Одному человеку приснился город, в котором он ни разу не был.
И такой этот город был прекрасный, что все, что в нем происходило, было словно специально для этого человека. Он чувствовал себя в этом городе на своем месте, и каждый камешек, каждая травинка в городе тоже были на своем месте. Жизнь там шла полным ходом, никто никогда не скучал, и даже самые простые дела превращались в исполненные глубокого смысла.
Он проснулся и сначала не мог сообразить, что все-таки произошло. Дошлепал босыми ногами до кухни, выпил стакан воды, потом хотел закурить, да передумал, что-то ему не курилось.
Потом посмотрел на часы и увидел, что сейчас зазвонит будильник. Вздохнул и пошел делать все, что молодые люди делают по утрам: бриться, умываться, пить кофе... и все такое.
И вот когда вторая кружка кофе подходила к концу, он вдруг ясно, в подробностях вспомнил свой сон. Он сидел в кухне, за столом, и то, что показывали в окне, настолько не походило на гармонию сна, что он выругался. В небе сияло утреннее солнце, небо по диагонали пересекал самолет. Его белый след показался молодому человеку дорогой, указывающей путь к счастью.
Но только профессия к перелетам не располагала. У молодого человека были родители, машина и подруга. Работа тоже была. Она приносила доходов ровно столько, сколько нужно, чтобы неплохо жить. Еще была бабушка, еще была собака. И старый дом, который требовал ремонта.
Он, конечно, попробовал. Боролся. Старался заработать больше, стать лучше, повысить эффективность... Не то чтобы ему это не удавалось. А просто все вокруг тоже менялось. Нужны были деньги на операцию бабушке, нужно было помочь родителям, подруга стала женой и родила, дом постоянно требовал ремонта.
И однажды он проснулся утром и понял, что время ушло.
Что-то произошло там, в небесах, где раскачиваются неведомые и невидимые маятники, отмеряющие ход времени, где живут платоновские идеи. И он уже не летел сквозь время, как на крыльях, а лежал навзничь в зеленой траве на краю города, в котором прожил всю свою жизнь. Ему даже приснилось, что самолет, в котором он собирался добраться до места, улетел, а он остался внизу, глядя в небо, видя, как безразличный грохочущий поводырь покидает пределы обозримого воздушного пространства, понимая, что теперь он - в противофазе, пусть не навеки, но надолго.
Он смотрел в окно все той же, хоть и более ухоженной кухни и говорил себе: ну что же ты, успокойся, пусть жизнь и перевалила за половину, но ты здесь, у тебя есть семья, есть любовь, есть ребенок, есть работа - о чем ты грустишь, зачем ты грезишь? Сколько людей могут позавидовать тебе, ведь у них нет и половины того, что уже имеешь ты! Он садился медитировать и говорил себе: ты должен научиться, должен возлюбить уединение, преодолеть страх самостоятельности, прикоснуться к вечности и довериться настоящему, реальности, тому, что происходит, наплевав на мозговую тошноту и страх рутины и повседневности, от которого болят все суставы.
Он ушел за город, и бродил в окрестных полях, пока не надоело, а потом, в последний раз бросив взгляд на предзакатное небо, двинулся к замершему вдали городу. Небо рассекали самолеты, и он подумал, что, если бы просто перестал работать завод и аэропорт ликвидировали, было бы намного легче. Тогда просто не оставалось бы другого выхода, как впитать в себя зной и безмятежность родного города, вписаться в его аккуратную планировку, наполниться его ароматами и пением кузнечиков по вечерам.
Он шел, с каждым шагом убеждаясь, что вся его жизнь устоялась, приобрела точные очертания. Так и будут проходить день за днем: он будет покупать еду в булочной по соседству, здороваться с дворником и сантехником, с молодыми мамашами на улице, с пенсионерками на лавочке. А по ночам будут снова и снова сниться лабиринты улиц, в которых потеряно нечто - незримое, жизненно важное, не досягаемое ни в одном сне.
Он шел и думал, что будет просыпаться по утрам, лениво потягиваться, собираться и уходить на работу. В столе будут копиться болванки с фильмами, бумаги, журналы, пыльные недочитанные распечатки. А возвращаясь домой и выходя из дома, он будет смотреть на небо и хвосты самолетов.
Дни потянулись за днями, и он смирился. Взял ипотеку на расширение жилья, открыл овердрафт на карте, взял автокредит и возил ребенка в школу. Занялся оздоровлением организма, подключился к кабельному телевидению, снял со стен сувениры, привезенные из поездок, и сделал Хороший Ремонт, а выходные стал проводить с семьей. И однажды на него снизошел покой. Ум перестали смущать репортеры-новостники, слух перестал принимать шелест листьев за шум волн, душа перестала волноваться при виде знаков, зовущих к дальним путешествиям, а сердце стало биться размеренно и редко.
Он посмотрел в зеркало и понял, что превратился в образцового бюргера, буржуа, обывателя, уважаемого члена сообщества. Засыпал и просыпался гордым, и, в целом, был доволен собой.
На очередной день рождения жена попросила подарить ей фотоаппарат. Раньше все как-то руки не доходили, были более важные траты, обходились "мыльницей", ну или у друзей снимки скачивали. А теперь все было в порядке, и дом - полная чаша, можно позволить себе этакую роскошь.
Выбирали технику всей семьей, долго и придирчиво. Объектив, кофр, разные приспособления, названия которым он и не слыхивал никогда. Супруга гордо вынимала гаджет во время семейных праздников, делала снимки для семейного альбома: как дети растут, как стареют родственники. В остальное время, аккуратно упрятанный в кофр, фотоаппарат пылился на специально для него отведенной полочке. Такое расточительство уже стало злить уважаемого отца семейства. Он прочитал инструкцию, распустил подлиннее ремешок, чтобы можно было носить фотик через плечо, и начал первые пробы.
Сначала он просто пристреливался. Фотографировал перспективу, и цвет, и объем, и форму; потом перешел к более сложным съемкам: ему хотелось выразить настроение. Он снимал обыденность, и красоту, то, что нашел в этом городе, то, что полюбил. Он бродил по переулкам, где почти никогда не бывал, отыскивал закутки и дворы, где не бывал вообще ни разу; бродил по окрестностям, выискивая подробности, интересные новому одноглазому другу. Постепенно стали приходить новые ощущения. Где-то он уже испытывал их, но где? Новые, прекрасные, непостижимые, волнующие. Они приходили и приходили, не мешая, впрочем, устойчивости мира.
И однажды во сне он увидел свой родной город - погрузился в лабиринт улиц в поисках чего-то невыразимого и жизненно необходимого; принялся блуждать незнакомыми маршрутами - и вдруг вспомнил. Проснулся - и увидел, что сон никуда не исчез. Город его мечты был вокруг, только улицы не превращались, как в давнем сне, в лабиринт без выхода - они обрели внутренний вектор. Привычная реальность вдруг стала расползаться клочьями, как расползается туман, когда поднимается солнце; город привычки трещал по швам, а с изнанки прорывался город, который он видел в мечтах в своей бесшабашной юности. Оказывается, он всегда тут был, он всегда ходил по улицам, где каждое мгновение исполнено смысла, где все происходящее было важным и созданным словно специально для него; город всегда был тут, только он смотрел на него - и не видел. А теперь - теперь он знал, что город, который привиделся ему когда-то во сне, останется с ним.
Меж домов на окраине открылись новые, неизведанные горизонты, в оконных стеклах отразились прекрасные, величественные перспективы. Вожделенное будущее всегда было где-то неподалеку, совсем рядом, стоило лишь протянуть руку; долгие годы он ждали встречи друг с другом, ждали, пока иллюзии перестанут заслонять реальность. Он вышел во двор, ощутил вокруг настоящий мир, полный приключений, тайн и загадок, и понял, что будущее пришло.