Лязг открываемой решетчатой двери более не резал слух и не заставлял вздрагивать от страха. Безразличие и какая-то неуместная тоска - вот и все ответные чувства, рожденные этим звуком. И хотя скрип металлических петель все еще воскрешал отчаянные надежды, холодная обреченность якорной цепью тянула несбыточные мечты в бездну безысходности. Человек привыкает ко всему, даже к ожиданию собственной смерти. Это можно было прочесть на лице любого из дюжины мужчин, томившихся в затянувшейся плесенью камере.
Однако на этот раз, ставший привычным лязг, не возвещал о визите дознавателей в черных балдахинах и не имел ничего общего с ежевечерней раздачей прокисшей похлебки. Железная дверь отворилась лишь за тем, чтобы каменный мешок пополнился еще одним нечастным.
Узники отрешенно разглядывали брошенную на середину камеры груду тряпья, в которой несколько позже обнаружился человек. Не смотря на тусклый свет одинокого факела, горевшего к тому же снаружи камеры, глаза новоприбывшего пылали желанием сопротивляться.
- Никогда не думал, что мага так можно легко сломить, - негромко произнес длиннобородый старик, лежащий на ворохе пропитанной мочой соломы.
- А мне доселе не доводилось видеть столь многочисленного сборища магов в одном месте, - вторил ему худощавый мужчина, прислоняющийся к проросшей мелкими грибами стене. Его ирония заставила нескольких собратьев по несчастью испустить тяжелый стон.
Новичок неожиданно поднялся на ноги:
- Как, вы тоже маги? - тусклый свет факела осветил его молодое, но уже морщинистое лицо.
- К сожаленью - да, - бросил длиннобородый.
- Почему же "к сожаленью"?
С ответом никто не спешил.
Какое-то время новоприбывший внимал тихое шипение горящего факела да глубокие вдохи сокамерников.
- Почему "к сожаленью"? - не унимался новичок. - Я не совершил ни одного преступления и вообще едва закончил обучение у мастера Нэвиса... Что здесь происходит?!
Молодой маг едва не сорвался на крик и сделал широкий шаг в направлении длиннобородого.
- Объясни ему, Хрис, - старик привстал, сгреб ногой солому в более компактную кучу и снова плюхнулся в нее. - Он должен знать.
Худощавый маг, названный длиннобородым Хрисом, оттолкнулся от стены и подошел к новичку.
- Как тебя зовут, брат?
- Луку. Луку из Родомонта.
- Из Родомонта? - переспросил Хрис. - Это где, в Саркоре?
- Нет, Вольное Княжество Небат.
- М-м-м. Так ты - почти местный, - заключил Хрис. - А мы, - он указал рукой на безмолвных собратьев по несчастью. - Все чужестранцы. Саркорцы, арры, роэнийцы, мендорцы и прочие. Но судьба у нас одна... Люди, похитившие и доставившие тебя в эти мрачные казематы, преследуют одну цель: превзойти могущества самого Демиурга Сарка.
- Не может быть! - искренне воскликнул юноша. Он просто отказывался верить, что причиной его пленения оказалась настолько абсурдное умозаключение. - Демиурга еще никто не видел!
- Это не совсем так, юноша, - назидательно произнес длиннобородый, возвращаясь в разговор. - Поговаривают, что он нынче бродит среди нас, простых смертных. Кто-то твердит, будто Демиург Сарк решил ходить среди саркорцев дабы заметить наши недостатки и искоренить их. Другие полагают, Демиургу надоело уединение в своем заоблачном дворце, и он решил править нами как заправский Патриций. Третьи же думают: Демиург находится в стадии некоего перевоплощения.
- Неужели вы и в самом деле верите в этот бред? - перебил старика Луку.
- Человек стремится стать богом, - глубокомысленно произнес длиннобородый, оставив эмоции юноши без внимания. - Следовательно, бог стремится стать человеком. И мне кажется, создатель нашего народа Демиург Сарк вполне созрел для этого. Однако он вовсе не желает превратиться в обыкновенного смертного, бессильного против голода и болезней. Он будет сверхчеловеком, образцом для нас всех...
- А я-то тут при чем? - пискнул молодой маг. - Я ни представляю никакой ценности!..
- Тот, кто нас отловил и упрятал в самом сердце Каладонских гор, считает иначе. Ему необходим Талант для одоления Демиурга. Много Таланта! Куда больше того, коим мы подпитываемся из небесной тверди, юноша. А что может быть сильнее энергии, выжитой из сотен, а может и тысяч магов? Вот нас и упрятали в княжестве Кантано, в нутро потухшего вулкана Возмездие. И в этой, некогда огнедышащей горе, нам и суждено закончить свои дни...
- Почему же вы не боретесь? - Луку вытаращил глаза.
Ответом ему был угрюмый смех сокамерников.
- А ты попробуй побороться! - пробубнил беззубый мужчина, валявшийся прямо у решетки. - Используй свой Талант, малыш! Чего же ты?
Длиннобородый призвал к спокойствию.
- Эти богоборцы отняли у нас единственное наше богатство - способность к волшбе, - сказал он, не скрывая печаль. - Они содержат поблизости псов-сефов, что обладают свойством блокировать магию. К тому же нам ежедневно делают надрез на внутренней стороне руки, - маг повернул предплечье, показывая затягивающийся порез. - Сюда эти негодяи впрыскивают кровь собак, сводящих на нет обращение к Таланту.
Луку вздрогнул. Про псов-сеф он слышал не единожды. Эти звери обитали в Восточном Лесу и каким-то чудом ликвидировали все магические проявления в радиусе десяти-пятнадцати ярдов от себя.
Поскольку Луку не помнил, чтобы ему прокалывали вену и вводили собачью кровь, он попытался обратиться к Источнику. Молодой маг закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Позабыв про все и вся, он принялся отыскивать ту хрупкую и невидимую нить, что связывала его и необъятный Источник Таланта, растворенный в окружающем мире. Однако все было тщетно. Юноша открыл глаза.
На сей раз никто не позволил себе даже легкой ухмылки. Наверное, коллеги Луку в тайне надеялись на чудо. Кто знает, а что если их тюремщики так и не лишили этого перепуганного юношу магических способностей.
- Ничего не выходит, - Луку повесил голову. - Такое ощущение, словно я, никогда не державший в руках пастушьей сопилки, отважился вдруг сыграть сложную мелодию...
В камере повисло молчание.
- Что нас ждет? - первые нотки обреченности мелькнули в коротком вопросе Луку.
Отвечать вызвался жилистый Хрис:
- Тело человека - плохо горит, это факт, - голосом университетского лектора произнес он. - Но лучшего процесса для перехода энергии из одного состояния в другое пока не изобретено...
- О, нет! - Луку резво мотнул головой. - Нет!
Юноша отбросил тряпичные лохмотья и бросился к решетке.
- Откройте! Откройте! - его крик звонким эхом отправился гулять по каменным коридорам. - Мои родители заплатят солидный выкуп! Прошу вас, выпустите меня! Умоляю вас! Откройте!
Остальные маги, вытаращив глаза, смотрели на терявшего рассудок юношу.
Все они прошли через эту уничижительную сцену. Надменность, чванливость и эгоизм, так приписываемые чародеям, за считанные часы растворялись в бездушии каземата.
Что может быть приятного в бесцельном созерцании степного пейзажа? Лурольф затруднялся дать ответ на этот вопрос, но в то же время находил в таком необременительном занятии умиротворение и счастье.
С тех пор как один из всемогущих Творцов Мира сменил Титул Господа на звание человека, его внутренний мир значительно изменился. В душе Демиурга, если таковая имелась, появились незнакомые чувства как сострадание и сентиментальность.
Демиург сидел на пороге приземистой хижины и наслаждался видами невысоких холмов, поросших густой травой. Оказывается в жизни простых людей красоты куда больше чем в самых живописных мечтаний богов. Беда состояла в том, что человек, задавшийся целью обогащения, переставал замечать прекрасное в таких вечных явлениях как пение соловья, сияние звезд и летнем дожде.
Лурольф еще раз прошелся взглядом по безмятежной степи и нашел расположение холмов негармоничным. Немного умственной активности и холмы тут же заняли симметричное положение. Это произошло столь стремительно, что непослушная полынь не успела даже колыхнуться.
Превратившись внешне в человека, Лурольф не потерял способности творить, но его возможности уже не приравнивались к божественным. Кроме того, он ощущал как его силы иссякают. Каждое последующее проявление своих способностей давалось Демиургу все с большими натугами. Причину этому он не знал, как впрочем, неведомыми оставались и обстоятельства "низложения" до уровня человека.
Все свое существование Лурольф воспринимал себя как некий Абсолют, обладавший возможностями создавать материки и народы, горные гряды и моря. Но однажды этот Идеальный Разум открыл глаза и предстал пред собой человеком. Причем представителем созданного им же племени - смуглолицым саркорцем. С тех пор он называл себя вымышленным именем Лурольфом и изображал странствующего целителя.
Лурольф, при всем своем божественном разуме, не имел понятия, что случилось с иными Демиургами, покровительствующими Мендором, Роэном, Кихтом и другими странами. Возможно, где-то в лабиринтах Вселенной существует некий Архи-Демиург и заставляет низших Творцов самим испробовать вкус сотворенных ими миров. А может, космогоническое развитие добралось до новых уровней...
С коррекцией степи исчезло все первозданное очарование, и Демиург вернул холмы на место. Лурольф никак не мог привыкнуть: красоту вовсе не обязательно творить, ее можно просто наблюдать. Наблюдать и со временем привыкнуть к ней. Точно также как к своему новому лицу: зачесанные набок иссиня черные волосы, острый взгляд, прямой нос и жесткая трехдневная щетина на немного впалых щеках. И кто разглядит в такой внешности самого Демиурга Сарка?
- Господин Лурольф! - появление Цадэя, состоявшего у Демиурга в помощниках, моментально развеяло ощущение душевной неги. - Прибыла семья крестьян. Их сын задыхается!..
Лурольф напрочь позабыл о величии природы и ринулся к заднему дворику хижины.
Оказавшись в мире людей, Творец тотчас же осознал свою неряшливость и ребяческую удаль, руководившую им при созидании народов. Он так и не оградил несчастных смертных от болезней, неурожайных годов и нищеты. И лишь сейчас он решился исправлять собственные ошибки. Правда уже не с мощью Демиурга, а с филигранностью чародея.
- Смилуйся над нами, волшебник! - высокая дородная женщина в полотняном сарафане бросилась к ногам Лурольфа. - Теперь только в тебе надежду питаем! Мой мальчик...
Чуть поодаль стоял краснощекий мужчина, держащий на руках мальчугана лет десяти.
- Спасите его, господин, - просто и тихо вымолвил он.
Позади крестьян маячила, запряженная тщедушной клячей, повозка. На вожжах молча сидела пяти-шестилетняя девчонка, сжимающая тряпичную куклу. Должно быть, сестренка мальчика.
Глаза мальчугана устало смотрели на Демиурга. Веки медленно смыкались, как это бывает у долго не спавшего человека. Дыхание крестьянского сына было поверхностным. Тощая грудная клетка вздымалась с непривычной частотой, а шумный выдох иногда переходил в стон. Руки и худенькие ножки парнишки максимально прижимались к туловищу, свидетельствуя о недавних судорогах.
Краснощекий крестьянин что-то шептал. Наверное, молился или неслышно ругался, как нередко случалось с посетителями Лурольфа.
- Сколько это продолжается? - спросил хозяин хижины, хотя для избавления мальчика от недуга, ему вовсе не требовался ответ на вопрос. Но Демиург должен походить на мага или лекаря. Не скажет же он в лоб простолюдинам: "Да нечего волноваться! Ведь я - ваш Всевышний! Сейчас все исправим!"
Действовать требовалось инкогнито.
- С прошлой зимы, - в голосе крестьянина набатом звучало отчаяние. - Что мы только не делали! Его лечили и местные знахари, и столичные маги, и странствующие монахи Безликого Храма... Все без толку...
- Как тебя зовут? - Лурольф решил отвлечь внимание ребенка, а сам с помощью особого зрения заглянул внутрь его тела.
Крестьянский сын на миг задержал туманный взгляд на лице Демиурга, но имени так и не назвал.
Лурольф тем временем исследовал бронхи и легкие парнишки. Здесь все было чисто. Поднявшись выше, Демиург обнаружил сужение голосовой щели. Немного усилий и гладкие мышцы послушно расслабились.
- Милостивый господин! - взмолилась женщина, даже не ведая, что лечение уже началось.
Лурольф резко вскинул руку, веля ей молчать.
Помимо спазмов, у мальчонки неправильно развивались кости. Судя по всему, семья крестьянина не на словах знала, что такое голод. Даже не задумываясь, Лурольф исправил и этот изъян.
Демиург закрыл глаза, дабы лучше оглядеть результат своей работы.
- Пако! - вдруг звонко выпалил мальчишка, отчего его отец едва не выронил драгоценную ношу.
- Что? - машинально переспросил Лурольф.
- Вы спросили, как меня зовут, - парнишка вытянул конечности, чем немало удивил отца и мать. - Так вот, мое имя - Пако.
- Ах, да! - кивнул Лурольф. Он словил себя на мысли, что так и не заметил, как губы расплылись в непривычной для Демиурга улыбке.
Сидящая в повозке девчонка расплакалась. Это были слезы счастья. Для людей оказывается, нет ничего радостнее, чем видеть своих родных здоровыми.
Мать Пако повторно опустилась на колени.
- Ты вернул меня к жизни, волшебник! - она попыталась поцеловать Лурольфу руку, но тот бережно помог женщине подняться.
Лицо крестьянки все еще хранило отпечаток горя, но в открытом и добродушном лице таилась простая человеческая красота. Лурольф сделал небольшое усилие, и выплакавшиеся глаза крестьянки вновь заблестели как в дни молодости, а в густых волосах поубавилось седины.
Отец семейства, потерявший дар речи, опустил Пако на ноги. Мальчишка, не долго думая, запрыгнул в повозку и крепко обнял сестру.
- Вот, - крестьянин извлек из-за пазухи горсть медных монет. - Примите, господин. Если этого недостаточно, добавлю еще и лошадь.
А ведь крестьянин серьезно болен, - заключил Лурольф, погружаясь меж тем в недра чужого организма. Печень и селезенка мужчины были увеличены, но для Демиурга это легко поправимо. Однако разрастание органов имело серьезную причину: в кишечнике крестьянина Лурольф наткнулся на постепенно набухающую опухоль. Не повстречай эта семья Демиурга, мужчине оставалось жить не более полугода. Еще чуть-чуть напряжения и смертельное новообразование исчезло без следа.
- Нет, я не возьму ни сентаво! - отрезал Лурольф, всем видом показывая недопустимость платы за свои услуги. - Знаю, вы живете не богато, но чтобы с Пако подобное не повторилось - давайте ему как можно больше коровьего молока и вареной рыбы.
- Ваше слово будем чтить как указ Патриция! - отец наконец-таки пришел в себя, и радость разливалось по его телу. - А что касается оплаты, то мы в долгу не останемся!
Крестьянин подскочил к телеге и достал оттуда огромный мешок.
- Это финики! - с легкой бравадой промолвил он. - Когда выдается славный урожай, мы с Пако продаем их на рынках Галаго.
Лурольф собрался было отвергнуть дары, но его тронули слова женщины:
- Ты подарил нам жизнь нашего малыша, волшебник. Ему будет приятно знать, что всякий раз, когда ты будешь лакомиться финиками, у тебя перед взором предстанет Пако. Это больше чем подарок, ведь в этих скромных финиках - часть наших надежд и ожиданий...
Напоследок Лурольф остановил взгляд на девчушке. Ребенок был здоров, не считая легкого насморка. Скорее всего, малышка любила сидеть подле отца на вожжах, вот и простудилась при быстрой езде... Избавить девочку от простуды для Демиурга было плевым делом. Даже не взирая на ослабление Таланта.
- Вот так всегда, - негодовал Цадэй, поднося Лурольфу глиняную тарелку с глазуньей. - Как только порядочные люди предлагают звонкие монеты, вы наотрез отказываетесь, словно боитесь подцепить через них заразу. А как бы сейчас аппетитно смотрелся бы на столе жареный поросенок. Соседний фермер отдал бы кабанчика за пол песо...
Лурольф метнул в мендорца неодобрительный взгляд. И без того узкие глаза юноши испуганно прищурились. Цадэй попытался было что-то добавить, но передумал.
- Тебе должно быть стыдно за свои слова, Цадэй! - отложив деревянную ложку, Лурольф погрузился в нравоучения.
Юноша склонил голову. Он знал, что Лурольф прав, но находил альтруизм хозяина неуместным.
Если всем нуждающимся помогать бескорыстно, то вскоре сам станешь нуждающимся. Так говорила пословица его племени - Ашуги.
Легкое воспоминание о доме навеяло щемящую сердце грусть. Два года назад его отец, один из приближенных к вождю, собрал достаточно золота, чтобы отправить старшего сына на обучение в Саркор. Отец знал: мендорцы - великий, но разобщенный народ. Никто не умеет лучше них обращаться с лошадьми и охотиться на диковинных зверей. Но в степях много хозяев и все земли заняты скупыми арканами, местными вельможами. И только бескрайний океан, примыкавший к землям ашуги с востока, не имел границ и стоянок кочующих племен.
- Будущее нашего народа - море! - поделился как-то своими мыслями отец Цадэя.
- Море? - удивлялся юноша. - Ты отлично знаешь, отец, ни один уважающий себя мендорец не взойдет на палубу корабля. Наше море - бескрайняя степь, а единственное судно - верный скакун под седлом...
- В твоем возрасте я тоже был легкомысленным, - признавался отец. - Но придет время, когда ты будешь водить своих людей в поисках пригодной для жизни земли, а владельцы лучших пастбищ и хозяева лугов будут требовать столь высокую плату за пребывание на их территории, что ты никогда не выберешься из нищеты. И тогда ты вспомнишь своего чудаковатого отца...
- Что же ты предлагаешь? Сесть в лодку и отправится в открытое море?
- Нет. Сперва ты выучишься морским наукам, а затем будет впору и корабельщиков созывать, - отец многозначительно улыбнулся и добавил: - Я решил направить тебя в Рион-Сан, столицу Саркора. Ты познакомишься со странным для ашуга словом - Академия.
- Саркор? - в тот миг Цадэй казалось, что он ослышался. - Но ты же сам твердил: в Саркоре живут коварные люди. Чему же я могу научиться у них?
- Ты прав, Цадэй. В Саркоре действительно живут коварные люди. Но запомни и другое: миром способен править лишь коварный человек...
...Прошло два года, а мечтательный Цадэй с наивным взглядом и черным пушком, называемым им самим "усами", так и не выучился на моряка. Академию Мореплавания он бросил вскоре после зачисления, и с той поры вел скитальческий образ жизни. В один прекрасный день он повстречал всемогущего целителя Лурольфа и остался с ним.
- Если в твоем сердце нет места доброте, то нечего и пытаться творить благие дела, - продолжал тем временем Лурольф, позабывший о яичнице.
Цадэй, желая напустить на себя вид раскаявшегося грешника, несколько раз шмыгнул носом и рассеяно обвел взглядом бедно обставленную хижину.
- Понимаете, хозяин, когда вы исцелили этого славного мальчугана, я как и вы даже и не помышлял об оплате. Ибо какая цена может быть выше счастья той милой семьи? - Цадэй сделал непродолжительную паузу. - Но сейчас, по прошествии нескольких часов, я проголодался. Вот и приходят в голову всякие недостойные мысли... Простите, хозяин.
"Не будь люди такими желудочниками, каких высот они смогли бы достичь!" - подумал Лурольф. Но Цадэй был честен с ним и не заслуживал нареканий.
Неожиданно Демиург произнес:
- Засиделись мы тут. Пора бы поискать другое местечко.
Цадэю потребовалось немного времени для обдумывания слов хозяина. С чего бы им в преддверии лета менять местопребывание?
- Но ведь прошло не более двух месяцев, как мы обосновались в этой чудодейственной тиши! - возразил Цадэй. Эти места напоминали ему родину, часто дающую о себе знать в красочных снах. К несчастью гнев отца останавливал юношу от возвращения в родные пенаты. Так молодой, подающий надежды ашуг превратился в изгоя, лишенного семейного очага и пьянящего запаха степной полыни.
- Мои возможности слабеют, - признался Лурольф. - В мире зарождается нечто недоброе, способное лишить меня целительского дара.
- Помнится, хозяин, вы говорили, что ваш Талант не зависит от Источинка, где черпают силу остальные маги. Как же у вас можно отобрать вашу силу?
- Сдается мне эта новая угроза, с неизвестной мне природой, способна низвергнуть не только меня одного...
- Что за угроза-то? - Цадэй взглянул в кособокий проем окна, словно пресловутую "угрозу" можно было разглядеть из этой утлой хижины.
- Не знаю. Но ее источник где-то на Севере. Придется познакомиться с нею поближе...
- Мы отправляемся на Север? - изумился Цадэй, не зная еще: радоваться этой новости или нет.
- Да, - коротко бросил Лурольф. - Через пару дней мы должны уже быть в дороге. Ты со мной, друг?
Цадэй искренне улыбнулся:
- Мой господин, страсть к путешествиям у меня в крови! Вспомните, ведь я - кочевник!
Толстобрюхие облака чинно и неторопливо двигались на юг, едва не касаясь горных вершин. Утренний воздух бодрил и стимулировал к великим деяниям, которым вскоре суждено перевернуть весь известный мир вверх дном.
Именно этим раздумьям предавался Фабио Надзиратель, нежась в лучах Каладонсокого солнца. Его высокая, облаченная в плащ из черного бархата, фигура напоминала застывшего в ожидании ворона. Взор этого хмурого старца, исходивший из-под густых бровей, скользил по лежащему у подножья гор миру, как по собственному имуществу. А ведь когда-то ему и Владыке придется делить весь материк пополам. Разделять и властвовать! Эта мысль всегда опьяняла Надзирателя. Перед его охмелевшими от мечтаний глазами уже танцевали обнаженные тела сотен наложниц, пузатые сундуки распирались от заполнявших их драгоценностях, а тысячи смертных воспевали гимны в его честь... И для того, чтобы воплотить эти мечты в жизнь требовалось немного: дождаться дня летнего солнцестояния и впитать в свою душу Талант пятисот, сожженных на гигантском костре, магов. Только так он станет могущественнее самого Демиурга Сарка, скрывающего среди людей.
Победив Демиурга, Фабио сам станет Демиургом! К сожалению, весь Талант он тут же должен будет передать Владыке. За это Фабио уже заплатил Цену Крови - магический обряд, скрепляющий клятвенное обязательство между магами. В противном случае Надзиратель погибнет. Его не спасет как мощь Демиурга, так и опыт темного чародея.
Но сейчас думать надо не об этом. Проблема состояла в недостатке пленных магов, томившихся в горных темницах. Владыка наказал как можно лучше подготовиться ко дню Ритуала, а сам отправился в Саркор, пытаясь разузнать местонахождение и планы Демиурга.
Фабио на мгновение представил себя на месте Творца. Что могло заставить Божество снизойти до визита в мир людей? Жажда власти? А может, любование результатом своих рук? В любом случае Демиург посягал на то, что по праву принадлежит сильнейшим мирам сего - владычество. Одно дело, когда Бог тревожится за свой мир с высоты Заоблачного Замка и совсем другое, когда он приходит в этот самый мир под личиной обычного человека! Какую цель преследуют Демиург?
Однако каковы бы ни были планы Сарка, его время вскоре пройдет! Как и эпоха иных Демиургов, покровительствующих Роэну, Кихту и Мендору! Лишь бы отыскать пять сотен могущественных магов!
Словно проснувшись от сладкого сна, Надзиратель потянулся и, повернув укрытую капюшоном голову, обратился к стоявшему рядом слуге-подмастерью:
- Я слышал, есть какие-то неприятности с пленными магами? - гулкое эхо, рожденное скоплением гор, многократно повторило вопрос.
- Верно, господин, - ответил подмастерье. Он зябко пожал плечами, на которых был накинут парчовый плащ такого же цвета как у Надзирателя, и в смирении опустил взгляд.
Этот стеснительный юноша напомнил Фабио самого себя в годы молодости. Когда-то, на заре его могущественности, он также услуживал магу, алчно впитывая в себя все особенности ремесла. Удивительно, в те далекие годы подмастерье Фабио мечтал в совершенстве овладеть искусством сенсорного мага и выкорчевывать из душ надменных людей эгоизм, из сознания бедных - зависть, искоренять ненависть и злобу. Он даже думал посвятить этому всю свою жизнь!.. Но однажды к нему пришел толстый лысый купец, и, выложив на стол две сотни песо, попросил приворотить одну знойную красавицу, отвергшую его. Это противоречило принципам юного мага, но звон монет так приятно ласкал слух... Тогда Фабио отложил свои стремления об очистке человеческих душ на более поздний срок и выполнил заказ. Через несколько дней к нему пришли друзья купца и, гремя набитыми золотом кошелями, требовали выполнить их услуги. Кто просил о удачной торговле, кто умолял одарить неиссякаемой мужской силой, а кто избавить от ночных кошмаров. Постепенно порывы спасти мир от зла полностью исчезли. К сорока годам Фабио стал одним из самых богатых граждан Республики Саркор, а в шестьдесят уже задумывался заткнуть за пояс Демиурга.
Но всякий раз, когда Надзиратель смотрел на своего подмастерья, он чувствовал как где-то в глубине его сознания шевелился крохотный бесформенный сгусток, называемый совестью. Словно кто-то, окопавшийся в мозгу Фабио, нашептывал: "Ты предал себя, приятель! А что может быть высшей изменой, когда ты поступаешься своим собственным словам?"
Надзиратель отвернулся. Образ юноши подмастерья с наивными, но вечно благородными намерениями, всегда возникал некстати. Ох, как коварен сентиментализм. Это же надо, он подкрадывается в тот момент, когда на горизонте - мировое господство.
- Так что там с пленными? - Надзиратель сделал вид, будто разглядывает окружающие утесы.
- Видите ли, господин, магов все еще недостаточно для... Ритуала.
- Это не беда! - с нарочитой злобой гаркнул Фабио. - Черные Братья получили приказ отлавливать магов по всему Саркору. Лучшие из них будут щедро награждены.
- Да, но, как известно, пленным магов мы удерживаем с помощью собак-сеф, одно присутствие которых лишает их Таланта. Но поскольку самих собак у нас не хватает, мы вводим кровь животных в вены узников.
- Правильно и делаете! Не то любой из этих чародеев уже давно бы разорвал жерло этого вулкана как ураган ромашку.
- Дело в том, господин, что у нас на исходе и кровь драгоценных собак. К тому же, ожидая день Ритуала, наши пленники должны получать пищу. Всем не хватает...
Надзиратель усмехнулся:
- Каждую порцию поделить на две части и проблема решена.
- Полмесяца назад мы уже прибегали к такому приему, - осторожно возразил юноша. - Боюсь, многие маги, особенно пожилые, не выдержат.
Фабио с явным недовольством насупил брови.
- Ну, хорошо! Увеличьте закупку провианта и обратитесь в Питомник-Сеф. Я оплачу покупки собак и продуктов. Это все?
- Мы получили тревожные сведения, господин. В княжестве Кантано, где собственно мы и обосновались, объявлена тайная мобилизация мужского населения.
- Ну и что? - раздраженно спросил Фабио.
- Как что? - слуга даже забыл добавить обязательное "господин". - Все указывает на войну!
- На моей памяти уже около десятка стычек, что происходили в землях Вольных Княжеств! Пусть воюют! Это только отвлечет суетных вояк от вулкана. Ваша же задача прежняя - Князь Кантано ни в коем случае не должен пронюхать о том, что творится в недрах Возмездия.
Зажмурившись от выглянувшего из-за облаков солнца, Надзиратель обернулся к черному провалу пещеры.
- Господин! - обратился к нему юноша.
- Чего тебе?
- Видите ли, - подмастерье с какой-то смущенностью поправлял просторный плащ. - Ведь эти маги... Они же такие как мы. Нельзя ли заполучить их Талант без сожжения? Что-то вроде того, как вы передадите свой дар Владыке.
Фабио замер как вкопанный. Этот слуга много времени проводит в раздумьях.
- Нет, нельзя, - сказал он. - А вот тебе придется заняться работой, не требующей размышлений о высоких материях. Две декады будешь чистить нужники в камерах. Убирая после чародеев, ты изменишь свою точку зрения.
- Как прикажите, господин, - понуро отозвался подмастерье, но в его голосе Фабио так и не услышал разочарования.
Входя в мрачный проем, Фабио вновь увидел перед собой того мечтательного юношу с пытливыми глазенками и желанием спасти мир.
Надзиратель невольно поежился и смачно плюнул на горную породу. Однако в горле оставалось все также горько.
ГЛАВА 2
Маршал Йордан кашлянул в кулак и перешел к главной части своего доклада:
- Для нас опасность представляет не сколько союз Вольных Княжеств, сколько троица магов суа, принятых на службу объединенной армии.
Главнокомандующий ткнул пальцем в княжество Кантано, приютившееся на холщевой карте между Республикой Саркор и Небатом.
- Удар ожидается с Севера, - продолжал маршал. - Сперва армия княжеств сметет пограничные кордоны Кантано, а затем займет близлежащие города. Передовые части укрепятся на оккупированной территории, ожидая основные силы. А затем, когда окружающие поля и деревни будут разграблены на нужды завоевателей, Княжества возьмут в осаду столицу. По нашим данным, объединенные силы планируют обезглавить Верховного Князя Кантано, а на его трон посадить племянника Фолька, который сам вызвался возглавить вторжение в страну его дяди. Подобный план действия ожидается и в отношении княжества Небат.
Члены Совета Пятерых внимательно глядели на огромную карту, словно военные действия могли развернутся прямо на ней. Необоснованная наглость северных соседей, решивших прибрать к рукам верных союзников Саркора в землях княжеств, не имела границ. Никто из граждан Республики не мог и представить, что угроза миру будет исходить не из Мендора или Роэна, а из мелких Вольных Княжеств, всегда находящихся в узде всесильного Саркора.
Маршал Йордан нависал мощной фигурой над столом. Лицо воина, отмеченное шрамом на правой щеке, оставалось бесстрастным. Как бы неважно шли дела, боевая выправка не позволяла всплывать наружу истинным чувствам маршала.
Глава Купеческой Гильдии Серхольд напротив выглядел испуганным. И высокий, в чем-то щегольский воротник, закрывавший затылок и щеки, не скрывал растерянного вида купца. Возможная война могла болезненно сказаться на Гильдии. Цены на товары, разуметься, вырастут, но армии потребуются средства на кампанию. Естественно в Гильдию поступит предложение о кредитовании армии. Серхольд недовольно замотал головой, отчего его козлиная бородка затряслась, и спросил:
- Неужели войска Кантано и Небата не способны самостоятельно справиться с проблемой?
- Кантано надеется на нашу помощь, упомянутую в двустороннем договоре, - спокойно отвечал маршал. - А что касается Небата, то князь этого государства в настоящий момент находится в раздумье: поддержать ли обреченное княжество Кантано либо примкнуть к Союзу Княжеств.
Первый Архиепископ Корнелий Сато негодующе вскинул руки, отчего золотой кулон в виде капли, болтавшийся на громоздкой цепи, мелодично звякнул. Молодой священник, занявший этот пост совсем недавно, всегда реагировал весьма эмоционально.
- Что это еще за чародеи суа? - его взгляд остановился на Верховном Маге. - Я слышал, этот народ считает себя выше всяких войн.
- Так и есть, - скрупулезно подбирая слова, произнес маг Антоний Блистательный. На его полном, покатистом лице как всегда поблескивали лужицы пота. - Чародеи суа по сути шаманы, чья магия отличается от нашей школы.
- Что вы имеете в виду, Блистательный? - уточнил Серхольд.
- Маги суа весьма искусны в обращении с силами природы. От них можно ожидать ураганов на вражеские города, камнепадов на пути движения нашей армии, воскрешения мертвых... Да всего чего угодно.
Верховный маг уже несколько недель выглядел хмурым и озлобленным. Поначалу такое настроение Антония Блистательного отождествляли с пропавшей дочерью Паолиной, исчезнувшей месяц назад, но после стало ясно: причины недовольства кроятся в другом; на днях в столице должна пройти "Фиеста" - ежегодный форум лучших магов Саркора и прилегающих территорий. Однако возможная война отодвигала симпозиум чародеев на неопределенный срок...
- Нам вовсе ни к чему, чтобы Вольные Княжества слились в огромное могучее государство, - высказал всем известную истину Почетный Оруженосец Мигель Лопес. - Нам непременно надо что-то предпринять.
Все пятеро советников невольно повернулись к Патрицию.
Глава государства Везалий не спешил с решением. Человек, заступивший на высший пост республики всего лишь прошлой зимой, опасался скоропалительных выводов. Он уже не раз уяснил: в политике следует быть не умным, а мудрым.
Как-то на праздник Урожая он пригласил вождя гирпанов, что населяют Мендор. Надеясь заручиться поддержкой одного из наиболее сильных мендорских племен на случай войны с Роэном, Патриций едва не столкнул свою страну с ордами всего Мендора. Оказывается, вожди арканов и ашуги посчитали почести, оказанные гирпанцу - собственным оскорблением. Конфликт уняли дорогие подарки, срочно отправленные в земли Мендора.
Везалий небрежно откинул за спину длинные, слегка вьющие волосы, и еще раз взглянул на карту.
Мерно потрескивали свечи, освещая лица взволнованных государственных мужей. В небольшой келье, где заседал Совет Пятерых становилось душно. Ночь выдалась жаркой, и причина тому - отнюдь не погода.
За окном, выходящим на Внутренний Сад, послышались звонкие шаги, свидетельствующие о смене караула.
- Насколько мне известно, - нарушил тишину Патриций. - Пятый Легион находится в пяти днях пути до места предполагаемого удара?
- Верно, - кивнул маршал Йордан. - Однако нашим войскам потребуется один день для сборов и фуражировки. А поскольку к нам примкнет армия Кантано, наше передвижение несколько замедлится. Так что при всем везении и отсутствии всяческих сюрпризов со стороны вражеских магов, мы доберемся до северных границ Кантано не ранее чем через неделю.
Проведя по русым усам, переходящим в аккуратно подстриженную бороду, Везалий, осмелился задать прямой вопрос каждому советнику:
- Господа, - стройные пламя свечей, расположенных на ближайших к Патрицию канделябрах, синхронно дрогнули. - Перед тем как ставить вопрос на голосование, я хотел бы выслушать ваше мнение по поводу доклада маршала Йордана.
Патриций прекрасно изучил тактику поведения своих советников. Благо Совет Пятерых собирался чуть ли не ежедневно, ведь Свод Законов делал Указы Патриция легитимными лишь после одобрения этих пятерых человек.
И если за маршала и Почетного Оруженосца он не беспокоился, то остальные советники могли выкинуть все что угодно. Йордан как и Патриций считал лучшим способом обороны нападение, поэтому маршал непременно поддержит идею о контратаке. Оруженосец Мигель воспитывался и получил образование вместе с Везалием. Можно смело сказать, что этот симпатичный, постоянно улыбающийся шатен, приходился названным братом Патриция. А друзья и родственники, как известно, разделяют мнение по ключевым вопросам.
Глава Купеческой Гильдии Серхольд был непредсказуем. Он всегда отдает предпочтение тому развитию событий, которые выгодны для купцов. И если Демиургам будет угодно устроить на границе баталии, Серхольд непременно выудит пользу и из такой ситуации.
Верховный Маг Антони пытается демонстрировать аполитичность, но в его позициях прослеживается последовательность. Он пылко поддерживает инициативы, расширяющие свободу чародеев, а угроза Вольных Княжеств, приправленная информацией о шаманах суа, как раз и угнетает независимость саркорских волшебников.
Неясным оставалось и мнение Архиепископа Корнелия. Этот заносчивый молодой человек мог, как поддержать предложение Патриция, так и отринуть его. Все зависит от того, в какой форме это предложение будет подано.
- Я полагаю, мы должны вмешаться, - довольно неожиданно выпалил Серхольд, все также тряся седой куцей бородкой. - Мы не можем допустить гибели тысячи невинных кантонцев... К тому же товарные связи с этим княжеством у нас настолько прочные, что внезапное прекращение торговли плачевно скажется для Саркора.
Везалий про себя улыбнулся. Конечно, Серхольд будет говорить о тысячах обездоленных и голодных, но любая ситуация будет рассматриваться исключительно с финансовой точки зрения.
Слово взял Архиепископ:
- А я не могу понять, почему мы вообще должны обсуждать эти события? - он пожал тощими плечами, отчего на его черной мантии появилось два острых горба. - В Кантано движется объединенная армия остальных княжеств? Тогда это головная боль кантонцев! Не слишком уж они пошли к нам навстречу, когда мы предложили построить на их земле храмы во славу наших богов!.. К тому же, есть вопросы и поважнее. Например, разговоры о приходе в мир Демиурга Сарка Благочестивого!
- Мы уже обсуждали эти... слухи, - оборвал архиепископа Патриций. - Если Демиург и впрямь отважился снизойти в наш мир, то для него неважно: хоти мы этого или нет. Но смею напомнить, что Совет Пятерых не обсуждает непроверенную информацию. Коль, вы так верите в схождение с небес Демиурга, то было бы справедливо, чтобы ваши священники отыскали факты, подтверждающие столь голословные утверждения, - Везалий метнул взор на Йордана. - Ваши предложения, маршал.
Йордан отдернул парадный камзол и с явной неохотой произнес:
- Я также против военного вмешательства.
Эти слова вызвали удивление со стороны Патриция. Тем более что они принадлежали опытному солдату.
- Несмотря на глобальность происходящего в Вольных Княжествах - там решаются местные проблемы, - продолжал маршал. - Защита Кантано может превратиться в длительную войну против Союза Княжеств. Эти страны окружены горами и густонаселенны. К тому же наше встревание усилит сплочение этих государств. Но не будем забывать и королевство Роэн, которому также угрожает нарастающая мощь Вольных Княжеств. Для них - это куда большая проблема, чем для нас.
- А, по моему глубокому убеждению, - промолвил немногословный Оруженосец Мигель. - Республика просто обязана нанести предупредительный удар. К тому же если на стороне Вольных воюют таинственные колдуны. Если и воевать, то уж лучше на вражеской территории, а, не отстаивая бастионы Рион-Сана.
- Никто не знает, на что способны эти маги суа, - Верховнй Маг с видом глубокой задумчивости сцепил пальцы рук и возложил ладони на объемистый живот. - Посему, мне кажется логичным найти иные способы по предотвращению войны.
Не долго мешкая, Везалий поставил вопрос на голосование.
- Используя свое право Патриция, я предлагаю выступить Пятым Легионом и всячески препятствовать захвату Кантано. Именно такую нашу реакцию предусматривает договор с княжеством и согласуется с интересами Республики. В случае вашего одобрения, я лично возглавлю Легион, - Везалий еще раз обвел взором присутствующих. - Кто за военную помощь Кантано - прошу голосовать.
Результат был непредвиденным, но справедливым. Купец Серхольд и Оруженосец Мигель поддержали Патриция. Маршал и Архиепископ высказались "против". Все решил воздержавшийся маг Антоний. А поскольку равное количество голосов согласно Своду претворяло предложение Патриция в жизнь, - Везалий получил свободу действий.
- Благодарю за поддержку, - с хладнокровностью Патриция произнес Везалий. - Господина Йордана я попрошу остаться после Совета для определения планов кампании... Однако теперь нам придется определиться с еще одним вопросом. Все вы знаете, Патриций объявляет имя своего преемника в день семидесятилетия. Кандидатура утверждается только после одобрения Совета Пятерых. Но боевые действия являются тем самым исключительным событием, когда Патриций имеет право на заявление о своем последователе.
Советники дружно заерзали по обставленным подушками сиденьям. Нынешняя ночь и впрямь выдалась исторической. Всех разбирало нетерпение услышать имя нового главы Саркора.
Не секрет, что каждый из советников надеялся услышать из уст Патриция собственное имя.
Самая крупная неприятность степи - зной. Зной и неутолимая жажда. Безжалостная жара весь день бродит по округе, окутывая своими путами все живое вокруг. Она иссушает редкие речки и, не церемонясь, вламывается в одинокие хижины, где властвует до восхода луны.
Лурольф смахнул со лба капли пота и продолжил упаковывать вещи. В который раз он понукал себя за легкомыслие при сотворении этой страны. Теперь он был абсолютно уверен: люди, способные выживать в подобных природных условиях, намного могущественней богов. Доселе Творцы не имели и малейшего представления об уносящих урожай засухах, перекрывающих тракты снегопадов, и вымывающих посевы ливнях. И вот теперь Демиург Сарк, именующийся в людском мире Лурольф, испытывает все человеческие тяготы на собственном опыте.
Набив очередной тюк, Лурольф сложил его к стене бревенчатой хижины. Все необходимое к походу на Север было готово.
- Где же носит этого юношу? - вслух промолвил Демиург, глядя на солнечный диск.
Цадэй еще до рассвета покинул хижину, отправившись в Галаго. Лурольф наказал мендорцу как можно выгодней продать все, накопившееся за месяцы проживания в этой тихой степи. Благо соседский фермер согласился доставить "товар" Лурольфа на рыночную площадь Галаго.
Демиург также дал распоряжение Цадэю на вырученную сумму приобрести недорогую бричку и пару лошадей. Кто знает, быть может их путешествие лежит аж к северному краю Роэна?
Когда неистовость солнечных лучей перешла все допустимые пределы, Лурольф решил укрыться в хижине. Хлопнув дощатой дверью, он мечтал только об одном: добраться до бочонка с теплой, но все-таки водой, и расправиться с жаждой.
- Этого мальчонку следовало бы наказать как следует, - раздраженно, но беззлобно процедил сквозь зубы Демиург, вдоволь напившись.
Этот степняк наверняка пожелает вкусить прелесть городской жизни и, скорей всего, сейчас попивает в какой-то прокисшей таверне холодное роэнийское вино...
Лурольфу вспомнился день их знакомства.
Демиург под видом странствующего лекаря путешествовал по Саркору, переезжая от одного городка к другому. Где-то в небольшом поселке, название которого Лурольф уже и не припоминал, он остановился на постоялом дворе. Хозяин заверил гостя, что утром тот может стать свидетелем небывалого зрелища. На службе у владельца гостиницы состоял мендорский юноша, способный выполнять различные забавные вещи, как водятся у степняков. Естественно, юноша умело скакал на коне, одновременно поражая мишень выстрелом из лука, ходил по горящим углям и подрожал голосам птиц. Но коронным номером было разбиванием предплечьем округлых поленьев. Лурольф догадывался, что хозяин неплохо зарабатывает на ставках: постояльцы и жители поселка прикидывали, сколько поленьев удастся разбить этому узкоглазому юноше, и заключали пари.
В те дни Лурольф имел еще достаточно Силы, чтобы читать мысли и видеть события прошлого. От его всевидящего взора не укрылась вчерашнее нападение на мендорца. Трое молодчиков скрутили юношу и сломали бедняге локтевые кости обеих рук. Заказчик этого нападения был один из лавочников поселка. Он надеялся сорвать неплохой куш, сделав немыслимую ставку, основанную на том, что мендорец не разобьет ни одного полена. Цадэй мог, конечно, развеять планы лавочника, сославшись на боль в руках, однако известная мендорская гордость как всегда взяла вверх. Он облачился в белую полотняную рубаху и отправился на внутренний двор развлекать толпу. Последнюю декаду он зарабатывал на жизнь таким немудреным образом, а после сегодняшнего провала хозяин скорей всего откажется от его услуг.
В тот миг, когда мендорец уже собирался сделать шаг на импровизированную арену, его окликнул высокий черноволосый мужчина с густой щетиной на плоских щеках.
- Цадэй!
Мендорец не мог знать, откуда незнакомцу известно его имя. Хотя по местным меркам он был весьма известной личностью, и имя можно узнать у любого поселенца.
- Чего тебе? - грубо отозвался Цадэй.
- В твоих руках много силы, - туманная фраза, брошенная незнакомцем, ни о чем не говорила юноше. - Но истинная сила заключена в твоей воле.
- Что тебе от меня надо? - Цадэй никогда не любил красивых, но ничего не значащих слов.
- Чуда, - улыбнувшись, ответил незнакомец. - Но сперва я одарю чудом тебя.
Цадэй собирался было отвернуться от дотошного чудака, но внезапно в его предплечьях что-то зашевелилось. Он ощутил пульсацию и согревающее тепло.
- Твои кости целы, - незнакомец перешел на шепот. - Это и есть обещанное чудо.
- Какое же чудо ты ждешь от меня?
- Иди и расколи надвое эти клятые деревяшки!
В тот вечер Цадэй перерубил собственными руками более дюжины массивных поленьев. А вечером юноша пробрался в комнату Лурольфа и принялся умолять "великого чародея" взять к себе в прислуги.
Лурольф не нуждался в слугах и подмастерьях. Он привык к одиночному образу жизни и только так мог сохранить тайну о своем истинном обличии. Но просьбы юноши были настолько жалостливыми и искренними, что не выдержало даже сердце Демиурга. Тем не менее, статус Цадэя Лурольф определил не как прислуги, а как помощника.
С тех пор прошло два года и Лурольф ни разу не пожалел о своем поступке, равно как и Цадэй не сожалел о своем выборе.
Воспоминания развеял стук копыт, доносившийся вдалеке. Зачерпнув чашей воду и вылив ее содержимое на нагретую солнцем голову, Демиург выскочил на порог.
Как и ожидалось - появился Цадэй. Но к удивлению Лурольфа юноша добирался домой не в бричке, а ехал верхом на стройном мендорском скакуне.
- День добрый, хозяин, - приветствовал он Лурольфа, покидая седло. - Поглядите, какого прекрасного коня я купил! Он как и я родом с Мендора!
- Отличная покупка, Цадэй! Но помнится, мы договаривались о приобретении брички и пары тяжеловозов.
- Все так, хозяин, - улыбнулся Цадэй, щуря и без того узкие глазенки. - Но наш сосед-фермер Филипп - настоящий торговец. Весь наш нехитрый товар я перепоручил ему, и он умудрился продать его вдвое дороже, чем вы наказывали! Бричку и лошадей Филипп обязался доставить самолично. И наверное он уже вернулся. Ведь после закрытия рыночной площади, я решил немного осмотреть город. Случайно я забрел в речную гавань и наткнулся на торговца мендорскими скакунами. Думаю, вы простите мне мою наглость, но даже на Родине у меня никогда не было такого чудесного скакуна.
Цадэй несколько раз шлепнул животное по мускулистой шее. Ответом ему было довольное ржание.
- Это конечно очень мило, - Лурольф подошел к статному жеребцу и погладил его морду. - Но ответь-ка мне на пару вопросов, дружище. Как же Филиппу удалось так дорого продать товар, и на что нам этот резвый мендорский конь, если мы собираемся путешествовать в бричке?
Насупившись, Цадэй пробурчал:
- Я знал, что вы зададите эти вопросы, хозяин, но Филипп сказал: если мы будем уверять горожан о том, что наши финики, сушеные фрукты и мед обладают магической силой исцеления - их разберут в мгновение ока.
- А мендорский жеребец еще принесет нам пользу, хозяин.
Спорить было бесполезно, к тому же уже и поздно, подумал Лурольф.
- Ладно, - устало произнес Демиург. - А теперь живо отправляйся к Филиппу. Я хочу посмотреть на бричку и лошадей. Возможно ближе к вечеру, когда жара спадет, пустимся в путь.