Двухметровая массивная фигура пролетела сквозь дверь клиники и застыла. Лазуритовые глаза - блеклые и матовые, будто мертвые, - оглядели длинные белоснежные коридоры, полные торопливо снующих теней. Длинные трубки ламп протянулись по всему потолку, освещая нехитрый узор серого, пронизанного белыми прожилками мрамора.
Ангел проскользил мимо людей, стараясь их не задевать. Прошедшие рядом остановились и начали дрожать, будто мороз сковал беззащитные тела. Но вместо людей он увидел блеклые тени в нелепых одеждах - души живых. Серые призраки скользят мимо, и лишь некоторые силуэты мелькают отблесками огня. Вот прошла тень, роняющая ярко-желтые искры на пол, другая полыхнула алым и погасла; вот пепельная душа на каталке бьется в агонии, вырывается из тела.
Ангел завернул за угол и остановился у стеклянной двери с табличкой "24". В палате за ней он увидел высокую металлическую койку, белую - как и все вокруг, на которой тяжело дышит старый, измученный жизнью человек - тонкие иссохшие руки, бессильно подрагивающие, едва ли способны поднять стакан с водой. К щуплому телу от приборов, что изредка подмигивают красными диодами, протянулись разноцветные провода, морщинистое лицо наполовину скрыла кислородная маска. За койкой на стуле калачиком свернулась девушка лет семнадцати, распахнув голубые глаза и неотрывно глядя на мужчину. Ангел услышал тихий стук - это слеза скатилась с щеки девушки и разбилась об пол.
Он прошел сквозь дверь и замер у кровати; немигающие глаза впились в старческое тело, провожая движениями невидимых зрачков каждое изменение, каждый сполох. Багровое пламя, пылающее в груди старика, угасает с каждой секундой - мелко дрожащее, дергается, будто хочет вырваться на волю. Так бьется пойманная птица, не смирившаяся с неволей - но ломает крылья в последнем рывке и, бездыханная, падает на дно клетки.
- Кто здесь? Доктор, это вы?
Ангел вздрогнул, темный лоб покрылся глубокими складками. Смертные неспособны ощутить присутствие Высшего. Он медленно перевел настороженный взгляд на девушку - и увидел ослепительно-яркую душу, пылающую синим огнем. Ангел отступил на шаг - никогда человек не горел таким пламенем.
Впервые за многие тысячелетия он заинтересовался человеком, существом из нижнего мира. Уже давно он имеет с ними дело, приходит в страшные моменты недолгой жизни, но никто еще не привлекал внимание. Ангел будто очнулся от извечной дремы: быть может, эта девушка - знак изменений в структуре мироздания, быть может - людская порода изменилась?
Ангелы, приходящие в нижний мир, умеют читать людские души и заглядывать в глубины памяти. Девушку зовут Катя, и ей действительно семнадцать лет, а старик - ее отец. Десять лет назад она ослепла - автомобиль, который вел отец, тогда еще полный здоровья и сил, попал в аварию. Тогда же погибла молодая жена. С тех пор старик пытался вылечить дочь - чувство вины терзало его, не давало ни секунды покоя, ни мгновенья отдыха. Видный хирург, он десять лет искал способ вернуть дочери зрение. И, возможно, был уже близок...
Жизнь Кати после аварии перевернулась, полностью изменилась и девушка - замкнулась, не хотела ни с кем говорить. Родственники, раньше обожавшие Катю и возившиеся с ней, теперь охали и говорили - ради красивого словца, - что бабочка вернулась в кокон; того и гляди, как он раскроется и на свет выползет уродливая гусеница. Девушка не сдалась - она стала писать музыку. Сразу ничего не выходило - учителя говорили, что она начисто лишена музыкального слуха, но каждая работа была все лучше; последнюю мелодию Катя написала для отца.
Ангела бросило в жар - из ниоткуда полилась чудесная музыка. Он посмотрел на тонкие руки девушки: свет проходил сквозь них, словно лучи солнца сквозь тончайшие крылья стрекозы. Она играла... нет, не на инструменте - на нем самом. Черный Ангел почувствовал тонкие вибрации, переливы и удары, бросило сначала в жар, потом в холод, захотелось плакать и кричать, взмывать в небо и падать в бездну. Свет первого дня, заставляющий двигаться все живое и древняя тьма, дающая вечный покой, закружились в диком танце, превращая реальность в фантасмагорию. Ангел забыл все - музыка парализовала волю и заполнила сознание...
Он рассерженно потряс головой, снимая наваждение. Дивная музыка исчезла, и тишина лавиной обрушилась на Ангела. Катя вновь устремила взгляд на отца, и вновь по щекам потекли огромные слезы, срываясь с узкого острого подбородка и падая на голые коленки. Такие же слезы потекли по впалым щекам старика.
Ангел не мог поверить - неужели человек может создать такое? Даже божественная музыка не способна пробудить в груди чувства - а тут простая девушка. Но такая ли простая? Яркое синее пламя вырывается из ее груди и рождает невероятные образы, освещает каждый уголок палаты. Иногда оно паутиной ложится на стены и потолок, иногда растекается жидким свечением. Кажется, будто стены и предметы пропитаны этим белым, ослепительным светом.
Девушка приложила голову к руке отца и зашептала:
- Папа... Я знаю, ты вернешься! Папа, не оставляй меня, пожалуйста. Прошу тебя, папа!
Она затряслась, будто в лихорадке - вначале мелко, но постепенно все тело стало содрогаться. Бледные губы приоткрылись - словно она хочет что-то сказать, но боится произнести. Дорожки на щеках старика почти высохли, уничтожая иллюзию жизни и понимания; огонь внутри его груди почти потуск. Девушка нежно провела рукой по шершавой щеке отца и вытерла остатки влаги.
- Кто вы? - повторила вопрос успокоившаяся девушка. - Что вы тут делаете?
Глаза девушки радостно заблестели, а ладони крепко вцепились в подлокотники.
- Кто бы вы ни были, помогите папе. Я знаю, вы можете! Возьмите, что хотите! Я все отдам, что смогу!
Ангел дрогнул; веки опустились, бесстрастное лицо окуталось тяжелой тенью.
- Я, - слова будто застряли в горле. - Я ничем не могу... не могу помочь. Твой отец умирает, и никто не сможет его спасти. Жизнь понемногу уходит из тела, и скоро его душа попадет в хорошее место, где твой отец будет счастлив. Там его ждут друзья и твоя мать, там давно ждут его родители - с ними ему будет хорошо.
Катя закрыла лицо руками и откинулась назад, длинные русые волосы разметались по твердой спинке стула. Ангела почувствовал внезапную жалость - будь он человеком, обнял бы и успокоил. Или рассказал правду.
Он приблизился к Кате - огромная черная рука легко обхватила плечо, боясь причинить вред. Волны тепла побежали от огромного тела к девушке, успокаивая и расслабляя. Катя рукавом вытерла мокрое лицо и спросила:
- Но почему? Почему так? Почему папа умирает? Я не хочу, не хочу...
- Не все в жизни зависит от наших желаний, дитя - ответил Черный Ангел. - Послушай, что я расскажу. У каждого человека от рождения есть маленькая искра. Она в душе, в сердце. Человек же может задуть искру, а может разжечь из нее пламя... Так сделал твой отец. Он разжег огонь в себе. Но время - оно беспощадно, ничто не может замедлить или прекратить его течение. Ему подвластны все. Если бы можно было сделать так, чтобы люди не гибли... Твой отец, Катя, сжег все в себе. Пламя души освещает путь... путь человеку, путь человечеству. Но пока... пока сжигает человека до тла. Я ничего не могу сделать, я лишь забираю души и служу им проводником в прекрасный дивный мир...
Катя кивнула.
- Ты же, дитя... В тебе горит очень сильное пламя. Оно слепит меня, не дает покоя! Твой отец сжег себя, но раздул небывалый костер в тебе! Ты теперь выше, лучше других людей... ты горишь ярким огнем, и можешь вести за собой других. Этот старик... он подарил человечеству небывалое сокровище...
Черный Ангел взглянул на отца. Огонь в груди чуть тлеет, лишь изредка мелькают отблески цвета: кажется, подуй слабый ветерок - и звездочками разлетятся вокруг, а окончив последний полет - затухнут. Так и уходит огонь жизни, вспыхнув - будто попрощавшись с миром.
Тишину взорвал крик Кати:
- А если... если отдать ему мой огонь, то, что горит во мне? Если он сжег себя, может же он жечь вместо этого меня? Ответь же мне! Ведь можно так сделать, можно! Забери меня, но оставь папе жизнь!
Ангел прикрыл глаза и ответил полушепотом, словно боясь разбудить старика:
- Дитя, мне все равно, чью душу забрать. Ты думаешь, это важно? Но как... как могу лишить человечество тебя? Ты музыкой открываешь души людей, раздуваешь пламя! Замерзшее сердце оттает, а малое станет огромным, стоит человеку услышать звуки твоей чудесной музыки.
- Так значит, это возможно! - прервала Катя. - Я прошу тебя, сделай это! Сделай, пока не поздно!
Девушка вновь затряслась в рыданиях.
Ангел убрал руку с плеча Кати, черные веки смежились. Несколько минут в палате лишь надрывно плакала девушка. Ангел открыл глаза, уголки черных губ приподнялись и покрылись мелкими морщинками. Он сказал:
- Хорошо, дитя, я помогу. Есть один способ, хоть и весьма опасный. Но, для начала - ты должна быть абсолютно уверена в своем решении.
Девушка закивала.
- Дитя, тебе нужно сосредоточиться, это будет непросто. Представь, как в ваших сердцах полыхают огни. Увидь это. Будь готова ощутить это пламя, оно - твоя жизнь. Внимательно смотри на это пламя - потому что скоро ты его лишишься. А теперь... Отпусти и передай огонь отцу - тем самым ты отдашь ему свою жизнь. Твоя душа станет пустой и холодной, твое сердце навсегда перестанет стучать. Ты точно хочешь этого? Так пусть огни ваших душ сольются воедино...
Лицо Кати посветлело, глаза прояснились, а маленькое тельце крепко прижалось к широкой груди отца. В помещении стало по-кладбищенски тихо; от тел поползла, заклубилась легкая светящаяся дымка.
От койки донеслось тихое рыдание. Палата озарилась синим пламенем, длинные тонкие языки, дико змеясь, захлестали по стенам и потолку. Ангел поморщился. Черная улыбка медленно перешла в оскал: хороший сегодня улов! Две души, но что значит старик - таких на Земле тысячи, сотни тысяч, а девушка с незатухающим огнем - одна. Если бы люди не умирали? Как понятны их желания, как тщетна их короткая жизнь, способная прерваться в любую секунду - живущие так мало, они угасают прежде, чем искры их пламени прорастают в этом мире - все они недостойны этой девушки. Ей не место в этом мире - мире, где все имеет начало и конец, мире, где гармония означает не только жизнь, но и смерть.
Ангел опять поморщился от жара - пламя не желает угасать, вычищая палату от теней и черноты. Он вышел и расправил большие кожистые крылья, тонкие, в прожилках и уродливых шрамах - такие крылья у летучих мышей, что всю жизнь проводят в темноте пещер. Души лучше забрать после, когда затухнет странный и немного пугающий огонь...
Он пролетел половину коридора, когда крылья перестали слушаться и безвольно повисли жалкими тряпками. Жар усилился - Ангел передернулся, сухую потрескавшуюся кожу защипало, на крыльях вздулись красные волдыри. Он тронул старика с искоркой в душе, но тот спокойно прошел мимо, не замечая ледяного прикосновения Высшего. Ангел высоко вскинул брови, резко оглянулся. Ревущее синее пламя пронеслось через коридор...