Но казнь пропустить было нельзя, согласитесь.
   -Соглашусь. Но погостить не удастся: дорога зовёт.
   -Что ж, очень жаль. А то бы посидели, как сегодняшней ночью, за угощением, повспоминали бы былые победы, а?
   -С превеликим наслаждением, но не теперь. Прошу извинить меня.- Баргар поглядел на Кали и Леми:- Готовьтесь. Мы выступаем.
   -И, что же, опять без коня?- не отставал предводитель.
   -Лучше без коня, чем на плохом коне,- Баргар развернулся и зашагал прочь.- А здесь хороших коней нет, я это знаю. Прощайте.
   Кали и Леми поспешили за рыцарем.
   -Как такое могло произойти,- в Кали всё пульсировало. Он обернулся на площадь и, увидев туловище девушки в луже крови, тут же отвернул голову. В голове у него замутилось. Замутилось не оттого, что он увидел разорванное тело, а оттого, что случилось в этом городе.- Она же... Какие молнии!.. Достаточно одного взгляда на лицо этого... Отец-настоятель, он же... Где же правосудие...
   -Что, Линасс тебя ничему не научил?- проговорил Леми сквозь зубы.- Ничего, есть время. Свершится правосудие, свершится наказание, свершится месть,- в отличие от потерянного Кали, Леми выглядел свирепо.
   -Линасс совсем другое дело...
   -Ничего не другое дело,- оборвал Леми друга.- Всё то же.
   -Постой...О каком ты правосудии, о какой мести?- мозги Кали окутывал туман.
   -Ты же сам хотел собрать все осколки звезды, чтобы уничтожить её. Так вот есть идея совместить два праведных дела.
   -Эй, вы, поторапливайтесь!- прикрикнул Баргар.
   -Что это ты раскомандовался,- выразил неудовольствие Леми.
   -Надо убираться отсюда. Сам же этого хотел,- кинул через плечо Баргар.
   Хатрул располагался в долине. С одной стороны - не более чем в десяти тысячах шагах от него - к городу подступал хребет, с другой - горный массив пониже, который стоял к Хатрулу ближе. Баргар предложил идти к низким горам и затеряться там.
   -А когда же мы будем искать Тальвиала и веточей?- спросил Леми у Баргара.
   -Когда нас окружили у тропы, кто-то из веточей, я не определил, подобрался и подслушивал нас,- сказал Кали.- Они знают, куда мы отправились. Надо идти к хребту. Они придут. Они будут у подножия в ближайшей точке от города, думаю.
   С трещиной в душе Кали, в бешенстве Леми, в непоколебимом безразличии Баргар, выйдя за город, свернули с дороги и направились к хребту.
   К удивлению Баргара, конники Манвитикора так и не появились до заката. Он надеялся, что они будут вести преследование, потому что подозрений дотошный предводитель с них не снял - это было очевидно. Столкновение с тёмными эльфами, меч Кали... В чём предводитель подозревал его, Кали и Леми, Баргар понять не мог: ход мыслей этого ничтожного элкона был ему непостижим. Одно он знал: предводитель не верил им, не верил частично или даже полностью, из чего напрашивался вывод - конники не оставят их в покое (что Баргар, исходя из своих соображений, считал положительным моментом). Этим выводом Баргар ни с Кали, ни с Леми не поделился: сначала он ждал всадников, и тогда всё бы стало ясно без слов, а с приходом ночи, когда конники не объявились и, значит, вывод этот оказался ложным, высказывать его потеряло всякий смысл.
   Баргар, Кали и Леми разбили стоянку у скалы на открытом месте, чтобы сид и веточи увидели их. И с приходом темноты Тальвиал нашёл их. Он рассказал, что это неутомимый Гом побежал вслед за ними и принёс тогда весть и что они тотчас оправились в путь и сегодня днём были уже у этих скал. В свою очередь, Леми, Баргар и Кали рассказали Тальвиалу и веточам, что произошло с ними в Хатруле.
   -Ну, что, выдвигаемся к переправе?- спросил Тальвиал после того, как Кали поставил точку в рассказе.
   -Нет,- воспротестовал Леми.- Мы ещё не закончили свои дела здесь.
   -Какие у нас здесь могут быть ещё дела?- изумился Кали.
   -Ты помнишь, я говорил об идее, совместить два праведных дела. Так вот ночь - как раз то самое время, когда дела эти пора совершить. Я возвращаюсь в Хатрул. Кали, ты со мной?
   -Там конники... это безумие... И зачем?..- мысли у Кали спутались.
   -Наказание, Кали. И осколок звезды. Это же ты намеревался собрать их все и уничтожить.
   Тальвиал вопросительно посмотрел на Кали.
   -Кали считает,- принялся разъяснять за друга Леми,- раз и из-за осколков происходят войны, значит, расколоть звезду было мало, её следует уничтожить.
   Тальвиал поднялся с земли:
   -Дерево без семени не вырастет,- произнёс он монотонно и отошёл от сидящих.
   Все посмотрели ему вслед.
   -Так ты идёшь, Кали?- Леми взял секиру и встал.
   -Мы не судьи, Леми,- сказал Кали.
   Больше ни слова не говоря, Леми пошёл в ночь.
   Кали вскочил и догнал его.
   -Или со мной, или нет,- отрезал Леми.
   -Я с вами,- завизжал Гом.
   -Ни к чему,- отказался Леми.
   -Вы же не увидите ничего,- настаивал Гом.
   -Здесь не заблудишься,- отказал Леми и посмотрел на друга:- Это наше дело. Мы справимся вдвоём.
   Леми повернулся и зашагал. Кали - вслед за ним.
   -Леми, стой,- окрикнул Баргар.- Поди сюда.
   Кали и Леми остановились. Из ночи вышел Баргар и поманил Лемиота пальцем. Леми пошёл к нему. Баргар что-то прошептал Лемиоту и что-то вручил. И то, что рыцарь вручил, Леми спрятал за пазуху.
   Леми вернулся к Кали, сказал, что можно идти, и они пошли.
   -Что он тебе дал?- спросил Кали.
   -Перчатку,- Леми постучал себя по груди - кольчужная перчатка заскрежетала кольцами.- На счастье.
   -Какое же может быть счастье в том, что мы собираемся сделать. Отец Дилет говорил, что быть судьёй - не просто: на тебе лежит огромная ответственность и выбор, который ты делаешь, навсегда остаётся с тобой.
   -Ты всё ещё веришь в научения своего наставника?- усмехнулся Леми.
   Кали заколебался с ответом.
   -А я, Кали, кажется, уже никому не верю, и ни во что.
   И Кали не дал ответ, потому что ответ его, каким бы он ни был, не решал теперь ничего.
   Хатрул ещё не спал. На улице людей уже не было, но во многих домах горел свет. Крадучись, перебежками Кали и Леми пробирались по городу.
   -Если этот элкон - уважаемый,- зашептал Леми Калиону, когда они притаились в очередной раз,- значит, ищем большой дом, или он хозяин постоялого двора. Один, где мы останавливались, можно исключить.
   Они заглянули в окна всех больших домов, но расцарапанной морды за ними не увидели. Тогда они принялись обходить постоялые дворы. Они обошли три, и безрезультатно. Только за одним из оконцев четвёртого Леми увидел расцарапанную физиономию уважаемого элкона.
   -Пошли, Кали, он здесь,- сказал Леми.
   -Леми, но как мы подступимся к нему?
   -Положись на меня, друг.
   Они вошли в дверь: в харчевне постоялого двора купец и два его служки насыщались ужином. Кали сориентировался.
   -Ага, нам в ту комнату, кажется,- сказал он Кали.
   К комнате, на которую думал Леми, вёл небольшой коридорчик. Пройдя по нему, Леми осторожно приоткрыл дверь. Кали встал у него за спиной. Увидев человека с расцарапанной рожей, Леми дверь распахнул. Хозяин прогневился на наглеца, посмевшего без спроса вторгнуться в его частную жизнь, он скривил физиономию, но Леми предупредил готовые выплеснуться ругательства.
   -Простите, уважаемый элкон за бестактность. Мы путешественники, и нам рекомендовали ваш двор,- Леми быстро зашёл в комнату, схватив за руку и таща за собой Кали.- Отец-настоятель рекомендовал,- Леми обернулся и глазами показал Кали, чтобы тот закрыл за собой дверь.
   Кали дверь закрыл, а Леми рванул к хозяину, который успел сделать лишь шаг к ним, но не успел ещё, даже услышав рекомендацию, раскривить гневное лицо. Леми схватил хозяина за ворот и приставил к его шее секиру.
   -Вякнешь - сдохнешь,- сказал Леми свирепо.- На колени, мразь.
   Выражение на лице хозяина тотчас изменилось: глаза его испуганно округлились, брови встали домиком, губы задрожали; он сглотнул слюну и чуть не подавился ею. Когда хозяин подчинился и встал на колени, Леми зашёл ему за спину.
   -Кали, держи его на лезвии.
   Кали достал меч и, подойдя, уткнул остриё клинка в подбородок хозяина.
   -Кали, а теперь из Книги. Что там для таких, как он, сказано.
   Кали вспомнил несколько наставлений и выбрал такое:
   -Не обвиняйте напрасно и не лжесвидетельствуйте, охраняйте правду, и будете обласканы мной - так напутствовал людей Дивесса, и предупреждал ещё...
   -Довольно,- Леми встал за левым плечом хозяина и расставил ноги.- А теперь: во имя справедливости и от имени девушки, которую ты убил, ты, ничтожество, приговариваешься к смерти,- проговорил Леми зловеще.
   Хозяин открыл было рот, может, чтобы закричать, но секира Леми уже устремилась к шее хозяина... Голова хозяина постоялого двора, отделившись от шеи, упала, а из обезглавленного тела брызнул фонтан.
   Кали никогда не видел такого изумлённого взгляда, какой был на лице отсечённой головы, когда она только-только отделилась от шеи. Что-то закричало внутри Кали, когда голова хозяина слетала с плеч, и крик этот, разлившись по его жилам, оглушил его. Кали вовремя опомнился, он еле успел отскочить, а то бы его окатило кровью.
   Леми удержал обезглавленное тело за плечо, чтобы оно не рухнуло с грохотом. Леми медленно опустил тело на пол, выпрямился, посмотрел на голову с расцарапанными щеками и приоткрытым ртом. Леми ощутил, как легко и свободно вздымается грудь, будто ремни, стягивающие её, наконец развязались, и что воздух, несмотря на запах крови, стал много свежее. Леми глубоко втянул носом воздух.
   -Одно дело сделано, одно наказание совершилось.- Леми взял какую-то тряпицу и вытер ею лезвие секиры.- Теперь - к отцу-настоятелю.
   Первым из комнаты вышел Кали, за ним - Леми, закрывая дверь, кланяясь и говоря:
   -До свидания, уважаемый элкон, очень благодарны вам, уважаемый элкон.
   Они не спеша прошли мимо трапезничавших купца и служек и вышли на улицу.
   Искать жилище отца-настоятеля не представляло труда: оно, естественно, находилось рядом с храмом.
   Свет в доме настоятеля не горел. В Леми бурлила кровь. Он смело постучал в дверь. Когда ответа не последовало, Леми постучал ещё раз и настойчивее. За дверью послышались шаги и ворчание. Но вдруг опять всё стихло.
   -Наверное, взял лучину и пошёл к печи. Лампаду зажигает,- сказал Кали. У Кали было чувство, что всё, что происходило этой ночью, происходит с ним во сне.
   Снова раздался топот ног, и под скрежет засова прозвучало недовольное:
   -Кого там ещё принесло.
   Как только засов перестал скрежетать, Леми дёрнул на себя дверь. Настоятель, в ночной рубашке и с лампадой в руке, от неожиданности вздрогнул. Леми приставил секиру к горлу отца-настоятеля.
   -Быстро, в храм,- скомандовал Леми настоятелю.
   Отец-настоятель вытаращил глаза:
   -Кто вы такие?!- вырвалось у него удивлённое.
   -Ещё одно слово - и ты мертвец,- предупредил Леми и прижал лезвие секиры сильнее к горлу.- Где ключи от храма?
   Отец-настоятель наконец уразумел чудовищность своего положения. Чтобы лезвие секиры не разрезало ему горло, он осторожно повернул голову вправо, желая указать на ключи.
   -Где ключи?- повторил Леми.
   -Вы же приказали молчать,- выдавил отец-настоятель.
   -Я приказал не молчать, а не трепать лишнего,- Леми ещё надавил на горло секирой.- Говори где.
   -Там,- сказал отец-настоятель и сопроводил слово движением глаз в ту сторону, куда была повёрнута его голова.
   -Бери, и идём,- приказал Леми.
   Так же, как они стояли, они пошли за ключами,- боком, с прижатой к горлу настоятеля секирой, и медленно: тон в передвижении задавал Леми, он не хотел неожиданностей. Как ни странно, отец-настоятель вовсе не дрожал от страха. Леми не посчитал это за силу духа настоятеля, а посчитал за не осознание им того, что происходит.
   Когда Кали запер за ними дверь храма, Леми бросил настоятеля на пол. Поглаживая лезвие секиры, Леми стоял над ним.
   -Где осколок,- спокойно спросил Лемиот у лежащего на полу настоятеля.
   Кали встал возле Леми, держа лампаду.
   -А-а,- переливчато прогнусавил отец-настоятель.- Вот зачем вы здесь. Вот кто вы такие... Прислужники тьмы...
   Лампада горела неярко. Тень, падающая на отца-настоятеля, превращала его лицо в маску смерти. И Кали вспомнил, что, когда он после того, как девушку разорвали на части, открыл глаза, то увидел на лице отца-настоятеля ровно такую же маску, с той лишь разницей, что тень тогда исходила изнутри, а не падала извне. Этот человек был не хранитель храма Дивессы - храма Жизни, а - пастух храма Смерти.
   -Кто мы такие, тебе скоро станет известно,- опроверг Леми открытие настоятеля, наклонился и повертел секирой перед его лицом.- И для чего мы здесь, тебе тоже предстоит узнать.
   Леми выпрямился и спросил Кали:
   -Знаешь, где осколок может быть спрятан?
   -Где угодно. Легче узнать, чем искать вслепую.
   -Я не скажу, не скажу,- злорадно проговорил отец-настоятель.
   Леми огляделся по сторонам. Он подошёл к подставке, на высокой ножке, куда клалось "Жизнеописание", чтобы читать его перед прихожанами. Сейчас книги, естественно, не было, а подставка была накрыта материей. Леми взял это покрывало и вернулся с ним к Кали.
   -Я сделаю кляп,- сказал Леми Калиону,- а ты отрубишь ему руку, если он не захочет говорить, где осколок.
   Глаза отца-настоятеля вылезли из орбит. Он закричал, и Леми тут же, скомкав материю, запхал её ему в рот.
   -Скажешь, где осколок?- спросил Леми, наступив на руку настоятеля и взмахнув секирой.
   Нервы отца-настоятеля сдали. Он истерично задёргал головой, соглашаясь. Леми вытащил кляп:
   -Ну?
   -В дне подставки... там отодвинуть...- дрожащим голосом произнёс настоятель и заныл, как ребёнок.
   Кали пошёл к подставке. Он присел и попробовал сдвинуть дно. Дно поддалось. В небольшой нише сверкнул синим цветом осколок, когда свет лампады упал на него. Кали достал осколок звезды и повертел его перед глазами. Затем, проходя мимо Леми, продолжавшего держать отца-настоятеля в напряжении, кивнул.
   Леми заткнул настоятелю кляпом рот.
   -Пойдём, Леми.
   -Нет, мы ещё не закончили.
   Леми убрал ногу с руки настоятеля и схватил того за ворот:
   -На колени, скотина.
   Отец-настоятель под твёрдой рукой Леми подчинился. Леми зашёл ему за спину.
   -Довольно, Леми. Смертей и так слишком много,- попытался Кали остановить друга.
   Но Леми не слушал.
   -Мы, судьи Гелиана,- заговорил Леми, занеся секиру над плечом,- обвиняем настоятеля хатрулского храма в несправедливом суде и неправедной казни девушки и приговариваем его к смерти.
   Кали уже видел сегодня изумлённое лицо на отсечённой голове. Довелось ему увидеть это и ещё раз. Только у первой жертвы рот был свободен и приоткрыт, а у этой заткнут кляпом, что, однако, изумлённости никак не уменьшило.
   -Правосудие свершилось,- Леми обтёр секиру о ночную рубашку казнённого.
   -Нет, Леми, не свершилось,- грустно сказал Кали.- Чтобы правосудие свершилось, надо судить всех, кто вчера был на площади. В том числе, и нас.
   Сознание Кали раздваивалось: ситуация казалась ему абсурдной - с одной стороны, казнь невинной девушки, без сомнения, требовала возмездия, с другой стороны, суд над убийцами девушки был неправомерным и казнь их была незаконной.
   -Мы такие же судьи, как этот настоятель и отец Лотен из Линасса,- с печалью произнёс Кали.- Мы тоже не предоставили обвиняемым слово в свою защиту.
   -Своим обвинением хозяин постоялого двора и своим ведением суда и приговором этот настоятель уже всё сказали. А в Линасс, надеюсь, мы ещё вернёмся.
   -Ты не оставляешь людям право на ошибку.
   -За ошибки надо отвечать, Кали.
   -Отвечать. А перед кем ответим мы?- Кали покрутил в пальцах осколок звезды.- Мы не лучше верегенцев: мы тоже напали на город...
   -Лучше, Кали, лучше: мы не убиваем невинных.
   -А солдаты в Колортене?
   -Когда человек служит с оружием в руках, он вообще должен быть готов к смерти. А они были виновны: вместо того, чтобы честно служить, они продались. За то и поплатились. И не оправдывай их за незнание, кому они продались: продажность есть продажность.
   -Баргар ведь тоже продался.
   -Кали, у человека всегда есть выбор. Да, Баргар продался нам. И он знает, что может погибнуть. Хватит уже, идём.
   -Безлицый, наверное, тоже мнит себя судьёй: он судит, в чьих руках должны находиться осколки кристалла.
   -Наверное. Только его мораль, если ты заметил, отличается от нашей. И судит он по одним ему известным законам. А законы, по которым судим мы, ты назвал из Книги.
   -Это не законы, а наставления.
   -Правильно, Кали. Только эти наставления, как сам знаешь, и определяют законы людей.
   -Но, может, безлицый не человек. Гелиан населяет множество рас. По каким законам мы будем судить его?
   Леми не успел ответить, если у него вообще был ответ на этот вопрос: с улицы донеслись крики. Леми побежал к дверям храма, Кали побежал за ним. Леми отпер и приоткрыл дверь, выглянул: несколько человек с факелами носились по улице с криками "Убили, убили". Леми обернулся к Кали:
   -Надо было сначала этого казнить, а потом идти за хозяином постоялого двора. Тогда бы мы ушли из города не застигнутыми вот так.
   Обыденность, с какой Леми произнёс первую фразу, внесла ещё большую сумятицу в душу Кали.
   -Да потуши ты огонь,- Леми дунул на лампаду - огонь не погас.
   Тогда Леми взял у Кали лампаду, вернулся к трупу настоятеля и в крови затушил огонь.
   -Быстро, пошли,- подбежав и выглянув за дверь, скомандовал Леми, он потащил Кали за собой, схватив того за рукав.
   Они выскочили из храма и успели забежать за дом отца-настоятеля. К дому настоятеля храма, отделившись от суетящихся на улице, направился человек с факелом. Подойдя, он постучал в дверь и, когда обнаружил, что дверь не заперта, насторожился. Леми приготовился к прыжку, чтобы ударить со спины. Но Кали задержал его, схватив за руки. Кали рванул к другому дому, и Леми побежал за ним, они затаились за этим домом и стали следить за улицей: отсюда она была хорошо видна. Люди с факелами, восклицая об убийстве и обходя дома, поднимали на ноги город.
   Кали и Леми перебегали от дома к дому, выбираясь из города, а факелов на улице становилось всё больше. Вдруг кто-то криком оповестил, что и отец-настоятель убит - наверное, тот горожанин, которого Леми хотел прикончить, чтобы не быть обнаруженными, после того, как обшарил дом настоятеля, заглянул в храм.
   Донеслись боевые кличи. Леми и Кали узнали голос предводителя конников Манвитикора, и Леми произнёс "Хорошо", произнёс так, будто мечта его осуществилась. Кали этому удивился, но расспрашивать, отчего Леми испытал удовлетворение, было не время: конники уже руководили горожанами, они отдавали распоряжение, чтобы жители перекрывали отходы из города.
   Леми, сохраняя трезвомыслие, в отличие от Кали, зашептал другу:
   -Сейчас горожане встанут каждый за своим домом, а конники перекроют улицу, и нас обнаружат. Выбор у нас невелик: немедленно или бежать к тем, ближайшим, горам, потому что улицу мы уже пересечь незамечено не сможем, или спрятаться в доме настоятеля, где искать, скорее всего, уже не будут.
   -Так куда?
   -К горам - надёжнее. Побежали.
   Они побежали. Но жители уже собирались за своими домами, они не только несли факелы, но и кидали их, чтобы высветить пространство дальше своих домов. Когда Кали и Леми, казалось, отбежали от дома, один такой факел высветил их спины.
   -Вон они!- тут же раздался крик.
   За Кали и Леми бросились в погоню. Люди бежали, поочерёдно бросали вперёд себя факелы, поднимали их, бежали снова; факелы озаряли пространство, высвечивая беглецов.
   -Теперь выбора нет,- сказал Леми на ходу. Он обернулся.- Надо ускользнуть от факелов. Сворачиваем налево. Горы - тупик. Нас прижмут.
   Они бежали, Леми оборачивался. И, когда создался перерыв в метании факелов, Леми произнёс:
   -Берём влево.
   Они рванули наискосок, и, когда факелы вновь полетели, их спин преследователи уже не увидели. В это же время до них донёсся топот копыт: конники Манвитикора оседлали лошадей и теперь мчались на помощь горожанам.
   -В дом настоятеля,- сказал Леми.
   Кали и Леми сделали полукруг и подбежали к храму. У храма и дома настоятеля факелоносцев не было. Те, кто не пустился в погоню, патрулировали улицу.
   Леми сказал Кали, чтобы тот оставался у храма, а он проверит дом настоятеля. Леми скоро вернулся.
   -Дело, конечно, рискованное... Пошли. Дверь открыта, в доме никого,- прошептал Леми.
   Они забрались в дом настоятеля и разбрелись по комнате: Леми встал у одной стены возле окна, Кали - возле окна у другой, противоположенной стены. Они молча наблюдали за тем, что происходит в городе. Вдруг Леми выругался.
   -Что такое?- спросил Кали.
   -Хорошее дело испортили,- с досадой ответил Леми.
   -Какое?
   -Нас заметили... В общем... Да чего теперь говорить. Лучше подумай, как будем выбираться отсюда.
   -А ты, когда предлагал прятаться здесь, разве не подумал?
   -Нет.
   -Вот молодец. Так что за дело испортили?
   -Неважно, Кали. Вернёмся, если вернёмся, расскажу. А сейчас соображай, как нам отсюда смыться.
   Кали посмотрел в окно:
   -Они и по улице ходят и заходят за дома, насколько я могу видеть,- сказал он.- Нам не проскочить.
   -Тогда будем ждать.
   -Может, когда погоня вернётся ни с чем, побежим, куда собирались: нас там не найдя, они уж больше к тем горам не пойдут. И сделаем крюк до хребта.
   -Звучит неплохо. Только надо улучить момент. Если момент этот, конечно, представится.
   Ждать им пришлось долго - почти до утра. Бесплодное патрулирование в конце концов утомило людей, и они начали расходиться по домам, чтобы дождаться рассвета и тогда решить, что им делать.
   Кали и Леми, выйдя из убежища, прокрались за храм и побежали. Рассвет забрезжил, когда они преодолели две трети пути к горам. Но темень ещё окутывала долину и прятала ребят от посторонних глаз в своих объятиях. Поэтому Кали и Леми, уставшие бежать, перешли на шаг.
   -Так по каким же законам ты будешь судить безлицего, если он не человек?- спросил Кали, когда дыхание его восстановилось и сделалось ровным.
   Леми посмотрел, сдвинув брови, на упёртого друга.
   -Вот пристал,- сказал Леми недовольно. Но он ответил:- По тем законам, по которым он судил Берде. Ему понравится. Он одобрит.
   -И как же это?
   -Вероятно, он и ему подобные судят так: люди не достойны жизни. Руководствуясь этим законом, я и буду судить его. Если для него человеческая жизнь - ничто, то для меня ничто его жизнь, и, кем бы он ни предстал, он не достоин жить. Но ещё я буду судить его по людским законам, потому что судить буду я, человек. И по нашим законам он за свои злодеяния тоже заслуживает смерти. Так что, Кали, по каким законам безлицего ни суди, он - мертвец.
   Кали задумался: из-за упрямства он искал возражения, но не находил их.
   -Разберись в себе, Кали,- Леми строго посмотрел на друга.- Или ты хочешь собрать осколки и уничтожить звезду, а потому стать судьёй, или хочешь вернуться и отстроиться в Берде или поселиться в другом месте - хочешь жить спокойно и не знать, как и в какую сторону меняется мир.
   -А что выбираешь ты?
   -Сейчас я думаю, что тогда в Бронском лесу ты был прав - звезду следует уничтожить. Я продолжу собирать осколки. И соберу все.
   Кали опять задумался: а действительно, к чему он больше стремится? Поразмыслив недолго он сказал Леми, хотя тот не ждал немедленного ответа:
   -Жизнь выбросила нас за пределы Берде и оказалась не такой, какой мы её себе представляли. Мы перешли гряду, и теперь к прошлой жизни возврата нет. Я не намерен отступать. Я хочу уничтожить звезду.
   Леми улыбнулся: он не сомневался, какой выбор сделает Кали.
   -Тогда скажи мне, Кали, зачем мы идём в Манвитикор? Ты хочешь, чтобы рыцари звезды отобрали осколки у безлицего и передали их в храмы? Они же не отдадут их нам. Зачем нам их помощь?
   -Во-первых, помощь нужна сидам в борьбе с армией безлицего, а за Манвитикором, в Большом лесу, по словам Баргара, есть веточи. Гом, Вим и Тальвиал соберут армию веточей и отправятся на выручку армии сидов. Во-вторых, рыцари звезды помогут сидам...
   -Ты думаешь, рыцари звезды станут воевать на стороне порождений тьмы? Ты в своём уме?
   -Станут, если не говорить им, на чьей стороне они воюют. Их не поведут на поле сражения. Они возьмут под контроль дороги, ведущие на запад, и будут перехватывать на них отряды, которые нанял безлицый.
   -Так,- Леми хлопнул Кали по спине.- Вижу, мозги у тебя встали на место. А то заладил: по каким законам судить да вправе ли мы...
   Это было не совсем верно: сейчас Кали смог принять лишь одно решение - относительно того, вернуться ли к бесхлопотной жизни или продолжить начатый поиск осколков; слишком много переживаний скопилось в Кали только за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, чтобы его мозги встали на место. Просто то, что он сейчас высказывал Леми, было для него, в сложившихся обстоятельствах, очевидно.
   -В-третьих, Баргар соберёт под своё знамя наёмников и мы, если потребуется, заплатим ему, чтобы он со своим войском бился за сидов и веточей. Если победим, угроза нападения на сидов или кого-либо ещё отступит, а осколки, украденные безлицым, достанутся нам. Если проиграем, придётся, считай, начинать всё сначала и остановить безлицего будет труднее.
   -А что если дать безлицему собрать все осколки и тогда, скопив силы, дать ему бой, а?
   -Дурья башка, считаю заново. Во-первых, он не позволит скопить нам силы, во-вторых, если кристалл окажется у него, он не даст нам подобраться к себе. Леми, мы с тобой не Великий Альвин, и Дивессы у нас за спиной не будет.
   -Откуда ты знаешь, что Дивессы не будет?- спросил Леми проказливо.
   -У меня такое чувство, Леми,- Кали нахмурился.- Ни в Берде, ни в Линассе, ни в Колортене что-то не слышал я его голоса. А вчера на площади Хатрула, когда лошади раздирали девушку, понял, что никогда и не услышу.
   -А может, так предначертано Дивессой? Может, он преподносит живущим урок?- Леми постарался скрыть сарказм, когда произносил это.- Ведь так любил говаривать отец Дилет?
   -Тогда, Леми, я не знаю более жестокого предначертания и не знаю более страшного урока - оправданий им нет.
   -Счастливчик, аж до вчерашнего дня ты не терял веры, что услышишь голос мудрости и справедливости.- Леми понурился:- А я ещё в сгоревшем Берде понял, когда стоял на коленях в разрушенном своём доме, что никогда не раздастся его голос, только сначала не хотел признаваться себе в этом.
   Совсем рассвело, и горы были прямо перед ними. Эти горы, как и долина, были покрыты прошлогодней травой - от подножия и где-то до середины,- они начинались полого и поднимались волнистыми ступенями и были сплошь изрезаны расселинами с крутыми склонами. Кали и Леми решили переждать какое-то время в горах: понаблюдать, выйдут ли люди из Хатрула на поиски беглецов.
   В не очень жизнерадостном расположении духа Кали и Леми углубились в расселину, которая надёжно скрывала их от ока Хатрула, пройдя её до конца, они стали забираться по крутому её склону. Взобравшись на край расселины, они обнаружили удобную площадку, откуда просматривалась часть долины и виднелся город и где они, если не стоять столбами, оставались бы с низины не заметны.
   Кали и Леми улеглись на животы и принялись наблюдать. Они прождали прилично и удивились тому, что к этим горам из города на их поиски так никто и не снарядился. И переговорили о том, что, может, от погони за ними и вовсе отказались,- впрочем, причины этого они объяснить не смогли.
   -Кали, мы ночью выбрались к дороге приблизительно там?- Леми вытянул руку.
   -Наверное.
   -Пошли,- Леми поднялся с земли.- Пора нам к хребту.
   Вниз они спускались без опаски. Они дошли до дороги, и Леми огляделся.
   -Здесь или не здесь,- вертел головой он.
   -Что?
   -Здесь мы ночью вышли или нет.
   -Зачем тебе обязательно возвращаться тем же путём?- недоумевал Кали.
   -Надо. Вроде здесь,- утвердился Леми и зашагал по направлению к хребту.
   Они сделали шагов двести, и Леми остановился.
   -Точно,- сказал он,- здесь шли. Вот ямка. Я в неё наступил. Помнишь, чуть не упал. Здесь я и бросил перчатку.
   -Какую перчатку?
   -Которую мне дал Баргар. Надо же, её нет. А я думал, что, когда высветили, куда мы бежим, всё пошло прахом, что они будут искать только в той стороне, что не пойдут искать сюда... Кали, кажется, мы кое-что пропустили, когда взбирались по расселине.
   -Зачем ты бросил перчатку? Что вы там с Баргаром затеяли?
   -Бегом, Кали, бегом.
   Леми рванул к хребту, Кали кинулся за ним. Они бежали изо всех сил. Леми прекратил бег только тогда, когда на фоне скалы чётко вырисовалась фигура Баргара. Кали последовал примеру Леми. Вопросы у Кали не исчезли, но после утомительной пробежки задавать их не было никакого желания.
   Когда Кали и Леми приблизились к стоянке, то увидели три дохлых лошади и мёртвых конников Манвитикора. У кого-то из конников был распорот живот, у кого-то торчала в груди стрела, кто-то лежал с шипом в шее. Баргар вышел им навстречу, и Леми, заметив на себе взгляд Кали, качнул головой в сторону рыцаря.
   -Ненавижу лжецов и лицемеров,- с этими словами Баргар подошёл к ребятам,- и всем, кто им потворствует,- его глаза сосчитали трупы конников.- Не терплю взяточников. И не выношу насильников: это недостойно мужчины.
   Кали всё стало ясно. Баргар, воспользовавшись тем, что Леми решил исполнить казни, устроил всадникам ловушку: когда смерти в Хатруле обнаружились, конники Манвитикора, которые наверняка опять собирались заночевать в городе, не могли не поучаствовать в преследовании убийц. Подброшенная улика, намекающая на ночную вылазку и утверждающая, что рыцарь со свитой не торопились уйти из этих мест и прятались в скалах, преимущество конников в движении перед горожанами - теперь Баргар проявил себя как умелый стратег. И умелый тактик: конники Манвитикора вряд ли ожидали, что из-за скал на них посыплются стрелы и шипы.
   -Зря они не поверили, что я уложил двадцать эльфов,- Баргар сжал рукоять меча, висящего на поясе; обе кольчужные перчатки были на его руках.- Мы тут с Тальвиалом и малышами порезвились немного. А вы, надеюсь, были изобретательны?
   -Я отрубил им головы,- сказал Леми.
   -Именно этого мерзавцы и заслужили,- лицо Баргара излучило удовлетворение.
   -Двадцать эльфов?- Тальвиал вышел из-за выступа скалы.- По твоему рассказу, один сбежал, значит, девятнадцать. Любишь же ты преувеличить, рыцарь,- сид, улыбаясь, вёл за собой четырёх лошадей. На одной из них ехали веточи.
   -Остальных мы отпустили,- пояснил о лошадях Баргар.- Теперь у нас есть лошади, чтобы быстро добраться до тропы. И нет неприятных знакомых в Манвитикоре, которые бы могли осложнить наше пребывание там.
   Веточи плясали на седле и повизгивали радостно.
   -Я хочу извиниться,- вдруг сказал Кали Баргару.- Вчера на площади я подумал, что ты болван и чёрствое чудовище. Прости, Баргар.
   -Пустое, Кали, пустое,- с разгульной улыбкой прогрохотал Баргар.- Мы не всегда кажемся теми, кто мы есть на самом деле. И это, ребятки, опять вам предупреждение,- добавил он, на миг посерьёзнев.
   -И ещё мы с Кали должны извиниться...- Леми посмотрел на Баргара, на Тальвиала, на веточей.- Мы должны извиниться перед всеми вами за то, что не смогли с вами биться бок о бок. Наше оружие было бы не лишним. Но мы оплошали и не успели вернуться к битве. Простите нас.
   -Я плюнул шесть раз и шесть раз попал в цель,- заверещал, хвалясь, Гом.
   -Что?!- Рёв Баргара сотряс скалы.
  

12

   Баргар и, как оказалось, Тальвиал были опытными всадниками. Леми и Кали умели сидеть верхом, но их практика была невеликой. Поэтому к переправе через реку Линему они прибыли не как рассчитывали под вечер, а глубокой ночью. Им повезло: паром - чаще прочего перевозящий купеческие караваны с берега на берег - был на этой стороне, его не пришлось тянуть с противоположного берега широкой, с быстрым течением реки.
   Стоявший недалеко от воды огромный постоялый двор, где в том числе оплачивалась и переправа, назывался "Левый берег".
   -Вероятно, на той стороне постоялый двор, если имеется, называется "Правый берег",- предположил Леми.
   Тальвиала, которому показываться среди людей, мягко говоря, не стоило, оставили с лошадьми чуть поодаль от постоялого двора. И веточи, разумеется, остались с сидом. Ночь была отряду необходима - чтобы она при переходе на другой берег скрыла Тальвиала от посторонних глаз. Однако по ночам переправа не действовала.
   За окнами длинного дома, коим был постоялый двор, не везде, но горел свет. Баргар, Кали и Леми вошли внутрь. Кто-то из служителей вышел к ним, услышав звук хлопнувшей двери и топот ног, который намеренно производили все трое.
   -Любезный,- заговорил с ним Баргар громовым голосом,- нам нужно еды на пятнадцать дней, нужна вода и немедленная переправа на тот берег.
   -Э-э...- служка постоялого двора заколебался. Он, по-видимому, хотел было что-то возразить, но, глядя на рыцаря, наступавшего на него, произнёс:- Один момент. Я... я разбужу хозяина.
   Заспанный хозяин постоялого двора, только показавшись из узкого, тёмного коридора, провозгласил:
   -Переправа ночью не работает. Паромщики отдыхают.
   Баргар готов был уже зарычать, но Кали одёрнул его.
   -Я договорюсь, Баргар,- сказал он.
   -Переправы нет,- повторил хозяин, подойдя к гостям.
   Баргар достал меч и ткнул остриём в шею хозяина:
   -Нет переправы - нет головы,- методам договора Кали он предпочёл свой метод - безотказный.
   Хозяин постоялого двора под остриём меча зазыркал по сторонам, ища пути к побегу. Кали выступил вперёд и отвёл лезвие двуручника вниз, посмотрев с укором на рыцаря.
   -Милейший,- заговорил Кали с хозяином,- мы заплатим за немедленную переправу. А паромщики нам не нужны. Но, если за невыполненную ими работу требуется заплатить, мы заплатим. Так сколько же вы возьмёте за переправу?- Кали обнял за плечи низенького толстяка-хозяина и, развернув, увёл его от меча Баргара.
   -Ну...- хозяин, возведя глаза к потолку, тут же начал прикидывать, сколько содрать с элконов, но чтобы при этом не поплатиться жизнью.
   Поразмыслив, хозяин назвал сумму - за переправу и за работу паромщиков, которым он, конечно, отдаст лишь половину.
   ­-Сами посудите,- оправдывался хозяин, назвав цену на паромщиков,- ведь им придётся потом тащить паром обратно, чтобы попасть на него.
   Баргар, услышавший, сколько хозяин запросил за переправу, подступил к нему и Кали.
   -А ты учёл, что мы сами будем тянуть паром, гнида!- вознегодовал он.
   -Цена за переправу зависит от величины груза,- хозяин вжался в руку Кали, лежавшую на его плечах.
   -Идёт,- подтвердил Кали цену и опять увёл хозяина подальше от Баргара.
   -Леми, это же грабёж!- возмутился Баргар, повернувшись к парню.
   Леми пожал плечами.
   -И ещё нам нужно еды. На пятнадцать дней. Нужна вода,- говорил Кали хозяину.
   Хозяин постоялого двора щёлкнул пальцем, и служка,- тот самый, разбудивший хозяина,- который в ожидании топтался возле тёмного коридора, подскочил резво.
   -Собери всё, что захотят эти уважаемые элконы,- приказал хозяин.
   Служка поклонился. Показав служке на Леми и Баргара, Кали сказал:
   -Собери, что они соизволят.
   Служка поклонился ещё раз и направился к рыцарю и Леми.
   Первым делом, что запросил Леми - это какую-нибудь одежду с капюшоном. Служка постоял перед ним, припоминая, есть ли такая, затем умчался и вернулся с изъеденным серым балахоном; капюшон на балахоне был большим.
   -Если другого ничего нет?..- Леми посмотрел на служку (тот помотал головой),- То сойдёт. А теперь неси прочную верёвку, да подлинней.
   Служка сбегал и принёс.
   -Теперь. Нужны четыре куртки на меху,- без надежды сказал Леми служке.
   Баргар, Кали и Леми скрутили четыре очень неновые меховые куртки в два тюка, набили мешки едой, взяли фляги с водой, запаслись соком какого-то дерева - для веточей, и вышли к переправе. Служка освободил паром от замка. Леми пошёл за Тальвиалом и веточами.
   Когда, ведя лошадей, Леми и Тальвиал приблизились к парому, то Кали и Баргар увидели на Тальвиале изъеденный балахон. Капюшон был накинут на голову сида, он скрывал его обличие.
   -А я не догадался, на кой нам это тряпьё,- сказал Баргар.
   -На случай, если мы доберёмся до того берега, когда рассветёт, и если там караванщики ожидают переправы,- озвучил уже не требующее озвучивания Леми.- И вообще - будет нелишне.
   Тюки и мешки погрузили на лошадей, лошадей завели на паром и крепко привязали к предназначенной для того балке. Веточей, чтобы тех не сдуло с парома ветром, привязали к сёдлам. Баргар, Тальвиал, Кали и Леми взялись за канат. Большой, тяжёлый паром еле сдвинулся с места. До рассвета оставалась половина ночи.
   Сильное течение било в борт, напор воды на паром был огромен, и Кали и Леми казалось, что в конце концов натянутый, трущийся о кольца канат не выдержит, порвётся и паром унесёт вниз по течению. Они протянули паром на две тысячи локтей - это была середина реки. Кали и Леми, выбившиеся из сил, запросили отдых. Тальвиал поддержал их. Баргар в одиночестве продолжал тянуть паром. Они и так двигались медленно, теперь медленно превратилось в совсем медленно.
   Глядя на рыцаря, отдыхать долго было невозможно. Первым прервал отдых Тальвиал. Немного погодя и Леми с Кали снова встали к канату.
   -Этот паром, наверное, должны тянуть не меньше двадцати человек,- сказал Леми.
   -С грузом - не меньше,- согласился Тальвиал.
   -А ну, взялись,- прогремел Баргар.- И раз, и два, и три. И раз, и два, и три...
   Когда рассвет сменил утренние сумерки до берега оставалось совсем немного. Кали, Леми и Тальвиал до крови стёрли подушечки на ладонях, руки болели и ныли. На берегу уже скапливались телеги и кибитки купцов. Тянувшие паром вызвали у людей на берегу удивление.
   Тальвиал перестал тянуть, когда пришло время скрыть себя и спрятать веточей. Надвинув на глаза капюшон и наклоняя голову низко, чтобы его личина не открылась людям, он отвязал веточей, и те, забравшись через шиворот, спрятались под балахоном сида. Последние сто локтей до берега дались с особым трудом.
   Кали и Леми непослушными пальцами, кривясь от боли, отвязали лошадей и вывели их на берег. От постоянного напряжения у них и ноги гудели. Баргар помог им сесть на лошадей. Они прошествовали мимо караванов - люди с интересом и недоумением глядели на них: кому взбредёт в голову переправляться через реку ночью, да без паромщиков? Как минимум - дуракам.
   Четверых дураков провожали любопытные глаза, поэтому Тальвиалу, вдобавок к капюшону, пришлось, ради осторожности, прятаться и за лошадьми, которых вёл Баргар. Когда караваны остались позади, Баргар и Тальвиал сели верхом.
   Хоть и на лошадях, но они двигались со скоростью идущего человека. Усталость одолела всех; и они чуть не пропустили тропу, которая вела от дороги к хребту и была недалеко от реки. Пейзаж на правом берегу Линемы несколько отличался от пейзажа левого берега. Хребет здесь отступал на север, а равнина, тянувшаяся с севера на юг - от хребта до самого моря - и с востока на запад - от реки в дальние дали - была усеяна островками леса.
   Неутомимый Гом, вылезший из-под балахона Тальвиала, чтобы оглядеть окрестности, увидел камень на обочине дороги - камень был приплюснутым и сужался к одному концу; сужающимся концом камень лежал на север.
   -Стой!- заверещал Гом.
   Тальвиал вздрогнул. Какое лицо скривил сид от вопля веточа, было не разглядеть из-за надвинутого капюшона. Из-под балахона высунулся Вим.
   -Нельзя же так пугать, да,- сказал Вим.- Что случилось, братец?
   -Камень,- Гом залез сиду на плечо,- смотрите.
   Тальвиал откинул капюшон и посмотрел туда, куда показывал Гом.
   -Будто указатель,- сказал сид.
   -Наверное, так и есть,- Баргар развернул лошадь.
   -Если мы прибавим чуть ходу, то до темноты будем у подножия,- Кали вслед за рыцарем стал разворачивать коня.
   -Нам следует отдохнуть,- возразил Леми другу.- В любом леске. Это будет безопасно.
   -Я согласен с Леми,- Тальвиал посмотрел на содранные ладони.- Стоит передохнуть и подлечиться.
   Баргар, проезжая мимо сида, демонстративно оглядел кольчужные перчатки, которые он с рук не снимал:
   -Что подлечивать-то,- сказал он и хмыкнул.
   Гом и Вим залились хохотом, Тальвиал, улыбнувшись, мотнул головой, Кали, поглядев на затылок Баргара, нахмурился, Леми тяжко вздохнул.
   Они свернули с дороги и двинулись к хребту. Первый островок леса они пропустили, остановились только во втором, подальше от дороги. Привязали лошадей и устроили лежанки. Веточи вызвались сторожить их сон и сторожить вообще.
   Кали проснулся оттого, что кто-то лил воду на его лицо. Он открыл глаза и понял, что этот кто-то - туча, нависшая прямо над ними. Все спали: и Леми, и Тальвиал, и Баргар, и веточи, взявшиеся сторожить. Веточи зарылись в прошлогоднюю листву, оставив на поверхности лишь глаза-листки, которые сейчас были свёрнуты.
   Скоро дождь разбудил Баргара, полулёжа пристроившегося у дерева: капли колотили по его шлему, который он не снял, и звук этот, видимо, неприятно отдавал ему в голову. Баргар поморщился, поморщился и расцепил веки.
   -Сейчас бы вина,- это первое, что пришло ему на ум: капли навеяли.
   -Купил бы на постоялом дворе,- сказал Кали.
   -У этого прощелыги, грабителя!- взъярился Баргар.
   -Чего скаредничать. Деньги-то не свои потратил бы.
   -Всему есть своя цена. Он и так ограбил нас,- проревел Баргар.
   От рёва рыцаря проснулся Тальвиал. Увидев спящих веточей, он обвёл стоянку внимательным взглядом - проверил, все и всё ли на месте. Сид поднялся и отряхнулся от листьев, подошёл к смотрящему сны Леми и разбудил его.
   -Лечиться пора,- сказал сид Лемиоту.
   Тальвиал брал из мешочка щепотками растолченную, высушенную травку и посыпал Леми раны на ладонях. Потом сид подошёл к Кали и проделал то же самое.
   -Сожмите некрепко кулаки,- сказал Тальвиал Кали и Леми,- чтобы капли не попадали.- И принялся посыпать свои раны.
   -Может, и мне посыплешь, эльф?- Баргар вытянул руки в перчатках ладонями вверх и ехидно улыбнулся.
   -Что ж,- отозвался Тальвиал,- посыплю. Только на тебе я вижу лишь две раны. Согласен посыпать их?
   -Какие же это?
   -Твои глаза.
   Кали и Леми заулыбались, отвернув от Баргара лица, чтобы тот не заметил их веселья.
   -Нет, ну это уже хамство,- Баргар встал и схватился за рукоять меча:- вина нет, эльф издевается. А кто паром за всех вас тянул?
   Проснувшийся Гом, не разобрав сказанного Баргаром, но лишь заслышав его голос, тотчас встрял:
   -Конечно, я!- провизжал Гом.- Кто же ещё!
   Что Гом имел в виду, догадаться было несложно: спор между ним и Баргаром, кто больше уложил врагов, становился ритуалом. Тут Кали и Леми не выдержали и от души рассмеялись. Тальвиал хохотал, глядя то на боевитого Гома, выставившего сердито листки-глаза, то на рыцаря, опешившего от наглости веточа.
   -Всё! Конец перемирию!- прогремел Баргар и выхватил меч.
   Гом отреагировал немедленно: он вставил в трубку шип и поднёс трубку ко рту. Баргар с рёвом подскочил к веточу.
   -Тихо!- Тальвиал, резко оборвав хохот, приложил палец к губам и застыл так.
   Баргар замер с занесённым над головой мечом, Гом - с трубкой во рту; тот и другой насторожились, повинуясь слову и знаку Тальвиала. Кали и Леми тоже, моментально уняв смех, перестали шевелиться и тоже насторожились. Так, в тишине и без движения, в причудливых позах, они были какое-то время.
   Когда наблюдать это и сдерживать себя сил не осталось, Тальвиал зашёлся безудержным смехом.
   Вим, разбуженный звонким смехом сида, когда, развернув листки, увидел происходящее, выполз из-под листьев. Конечно, он не мог сообразить, в чём дело. Он непонимающе переводил взгляд с замерших Гома и Баргара на ухохатывающегося Тальвиала и на мальчишек, начавших трястись от смеха.
   -Создание Гримены, такой момент испортил,- протрубил Баргар, всё ещё не шевелясь, оставаясь с занесённым мечом; в голосе его скользнули смешливые нотки.
   Гом убрал ото рта трубку и загоготал, Баргар опустил наконец меч, опёрся на него, он тоже не смог удержаться от смеха - ловко же Тальвиал провёл их. Вим обошёл гогочущую компанию: он тщетно выспрашивал у каждого, что же произошло, пока он спал. Ему тоже хотелось посмеяться, и он даже обиделся, когда ни один из спутников не дал ответа, потому что не мог перебороть смех.
   Кали заметил, что Вим погрустнел,- краешки его листков загнулись. Он сделал над собой усилие, почти перестал смеяться и подозвал Вима. Кали и подбавляющий иногда подробности Леми, который смеяться перестать не мог, рассказали Виму, что случилось, с момента, когда Тальвиал разбудил Леми.
   Вим принялся хохотать. Тальвиал же к этому времени отсмеялся.
   -Вы вызвались встать в дозор, а сами заснули,- укорил сид веточей, посмотрев на Вима, потом на Гома.
   Гом тут же смеяться прекратил.
   -Это получилось само собой...- попытался оправдаться он и посмотрел на смеющегося Вима, ища в том поддержки.
   -И листва сама собой оказалась на вас, а не вы залезли под неё,- Тальвиал сделался строгим.
   Гом опустил листки:
   -Нам тоже захотелось спать, а вас будить мы не хотели,- признался он.
   -Никогда так больше не поступайте,- сказал Тальвиал, смягчаясь.
   Вим хихикал уже в одиночестве; хотя сид отчитал их за то, что они заснули на посту, остановиться он не был в состоянии.
   Когда эльфийское снадобье впиталось в раны Тальвиала, Кали и Леми, отряд тронулся в путь. Ночью дождь поумерился, а утром, когда они подступили к хребту, прекратился совсем.
   Они слезли с лошадей и взвалили на себя тюки и мешки. Баргар подхлестнул лошадей, и те помчались по равнине.
   -Они выйдут на тракт или к переправе, и там их подберут,- сказал рыцарь Калиону, который с тревогой посмотрел вслед лошадям.- Не переживай за них, они не останутся без хозяев.
   Тропа здесь продолжалась по узкой расселине между скалами. Первым шёл Баргар, Кали и Леми - за ним. Замыкал цепочку Тальвиал с веточами на плечах. Скалы отвесно стояли над ними, в расселине было сумеречно. Шаги по каменистой тропке сопровождались гулким эхом.
   Расселина упиралась в скалу, в которой были выдолблены ступени. Все посмотрели вверх.
   -Баргар,- обратился Тальвиал к рыцарю,- тебе следует облегчить себя.
   Баргар грозно поглядел на сида.
   -Сейчас эти ступени наверх. А потом снег. Ты будешь проваливаться и увязать в нём,- аргументировал Тальвиал.- Это необходимость.
   Леми смотрел на уходящие вверх по почти отвесному склону ступени: подъём лёгкой прогулки не обещал. А что их ждало дальше?
   Баргар понимал, что Тальвиал был прав. Он скинул с себя кольчужный доспех и поножи.
   -Всё равно они мне не нравились,- пробурчал Баргар.
   Рыцарь взвалил на себя два мешка с едой и тюк с меховыми куртками и первым встал на ступени. Ступени были неровными, края их были закруглёнными, и разрыв между ними был около локтя с четвертью - колени надо было тянуть высоко. Баргар сделал первый шаг, второй, третий.
   Леми повернулся к Кали:
   -Я пошёл,- сказал он.- Что берёшь, тюк или мешок?
   -Без разницы,- ответил Кали.
   Леми взял мешок - мешок с едой был тяжелее,- забросил его за спину и шагнул на ступень. Кали взял последний мешок с едой, но Тальвиал попытался остановить его.
   -Тюк легче,- сказал сид.
   -Тальвиал, с тобой веточи, тюк несёшь ты.
   Подождав, когда Леми преодолеет несколько ступеней, Кали тоже начал взбираться вверх. Тальвиал снял балахон и сунул его в тюк. Он расстегнул ворот куртки и хотел заставить веточей залезть под неё.
   -Я хочу всё видеть, да!- взъерошился Гом.
   -Иногда лучше быть слепым,- ответил на это сид.
   -Ох уж эти ваши эльфийские смыслы-пересмыслы!- провизжал Гом.
   -Гом, не распаляйся,- вмешался Вим.- Мы залезем наполовину и будем видеть, да. Ведь так можно, Тальвиал?
   -Можно,- согласился сид.
   Веточи, приложив усилие, заползи под плотно прилегавшую к телу сида куртку, и Тальвил, взвалив на спину тюк, последним начал карабкаться наверх.
   Как Леми и ожидал, подъём был не из лёгких. Даже Баргар, и тот пыхтел. Над головой Леми раздавалась грузная поступь, сопровождаемая тяжёлым дыханием. Чтобы не думать о том, сколько ещё придётся корпеть, Леми принялся считать ступени.
   Леми считал вслух. Когда счёт достиг ста сорока, Кали посмотрел вниз. Тропа с высоты казалась совсем узкой, такой, что поместиться на ней могли только веточи, скалы будто сдвинулись за ними, когда они преодолели больше сотни ступеней, и отрезали путь отхода.
   -Не смотри вниз,- сказал ему Тальвиал.- Пропасть манит, зовёт, обещает; чтобы не поддаться её влечению, не смотри в неё.
   Кали отвернул голову и поставил ногу на следующую ступень.
   -А как она зовёт и что обещает?- спросил Кали.
   -Заманивая в свои объятия, она поёт тебе о свободе, но даёт только забвение,- ответил сид.
   -О, как образно,- заверещал Гом.- Скажи просто: срываешься, падаешь и умираешь, да!
   -Эх, Гом,- благожелательно произнёс Тальвиал,- пропасть ведь может быть не только в горах.
   На счёте двести двадцать один ступени закончились. Леми забрался на площадку, которую образовывал небольшой уступ. Баргар стоял и смотрел на следующую очередь ступеней, выдолбленных в склоне. Эта очередь несколько меняла направление подъёма. Леми встал рядом с рыцарем и, воззрившись на скалы, попробовал вообразить себе, какой серпантин могут образовывать такие очереди ступеней.
   Когда Тальвиал взобрался на площадку, единогласно было постановлено взять время на отдых. Веточи, естественно, не устали, но они хотели оглядеться. Скалы окружали со всех сторон. Гом и Вим поохали на окружающий вид, подошли к краю площадки и вытаращили вниз листки-глаза.
   -Как с очень высокого дерева, да,- пропищал Вим.
   -Месяц февон будем встречать в горах и снегах,- сказал Баргар Кали, который развернул карту.
   -По моим прикидкам идти по тропе не меньше двенадцати дней. Да, в горах и снегах,- подтвердил Кали.
   -И всё же мне кажется, что безлицый отправил нас на эту тропу раньше, чем наш хитроумный расчёт,- высказал опасение Тальвиал.- У меня такое чувство, что с этой тропой что-то не в порядке.
   -Другого пути, чтобы попасть в долину за хребтом и в Манвитикор, у нас всё равно нет,- отозвался на слова сида Кали.
   Леми придвинулся к Кали и заглянул в карту.
   -Есть,- Леми провёл пальцем по обходным путям,- но тогда дорога займёт у нас не одну луну.
   Весь день они карабкались по лестнице. Лестница была устроена так, что определённое количество ступеней заканчивалось площадкой. Они отдыхали на каждой из них. Воображение не обмануло Леми: лестница шла серпантином.
   С высоты долина лежала перед ними как на ладони. Отсюда казалось, что островки леса вжались в землю, и казалось, будто это были не лески, а холмы.
   На десятой очереди ступеней перед глазами у Леми всё поплыло. Он чуть не сорвался: он поставил правую ногу на следующую ступень не полной ступнёй, а только половиной и, когда перенёс опору на правую ногу, ступня соскользнула с округлого края. Левая его нога нашла предыдущую ступень, не подвернулась, и он устоял. Всё обошлось расквашенным носом Леми: когда нога соскользнула, он подался вперёд и вмазался носом в камень. Если бы Леми не устоял, он, падая, сшиб бы идущего за ним Кали, а тот, в свою очередь,- Тальвиала с веточами.
   На одиннадцатой очереди ступеней их обволокли облака. Двенадцатая очередь оказалась последней, они выбрались на площадку и, отойдя от пропасти, рухнули навзничь. Всё было в дымке, на расстоянии тридцати локтей ничего было не разглядеть.
   Камни под ними были холодными и сырыми. Как только Кали опустился на камни и расслабился, в глазах у него потемнело и в темноте перед ним заплясали яркие круги. Яркие круги поплясали, поплясали и растворились в темноте.
   Когда на следующий день Кали открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на меховой куртке; мешка за спиной не было. Леми спал, и тоже на меховой куртке. Баргара и веточей не было. Тальвиал выкладывал из мешка еду.
   Слабый ветерок подразогнал молочную дымку, и Кали теперь разглядел окрестности. Они были на широком уступе, ограждённом с трёх сторон отвесными стенами скалы.
   -Там в стене есть щель,- сказал Тальвиал, заметив изучающий взгляд Кали.- Отсюда не видно. Баргар и веточи пошли на разведку. Скоро должны вернуться.
   Кали посмотрел на сида:
   -А кто?..- он провёл ладонью по меху.
   -Баргар расстелил, он уложил нас. Я тоже был без сил. Когда уже Баргар заснул, веточи нашли проход.
   Кали поднялся с трудом, взял меховую куртку. Его шатало, он был словно пьяный. Воздух был холодный и влажный. Было зябко.
   -Поешь,- сказал сид,- и тепло придёт.
   Кали расположился напротив Тальвиала. Он отломал у жареной утки ногу, откусил и зажевал медленно. Пока Кали ел, вернулись Баргар и веточи.
   -Лестниц, по крайней мере, в ближайшее время не предвидится,- оповестил рыцарь.- Но подъём крутой.
   Баргар посмотрел на мёрзнущего Кали, на вялого Тальвиала, на спящего Леми, поморщился и сказал:
   -Выступим завтра.- Он подвинул меховую куртку, на которой спал, к столу, устроенному сидом, и приступил к еде.
   -Где мой нектар?- подбежал Гом.
   Тальвиал налил в пиалки древесный сок. Гом поднёс пиалку ко рту, отпил аккуратно и фыркнул.
   -А чего ты ожидал, да,- Вим, подойдя к столу, тоже взял пиалку.
   -Хуже, чем колортенский,- завизжал Гом.
   -Не привередничай,- Баргар жевал сало с хлебом.- Кали, съешь сало. От холода - лучшее средство из еды. Сид, отрежь ему.
   Тальвиал, кривясь лицом, начал отрезать сало.
   -Чего это ты рожи строишь?!- зарычал рыцарь на сида.
   Тальвиал протянул кинжал Баргару и подвинул сало:
   -Сам режь.
   Баргар взял у сида кинжал и принялся кроить сало:
   -Ха! Эльфы!
   -Надо Леми разбудить,- сказал Кали.
   -Пусть спит.- Баргар отрезал три куска сала, положил их перед Кали.- И хлеб возьми.
   Гом, давясь, выпил сок, однако потребовал добавки, мотивировав это тем, что стоит набраться сил перед переходом. Он не лукавил и не шутил. И Вим согласился с ним.
   Леми проснулся - может быть, от запаха еды,- когда остальные трапезу заканчивали. Он подтянул меховую куртку к столу. Баргар нарезал ему сала и оторвал ломоть хлеба.
   -Когда-то в Темтероне,- сказал Баргар,- жил славный рыцарь Юбинкреп...
   -Где?- переспросил Кали.
   -В Темтероне. В сантории Темтерон,- дал объяснение Баргар.- Там возник мой род и стоит мой родовой замок.- Прибавил он и начал заново:- Когда-то в Темтероне жил славный рыцарь Юбинкреп. Было это в те времена, когда шли войны за осколки звезды, спустя некоторое время после Великого Альвина. Тогда каждый народ воевал с каждым народом, а люди, вдобавок, воевали между собой. Все хотели заполучить звезду, и в Гелиане царили хаос и разорение.
   -Постой,- перебил Кали,- но Тальвиал рассказывал нам, что сиды, например, боролись за раскол звезды? Зачем им было воевать за осколки?
   -Слушай больше,- прогремел Баргар.- Каждый народ хотел завладеть звездой. Как говорил мой отец: один мерзавец всегда стремится главенствовать над другим мерзавцем,- он покосился на тёмного эльфа.- А вот когда какой-то из народов войну проигрывал, то немедленно объявлял, что народ их боролся за раскол звезды.
   -Но ведь Альвин по велению бога людей расколол звезду - он изначально был бескорыстен и не хотел владеть кристаллом? А ты говоришь - все?- усмотрел Кали несоответствие.
   -Так вот слушай,- призвал Баргар к вниманию.- В Гелиане царили хаос и разорение. Рыцари звезды и санторы храма Дивессы были тогда немногочисленны - сторонников Альвина было мало. Они не могли навести порядок. И не лезли в никакие заварухи. А их и не трогали: до горстки ничего не значащих людей дела никому не было. А города горели, люди умирали от войн, голода и болезней.
   Юбинкреп жил в маленьком городке. Рыцарем тогда он ещё не был. Он был простым горожанином, который к тому времени потерял жену и двух братьев. Слёзы и боль были его спутниками, как и большинства людей, которым уже всё равно было, кто из народов завладеет кристаллом,- они ведь просто хотели жить. И вот однажды он решил, что довольно Гелиан натерпелся страданий. Он созвал народ городка и объявил, что простые люди должны объединиться и покончить с бедствием, навалившемся на них. Многие из горожан встали под его знамёна. Брошен был клич и в других городах. Люди откликнулись, они вступали в войско Юбинкрепа. Так Юбинкреп собрал армию.
   Юбинкреп был непобедимым воином. Боль, которая теснилась в его душе, была его силой, страдания - его выносливостью, слёзы - его стойкостью. Сначала он сокрушил диких сагбадерцев, которые набегами разоряли и грабили их города. Затем он разбил армию людей, боровшихся за кристалл, разгромил войско лучников стрегонов и загнал верегенцев обратно в их горы. Его армия появлялась то на востоке, то на западе, то на юге, то на севере. И все противники его терпели поражение. Война отступила от городов людей, мор прекратился, и люди зажили нормальной жизнью. А он продолжал поход. Пали армии гномов и эльфов, орков и гоблинов. Маги признали своё поражение.
   О подвигах Юбинкрепа и его армии слагались сказания и песни. Юбинкреп был столь популярен в народе, что люди хотели назвать его своим королём. Для него воздвигли замок близ озера.
   Война завершилась, и в Гелиане наступил мир. Значительно поредевшая, измотанная сражениями армия под предводительством Юбинкрепа возвращалась домой. Но в земле людей, уже забывшей о напастях и страданиях, пока эта долгая, ожесточённая война продолжалась за её пределами, произошли перемены. Отцы храма Дивессы и рыцари Ордены Звезды захватили души людей, объявив Юбинкрепа посланником Дивессы и их веры.
   Но избрание короля никак не входило в планы отцов храма и рыцарей ордена. И тогда по земле людей разнеслась весть, что Юбинкреп вступил в тайный сговор с бывшими противниками, что Юбинкреп предал людей, что он, собирая с помощью врагов осколки кристалла, хочет вернуть тёмные времена, что он втаптывает в грязь великое учение Дивессы, что он алчет всевластия. Санторы и рыцари ордена проповедовали, что Юбинкреп теперь несёт зло, и люди уверились в том.
   Окрепшая и многократно увеличившаяся армия рыцарей ордена и ополченцы под командованием гельдов, благословлённые санторами храма, выступили навстречу Юбинкрепу. Армия рыцарей и гельдов в десять раз превосходила армию Юбинкрепа. Славный рыцарь знал, что войско его измотано и невелико. И всё же он обратился к своему войску. "Мы ушли воевать за родной дом и нашу свободу,- сказал он.- Так неужели теперь мы откажемся от них! И, если нам суждено умереть, то умрём с домом в сердце и со свободой на устах!" Ни один человек из его армии не пожелал сдаваться, и Юбинкреп повёл войско в бой.
   Шесть дней и пять ночей шла битва. Закалённых в сражениях воинов Юбинкрепа не легко было одолеть. Но силы были слишком не равны. На шестой день армия рыцарей и гельдов всей своей численной мощью обрушилась на горстку уцелевших воинов Юбинкрепа. Они бились полдня, пока Юбинкреп не остался один. Но и в одиночестве он продолжал сражаться. Доспехи его было смяты и пробиты, на него обрушивались мечи, булавы и топоры, в него летели стрелы. Ему раздробили колено, но и на одной ноге он продолжал сражаться. Ему отрубили руку, но он продолжал биться одной рукой. Ему пробили стрелами грудь, но и со стрелами в груди он продолжал сражаться. Ему расшибли другую ногу, но и стоя на коленях он продолжал разить врага. Его сбили навзничь и сломали меч, но и лёжа со сломанным мечом он продолжал бой, пока рыцари ордена не раскроили ему череп.
   Чтобы показать милосердие Дивессы, которая покровительствовала Юбинкрепу, когда тот восстанавливал порядок в земле людей, архиотцы храма даровали Юбинкрепу посмертно титул рыцаря, который оставался за его потомками. Также за потомками оставили замок, который возвели для Юбинкрепа люди (у Юбинкрепа была сестра, которая взяла на воспитание его сына, когда рыцарь отправился в поход).
   Сказания и песни о подвигах Юбинкрепа и его воинов со временем забылись. Но история о славном рыцаре жива. Хотя помнят её немногие,- завершил Баргар рассказ.
   Рыцарь опустил голову. Все молчали. Кали глубоко задумался.
   После обеда Баргар изъявил желание поисследовать тропу, пройти подальше, чем утром с веточами. Кали догнал его, когда рыцарь подходил к проёму в скале.
   -Я с тобой, Баргар.
   -Нет, тебе следует отдыхать,- отрезал рыцарь.
   -Но я хотел спросить...
   -Спрашивай здесь.
   Кали потоптался, собрался с мыслями.
   -Из твоей истории, которую ты рассказал утром, выходит, что рыцари ордена и санторы храма сначала воспользовались подвигом Альвина, потом примазались к славе Юбинкрепа, которого ради собственной выгоды затем предали. И получается, что они тоже хотели лишь власти, только не заявляли об этом открыто, как остальные, кто воевал за звезду, а вожделели её тайно. И они взяли власть обманом. И получается, что они даже хуже тех, кто не скрывал своих притязаний. И после этого ты говоришь, что веришь в Дивессу и почитаешь отцов храма?
   Баргар, чего Кали не ожидал, улыбнулся:
   -Я ведь человек нашего времени. А другой веры у нас нет. Откуда ей взяться, если нет новых героев. А человеку ведь нужно во что-то верить. А отцов храма я почитаю не как людей. Как на людей, мне на них наплевать. Я их почитаю как стражей веры. Ведь если лишить людей веры, что с ними станет.
   Переваривая ответ рыцаря, Кали почесал висок.
   -А в какого бога верил Юбинкреп? Во что верил он?- спросил Калион.
   -Этого я не знаю. Прежние боги забыты. Может быть, тогда были боги иного рода: семейный очаг, свобода, любовь, правда, совесть, честь, доброта. И Юбинкреп верил в них.
   Баргар собрался уйти. Он уже повернулся, сделал шаг, но вдруг остановился и не поворачиваясь сказал:
   -В одном ты ошибаешься, Кали. Юбинкрепа предали не отцы храмы и рыцари ордена, а люди, ради которых он и его армия пошли воевать.
   Баргар зашагал по тропе, а Кали остался стоять, глядя рыцарю в спину и размышляя. И, когда Баргар повернул за скалу и исчез из виду, он услышал (или ему почудился) голос рыцаря.
   -Остерегайся, Кали.
   На следующий день отряд отправился в дорогу. Узкая тропа извивалась в скалах и шла в подъём. Они двигались в молочной дымке, воздух был влажный, идти было тяжело. Так, стеснённые скалами, они шли ещё сутки. На третий день тропа вывела их на каменистое плато. Облака клубились, видимость была плохая, и они потеряли тропу.
   На поиски отправились веточи и Тальвиал, которые немного лучше видели сквозь облака. Тропу обнаружил Вим.
   -Там есть ориентиры, да,- сказал он.- Это камни, поставленные друг на друга столбами.
   Тронулись дальше. Подул сильный ветер, и веточам пришлось залезть под куртку Тальвиала, который шёл впереди, чтобы не пропустить ориентиры. Столбики, составленные из камней, были невысоки - по колено или чуть выше. И на плато тропа не шла прямо, а петляла среди глыб и каменной россыпи.
   Когда небольшое это плато закончилось, начался изнурительный подъём по неширокой тропе, которая ограничивалась обрывом слева и склонами скал справа. Ветер усилился и подразогнал облака, видимость улучшилась, но, холодный, ветер пронизывал до костей. Надели меховые куртки. Могучему Баргару куртка оказалась мала. Он отрезал рукава, и только в таком виде - безрукавном - она налезла на него. Застегнуть её он не мог - она не сходилась,- рукава он натянул отдельно.
   Пики, покрытые снегом, были теперь кругом. На первом же расширении тропы, под нависавшей скалой они встали на ночь. Сидели спинами, прижавшись друг к другу, чтобы было больше тепла. Хоть усталость давала себя знать, спали мало и чутко. Поэтому, когда забрезжил рассвет, откладывать до светла не стали; перекусив на скорую руку, снова тронулись в путь - вверх, вдоль скал и обрыва.
   Идти стало труднее: тропа покрылась снегом, тяжелее стало дышать - воздуха не хватало. И чем выше, тем снега становилось всё больше и тем глубже утопали в снегу их ноги. И чем дальше, тем тяжче было дышать. Они часто отдыхали.
   Ветер гулял среди пиков. Повалил снег. У Кали слезились глаза. Он, впрочем как и все, шёл, наклонившись вперёд, чтобы снег, подгоняемый ветром, не залеплял глаза, не залетал в рот, не забивался нос. В какой-то момент Кали, приподняв голову и получив порцию снега в лицо, сбился со следа идущего перед ним Леми. Он шагнул чуть в сторону, и нога его, провалившись в снег, не нашла опоры. Кали завалился на левый бок, упал и утоп в снегу. Ноги Кали болтались над обрывом, живот скользил вниз, руки его отчаянно хватались за снег... Вдруг горло ему сдавило.
   Баргар за ворот вытянул Кали на тропу. Кали сидел, откинувшись на снежную стену, и неровно дышал. Баргар, Леми и, из-за плеча Леми, Тальвиал, смотрели на Кали.
   -Можешь идти?- спросил Леми.
   Кали кивнул. Баргар помог ему встать, и, опять выстроившись в цепочку, они продолжили восхождение.
   Начало смеркаться. Узость тропы не позволяла заночевать на ней. Решено было подниматься дальше. Тальвиал наказал сцепиться, ухватившись за мешки на спинах друг друга, и идти след в след. Он прокладывал путь.
   Вьюга усилилась. И Тальвиал посетовал, что за снежной пеленой ничего не разглядеть. Но ничего предпринять, кроме как продолжать путь, было невозможно. Отдыхали стоя: садиться и вставать, выкапываясь из-под набавляющегося снега,- лишняя трата сил.
   Леми засмеялся, когда сид, встав спиной к ветру, повернулся к нему: у любознательных веточей, высовывающихся из-под куртки эльфа, листки-глаза были сплошь залеплены снегом. Будучи не в состоянии стряхнуть снег руками с глаз - плотно прилегавшая к телу эльфа куртка не давала,- веточи трясли стебельками и вращали листки. Но мокрый, липкий снег никак не желал спадать с их глаз. Всё это выглядело забавно.
   -Я половину пропустил, да!- проверещал Гом. Голос его потонул в завывании ветра.
   Шли очень медленно. Каждый шаг давался с трудом. Даже веточи устали: ветер и тяжёлый снег били по ним. Лишь Баргар ещё не выбился из сил. Он, перекрикивая завывание ветра, подбадривал идущих:
   -Шаг. Ещё шаг. Давай, давай!
   Тальвиал уже собирался сдаться и предложить остановиться - непроглядная стена завихряющегося снега не давала видеть, а тропа всё тянулась и тянулась вверх,- как вдруг Гом, сумевший таки стряхнуть снег с одного глаза, истошно заверещал; правда, услышали его только Вим и Тальвиал.
   -Там! Там! Да! Я, кажется, видел! Поляна снега! Да!- разорялся Гом.
   Тальвиал остановился и вгляделся вдаль. Следовавшие за ним послушно остановились тоже. Сначала Тальвиалу показалось, что Гом ошибся. Сид прищурился, и за плотной стеной кружащегося снега он сумел разглядеть, что тропа расширялась невдалеке. Тальвиал обернулся и прокричал Леми:
   -Кажется, мы вышли к перевалу.
   Леми обернулся и передал слова сида Кали, а тот - Баргару.
   -Ну, ещё один рывок!- прогремел Баргар, и Тальвиал, согнувшись навстречу вьюге, сделал шаг.
   Они вышли на небольшое плато. Снег здесь был ещё глубже. По бёдра утопая в нём, они побрели вдоль скалы. Выбрав место, где стена чуть нависала, они разгребли снег и расположились в снежной яме. В таком убежище вьюга почти не донимала их. Можно было расслабиться. Сон навалился мгновенно.
   В убежище было темно, а ещё было почти тепло и тихо. Эти, ставшие за последние дни непривычными, тепло и тишина застигли Кали врасплох и быстро разогнали его послесонную дремоту. Он протёр глаза и среди темноты увидел стенку, чуть посветлее, которая образовалась на месте входа в снежную яму.
   Оказалось, что Баргар не спит. Кали зашевелился, и Баргар тут же поинтересовался, кто это проснулся.
   -Кали,- ответил Кали.- А ты не спал, что ли?
   -Спал.
   Кали, как ему казалось, задал пространный вопрос, он ожидал от рыцаря более полного отчёта.
   -Сейчас день или ночь?- Кали хотел услышать, по его мнению, недосказанное Баргаром.
   -Надо выглянуть.
   -А-а,- протянул Кали, только теперь сообразив, что Баргар проснулся незадолго до него.
   Кали переместился, чтобы быть вплотную к светлой стенке, и запустил в неё руку. Слой снега оказался в пол локтя толщиной. Снег идти почти прекратил, ветер ослаб. И облака стали светлее. Кали поделился наблюдениями с рыцарем, и тот ответил, что это радует.
   -Так день или ночь,- раздался слабый визг кого-то из веточей.
   -День, день,- Кали и забыл, зачем изначально проделывал дыру в стенке, когда увидел, что мести перестало.- Это ты, Гом?
   -Я, да,- был ответ.
   Баргар сказал:
   -Кали, стягивай мешок, поедим.
   В убежище было тесно. Кали снял мешок и передал Баргару, задев, кажется, Тальвиала. Но тот не проснулся.
   -Поосторожней,- выговорил за сида Гом.
   Баргар порылся в мешке и с разочарованием произнёс:
   -А сала разве не осталось?
   -Наверное, нет,- безразлично отозвался Кали.
   -Это плохо,- грустно сказал Баргар и снова принялся шарить в мешке.
   Движения его мощной руки - локтем он задевал то Леми, то Тальвиала - в конечном итоге разбудили всех спящих (Вима, в том числе).
   -Аккуратно надо было, да,- провизжал Гом.
   -А я нарочно так делал,- прогремел Баргар.
   -Гом, здесь не развернёшься,- оправдал Кали рыцаря.
   Они поели и разрыли стенку. Веточи, поскольку ветра почти не было, вызвались сходить на разведку. Тальвиал предложил прикрепить их к верёвке, на всякий случай. Так и сделали. Их прикрепили к разным концам, и они, лёгкие, не увязая в снегу, ступая по поверхности, побежали в разных направлениях. Оставшиеся ждать их, ждали молча.
   Первым вернулся Гом. Его визжание было расстроенным.
   -Там дальше, кажется, опять узкая тропа. Не удалось проверить, да. Верёвки не хватило.
   -Хорошо, что я тебя крепко привязал,- сказал Леми и поглядел на сидевших в убежище,- а то бы развязался, а мы бы кинулись смотреть, что случилось, силы бы потратили.
   После прибежал Вим. Его голос был и вовсе подавленным.
   -Откуда мы шли...- провизжал он низко.- Там... Я видел свет, да... Нет, не свет, а факелы... то есть свет от факелов...- сбивался Вим.- Не к добру.
   -Далеко был свет?- спросил Тальвиал.
   -Далеко бы - было б не видно. Уже близко отсюда, да.
   -Может, тебе показалось?- у Кали заурчало вдруг в животе - наверное, от нехороших предчувствий.
   -Я не слепой, ар Кали.
   -Ты уверен, Вим?- провизжал Гом.
   -Это был свет от огня, да.
   -Надо выбираться с этой поляны,- засобирался Баргар.- Открытое место нам не в помощь сейчас с такой глубиной снега. Немедленно уходим.
   Они вылезли из убежища. Гом показал направление. Они двинулись вперёд к склону, исчезающему наверху в облаках. Баргар прокладывал путь.
   -Кто бы это мог быть?- спросил Кали у позади идущего Тальвиала.
   -А ты не догадываешься?- ответил сид вопросом на вопрос.
   Кали, конечно, догадывался.
   -Думаю, безлицый, специально заманил нас сюда,- сказал Тальвиал.- И он почти всегда оказывается в нужное время и в нужном месте - для него. Интересно, что за дорога там, впереди?
   -Но откуда он мог знать точно, что мы пойдём здесь? Ведь мы могли решить обойти хребет?
   -По всей вероятности, он понимает, что по некоторым причинам ты и Леми спешите в Манвитикор. Но это - во-вторых. А во-первых, мы оставили за собой столько следов.
   -Да,- согласился Кали,- следов за нами хоть отбавляй.
   -И ещё,- сказал сид.- Я не думаю, что безлицый сейчас в числе преследователей. Думаю, он ждёт вести о нас - или нас, но это на крайний случай - по ту сторону хребта.
   -Вести о нас мёртвых?- Кали понимал, что задаёт глупый вопрос, но он не смог не спросить.
   -Именно.
   -Кончай болтать. Беречь силы. За мной, вперёд,- скомандовал Баргар.
   По распаханной Баргаром борозде идти было почти легко. Когда Баргар остановился и шедшие за ним приблизились к нему, все поняли, что они стоят на краю пропасти. Снежная поляна закончилась, слева и справа были скалы, впереди - облака. Облака, плывя туманной дымкой, мешали видеть, насколько пропасть глубока. Не видно было даже её другого края.
   -Вот она, пропасть,- сказал Тальвиал.
   -И по карте - так,- подтвердил Кали.- Там внизу река.
   Леми прислушался. Он хотел услышать журчание воды. Но вода никак не давала о себе знать.
   По левому склону вдоль пропасти тянулся узкий уступ. Снежное одеяло укрыло скалу так, что уступ был заметен. Этот уступ и был продолжением тропы. Вниз от уступа склон обрывался отвесно, вверх - вырастал сначала не очень круто, а потом вставал на дыбы и, как и внизу, терялся в облаках.
   -Ещё хуже,- сказал Леми, оценив узкий уступ.- Надо было встретить тех, кто идёт за нами на поляне. Они ведь двигаются к поляне цепочкой. Мы бы вмиг их по одному перебили.
   -Если вчера заметил,- Тальвиал посмотрел на Леми,- тропа там огибает обрыв, а не скалу. А если идут лучники. Облака поредели. Мы, выйдя из-за скал на поляну, будем у них, выстроившихся к нам практически во фронт, как на ладони. И что тогда будет, если у нас один лук и две трубки, а их больше десятка?
   -Лучники? Я об этом не подумал.
   -А на этом уступе,­- продолжал сид,- который, как видишь, огибает скалу, а не пропасть, хоть он уже и поэтому неудобней, у нас больше вероятности перебить их, как ты выразился, по одному, если они осмелятся пуститься за нами следом. Я с веточами пойдём последними. На такой тропе у нас троих много шансов не дать преследователям подступиться к нам и перебить их достаточно.
   -Баргар, а ты что скажешь?- спросил Кали.- Ты думаешь, как Тальвиал?
   -Именно так. Только я подумал об этом раньше,- не упустил возможности побахвалиться Баргар, повернувшись ко всем с гордым видом.
   -Как же ты мог подумать об этом раньше, если не видел, как продолжается тропа?- улыбнулся Кали промашке Баргара.
   -Я же первым вышел к этой скале,- с самодовольным видом заявил Баргар.- Я буду прокладывать путь. Пошли.
   -Надо же, бесстрашный рыцарь отступает, бежит,- подтрунил над Баргаром Леми.
   -Не отступает и не бежит, а выбирает позицию,- Баргар вытащил двуручник.
   Протыкая мечом снег, чтобы убедиться в опоре, Баргар вступил на уступ. Мощными ногами он разгребал и сбрасывал снег. Он шёл вполоборота: тропа была очень узкой.
   Они прошли расстояние локтей в сто, когда тропа перестала огибать скалу и уступ выпрямился. Тальвиал, держа веточей под курткой, следил за тылом. Пока всё было спокойно. Преследователи не объявлялись.
   Подул ветер, поднимая снежную пыль. Они миновали прямой участок, и тропа вновь начала огибать скалу, становясь при этом ещё уже. Баргар теперь продвигался боком. Ветер задувал, и облака начали рассеиваться. Ещё невнятно, но стал различим противоположный край пропасти. И пропасть под ними, казалось, вот-вот очистится от облаков и откроет свои глубины.
   Пробирались очень медленно. Вдруг Баргар остановился. Вот что открылось его взору: будто кто-то гигантский взял и отгрыз кусок скалы.
   -Что случилось?- спросил Кали.
   Баргар повернул голову и оглядел всех.
   -Всё. Тропа закончилась,- сказал он.- Здесь провал. Может, раньше было что-то вроде подвесного моста, но сейчас его нет.
   -Вот что не в порядке,- произнёс Тальвиал.- Безлицый таки заманил нас в ловушку.
   -Ты видишь, что за провалом?- спросил Кали рыцаря.
   -Такой же склон с уступом. Локтей сорок. Не перепрыгнешь.
   -Нашей верёвки хватит?
   -Кажется, хватит. Но кто-то из нас ещё должен как-то перебраться туда. К тому же я не нахожу, за что здесь и там можно верёвку закрепить.
   -Веточи, веточи,- предложил Леми.
   -А что веточи. На склоне им, таща верёвку, не удержаться,- возразил Баргар.- Тем более ветер поднялся.
   -Нет. Мы привяжем и перебросим их. Ты перебросишь, Баргар.
   Гом заверещал:
   -Да, да!
   Тальвиал привязал веточей к концу верёвки - сначала Вима, Гом пожелал быть впереди. Верёвку передали Баргару.
   Ветер усиливался, и снежная пелена вставала вихрами. Баргар завязал другой конец верёвки на своей левой руке, после чего стал опускать верёвку с веточами в молочную мглу, скрывавшую бездну от глаз. Он раскачал верёвку и, когда она подлетела под небеса, забросил веточей на склон.
   Гом и Вим, упав на склон, лежали некоторое время, приходя в себя после качелей. Они крутили листки в разные стороны - в глазах их всё шаталось.
   Веточи принялись разрывать снег на склоне - искать то, за что можно б было закрепить верёвку. А ветер задувал всё сильнее.
   На смену непрозрачной дымке облаков пришла гонимая и развеваемая ветром снежная пыль, окружающие просторы начали вырисовываться перед взорами мальчишек, сида и рыцаря.
   И тут Тальвиал увидел преследователей, пробиравшихся вслед за ними по тропе. Он быстро приготовил лук и поставил на тетиву стрелу. Стрела пронзила преследователя, и тот упал в пропасть. Леми хотел проследить его падение, но узнать, насколько пропасть глубока, не представилось возможным: затёртые между отвесными стенами облака так и не рассеялись, а под напором ветра текли, словно бурлящая река. Зато Леми разглядел другой берег пропасти: его очертания проступали всё чётче и чётче. До другого берега, Леми прикинул, было около семисот локтей. И тут Леми раскрыл рот.
   Тальвиал был наготове, чтобы поразить следующего врага, если тот появится на тропе из-за скалы. Леми схватил его за руку.
   -Смотри,- сказал Леми, показывая через пропасть.
   На той стороне - видимо, там, где дорога из Рисбора в Манвитикор пересекалась на перевале с тропой, идущей от Хатрула,- на площадке перед пропастью выстроилось не меньше тридцати лучников. У Кали, увидевшего то же самое, что Леми и Тальвиал, вырвалось:
   -Вот уж повезло. Лучше б облака не разгонялись.
   -Ерунда.- Баргар был невозмутим.- Если б облака остались, идущие следом за нами дали бы факельный ориентир, который, уверяю, заметен на таком расстоянии даже в самом густом тумане, и те,- он качнул головой на противостоящих,- ориентируясь по свету факела, начали бы пускать стрелы. У них есть знаки. Элементарно: махание вверх-вниз - бьёте по цели, махание вправо-влево - мимо цели. Так бы и направлялась стрельба. Эти военные хитрости для меня не секрет.
   -Но как сами направляющие в тумане смогут увидеть, по целям ли ведётся стрельба?- не понимал Кали.
   -Стрела, прорезая туман, оставляет за собой след. Разведка проверяет...
   -Но ведь атакованные могут, пользуясь туманом, не стоять на месте, а незаметно менять позицию?
   -Я разве сказал, что это эффективно, когда цель может менять расположение? Вот в нашем случае,- Баргар посмотрел на провал,- это было бы эффективно.
   -Да хватит вам. Нашли время для разбора военных премудростей,- Леми разозлил их бесплодный разговор.- Что нам теперь делать-то?
   -Молиться Дивессе, чтобы те, на той стороне, оказались не такими меткими, как Тальвиал,- обернулся на Леми Баргар.
   Тальвиал в это время скинул ещё одного преследователя в пропасть, попав тому стрелой в грудь.
   -Смотрите,- сказал Леми, вытянув руку.
   Лучники на той стороне задрали луки.
   -Началось,- констатировал Баргар.
   Первый залп не достиг их: стрелы, свистя, канули перед уступом в пропасть чуть в стороне. Лучники задрали луки ещё выше и повернули их с поправкой на ветер.
   Веточи ковырялись в снегу. Гом и рядом Вим рыли снег на склоне, добираясь до камня. Они искали какой-нибудь выступ или большой камень, за который можно было закрепить верёвку. Снег был глубиной в два локтя. Копание давалось им и так нелегко, а тут ещё, выбравшись из лунки и увидев лучников на той стороне, они принялись спешить.
   Веточи рыли ямку за ямкой, а стрелы, пущенные с той стороны, врезались в уступ и в склон за спинами мальчишек, рыцаря и сида. Лучники пристрелялись. Кали, Леми и Тальвиал присели и загородились руками. Тальвиал раскрывался только тогда, когда отбивал попытки наёмников безлицего обстрелять их с тропы: вероятность подстрелить кого-то из отряда с близкого расстояния была велика, и Тальвиал не давал высунуться неприятелю из-за изворота скалы; он сбросил в пропасть ещё двоих. Вокруг стоял свист стрел, они падали сверху вниз, заснеженный склон за Баргаром, Кали, Леми и Тальвиалом из-за стрел, которые, утопая в снегу, оставляли за собой отверстия, напоминал луговой муравейник с множеством входов.
   Кали отклонился от стрелы: она летела прямо ему в плечо; стрела с хлюпом вонзилась в мешок за его спиной - уже вторая. Залпы следовали один за другим. Баргар стоял под градом стрел.
   -Баргар, сядь. Глупо вот так вот умереть,- сказал рыцарю Тальвиал.
   -Честь превыше всего,- провозгласил Баргар.- Меня загрызёт стыд, если я выживу, прячась от вражеского оружия. Тебе, эльф, не понять.
   Ветер усиливался, он уже завывал, поднимая и неся клубы снежной пыли. Видимость портилась, но обстрел продолжался. Одна из стрел таки угодила в Баргара - прошила ему ногу. И Леми не остался без ранения: стрела царапнула ему кисть, когда он прикрыл голову руками.
   Гом и Вим рыли, рыли и рыли. Ямок, прорытых ими, уже было прилично на склоне, но результата всё не было.
   В очередной раз добравшись до камня, Гом заорал:
   -Кажется, нашёл! Ви-и-им!
   -Что ты орёшь. Я же здесь, да. Мы же рядом на верёвке.
   Гом, не обратив внимания на замечание брата, показал на волдырь, выступающий из стены.
   -Очень мал,- пропищал Вим.- И с трещиной. Камень здесь, видишь, слоистый, да. Выглядит ненадёжно.
   -Нет времени искать, да и верёвки может не хватить, ели рыть по склону дальше, да,- возразил Гом.
   Вим согласился с ним. Они разгребли снег побольше и принялись обходить волдырь, наматывая на нём верёвку, которой, благо, хватило,- они сделали достаточно оборотов, чтобы закрепить её. Когда дело было сделано, Гом и Вим задёргали верёвку. Обессиленные, они прильнули к камню, намокшие глаза-листки их беспомощно повисли на стебельках.
   Баргар ощутил призывное колебание верёвки.
   -Закрепили,- сказал он.- Кали, давай первый.
   -Нет,- возразил сид.- Ему будет непросто залезть на склон. Я пойду. Буду прикрывать вас оттуда и помогать забираться.
   Тальвиал перешагнул через Леми, перешагнул через Кали.
   -Как бы тебя пройти,- подступил сид к рыцарю.- В любом случае, придётся тебе присесть, стыдно тебе или нет.
   Баргар грозно посмотрел на эльфа.
   -Для дела, для дела. Быстрей,- Тальвиал ответил рыцарю не менее грозным взглядом.- Натяни верёвку. И не шевелись.
   Баргар повиновался. Тальвиал переступил через него, встал на верёвку и пошёл по ней, балансируя руками. Ветер, играя, бил его с разных сторон, снежная пыль колола лицо. Когда он прошёл, приблизительно, половину верёвки, стрела пролетела ровно перед ним. Он инстинктивно отклонился, остановившись, и его повело вбок, верёвка под ним задрожала, но он сумел сохранить равновесие. Он устоял и продолжил переход, прибавив скорости, почти бегом. Верёвка, прорезав снег, лежала на склоне. Очутившись у другой стороны, Тальвиал не шагнул на склон, а спрыгнул с верёвки прямо на заснеженный уступ. И тут же он взял наизготовку лук. Пущенная стрела попала в плечо показавшегося из-за скалы на тропе преследователя. Тальвиал пустил ещё стрелу. Она угодила преследователю в живот - преследователь скорчился от боли, нога его съехала с уступа, и с криком он полетел в пропасть.
   Тальвиал не знал, какую стойкость проявил Баргар. Когда он делал первые шаги по верёвке, стрела, пущенная с того берега, пронеслась наискосок прямо перед лицом рыцаря и упала аккурат за его рукой, державшей верёвку. Баргар не шелохнулся.
   Настала очередь Кали перебираться. Он с трудом перешагнул через рыцаря, задержавшись на его плече. Когда Баргар встал, Кали повернулся спиной к провалу, взялся за верёвку и, подбросив ноги, обхватил верёвку ногами.
   -Удачи, парень,- напутствовал Баргар. Он опять был открыт навстречу стрелам.
   Кали принялся перебирать руками и подтягивать ноги. Висевший за спиной мешок тянул в пропасть. Он помнил научение Тальвиала и не пытался смотреть вниз, хотя знал, что там кипит река из облаков и кроме поверхности этой реки, близкой к нему, он ничего не увидит. Лучники и здесь не оставили его в покое. Стрелы летели над ним, под ним, позади него, впереди него. Он откидывал голову и смотрел на перевёрнутого в его глазах Тальвиала, который медленно приближался к нему. И в его голове тлела только одна мысль - чтобы его не подстрелили сейчас: он страшился упасть в неизвестную глубину.
   Кали головой окунулся в снег, прежде чем руки его коснулись камня. Кали пришлось продевать руки под натянутую верёвку, которая лежала на камне, что оказалось непросто. Благо верёвка тянулась по склону на расстоянии втянутой руки от уступа. Тальвиал схватил Кали за руку:
   -Мешок надо было положить на грудь,- сказал сид.- Вторую руку не отпускай, но ослабь. И выгни спину, Кали.
   Тальвиал дёрнул его вверх и на себя, и спина Кали оказалась на склоне.
   -Чуть подтянись и опусти сначала ноги,- наставлял дальше сид.
   Кали сделал, как было велено, и медленно сполз к уступу, оставив после себя глубокий след. И как раз в этот момент, туда, откуда он сполз, ударила стрела.
   Сид сделал назад один шаг, и Кали поставил ноги на уступ.
   Леми уяснил оплошность Кали и, прежде чем ухватиться за верёвку, перевернул мешок со спины на грудь. Передвигаться от этого было не легче, но легче получилось выбраться на склон. Кали, разумеется, помог,- схватив за ворот Леми, подтянул его.
   Тальвиал и Кали сделали по шагу назад, и теперь Леми сполз на уступ. Обстрел полностью перевёлся на эту сторону,- где целей было больше.
   -А как же Баргар?- только теперь сообразил Кали.
   -Повиснет над пропастью и полезет вверх,- объяснил Тальвиал.
   -Надо было мне последним. Вы бы меня вытянули,- сказал Леми.
   -Ты бы не смог удержать верёвку, когда бы Баргар полез. И я бы не смог, скорее всего.- Тальвиал поставил стрелу на тетиву и прицелился: на той стороне - через провал - из-за скалы высунулся преследователь; но только высунулся, тут же убрался.
   Баргар сел на край уступа. Внизу плыли облака. Он аккуратно оттолкнулся и полетел в белёсую пелену. Он падал вниз, пока верёвка не натянулась, он приготовился к удару.
   Удар об скалу он принял спиной. Снег, покрывающий склон, и меховая куртка смягчили удар. Баргар повис в молочной мгле.
   Веточи, отдохнувшие, сидели у волдыря - куда им было деваться,- когда раздался нехороший треск. Они выставили друг на друга листки и затем посмотрели на волдырь: трещина на волдыре, как они увидели, хотя верить в это не хотели, увеличилась. Они опять переглянулись, и тут же опять раздался треск. И волдырь на их глазах начал отслаиваться от стены.
   Баргар размотал верёвку на левой руке и полез вверх. Он преодолел, наверное, уже половину расстояния к уступу, когда вдруг, как ему показалось, он начал медленно опускаться вместе с верёвкой вниз. Сверху донёсся крик, и его тряхнуло,- будто порвавшись, верёвка было полетела в пропасть (и он вместе с ней), но вдруг натянулась как струна. Натянулась, но сползать вниз не престала.
   Волдырь отслаивался от скалы, и веточи истошно заверещали. Тальвиал и Кали обернулись на это верещание, а Леми, стоявший у провала, заметил, что верёвка ползёт вниз. Он выбросил руку к верёвке, схватил её и закричал:
   -Верёвка!
   Кали и Тальвиал, поняв, в чём дело, упали на склон, чтобы дотянуться до верёвки. И схватили её вовремя: раздался гулкий треск, и то, за что она крепилась, пропахало снег. Леми едва не сорвался в пропасть: мгновение он держал верёвку один, вес рыцаря был ему не под силу, его подтащило к краю провала, ещё бы миг, и Баргар утянул бы его за собой.
   Верёвка медленно уползала в бездну, пока Кали и Тальвиал вставали обратно на уступ. Они встали, упёрлись. Кали, Леми и Тальвиал потянули верёвку на себя, но безуспешно: Баргар оказался тяжелее, чем они думали. Но верёвку они зафиксировали и держали крепко - Баргар мог подниматься наверх. И как раз в тот момент, когда казалось, что худшее позади, по ту сторону провала появился преследователь. Стрела, пущенная им, попала Леми в плечо.
   Тальвиал был в смятении, он не знал, за что хвататься - за верёвку или за лук,- он на мгновение подразжал кулаки, а Леми от боли выпустил верёвку из руки, в которую угодила стрела,- хватка отряда ослабла, верёвка дёрнулась вниз. Из-за этого рывка Тальвиала, Кали и Леми, не выпустившего верёвку из другой руки, бросило вперёд и Леми, навис над провалом. Он вгрызся мысками в край уступа, но мешок на груди перевешивал, а верёвка тащилась вниз.
   Баргар висел в облаках. Верёвка перестала сползать вниз, и он решил уже подниматься дальше, как вдруг верёвка дёрнулась и спустя миг душераздирающий крик огласил пространство. И тут же мимо него что-то пронеслось в пропасть, взбивая молочную реку. Верёвка опять поползла в бездну, и не так медленно, как раньше.
   Верёвка опускалась вместе с ним в бездну. Баргар посмотрел вниз - дальше ног ничего не было видно - и ухмыльнулся, посмотрел наверх, задержал взгляд на исчезающей в молочной пелене верёвке - и разжал кулаки.
   Но мешок на груди перевешивал, а верёвка тащилась вниз, и Леми всё больше и больше заваливался вперёд; его рука, которая держала верёвку, вывернулась и разжалась, кувырнувшись через голову, Леми полетел в пропасть.
   -Леми!!!- завопил Кали.
   Кали изо всех сил потянул верёвку на себя, с глупой надеждой, что Леми в последний момент ухватился за неё и сейчас висит над пропастью, как вдруг волочащий за собой в пропасть его и Тальвиала груз исчез и его с сидом, не ожидавших этого исчезновения, швырнуло назад. Они не удержались на ногах: Кали упал на Тальвиала и чуть не столкнул того в пропасть; Тальвиал головой и спиной навис над ней. Сид замер, а затем мелкими движениями, будто ему вздумалось почесаться, вернул спину и голову на тропу. Кали же вскочил на четвереньки, подобрался к провалу и лёг, высунув голову над пропастью.
   -Леми. Леми,- шептал он, глядя на облачную реку.- Леми... Баргар...- слёзы капали из его глаз.
   Преследователь прицеливался. Тальвиал, встав на колено, вскинул лук. Первая стрела попала преследователю в ногу, вторая и третья - в грудь. Ноги преследователя подкосились, мёртвым он упал в пропасть.
   Тальвиал аккуратно подтянул конец верёвки, к которой были привязаны веточи, и позвал Кали.
   -Кали, надо идти. Им уже не поможешь.
   Кали не вставал. Тальвиал приблизился к нему, присел и похлопал его по спине.
   -Надо идти, Кали. Иначе наши утраты будут напрасными.
   Тальвиал взял Кали за руку и помог ему, безвольному, встать. Держа у груди привязанных веточей, согнувшись под обстрелом, который не прекращался с того берега, сид принялся расчищать путь. Он постоянно оборачивался: может, им когда-нибудь и выстрелят в спину, но только не теперь. Локтей через сто уступ закончился: тропа уходила от пропасти, теснясь в скалах. Тальвиал, как только стал недоступен стрелам, зайдя за выступ скалы, остановился. Он сел на снег и положил рядом веточей, обескураженных тараном зимней каши,- они тоже чуть не погибли, когда каменный волдырь подхватил их и понёс впереди себя сквозь плотный снег и начал подминать под себя; сперва они чуть не лишились глаз, а следом едва не переломались.
   Кали безвольно плёлся за сидом. Стрелы, летящие с того берега, не волновали его. Никогда в жизни он не чувствовал такой пустоты. Когда умерли его родители, он был ещё совсем маленьким, и потеря ощущалась иначе. Когда погиб отец Дилет, он ещё не ходил за гряду и верил в сострадание Дивессы.
   Кали добрёл до выступа и упал на живот рядом с сидом. Неморгающие его глаза уставились в одну точку, а слёзы прожигали снег.
  

13

   Воздух был чист и прозрачен. На небе ярко горели звёзды. И сияла почти полная луна. Снег искрился под её холодным светом, переливаясь разными цветами.
   Было светло. Снег отражал и распространял яркий лунный свет. Темень была только там, где скалы здоровались одна с другой или где от скал падали узкие тени.
   Веточи прибежали, вереща.
   -Тальвиал, там дальше пещера.
   Сид посмотрел на лежащего Кали, одетого в две меховые куртки: лоб у него был в испарине, глаза - полузакрыты, кашель вырывался из его груди.
   Весь день Кали пролежал в снегу. Он не был в состоянии подняться и идти дальше, как Тальвиал не уговаривал его. К вечеру Кали пробил озноб и одолел кашель; в глазах его мутилось, он ничего не различал.
   Тальвиал потрогал лоб Кали.
   -Будто раскалённые угли,- сказал он веточам.- Он не может идти.
   -К слову, об угле,- завизжал Гом.- В пещере есть.
   -Да, да,- подтвердил Вим.- Там сложено то, что похоже на то, если раскрошить каменные деревья, как поступал травник в мёртвом лесу.- Он грустно посмотрел на брата:- Это то, что все называют - уголь, да. Эта пещера когда-то была обжитой, но давно. Однако уголь...
   -Ничего с ним не сталось,- перебил брата Гом,- так и лежит.
   -Будет огонь,- продолжал Вим,- и Кали будет тепло.
   -Далеко до пещеры?- спросил сид.
   -Совсем рядом. Луна не зайдёт, как мы будем там,- сказал Гом.
   Тальвиал закинул за спину мешок с провизией и взвалил на плечо Кали.
   -Пещера - рядом с тропой. Мы не ошиблись,- Гом, легко ступая по поверхности снега, побежал впереди.
   Тропа тянулась между скал, ровно, без подъёмов и спусков. Тальвиал выше колена проваливался в снег. Срок, какой обозначил Гом, чтобы добраться до пещеры, был правилен для веточей, бегущих по поверхности снега, но не для сида, проваливающегося в нём, который, к тому же, нёс на себе Кали.
   Они вынуждены были сделать привал. Вим, по распоряжению Тальвиала, сторожил их тыл. Сид не был уверен в том, что преследователи не переберутся через провал и не продолжат травить их, если, разумеется, из преследователей кто-то уцелел. Вчера они не предприняли попытки перебраться по понятным причинам: они бы стали великолепной мишенью для него, Тальвиала, и вряд ли бы даже смогли организовать переправу, но, если бы даже и организовали, то путешествие их на этом бы и завершилось. Теперь же, когда им никто не препятствует, сделают они это ночью или оставят до утра? Сколько всего преследователей? Насколько равны или неравны силы?
   -Я чуть все шипы не выронил, когда эта штука понесла нас, да,- пожаловался Гом, когда Тальвиал спросил, в порядке ли их оружие.- А когда она на нас навалилась, я думал - всё,- Гом сблизил листки и повернул их друг к другу.
   У Гома получилось смешно, и Тальвиал хохотнул.
   -Вовремя вы верёвку схватили, мы сразу рыть снег начали и выбрались из-под этой штуки, да. Оказалось, под нами снега уже почти не было, ещё немного, и этот волдырь вдавил бы нас в скалу и расплющил бы, да. А потом он опять пополз. Мы глаза вот так спрятали, чтобы они не повредились,- Гом откинул стебельки назад и опустил листки вниз.
   Гом не был похож сам на себя. Крикливый забияка, он, вспоминая пережитое ими потрясение, неестественно для себя остепенился.
   -Ведь мы все могли погибнуть, да?- спросил веточ.
   -Да,- кивнул Тальвиал.
   -Значит нас спас Баргар?
   -Да,- опять кивнул сид.
   -Сначала много наших братьев, потом Зок, Гуп и Гезендан, потом Панламэ, а теперь Леми и Баргар,- грустно пропищал Гом и опустил листки.
   -Да,- печально сказал сид.
   -Баргар был отважный воин. Смелый и сильный. Очень умелый. Столько врагов положил. Точно, больше, чем я.- Гом поднял листки на Тальвиала.- А Леми - такой славный человек. Мы с братьями никогда не встречали таких людей, как Кали и Леми. Никто из людей к нам хорошо не относился. А Кали и Леми... И Баргар, в общем-то...- влажные листки Гома блеснули в лунном свете.
   Луна спряталась за горами. Веточи и сид, опять взваливший на себя Кали, продолжили путь. Тропа виляла между скал, уводя от пропасти и снова приводя к ней. Но над бездной она шла уже не узким уступом, а просторной дорожкой, так что к пропасти они близко не подходили.
   Неширокий вход в пещеру был различим, хотя на треть был завален снегом. От входа пещера расширялась. Тальвиал положил Кали на ровный пол у стены, на которую горы не дышали морозным дыханием через вход, и огляделся: неглубокая пещера была явно рукотворной. Гладко обтёсанный свод, стены и пол не оставляли в том сомнений.
   -Там есть ещё ход, да. Надо лишь зайти за стену. Только, куда он ведёт, мы не проверяли,- сказал Вим Тальвиалу.
   Сложенный горкой уголь был немного сыроватым. Тальвиал положил угли рядом с Кали.
   -Теперь Кали будет тепло,- пропищал Вим.
   -Растопим снег во фляге, и согреем воду. У меня есть снадобье. Надо лишь заварить,- сказал сид.
   Уголь занялся от искр, высекаемых из кремня, не скоро. А когда угли затлели, в том углу пещеры, где лежал Кали, стало тепло. Веточи набили флягу снегом, и Тальвиал устроил её в разошедшихся углях. Когда вода забурлила, сид достал флягу, взявшись за горлышко рукавом куртки, чтоб не обжечься, и заварил горстку сбора.
   Когда отвар немного остыл, Тальвиал приподнял голову Кали и приказал ему пить. Несколько раз за день сид поил Кали отваром и менял ему одежду; Тальвиал снял с него куртку, купленную им в Колортене, и рубаху под ней; одно из них надевал на него, другое сушил у углей и так чередовал: Кали обильно потел,- и накрывал меховыми куртками.
   Кали многократно забывался сном и бредил во сне. И не во сне он тоже бредил. Возвращаясь из забытья, он не осознавал, где он и кто с ним рядом. Когда он находился в забытьи, его терзали кошмары.
   "Отец Дилет, я спрятал книгу, можно я пойду погулять...- обращался он к Тальвиалу.- Ребята, пойдёмте на пристань встречать лодки...- его рука немощно приподнималась. Он засыпал, и:- Мама, мама, Леми упал с пирса, и его затянула вода,- бормотал он.- Папа, не ходи в море... Отец Дилет, осколка нет... Огонь, всюду огонь... Темно, кости везде... всё в тумане, куда вы?.. Дивесса, где же ты? смерть идёт... Кровь, всё в крови... Демоны, отпустите меня... Разбил звезду на осколки... Альвин, голова с плеч..."
   К ночи состояние Кали ухудшилось. Он трясся мелкой дрожью и бормотал уже не отчётливо, а невнятно. Веточи дежурили возле него по очереди, давая возможность Тальвиалу немного подремать. Когда одежда на Кали становилась совсем мокрой, они будили сида, и тот, поменяв парню одежду, разогревал отвар и поил Кали.
   К утру Кали стало совсем плохо. Дрожь в нём унялась, перестав бормотать, он лежал недвижно, дышал поверхностно и глаза не открывал. Тальвиалу и веточам теперь было не до сна, они сидели возле Кали, обсуждая его болезнь и не находя, чем ему ещё можно помочь, и ожидали худшего.
   Сид в очередной раз переодел Кали, разогрел отвар и попытался влить в него, но рот у Кали не разжимался. Тальвиал надавил двумя пальцами на щёки Кали: между зубов сид принялся понемногу вливать отвар. Затем уложил Кали, подбросил углей и сказал веточам:
   -Ничего больше не сделаешь, будем ждать. Спать ложитесь, я посижу с ним.
   Веточи идти спать отказались: им, как и Тальвиалу, было не до сна. Вим сидел и, глядя на Кали, изредка охал. Это оханье раздражало Гома.
   -Хватит охать,- пропищал он, не выдержав.- И так тошно.
   Вим, склонив стебельки, поникнул листками:
   -Простите,- сказал он еле слышно.- Это вырывается само собой.
   -Можно попробовать провести обряд,- неожиданно предложил Тальвиал.- Правда, я не целитель.
   Веточи воззрились на сида.
   -У вас же тоже подобный есть,- Тальвиал, в свою очередь, посмотрел на веточей.
   -Но...- протянул Вим,- это же наши миры. Кали одной ногой в мире вечного сна людей, да. Сможем ли мы вытащить Кали из его мира вечного сна?
   -Если не сможем, попробуем провести в наши,- неуверенно ответил Тальвиал
   -Провести в твой или наш, чтобы вызволить оттуда? Допустим, проведём. А если проведём и не вызволим, какие возможны последствия? Или даже вызволим, что с Кали может стать? Ты обо всём этом подумал?
   -Если другого ничего не остаётся...- Тальвиал поглядел на Кали.
   -Оставив Кали в наших мирах вечного сна, мы можем нарушить порядок в них,- Вим воздел руки.- Мы можем разрушить их, да! Мы обречём души наших предков на страдание или, кто знает, ещё на что!
   -А душу Кали сделать виновницей всех бед и обречь на безвестие,- добавил Гом.
   -Тебе же известно, что миры вечных снов неприкосновенны, у каждой расы свой мир!- провизжал Вим.
   Гом повернул листки на Кали и опустил их.
   -Среди нас целителей нет. Успех вызволить Кали невелик,- завершил Вим.
   Воцарилась тишина, только угольки, пылая жаром, иногда потрескивали.
   -Я согласен с Тальвиалом,- вдруг прозвенел в тишине писк Гома.- Мы должны попробовать.
   -Вы представляете, что мы можем натворить?- листки Вима полузавернулись, обратившись на Кали, и веточ вздохнул тяжко: его душа разрывалась надвое - он боялся разрушить порядок, но и не мог мириться с тем, что ничего не предпримет для того, чтобы не дать Кали умереть. Вим был уверен, что время уйти в мир вечного сна для Кали ещё не пришло. И, если такое случится, то вина ляжет на тех, кто сейчас находится рядом с Кали. (Вдобавок, он и так себя уже винил - в смерти Леми и Баргара).
   -Я не однажды видел, как проводится обряд,- сказал сид.
   -Я тоже, да,- отозвался Вим.
   -Я видел... пару раз,- стыдливо пискнул Гом.
   -У вас только соки применяют?- спросил Тальвиал у Вима.
   -Конечно.
   -Тогда остаются только мои мешочки.
   -Можно яд, если разбавить водой побольше. Соскребём с шипов,- оживившись от прозрения, провизжал Гом.
   -Только не хланы: он не подходит,- урезонил брата Вим.
   -И в мыслях не было!- Гом подбежал к Тальвиалу и положил перед ним шип.
   Тальвиал вылил остатки снадобья и передал флягу Виму:
   -Набери, пожалуйста, снега.
   Сид поковырялся в мешочках, достал травы, какие посчитал нужным, и стесал ножом несколько крохотных стружек с острия шипа. Вим принёс флягу, Тальвиал поставил её на угли.
   -Воды надо много,- предупредил Вим.- Растает, ещё запихну снега. Фляга должна быть полной, да.- Он посмотрел на стружки, собранные на камне:- Хватит. Даже многовато.
   Во флягу, по горлышко заполненную водой, Тальвиал положил несколько стружек и по щепотке нескольких трав. Поставил ненадолго флягу на угли, затем взболтал. Разжимая челюсти Кали, влил ему четверть фляги. Выпил из фляги сам и держал, пока по глотку из неё сделали веточи.
   -Такая смесь должна подействовать,- сказал сид.
   Спустя некоторое время, Тальвиал раздвинул веки Кали: зрачок был расширен.
   -Можно начинать,- Тальвиал встал у изголовья Кали.
   Вим объяснил Гому, что ему следует делать, и веточи, оставив трубки, положили руки на ладони Кали. Тальвиал, присев, прижал пальцы к вискам Кали.
   -Лоне воса, лоне воса, лоне воса,- монотонно запел сид.- Лоне воса, лоне воса, лоне воса,- он постепенно умерял голос; наклоняя голову ко лбу Кали, он переходил на шёпот:- лоне воса, лоне воса, лоне воса...
   Кали вышел на пристань: и там никого не было, ни людей, ни птиц, ни рыб в воде. Было безоблачно и светло, но солнце не сияло в небе. Ветра не было, и море было спокойным. Его гладь будто застыла, и вода до самого дна словно замерла.
   И вдруг на горизонте появилась огромная волна, которая неслась стремительно к берегу. Он не мог бежать, он врос в пристань. Доски пустили ростки, которые, превращаясь в могучие ветви, ползучими лианами опутали его ноги. Он закричал, но в воздухе не раздался звук. А громадная волна всё катила и катила на него. И вот она уже коснулась пристани... и вдруг на глазах рассыпалась белым пухом и превратилась в покрытые снегом остроконечные пики.
   Кали стоял среди заснеженных скал. Космы ледяного ветра гладили его лицо, забирались ему в рот и нос и проникали в его нутро. И тут горы затряслись, и прямо под его ногами снег начал проседать и падать вниз. И вскоре перед ним открылась бездонная глубина. Бездна манила, а ветер подталкивал к ней. Ветер пел сладкую холодную песню, а бездна, зовя, угощала умиротворением и блаженством.
   И вдруг среди этих зычных голосов Кали расслышал далёкий, тихий, скорбный голос - словно, потерявшаяся и обречённая малая птаха попискивала в гомонящей стае чаек. Кали уже хотел отдаться бездне, как скорбный голос проник в него и зазвучал в нём тепло и громко, растопив ледяную песню ветра и разбив подарки бездонности.
   "Внемли зову, внемли зову, внемли зову",- ласково и жарко повторял голос.
   И тут горы вновь затряслись и противоположный берег стал приближаться, сжимая орущую свистом бездну. Бездна закрылась, а снег вздыбился и превратился в воду, и вода встала прозрачной, тонкой стеной между Кали и тем берегом, на котором теперь были не только горы, но и леса и луга, города и реки, болота и озёра.
   Кали потрогал прозрачную стену: вода была густой и вязкой. Он просунул сквозь неё руку, собирался уже шагнуть сквозь неё. Но воин с тёмно-синей кожей, смоляного цвета длинными волосами, в сверкающих доспехах преградил ему путь.
   "Я вижу, мой меч обрёл нового хозяина,- сказал воин.- Ты не можешь войти сюда, пока с тобой Индер. Уходи. И будь достоин меча".
   Кали убрал руку - вода пошла кругами, и, когда круги улеглись, он увидел маму, папу и отца Дилета. Они стояли и махали ему руками.
   "Здравствуй, Кали. Здравствуй, Кали,- заулыбались они.- Как ты там? Не пропал без нас? Видим, что нет. Какой ты стал взрослый".
   Кали хотел крикнуть, что идёт к ним, но грозный визг не дал ему этого сделать.
   "Не горячись, Кали, истлеешь",- два зелёных листка на стебельках смотрели на него из-за прозрачной стены снизу вверх. И Кали узнал его. Конечно, это был Зок. Подбежал второй веточ.
   "Как там Вим и Гом?- спросил он.- Передавай им привет".
   Это был Гуп.
   И вдруг их загородил некто, с ног до головы завёрнутый в красный плащ. Кали не мог понять, кто это. За оставшейся узкой щелью скрывающего голову капюшона угадывалась какая-то клубящаяся беловатая дымка.
   Этот некто поманил Кали и повёл его вдоль прозрачной стены. Он не пересёк стену, Кали шёл с одной стороны, незнакомец - с другой.
   "Многое ещё ожидает тебя в жизни, Кали,- заговорил незнакомец.- И то, что погубило меня, станет твоей путеводной звездой".
   Незнакомец замолчал. Но скоро заговорил снова:
   "Видишь там дорогу? Иди по ней, не сворачивай с неё, иди на зов".
   Незнакомец повернулся и начал медленно и плавно, будто не шёл, а плыл, отдалятся от стены. А навстречу Кали, по той стороне, пробежали волки, прошли здоровенные орки, за ними - важные гномы и светлые эльфы, протрусили гоблины, проскакали дагиры и пропрыгали на четырёх лапах какие-то существа с длинной шерстью зеленоватого цвета.
   Дорога, на которую показал незнакомец, уводила от стены. Её не окружали ни луга, ни леса, ни горы, ни воды - она тянулась по пустоте. И Кали удивился, куда же с неё уйдёшь? И дорога сама была странной: ни пыли на ней, ни камешков, ни грязи, ни луж, ровная-преровная, прямая-препрямая, каких не бывает. И Кали стало не по себе. Но он доверился незнакомцу. Он послушно свернул на дорогу и пошёл по ней прочь от водяной стены. Но чем дальше Кали уходил от стены, тем труднее ему становилось идти. Воздух, будто сгустившись, препятствовал продвижению. Кали напряг силы. Зов, было утихший, зазвучал вновь. Кали внемлил ему и, как наставлял незнакомец, шёл на него. Но двигаться становилось всё тяжелее. Кали с трудом переставлял ноги, и силы его иссякали. Кали держался только на воле. И вдруг зов, прозвучав в последний раз, словно взорвался в его голове, Кали, не в мочи больше сопротивляться невидимой преграде, упал и провалился в темноту.
   Ни Тальвиал, ни веточи не следили за временем. Но знали наверняка, его минуло много с начала обряда: солнце, которое проникало в пещеру, когда они приступили, давно ушло от входа. Веточи неотрывно держали руки на ладонях Кали и, полусвернув листки, мысленно взывали к предкам, а Тальвиал, прижимая пальцы к вискам парня и чуть ли не касаясь губами его лба, всё шептал: "Лоне воса, лоне воса, лоне воса",- и тоже мыслью обращался к пращурам.
   Где-то посередине обряда глаза Кали вдруг забегали под веками и он стал дышать чаще, хоть и по-прежнему поверхностно. И Тальвиал счёл, что наступил перелом, одного сид не знал - в какую сторону. Тальвиал сказал тогда Гому и Виму, что они не должны останавливаться, и Тальвиал продолжил шептать и мыслью держать открытой дверь в мир вечного сна сидов, и веточи продолжили,- касаясь горячих ладоней Кали и устремясь сознанием к почившим братьям, они включились в бесконечную считалочку, которую вёл сид. "Лоне воса, лоне воса, лоне воса",- в один голос с Тальвиалом запищали они.
   Теперь же Кали опять лежал прежний, как в начале обряда, лишь жар у него ещё усилился; казалось, кожа его сейчас расплавится и потечёт. Но Тальвиал с веточами не останавливали обряд.
   Прошло ещё время, и действие зелья заканчивалось - прекращала размываться граница миров: сознание ещё видело бесконечную даль, но всё больше и больше она затягивалась непроницаемой пеленой.
   И в этот момент Кали пробил обильнейший пот, и сразу же жар прекратил свой взлёт и начал потихоньку спадать. Кали застонал, его ресницы задёргались.
   Тальвиал прекратил взывать душой и голосом и отнял руки от головы Кали. Он встал, улыбаясь, на затёкших ногах. А веточи, перестав уноситься сознанием, отпустили ладони Кали и бухнулись - тут же, возле его рук.
   -Он скоро придёт в себя,- сказал сид.
   Когда Кали очнулся, на его груди, как тогда, когда он и Леми, уйдя из сожжённого города, проснулись в берденском лесу, сидел веточ.
   -Ха!- заверещал Гом.- Ты что это задумал?! Хотел оставить веточей и демона ночи одних, да?! Не выйдет! От нас просто так не отделаешься!- его листки блестели радостно (или, вернее, листки смотрели радостно, а блестели они от зелья, ещё оставлявшего свой след).
   Тут же перед Кали появились Вим и Тальвиал с листками и глазами, как у Гома.
   -Как чувствуешь себя?- спросил сид.
   Кали не ответил: он не понимал, как он себя чувствует.
   -Где ты был, когда спал?- спросил Вим.
   Веточи и сид смотрели на Кали внимательно. Какие-то ландшафтные картинки запрыгали в глазах у Кали, когда он принялся вспоминать; он попытался остановить хоть одну из них, но не смог. Веточи и сид ждали терпеливо.
   -Не помню,- ответил Кали.
   -А кого видел?- задал тогда вопрос Вим.
   Кого - это отложилось у Кали в голове, отложилось благодаря незнакомцу, произнесшему фразу, которая запечатлелась в душе Кали: "То, что погубило меня, станет твоей путеводной звездой".
   -Я видел маму, папу...- начал перечислять Кали и сделал паузу.
   Гом, Вим и Тальвиал ликующе переглянулись.
   -Видел Зока и Гупа...- продолжил Кали.
   Сид и веточи опять переглянулись, но уже хмуро.
   -Видел прежнего хозяина Индера...
   -Рамилана?!- Тальвиал был в полнейшем изумлении.
   -Он сказал, что меч...- Кали напрягся, вспоминая слова воина, но в точности вспомнить не смог.- Он сказал, что меч может быть только здесь,- выразился Кали не совсем ясно.
   -Меч может находиться только в мире живых - вот что Кали услышал,- объяснил Тальвиал веточам.
   -Ещё видел...- Кали сейчас плохо соображал. Все расспросы и думы он хотел оставить на потом. А незнакомца он вообще не хотел упоминать, ну, по крайней мере, в ближайшее время.- Там были волки, гномы, ещё кто-то... Это был мир мёртвых?
   -Что мы натворили,- Вим опустил листки.
   -Мы?- Кали из-под полуопущенных век оглядел бывших перед ним.- Значит, это вы меня?..
   Гом кивнул листками.
   -Да, Кали, это были миры...- скорбно начал отвечать сид.
   -Что мы натворили,- повторил Вим, не дав договорить Тальвиалу.- Мы перемешали все миры, да. Что теперь там может произойти? Какая катастрофа?
   Вид у Тальвиала и веточей стал угрюмый.
   -Нет, нет,- запротестовал Кали.- Там были все вместе - всякие народы и всякие существа. И они чувствовали себя прекрасно.
   -Тебе, верно, так почудилось,- возразил Тальвиал.- Просто, скорее всего, ты перенёсся очень быстро из своего мира мёртвых в другой, волоча за собой свой мир, от которого ты оторваться не мог. Другой мир мёртвых смешался с твоим, а потом вплёлся и третий, и четвёртый - вернее, мы вплели,- и никто в тех мирах ещё ничего не успел понять...
   -Вы говорите, что пытались вытащить меня из мира мёртвых, перетащив из моего мира в ваши?
   -Да,- отозвался Гом.
   -Мы не были уверены, что нам, не людям, будут внемлить предки из твоего народа, и мы решили увести тебя к нашим мирам и просить наших предков... хотя какое им дело до людей...- Вим совсем сник.
   -Тогда как вы объясните, что первым, кого я там встретил,- я хорошо это помню,- был Рамилан.
   Тальвиал, застыв, воззрился на Кали, Вим, подняв листки, уставился на Тальвиала, а у Гома вырвалось:
   -Вот тебе раз!
   В голове у Кали стоял туман, и он чувствовал жуткую слабость. Но его внезапно осенило и он даже приподнялся, напрягшись всем телом и опершись на непослушные руки.
   -Леми!- издал он хрип вместо крика, сглотнул сухим ртом не существующую слюну, кадык его прошёлся вверх-вниз.
   Тальвиал подхватил его плечи и голову.
   -Леми,- повторил Кали.- Он жив. Если бы он был мёртв, он бы обязательно вышел ко мне там.
   -Тише, Кали, тише. Тебе сейчас надо отдыхать,- успокаивал Калиона сид.
   -Леми жив. Я знаю. Леми жив!- сердцебиение участилось у Кали.
   -Поспи, Кали, тебе нужно спать,- сказал Тальвиал, подвернув меховую куртку Кали под спину и нежно опустив парня на пол. И посмотрел на веточей:- Ему нужно питьё. И лечение. Я опять заварю травы. Вылейте остатки зелья, набейте снега. Сначала флягу надо прокипятить, очистить.
   Гом, не могший отвести заворожённого взгляда от Кали, когда того пронзило откровение, опомнился и, спрыгнув с груди Кали, схватил и поволок флягу к входу в пещеру. Вим, подбежав, помог волочь флягу.
   Кали никак не мог уняться, он всё повторял:
   -Леми жив... Он бы вышел...
   -Ты должен отдыхать, Кали. Всё будет в порядке,- пытался успокоить Кали Тальвиал.
   Когда снадобье было готово, Тальвиал дал его Кали. Спустя некоторое время Кали уснул. Тальвиал и веточи сели у углей, веточи, само собой, чуть подальше от них. Все трое испытывали какую-то неопределённость, внутреннее замешательство.
   -Может быть, это хорошо, что тот мир таков - общий,- высказался Гом, нарушив тишину.
   -Может быть,- откликнулся Тальвиал.- Только почему же те, которых возвращали оттуда до Кали, молчали об этом? И о том, что он общий, и о том, что это хорошо.
   -Может, Кали всё-таки ошибся? Ведь он очень болен, да,- пропищал Вим.
   -Вы что, не верите Кали?!- заверещал Гом.
   -Тихо, тихо,- разом приструнили Гома Тальвиал и Вим.
   Сид и веточи ухаживали за больным. Жар спал, но не исчез. На следующий день Кали уже мог сесть. Он попросил еды, что обрадовало Тальвиала и веточей.
   -Если ты ощущаешь голод,- значит, поправляешься,- сказал Тальвиал, чтобы подбодрить Кали.
   Что-то во взглядах Тальвиала и Вима насторожило Кали. Кали не мог сначала разгадать эти взгляды, но потом он понял.
   -Вы не верите мне,- сказал Кали после того, как поел.- Не верите в то, что я видел. Считаете это плодом моего болезненного воображения или галлюцинацией.
   Кали посмотрел на Гома, взгляд которого, в отличие от взглядов Вима и Тальвиала, был открытым и счастливым.
   -Я верю тебе, ар Кали,- завизжал Гом.- И верю тому, что ты видел.
   -Или просто не желаете верить в то, что я видел?- Кали посмотрел на Тальвиала и Вима.
   -Понимаешь, Кали,- начал объясняться Тальвиал.- Когда на тебя обрушивается что-то необычное и неведомое - то, чему тебя не учили и что противоречит твоим знаниям, ты находишься в растерянности. Ты задаёшься вопросами. И лишь размышления и собственный опыт могут дать ответ.
   -Понимаю,- улыбнулся Кали.- Когда мы с Леми покинули Берде, то тоже были не то что в растерянности, в испуге: буквально сразу мы наткнулись на порождений тьмы, каких стоило, по нашим знаниям, бояться прежде всего. Ты помнишь, как я тараторил о демонах ночи?
   Тальвиал хохотнул. Захихикал Гом:
   -Я помню твоё лицо, когда ты уставился на меня, стоящего на твоей груди, да!
   Кали улыбнулся широко, представив свою тогдашнюю физиономию.
   -Я могу доказать,- сказал Кали,- что всё, что я поведал,- правда. Это ваши ведь голоса я слышал?
   Тальвиал кивнул.
   -Мы звали тебя...- начал было сид.
   -Подожди,- перебил его Кали.- Я слышал такие слова: внемли зову. На каком языке вы звали меня?
   -На эльфийском,- сказал Вим.
   -Вы говорили, говорили на эльфийском, а я слышал вас и понимал. Как это звучит на эльфийском?
   -Лоне воса,- произнёс сид.
   -Ну, разве всё это не доказывает, что я был в своём уме и говорю правду?
   -Это доказывает как раз то, что ты был не в своём уме, раз понимал по-эльфийски,- возразил Вим.
   -Ты не понял, Вим. Я толкую о том, что в том мире все говорят на одном языке.
   Тут бойкий настрой внезапно оставил Кали. И он произнёс тихо:
   -Леми... он не издал ни звука... он, наверное, не успел понять, что случилось... Нет, он бы не смог поступить так со мной,- Кали с надеждой заглянул в своё сердце.- Он бы встретил меня.
  

14

   Оторвавшись от уступа и перевернувшись через голову, Леми почувствовал себя легко и свободно, он услышал крик чаек рядом с собой и увидел, что парит среди этих морских птиц, и вдруг крылья его превратились в секиры и головы чаек стали падать в воду одна за другой, но неожиданно что-то закрыло его рот и вот он уже стоит связанным на площади Линасса, его подхватывает орущая толпа и кидает в бездонную яму,- и Леми увидел, что он - всего-то заготовка на наковальне под рукой неопытного кузнеца, тот ударил только раз и отбросил испорченное: он видел кузнеца, держащего молот и кривящегося лицом, и себя, с металлическим звоном падающего в груду таких же испорченных заготовок, и вдруг - темнота.
   Даже при неглубоком вздохе грудь страшно болела, и вздохнуть глубоко было невозможно. Голова была тяжёлой, словно бочка солёной рыбы, а перед глазами стоял непроглядный мрак. Было холодно и мерзко. За всё, что я сделал, я угодил в царство Гримены, в царство вечной ночи,- думал Лемиот. Он попробовал повернуться, но острая боль пронзила грудь. Вот так мне теперь суждено мучиться вечно,- думал Леми.- А может, у меня закрыты глаза? Он сомкнул и разомкнул веки, но перед глазами так и осталась чернота. Я пропал,- сказал он и взвыл: он заёрзал, и грудь тут же отплатила ему кошмарной болью.
   И вдруг Леми услышал хруст - хруст снега. Что-то сильное приподняло его и аккуратно перевернуло на спину. Дышать от этого легче не стало. Но Леми теперь видел, что он лежит в снежном саркофаге, а над ним стоит великан - какой-то прислужник Гримены.
   -Здесь сильно намело,- прогремел Баргар, стоя по бёдра в снегу.- Снег спас тебя, да ещё мешок - он утянул тебя, он же и послужил подушкой. Гляди, вся еда - одна лепёшка. Пару рёбер ты, конечно, сломал, но могло быть и хуже. Эх, молодость - косточки ещё гибкие.
   -Э,- издал Леми неопределённый звук.
   -Голова трещит, небось. Ничего. И она пройдёт. Я летел вдвое меньше, чем ты, и то мало не показалось. Но я тяжелее, старше, а потому закостенелее. Хоть и в шлеме, а голова раскалывалась, когда очнулся. Лопатки все отбил.
   -Мы та том свете?- собравшись с силами, выдавил Леми.
   -Очень даже на этом.
   -А почему так темно?
   -Потому что ночь,- Баргар наклонился к Леми.
   Глаза Леми недоверчиво забегали.
   -Выступ спас нас. Под облаками он не был виден,- объяснил Баргар.- Знаешь, как я был удивлён, когда рухнул на него? Я сознание потерял не оттого, что ударился, а от удивления.- Баргар наклонился ещё ниже и просунул руки Леми под спину и под ноги.- Скажу тебе одну вещь, только не пугайся. Ещё немного в сторону, и ты бы на выступ этот не попал.
   Баргар подхватил Леми и выпрямился с ним на руках. Было ясно, молочная река, текшая по пропасти, растаяла, не оставив о себе и следа. Леми повернул голову: он лежал практически на самом краю выступа, под ним зияла бездна. Баргар, хромая, сделал пару шагов назад, и тогда, выдохнув, сказал:
   -Прости, что раньше не взял тебя отсюда. Равновесия я до сих пор не держу (сейчас уж вариантов нет). Боялся, что и тебя и себя угроблю. Но я следил: ведь одно твоё движение в сторону - и ты мог полететь вниз. Я был рядом, парень.
   Баргар, хромая, понёс Леми по уже проторенной дорожке.
   -Надо заметить, что местечко здесь ничего себе. Я имею в виду весной, летом или осенью - в общем, когда снега нет.- Баргар увидел, что Леми скривился:- Ты в порядке, парень?
   -Дышать больно,- прошептал Леми.
   -Знаю, знаю, потерпи,- Баргар пошёл медленнее.- Так вот, кто-то здесь неплохо устроился. Этот выступ и пещерка за ним образуют балкон. Как в замке. И пещерка эта в скале выдолблена. Кто-то смастерил её. И раньше в ней стояла всякая мебель: стол, кресла и даже диван. Посреди пещеры есть вытесанное углубление - для костра или горючих углей. Мебель вся развалилась, раструхлявилась. А вот уголь остался. Мало его, но есть. Сейчас согреемся.
   Баргар занёс Леми в пещеру и устроил его рядом с углублением в полу, в дальней от входа части - там не намело снега. Рыцарь не положил, а посадил Леми, снял с него мешок и сказал ему наклониться чуть вперёд и вдохнуть. Леми наклонился и сделал вдох.
   -Так меньше болит, когда дышишь?- спросил Баргар.
   -Меньше,- ответил Леми.
   -Набок не заваливайся, не криви спину,- предупредил Баргар.
   -Хорошо,- сказал Леми.
   Над пиками висела полная луна. Она освещала выступ и зацепляла своим светом ближний от выступа край пещеры. Баргар вышел под луну и стянул с руки меховой рукав. Разгрёб снег до камня, мечом распорол меховой рукав и отрезал от него две полоски. Взяв две полоски и запихнув то, что осталось от рукава за пояс, вернулся в пещеру, направился к стене и зашуршал там чем-то.
   -Видишь, какая трухля,- сунул он Леми под нос ладонь.
   Леми ничего не разглядел.
   -Займётся быстро,- Баргар высыпал то, что было на ладони, в ямку.
   Затем от другой стены он принёс уголь. Вскоре пещера окрасилась тёмно-красным цветом. Леми осмотрел пещеру. Она была почти квадратной. У одной стены лежали тёмные камни. У стены напротив валялись иссохшие и изъеденные деревяшки: то, что раньше было кроватью (или, как назвал Баргар, диван), осело и развалилось на множество частей у самой стены, перед бывшей кроватью покоился изгрызенный, когда-то круглый стол, ножки его, видимо, истлели совсем, как и ножки стульев, от которых остались только дырявые куски сидений и спинок,- стулья в них можно было распознать, имея лишь буйное воображение, и, если бы Баргар не сказал о стульях, он, Леми, не догадался бы, что здесь присутствовала такая утварь. Кроме этой памяти о былом, которое даже не будило фантазию, больше ничего заслуживающего внимания Леми не обнаружил в пещере.
   -Это и есть горючий уголь?- задержал взгляд на раскалившихся камнях Леми.
   -Ты что, никогда не видел угля?- удивился Баргар.
   -Видел... один раз. В мёртвом лесу был травник. Он рубил каменные деревья и их кусками топил свою печь.
   Леми попросил уголь, который Баргар зачем-то положил возле себя. Баргар дал ему уголь - ладонь Леми стала чёрной.
   -В Берде углём не пользовались. Мы топили дровами.
   Баргар поднялся и опять заходил по пещере в поисках чего-то. В какой-то момент он остановился и мечом отковырнул что-то от стены. Вернулся к огню, сел.
   -Полезная вещь, даёт много тепла,- сказал Баргар и протянул к Леми руку - тот отдал уголь.- Говорят, что это маги ещё в стародавние времена научили всех пользоваться углём. В Северном нагорье его полным-полно. Там целые горы из угля.- Баргар завязал две полоски, отрезанные от рукава,- получились кольца. Он нацепил эти кольца на меч и расположил их на лезвии крест-накрест. На перекрестие колец, получившегося под лезвием он положил то, что отколол от стены,- плоский камень.
   -Зачем это?- спросил Леми.
   -Завтра узнаешь,- Баргар оценивал результат своих трудов.
   Леми счёл такой ответ неуважительным.
   -Почему завтра?- Леми вложил в свой голос возмущение.
   -Есть будешь?- Баргар вместо ответа потянулся за мешком.- Могу предложить лепёшку из окорока, птицы, хлеба, овощей... и всего остального.
   -Меня и так тошнит,- поморщился Леми.
   -Тогда тебе надо спать.
   -Я не хочу.
   -Надо.
   Баргар подошёл к Леми, который, решив сопротивляться, тут же застонал от боли.
   -Не шевелись,- предупредил Баргар. Он перенёс Леми и усадил его, прислонив спиной к стене. Снял с себя бывшую меховую куртку, которая стала меховой безрукавкой, и накрыл ею Леми.- Придётся спать тебе сидя.
   -А ты? Ты не замёрзнешь?
   -У углей - нет.
   Баргар вернулся к углям и принялся уплетать за обе щёки сплюснутую смесь, вырывая еду из разных мест лепёшки.
   -Баргар,- услышал рыцарь голос Лемиота.- А почему ты упал?
   -Ты ещё не спишь?- прогремел Баргар, перестав жевать.
   -Ну скажи, что произошло?
   -Сорвался.
   Баргар был краток и грозен. И Леми понял, что из него больше ничего не вытянешь. Но он вспомнил, как ползла верёвка вниз, в пропасть, и догадался, почему Баргар находится сейчас рядом с ним.
   -Ты - герой, Баргар. Ты - настоящий рыцарь,- сказал Леми.
   -Спи!- рыкнул Баргар.
   Был один вопрос, очень волновавший Леми, который он хотел непременно задать. Но Баргар после предыдущего вопроса, похоже, немного вышел из себя, и Леми решил повременить с новым вопросом. Голова у Леми кружилась, тепло разморило его, он чувствовал, что веки его тяжелеют. Баргар молчал. И Леми не стал сопротивляться тяжести век.
   Солнце светило ярко, но почти не грело. Леми стоял в снегу на краю выступа и смотрел вниз. Он видел серую ленту на дне, зажатую между отвесами. Река не доносила ни звука, течение её не различалось. Она будто застыла на дне пропасти.
   На выступ вышел Баргар. Леми обернулся на хруст снега. Баргар посмотрел наверх.
   -Везунчик,- сказал рыцарь.- Упасть с такой высоты и остаться почти невредимым, ха.
   Леми тоже посмотрел наверх:
   -Как считаешь, Баргар, они спаслись?- задал Леми вопрос, хранимый со вчера и волновавший его больше всего.
   -Надеюсь,- Баргар был немногословен.
   -Если они спаслись, мы найдём их.
   -Разумеется, мы. На них полагаться нечего: нас они считают погибшими.
   -Кали не будет считать меня погибшим, пока не убедится в том, что я погиб.
   Леми опять посмотрел вниз.
   -Там Линема?- спросил он.
   -Да.
   -Она сильно разливается после ущелья.
   -Вырывается из тисков на свободу.
   -Лучше бы она оставалась шириной с эту пропасть. Мы все изнемогли, когда на пароме перетаскивали себя через неё,- Леми вдохнул морозный воздух.
   -Как дышится, как грудь?
   -Болит,- сказал Леми, погладив рёбра.
   -А голова?
   -Кружится.
   -Тогда хватит топтаться у края. Пойдём,- махнул рукой рыцарь,- я лучше кое-что тебе покажу.
   Они зашли в пещеру.
   -Что видишь?- спросил Баргар.
   Леми увидел черноту в противостоящей входу стене. Он оглядел пещеру на случай более существенных неожиданностей, но никаких не нашёл.
   -Ну?- поторопил Баргар.
   -По-видимому, там углубление в стене.
   -Ха!- возгласил Баргар.
   Рыцарь развернулся к сугробу, наметённому в пещеру. Снег был сухой и рассыпчатый; Баргар собрал на ладонь с поверхности сугроба снежную пыль и, спрятав её в кулак, подхромал к черноте.
   -Смотри,- сказал он.
   Баргар подбросил снежную пыль - она начала не плавно падать вниз, а завихрилась и разнеслась в разные стороны.
   -Ты-то, небось, не заметил, а я сразу распознал, как только вошёл сюда. А когда угли зажглись и стены осветились, удостоверился. Вот и соорудил это,- Баргар вышел на свет и потряс меховыми колечками.
   Баргар упивался собственной находчивостью, выставляя её перед Леми. Леми же стоял с непроницаемым видом. Потому что не понимал, чем вызвано воодушевление рыцаря. Баргар верно объяснил себе непроницаемость Леми.
   -Когда есть хоть самый слабый ветерок,- принялся нетерпеливо растолковывать Баргар.- А он всегда есть. То между сообщающимися помещениями, которые открыты воздушной стихии, создаётся сквознячок, при условии, что есть между помещениями хоть незначительная щель. Я подбросил снег, и воздушные потоки понесли его. Значит, щель есть. А если приглядеться, то не щель, а проход! И он, я уверен, выведет нас из этой ловушки.
   Леми, как только Баргар заговорил о сквозняке, конечно, сразу уяснил, к чему вёл рыцарь, и клял свою несообразительность. Но он, ради смеха, решил воспользоваться своей тупостью - временной, как он надеялся, которая овладела им, вероятно, после падения с высоты и сильного удара об выступ,­- и тупым видом, с каким он стоял перед Баргаром.
   -Ну, я понял это раньше тебя. Что есть проход,- заявил Леми, стараясь сохранить непроницаемый вид.- Ведь ненормально приходить сюда и уходить отсюда, каждый раз рискуя жизнью,- пробираться туда и обратно по узкому уступу, спускаться и подниматься по верёвке или по лестнице над бездной.
   Теперь настало время Баргара принять глупый вид. Он смотрел на Леми с ошарашенным и недоумённым выражением, потом с тем же выражением посмотрел наверх, потом - на стену с проходом и снова на Леми.
   -Врун!- прогрохотал возмущённый Баргар.- Я был в пещере раньше, чем ты очнулся!
   Леми засмеялся, и боль тут же напомнила о себе, растерзав грудь. Леми согнулся, его шатнуло. Баргар поймал его.
   -Очень больно?- участливо спросил рыцарь.
   Леми закивал. Баргар подхватил его на руки, отнёс в пещеру и усадил у огня.
   -Будем ждать, когда тебе станет легче: так далеко не уйдёшь,- сказал Баргар.
   Он сел рядом, достал меч, скрестил на лезвие меховые кольца. Камнем вытащил из ямы горящий уголь. Поместил камень на перекрестие колец, рукой в кольчужной перчатке без опасения, что обожжётся, подгрёб уголёк на камень. Баргар поднял меч и показал Леми.
   -Вот что это. Светильник,- сказал Баргар.- Я пойду, посмотрю, что там,- он качнул головой на проход.- А ты отдыхай пока. И грудь не тревожь больше. Эх, сейчас бы этого дитя ночи сюда с его травками,- Баргар поднялся и зашагал к проходу.
   -А если там будет слишком узко?- спросил Леми.
   -Не будет,- отозвался Баргар, одной ногой вступив в проход и выставив перед собой меч с пылающим углём на камне, удерживаемым кольцами.- Если понадобится, поползу. А если... Ты точно пролезешь.
   Пока Леми больше не задал вопросов на эту тему, Баргар быстро нырнул в проход.
   Проход был не узким, Баргару не приходилось идти боком, но был и не высоким, Баргар, если выпрямлялся, шлемом задевал свод, поэтому передвигался он слегка пригнувшись. Тянулся проход почти прямо и шёл в подъём, но подъём этот был незначительным - он практически не ощущался. Уголь мерцал и иногда выстреливал искорками. Света его было достаточно, чтобы Баргар различал стены и пол, которые были гладки, и свод, который имел форму безукоризненную. Когда уголёк побагровел, знаменуя скорую свою кончину, Баргар повернул назад.
   Леми тёр глаза. Баргар сел рядом с ним:
   -Не смотри на снег, когда солнце блестит на нём,- рыцарь подтянул мешок с едой, достал "лепёшку".- Еды маловато, чтобы мы торчали здесь долго.- Баргар пошарил в мешке:- А это что?
   Леми, сощурившись, посмотрел на руки Баргара, в которых тот крутил небольшой сиреневый предмет.
   -Значит, Кали положил фиал в рюкзак,- сказал Леми.- Сиды подарили нам два фиала. Один нас уже выручил, когда мы выбирались из колодца смерти. Здорово, что второй оказался в этом мешке. Дымок, который внутри, придаёт сил. Мы хоть сегодня можем отправиться в путь, я вдохну его и...
   Баргар поднёс фиал близко к глазам.
   -Завтра выступим,- рыцарь отдал фиал Леми,- если эта штуковина, конечно, подействует.
   -Подействует,- сказал Леми, пряча фиал в сапоге.
   Баргар поднялся и вышел из пещеры на выступ. Небо было безоблачным, ярко сияло солнце. Баргар приставил кисть козырьком ко лбу и оглядел окрестности. Безжизненные пики сверкали белизной. Он остановил взгляд на другой стороне пропасти - на том месте, откуда лучники стреляли по ним.
   -Теперь мы не скоро с ними встретимся,- сказал Баргар, возвращаясь в пещеру.
   -С кем?- спросил Леми.
   -С отрядами этого безлицего. Не раньше, чем спустимся с гор.
   Баргар водрузился рядом с Леми и оторвал кусок от "лепёшки". Протянул еду Леми. Леми помотал головой.
   -Ешь, тебе говорю,- рыкнул Баргар.- Не знаю, как твоя штуковина, а это точно силы придаст.
   Леми нехотя взял еду. Баргар оторвал и себе кусок. И смачно принялся жевать.
   На следующее утро Баргар, поинтересовавшись у Леми, как его рёбра, и услышав, что лучше, принялся готовиться к выступлению. Он собрал несколько кусков угля в распоротый рукав меховой куртки, который приберёг, завязал его котомкой и передал Леми.
   -Ты понесёшь,- сказал рыцарь.
   Затем, по-вчерашнему, соорудил светильник. Пока Баргар зажигал уголь, Леми вдохнул из фиала. Баргар одним глазом следил за Леми: он не был уверен в чудодейственности содержимого фиала. Но неожиданно для рыцаря Леми будто заново родился: щёки его порозовели; он глубоко дышал и не страдал при этом от боли.
   Баргар поднял брошенный Леми пустой фиал.
   -Хм,- хмыкнул рыцарь и посмотрел на Лемиота.
   -Я готов идти,- сказал Леми.
   -И долго эта штука будет действовать?
   -Думаю, до захода солнца - точно.
   Баргар скептически посмотрел на проход.
   -Ну, когда будет заход, мы можем и не узнать,- сказал он и, бросив фиал, направился к проходу.
   Леми, довольно бодро, пошёл вслед за ним.
   -Видишь?- Баргар шагнул в проход и обернулся к Леми.
   Леми кивнул.
   -И сколько нам так идти - неизвестно,- Баргар поводил светильником по стенам, своду и полу.
   -Ты далеко вчера ушёл?- спросил Леми, когда Баргар зашагал по проходу.
   -Не знаю.
   -Интересно, кто прорубил этот проход?
   -Какая разница,- рявкнул рыцарь.- Главное, чтобы мы вышли. Поменьше слов. Береги силы: кто знает, что нас ждёт.
   В тусклом свете уголька Леми, следуя вплотную за Баргаром, рассматривал стены, пол и свод прохода и гадал, кто мог соорудить этот проход: может, гномы?
  

15

   Солнце уже давно скрылось за пиками, и на горы опустилась ночь. Угли потрескивали и вспыхивали оранжевым пламенем. Тени плясали на стенах пещеры, и Кали следил за их причудливым танцем. Было тепло и тихо.
   Тальвиал поставил на угли флягу, чтобы в очередной раз растопить снег и приготовить снадобье, и вдруг, оглянувшись на дальнюю от входа стену, замер. Насторожились и веточи, что не ускользнуло от внимания Кали.
   -Что случилось?- спросил Кали, устремив взгляд на стену, на которую теперь смотрели все.
   -Тихо,- прошептал сид, взявшись за лук.
   Гом неслышно подбежал к стене, в которой был ход, ведший неизвестно куда, и приставил ко рту трубку.
   -Мы не одни,- еле слышно пропищал Вим и запихнул в трубку шип.
   Кали ничего не слышал. Он прислушивался, но различить опасность, которую засекли его друзья, не мог.
   Вим в это время приблизился к брату. Встав рядом с ним, тоже поднёс трубку ко рту. Тальвиал, приложив стрелу, бесшумно натянул тетиву; на цыпочках он прокрался к ходу.
   Кали не переставал прислушиваться. И его старания не остались напрасными. Он всё-таки услышал. Он услышал звук, напоминавший удар камня о камень, но звук был глухой и далёкий, и поэтому Кали не был уверен, что ему не померещилось. Он поднялся и, достав Индер, крадучись подступил к сиду и веточам. Но так бесшумно, как им, сделать ему этого не удалось. Он шаркнул ногой - Тальвиал и веточи обернулись к нему: сид - с грозным выражением на лице, веточи - с сердитыми листками.
   -Там услышали,- прошептал Тальвиал и поманил рукой, показывая, чтобы все отошли от хода.
   Тальвиал, Вим и Кали попятились, а Гом вдруг рванул в ход. Вим в негодовании задрал листки и мгновение спустя пустился за братом. Кали тоже хотел было кинуться в ход, но Тальвиал остановил его. Сид помотал головой, придвинулся к Кали и шепнул ему на ухо:
   -Их нелегко обнаружить, они справятся.
   Длились томительные мгновения ожидания.
   -Кажется, я видел там свет,- опять прильнув к уху Кали, шепнул Тальвиал.
   Мгновения длились бесконечно долго. Кали нервничал. Нервничал и Тальвиал. Пронзительное верещание застало их врасплох - они вздрогнули.
   Тальвиал и Кали бросились в ход. Причём Кали, вопреки здравому смыслу, ворвался первым. В темноте, выставив перед собой Индер, он бежал выручать веточей. Сила мысли помогала ему ориентироваться во мраке. И Тальвиал даже забыл о том, что он может направлять Кали,- настолько он был поражён этой человеческой силой.
   Опять раздалось верещание. И если в первый раз верещал один веточ, то теперь верещали оба. И, как показалось Кали, верещание это было отнюдь не боевым или устрашённым, а радостным. Тут Кали услышал за спиной:
   -Фу,- Тальвиал прекратил бег,- напугали-то.
   Кали увидел, как впереди затеплился свет. Кали не понимал, что происходит.
   -Тальвиал!- позвал Кали.
   -Не беги,- донеслось в ответ.
   Но Кали бежать не перестал, он бежал на свет, а верещание становилось всё громче. И тут Кали различил, как блеснул в глубине хода в неярком свете шлем с наносником.
   Леми сидел возле огня, наклонившись немного вперёд, Кали обнимал друга и чуть ли не рыдал от радости и всё повторял: я знал, что ты жив, что вы живы. И Тальвиал с веточами не скрывали чувств - они радовались чудному спасению Баргара и Леми. Их благодарные взгляды были обращены на рыцаря, который рассказывал, как он и Леми спаслись.
   Эльфийское зелье заканчивало своё действие, и у Леми опять заболели рёбра. Когда Баргар завершил свой короткий рассказ. Гом забрался ему на плечо и провозгласил:
   -Ха! Я первым понял, что там свои, да!
   -Мог бы сначала сказать, а потом уж бежать,- заметил на это Тальвиал.
   -Мог бы, да,- согласился с сидом Вим.
   -Ты сможешь завтра идти?- спросил Кали у Леми.
   -Смогу,- ответил Леми и после небольшой паузы добавил,- наверное. Ведь надо.
   -А сам-то сможешь?- Тальвиал посмотрел на Кали.
   -Я уже в порядке. Небольшая слабость, но это ничего, ерунда.
   -А к чему такая спешка? Можем ведь переждать. Уголь есть, здесь тепло,- пропищал Вим.
   -Тепло, вот только еды нет,- сказал Баргар.- А в этих горах ей не разживёшься.
   -Мы и так задержались. Надо идти,- сказал Кали.
   -Глядите на него, только вчера умирал, а сегодня уже готов бежать, да,- проверещал Гом.
   Баргар и Леми посмотрели на Кали, и Кали ответил Леми скупой улыбкой.
   -Я чуть не умер от горя,- сказал Кали,- когда...
   -Я расскажу, расскажу, я...- подпрыгнул Гом на плече рыцаря.
   -Давай уж я,- перебил Тальвиал веточа.- И всё по порядку. Гом и Вим ведь тоже чуть не погибли, их чуть не раздавило и не смело.
   Баргар покосился на Гома, Леми перевёл взгляд на Вима, который, качнув листками, подтвердил сказанное сидом.
   Выслушав рассказ Тальвиала, Баргар сделался рассерженным и расстроенным одновременно.
   -Гримена меня побери,- выругался рыцарь.
   -Что ещё не так?!- завизжал Гом.
   Нахмурившийся Баргар повернул голову и наткнулся глазами на выставленные листки Гома.
   -Я думал, что хоть в другом мире не встречусь с вами никогда, порождения мрака, чтоб вас!- прогремел Баргар.- Ан нет! И там от вас покоя не жди!
   Тальвиал усмехнулся.
   -Ты уверен, что разум твой тебя не подвёл?- спросил Леми у Кали.
   -Абсолютно.
   -Не знаю, что и сказать,- пожал Леми плечами.- Мир вечного сна один на всех. В голове не укладывается.
   -А вот в рыцарском мозгу уложилось,- задиристо проверещал Гом.
   Баргар хотел схватить и сдавить веточа, но Гом успел спрыгнуть с его плеча.
   -Не будет, не будет тебе покоя!- Гом отбежал на почтительное расстояние и захохотал.
   Прежде, чем тронуться в путь, Тальвиал смешал травки с небольшим количеством воды и, изготовив мазь, натёр Леми ею грудь. Баргар набрал угля в распоротый рукав.
   Они вышли на тропу. Баргар, идя первым, расчищал дорогу. Веточи пристроились на его плечах, они вглядывались вдаль. Тальвиал прикрывал тыл.
   Было солнечно, снег слепил глаза. Склоны скал то отступали, то подходили к тропе. Тропа шла то в небольшой подъём, то сбегала вниз.
   Труднее всего приходилось Кали: жар одолевал его и от усилий он взмок. В конце концов Баргар посадил его на спину и потащил на себе. Когда солнце спряталось за скалами, было решено сделать привал. Веточи отправились на разведку. И не успели Баргар, Тальвиал и ребята организовать стоянку, как веточи вернулись, прибежали возбуждённые.
   -Там,- верещал Гом,- только склон обогнуть!
   -Идёмте,- зазывал руками Вим.
   Они обогнули склон, и Кали с Леми открылась картина, которую они никак не ожидали увидеть: в ложбине между двумя скалами, у подножия одной из них, на фоне начинающего темнеть неба их взорам предстала каменная башня квадратной формы, с обрушенной верхней частью, обломками покоящейся у её основания.
   -Что это?- спросил Леми, заворожено озирая строение.
   -Башня магов,- ответил Баргар.
   -Разрушенная,- проверещал Гом.
   -Тальвиал же говорил, что в этих горах когда-то жили маги, да,- пропищал Вим, посмотрев на сида.
   -Неплохое место для привала,- сказал Баргар.
   -Баргар, а ты когда-нибудь видел мага?- спросил Леми.
   -Я видел.- Тальвиал обошёл рыцаря.- Сначала надо разведать.
   -Как они выглядят?- Леми пошёл вслед за сидом.
   -Нет, ты не пойдёшь,- остановил Баргар Лемиота.- Пусть эльф идёт.
   -Они могут менять телесное обличие,- ответил Тальвиал Лемиоту.
   -Как это?- удивился Леми.
   -Они могут предстать из плоти, как я и ты,- обернулся сид,- могут предстать в очертаниях похожих на нас, но как бы из воды или тумана.
   Кали тут же вспомнил своё путешествие в иной мир и сущность, скрытую под красным плащом, которая напутствовала его странными словами.
   -Надо идти всем разведывать,- сказал Кали, отгоняя от себя воспоминания.- Мы должны держаться вместе. Идёмте, пока не стемнело.
   Веточи побежали впереди. Баргар, сделав пару шагов, отодвинул сида и принялся прокладывать путь для остальных.
   Оказалось, что башня стояла прямо над пропастью; вблизи она, сложенная из обтёсанных камней, представала массивной даже в таком, обрушенном, виде. Вместо окон были маленькие вертикальные прорези, и их было немного. Они обследовали две доступные стороны башни несколько раз, но двери не обнаружили. Веточи забрались на склон, к которому башня примыкала, но и там двери не было. Тальвиал, выглянув, осмотрел стену башни, стоявшую над бездной.
   -Там нет,- уверил сид.
   -Как же туда входили?- спросил Кали.
   -Может, есть рычаг, который открывает потайную дверь,- предположил Баргар.- В замках такое не редкость.
   Все посмотрели на рыцаря и подумали, какой он молодец, что сообразил, как тут же получили ответ на свои восторженные взгляды.
   -Откуда вам такое знать, дети леса и деревянных домов,- произнёс Баргар надменно.
   -Тогда, может быть, благородный рыцарь укажет нам, и где искать сей рычаг?- отреагировал Тальвиал, цепким взглядом впившись в Баргара.
   Баргар сдвинул брови.
   -Пожалуй, начнём со стен,- сказал он. И прибавил:- Обычное дело. Пробуете задвинуть камень.
   -Раз, обычное дело, так и начинай,- Тальвиал сделал несколько шагов в сторону, пропуская Баргара.
   Баргар жёстко посмотрел на сида и подошёл к стене.
   -Проще простого,- объявил рыцарь и принялся беспорядочно давить на камни, переступая с одного места на другое.
   -А зачем нужны потайные двери, Тальвиал?- спросил Кали.
   -Ха, мальчишка!- усмехнулся Баргар.
   -Чтобы скрыть за ними тайные комнаты,- ответил сид.
   -Чтобы скрыть свой разум и секреты души от назойливых кошмаров, вроде вас, остолопы!- ответил рыцарь и надавил на очередной камень.
   Камень поддался - подвинулся внутрь стены. За стеной что-то заскрипело и затарахтело. Часть стены, справа от Баргара, подалась назад и затем вбок - дверь открылась, впуская путников в башню.
   Рыцарь знаком показал, что он пойдёт первым. Он вынул меч и шагнул за дверь. Тальвиал, изготовив лук, встал у двери, Кали, пробравшись вдоль стены, заглянул в открывшийся проём.
   Свет, попавший через дверь, немного рассеял мрак в огромной комнате. Посреди комнаты стояла громадная печь, от которой тянулись по потолку и, добираясь до стен, уходили в него, какие-то трубы.
   -Давно необитаемое жилище,- раздался голос Баргара из затенённого места.- Ага, понятно, откуда уголь в пещерах. Можно заходить.
   Кали, за ним Тальвиал, а потом Леми и веточи зашли внутрь.
   -Что это?- спросил Кали, подойдя к печи.
   -Разве не видишь? Печь,- Баргар, выйдя из темноты, присел на колено, стянул с руки второй меховой рукав, снова, распоров, сделал два колечка.- Знал бы, те не выбрасывал бы. Этим-то всё равно. А нам собственной руки не видать.- Он опять мастерил светильник.
   -То, что печь, я вижу. А трубы зачем?
   -У магов спроси.
   -Так тепло, помимо центральной трубы, передавалось из печи наверх, я думаю,- сказал Тальвиал.
   Леми рассматривал механизм двери, состоящий из зазубренных металлических колёс, цепляющихся друг за друга зубцами, и балок между колёсами.
   -Как сложно,- произнёс Леми.
   -Маги обладают многими знаниями. Они большие умельцы,- сказал сид.
   Веточи принялись обшаривать углы комнаты. По договорённости, Гом побежал налево, Вим - направо. Вим наткнулся на большую кучу угля, он вздохнул тяжко:
   -Угли.
   -А дверь можно закрыть?- спросил Леми, продолжая разглядывать механизм и пытаясь понять его.
   -Нужно.- Баргар подошёл с готовым светильником.
   Рыцарь запалил уголёк, и стал ждать, пока тот разойдётся. Гом в это время наткнулся на лестницу, винтом уходящую наверх. Он забрался по ней и, высунув только листки, заглянул на второй уровень башни. После чего побежал вниз с новостями.
   Уголёк зажёгся, и Баргар, поднеся светильник к механизму, показал Леми на камень - тот, который он вдавил с той стороны; камень торчал между двумя колёсами.
   -Вот как закрывается,- сказал Баргар и надавил на камень - тот вошёл в стену, и механизм заработал: колёса завертелись, дверь поехала вбок и затем закрыла проём в стене.
   -В твоём замке такие же сложные затворы на потайных дверях?- спросил Леми у Баргара.
   -Нет,- помотал головой рыцарь,- всё гораздо проще. Кто не знает, что это - дверь, не распознает её: она замаскирована - ну, это тебе теперь понятно. Например, стоит зеркало. Но это не только зеркало, но и дверь. Просто надо знать, где надавить, чтобы открыть замок. Она открывается на петлях и всё.
   Тальвиал бродил по комнате, оглядывая её. Вдруг его внимание что-то привлекло. Он приблизился к заинтересовавшему его месту, присел и принялся рассматривать пол, покрытый угольной пылью. Затем он поглядел направо - там громоздилась угольная куча, потом - налево: с лестницы сбегал Гом.
   -Баргар прошёлся,- произнёс себе под нос сид,- всё затоптал,- у него закрались подозрения, но, поразмыслив, он решил пока не тормошить компанию.
   Гом прибежал в центр комнаты.
   -Эй!- позвал он всех.
   -Что случилось?- стоявший у печи Кали забеспокоился, услышав поблизости от себя взволнованный писк веточа.
   Подошли Баргар и Леми.
   -Там...- пропищал Гом и умолк.
   Вернулись Вим и Тальвиал.
   -Что там?- нетерпеливо рявкнул Баргар.- Ну, не тяни.
   -Там лестница наверх. Неповреждённая. Я поднялся. А там такое. Я никогда такого не видел,- сказал Гом и повертел листками, оглядев собравшихся вокруг него.
   -Там что, кто-то есть?- выставил листки Вим.
   -Нет. Ничего опасного, как мне кажется, да. Но...
   Баргар махнул рукой на Гома и направился в темноту:
   -Где лестница?
   -Туда, туда, да,- направил Гом.
   Все выстроились за Баргаром.
   На втором уровне посреди комнаты высилась печная труба, вокруг которой валялась рухлядь, бывшая когда-то столами и стульями, стены комнаты были снизу доверху сплошь облеплены металлическими полками - в большинстве случаев, изъеденными ржой, сломанными, державшимися на честном слове, лёгкое прикосновение к которым грозило их обрушением. Между рядами полок от пола к потолку тянулись трубы, которые так заинтриговали Кали на первом уровне. На полках, если те ещё держались, стояли книги, покрытые пылью и плесенью. Обрушенные на пол ржавые полки смешались с бумажной трухой. Здесь было сухо, в воздухе, осаждающем рот сладковато-прогорклым привкусом, висела пыль и стоял запах гнили.
   Баргар, обойдя печную трубу, констатировал, что когда-то здесь было очень светло, потому что истлевших лампад валялось в огромном количестве. Следуя за рыцарем, в молчании они обошли по кругу стены. Остановившись у необрушенных полок, Баргар приблизил светильник к книгам, стоявшим на них и не рассыпавшимся.
   -Дивесса милосердный!- ахнул Леми, обводя ряды полок ошеломлённым взглядом.- Зачем магам было нужно столько "Жизнеописаний"?! Неужели для чёрных чар?!
   Кали приблизился к полке, аккуратно взял одну из книг и стряхнул с обложки налёт.
   -Это не "Жизнеописание Великого Альвина",- сказал он,- тут написано...- Кали вдруг опомнился и в ужасе умолк.
   Чудовищным преступлением, сравнимым с колдовством, считалось у людей Гелиана знание грамоты. Это таинство было ниспослано Дивессой только для обрядовых служений, и знать его могли лишь служители храма, чтобы хранить веру и наставлять людей по Книге, написанной с благоволения Мудрого Бога. Только архиотцы и санторы могли знать грамоту. Даже рыцари-доминаты Ордена Звезды не имели такой привилегии, не говоря уже о простых рыцарях ордена.
   Кали почувствовал на себе грозный взгляд Баргара и укоризненный взгляд Леми. Он медленно повернул голову.
   -Я... я ненарочно. Это получилось само собой,- принялся оправдываться Кали, глядя на Леми.- Отец Дилет водил пальцем по строчкам... он говорил... я узнавал в буквах звуки, и слова сами начали складываться... Я не виноват...
   Леми широко улыбнулся и задорно рассмеялся. Он, забыв о больных рёбрах, набросился на Кали, обнял его крепко:
   -Да ты действительно преступник, парень! Вот молодец!
   Баргар причмокнул:
   -Надо же, какой сюрприз. Значит, не один я здесь отъявленный преступник.
   -Ты тоже знаешь грамоту?- поинтересовался у рыцаря Тальвиал.
   -Нет. Но я воевал с рыцарями ордена.
   -Кали, разве я тебя обвиняю!- радостно шумел Леми, глядя в озадаченные глаза друга.- Ха-ха! Что здесь написано?- он ткнул пальцем в обложку.
   -Суждения о нравах стрегонов,- прочитал вслух Кали не стёршееся на выцветшей, обветшалой обложке название книги.
   -Это помещение называется книгохранилищем,- сказал Тальвиал.- Здесь были собраны многие книги.
   -И все разные?- спросил Вим.
   -Конечно.
   -Я и подумать не мог, что существует такое разнообразие книг,- Баргар поднял светильник выше, где на уцелевших полках тоже стояли книги.
   -Потому что нам врали, что существует только одна и других никогда не было,- Леми перестал смеяться.- Врали, что только Дивесса мог научить таинству грамоты.
   -Какая глупость,- усмехнулся сид.- В мире существует множество книг, написанных разными народами в разные времена. Здесь хранилась когда-то лишь очень незначительная их часть. Книга, которую держит Кали, написана людьми. Книги, у которых Баргар держит светильник, похоже, написаны гномьими рунами.
   -Кали, да мы с твоим знанием, мы с тобой горы свернём! Мы можем столько узнать!..- Леми тряхнул друга.- Ты ведь обучишь меня грамоте?.. Разверни, прочти, что там написано.
   Баргар поднёс светильник к рукам Калиона. Кали открыл книгу и тут же большинство страниц превратились в прах. Кое-что всё-таки осталось, и Кали начал читать:
   -...Это не дикое племя, а организованное общество охотников... В северо-восточных лесах много дичи... Они густы и часто непроходимы...
   -Тальвиал, а ты какие ещё языки знаешь, кроме своего и людского?- спросил Леми.
   -Язык светлых эльфов, конечно, ещё язык гномов...
   -И на всех можешь читать?
   -Да.
   -А вот наш язык, наверное, не знает,- сказал Вим.
   -У вас что, есть свой язык?- удивился Леми.
   -Разумеется,- ответил за веточей Тальвиал.- Они же - народ Гелиана.
   -Только вот читать и писать не умеем,- пропищал Гом.- Букв у нас нет.
   -А откуда язык людей знаете?- спросил Леми.
   -Ну, мы ведь рядом живём, да,- ответил Вим.
   Кали продолжал читать несвязный текст, и Леми остановил его, хлопнув ладонью по оставшимся клокам страниц, отчего те моментально рассыпались, превратились в пыль.
   -А мы живём рядом с вами,- Леми посмотрел на веточей,- с вами,- он посмотрел на Тальвиала,- боимся, сторонимся и ничего не знаем.
   Баргар опять поднял светильник к книгам с рунами, он попытался достать одну из книг, чтобы Тальвиал прочёл оттуда, но был не так аккуратен, как Кали,- полка с книгами рухнула, сбила нижние полки; от удара книг об пол поднялся бумажный прах, столбом он закружил в воздухе. Веточи, почуяв угрозу, когда раздался металлический скрежет, отскочили подальше, чтобы не быть придавленными. Бумажный прах лез в носы и во рты, Кали, Леми, Баргар и Тальвиал закашлялись.
   -Пойдёмте отсюда,- предложил сид.- Знаний здесь теперь не почерпнёшь. Ночлег, думается, лучше устроить внизу.
   Никто не успел сдвинуться с места: раздался скрежет и затем звук чего-то разбившегося. Но звуки эти раздались не в книгохранилище, а наверху, над потолком.
   Тальвил приложил палец к губам и схватился за лук. Чутьё не подвело сида: следы были свежими - чужие следы, которые он обнаружил внизу и которые, оттого что не заметил их, так усердно затаптывал, но до конца не затоптал Баргар. Тальвиал показал на винтовую лестницу, ведущую на следующий уровень башни.
   Веточи побежали за Тальвиалом, Кали и Леми последовали за Баргаром, несущим светильник. Они поднялись на третий уровень. Здесь было свежее и светлее, чем на нижних уровнях: в потолке зияла дыра, открывающая вид на клочок неба; через дыру в потолке и через окошки-прорези в комнату падали остатки дневного света.
   Тальвиал показал всем, что надо разбрестись по комнате. Все приготовили оружие. Баргар снял колечки с тлеющим углем, отложил их и направился к обрушенной печной трубе - она не доставала до дыры в потолке, обломки её лежали на полу среди опрокинутых проржавелых металлических столов. Останки столов валялись везде, были разбросаны по всей комнате. Веточи парой двинулись вдоль стены, у которой выходила лестница. Со стрелой на тетиве Тальвиал бесшумно начал красться в дальний конец комнаты.
   Кали и Леми парой, как Гом и Вим, направились между Баргаром и веточами к стене напротив. Они заглядывали за каждый стол, один подстраховывал другого. И так дошли до противоположной стены, где света почти не было. Леми рывком, с секирой на замахе заглянул за очередной дырявый, ржавый стол и вдруг крёхнул, отпрыгнул назад, спотыкнулся и упал на задницу. Что-то светлое метнулось за столом. Кали кинулся на выручку другу. Его Индер преградил путь светлому пятну. Глаза Кали расширились, когда перед ним очертилось бледное лицо; существо вжалось в пол, его большие, глубоко посаженные глаза при виде Индера исполнились паническим страхом, бровки уползли вверх, заострённые кончики оттопыренных ушей опустились, ноздри курносого носа вздулись, а губы расплылись и задрожали, беззвучно моля о спасении,- лицо существа сделалось испуганным и в то же время милым. Надо было не иметь сердца, чтобы, увидев это лицо, не проникнуться жалостью и состраданием. Кали опустил клинок.
   А Тальвиал, Баргар и веточи, заслышав вскрик Леми, уже неслись на помощь. Гом и Вим запрыгнули на опрокинутый стол, Тальвиал встал над веточами, Баргар, домчавшись, потеснил Кали и, увидев бледное, испуганное лицо, сплюнул и прогремел:
   -Тьфу, гоблин!
   Тут на полу что-то зашевелилось, и рядом с одним испуганным лицом возникло второе, такое же бледное, испуганное и милое.
   -Двое!- прогромыхал Баргар.- Сейчас одним ударом двоих, и всего-то дел!
   -Да погоди ты,- Кали отстранил двуручник рыцаря.- Что, не видишь, они беззащитны, напуганы...
   Кали присел.
   -Не убивать нас, пожалста,- дребезжащим голосом проговорил первый гоблин и в попытке улыбнуться оголил кривоватые зубы.
   -Вероятно, это те гоблины, за которыми охотились конники Манвитикора,- Леми поднялся с пола и отряхнул задницу.
   -Да, да,- затряс головой первый гоблин.- Мы бежать от хозяин. И за нами догонять. Они догонять нас везде, и мы прятаться тут.
   Вдруг Баргар засмеялся:
   -Даже гоблины смогли открыть дверь в башню,- он язвительно посмотрел на сида.
   -Наш хозяин богатый, у него большой дом и тайные двери есть, мы знать, куда жать,- сказал второй гоблин.
   -Вы не будете кромсать нас?- спросил первый гоблин и опять улыбнулся кривоватыми зубами.
   -Не будем,- сказал Кали.
   -Мерзкие отродья,- прогремел рыцарь.
   -Довольно, Баргар,- Леми убрал секиру за пояс.- Твоя натура всегда требует сначала убить, а потом разбираться?
   -Ты что, в слуги их хочешь взять? Они - лишние рты,- рявкнул Баргар.- У нас и так жрать нечего.
   Второй гоблин выставил перед собой котомку - распространилась вонь.
   -Мы иметь еда,- словно извиняясь, проговорил он.
   Баргар фыркнул, воротя нос:
   -Навозные грибы! Чего ещё ждать от гоблинов. Вот и жрите это с ними!
   -Фу,- пропищал Гом.
   -Фу,- пропищал Вим.
   -Между прочим, грибы эти очень вкусные, когда, вымочив их, избавишься от запаха,- заметил Тальвиал.
   -Как вас зовут?- спросил Кали, отстраняя котомку.
   -Меня звать Багага,- сказал первый гоблин.- А он - Хуруш.
   -Ага-ага,- похлопал глазами второй гоблин.
   Кали поднялся:
   -Вставайте,- сказал он гоблинам.- Пойдём на первый уровень,- обратился он уже ко всем,- никаких сомнений, там лучше всего ночевать.
   Гоблины с опаской поднялись, прижимаясь друг к дружке. Они были невысоки ростом ­- по грудь Кали и Леми. Кали думал, что гоблины побледнели от ужаса, но нет; когда они вышли на свет, Кали отметил, что кожа их просто имеет бледно-зеленоватый оттенок.
   Громадная печь немым, безжизненным стержнем стояла в центре первого уровня. Продрогшим путникам живо представлялось её пылающее жерло и тепло, которое она могла дать. Устроились недалеко от лестницы, принесли угля, запалили его и сели вкруг. Гоблины чувствовали себя неуютно: они побаивались демона ночи и веточей - созданий тьмы; ведь они родились и жили в городе людей, они жили по людским законам и верили в то, во что верили люди. И побаивались Баргара: ведь он был рыцарем, а значит - хозяином, элконом, от которого можно было ожидать чего угодно - захочет, побьёт, захочет, убьёт: они же - клебы, и с ними можно поступить, что элкону взбредет в голову. В меньшей степени, но побаивались они и Кали с Леми. Хоть те и заступились за них и отнеслись с душой, но всё же они были люди - высшая раса.
   -Так почему же вы сбежали от хозяина?- спросил Кали у гоблинов.
   -Наш хозяин хотеть, чтобы мы быть мёртвый-мёртвый,- ответил Багага.
   -Хозяин хотел вас убить? За что?- спросил Кали.
   -Мы взяли у него монеты, которые он нам не отдавать хотел,- сказал Багага.
   -Спёрли деньги,- откомментировал Баргар.
   -Это быть наши деньги,- сказал Хуруш.
   -Наше жалование,- объяснил Багага.
   -И зачем же вы спёрли их?- Баргар настаивал, что они воры.
   -Прекрати, Баргар,- вмешался Леми.- Если деньги принадлежали им, то нарушитель закона - их хозяин, а не они.
   -Так зачем вам понадобились деньги, срочно, как я понимаю?- переспросил Кали.
   -Мы увидеть у одного продавца на рынке дудку,- ответил Багага.
   -Продавец торговал разным,- сказал Хуруш.
   -Нам нужна была тот дудка,- говорил Багага.- Продавец не знать, что эта за дудка, и торговать её дёшево...
   -А мы знать, что эта за дудка, и радоваться, что она так дёшево,- закончил Хуруш.
   -И что такого особенного в этой дудке?- спросил Леми.
   -Орк - брат гоблина - большой и сильный. Гоблин - маленький, но ловкий,- сказал Багага.
   -В старые времена гоблин ездить на лупуэрах,- сказал Хуруш.
   -Когда гоблин с лупуэром,- продолжал Багага,- гоблин в два раза сильнее.
   -И лупуэр сильнее,- продолжал Хуруш.- Когда гоблин на лупуэре - это сила.
   -Я вообще-то спросил про дудку,- напомнил Леми.
   -Ну, да,- сказал Багага.- Так вот эта дудка зовёт лупуэра, и лупуэр из леса приходить к гоблину.
   -Лупуэр - друг гоблина. Гоблин - друг лупуэра,- добавил Хуруш.
   -И кто же такой этот лупуэр?- спросил Кали.
   -Большой волк,- ответил за гоблинов Тальвиал.
   -Очень большой,- пропищал Гом.
   -Так и есть, да,- пропищал Вим.
   -Дурьи головы,- усмехнулся Баргар.- Зачем вам лупуэр в городе? Вы что, воевать собрались?
   -Мы хотеть бежать в дикий лес,- сказал Багага, опустив голову.
   -Ха-ха-ха!- загремел Баргар.
   -Мы знать, что есть в лесу вольный гоблин,- сказал Хуруш.
   -Только не знать в каком,- Багага посмотрел на Леми исподлобья.
   -Мы думать, что лупуэры знать могут,- пояснил Хуруш.
   -Дурачьё! Ха-ха-ха,- не унимался Баргар.
   -Значит, хозяин хотел вас убить за деньги, которые были вашими,- сказал Кали.
   -Не иначе, как Дивесса так повелел,- саркастически заметил Леми.
   -Да, да,- грустно сказал Багага.
   -Сколько же хозяин задолжал вам?- спросил Кали.
   -Десять серебряных оренов,- ответил Хуруш.
   -Пять мои и пять Хуруша,- сказал Багага.
   -И он хотел вас убить за десять серебряных монет?!- возмутился Леми.
   -А сколько стоила дудка?- поинтересовался Кали.
   -Торговец просить всего шесть монет,- сказал Хуруш.
   -А почему вы не побежали в Большой лес?- спросил Тальвиал.- Там, глядишь, и лупуэры отыскались бы?
   -Когда мы исчезнуть, хозяин пожаловаться гельду, и солдаты перегородить дороги,- Багага поднял голову и посмотрел на сида.- Мы бежать в болота и в горы. Другого не оставаться ничего.
   -Ну, а дудку-то хоть купили?- пропищал Гом.
   -Купили, да?- пропищал Вим.
   Багага оглядел сидящих вкруг и, помедлив, достал из-за пазухи дудку с двумя дырочками и расширяющимся концом.
   -Вот,- Багага прижал дудку к груди.
   -Можно посмотреть?- попросил Леми.
   Багага сжал дудку и снова оглядел всех. Затем, словно вырывал из груди сердце, протянул дудку Леми. Леми повертел дудку в руках, буркнул, что ничего особенного, и передал дудку по кругу. Её посмотрел Тальвиал, веточи оценили её как тяжёлую. Когда очередь дошла до Баргара, он отвернул голову. Вим передал дудку Кали. Кали, не зажимая дырочек, дунул в неё - раздался глухой, низкий звук. Кали протянул дудку Баргару. Но рыцарь опять не пожелал осмотреть её. Он встал, взял свой светильник и отошёл к печи. Кали вернул дудку Багаге и, поднявшись, пошёл к Баргару.
   -Не верь клебам,- сказал Баргар, когда Кали приблизился к нему.- Клеб и предательство - равносильно. Потому что клеб - это клеб.
   -Разве они сделали тебе что-то плохое?- Кали заглянул рыцарю в лицо.- Зачем ты пугаешь их?
   -Ты неопытен, парень, и поэтому слишком доверчив,- Баргар смотрел Кали в глаза,- это может стоить тебе жизни.
   -По-моему, Баргар, ты слишком подозрителен.
   Подошёл Тальвиал.
   -Если где и могут обитать вольные гоблины и лупуэры, то только в Большом лесу,- обратился сид к Калиону.­- Если мы доведём Багагу и Хуруша до Большого леса, может, гоблины согласятся помочь сидам - выступят против армии безлицего на нашей стороне, как думаешь, Кали?
   Баргар хмыкнул.
   -Благородный рыцарь доверяет только своему благородству,- перевёл Кали Тальвиалу насмешку Баргара.
   Тальвиал улыбнулся:
   -Тот, кто доверяет только себе, не доверяет никому.
   -Тот, кто доверяет всем без разбора, мёртв,- рыкнул Баргар.
   -Это ты прямо сейчас придумал или мысль такую вынашивал долго?- съязвил Тальвиал.
   -Надо спросить Багагу и Хуруша,- сказал Кали сиду,- не побоятся ли они пойти с тобой и веточами в Большой лес?
   Тальвиал посмотрел на гоблинов:
   -Проще всего это выяснить, поговорив с ними прямо сейчас.
   Кали и Тальвиал пошли к кругу, Баргар остался стоять возле печи, сокрушённо качая головой.
   Багага открыл дверь башни, а Хуруш закрыл её, выйдя последним. Солнце слепило глаза. По обыкновению, Баргар шёл впереди, прокладывая путь.
   -Ты веришь, что есть вольные гоблины?- пропищал Гом вполголоса, сидя на левом плече Леми и спрашивая у Вима.
   -Не знаю. Отрицать не могу, да,- так же тихо пропищал в ответ Вим, сидевший у Леми на правом плече.
   -А дудка эта, она действительно призовёт волков?- Гом выпятил листки поверх головы Лемиота.
   -Думаю, они говорят правду. Иначе зачем им было рисковать - тайком брать деньги, да.
   -Что сейчас гадать,- вступил в разговор Леми,- дойдём до Большого леса, там всё прояснится.
   -Верно, ар Леми,- согласился Вим.
   -Но ведь интересно, да,- не мог угомониться Гом.
  

16

   На четвёртый день путешествия от башни их взорам открылась обширная равнина, и тропа начала спускаться с гор. Еда закончилась. Осталось лишь немного навозных грибов. Гоблины предложили разделить грибы на всех.
   Гом и Вим выглядели печальнее всех: из грибов нектара не сделаешь. Баргар категорически отказался вкушать, по его словам, дерьмо из дерьма выросшее. Леми, Кали и Тальвиал приняли предложение, с условием, что грибы сначала необходимо вымочить. Багага и Хуруш неохотно согласились.
   -Зачем?- недоумевал Багага.- Ведь так - это лакомство: они такие пахучие!
   Благородный рыцарь, чтобы досадить ребятам и сиду, после таких слов гоблина сделал вид, что его тошнит; он ходил и рычал над парнями и Тальвиалом, изображая рвотные позывы. Гом и Вим нашли в этом развлечении рыцаря отдушину, они посмеивались над реакцией Кали и Леми; Тальвиала было не пронять.
   На следующий день они начали спуск. С этой стороны хребта лестницы не было, но были каскады камней, которые приходилось преодолевать с осторожностью, чтобы не вызвать обвалы. Гоблины, прошедшие здесь однажды, показывали путь. К сумеркам они достигли подножия хребта и остановились на отдых.
   -Болото,- Тальвиал оглядывал окрестности.- Куда ни кинь - болото.
   Болото подступало прямо к подножию хребта и тянулось с запада на восток и уходило на север, и краёв его не было видно.
   -Линема здесь течёт сквозь болото,- сказал Кали, вспоминая карту.
   -Чтобы дойти до реки, сначала надо не пропасть в этом мерзком болоте,- резонно заметил Баргар.
   -Мы знать, как пройти на тракт,- сказал Хуруш.
   -И мы до реки доводить,- добавил Багага и мило улыбнулся.
   Чуть забрезжил рассвет, снова тронулись в путь. Первыми шли гоблины, показывая дорогу. Сначала болото было не очень топким, но вскоре земля под ногами зашевелилась, луж становилось всё больше, а кочки между ними всё неустойчивее. Тяжелее всего приходилось могучему Баргару. Он помогал себе двуручником - пытался использовать его как дополнительную опору, но часто меч проваливался в лужах по самую рукоять, а то и вовсе скрывался под ними, и Баргар клял всё на свете, когда с помощью Тальвиала не терял равновесия и вытягивал меч, который цеплялся за болотную траву.
   -Ближе к тракту легче стать,- старался успокоить рыцаря и обадривал всех Багага.
   Так, скача по кочкам, они миновали трясину. Трясина сменилась высокой травой, и почва скоро стала более упругой. Когда травяное поле закончилось, Хуруш, лишь выйдя на обозримое пространство, тут же метнулся обратно в траву и зашептал со страхом в голосе:
   -Стоять, стоять. Там, там... ужас.
   Отряд остановился, и, внемля призыву гоблина, все замерли. Кали с осторожностью пробрался вперёд и выглянул из травы. На пространстве, где росли мелкие кустарники посреди небольших луж, он увидел побоище: растерзанные люди в геральдических табардах поверх кольчуг лежали вперемешку с существами, похожими на собак,- больших собак, у существ были вытянутые морды длинные хвосты и длинная шерсть светло-зелёного цвета - всё вокруг было залито кровью.
   -Кто это?- спросил Кали, относя свой вопрос ко всем убитым.
   Багага отстранил Хуруша и сначала выглянул, а затем вышел из травы.
   -Нечего бояться,- сказал Багага.- Всё завершаться давно.
   Вслед за Багагой вышел Кали. Вышел Хуруш и произнёс:
   -Мёртвые клойны и мёртвые люди.
   -Это и есть клойны?- вышел из травы Леми с веточами на плечах.
   -Да,- подтвердил Тальвиал, вышедший за Леми.
   -И стрелки гельда Манвитикора,- сказал Баргар, вышедший из травы последним и оценивший поле боя опытным взглядом.- Недоумки, кто же так сражается.
   Среди трупов что-то мелькнуло - было какое-то движение. Все заметили это и насторожились. Багага присел, и тут из-за холмиков и трупов выскочило маленькое существо со светло-зелёной шерстью и, подбежав к Багаге, начало ласкаться к нему. Хуруш присел рядом с Багагой:
   -Это же малышка-клойн,- сказал он и погладил существо, которое принялось ласкаться и к нему.
   Маленький клойн, открыв пасть, издал звук: ват, ват,- это было радостное приветствие, и мордой, не такой ещё носатой, как у старших сородичей, уткнулся в ладонь гоблина.
   -Он остаться без стаи,- сказал Багага, посмотрев на Кали.
   Кали тоже присел. Клойн подбежал к нему:
   -Ват, ват,- пролаял клойн и начал тереться об ногу Кали.
   Кали погладил клойна:
   -Бедный малыш, ты остался совсем один,- гладил Кали клойна.
   -Ни одну нечисть не пропустят!- сокрушился Баргар.
   -Это точно: ни одну,- проверещал Гом, вытянув руку на Баргара.
   -Ну, я тебя сейчас!..- Баргар шагнул к Леми, на плече которого смеялся Гом, но тяжёлый его кольчужный сапог увяз в топи, и Баргару ничего не осталось, как только грязно выругаться, когда оперевшись на плечо сида, он освобождал ногу из плена.
   -Вот они, страшилища клойны,- сказал Леми.- Нас ими пугали в Берде.
   -И правильно, что пугали: дикие звери,- Баргар стряхивал с сапога грязь.
   -Эта стая спасла наши жизни, между прочим,- сказал Тальвиал Баргару.
   -Сам вижу,- хмуро проворчал рыцарь.
   -Вот тебе и загадочные лучники,- Тальвиал подошёл к Лемиоту.- Теперь мы знаем, кто они. Как безлицый мог нанять воинов гельда Манвитикора?
   -Это ничего не значит,- сказал Баргар.- Не значит, что гельд заодно с твоим врагом. Деньги могли решить всё.
   -Это верно,- согласился Леми.
   -Мы не можем его оставлять,- сказал Багага Кали.- Малышка клойн будет пропадать один.
   -Он признавать в нас друзья,- сказал Хуруш.- Он совсем-совсем беспомощный.
   -Ват, ват,- подавал голос маленький клойн.
   Кали продолжал гладить клойна, чьи глаза из-под прядей шерсти, свисавших со лба, с надеждой смотрели на человека.
   -От него пахнет болотной тиной,- Кали обернулся к Леми и улыбнулся.
   Гом перепрыгнул с плеча Леми на плечо Кали и сбежал на его ногу:
   -Я воспитаю из тебя боевого клойна!- проверещал Гом, встав перед малышом.
   Клойн посмотрел на веточа и лизнул его. Вим загоготал. Засмеялись гоблины и Кали, Леми и Тальвиал. Только Баргар остался равнодушным.
   -Действительно, болотной тиной,- подтвердил Гом и тоже засмеялся.
   -Вонючка,- буркнул Баргар.
   Клойн преданно смотрел на Гома.
   -Этот клойн, как шлюха - готов, небось, любому служить,- смотрел Баргар на щенка, в глазах рыцаря появилось презрение.
   -Ах ты, зеленыш,- Кали потрепал клойна.
   -Ты так хочешь назвать его?- спросил Леми.
   -Зеленыш - слишком долго,- сказал Кали.- Будем величать его покороче - Ныш.
   -Отлично придумано!- проверещал Гом и полез на спину клойна. Сел, ухватился за шерсть и скомандовал:- Вперёд!
   Кали и гоблины встали, и клойн принялся, подпрыгивая, волчком вертеться возле них и голосить: "Ват, ват, ват". В конце концов Гом выпал из "седла". Он лежал на траве и никак не мог поставить листки, чтобы смотреть в одну сторону. Глядя на него, все опять разразились смехом, и даже Баргар, правда, смеялся он издевательски.
   -Ничего, ничего,- пропищал Гом, поднимаясь на руках и крутя листками,- это только начало.
   Багага взял Ныша на руки, и отряд пошёл по полю, которое стало последним в жизни людей и клойнов: тела людей были отмечены глубокими рваными ранами, туловища клойнов были изрублены или в них торчали стрелы, кровь насытила траву и стекла в лужицы, отчего те стали красного цвета.
   Побоище тянулось до самой дороги. Никого живого они не встретили. Лучники Манвитикора не жалели и маленьких клойнов, кругом валялись маленькие тельца. По всей видимости, Ныш действительно остался один из всей стаи.
   Тальвиал набрал стрел. Багага и Хуруш, по совету Леми, обзавелись кинжалами. Участок тракта, к которому они вышли, был сделан настилом из брёвен, настил держался на сваях, вколоченных по самую верхушку в вязкую почву.
   -Раз лучники ушли, значит, их осталось мало,- сказал Тальвиал.- Но всё равно будьте начеку.
   -Далеко отсюда до Манвитикора?- спросил Леми у гоблинов.
   -Дней шесть надо ходить туда,- ответил Багага. Он поглаживал Ныша, заснувшего у него на руках.
   -А до реки ходить день,- сказал Хуруш.
   -Место открытое,- говорил Тальвиал Баргару,- думаю, опасность заметим.
   Рыцарь, окинув взглядом бескрайнее болото, кивнул.
   В голове у Кали роились нехорошие мысли. Лучники Манвитикора убили детей, щенков. Он вспомнил Берде, вспомнил, как расправились верегенские разбойники с детьми там, не зная пощады. Чем же армия отличается от бандитов?- задавал он себе вопрос. Неужели рыцари Ордена Звезды поступали так же - убивали всех от мала до велика, когда штурмовали земли, принадлежащие Баргару? Кали оборачивался и смотрел на рыцаря, размышляя над этим,- пытался разгадать, вглядываясь в его лицо, будто мог увидеть в нём, так ли было, как он надумал себе. И увидел. Баргар, словно уловив его тревожную мысль, откликнулся на его взгляды, и его глаза, поймавшие взгляд Кали, однозначно говорили: да, Кали, да.
   Леми думал о другом. Он думал о том, что зря они идут в Манвитикор. И ещё он жалел гоблинов. Он видел, что гоблины побаиваются их - сида, веточей, людей. И думал, что же люди сотворили с ними, что они так трепещут перед людьми.
   Гом жалел малыша клойна, который остался без стаи, один на этом свете, и обещал себе, что не оставит Ныша и что когда-нибудь разыщет его сородичей, чтобы тот обрёл новую семью. А Вим думал, что несчастного малыша клойна постигла та же незавидная участь, что и его с Гомом, и он теперь будет вынужден скитаться, может быть, в бесконечно бесплодных поисках.
   Багага не хотел приближаться к ненавистному городу. Но его мысли уносились в леса, где наверняка они с Хурушем повстречают вольных гоблинов и станут свободными, где они призовут лупуэров, и тогда больше не будут страшиться людей. Хуруш думал о том, что те, кто сейчас его с Багагой окружает, не такие уж и страшные создания. Ведь их не обижают и, что совсем неожиданно, даже не требуют им служить. Только вот рыцарь очень грозен бывает, но и он не унижает их и не раздаёт по любому случаю подзатыльники.
   Тальвиал устремлялся мыслью далеко - на запад, в Аталанский лес. Он гадал, добрался ли уже Маэль туда, если вообще добрался. Эта мысль терзала его и заставляла нервничать - ведь если Маэль не доберётся, что станет с сидами, которые не будут оповещены о подготовке безлицего, собиравшего новую армию против сидов. Баргар же думал о том, что у всех в их разноликом отряде свои интересы и что хорошо это не кончится.
   -Нам повезло, что лучники наткнулись на стаю клойнов,- сказал Леми, переступая через лужицу с мутной водой.
   -А вот клойнам не повезло, да,- пропищал Гом, сидевший на его плече.
   Бревенчатый настил дороги сменился глиняной жижей. Все, кроме гоблинов, когда такая дорога началась, старались ступать по самым сухим и твёрдым местам, гоблины же не разбирали пути - они шли, не петляя среди грязи и лужиц; они проваливались в грязь, наступали в лужи - и им было нипочём.
   Гоблины были одеты в толстые, длинные туники, поверх изодранных рубах, и обуты в рваные башмаки. Кали предостерёг гоблинов:
   -Ноги замёрзнут. Вы озябните.
   -Мы привыкшие, хозяин,- Багага мило и грустно улыбнулся, обнажив кривоватые зубы.
   Кали почему-то почувствовал себя виноватым, он потупил взор:
   -Не называй меня хозяином, пожалуйста.
   Леми прошёлся взглядом с ног гоблинов, на которые налипла грязь, до их голов, с редкими белёсыми у Багаги и рыжеватыми у Хуруша волосами, и словно опомнился - он потрогал свою голову.
   -Когда я потерял шапку?- спросил он вслух сам у себя.
   -Наверное, когда падал,- раздался голос Тальвиала за спиной.
   Леми посмотрел на Кали - тот тоже был с непокрытой головой.
   -А ты, Кали?- спросил Леми.
   -Видимо, она слетела, когда он звал тебя, лёжа над пропастью,- ответил Тальвиал и за Кали.
   -Я не заметил, Леми,- сказал Кали.
   -Подумаешь, шапок лишились,- Баргар шагнул широко, переступая взбучившуюся грязь, и чуть не поскользнулся, всё-таки угодив в неё.
   Кали, Леми, веточи и Тальвиал посмотрели на Баргара - тот был в шлеме.
   Грязь вновь сменил бревенчатый настил. Так дорога до реки и перемежалась - то грязь, то брёвна. Высокая, густая осока, стоявшая по берегу реки не давала разглядеть открытую воду. Бревенчатый мост пророс осокой и терялся в её гуще; было понятно, что караваны давненько здесь не хаживали.
   -Баргар, ты видишь реку?- спросил Леми, надеясь на его рост.
   Рыцарь помотал головой.
   -Трава идти далеко в реку,- сказал Хуруш.- Реку не видать.
   -И на том берегу расти густо-густо,- сказал Багага.
   -Воды мало,- продолжил Хуруш.- Длинной палкой доставать дно можно. Но травы в воде много. Палка путаться в траве и оставаться в реке.
   Кали подпрыгнул несколько раз, надеясь хоть краем глаза увидеть открытую воду. Багага потрепал пузо Ныша, вальяжно распростёршегося на его руке, зевающего и вертящего головой:
   -Хороший клойн,- с нежностью произнёс гоблин.
   -Ну что, идём,- сказал Леми.
   -А мост в порядке?- спросил Кали.
   -Да, прогнить кое-где немного,- закивал Багага.
   -Чего ж вы молчали, зеленорожие!- ни с того, ни с сего взорвался Баргар.
   Багага и Хуруш от рёва рыцаря присели, втянули шеи, лица их сделались мертвенно-бледными - даже зеленый оттенок исчез,- губы их искривились и задрожали, взгляды их упёрлись в землю. Они ждали, что сейчас их будут лупить. Ныш на руках Багаги заголосил: ват, ват, ват.
   -Баргар!- воззвал Леми, укоризненно поглядев на рыцаря.
   -А что не так?!- рявкнул Баргар.
   Рыцарь не проявлял агрессии, но был крайне возмущён, и Кали, чтобы гоблины не боялись, встал между ними и рыцарем. Леми, с веточами на плечах, подошёл к гоблинам.
   -Не бойтесь,- сказал он.- С нашим рыцарем такие вспышки случаются нередко. Но он никого не обидит.
   -Если что, обращайтесь ко мне!- проверещал Гом.- Я с ним быстро разберусь!- он гневно повернул листочки на Баргара, ожидая ответа рыцаря.
   Ответ не заставил себя ждать.
   -А с тобой, малявка трухлявая, я прямо теперь разберусь!- воздух вырвался из ноздрей Баргара, он выхватил меч.
   Те в отряде, кто хорошо знал Гома и Баргара, уже понимали, что перепалки и стычки рыцаря и веточа - скорее, игра: так они поддерживали в себе боевой дух. Гом приставил ко рту трубку, Баргар двинулся на Леми, не замечая стоявшего на пути Кали. Но тут Кали потряс кошель - монеты задребезжали.
   Ни мольбы веточа о пощаде, если б такое вдруг произошло, ни слезливые уговоры других в его оправдание, если б вдруг возникла в том необходимость, не смогли бы заставить Баргара утихомирить себя мгновенно, но звук бьющихся друг о друга монет, произведённый Кали, заставил. Леми, улыбаясь, посмотрел на гоблинов, исподлобья со страхом поглядывающих то на рыцаря, то на Гома, то на него.
   -У нас есть методы против необузданной силы,- усмехнулся Леми.
   Баргар остановился перед Кали, грозно сошедшиеся брови его вернулись в негрозное положение, в глазах его появилась тоска, а лицо внезапно осунулось.
   -Вот видите, не бойтесь,- пытался успокоить гоблинов Леми.- Наш рыцарь вспыльчив, но опасен только для врагов. А вы же наши друзья.- Леми повернул голову к Гому:- А ты прекрати его провоцировать.
   Гом взглянул на испуганных гоблинов и виновато опустил листочки.
   -Баргар,- обратился Кали к рыцарю умоляюще,- довольно притворяться грозовой тучей. Ты ведь честен и силён, и ты никому из нас не причинишь зла.
   Уголки глаз на тёмном лице Тальвиала испещрились мелкими морщинками. Баргар, смотревший на сида, в его улыбающиеся глаза, опустил голову. Постояв так немного, он отодвинул Кали и подошёл к гоблинам.
   -Я никогда не держал клебов,- сказал Баргар гоблинам.- Я всегда считал, что это отвратительно.
   Гоблины подняли на рыцаря глаза, испуг в которых сменился непониманием. Они заулыбались осторожно и одновременно благодарно.
   -У нас ничего нет дать тебе,- сказал Хуруш.
   -У гоблинов принято так: гоблин давать в благодарность что-нибудь другому гоблину,- пояснил Багага.
   -Думается, ничего другого и давать не надо, да,- Гом перепрыгнул с плеча Леми на руку Баргару и забрался тому на плечо.
   -Сейчас вы, желая дать ему что-то в благодарность, признали в нём гоблина, да,- подхватил мысль Гома Вим.- Чего ж лучшего ему ещё желать, как ни вашего признания?!
   Гом постучал по шлему рыцаря, Кали отвернулся и затрясся, беззвучно хохоча. Леми, Вим, Гом и Тальвиал сдерживали смех: дело было не в Баргаре, они не хотели, чтобы гоблины приняли смех на свой счёт. Баргар стоял обалдевший. Он растерялся - как ему реагировать на такое. И Багага и Хуруш опешили: назвать человека гоблином! да ещё - элкона, рыцаря! как человек воспримет подобное?! Гоблины мило улыбались, а их зрачки бегали с лица на лицо их новых друзей: они пытались отыскать должный быть заложенным в выражении их лиц подвох.
   -Пойдёмте,- повернулся Кали, уняв смех и пряча улыбку.
   -Да, надо перейти реку до темна,- сказал Леми только ради того, чтобы не засмеяться.
   -Да, да,- Кали зашагал к мосту.
   Баргар, следуя за Багагой и Хурушем, ведшими отряд, всё ещё никак не мог придти в себя. Он не знал, как отнестись к сложившейся ситуации. С одной стороны, его назвали гоблином - это уж никуда не годится. С другой - Кали был прав: он не желает никому из низ зла. И в конце концов он решил: а не наплевать ли ему на эту насмешку, ведь честь зиждется не на чьих-то языках, она доказывается делами. Но,- подумал ещё рыцарь,- если бы его сейчас кое-какая вещь не сдерживала, он бы им всем показал, кто тут гоблин.
   Хуруш отодвигал осоку и осторожно ступал на брёвна. Брёвна, скреплённые верёвками, тёрлись друг о друга и поскрипывали; мост пошатывался на прогнивших сваях.
   -Здесь дырка,- предупредил Багага, повернувшись, и поклонился.
   -Не надо кланяться,- сказал Тальвиал.- Вы больше не клебы. Теперь вы свободные гоблины.
   Когда они наконец вышли из осоки, перед ними открылась река. Течение было мерным, небыстрым. Подводная трава, если бы была крепкой, то торчала бы над поверхностью воды, а так - прядями лежала по течению, и дна не было видно. До того берега, вернее, до осоки на том берегу было, наверное, локтей восемьсот. Тальвиал остановил отряд. Он прислушался.
   -Надо бы разведать тот берег,- сказал сид и сощурился:- слишком тихо.
   -Орк - сильный, гоблин - ловкий. Мы с Хурушем пойти,- предложил Багага, протягивая Ныша Баргару.
   -Лучше уж я пойду,- отстранился рыцарь от подарка.
   -Нет, нет,- замотал головой Хуруш.- Ты тяжёлый, бревно плохой. Провалиться и застрять.
   -Я, я!- запищал Гом на плече Баргара.- Я пойду. Я же незаметный, да.
   -Тогда вместе,- сказал Вим.
   Кали вопросительно посмотрел на Тальвиала.
   -Ветра нет,- ответил сид на немой вопрос.
   А Гом уже соскочил с Баргара и ждал Вима, слезающего с Леми.
   -Мы быстро, да,- пропищал Вим, поравнявшись с братом.
   Мост был щербатым - то тут, то там попадались дыры. Все следили, как веточи бегут по мосту к тому берегу, лавируя между дырами.
   -Если по нему прошли конники, нечего опасаться,- вдруг сказал Баргар, отодвинул гоблинов и пошёл на ту сторону.
   Веточи в это время приблизились к осоке и скрылись в ней.
   -Баргар, погоди,- попытался остановить рыцаря Леми.- Гом и Вим всё разведают и дадут нам знак.
   Баргар обернулся:
   -Им может понадобиться немедленная помощь.- И он затопал по мосту, произнеся для остальных загадочное:- Не на языке, а на деле... гоблины.
   -Что это с ним?- спросил Леми у Кали.
   Кали пожал плечами.
   Когда Баргар был на середине моста, а гоблины, сид и ребята, отправившиеся за ним вслед, чуть позади него, из осоки появились веточи и побежали навстречу рыцарю. Кали с отчуждением посмотрел на горы, переход через которые, к счастью, обошёлся без потерь. Горы стояли, как могучая стена, ограждавшая величественный город, и река, тянувшаяся прямым руслом, терялась в этой стене.
   -Порядок,- огласил Баргар сообщение веточей.- Никого.
   Без происшествий отряд минул мост, пробрался сквозь осоку и ступил опять на дорогу. Напряжённая атмосфера, которая создалась в отряде после присоединения к нему гоблинов и причиной которой были недовольство этим обстоятельством Баргара и страх перед людьми и не людьми Багаги и Хуруша, разрядилась после усмирения рыцаря звоном монет и приходом ночи, когда, перейдя мост и пробравшись ещё по болоту, все повалились от усталости. Веточи и маленький клойн тоже обессилели: после перехода Линемы, идя по дороге, Гом и Вим дрессировали Ныша - они набегались и извалялись в грязи. И, когда все распластались на более-менее сухом холмике, веточи разлеглись на нём, даже не стерев с себя грязь, а Ныш, пристроившийся рядом с ними, мгновенно заснул, сладко засопев.
   -На пустой желудок дорога была нелёгкой,- пожаловался Баргар.
   -И неизвестно, сколько ещё голодать,- сказал Леми.
   -Настроение это не повышает,- поддержал разговор Кали.
   -За болотом есть деревня,- подал голос Багага.
   -Что ж из вас всё вытягивать-то надо,- Баргар был расслаблен, и поэтому сказанное им прозвучало не грозно, а обиженно.
   -Нас не спрашивать, мы не говорить,- отозвался Багага.
   -А может, те лучники на болоте были посланы не за нами, а за гоблинами?- Тальвиал встревожился: если его мысль верна - значит, за ними больше не охотятся, значит, безлицый собрал и уже ведёт войско на сидов.
   Тальвиал возник перед Кали со своим вопросом, казалось, из неоткуда; лица его в темноте было не различить, лишь белки глаз белели в ночи. Кали стало не по себе от такого появления сида; он живо представил себе, как демоны ночи во время войны нападали на отряды людей, возникая в темноте. Белки глаз неожиданно отдалились,- Кали даже почувствовал облегчение,- сид ушёл в раздумье с холмика.
   -Тальвиал что-то затевает,- услышал Кали над ухом шёпот Баргара.
   -Может, и так,- сказал Леми, имея в виду, что лучники стерегли не их, а гоблинов.- Может, не за нами.
   -Значит отряд конников, который мы...- Баргар пропустил слово "перебили",- не единственный отряд, посланный за нашими зеленолицыми друзьями.
   -Ты только сейчас это уяснил?- удивился Леми.- Они же говорили, что их зажали со всех сторон.
   Баргар нащупал какую-то соломину и поджёг её.
   -Ваш хозяин, по-видимому,- Баргар вытянул руку с горящей соломиной, чтобы осветить гоблинов,- очень богат...
   -Ты не слушал. И об этом они говорили,- перебил Леми рыцаря.
   -Очень-очень богат,- не обратил внимание Баргар на замечание Леми,- если гельд отряжает столько людей на поимку двоих клебов.
   В тусклом свете лучины Кали увидел, как тяжёлая нижняя челюсть Баргара задвигалась влево-вправо - будто рыцарь пытался стесать зубы о зубы - и застыла, и увидел, как лицо Баргара просветлело и он недобро улыбнулся. А также увидел обескураженные лица Багаги и Хуруша.
   -Да, очень-преочень богат,- подтвердил Багага.
   -Да, да,- подтвердил Хуруш.
   Подошёл Тальвиал - его лицо отражало сосредоточие.
   -Мы не можем останавливаться,- сказал сид.- Мы должны торопиться.
   -Ты что, с ума сошёл!- пропищал Гом.
   -Мы не можем встать и бежать, да,- поддержал брата Вим.
   Тальвиал склонился над холмиком, и Баргар поднёс лучину близко к его лицу.
   -Говори,- напрямую высказался рыцарь.
   Тальвиал и веточи на плечах Баргара вели отряд. Шли медленно, но шли. Только Ныш спал на руках Кали. Как не могло показаться странным, но только Баргар поддержал Тальвиала, когда тот предложил выступать немедленно, сказав, что сидам грозит опасность, если Маэль не смог добраться до Аталанского леса. Но причиной безоговорочной поддержки Тальвиала, как понимали Кали, Леми, веточи и Тальвиал, была отнюдь не забота рыцаря о сидах, а забота о своём желудке - впереди маячила еда.
   Во второй половине следующего дня, когда все уже волочили ноги, болото наконец закончилось. Багага и Хуруш показали, в какой стороне находится деревня - на открытой равнине мелькали какие-то тёмные точки-бугорки,- и Баргар вызвался отправиться туда один, поскольку видел, что остальные не в силах больше идти. Вим напомнил рыцарю, чтобы тот не забыл про сок. Баргар, получивший деньги от Кали, направился в деревню, остальные разлеглись на земле, все, кроме Тальвиала и Ныша: Тальвиал был обеспокоен, Ныш наотдыхался и был бодр и игрив, он приставал к веточам, уставшим от вчерашней дрессировки и ночного бдения дороги.
   Баргар вернулся далеко за полночь, с факелом в одной руке и с котомкой, сделанной из меховой его безрукавки, в другой. Все, кроме Тальвиала, спали.
   -Странный народ,- сказал Баргар, передавая котомку сиду и усаживаясь на землю.- Не желают безвозмездно помогать благородным особам, которые, кстати, защищают их от напастей.
   -Надеюсь, все остались живы?- с лукавинкой спросил Тальвиал.
   -Обижаешь, эльф. Отдал всё до последней монеты,- Баргар поставил локоть на землю, растянулся на земле и положил голову на ладонь.- Давай-ка поедим.
   Баргар открыл глаза оттого, что что-то щекотало его нос. Было светло, за неплотными, серыми тучами висел тусклый, туманный солнечный диск, было безветренно, и снег неторопливо падал крупными хлопьями и, касаясь земли, таял на глазах.
   -Подъём, рыцарь,- пропищал Гом, спрыгивая с плеча Баргара.
   Баргар, подняв голову с ладони, осмотрел себя: он лежал на земле, рука локтём была упёрта в землю. К нему подошёл Тальвиал.
   -Тебя сморило,- сказал сид.
   -Мне снилась еда, большая гора еды,- Баргар сел.
   Тальвиал открыл перед ним котомку.
   -Мы уже все поели,- сказал Леми.
   -Так что не задерживай,- подытожил Тальвиал.- Будем расставаться, пора в путь.
   Баргар посмотрел на сида с вопросом в глазах.
   -Вы - в город. Мы,- Тальвиал бросил взгляд на веточей, затем на гоблинов,- идём в Большой лес.
   Кали наклонился к Гому и Виму, возле которых вертелся клойн:
   -Берегите Ныша.
   -Не беспокойся, ар Кали,- пропищал Вим.- Он будет под надёжным присмотром, да.
   -Он уже слушается нас,- пропищал Гом.- Вот гляди.
   Гом запрыгнул на Ныша, и клойн, перестав крутиться, послушно остановился.
   -Вперёд,- скомандовал Гом, и Ныш сделал несколько шагов вперёд.- Вот видишь!
   Кали заулыбался.
   -Смотрите!- вдруг закричал Леми, показав пальцем на небо.
   Все устремили взоры к облакам. Белое пятно (явно не снежинка), возникшее на фоне серых облаков, приближалось и укрупнялось, пока все молча глазели на него. Вскоре стали различимы крылья, и стало понятно, что в их направлении летит большая птица. Баргар встал с земли и взялся за рукоять меча. Гоблины, прижимаясь друг к дружке, попятились за спину рыцаря. А Тальвиал вдруг широко улыбнулся и, поделившись своей улыбкой с остальными, бросился навстречу птице. Отбежав, он встал и вытянул в руку.
   Огромная птица белого цвета с крючковатым клювом, приземляясь на руку сида, выставила лапы вперёд - рукав меховой куртки, наверное, оберёг руку Тальвиала от ран, когда цепкие, когтистые лапы обвили её.
   Кали и Леми в восторженном возбуждении наблюдали за неведомой птицей.
   -Птица!.. какая огромная!..- поразился Леми.
   -Что это за диво?!- спросил Кали, не думая об ответе: у него просто вырвалось.
   -Снежный ястреб,- сказал Баргар, отпуская рукоять меча.- Наверное, приятель нашего эльфа.
   Тальвиал смотрел на ястреба, и птица приблизила голову к лицу сида. Они смотрели друг на друга, и затем Тальвиал вскинул руку, и птица взмахнула крыльями и полетела к облакам, а сид и остальные провожали её взглядами, пока та опять не превратилась в точку.
   Тальвиал подбежал к остальным счастливый:
   -Маэль добрался,- радостно сообщил он.- Сиды готовы к бою. Место выбрано. Долина Ревинары, между водопадами.
   -Это тебе птица нашептала?- спросил Баргар, радости сида не разделявший.
   -Зачем слова,- сказал Тальвиал,- когда глаза говорят.
  

17

   Прощание было коротким. Они разделили еду, и Кали и Леми пожелали удачи веточам и гоблинам в поисках сородичей, напутствовав тех беречь Ныша, пожелали удачи сидам через Тальвиала и ещё раз обещали помощь, если они найдут её. Баргар был сух и строг, попрощался сразу со всеми, сказав: может, увидимся.
   Веточи устроились на плечах Тальвиала, гоблины шли за сидом. Кали и Леми глядели им вслед.
   -И нам пора,- прервал их созерцание Баргар.
   Кали и Леми, не скрывая злости, посмотрели на рыцаря.
   -Дышать как-то легко стало,- сказал Баргар,- не находите?
   Кали подступил к Баргару, взял его за грудки:
   -Обещай мне,- грозно проговорил Кали,- что, когда наберёшь солдат, поможешь сидам, если их битва с безлицым ещё не минет.
   Баргар, поглядев на сжавшие его рубаху кулачки, от такой наглости даже обалдел. Но именно это рассмешило и расположило его.
   -Парень,- произнёс он участливо,- никто не знает, какие пути ожидают нас. Если мой путь вдруг пересечётся с путём сидов и путём безлицего, мне выбирать, на чьей стороне быть, не придётся, потому что твои цели благородны и поэтому твой враг - мой враг, не сомневайся в этом.
   Леми подошёл к ним:
   -Пойдёмте. Чем скорее мы будем в Манвитикоре, тем быстрее всё разрешится.
   На душе у Кали было тоскливо. Он привык к веточам - к непоседливому Гому и сдержанному Виму, к Тальвиалу, ироничному, заботливому, порой, отстранённому, и ещё он с улыбкой вспоминал резвящегося Ныша и сочувствовал боязливым гоблинам. Те же чувства испытывал и Леми. Баргар же ничего подобного не переживал, и ребята за это сейчас ненавидели его, жующего на ходу и наслаждавшегося едой. Справа вырастал хребет, слева лежала голая равнина, где-то впереди стоял Манвитикор.
   Утром третьего дня, как Баргар, Леми и Кали оставили за спиной болото, их взорам предстала каменная стена города, за которой на высоком холме устремился к небесам золотым шпилем величественный храм Дивессы и громадой со стягами на башнях красовался замок рыцарей Ордена Звезды.
   -Пойдём через северные ворота,- сказал мальчишкам Баргар.- Мы якобы идём с севера,- объяснил он.
   Они миновали несколько селений, которыми был окружён город, и подступили к воротам. Повозки и телеги въезжали в город и выезжали из него, люди входили в Манвитикор и выходили из него, тут же, по внешней стороне стены, стояли бродячие торговцы, разложив на лотках товары,- жизнь у ворот кипела.
   Стена была высоченной - наверное, шестьдесят локтей, не меньше. Кали и Леми с открытыми ртами задрали головы. Баргар равнодушно стоял и терпел их изумление.
   -Я бы расстался с вами прямо сейчас,- надоело Баргару пяленье ребят на стену.- Но, памятуя о вашей беззаботности в Колортене,- когда мы повстречались,- я решил проводить вас до какого-нибудь кабачка и отведать с вами еды и вина, которые там подаются, если вы не против, конечно.
   -Если бы он не был рыцарем,- сказал Леми Калиону,- из него бы вышел неплохой торговец.
   -Очень неплохой,- Кали перевёл взгляд со стены на Баргара.- Ведите, благородный рыцарь. Мы к вашим услугам.
   Но Баргар не спешил в город. Он прошёлся по рядам торговцев и, остановившись у одного лотка, обратился к Кали:
   -Дай-ка монетку.
   Баргар расплатился с торговцем и протянул Кали неопрятный чехол.
   -Пока не найдёшь что-нибудь более подходящее,- сказал Баргар, глазами показывая на Индер,- это сойдёт.
   Они вошли в город. Манвитикор был каменный: мостовые были выложены камнем, дома высились каменными истуканами, плотно прижимаясь друг к другу, уличные светильники, прикреплённые к стенам домов, тоже были из камня, каменные лестницы и каменные перила, каждую площадь города обязательно украшали или каменная статуя, или каменный фонтан; здесь пахло камнем, а не деревом; люди с каменными лицами и каменными походками; народа - множество, Колортен, по сравнению с Манвитикором, был сущей деревней - суета здесь не прекращалась ни на мгновение, жизнь в городе бурлила.
   Вдруг раздалось: Посторонись. Кали и Леми вслед за Баргаром прижались к стене дома, и по улице восемь гоблинов пронесли, держа на плечах, паланкин с каким-то очень важного вида элконом. Многие улицы начинались и заканчивались флагами на домах; Баргар объяснил их значение, мол, на этой улице живут богатые представители гильдии виноделов, где на флаге была вышита виноградная гроздь, на этой, где на флаге были изображены молоток и пила,- успешные представители гильдии плотников.
   Манвитикор был огромен. Когда они вышли на очередную площадь, на Кали и Леми набросилась собака, выскочив из-за ног прохожих,- с остервенением она принялась облаивать их. Кали и Леми не могли взять в толк, почему из всех собака выбрала именно их, чтобы драть глотку. Баргар усмехнулся на это:
   -А чего вы хотели. Вы же провоняли клойном.
   Баргар вёл их, и они прошли уже множество кабачков, но рыцарь на призывные возгласы Кали и Леми только кривил лицо. Наконец, пройдя, наверное, полгорода, Баргар остановился у кабака под названием "Дикая лошадь" и одобрительно кивнул.
   -В этом квартале не встретишь бродяг,- сказал Баргар, снимая шлем и открывая дверь кабака.
   В кабаке было шумно, в отличие от уличной толпы, здесь веселились и смеялись. Баргар выбрал стол, который стоял в углу. Он заказал себе сразу два кувшина вина. И первый выпил, без перерыва пополняя кружку.
   -Хотя меня это не касается, вот что я вам скажу, ребята,- ледяным тоном заговорил рыцарь, опорожнив первый кувшин и наливая себе из второго,- к гельду не суйтесь. Его лучники охотились за нами, кто знает, что у него на уме. Идите сразу в Большой храм Дивессы, что на холме, к Великому Сантору. Но прежде выбросьте эти дурацкие меховые куртки и приоденьтесь. Поизносились вы в дороге,- он отхлебнул из кружки.
   Кали и Леми оглядели себя: мех на куртках свалялся, одежда и обувь, которые они приобрели в Колортене, истёрлись.
   -Когда вы окажетесь перед служителем веры, который вас примет,- сухо продолжал Баргар,- не начинайте сразу излагать суть вашего дела. Заходите издалека, не забывая при этом славить бога и служителей его, в особенности того, перед кем вы предстанете.
   Принесли еду, Баргар сделал ещё глоток из кружки.
   -Если служитель веры сочтёт ваше дело достойным внимания Великого Сантора... Хотя вас, по моему убеждению, Великий Сантор вряд ли примет,- рыцарь оставался безразличным, словно, вступив в каменный город, душа его окаменела.- А если всё же Великий Сантор окажет вам такую честь, то ждать приёмного времени вас заставят много дней.
   -Сколько?- насторожился Кали.
   -Не знаю. Долго. А потом, может, и принять вас раздумают,- Баргар взялся за баранью ногу.
   -Почему же ты раньше этого не говорил?! Не предупредил нас?!- возмутился Леми.
   -А разве бы это помогло?- сказал Баргар набитым ртом. Он прожевал и добавил:- К тому же уговор был - сопроводить вас сюда, а не учить жизни,- он опять вгрызся в баранью ногу.
   Кали и Леми переглянулись.
   -Может быть, деньги решат проблему?- без надежды спросил Леми у Кали, но обращаясь к Баргару.
   Баргар дожевал кусок и, будто не слышав вопрос Леми, сказал:
   -Я свою часть договора выполнил,- он выжидательно посмотрел на ребят.
   У Кали внутри всё заклокотало: Баргар стал настолько отчуждён и холоден, словно не было тех полутора лун, когда они вместе делили радости побед и переживали трудности пути. И ведь это они вытащили его из клоаки, в которой он очутился, пусть и предложив рискованное предприятие. А он!.. Но Кали сумел успокоить себя. Всё же, как бы чёрство не звучали они в его устах, Баргар напоследок дал им ценные советы. И, в конце концов, рыцарь прав: уговор есть уговор. Кали снял с пояса мешок с деньгами, открыл его, зачерпнул горсть, горсть передал Леми, а мешок поставил на стол перед Баргаром.
   -Это - твоё,- сказал Кали.
   Баргар помотал головой:
   -Нет,- твёрдо произнёс он.- Моя здесь - половина.
   -Нам не нужно столько денег, Баргар,- сказал Леми.
   -Был договор: мне - половина,- рыцарь был непреклонен.
   -Придётся считать,- посмотрел Леми на Калиона.
   -Сначала поешьте,- Баргар запихнул в рот овощ и захрустел им.
   У Кали и Леми аппетит пропал. Почему Баргар так повёл себя с ними? Отчего такая внезапная холодность? Неужели всё это время он всего лишь дожидался денег? И спас он их в Колортене от ограбления, только ища награды? И верёвку отпустил тогда, когда висел над пропастью, только потому, что на тот свет денег не возьмёшь?.. Готовые съесть быка, придя сюда, они поглядывали на еду с отвращением. И приблизительно такое же чувство - отвращение - они испытывали сейчас и к Баргару.
   Баргар проглотил разжёванный овощ:
   -По поводу дать кому-то денег, чтобы вас принял Великий Сантор,- это правильное решение. Только вот кому дать, я не знаю и поэтому посоветовать ничего не могу.- Баргар протянул Кали шлем:- Сыпь сюда.
   Пока Кали, держа под столом от чужих глаз подальше мешок с монетами и шлем, отсчитывал половину, причитающуюся Баргару, рыцарь дал несколько советов, но при этом опять ни тоном, ни видом он не выразил соучастия. Не разгуливать по городу ночью. Не вступать в споры. Не играть в азартные игры в кабаках. Не ходить в храм к Великому Сантору с оружием. Не ходить за мосты, на другую сторону реки Длаш, которая текла в пределах Манвитикора. И каждый свой совет он заедал или запивал.
   -А почему не ходить на ту сторону?- спросил Леми.- Что там?
   -Там неблагоприятное место,- ответил рыцарь уклончиво и запил ответ вином.
   Когда Кали отсчитал, наконец, долю рыцаря, то выставил шлем на стол. Баргар, выронив кусок хлеба, перехватил из рук Кали шлем, наполненный золотыми оренами, и быстро убрал своё богатство со стола.
   -Снимай куртку,- прогремел Баргар то ли в адрес Кали, то ли в адрес Леми.
   Пока Кали прицеплял кошель с оставшимися деньгами к поясу, Леми снял меховую куртку и отдал её Баргару. Тот обвернул ею шлем и зажал котомку между ног.
   -Чего не едите?- рявкнул Баргар.
   -Не хочется,- ответил за двоих Кали.
   Баргар крикнул, чтобы принесли ещё вина.
   -Мы, пожалуй, пойдём,- сказал Леми.
   Баргар, принявшийся за жаркое, не поднимая глаз, только промычал:- Угу.
   Тогда Леми поднялся, и Кали встал вслед за ним.
   -Прощай, Баргар. Спасибо, что помог нам дойти в Манвитикор,- сказал Кали, выходя из-за стола.
   Баргар сидел с устремлёнными в тарелку глазами, он лишь повторил:- Угу.
   Кали и Леми направились к выходу. Баргар, насилуя горло - так что кадык чуть было не вырвался наружу, проглотил большой кусок.
   -И ещё один совет. Здесь недалеко есть гостиница "Солнце и Луна", остановитесь там. И последний совет: не верьте никому,- и Баргар опять принялся за жаркое.
   Кали и Леми вышли на улицу. Тени стали длинными. Настроение у обоих было прескверное, горький осадок остался от посещения "Дикой лошади": такого расставания с рыцарем они не ожидали.
   Гостиница "Солнце и Луна" располагалась на ближайшей площади, в центре которой стоял фонтан в виде рыбины - вода струйкой била из её рта. Кали и Леми выбрали номер с видом на площадь и распорядились, чтобы служка накрыл для них ужин, когда зайдёт солнце.
   Они проголодались. Ели молча, потому что очень хотели есть и потому что не хотели обсуждать сегодняшний день. Ужин их разморил, и, после того, как служка убрал посуду и пожелал им доброй ночи, они улеглись в кровати.
   Но Кали никак не мог заснуть. Он представлял себе, как он и Леми приходят в главный храм Манвитикора, просят об аудиенции и как Великий Сантор, облачённый в небесного цвета одежды, принимает их, как он благосклонно выслушивает их и как, узнав об их несчастье, посылает за рыцарями ордена, чтобы те отправились покарать зло. Но Кали знал, что такой вариант событий возможен лишь в его воображении. Он знал, что, когда их примет служитель храма, им придётся врать и изворачиваться. И тогда его фантазия становилась омерзительной для него самого, не светло-небесные, а чёрные краски преобладали в ней.
   Утром, первым делом, Кали и Леми отправились в лавку за новыми одеждами. Вернувшись в гостиницу, они поели, омылись и нарядись. Оставили оружие и, разузнав у служки, как идти к храму на холме, отправились навстречу неизвестности. Оба волновались. Чтобы волнение улеглось, решили идти не торопясь. За время их шествия к храму им ещё предстояло обсудить, что говорить и что, если спросят, отвечать, чтобы рассказ их был складным и воспринялся искренним. Они, в отличие от Баргара, не сомневались, что, узнав причину их просьбы об аудиенции - похищение осколка звезды и умерщвление слугами зла верующих в Дивессу, целого города,- Великий Сантор пожелает выслушать их.
   Они прошли две площади и вышли к улице, по сторонам которой росли деревья. Аллея зигзагами взбиралась по холму, находящемуся в центре города, и вела к замку рыцарей ордена и храму, в котором вершил Великий Сантор. Топот копыт по брусчатке и возглас "Дорогу" заставил отскочить Кали и Леми к деревьям. Четверо в белых сюрко поверх доспехов, на лошадях, покрытых белыми попонами, проскакали мимо них; на груди и спине сюрко красовались синие четырёхконечные звезды. Люди, остановившиеся, чтобы пропустить всадников, кланялись им. Людей, стремящихся на вершину холма, чего Кали и Леми не ждали, было много.
   -Это были рыцари Ордена Звезды?- спросил Леми у Кали, заведомо зная ответ.
   -Конечно,- выразил удивление Кали.- Кто же ещё.
   Люди, пропустив всадников, возобновили движение по аллее вверх.
   -Что-то мне не нравится это, Кали,- сказал Леми, глядя на вереницу людей.- Похоже, Баргар не сочинял, когда говорил, что могут и не прислушаться.
   -У нас наиважнейшее сообщение,- Кали ступил на дорогу.- Держись значимо и верь в удачу. Всё будет хорошо, Леми.
   Они влились в струю идущих и зашагали быстро, обгоняя людей.
   Дорога на вершине раздваивалась: одна вела к замку рыцарей, который вблизи оказался не таким огромным, как чудилось издалека, другая - к храму, которая была обставлена изваяниями служителей веры, провожавших идущих к храму и от храма лёгким поклоном головы. Храм был высок, синего цвета, со шпилем из золота, с барельефами и тремя большими окнами из цветного стекла на фасаде. Но окна были не просто цветными, стёкла были выложены так, что получалась картина. На центральном окне был изображён Дивесса, слева от него было окно с изображением Великого Альвина, справа - окно с изображением, вероятно, первого архиотца веры, потому что изображался он пишущим Книгу.
   -Впервые такое вижу - такие окна!- в восторге сказал Кали Лемиоту.
   Человек, которого ребята обгоняли, фыркнул в их сторону:
   -Это не окна, невежа, это витражи,- он с пренебрежением оглядел ребят.
   В храм растянулась кривая очередь. Кали и Леми встали в неё; и за ними сразу выстроились люди. Позади них хихикнули. Леми резко обернулся и встретился лицом к лицу с улыбающимся и глядящим на него в упор смеющимися глазами человеком. Человек моментально отвёл глаза, наклонил голову. Леми оглядел его: он был одет достойно, но не броско. Леми окинул взглядом очередь: все были одеты - кто богаче, кто беднее - в одежды не броских тонов. Он повернулся к Кали, наряженному в одежды ярко-голубого цвета, и посмотрел на себя, разодетого в ярко-красное.
   -Кали...- прошептал Леми, уставившись на щегольское ярко-жёлтое перо в ярко-голубой шапке друга.
   Кали, предвкушающий встречу, посмотрел на Лемиота, лицо которого было чернее тучи.
   -Что случилось, Леми?
   -Тише,- сказал Леми опять шёпотом и глазами стал показывать на стоявших в очереди.
   Кали поглядел на очередь в обе стороны и пожал плечами, не понимая друга. Леми прислонил губы к уху Кали и прошептал:
   -Кажется, мы промахнулись.
   Кали потряс головой, и Леми опять зашептал ему в ухо:
   -Посмотри, как они одеты и как мы.
   Кали повертел головой, потом посмотрел на Леми и открыл рот. Леми покивал ему.
   -Но мы же не знали,- вполголоса произнёс Кали.- В Берде, идя в храм, надевали самое лучшее...
   -Это не Берде, Кали. Что делать будем? Уйдём? Дождёмся завтра?
   -Мы не можем откладывать...
   Двери храма распахнулись, и первые просители были впущены в храм, очередь продвинулась, и Кали и Леми продвинулись вперёд, ощущая под ногами зыбкость брусчатки, вдруг ставшей податливой и неустойчивой, будто кочки на болоте.
   -Мы не можем откладывать,- повторил Кали, а из храма уже вышел первый проситель - по-видимому, без удовлетворения прошения.
   -И тут Баргар не сочинял,- вымолвил Леми.- Его, похоже, не выслушали или не дослушали.
   -Раз так, тогда и незачем уходить,- прошептал Кали.- Пусть всё решится теперь.
   Люди выходили из храма, и новая порция просителей была приглашена внутрь. Люди входили в храм и выходили из него. Очередь двигалась быстро, и Леми и Кали вскоре уже стояли у мраморной лестницы, ведущей к дверям. Лицо Лемиота, которое было чернее тучи, стало теперь белее мела.
   -Только не волноваться,- говорил себе и другу Кали.- Надо взять себя в руки,- сердце у Кали билось учащённо. Он глубоко вдохнул пару раз, задержал дыхание и с силой выдохнул. Сердце забилось в спокойном ритме.
   Леми, глядя на друга, проделал то же самое. Он кивнул Кали, мол, всё в порядке, но цвет его лица не изменился, был, как мраморные ступени, сверкающие исключительной белизной. Кали мотнул головой. Тогда Леми набрал в рот воздух, раздул щёки и напрягся; они делали так в детстве, когда пугали девчонок: оказываясь рядом с девочками, не подозревающими об их присутствии, набирали в рот воздух, напрягались и затем, выталкивали с силой изо рта воздух, выскакивали неожиданно - внезапные звуки и красные рожи повергали девчонок в ужас, отчего - не понятно, но они кричали и визжали. Леми беззвучно выпустил воздух, когда Кали моргнул, что хватит.
   -Отлично,- произнёс Кали, одобрив результат - лицо Леми приняло здоровый оттенок.
   Очередь двигалась, и вот они уже прошли лестницу и стояли третьими от дверей.
   -Ты всё помнишь, что говорить?- прошептал Кали.
   -Не беспокойся.
   Наконец двери перед ними распахнулись. Служитель впустил очередных просителей, и Кали и Леми в их числе. Ребята вошли в храм.
   Внутри храм впечатлял не меньше, чем снаружи: высокие арочные своды тянулись тремя рядами, у подножия арок стояли статуи, стены были в росписях. Кали обернулся и задрал голову: теперь витраж с изображением Великого Альвина был справа от витража с изображением Дивессы. Кали, озирая восторженно зал и убранство зала, не увидел постамента для Книги, он понял, что этот храм не был предназначен для служб. Этот храм был резиденцией Великого Сантора - наместника Дивессы на Гелиане.
   Чуть в глубине зала стоял стол, за которым сидел служитель храма. Второй служитель стоял сбоку и несколько позади сидящего. Вошедший среди них первым проситель подбежал к столу и заговорил тихо. Выслушав его, сидевший за столом служитель вытянул в сторону правую руку - видимо, это означало отказ. К столу засеменил человек, стоявший перед Кали и Леми. Ребята, чтобы оценить степень значимости его прошения, не отстали от него и проследовали за ним, остановившись, когда стоявший служитель поднял вверх руку, указывая им на дистанцию, которой они обязаны были придерживаться - соблюдалась конфиденциальность.
   Но проситель, на счастье Кали и Леми, заговорил громко. Видите ли, его корова никак не может разродиться. Он уже ходил к разным настоятелям храмов в Рисборе, чтобы те воззвали к Дивессе, а теперь пришёл сюда, в Манвитикор, к Великому Сантору, чтобы просить того сказать своё слово Дивессе, дабы Дивесса, милосердный и сострадательный, облагодетельствовал его, горемычного, появлением телёнка и спас бы при этом жизнь непутёвой коровы. Ведь глас Великого Сантора, взывающий,- это глас Великого Сантора, с надеждой завершил проситель.
   Леми едва не поперхнулся. Сидевший служитель с искусственной жалостью глядел на просителя. Он скрипучим, монотонным голосом сообщил, что мольба просителя будет передана Великому Сантору и тот, конечно, исполнит его прошение и что теперь просителю остаётся лишь ждать милости Дивессы и что теперь он может уходить, и служитель выставил правую руку в сторону.
   -Ловко,- шепнул Леми Калиону.
   Проситель принялся кланяться, славя Великого Сантора и Дивессу. И, завершив эту церемонию, пошёл к дверям храма, одухотворённый и счастливый.
   Кали и Леми подступили к столу. Взгляд служителя, отметившего их одежды, сразу сделался недоброжелательным.
   -Слава Великого Сантора Манвитикора превосходит всякую другую славу, известную в нашей сантории,- заговорил Кали, памятуя совет Баргара.- Да приумножится многократно слава его и слава этого величественного храма, на благо которого мы жертвуем,- и Кали положил на стол горсть золотых оренов.
   Взгляд служителя потеплел и стал благосклонным. Он поднял с пола короб и сгрёб туда достойное пожертвование.
   -О чём же хотят просить элконы Великого Сантора?- поставив на пол короб, спросил скрипучим голосом служитель, расположенный внимательно выслушать почтенных просителей.
   -Никогда зло не укроется от глаз Всемогущего Дивессы...- опять заговорил Кали.
   -И в который раз не укрылось от его взора преступление, учинённое тьмой,- вступил Леми.
   -И всегда Мудрый Дивесса выберет проводников своей воли, чтобы сообщить о творимом зле,- продолжил Кали.
   -Мы знаем того, кто украл осколок звезды из храма в Берде, уничтожил Берде и убил беззаветно любивших Дивессу всех его жителей,- произнёс Леми.
   -Мы ищем встречи с Великим Сантором ради того, чтобы сообщить ему то, что мы знаем, дабы восторжествовали добро и справедливость в этой земле,- завершил Кали.
   Служитель, слушавший Леми и Кали, положа руки на стол и благодушно подавшись вперёд, выпрямился на стуле. Его глаза острыми копьями вонзились в ребят, стоявших бок о бок, он сделался строгим и внимательным.
   -Назовите себя,- попросил служитель.
   -Лемиот Дрейт, сын кузнеца,- назвался Леми.
   -Калион Варен, помощник настоятеля храма,- назвался Кали.
   Сидевший служитель обернулся к служителю стоявшему и кивнул ему. Стоявший служитель подошёл к ребятам и сказал тихо:
   -Следуйте за мной.
   Пошедшие за служителем Кали и Леми переглянулись: у того и у того в глазах сиял свет победы. Следуя за служителем, они прошли под центральными арками до середины зала и повернули налево, за боковой арочной галереей в стене была дверь. Они вошли в эту дверь и очутились в нешироком, длинном коридоре, тянущемся параллельно залу. Пройдя коридор до конца, они уткнулись в ещё одну дверь, которая была на левой стороне коридора. Раскрыв дверь перед ними, служитель предложил им войти в комнату. Кали и Леми вошли.
   -Скоро вы встретитесь с Великим Сантором,- сказал служитель, он закрыл за ними дверь, в замочной скважине повернулся ключ.
   -Мы смогли!- радостно объявил Кали.
   -У нас получилось!- радостно отозвался Леми.
   Они широко улыбались.
   -Не все напутствия Баргара оправдались!- Леми хохотнул.
   -Я знал, что наше дело не может не удостоиться внимания!- ликовал Кали.
   Комната была небольшая, без окон, сидеть было не на чем, в ней вообще, кроме голых стен, не было ничего. Была, правда, другая дверь, массивная, напротив той, в которую они вошли.
   Прошло достаточно времени, а Великий Сантор не объявлялся. Но Кали и Леми всё ещё улыбались друг другу, ощущая победу.
   -Присесть бы,- сказал Леми.- Надоело топтаться.
   -Так на пол,- весело сказал Кали.
   Так они и поступили, сели рядом, откинувшись спинами на стену.
   Прошло ещё время, Великий Сантор, похоже, не торопился, и душевный подъём в ребятах иссяк. Они больше не улыбались. Не разговаривали. Ожидание в маленькой комнате, где двери были заперты и не было окон, давило на Леми, пакостное чувство поселилось в нём, и неприятные мысли стали посещать его голову. Кали же всё ещё лелеял надежду.
   Минуло ещё время, и Кали и Леми уже не знали, день сейчас или солнце скатилось за горизонт. Леми был суров, взглядом он упёрся в одну точку в стене - так и сидел. Кали, закрыв глаза, мурлыкал про себя разные песенки.
   Вдруг послышались шаги, точнее, тяжёлый топот; замок в массивной двери заскрежетал, и массивная дверь распахнулась. С десяток рыцарей с синими звёздами на белом сюрко, побросав факела, ворвались в комнату, четверо из них подхватили Кали и Леми под руки, ещё двое заткнули им рты кляпами. Остальные взялись вязать ребятам руки и ноги.
   У Кали и Леми не было сил, вернее, желания отбиваться: томительное ожидание оказало на них пагубное действие - лишило их воли к сопротивлению. Но, правды ради, и возможности-то дать отпор у них не было.
   Рыцари подняли факела и выстроились: рыцари с факелами впереди, рыцари с факелами позади и четыре рыцаря, державших Кали и Леми,- посередине; ребят поволокли по тёмному, выложенному камнем ходу, как тряпичных кукол.
   Их приволокли в какую-то залу: голые каменные стены, каменные потолок и пол и два ряда квадратных каменных колонн; дверь в левой от них стене, ступени в другом конце залы, вершил которые каменный "трон". Их бросили на пол посреди залы.
   Дверь, слева от них, открылась, и облачённый в небесного цвета одежды человек с гордым и неприступным видом проследовал к каменному трону. За ним шёл рыцарь ордена; его сюрко отличалось от сюрко других рыцарей тем, что ещё две синие звезды красовались спереди на подоле его сюрко. Человек в небесного цвета одеяниях с достоинством уселся на трон, рыцарь с лишними синими звёздами встал возле трона.
   Рыцари, стоявшие за спинами Кали и Леми, подхватили ребят и поставили их на колени. Человек, сидевший на троне, без интереса оглядел Кали и Леми.
   -Мы ждали вас,- протянул, будто пропел, восседающий на троне, его узкие губы практически не пошевелились.
   -Обыщите их,- пробасил стоявший у трона рыцарь.
   Рыцари бросились хватать и щупать Кали и Леми. Единственное, что им удалось обнаружить - кошель с деньгами. Кошель был отдан рыцарю со звёздами на подоле, тот принялся разворашивать его. И, в конце концов, рыцарь выудил из кошеля осколок кристалла. Он передал его сидящему на троне со словами:
   -Вот, Ваша Светлость.
   Леми с испугом бросил взгляд на Кали. Кали, боковым зрением увидев лицо друга, потупил взор: он забыл выложить хатрулский осколок. Его Светлость повертел осколок перед глазами.
   -И вот что мы нашли ещё,- пробасил главный рыцарь. Он мотнул головой, и один из рыцарей, сопровождавших Кали и Леми, скрылся за дверью и скоро вернулся с секирой и Индером.
   -Подайте-ка сюда это,- пропел Его Светлость, выставив палец на Индер.
   Его Светлость осмотрел клинок и обратил свой взгляд на Кали и Леми:
   -Одного этого достаточно, чтобы казнить вас,- Его Светлость поднял руку с осколком.- Откуда он? Из Берде, Рисбора, Колортена, Хатрула, Линасса или Эрсенгера?- его блёклые губы растянулись в лягушачьей ухмылке.- Но с вами только один осколок. Где же остальные, похищенные вами?
   Кали замычал, главный рыцарь качнул головой, и Кали получил тычок в спину.
   -Как ловко они придумали,- пробасил главный рыцарь.- Сослаться на несчастье людей, чтобы подобраться к Великому Сантору,- он повернулся к сидевшему на троне.- Чтобы убить вас.
   -Колдовство опасно, а колдуны коварны,- произнёс Великий Сантор; он не сводил с ребят безжизненного взгляда - его скуластое лицо было, точно эта зала, сумрачным и каменным, неподвижные серо-голубые глаза - будто две замёрзшие капли воды.
   -Приготовиться к казни, Ваша Светлость?- спросил главный рыцарь.
   -Пожалуй,- пропел Великий Сантор.- Но сначала, рыцарь-адепт, доведём следствие до конца.
   Рыцарь-адепт щёлкнул пальцами, и теперь двое стоявших за спинами ребят рыцарей бросились за дверь. Они привели истерзанного, сгорбленного человека в кандалах и поставили его перед ступенями спиной к Великому Сантору. Человек был искалечен до такой степени, что Кали и Леми не сразу узнали в нём Рипу.
   -Ты знаешь этих двоих?- пробасил рыцарь-адепт, встав у Рипы за спиной.
   -Фа, вафа мивось (Да, ваша милость),- коверкая слова, беззубым ртом промямлил Рипа.
   -Откуда ты их знаешь?- продолжал допрос рыцарь-адепт.
   -А аофал а их (Я работал на них),- сказал Рипа и облизнул рваные губы расплюснутым языком.
   -Кто они?- задал новый вопрос главный рыцарь.
   -Холфуны,- Рипа приложил все силы, чтобы произнести "Колдуны" как можно понятнее.
   Как только Рипа вымолвил "колдуны", из его груди вырвался хрип: лезвие вышло у него из-под рёбер; глаза его на миг блеснули и тут же потухли. Рыцарь-адепт вынул из тела меч, рыцари, державшие пленника, отпустили цепи, и мёртвый Рипа повалился на пол.
   Кали смотрел на мёртвого Рипу, на рыцаря-адепта, на Великого Сантора и не ярость, причиной бы которой могло послужить это судилище, вскипала в нём, а горечь наполнила его душу: его вера, истрёпанная, замызганная, но теплившаяся ещё в сердце, была окончательно порушена. Дух его был сломлен, ведь невозможно быть без веры. И на смену горечи пришли опустошённость и безволие.
   Леми же, глядя на мёртвого Рипу, ждал, когда меч пронзит его тело и он увидит, уронив голову, вышедший из-под своих рёбер клинок.
   -Я отдам приказ, чтобы соорудили эшафот, Ваша Светлость,- сказал рыцарь-адепт.
   -Ни к чему,- отозвался Великий Сантор.- Зачем будоражить народ. Выставим их головы, чтобы люди возликовали, узнав о победе над колдунами, и пусть их головы торчат, пока не сопреют, в назидание собравшимся ослушаться воли Божьей. Выставим и объявим праздник, дабы воздать хвалу Дивессе, что Он хранит наши души и направляет наши помыслы. Но прежде закончим следствие,- он протянул Индер рыцарю-адепту.- Отправьте это немедленно в Амгилнем с величайшей охраной. Пошлите хоть всех рыцарей и, если требуется, возьмите ещё и солдат гельда, но чтобы это было доставлено в столицу. Пока мы будем ждать ответ, поместите колдунов в башню. Вдруг они нам за это время сами что-то поведают об этом мече.
   Кали и Леми развязали ноги, заставили встать и идти. Их провели по ходам замка, и они ступили на винтовую лестницу. Завели наверх башни и бросили в каземат. Им развязали руки и вынули кляпы. Тяжёлая каменная дверь закрылась за ними.
   Потолок был низкий, пол устлан соломой, ветер задувал через небольшое, зарешёченное оконце. Кали пристроился на соломе возле стены. Он лёг и закрыл глаза, в нём не было воли к жизни. Леми подошёл к окну и взялся за металлические прутья: закатные солнечные лучи освещали город. Леми прислонил голову к решётке и наклонил её на сторону, чтобы хоть одним глазом увидеть, что внизу: башня стояла на краю холма, который обрывом спускался к реке. За рекой, куда Баргар советовал им не соваться, стояли неопрятные, невысокие дома.
   -Почему нам развязали руки и ноги, вытащили кляпы, они что, не боятся колдовства?- Леми отошёл от окошка и сел напротив Кали.
   -Они просто знают, что мы не колдуны,- апатично сказал Кали, глаз не открывая.
   -Не дурак, догадался,- Леми теперь досадовал, что они так глупо попались.- И опять прав был Баргар... Он же говорил: не верьте никому... Нам бы насторожиться... Ах!.. Рипа, кажется, до последнего мгновения верил, что, если он опознает в нас колдунов, то его помилуют и отпустят, как, наверное, ему обещали. Интересно, когда капюшон подослал его сюда, чтобы предупредить о нас служителей храма, что Рипа думал? Что за все жульничества безлицый озолотит его? Или что служители храма за известие о нас его озолотят? Хм, этот болван - всего лишь положенная жертва, которую и принёс безлицый, а заклал рыцарь-адепт.
   Кали уже улавливал лишь урывки из того, что говорил Леми, и словно провалился в небытие, когда тот говорить перестал. Звуки, образы - истончились и угасли. Кали лежал с закрытыми глазами, и видел перед собой темноту (и в голове и в душе густела темнота). Сколько он пролежал так, он не знал. И, раскрыв веки, когда засов на двери заскрежетал, перед глазами его (как и в душе и голове) ничего не изменилось - было темно.
   Леми, подползший к нему в потёмках, тряхнул его за плечо.
   -Вставай, потерянный,- сказал Леми, всё время, что Кали, присутствуя, отсутствовал, благоразумно молчавший: он знал, что Кали не спит, и чувствовал, что с другом творится что-то неладное, но решил оставить расспросы на потом; сегодня был неудачный день, и его надо было ещё осмыслить, как осмыслить и своё нынешнее положение - всё это лучше было делать утром, на свежую голову.
   Кали не имел никакого желания подниматься. Зачем? Он не пошевелился. Леми тряхнул друга ещё раз:
   -Вставай, еду, кажется, принесли,- и, не дожидаясь, пока Кали зашевелится, схватил его за грудки и посадил его.
   -Я не хочу есть,- вяло произнёс Кали.
   -Надо,- твёрдо заявил Леми.- Если надумал умирать, то сделай, ради меня, это завтра. Сегодня был и так трудный день, ради нашей дружбы, не заставляй меня страдать ещё больше.
   В открывшейся двери стояла девушка, молоденькая, в длинном лиловом платье, в белом переднике, в одной её руке был факел, в другой - поднос с двумя мисками. Против его воли Леми поставил друга на ноги и потащил за собой.
   Леми и Кали подошли к девушке. Длинные, тёмные волосы её спадали на плечи, красивое лицо было испуганным, она прятала беспокойные глаза. Леми изумился: девушку никто не сопровождал.
   -Ты не побоялась придти одна?- удивлённо спросил он.
   -Нет...- вымолвила девушка, она на миг подняла глаза и встретилась взглядом с Кали.
   Встретившись с девушкой взглядом, Кали будто пронзило. Он перестал моргать, рот его приоткрылся, что-то живое и новое восстало в нём из праха и начало заполнять душу. А Леми тем временем продолжал расспрашивать девушку:
   -Почему же ты не побоялась?
   -Я сказала - нет, потому что у меня не было выбора. Все боятся колдунов. Я недавно здесь служу. Послали меня. Прошу вас, не губите. Я буду носить вам еду. Остальная прислуга не пойдёт.
   Руки её задрожали, и Леми взял поднос. Он улыбнулся:
   -А что, рыцари тоже трусят, раз не охраняют вас?
   -Нет... Им просто...
   -Наплевать,- завершил за девушку Леми.
   -Нет, нет,- покачала девушка головой,- им просто недосуг, у них дела.
   -Ну, надо же!- воскликнул Леми, услышав такое откровение, и посмотрел на Кали, чтобы узнать его реакцию на сказанное девушкой, и, увидев лучезарное лицо друга, опять воскликнул, теперь:- О!
   -Простите, если вы отпускаете меня, то мне надо идти,- промолвила девушка; вслед за руками и голосок её задрожал.
   -Как зовут тебя, милое создание?- напоследок спросил Леми.
   -Фамиана... Фами,- кротко ответила она.
   Леми отступил назад, а Кали стоял как вкопанный, и Леми, схватив его за крутку, потянул на себя. Девушка закрыла дверь, заскрежетал засов, и послышались поспешно удаляющиеся шажки. Стало темно, но Леми хорошо запомнил выражение на лице друга, он представлял его себе, когда обратился к Кали:
   -А она - красотка,- подначил он.
   -Ты не понимаешь, Леми...
   -Ха-ха! Да всё я понимаю!
   -Нет, Леми, нет. Понимаешь, она вошла с факелом и принесла с собой свет...- Кали мечтательно задумался.
   Леми посмеивался, он знал, когда начинают говорить высокопарно и пошло одновременно, то дело ясное. А Кали, не обращая внимания на смешки друга, закончил:
   -Свет другой веры.
  

18

   Лес был то густым, то редким, всякие деревья росли здесь, и лиственные, и хвойные, встречались и кела, полянки попадались редко, но весной и летом они наверняка выглядели чудесно. Гом, Вим и Ныш бежали впереди, Тальвиал, озираясь и прислушиваясь к любому шороху, следовал за ними. Багага и Хуруш держались поодаль, но старались не отставать: им было боязно находиться рядом с порождениями тьмы, но больше они боялись потеряться и остаться в лесу одни-одинёшеньки.
   Гом периодически запрыгивал на Ныша и скакал на клойне, как большие создания скачут на лошадях. Вим тогда пускался за ними в погоню,- но разве угонишься за клойном, хоть и маленьким,- и верещал, чтобы они не убегали далеко.
   Они двигались на северо-восток, куда Баргар ткнул пальцем в карту, сказав, что в этом месте видел веточей Большого леса. Тальвиал, по мере того, как они забирались северней и восточней, грустнел, обращая свой взор на запад, где скопил силы враг и где сиды готовились защитить себя. Он терзался, что не может быть в строю сидов, где он обязан был быть.
   Вим был счастлив: он был в лесу. Он шагал задорно и бойко, ахал мечтательно, глядя на деревья, и жадно глотал лесной воздух.
   -Скоро деревья начнут наливаться соками,- сказал Вим Тальвиалу, когда Гом в очередной раз забрался на Ныша и поскакал.- Гом! Далеко не надо!- в который раз предупредил Вим.
   Тальвиал, когда веточ упомянул о весне, погрустнел ещё больше.
   -Для кого-то весна наступит, а для кого-то может и не наступить,- сказал сид.
   -Тальвиал, не беспокойся, да,- Вим поднял на сида листочки.- Я чувствую, мы скоро найдём наших братьев, и они, конечно, прислушаются к нам, да. И найдём вольных гоблинов, и они, я уверен, захотят помочь тебе.
   -Мы можем не успеть на битву, Вим.
   -Великий Корень, мы успеем, Тальвиал, если Багага и Хуруш призовут лупуэров, да!
   Гом мчался на Ныше, он подгонял маленького клойна, который с радостью отдавался бегу. Клойн стал понимать веточа и стал послушен, и Гом без труда направлял его.
   Они зигзагами неслись между деревьев, когда после очередного крутого поворота из-за дерева на них уставились два листка светло-зелёного цвета. Гом еле успел остановить Ныша.
   Двойное верещание, сопровождаемое лаем клойна, разнеслось по лесу - одно испуганное, другое радостное. Тальвиал и Вим резко остановились, Багага и Хуруш поспешили к ним, забыв о страхе перед порождениями тьмы, гоблины прижались к сиду.
   Гоблины с ужасом наблюдали, как, словно зачарованные скороспелостью побеги, повсюду вокруг них стали подниматься над землёй зелёные листочки на коричневых палочках. А истошный визг заставил их задрожать:
   -Мы нашли братьев, да!- примчался Гом на клойне, счастливо визжа.- Мы нашли их, Вим!- он спрыгнул с Ныша.
   Пар листочков были десятки. Многослойный круг веточей начал сужаться, как только Гом и Ныш присоединились к своим. Ныш радостно вилял хвостом. Ват, ват,- подал он голос, и круг тут же сужаться перестал, веточи остановились. Тогда из круга вышел один веточ. Выступив вперёд братьев, он поднял руку с трубкой вверх.
   -Ым е кок ха кук, о,- запищал лидер клана веточей Большого леса.
   Вим, с радостным волнением, вышел ему навстречу.
   -Пэ е тив а юп, о,- пропищал Вим, показав на себя и на Гома.- Е еис, о,- он показал на Тальвиала. И затем - на гоблинов:- Е гуг у ога, о. И ину ое дат, о.
   -Что они говорить?- опасливо дёрнул Багага руку Тальвиала.
   -Они спрашивают, откуда мы и куда идём, да,- ответил Гом.- А Вим представляет нас.
   Вим в это время показал на малыша клойна и начал уже рассказывать о нём, как Ныш подбежал к лидеру клана и лизнул его. Гом загоготал. Хмыкнул Тальвиал. Глядя на то, как обалдело откинулись назад на стебельках листки лидера, захихикал Вим, засмеялись веточи Большого леса, улыбнулись гоблины. Ват,- тявкнул Ныш и лизнул лидера ещё раз. И лидер клана засмеялся, глядя на игривого клойна; он погладил нос Ныша, который с удовольствием принял ласку.
   -Добро пожаловать в Большой лес, да. Меня зовут Тарк,- смеясь, приветствовал и представился лидер.
   Гом наслаждался сладчайшим соком, которым угощали веточи Большого леса. Он отхлёбывал из пиалки, полусвернув листочки от удовольствия. Малыш клойн в это время резвился с веточами Большого леса, они играли в догонялки - веточи врассыпную разбегались, Ныш, выбрав цель, догонял. Веточи от души веселились, Ныш радостно тявкал: ему нравилась такая игра.
   Вим, Тальвиал, Тарк и ещё несколько веточей, приближённых к лидеру, держали совет.
   -Безусловно, Вим,- говорил Тарк,- многие мои братья вызовутся поселиться в Берденском лесу, чтобы наш народ восстановился там. Этот вопрос решён, да. Относительно же помощи сидам,- Тарк повернул листки к своим братьям, затем посмотрел на Вима и Тальвиала.- Сиды всегда были добры к нам, и мы всегда уважали их, и никогда между нами не было раздоров. В Большом лесу много кланов веточей, и никакой клан, думаю, не откажется помочь сидам, мы соберём большое войско. Но долина Ревинары далеко на западе, мы, как я понял, можем не поспеть.
   -Уважаемый Тарк,- почтительно произнёс Тальвиал.- Мы, конечно, размышляли об этом. И не просили бы помощи, если положение выглядело бы безвыходным. Но, на счастье, на пути нашем мы встретили двух городских гоблинов, которые, сами о том не подозревая, дали нам повод надеяться, что препятствие в виде небыстрого передвижения веточей, может быть устранено,- Тальвиал показал на Багагу и Хуруша, которые, по договорённости, сидели чуть поодаль - в ожидании, когда их позовут.
   -И что же это за надежда, да?- спросил Тарк.
   -Мы предполагаем, что в Большом лесу могут жить вольные гоблины...- отвечал Тальвиал.
   -Это правильное предположение,- провизжал Тарк.- Но гоблины Большого леса не жалуют городских гоблинов, насколько мы знаем,- он поглядел на братьев, и те кивнули листками.- Гоблины Большого леса считают услужающих людям гоблинов выродками, как они это называют, да, и они не станут слушать гоблинов из города, они наверняка прогонят их.
   -Неужели вольные гоблины настолько жестоки, что не принимают бежавших от людей братьев?- удивился Вим.- Неужели в них не рождаются родственные чувства и не возникает жалости к несчастным сородичам?
   -Именно так,- запищал один из приближённых к Тарку веточей.- Городские гоблины бегут сюда в надежде воссоединиться с братьями, но почти все уходят ни с чем, не пройдя испытания.
   -Испытания?- выдвинул листочки Вим.
   -Гоблины Большого леса, вроде бы, устраивают для бежавших из городов гоблинов испытание, которое определяет, достоин ли бежавший стать вольным гоблином,- сказал Тарк.
   -Вроде бы?- заметил неуверенность Тарка Тальвиал.
   -Мы не знаем точно об испытании, мы мало общаемся, да,- развёл руки Тарк.- Нравы вольных гоблинов не близки нам, а наши - им. Однако,- продолжал Тарк,- даже если ваши гоблины вдруг приглянутся вольным гоблинам и вольные гоблины по какой-то невероятной причине согласятся помочь сидам, это не решает нашей проблемы, ведь на гоблинах быстро не поедешь, да.
   -Вот тут у наших гоблинов и у нас есть козырь,- сказал Тальвиал с некоторой таинственностью.- Вы знаете о лупуэрах?
   Веточи Большого леса, повертели друг на дружку листочками, и Тарк произнёс:
   -Это дикие создания. Они независимы и скрытны. Они появляются в Большом лесу. Мы узнаём это по следам, да. Но живут ли они здесь или приходят сюда, не знаем.- Тарк сделал паузу.- В давние времена лупуэры и гоблины находили между собой общий язык и часто держались вместе, но теперь эта связь утеряна. Вольные гоблины не знаются с лупуэрами.- Тарк выставил листочки на стебельках:- А к чему ты спросил о лупуэрах?
   -Вы знаете, где живут вольные гоблины?- Тальвиал оглядел веточей Большого леса и остановил взгляд на Тарке.
   -Знаем.
   -Знаем,- запищали веточи.
   -Знаем,- пропищал Тарк.- В Большом лесу есть развалины древнего города, да, и вольные гоблины занимают их, это к северу и западу отсюда.
   -Если моё чаяние, что городские гоблины не ошиблись, оправдается, то проблема передвижения, думаю, решится: нашим гоблинам есть что предъявить вольным собратьям, чтобы расположить их к себе.- Тальвиал повернулся:- Багага, Хуруш, подойдите сюда.
   Багаге и Хурушу веточи притащили два больших - по меркам веточей - короба с нектаром, и гоблины с восторгом вкушали сладкий напиток, усевшись под деревом и откинувшись на ствол: ничего более вкусного в своей жизни они не пивали. В той жизни им не дозволены были ни вино, ни эль, ни нектары - ничего, кроме воды, не доставалось им, и сейчас они, держа бережно большие - по их меркам - кружки, отхлёбывали из них небольшими глоточками и после каждого глоточка причмокивали и улыбались друг другу, выказывая таким образом своё восхищение. Поэтому, когда Тальвиал позвал их, они понесли драгоценность с собой.
   -Багага,- обратился Тальвиал, когда гоблины подошли к совету,- покажи-ка нам дудку.
   Багага поднял на сида боязливые глаза.
   -Не волнуйся, Багага,- ответил Тальвиал на его взгляд.- Здесь никто вас не обидит.
   Багага поставил кружку на землю и зажал её между ногами, чтобы она ненароком не опрокинулась. Достал дудку из-за пазухи и повертел её, демонстрируя.
   -Скажи, Багага, что это за дудка?- попросил Тальвиал.
   -Мы знать, что дудка эта звать лупуэров,- заговорил Хуруш.
   -Старые гоблины много рассказывать сказок,- заговорил Багага,- и рассказывать о дудках, которые звать больших волков.
   -А нашим старым гоблинам,- продолжал Хуруш,- рассказывать про эти дудки их старые гоблины.
   -Мы знать, что это та самая дудка,- продолжал Багага.- мы хорошо помнить рассказы старых гоблинов.
   -Вот только мы не знать, как дудеть, чтобы лупуэры придти,- грустно закончил Хуруш и, чтобы скрасить грусть, отхлебнул из кружки.
   -Есть только один способ проверить, та ли эта дудка,- Тальвиал показал Багаге, что тот может убрать дудку, и посмотрел на Тарка.- Может, вольные гоблины не забыли той мелодии, которая призывает лупуэров.
   Приближённые к Тарку обратили листочки на своего лидера. Тарк свернул верхние края листочков - задумался. Тальвиал посмотрел на Вима, Вим - на Тальвиала. Гоблины замерли. Образовалась тишина.
   -А если это не та дудка?- развернул Тарк листки.
   -Тогда,- сказал Тальвиал и горько улыбнулся,- ваш народ может считать, что выполнил наш договор - ведь вы сделали всё, что могли, чтобы помочь сидам.
   -Да будет с нами Великий Корень! Так тому и быть, да,- провозгласил Тарк. Он обратился к приближённым:- Возьмите сколько нужно братьев и бегите в кланы, расскажите всё, что слышали здесь. И скажите, что Тарк дал согласие. И объявите место сбора - у древних руин.
   Приближённые Тарка побежали выбирать братьев, чтобы отправиться в дорогу.
   -Спасибо, уважаемый Тарк,- поблагодарил Тальвиал, поклонившись веточу.
   -Ты поступил достойно, брат,- пропищал Вим Тарку.
   -Веточи не забывают добро,- сказал Тарк, обращаясь к Тальвиалу.
   -Как прежде, как в былые времена, будем сражаться бок о бок,- Вим поглядел на Тальвиала.
   А Тальвиал поглядел на гоблинов:
   -Ну, ребята... я буду молить звезду Индер, чтобы вы оказались правы,- сказал он, развернулся и ушёл.
   Багага и Хуруш обескуражено улыбнулись сиду вслед. А Вим подступил к Тарку.
   -Я хотел бы узнать у тебя одну вещь,- пропищал Вим, приглашая Тарка отойти.
   -Разумеется, дорогой Вим, разумеется.
   Вим отвёл Тарка и обернулся: гоблины уселись у дерева и продолжили лакомиться нектаром, никого поблизости не было.
   -Не хочу огорчать пока других братьев, да,- заговорил Вим вполголоса,- Это место - что веточи живут здесь - указал нам человек,- его листки, обращённые на Тарка, были напряжены.
   -Большой, в изодранных доспехах?- спросил Тарк.
   -Был в изодранных, да.
   -С грозным видом и огромным мечом?
   -Именно так.
   -Мы видели его, Вим. А он, значит, видел нас, да.
   -И?- листки-глаза Вима слегка сморщились.
   -Как понимаешь, он видел нас, но на нас не напал, да.
   -И каковы были на то причины, как думаешь, Тарк? Он испугался, потому что вас много, или?..
   -Мы наблюдали, как он один бился с дюжиной преследовавших и нагнавших его. Он не из пугливых, да.
   Листки Вима разгладились.
   -Насколько я могу судить,- Тарк выдвинул листочки на Вима,- ты имел с ним отношения, и он не тронул ни тебя, ни твоего брата - значит, у него нет ненависти к веточам, значит, он не агрессивен по отношению к нам, да. Что же тебя волнует?
   -Он бывает несдержан. И, я знаю, он не доверяет никому. И ещё. Похоже, он не держит постоянных союзов. Похоже, он вступает в союз с теми, кто ему в данный момент выгоден, да.
   -Я понял тебя, брат Вим. Я приму это во внимание. Большой лес - он большой. Нам найдётся новое место,- снял обеспокоенность Вима Тарк.
   И Тарк развёл листки в стороны (он улыбался). И тогда Вим тоже расставил листки.
   Восседая на Ныше, Гом ехал впереди, Тарк и Вим следовали сразу позади веточа-всадника. Десятки веточей, среди которых лишь две пары листков были ярко-зелёными - у Вима и Гома, а остальные - салатового цвета, шли по лесу колонной. На Тальвиала и гоблинов, шедших рядом с Тарком и Вимом, была возложена обязанность тащить провизию - короба сладкого нектара - и боеприпасы - мешки с шипами лавеса и долблёнки с ядом.
   Багага и Хуруш оглядывались по сторонам, и лес нравился им всё меньше: родившиеся и выросшие в городе, они впервые попали в лес, да к тому же такой огромный, где, кроме деревьев, кустов, мха и травы, побуревшей, прошлогодней, ничего не было - где здесь раздобудешь одежду? старьёвщики тут не ходят, где здесь достанешь еду? нет хозяина, который бы бросил кусок, нет лавок, в которых бы она продавалась, где устроишься на сон? нет никаких помещений, а землянки сооружать они не умели. Тальвиал, правда, уверял, что дичи здесь предостаточно, а деревья - надёжное пристанище, но и охотиться и лазать по деревьям они не умели. Как в лесу живут вольные гоблины, они только гадали, и теперь, когда очутились в этом страшном лесу, где пищу и одежду надо было добывать охотой и кровом служили развалины да деревья и где постоянно раздавались пугающие хрусты, трески, шорохи и другие неопределённые звуки, они сомневались, что привыкнут здесь жить.
   -Здесь так темно ночью, я дрожать весь. Не видать ничего, а вдруг зверь рыскать,- делился Багага впечатлениями с Хурушем.
   -И я бояться,- говорил Хуруш.- Спать плохо. Почти не спать.
   -Да, да,- покачал головой Багага, тяжко вздохнув.
   -Неуютно здесь. Плохо здесь,- Хуруш поправил лежавшую на плече палку, на которой были подвешены мешки, набитые шипами.
   -А пинки и тычки получать от хозяина - лучше,- слушая жалобы гоблинов, не удержался Тальвиал.- И ждать, что в любой момент он может положить конец вашим жизням - это счастье.
   Гоблины поникли головами.
   -Гоблину всегда нет радость,- печально произнёс Багага.
   -В городе мы иногда бывать веселиться. Когда хозяин уезжать или уходить без нас, а мы оставаться, мы делать пирожки с навозными грибами и есть их с водой,- сказал Хуруш и улыбнулся.
   Улыбнулся и Багага, а Тальвиал посмотрел на них с горечью.
   -Странные у вас вкусы,- сид достал из мешочка последние почки литоны.- Я видел, как вы наслаждались соком, и в то же время вы не вымачиваете навозные грибы.
   -Гоблину всё нравится,- сказал Багага.
   -Что бывать, то и нравится,- сказал Хуруш.
   Тальвиал протянул на ладони почки гоблинам:
   -Попробуйте тогда.
   Гоблины взяли по одной почке, посмотрели на сида так, будто ждали, что он хочет отравить их. Тогда Тальвиал положил почку себе в рот и зажевал. Гоблины последовали его примеру.
   -Ну, как?- спросил сид, опять протягивая ладонь.
   -Вкусно,- сказал Багага.
   -Гоблину всё вкусно,- сказал Хуруш.
   Багага и Хуруш повеселели: демон ночи поделился с ними последней едой, а это многое значит. На душе у них потеплело: недоброжелатель не станет делиться последней едой. Вообще они уже начали свыкаться с тем, что находятся среди приспешников зла. И, как оказалось, не такие уж эти злыдни злые. Их не обидели, а наоборот - взяли под защиту и отвели в лес, куда они так стремились. Невероятно: их оберегали и им сочувствовали!
   -Стойте!- неожиданно выкрикнул Тальвиал.
   Гоблины замерли на месте, колонна веточей остановилась, Гом придержал Ныша, взяв того за уши. С высоты своего роста Тальвиал увидел впереди, среди деревьев и кустарников заросшие мхом древние руины.
   -Я и гоблины пойдём вперёд, вы же располагайтесь на окраине развалин,- обратился Тальвиал к Тарку и Виму.
   -Мы с вами,- провизжал неутомимый Гом, имея в виду себя и Ныша.- Они должны увидеть всех представителей, кто к ним пожаловал, да.
   -Это разумно,- пропищал Вим.- Но только пойти должны я и Тарк: так будет спокойнее, да.
   -А как же малыш клойн?- возмутился Гом.- А он без меня не пойдёт, правда, Ныш?
   -Ват, ват,- залаял в ответ Ныш.
   -Пусть будет так,- согласился с Гомом Тальвиал.- Только не убегать от нас.
   -Но, Тальвиал...- возразил было Вим.
   -Может, Гом в этом случае придётся больше кстати,- Тальвиал поставил на землю коробы с соком.
   Гоблины сняли с плеч палки, на которых болтались мешки с шипами и долблёнки с ядом, и положили их на землю. Тальвиал махнул рукой гоблинам, зовя их за собой, и пошёл первым, но Гом припустил клойна и, вырвавшись вперёд сида, возглавил группу.
   Группа дошла до обрушенной стены, высившейся в два сидских роста и почти полностью облепленной мхом, и Тальвиал провёл рукой по мху и проглядывающему кое-где камню.
   -Летом на ней, наверное, растут цветы,- сказал сид.
   Под ногами были разбросаны большие, неподъёмные камни, бывшие когда-то стеной, тоже покрытые мхом, частично или полностью, и наполовину вросшие в землю.
   -Вероятно, эта стена была очень высока. Строители этого города были искусными мастерами, раз поднимали такие массивные камни на огромную высоту,- Тальвиал посмотрел наверх.
   Гом, как просил Тальвиал, блюл близкую дистанцию. Ныш перескакивал с камня на камень по завалу. Вскоре в стене нашлась дыра, и группа вступила в развалины города. От зданий, когда-то стоявших за мощной стеной, по большей части, остались только основания. Поросшие травой и мхом, они квадратами и прямоугольниками лежали среди деревьев и кустарников. Между теснившимися основаниями нашлось значительное разделение, которое тянулось среди развалин и выдавало в себе когда-то пролегавшую тут улицу. Группа выбралась на эту "улицу" и пошла по ней, огибая деревья и кусты, вглубь "города".
   Их взорам предстала часть стены, на верхушке которой гнездились небольшие деревца, и фрагмент лестницы, идущей в никуда. Они обошли стену и оказались, судя по конфигурации (основания строений были расположены по кругу), на площади. Они убедились в этом, когда за деревьями обнаружилась статуя. Изваянный из когда-то белого камня человек на пьедестале держал перед собой на вытянутой руке шар с какими-то, теперь еле различимыми выпуклостями. Статуя покосилась. Рука с шаром упиралась в дерево. В ноги статуи впивался куст, мох клоками пожирал изваяние.
   На этой же площади сохранилась арка, обрамлённая огрызками стен. Гом направил Ныша к арке. Тальвиал и гоблины последовали за веточем на клойне.
   -Здесь быть, наверно, храм,- предположил Багага, когда они минули арку: чуть дальше из земли торчал криво обрубок колонны, у подножия охваченный мхом. А под ногами валялась ещё одна статуя, которая была, наверное, раза в два больше предыдущей. Образовав бугор, она почти полностью скрывалась под мхом. Лишь по не охваченной мхом выпростанной вверх руке, словно взывающей о спасении из плена, возможно было определить, что под ногами лежит статуя.
   Тальвиал, чтобы не создавать напряжения в группе, не подал вида, что заметил здесь свежие следы, он наклонился и принялся сдирать мох с изваяния. Хуруш и Багага стали помогать сиду. Когда они частично освободили статую ото мха, перед ними предстал образ прекрасной человеческой девы, обнажённой и не стыдившейся наготы, с устремлённым к небу лицом.
   -Ух-ты,- произнёс Хуруш, выпрямившись с расширенными глазами.- Сейчас бы ваятелю за такое голову рубить быстро. А тут - в храме.
   -Разве красота может быть наказуема?- разглядывал Тальвиал великолепную работу мастера.
   -Может,- простодушно сказал Багага.
   -У сидов есть обычай. В один из летних дней, когда звезда Индер встаёт на пике небосвода и светит ярче всего, избранные за свою красоту сиды и сидки обнажаются донага и проходят церемонией под звездой, демонстрируя Индер её творение и благодаря Звезду за красоту, которой она наделила сидов.
   -И что, все остальные на них смотреть, когда они идти голые?!- изумился Хуруш.
   -Конечно,- ответил Тальвиал.- Ведь красота тела невозможна без красоты души - мы оголяем душу, скидывая с тела покров.
   -Позор,- осудительно произнёс Багага.
   -Не знаю,- пропищал Гом, безразлично глядя на статую.- По-моему, ничего красивей, чем я на Ныше изваять нельзя. Вот это бы была скульптура, да! Величественная, неотразимая!
   И только он это сказал, как перед Тальвиалом, просвистев, пронеслось что-то и затем ударилось о ствол дерева. Тальвиал повернул голову: камень с пол кулака величиной катился по мху. Ныш затявкал: Ват, ват, ват,- и рванул вперёд. Гом еле сумел сдержать клойна.
   -Вот мы и пришли,- оповестил теперь сид группу.
   Багага и Хуруш, испугавшиеся звонкого стука о дерево, раздавшегося совсем близко, и слов Тальвиала, произнесённых вкрадчивым тоном, встали за спиной сида.
   -Думба, думба,- разнеслось по лесу.
   -Что это означает?- чуть повернув голову, спросил Тальвиал из-за плеча у гоблинов.
   -Мы не знать,- ответил настороженный Багага.
   -Мы знать язык, только на котором говорить,- сказал настороженный Хуруш.
   -Язык прадедов давно забывать,- продолжил Багага.
   -Человек запретить говорить на нём,- продолжил Хуруш.
   Из-за дерева, с пращой наизготовку, вышел гоблин, облачённый в одежды из шкур дикой свиньи - на нём были просторная рубаха и широкие штаны, а также - полусапоги, сделанные, по-видимому, из кроличьих шкурок: из нутра полусапог мех выбивался гоблину на ногу.
   -Думба,- крикнул он непрошеным гостям.
   -Ват, ват,- залаял на него Ныш и прыгнул в его сторону. Гом схватил клойна за ушки - Ныш перестал лаять и прыгать больше не пытался.
   Вольный гоблин стал размахивать пращой, целясь в клойна. Тальвиал сделал шаг, подняв руки и показывая гоблину ладони, таким образом он хотел сказать, что не собирается хвататься за оружие, что пришёл с миром.
   Из-за другого дерева появился ещё один вольный гоблин.
   -Думба,- тоже крикнул он и начал раскачивать пращу, выбрав целью Тальвиала.
   Тальвиал больше не пытался двигаться, поняв, что их предупреждают, чтобы они стояли на месте. Из-за деревьев тут и там стали выходить одетые в одежды из кабаньих шкур вольные гоблины с пращами и камнями в них.
   -Гут варар ды трынга,- выступил вперёд один из вольных гоблинов. Он наморщил лоб и сощурил глаза.
   -Ну, скажите вы что-нибудь!- заверещал Гом на Багагу и Хуруша.- Вы же их сородичи, да!
   Тальвиал осторожно сделал шаг в сторону, и Багага и Хуруш, прятавшиеся за сидом, предстали во всей красе перед вольными гоблинами. Хуруш принялся колотить себя пальцами по бёдрам, опустив глаза, а Багага глупо улыбнулся.
   -Хе,- вырвалось у него, похоже, непроизвольно.
   Тальвиал посмотрел на городских гоблинов с укором, и Багага понял, что им не отвертеться, что начать переговоры придётся им. Он пихнул Хуруша и, взяв его за руку, шагнул непослушной ногой вперёд. Хуруш не мог сопротивляться, хотя хотел, и тоже сделал шаг.
   -Мы...- заблеял Багага.- Мы... из города придти,- он замолчал и опять глупо улыбнулся.
   Хуруш исподлобья поглядел на Багагу, стыдливо поднял глаза на вольных гоблинов и тоже улыбнулся, и так же глупо. Они, улыбаясь, стояли и смотрели на вольное братство злющих, судя по скалившимся физиономиям, и агрессивных, судя по готовности оружия, гоблинов и не знали, что сказать, чтобы камни не полетели в них.
   -Нам достались трусы, да,- пропищал Гом Нышу и склонил листки.
   Но тут Багага в каком-то исступлённом порыве полез за пазуху и выкинул вверх руку с дудкой.
   -Вот,- закричал он.
   Лица вольных гоблинов стали меняться - на них изобразился интерес. И тут из-за большого дерева вышел гоблин, отличавшийся от других тем, что шея его была обмотана бусами из кабаньих клыков и голова его была повязана повязкой, из которой торчали перья птиц. С суровым видом, опираясь на посох, на верхушке заканчивающийся крючком, он важно вышел к путникам.
   -Кыры,- показал важный гоблин на дудку.
   -Не понимать,- отозвался Багага.
   -Кыры,- повторил за важным Хуруш и тут же был одарен грозным взглядом важного гоблина. Хуруш моментально перестал улыбаться.
   -Я говорить, где взять?- прорычал важный гоблин.- У, гыблы.
   Тальвиал опустил, наконец, руки и сказал:
   -Они купили её в городе у бродячего торговца, который не знал, что это за дудка.
   -Уррр!- рыча, воздел руку с посохом важный гоблин.- Не тебя спрашивать, чёрный, как ночь!
   -Ныш, тебе этот разукрашенный плющ никого не напоминает?- пропищал Гом на ухо клойну.- А мне очень даже напоминает кое-кого. Да ты помнишь нашего благородного рыцаря, да.
   -Он... он правду говорить...- запинаясь произнёс Багага.
   -Мы сразу узнать её,- сказал стушёванный грозным взглядом важного гоблина Хуруш.
   -Но они не знают тех звуков, которые надо извлечь, чтобы призвать...
   Тальвиал не договорил: по знаку разозлённого важного один из вольных гоблинов раскрутил пращу и запустил камень в голову сида. Но не тут-то было: Тальвиал сумел увернуться, Гом же припустил Ныша. Клойн вцепился зубами в ногу важного гоблина, а Гом ухватился за рубаху из шкур и по ней быстро добрался до горла важного. Гом приставил к шее гоблина шип и провизжал:
   -Если ты, дурак разукрашенный, ещё раз поднимешь на нас оружие - всему твоему племени конец, да! За нами идут тысячи веточей этого леса! Они перебьют вас всех! А ты сдохнешь первым! И сейчас же, да!- насчёт тысяч Гом, конечно, соврал.
   Важный гоблин переменился в лице - оно стало обалделым и унылым.
   -Ну, что ж вы сразу это не говорить,- выдавил он, дёргая ногой, чтобы освободиться от хватки клойна, и взвыл от боли.
   -Сказал уже!- верещал Гом.
   -Значит, вот так вы встречаете гостей, пришедших к вам с миром?- подошёл к важному гоблину Тальвиал.- Гом, кажется, достаточно.
   Гом убрал от шеи гоблина шип и спрыгнул с него.
   -Ныш,- позвал Гом, клойн тут же отпустил ногу гоблина и подбежал к Гому.
   -Может, хватит угрожать нам оружием,- сказал Тальвиал важному гоблину.
   Ошарашенный важный гоблин взмахнул рукой, и пращи были убраны.
   -Теперь забудем, что произошло,- продолжил Тальвиал,- и, пожалуй, вернёмся к началу.- Тальвиал сложил руки на груди и поклонился.- Мы пришли с миром. И пришли просить вас о помощи. На вашу помощь нам, если вы на неё согласитесь, у нас есть, что предложить вам взамен. Ну, так каков будет ваш ответ, вольный народ?
   Важный вольный гоблин крёхнул, обернулся на соплеменников, посмотрел робкими глазами на путников и вновь сделался таким, каким, вероятно, подобает быть важному вольному гоблину - суровым на вид. Он поднял руку с посохом:
   -Привет вам, которые приходить к нам с миром,- приветствовал он и, расслабив мышцы лица и сделавшись простолицым, почесал крючком посоха плешивую голову.
   -Нет, не Баргар,- глядя на разукрашенного гоблина, разочарованно пропищал Гом.
   К разукрашенному подбежал его собрат:
   -Шаман,- обратился он,- кажись, та есть дудка.
   Шаман посмотрел на дудку в руках Багаги, поковырялся пальцем в кривых зубах и улыбнулся путникам.
   -Я есть шаман и вождь вольного племени,- сказал он.- Идти за мной,- махнул он посохом гостям, развернулся и заковылял, прихрамывая на ногу, за которую его цапнул Ныш.
   Багага и Хуруш переглянулись: из рассказов старших они знали, что шаманы в древние времена были самыми почитаемыми гоблинами, что шаманы были посредниками между духами и гоблинами; гоблины неукоснительно следовали указаниям духов, и авторитет шаманов был непререкаем; но времена свободы прошли, и у гоблинов не осталось своей веры и не было больше шаманов. Люди утверждали, что их старая вера - вера в духов - была верой в тёмные силы и что теперь, когда гоблины стали жить в городах людей и отреклись от своей старой веры, приняв веру в Дивессу, гоблины обратились к свету. Багага и Хуруш, стремясь в леса, наивно полагали, что и вольные гоблины, как и городские, тоже давно отказались от порочной веры в духов и приняли свет, который изливал Дивесса, и поэтому встретить шамана они никак не рассчитывали.
   Резиденция вольных гоблинов располагалась в чудом сохранившихся с давних времён нескольких комнатах - с недырявыми стенами и потолками - то ли дворца, то ли храма. Шаман, пристально посмотрев на Багагу и Хуруша, когда они очутились в комнатах, выбрал Тальвиала, пригласив его следовать за собой. Багага, Хуруш и Гом с клойном остались в большой комнате, где вольные гоблины с интересом пялились на них.
   К Багаге и Хурушу подошёл вольный гоблин:
   -Вы идти сюда, чтобы быть как мы?- спросил он.
   Багага неуверенно кивнул.
   -Ты видеть, когда мы вас встречать, какие мы грозные бывать?- и вольный гоблин повторил хмурость и оскал, демонстрируя свирепость.
   -Ви... видеть,- заикнувшись, сказал Багага.
   -Вот,- лицо вольного гоблина разгладилось и стало добродушным.- Мы должны быть страшный-страшный, али нас не бояться будут.
   -А зачем вас бояться?- поинтересовался Хуруш.
   -Как!- брови вольного гоблина поползли вверх, лоб наморщился.- А ловить людей на дороге и грабить их! Если они нас не бояться, тогда как мы схватить их и тырить у них?!
   -Это плохо быть - людей пугать и обижать,- стыдливо промолвил Хуруш.
   -Ничего не плохо быть!- возразил вольный гоблин.- Духи говорить, они у нас всё отбирать, а мы возвращать, вот!
   -А, кроме бандитства, чем ещё занимаетесь?- запищал Гом.
   -Мы землю рыть, ямы делать и колы ставить. Свинья загонять, свинья в яму попадать - и мёртвый. Мы свинью есть и шкуры сушить. И ещё кроликов камнями бабахать.- Вольный гоблин улыбнулся Багаге и Хурушу:- У нас кролик есть! Хочется?
   Багага и Хуруш, услышав предложение о мясе, тоже заулыбались и ответили, что конечно, и Ныш, каким-то, видимо запредельным чувством распознав в словах вольного гоблина предложение о еде, радостно завиляв хвостом и затявкав: ват, ват.
   Шаман провёл Тальвиала в небольшую комнатку, которая была завалена разным хламом. Тальвиал сразу понял, что это была сокровищница шамана. Какого барахла тут только не было: и сломанное колесо, и порванный женский платок, и сапог, в котором бы поместилось, наверное, пол гоблина, и искуроченная серебряная тарелка, и небольшой флаг с гербом, и куски железа, проржавелые насквозь, и седло - словом, здесь было собрано всё, что не имело применения в жизни вольного племени. Затхлый запах стоял в сокровищнице. Шаман принялся раскидывать добро, взбив накопившуюся пыль - она взметалась соринками, летела хлопьями. Тальвиал прикрыл нос и рот, сощурил глаза.
   Наконец, разметав почти всю кучу, шаман прекратил разгром. Он повернулся к Тальвиалу, радужно улыбаясь и держа в руках глиняную табличку.
   -Это достаться мне от моего отца, а ему - от его, а его - от его, а его его - от его. Мой отец завещать мне это хранить, а ему завещать его отец, а его - его, а его его - его. Лупуэр - друг гоблина, гоблин - друг лупуэра. Если нас слушать лупуэр, а мы слушать его, мы сильный-сильный стать.
   Шаман протянул табличку сиду. Тальвиал взял табличку: на ней были какие-то письмена. Тальвиал вопросительно посмотрел на шамана.
   -Гоблины не знать, что там,- сказал шаман.- Давно забыть-потерять загогулины. Одно помнить - это голос, чтобы звать большого волка.
   Тальвиал ещё раз поглядел на непонятные письмена.
   Багага, Хуруш и Ныш с удовольствием уплетали крольчатину.
   -А что есть гыблы?- вспомнил Багага рык шамана на него и Хуруша.
   -Гыблы есть гоблин из города людей,- отвечал вольный гоблин.- Гоблин, который не знать свободы и забыть предков и духов. Чтобы гыблы стать вольный, надо пройти испытание.
   Багага и Хуруш моментально перестали жевать.
   -Вы хотеть стать вольный-вольный?
   Багага и Хуруш замялись: они, присматриваясь, прислушиваясь к вольным собратьям - оценивая их бытиё и постигая их нравы, уже и не знали, хорошо ли быть свободными?
   -Если вы хотеть стать вольный-вольный, тогда идти на испытание. Если хотеть оставаться гыблы, тогда лучше уходить быстро, потому что для вольный гоблин всё одинаково - что человек, что гыблы,- и вольный гоблин изобразил на лице безжалостность.
   Багага и Хуруш побледнели: бежать-то было невозможно.
   -А как испытывать гыблы?- подрагивающим голосом спросил Хуруш.
   -Гыблы должен напасть на человека и утырить чо-нибудь у него.
   -Мы не хотеть людей обижать,- опуская глаза, заговорил Багага.- Мы не бояться, мы просто не хотеть.
   -Тогда вы останетесь гыблы,- огорчённо произнёс вольный гоблин, сделавшись расстроенным.
   Вид у Тальвиала, когда он вместе с шаманом вошёл в большую комнату, был озабоченным - Гом, почувствовав неладное, наморщил листки.
   -Плохо дело, да?- спросил Гом у сида.
   Тальвиал поднёс табличку к листкам веточа.
   -Плохо дело,- констатировал Гом.
   -Я у духов спросить,- сказал шаман.- Может, духи знать. И гоблин с лупуэр опять вместе быть - это есть хорошо. Дать мне,- шаман потянулся за табличкой, и Тальвиал отдал её.- Дать мне,- шаман бросил посох и протянул руку к Багаге.
   Багага прижал руку к груди, посмотрел на шамана, затем - на Тальвиала. Сид кивнул ему. Багага посмотрел на Хуруша и медленно достал из-за пазухи дудку. Шаман, нахмурив брови, вырвал дудку из рук Багаги.
   -Отходить всем,- приказал шаман.
   Вольные гоблины расступились, образовав круг, Гом оттащил Ныша, Багага и Хуруш встали за Тальвиалом, выглядывая из-за сида, вставшего в круг вольных гоблинов. Шаман, оставшийся в центре круга, забубнил что-то себе под нос и стал плавно раскачиваться, переступая с ноги на ногу. Вскоре монотонный гул его голоса стал звучать всё громче, и шаман завертелся волчком на месте. Непонятные слова, произносимые шаманом, стали сливаться в одно длиннющее, непрекращающееся слово, и он уже не бубнил, а завывал, пустившись при этом скакать по кругу; он пробегал мимо собравшихся в круг; Багага и Хуруш, как, впрочем, и другие, видели, что глаза шамана закатились - зрачки ушли за верхнее веко, и из глазниц на них глядели белки, прочерченные красными прожилками; руки с табличкой и дудкой шаман держал высоко над головой.
   Шаман бегал и завывал, и вдруг в какой-то момент резко прыгнул в центр круга, опустился на четвереньки и закричал, а, когда кричать перестал, задышал часто, с силой вбирая и выпуская воздух. И тут, за затявкавшим Нышом, внезапно переставшим следить за действом, заверещал Гом - стараясь удержать вырывающегося клойна, он повернулся вслед за ним: со стороны входа к ним плыло закутанное в синий балахон существо, голова его была соткана словно из тумана, была полупрозрачной. Видимо, духи услышали шамана, подумалось Гому. Дух, похожий на призрака, приближался к кругу. Багага, Хуруш и вольные гоблины, словно разбуженные тявканьем клойна и верещанием веточа, нарушившими обряд, обратив взоры и раскрыв рты, глазели на диво; гоблинки прятали детей за собой. Тальвиал, обернувшись и увидев существо, просветлел лицом.
   -Думаю, духи сказали,- заговорило существо глубоким голосом,- что, если лупуэры придут, тогда гоблины смогут помочь сидам.
   Вольные гоблины попятились, Попятились и Багага с Хурушем. Ныш тявкал и рвался на незнакомца. Гом держал его за уши, он готов был в любой момент запрыгнуть на клойна и вступить в битву. Тальвиал приложил руки к груди и сделал поклон. Призрак, не обращая внимания на разошедшегося клойна, приблизился к стоявшему на четвереньках шаману, поднявшему на него глаза и находящемуся в растерянности.
   -Не так ли, шаман?- спросил призрак.
   Шаман нервно покачал головой, а призрак повернулся к Тальвиалу.
   -Грядут великие события, сид,- заговорил призрак с Тальвиалом.
   -Ват, ват, ват,- лаял бесстрашный клойн; Гом сдерживал Ныша.
   -Мы следили за происходящим. И, как чаще всего случается между нами, мнения наши разделились,- продолжал призрак.- Мы наблюдали за вами. Я принадлежу к тем, кто выступает за вмешательство. И вот пришло время открыться. Меня зовут Селакорн.
   Шаман поднялся на ноги, и Селакорн обратился к нему:
   -Сказали тебе духи, как прочитать сии письмена?
   Шаман замялся.
   -Дай-ка сюда,- Селакорн протянул руку: из-под рукава балахона появилась туманно-прозрачная кисть.
   Шаман, передавая табличку, к своему удивлению наблюдал, что тяжёлая глиняная табличка не прошла сквозь полупрозрачную, казалось, неплотную и невесомую руку. Селакорн посмотрел на письмена.
   -Магам знаком этот язык, язык древних гоблинов,- сказал Селакорн.- Мы сохранили знания о нём. Здесь написано: три раза зажать первое отверстие, два раза - второе, потом - один раз первое и опять два раза - второе.- Селакорн приблизился к Тальвиалу и вручил табличку ему.
   -Прости, уважаемый маг,- заговорил с Селакорном Тальвиал, когда среди гоблинов прошёл шёпот. ("Маг, маг",- зашептали они, переглядываясь напугано-изумлёнными глазами).- Прости, Селакорн, но о каких событиях ты ведёшь речь?
   -Говорить обо всех - бессмысленно, потому что не все из вас будут их участниками. Узнать же о них узнаете. Но всему своё время, сид,- отвечал маг.- О единственном событии, какое произойдёт и о каком я сейчас могу сказать, ты ведаешь и без меня. Меж двух отрогов и двух водопадов, в долине Ревинары Ксэ-Тилеас уже построил войско. У нас мало времени.- Селакорн повернулся к шаману:- Играй, шаман. Пусть придут лупуэры.
   Шаман поднёс ко рту дудку.
   -Три раза зажать первое, то есть ближнее ко рту, два раза - второе, один раз - первое и опять два раза - второе,- напомнил маг.
   Шаман повертел перед носом трубку.
   -Время не ждёт, играй,- прикрикнул Селакорн и посмотрел на Тальвиала.- На лупуэрах мы доберёмся за четыре дня. Как раз вовремя.
   Шаман прильнул губами к дудке и задул в неё, зажав ближнюю ко рту дырочку... Звук был пронзительный и громкий, и стены не были ему преградой; гоблины закрывали уши руками. Когда шаман закончил играть, он поглядел на мага, в глазах его был вопрос.
   -Пойдёмте из стен,- сказал Селакорн.- Встречать лучше там,- и он поплыл к выходу из комнат.
   Гоблины сторонились мага. Только шаман был вынужден приблизиться к Селакорну: маг, призвав, заставил его. Им пришлось ждать. Но вот лес впереди зашевелился, и стая больших, серых волков, в холке повыше гоблинов, предстала перед ожидавшими их появления.
   -В отличие от вас, лупуэры не забыли звуки, соединяющие вас. Они пришли на первый же зов,- Селакорн подтолкнул шамана,- подойди же к ним, вождь.
   Стая лупуэров выстроилась треугольником, впереди стоял вожак, проницательными глазами он смотрел на шамана. Шаман сделал пару неуверенных шагов и затоптался на месте. Он обернулся: глаза сородичей были устремлены на него - в них таились страх и надежда одновременно.
   Успокоенный веточем Ныш крутился теперь возле мага, обнюхивая того. Гом восседал на клойне, глядя на нерешительного шамана, он, смельчак, начал злиться:
   -Иди же ты, да!- завизжал Гом, не выдержав.
   И тут, к удивлению всех, к волкам выбежал Багага. Он подступил к вожаку лупуэров и протянул к его лбу, украшенному белым пятном, руку. Вожак благожелательно наклонил голову, и Багага погладил огромного волка.
   -Это же лупуэры!- воскликнул Багага, встав рядом с волком и теперь гладя его шею.- Чего же вы стоите?!
   Хуруш улыбнулся и побежал к волкам. Шаман заковылял к вожаку, подойдя, он приложил ладони к носу лупуэра, и вожак качнул головой. Шаман повернулся к племени:
   -Бежать, брать оружие!- закричал он.- Мы выходить на войну!
   -Ну, наконец-то,- пропищал Гом.- Тальвиал, я приведу веточей,- он развернул Ныша.
   -Добрый всадник,- сказал Селакорн, поглядев вслед мчащемуся на клойне Гому.
   Часть гоблинов побежала в комнаты за оружием. Остальные гоблины, улыбаясь, стали подходить к лупуэрам. Хуруш обнимал волка за шею - тот дружески тёрся головой о лицо Хуруша:
   -Гоблину с лупуэром ничего не страшно, а лупуэру - с гоблином,- приговаривал Хуруш.
  

19

   Рассвет только забрезжил, разделённые рекой и безлесной равниной западный и восточный отроги Верегенских гор ещё не были тронуты лучами солнца. На восточную сторону, спускаясь с перевала, прибывала вереница всадников-дагиров, они пополняли ряды своих собратьев, верегенских разбойников, в меховых одеждах, с короткими мечами и деревянными щитами, обтянутыми кожей, и наёмников-лучников в кольчугах.
   Ксэ-Тилеас, уже расставивший армию сидов, наблюдал за войском врага. Гиканье и боевые кличи дагиров заглушали шум водопада. Военачальник сидов выглядел удручённо, когда Маэль подошёл к нему.
   -Их в три раза больше, чем нас, Маэль,- сказал Ксэ-Тилеас.- И, похоже, Тальвиал не нашёл союзников.
   Маэль посмотрел на тот берег реки.
   -Может, надо было остаться в лесу и там дать бой?- поделился сомнениями Маэль.
   -Нет. Они бы опять сожгли лес,- орлиный профиль военачальника не выразил и тени сомнения.
   Ксэ-Тилеас и Маэль смотрели, как неприятель выстраивается в боевой порядок: всадники встали по флангам, в центре - верегенцы, за ними лучники.
   -Кажется, пришло время,- сказал Ксэ-Тилеас и оглядел долину: неглубокая и неширокая река разлилась от таяния снегов в горах, от берега её до построившейся армии сидов было меньше тысячи локтей.- Отступать нам некуда, Маэль.
   Солнце зажгло плоские вершины отрогов, и враг начал форсировать реку. В самом глубоком месте невысоким дагирским лошадям было всего по грудь, армия неприятеля без труда преодолевала реку. На другом берегу остался всего лишь один человек - в белом балахоне, капюшон был надвинут и скрывал его лицо.
   -Вон он,- сказал Маэль.
   -Я вижу его. Иди к своим лучникам, Маэль. Ты знаешь, когда взяться за мечи.
   Вдруг вражеская армия, уже почти перешедшая реку, остановилась в воде, взгляды противника устремились к водопаду. Маэль и Ксэ-Тилеас повернули головы. В южном ущелье, через которое Ксэ-Тилеас привёл войско сидов в долину, было заметно какое-то движение. Вскоре это движение превратилось в бегущую стаю больших волков с гоблинами на спинах. И, когда стая приблизилась к построению сидов, то оказалось, что, кроме гоблинов, на спинах волков сидят ещё по два веточа.
   Тальвиал, спрыгнув с запыхавшегося волка, для которого сид всё-таки был тяжёл, подбежал к Ксэ-Тилеасу и Маэлю. Тут же к ним присоединился шаман на вожаке лупуэров; подъехавший следом Хуруш, слез с волка и снял с него Вима и Тарка; прискакал Багага, везший на своём лупуэре Ныша и Гома, забравшегося на голову волка.
   -Ксэ,- поклонившись, обратился Тальвиал к военачальнику.- Индер услышала нас и не оставила нас в беде.
   Маэль обрадовался, видя, что Тальвиал цел и невредим, и обрадовался тому, что друг привёл помощь. Маэль, восторженно улыбаясь, посмотрел на Ксэ-Тилеаса. К ним неслышно и бесшумно подплыл маг.
   -Прибывшее войско в твоём распоряжении, военачальник,- сказал маг.
   Ксэ-Тилеас восторга Маэля не разделял. Он поглядел на Тарка и Вима:
   -Веточи не смогут сражаться в открытом поле,- сказал он с каменным лицом.
   -Уж, да,- пропищал Гом, с высоты лупуэра озирая пространство.- Но, пока всадники будут мчаться от реки, мы успеем проколоть много шей вдобавок к стрелам и отступить, да.
   Ксэ-Тилеас перевёл взгляд на безумного, по его разумению, веточа, сидевшего на голове лупуэра. И не успел он возразить, как шаман выступил в защиту Гома.
   -Этот веточ есть прав,- сказал шаман.- По два веточа сидеть на головах лупуэров, и мы сидеть на лупуэрах, подойти близко, пострелять из трубка и праща и бежать назад. Веточ хорошо плевать умеет, гоблин хорошо кидать.
   -Плюс мои лучники. Так мы остановим первый вал дагиров,- сказал Маэль.
   -И тогда уже будем смотреть, что предпримет враг,- добавил Тальвиал, он поглядел на шамана, на Гома, глаза его блестели: он гордился отважными воинами, которых он привёл.
   Ксэ-Тилеас посмотрел на реку: неприятель, не ожидавший появления подкрепления, пришёл в себя, покинул воду и выстраивал ряды на песчаном берегу.
   -Что ж, быть по сему,- промолвил военачальник.- Помощь - кстати, но врага всё равно больше,- добавил он без эмоций.
   -Ксэ,- обратился Тальвиал.- Позволь мне занять своё место. Мой конь соскучился по мне.
   -Разумеется, Тальвиал.
   И Тальвиал побежал к немногочисленной коннице сидов, расположившейся на левом фланге. Селакорн подошёл к Багаге.
   -Давай его сюда,- сказал маг.- Я подержу,- он протянул руки к малышу клойну.
   Ныш поднял ушки, когда Багага передавал его Селакорну. Клойн наклонил голову и, обнюхав руки мага, посмотрел ему в лицо.
   -Не расстраивайся, малыш,- глубоким, проникновенным голосом сказал Селакорн, беря Ныша на руки,- время твоего подвига ещё придёт.
   Лупуэры с гоблинами на спинах и веточами на головах встали впереди лучников, по центру расставленной Ксэ-Тилеасом армии сидов. Маэль подошёл к лупуэру, на котором сидел Вим.
   -А где мальчишки?- спросил сид у Вима.
   -Вместе с рыцарем они отправились в Манвитикор, тоже искать помощи. Мы расстались за болотом, после того, как спустились с хребта и перешли Линему. С тех пор мы о них ничего не знаем, да.
   -С каким ещё рыцарем?- удивился Маэль.
   -Это долгая история, да. Если мы возьмём верх и кто-нибудь из нас останется в живых, он расскажет тебе, если и тебе повезёт.
   Маэль понимающе покачал головой. Он вернулся к лучникам. Неприятель в это время занимался перестроением своих рядов. Дагиры, разделившись на три группы, занимали фланги и вставали позади лучников, чередуясь с верегенскими разбойниками.
   Солнце поднималось над горами, и река уже заиграла бликами; а водопад украсила радуга. И вот стоявший на другом берегу безлицый дал отмашку, и ряды неприятеля двинулись вперёд. Пройдя некоторое расстояние, неприятель остановился, не остановились только лучники: они сделали ещё пару десятков шагов и лишь тогда заняли позицию, приготовив луки.
   Шаман гикнул, и лупуэры двинулись навстречу врагу. Вражеские лучники взяли стрелы и натянули тетивы. То же самое проделали и лучники-сиды. И вот стрелы с той и другой стороны были пущены. Лупуэры прибавили в беге, и стрелы неприятеля упали за ними, сидские же стрелы поразили вражеских лучников. Лупуэры остановились, и шипы и камни полетели в лучников и сразили многих из них. Но тут с флангов припустили лошадей дагиры, они обрушили дротики на лупуэров, гоблинов и веточей и, развернувшись, стали возвращаться на фланги. Лупуэры, при приближении с двух сторон дагиров, побежали назад, но некоторые дротики всё же достали и лупуэров и гоблинов, один из дротиков переломил веточа. Битва началась.
   Маэль отдал команду на стрельбу. И стрелы сидов опять полетели в лучников. Подоспевшие верегенцы прикрыли лучников своими щитами. В ответ вражеские стрелы полетели в лупуэров и гоблинов. Ксэ-Тилеас приказал шаману переместиться с его отрядом на правый фланг; сидскую же пехоту с правого фланга он перевёл в центр.
   Из неприятельского стана вновь полетели стрелы, и в поддержку им из-за спин верегенцев и лучников выскочили всадники: пронесшись по полю, они забросали лучников-сидов дротиками - многие из сидов упали замертво. Веточи, как только дагиры понеслись на своих лошадях, по призыву Тарка спрыгнули с лупуэров и кинулись к центру поля: шипы градом обрушились на всадников, и многие дагиры, отступая, попадали с лошадей.
   И в этот момент всадники на левом фланге ринулись в атаку. Шаман разразился кличем. Гоблины достали серповидные мечи, выпрямленные на концах, и лупуэры бросились навстречу вражеской коннице. По команде Ксэ-Тилеаса пехота сидов выступила вперёд лучников, навстречу двинувшимся в бой верегенцам. Конница сидов помчалась наперерез дагирским всадникам, которые с правого фланга устремились на поддержку верегенской пехоте.
   Веточи стреляли в верегенцев, но пробить их лохматые шкуры не могли. Они стреляли и в дагиров, пока лупуэры, не остановленные дождём дротиков, не врезались в конницу неприятеля. Веточи, по зову Тарка, побежали на левый фланг, на помощь коннице сидов, многократно уступавшей в численности дагирской коннице. Пехоты сошлись в центре поля боя.
   Лупуэры вгрызались в лошадей, опрокидывая их, гоблины рубили мечами, дагиры разили дротиками и длинными кинжалами. Защищённые щитами, верегенцы теснили пехоту сидов. Тальвиал рубил и колол, но превосходившая по численности конница дагиров брала конников сидов в кольцо; дротики свистели, мечи и кинжалы сверкали на солнце. Веточи стреляли, препятствуя дагирам взять конницу сидов в круг.
   Вражеские лучники, побросав луки и вооружившись булавами, кинулись на фланг, где гоблины на лупуэрах продавливали дагиров. Маэль ещё держал своих лучников, наблюдая, как превосходящие силы врага наступают в центре и на левом фланге. Вражеские солдаты с булавами бросились в бой, и гоблины с лупуэрами покатились назад.
   Веточи отчаянно сдерживали натиск дагиров, пытавшихся окружить конницу сидов; бегавшие за шипами веточи еле поспевали подносить снаряды стрелявшим. Гом, видевший, что объединённая армия под началом Ксэ-Тилеаса пятится, не выдержал. Он побежал к Селакорну.
   -Если я вступлю в бой,- отвечал маг на призыв Гома,- то вступит и тот, кто стоит на том берегу. Ещё не время. Когда тот вступит в бой, тогда вступлю и я.
   Гом наморщил листки.
   -Тоже мне, маг, да!- заверещал Гом.- А ну, отдай мне Ныша!
   -Как скажешь, веточ,- Селакорн остался невозмутим, он опустил клойна на землю.
   Ныш, как только увидел Гома, забрыкался на руках мага и, как только очутился на земле, подскочил и лизнул Гома. Гом запрыгнул на клойна, взял его за ушки и собирался уже было поскакать на выручку коннице сидов, как вдруг увидел, что лупуэров с гоблинами просто сминают. Он направил Ныша на правый фланг.
   Проскакав на Ныше между ног больших волков, Гом вцепился в кольчугу солдата и, быстро забравшись по ней, всадил в шею врага шип, перепрыгнул на плечо другого солдата и вонзил шип в шею того; прыгнул на лошадь, забрался на плечо дагира, уже собравшегося метнуть дротик, и воткнул шип тому в шею; истошно вереща, спрыгнул на солдата, увидевшего его в последний момент и отмахнувшегося рукой,- Гом отлетел и ударился о грудь дагира, но успел вцепиться в его одежду, одно движение ногой, второе рукой - и шип вонзён в шею. Дагир схватился за горло, глаза его закатились, не дыша он откинулся на круп лошади. Багага и Хуруш, окрылённые обретением лупуэров и поэтому охрабревшие во всём и мужественно сейчас сражавшиеся бок о бок, увидели прыгающего, летающего и отважно разящего врага Гома. Они устыдились, что их так бесславно теснят враги. Заорав во всё горло, они заставили перестать пятиться своих лупуэров и с удвоенной силой принялись рубить направо и налево. И их порыв не остался незамеченным: гоблины, глядя на них, остановили отступающих волков; душераздирающий клич шамана взорвал воздух над отрядом, и лупуэры, направляемые гоблинами, упрямо и бесстрашно навалились на врага.
   Маэль уже хотел пустить в бой резерв, которым он командовал, в помощь теснимым гоблинам и лупуэрам, но тут увидел, что правый фланг перестал отступать. Наскоки друг на друга гоблинов на лупуэрах и дагиров на лошадях превратили правый фланг в свалку: крики, вой, стоны и взметавшиеся брызги крови сопровождали их схватку. Но дагиров и солдат с булавами было больше, и, после ожесточённой рубки, враг вновь начал теснить гоблинов-всадников.
   Пехота Ксэ-Тилеаса продолжала сдерживать верегенцев и дагиров, которые так и не прорвали её ряды. И тут кровь лилась рекой. На левом фланге сидской армии всадники-дагиры пробились сквозь эльфийских конников и шипы, пускаемые веточами, и понеслись на веточей, которые, не будучи в силах противостоять копытам лошадей, тут же обратились в бегство. Маэль приказал лучникам оставить луки и обнажить мечи.
   -Пора!- выкрикнул он и повёл лучников в бой: на защиту веточей и помощь конникам сидов, которым грозило окружение и уничтожение.
   Ржание подкошенных мечами сидов дагирских лошадей оглушили Маэля, кровь забрызгала его лицо. Веточи, спасённые отрядом Маэля, быстро перестроились. Они опять бросились на поддержку отступающей коннице сидов, ставшей совсем малочисленной. Шипы полетели в дагиров, обошедших сидов-конников с края и почти взявших их в кольцо. Шипы пришлись как раз вовремя - дагиры полетели с лошадей. Конники сидов сумели вырваться из полукольца, отступив, они приготовили луки. Дагиры бросились на них - стрелы сидов и шипы веточей смели первый ряд атакующих всадников, и вновь взяв мечи, конники сидов ринулись на быстро приближавшихся к ним вражеских всадников.
   Тальвиал бился сразу с тремя дагирами: один пытался ударить его дротиком, другие два пытались проколоть длинными кинжалами. Тальвиал отбивался мечом и уворачивался, умело управляя конём, и, когда один из нападавших на него всадников сделал выпад, припустил коня и первым ударом отрубил дагиру руку и тут же вторым раскроил ему череп. Отряд Маэля продирался сквозь всадников-дагиров на помощь коннице сидов...
   Висевшее над западным отрогом пунцовое солнце окрасило небо в кровавые тона. И поле под этим небом было красного цвета. Теснимая к подножию отрога превосходящими силами противника армия под предводительством Ксэ-Тилеаса уповала теперь только на темноту. Пехота сидов в центре значительна поредела. Ксэ-Тилеас осознавал, что ещё немного и дагиры с верегенцами прорвут их оборону по центру. Военачальник, сразив очередного разбойника, посмотрел на небо: на востоке фиолетовые прожилки наползли на кровавые небеса; опуская голову и стирая ладонью с лица чужую кровь, он непроизвольно сомкнул веки на миг: какой-то яркий отблеск коснулся его глаз. Ксэ-Тилеас посмотрел туда, где зрение его заприметило вспышку. Из южного ущелья, переливаясь в лучах заходящего солнца розовым сиянием, мчалась сотня всадников с длинными пиками, в тяжёлых доспехах, на конях, облачённых в металл.
   Ксэ-Тилеасу было трудно сознавать, что битва проиграна. Но безлицый перехитрил их. Военачальник сидов стоял и смотрел, как мчатся тяжёлые всадники, и был готов уже к тому, чтобы увидеть начало крушения своей армии... Но тут произошло невероятное: словно наконечник стрелы, врезались тяжёлые всадники в неприятельские ряды, валя дагирских лошадей и насаживая дагиров на свои пики; бронированные лошади сметали и топтали солдат с булавами. Ужас и панику в ряды врагов принесли тяжёлые конники; дагирские лошади сбрасывали с себя своих хозяев. Металлические всадники и лошади в металле были, как единое, неделимое существо - как ураган, промчалась бронированная сотня по флангу и, бросив отяжелевшие от мёртвых дагиров пики, с длинными мечами, ворвалась в центр схватки, неистово рубя и давя верегенцев.
   Гоблины на лупуэрах, до этого героически сдерживающие неприятеля, бросились в атаку, видя на своём фланге хаос в рядах противника. Они почти не встречали сопротивления. Волки рвали, гоблины рубили пытавшихся спастись в суматохе врагов. Ещё сопротивлявшихся волки валили на землю, а гоблины доставали крючковатыми мечами. Остальные же, убегая к реке, подставляли спины. Оставшиеся без хозяев лошади ржали, вставали на дыбы, метались, сшибая с ног и топча дагиров и солдат, и ускакивали с поля боя. Гоблинам и лупуэрам не понадобилось много времени, чтобы покончить с понесшим изрядные потери и деморализованным с появлением тяжёлых всадников противником. Они разделались с врагом на своём направлении и тут же бросились в гущу событий, где пехота сидов, спасённая бронированной сотней, наступала теперь на верегенских разбойников.
   А тяжёлые всадники уже вклинились в ряды дагиров, которым противостояли отряд Маэля, конники сидов и веточи, и рвали их ряды на части. Дротики, пущенные дагирами, отлетали от металлических доспехов, не причиняя тяжёлым всадникам и их коням никакого вреда. Лёгкая конница пустынников была бессильна против них.
   Волки с гоблинами уже накинулись на верегенцев, Ксэ-Тилеас вёл пехоту вперёд. Отряд Маэля вслед за тяжёлыми всадниками и присоединившимися к ним конниками сидов перешёл в быстрое наступление. Веточи бросились следом за бронированными всадниками. Дагиры и верегенцы отступали к реке.
   И тут человек в белом одеянии, стоявший на том берегу, приблизился к реке и воздел руки. Облако из песка начало подниматься за спинами отступавших. И вскоре облако закружило и поднялось ввысь, сделавшись смерчем.
   -Смотрите, хизит!- выкрикнул кто-то из сидских конников.
   -Дагирский дижин,- кинув взгляд на безлицего, сказал себе Тальвиал.
   Хизит, повинуясь воле дижина, двинулся на объединённое войско Ксэ-Тилеаса. И тут Селакорн, до этого равнодушно взирающий на битву, поплыл по кровавому полю, огибая распластанные на нём тела. Он выставил перед собой руки. Его ладони, обращённые на хизита, начали наливаться синим цветом, подстать его мантии. И, когда хизит уже подобрался к ближайшему отряду - к гоблинам на лупуэрах, из рук мага вырвалась прозрачная, чуть гуще воздуха, а потому видимая волна. Она прокатилась по полю и врезалась в крутящегося всё с большей скоростью хизита; волна прошла сквозь хизита, разрушив его упорядоченность: кручение смерча прекратилось, песок на мгновение застыл в воздухе и пролился дождём на землю.
   Прижатые к реке остатки дагиров, верегенцев и солдат в кольчугах, понёсшие за малое время огромные потери, морально раздавленные сокрушительной контратакой и оставшиеся без магической поддержки, видя безвыходность своего положения, запросили о пощаде - они принялись бросать оружие, признавая своё поражение. Наступавшая армия остановилась. Ксэ-Тилеас вышел перед своим войском и победно вскинул руку с окровавленным мечом. Сиды, гоблины, веточи и тяжёлые всадники подняли вверх оружие и огласили поле боя победными возгласами.
   Человек в белом подманил к себе дагирского скакуна, перебравшегося через реку. Он вскочил на него и понёсся к перевалу на восточном отроге. Тальвиал припустил коня.
   -Не уничтожив его, мы не избавимся от угрозы,- проносясь мимо Ксэ-Тилеаса, бросил Тальвиал.- Он опять соберёт войско,- сказал он сам себе, когда конь его вошёл в воду.
   Сидские конники, те, кто ещё мог держаться на конях, тоже кинулись в погоню за безлицым.
   Маэль, выкрикнув победный возглас, выронил оружие и рухнул на землю. Доспехи его были искорёжены, в боку торчал сломанный дротик, по лбу, по брови и по правой щеке тянулась глубокая рана, правый глаз вытек, веки запали в глазницу, он истекал кровью. Несколько сидов склонились над ним: он дышал, но силы покидали его. Маэля подняли и понесли с поля боя. Вим, видя, как уносят раненого Маэля, спохватился, он окинул взглядом веточей и среди светло-зелёных пар листков не увидел других двух, таких же, как у него - более тёмных, зелёных-зелёных.
   -Гом,- взволнованным голосом пропищал Вим.
   Вим бросился к месту, где конница дагиров налетела на них и затоптала некоторых веточей. Наперерез ему двигались шаман и хромавший на переднюю ногу вожак лупуэров. Шаман, потерявший корону из перьев, помогал вожаку идти.
   -Хороший быть драка. Настоящий драка,- говорил шаман вожаку.
   Вим спросил шамана, не видел ли он веточа с такими же зелёными листками, как у него, у Вима. Шаман помотал беспёрой головой.
   -Видеть только зелёную, маленькую собаку,- сказал шаман.- Она бегать среди нас, когда мы сражаться и кусать за ноги лошадей.
   Вим заволновался ещё больше, ведь малыш клойн остался с магом. А маг не вступал в бой до последнего момента. Только Гом мог во время битвы... И тут Вима пронзила страшная мысль.
   -А веточ не сидел на зелёной собаке?- спросил Вим у удаляющегося с лупуэром шамана.
   -Нет, не сидеть, одна бегать,- обернулся шаман.
   Вим побежал туда, где сражались гоблины на лупуэрах. Багага с Хурушем увидели бегущего Вима и подскакали к нему. На плече Хуруша была резаная рана, кровь уже запеклась на её краях. Багага был, вроде бы, невредим.
   -Ты бежать искать брата?- спросил Хуруш.
   -Вы видели его, да?
   -Он есть герой,- сказал Багага.- Он прыгать с враг на врага и колоть их шеи.
   -Да,- подтвердил Хуруш.- Если бы не он, мы бы не наступать.
   -Его бить, швырять,- Багага взмахнул рукой,- а он хвататься и сражаться.
   Вим опустил листочки:
   -Сумасшедший Гом,- тихо пропищал он.
   -Ты бежать искать его?- спросил Багага.
   -Мы помочь тебе, если ты хотеть,- сказал Хуруш.
   Удручённый Вим посмотрел на гоблинов:
   -И малыша клойна поищите, да.
   Кровавое солнце коснулось плоских вершин гор, и подножие западного отрога окрасилось в сумеречный цвет. Поле боя было усеяно телами. Сиды, люди, гоблины, лупуэры, веточи, пока не ушёл последний свет дня, разбрелись по полю, выискивая раненых. Ксэ-Тилеас подошёл к тяжёлым всадникам.
   -Кому мы обязаны нашим спасением?- спросил военачальник сидов.- И почему мы удостоились его?
   Всадник в роскошных пластинчатых доспехах снял шлем, невысокий, но массивный, сверкавший белым металлом и полностью прикрывавший подбородок, щёки и нос, но при всей своей закрытости оставлявший хороший обзор.
   -Я - благородный рыцарь Баргар фер Рехеншен. А это мои всадники. Но не спеши, эльф, благодарить меня. Я бы ни за что не оказался здесь, если бы не слово, данное мной. Не меня должен благодарить ты.
   -Кого же, в таком случае, рыцарь?
   -Если я назову их имена, они тебе ничего не скажут.
   Ксэ-Тилеас задумался на мгновение.
   -Значит, ты не мог отказать тем, кто искал помощи для нас?- военачальник вздёрнул орлиный нос; он пытался угадать, кому и чем обязан этот рыцарь: Ксэ-Тилеас был стратег и тактик.
   -Я - рыцарь. Для меня честь, совесть и слово, данное мной,- превыше всего.- Баргар тоже был стратег и тактик:- Я сдержал слово и теперь не должен никому - ни тому, кому давал слово, а уж подавно и вам, кому слова не давал. Запомни это хорошенько, эльф. И мой совет тебе - не забывать об этом никогда.
   Ксэ-Тилеас, верно расценив намёк Баргара фер Рехеншена как угрозу, восхитился нежеланием рыцаря иметь друзей или союзников. Впрочем, улыбнулся в душе Ксэ-Тилеас, я сам затеял игру и получил достойный отпор.
   -Что ж,- заключил Ксэ-Тилеас,- тем не менее, я намерен предложить вам разделить с нами хлеб и быть нашими гостями.
   Багага и Хуруш на лупуэрах петляли между трупов людей, гоблинов, лошадей и волков, ища Гома и Ныша. Вим бегал по земле, пропитанной кровью, он хотел побыстрее найти Гома и Ныша и в то же время боялся этого: шансы выжить в такой бойне, когда сталкивались тесными рядами могучие лошади и мощные лупуэры, люди и гоблины, для веточа и малыша клойна были мизерны. И тут Вим уловил, и нутром и слухом, слабое, сиплое, жалостливое повизгивание. Он рванул на доносившийся звук и вскоре наткнулся на Ныша, придавленного к земле трупом лупуэра; только нос клойна торчал наружу, у малыша не хватало сил выбраться из-под тяжёлого тела: он беспокойно и впустую сучил лапками и сипел, и пыхтел, и повизгивал.
   Вим заверещал, зовя Багагу и Хуруша. Гоблины приподняли тело мёртвого волка, обессиленный Ныш не смог подняться на лапки, лупуэр Багаги носом сдвинул его.
   -Ребята,- обратился Вим к гоблинам,- кто-нибудь позаботьтесь о нём, отвезите его к лекарю.
   Багага наклонился к клойну. И тут Ныш опять попытался встать на лапки. У него не получилось, и тогда лупуэр, опять носом, помог ему. Ныша шатало, но в руки Багаги он не дался, когда тот хотел взять его. Ныш отступил, зашевелил носом, закрутился на месте и зашагал нестройной походкой, нюхая землю, и Вим понял, что клойн не уйдёт с поля, пока не отыщет своего смелого всадника.
   Вим пошёл за клойном, Багага, Хуруш и два лупуэра последовали за ними. Веточ, гоблины и волки шли за клойном, который нюхал окровавленную землю и засовывал нос под трупы. И вдруг в какой-то момент Ныш остановился, засопел носом и рванул было бегом, но лапки его подкосились и он упал на бок. Багага помог клойну подняться, и Ныш, тявкнув сипло, заковылял. Вим пошёл теперь рядом с Нышем и скоро увидел впереди распластанного на земле Гома. Левая нога Гома была переломлена и загнута неестественно - сломанная часть держалась только на коре. На теле была содрана, будто выгрызена, плоть, выступивший сок слезинкой застыл на глубокой ране. Вим бросился к брату и склонился над ним. Листки Гома были свёрнуты, но цвет их не потускнел.
   -Скорее, скорее,- завизжал Вим.
   Ныш подковылял к Гому и лёг рядом с ним. Багага взял Ныша, Хуруш протянул руки к Гому.
   -Осторожно...- пропищав, Вим застыл.
   Хуруш бережно поднял Гома.
   -К лекарю их скорее. Как можно скорее,- беспокойство Вима было беспредельным. Он даже не смог встать, он мог лишь наблюдать, как пригибаются к земле лупуэры и гоблины, трепетно держа раненых, садятся на них и как лупуэры, аккуратно ступая, удаляются от него.
   Вим всё же заставил себя встать. Он поплёлся среди тел. Люди, сиды, гоблины, лупуэры, веточи носили раненых; раненых сносили в одно место, и все врачевали всех: вражда отступила. Вим остановился там, где конница дагиров наскочила на них: втоптанные копытами лошадей лежали в земле сломанные, погибшие веточи. Сумерки накрыли долину. Отступивший свет держался только на вершинах восточного отрога. Вим увидел, как спускаются с перевала, озарённого последними лучами солнца, всадники.
  

20

   День сменялся днём. Кали и Леми не гоняли на допросы и не истязали, как Рипу. О них будто забыли. Только Фами приходила к ним и приносила еду. Постепенно она перестала бояться ребят, потому что узнавала их, и теперь она удивлялась, как этих юношей можно было заподозрить в колдовстве, ведь, если бы они были колдунами, то наверняка бы уже что-нибудь сотворили с ней, которой сопротивляться колдунам было не под силу. Она перестала бояться и всё чаще отвечала на влюблённые взгляды Кали, который при ней терял дар речи, и, когда отвечала своим взглядом на его взгляд, на щеках её проступал пурпур, а в глазах плясали искорки смущения и озорства.
   Для Леми это были единственные светлые моменты пребывания в заточении: он, любуясь этой парочкой, и сам расцветал, на душе становилось празднично и легко. Всё остальное время он понуро бродил по камере, или сидел, тупо уткнувшись взглядом в пол или потолок, или пялился в окно на реку и на неопрятные дома за рекой. От Кали он глаза воротил: радужное лицо друга, который жил тем, что ждал, когда появится Фами, вгоняло его в уныние - ведь он никого не ждал.
   От Фами ребята узнали, что все рыцари ушли из замка (значит, подумалось Кали и Леми, Великий Сантор не преувеличивал, говоря рыцарю-адепту о численности охраны, необходимой для сопровождения Индера в столицу). Этим они и объясняли, что их не таскают на допросы и не пытают: служители храма, видимо, опасались одни проводить расследование или ждали сообщения из столицы относительно чудесного меча Кали, чтобы потом только допытаться от них подробностей - где взяли, где нашли и прочее.
   Как-то Леми, стоя у окна и глядя на восточные кварталы города, разозлился:
   -Кто он - безлицый? Зачем Великий Сантор обвинил нас в колдовстве, зная, что мы не колдуны?.. Кали, мы даже не знаем, кто наш враг!
   -Неважно - кто и зачем. А наш враг... наш главный враг - это наше невежество,- сказал Кали, и радуга на миг сошла с его лица.- Поэтому мы и сидим здесь.
   -Послушай,- Леми отошёл от окна и присел перед другом.- Что мы здесь делаем? Почему не пробуем бежать? Только потому, что ты этого не очень хочешь?
   -Леми, не болтай глупостей. Фами же говорила,- при слове "Фами" радуга на лице Кали вспыхнула ярко,- что внизу дверь на засове, какой не открыть. Хочешь выпрыгнуть в окошко и разбиться? Тогда сначала распили решётку.
   -Но мы не можем сидеть вот так просто и ждать, когда нам отрубят головы!
   -Не можем, но что нам остаётся делать.
   Леми хитро прищурился:
   -Если мы ничего не можем, тогда...
   Благостные глаза Кали сделались свирепыми:
   -И не вздумай!- он схватил Лемиота за грудки.- Не позволю тебе впутывать её! Мы впутались - это дело наше и обратного пути нет! Но Фами - не дам!
   С лестницы донёсся звук шагов. Кали ещё крепче схватил Леми, придвинув его к себе; глаза Кали источали воинственность:
   -Нет, Леми,- процедил он.
   Дверь открылась, и на пороге возникла Фамиана, с подносом в руке, бледная лицом. Кали, заметив её бледность, вскочил и подбежал к ней, но слова опять, как всякий раз, застряли у него в глотке. Леми встал с корточек и подошёл к ним.
   -Фами, что-нибудь случилось?- спросил Леми.- Ты выглядишь как-то... не очень,- он взял у неё поднос с мисками и поставил его на пол.
   Фами подняла на Леми испуганные глаза, затем посмотрела на Кали, и лицо её совсем обескровилось.
   -Ну, говори же,- Леми подумал, что, освободившись от подноса с едой, говорить ей станет сподручнее, но он ошибся.
   Девушка опустила голову и принялась ломать пальцы. И тут Кали взял её руки - так нежно и с таким трепетом, будто боялся повредить пыльцу на крыльях бабочки,- и девушка подняла на него глаза. Леми аж рот раскрыл: Кали боялся при ней и слово вымолвить, не то, что дотронуться до неё. В глазах у Фами были слёзы.
   -Фами, дорогая, что произошло?
   Раздавшийся голос Кали окончательно сразил Лемиота. Они будто поменялись ролями: теперь Леми не мог ничего произнести. Фами стояла в смятении и нерешительности. Но Леми быстро пришёл в себя:
   -Ну же!- гаркнул он.
   Фами вздрогнула, а Кали гневно покосился на друга. Возглас Леми возымел действие на девушку: она не только вздрогнула, но и, наконец, заговорила.
   -Весь город знает, что служители храма и рыцари ордена изобличили двух колдунов. Этим только весь город и живёт. А в храме говорят, что казнь будет послезавтра,- она всхлипнула.
   Леми посмотрел на Кали и нахмурился. Было видно, Кали сочувствовал переживаниям девушки, но не задумался о спасении.
   -Но я не верю, что вы колдуны,- продолжала Фами.- Я знаю, что это не так. Я вижу, что это неправда.
   Леми пристально смотрел на Кали. Своим взглядом он говорил другу, что их спасение будет для девушки счастьем; посмотри,- кричал Леми своим взглядом,- она же любит тебя и, может, не вынесет твоей смерти, дурак! Но Кали ершился. И совсем обомлел, когда Фами прильнула к нему, обхватила его шею, и зарыдала. Кали беспомощно посмотрел на друга.
   -Болван,- произнёс Леми.
   Прорыдав некоторое время, Фами отстранилась от Кали, утёрла слёзы и полезла под передник, она достала свёрнутую верёвку и пилку. Кали растерялся окончательно. Леми же, увидев припасённый Фами сюрприз, торжествовал.
   -Ваш друг нашёл меня в городе,- сказала Фами плаксиво; остановить слёзы было не в её силах.- И просил передать это.
   -Так что ж ты ревёшь?!- Леми схватил верёвку и пилку.
   -Я боюсь за вас,- Фами смотрела на Кали.- Вдруг вы расшибётесь, или вас убьют, когда вы будете...
   -Значит, вот чего ты боишься. А не того, что нас послезавтра казнят.- Леми развёл руки:- У любви мозгов нет.
   -А друг наш, он такой большой, высокий?- спросил Кали.
   -Да. Он сначала следил за мной. А потом подловил и назвал ваши имена...
   -И, увидев твоё лицо при имени Кали, ему всё стало ясно,- Леми крутил в руках подарок Баргара.- Интересно, почему это он вдруг решил позаботиться о нас? И как он узнал, что ты ходишь к нам?
   -Слухи в Манвитикоре распространяются быстро,- Фами не сводила глаз с Кали, а Кали не сводил глаз с неё.- Об этом многие знают. И меня сторонятся: считают, что я могу быть околдованной.
   -Ну, это недалеко от истины,- Леми запихнул верёвку и пилку за пазуху.- Через окно мы не пойдём. Пойдём через дверь.
   -Ты с ума сошёл!- Кали очумелыми глазами посмотрел на Леми.- Только Фами может помочь нам так выйти. Подумают, что она...
   -А так не подумают?- перебил Леми друга.- Любым способом мы выйди отсюда, помочь нам в этом может только она.
   Испуг и ярость были на лице Кали, он притянул Фами и обнял её, а Леми верно изъяснил себе взгляд друга, обращённый поверх плеча девушки в пол: Баргар - сволочь, после известного расставания он вдруг пожалел нас, и не задумался над тем, что погубил жизнь девушки. Фами прижималась влажной щекой к шее Кали - её тёмные, волнистые волосы падали ему на плечо и грудь,- она опять разрыдалась.
   -Мы должны взять её с собой,- заключил Леми.
   -Об этом не может быть речи, Леми.
   -Мы спрячем её.
   -Где?
   -Там, где её не достанут рыцари ордена, служители храма и солдаты гельда.
   Кали сдвинул брови.
   -Мы не можем подвергать её опасности, Леми: кто знает, что нас ждёт в пути.
   -Чтобы путь был, сначала надо выбраться отсюда. Нужно, чтобы она успокоилась.
   Кали откинул волосы Фами и посмотрел на её заплаканное лицо. Разумеется, они не могут позволить прятаться ей самой: его сердце разорвётся от беспокойства. Кали крепче обнял Фами:
   -Но почему мы не пойдём через окно?
   -Кали, от любви ты совсем обезумел? Ты полагаешь, она сумеет спуститься по верёвке с такой высоты? К тому же, Великий Сантор кое-что нам задолжал.
   -Нет, Леми,- протянул Кали умоляюще.
   -Другого выхода теперь нет,- отрезал Леми.
   Кали и Леми принялись успокаивать Фами. И Фами постаралась успокоиться. Когда, перестав плакать, Фами сказала Кали, что она спокойна, Кали ощущал, как учащённо бьётся её сердце.
   -Если она скоро не объявится, могут заподозрить неладное,- поторапливал Леми.- Сколько внизу человек?
   -Два служителя,- всхлипнула Фами и вытерла глаза.
   Леми вышел к лестнице. Свет на лестнице был неравномерный: через маленькие, продолговатые окошки он падал, освещая лишь некоторые части лестницы, большая часть её оставалась во мраке.
   -Как ты здесь ходишь без факела?- удивился Леми.
   -Я привыкла,- Фами вышла вперёд Леми.- Я поведу,- сказала она, и Кали вздохнул тяжело.
   Внизу Фами остановилась перед дверью и сжала руку Кали.
   -Пришли,- прошептал Кали, сжав руку Леми.
   -Тебе верёвку или пилку?- спросил Леми у друга.
   -Всё равно.
   -Тогда верёвку,- Леми достал из-за пазухи верёвку и пилку.- Сделай петлю и иди за мной, а то я в верёвке запутаюсь.
   Они поменялись местами, и Леми прошептал Фами: "Как договорились". Фами подошла к массивной двери и дрожащей рукой постучала в неё. Загремел запор. Чуть только дверь приоткрылась, Леми отстранил Фами и толкнул с силой дверь. Кали бросился следом. Леми налетел на служителя храма и, сбив его с ног, приставил пилку к его горлу. Кали набросил петлю на шею второго служителя, обалдевшего и застывшего на месте, растерявшегося и не знавшего, что предпринять, он даже не смог закричать. Кали, затянув петлю, заставил лечь задыхающегося и просящего о пощаде служителя на пол. Если бы несколько лун назад Кали сказали, что он будет охотником за служителями веры, он бы счёл это кощунством, но сейчас он стягивал верёвку на шее служителя и ничуть не сожалел об этом, как не сожалел теперь и о казни отца-настоятеля в Хатруле, как и не станет сожалеть о жизни Великого Сантора, которая, если у них получится, вскоре, наверное, прекратится.
   Леми, сидевший на служителе и приставивший к его горлу пилку, спрашивал, где оружейная. Служитель храма под пилкой, которую Леми вдавливал в его горло, мелко трясся. Оставленный рыцарями ордена на попечение служителям храма замок был захвачен.
   -Кали,- позвал Лемиот.- Тащи своего сюда.
   Кали сделал вторую петлю и затянул её на шее служителя, которого держал Леми. Служителей поставили на ноги, и Леми взял верёвочные поводья.
   -В оружейную, галопом,- прикрикнул Леми.
   Запряжённые служители, как лошади, затрясли головами, отвечая наезднику, что понимают: галопом - значит, галопом. Леми дёрнул поводья, обхватывающие туго их шеи, и те поскакали. Кали поманил Фами, стоявшую на лестнице, взял её за руку, и они побежали следом за подгоняющим служителей Леми. Всё то время, что Леми и Кали терзали, вязали и гнали служителей, Фами, сначала слыша, а потом и видя страдания храмовых людей, вздрагивала, охала и ойкала, прикладывая ладонь ко рту.
   На их счастье оружейная оказалась не заперта. Кали выбрал меч и взял тяжёлый металлический - других в арсенале не было - треугольный щит. Леми сокрушался, что рыцари не пользовались топорами и секирами. Кроме мечей, одноручных и двуручных, были только пики. Леми пришлось согласиться на меч. Он выбрал одноручный, но длиннее, чем у Кали. Фами тоже выбрала оружие. В оружейной было несколько кинжалов. Она взяла кинжал, ответственно заявив взволнованным голосом, что с ножом она обращаться умеет.
   -Где сейчас Сантор,- Леми приставил к груди одного из служителей меч.
   -Время трапезы,- проблеял служитель, глядя на лезвие меча.- В трапезной.
   -Кали, прихвати две пики.
   -Зачем?- изумился Кали.
   -Тогда свяжи их, чтобы не трепыхались!- крикнул Леми.- Что делает с человеком любовь,- сменив тон, лилейно произнёс Леми: недогадливость друга позабавила его.
   Кали не стал резать верёвку, связал служителей вместе - спиной к спине, Леми взял две пики, и они вышли из оружейной.
   -Дверь открывается наружу, если ты не заметил,- сказал Леми Кали.- Длинны пик как раз хватит, чтобы...- он показал на противоположную от двери стену галереи и стал ждать продолжения от Кали.
   -Чтобы поставить распор,- Кали улыбнулся - улыбнулся своей невнимательности; мысли его были только об одном, вернее, об одной.
   -Фами,- Леми поглядел на девушку,- ты знаешь, где конюшни?
   Фами покивала, её большие карие глаза ясно-ясно смотрели на Леми.
   -Отлично. Знаешь, как пройти в храм?
   -Да.
   -А ключи?
   -Двери открыты. Ждут их,- она показала на оружейную.
   -Отлично. А знаешь, где в храме трапезная?
   -Да. Это все знают. В правом крыле.
   -Тогда веди.
   Фами пошла, а Леми задержал Кали и зашептал ему:
   -Ох, Кали. Она - чудо. Береги её, Кали. Не убережёшь, я буду первый, кто приставит тебе нож к горлу.
   Подбирая полы длинного платья, Фами шла впереди; насторожённые глаза её смотрели по сторонам. Кали и Леми следовали за ней. Они прошли через зал с колоннами, где на стенах висели флаги с геральдикой ордена - четырёхконечной синей звездой - и минули две галереи, затем прошли коридором и очутились в комнате, где несколько дней назад Кали и Леми стояли на коленях и видели смерть Рипы.
   -За тоннелем ждёт служитель, чтобы запереть дверь,- предупредила Фами.
   Войдя в тоннель, по которому его и Кали тащили рыцари ордена и который соединял замок и храм, Леми взял со стены факел.
   -Фами, иди, пожалуйста, позади нас,- попросил Леми.
   Они прошли тоннель и оказались в комнатке без окон, где их продолжительное время держали в неведении. Фами показала на дверь, мол, за ней ждёт служитель с ключами. Леми отстранил рукой Кали, распахнул дверь - и меч его пронзил служителя. Раненый служитель удивлённо выпучил глаза, открыл рот и, когда Леми вытащил меч из его плоти, схватился за живот; ноги его подкосились, он осел - и растянулся на полу не дыша. Фами зажмурилась и закрыла ладонями лицо. Страх охватил её: она причастна к убийству служителя веры; Бог покарает её, теперь после кончины плоти её душа попадёт в царство Гримены, где прислужники ночи будут глумиться над ней вечно!
   -Идём, Фами,- Кали коснулся её руки.- Идём.
   Фами не хотела открывать глаза. Это убийство в одно мгновение перевернуло её жизнь. И положение никак не исправишь. И вину ничем не искупишь, ведь убит не кто-нибудь, а служитель веры.
   -Идём,- ещё раз позвал Кали Фамиану и с укоризной посмотрел на Леми.
   Леми только пожал плечами: мол, он и так старался - тех двоих, хотя, может, и стоило, он же не прикончил, а запирать этого здесь, чтобы он долбился в дверь, ведь связать его нечем,- это неразумно.
   Но Фами любила Кали. И если за это преступление душе Кали и её душе суждено вместе мучиться в мире вечного мрака, то так тому и быть. Она убрала руки от лица и открыла глаза, но от трупа тут же отвернулась. Она видела мёртвых, видела смерть, но впервые в жизни она видела убийство - впервые видела, как страшно душа убиенного оставляет плоть; и ещё она думала, что душа служителя веры находится пока что где-то рядом, глядит на своих убийц и проклинает их. Она поджала губы и смотрела в стену, когда Кали, держа её руку, направлял её, чтобы она переступила через мертвеца.
   -Веди, Фами,- сказал Кали, вставая между ней и трупом.- Много там охраны?
   Она не хотела отвечать. Пусть царство Гримены за её любовь уже выбрало её, но всё равно вся её сущность противилась даже мысли о совершении убийства... А они,- а теперь она не сомневалась, что они могут убить,- они задумали убить не кого-нибудь, а Великого Сантора... За убийство Великого Сантора Кали и она попадут в самое ужасное место в мире ночи - в тенета самого Гримены... Фами прошла немного по коридору и только затем ответила:
   -Великий Сантор... насколько я знаю, трапезничает один. Его охраняют рыцари. Но рыцарей... сейчас нет. Солдаты гельда... были присланы охранять его,- запинаясь произнесла она.
   -Сколько их, Фами?- Леми было абсолютно всё равно, кто охраняет Сантора, ему было важно знать сколько охранников.
   -Этого я не знаю...
   -Забери у неё кинжал,- зашептал Леми Кали, поравнявшись с ним,- поранится.
   -Они перед дверьми должны стоять,- меж тем продолжала Фами,- и внутри, наверное, ещё сколько-то.
   Когда они пришли к главному залу храма, откуда началось путешествие Кали и Леми в замок, Леми выглянул из-за двери: зал был пуст, вход был закрыт.
   -Далеко отсюда до трапезной?- спросил Леми Фамиану.
   -Вон та дверь,- она показала на противоположную стену, наискосок зала.- По-моему, до конца и упрётесь прямо...
   -Понятно, понятно,- прервал её Леми.- Так, оставайся и жди здесь,- он погрозил Фами пальцем.- Если кто-то пойдёт сюда, прячься в тоннеле.
   -Но я...- лицо Фами сделалось страдальческим.
   -Придётся перешагнуть, иначе тебе не сдобровать,- Леми продолжал грозить пальцем.
   -Хорошо,- Фами потупила голову.
   -Кали, ты готов?- спросил Леми.
   -Всё будет в порядке,- Кали поцеловал Фами в лоб.
   Фами посмотрела на Кали беспокойными глазами. Леми намеренно громко вздохнул.
   -Я готов,- сказал Кали и повернулся к Лемиоту.
   Они пробежали через зал, хоронясь за колоннами и оглядываясь по сторонам, к противоположной стене. Прижимаясь к стене, подобрались к двери, на которую указала Фами. Леми приоткрыл дверь и через мгновение махнул рукой Кали: путь был свободен. Крадучись они пошли по широкому проходу. Проход заворачивал налево, Леми, подойдя к углу, выглянул осторожно: у дверей стояли двое стражей с алебардами. Леми обернулся к Кали и, показав два пальца, зашептал:
   -Их нужно как-то отвлечь. Иначе шум поднимем.
   -Не смотри на меня так,- Кали ощетинился.- С неё - довольно.
   Кали отодвинул Леми и выглянул сам. Убрал голову и ударил легонько мечом о щит.
   -Рехнулся?!- просипел Леми.
   Кали ударил ещё раз мечом о щит и выглянул: стражи, нахмурив брови, смотрели то на проход, то друг на друга. Кали ударил в третий раз.
   -Пойду, проверю, что там,- донёсся голос одного из стражей.
   Кали присел, за ним присел и Леми, удручённо мотая головой: он не верил в успех этой затеи. Когда стражник показался из-за угла, глядя прямо перед собой, Кали вскочил и пырнул его мечом в горло. Кровь полилась из горла стража, когда Кали вынул меч; стражник пытался закричать, но захлёбывался кровью. А Леми в это время уже нёсся на второго стража, обмеревшего от увиденного. Не успел второй страж ни выставить алебарду, ни подать сигнал тревоги, а меч Леми уже рассекал его шею. Кровь брызнула струёй, страж, отпустив алебарду, схватился за горло.
   Кали поймал алебарду стража и самого стража, падающего на него, он аккуратно, без шума опустил на пол истекающего кровью стража и положил возле него алебарду. Забрызганный кровью Леми проделал со вторым стражем и его алебардой то же самое, что и Кали.
   -Дурак,- злился Леми на друга.- Я думал, не успею.
   -Успел же,- подмигнул ему Кали.
   Кали осторожно приоткрыл дверь и заглянул в трапезную. Посередине стоял длинный стол, во главе которого восседал Великий Сантор. Откуда-то сбоку выходили служки, неся блюда с едой. У стен, справа и слева, стояли двое солдат.
   -Тоже двое,- сказал Кали Лемиоту.- Здесь обманом не возьмёшь. Придётся напролом. Сейчас служки уйдут, и тогда... Твой - слева, мой - справа.
   Кали опять заглянул в трапезную: служки расставили принесённые блюда, забрали бывшие на столе блюда - яства на них были употреблены от силы на четверть - и теперь удалялись из трапезной.
   Кали проследил за служками и, когда те исчезли из виду, сказал:
   -Пора.
   Кали и Леми, распахнув дверь, ворвались в трапезную. Великий Сантор, с вожделением предвкушавший новое блюдо, поднял глаза на внезапный шум и обомлел: двое пленников неслись на стражей, выставив перед собой мечи.
   Стражник сделал выпад - Кали щитом отбил пырок алебардой и мечом ударил по руке стражника. Страж заорал от зверской боли и выронил алебарду, она с грохотом упала на пол. Кали не торопился убивать стражника, но ненавидящий взгляд того убедил Кали не оставлять стража в живых. Кали всадил меч ему в живот.
   Леми решил не отбиваться от алебарды, он поднырнул под неё и рубанул мечом стражнику по колену, переломив его. Стражник, лишившись опоры, потерял равновесие и, падая на Леми, напоролся на его меч.
   Сантор так и не сдвинулся с места. Кали и Леми, устрашающе забрызганный кровью, подошли к Его Светлости с двух сторон. Чужая кровь разводами лежала на лице Леми, и это самое лицо приблизилось сейчас к лицу Сантора, а остриё клинка Кали впилось в его шею.
   На шум и грохот из кухни выбежали повара и служки, они увидели мёртвых солдат и пленённого Сантора и, запершись, спрятались в кухне.
   -Добрый день, Ваша Светлость,- оскалился Леми; разукрашенное кровью лицо его совместно со злобным оскалом представляло собой самый ужасный кошмар, какой мог привидеться в самом страшном сне.- И, если вы желаете, чтобы день этот добрый вспоминался вам в грядущем в этом прекрасном храме, то не сочтите за труд пойти с нами и показать, где хранится осколок, который вы украли у нас, и осколок, который принадлежит Манвитикору.
   Сантор не моргал и дышал часто и неглубоко. Он не шевелился.
   -Кажется, он не хочет помнить этот день на этом свете,- Леми исподлобья посмотрел на Кали.
   -Вставай, сволочь,- Кали вдавил меч, и капелька крови выступила на шее Великого Сантора.
   -Не убивайте, не убивайте,- прорезался причитающий голос Его Светлости, узкие, блеклые губы его задрожали.
   -А я уж было думал никогда больше не услышать этого голоса,- Леми опять вонзил взгляд в Сантора.
   Сантора затрясло:
   -Я-а всё-о сделаю, всё-о покажу,- проныл он.
   -Этого мелодичного голоса,- поправился Леми; лицо его скривилось издевательски.
   -Вставай. Или мне надавить сильнее?- Кали ненавидел эту мразь и, если бы не осколки, с удовольствием сейчас же прошил бы шею Сантора насквозь.
   Сантор трясущимися руками опёрся на стол и приподнялся. Кали отодвинул кресло, на котором тот восседал: кожаное сиденье было мокрым, тёмное, влажное пятно выступало на светлом облачении Сантора ниже задницы.
   -Ты должен это увидеть, Леми,- Кали, улыбаясь глазами и показывая ими, слегка наклонил голову.
   Леми сделал шаг вбок и чуть не заржал от восторга, но сдержал себя. Его лицо вернулось к лицу Сантора лукавым: у него мелькнула мысль. Чтобы довершить унижение Сантора, он направился к двери в кухню.
   -Эй, вы, там,- забарабанил Леми в дверь.
   Но на его возглас никто не откликнулся. Леми хотел уже было прорубить в двери дыру и направился за алебардой, но Кали остановил его.
   -Там, наверное, никого уже нет. Там, наверное, есть выход,- сказал Кали.
   -Да, да,- подтвердил Сантор, судорожно тряся головой.
   -Вперёд,- подтолкнул Кали Сантора.- И быстро. Леми, сейчас те, кто сбежал из кухни, поднимут тревогу. Надо торопиться.
   Лемиот схватил Сантора за шиворот и швырнул вперёд - так, что тот чуть не распластался на полу.
   -Полегче, Леми.
   Леми помог Его Светлости встать с четверенек и гаркнул:
   -Живо, веди!
   Под остриями клинков Сантор зашагал впереди, оглядываясь на похитителей. Он провёл Кали и Леми через главный зал - туда, где за колонной в конце бокового нефа за тайной дверью была спрятана винтовая лестница, ведущая вниз. Они спустились; за ещё одной тайной дверью скрывалась сокровищница храма. Здесь стояли сундуки, набитые золотыми и серебряными монетами, сундучки с самоцветами, небольшие изваяния женщин и мужчин, зверей и птиц, из металла и камня, прозрачного и непрозрачного, светлого и тёмного. Кали с интересом уставился на статуэтки: линии были точны и изящны. Статуэтки людей не изображали ни служителей храма, ни рыцарей ордена, ни Великого Альвина, некоторые из них изображали человека обнажённым, что для веры считалось неприемлемым. Кали взял статуэтку мужчины - из тёмного, непрозрачного камня,- держащего на вытянутой руке книгу и смотревшего в сторону от неё. Кого изображала она?
   Пока Кали восторгался статуэтками, потеряв внимание и слух, Леми получал от Сантора то, что было их, и то, что они хотели.
   -Гляди, Кали,- окликнул Лемиот,- а вот и наши денежки, уже уложены в сундук.- Он пнул Сантора:- Отсчитывай наше, Ваша Светлость.
   Кали поставил статуэтку мужчины на место и взял прозрачную, из зеленоватого камня, статуэтку животного; без труда определив, кого изображала она, он повертел её в руках.
   -Леми. Это ведь клойн,- сказал Кали и показал статуэтку Леми.
   -Здорово,- оценил статуэтку Леми.
   Поставив клойна, Кали взял статуэтку обнажённой женщины и подошёл к Сантору, отсчитывающему деньги:
   -Вера запрещает изображать обнажённое тело человека и хранить такие изображения.
   Сантор ниже склонил голову над сундуком, пряча лицо.
   -Наверное, стоит немало,- предположил Леми, оглядев статуэтку.- Это же сокровищница.
   -Лживый ублюдок,- процедил Кали.
   -Какова вера, таков и служитель,- сказал Леми. И дал пинок под зад Сантору:- Считай быстрее.
   Когда Сантор отсчитал отобранное у ребят, Леми пошарил глазами, нашёл какой-то плотный платок с письменами на одной стороне и завернул деньги и два осколка звезды в него.
   -Хатрулский и манвитикорский,- прежде показал Леми осколки Кали, когда тот возвращал статуэтку обнажённой девы на место.
   Между Кали и Леми произошёл небольшой спор, что делать с Сантором. Оба сходились во мнении, что Сантор - это их пропуск из города. Но Кали настаивал - по выходу из Манвитикора лишить языка Его Светлость. Леми же, с каким-то внутренним ехидством, предлагал отпустить Сантора невредимым. В итоге, победила позиция Леми, резонно заметившего, что наверняка их будут преследовать, и тогда просто придётся Сантора выбросить, чтобы за ними не угнались.
   Они поднялись по лестнице и прошли боковым нефом к двери, за которой ждала Фами. Сантор трусил впереди, подгоняемый тычками клинков Кали и Леми. Фами, которая и так была не в себе от пугающей будущности, совсем растеряла рассудок, когда увидела Кали и Леми, ведущих Сантора: неужели они убьют его в её присутствии?! Кали подошёл к ней, прижавшейся к стене, и поднял её опущенную голову. Она была в ужасе и боялась встретиться глазами с кем-либо,- она боялась смотреть на Кали, на Леми, на Сантора - глаза её искали и не находили убежища.
   -Фами. Всё будет хорошо, Фами,- заговорил Кали.- Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что ты думаешь. Поверь мне, всё это миф. Я тоже когда-то думал, как ты. И чувствовал то же, что и ты сейчас. Но с тех пор многое изменилось... Я был слеп и глух. Я спал и видел упоительные сны, которые нашёптывали мне сладкоголосые певцы. Но дом мой сгорел, а с ним сгорела и моя вера. Я расскажу тебе обо всём. И тебе многое предстоит узнать. Верь мне: ведь ты вернула меня к жизни, когда жизни я уже не желал,- ты вселила в меня новую веру.
   Фами перестала прятать глаза и с надеждой посмотрела на Кали: ей так хотелось верить ему. Леми заслушался обращением Кали к девушке: Кали произносил обыденные, вроде, слова, но говорил он чистой, возвышенной душой, светлым разумом и любящим сердцем - и сказанное им прозвучало красиво. Леми, державший Сантора на клинке, решил довершить начатое Кали.
   -Скажи ей, Сантор, какую статуэтку ты хранишь у себя в подвале.- И, не дожидаясь, когда Сантор издаст какой-либо звук, сказал:- Статуэтку обнажённой женщины. Так, Сантор?!
   -Т-т-т-ак,- заикаясь произнёс Сантор, когда остриё меча сильнее впилось ему в спину.
   На лице девушки проступило смятение. Она не посмотрела на Великого Сантора, но посмотрела на Леми. Леми покивал ей, многозначительно выпятив губы.
   -Нам нужно уходить из города,- сказал Кали. Он боялся, что сейчас у него, глядя на Фами, потекут слёзы. Он понимал её и страдал вместе с ней. И винил себя. Ведь он перевернул её жизнь.
   Фами тревожным и бесконечно любящим взглядом посмотрела на Кали; по щекам её потекли ручейки.
   Фами была в растерянности, она показывала дорогу в конюшню, Кали, сумевший немного успокоить девушку, держал её за руку и возглавлял отряд похитителей. Конюх был не в восторге, оттого что меч уткнулся ему в грудь. Здоровый малый, он сначала не воспринял Кали и Фами как грозную силу. Но стоило Кали оставить кровавый след на его руке, искусно чиркнув по ней мечом и предупредив, что следующая рана будет гораздо глубже, как тут же конюх сменил презрительную гримасу на покорную. Леми, выведший Сантора пред лицо конюха, добавил к покорству на его физиономии изумления и ужаса.
   И тут выяснилось, что Фами никогда не сидела верхом.
   -Нам нужны три лошади, быстрых и выносливых,- объявил Леми конюху.
   Фами сначала потупила взор, а потом дёрнула Кали за рукав:
   -Я никогда не ездила на лошади,- извиняясь, сказала она.
   Кали посмотрел на Фами с любовью: он сразу простил ей, что она не предупредила об этом.
   -Это - плохо. Это осложняет дело,- произнёс Леми нахмурившись. Он-то и Кали были не ахти какие всадники, а тут ещё человек, который и вовсе не умеет сидеть верхом!- Тогда двух самых выносливых и быстрых коней, без сёдел,- приказал Леми конюху.
   Конюх подготовил двух жеребцов, гнедого и пегого.
   -Это лучшие из оставшихся,- вывел он коней, на спинах которых были закреплены потники.
   Конюх передал коней Кали и, как только Кали начал подсаживать Фамиану на коня, а Леми помогать Сантору перевеситься на жеребце, дал дёру. Сантора забросить на коня, оказалось, разумеется, труднее, чем подсадить Фами. Дело было не в весе, а в неуклюжести Сантора и естественной брезгливости Леми. Сантор карабкался и пыхтел, а Леми, приседая и поднимая его за ноги, воротил лицо от обмоченной одежды. Когда Леми запрыгнул на коня, Великий Сантор перевешивался на спине гнедого выбившимся из сил - его руки, голова и ноги свешивались, болтаясь безвольно.
   Управляемые Кали и Леми пегий и гнедой выскакали из конюшни и понеслись к воротам замка. Присланные гельдом охранять замок солдаты, предупреждённые конюхом, опускали решётку ворот. Кали и Леми подстегнули скакунов. Кони летели на решётку. Ещё немного и... Фами, сидящая за Кали, крепко обхватила любимого за пояс и зажмурила глаза. Кали пригнул голову и крикнул Фами:- Пригнись. Фами, услышав призыв Кали, решилась приоткрыть один глаз - и тут же нагнула голову; зубцы решётки чиркнули по её волосам.
   Аллея, спускавшаяся зигзагами, была пуста - видимо, сегодня был неприёмный день,- но внизу аллеи уже бежали солдаты. Завидев лошадей, солдаты перегородили аллею и выставили перед собой алебарды. Кали, скачущий на пегом чуть впереди гнедого с Леми на спине, направил жеребца с дороги, проскочил между деревьями и спустился по крутому земляному склону. Леми, среагировав моментально, повторил манёвр, придуманный Кали. Они обогнули заслон с алебардами и выскочили на дорогу, оставив солдат позади себя.
   Кони, не раз проделывающие этот путь, сами несли всадников к городским воротам. На улицах царила суматоха. Весть о том, что Великий Сантор убит, быстро разнеслась по городу. Люди были в волнении и страхе, они выходили на улицы и говорили только о невосполнимой утрате, проклиная силы мрака и колдунов, с помощью чар сумевших выбраться из темницы и заклавших на алтаре зла святость. Они рассыпались, когда гнедой и пегий проносились по площадям и улицам и с ужасом и недоумением глядели им вслед.
   Городские ворота были закрыты, солдаты выстроились перед ними, а люди стояли по овалу площади. Кали и Леми остановили коней. Раздался топот копыт. К воротам мчалась кавалькада. Во главе их был всадник, на панцире которого красовался герб Манвитикора,- по всей видимости, сам гельд. Выехав на площадь, всадники остановились и обнажили мечи. Солдаты у ворот выставили алебарды и натянули луки. Гельд направил коня к беглецам.
   Леми приставил к шее Сантора меч:
   -Ни шагу больше,- закричал он.- Иначе эта голова распрощается с телом.
   Фами сильнее прижалась к щиту на спине Кали и крепче обняла своего любимого.
   Гельд остановил коня:
   -Чего вы хотите?- спросил он.
   -Откройте ворота и пропустите нас. И тогда Сантор останется невредим.
   -Можем ли мы верить преступникам,- не спрашивал, а утверждал гельд.
   Леми занёс меч над головой Сантора:
   -Можете,- недвусмысленно улыбнулся он улыбкой палача.
   Положение у гельда было безвыходным. Если он не убережёт Великого Сантора - ему конец.
   -Каковы ваши условия?- Гельд нервничал, но старался скрыть это.
   -Бросьте оружие, откройте ворота, пропустите нас. И тогда Сантор - ваш.
   Лицо гельда посерело, он ослабил уздечку, и конь его сделал пару шагов вперёд. Но тут же гельд натянул узду, остановив коня: меч в руке Леми взметнулся и уже начал падать к шее Сантора.
   Леми задержал руку, когда лезвие меча зависло над самой шеей Его Светлости. Леми опять улыбнулся улыбкой палача и вновь занёс меч. Гельд всё же сомневался в решимости молодых людей, но рисковать он не мог.
   -Бросьте оружие, расступитесь, откройте ворота,- приказал гельд, он вынул из ножен и бросил на землю меч.
   Фами дрожала всем телом, с закрытыми глазами она сидела, уткнувшись головой в щит, и прощалась с жизнью. Когда прозвучала команда гельда, она не поверила своим ушам. Она выглянула из-за плеча Кали: солдаты и всадники побросали оружие, солдаты у ворот расступались, испуганная толпа зевак крутила головами.
   Никто в толпе с момента появления беглецов у ворот не проронил ни звука, люди безмолвствовали, со страхом в душе наблюдая за происходящим.
   Когда ворота открылись, Леми пятками легонько ударил в бока коня, и гнедой медленно пошёл к открывшимся воротам. Кали пустил пегого следом. Выехав за ворота, Леми обернулся:
   -Скачи, Кали.
   -Нет. Без тебя мы никуда.
   -Скачи, я догоню вас,- Леми остановил, развернул коня и уверенно кивнул Кали.
   Кали смотрел на друга, говоря глазами, что они будут ждать его. Леми ответил задорным взглядом - мол, не сомневайся, куда вы от меня денетесь. И Кали припустил коня. Леми смотрел, как летит пыль из-под копыт пегого и, когда пегий с всадниками превратился в далёкое пятно, обратил взор к воротам.
   Солдаты, горожане, всадники, гельд не сдвинулись с места - ждали освобождения Великого Сантора. Великий Сантор, всё то время, что лежал на спине коня, никак не давал о себе знать, не кряхтел и не пыхтел - похоже, смирился с неизвестностью, подстерегавшей его, и был безучастен, когда длился торг на площади перед воротами.
   Леми убрал меч и взял Сантора за шиворот:
   -Сползай, Ваша Светлость.
   Сантор начал производить неуклюжие телодвижения, и Леми, в помощь дёрнув пару раз Сантора за ворот, скинул того с коня:
   -Держите вашего зассанца!- выкрикнул Леми, развернул гнедого и припустил его.
   К растянувшемуся на земле Сантору бросились солдаты. Гельд приказал всадникам поднять оружие.
   -В погоню, в погоню,- орал гельд.
   Солдаты подняли Сантора и провели его через ворота. То пятно на одежде Сантора, ниже задницы, о котором думали, что это, может быть, кровь, после слов похитителя вызвало у толпы неподдельный интерес. Отдельные смешки начали раздаваться в толпе то тут, то там. И гельд, пустивший было всадников в погоню, был вынужден отменить этот приказ, и приказал конникам разогнать толпу, а солдатам - окружить Сантора со всех сторон,- чтобы те закрыли собой Его Светлость.
   Гельд злорадствовал. Молва о пятне на одеждах Великого Сантора, которое оказалась не кровью, быстро распространится по городу, пятно, ставшее достоянием глаз немногих, повиснет на языках практически всех горожан, и сплетни скоро выйдут за пределы города и в конце концов достигнут столицы. В этих условиях Великому Сантору лучшего союзника, чем гельд, не найти. К тому же он спас Его Светлости жизнь и старался оградить его от позора. Если раньше между ним и служителями веры вкупе с рыцарями ордена и существовали трения и разногласия, то теперь, был уверен гельд, Великий Сантор вряд ли позволит себе прежнюю несговорчивость и высокомерие по отношению к нему, памятуя сегодняшний день. Гельд, в душе радуясь позору Великого Сантора и с высоты лошади оценивая подмоченную (в прямом и переносном смысле) репутацию Его Светлости, уже размышлял над тем, какие выгоды сулит ему сегодняшнее происшествие. Он даже не сожалел о том, что упустил преступников. Тем более что этот его промах, думается, теперь и не будет вспоминаться Великим Сантором. И даже больше - исчезнет вместе с событиями сегодняшнего дня из истории Манвитикора в изложении Его Светлости... Но! Но никогда сегодняшний день не сотрётся в памяти его покорного слуги - гельда,- в чём Его Светлость - долгих ему солнц жизни,- если вдруг забудется, не сможет не убедиться. Словно услышав мысли гельда, Великий Сантор посмотрел на него - не суетливого, красующегося на коне с каменным, чуть надменным лицом - и, озлобившись глазами, отвернулся.
   В какие ворота Кали и Леми вошли в Манвитикор, через те и вышли. Поля к северу от Манвитикора были сплошь засажены виноградной лозой. Догнав Кали и Фами, Леми порадовал их, что погони нет. К концу дня они въехали в какую-то деревушку. А вдалеке уже виднелась сплошная тёмная полоса - Большой лес.
   -Мы опять остались без карты,- сказал Леми Кали, когда они выезжали из деревни.- Ты помнишь, как была нарисована дорога?
   Кали задумался. Сгущалась ночь. Они ехали небыстро. Трудный, необычный, полный переживаний и страстей день утомил Фами, мерное раскачивание на лошади убаюкивало, и она заснула, прильнув головой к щиту на спине Кали и обнимая любимого.
   -Так помнишь или нет?- переспросил Леми.
   -Кажется...- Кали помедлил,- кажется, надо обогнуть Большой лес. Следовать по границе леса, то есть пока что идти на север, а потом повернуть на запад. Дальше не помню. Там дороги присоединялись, расходились. В общем, нам всё время на запад, как повернём. Только бы в дорогах не запутаться.
   -Понятно,- сказал Леми.
   Небо было в облаках, ночь была глухой, беспросветной. Они замолчали и ехали молча, в полной темноте. И не увидели дорожного знака с двумя гербами, который уведомлял путников, что здесь проходит граница между двумя санториями. Может, они и разглядели бы столб, но только если бы наткнулись на него, а так всё их внимание было сосредоточено на том, чтобы не сойти с дороги. Хотя старались они напрасно: пегий и гнедой то ли чувствовали дорогу, то ли хорошо знали её. Они везли Кали, Леми и Фами по тракту, окружённому виноградниками, всё дальше и дальше от Манвитикора. Однотонный стук копыт и ровный, неспешный ритм бредущих жеребцов в конце концов убаюкали и Кали с Леми. И Большой лес вырос перед ними неожиданно.
   Леми, первым продравший глаза, окрикнул Кали и Фами. Те встрепыхнулись. Было светло. Большой лес тянулся слева от них, справа только-только закончились виноградники. Леми обернулся: позади на горизонте не было никого, и он вздохнул облегчённо.
   -Надо поспешать, ребята,- сказал Леми.
   -Долго мы дрыхли?- спросил Кали.
   -Долго,- ответила Фами, поглядев на небо. До этого момента Фами не переставала обнимать Кали, она встряхнула руками: они немного затекли,- и опять обхватила любимого, крепко-крепко, потому что чем крепче она обнимала его, тем защищённей чувствовала себя.
   Кали чувствовал теплоту её рук и ощущал себя сильным, самым сильным: новая вера, которую он узнал, давала ему сил.
   -Не будем терять время,- Леми припустил гнедого.
   Кали обернулся к Фами:
   -Готова?- спросил он. В душе Фами царил разброд - Кали чувствовал это по её сбивчивому дыханию.
   И это было так. Фами, проснувшись, оставалась будто во сне: всё, что произошло вчера, нахлынуло на неё сейчас беспокойными воспоминаниями и не могло сразу улечься и утвердиться в её сознании. Образы вчерашнего дня мучили и вдохновляли её - одни мучили, другие, связанные с Кали, вдохновляли.
   Дав девушке немного придти в себя, Кали повторил:
   -Готова?
   -Да,- сказала она тихо, и Кали тоже припустил скакуна.
   День и ночь почти без передышек они гнали коней на запад. Ориентиром им служил Большой лес, выраставший по левую руку от них. Высокие деревья рядами стояли перед ними, будто армия непобедимых великанов. В сумерках, когда зрение обманывало, казалось, что великаны незаметно подкрадываются к ним, несущимся по дороге и тревожащим тишину, и что непобедимая армия вот-вот набросится на них и сомнёт их в мгновение ока.
   На дороге было много следов копыт, видимо, по ней незадолго до них проскакала большая группа всадников. Когда Большой лес кончился, ориентиром им стали солнце - на их счастье ненастную погоду сменили солнечные дни, и произошло это как раз тогда, когда Большой лес остался позади,- и те самые следы: у Кали и Леми было однозначное чувство, что всадники, промчавшиеся по этой дороге, спешили на поле боя.
   Но вскоре дорога задала им выбор. Они подскакали к месту, где дорога расходилась надвое. И следы, оставленные лошадьми, разделились. Обе дороги шли на запад, обе взбирались в горы.
   -Что скажешь, Кали?- Леми переводил взгляд с одной дороги на другую.
   Кали же изучал следы. Но, как он их не изучал, они ему ничего не говорили. Фами же щурилась на солнце.
   -Если нам ровно на запад, надо следовать за солнцем,- сказала она.- Солнце будет садиться приблизительно там,- она вытянула руку.- Выходит, нам больше подходит правая дорога, потому что левая сильнее отклоняется.
   Леми поглядел на Фами, затем на Кали. Кали всё продолжал разгадывать следы.
   -Ясно,- сказал Леми, видя пустоту в глазах Кали.- Если нам всё время на запад,- значит, нам всё время на запад.
   Леми было подстегнул гнедого, но тут Кали осёк его:
   -Погоди. Тальвиал говорил про долину реки. Сиды придут туда с запада. Может, они не станут переходить реку. А нам тогда надо. Может, левая дорога ведёт к броду?
   -Тогда правая, получается, ведёт в никуда,- парировал Леми.- То есть упирается в реку и всё. А, судя по протоптанности, правой пользуются чаще.
   Леми больше не стал слушать Кали, который пытался ещё возразить, и пустил гнедого по правой дороге. Кали ничего не оставалось, как следовать за другом: в конце концов, Фами права, эта дорога ведёт строго на запад, а им туда и надо.
   Когда они начали забираться по склону, обсаженному невысокими деревцами, подступающими к самой дороге, солнце спряталось за вершинами и они попали в тень. Дорога была нетрудной - полого шла серпантином. Кони бежали легко и уверенно.
   Дело близилось к вечеру, когда они поднялись к перевалу. Пунцовое солнце, висевшее над вершинами, окрасило небо в кровавые тона, озарённый его лучами перевал играл светом и тенью. Плоские вершины выстроились далеко на запад, перевал был долгим.
   Кали, Леми и Фами не сразу заметили всадника, несущегося навстречу им. Сначала это было небольшое пятнышко, отделяющееся от тени и опять сливающееся с ней. Но вскоре очертания его проступили явственно. Лошадь несла на себе всадника.
   Кали и Леми поумерили бег коней. Прошло немного времени, и всадник показался из-за поворота. Всадник, в белом балахоне, в капюшоне, закрывающем лицо, выскочив навстречу им, остановил скакуна. И Кали и Леми резко остановили коней.
   Некоторое время они смотрели друг на друга: человек в белом - на Кали и Леми, Кали и Леми - на человека в белом; Фами не понимала, что происходит, но спросить не решалась, потому что грозный вид Леми и напряжённость Кали, которую она ощутила, говорили об одном - лучше ей помолчать.
   Человек в белом первым опустил голову, завершив противостояние взглядами. Он слез с лошади. Кали и Леми тоже спрыгнули с коней.
   -Слезай, Фами,- сказал Кали.- Возьми коней и привяжи их к дереву, а сама спрячься.- Кали подал ей руку.
   Фами слезла с коня. Кали и Леми отдали в её руки пегого и гнедого и пошли вперёд. Фами поняла, что дело серьёзное. Она отвела коней, привязала их к дереву и встала за ними.
   Кали и Леми достали мечи, Кали снял со спины щит. Человек в белом взметнул кистью. Кали выставил перед Леми щит, звезда смерти ударила в щит и застряла в нём. Кали и Леми медленно двигались к безлицему.
   Человек в белом подтянул рукава балахона, Кали и Леми увидели, как загорелись на его предплечьях белым светом какие-то узоры. Человек в белом принялся водить в воздухе руками, и перед ним начал подниматься столб из песка и пыли, закручивающийся спиралью. Столбовое кручение разрасталось, усиливалось и превратилось наконец в могучий смерч. Кали и Леми остановились. Впервые они услышали голос безлицего.
   -Ха-ха-ха-ха,- утробно засмеялся человек в белом.
   И в тот же момент, повинуясь движению рук безлицего, смерч тронулся на Кали и Леми. Усиленный круток смерча, и песок полетел в ребят. Кали успел закрыться щитом. Леми песок попал в глаза. Он согнулся и принялся протирать жмурящиеся глаза.
   -Леми, обходим с двух сторон,- сказал Кали и начал боком подбираться к краю дороги.
   Леми, как мог, протёр глаза и, разозлённый, двинулся прямо на смерч. Песок летел в него, он прикрывал глаза рукой. Леми подобрался к смерчу и рубанул по нему мечом, и ещё раз, и ещё, но всё тщетно - смерч не разваливался, не кричал от боли, на нём не оставалось ран. И тут смерч резко рванул на Леми - Леми отбросило и швырнуло на землю. Леми поднялся, опять прикрыл рукой глаза и снова пошёл в наступление.
   Кали по бровке дороги метнулся было в обход смерча к безлицему, но человек в белом, играя в воздухе руками, сделал ими движение в сторону, и смерч обрушился на Кали - он откинул его, и Кали налетел спиной на дерево. Кали прикрылся щитом и, подобно Леми, двинулся в атаку.
   -Ха-ха-ха,- утробно смеялся безлицый.
   Смерч ещё раз отшвырнул упрямого Леми. Но Леми не собирался сдаваться, он поднялся и крикнул Кали:
   -Эту дрянь я беру на себя! Безлицый - твой!
   Леми разбежался, и не успел смерч отбросить настырного парня, как Леми, выставив перед собой меч, нырнул в него. Очутившись внутри смерча, Леми швырнуло вверх, затем вниз, опять вверх и вниз. Леми кувыркался внутри смерча, но рубил мечом, а смерч, получив внутрь себя весомую ношу, замедлился в движении. Это стало очевидно, когда Кали рванул к безлицему и тот перевёл играющие руки в его сторону. Смерч с Леми внутри не так проворно ринулся на Кали, и Кали удалось проскочить смерч - тот не успел преградить ему путь, но всё же зацепил его краем: Кали крутануло, и он упал.
   Лошадь, на которой прискакал безлицый, сразу умчалась по дороге обратно, как только безлицый слез с неё. Гнедой и пегий, привязанные к дереву, переживали битву, они трясли головами, шарахались и беспокойно били копытами, нервно ржали, и глаза их были исполнены отваги и страха одновременно.
   Фами ощущала ветер, слышала смех незнакомца и крик Леми, ей сказали прятаться, и она боялась выглянуть, но девичье любопытство всё-таки взяло своё, и она выглянула из-за мечущихся на привязи коней: смерч кувыркал внутри себя Леми, швырял его вверх, кружил, бил об землю. Кали отбрыкивался от смерча лёжа спиной на земле, а человек в белом балахоне хватал и сжимал руками воздух, и смерч надвигался на Кали.
   Кали почувствовал, что ноги его закручивает вверх, и он отдёрнул их. Смерч надвигался на него, он попытался отползти. Но смерч был быстрее, его ноги закрутило, его приподняло кверху ногами - он увидел безлицего и... и как за его спиной из-за поворота возникает темнолицый всадник на вороном коне.
   Стук копыт заставил безлицего обернуться. Хватка смерча ослабла, и Кали упал. Но тут же вскочил на ноги, отбросил щит и, пока безлицый отвлекался на всадника, схватил меч двумя руками и занёс его над головой,- одним прыжком настигнув безлицего, Кали вонзил меч в его грудь.
   Смерч, будто очухавшийся от игры в волчок малыш, перестал кружить, и песок и Леми, зависшие на мгновение в воздухе, обрушились вниз. Леми, ударившись спиной о землю, распластался на дороге. Тальвиал спрыгнул с коня и подбежал к Кали, который сидел на человеке в белом одеянии.
   Кали убрал капюшон с головы поверженного врага: всё лицо его и лысая голова были, как и руки, покрыты письменами.
   -Дагирский дижин,- сказал Тальвиал.
   Глаза дагира смотрели на Кали, веки его опускались, и вдруг он схватился за лезвие меча - с ладони потекла струйкой кровь.
   -Я хоть недолго, но жил,- бездвижным ртом прохрипел дагир.- Всего два солнца... Ты... ты убил ребёнка... Убил несчастного Зурдала,- веки дагира сомкнулись, он престал дышать.
   -Покончено с нашим проклятием,- Тальвиал посмотрел на дорогу, откуда он прискакал.
   К ним приближался конный отряд сидов.
   Фами из укрытия расширившимися глазами взирала на происходящее. Испуг и суеверный страх был на её лице: смерч, подчиняющийся воле человека, темнолицее существо, похожее, по легендам, на демона ночи! Кали и Леми дорогой говорили, что ей доведётся столкнуться с необычным. Описывали существ, с которыми ей предстоит повстречаться, убеждая, что те не таковы, какими описываются в легендах и какими их принято считать. И она, вроде бы, уже была готова, как она думала, к таким встречам. Но одно дело принять на слух, другое - воочию!
   Но даже страх не заставил Фами сидеть в укрытии; она видела, что Леми без движения лежит на земле, и бросилась к нему. Она приподняла его голову, Леми застонал.
   -Леми, ты как?- у Фами увлажнились глаза - это были слёзы радости: Леми был жив.
   Тальвиал, заслышав шорох, резко повернул голову: из-за лошадей выбежала девушка, она подбежала и села над Леми.
   -В нашей компании прибавление, гляжу я,- обратился Тальвиал к Кали.
   Кали всё ещё сидел на дагире, он размышлял над последними словами дижина.
   Прискакавшие сиды спешивались и подходили к мертвецу.
   -Слава Индер!- произносили они, глядя на бездыханное тело.
   Кали встал с безлицего и вынул из его тела меч.
   -Вот кровь того, кто хотел обескровить ваш народ,- Кали поднял перед сидами окровавленное лезвие.
   Сиды, сложив крестом руки на груди, поклонились Кали.
   -Пусть будет светел твой путь, человек,- сказал один из конников.
   -Кто эта чудесная пеолину?- спросил Тальвиал у Кали и направился к девушке, помогающей Леми подняться.
   Фами помогла Леми встать и тут же, при приближении сида, спряталась за спину Леми.
   -Привет, Тальвиал,- поздоровался Леми.
   -Лаэд фотала, Леми.
   Кали подошёл к ним.
   -Я понимаю ваш испуг,- заговорил Тальвиал с девушкой, улыбаясь.- Вы, вероятно, никогда не покидали племя людей.- Тальвиал смотрел Фами в глаза, а она свои прятала.- Не вино виновато в том, что его не умеют пить.
   Непонятно, к чему сказанное, заставило Фами поднять глаза на демона ночи. Леми и Кали переглянулись.
   -Ну, хорошо,- сказал Кали.- Я попробую перевести.- Он поглядел на Фами, а она, ища в любимом опору,- на него:- Тальвиал говорит, что твой страх перед сидами возможен только потому, что ты не знаешь правды о них.
   -Так, Тальвиал?- спросил Леми.
   Тальвиал кивнул.
   -Не бойся, Фами,- Кали подошёл и взял её за руку.- Тальвиал - наш друг. Мы многое пережили вместе.
   -Значит, битва выиграна.- Леми подвигал лопатками и, скривившись, страдальчески протянул:- О-ой.
   Тальвиал опять кивнул - и произнёс всего одно слово:
   -Баргар.
  

21

   Последние лучи заходящего солнца освещали перевал, когда отряд сидов и путники из Манвитикора начали спускаться в высокогорную долину.
   Даже в сумерках поле боя представляло страшную картину. Фами, теперь сидевшая на коне впереди Кали, отвернула лицо и закрыла глаза, когда бойня открылась её взгляду.
   -И ради чего эта резня?- сказал Кали, когда рядом с Леми и Тальвиалом он проезжал по кромке поля битвы.- Ради осколков кристалла? Неужели ничего нельзя устроить без войны?
   -Ты хочешь получить ответ, парень?- на коне, закованном в металл, навстречу им выехал Баргар.
   Кали и Леми остановили коней, они с холодностью, похожей на ту, с которой их проводил в Манвитикоре Баргар, смотрели на благородного рыцаря. Сиды с Тальвиалом во главе повезли тело дижина в лагерь, чтобы продемонстрировать его победившему войску.
   -Да, я хочу получить ответ,- сказал Кали Баргару.
   Баргар слез с коня и отпустил его в стан своих всадников, который располагался поблизости, подошёл ближе к Кали и Леми, неприветливо глядящих на него.
   -Тогда спроси у мёртвых,- сказал Баргар Калиону.- И знаешь, каков будет их ответ? Ничего, кроме войны, и - да, ради осколков звезды. Тогда спроси у выживших. И знаешь, что ответят они? Никто не успокоится, пока чья-то сила не возьмёт верх и не подчинит своей воле волю других.
   Леми покивал, услышав это, и Кали заметил это.
   -Ты, правда, так думаешь, Леми?- спросил Кали у друга.
   -Я бы, может, и не хотел так думать, но вижу, что происходит, собственными глазами. Помнишь, Кали, я говорил тебе, что надо верить только собственным глазам и ушам. Так вот, это я вижу собственными глазами.
   -Но это же неправильно... такого не должно быть... это невозможно...- Кали не находил слов.
   -Возможно, мой мальчик, возможно,- Баргар посмотрел на мёртвых, представлявших разные народы и племена.
   Фами, услышав знакомый, громовой голос, приоткрыла глаза и, увидев Баргара, толкнула Кали локотком:
   -Это он. Он поймал меня и всучил верёвку с пилкой,- прошептала она.
   -Мне, лично, без разницы,- продолжал Баргар,- соберут ли осколки вообще и кто их соберёт. Но вы помогли мне, и я помог вам и выполнил вашу просьбу. Это дело чести. Мне же для того, чтобы уничтожить кого-то, осколки собирать не надо. Не помню, говорил ли я вам, но ради того, чтобы вернуть свой замок, я утоплю хоть весь Гелиан в крови. Я добьюсь своего, чего бы это ни стоило.
   Кали и Леми продолжали холодно глядеть на рыцаря, и тогда Баргар улыбнулся.
   -Когда я повис над пропастью,- вновь заговорил рыцарь,- дальше своих ног я ничего не видел. А в трёх-пяти локтях подо мной был выступ. Если бы я знал это, то не подверг бы никого из вас риску полететь в пропасть. Но тогда я не знал этого. В Манвитикоре же я знал, что произойдёт с вами. Поэтому, чтобы вы не сомневались в варианте, какой я вам предложил и не рассчитывали на меня, потому что так вернее выжить, мне пришлось пойти на хитрость.
   -Ты сдал нас Великому Сантору и рыцарям ордена, мерзавец! Нас могли тут же казнить!- заорал Леми.
   -Ну, ну, ну,- Баргар замахал руками.- Не спеши с выводами. Во-первых, найдя у вас не только осколок, но и эльфийский меч, вас бы не казнили, пока бы не выяснили, что это за артефакт. Я имею в виду меч. А это заняло бы немало времени. Во-вторых, вы всегда были под моим приглядом: в Манвитикоре столько лжецов, лицемеров, проныр. За деньги они готовы продать всё, и даже то, что им дорого, и без остатка. Так что смерть вам не грозила. Ну, а дальше вы знаете.- Баргар опять улыбнулся и посмотрел на Фами.- Гляжу, способ, которым я предложил выбраться из башни, вам не подошёл.
   -Погоди, погоди, Баргар,- Кали прищурился.- Леми, он не договаривает.
   -Всё, что я должен был вам сказать, я сказал,- отрезал Баргар.
   -Вот именно,- что должен был!- Кали протаранил рыцаря взглядом.- А вот, Леми, что этот хитрец не должен был сказать нам. А именно,- он не хотел, чтобы мы участвовали в битве! Он думал, что мы, сбежав по верёвке, останемся без денег, и, естественно, или оружия, или лошадей вряд ли раздобудем...
   -Ладно, ладно, всё, хватит. Раскусили,- Баргар засмеялся.- В одном ты, Кали, не прав. Неужели ты считаешь, что я думал, что вы оставите девчонку? Я видел её лицо, когда произнёс твоё имя, Кали, и понял по её лицу, что чувство ваше велико и взаимно! Да даже без этого - разве бы вы поступили иначе! Довольно пустых разговоров. Слезайте с коней живо, я хочу обнять вас. Вы единственные здесь, кто дорог мне.
   Кали держал Фами за руку, они шли вслед за Баргаром и Леми, мимо госпиталя, где хрипели и стонали и были все: и сиды, и люди, и гоблины, и веточи. Ржали раненые лошади, подвывали раненые лупуэры, которых Кали и Леми видели впервые. Прижимаясь к Кали, Фами глядела на сборище порождений тьмы. Страха сейчас в ней не было, она была в замешательстве: она видела, что силы зла так же страдают от боли, как и люди, и, как и люди, истекают кровью и кровь у них такая же красная, как у людей.
   Леми увидел Вима. Вим стоял и раскачивался.
   -Вим!- крикнул Леми.
   Вим повернулся на зов и побежал к ним, но радости в глазах-листках у него не было.
   -Кали, Леми, Баргар, ох,- пропищал Вим.
   -Вим, что случилось?- спросил Леми.
   -Гом, непоседа,- запищал Вим протяжно.- Ой, плохо, да. Весь переломан.
   -Где он?- спросил Кали.
   -Веди,- сказал Баргар.
   Гом лежал на земле. Нога Гома была обмотана какой-то травой. Как пояснил Вим, сломанная часть ноги держалась только на коре, её выпрямили и привязали. Бок веточа закрывал большой лист. Вим сказал, что к выщербленному боку приложено зелье. Листки-глаза Гома были свёрнуты.
   -Он будет жить?- спросил Кали.
   -Сиды говорят, что должен,- пищал горестно Вим,- но, наверное, на ноге будет нарост, а на боку лунка. Он уже не сможет так бегать и прыгать, как раньше.
   -Вим, мы убили человека, который хорошо вас знает. Теперь Зок и Гуп и другие твои и Гома братья - все погибшие веточи берденского леса отомщены,- сказал Леми.
   -И добрый Гезендан отомщён,- добавил Кали.
   -Слава Великому Корню. Это, воистину, замечательная весть, да,- радость и горе смешались в писке Вима.- Теперь, надеюсь, никто не будет угрожать веточам.
   Что-то всколыхнуло платье Фами, она обернулась, посмотрела вниз и, взвизгнув, отпрыгнула.
   -Ныш!- Леми присел и протянул к клойну руки.
   -Фами, не бойся,- Кали улыбнулся,- это малыш клойн. Это наш Ныш.
   Туловище клойна было обвёрнуто тряпицей. Он медленно подковылял к Леми и лизнул его руки. Кали наклонился и погладил клойна по голове, Ныш доверчиво моргнул.
   -Что же с тобой стряслось, бедняга?- Леми не решился потрепать спину клойна.
   -Они бились вместе,- пропищал Вим.- Неутомимый всадник и его верный конь.
   Поприветствовав Кали и Леми, Ныш подтащился к Гому и лёг рядом с ним.
   -Они есть смелые войны,- гоблин с кровоподтёком в пол лица проходил мимо.- Они нестись на всадников. Один летать и колоть людям шеи, другой бегать и кусать лошадям ноги.
   Баргар остановил гоблина.
   -Гыблы, шаман и ещё, кто впереди быть,- продолжал гоблин,- видеть, как они,- он показал на Гома и Ныша,- налететь и драться смело-смело, и мы биться ещё сильнее.
   -Гыблы? Это ещё кто?- прогремел Баргар.
   -Городские гоблины. Только они больше не гыблы, так сказал шаман. Они почти прошли испытание.
   -Багага и Хуруш?- удивился Леми, памятуя трусоватость этих двоих.
   -Они быстро подружиться с лупуэрами,- сказал гоблин.- Они лихо сражаться. Извиняйте, мне идти надо, к роже приложить чо-нибудь.
   Баргар отпустил гоблина.
   -Значит, Багага и Хуруш живы,- заключил Кали.
   -Тальвиал, как мы знаем,- в порядке,- сказал Леми.- А Маэль как?
   -Маэлю сильно досталось,- пропищал Вим.- Я видел.
   -Где он?- спросил Кали.
   -Не знаю,- ответил Вим.- И сейчас уже не отыщешь. Надо подождать до завтра.
   Темнело.
   -Я устрою вас в стане своих всадников,- сказал Баргар.- Пойдёмте. Здесь мы ничем не поможем.
   -Я останусь с ними,- пропищал безутешный Вим. Листки его повлажнели.- Вы идите, да. Я позабочусь.
   Они миновали госпиталь, Баргар вёл их. И вдруг в темноте они увидели, как загорелся огонёк. Сияющий серебряно-голубой свет, вспыхнув, стал приближаться к ним. Они остановились. Несший этот свет вскоре предстал перед ними, что для Фами стало окончательным ударом. Она встала за спиной Кали, прижавшись к нему, и тихонько запричитала, вставляя между словами о несчастье, которое на неё свалилось, фразы из "Жизнеописания", отгоняющие тёмную силу.
   Свет исходил прямо из полупрозрачных рук незнакомца. И его туманные глаза блеснули, когда он с Кали встретился взглядом. Подойдя к ним, маг будто не замечал никого, кроме Кали. Он встал вплотную к нему. Кали смотрел в глаза магу, а маг исполненными блеска глазами изучал Кали.
   -Ты не впервые встречаешь мага,- сказала полупрозрачная голова.
   Баргар посмотрел на Кали удивлённо. И Леми, который был немного обескуражен внешностью незнакомца, но при словах таких, поразивших его ещё больше, чем сам незнакомец, сумел оторвать взгляд от пришедшего с светом и с удивлением воззрился на Кали. Фами хотелось убежать; и бежать, бежать, бежать без оглядки.
   -И где же ты, Калион Варен, мог встретить его?
   -Он знает твоё имя, Кали,- изумлённость Леми, казалось, достигла границ.
   Маг перевёл взгляд на Леми:
   -Лемиот Дрейт,- сказал испускающий из рук свет.
   Глаза Леми, расширившись, застыли.
   -Какая милая девушка,- полупрозрачные зеницы посмотрели за плечо Кали.
   Фами, при слове "милая", присела, спрятавшись за спиной Кали.
   -Довольно пугать детей, маг,- прогремел Баргар.
   -О-о! Баргар фер Рехеншен,- перевёл на него взгляд маг.- Рыцарь-отступник, не пожелавший подчиниться воле архиотцов. Рыцарь-мятежник, вступивший в войну с Орденом. Потомок легендарного Юбинкрепа, родоначальника фер Рехеншенов.
   При упоминании имени Юбинкреп Кали и Леми, открыв рты, уставились на Баргара.
   -Да, да,- сказал маг.- Пра-пра-пра-пра-правнук Юбинкрепа. Он не говорил вам? Такой же необузданный и упрямый, как его пра-пра-пра-пра-прадед. Ты, Баргар фер Рехеншен, закончишь свои дни так же глупо, как и твой пращур.
   -Откуда тебе знать, маг,- лицо Баргара стало злым.
   -Я прожил немало солнц, рыцарь. Я обладаю мудростью.
   -Мудрость - импотентна!- проревел Баргар.- Она основана на опыте вчерашнего, а не на сегодняшних устремлениях и открытиях завтрашнего! Она умиротворена и бездвижна и не приемлет безрассудства, пылкости и желаний, она - мёртвая душа, потому что существует без фантазий! Надеюсь, маг, что в отличие от тебя, я не доживу до состояния мудрости, пропади она пропадом!
   Кали и Леми не знали ни самого слова "импотентна", ни тем более что оно означает. Но, судя по тому, с каким презрением и с какой яростью Баргар произнёс это слово, это было или страшное ругательство или означало оно что-то жутко нехорошее.
   -Я вижу, ты не в духе, рыцарь,- спокойно произнёс маг.- Тогда лучше отложить на завтра наш разговор. И на прощанье, позвольте пожелать вам хорошего отдыха. Ах, да. Я же не представился. Хочу исправить это упущение. Меня зовут Селакорн, я - маг,- и маг опять заглянул в глаза Кали - своими сверкнувшими, полупрозрачными глазами посмотрел в его глаза так, будто хотел проникнуть через них в мозг и душу Кали.
   -Пойдёмте отсюда,- позвал Баргар и зашагал к стану своих всадников.
   Леми, Кали и Фами пошли за рыцарем, оставив Селакорна одного; свет в руках мага стал тухнуть.
   -Он знает наши имена и нас,- вполголоса произнёс Баргар.- Он следил за нами, и, наверное, давно. Не люблю шпионов.
   -Кали, ты встречался раньше с магами?- Леми посмотрел на друга, он шёл плечо о плечо с Кали.
   Кали молчал. Только сейчас он узнал, как выглядят маги. Раскрывать же тайну своего общения с, как оказалось, магом в ином мире он не хотел, потому что сказанное тем магом не было понятно ему до сих пор и потому что то сказанное, он чувствовал это, было очень личным. Даже Леми, своему лучшему другу, и Фами, своей любимой, он не хотел открываться... пока,- пока хоть немного не разобрался со словами мага из иного мира сам.
   -Ты не слышишь меня?- Леми толкнул плечо Кали своим плечом.
   -Где я мог встретить мага,- отвечал Кали,- если не уходил из Берде, а, когда ушёл, с тобой не расставался. А ты помнишь, что бы мы встретили мага?
   -Да, действительно,- подтвердил Леми, разочарованно понурив голову.
   Всадники Баргара снимали доспехи и располагались на отдых. Баргар устроил ребят и приказал им все разговоры оставить на завтра и немедленно отдыхать.
   Сегодняшний день выдался трудным, ребят быстро сморило.
   Утром их разбудил Тальвиал.
   -По просьбе Селакорна,- сказал сид,- Ксэ-Тилеас собирает совет. И вас ожидают на нём.
   -Ксэтилеас?- спросил Леми без должного разделения на Ксэ и Тилеас, в одно слово.
   -Нет,- сказал Тальвиал.- Имя - Тилеас. Ксэ - на вашем языке - вождь, предводитель, главный... главнокомандующий.
   -Я имел в виду, кто это?
   -А разве я уже не ответил?- Тальвиал улыбнулся.- И ещё. Перед тем, как будет собран совет, вы приглашены на церемонию поклонения. Которая будет совсем скоро. Готовьтесь.
   -А это что?- спросил Кали.
   -Сиды отдадут вам почести как героям. Ведь вы же одолели нашего злейшего врага, вы же убили безлицего,- Тальвиал опять улыбнулся.
   И Тальвиал удалился, удалился под смешки и нелицеприятные выкрики в адрес эльфов всадников Баргара,- всадники чистили мечи и доспехи от крови и приносили с поля боя длинные кавалерийские пики, которые тоже были все в крови. Объявился Баргар.
   -Приглашал на совет?- Баргар был без доспехов, но двуручник был при нём.
   Утреннее солнце пригревало ласково. Кали и Леми выспались, вчерашняя усталость и мрачное настроение испарились. И Кали и Леми окончательно смягчились к рыцарю. Его выходка в кабаке Манвитикора, конечно, заслуживала осуждения, но невозможно было долго злиться на человека, имевшего в отношении тебя благие намерения, пусть эти благие намерения и были чистой воды авантюрой, мягко говоря.
   -Баргар, а что такое импотентна?- спросил Леми.
   Фами хихикнула: она выросла в большом городе, где слухи и сплетни о пороках, проказах, немощах и прочем разлетаются со скоростью штормового ветра и где люди судачат по любому поводу, только дай повод,- она хихикнула, оттого что Кали и Леми не знали, что значит это слово. Кали стеснённо посмотрел на неё. Фами застенчиво улыбалась. Когда она улыбалась или смеялась, щёчки её округлялись, а глаза становились лисьими, и в уголках их появлялись еле заметные морщинки, которые не портили, а украшали её счастливое лицо.
   Кали невольно расцвёл, любуясь Фами. А Фами, вспомнив вдруг, где она и среди кого, опять растерялась, и вид у неё сделался рассеянным: бровки её изогнулись дугами, реснички удивлённо вздёрнулись, губки алые сжались, рука замяла руку,- и Кали, увидев эту перемену в ней, испытал безграничную нежность, он обнял Фами, словно накрыл её пуховым одеялом.
   Баргар не успел дать ответ: крики и шум в стане гоблинов привлекли внимание его, Леми, Кали и Фами к себе.
   -Что там происходит?- Леми поднялся с земли.
   Гоблины стояли полукругом, перед ними стоял шаман и Багага с Хурушем. Шаман тряс серповидным мечом и вещал:
   -Вы, Багага и Хуруш, почти пройти испытание. Теперь вы скоро стать вольный гоблин. Вы бить людей хорошо-хорошо. И, чтобы стать вольный-вольный, вы идти и утырить у людей чо-нибудь.
   Багага и Хуруш посмотрели друг на друга, затем посмотрели на всадников Баргара, у которых что-нибудь взять вряд ли было возможно, затем поглядели на дагиров, верегенцев и солдат в кольчугах.
   -Вон сколько мёртвых лежать,- подсказал шаман.- Идите и тырьте.
   Багага и Хуруш облегчённо вздохнули и побежали на поле вчерашней битвы. Багага принёс дагирский дротик, Хуруш - лохматую верегенскую шапку. Раздались радостные вопли гоблинов. И Шаман проорал:
   -Теперь вы есть самый настоящий вольный-вольный гоблин.
   Шаман взял у Багаги и Хуруша дротик и шапку. Дротик он отбросил, а шапку напялил на свою плешивую голову.
   -Ну, вот, Багагу и Хуруша посвятили в вольные гоблины,- произнёс Кали и, сколько знал, рассказал Фами подоплёку случившегося.
   Тут Леми заметил, что Тальвиал машет им рукой.
   -Нас зовут,- сказал Леми Кали и Фами.
   Баргар посмотрел туда, где собирались сиды.
   -Дагирского дижина будут клясть,- сказал рыцарь.- Давненько дижины не вылуплялись среди дагиров.- Баргар повернулся к ребятам:- Только могучая сила могла пробудить в дагире дижина. Не обошлось здесь без заклятий,- он посмотрел по сторонам,- и магов. Неспроста это и не к добру, помяните моё слово. Пахнет заговором. Ну, ладно, после об этом. Ступайте. Сейчас эти тёмные бестии будут вас чествовать.
   Сид с орлиным носом и каменным лицом вышел вперёд собравшихся перед телом дижина, когда Кали, Леми и Фами, сопровождаемые Тальвиалом, приблизились к сборищу.
   -Я, Ксэ-Тилеас, полководец, от имени моего народа хочу поблагодарить вас, люди. Вы спасли нас дважды. Первый раз - когда отряд небезызвестного вам рыцаря, исполняя своё обещание, данное вам, пришёл к нам на помощь. Второй раз ­- когда преградили путь этому чудовищу,- Ксэ-Тилеас отвёл руку назад, показывая на тело,- который, спалив наше давнее пристанище, истребил половину нашего народа, и покончили с нашим проклятием. Мы хотим воздать вам должное. И воздадим его не только словом, но и делом. Ваши желания - для нас закон. Говорите же, если знаете их сейчас.
   -Во-первых, что касается нашей победы над дижином, то благодарность надо воздать и Тальвиалу,- Кали не мог не сказать это,- ведь если бы не его появление, безлицый не отвлёкся бы и я бы не совершил тот прыжок, который стал для безлицего явлением смерти.
   Кали посмотрел на Тальвиала, Леми и Фами посмотрели на Тальвиала, сиды обратили взоры на Тальвиала, Ксэ-Тилеас повернул к нему лицо.
   -Его возникновение в нужное время, несомненно, станет притчей в истории нашего народа,- Ксэ-Тилеас вздёрнул подбородок,- ведь его направляла Индер. Однако с дижином сражались и справились вы,- полководец опять вонзился орлиным взором в Кали, Леми и Фами.
   -Я не сражалась,- честно призналась Фами.
   Ксэ-Тилеас сверкнул в Фами острым взглядом, и Фами спряталась наполовину за спиной Кали, крепко сжав пальцами его руку.
   -Пока он,- продолжал Ксэ-Тилеас, сверкнув глазами в Леми,- отвлекал хизита, ты,- блеск глаз полководца коснулся лица Кали,- нанёс решающий удар. Так есть ли у вас сейчас желания, люди?
   У Кали было лишь одно желание.
   -Есть,- сказал он, на мгновение обернувшись к Фами.- Расставаться с этой девушкой мне будет очень тяжело. Но другого выхода нет. Среди людей она пока быть не может. Я хотел бы просить, чтобы она осталась с сидами, в их доме, в лесу, пока я за ней не вернусь,- Кали почувствовал, как всё крепче Фами сжимает его руку.
   Ксэ-Тилеас пристально посмотрел на Кали и сказал:
   -Этого я исполнить не могу. Это не в моей власти. Только совет древних может дать ответ на твоё пожелание.
   -Но Ксэ, закон гласит, что по праву победителя ты можешь...- попытался возразить Тальвиал.
   -Не могу,- прервал Тальвиала полководец.- Только совет древних может: она не сид.
   Тальвиал опустил голову и с извинением посмотрел на Кали. А Ксэ-Тилеас посмотрел на Леми.
   -Пока не знаю,- сказал Леми о своём желании.- Но уверен, что буду знать, и будет зависеть оно от того, какое решение примет ваш совет древних.
   -Ваши желания - закон,- повторил Ксэ-Тилеас.
   Полководец развернулся и направился к сидам, а Леми подмигнул Кали, и взгляд Кали сказал: спасибо, друг.
   Началась полевая церемония благодарности героям. Тальвиал шепнул, что в доме сидов, когда они прибудут туда, пройдёт полноценная церемония. Каждый сид, и первым Ксэ-Тилеас, подходил к Кали и Леми, становился на одно колено и, склонив голову, произносил такие признательные слова: "Нет большего счастья, чем знать вас, видеть вас, помнить о вас. Да осветит Индер ваш путь. Во славу Её, Неба и Гелиана".
   Последним подступил Тальвиал, он встал на колено, склонил голову и в нарушение правил сказал просто: "Спасибо вам", поднял лицо и улыбнулся.
   Когда церемония завершилась, сиды передали тело дижина дагирам, которые, отнеся его подальше, принялись потрошить его. Любознательность Леми повела его за дагирами, и он видел, что, вынув внутренние органы, они набили тело тряпками, смоченными в какой-то жидкости, которая была в специальных флягах и пахла резко; они даже раскроили череп и вынули мозг. Затем мозг, сердце и прочие внутренности они выложили на камнях, отошли и принялись ждать.
   Леми не сдержал любопытства, он подошёл к дагирам и спросил, чего они ждут. Хищных птиц, ответил дагир.
   -Они унесут его сердце, ум и душу на небо, чтобы они поселились теперь там,- говорил дагир.- Сердце к сердцу, ум к уму, душа к душе. С неба они будут оберегать нас, наставлять нас, озарять нам путь.
   -А тело куда денете?
   -Отвезём в Сагбадер, а затем - в пески усопших, где оставляют великих на сохранение. Чтобы когда-нибудь сердце, ум и душа воссоединились с телом.
   -Так вы не верите в Дивессу?
   -Вы покорили наши земли, но не наши души,- дагир одарил Леми хищным взглядом.
   Пока Леми стоял с дагирами, Кали и Фами были в госпитале. Кали непременно хотел убедиться, что с Гомом и Нышем будет всё в порядке. Вим не отходил от Гома и Ныша, он вздыхал и охал. Врачевавший эльф заверил ребят, что веточ и клойн будут жить. И, когда Кали и Фами уходили из госпиталя, то Кали увидел раненого Маэля. Сид лежал полуголый, на животе и лице его были повязки. Он лежал рядом с раненым в бок верегенцем. Над верегенцем сидел другой верегенец. В отличие от постанывающего и моргающего вяло раненого верегенца, Маэль был без сознания. Кали и Фами сели рядом с Маэлем.
   -Здорово его,- проговорил Кали.
   Сидевший над товарищем верегенец поглядел на Маэля, потом - на ребят.
   -Да, не позавидуешь,- сказал он сочувственно.
   Кали бросил злобный взгляд на разбойника и сжал рукоять меча, сердце его переполнилось гневом. Ещё одно слово, подумал Кали, и этот гад ответит за Берде, изрублю на куски.
   Фами знала о верегенцах, что они - разбойники, но никогда не видела их. Она разглядывала лохматые одежды сидевшего верегенца с интересом. Фами знала, что верегенцы были в услужении у колдунов - так говорили в Манвитикоре. И что они, поддерживаемые колдовской силой, сожгли город, где жил Кали, и убили всех жителей Берде, хотя раньше никогда не убивали, а только грабили. Фами не сомневалась, что верегенскими разбойниками руководила злая сила, иначе бы они не стали отступать от своих правил. И этой злой силой были не Кали и Леми, как считали в Манвитикоре, а тот разрисованный, которого убил Кали.
   -Что за злая сила заставила вас быть такими жестокими в Берде?- неожиданно для Кали спросила Фами верегенца.
   Верегенец пожал плечами.
   -Мы будто взбесились,- сказал он.
   -Наверное, это тот, с расписанным лицом и руками, так влиял на вас,- продолжала Фами.
   Верегенец горько улыбнулся, а Фами задёргала Кали за рукав.
   -Вот видишь, Кали, всё можно исправить,- заговорила она быстро.- Надо попросить разбойников пойти с нами в Манвитикор, и они расскажут Великому Сантору, что вы не колдуны, а колдун - тот, расписной, и что ты покончил с ним - убил колдуна. И я подтвержу, что ты - герой и избавил людей от напасти.
   -Милая, наивная девушка,- верегенец усмехнулся.
   Кровь закипела в Кали: этот негодяй позволяет себе называть его Фами милой и наивной и при этом ещё и усмехается! Его рука сжала рукоять меча ещё сильнее.
   -Кто же поверит разбойникам,- продолжал верегенец уже без усмешки. Его лицо стало печальным:- Когда-то, давным-давно, наши предки жили у моря, они ловили рыбу и разводили скот, выращивали хлеб и сажали сады, они жили в мире и согласии. И они не знали, что такое война. Но вот однажды пришли в те земли люди. Они назвались служителями храма и рыцарями синей звезды. И принялись навязывать свою веру. А у предков наших вера была своя, и они не хотели предавать своих богов и свои идеалы. И тогда пришедшие к нашим предкам принялись насаждать свою веру насильно. Они мучили, истязали, калечили и убивали. Нашим предкам, мирным рыбакам, скотоводам, пахарям, оставалось только два пути: или подчиниться, или бежать. Так и получилось: одни подчинились - приняли новую веру, другие бежали. Бежали в горы, где их было не достать. Они остались со своей верой, но моря в горах не было, земля была неплодородной, и скот там пастись не мог. Пришлось нашим предкам менять свои привычки: надо было добывать пропитание и прочее, что необходимо было для жизни в горах. И помимо этого они мстили. Они вооружились и принялись грабить на дорогах и совершать набеги на селения и прятались в горах.- Верегенец замолчал на мгновение.- Мы уже давно забыли о мести. Просто таков теперь наш уклад жизни.
   Лицо у Фами сделалось тревожным.
   -Неужели служители Дивессы насильничали?- спросила она.- Не могу поверить. Служители говорят, что истинную веру люди принимали с радостью.
   -Только спустя многие солнца,- верегенец посмотрел на Кали и Фами,- потомки сбежавших в горы узнали, что судьба их сложилась так из-за какого-то камня.
   -Кристалла,- поправил Кали, его хватка за рукоять меча ослабла.
   -Да, синей звезды,- покачал головой верегенец.
   -Я же рассказывал тебе,- заговорил Кали с Фами,- как в Хатруле отец-настоятель приказал убить девушку ни за что. И после этого ты не веришь, что служители веры способны на насилие? Ты мне не веришь? Я видел это своими глазами. Я видел, как Великий Сантор отдал приказ убить Рипу - мерзавца, безусловно, но это он приказал убить. Ты знаешь, что хотели сделать со мной и с Леми, хотя вина наша не была доказана. Просто нас надо было убить. И решение это принял Великий Сантор. Я говорил тебе, что меня и Леми уже убивали - так же, без вины, когда скинули в колодец мёртвых. И поверь мне, эти служители веры не погнушаются ничем - ни ложью, ни подкупом, ни убийством - лишь бы правда оставалась на их стороне, лишь бы истина была такой, какая нужна им.
   Фами с ужасом смотрела на Кали, глаза её блестели - то ли от любви, то ли от слёз.
   -Баргар, рыцарь, который нашёл тебя в Манвитикоре и который теперь здесь,- продолжал Кали.- По приказу служителей веры рыцари ордены изгнали его из своих земель и лишили родового замка. Спроси у него.
   -Отличный воин. Я бы пошёл за таким,- вставил верегенец.
   -Неужели они так могут?- вымолвила Фами.- Неужели всё так и есть?
   -Могут,- сказал Кали.- И всё так и есть.
   -Могут,- вторил верегенец.- Служители храма и рыцари ордена до сих пор охотятся за нами. Хотят истребить наше племя: мы беспокоим людей, преданных им.
   Фами повернула к верегенцу голову:
   -Что же у вас за жизнь?- Фами была в смятении: с одной стороны, верегенцы были разбойниками, а с другой,- их вынудили таковыми стать, как следовало из поведанной истории.
   -Постылая жизнь,- ответил верегенец.- И изменить её, наверное, не удастся,- он грустно покачал головой.- Но мы не убиваем, а служители храма хотят убить нас, всех до одного.
   -Вы не убиваете!- вскричал Кали, опять крепко сжав рукоять меча.
   -Берде,- произнёс верегенец.- Словно наваждение. В голове всё раздавалось: месть, месть, месть...
   Обнажив клинок, Кали вскочил:
   -Я из Берде.
   Фами схватила Кали за руку, в которой был меч. А верегенец спокойно сказал:
   -Понимаю.
   -Не надо, Кали, прошу тебя,- Фами повисла на руке Кали.- Они же не виноваты: они были околдованы.
   -Значит, ты был среди тех, кто расправился на малом перевале с моими товарищами,- сказал верегенец.- Призрак,- так мы звали между собой нашего нанимателя: он то исчезал внезапно, то так же внезапно появлялся,- был тогда вне себя.
   -Не надо, Кали. Прошу тебя,- молила Фами,- не надо. Видишь, все же уже вместе. А раз все вместе - значит, война закончилась.
   Хотя ему грозили мечом, и вид Кали не предвещал ничего доброго, верегенец улыбнулся; выражение его лица сделалось мечтательным.
   -Я бы хотел жить у моря. Как мои предки,- сказал верегенец.- Сеять хлеб или сажать сады, пасти скот, идя по лугу, залитому солнцем, или ловить рыбу, качаясь на волнах в лодке посреди бесконечной лазури.
   Не благодаря силе, которую прилагала Фами, и не уговорам её благодаря рука Кали опустилась, опустив меч.
   -Но, я знаю,- говорил верегенец,- не суждено такому случиться.
   -Еле отыскал вас,- послышался издали голос Леми.- Совет уже начался. Пойдёмте скорее.
   Кали повернулся к другу, Фами отпустила его руку и снизу вверх посмотрела на Леми.
   -Что здесь такое?- подошёл Леми.
   -Маэль,- Кали убрал меч.
   -Ох,- выдохнул Леми.
   -Будем надеяться на лучшее,- сказал Кали.
   Фами посмотрела на сидевшего верегенца и встала, загородив его, на всякий случай, от глаз Леми.
   -Пойдём, Кали,- сказала Фами.- Вам надо быть на совете. Раз он начался, нам нужно поспешить. Оставим раненого на волю лекарей и проведения, ведь вы не в силах помочь ему.
   -Да, Фами права, пойдём, Кали.
   Кали бросил из-за плеча взгляд на сидящего верегенца, а Фами настырно потянула его за руку. Леми шёл впереди, следом Фами влекла за собой Кали.
   Чуть в стороне от шатра, где происходило совещание, расположилась стая больших волков - лупуэров. А за ними, ближе к горам, устроили лагерь веточи; хотя их оттуда, где шли Кали, Леми и Фами, почти не было видно, но пищание, визжание и верещание их ни с чем невозможно было спутать.
   Голоса доносились из шатра. Фами сначала отказывалась войти в шатёр, мотивируя тем, что она не принимала ни в каких событиях участия, разве только пряталась за лошадьми на перевале и была свидетелем сражения Кали и Леми с расписным человеком в белом балахоне, чего, конечно, недостаточно, чтобы присутствовать на совете. Кали понял, что она просто стесняется, и возразил ей тем, что Тальвиал передал сообщение им троим и не выделил её из числа приглашённых. А раз так, то не придти на совет - верх неуважения. И тогда Фами сдалась. Всё это говорилось шёпотом и с большими эмоциями, и со стороны могло показаться, что они затевают что-то против находящихся в шатре.
   Они тихо, чтобы не прерывать оратора, вошли в шатёр и тут же наткнулись на Баргара, стоявшего с уныло-брезгливой физиономией и подперевшего рукой бок. Баргар и глазом не повёл, когда они вошли. Помимо их и рыцаря, присутствовали маг Селакорн, какой-то важный веточ, главный гоблин в лохматой верегенской шапке, почему-то верегенец и Ксэ-Тилеас, который и говорил.
   -...И они не сберегли наш священный меч!- обращался полководец сидов к магу.- Разве можно после этого быть уверенными в них!?
   -Дался этот меч!- загрохотал Баргар.- Они,- он показал на ребят,- и без этого меча спасли вас!
   Ксэ-Тилеас обратил гордый взор на Баргара:
   -Ты здесь - гость,- жёстко произнёс полководец,- и не имеешь права голоса.
   -Хочу только заметить,- Баргар понизил тон и обвёл собрание взглядом,- что именно Кали и Леми нашли этот меч, а не кто-то из сидов,- он остановил взгляд на Ксэ-Тилеасе.- И потеряли они его, когда искали помощи для вас, неблагодарная ты темнорожая скотина!
   Последние четыре слова прогремели громом в шатре, Фами даже вздрогнула, она ждала, что с потолка низвергнутся молнии.
   -Уважаемые,- Селакорн выплыл чуть вперёд и расставил руки, останавливая этим жестом сцепившихся в словесной битве Ксэ-Тилеаса и Баргара.- Мы ведь собрались здесь не для того, чтобы вспоминать обиды друг на друга и просчёты друг друга, а чтобы объединить наши силы...
   Кали пихнул Баргара.
   -А что здесь делает верегенец?- шёпотом спросил Кали.
   -Бывает, бывшие союзники становятся врагами, а бывшие враги - союзниками,- так же, шёпотом, ответил Баргар.
   -Наступили тревожные времена,- тем временем говорил маг.- Что мы знаем? Некто вознамерился собрать осколки звезды. Ради чего? Разумеется, чтобы подчинить себе всех на Гелиане. Как мы можем противодействовать этому? Создать союз и не дать возможности собрать осколки или собрать осколки самим.
   -Если осколки собрать все вместе, то разразится страшная война - всех против всех. Такое уже было, Селакорн,- возразил Ксэ-Тилеас.
   -А разве теперь, когда осколки разбросаны, война не может разразиться?- Селакорн сверкнул глазами.- Она уже началась. Выиграна только первая битва в начавшейся войне. И теперь вопрос уже в другом. Сумеет ли союз не дать собрать осколки, или кто сумеет собрать осколки. В первом случае, я вижу непрекращающуюся войну: тот, кто решил собрать осколки, не отступится от своей цели; союзы же, объединённые невнятной идеей, как известно, не вечны; почему не дать собрать, а стоит ли это наших усилий, а какая нам, осколков не имеющих, от этого выгода?- такие вопросы непременно будут задаваться. В сложившейся ситуации второй вариант развития событий мне представляется более правильным. Потому что союз, который мы намереваемся создать,- и создадим,- будет включать в себя, надеюсь, большую часть народов и племён Гелиана. Потому что союз, пока осколки не соберутся, будет, думается, крепок: каждый захочет иметь право голоса над собранной звездой. Потому что тот, кто нарушил закон, начав собирать осколки, и развязал на Гелиане резню, должен быть уничтожен. Под "кто" я, само собой, разумею не одну личность. Что же делать со звездой - пока обсуждать не имеет смысла. Думаю, союз вынесет решение. Но до этого ещё далеко.
   Селакорн проплыл мимо собравшихся - сделал круг, заглянув каждому в глаза, и продолжил:
   -До звезды - далеко, как я уже сказал. Вначале надо создать союз. Но и терять времени нельзя. Надо и осколки собирать.- Маг сделал паузу.- Сейчас я обошёл вас и увидел в каждом из вас решимость. Поэтому хочу кое-что открыть вам. Есть осколки звезды, которые сокрыты надёжно и нахождение которых неизвестно никому сейчас на Гелиане.
   -Вот и отлично,- пропищал веточ.- Значит, звезду нельзя будет собрать и те, кто хочет собрать звезду, никогда не подчинят себе народы Гелиана.
   Туман головы мага завихрился неистово.
   -Ты, видимо, плохо слушал, Тарк!- дымка вырвался изо рта мага вместе с глубоким его голосом.- Зная или не зная о сокрытых осколках, начавшие собирать осколки будут собирать их. Если они не знают о сокрытых осколках и мы узнаем об этом и решим не собирать их, то войну будет не остановить. Если знают о них, как и вы теперь, то будут их искать. И, если найдут их прежде, чем союз!..
   Веточ опустил листки, извиняясь и признавая неправоту.
   -Так вот. Нахождение некоторых осколков,- продолжал маг спокойно, будто и не взъярился он только что,- неизвестно. Но есть место, которое может дать подсказку, где их искать. Для этого нужно всего-навсего отправиться в Витанатодис.
   -Покинутый город?!- воскликнул Ксэ-Тилеас.
   -Город-призрак!- провизжал Тарк.
   -Мёртвый город, запретный город,- потупил взгляд гоблин.
   -Идти туда - сущее безумие,- согласился с выражениями лиц назвавших другие именования Витанатодиса маг.- Я и сам не горю желанием там очутиться. Однако, если нам нужна подсказка, то мы не можем не отправиться туда.
   -Мы слышали,- заговорил верегенец,- что маги сотворили в своём самом большом городе что-то ужасное, а сами сбежали, и теперь это ужасное обитает там и владеет тем городом.
   Баргар ухмылялся. Маг обратил взгляд на него.
   -В отличие от тебя, маг,- прогремел Баргар, нарочито небрежно произнеся "маг",- я не боюсь идти в Витанатодис,- он повернул голову и ободряюще подмигнул ребятам.
   Услышав о городе-призраке и об ужасе в нём, Фами вцепилась пальцами в руку Кали, глаза её перебегали с одного участника совета на другого: и ничего, кроме отрицания предлагаемого предприятия в их лицах (и листках веточа), она не увидела. Только лица мага и рыцаря были иными: на клубящемся дымкой лице мага было ожидание, профиль Баргара цвёл надменной насмешкой. И сердце у неё упало, когда Баргар посмотрел на Кали и Леми и сказал:
   -Не бойтесь, одних я вас не отпущу, ребята.- Баргар покосился на Селакорна.- Тем более с этим вот магом,- и опять в его устах "маг", а в данном случае "магом", прозвучало уничижительно.
   -Но как же твой замок?- спросил Кали.
   -Он стоит на своём месте. Что с ним станется,- будто это и не было его великой мечтой - вернуть замок и земли,- наплевательски произнёс Баргар.
   -Итак,- Селакорн приблизился к Баргару и ребятам.- Кажется, команда подобралась. Правда, я знаю ещё кое-кого, кто отправится с нами. Но это сейчас неважно. Теперь о союзе. Кто ещё, по вашему мнению, может стать в наши ряды?
   Баргар хмыкнул гадливо, когда маг подплыл и встал рядом с ним и ребятами,- Селакорн одарил его мимолётной улыбкой, говоря ей - ничего другого от тебя я и не ждал - и обратил взор на Ксэ-Тилеаса, ожидая предложения от сида в отношении того, кого ещё надо бы привлечь в союз.
   -Думаю, светлые эльфы не откажутся от нашего предложения,- сказал Ксэ-Тилеас.
   Маг перевёл взгляд на шамана.
   -Орк - брат гоблина,- шаман был краток.
   Маг кивнул и посмотрел на веточа. Тарк выпятил на стебельках листки.
   -Может быть, гномов в горах спросить,- неуверенно пропищал веточ.
   Маг снова кивнул и теперь посмотрел на верегенца.
   -Дагиры?- вопросом ответил верегенец на взгляд Селакорна.
   -О, нет,- сказал маг.- С дагирами говорить о союзе сейчас бесполезно. Они,- Селакорн показал дымчатой кистью на Кали и Леми,- только что убили их гордость, их возрождение. Разумею, в ближайшее время не видеть их нам в союзниках. Тем более что в Сагбадер, куда дижин свозил осколки, нам придётся наведаться с недружественными намерениями. Как полагаете, отдадут по своей воле дагиры осколки?.. А вот к охотникам-стрегонам, думается, стоит пожаловать.
   Ксэ-Тилеас покачал головой, Тарк вытянул на стебельках листки вверх, верегенец ударил себя в грудь кулаком, шаман воздел руку - все они говорили, что были согласны с магом.
   -Так и решим,- подвёл черту Селакорн.- Пути наши - посольские и поисковые - в начале совпадают. Поэтому часть дороги преодолеем вместе - мы и послы. Разойдутся наши пути за гномьими горами. Но прежде,- маг выплыл в центр совета,- нам стоит восстановить силы. Поражение армии дижина и кончина его дают нам эту возможность. Не сразу очухается враг наш и соберёт новые силы.- Селакорн оглядел совет.- Что ж, завершим на этом.
   -Один вопрос, Селакорн,- Ксэ-Тилеас подступил к магу.- Почему дижин так упорно преследовал сидов - сжёг наш лес, где мы жили сотни солнц, убив множество нас, и повёл свою армию на запад, куда мы ушли, хотя на пути его были и другие, кого он мог изничтожать? Зачем затеял, как ты выразился, резню сидов? Наш осколок звезды немедленно требовался ему? Я ищу, но не нахожу причины для такого упорства? Если бы дижин был пленён, я бы выпытал у него, но он, слава Индер, мёртв.
   -Не находишь и не надо. Ты - великий воин, твоё дело - битва, с тебя достаточно. И дижин бы тебе ничего не сказал. Он был всего лишь дижин. Ты - воин, он - дижин. Не ты и не он - не такие, как вы, решают судьбы на Гелиане. Конечно, если хочешь, я намекну тебе, хотя теперь то, что ты желаешь знать, не имеет значения, поскольку потеряло смысл.
   Баргар стоял и ухмылялся, глядя на Ксэ-Тилеаса. Ксэ-Тилеас, видя наглую ухмылку рыцаря, чуть не рассвирепел - Селакорн не допустил до этого.
   -Не гневайся на рыцаря, полководец,- Селакорн положил туманную ладонь на грудь Ксэ-Тилеаса,- не над горем сидов смеётся он. Посмотри на этих людей: благодаря этим мальчишкам и этому заносчивому гордецу твой народ избежал уничтожения. И этот высокомерный тип, который именует себя благородным рыцарем, не такой уж болван, каким кажется. Ведь он распознал - я это вижу,- что задумали те, кто начал собирать осколки, натравив на вас дижина. Сам объяснишь Ксэ-Тилеасу, Баргар? Или оставишь эту привилегию мне?
   Ухмылка исчезла с лица Баргара, но маску превосходства он так и не снял.
   -Те, кто задумал собрать звезду, дурья твоя ксэ-башка,- заговорил рыцарь,- принялись за дело с беспощадностью. Малочисленные народы они решили просто истребить, чтобы не мешались под ногами на пути к их цели. Первым из таких народов подвернулся ваш: лес, где жили вы, стоял ближе всего к пустыне Гахад. И, уничтожив только половину вас и упустив вас, по приказу дижин направился за вами, чтобы довершить дело. Его войско после первой схватки поредело, что дало вам возможность уйти на запад, и он добрал войско и пустился следом. Следующим малочисленным племенем в очереди на уничтожение стояли, к примеру, вольные гоблины,- Баргар посмотрел на шамана, глаза которого тут же полезли из орбит.
   -Мы не иметь осколка,- затряс головой шаман.
   -Но теперь этим планам не суждено сбыться,- вновь взял слово Селакорн.- С организацией союза, когда разные народы выступают едино, это невозможно.
   Слушая Селакорна и Баргара, Кали понял теперь, что за неоднозначный смысл вложил безлицый в слова, когда перед смертью своей говорил, что он, Кали, убил ребёнка.
   Ксэ-Тилеас отвёл руки назад и опустил голову - сиды поступали так только тогда, когда признавали своё поражение.
   Фами цепко держала руку Кали, когда они вышли из шатра. Она была в панике. Лучше бы она не заходила в шатёр. Лучше бы не знала ничего и особенно - о городе-призраке. В её мыслях рисовались жуткие картины. В мрачном городе, где всегда царила ночь и где не было ни одной живой души, кроме Кали, прикованного цепями к стене, крались кошмарные чудища и набрасывались на её любимого, беззащитного, беспомощного. Занятая своими мыслями, она вскрикнула, когда столкнулась с гоблинами, почему-то улыбающимися ей, улыбающимися кривыми, страшными зубами.
   -Это - Фамиана. Фами. А это - Багага и Хуруш,- представил Кали Фамиану гоблинам и гоблинов Фамиане.- Они были клебами и сбежали из города,- пояснил Фами Кали.- Теперь они - вольные гоблины.
   -Ой, Кали, ой, Леми, мы так не хотеть жить в лесу, ой, не хотеть, не хотеть. Не хотеть грабить людей, ой, не хотеть,- наперебой запричитали Багага и Хуруш.- Не хотеть носить шкуры, ой, не хотеть, не хотеть...
   -А вам и не придётся,- раздался голос мага за спинами ребят.
   Багага и Хуруш уставились большими глазами на Селакорна.
   -Когда мы соберём осколки звезды, вольным гоблинам больше не надо будет прятаться в лесу,- сказал маг.- Вольные гоблины смогут выбирать, где им жить.
   Шаман, находившийся под впечатлением от предположения Баргара и плетшийся за магом, остановился и недоумённо воззрился на Селакорна:
   -А зачем вольный гоблин искать другое место?! Большой лес - наш дом.
   Лица Багаги и Хуруша сделались кислыми.
   -Думается, шаман, не сам ты послом пойдёшь к оркам?- подтолкнул Селакорн шамана к решению.
   -Я не мочь! Я хранить племя,- шаман почесал голову выше виска, и верегенская шапка съехала набекрень.
   -По-моему, шаман, есть две прекрасные кандидатуры,- маг показал на Багагу и Хуруша.
   Багага и Хуруш переглянулись.
   -Они есть храбрый и отчаянный, настоящий вольный гоблин,- сказал шаман.
   -Вот и решено,- туманные глаза мага заискрились.
   Баргар снова отвёл Кали, Леми и Фами в стан своих всадников. Всадники принесли им еды. У Фами аппетита совсем не было. Баргар заставил её есть. И заявил, что будет донимать её, чтобы она поела, до тех пор, пока она не поест. Когда Фами всё-таки пропихнула в себя кое-что из еды, Баргар поднялся с земли, чтобы уйти. Но тут Леми остановил его:
   -Баргар, а всё же, что такое - "импотентна"?
   Ещё два дня все оставались в долине. Кроме всадников Баргара. После того, как Баргар объяснил Кали и Леми, что такое "импотентна", он ушёл. И вскоре тяжёлые всадники забрались на коней, перешли реку и растворились в горах, взойдя на перевал. Что Баргар сказал им, куда отправил, осталось неизвестным. Рыцарь хранил молчание. И, когда Кали и Леми пробовали допытаться у него, то неизменно слышали в ответ:- Я их пока отпустил,- врал бессовестно: по душевному подъёму Баргара было понятно, что он что-то замыслил в тайне от союзников, которым не доверял, потому что доверял только себе, может,- даже что-то в пику старым и новым "друзьям", чтобы иметь на руках козырь. Это же Баргар, добросердечно смеялись между собой Кали и Леми,- благородный рыцарь, рыцарь-мятежник, рыцарь-отступник, стратег, тактик, политик, дипломат, храбрец, хвастун, позёр, задира, авантюрист и добрый товарищ.
   Два дня дагиры, солдаты из городов, верегенцы, гоблины мастерили из деревьев, срубленных на перевале восточного отрога, волокуши и носилки, чтобы забрать с собой раненых. В отличие от остальных, сиды, переживавшие боль, причинённую деревьям, как свою собственную, брали только засохшие деревья, они спрягали коней, возлагали на их спины лежаки и крепили их.
   На рассвете третьего дня дагиры и солдаты перешли реку, устроили раненых на волокушах и носилках и тронулись в путь. Затем, направляясь к южному ущелью, вышли веточи, гоблины и лупуэры, веточи несли своих раненых на себе, гоблины своих ­- на носилках, раненые лупуэры лежали на спинах сородичей. Следом за ними, с носилками на плечах, выступили верегенцы, путь коих до родных мест был не очень далёким. Последними отправились к южному ущелью сиды, ведя коней с ранеными на них, и вместе с ними те, кто призван был стать послами и искателями сокрытых осколков - они шли в Аталанский лес, к сидам.
   Ныша и тяжелораненого Гома сиды забрали с собой: только они могли излечить Гома. Вим, уходивший с веточами, ронял с листков росинки, расставаясь с Гомом. Ныш поднялся тогда, лизнул Вима и прильнул к нему. Вим ещё горше зарыдал, гладя клойна.
   У Фами было тяжело на сердце: во время совета, которому она была свидетелем, в союзники записали почти всех, если исходить из "Жизнеописания Великого Альвина", слуг Гримены и почти все племена людей-отщепенцев, людей, которые не почитали Дивессу,- всех, кого угодно, но только не людей из свободных городов. Сомнения терзали её душу. Что если это заговор против людей, живущих по законам Дивессы. Своими сомнениями она, конечно, поделилась с Кали.
   -Я понимаю,- сказал Кали,- трудно за несколько дней пути из Манвитикора и за два дня пребывания здесь принять душой то, что все эти племена никакие не прислужники зла. Но неужели ты не догадываешься, зная о положении вещей от меня, от Леми, от совета, наконец, зная о злоключениях моих и Леми, и Баргара, кто может стоять у истока тех событий, которые происходят сейчас? Нам только не известно, кто именно затеял всё это. И поэтому мы не ищем союзников среди людей свободных городов: мы можем найти в городах друзей, но можем наткнуться и на врагов, которые прикинутся друзьями, и тогда наши планы, скорее всего, рухнут.
   Сказать, что Кали успокоил её, было бы неправдой. Фами, как, впрочем, и Кали и Леми - им с памятью о погибшем Берде,­- горько и больно было сознавать, что виновниками событий, которые развернулись на Гелиане, возможно, были люди, люди из свободных городов.
   Отвесные склоны ущелья спрятали их от солнечного света. Кали и Фами шли позади Баргара, Леми и Тальвиала, которые беседовали о чём-то. В наступившем сумраке некто в чёрном пристроился шагать рядом с Кали.
   -Значит, теперь мы на одной стороне.
   Кали повернул голову: это был тот верегенец, который сидел над раненым товарищем в госпитале; его, получается, избрали послом. Кали не ответил, он отвернулся от верегенца.
   -Помнишь, я говорил, что хочу жить у моря, но сокрушался, что этому никогда не бывать?- понимая, что ему не очень рады, тем не менее говорил верегенец.
   Кали даже не кивнул.
   -На следующее утро после битвы,- продолжал верегенец,- маг отозвал нашего главаря, а когда главарь вернулся, то сообщил, что мы заключили союз, что, если какому-то из племени будет грозить опасность, другие, из союза, должны явиться на помощь по первому зову. Мы услышали от главаря, о чём говорилось на совете. И знаешь, почему наши люди согласились на этот союз? Мы все мечтаем, каждый из нас о чём-нибудь мечтает.
   -Любовная парочка,- раздалось чуть громче - что можно было отчётливо расслышать - шутливое восклицание Баргара.
   -Баргар, любовь - великая сила!- возгласил Тальвиал.
   И тут в голове Кали словно произошла вспышка, и всё стало ясным и понятным как белый день: слова верегенца о мечте, легенда Тальвиала о Рисборе, клубящийся туманом маг Селакорн, Фами!.. Теперь Кали знал, о чём говорил - что открыл ему в том мире маг Ласалинтаг. "То, что погубило меня, станет твоей путеводной звездой".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   188
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"