Немая песня. Главы 1-20
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: В мире, пережившем глобальную магическую катастрофу, превратившую некогда плодородные земли в пустыню, люди вынуждены тяжело бороться и зачастую преступать закон ради выживания. В поисках сказочных богатств, способных изменить её жизнь, воровка Ланиара вместе с бандой таких же молодых искателей удачи отправляется в зловещий Город Мёртвых Камней, где ночами бродят лишённые посмертия хищные мертвецы. Увы, за свою дерзость ей пришлось жизнью. Отныне Ланиара - чудовище, нежить, вынужденная служить древнему мстительному духу, и обречённая жаждать человеческой плоти и душ. Сможет ли она вырваться из порочного круга чужих жестоких устремлений и собственной новой сути, осуществить свои мечты и обрести покой?
|
1.
Меня зовут Ланиара, я родилась в Джааруме, городе воров и убийц, но стала вором и убийцей не только поэтому.
Когда-то мой отец, рыжеволосый Джаспер из Фалунги, человек без родины и дома, приехал сюда, не подозревая, что этот перевалочный пункт на дороге к богатству станет его судьбой и последним приютом. Но он встретил мою мать Риину Ланг - женщину с раскосыми глазами и мягкими чёрными волосами - и полюбил её.
Он был вором, Джаспер из Фалунги, весёлым, громким человеком с буйным нравом и сердцем, что смягчается лишь для самых близких. Его руки не были ловкими, как у умельцев с Торговой площади, а пальцы не могли вынуть золотой из кошеля полного меди так, чтобы жертва не заметила. Нет, Джаспер никогда не воровал у живых - лишь у мёртвых. Он был королём гробниц и визирем могильников, мой отец. Он прошел сотни ловушек и обчистил десятки забытых царей и ни разу не получил за то расплаты. Ни болезни, ни проклятия не трогали его, и он всегда выбирался на свет здоровым и целым.
Я думаю, что секрет его удачи крылся в лёгкости. К монетам и драгоценностям он относился без трепета и никогда за них не держался. Брал, что обещали наниматели, и ничего не присваивал сверх. Потому и богатства обходили его стороной, утекали сквозь пальцы, оседая в руках мимолётных подружек или куртизанок, карманах верных и не очень друзей, бездонных закромах ростовщиков.
Риина Ланг была иной. Рождённая на Лайских островах и изгнанная вместе с родом в Пустыню, она сполна хлебнула горя. Со временем её путь переплёлся с тропой Тайной гильдии, и она стала убийцей. Тихая, смертоносная и неуловимая, она была хороша и на лестнице рангов своей новой семьи стояла высоко.
У каждого убийцы свой кодекс, как у каждого человек своя мера добра и зла, ненависти и доверия, отчаяния и смирения. Моя мать никогда не убивала детей и редко - женщин, никогда не пытала и не мучила жертву, никогда не оставляла кровавых посланий, что должны внушать страх и трепет провинившимся. Никогда не мстила за павших товарищей.
Вор и убийца встретились случайно. Буря из песка и пепла, что порой напускает Пустыня на все ещё стоящие города, заставила обоих искать крова. За ним гнались душегубы лорда Пойнра, за ней - ищейки младшего правителя. Оба не знали, что принесёт им рассвет, и как близко подобрались преследователи. Для обоих эта ночь могла оказаться последней.
Они сполна насладились всеми отпущенными часами, пока буря выла и рвалась уничтожить их приют, пока забытые боги кричали слова бездушия в потерянный мир; они были вдвоём, и этого оказалось достаточно.
Душегубы лорда и ищейки младшего правителя встретились в другом приюте и перебили друг друга в пьяной сваре. Вести о таких делах разносятся быстрее ветра, и наутро родители уже знали, что судьба подарила им очередной шанс. Они никогда не верили ей, но в тот раз решили опробовать новый союз на прочность. Потом оказалось, что судьба в ту ночь преподнесла ещё один сюрприз.
Меня.
Отец всегда называл меня подарком, ероша волосы, что отливали рыжиной, как и его собственные. Мать, привыкшая смотреть на вещи более прагматично, отвечала нечитаемым прищуром. Я часто и долго тренировала такой прищур перед украденным в лавке, что вниз по улице, зеркальцем. Иногда получалась, благо глазами я пошла в неё.
Джаарум стал нашим домом. В городе воров и убийц вору и убийце было вольготно и прятаться, и жить на виду.
Они не были богаты, мои родители. Те, кто богат, обычно воруют у живых или убивают тех, кто мешает тем живым, кого ещё не обворовали. Но на жизнь нам хватало, и первые мои годы нельзя назвать горестными.
Я не знала палки и кулака и не ела грязь вперемешку с известью из-за того, что шахты затопило на два месяца. У меня был кров и тёплый очаг, и старый Греме выучил меня читать, писать и даже складывать, и вычитать цифры. Мой отец целовал меня перед сном, а мать рассказывала сказки о героях и разбойниках.
И ночной Джаарум был так же безопасен для меня, как и дневной.
Потом всё изменилось
Джаспер из Фалунги ко всему относился легко. Но когда я издала свой первый крик, он стал другим. Теперь в мире помимо него жили ещё двое, о ком он хотел заботиться. И последним, чего он желал мне и матери, была жизнь в Джааруме.
Уехать из города воров и убийц мог любой. Пересечь треть Пустыни и добраться до Аарималя, Города Древ или Лонгоринда, Города-У-Реки... Но в любом месте, чтобы жить, нужны деньги и покровительство, а коль второго нет, то первого должно быть в избытке. К тому же, чтобы пережить такое путешествие я должна была хоть немного подрасти. А пока оставалось только рисковать, чтобы добыть ставшие столь необходимыми богатства.
И он рисковал. Он стал ходить в Город Мёртвых Камней, надеясь найти старые сокровища, но удача больше не сопутствовала ему. Порой он пропадал неделями, прибавляя в роскошных волосах Риин седых волос, но всегда возвращался недовольным.
- Мелочёвка, - говорил он и, немного отдохнув, готовился к новому походу.
В конце концов, мать поставила его перед выбором - или мы, или миф о богатстве. А Риин Ланг была женщиной твёрдого нрава и железных принципов, и отец не смог отказать.
- Последний раз, - сказал он, и она нехотя согласилась.
Он не соврал. Это был последний раз, попытка, вызванная безысходностью и слабой, неверной надеждой. Она увенчалась успехом, но Джасперу из Фалунги не суждено было им насладиться. Его собственные друзья, с кем он делил тяготы прошлых походов, предали и убили его из-за сокровищ, которые в итоге всё равно отобрали теневые лорды, покровители бандитского царства Джаарума.
Они были справедливы, эти лорды. Их посланцы пришли в наш дом, отдали четверть вдове и просили не мстить, ибо среди убийц отца затесался племянник одного из теневых правителей. Риин Ланг - разумная женщина - поклялась не причинять вреда.
Она сдержала слово и начала собирать нас в дорогу, желая покинуть проклятый город как можно быстрее. Я плакала и цеплялась за её рукава, не желая уходить из своего маленького и уютного дома. К тому времени он ещё не успел стать холодным без отца.
Уехать мы не успели.
Прэн, тот самый племянник, - пусть его душа вечно горит в самой жаркой пещере пекла, - послал за моей матерью душегубов. Его оскорбило, что лорды лишили его добычи. Риина Ланг убила всех его людей, а потом нарушила своё единственное правило.
- Этот узел надо разрубить, дочка, или он будет преследовать нас вечно, - сказала она и ушла, оставив меня у старого Греме.
Прэн, - пусть его душа гниёт в самом дальнем уголке Пустыни, - в то время обитал в Голой Башне. Он водил дружбу с колдуном Иронйоном, снабжая того деньгами и материалами для опытов. Мать рассчитала всё так, чтобы колдун был в отъезде, но что-то пошло не по плану.
Утром я стала сиротой.
Ещё долго Голая Башня горела, освещая тёмные кварталы Джаарума ярким неестественным светом. Риина Ланг взяла двойную цену за своего мужа.
Позже я узнала, что колдун вернулся не вовремя, когда все, кто был виновен, уже отошли в преисподнюю. Он не питал особой привязанности к своим приятелям, но решил, что покушение было на него. Риина Ланг была убийцей, одной из лучших, но простой человек не может противостоять чарам.
Он не скрывался и не убегал. Пришёл в наш дом и честно рассказал мне всё, не боясь ни моих слёз, ни моих проклятий, ни моей мести.
Казалось, он пришёл по какой-то другой причине, а слова свои использовал, чтобы продлить пребывание здесь. Закончив, он небрежно хмыкнул и пробормотал что-то вроде "странно, такой генетический материал - и никакого потенциала", и ушёл.
Позже я узнала, что он покинул город, а в Голой Башне поселился другой колдун.
Так я осталась одна. Старый Греме, добрая душа, хотел исполнить волю родителей и увезти меня, но теневой лорд забрал наши деньги, ибо Риина Ланг нарушила слово.
Так я осталась в Джааруме, городе воров и убийц, со временем став и вором, и убийцей.
2.
Время шло, и жизнь не становилась легче. В конце концов, старый Греме не мог до бесконечности заботиться обо мне. Пришла пора самой выбирать путь.
Я была смышлёной и могла бы стать подмастерьем у любого из городских ремесленников, но слава матери шла впереди меня, и никто из ведущих дела при свете дня не желал иметь со мной ничего общего. Будет ли гневаться на тебя теневой лорд, если ты дашь работу рыжему отродью Ланг? Проверять не нашлось охотников.
Я была пригожей, с редким цветом волос и нежным голосом, и Марита Каан, хозяйка весёлых домов, хотела взять меня на обучение.
"Со временем из тебя выйдет отличная дама луны, девочка, - говорила она. - А если будешь умной, то сможешь даже стать женой младшего вельможи, когда выплатишь долг".
Тот год был очень тяжёлым, и досыта есть приходилось нечасто, а дома Каан всегда пахли корицей и духами, там было тепло, и доносились женский смех и музыка. Крики боли и мольбы о пощаде слышались лишь из подвалов, но такой судьбы удостаивались только непослушные. Не согласиться оказалось труднее, чем я думала. Помогла лишь наука матери. Она растила меня гордой и научила, что продажа своего тела превращает тебя в вещь, а можно ли уважать вещь?
Я была ловкой и знала, с какой стороны держать нож, и Кривой Роган как-то позвал меня на дело в память о старом друге, Джаспере из Фалунги, (и потому, что ему нужна была худая и мелкая помощница, способная не только протиснуться в узкий лаз, но и украсть зелье с нужными рунами на этикетке). Я сделала всё чисто и тихо, и Роган не обманул с оплатой. С тех денег я смогла купить лекарства для Греме, и мы ели нормальную пищу целую неделю.
Когда еда кончилась, я пришла к Рогану снова.
- Грамотных мне пока не надо, - сказал он. - А с такими волосами ты бесполезна в толпе.
- Ночью любые волосы одинаково хорошо прячутся под капюшоном, - ответила я.
- Так, значит - понравилось? - усмехнулся он. - Что ж, поглядим, будет ли от тебя толк.
Так я стала вором, а Кривой Роган - моим наставником. Я не раз ставила свечу Плачущей Деве за то, что мой отец достойно вёл себя с людьми, помнящими добро. Роган помнил Джаспера из Фалунги и стал мне хорошим учителем.
Он научил меня, как снять у человека с пояса кошелёк, не потревожив; как разрезать твердую кожу сумки, достав лишь монеты; чем отличаются на ощупь золотые от медяков, что нужно кричать, если тебя хватают за руку, какова доля десятника и простого стражника; какую ткань лучше использовать для ночного костюма, когда хочешь залезть в дом вельможи, какое сонное зелье свалит охрану у сокровищницы за три удара сердца и в какой позе лучше затаиться и простоять два часа, пока погоня рыщет по полутёмному дому.
Он редко бил меня, только за серьёзные проступки, и никогда не тащил на топчан, даже когда напивался - помнил, чему ещё научил меня хорошо, отточив приёмы, показанные когда-то матерью.
Лучшее оружие ночного вора - темнота и ловкость. Мягкие сапожки, гасящие любой шаг, неприметная одежда, верное тело и крепкие мускулы, смекалка и немного удачи.
Но иногда удача отворачивается, и тогда тебе поможет только твой нож.
В Джааруме никого не удивишь оружием - скорее, удивишь, если не носишь его. Но меч слишком громоздок и тяжёл, да и кого в узком коридоре сможет победить девчонка без доспехов? Стилет удобен для укола, но им не разрежешь верёвки в нужный момент. Арбалет иногда может пригодиться, но если он весит в половину тебя, это не окупается.
А нож всегда и везде тебе друг. Лезвие в пол-локтя, чёрная сталь, не мерцающая в отблесках света, и обоюдоострый клинок. Удобная рукоять по ладони, и хорошее перекрестье, чтобы держать кисть при ударе. Всё в ноже хорошо и чтобы скрытно носить, и чтобы пускать в дело.
Роган научил меня, как прятать клинок в рукаве, как отвлечь от удара, куда лучше бить, чтобы жертва не успела закричать, подняв тревогу, а куда - чтобы дружки незадачливого насильника охолонули, когда кровь их товарища забрызгает всё вокруг.
Он научил меня действительно хорошо владеть ножом, но бегать, прятаться и карабкаться научил ещё лучше, и очень долго мне удавалось избегать случая закончить чей-то путь под этой луной. Тем более, что единственный, чьей крови я желала тогда, был мне не по силам и давно покинул Джаарум.
3.
Время шло, но теперь иначе: от дела до дела, от одного ночного похода, когда сердце стучит, как бешенное, хотя руки и ноги делают всё точно и быстро, до другого. От одной манящей красотой и дороговизной вещи, до другой. От одного приступа старого Греме, когда он сутками валялся на своей кровати, до другого.
Вор, даже неплохой, редко живёт в хоромах. Нечестным трудом не заработать много. Из всей добычи нужно отдать долю теневому лорду, страже, тому, кто навёл, а остаток ещё и разделить с подельниками) Те, кто присваивает больше своей доли, иногда избегают наказания, но нечасто, и если ты думаешь, что в городской тюрьме пытают жестоко, то ты просто не видел заплечных мастеров теневого города.
Дом Греме стал моим домом, и я обустроила его как смогла. Купила немного мебели и тёплых вещей, укрепила двери и окна, чтобы бури не вырвали их с петлями, сделала пару тайников на чёрный день. И, конечно, лекарства.
Много разных и дорогих лекарств требовалось старому Греме, моему наставнику в грамоте и письме, заменившему и отца, и мать, и доброго дедушку, что никогда не приложит кулаком по дурной голове (хотя, может, порой и стоило бы).
Он родился далеко на юге, много-много лет назад, и любил вспоминать о своей потерянной родине, утопающей в зелени и радости. В его рассказах Край Мутных Озёр был оплотом мудрости и просвещения, и со всех земель обездоленные стремились попасть туда. Враги, многочисленные, как песчинки в сапогах бродяги, жаждали его богатств и земель, но каждый раз обламывали зубы в бессильной ярости. Но ничто прекрасное не цветёт вечно, и мёртвые боги стали завидовать Краю, видя, что его сады и долины лучше и ярче, чем их предел. Они наслали на Мутные Озёра Пустыню и разрушили мощь его народа, а уцелевших разбили и увели в рабство соседи.
Греме долго скитался по миру, служил правителям и самозванцам, пел песни чести и предательства, пил вино и лунную воду. Он попал в Джаарум, как и мой отец, случайно и тоже думал, что остановится здесь ненадолго. Но город воров и убийц крепко привязался к своему новому гостю, и бард Пустыни растворился в низких кварталах южного района.
Бродячая жизнь не дала ему ни семьи, ни богатств, разбив телегу его надежд на мелкие осколки. Сокровища, что он надеялся найти, стали пылью или осели в чужих карманах, друзья, которым он верил, отвернулись от него и бросили умирать на улице.
И всё же Греме никогда не злился на Джаарум.
- Этот город отобрал у меня очень много, - объяснял он. - Но и многое дал взамен. Твои родители стали мне семьёй, мы заботились друг о друге и помогали друг другу, не боясь удара в спину. Я молю всех богов, мёртвых и живых, чтоб и тебе повезло встретить таких людей.
Я привыкла надеяться только на себя, но слова старого барда меня задевали. Каждому в жизни нужен кто-то, на кого можно опереться. Подставить спину и не бояться почувствовать нож в печени или нежеланную руку на ляжке.
И я искала таких людей.
Без спешки, с осторожностью, потому что нельзя верить человеку на слово, как бы красиво он не говорил. Лишь дела покажут кто тебе друг, а кто враг, но покуда дело не сделано, ухо надобно держать востро.
Во всём Джааруме было только двое, кому я могла бы доверится - Греме и Роган, а совсем без оглядки - только Греме. Нет, Роган никогда не обманывал меня, но кому вор, в конце концов, может верить полностью? Только своему ножу.
4.
Отшельники и монахи способны, наверное, прожить без людей, отойдя от их забот и чаяний, но, когда живёшь в большом городе, с людьми тебя сводит сама жизнь. Какой бы путь ты не избрал, рядом всегда кто-то появится. Ты кружишься в водовороте дел и мыслей, не замечая, как обрастаешь людьми, словно черепаха с Лайских островов водорослями.
Так получилось и со мной.
Случай свёл меня с Босой Наишей, воровкой с Торговой площади, и её братом Краснобаем Наиром. Ловкие и находчивые, эти близнецы владели руками лучше, чем первый чемпион клинками. Не было кармана, который не покорился бы им, и не было кошелька, который смог бы избегнуть их быстрых пальцев. Я даже слышала, что они смогли обчистить нового городского колдуна, несмотря на все жуткие заклятия, которые тот прилюдно накладывал на свою мошну.
Сами близнецы редко хвалились этим. В конце концов, слухи - это слухи, а признание - это риск навлечь на себя гнев колдуна, пусть он и толст, как хряк перед праздником, и не такой страшный, как его предшественник, но всё же он отдал душу демонам, и с ним боязно связываться. А вот с его кошельком - не особо.
В конце концов, мне с ними было и интересно, и выгодно, и мы часто промышляли втроём. Я превосходила их в ночной краже, они меня - в карманной, и мы дополняли друг друга, уводя у богатеев ключи и тайные записки, а потом открывая заговоренные сейфы и тайные хранилища.
Мы начали неплохо наживаться, появились даже свободные деньги для новых тайников, но чем больше мы воровали, тем больше приходилось отдавать теневым лордам, и на заветные цели нам отчаянно не хватало.
Наиша мечтала о доме в верхнем районе и о сорока двух полках, заставленных лучшей обувью со всех земель. Наир мечтал о путешествии в Забытые края и любил рассказывать, что сделает, когда найдёт потерянную мёртвыми богами вечность. Эти мечты плохо сочетались между собой, но так как домик в лучшем квартале был более правдоподобен, они решили сначала заняться этим.
Я же холила иную мечту. Мне нужен был особый человек для особой работы.
Люди всегда боятся колдунов и ворожеек, ибо те имеют дела с проклятыми силами и не принадлежат миру явному полностью. К их услугам и советам охотно прибегают, но от того бояться и ненавидеть не перестают.
Но иногда встречаются те, кто бросает колдунам вызов. Я слышала о таком человеке, Риконе Белом. Он покарал колдуна Каррунака, убившего и замучившего сотни живых в своей жуткой башне. Говорят, они бились пять дней и пять ночей и, в конце концов, меч Рикона - Дар Покоя - снёс нечестивую голову с плеч колдуна.
Конечно, история про пять дней - враньё, а вот другая деталь вполне правдоподобна: Рикон убил колдуна, но убил не бесплатно. Значит, и у погибели проклятых есть своя цена. Сколько он возьмёт за опального колдуна, уехавшего из Джаарума после размолвки с теневыми лордами? Вряд ли больше, чем стоит хороший домик в верхнем районе. Всё-таки Иронйон не так уж известен и могуч, раз не в силах был обезвредить женщину с простым кинжалом, не убивая.
И всё же нам не хватало денег и на четверть наших планов.
Правду говорят, когда мёртвые боги хотят подшутить над тобой - они дают в два раза больше того, что могло сделать тебя полностью счастливым.
Со мной, по крайней мере, они поступили именно так
5.
Первым даром оказался Лаас Два Ножа.
Он присоединился к нам вместе со своим приятелем Бертом Грелкой, средним вором и скверным домушником, но сильным и крепким в кабацкой драке и в сваре двое против шести.
Лаас был не таким как мы. Рождённый в богатой семье, образованный и хваткий, он умел притворяться и благородным и простолюдином, и мало кто мог разобрать, где тут обман.
Не сирота и не изгой, просто второй сын в поисках приключений и веселья. Неправедный путь увлёк его возможностями и лёгкостью, превратив, в конце концов, в мастера своего дела.
Он был веселый и бесшабашный, яркий и шумный, сообразительный и понимающий. С крепким телом и пленяющим взглядом. Неудивительно, что он стал моим первым мужчиной.
Мне в ту пору шёл семнадцатый год и, хотя об играх в норку и ужа я знала давно, случая попробовать не представлялось. Из всех моих знакомых привлечь меня мог бы Наир, но Наиша и её нож считали, что я разобью ему сердце, ведь он был очень чувствительным парнем.
Лаас всё изменил, и в то же время - расставил по местам.
Сперва я дичилась его, поскольку видела, как лёгок и непринуждён он в общении с девами и дамами, и как падки они на эту обворожительную улыбку и широкие плечи. Мне вовсе не хотелось оказаться одной из бесконечной вереницы его мимолётных любовниц и быть брошенной наутро с пеплом глупых девических надежд на губах.
Но время шло, и дела-делишки скрепляли нашу шайку, упрочняя взаимное доверие.
Он не был настойчив, но почти всегда, когда нужно, оказывался рядом и, в конце концов, я решила: а почему бы и нет? Он бы старше и опытнее и, благодаря ему, я многое узнала в ту ночь, особенно о себе самой.
Утром, стараясь казаться уверенной, я заявила, что всегда была жадной и делиться не люблю, и если ему хорошо со мной, значит - только со мной.
- Ну что ты, Рыжая, уж - существо подвижное и всегда ищет незнакомые норки, - засмеялся он, но, видя моё лицо, добавил. - Шутка, прекрасная фурия, всего лишь шутка! Только с тобой, мой алый цветок Джаарума.
Так мы стали парой: вор, ни к чему не относившийся серьёзно - и воровка, серьёзная и в краже и в любви.
Он не обманывал меня, по крайней мере, ни разу не давал повода усомниться в себе, а большего юной девице и не надо. Мы наслаждались опасностью нашего ремесла и друг другом, и впервые я не сомневалась, что счастлива в теневом городе, счастлива по-настоящему. Словно предчувствуя свою дальнейшую судьбу, я не могла насытиться этим счастьем, стараясь взять всё, до чего могла дотянуться.
Потом явился и второй дар.
Джаарум известен не только своими ворами и убийцами. В конце концов, будь тут только воры и убийцы, им некого было грабить и убивать, кроме друг друга. Джаарум - ещё и центр торговли, город свободных денег и тайных сделок, но даже это не главное.
А главное, что этот город - ворота, преддверие другого города, намного более древнего и могучего - Города Мёртвых Камней.
По правде говоря, это целая страна из домов, башен и стен. Древний, забытый и проклятый оплот, выстроенный в стародавние времена в честь мёртвых богов. Величие их прежних твердынь сравнимо лишь с той яростью, с которой они покарали их жителей за самонадеянность, спесь и бунт.
Теперь это просто безжизненная страна из пыли и забытых имён.
Только вот под пылью лежит множество богатств, а в эхе незнакомых имён чудятся порой подсказки и указания...
Ещё один столп Джаарума - богатства, что приносят воры, бродяги и вольные из мёртвого города в живые руки дальновидных владык, жадных купцов и терпеливых теневых лордов.
Мой отец, Джаспер из Фалунги, тоже когда-то приносил оттуда богатства. После его смерти очень долго не находили старых свитков и предсказаний, и походы в мёртвый город стали не таким уж частым событием.
Но на второй год жизни нашей разросшейся шайки всё изменилось.
Джанар Лиходей вернулся из очередного похода с картой. В той карте не указывались точного места, но содержалось послание о невероятных сокровищах, что таятся в затерянных уровнях мёртвого города.
Джанар рассказал, что старые механизмы заработали и открыли ворота, которые прежде перегораживали большую Стену. За Стеной обнаружилась неизведанная часть Города, и там полно немыслимых богатств.
В доказательство он принёс правую руку Золотого Странника, и новость эта облетела Джаарум в один вздох.
Лиходей не был дураком. Он знал, что его будут пытать и мучить, чтобы вызнать, где остальные части легендарного доспеха, что никто не поверит тому, что нашлась только рука. Поэтому он распустил новость, а руку продал и исчез из Джаарума с первой же возможностью.
Только вот смерч, что он запустил, уже превратился в ураган.
Весь город как будто сошёл с ума, и каждый желал разбогатеть. Теневые лорды и дневные правители объявляли награды за участие в экспедициях, а количество одиночек и банд, желавших попытать удачи, не поддавалось счёту. Даже главный страх покинутого города отошёл на второй план.
В Джааруме говорят, что в Городе Мёртвых Камней - мёртвые только камни, и это чистая правда.
Мёртвые в том городе не лежат спокойно. Они выбираются из потревоженных могил и бродят в тишине, в поисках живой плоти и душ. Павшие в забытом городе тоже не знают покоя, пополняя собой их армию.
Город Мёртвых Камней стоит в гигантской низине, и по эту сторону Стены, о чьём открытии известил Джанар, лишь одна дорога поднимается из неё. Её путь преграждают Ворота - преграда между миром живых и миром неупокоенных. Те ворота держит стража Джаарума и люди теневых лордов, чтобы пройти через них нужно получить грамоту от первых или метку от вторых.
Конечно Ворота - это преграда для живых, мёртвых удерживает слово Странника, давным-давно закрывшего Город Мёртвых Камней охранными чарами, дабы не пускать мёртвое наружу. Каждый неупокоенный, что покидает пределы Города, обращается в прах.
Есть и тайные пути. Неизведанные тропы и переходы, до которых не добрались ищейки правителей и соглядатаи теневых. Некоторыми пользовался Джаспер из Фалунги, когда пытался изменить судьбу своей семьи. О некоторых рассказал мне.
О том я, конечно, никому не говорила, но Лаас как-то догадался сам.
Помню тот вечер, когда мы сидели на крыше одного из домов нижнего города, греясь у отгоняющего ночь костра. Тогда-то Два Ножа и предложил иной путь.
- Хватит нам надеяться на полки и карманы богачей, - сказал он. - Там мы не найдём исполнения своих желаний. Зато найдём их среди мёртвых камней.
Нас было пятеро, и в нечётности числа скрывалась наша сила. Когда решения могли расколоть шайку - всегда было большинство, которое и решало. Наиша и Наир всегда придерживались одной позиции, мы с Лаасом почти всегда совпадали, образуя вторую пару. Берт же болтался между нами и ими, как головешка в водовороте, чаще, конечно, склоняясь к нам.
Мы спорили жарко и долго. Наиша и Наир были категорически против.
- Вы обезумели! - шипела Босая, стуча твёрдой пяткой по доскам крыши, - Не нам играть в игры с мёртвыми, это никогда не кончается хорошо! Разве ты, Рыжая, не помнишь, что мёртвые камни отобрали у тебя отца?
- Его отобрали живые люди, - хмурилась я.
Не скажу, что идея Лааса пришлась мне по нраву, но он долго и упорно приводил доводы и расписывал плюсы. К тому же, в его объятиях было так уютно и тепло, что у меня не осталось никакой возможности спорить.
А Берт, как обычно, принял сторону Лааса, и мы стали грабителями могил.
6.
Как ни странно, у нас получалось неплохо.
Третий из ходов, о котором рассказал мне отец, оказался неизвестен теневым лордам, и через него мы пробирались в Город Мертвых Камней.
Я никогда здесь не бывала, но часто слушала разговоры родителей. Риина Ланг любила быть в курсе дел Джаспера из Фалунги, но при всей своей сноровке наивно верила, что маленькие девочки любят спать по ночам больше, чему подслушивать разговоры взрослых.
К первой вылазке мы готовились долго. Слушали невероятные истории, рассказанные взахлёб, новости и сплетни. Из потока вранья и выдумок вычленить хоть что-то путное не представлялось возможным.
Потом случилась знаменитая резня между душегубами теневых лордов и стражниками дневных правителей из-за какого-то особо богатого клада, и правила изменились. Отныне вход в Город Мёртвых Камней был свободным для любого, к какой бы группе он не принадлежал. А вот выход уже стоил треть всего добытого.
Впрочем, от идеи пользоваться тайным ходом это нас не отвратило. Делиться и третью шкуры неубитого песчаника желания никто не имел.
Первый наш поход был коротким и полным разочарований. Мы неверно рассчитали время и выбрались в Город уже в сумерках. Бегать в темноте среди бродячих мертвецов никто не хотел и, обследовав пару миль, мы вернулись обратно ни с чем.
Наиша с Наиром потёрлись в тавернах, где отдыхали более опытные охотники за богатствами и смогли узнать кое-что интересное. Оказывается, старая часть Города, как её стали называть теперь, после открытия Стены Лиходея, почти полностью опустошена поколениями умельцев, но то, что таится за Стеной, превосходит все мыслимые надежды искателей удачи.
Вот только и опасностей за Стеной намного больше. Помимо сокровищ она сотни лет скрывала жутких тварей и прочую мерзость, что теперь свободно хлынула в Старый город и даже иногда наведывалась к Воротам.
Павшие теперь становились не медлительными и почти не опасными ходячими, а жуткими и быстрыми монстрами, способными загнать любого. Но ставки выросли, и желающих озолотиться не стало меньше.
Хотя наш пыл явно подостыл. Все мы, кроме Лааса, резко расхотели испытывать судьбу против костяных чудовищ из прошлого. Два Ножа лишь смеялся над нами и нашими страхами, но теперь это было четверо против одного, и ему пришлось смириться.
Не успела шайка перевести дух, как через пару дней Лаас объявился с картой. Старая знакомая, третья любовница старшего правителя, скопировала для него одну из карт, тайно доставленных в Джаарум крупным отрядом искателей удачи.
Карта была в резерве, потому что особо крупную гробницу, которую они уже нашли, требовалось освободить от сокровищ как можно быстрее.
Меня больше интересовала эта третья любовница, но Лаас клялся, что ничего не было, и я поверила ему.
Как бы то ни было, мы изучили карту, и я с ужасом поняла, что знаю, что в ней говориться.
Это был кусок пергамента, испещрённый старыми рунами, прочесть которые смог бы не каждый учёный муж. А вот Рыжая Ланиара из Джаарума смогла. Потому что это были письмена, по которым Джаспер из Фалунги хотел найти своё так и не обретённое сокровище. Ради которого так рисковал и из-за которого погиб.
Выходит, и Стена должна была носить его имя, раз он знал о её тайне. Наплевать на такое я не могла. Та часть, что от отца, жаждала обязательно найти то, что он искал, а та часть, что от матери, угрюмо молчала, не в силах возразить.
И снова мы голосовали, и снова трое против двух, и, вновь мы решили попробовать.
Нам повезло.
Мы избежали когтей страшных чудовищ и патрулей крупных отрядов и обследовали указанную на карте долину менгир за менгиром. Клады, что там обнаруживались, не были особенно большими, если сравнивать с рукой Золотого Странника, конечно, а если сравнивать с прежними делами, то весьма весомыми.
Группой руководила я, потому что о том, как скрываться в тенях, мне было известно больше остальных. Передвигаться безопаснее всего было в сумерках и днём, когда неживые не столь подвижны, а ночью лучше прятаться и таиться, боясь издать лишний звук, чтобы тебя не почуяли.
Мы носили тёмную одежду (даже Наише пришлось обуть чёрные сапожки, опасаясь острых камней) и плащи, тёмные с одной стороны и песочно-коричневые с другой, чтобы днём лучше сливаться с мёртвым городом. Толстые наручи из войлока и перчатки оберегали от укусов и ран. Мёртвые не боятся ножей, и нам пришлось вооружиться короткими палашами, чтобы отрубать им ноги и руки, если они настигали нас, и маленькими кулачными щитами, чтобы толкать и бить их. То были медленные мертвецы, а быстрых мы так и не встретили, и решили, что они - выдумка, состряпанная, чтобы отвадить лишних искателей удачи.
Ту долину, что стала нашей личной сокровищницей, мы вскоре изучили вдоль и поперёк. Выучили короткую дорогу к ней, облюбовали удачные стоянки для незаметного ночлега.
Мы успели сделать пять ходок и знали, что не утаим такие деньги от теневых лордов, и рано или поздно те узнают, что с ними не поделились. Отдавать треть не хотелось, но с жизнью расставаться хотелось ещё меньше, и тогда Лаас предложил план. Когда придёт время отдавать - соврать, что сумма была меньше, чем на самом деле, а потом просто следить за своими тратами и не подставляться.
И вновь я поддержала его, потому что Два Ножа мог уговорить и мёртвую, к тому же я уже видела голову Иронйона на пике, что принесёт мне Рикон Белый.
Время шло, и неизученных склепов в нашей долине становилось всё меньше, пока не остался один, самый крупный, оставленный напоследок. Наши тайники уже ломились от богатств, и мы решили, что это будет последний поход, после чего мы рассчитаемся с теневыми лордами и пойдём своими дорогами.
В одном мы не ошиблись. Это и впрямь был наш последний поход.
7.
Греме переживал каждый раз, когда я уходила в Мёртвый Город.
Уверения, что я осторожна и внимательна, что со мной верные товарищи, что денег нам хватит теперь до конца жизни, его не успокаивали.
- Лани, деточка, - вздыхал он, и его большая голова чуть подёргивалась на тонкой, жилистой шее. - Это плохое место, не ходи туда, прошу тебя.
- Не бойся, Греме, это последний раз.
- У меня плохое предчувствие, Лани. Прошу, ты же уже здесь, не уходи. Я не переживу, если ты тоже не вернёшься.
- Глупый старик! Не зли Смешливого Карлика! - разозлилась я. - Нельзя такое говорить путнику перед дорогой, старый дурак!
Я покинула наш дом обозлённой, оставив Греме в слезах смотреть на выходящее из-за крыш солнце.
Много раз потом я проклинала свой глупый язык за те обидные слова, что сказала ему на прощание, но, сколько не казни себя, есть вещи, которые уже не исправить.
Рассвет застал нас в Городе Мёртвых Камней, а к следующему вечеру мы добрались до нашей долины.
Удача сопутствовала нам. По дороге мы избежали встречи с двумя патрулями живых и тремя стаями мертвых. К тому же я смогла расшифровать все важные слова на карте. Особенное те, что указывали на ловушки и скрытые сюрпризы.
Мы потратили целый день на исследование гробницы, изучая её шаг за шагом, осматривая плиту за плитой и шикая на нетерпеливого Берта.
По сравнению с предыдущими она оказалась очень большой. Большим было только наше разочарование, когда мы не нашли ничего кроме пустых саркофагов и невзрачных тёмных камней, украшавших их.
Все мы, мягко говоря, не обрадовались, особенно учитывая риск и потерянные часы, но, как правильно подвела итог Наиша - мы и так взяли многое у Города и можем выделить ему немного нашего времени.
Два Ножа, в отличие от нас, не утерял присутствие духа, даже наоборот. Эти тёмные камни на саркофагах, холодные на ощупь и испещрённые письменами, будто вдохновили его.
- Не стоит отчаиваться, мой цветок, - улыбнулся он. - Это всё обманка. Здесь точно есть такие сокровища, по сравнению с которыми наши прежние находки - просто мусор. Верь мне!
- Как бы нам не подавиться таким куском, - отозвалась Наиша, но спорить не стала.
Вдохновившись речами Лааса, мы облазили весь центральный зал и, наконец, нашли тайный ход в лабиринт.
Он был сделан с не меньшим старанием, чем верхняя гробница и даже факелы располагались в держателях через каждые десять шагов, пусть масло на них давным-давно высохло.
На карте, конечно же, не указывалось подобного, и ловушки нам приходилось искать самостоятельно. Их было не так уж и много, а часть вообще давно прохудилась и не работала.
Так мы потратили ещё один день, а может и больше, потому что под землёй время идёт по-другому, а ориентироваться можно было только на резь в животах и жажду. Припасов мы взяли с расчётом на три дня, но теперь даже не представляли, сколько ещё проведём тут времени и потому экономили, как могли.
Когда, ошалелые от усталости, мы падали, ища сна под плащами, я прижималась к Лаасу, а он шептал мне слова утешения и обещал, что всё будет прекрасно. Наиша, упираясь спиной в спину мгновенно засыпающего Наира, ворчала, что Лаас болван, а Берт не отвлекался, тщательно и неторопливо жуя выданную пищу, надеясь растянуть её подольше.
Прошёл ещё день, и лабиринт, наконец, открыл свою тайну. Погребальная камера была не в пример скромнее верхней - просто помещение тридцать шагов на пятьдесят.
Только вот заваленное золотом и драгоценными камнями по колено.
В центре на троне с высокой спинкой восседал остов, облачённый в золочёные доспехи и с двуручным мечом на коленях. Верите или нет, но мы сперва и не заметили гор драгоценностей. Наше внимание привлекла фигура. Это оказался приличный мертвец, он не стал вставать нам навстречу и не пытался защитить своё добро.
Любителем и знатоком старины у нас по праву являлся Наир, и он клялся всеми своими пальцами, что это никто иной, как легендарный Золотой Страж, друг и соратник Золотого Странника, что руны на его доспехах и приметный камень на рукояти меча - всё выдают именно его.
Сказать, что мы обрадовались - ничего не сказать. Лишь за руку Золотого Странника - левую перчатку сказочных доспехов - Джанар Лиходей смог озолотиться и навсегда покинуть Джаарум, что же будет с нами, нашедшими целого Стража?
Даже не склонная к витанию в облаках Наиша принялась распихивать по всем карманам сумки драгоценности лишь, когда вопли ликования стихли окончательно.
Только она и не пожелала касаться золочёной брони, решив уделить внимание менее известным драгоценностям, остальные же занялись Стражем.
Его скелет так истлел, что крошился от любого движения и, когда доспехи перешли в наши руки, рассыпался на куски. Череп покатился по золотым залежам, ткнулся в раскрытую шкатулку с сапфирами и взирал на нас пустыми глазницами.
На доспехи и двуручный меч никто не претендовал, даже Берт не был настолько могуч, чтобы пользоваться такой махиной без риска что-нибудь себе отхватить. Другое дело кинжал, что скрывался на поясе Стража.
Несмотря на золочёные ножны, клинок был тёмного металла, с простой, но удобной рукоятью и витой надписью на лезвии у гарды.
- "Немая песня", - не сразу разобрала я.
- Нож полуночи! - восхищался Наир. - Им Золотой Страж сразил мертвого бога Хиуриона у Полых Холмов! Он бесшумен и кровь на нём не оставляет следов!
Видя, как у них зажглись глаза, я сунула клинок за пояс.
Из нашей шайки никто, ни Наиша, ни даже Лаас, не могли сравниться со мной во владении ножом, и потому спорить никто не стал.
- Я бы всё равно не взяла этой проклятой вещицы, - пожала плечами Босая.
- Каждому цветку нужен крепкий шип, - отшутился Два Ножа.
Задерживаться в гробнице мы не стали.
Унести всё мы также были не в состоянии, и потому пришлось выбирать. Доспехи и меч Стража, понятное дело, мы забирали без споров, их тяжесть разделили между собой Лаас и Берт. Наиша с Наром забили пару сумок камнями. Я, помимо камней, тащила ещё и позолоченный шлем.
Мы ждали подвоха от хозяина сокровищ и обратно тоже шли с опаской, но никаких ловушек и тайных ям, кроме тех, что уже обнаружились, нам не попалось.
Путь обратно, пусть и с осторожными осмотрами, занял намного меньше времени, и вскоре мы достигли выхода.
Тут-то нас и поджидала ловушка.
Не знаю, то ли это задумка Стража, то ли тех, кто оставил его тело в этой долине, да и нет особой разницы, поскольку все они давно умерли, и их души поглотила Пустыня. А вот чары, что правили этим Городом, остались и, видимо, когда мы нашли Стража, начали действовать
Над долиной загорелось маленькое солнце.
Голубоватая сфера парила в сотне локтей над землёй и била нестерпимым сиянием, превращая ожидающие нас сумерки в день.
- Будь проклята наша жадность, - сказала Наиша. - Честному вору не нужно так много удачи! Нужно бросить всё или хотя бы эти проклятые доспехи и уходить.
- Всё будет по-нашему, - успокоил её Лаас.
- В долину входят отряды лордов, - буркнула Босая, - Им расскажешь, как всё будет.
Острые глаза Наишы не подвели. В долину входил большой отряд людей теневых лордов и вряд ли они зашли сюда случайно. Проклятая сфера, наверное, осветила весь Город Мёртвых Камней.
- Мы обогнём их слева и выйдем к проходу незамеченными, - гнул своё Лаас.
- Их дозорные нас заметят, а с таким грузом не уйдём, - отрезала Босая.
- Лаас прав, стоит попытаться, - подал голос Берт.
- Наиша, как мне не жаль, права, - возьмём перчатки и шлем, с остальным нам не уйти, - сказал Наир.
Все посмотрели на меня, ожидая решения.
Я не успела сказать, что поддерживаю Два Ножа, потому что суета и крики у входа в долину отвлекли нас.
Сфера привлекла не только живых, но и мёртвых. Как медленных и умеренно опасных, так и иных - быстрых, могучих и желающих людской плоти. Тех, что оказались не байками для доверчивых искателей, а настоящей смертью. Они лишь отдалённо напоминали людей - голые и лишённые признаков пола, они бежали на четырёх конечностях и представляли из себя переплетение серой кожи и мертвых мышц.
- Я же сказал, всё будем по-нашему - напомнил Лаас. - Двигаем, пока им не до нас!
И мы побежали, а крики живых и вой мёртвых ещё долго резали воздух за нашими спинами.
8.
Мы бежали долго, стараясь держаться так, чтобы отсвет проклятой сферы не падал на нас. Мы не могли даже помыслить об остановке, пока не оказались так далеко от неё, что горы и здания скрыли её полностью. Мы падали от усталости, но страх гнал нас дальше, не давая остановиться, пока двужильный Берт не упал, зарывшись носом в камни и пыль.
Тогда мы решили немного передохнуть. Когда сердца чуть успокоились, и кровь перестала стучать в висках, мы поняли, что вокруг всё изменилось.
Горд Мёртвых Камней словно ожил, и даже камни тут перестали казаться мёртвыми. От земли исходил еле слышный гул, а тоскливые вопли неживых разносились то тут, то там. Тогда мы не знали и даже подумать не могли, что так плачет Город о потере памяти о ещё одном своём великом госте, чьи доспехи глупые наглецы посмели украсть.
Мы уже выбрались из-за Стены Лиходея и почти начали чувствовать себя в безопасности, поскольку то, что мы видели в долине, было во много раз страшнее какого-то гула и одиноких воплей медленных мертвецов.
Нам оставалось меньше четверти пути - пересечь часть города, а потом двинуть в скалы, где прятался наш тайный ход.
Отдохнув, мы двинулись дальше. Когда горы уже нависли над перегруженной шайкой, жуткий вопль достиг нас. Первая мысль была - лучше бы мы бежали к Воротам, но теперь уже поздно, чтоб добраться до них, надо обогнуть все горы, а если эта погоня за нами, то нам точно не уйти. А так хоть попытаемся.
- Они выследили, - бесцветно сказала Наиша, спрыгнув с наблюдательного камня. - Им нужны эти доспехи, Два Ножа, без них нас не выпустят.
- Глупости, осталось немного, Босая, совсем немного!
- Ты не слушаешь.
- Далеко они?
- Мили три.
- Успеем.
- Нет.
В этот раз Лаас не стал голосовать. Он кивнул Берту, и суеверный, как золотарь, Грелка, против ожиданий, поддержал его. Меня Два Ножа не слушал.
И мы побежали дальше.