Аннотация: НЕ научная фантастика. 10-е место на Козе Ностре 5 (9-е в Козе-Лайт).
Она ползала зигзагами в чашке Петри, под просверленной в нескольких местах крышкой, чёрная и откормленная. Над чашкой высилась лампа П-излучения. Полунин в очередной раз поправил лампу, отступил на несколько шагов.
- Начинаем.
В ярко-жёлтом лабораторном комбинезоне и бахилах Полунин смотрелся как спасатель в зоне бедствия. Портил впечатление несвойственный спасателю неприязненный взгляд, который Полунин бросил на Илью.
- Если у вас остались вопросы, Резников, прошу задать их сейчас.
Аспирант Володя уже поведал Илье, что Пётр Полунин не терпит в лаборатории случайных людей. Вынужденное подключение к эксперименту чужака-филолога Пётр переживал как осквернение святыни.
Но флегматичность Ильи могло пробить разве что неуважение к поэзии Августовского века. Его забавляла серьёзность Петра. Типичный сумасшедший учёный, молодой и остервенелый. Илья переглянулся с Володей, обосновавшимся за пультом управления, и сказал:
- Вопросов нет. Скажите только, где мне встать, чтобы никому не мешать?
Пётр тут же завёлся.
- Вы, Резников, не гость, а участник эксперимента. У вас такие же обязанности, как у остальных. Вам поручена расшифровка материализующихся образов, осуществляемая письменно или в микрофон. В случае аварии вы, как всякий сотрудник, должны защищать лабораторию и персонал. А вы говорите - не мешать. Вот, возьмите инсектицид, - он протянул Илье баллончик, - и держите под рукой. Если понадобится остановить поток образов, я дам инструкцию, и вы уничтожите насекомое.
- А останавливать придется, - хохотнул Володя. Вот кто нравился Илье все больше и больше - сто тридцать килограмм сплошного благодушия. - Сегодня тут будет много дерьма. Я, например, не вижу, какие ещё образы могут возникнуть у людей при виде мухи.
- Зачем тогда выбрали муху, если дерьмо? - поинтересовался Илья.
- Чтобы легче было обрабатывать данные, - ответил Полунин. - Внешние свойства П-образов фиксирует камера, звуки - записывающее устройство. А запах - вещь субъективная. Если наши ожидания по поводу навоза оправдаются, ощущения будут довольно однозначными, а следовательно, лучше поддающимися анализу.
- А трогать П-образы можно?
- Нужно, - процедил Пётр, которого бесило, что Илья никак не вникнет в суть эксперимента. - Мы многократно увеличиваем слабые материальные свойства мыслей именно для того, чтобы их изучить. В том числе возможность обонять образы, осязать, пробовать на вкус.
- Навоз, так и быть, можешь не пробовать на вкус, - вставил Володя, - я тебе разрешаю. Оставь это очумелым физикам.
- Начинай, - поторопил его Пётр.
Он встал неподалеку от Ильи, не слишком приближаясь, словно обозначив пропасть между собой и презренным филологом.
Володя включил камеры и микрофон.
- Пятое июля две тысячи семьдесят первого года, девять часов две минуты по московскому времени, - громко и монотонно задиктовал он, время от времени заглядывая в блокнот. - Эксперимент номер три по материализации смысловой нагрузки предмета при помощи П-излучения. Объект воздействия - муха домашняя, вес 16 миллиграмм, длина 12 миллиметров, выведена из яйца в лабораторных условиях, до начала эксперимента не покидала садка. В течение семи дней была продемонстрирована пятнадцати наблюдателям или П-донорам, предположительно перенёсшим на нее свои мысли и ассоциации. Список П-доноров прилагается к записи. Задача эксперимента: снять с объекта и материализовать с помощью П-излучения максимальное количество П-образов. Цель эксперимента - ...
Пока Володя диктовал, Илья рассматривал лабораторию. Ее опоясывал по периметру белый стол с выдвижными ящиками, на котором помещались агрегаты неизвестного назначения, а вдоль стены тянулась металлическая лента с примагниченными записками, схемами, вырезками из журналов и почтовой открыткой: город на берегу океана и надпись "Привет из Сан-Франциско".
- Для расшифровки П-образов мифологического свойства присутствует консультант, кандидат филологических наук Резников Илья Витальевич, - завершил диктовку Володя и подмигнул Илье.
- Включение! - скомандовал Пётр.
Илья уставился на лампу, которая, судя по замерцавшему зелёному огоньку, заработала. Муха в чашке Петри никак не реагировала на излучение, а продолжала ползать взад и вперед.
- Тридцать секунд, - сказал Пётр. - Достаточно.
Все трое замолчали в ожидании. В тишине что-то громко брякнуло и зазвенело. Илья подскочил от неожиданности, повернулся. В углу перекатывался с боку на бок громадный медный самовар.
- Это что ещё такое? - недоумённо спросил Пётр, фотографируя самовар.
Илья усмехнулся. Первая задачка оказалась простой.
- Это, - тоном лектора сказал он, - Муха-Цокотуха. "Пошла муха на базар и купила самовар". - Он заглянул через Володино плечо в список доноров. - Большая вероятность того, что донором является Мария Юрьевна Дольская, четырёх лет от роду.
- Класс! - восхитился Володя. - Если бы можно было всех доноров так опознать! А то мысли, видите ли, - сфера личной жизни. И никто не сознаётся, о чём думал...
Ещё через несколько минут откуда-то потянуло гнилью.
- А вот и запах, - хором произнесли Пётр и Володя, удовлетворённые тем, что их гипотеза оправдалась.
Запах усиливался. На полу лаборатории тут и там проступили сероватые контуры. Сперва расплывчатые, они постепенно приобретали объём и цвет. В одном углу быстро выросла гора навоза, а середину комнаты начал покрывать ковёр из гниющих фруктов.
Илья, осмелевший после успеха с самоваром, бродил по комнате, разглядывая мусорные П-кучи, надеясь наткнуться ещё на какую-нибудь "мушиную" ассоциацию, когда почувствовал, что что-то не так. Его затошнило. Неприятно ёкнуло, а потом суматошно забухало сердце. Всплыли воспоминания - он в салоне самолета, заходящего на аварийную посадку... он идет по дороге, а навстречу - большая собака с нехорошо свисающим языком... позвольте, аварийная посадка в его жизни действительно была, а вот бешеной собаки не было. Может быть, в детстве? Но, заглушая вопросы, внутри нарастала паника, жгучими толчками отдавалась в животе, сковывала льдом пальцы рук. Илья поднял глаза на Петра и Володю. С ними тоже творилось неладное, судя по белым бескровным лицам.
- Выпустите её, - прозвучал совсем близко монотонный голос. Илья принял бы его за Володин, но аспирант стоял к нему лицом и рта не открывал. Судя по испуганным взглядам на центральную мусорную кучу, Володя и Пётр тоже слышали голос.
После паузы Володя с лицом человека на грани инфаркта подбежал, переваливаясь, к столу и снял крышку с чашечки Петри. Муха, давно учуявшая нечистоты, с жужжанием взмыла ввысь и ринулась к ближайшей горе мусора.
"Зачем он это сделал? - отрешенно удивился Илья. - Как теперь остановить эксперимент?"
- Этого не потребуется, - сказал не-то-Володин-не-то-нет голос, и тут Володя не выдержал. Покачнулся и рухнул на пол.
"Обморок? Сердце? Надо помочь", - лениво подумал Илья.
Но он уже предчувствовал, что голос прикажет иное.
- Не надо! - голос вдруг стал полунинским, резким и командным.
"Не надо так не надо...", - покорно подумал Илья. Перечить было немыслимо. Голос казался единственной вещью, спасающей от паники, и чтобы все было хорошо, надо слушать, слушать и слушаться...
- Убей его! - услышал Илья.
Кого? Впрочем, кажется, приказ относился не к нему.
Тогда к кому?
Илья и не представлял, что его инстинкт самосохранения так силён. Оцепенение исчезло, как только Полунин сделал первый шаг в его сторону. Пальцы Петра коснулись горла Ильи, но филологу удалось схватить Полунина за руки, сжать их, не давая сомкнуться на своей шее. Всё это время Илья видел глаза Петра - неприязненные, как и раньше, а теперь ещё и безумные. Илья собрал все силы, развернулся и отшвырнул Полунина на ближайший стол. Тот не удержался на ногах, ударился затылком о край стола, упал и остался без движения. На покрытии, там, где Пётр приложился головой, остался смазанный алый след.
Илья отбежал в другой конец лаборатории, озираясь, ища что-нибудь, чем можно защищаться...
- Неплохо, - сказал голос, на этот раз звучащий как его собственный. - Тогда убей ты его.
"И правда, - думал Илья, - взять вон ту тяжелую хрень, стукнуть, и дело с концом. Володя и так "готов", впрочем, можно и его, для надёжности. И исследования - мои. Опыты заинтересуют не только естественников, их и семиотики с руками оторвут. Найти партнёра-физика... Кто докажет?"
Он схватил какую-то тяжелую штуку, назначения которой не знал, обернулся и увидал, наконец, источник голоса. На горе компоста, такая же реальная, как сам Илья, лежала живая бычья голова величиной с вертолётную кабину.
Из закоулков памяти Ильи, оттуда, где не было ни страха, ни ненависти, а были только знания, пришло узнавание.
Вельзевул.
Баал-Зебуб. Древнее божество, демон, отождествляемый с самим сатаной. Повелитель мух.
Именно о нем подумал при виде мухи кто-то из доноров. А Полунин это воплотил. Спиритист недоделанный.
- Чего ты ждёшь? - сказала голова. - Убей их.
"Да с удовольствием", - в сердцах подумал Илья.
Разумеется, он убьёт. Он, конечно, не сможет сопротивляться. А потом демон, вероятно, прикончит и его...
Но в мыслях Ильи, невидимый демону, которого интересовали души и тела, а не бесполезные познания их обладателей в мифологии, теплился ясный огонёк.
"Позвать на помощь... Противник Вельзевула... Кажется, святой Франциск... Но как, как?"
Что-то он недавно уже видел, связанное со святым Франциском. Не зря ассизский монах так быстро пришел ему на ум.
Илья потянулся к металлической доске, сорвал открытку с океанским городом, сунул её под лампу П-излучения и направился к Петру. Минуя пульт управления, он нажал на круглую зелёную кнопку.
Вот и всё; теперь он был во власти Повелителя мух.
Он уже занёс тяжелую штуку над головой Петра, когда между ним и физиком промелькнула щуплая фигура в тёмной рясе.
- Привет от Сан-Франциска, - пробормотал Илья.
И потерял сознание.
Запах нашатыря рывком вернул его в лабораторию. Морщинистое лицо монаха склонилось над его собственным.
- Не бойся, - сказал Франциск на необычном, но понятном Илье подобии итальянского. - Он ушёл.
Илья огляделся. Пол лаборатории был по-прежнему завален нечистотами, но бычья морда исчезла. Как и желание уничтожить Полунина. Сам Полунин, с перевязанной головой и баллончиком инсектицида в кулаке, ходил по комнате, подбрасывая навоз сапогами. Он глянул на Илью смущённо.
Володя сидел у пульта, тяжело дышал, но был цел и невредим.
- Как ты это сделал? - спросил Илья по-итальянски.
- Что сделал, брат?
- Изгнал его...
- Я? - удивился Франциск. - Что ты! Я всего лишь привел вас в чувство и перевязал раненого, вон там - он указал на выдвинутые ящики, - нашлись хорошие повязки. Демон всё твердил: "Оставь их, оставь их умирать!" и: "Пойдем со мной!", а когда я закончил перевязку, исчез.
- Просто ты не подчинился ему, - сказал Илья. - Повелителю мух...
- Вот она! - закричал Петру Володя, указывая на взлетевший с жужжанием черный комочек.
Петр подпрыгнул и распылил инсектицид вслед насекомому.
Муха со стуком упала на пульт, а Володя решительным жестом разорвал пополам открытку из Сан-Франциско.
Илья с облегчением вздохнул.
И только тогда заметил в дальнем углу ещё один, никем не замеченный П-образ. Человек в тоге, молодой, коротко стриженый. Илья узнал его, и ошибки быть не могло - ибо донором образа был он сам.
- Публий! - заорал он.
Человек в тоге поднял брови и... пропал.
Как и самовар.
Как и мусорные кучи.
Как и Франциск.
- Публий, ноу! - изо рта, как назло, вместо латыни вырывался привычный английский. - Чёрт! Еxcpecta, mane...
Но муха умерла. А с ней и всякая надежда на беседу о четвертой эклоге "Буколик" с её автором ...
- Кто это был? - спросил Володя, залпом выпивая третий по счёту кофе. - Последний П-образ, в тоге?
- Вергилий, - сказал Илья с горечью. - Публий Вергилий Марон, символ которого - бронзовая муха, якобы изготовленная им, чтобы спасти Неаполь от мух настоящих ...
Он повернулся к Петру.
- Слушай, а может, повторим? С мухой?
- Нет уж, хватит с меня, - сказал Володя.
- Пока я начисто не забуду этого твоего Вельзебуба, с мухами надо повременить, - сурово произнес Пётр. - Извини, Илья.
- В лаборатории есть комары и муравьи, - заметил Володя. - Как обстоят дела с комарами? Никакой символической нечисти?
Илья вздохнул, мысленно все ещё провожая Вергилия.
- Кто их знает, - рассеянно сказал он. - Вроде бы, нет.