Аннотация: Сборник зарисовок о Мостах - месте ссылки в этом постапокалиптическом мире. Преступники, невиновные, люди и нелюди, живые и мертвые, в изобилии. (Ранее публиковалось под другими никами)
Кто-то должен разводить мосты.
В тесной, душной и холодной комнатушке механика было закрыто окно - как, впрочем, и всегда, но сквозняки все равно находили щели, чтобы просочиться внутрь. Эр-джей, правда, давно уже привык к такому положению вещей, и дрожал скорее по привычке, чем действительно от холода. В безвольно повисшей руке зажата тряпка, в другой - жестяное ведро с чуть плещущейся, ледяной идеально чистой водой. Прибраться в помещении действительно бы не помешало - на небольшом зеркале в углу можно было писать заметки на память - если бы механику было что записывать; в углу повисла внушительных размеров паутина, почти каждое неосторожное движение поднимало в воздух вихри пыли, заставляя Эр-джея чихать и кашлять. Но несмотря ни на что, в голове у него крутились мысли отвлеченные и совершенно не относящиеся ни к уборке, ни к окружающей обстановке. Спустя несколько минут он выронил ведро и тряпку, подозрительно похожую на старую водолазку без одного рукава, такую же, как и та, что была на нем надета. Вода выплеснулась, и начала медленно вытекать в тонкую щель в полу. Рукав от водолазки, кажется, тоже валялся где-то, приспособленный под хозяйственные нужды, а может быть был отдан Никки из доброты душевной, когда той был нужен жгут, чтобы остановить кровь... Рукава от Эр-джеевских водолазок и даже летних рубах использовал весь отряд из четырех механиков ночной смены уровня В - все равно самому Эр-джею они лишь мешали, застревая в суставах механического протеза правой руки. Время будто нарочно тянулось медленно, руки тряслись, мысли перескакивали с одной на другую, не задерживаясь в голове надолго, сил начать что-либо делать не было совершенно. Когда, наконец, механик тяжело повалился на жалобно взвизгнувшую узкую койку, дверь почти беззвучно приоткрылась, впуская внутрь Никки. Девушка огляделась так, будто видела грязную, захламленную запчастями, тряпками и инструментами каморку впервые и присела рядом с кроватью - тихо, как, наверное, могла только она.
- Ну и срач тут у тебя... - ворчливый шепот нарушил тишину - сейчас голос девушки казался до странного громким. Эр-джей лежал, уткнувшись лицом в подушку - видимо чтобы не показывать глаза, в которых мешались растерянность и чувство вины.
- Ты что тут, все это время не убирал? Нам, между прочим, сегодня снова выходить, зачищать технический уровень вместе с шестым отрядом. Кто без нас будет разводить мосты? Всем известный древний поэт? Давай, взбодрись, я тебя не узнаю...
- Ты не понимаешь, Ник... это из-за меня произошло. Я не просто несу за это ответственность, как командир бригады, это действительно я виноват в их смерти. Подумать только, весь третий отряд нашего уровня! Не справился, отвлекся... это теперь не важно, - голос механика сорвался в непонятные задыхания и всхлипы, хотя глаза оставались сухими.
- Да успокойся ты, черт тебя дери, ты мужик или тряпка?! Ты же вообще видел их всех впервые, неужто тебя настолько волнует судьба совершенно незнакомых людей? К тому же, ты знаешь, что они все - преступники, сосланные в наиболее опасную зону, пушечное мясо. Фактически, их отправили сюда вместо казни, как и нас с тобой. Кто-то же должен разводить мосты! - достав из кармана иголку и суровую нить, Никки принялась штопать уже просящие каши кеды. На предплечье у нее и вправду болтался туго затянутый рукав от грязно-бордовой водолазки, использованный как жгут, и почему-то до сих пор не снятый.
- Как и нас? - едва сдерживая дрожь в голосе, с некоторым вызовом переспросил Эр-джей, заглядывая девушке в глаза. - Почему-то я тоже об этом подумал.
- Знаешь, сейчас я даже почему-то начинаю верить в байки о твоей невиновности, - тяжело вздохнув, Никки убрала нитку с иголкой обратно, - любой другой из моих знакомых давно бы уже перестал хандрить и жил бы спокойно дальше, а ты - сопли культивируешь. Даже у меня, когда я впервые сама и вполне осознанно убила, не было такого шока.
- Никки, перестань, я знаю твои мотивы, у тебя не было другого выхода и... - кое-как сев на койке, механик смотрел куда-то в пустоту.
-Другой выход есть всегда, - сделав акцент на последнем слове, девушка поднялась, едва не задев головой низкий потолок, - у меня была судимость из-за мутации. Я могла смириться со своей участью и подохнуть где-нибудь на периферии, но решила выжить, во что бы то ни стало решила жить, пока возможно - я могла не сжигать судебный архив, не вырезать всех видевших мое дело сотрудников вечером в коридоре. Тогда мы бы с тобой оказались по разные стороны мостов, я бы постепенно теряла разум и человеческий облик в радиационном поле за пределами города. И возможно, одной прекрасной ночью ты пристрелил бы меня вот из этой пушки, - хлопнув по механической руке Эр-джея, в которой действительно был припрятан кустарный, но довольно надежный ствол крупного калибра, Никки замерла.
- Что ты предлагаешь? - глухой, хриплый из-за вечной простуды голос эхом разнесся в повисшей тишине.
- Оставь это позади и займи себя чем-нибудь. Комнату хоть прибери, а то смотреть противно... У тебя ж тут обычно разве что цветы не стояли, а теперь...
- Я пытался.
- Ага, и только воду разлил! Если приведешь в порядок этот хлам, мысли тоже устаканятся и разойдутся по местам. Да, черт подери, ты виноват, не успел среагировать на сигнал, не поставил заслон от той твари, что шла по их коридору, даже сигналку не включил или лазеры, а я не успела подвести подкрепление вовремя. Но третий отряд - жмурики, а мы еще повоюем. Если не выйдешь в эту смену на пост - останешься без пайка. Останешься без пайка - как пить дать коньки отбросишь. Не время сейчас, да и не место для особо совестливых, тут такие не выживают!
- Я хочу не выживать, а жить, - сказана эта фраза была уже твердым голосом, и механик, поборов собственную апатию, принялся протирать зеркало, устало глядя в глаза собственному отражению, а еще, украдкой - на девушку. Кажется, ни один из них не смог понять и принять правду другого, по крайней мере, полностью. Но Эр-джей совершенно случайно вспомнил, что если не выйдет сегодня ночью на пост в техническом отделе, то пайка лишится не только он, но и его молодая напарница-связистка. Мост не разведут, и в итоге, жертв будет куда больше, если какая-нибудь действительно опасная тварь с периферии проберется в город мимо измотанных дневных боем "чистильщиков", расчищавших проходы от мутантов, да и от самого отряда в таких условиях останется только мелко нарубленный фарш.
Никки же поняла только то, что на ее месте механик скорее бы сам повесился, чем вырезал бы половину сотрудников архива и спалил его. Эр-джей был действительно невиновен - не убивал, а лишь по-идиотски пытался спасти несчастную жертву от убийцы, лишившись руки и разрушив всю свою последующую жизнь. И здесь он продолжает жить и разводить мосты не для себя - для кого угодно, возможно, даже для нее... Но она никогда об этом не узнает. А может, просто потому, что кто-то должен разводить мосты.
Важная часть моей жизни.
Пол комнаты был забрызган кровью, вокруг металлического стола суетились растерянные, полубезумные бойцы, механики, связисты, разведчики уровня В. Судьба человека, оказавшегося на этом столе сегодня волновала всех по одной простой причине - других медиков кроме него на этом уровне Восточно-Софийского моста не было. Нашлось бы, пожалуй, несколько человек, которые смогли бы делать перевязки и колоть редкие и дорогие для обитателей моста антибиотики, но такого хирурга как Блейз, не было, наверное, больше на всем мосту. И вот теперь все могли только беспомощно суетиться вокруг и смотреть, как яд от клыков очередной твари с периферии медленно, но верно расходится вверх по ноге Блейза. Сам раненый уже провалился в глубокий обморок от болевого шока и не мог даже советом помочь взволнованным до предела боевым товарищам. Вокруг почти полностью самодельной аппаратуры суетилась в тщетных попытках что-либо предпринять бывшая студентка городского меда - Никки, у которой после бессонной ночи разведения мостов слегка тряслись руки. У девушки начиналась истерика.
-Неужели придется ампутировать ногу? Эр-джей, сколько времени у тебя ушло на привыкание к протезу? Я думаю, мы сможем собрать для Блейза что-нибудь в этом духе? - она обратилась к механику, который тоже старался не бездействовать, меняя местами перепутанные по запарке провода внутри угрожающей конструкции лазерного скальпеля.
-У меня два года ушло, думаю, с ногой тяжелее будет. Блейз парень крепкий, но как минимум год уйдет и у него - и то, эдак он будет кровью харкать. - Голос механика сейчас был твердым и почти лишенным эмоций. А впрочем, такой Эр-джей казался Никки серьезным, надежным, тем самым человеком, который обязательно что-нибудь придумает.
-Ничего-ничего. Я его сама, если нужно, на это время в боевой команде сменю, а у меня на посту никуда ходить не надо, переключай себе каналы - и всё, главное, чтобы током не шибануло...
-Что-нибудь придумаем, - будто приподнимая обычно надеваемую при всех маску спокойствия и уверенности, механик тяжело вздохнул, но опомнившись, вновь состроил серьезную мину, вглядываясь в поврежденную микросхему. Где-то на задворках сознания Никки мелькнул нервный смешок - если бы не создавшаяся ситуация с Блейзом, её бы наверняка немало позабавили эти жалкие попытки неизвестно как попавшего в ряды преступников, сосланных на мост, тихони и интеллигента прикинуться своим. Сразу вспоминалось то, как механик первое время глядел на всех растерянно и затравленно, переспрашивал во время отдачи приказов, морщился, едва заслышав местную ругань или малопонятный жаргон, всеми силами старался избегать любых потасовок, несмотря на то, что физически явно был сильнее многих - а потом как-то свыкся с такой жизнью. Не смирился, а именно свыкся, стараясь не изменять при этом своим привычкам.
-Готово, - такой же безэмоциональный, как и вначале, голос Эр-джея донесся до сознания девушки как будто издалека.
-Там за тумбочкой есть бутылка со спиртом... Дай-ка глотнуть для храбрости... - на лице Никки застыло отрешенное, отвлеченное выражение. Спустя несколько секунд в руку легла прохладная бутыль, и горло обожгло медицинским спиртом, но в голове не прояснилось. Напротив, думать стало как-то сложнее, зато перестали трястись от недосыпа и нервов руки.
-Приводи его в сознание, где нашатырь и прочая ерунда я уже показывала. Если кардиограмма начнет выравниваться - коли адреналин, шприцы на полке справа.
Эр-джей кивнул, едва заметно вздрогнув при виде плохо работающего, тусклого лазера, немного похожего на тупой нож.
***
Блейз сидел за панелью соединений на кое-как спаянном из различных запчастей, обломков и деталей кресле-инвалидке. Даже колеса этого агрегата были разного размера: одно - из старой шестеренки подъемного механизма моста, другое же нашлось в комнатушке Эр-джея, и, кажется, его довольно долгое время использовали там как тумбочку. В действительности же оно было предназначено для вагонетки горнодобывающего комплекса, но то ли его кто-то умыкнул еще до Эр-джея, то ли оно оказалось бракованным и поэтому не было пущено в ход...
О том, чтобы сделать сию конструкцию более-менее маневренной, не могло быть и речи, поэтому свободно, без чьей либо помощи, передвигаться на ней можно было только по рубке и близлежащим прямым коридорам. Шансов уйти в случае прямой атаки - ноль, а посему, до того, как единственный толковый медик и боец арьергарда уровня В Восточно-Софийского моста Блейз Кэри сможет подняться на ноги, охрану уровня перегруппировали, чтобы прикрыть рубку.
Еще с десяток связистов-операционистов в той же рубке быстро переключали связь по уровню и между ними, принимали и передавали сигналы, соединяя нужные провода, но Никки среди них не было. Эр-джея тоже заменял нынче другой механик, раньше шедший либо в арьергарде, либо в заградительном. Буквально в нескольких блоках от рубки поправляли последние детали тяжелого противорадиационного "доспеха" те, кто сегодня ночью готовился зачищать уровень.
***
-Ник, можно спросить... - Из-под шлема немного растерянный голос Эр-джея почти не был слышен. Во всяком случае, проследить за интонацией уж точно не представлялось возможным. Девушка осторожно кивнула, не отвлекаясь от многочисленных застежек.
-Зачем ты для него это делаешь?
-Рубка - самое безопасное место на мосту, ты же знаешь, навряд ли мы смогли бы пристроить Блейза лучше.
-Ты не ответила на мой вопрос.
-Не знаю, я... Это сложно объяснить. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Почему я рискую своей жизнью из-за кого-то, да?
-Не совсем так. Почему ты поменялась с ним местами, несмотря на то, что знаешь, что отряды зачистки - почти как боевые, и в частности арьергард - это настоящая мясорубка. Вечно отступающий основной отряд давит сапогами, а если отходишь вместе с ними - тебе в первую очередь всадит пулю в череп заградительный. Даже во флангах, из-за обилия ответвлений в коридорах, если подумать, несколько безопаснее. Да и радиационное поле здесь сильнее, чем в жилых и технических блоках - тебе ли не знать!
-Не знаю. Я вроде бы думала об этом, но объяснить сложно. Блейз, он... - Никки на пару минут замялась, подбирая слова, - он важная часть моей жизни.
Кажется, даже эти слова дались девушке с трудом, но бирюзовые, сумасшедшие глаза с вертикальным, сжавшимся от яркого света ламп, зрачком продолжали буравить механика, будто спрашивая: "Теперь доволен? Такой ответ тебя устраивает?". Видимо поняв, что больше он все равно ничего не услышит, Эр-джей отвел взгляд и тактично замолчал, задумавшись о чем-то своем. Не дожидаясь механика, Никки прихватила мощный, но старый, как мосты, огнемет и двинулась вперед - занять место в строю поближе к краю, к флангам. Там несложно будет в случае чего уйти в безопасные жилые блоки, к связистам и технарям, а возможно даже добраться какой-то тайной тропой до "перевязочного пункта", если потребуется. Никки рисковала, и рисковала серьезно, к тому же подвергаясь огромной опасности из-за облучения, которое могло вызвать ускоренное развитие у нее мутации, но явно не собиралась "дорого продавать свою жизнь" даже ради "важной ее части". Эр-джей же, кажется, нарочно встал чуть дальше, позади нее, ближе к заградотряду, чтобы не выпускать из поля зрения свою молодую напарницу и почти подругу и при необходимости прикрыть. Неважно - от кого или чего. Совершенно не важно.
Спи, Никки, спи...
Никки судорожно вцепилась в край жестяного умывальника, заходясь в очередном приступе кашля. На губах, высохших и потрескавшихся, засохла собственная кровь; бирюзовые глаза были пустыми,а зрачки - неестественно расширенными для такого освещения, и оттого казались почти человеческими, круглыми.
-Я знала, конечно, что так и будет рано или поздно... - фразу она так и не закончила, закашлявшись и закусив едва заметно удлинившимися клыками губу до крови. Эр-джей аккуратно подошел сзади, придерживая напарницу за плечи и стараясь не сжимать пальцы на механической руке слишком сильно. Протез, правда, все равно оставался протезом и слушался куда хуже настоящей конечности.
-Я не могла уснуть, вот и зашла... зачем, сама не знаю... все же комната соседняя... так уже не впервые... слишком жарко...- бессвязно шептала девушка и каждое слово впечатывалось в сознание. Это был еще не бред, но что-то отдаленно его напоминающее, когда человек еще в сознании и пытается озвучить сразу все приходящие в его голову мысли, потому что боится не успеть. Не успеть сказать что-то важное.
-Ник, может, приляжешь пока, а я позову Блейза, он-то обязательно что-нибудь придумает? - механик бормотал что-то успокаивающее, надрывая и без того охрипший голос. Он попытался под руку довести девушку до койки, когда по ее телу прошла волна судорог. Эр-джею, впрочем, ничего не стоило донести Никки до койки на руках, но вот отходить от нее было уже как-то жутковато. Раз за разом механику казалось, что она, беспокойно мечась по постели, свалится вниз, случайно поранится собственными когтями, или еще как-то себе навредит. Оставлять Никки одну было опасно - равно, как и оставаться с ней наедине. Мутация, за которую девушку хотели выслать на периферию, давала о себе знать.
Дверь позади внезапно скрипнула, и Эр-джей уже было приготовился к самому худшему - обходу с проверкой, во время которого проверяющие, застав Никки в таком состоянии, выбросили бы ее наружу из-под противорадиационного купола, но... самого худшего не произошло, и в комнату, как обычно, не стуча и не спрашивая разрешения, скользнул Блейз. За прошедшие с момента установки протеза шестнадцать месяцев он уже успел полностью восстановиться, вот только ходить так же беззвучно, как раньше уже не мог - выдавало его легкое поскрипывание механических суставов, которым, к тому же, частенько не хватало смазки.
-О, а я-то думал, куда это она отправилась с утра пораньше, - нахмурившись, он направился к Никки. Связать руки прихваченным со стола рукавом от рубашки, вколоть снотворное и обезболивающее - все это заняло у него не более пяти минут, и девушка, еще несколько раз дернувшись, притихла, погружаясь в тяжелый сон без сновидений.
-Давно она так?
-Давно. Я могу только замедлить процесс, и то не сильно, - Блейз смотрел на связистку с едва уловимой нежностью и жалостью, сидя рядом и поглаживая растрепавшиеся светло-русые волнистые волосы.
-Сколько у нее еще времени? - голос Эр-джея слегка дрогнул, будто это не Никки, а ему обстоятельства вынесли приговор.
-Сложно сказать, практически никакого диагностического оборудования у меня нет, так что не ясно, может, пара дней, а может и неделя, в любом случае, не слишком много. Будь у меня доступные медикаменты и возможность следить за ее состоянием хотя бы по анализу крови - возможно, она продержалась бы еще месяц. А впрочем, это уже не важно. - Серые глаза Блейза вновь сузились, теряя всякое выражение - так он обычно смотрел на пациентов, которые, по его мнению, были уже "не жильцами". Казалось, что в этот момент из его взгляда исчезло все человеческое.
***
Следующие несколько ночей Никки продолжала исправно приходить на пост. Если бы она не зашла тогда ранним утром в комнату механика, он бы, скорее всего, не догадывался о ее состоянии до последнего. То ли она решила жить как обычно до самого конца, то ли так и не смирилась, пытаясь спорить с генетикой... Вконец замкнувшись, в общем-то, и без того неразговорчивая девушка, она не стала никому ничего объяснять. Точнее, не стала объяснять Эр-джею. Блейз и не спрашивал, как будто всё понимая - если это вообще можно было понять.
А после окончания рабочей смены они оба - и Блейз, и Эр-джей - не сговариваясь, шли по очереди дежурить у Никки в комнате - на всякий случай. Все же приступы по утрам у нее случались все чаще и сильнее, и зачастую Блейзу с его середнячковым телосложением было уже не под силу скрутить ее при случае в одиночку. Они все втроем словно временно поселились в удивительно похожей на высокий и узкий стальной шкаф комнатке, в которой с трудом, наискосок, помещалась кровать и тумбочка в углу. Еще два человека могли уместиться в этой комнатушке только стоя, или, если постараться - сидя. Вот и в этот раз Блейз умостился кое-как рядом с Никки на краю кровати, явно не собираясь спать - неизвестно какой раз за эту неделю, а механик - рядом, на полу, чтобы, если Никки вырвется, выступить в качестве грубой силы, не давая ей ни на кого наброситься. Под утро и днем, когда от усталости девушке становилось сложно себя контролировать, более-менее осмысленное выражение мелькало в звериных бирюзовых глазах все реже и реже, а заснуть - даже с лошадиной дозой снотворных и обезболивающих - ей теперь уже не удавалось. Видимо, лекарства, сдерживавшие изменения раньше, перестали действовать, и мутация пошла развиваться, ломая и перекраивая тело Никки, полным ходом.
Вертикальные зрачки то сжимались, то расширялись, не то от вколотого наркотика, не то по какой-либо другой причине. Когти скользили по простыне, раздирая ткань в клочья, но сознание вроде бы еще сохранялось - судя по неразборчивому полушепоту. И потому ни Блейз, ни Эр-джей ничего не предпринимали, будто дожидаясь какого-то знака свыше, а может, просто не решаясь прервать страдания девушки, и продолжали в напряженном молчании сидеть в шкафоподобной комнатке без окон. Никки опять не спала. Лишь, вконец изодрав простыню, принялась скрести матрас длинными, не по-человечески изогнутыми когтями. Никто не смог предусмотреть, что в одну секунду она заденет и сорвет ранее удерживавший ее широкий кожаный ремень. Бугры мышц на изуродованном теле напряглись, рука Блейза сама собой потянулась за пистолетом. Будто на автопилоте, не успевая даже задуматься, второй рукой он притянул девушку к себе, чтобы не вырвалась. Так быстро, что механик не успел даже нормально среагировать - лишь вскочил с каким-то запозданием, в ступоре глядя на происходящее. Так медленно, что на обычно серьезном или безразличном лице медика успело промелькнуть сразу несколько различных выражений: страх, нежность и понимание, кривая усмешка. Губы прошептали почти одновременно с громыхнувшим на весь жилой блок выстрелом:
-Спи, Никки, спи...
В последний момент бирюзовые глаза, было, снова посмотрели так по-человечески - и вдруг остеклянели. Медно-рыжие, заплетенные в длинную тонкую косичку волосы Блейза были забрызганы кровью - как девушки, так и его собственной, сочившейся из глубоких царапин на спине, которые успели нанести ему когти Ник за это короткое и одновременно такое долгое мгновение. Эр-джей смотрел не отрываясь, ничего не понимая, или же отказываясь верить увиденному, а рыжий парень в нелепых, чуть сползших очках и холодным взглядом, которого он уже давно считал своим другом, не то рыдал, не то смеялся, прижимая к себе изуродованный труп, гладя короткие светло-русые волосы и бормоча что-то. Сквозь дрожь и всхлипы явственно слышалось только одно слово: "Спи...".
Лишившись точки опоры.
С истинно кошачьим изяществом, хоть и поскрипывая несмазанной, механической от самого бедра ногой, Блейз не то проскользнул, не то прокрался в комнату. Эр-джей, впрочем, не сидел сложа руки, более того, он опять был в комнате не один. Рядом с ним, на прохладном металлическом полу скромно присела Жозефина, его новая, совсем еще юная напарница-связистка. Ей едва перевалило за восемнадцать, и никто на уровне так и не смог понять толком, что же она такого натворила, что оказалась здесь. Сама же девушка предпочитала об этом не распространяться. Может, поэтому она с самого своего прибытия на мост жалась к Эр-джею, цепляясь за него, как утопающий за соломинку - он не задавал лишних вопросов, видя, что Жозе (как ее прозвали большинство сотрудников уровня) ответить на них не в состоянии. А может, она просто кинулась к первому встречному с немой просьбой помочь и защитить, или же каким-то неведомым образом почувствовала в механике родственную душу... Причина этого, вероятно, не была ясна до конца даже ей самой, но в любом случае комм-браслет, выданный ей, не будучи бракованным, ломался и терял настройки в несколько раз чаще, чем у других, давая лишний повод заглянуть в продуваемую всеми ветрами комнату с низким потолком, в которой обитал Эр-джей. С Блейзом же у нее сложились довольно странные отношения. Ни для кого, включая самого медика, не было секретом, что она к нему была неравнодушна. Не нужно было даже долго наблюдать за происходившим, чтобы это понять, но обратить на себя хоть каплю внимания Жозе раз за разом не удавалось. Она пыталась развлекать, тормошить, злить Блейза - но тот и не думал ни встряхиваться, ни злиться всерьез, пребывая в постоянной апатии. Как признавался он сам - ему почти ничего не снилось. Движения по-прежнему были плавными и ловкими - но что-то все равно делало его больше похожим на механическую куклу, чем на живого человека. То ли он умело делал вид, то ли ему действительно на протяжении всего этого месяца было на все наплевать.
Но, не изменяя старым привычкам, Блейз продолжал каждый день заходить к другу перед началом смены - за смазкой для протеза и просто выпить холодной воды - единственного, чего на мосту всегда хватало всем и в изобилии.
-Ты на ремонт, или как обычно? - механик будто специально уткнулся носом в микросхему сломанного коммуникатора, чтобы не видеть, как без разрешения и приглашения заваливается к нему на койку Блейз (которому, это, впрочем, позволялось), и как смотрит на "нахала" из-под кудрявой, смолисто-черной челки Жозе.
-Как обычно. Масленка у тебя тоже там же, где обычно? - серые глаза, полуспрятанные за отблесками, очков оставались безразличными и холодными, даже несмотря на то, что с губ сорвался тихий смешок.
-Не трогай пока, я сам все разберу и посмотрю. Больно уж громко скрипит сустав, а внеплановый техосмотр еще никому не вредил.
-С чего бы такая забота? - Привычное фыркание прозвучало как-то тихо. - Ладно, я пока раскручу панель, ты же все равно занят...
-Я вот тоже не понимаю, с чего бы такая забота должна доставаться тем, кто этого не ценит? - не упуская случая поддеть и хотя бы посердить Блейза, Жозе буквально взвилась.- Тебе сказано сидеть и ждать, так сиди и жди. Думаешь, у Джеймса полно времени исправлять все, что ты там сейчас накосячишь? Ты у него не один в очереди на ремонт! - этот нравоучительный монолог мог продолжаться до бесконечности, если бы медик не прервал его холодным, скучающим тоном.
-Слушай, цыпа, я тебя вообще о чем-то спрашивал? - мутновато поблескивая, серые глаза смотрели куда-то сквозь собеседницу. Блейза плотным кольцом окружало безразличие, будто вплетенное в завязанную вокруг пояса тонкую и длинную медного цвета косичку.
Связистка, задохнувшись от обиды и непонимания, обернулась было к Эр-джею, ища поддержки в его лице, но тот лишь вручил ей отлаженный коммуникатор.
-Слушай, тебе действительно лучше сейчас пойти отдохнуть, я зайду за тобой перед началом нашей смены, - в зеленых глазах механика явно читалось то, что, хоть и не понимая этого, девушка делает что-то в корне неправильно. Стальная дверь хлопнула, закрываясь за Жозе, громко щелкнув замком. Тишина, пусть и ненадолго, повисла в воздухе. Ее спустя несколько минут прервал тихим ворчанием медик, запоздало решивший высказаться о том, что у него, мол, работы больше в разы, ведь механиков - человек по десять на каждый уровень моста, а к нему со всех уровней тяжелораненые ползут, и поспать удается только лишь пять часов в сутки. Но это бормотание затихло так же быстро, как и началось под пристальным укоризненным взглядом Эр-джея.
-Зачем ты с ней так?
Впервые за прошедший с момента гибели Никки месяц на лице Блейза отразились хоть какие-то эмоции.
-Раздражает, что она постоянно здесь ошивается. Раздражает то, что она постоянно ко мне клеится, плевать каким способом, бесит сам факт. Пустота внутри раздражает, - чтобы хоть как-то снять напряжение, он остервенело хрустел пальцами и поправлял очки каждые несколько секунд. -Эта курица никогда не сможет заменить мне Ник, как бы она ни старалась!
-Тогда лучше скажи ей об этом прямо до того, как она убедит себя, что все серьезно, - Эр-джей, выудив из-под подушки отвертку и ключ, принялся раскручивать защитные панели на протезе. - Извинись перед ней что ли, от тебя не убудет. Она же и не знает ничего - и про Ник не знает, и про жизнь здешнюю, совсем еще девчонка. Вот пройдет с пол годика, и она втянется. Поймет, что мертвых именуют "жмуриками" не в дань жаргону, а чтобы хоть как-то отгородиться от этого ужаса. Поймет, что нелепые имена вроде "Джеймс Раэр" гораздо проще сократить до двух букв, как на обложке уголовного дела, чем произносить каждый раз полностью. И про воду по вечерам... все поймет. А сейчас - будь с ней помягче, ей и без этого тяжело, оказаться на мосту в таком возрасте... лишиться привычной жизни, точки опоры...
-У меня ведь тоже сейчас нет точки опоры...
Они сидели молча еще долго - почти до самого сигнала. Воды было выпито столько, что будь это не вода, а даже некрепкий алкоголь, их не разбудил бы уже даже сигнал к разведению, от которого, как говорили рабочие дневной смены, иногда тряслись стены в комнатах. Никто из них двоих не знал, что надо говорить в таком случае. А Никки, которая обычно помогала друзьям справиться с хандрой и депрессией, как на зло рядом не было.
Капала из крана вода, щель между низким потолком и стеной грозила превратиться в еще одно, на этот раз уже не закрывающееся окно. Между обрамлявших ее труб и так уже было видно неяркое, зеленоватое марево от зашедшего солнца. В соседнем блоке, в еще одной нелепой комнатке, похожей на небольшой коридор, плакала Жозе, будто случайно задержавшаяся рядом с закрытой дверью и слышавшая часть разговора. И она все не могла понять, чем же она хуже загадочной, судя по всему, уже покойной Никки, которая все никак не шла у Блейза из головы. Разумного ответа на этот вопрос не было - может, и не хуже, может, и наоборот, моложе, симпатичнее, без проблем с генетикой... Но так не вовремя! Как будто один утопающий топил другого, в тщетных попытках спастись. Еще одного, потерявшего току опоры.
Нельзя просто взять и все бросить.
Удаляющийся крик "К вам посетитель!" шумел и взрывался в ушах как гром, как дикий разряд электричества. Даже и верить не хочется в то, что это все правда... Слишком трудно в это верить. Слишком. Эр-Джей просто сидел и пытался собраться с мыслями. Даже в голову не приходило пытаться прибрать неправильной формы комнатушку с низким потолком. Ветер сегодня свистал во все щели, и оттого, кажется, особенно рассеянным было настроение. Вечерняя свежесть пробирала до костей, особенно в сочетании со стаканчиком-другим холодной воды. Кто? Кто же мог сюда наведаться? И зачем?!
Ответ вскоре пришел сам собой в виде небольшого подтянутого человека с темно-каштановыми волосами и колкими карими глазками, солидного, при костюме, которого Эр-Джей долго не узнавал. Слишком долго, пожалуй. Он хотел было уже сказать что-то в духе "Чем обязан?", и даже встал, сгорбившись слегка под металлическим гнетом потолка, не позволявшего ему вытянуться во весь свой двухметровый рост. Они переглянулись, будто искали какую-то подсказку, деталь в облике друг друга, которая бы в чем-то их уверила, но когда вдруг прозвучала одна простая фраза, все разом встало на свои места.
-Джимми, как же давно мы не виделись... - все стало настолько очевидно, что у механика чуть было не сорвалось с губ какое-то типичное для мостов, но совершенно неприличное для любого другого места и общества ругательство. То ли от шока, то ли от нахлынувших и разом ударивших в голову воспоминаний. О том, как еще в школе их посадили когда-то вместе. Как на протяжении всей учебы они вместе бедокурили, собирали вокруг себя огромные компании, все делали вместе... как не помешало дружбе даже поступление в разные вузы... казалось, ничто не помешает. Но величественная громадина Восточно-Софийского моста просто раздавила все, разорвала и растоптала. Ничего нельзя было поделать, никак связаться на протяжении целых семи лет. И теперь снова протянуть эту ниточку оказалось делом нелегким.
Томас Митчел - а именно так звали неожиданного посетителя - тоже неверящим взглядом смотрел на того человека, которым теперь стал его друг, заглядывал чуть снизу в зеленые глаза с карими пятнышками по всей радужке, пытаясь понять, куда девались всегда делавшие их неправдоподобно ясными и яркими тепло и свет. Каждая деталь бросалась теперь в глаза: и почти полностью поседевшие волосы, и опаленная, несмотря на всю защиту, радиацией кожа, и металлический массив протеза, и в особенности странная подвижность и натренированность каждой мышцы. Но внезапно Том вдруг вспомнил, зачем он здесь, начал вещать (а вещать он умел профессионально, во всех смыслах этого слова)о том, что наконец-то смог добиться перерассмотрения дела, что Эр-Джей сможет наконец-то вернуться к нормальной жизни, и что все это дело всего лишь нескольких дней...
Благодарность механика вышла какой-то скомканной. Он все еще не мог осознать всего объема вываленной на него информации, слишком ясным и ярким для привыкших к ночной темноте и красному тусклому свету аварийки глаз было сияние этой новой надежды. Надежда повидаться, пусть и мельком, с женой и детьми, а может и вовсе вернуться к жизни. Снова жить, а не существовать... Таким чужим, неправдоподобным казалось все это сейчас, а ведь, казалось бы, пару лет назад он еще мог бы!...
Предстояла очередная бессонная ночь разведения мостов. И надо было еще тормошить Блейза, а то он совсем плох стал в последнее время...
Том, снова вдруг очнувшись и нервно глянув на часы, спешно исчез, сославшись на поздний час и то, что дома его давно уже ждут, и обещав сделать, конечно же, все возможное и невозможное. А механик как то медленно, даже заторможено поплелся в соседнюю комнату. Окошки, дверки, щелки, трубы - бесконечное их количество делало ее больше похожей на решето, чем на помещение. И с самого входа было видно, как из какой-нибудь щели обязательно выглянет торчащая под странным, неестественным углом медная косичка - только кончик, конечно же. Она отросла уже до совершенно дикой длины, раза в полтора больше роста хозяина, и постоянно волочилась за ним наподобие хвоста, иногда вздрагивая и подметая по полу пыль. Раньше он убирал ее хотя бы, обворачивал вокруг пояса, а теперь и думать об этом забыл. И как-то одичало звучал из угла тихий шепоток, из которого, как всегда было мало что понятно. Сейчас вот Эр-Джей и вовсе разобрал только одно, бесконечно повторяющееся "Никки". Все стены камеры исчерчены были ее именем, а в укромном уголке за кроватью - аккуратно выбитый, выцарапанный на металлической поверхности стены рисунок - портрет девушки. Не особо профессионально нарисованный, да и пропорции кое-где не были соблюдены, но получилось до странного и до страшного похоже. И слишком осмысленно, по-человечески, совсем как в последнюю секунду перед смертью смотрят вертикальные зрачки нарисованных глаз.
-Пойдем, смена вот-вот начнется, - как обычно бросил Эр-Джей, уже в предчувствии ежедневной пытки чужим безумием. Блейз на мгновение обернулся, зыркнул невидящим взглядом, и продолжил бормотать что-то себе под нос.
-Эй, нам на смену надо, ты же помнишь, она тоже там работала, в рубке связи, так же переключала каналы... Помнишь? - эта фраза, кажется, уже яснее дошла до адресата.
-Она ... тоже? - очки сползли, смысла в глазах ни на грамм, только какая-то... потревоженная старая боль, что ли.
-Да, и нам пора. Скоро сигнал к разведению подадут. Она никогда на пост не опаздывала, и мы не будем. - Ото всех этих уговоров и увещеваний механика уже мутило, он и сам выходил уже на работу каждую ночь скорее по привычке, чем действительно борясь за свою жизнь, за каждую секунду этого жалкого существования. И невыносимо было смотреть, потому что вспоминался прежний, жесткий и самоуверенный Блейз, который себя считал чуть ли не богом, а уж высшим существом точно, гордый, волевой... Иногда от него от такого тошнило весь уровень. Но теперь - нет, нет его больше, исчез человек, одна тень осталась, и еще горше стало.
Он все же начал собираться, длинная коса проползла пару метров по полу змеей, выжидая и подрагивая, пока он по-животному, торопливо и неаккуратно пытался отрыть нужные вещи. Эр-Джей старался не смотреть, но невольно проскальзывала у него в сознании мысль: если он вернется в город, к прежней, мирной жизни, которой не было у него на протяжении уже семи лет, то кто же тогда присмотрит за этим сумасбродом? Ведь нельзя же вот так просто бросить его... Никакого человека нельзя просто так бросить.
Рыжее лирическое отступление.
Ветер стих, и в клетке снова стало невыносимо тихо. Хотелось выть, скрежетать зубами, бросаться на решетчатые стены, но Блейз молчал. Молчал и снова смотрел на портрет, а кошачьи глаза портрета смотрели со стены на него. Но если бы только со стены, если бы от этого можно было как-то скрыться! Бирюзовые кошачьи глаза смотрели отовсюду: они чудились ему в глубине осеннего неба, они отражались в гладком металле стен, от них не было никакого спасения. Они не осуждали, не сердились, не излучали того немого укора, что, как ему показалось, был в них перед ее смертью... Спокойный и почти равнодушный, взгляд этот пугал больше чем все остальное. Больше даже, чем сам тот факт, что ему всюду что-то мерещилось, чем то, что он почти перестал говорить с людьми и ничего не мог с этим поделать, больше чем жалостливые взгляды. И он спрашивал у этих глаз что он все-таки сделал не так. Раз за разом спрашивал, хотя это совершенно не имело смысла. Все было правильно. И выстрелить - лучше, чем продлить страдания, тем более ценой многих жизней. Никки, его Никки поняла бы. Она и сама бы так сделала, будь в этом необходимость, наверняка. Но почему тогда она так смотрит?!
Железная логика и "панцирь", помогавшие раньше уйти в себя, не реагировать ни на чужую агрессию, ни на собственную минутную слабость разбивались об этот взгляд вдребезги. А жить без этого как прежде оказалось невозможным. Никки была сильной. А он - нет. Поэтому ли под этим взглядом он большую часть времени чувствовал себя как крыса в клетке, вокруг которой кругами ходит хищник? Вот сейчас - вернулась редкая в последнее время способность рассуждать здраво. Наверное, надо наслаждаться моментом, прибрать комнату, привести себя в порядок, обрезать волосы до сколько-нибудь приличной длины... Но разве в этом есть смысл? Нет. Надо найти ошибку. Он точно допустил где-то ошибку, а может и не одну, но отложив ее поиск на потом, окончательно запутался. Только в этом теперь есть хоть какой-то смысл. Если он ее наконец найдет - сможет уйти со спокойной совестью. Но наверняка очередная волна страха и безумия захлестнет буквально в шаге от разгадки. И все повторится по кругу. По кругу ходит кошка вокруг клетки.
Первый его серьезный выбор ошибкой определенно не был. Более того, этим можно было по праву гордиться. Медицинский колледж, городской МЕД - все это было задумано ради одной цели: спасти семью от голодной смерти. А в перспективе и обеспечить Марку и Сэнди приличное образование. Что ж... этой цели он достиг в полной мере. Средний братишка кажется, сидит сейчас где-то в городском совете, так что семья определенно ни в чем не нуждается. А малыш Сэнди, кажется, вылетел из МЕДа. Что ж... еще успеет найти что-то себе по душе. Словом, это единственный его выбор, которым Лили была бы довольна. Впрочем, это уже не важно. Ее уже двадцать шесть лет нет среди живых, нет в его жизни. Но все же из своих мыслей сестренку, потерянную давно, в детстве, по вине остолопов, по какой-то ошибке взявшихся за скальпель, он выкинул из своих мыслей много позже. Наверное, уже когда попал на мосты.
Что потом? Череда точно спланированных поступков. Были ли они ошибками? Да, многие из них. Но будь у него возможность все исправить, он поступил бы точно так же. Единственной серьезной ошибкой, к слову, была неправильная постановка цели. Но он тогда устал от каторжной работы по спасению людей, от ночных вызовов, общежития, и того, к чему он относился как к механической, высокооплачиваемой работе. Было ли это платой за звание "гения в своей области" и "хирурга от Бога"? Определенно. И эта усталость и накопившееся раздражение сыграли свою роль. Никогда ни до этого, ни после этого он так не ошибался в людях, как когда решил связаться с этой дурой Мэган. Слабонервной дурой, которая сдала его полиции из-за того, что он делал, по сути, благое дело. Хоть и своими не всегда гуманными методами. В общем, все что тогда случилось, хоть и казалось катастрофой, случилось к лучшему. Убирать лезущих на то же место, что и он бездарей-коллег ошибкой не было. Чисто математически ясно, что они бы в итоге загубили куда больше жизней. В разы. Никки как-то спросила его: "Уместна ли вообще в этом вопросе математика?" Но ему казалось что да, уместна. И до сих пор кажется. Потому что знает, чем чревата криворукость в хирургии. Из-за таких обезьян со скальпелями он уже потерял Лили. Сейчас бы он смог ее прооперировать хоть с закрытыми глазами. Но тогда им обоим было всего по девять лет.
Словом, довериться Мэг было ошибкой. Но эта ошибка привела его на мосты. Если бы не это - он никогда бы не встретил Никки. Никогда в своей жизни. Стоило попасть в этот ад на земле, чтобы только здесь начать жить по-настоящему. Чтобы найти того человека, который сможет тебя принять без лишних вопросов. И... С одной стороны, он знал, что времени мало, с самого начала знал. И про то что у нее проблемы с генетикой - тоже. Знал что так и будет. И она знала. Только одно дело - понимать что времени мало, но оно еще есть, а другое дело - знать сколько в точности, и осознавать, что это все в прошлом. Четыре года. Эти жалкие четыре года были лучшим временем в его жизни. Лучше раннего детства, когда мать не гнали еще с работы и была жива Лили, лучше семи лет в университете, когда он мог с незамыленным еще глазом и без всякой корысти посвятить себя любимому делу... Последняя, самая яркая белая полоса в жизни. Так где же та ошибка, о которой он так сожалеет? Где же он так просчитался?! И почему некому помочь в этих поисках?.. И по-прежнему спокойно и равнодушно смотрят со стены живые кошачьи глаза. Смотрели и смотрят прямо на него. Именно в этот момент появляется понимание - больше никакой дури. Как бы ни хотелось забыться, как бы ни ломало... даже если он окончательно сойдет с ума. Все равно слезет с иглы. Как минимум потому, что кого-то он своим "бегством от реальности" оставляет без обезболивающих. На Восточно-Софийском есть те, кому нужнее. Есть те, кто слабее. Есть те, кто тоже будет заливать свое горе. И Никки этим не вернуть.
***
Из соседней комнаты вновь послышались истошные завывания и звук скребущих металл когтей. Эр-Джей в такие моменты буквально проклинал самого себя за то, что не успел уснуть: все же с тем, что ничем не может помочь Блейзу он уже смирился, а обижаться на рыжего сумасброда и вовсе был не в состоянии. Беспокоило его только то, что уже несколько дней Блейз не спал сам и не давал спать всему уровню, вопя не хуже раненой химеры. Защитить его от посягательств других недовольных жильцов, он, пожалуй, сможет при необходимости, но так и самому околеть недолго. С их-то рабочим режимом! Нет сна - нет работы, нет работы - нет пайка. Просто до безобразия. И до безумия жестоко. Что-то надо делать с этим, но простым снотворным его наверное, не возьмешь, да и где б он взял это снотворное, а просто обкалывать товарища наркотой... Словом, толковых решений не находилось, за стенкой скреблись и выли, а небо потихоньку светлело, приобретая красивый бирюзовый оттенок. На горизонте меж двумя безднами: небом, и пропастью антропогенного происхождения нарождалась заря. Заря, которую он за семь лет жизни здесь ни разу и не видел. А она всходила не раз, и не раз взойдет еще. Так почему же его миновало это чудо? Все просто: во всех бедах следовало винить ночную смену.
Палуба смертников.
Поздней осенью твари помельче неизменно впадали в спячку, год от года, и на мостах стаовилось тише, спокойнее. День ото дня дежурство в центральной области было все больше рутиной, а не боем. Но вот мутанты покрупнее устремлялись в поисках пищи к городскому куполу. По центру пройти они не могли, и перли дуром по обшивке, делая самыми опасными посты флангов, дна, и, разумеется, верха - "палубы смертников". И если донные и боковые посты имели все-таки постоянный состав, то на палубу заступали по очереди незанятые центровики. Очередь эта, впрочем, была не постижима людскому уму, потому как была спущена сверху - но группа С136-О не стала исключением. Таким образом, в рабочем плане Эр-Джея неожиданно замаячила красная отметка о том, что дежурство на палубе зе за горами.
Не в первой. Не раз за эти семь лет ему доводилось там бывать - и ничего. Хоть и прибавило порядком шрамов и седых волос. Но кого здесь можно было удивить шрамами? А седые волосы на фоне остальных, белесо-пепельных и вовсе терялись. Не приглядишься - не заметишь. Так что - до сих пор палуба которую многие рисовали себе как ночной кошмар, безумную мясорубку, пока была к нему благосклонна. Единственное что действительно беспокоило - так это то, что приходилось брать с собой Блейза. Жозе отлеживалась по причине ранения, и Эр-Джей был вынужден пойти - приходилось делиться с ней пайком. Оба голодали, и летом точно бы сдохли, но сейчас, когда в центре была тишь да гладь, появлялись шансы. Главное не пропускать дежурства. Лишь бы до суда она оправилась... Почему-то механик не сомневался в том, что его оправдают - внутри жила детская, слепая вера в это. Но пока Жозефина толком работать не могла - приходилось тащить с собой рыжего сумасброда. Ведь брать с собой на палубу меньше десяти человек просто глупо. Даже если они уцелеют - что от этого будет толку? Но будет ли толк от Блейза? Время покажет. Лишь бы ему не взбрело что в голову. Иначе... а что иначе? Разве он уже не смирился? Разве уже не все равно? Или он просто хочет еще разок увидеть Эвелин, детей, Тома? Пес его знает...
***
Было тихо. На палубе тоже, даже ветер казался бесшумным, хотя и просачивался к телу уже неприятной, не летней прохладой. Близился рассвет - и до сих пор ничего.Звезд видно не было, на трубах лег иней. Холодно. Но когда кто-то начинал переминаться с ноги на ногу или топать - все разом смотрели на него затравленно и дико - и все замирали. Только с вечера копошившийся в углу возле ограды Блейз шуршал, возился, дико зыркал... а потом опять затихал. Эр-Джей стоял, прислонившись к решетке смотровой площадки, где та была повыше. Но расслабиться не удавалось - в отличие от тонких даже металлических стен решетка казалась хлипкой, но менять положение не хотелось. До завершения дежурства оставалось минут двадцать, может тридцать. Казалось, ночь уже позади, и Эр-Джей шумно выдохнул - мол, пронесло.. оставалось два дня до суда. Но именно в такие моменты - когда по традиции надо бы постучать по дереву, становится понятно, что в городе, и даже просто в пределах видимости не осталось ни одного дерева. А мир - привычный мир сделан из металла и пластика. Заслышав звук, Блейз завозился, начал было грызть и драть решетку, разумеется, тщетно, но с диким шумом. Его попытались унять - и вдруг раздался почти вопль: "У этого гада кусачки, он тут всю защиту изорвал!"
Эр-Джей долго смотрел на происходящее отупленным взглядом. Почему? Ведь кричать нельзя. Этим можно привлечь мутантов... Блейза отдернули назад за длинную волочащуюся косу - и он звонко опрокинулся на загремевший пол, на спину. Было видно как на секунду у него перехватило дыхание, потом он вырвался, вскинулся, зарычал... И вдруг раздался новый рык - будто в ответ. Но в разы громче. Скрежет когтей по обшивке моста. Вылетело из темноты в зону видимости существо, видом напоминавшее собаку, а размером - скорее динозавра, и имевшее лишнюю, как показалось Эру, пару лап посреди туловища. Раздались автоматные очереди, и зверь взвыл, но с наскоку запрыгнул через сетку прямиком на площадку, разметав всех вокруг. Блэейз в суматохе, как оказалось, продолжал возиться с сеткой...
Когда Эр-Джея отшвырнула гигантская лапа, он успел сгруппироваться, сжаться в комок и защитить голову и живот, и если бы не рыжая крыса с кусачками - он бы просто налетел на сетку. Падение казалось удивительно долгим, хотя на самом деле - и он это понимал, должно было занять секунду-другую. На границе между небом и пропастью поднималась заря. Начиналась "безвоздушка" и все вокруг звенело хрустальным звоном в преддверии пылевой бури. Было видно, как грязно-рыжая тень ловко скользя под пулями несется, каким-то неведомым образом цепляясь за обшивку, на четвереньках в сторону города. Сбежал? Надо же... будто же он специально прикидывался... нет. Все было взаправду. А было ли? Суды, мосты, механическая рука? Быть может он сейчас проснется от удара о землю, встанет, пойдет варить кофе Эвелин, заодно рассказывая о своем страшном и странном сне - сне, длиной в семь лет...
Тело гулко упало на землю, а следом за ним - вырванный кусок решетки. Наверху затихал бой - защита все же не была прорвана. Мосты развели.