Он с ней познакомился незадолго до Второго Пришествия. Впрочем точную дату и того и другого назвать трудно. Его попытки решить проблему достижения Единственной не приводили ни к каким результатам. То ли проблема была сложна то ли его усилия были недостаточны и не туда направлены. Нужен был временный вариант и он появился. Ее тело знало много любви не одного мужчины но это не лишало его невинности. И он прикрепился, пристал к этому телу ощущая в нем защиту и вбросив в него ту страсть, которая предназначалась Единственной. Жила она с матерью - женщиной необъятной и неприятной во всяком случае на вид и с двумя дочерьми от разных мужей. Ванной не было и гигиенические процедуры приходилось выполнять на кухне обнажившись над оцинкованным тазом и поливая себя подогретой водой из ковшика.
Даже будучи весь во власти предоргазменных ощущений он представлял себя в объятиях Единственной и это придавало ему дополнительную страсть...
Впрочем теперь он собирался уехать на несколько дней - предстояло плыть на теплоходе по Ладоге, затем по Онеге в Кижи и к Валааму и обсуждать всякие научные темы. По этому поводу были куплены кроссовки - обошедшиеся едва ли не в зарплату (400 рублей) она ушила джинсы которые ему были великоваты. И дала с собой маленькую куклу -талисман - чтобы не забывал. Мистический смысл предстоящего путешествия был скрыт от него. Впрочем после появления в его жизни Посвященных он был готов ко всему.
Солнце остывало и человечеству с его большими затратами энергии нужно было найти выход. Америка с ее чудовищными энергозатратами была обречена и Посвященные это понимали. С другой стороны непосвященная тьма пыталась овладеть оставшимися ресурсами. Тьма двигалась с Востока и противостоять ей было сложно. Хотя война в Персидском Заливе и отсрочила катастрофу... Посвященных было мало. Вот тогда и появились клоны. Клоны были похожи на обычных людей, но они действовали по правилам. Нарушение правил для клона было непонятно и табулированно. Один Посвященный мог управлять отрядом клонов усилием мысли, идя за ними в виде, часто невзрачной фигуры в очках. И только темные напряженные глаза выдавали его.
Не хватало Посвященных ... и женщины часто выходили замуж за клонов -ведя этих клонов по жизни но всегда имея друзей и любовников среди Посвященных - и именно от них от кочевавших от женщины к женщине Посвященных и было настоящее их потомство...
Нужно было понять каков минимально необходимый расход энергии обеспечит выживание и Россия с ее привычным к трудностям была выбрана полигоном.
Солнце остывало... Сколько еще осталось никто не знал... Вроде нашли выход красные точки брусники пятнами крови выступавшие на осеннем мху - не требовали много энергии. И этот вариант метаморфозы человечества в бруснику был отработан и была отработана техника превращения, но это был запасной вариант на крайний случай...Солнце остывало...Впрочем не были еще исчерпаны надежды связанные с радиацией. Еще начиная с первых ядерных взрывов на Новой Земле ее уровень постепенно повышали - жертв было много, но те кто выживал получали шанс. Сначала думали, что ничего не выйдет, однако новые поколения получились более стойкими к радиации и на нее возлагались большие надежды. Предыдущие поколения с трудом переносили тот уровень, который был теперь и защищались старым испытанным средством - водкой. Не все проходило гладко- катастрофа в Чернобыле, конечно планировалась тщательно, но случившийся взрыв с резким выбросом был полной неожиданостью. Он уехал из Киева как раз в тот день катастрофы - 26 мая 1986 года. До сих пор стоял у него перед глазами дезактивационный пункт оборудованный в бане на Дегтярном с очередью измученных матерей с детьми и грубыми мужчинами в белых халатах с дозиметрами.
Осень выдалась яркая но холодная...
Осень выдалась яркая, хотя и холодная. Теплоход стоял слегка покачиваясь у гостиницы Речная. До отхода было много времени и он зашел - выпил коньяку, потом неспеша - на борт. Сексапильная Юля с длинными обнаженными в достаточной мере ногами регистрировала прибывших и распределяла номера кают. Фрейдзон с его вечной трубкой стоял рядом и несколько отстраненно наблюдал за происходящим. Фрейдзона он толком не знал хотя тот и вел семинар по логике и имел непосредственное отношение к этому шабашу научных сил. Он запомнился только рассказом о влюбленных парочках середины шестидесятых, которые снимали на ночь каюты Революционного Крейсера Аврора дав мятую треху боцману...
Появление клонов не было связано с каким то открытием, просто пришло время их использовать. Были они всегда, всегда в каждом новом человеке появившемся на свет Посвященные надеялись получить соратника. Не всегда это случалось так. Генетика раскрадывала карты как хотела. То что получалось делилось на две категории: первая эта та которая впоследствии получила название Клон. Вторая категория Истинные были основной несущей конструкцией тонкой пленки человечества покрывающей Землю.
Отличить Клон от Истинного было сложно даже сегодня несмотря на успехи в анализе генокода. Различие таилось где то в глубинных структурах мозга. Клоны обладали рыхлой пористой структурой которая обеспечивала вполне нормальное функционирование клона в рамках заданных правил. Отличить Клон от Истинного было сложно - иногда Истинные долго не прорезались (а иногда не прорезались вовсе).
Истинных становилось все меньше и меньше и стало непозволительной роскошью оставлять непроявившихся, непрорезавшихся Истинных. И тогда стали использовать ПРОРЕЗАНИЕ. Техника этого метода была сложна и опасна и базировалась на том, что потенциальный Истинный ставился в ситуацию, когда правила на которых он был воспитан входили в противоречие друг с другом. Клоны при такой ситуации либо гибли либо сходили с ума. Истинные проявляли свою истинную суть, но какую трудно было сказать заранее. Она могла быть сутью Посвященных, а могла быть проявлением Тьмы...
Но Истинных становилось все меньше и меньше и к началу XX века ситуация стала катастрофической. Сословные пережитки мешали свободному циркулированию генетического материала и тогда Посвященные затеяли то что вылилось в переворот октября 17 года и последующие кровавые десятилетия. Они знали на что шли но иного выхода не было...Многие из них покоились ныне на полуразрушенном Новодевичьем кладбище возле Московского проспекта. И никто до сих пор не мог сказать чего именно они достойны почитания или проклятия.
Он поехал на эту конференцию скорее для того чтобы проветриться, чем из научного интереса - во всяком случае так он говорил всем. Мало кто знал вполне о тех результатах, которых он достиг за последние несколько лет проведенных в одиночестве. Осталось малое - он не знал алгоритм СВЕРТКИ. Именно тот механизм который позволяют человеческому мозгу воспринимать набор ощущений как единый объект. Были всякие идеи подчерпнутые им из литературы, начиная с Пуанкаре и кончая Озкараханом, но результата не было и именно это он хотел обсудить с Профессором в кулуарах ( обсуждать эту тему открыто было не принято, хотя и не опасно - все равно никто бы ничего не понял). Он знал что Профессор едет именно для этого, а конференция и все доклады на ней лишь прикрытие для внешнего мира.
Теплоход отошел от как всегда с опозданием кто то из команды как всегда перебрал накануне и слегка опоздал. Он стоял на корме и курил. Рядом примостилась парочка итальянок - участниц конференции и о чем то лепетали на своем наречиии. Холодало. Был сентябрь месяц, Ладогу штормило и ветер дул нешуточный. За кормой летела пара стойких чаек в надежде получить что либо съедобное от сердобольных пассажиров. Он спустился в бар и присоединился к компании конферентов стайкой сгрудившихся около столика уставленного халявным конъяком (организаторы расщедрились). Он подозревал что ночь предстоит нелегкая, в последнее время Посвященные редко оставляли его без испытаний всякого рода. Пропустив пару рюмок обжигающего напитка он почувствовал что нужное состояние достигнуто - большее количество нарушало строгость мысли, а ему еще предстоял нелегкий разговор с профессором. Профессор с коллегами его ранга еще не появились - видимо шло совещание. Делать было нечего и он прошел в музыкальный салон, где стоял рояль фирмы Красный Октябрь старенький, но тщательно отстроенный рукой опытного мастера - такие еще не перевелись. Он промял клавиатуру незаметным движением пальцев и вспомнил как его учитель музыки яркий высокий еврей из Грузии учил его за рюмочкой Алазанской Долины - ты должен ощущать клавиатуру как ощущаешь грудь женщины... Он попробовал восстановить подзабытые уже ощущения и рассыпая по клавишам пальцы проиграл середину регтайма Кленового Листа (он как всегда не помнил начала, за что был часто попрекаем друзьями). Затем начал заунывные Опавшие Листья, прервал на середине и бросил в воздух россыпь звуков задорной еврейской мелодии. Остановился и начал раскручивать маятник буги-вуги глубоко работая пальцами в нижней тональности и разрабатывая тему стремительными, иногда плавными, а иногда отрывистыми движениями правой руки. Он вспомнил, как лет за десять до этого на точно таком теплоходе и таком же рояле, только белом руки на клавиатуре были не только его. Были еще Ее руки, руки легкие, нежные, более умелые чем у него. Более умелые руки..., более умелые губы..., более умелое тело... Тогда их пальцы двигались по клавиатуре иногда синхронно иногда в разнобой, иногда сталкивались иногда разбегались и в конце концов окончательно разлетелись выдав напоследок странный, дизгармоничный, но абсолютно завораживающий аккорд. Так и в жизни - окончательно разлетелись. Осталась лишь фотография, где она стояла на колокольне под колоколом в монастыре на Валааме ...
Он с неохотой закрыл крышку рояля - пора было искать Профессора.
Профессор был на палубе. Он стоял и со скептической ухмылкой, наклонив свою большую лысую голову и отхаркиваясь в кулак, выслушивал какую то новую очень важную идею от одного из многочисленных людей его окружавших в надежде получить одобрение великого ученого. Наконец доступ к уху был свободен и он уже собирался подойти, чтобы обсудить проблему СВЕРТКИ. Но по выражению лица профессора и по характерно потемневшим глазам понял, что лучше промолчать. Осознав свою ошибку он задумался - значит тема СВЕРТКИ была поручена не ему, а кому то другому. Вообще этого было в духе Посвященных - раскидывать отдельные задания по людям так, что каждый не знал о существовании другого, потом собирать результаты и заключительный финальный этап исследований проводить где-то в третьем месте - за воротами секретных объектов. Тема СВЕРТКИ была конечно потенциально опасна и знать о ней должны только избранные. Видимо он першел некоторую границу дозволенного и ему дали понять что дальше идти не стоит. Да, но тогда зачем же он здесь на этом белом теплоходе прорезающем ночную тьму, в чем цель его пребывания здесь. Ответа не было...
Пропустив еще пару стаканов конъяку со своим непосредственным начальником в компании по его меркам пожилых бухгалтерш, он спустился в каюту и вытащил из сумки все что взял с собой. Набор предметов был строго выверен и включал в себя минимальный набор индивидуального выживания: спички, фонарик, сухари, нож на вид кухонный, а на деле с титановым лезвием которым можно было и щепу налущить для костра и использовать для обороны в случае необходимости. Костюм его тоже был не прост - на вид белый и вполне представительный был пропитан специальным водоотталкивающим составом. Еще была овчинная поддевка на случай холодов. Посвященные уже давно приучили его к любым неожиданностям и он должен был быть всегда в полной готовности. Тут же была его любимая блок-флейта тенор. Ее он взял просто так и вертел теперь в руках собираясь начать свою ежедневную звуковую медитацию. Хрип динамика прервал его приготовления. Объявили штормовое предупреждение. К этому можно было не относится серьезно, но он знал что малейшая оплошность с его стороны, малейшее нарушение техники безопасности и его снимут, разжалуют и отправят в ссылку в Штаты жить сыто но без ДЕЛА. Такого исхода он не желал, поэтому неспеша, но сноровисто стал делать то что было нужно в этой ситуации - одел максимум вещей на себя, взял нож, спички и сухари и направился на среднюю палубу изучать где находятся средства спасения - надо было выяснить ближайший маршрут на случай срочной эвакуации. Проведя рекогнесцировку вернулся в каюту и завалился спать в полной экипировке.
Проснулся он часа в три ночи как от толчка. Вода тихо шелестела за бортом и судя по отсутствию качки штормовое предупреждение стало неактуальным. Он никогда не просыпался просто так - была причина. Встал, настроженно огляделся, включил свет - вроде ничего подозрительного. Внимание его привлек кондиционер слегка шумевший напротив его койки что то с ним было не так. Он присмотрелся еще внимательнее, затем поднес к нему счетчик Гейгера-Розенблатта вмонтированный в часы Луч еще советских времен. Так и есть счетчик зашкалило - такой подставы от Посвященных он не ожидал они видите ли решили проверить поймет он что его мозг сканируют или нет. Грязно выругавшись он поплелся на верхнюю палубу - жаловаться капитану. На мостике было тихо только светился экран локатора и лампочки пульта управления. Капитан с помощником о чем то говорили и громко смеялись. Он кашлянул чтобы его заметили и вошел. Капитан серьезно уставился на него - дескать чего надо. Он следуя правилам коммуникации Посвященных (не говорить ничего прямо, а использовать иносказания) сообщил, что кондиционер дескать не исправен и искрит и может вызвать пожар. Капитан властно посмотрел на него и велел покинуть мостик, дескать нечего тут болтаться и мешать вести теплоход...
Остаток ночи он провел спокойно - кондиционер отключили...
Проснулся он от яркого солнечног света, теплоход шел по широкой реке.
У его окна стояла барышня лет 25 и жадно вдыхала относительно утренний воздух.
Он потянулся, потом высунув в форточку голову и извенившись за свой слегка помятый вид (выпитый вчера коньяк давал себя знать) он начал непринужденную светскую беседу с одной стороны ни к чему не обязывающую, с другой стороны наводившеую мосты и проверяющую степень доступности. Можно конечно было попытаться затащить ее в койку прямо сейчас, но это было бы нарушением светского этикета, а кроме того ему было и так хорошо лежать и глядеть на проплывающие мимо леса, покрытые легкой пеленой тумана. Поэтому сговорившись с сударыней о прогулке по палубе после обеда он отвалил в глубину каюты в поисках бритвенных принадлежностей и зубной щетки. Из краткого общения с дамой он выяснил, что она замужем, что муж ее в Израиле и работает в кибуце на тракторе. Переваривая полученную информацию и обдумывая то как это повлияет на его тактику в послеобеденной прогулке он наконец побрился ободрав себе немного кожу на подборотке и поплелся в столовую надеясь выклянчить у обслуги стаканчик пива. Прийдя туда он понял что на завтрак безнадежно опоздал, а на все просьбы о пиве ему отвечали, что пиво положено каждому, но оно будет только в обед. Бутылки были уже расставлены по столам, так что он просто заговорив зубы и отвесив дежурный комплимент стащил одну бутылку со стола и едва выцйдя за дверь жадно прильнул к живителному источнику. В голове слегка прояснилось и он поплелся на верхнюю палубу, где компания не русскоязычных предавалась обсуждению непонятной для него темы. Врубался он с трудом английские фразы кололись на неопознаваемые звуки и не складывались во что-то осмысленное. Знал же ведь, что надо учить язык так нет...Однако он застыл и стал вслушиваться в незнакомую речь. Как не странно осколки чужих фонем иногда стали складываться во что-то понятное он застыл, прислушался к своим ощущениям и внезапно осознал, что погружение в хаос не происходит. Каждая фраза ложилась на свою полку и каждая новая с одной стороны цеплялась за то что он уже знал, а с другой стороны добавляла к его знанию. Поразительно было то, что в этом погружении не было никакого предварительного плана, все складывалось как бы стихийно, все как бы базировалось на импровизации, но результат был налицо: то чего он пытался достичь неимоверными стараниями вливалось потоком в его мозг без всяких препятствий. "Ну дают" пробомотал он и пошел на нос смотреть за тем, как теплоход заходит в шлюз...
День обещал быть насыщенным докладами, но он пренебрег ими прогуливаясь по палубе и пытаясь наконец привести к единому знаменателю визиты к двум совершенно разным людям, столь неожиданно возникшим на его пути. То чем они занимались было на первый взгляд никак не связано, но только на первый взгляд...
Эдуард Москалев был ему известен давно - он играл на контрабасе в ансамбле Голощекина. Некоторое время он работал в том же институте, что и отец в той компании людей которые обеспечивали радиолокационное обнаружение неподобающих объектов. Его клинообразная бородка и яркие глаза выгодно оттеняли контрабас на сцене. У него было что то с позвоночником, поэтому поворачивал он не голову, а весь корпус и это как не странно придавло дополнительный шарм его сценическому образу.
Координаты его дал ему Леондид Яковлевич Розенблюм с которым он работал на одной кафедре. Розенблюм обозвал его занятие Прологом "проложеством" и теперь он был склонен считать что термин выбран исключительно точно. В последний раз с Розенблюмом он виделся на его отвале, когда тот сваливал в Америку. Хозяин ходил в тельняшке и босый ( последние носки постирал, а больше нет - в багаж отправили). На столе стояли 3-х литровые банки с соленными огурцами и бутылки водки. Вокруг стола скучились друзья по науке (в основном доктора наук, был и член-корреспондент которго в кругу друзей звали просто Членом . Он помнил как году в 83 в Ужгороде Член по пьяному делу был забран в милицию, посажен в ментовский "козел", кричал на местных служителей власти, что он всех их пересажает и все это происходило в окружении членов Членовской школы, которая вывалила из номеров гостиницы спасать своего руководителя.).
Помимо джаза Москалев занимался наукой. Или наоборот - трудно сказать, что в его жизни было определяющим. Он исследовал различные области применения функций Уолша. К его базовым работам следует отнести Спектральные методы синтеза логических схем и Ортогональные преобразования в задаче распознавание зрительных образов. Функции Уолша были известны давно, примерно с 20-х годов XX века. Эти дискретные функции вошли в жизнь как замена традиционных гладких синуса и косинуса в точности так же как кубические женщины Пикассо пришли на смену гладким барышням эпохи Возрождения или ритмические пассажи джаза на смену гармонично-гладкой музыке XIX века. Он не был удивлен тем, что человек занимающийся функциями Уолша играет на контрабасе. Джазовая пульсация задаваемая контрабасом была сродни дискретной пульсации функций Уолша и даже с банальной физической точки зрения разложение партии контрабаса в базисе функций Уолша обеспечивал наиболее компактный спектр.
ОН столкнулся с функциями Уолша совершенно неожиданно, перебирая книги в библиотеке отца. Красота преобразователя Уолша его поразила, В ней была какая то библейская простота и мощь присущая сущностям лежащим в основе мироздания. В тот момент он был в поиске, в поиске основы для построения модели ассоциативной памяти и оказалось что преобразователь Уолша был здесь как нельзя кстати.
Он вспомнил свой визит к Москалеву. Тот преподавал в СЗПИ и встретил его приветливо, хотя ироничная усмешка никогда не покидавшая его глаз долго приследовла ЕГО. В ту пору Москалев несколько отодвинулся от функций Уолша и был практикующим экстрасенсом но тем не менее дал ряд полезных советов...
Дудкин- старший - отец Леши Дудкина (с которым они тоже работали вместе) работал в институте физиологии имени Павлова. Хотя, Леша был в процессе отъезда в Ванкувер работать в группу по расшифровке человеческого генома, тем не менее охотно отозвался на просьбу и дал координаты отца.
До Колушей, где располагался Институт Физиологии им. Павлова ходил старый разваливающийся ЛИАЗ- изделие отечественного автопрома. И как всякое изделие этого бренда он скрипел и охал на каждом ухабе, от него на ходу отваливались детали, но отправлятся на свалку не желал. Институт находился в глубине старого парка. По дороге он обогнул пару заросших тиной прудов с уткми, уткнувшими клювы в тину и фильтрующие ее в надежде обнаружить что либо съедобное. Дудкина-старшего он застал в кабинете, заваленного кучей бумаг. Тот стоял перед макакой, слегка согнувшись и кормил ее с руки. Макака была привязана ремнями к специальному железному станку так что двигаться она могла совсем чуть чуть. В голове макаки было пробито два отверстия с электродами от котрых шли два провода к странному прибору приткнувшемуся в углу. "Зина - ешь, ешь" - приговаривал Дудкин- старший. Наконец он отвлекся от своего занятия и указал на глубокое кожанное кресло в углу кабинета, сохранившееся видимо еще со времен академика Павлова. Найдя наконец заинтересованного собеседника Дудкин - старший оживился и беседа потекла... Зина - так звали макаку- участвовала в эксперименте который должен был прояснить механизмы зрения у приматов. Макаке показывали разные геометрические фигуры и вырабатывали условный рефлекс на некоторые из них. Одновременно снимали показания с датчиков. Были еще опыты с цыплятами на которых изучали импринтинг и его влияние на структуризацию нейронов. То есть после завершения процесса импринтинга циплят разрезали и изучали срезы мозга под микроскопом. Цыплят было жалко, да и методы ему казались варварскими и весьма неточными. Электроды позволяли измерять только энергетическую составляющую сигналов мозга и проникнуть в логику работы не позволяли. Интересно - подумал ОН - если бы компьютер изучали таким образом, то наверное самой важной его частью был признан монитор, поскольку он жрет много энергии. ОН спросил Дудкина -старшего насколько ему интересна модель ассоциативной памяти - тот ответил, что в принципе интересна, но в данный момент у него другая задача - чтобы Зина не погибла (при этом он с грустью уставился на притихшую в углу Зину)...
...И вот теперь стояла задача свести полученные данные воедино. Это он пытался делать периодически но связь ускользала от него. Единственно, что он мог утверждать более или меннее точно это то что в основе лежит БАЗОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ. На БАЗОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ он набрел случайно блуждая в дебрях схем электронных устройств и струтур молекул белков. Он находил много общего и в том и в другом но основа этой общности долго ускользала от него. Ускользала до тех пор пока он не наткнулся на БАЗОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ. БАЗОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ сам по себе элементарен он реализовывал логику абсолютно естественную для человека: Да+Да=Да; Да+Нет=Не знаю; Да+Не знаю=Да; Не знаю+Не знаю = Не знаю и.т.д. БАЗОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ был прост, но схемы объединяющие даже всего лишь несколько БАЗОВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ могли выполнять очень сложные операции. Разработанная на их основе c использованием быстрого преобразования ФурьеУолша схема ассоциативной памяти вела себя крайне интересно, но исследовать ее свойства с помощью классической математики оказалось невозможно, поскольку операция реализуемая БАЗОВЫМ ЭЛЕМЕНТОМ была не ассоциатьивна и весь аппарат линейной алгебры, дифференциальных уравнений и пр. не мог быть использован для ее описания. Немного спасал теорвер, а в основном приходилось рыскать впотьмах, проводя эксперимент за экспериментом...
Вечерело...Он спохватился - совсем забыл, что наметил прогулку с утренней прекрасной незнакомкой (впрочем незнакомкой ее можно было назвать с натяжкой ибо он уже знал что зовут ее Катя и живет она в Киеве). Смяв и выбросив в урну бумажки исписанные +,- и 0 (так он обозначал Да, Нет, Не знаю) он неспеша направился на поиски Кати...
...Магазинчик был маленький и его обшарпанная дверь не давала надежды обнаружить за ней что-либо интересное. В углу стояли дубовые бочки и веники, на полках толпились в ряд эмалированные чайники все в разномастных цветах тут же приютились топоры, лопаты и пилы. Пахло дешевой галантереей и стиральным порошком. Внимание его привлек прилавок в углу. Под толстым тщательно протертым стеклом лежали броши, кулоны, цепочки, перстни - почти в куче, не упорядоченно, с потертыми ценниками. Они сверкали и переливались в лучах заходящего солнца сверкая гранями. Блеск заворожил его и он долго всматривался в игру лучей наклоняя голову то в одну то в другую сторону подходя то к самому прилавку то отходя от него. Закрываемся - услышал он скрипучий голос позади - уборшица в потертом халате и половой тряпкой угрожающе приближалась.
Он захотел купить что нибудь из этого великолепия просто так на память о впечатлении. Пошарив по карманам, с трудом обнаружил замусоленный полтинник и выбрал на вид элегантный перстенек с довольно большим стеклышком, сунул его в карман и зашагал по направлению к городу. Уже вечерело, а он хотел побродить по Петрозаводску неспеша и обдумать план действий. Задание было получено - он слишком много знал и поэтому должен был уйти, раствориться в людском море, затеряться среди бескрайних лесов и идти - идти туда, куда скажут...
Собственно приказа как такого не было. Посвященные не отдавали приказов - просто вокруг в какой то момент создавалась обстановка в которой действие было определено однозначно. Это был персональный выбор, но выбор в ситуации когда на самом деле выбора не было. Даже ему, знавшему уже многие приемы Посвященных трудно было определить какая часть ситуации складывалась стихийно, а какая формировалась ими сознательно... В основе этого метода лежала Теория Ситуационного Управления у истоков которой стоял Член. (Засекреченная часть этой теории - Теория Провокационного Управления активно использовалась КГБ/ФСБ).
Надо было срочно придумать себе легенду и тщательно продумать экипировку - уходить надо было налегке. Время еще было и он пошел в обход по крутому холму.
В стелющейся уже пожухлой траве стрекотали кузнечики. В глаза бросились кусты с красными ягодами контрастными пятнами выделявшимеся на фоне листвы. В детстве ему запрещали есть их называя волчьей ягодой. Теперь он знал почему...
Это было именно то что он искал... Подойдя к кусту он стал срывать их одну за одной медленно пережевывая и втягивая в себя тербкий непривычный на вкус сок.
Эффект не замедлил сказаться тело напряглось, в нос ударила острая и дурманящая волна запахов... Теперь надо было заняться зрением, движимый едва понятными импульсами он стал то сводить то разводить глаза, устремлял взор то вблизь то вдаль и остановился только тогда когда привычная для него близоруко-расплывчатая картинка стала четкой. Да, не зря ягоду называли волчьей...
Были сумерки, когда он добрался до причала. При входе на причал висела табличка "Пожайлуста не курите" - не ожидал такой вежливости от Посвященных, но раз просят придется бросить. Не курить так не курить, но нюхать то можно. Он достал Мальборо и Беломор и стал поочередно нюхать их близко поднося к ноздрям. Его обостренный теперь нюх ощутил непередаваемую гамму запахов исходящих от табака, котраста между сладковатым запахом Мальборо и тревожище-грубоватым Беломора.
На палубе теплохода стояла Катя и смотрела на него. Он молча кивнул добрался до каюты и завлился на койку - надо было выспаться, а времени оставалось мало.
Проснулся он в час ночи. Из ресторана доносилась разудалая музыка и смех подгулявших конферентов. Это было к лучшему - никто не заметит его исчезновения. Его тянуло к ним - он любил пьяные тусовки но пора было уходить... А кстати... Идея пришла внезапно - самый простой способ слиться с народом - косить под алкаша. Косить так косить: стремительно прошел в ресторан и подсел к компании матросов из команды, сидевших в углу и травивших анекдоты за столом с литровой бутылкой спирта Абсолют. Это было то что нужно.
Пропустив пару стаканов разбавленного 50/50 Абсолюта и рассказав пару дежурных анекдотов он понял, что достиг нужной кондиции...
Когда он быстрым шагом уходил от теплохода его окликнули с палубы -"через 40 минут отходим".
...Темнота сжимает пространство, но контуры предметов резки... Вот какая то будка, метла в углу пару ломов, что ж будем косить под дворника. Беру метлу - начинаю подметать. Метла шаркает по асфальту и звук разносится по всему причалу. Кто то с фанариком... Приближается... Окрик: "Что ты тут делаешь". Видимо сторож. "Да я от Иваныча, Иваныч велел подместь". "Какого на хрен Иваныча, вали отсюда". Номер не прошел... Двигаемся дальше...Ускоряюсь... Еще ускоряюсь...Бегу... Парк...Что ж так качает то...Куда же дальше...Хочется лечь...Ложусь...Мозаика щебенки перед глазами...Переворачиваюсь на спину...На небе звезды...Может здесь и остаться...Нет надо двигаться дальше...Речка... Вброд идти?...А вот два бревна перекинуто...Перехожу...Иду дальше...Будка стеклянная...К черту стекло... Удар и стекла летят в разные стороны...Рельсы - куда они ведут... Пахнет шпалами...Иду по шпалам...Куда они ведут? Что светиться впереди... Ближе...Ближе...Завод...Забор...Перелезть... Нет слишком высоко...Дыра в заборе... Вроде пролез...Захожу в цех...Грохочут какие то механизмы...Мужик сидит в кирзовых сапогах... Губы его шевляться, но не слышно что говорит... Велит убираться... Нет уж...Отхожу в глубь цеха...Ложусь на пол...Жду удара сапог по ребрам...Удара нет...Вскакиваю...Вот железная лестница на второй этаж. Поднимаюсь...Какой то агрегат... Вращается вал...На полу ватник...Заворачиваюсь в него и проваливаюсь в сон...
Он умывался склонившись над раковиной в заводском сортире. Из замызганного осколка зеркала на него глядело небритое, слегка осунувшееся лицо. Сколько ж тебе осталось парень и как ты уйдешь? И ответ пришел сам собой - времена изменились - каждый сам выбирал себе смерть...
Машина стремительно неслась по освещенному солнцем шоссе. Он ехал и анализировал вчерашний день. Где же он сделал ошибку? Вроде никто не заметил его ухода...Но видимо Посвященные думали иначе, а может просто подстраховались и решили изъять его из обращения на время, скрыть от людских глаз в психушке, где приводили в порядок Клонов ставших жертвами неаккуратного ПРОРЕЗАНИЯ. Да и легенда хорошая - даже если он когда-нибудь где-нибудь ляпнет что-нибудь лишнее - какой с психа спрос...
<...>
Он почувствовал как превращается в женщину. В принципе ему было интересно как ощущает себя женщина, было интересно побыть в другом воплощении. Но когда его член стал стремительно уменьшаться...Хотя он и привык к трансформациям, такого радикализма он не ожидал от Посвященных. Конечно превращение в женщину заметает все следы.. Но...Женщиной он быть не хотел...Рванулся выскочил из лохани с водой в которой сидел...Поскользнулся на мокром кафельном полу...Вскочил... Три дюжих молодца схватили его и поволокли в палату... ("Совсем охренели" - подумал он) Дотащили до кровати и наваливаясь тяжелыми телами прикрутили ноги и руки полотенцами к кровати...Перед глазами возник шприц...Сильная тупая боль ударила в тело и он закричал...
<...>
Потолок и стены пульсировали перед глазами он то всплывал, то опускался вниз, мысли вязко текли...Рот свело, язык разбух и еле ворочился во рту, губы самопроизвольно выворачивались... Принесли странный прибор с проводами и мигающими лампочками. Его долго не удавалось включить. Прибор был не новый и было странно что он вообще работает. Наконец в нем что то щелкнуло и загудел трансформатор. От прибора шли провода с металлическими пластинками на конце. Ему их прилепили на голову... Лежа привязанный к кровати и увешанный датчиками он внезапно вспомнил макаку Зину в железном станке. "Хорошо что дырки не просверлили" - подумал он.
<...>
Народ вокруг был совершенно разнообразный. Тут были бомжи, у которых попадание в психушку было едиственным способом обрести крышу над головой, молодежь, пытавшаяся откосить от армии, поврежденные умом Клоны и прочий разный люд. Люд любил кучковаться в сортире, где можно было покурить. Курево было в дефиците поэтому хороший бычок найденный на грязном полу считался большой удачей. Обед разносили по палатам и нужно было обладать филигранной техникой чтобы не разлить суп из тарелки, установленной на подушке. Чтобы бороться с расплодившимися вшами периодически всех брили наголо и мыли головы в воде с дихлофосом. Иногда была трудотерапия и Клоны старательно клеили картонные коробочки - якобы это помогало...
Среди толпы слонявшейся по коридору выделялся Поэт. Он все время бормотал что-то под нос и записывал что-то на мятый листок бумаги. На просьбу написать стих радостно отозвался и долго выводил что-то на обрывке листка, но разобрать что там написано было невозможно. На соседней койке лежал Миша, который на вид был вполне в себе, но иногда вдруг заявлял, что ему нужно срочно позвонить в КГБ иначе они без него не справятся. Затихал он только после очередного электрошока...
В воскресенье его перевели в другое отделение - в отличие от предыдущего, где мужчин и женщин держали отдельно, здесь были личности обоего пола. Войдя в просторный коридор он заметил знакомую невысокую коренастую фигуру c большой лысой головой - это был Череп. Череп конечно узнал его но виду не подал - прошел мимо своей энергичной походкой. Череп был одним из давних приятелей его матери. Несмотря на то что Череп иногда сидел на "колесах", выписывая себе рецепты на сильнодействующие психотропные лекарства, он был одним из лучших психиаторов России.
Когда года два назад его заинтересовали психологические тесты он попросил Черепа продемонстрировать что нибудь. Череп пришел с какими то деревянными потертыми куклами, похожими на матрешек и велел выбрать - какая ему больше нравиться. Он выбрал...Ему, привыкшему к точным наукам такие тесты казались близким к шаманству. Но Черепа его скепсис не смутил и он выдал заключение о чертах его личности, в котором конечно была доля правды но не очень верилось что это заключение основано именно на тесте...
Каким образом Черепа занесло в Петрозаводск было не ясно - видно было важное дело...
<...>
Вечерело. Он услышал звуки музыки - по воскресеньям были танцы. Танцевать он не собирался но решил вылезти посмотреть. Посреди столовой стоял старенький проигрыватель Аккорд. Вокруг столпились обитатели в серых больничных халатах и пижамах... Задорные звуки Ламбады вырвались из охрипшего динамика и виляя бедрами люд пустился в пляс. Тут же был Череп, от него слегка пахло спиртом, бутылку которого он всегда предусмотрительно держал в ящике стола. Череп выбрал юную даму и теперь танцевал с ней нелепо вскидывая ноги...
<...>
Он задумался лежа на кровати. Было тихо, только из ванной раздавался приглушенный женский смех. Это Сережа, косивший от армии обрабатывал очередную пассию. (Вообще то ванная как и все двери запирались на ключ, но ключ был точно такой, как у проводников в поезде и Сережа такой ключ раздобыл в первый же день своего пребывания).
Мысли текли вяло. Сколько еще придется здесь сидеть он не знал...Это могли быть месяцы и даже годы...
Ждать пришлось недолго. Видимо обстоятельства складывались так что надо и можно было спешить. Следующим утром он уже сидел в кабинете главврача. Тут же сидел Череп, трезвый и очень серьезный. Череп молчал сжал губы и только черные пронзительные глаза буравили его. Наконец Череп наклонился к нему и сказал "Не торопись, будь осторожен"(это была известная им обоим цитата из песни В Цоя). Он кивнул и Череп улыбнулся одними глазами. Предстоял финальный медосмотр. Проводил его веселый дядечка с серебрянной, в виде буквы Т рамкой которую тот держал двумя пальцами руки так что рамка свободно отклонялась под влиянием малейших импульсов. Поводив ею вдоль тела минуты две и причмокивая губами тот заключил -"ну что ж гастритик есть, а так вполне ничего".
Можно было пускаться в путь. Он скинул больничную пижаму, одел свой белый костюм и вышел не прощаясь. У выхода стройными рядами стояли сосны и солнце било прямо в глаза он зажмурился и вдохнул полной грудью прохладный сентябрьский воздух. На выходе из ворот его ждала Подруга...
Третий час они тряслись по пыльному проселку. Нива шла хорошо, плотно сидела на дороге и даже при резких поворотах ее не заносило. Впрочем его это не удивило ибо парк машин Посвященных был в надежных руках его двоюродного брата Вовки, а это значило многое. Ну и водительское мастерство Подруги, проверенное и отработанное не раз в гонках по пересеченной местности не вызывало сомнений.
Он был рад ее видеть, очень рад. Подруга лет десять назад развелась с мужем, что не помешало ей год назад родить девочку. Тем не менее прикатила, оставив ребенка няне. Наконец лес раздался и дорога выскочила на берег Онежского озера. На берегу стояла почерневшая от старости, но еще крепкая изба. Невдалеке, на самом берегу примостилась банька. Баня - вот что ему было нужно сейчас больше всего...
<...>
Они изрядно попарились и сейчас сидели в предбаннике, потягивая из деревянных кружек темное прохладное, на его вкус слегка тяжеловатое пиво местного производства. Она встала и простыня соскользнула обнажив крепкое опытное тело сорокалетней женщины. Неровный шрам от кесарева сечения не портил его ("чтобы у нас лечиться нужно обладать железным здоровьем" - сказали ей при выписке). Улыбнувшись движению его глаз она подошла к нему и обхватив руками за шею притянула к себе...
он проиграл середину регтайма Кленового Листа. Затем начал заунывные Опавшие Листья, прервал на середине и бросил в воздух россыпь звуков задорной еврейской мелодии. Остановился и начал раскручивать маятник буги-вуги глубоко работая в нижней тональности и разрабатывая тему стремительными, иногда плавными, а иногда отрывистыми движениями и выплеснув всего себя в серии заключительных септаккордов кончил.
Она улыбалась лежа на спине и мурлыкая себе что то под нос. Потом привстала, облокотясь на предплечье и сказала: "Ты удовлетворяешь меня как мужчина"
Он потянулся к ней и жадно впился в ее приоткрытый рот. Свингующий ритм секса снова овладел ими, тела сплелись поглощая друг друга...
Лодка стояла у берега, слегка покачиваясь на волне, накатывающей на берег. Это была простая деревянная шлюпка, просмоленная гудроном. Его запах напомнил ему детство, когда не было жвачки и куски смолы пытались жевать вместо нее.
Вскинув на плечо абалаковский рюкзак с провиантом, привезенный Подругой, он в последний раз взглянул на нее. Потом вдруг вспомнив что-то важное протянул ей перстень купленный в магазинчике у причала. Оттолкнул лодку, прыгнул в нее и резкими мощными гребками повлек ее ориентируясь по только ему известным приметам. Подруги на берегу уже не было. Солнце всходило, небольшая волна с хлюпаньем билась о борта и только крики чаек сопровождали его...
<...>
Она стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. В руках был перстень подаренный им. Когда она его встретит и встретит когда либо было неизвестно. Она в задумчивости провела перстнем по стеклу. На стекле остался след. Это был брильянт...
<...>
Он карабкался на скалу неспеша - усталость брала свое - уже не мальчик да и 7000м без кислорода не шутки. Что его вело в горы он сам не знал то ли это проникновение в царство мертвых когда знаешь, что не на совсем, и потом возвращаешься оттуда то ли чувство вины за то что из-за него погибла Даша. Он тогда сам еле выжил - потерял пальцы на ногах. Но он был старшим и виноват был он - горы не прощали небрежности... Ну вот еще метр - осталось еще немного...
Когда он понял что срывается сил уже не было... До основания скалы было метров 80 времени было мало - надо было успеть. Успеть трансформироваться... Он сделал как учили - представил, что выворачивается наизнанку и рассыпается гроздьями ягод по мху...
Баба Люба пасла любимую козу Машку неподалеко от своего дома, куда они переселилсь из города с мужем лет 15 назад. Его еврейское происхождение не помешало ему прекрасно адаптироваться к российской сельской жизни: они отстроили дом завели скотину и кур - в общем жили неплохо. Машка куда то запропастилась и Люба в поисках козы забрела на поляну усыпанную ярко-красной брусникой - она удивилась еще вчера проходила мимо и вроде не было ничего - а тут целое море...