Нас было трое. Трое в просторном и темном кузове летящего аэрогрузовика. Подвешенные за плечи специальными креплениями, похожими на огромные птичьи лапы, мы то и дело болтались в воздухе, словно колбаски по пути в коптильный цех.
Водитель никак не хотел выполнять указания грозного начальника довезти нас в целости и сохранности. То ли потому, что он, водитель, не слишком прислушивался к начальникам, то ли оттого, что у него было другое срочное дело. Но так или иначе, нас порой раскачивало настолько сильно, что стенки нет-нет, да и вздрагивали под ударами наших ног. Стоит заметить, ног, в которые вложили миллионы, ног, одетых в наверняка не дешевые серые брюки и черные туфли, начищенные до ослепительного блеска.
Вырядили нас как следует. Кроме того, раскошелились -- уму непостижимо! -- на человеческого парикмахера. Из-за робото-андроидской конкуренции в этой сфере тот страшно изголодался по работе, поэтому оторвался на нас, что называется, по полной программе. Мои волосы почему-то показались ему невыразительными, и для начала он перекрасил их в угольно-черный цвет, а затем, пройдясь по ним ножницами и расческой, соорудил не без помощи лака заметную челку, теперь волной вздымающуюся надо лбом. Понятное дело, досталось не только мне.
Ничего удивительного во всем этом "цирке" не было, ибо аэрогрузовик направлялся в святая святых "Роботроникса", к самому Эрику Пулману, тридцатипятилетнему мультимиллиардеру и отпрыску легендарного Джозефа Пулмана, создавшего первого из андроидов. Творцам нового поколения андроидов хотелось преподнести нас в лучшем виде. Вот они и расстарались, хотя, если рассудить, на самом деле ничего сверхъестественного не изобрели. Пожалуй, только новый модуль эмоций, позволяющий андроидам еще драматичнее рыдать, еще естественнее смеяться, еще чутче сопереживать, сопровождая все это суперкачественной мимикой, заслуживал внимания, а в остальном... Такие же андроиды четвертого класса. Обычные ТВУДы, способные быть телохранителями, водить машину, учить детей и, конечно, выполнять обязанности дворецких. В общем, делать то, что так ценит простой человек, которому по большому счету плевать, какова громкость смеха андроида и сколько слез тот прольет на свои гладкие розовые щеки. Лишь бы работали без сбоя, а плачь не плачь, смейся не смейся -- все равно.
Нас вновь изрядно качнуло, перед тем как водитель заглушил движок. Впервые за время поездки мы переглянулись.
"Интересно, что они сейчас чувствуют, -- подумал я, всматриваясь в их глаза, горящие голубыми и зелеными стекляшками во мраке. -- Переживают ли, боятся ли?.."
Со змеиным шипением поднялась дверца кабины; послышался глухой хлопок --водитель спрыгнул, потом его ботинки застучали по асфальту. Судя по огромным паузам между шагами, водила никуда не спешил. Зато тот, кто торопливо цокал каблуками, явно с нетерпением ждал аэрогрузовик.
-- Наконец-то! -- произнес взволнованный мужской голос снаружи. На секунду повисла тишина. -- Ну-ка, ну-ка, дыхни.
Дыхнули. Да так смачно, что даже я услышал исполнение просьбы.
-- Ты! Ты опять напился! -- едва ли не кричали снаружи. -- А если бы... -- Тяжело подышали. -- Ты бы за всю свою жизнь не расплатился.
-- Мастерство не пропьешь, -- нагло хихикнул в ответ голос и добавил серьезно: -- И если хочешь знать, я пилот в третьем поколении. Но вместо того, чтобы сидеть за штурвалом корабля, мне остается водить только этот драндулет. -- По стенке кузова пробежала дрожь от крепкого удара. -- Ничего с твоими манекенами не случилось, -- уверенно заявил водитель и со злостью сказал: -- Чтоб они все перегорели!
Мы вновь переглянулись перед тем, как стенка, подобно жалюзи, начала раздвигаться, впуская солнечный свет.
***
Как я и предполагал, по ту сторону кузова нас встречали двое.
Широкоплечий темноволосый водила выглядел так, словно только что выпал из бара; причем в этом питейном заведении время не терялось даром -- пиво текло рекой, стол ломился от высококалорийной еды. Светлая футболка навыпуск "расцвела" бледно-желтыми пятнами, блестели пухлые губы под пышными мокрыми усами; потертые светлые джинсы использовали вместо полотенца -- невооруженным взглядом было видно, что о них совсем недавно вытирали жирные руки; серые мутноватые глазки недобро глядели на нас, и для меня оставалось загадкой, зачем этому гражданину устроили проверку на трезвость?
А вот второй господин являл собой полную противоположность первому как по физиологическим характеристикам, так и по предметам туалета. Худощавый, с гладковыбритым лицом, мужчина лет тридцати был одет в узкий серебристо-серый костюм с широкими рукавами и черными, как панцири мидий, пуговицами; под пиджаком -- рубашка цвета стали, на ногах -- остроносые туфли, очевидно, из крокодильей кожи. Словом, как денди лондонский одет и наконец увидел... нас.
-- Ну, чего медлишь? Опускай, -- сказал он и предупредил: -- Только смотри, осторожно.
-- Конечно, -- кивнул водитель. Поглядел на темный квадратик пульта в широкой ладони и вдруг улыбнулся. -- Будет исполнено.
Не знаю, заметил ли ехидную ухмылку господин в модном костюме, но мне она чертовски не понравилась. Так улыбаются перед тем, как совершить какую-нибудь мелкую пакость. Очевидно, мягкой посадкой нас не порадуют, предположил я и убедился в этом, когда увидел, как водила резко ткнул одну из кнопок.
Механические лапы разжались, и мы, пролетев примерно с метр, не без шума приземлились. Маленькая месть андроидам свершилась. Свершилась тут, в кузове, а не в здании "Роботроникса" или не на одном из заводов, принадлежащих Пулману.
Господин в модном костюме, естественно, не обрадовался такому повороту событий и немедля выдал тираду жутких ругательств, начиная от общеизвестных и заканчивая совсем уж экзотическими, вроде центаврианского "трумхрукля". Именно так, то есть невероятно вонючей иноземной тварью, напоследок обозвали водителя. И мы узрели его пудовые кулаки, как, впрочем, и кулачки господина в модном костюме. Понятное дело, никто из противников не собирался применять их по назначению.
Теперь, в наше сытое и чрезвычайно мирное время, едва ли не каждая драка заканчивалась, так и не начавшись. Любое противоборство сводилось к эдакому ритуалу. Почти как у животных. Постоять минуту-две друг против друга, пыхтя от злости, с ненавистью глядя в глаза обидчику и угрожающе сжимая кулаки -- вот тот максимум, который позволяли себе противники. И это вместо того, чтобы навесить друг дружке хороших люлей. Настоящие драки, где без тени смущения ломали ребра и носы, выбивали зубы, остались в прошлом. Ну а причиной тому были легионы адвокатов, готовые защищать кого угодно от кого угодно, хоть черта от бога. Юриспруденция осталась той областью, куда, так сказать, пока не ступала нога андроида. Ничего не поделаешь: если где-то убывает, то где-то...
И подвыпивший водитель, и разодетый в пух и прах господин прекрасно понимали ситуацию. Только один синяк, только одна ссадина -- и затаскают по судам стервятники в строгих костюмах и с дипломатами в руках. Так что не прошло и трех минут, как мы двинулись к центральному входу "Роботроникса".
***
Шли молча. Под чутким взглядом господина в модном костюме. Слушая стук каблуков.
От широкой, как футбольное поле, аэростоянки до высокого, как Эверест, здания "Роботроникса" раскинулась мощеная особым камнем площадь -- зона безопасности, где по закону никто, включая служащих компании, не мог сажать транспорт и даже летать. Будь ты хоть мэром города, хоть звездой шоу-бизнеса, добирайся до входа -- чуть больше двухсот шагов -- пешком, и только так.
Впрочем, Пулман попытался скрасить это неудобство. Особенность камня заключалась в том, что и днем и ночью, и зимой и летом он хранил одну и ту же температуру -- двадцать градусов по Цельсию. Так что, когда повсюду белел снег, площадь оставалась такой как всегда. В общем, все было сделано для того, чтобы шедшие по ней чувствовали себя как можно комфортнее. И, конечно, все было сделано для того, чтобы обезопасить здание. Как-никак в нем билось сердце всей Империи Пулманов -- компьютер, контролирующий каждого андроида, в какой бы точке Света тот не находился.
Не преодолели мы и полпути, а нас уже успели сфотографировать, идентифицировать и просканировать со всех сторон. Что только не делали всевозможные анализаторботы, роем кружащие над нами и, по слухам, способные даже уловить негативные мысли.
Вот серенький бот, напоминающий бейсбольный мяч, -- сверкает синим глазом, парит чуть впереди с тех пор, как мы ступили на площадь. Тут черненький жучок уселся на ладонь, сложил крылышки, пополз -- наверное, пытаясь найти микроскопические частицы взрывоопасного вещества, яда. А этот, напоминающий летающего красного паука, опустился на плечо, глянул на меня парой выпученных зенок, скатился до кармана -- и забрался под пиджак.
С виду все мирно. Боты жужжат, попискивают. Но стоит одному из них обнаружить незнакомца, пусть даже ничего не замышляющего, или найти что-нибудь подозрительное, и тотчас за дело возьмутся те, что держатся вдалеке от нас. Стражботы, большие и маленькие, высокие и низкие, поблескивающие сталью и едва видимые. Ударят током, брызнут газом, стрельнут парализующей иглой. Никому не уйти.
Зона безопасности наконец-то осталась позади. Широченные двери распахнулись, и из городской жары мы шагнули в прохладу здания, очутившись под пристальными взглядами двух копов, овчарки и шести стражботов, вооруженных до зубов и похожих на обнаженных людей, которых с головы до ног облили серебристой краской.
Пес тут же обнюхал нас, повилял хвостом перед господином в модном костюме и вновь разлегся на холодном полу. Следом за дело взялись копы. Молча сличили наши идентификационные номера, с пристрастием осмотрели каждого, заглядывая в глаза, в рот и, убедившись, что все в порядке, наконец-то пропустили.
Проверенные на сто рядов, мы зашли в лифт, где господин в модном костюме принялся информировать нас, как и что нужно делать в присутствии Пулмана.
***
Лифт мягко остановился. Двери бесшумно разъехались, и я увидел самого богатого человека в пределах Солнечной системы. Великого и ужасного Эрика Пулмана, чьи корпорации обеспечивали миллиарды людей пособиями, позволяющим представителям рода человеческого безбедно жить, при этом не работая.
Доходы от продажи андроидов Центавру, другим звездным системам, людям, наконец, были столь велики, что... Как только зашла речь о законе, обязывающем Пулмана уменьшить распространение андроидов в Солнечной системе либо взять на себя все расходы в соцсфере, он долго не раздумывал и выбрал последнее, получив тем самым легальную возможность выпускать андроидов, сколько душе заблагорассудится. Правда, в законе было четко оговорено, что занятость людей в отдельных сферах должна быть не ниже пятидесяти процентов. Да кто их, проценты, подсчитывает.
Пулман говорил по видеофону и даже не взглянул на нас. А мы вошли и, как было велено, остановились в шаге от закрывающихся дверей. Мультимиллиардер по-прежнему пялился в экран видеофона, откуда доносился мужской голос -- взволнованный, хрипловатый и -- я едва заметно улыбнулся -- так хорошо известный мне. Голос человека, призванного на время отвлечь Пулмана, чтобы я беспрепятственно мог заблокировать двери.
Что, собственно, я и постарался сделать. Как бы невзначай положил ладонь чуть ниже кодового замка, усеянного черными кружочками кнопок, и, сосредоточившись, напряг указательный палец. Из его кончика тотчас полезла игла, по виду ничем не отличающаяся от тех, что используют для шитья. А дальше, как говорится, дело техники.
Отмычка почти беззвучно вползла под корпус замка, и через мгновение -- я облегченно вздохнул -- на полоске дисплея под рядами кнопок вспыхнула надпись: "Перекодировка". Несколько движений пальцами -- и все: мульимиллиардер оказался в моей власти. По крайней мере, на некоторое время.
Теперь можно было спокойно осмотреться.
Не сказать, чтобы апартаменты одного из самых влиятельных людей современности, меня поразили. Кого в наше время удивишь, к примеру, панорамным окном, способным превращаться в телевизионную панель, или кондиционером размером с ладонь? Словом, простовато: шестиугольный кабинет, где у клаустрофоба вряд ли началось бы обострение; овальный стол, отяжеленный компьютером, видеофоном, факсом и еще какими-то неизвестными мне аппаратами; на стене -- в окружении несметного числа дипломов и сертификатов портрет рыжебородого папаши; три одинаковых шкафа, скрывающих содержимое серыми дверцами; и... ни одного робота.
Разговор по видеофону длился еще минуты две, после чего Пулман наконец-то удостоил нас взглядом. Из-под рыжих бровей на меня уставились хитренькие карие глазки; тонкие полоски губ мультимилиардера на миг скривились в скромной улыбке, и он поманил нас пальцем.
Мы повиновались и рядком, как солдаты на сборах, выстроились напротив стола. И стояли долго, покуда Пулман мерил нас взглядом. Тщательно, не по одному разу, словно стараясь заглянуть нам под кожу. Потом вновь скромно улыбнулся и, указав на меня худым холеным пальцем, сказал:
-- Исполни что-нибудь эмоциональное. Хочу посмотреть, что мы не зря потратили деньги. -- И он махнул рукой, словно дирижер.
Я молчал. Краем глаза посматривал на удивленных андроидов, усмехался про себя и молчал. Пулман, впрочем, удивлялся не меньше. Хотя куда больше злился. Его худое веснушчатое лицо приобрело грозный вид; в глазах заблистал гнев.
-- Эй, андроид! -- взъярился Пулман, приподнявшись из-за стола. -- Тебя что, не доделали?! Я говорю: исполни что-нибудь!
-- Не буду, -- с улыбкой ответил я, наслаждаясь видом вытаращенных глаз.
-- Класс и номер! -- заорал Пулман. -- Отвечай!
-- Не знаю, -- спокойно ответил я.
На подобное зрелище стоило посмотреть. Всесильный мира сего, застывший статуей, онемевший и чуть не обмочивший штаны. Тот редкий момент, когда можно смело сказать: "У него от страха волосы на голове зашевелились". Шевеление огненно-рыжих кудрей мультимиллиардера я не заметил, но, подозреваю, давненько его так не пугали. Если вообще когда-либо пугали столь сильно. Свершилось: андроид не подчинился. И это весьма неприятное событие -- единственное в истории -- произошло на глазах самого Пулмана, словно бы забывшего, что он замер в той самой позе, в которой находился, начав вопить.
"Представление", к сожалению, быстро кончилось, и только сейчас я заметил, что расстояние между мной и андроидами значительно увеличилось, причем я остался на прежнем месте. А Пулман медленно опустился на стул и, не проронив ни звука, потянулся к пульту.
-- Не нужно, -- предупредил я добродушно, -- код на дверях изменен. Так что охрану звать не имеет смысла. К слову, не переживайте. Убивать или брать вас в заложники я не собираюсь. Все что от меня требовалось, я уже сделал.
-- Что? -- прошептал Пулман, убрав, к моему удивлению, руку от пульта.
-- Оказался в вашем кабинете, -- ответил я, присаживаясь напротив растерянного, побледневшего и напуганного до полусмерти Пулмана. -- Еще не догадываетесь?
Он покачал головой, подрагивающими руками схватил пачку сигарет, зажигалку и закурил.
-- Позволите? -- с улыбкой спросил я, вытаскивая сигарету из пачки. Конечно, позволит. Не поверит собственным глазам, но позволит.
Мои губы стиснули сигарету, а Пулман от очередного потрясения чуть не выронил свою изо рта. За спиной зашептались. Да, умей андроиды падать в обморок, то те двое сейчас точно лежали бы без памяти. Андроид, который не только не знает -- фантастика! -- своего номера и класса, но еще и курит...
Я чиркнул зажигалкой. Вдохнул дым -- медленно, глубоко, смакуя первую затяжку.
-- Как?.. Почему? Невозможно. -- По щеке Пулмана покатилась дробинка пота. -- Зачем? -- словно в лихорадке прошептал мультимиллиардер.
-- Разве вы не знали, что ничего невозможного в мире нет? -- начал я, улыбаясь. -- Почему? Потому что в сытом обществе, в земном рае, выстроенном Пулманами, оказалось отнюдь не прекрасно. Зачем? Из-за мести, из-за любви к искусству, из-за сострадания к тем, кто не желает жить на подачки, пусть и щедрые, ваших корпораций, но принимает их, поскольку другого выхода у него нет. Из-за пилота в третьем поколении, вынужденного водить аэрогрузовик. Из-за актера, вынужденного играть на улице вместо театра, где труппы уже давно состоят из... Наконец из-за тех пятидесяти процентов, чье место, по закону, почти во всех сферах заняли роботы и андроиды. -- Я сделал короткую паузу, вновь затянулся. -- Как? Очень сложно и больно. Несколько операций, сотни введенных имплантантов, чертова уйма выпитых зелий, способных остановить даже выделение пота, эпиляция, пара специальных контактных линз, немного актерского мастерства и, конечно, тщательно спланированная, рассчитанная едва ли не по секундам операция, начатая задолго до того, как аэрогрузовик опустился напротив здания "Роботроникса". Естественно, я действовал не один. И хирург, вводящий в меня нелегальные имплантантами, и инженер, незаметно подменивший меня на заводе, и грузчик, запихнувший в кузов, и тот, кто отвлек вас звонком по видеофону, -- все они приложили немало усилий. А каким еще образом можно было обмануть вашу совершенную систему безопасности? Постороннему человеку сюда и впрямь не пройти, а вот андроиду...
-- Вы... Вы...
-- Да, господин Пулман. Перед вами человек и профессиональный актер, играющий роль худшего из своих врагов в театре под названием жизнь.
Я затушил сигарету, а Пулман вдруг зло засмеялся. Тихо, потом громче и еще громче -- почти истерически.
-- И что? Что вы доказали? -- сквозь смех спросил он. -- Кому? Сейчас вас просто-напросто схватят и вышвырнут к чертовой матери. А если я захочу...
-- Не нужно мне угрожать, -- спокойно сказал я. -- Если честно, я разочарован, что вы так ничего и не поняли. Неужели вы действительно думаете, что я забрался в ваше неприступное здание лишь для того, чтобы высказать наболевшее? Вообще-то я пришел за деньгами, которые позволят нам на равных судиться с вами и вашими купленными политиками. Судиться за новые рабочие места, за изменение законов.
-- Сто миллионов евро, если мне не изменяет память. Именно столько вы предлагали отдать тому, кто сумеет проникнуть в "Роботроникс", в кабинет, откуда ведется контроль над андроидами. Даже сделали официальное заявление. То интервью, где вы уверяли, что никто и никогда не сможет провернуть подобное. Помните? Так вот я сижу в этой самой комнате. -- Я усмехнулся: -- Да, кстати, вас снимают. Наш разговор, как и проникновение в здание, фиксируется камерами. -- Я указал на свои глаза и поднялся. -- Поэтому, думаю, вам хватит ума, чтобы выпустить меня отсюда живым.
Пулман молчал. Меня, впрочем, тут больше ничего не задерживало, и я размеренным шагом направился к выходу. Под удивленным взором андроидов. Под гневным взглядом человека, сделавшего все, чтобы эти самые андроиды как можно больше походили на нас
Уже в дверях, не поворачиваясь, я бросил:
-- Надеюсь, не увижу тот день, когда на вашем месте будет сидеть один из них...