Аннотация: Как оставить белорусского батьку с нами
Лукашенко или Лу ат-Копыси?
Как оставить батьку с нами
Калин Хаим
Провожал я две тысячи шестой из рук вон плохо: ни компании, ни настроения. Не вспомнить уже, что с кем не поделил или, почему день не задался. Меж тем за два часа до полуночи звонок. Встрепенулся, что не диво: человек, куда не смотри, фигура социальная, ну а сочинитель, в преддверии нового проекта, и вовсе передвижная трибуна.
- Слышал, что Саддама повесили? - столь оригинально поздравлял с наступающим годом приятель.
- Неужели? - не признавал новый календарь реалполитик абонент-отшельник. - Приезжай...
- И дня не дали после отклонения апелляции прожить, янусы двуличные...- объявившись, вводил в курс дела фан российских каналов.
- Закат хельсинской эпохи, ее последний день... - бубнил до утра либерал-сочинитель, думая о чем-то своем.
Недели две либерал ждал, когда объявятся критики сомнительного в проекции демократического права вердикта или хотя бы поспешной, если не трусливой экзекуции. Не дождавшись, досадную пробуксовку машины правосудия на кладбище неизбывного людского эгоизма похоронил. И, конечно же, не помышлял, что его весьма неприметная судьба вновь пересечется, пусть умозрительно, с тем поучительным событием, вынудив его гнилое дупло разворошить.
Как видится с сегодняшней, обострившей все эмоции колокольни, Саддам Хусейн ат-Тикри в своей преждевременной смерти повинен сам. Возложив на жертвенник самовыживания тысячи жертв, дважды балансируя на грани тотальной оккупации Ирака и вытравив кислотой страха десятки, в основном, гипотетических заговоров, так и не постиг, что никакие реки крови не обезопасят неправого правителя - где-то да проколется.
Зевнул и Саддам, не упразднив еще в девяностом, накануне "Бури в пустыне", смертную казнь. Надо полагать, для проведения такого билля через бутафорский парламент и одного его щелчка хватило бы. Ан нет! Скольких мнимых оппонентов со свету сжил и сколько, вскидываясь в холодном поту, простыней испоганил, чтобы в финале судьбы полезть на собственный, сколоченный бездонным эго эшафот.
Очень похоже, что белорусский диктатор, ныне мечущийся в тесной кладовке паники, столь же недальновиден, как и его покойный сородич. Иначе, не пускался бы в безнадежные, лишь приближающие политическую смерть авантюры, явно торопясь поперед батьки в пекло.
"Передок" это - высшая мера наказания, по ужасному недосмотру диктатора, до сих пор не изъятая из Уголовно-процессуального кодекса РБ.
Убежден, что страшиться Лукашенко следует не мелководья амбиций, где до ареста барахтались кандидаты на его кресло, а сохранившегося института смертной казни. На его месте, я бы самоходку белорусской юриспруденции нацелил именно туда, чтобы не только снести отжившую свое надстройку, а законсервировать ее реставрацию и любые ретроактивные толкования на ближайшие пятьдесят лет. Средний показатель человеческой жизни неуклонно растет, на Западе столетние мужчины уже давно не аттракция. Пребывающему в прекрасной физической форме батьке важно это учесть.
Как и отталкиваться от того, что сегодняприоритетнымкандидатом на белорусскую вышку является он сам. Для Уголовного кодекса Беларуси или иного прочего Лукашенко -серийный убийца, ведь исчезновение явно вымышленных врагов нельзя списать ни на законы военного времени (оные не вводились), ни на высшие государственные интересы, пусть истолкованные произвольно. А поскольку крушение его времянки с недавних пор необратимо, то ему давно следовало подумать о днях, когда президентский иммунитет вместе с эпохой реанимированного совка медным тазом звякнет. Так что, пока не поздно, Александр Григорьевич, прячь под сукно смертную казнь.
Таскать тюремную робу до скончания века Лукашенко по любому придется, но невеселая перспектива, без сомнения, достойнее кормления червей. Смотришь, через пару-тройку лет ИТУ подключат к Интернету, тогда лучшей заводи для мемуаров не сыскать. Нельзя исключить и амнистию по дряхлости лет, лишь бы вновь не обуял рецидив подтасовок. Словом, не все так мрачно, последний в Европе большевистский атаман.
На мой прагматичный взгляд, Лукашенко озвученному прогнозу весьма обязан, ведь, за оцеплением лебезящих слуг, Фемиду со стальной косой не приметил. Ловко расправившись с предшественником, та давно скрипит на него точилом. Вопрос лишь времени, увы, от бюрократических пут не свободного.
Понятное дело, раскурил я трубку весьма проблематичного гуманизма не риторики ради, играя, по большому счету, на диктаторской стороне, а с меркантильным прицелом. Не окажись среди арестованных экс-кандидатов мой однокашник по институту Андрей Санников, и дальше проказничал бы на ниве беллетристики, не высовываясь из сочинительской скорлупы. Доля Беларуси не столько мне безразлична, сколько от меня, живущего в дальнем зарубежье, удалена. Докучать же поверхностными оценками - зрелости недостойно. А вот протянуть руку хорошо мне знакомому, достойных манер коллеге по учебе, считаю долгом чести. Оттого требую немедленного освобождения, без разбору, всех задержанных 19 декабря.
Совершенно очевидно, что оппозиционная волна, правая и благородная, подлинного лидера выдвинуть не смогла. Самовыдвиженцы же, во власти мелкотравчатого синдрома "Дай порулить", наделали столько ошибок, что впору набирать пособие "Какой революции не быть". Только, с поправкой на присущий неглубоким натурам бонапартизм, ворох плачевных заблуждений порожден самой властью, безгранично аморальной и в правовом контексте незаконной. Фиктивными выборы можно объявить лишь потому, что 90% явка - атавизм большевистского межвременья, агитаторов в синих френчах. На Западе индекс избирательской активности давно тлеет в районе 60%. Так что, если нарушение общепризнанных юридических норм со стороны кандидатов впрямь имело место, то генеральный ответчик - волюнтаристско-карательный режим.
Подвожу итог, на правах заимодавца предлагая упомянутому должнику сделку. Как только жертвы бесчестной облавы будут освобождены, не очень удобная, как представляется, для Лукашенко статья будет снята со всех подвластных мне Интернет-ресурсов. Будущее же в руках господних...