История Пепельного Латника, или прикладная психология рыцаря-хиккикомори.
Когда этот текст кто-то прочтет, я буду либо мертв, либо повешен за лодыжки в монастырском подвале. В эту самую секунду в дверь кельи барабанит сумасшедший настоятель, выпивший под видом лекарства от импотенции настой подсунутой ведьмами буян-травы. Времени нет - настоятель вот-вот снесет дверь с петель, а общение с ним не сулит мне ничего хорошего. Но рукопись будет дописана, и история Пепельного Латника обязательно увидит свет.
Написано монахом Фдосифеем Лысым сорок седьмого года пятого века эпохи Спящего Журавля, в монастыре святого Лисветрия.
Пометка издателя: официальные источники указывают, что сошел с ума собственно монах Фдосифей. На это указывает и сам текст, написанный в строго художественной форме, с несвязанными, а зачастую и противоречивыми эпизодами. Просим читателя не воспринимать текст серьезно - он не достоин этого.
...
Заметка автора: начало сей рукописи может показаться скучным, но для разумения всего текста целиком будет очень важным. Я прошу читателя прочесть ее до конца, благо она не так и велика.
Где-то далеко, в памяти моей, идут грибные дожди. А еще там есть замок. Небольшой, даже маленький по сравнению со своими колоссальными собратьями с двойными рвами и отдельными башнями для магов. Наш замок - это трехэтажное здание с маленькой башенкой, окруженное стенами. Никаких рвов или откидных мостов - сторожка над деревянными воротами, вот и вся защита. Недозамок, так сказать.
Обитателей его можно посчитать по пальцам одной руки.
Главный его обитатель, ради которого и пишется это рукопись - Пепельный Латник. Что можно о нем сказать? Много чего. Высокий, чуть полноват. Лицо благородное, но без каких-либо запоминающихся черт, с низкими скулами и вечно опущенными уголками губ. Латы он носил редко, но их пепельный оттенок и характерной формы нагрудник стали своеобразным символом и именем владельца. Владел Латник и простой магией, имел магический шар и умел пользоваться пространством б-полей. Увлекался демоническим театром. Неплохо рисовал, хотя хороших художественных принадлежностей отродясь не держал в руках. И жил бы не тужил, но фатальную роль в его жизни сыграла литература, старые рыцарские романы, полные счасливых концов и могучих героев.
И, разумееться, женщин, разных, но всегда красивых, с чистым сердцем, не просто женщин, а Леди - идеал рыцаря.
Эффект на мозг тогда еще юного дворянина был очевиден. А когда он понял, что век сейчас не тот и красота в паре с рыцарской честью не играют особой роли в поисках избранницы, излишне впечатлительный рыцарь стал медленно, но уверенно впадать в депрессию. Примерно в таком состоянии он и находиться в начале нашей повести. В его честь говорит то, что он так и не спился и не взялся за магическое образование, что было бы огромной ошибкой.
Чтобы описать другого важного персонажа - Барона, мне придется сделать небольшое отступление. Около века назад замок был кусочком массивного поместья, который делили два рода - древний, богатый рыцарский род, и побочного рода дворян-торговцев. А потом прошла революция. Короткая и почти бескровная, с одим трупом, зато - королевским трупом. Стоит ли говорить, что после революции рыцари обанкротились - все их благосостоянии зависело от королей, а торговцы, наоборот, стали одним из богатейших родов страны, да что там страны - континента. Барон, полный мужчина с солидными усами, был нынешним главой рода, заодно - крестным отцом Латника, его кормильцем и покровителем. По-своему добрый и честный, барон, тем не менее, имел довольно радикальную точку зрения обо всем на свете, а в паре с навязчивостью и тактичностью отбойного молотка выходило довольно неприятное сочетание.
Следует уделить пару строк и горничной. Милая душой и телом девушка служила Латнику всю свою жизнь. Воспитанная в традициях старых слуг, она не мыслила жизнь без службы и действительно любила свое дело. Правда, в ее голове гулял ветер, идеи и мысли либо постоянно чередавились, либо застаивались и замусоливались. К чести горничной, ее задумчивость не сказывалась на качестве работы. По-своему она восхщилась Латником, умела ценить его, находить в нем хорошее. Сам же Латник любил и уважал ее не иначе, как заботливую старшую сестру, а идеал своей леди в ней не находил. На практике, этот факт позволяет этой истории существовать и не закончиться мгновенно, на самом начале.
В замке со временем появились еще двое обитателей, сыгравших в жизни Пепельного Латника огромную роль. Но их появление стало началом цепочки событий, которую я хотел бы описать в деталях - от начала и до конца.
*Первая запись Истории о Пепельном Латнике, законченая монахом Фдосифеем в ночь между третьим и четвертым днем месяца Святого Ололиана*
Вторая запись, первая часть из четырех, законченная девятнадцатым днем месяца Святого Ололиана. Доделанная в темной келье монастыря Святого Плутрадия при свете свечей, первая запись была написана благодаря архивам сего монастыря и помощи настоятеля. Страшно хочется есть, но до конца поста еще четыре часа. Терплю.
'Бойся дыма'
Стояло раннее утро, пахло росой и странной смесью гари с цветочным благоуханием. Перед замком была расчищена небольшая площадка с миниатюрным декоративным фонтаном и ухоженными прямоугольничками цветочных клумб.
Среди них, неторопливо смахивая с дорожек мелкие соринки и высохшие листья, стояла горничная. Сложно сказать, жила ли она просто или нет. Каждый ее день - это листочек в клеточку, покрытый строгим списком с галочками у выполенных дел. Личные примечания - чтобы не забыть. Она всегда носила с собою дневник в кожанной обложке, исписанный мелким, ровным почерком с характерными завитушками. Для постороннего - странные записи без смысла и толка, для горничной же дневник был зеркалом, отражающим жизнь.
Горничной эта мысль понравилась, и она ее быстро записала.
Дни в замке проходят одинаково. Вне зависимости от того, что сейчас делает господин, Горничная имеет довольно строго очерченный распорядок дня в зависимости от времени года. Она бы и нынешний день провела бы, как и все остальные, если бы сквозь вечный мыслительный полудрем не заметила бы дымок на горизонте. Ничего необычного - по соседству есть несколько цеховых деревень, и дым - обычное дело, темный, словно маслянистый. Отсюда и запах гари. Но источник этого дыма двигался. Он медленно приближался, и шел он явно по старой дороге, проходящей чуть в стороне.
Вскоре показался источник дыма. Горничная пыталась рассчитать, что там такое горит, взяв за основу плотность дыма и скорость его рассеивания, но запуталась и не сразу заметила броневик, неторопливо громыхающий по заросшему травой покрытию дороги. Броневик, старенькой имперской модели, был явно не в лучшем состоянии. С башенки был снят пулемет, двигатель отчаянно трещал и дымился, колеса скрипели от натуги. Машины Горничная видела часто, грузовики Барона, например, заезжали каждую пятницу. А вот броневиков не видела. Она вообще была далека от милитаристики.
Она любовалась машиной недолго. В конце концов, все же на свете бывает, а работать все равно надо.
А броневик продолжал свое натужное путешествие. Когда он подъехал поближе, а на броне стали различимы точки гаек, машина остановилась, громыхнув напоследок мотором. Это было торжественно и красиво. Горничная подумала-подумала и сделала заметку в книжке.
Из бронемашины вывалился эльф. В прямом смысле - раскрыл железную дверцу и свалился на дорогу. Встал, отряхнул одежду - незастегнутый плащ из тяжелой, плотой ткани - стандартный зимний офицерский плащ ныне упраздненной имперской армии. Под плащом - бежевая водолазка и темные брюки. Быстрые, точные движение, подрагивающие пальцы. По-своему привлекательный, он портил впечатление о себе неприятным выражением лица, словно застывшем в хитроватом презрении ко всему на свете. Пока горничная, обладающая на редкость острым взглядом, размышляла о том, как выглядела эльфова мама (сложное уравнение из формы носа, среднего распределения генов и цвета волос) , тот успел поругаться, снова залезть в броневик, выбраться с наплечной сумкой, кобурой на тонком ремне и трубкой. Трубка была для эльфа особенно ценна. Его мозг без хорошей порции дыма превращался в неторопливо булькающую кашу с совершенно ненужными мыслями. О добродетели и справедливости, например.
...
Латник, посреди дня решив отдохнуть от чтения книг и вечной подавленности коротким эпизодом театра демонов.
От автора, для необразованных потомков: демонический театр есть энергетический слепок однажды отыгранного эпизода пьесы, драмы, комедии, чего угодно, сыгранной, понятное дело, демонами, на должном уровне отредактированное и доступное для воспроизведения при помощи магического шара.
Поколдовал немножко над гладкой поверхностью хрустального шара, причем почему шар - не понятно, ибо в реальности это был массивный прямоугольник из плотного, но совершенно прозрачного стекла. Эта плита была вделанна прямиком в дубовый стол и в случае необходимости приподнималась специальной рукояткой, для удобства просмотра. Смотреть можно много чего - от пресловутого демонического театра и пространств б-полей до прямого общения с нужным человеком. Вообще возможности были огромные, вплоть до создания новых заклинаний и расширение возможностей, но... то самое магическое образование.
Сейчас, в данный момент, латник молча смотрел набор коротких шаржиков о магической академии (добавлю, даже близко не соответствующей суровой магической действительности) и главном герое, ее ученике, вызывающего загадочное, мощное существо, но явно не то, что ожидалось, да и ценность не сразу понятна. Каждый шаржик вводит и обогащает разнообразных персонажей, описывает ситуации, развивает взаимоотношения вплоть до любви и неторопливо идет к развязке. Хорошая, милая комедия, добрая и простая, поглощающая грусть и вселяющая веселье. Настолько, что ноги потащили тело Латника погулять. На травку.
...
Часть вторая из четырех. Сложно сказать, в какой день написана. Праздник имени святого Боидуна Трезвого заключается в массивном потреблении алкоголя всеми, кому сей алкоголь доступен, а после поста - самое то. Голова болит, но на душе хорошо. Текст считать дописанным сегодняшней датой - последний день месяца святого Ололиана.
Широкими шагами, чуть наклонив туловище вперед, эльф неумолимо приближался к горничной. Что-то сказало ему вынуть из кобуры пистолет, ведь недоброе слово с пистолетом лучше недоброго слова без пистолета. Однако что-то другое сказало ему револьвер оставить на месте, а вместо ствола направить на девушку кончик пальца. Ну, а для убедительности скорчил рожу в том, что он полагал злобной гримасой, и гаркнул:
- Я требую горючки на двести километров пути, алчная человечишка! - сказано было быстро, тон был угрожающий, эльф собой гордился.
- А зачем вам топливо?
- Э?
Реакция была неожиданной. Сработал тезис недоброго слова без пистолета, догадался эльф. Для большей убедительности он положил руку на кобуру в характерном, угражающем жесте.
- Чтобы двигаться вперед. - эльф прищурился - У меня закончилось топливо.
- А зачем вам двигаться вперед?
- Чтобы попасть в... а?
Эльф замолчал и посмотрел на замок. Потом на горничную. В его голове зародилась мысль, совершенно без добродетели и справедливости, слава богу. Он широко и подло улыбнулся и спросил, где хозяин замка.
Получив ответ, он быстрым шагом направился к главному зданию через открытые ворота.
Он никогда не узнал, что его подлая улыбка была наголову разбита добродушной и наивной улыбкой горничной, направленной ему вслед.
...
Латник неторопливо шагал по лестнице, к парадному входу. На широком ремне висели ножны с коротким мечом - мало ли, вдруг на заднем дворе захочеться помахать, дабы поддержать форму и руки разомнуть. В конце концов, каждый выход на улицу - особая возможность сделать много странных и непривычных вещей.
Когда он со вздохом открыл тяжелые двери, а в лицо ему ударил луч света, латник даже неуверенно улыбнулся. Улыбка его померкла, когда он увидел эльфа. Эльф же, увидев Латника, наоборот - широко оскалил зубы в 'милой приветственной улыбке с добрыми намерениями'. Это был поразительной силы удар. Латник мгновенно скис при виде незнакомого лица, а выражение этого лица добило его окончательно.
Усугубляя ситуацию, эльф резким движением вынул из странной откидной кобуры мрачный короткий револьвер массивного вида. Снова прищурился - и тихо произнес:
- Твой замок теперь мой, мальчишка. Ничего личного - я просто хочу жить так, как мне нравиться.
И нажал на курок.
Когда револьвер забавно щелкнул в знак того, что в барабане много свободного места, Латник не выдержал, закрыл массивную дверь и в тяжелой депрессии пошел обратно в кабинет.
Эльф же ругался. Громко и некрасиво. Покопался в карманах, завалявшихся пуль не нашел. Неудача, резкая, странная, ударила по нему, не так сильно, как по латнику, но удар чувствовался.
Когда он раздраженно зашагал к броневику, он услышал пророненые горничной слова - та так и не сдвинулась с места. Он их не ожидал, этих слов. Скорее удар в спину.
- Если требуеться постоянное место жительства... в подвале немножко грязно, там кладовка, но, умм... помещение вполне доступное и жилое.
И эльф остановился и оглянулся.
...
Когда следующим утром латник спускался из опочивальни, на внутренней площадке замка стоял частично разобранный броневик, а из подвала доносился мрачный хохот и горел электрический свет, которого там никогда не было.
К чести латника, с 'гостем' он довольно быстро вошел в мирные отношения, а эпизод с револьвером был забыт. Да и вообще латник старался не ругаться с эльфом. Не то, что он его боялся, он просто нервничал.
Стоит отметить, что патроны эльф так никогда и не нашел, хотя готов был поклясться, что они были. А куда они пропали - он не знает. Однажды он узнал, и его мировозрение поменялось, но это другая история.
Сими словами я заканчиваю короткую вторую часть из четырех, и советую на день святого Боидуна Трезвого пить пиво, а не крепкий алкоголь. Так, на всякий случай.
Лето. Тепло, хорошо, но не слишком. Я давно не покидал здания монастыря, а приближающийся праздник Белого Кукольника требует от меня и других монахов тщательной подготовки и довольно тяжелой работы, к которой большенство из нас не привыкли. Работы много, монахи, кряхтя и тихо, скромно (по сану) ругаясь, плетутся за настоятелем и жмурятся от солнечных лучей, и я с ними. Из массивного поземного склада достаються разобранные торговые лавочки, кто-то, ругаясь, варит неизвестную мне массу для феерверков, брат Гаудинис повторяет забытые магические пассы и распевает короткие заклинания.
Примечание автора: Брат Гаудинис - единственный в монастыре, кто умеет колдовать. Я специально, для рукописи поинтересовался о практических деталях волшбы - сам я знаком только с теорией магической энергии. Если коротко, то маг формирует из положительно заряженной магической энергии материю или другую энергию. На практике это можно делать как угодно, нужно только минимальное умение контроля и знание направляющих. Если контроль - общая наука и нигде не меняется, то направляющих великое множество, будь то словесные заклинание, ментальные формы, магические книги - или магические пассы, как у пресловутого брата Гаудиниса. Правда, для большего контроля он еще и слова использует, но это так, детали.
Затруднений было много. После короткого перерыва не еду кто-то начал ворчать о бессмысленности этого праздника, мол, 'дети и так праздные, зачем им праздники'. Настоятель строго зыркнул и начал медленно читать поучительную речь к радости ленивых, усевшихся слушать монахов. Я же воспользовался моментом и сбежал в архив, и начинаю работать над рукописью.
Запись первая, часть третья из четырех
'Пандемониум'
Прежде чем описать события, позволившие мне однозначно определить название сей рукописи и сделать запись о моих делах в дневнике, я посвящу несколько слов эльфу, или, точнее, его подрасе. Эльф относился к этнической группе городских эльфов, прозванных 'ржавыми' эльфами. Поселились они в городах из любопытства, желания изменить обстановку и побывать в обществе и вскоре обнаружили, что стрелять из луков городских собак, кошек и ворон, пытаться выращивать в парках пшеницу и рубить там-же деревья люди считают странным и неправильным, неивестно почему. А когда добродушным эльфам попытались обьяснить, что такое работа и валюта, то обнаружили стену наивного, улыбчивого непонимания. Со временем, правда, все устаканилось, но дело не в этом.
А дело в той части эльфов, которые в прошлом занимались кузнечным делом, и, попав в города, начали собирать на городских свалках всякие безделушки и разбирать их, а потом собирать и смотреть, что получилось. А ведь получалось. Эльфы, в отличие от более технически развитых гномов, имели более тонкие пальцы и обращались с механическими деталями эффективнее. А светлая голова, переполненная свободным ветром знаний, позволяла творить им удивительные вещи. Например, первый полуавтоматический пистолет собрал из набора мелких труб, пары часов, коробочки для запуска феерверков и деревянного конструктора эльф по имени Револьвуа. Разбогател, между прочим. И тому подобное - эльфы оказались на удивление умелыми в вопросах механики, пусть и были в абсолютном своем большенстве самоучками.
Эльф был потомком таких вот механиков. Сохранив умелые руки и светлый ум, природа нисколько не позаботилась о светлом и добродушном характере, присущем его предкам. Но Эльф был благоразумен. Он всегда знал, где легче сказать 'ладно', чем задавить алчного опонента чистотой эльфийского разума.
И это очень, очень хорошо.
Если у вас есть выбор, то Эльфа вы бы не пустили к своему дому на расстояние полета крылатой ракеты. Эльф достаточно назойлив, чтобы быть везде, и достаточно высокомерен, чтобы не обращать на вас внимание, где бы не были вы и кем бы вы не были. Начались все проблемы с проведения электричества. Магию эльф презирал - что не мешало ему пользоваться 'тупиковой магической энергией во благо науки'.
Длинная цепочка событий, начавшихся с желания Горничной провести электричество по всему замку, да еще и руками эльфа, привела к появлению в замке нового обитателя. Но обо всем по порядка. Началось все с того, что поселился эльф в подвале, старом, огромном, с десятками различных помещений всех форм и размеров. Забит сей подвал был от пола до потолка, там можно было найти все, что угодно, от кулинарных книг "Альбионская Кухня" и набора столовой посуды из серебра до запчастей от кайзератских винтовок и нескольких пар коньков. Эльф был деятельный, настырный, работу любил и труда не боялся, но характером и тонким воспитанием он не блестал, что в будующем и сказалось. Но пока не об этом речь.
Кое-как устроившись в подвале и восхитившись тамошнему хламу, эльф почти немедленно приступил к обустройству помещения на свой вкус. Собрав из двигателя броневика, набора медной проволки, механический мясорубки и старого будильника генератор, а потом и проведя электричество, эльф часов за пять устроил себе комфортное существование - с электрическим светом, отоплением и утащенным со второго этажа спальным мешком. Еще эльф обнаружил старую, пыльную библиотеку, кладовку, набитую банками с вареньем и маленький погребок с алкоголем - эльф старался не пить, но по праздникам от рюмки не отказывался. Его "исследовательский труд" продолжался два дня. Обедал он на первом этаже, вместе с горничной, Латник же ел у себя в кабинете на третьем этаже. Горничная его загадочным образом стесняла, не давала мыслить в свою выгоду, ее широкая, наивная улыбка полностью уничтожала все хитрые помыслы. Наверное, это была благодарность за предоставленное жилище и теплый прием. Эльф даже чуть-чуть помог Горничной прибраться - помыл окна во входном зале первого этажа.
Все произошло на третий день. Горничной понадобилась банка с мариноваными грибами для определенного восточного блюда. Правильных ингридиентов не было, но Латник попросил - пришлось искать альтернативы.
Спустившись по маленькой винтовой лестнице в подвал, горничная поморгала, привыкая к яркому свету. В безграничном пространстве ее мыслей всплыли определенные понятие. Электрический свет. Яркий, более удобный, нежели факелы, свечи или магические светильники. Логическую цепь она строила секунд тридцать. Если есть электричество в подвале, то можно провести и по всему замку, а это дает множество возможностей и удобств, да хотя бы тот-же свет.
Горничная развернулась и зашагала по подвалу в поисках эльфа.
...
Эльф нашелся в переделанной под "рабочее место" комнате. Низкое, типичное подвальное помещение было наполнено разнообразными предметами, однако привычного подвального "хаоса" не было. Весь хлам, который эльф тащил в свое "рабочее место", был нужным либо сейчас, либо скоро понадобится, и строго делился по категориям. Что-то шло на разбор, что-то - на топливо, что-то использовалось "как есть", что-то требовало существенной доработки. В этой комнате эльф хранил и самые ценные для себя предметы: трубку с запасом табака, старый, украшенный золотой резьбой револьвер, тяжелый, старинный баян и штукатулку с магическими кристаллами, которые использовались как топливо для генератора. Сам эльф сидел на полу, положив ноги по-турецки, и наблюдал работу массивного, напоминающего промышленной пылесос механизма. Когда Горничная постучала, эльф мгновенно оторвался от своего созерцания и повернулся в ее сторону, покряхтывая и тихо, очень тихо ругаясь.
Далее следовал длинный разговор, который можно категоризировать как "вялый, изначально проигранный спор". Горничная сухо и с улыбкой описала свои пожелания, указала, что все необходимые средства будут представлены, дала неделю временных рамок и позволила их в случае необходимости увеличить. Эльф сначала возмутился, но железобетонная преграда милой доброжелательности окружила очаги возмущения и полностью подавила их. Уныло поспорив для порядочности, эльф уже просматривал в голове наилучшие варианты решения данной ему задачи. Он медленно, но уверенно загарался пламенем трудового азарта механика-маньяка.
...
Дело было утром. Латник валялся на кровати, накрытый помятым пухлым одеялом, и медленно выходил из ленивого утреннего состояния сонной апатии. Мысли неторопливо перетекали с места на место, сны еще не рассеялись. Было очень приятно, словно летишь в сладком-сладком облаке и жуешь манну небесную, похожую на сахарную вату. Внезапно он услышал резкий визжащий звук. Латник с трудом раскрыл глаза, щурясь от яркого солнечного света, и попытался найти источник звука.
И увидел эльфа. Тот стоял на длинной стрмянке и сверлил дырку в потолке. На полу валялись мотки проволки, раскрытый сквояж с инструментами самого разного назначения, и сложный, подробный план помещений третьего этажа с карандашным наброском электропроводки пополам с мелкими, сделанными аккуратным эльфийским почерком пометками.
- Утра, - произнес эльф, и увлеченно продолжил сверлить потолок.
И так полчаса. Латник молча смотрел на эльфа, эльф молча сверлил мощный каменный потолок. А потом ушел. Потом вернулся, забрал часть инструментов. Потом опять ушел и вернулся. Потом ушел, вернулся с лампочкой, поколдовал над контактами и ушел, забрав инструменты и оставив электрический свет, в добавок к уже включенному солнцу.
Латник в ступоре умылся, оделся, поздоровался с горничной и уныло побрел к кабинету, где в стол был вделан магический шар.
Что произошло дальше, сказать сложно. Архивы не дают точных деталей: известно лишь, что Латник призвал демона из странного желания мести. Демон был во всех отношениях прекрасный, но ему, раз, для полного доступа к энергетическому источнику ада требовалась душа, которой Латник дорожил и разбазаривать не собирался, а, два, демон был размером с ладонь, имел непропорционально большую голову и был девушкой. Или девочкой.
*От автора, потомкам, о демонах: вероятно, демонология в школьных предметах останется, но не важно. Начнем с того, что все старшие демоны (демоны третьего сословия, или, в жаргоне самих демонов, демоны пиковой масти) не женщины даже, а гермофродиты с доминантно женскими признаками тела. Второе сословие, или трефы, имеют либо строгое половое разделение, либо вообще безполы, например знаменитый панзерхунд Цербер. Демоны первого сословия, или червовая масть, пола иметь не могут. Их физические формы зачастую абстрактны и соответствуют их "ядру". Скажем, демон огня будет похож на оживший костер, и так далее. Есть и исключения: знаменитые демоны востока, "они", вообще в эту иерархию не входят, и многие другие существа. И пару слов о контрактах и о аде в целом: не так страшен черт, как его малюют. Ад с болью и мучениями демоны давно отменили. Грешники образуют трудовые отряды, растят злаки, выращивают скот, работают как прислуга. Условия не идеальные, но кормят исправно (душа сохраняет свои "земные" потребности, правда, умереть от голода или задохнуться не может, и т.д.), рабочий день - 12 часов, зато всегда тепло за исключением северных секторов. Работают, в зависимости от грехов, по 5, 10, 30 и 100 лет. Потом - либо в чистилище на пересуд и последующее блаженство в раю, либо перерождение, и, по желанию - вход в иерархию демонов. Но это так, к слову.
Контракт тоже не страшен. Демон, "купивший" душу, получает ее на срок прожитой человеком жизни в личное услужение. То бишь, человек будет под век лизать задницу не всем демонам подряд, но только одному, зато лизать будет в три раза усерднее. Другое ограничение - чтобы попасть в рай, нужно еще и десять трудовых лет в аду отработать. И последнее - если после окончания служения душа захочет в демоны, то сразу в третье сословие (и в гермофродиты, соответственно, нравиться отнюдь не всем) и опять в услужение. Только теперь вечное. *
***
*От автора, не пояснение: о разговоре с демонессой я узнал в деталях благодаря счастливому случаю. Мне удалось переговорить с самой демонессой. Я не буду обьяснять, каким образом, но запомните - с демонами не пить. НЕ пить. Никогда.*
Латник говорил с демонессой долго; сам он торопиться не любил, а бессмертной демонессе торопиться некуда. Зрелище она представляла превеселое: на ее крошечное тельце была надета нелепая роба монахини святого модератума, но с другой нашивкой. Длинные (относительно тельца) волосы багрового цвета, закрученные бараньи рога, алые глаза, серебристая фляжка с ноготок размером - такой вот инвентарь.
Говорила она охотно и странным, на удивление громким и четким голосом, совершенно не соответствующим тельцу, и все время пыталась хитро улыбнуться, но по-щенячьи добрые глаза мгновенно выдавали ее с потрохами. Оны была добродушной, но неглупой, и казалось, что ее невозможно расстроить. Когда латник категорично отказался продавать свою душу, она обьяснила ему ситуацию и поотвечала на вопросы, некоторые из которых я приведу.
Первый, довольно очевидный вопрос был о внешности и теле. Почему демон, один из наиболее мощных существ во физической вселенной (а демонесса была пиковой масти, демоном действительно сильным) приходиться быть приблизительно в 47 раз меньше человека. Из сложного и развернутого ответа следовало, что демонесса, подписывая контракт, получает доступ к каналам ада и практически бесконечному запасу энергии (что развязывает ей руки). Без этой подпитки демон даже нормальное тело поддерживать не может и существует в кратковременном заменителе. Заменитель к демонической магии не способен, по ушам больно не надает, зато поддерживает полный физический функционал тела нормального и для удобства обладает возможностями левитации.
Другой - о система контрактов, о них я уже поведал. Латник, пусть он был не особо принципиальным и далеко не упрямым, провести неивестно сколько времени в услужении у создания, развалившемся у него на столе и попивающего что-то явно алкогольное не хотел.
Потом он поинтересовался, можно ли отправить демонессу назад так, без контрактов. Ответ короткий - никак.
Можно ли подписать контракт с человеком (или, в данном случае, эльфом) без его ведома и согласия? Нет. Контракт подписывается кровью, которую должен "освятить" владелец, если что.
Дальнейшие мысли латника были спутанными и тревожными. Что делать с мелкой (и явно опасной) демонессой, которая еще и алкоголик? Как заставить эльфа подписать контракт так, чтобы он об этом не узнал (ибо мог при помощи демонессы надавать по носу, и дай бог после этого нос останеться вместе с телом)?
Латник не выдержал и спросил демонессу прямым текстом.
Оказалось - путь есть. Демонесса попросила печеньку и в перерывах между ее поглощением обьяснила, зачем демону нужны души на этапе "земной" жизни, и чем можно их заменить. Душа - канал. Электропровод, проводник. Без него демон - лампочка без света. Только вот душа не единственный доступный проводник, далеко не единственный. Из других - артефакты, "могучие" души (драконы и тому подобные зверьки), предметы веры и жилища.
Остановились на жилище, варианте бездушевном.
Латник болегченно вздохнул.
*От автора, в знак возмущения: это был подлый обман. Вариант демона "домового" - наиболее "душевный". Демон, получивший контракт на дом, получает как оплату души ВСЕХ, кто когда-то мог (или смог в будующем) назвать контрактное жилище домом. Правда, учитывая характер самой демонессы, можно предположить, что из слуг она переквалифицировала бывших знакомых, друзей и товарищей в собутыльников для вечных увеселений.
Все равно подло.*
***
Что можно сказать о демонессе? Сказать о ней можно много. Когда мне удалось с нею поговорить, она была в меру пьяна и крайне болтлива. Разговор начался почему-то с фляги - обычной с виду серебряной фляги с забавным замочком. Если правильно, разговор вообще до фляги не начался - демонесса разливала, мы пили (да, монахам можно пить - 11-ый догмат Святого Бодуина позволяет). Видимо, это был важный процесс, требующий концентрации и молчания. Распивали некрепкую яблочную настойку, наводящую на мысли о старом доме и отце, празнующим сбор урожая. Я заметил странность после третьего "круга". Фляжка была крошечной, миллилитров на 200. Рюмки были по сто грамм каждая, и демонесса наполняла их до краев...
Парадокс? Я нарушил молчание (сидели мы в маленьком трактирчике при монастыре святого Виталия Августовского) и поинтересовался.
Бесконечная фляга? Завидую, завидую. Подарок они? Прекрасно. Давай еще по одной? А то, а то! Ну а теперь и поговрить можно.
Я не буду пересказывать вам дисскусию и разговор, ра я не опишу вам внешность "полноразмерной" демонессы - пока, по крайней мере.
Я упомяну, что демонесса напрочь лишена светских манер, которыми так кичятся демоны, беззастенчиво валяется на лавке (после -надцатой рюмки) и совершенно не наделена скромностью. С другой стороны, она радуется жизни - всегда, даже если радоваться нечему и во всех начинаниях полное фиаско, что для демона редкость и вполне достижение.
Добавлю - она не алкоголик, она просто много пьет. Метаболизм демона позволяет.
Нет, серьезно. Святое монахово слово.
***
Латнику пришлось познакомить с демонессой всех домашних обывателей - такие условия контракта, что поделать. Условия есть условия, особенно будучи написанными рогатыми гермафродитами. Левитирует она медленно, пришлось посадить на ладонь. Девушка и синяя птица... Только девушка не девушка и птица не птица. Спускаясь по лестнице, Латник по просьбе демонессы рассказывал что знал о замке. Знал не много. Построен пять столетий назад, или, скорее, заложен. Десять лет его строили, построили только огромный подвал. Двести лет не делали ничего. Потом достроили, но не замок, а обычный особняк. Только сто лет назад из особняка сделали своеобразное укрепление и гордо именуют Замком. Поспрашивала о комнатах и внутреннем устройстве - три этажа и подвал, комнат много, большенство совершенно не используются. Главные комнаты - столовая и холл на первом, комната слуг, кабинет и крошечный семейный музейчик на втором, спальня латника и маленькая кладовка для личных вещей. Еще была астрономическая (или магическая? Или снайперская?) башня и пресловутый подвал. Десяти крошечных комнат навроде уборных - демонесса пришла в восторг от туалетов на основе магических анниглияторов. Внутри "крепостных" стен был и сарай для садовых инструментов, мощенная площадка для машин и компактные цветочные клумбы.
Демонесса слушала во все уши. Она развалилась на ладони латника и казалось забавной теплой игрушкой. Особенно смешной казалось мысль, что этот мелкий чертик - потенциальное оружие массового поражения.
Горничная демонессе удивилась, повертела, осмотрела со всех сторон - и успокоилась. Разве что сделала подробный отчет в дневничке и занялась отмыванием массивного серебрянного блюда. Отчет я вам позже приведу - для повествования он ценность великую имеет. Или мне так кажется.
Эльф же поразился.
Почему поразился? Чтобы обьяснить, я сделаю лирическое отступление, и опять о демонологии. Демоны издревне были тварями практичными и использовали все, что можно использовать. Ну, например, грешников как рабочую силу (из-за этого, кстати, Небесный Владыка превратил всю демоническую шляхту в гермафродитов). И с магией пополам с технологией поступили так-же. Теперь демоны - мастера техномагического развития. Именно благодаря ним появились такие штуки, как штурмовые механомагические панзерголемы, они дали развитие современным двигателям, они обеспечили почти полмира системой полумагической водоподачи, да килограмм всего разного. Несложно догадаться, как эльфы-технократы относятся к демонам.
Надергать демонетту эльфу не дали, или сама она не далась - не важно. Он потом успел.
***
Как заключить резидентный контракт с демоном, часть заключающая - срыв [межмировыx] барьеров. Демонесса попросила карандаш и стену, на которой она начала чертить сложную фигуру, или, скорее, набор фигур. Работала медленно - карандаш был ей как небольшое бревно, зато обильно комментировала Латнику процесс. Основная пентограмма - "ворота", это главный элемент схемы. Пентограмма - из-за того, что ворота состоят из пяти "путей" и круглой "печати", каждый путь соответствует элементу (огонь, вода, земля, воздух) плюс магическая аннигилятивная энергия. Символы вокруг - "стабилизаторы", они фактически ничего не значат и прочтению не подлежат.
Линии, идущие от ворот и сплетающееся в сложный узор - "закрепители", они подключают ворота к "якорю", дому, в данном случае. Набор символов около самого сложного и комплексного "закрепителя" - "подпись" для обозначения обоих сторон - и демонессы, и латника.
Полчаса работы, стенка аккуратно изрисована, демонесса отослала латника подальше (примерно в соседнее помещение). Зачем? Хехе, как сказала демонесса. Эффектности ради. В конце концов, сам процесс-то простенький. Самое сложное - это нарисовать "ворота". Демоническая магия вообще сильно завязана на графических элементах, просто обычно их можно нарисовать мгновенно за счет заклинаний "памяти".
Когда латник постучался - все ли в порядке? - из маленькой комнатки для метел на третьем этаже вышла девушка, низкая - сантиметров 160, не больше, с (да простит меня господь) пышной грудью, в военном мундире-робе, схожем со монашьей робой, крупными закрученными рогами и ранее незаметным шрамом через багровую бровь. На плече висит сумка навроде армейских почтовых, на лице - выражение вечной, добродушной лени, на голове - мохнатая шапка народов южной Московии. Поздоровалась, поздравила с подписанием контракта и ушла.
Латник удивился, поудивлялся, покряхтел и ушел в кабинет - у него была замечательная серия выступлений демонического театра о панзерголемах "Гандамьер".
Демонесса шла по коридорам. Она говорила с домом: он был у нее как на ладони, он стал ее "якорем", он стал, и надолго стал, важной частью ее души. Дом рассказал ей все - и то, что рассказал латник, и то, что он не знал. Он рассказал ей, где что лежит, он открыл ей все свои тайны.
А потом демонесса ушла в комнату для слуг на втором этаже, приложилась к фляге и развалилась в отдельном помещении для гипотетического дворецкого, чтобы не смущать горничную череслами - или тем, что под ними.
***
На сих словах я закрываю "Пандемониум" и вынужден на время прервать повесть о Латнике. Но обо всем по порядку. Праздник прошел отлично: брат Гаудинус показал поразительные умения в области точной магии и прелестно спалил волосы толстому, недоверчивому мальчишке. Шартланы в монашьих робах? Ну-ну, мальчик, ну-ну. Монахи превозмогли лень и организовали на удивление добротную ярморку; настоятель, грузный, прямо-таки огромный мужчина, обликом подобный бронепоезду, был просто счастлив и смеялся громким, как грохочущие канонады, смехом. Несмотря на грозный вид, к детям он питал привязанность и преподавал в монастырской школе имперскую историю.
Но это так, второстепенно. Главное событие случилось за два дня после праздника. Дело было ночью. Я сидел в архиве и в перерыве между изчением манускриптов и работой с инвентарными документами обнаружил, что напротив меня стоит запыхавшийся человек в плаще и форме церковной почтовой службы. Неприметного внешнего вида, он, тем не менее, оставлял приятное ощущение молодого задора и сильной души. Изучить мне его не удалось - он поклонился, положил на мой рабочий стол запечатанный конверт на мое имя - и на имя брата Гаудинуса. Я отвлекся от документов - их были горы, зато горы аккуратные - и потянулся к письму. Почтовщик, воспользовавшись замешательством, выскользнул из архива по длинным, узким проходам между книжных полок, но я даже не обратил на это внимание.
В конце концов я решил брата Гаудинуса не ждать и распечатать письмо сразу. Оно же и на мое имя тоже, верно? А еще... еще письмо было запечатано печатью монастыря Матери Ольги Демигородской, главного женского монастыря под эгидой Святого Модератума. А это, богу видно, что-то очень серьезное.
Письмо состояло из двух листов - один был отпечатанным на машинке, к нему я вернусь позже, а другой - исписанным аккуратным, острым почерком. "Именем бога нашего небесного Владыки..." я опущу и письмо приведу в компактных фактах. Интересны обращения. К монахам нужно обращаться (в официальных писмах) с использованием их ученой степени и указанием области образования. Брат Гаудинус, как показало письмо - ни много ни мало магистр боевой магии и бакалавр демонологии. Если знание брата Гаудинуса в боевой магии были очевидны, то демонолога я в нем не подозревал. Возвращаясь к письму - ко мне обратились, к моему, признаюсь, крайнему удивлению, используя мою должность доктора наук теоретической магии. Почему удивительно? Потому что церковь не признает мирские ученые степни и доверяет только своим учебным заведениям. Потом в письме идут длинные хвалебные речи о нашей квалификации и просьба со всей возможной старательностью исполнить просьбу, приведенную во втором документе.
Зачем нужно сие вступление? Только для того, чтобы удивиться пресловутому документу второму. Меня и брата Гаудинуса переводят в женский монастырь святой Матери Ольги Демигородской преподавателями магии.
***
Брат Гаудинус был поражен, но удивление поборол легко и за шкирку потащил меня собираться в далекий путь. Монахи особых пожитков не имеют, однако монастырь снабжает нас килограммом вещей - припасы, деньги, карты, распорядки поездов, запасные робы, шляпы, плащи, посохи, дают особый, маленький нашейный крестик - "путеводную звезду", настоятель дважды благословляет нас и из личных запасов дарит пузатую бутыль вина. Внимание к нам особое. Святой Модератум - организация боевая, древняя и очень серьезная, а возможность отослать монахов для помощи Модератуму - честь.
Я не особо радуюсь, ибо преподавать не люблю. Брат Гаудинус радуется, но тоже не особо, потому что он и так всегда радуется.
А утром святого Виталия Августинского мы покидаем монастырь и спускаемся, окруженные живописными зеленовато-бурыми холмами, по направлению к примонастырской деревне - и к вокзалу.
Деревня, скажу вам честно, ничем не выделяется среди сотен таких же и выделяться не хочет. Жизнь идет спокойно, свиноводство пополам с виноградниками держали деревню на плаву испокон веков и держат до сих пор. А монастырь - что о нем скажешь? Много в Империи и за ее пределами монастырей, ибо так богу угодно и посему удивляться им и возводить их в чудеса не следует. Крестьяне встречают нас радостно, просят благословения, дарят в путь подарки - что под рукой оказалось, то и дают. Прелестные люди. Мы обогатились на серьезный запас валяной свинины, изюма, винограда и очередную бутыль вина; старушка на улице вручила мне гнилой апельсин, но я, да простит мне бог грех, под укоряющим взглядом брата Гаудинуса забросил его куда подальше при первой возможности и, по воле небес, видать, попал в спящую кошку. Брат Гаудинус сказал, что это к дождю: я попытался выразить мнение, что это к повреждениям на теле кошки.
На вокзале не людно: скорее, даже пустынно. Ленивый продавец билетов долго переспрашивает, куда нам надо: потом отдает билеты забесплатно, потому что у него мелочи нет и сдачи он дать не может. Хорошо еще, что мы монахи - так бы бумажку забрал, а сдачи все равно бы не дал. Кроме нас на единственном перроне стоят человек пять: молодая женщина с ребенком четырех лет от роду, старичок-шахматист, знакомый и мне, и брату Гаудинусу, паренек-крепыш, явно нездешний, и мужчина лет сорока в форме реформированного послереволюционного правительства. Девушка с ребенком - это была маленькая девочка, неумело, но очень мило постриженная - подошли к нам после некоторых колебаний; они были одеты не то чтобы богато, но и близко даже не бедно. Девушка, как и ожидалось, попросила благословения ребенку, но потом, правда, не отошла с почтением в сторону, а попыталась завести разговор: брат Гаудинус, болтливый и совершенно открытый человек, немедленно начал болтать с ней то о том, то о сем. Я отошел в сторону, но слушал краем уха: девушку звали Мария, дочку - Лиза; они едут в столицу к бабушке, не стесненной в средствах, но очень строгой и излишне при этом заботливой матроне. Муж остался в деревне - он кузнец-механик, работа тяжелая, но прибыльная. Гаудинус, тактично молча о нашей мирской жизни, рассказывает о жизни монастырской: многие люди видят его строго по праздникам, потому что молитвы проходят в деревенской церквушке.
Когда я даже перестал прислушиваться, ко мне подошел крепыш. Мрачное лицо, похожее на плохо отесанный неумелым скульптуром кусок гипса, выражало крайнее презрение: он был построен плотно, был лыс и крайне мрачен. Нет, я не испугался, да и брат Гаудинус может при случае помочь... да что там - я и сам смогу подпалить те микроны волос, что остались на голове у вероятного агрессора. Не понадобилось. Он пришел, к моему удивлению, спорить, был доцентом философии и придерживался крайнего пацифистического атеизма. Едва представившись, он начал речь, сложную, красивую, с перекрестными аргументами в пользу атеизма, был вежлив и учтив, говорил крайне спокойным, совершенно без презрения голосом. Когда он закончил, в далеке я увидел столб дыма приближающегося паровоза. Он посмотрел на меня выжидательно, ожидая, видимо, ответной речи не менее сложной; но я не доцент философии, я монах. "Знаете, мне все равно, я просто верю." - вот и все. Получилось, мне кажется, с издевкой, но говорилось искренне, честное слово! Собеседник искренности не уловил и уже собрался начать очередную речь, посвященную, видимо, недостаткам слепой веры, но не успел - меня вовремя спас подошедший поезд, огромная гора темного железа гномьей сборки, громыхающая, дымящееся и вибрирующая от колоссальной силы, скрытой где-то внутри, среди стали и чугуна.
Мы прощаемся - искренне с Марией, кое-как - с философом, и, с трудом затаскивая на высокий борт широкого поезда вещи, залезаем внутрь поезда.
Широченная конструкция каждого вагона подразумевает по обширному купе с каждой стороны. Поезд стоит около часа: задняя его часть используется для перевозки грузов, и на протяжении всей стоянки десятки торговцев разгружают и загружают товары. Некоторые уедут в следующую деревню или городок завтра же, едва продав часть товара; другие останутся на неделю или больше, пока не распродадут свой груз полностью. По перрону туда-сюда бегут грузчики: я замечаю небольшого гражданского панзерголема с массивным контейнером за спиной. Времени у нас много: книг брат Гаудинус не любит, посему он лезет ко мне с разговорами. Я отвечаю в меру своей невеликой болтливости, иногда киваю, иногда эффектно молчу в ответ на риторические вопросы. Если я - архивариус, то брат Гаудинус - архив; он знает страшно много, но его знания беспорядочны. Я же знаю ровно то, что требовалось мне как ученому-магу и что требуется мне как монаху, а за любыми необходимыми или просто интересными знаниями я полезу в книги. Мы здороваемся с проводницей, женщиной лет тридцати, самую чуточку полноватой. Кровати раскладываются вот так, вагон-ресторан - вон там, одеяла - вот тут, и так далее.
Когда проводница кланяется и направляется к следующему купе, поезд гудит, грохочет и неторопливо набирает обороты - мы трогаемся, медленно, но необратимо. Первая остановка - через четыре часа, а брат Гаудинус уже мается от скуки. Чтобы хоть как-то его развлечь, я решил пересказать ему совершенно забытые основы теории магии (да, вероятно, развлечение это не абы какое, но брату Гаудинусу сие знание полезно и в его новой службе потребное. А знать теоретические примитивы надобно каждому, посему я их приведу и читателям.).
Маг - по своей сути манипулятор микрочастиц. Однако в отличии от мира физического с его атомами и квантами, наименьшая энергетическая еденица в магии находиться буквально на границе материального мира; но это лирика. Минимальная энергетическая единица в магии называется ячейкой; существует четыре типа ячеек с разным зарядом - положительные, отрицательные, целостно-нейтральные и анигилятивные. Маг строит эти частицы в первую микроструктуру заклинания практически подсознательно. Посему маг не попытается лечить раны заклинанием, построенным на аннигилятивных ячейках и т.д. Правда, аигилятивные ячейки - отдельный разговор. Из них формируется одна единственная группа заклинаний, называемых, соответственно, анигиляторами и использующихся для полного уничтожения физической материи. Зачастую с взрывом.
Тут брат Гаудинус весело засмеялся, но, благо был воспитан, быстро замолчал. Я сделал крупный глоток воды и продолжил.
Большенство заклинаний изпользуют низшие структуры одного типа, а разнообразие комбинаций достигается за счет строения высшей структуры. То бишь, низшие структура - отдельные элементы моноячеечного вида, высшие - сложные структуры на основе чередования элементов. Более сложные заклинания (например, то же лечение ран) требуют полиячеечные элементы из двух или трех типов ячеек. Последний этап создания заклинания - переход заклинания из энергетических структур в физическую материю, например, превращения энергетическую структура огненного шара в пресловутый шар.
Тут брат Гаудинус зазевал, и я прекратил свою лекцию - времени еще много, и я успею напомнить ему еще немало того, что он, прости меня боже, должен был знать наизусть, гад эдакий. Мы скромно перекусили; глухой голос машиниста обьявил, что мы пропустим первую остановку из-за возникших там неполадок, посему до настоящей остановки у нас не менее семи часов, и прибудем мы уже поздним вечером. Мы направляемся на юго-восток, дальше от западного фронта и бесконечных траншейных войн с Германским Кайзератом, бессмысленных, без единого толкового наступления или явного превосходства. Обмены арт-обстрелами да вялые танковые наступление - вот и вся война.
После партии в шахматы брат Гаудинус ложиться подремать;
Я же продолжаю свою летопись на основе прихваченных из архива документов, и советую читателю - всегда, если есть возможность, выбирайте как средство передвижения гномьи поезда.
Запись первая, часть заключительная.
"Куртизанки и азартные игры".
Эльф, будучи совсем маленьким, долго и упорно учился готовить. Его родители к еде относились просто - если можно съесть, то съедобно. Сынишка был с этой точкой зрения не согласен. Покопив с карманных денег на кулинарную книжку, он с пяти лет учился превращать набор случайных, найденных в доме продуктов средней аппетитности в вкусное и питательное блюдо. Горничная была с ним солидарна - с тех пор, как она заставила его готовить на кухне с нею вместе, она регулярно нахваливает его кулинарные изыски.
Эльф ругается, гразно и некрасиво, но строго в голове. Истина такова, что чем он дольше ругается, отмазывается и спорит, то тем легче горничная находит дыры в его, казалось бы, мощнейшей ментальной защите от любой потенциальной добродетели. Курить, видимо, надо чаще.
Демонесса была к домашней работе малопригодна; она легко отвлекалась, рассказывала эльфу в меру пошлые истории (какое-то время горничная пыталась заставлять их вместе заниматься уборкой), исправно съедала все соленые огурцы, стоило ей попасть на кухню, и так далее. Итого, ее отправили сторожить ворота неизвестно от каких воров или ведьм - демонесса была не против. Еще ей дали задание следить за клумбами - дело нехитрое, благо магией пользоваться можно и посему времени тратить много не надо, да и руками трудиться не приходиться. Так она и проводила дни, блаженно посапывая на табуретке, или перечитывая одну из двух притащенных с собой из ада книг ("Панзерномикон" Зигфрида Пшишека и "Трактат о ружейных замках" Эльвена Револьвуа), или болтая с водителями Барона. За окном стояло позднее лето; со дня на день начнеться осень, которая плавно перейдет в теплую зиму без особых холодов; далекие леса, ослепительно-зеленые, вскоре пожелтеют, а потом и вовсе избавятся от надоевшей листвы. Помимо всего прочего, летняя жара заставила демонессу сменить свою шинель, приспособленную, скорее, к северным зимам Москвийского Цариата, на более легкое и свободное платье с кружевным передником, кружевную же ленту в волосы и по белому бантику на каждый рог. Все это милостливо одолжила из своего личного гардероба Горничная; имела она, признаемся, тщательно скрываемую любовь к своей форме одежды, а демонесса в аналогичной униформе и вовсе заставила ее покраснеть и смущенно повертеться на месте. Но никому об этом не говорите.
Отмечу и эволюцию отношений среди обитателей замка. Эльф и Латник пришли к странному, взаимному уважению и старались друг другу не докучать, а иногда, переосилив старые обиды, завязывали разговор, или смотрели вдвоем выступление демонического театра, или занимались фехтованием на заднем дворе, среди подконтрольных демонессе клумб. Между демонессой и эльфом завязалась крепкая дружба; оба имели массивные знания в механике, что смягчало даже принципиальную разницу в характерах. А вот с Латником демонесса не смогла найти общий язык; они и виделись-то изредка, потому что еду горничная приносила прямо к воротам, и посему рогатый сожитель появлялся в замке днем крайне редко. Горничная относилась ко всем на удивление пассивно; нахлебникам никогда не напоминала об их нахлебничестве, хотя требовала компенсаций в виде работ по дому. Все ее "просьбы" исполнялись бесприкословно - она умела найти подход к любому излишне занятому эльфу или ленивой, делающей это медленно демонессе.
Все выше - лирическое вступление, и, да простит меня читатель за его затянутость, я поведую о событиях самого конца того лета; приближалась знаменательная дата, а для повествования - еще и крайне важная. Сие было совершеннолетие Латника, или его двадцатидвухлетие - согласно традиции семьи, именно в таких годах юноша имел право официально принять меч и стать рыцарем. Латник об этом дне и не вспоминал - его отношение к праздникам всегда оставалось на удивление пассивным. Горничная помнила и задумала приготовить прелестный тортик; ни Эльф, ни демонесса не знали и знать особенно не желали. Однако был и тот, кто на этот праздник имел планы воистину грандиозные по своим маштабам. Но обо всем по порядку, дабы не нарушать фабулу и не разрушить прелесть сюжета.
Началось все в ничем не примечательный день; Латник по старой памяти откопал несколько инфосталлов (прим. автора, для потомков: инфосталл, он же информационный кристалл, есть внешний, не связанный с хрустальным шаром и б-полями носитель информации) с длинной, многосерийной пьесой демонического театра, опять-таки сильно завязанную на панзерголемах; это был двухсезонный "Проект Гиатрия" о принце-революционере Релиаше Ви Альбионском, восставшем против тираническое империи своего отца. Эльф пересматривать не захотел, а демонессе не разрешила горничная, посему Латник наслаждался тишиной и одиночеством, раньше столь привычным, а теперь раздробленным на десятки, сотни коротких промежутков спокойствия.
Эльф в мрачных глубинах подвала корпел над личным сейфом. Он не стал беспокоиться о сложных замках, его система была простой - сейф имел две двери, одну бронированную, а другую керамическую, имеющую свойство разлетаться на сотни мелких и бритвенно острых осколков. При попытке взломать дверь вторую, керамическую, срабатывала не много не мало противопехотная мина; вторая дверь совершенно не защищена, в ней примитивнейший замок, однако эльф был уверен, что горе-взломщик будет слишком поврежден для продолжения взлома. Чтобы самому в подобной ситуации не оказаться, эльф установил и блокирующее мину заклинание, реагирующее на его желание открыть сейф - взрыватель просто переставал работать, сведя таким образом опастность к нулю или достаточно близко к нулю. Горничная сочла сий сейф неэтичным, однако вопросы этики эльфа беспокоили мало; посему и настаивать горничная не стала, зная о его упертости в некоторых вопросах. Мало ли, что прячет эльф; то могло быть и семейная фотография, или медальон, хранящий память о любимой, или... на самом деле это был ларец с энергоемкими кристаллами, сиречь энергосталлами, которые эльф использовал для магических механизмов.
Кстати, о горничной. Дела ее особо не изменились; дни, расчерченные на годы вперед, текли незаметно и не несли, до поры до времени, ничего нового или волнующего. Иногда она посещала демонессу, занятую воротарским делом, на рабочем месте; говорила, что следит за исполнением обязанностей, но на самом деле ходила поумиляться образу. Правда, горничная не одобрила кобуру с пистолетом, висящую на правой руке, однако снять ее или спрятать демонесса наотрез отказалась, сославшись, в частности, на угрозу бандитских и дезертирских нападений. Это было, разумеется, чушью, однако демонесса имела и честные причины пистолета на прятать. Был он ей дорог, ибо был он, фактически, частью ее души. Кстати, лирическое отступление о разнице душ демонов и людей, почерпнутое мною, монахом Фдосифеем, по большей части из "Трактата Крайбера-Туриса о энергетической структуре вселенной".
Душа имеет ядро, и фактически все, что есть в душе, все, что при перерождении достанется новорожденному, или передастся, частично, потомкам - это содержимое ядра. Оно и делает душу уникальной и определяет различия между существами одного типа, например людей. По своему строению ядро универсально - не отличается ни у людей и нелюдей, ни у демонов, ни у небожителей, ни у земных и неземных тварей. Различие в душевных орбиталях и количестве ядер, но о них потом. Одна орбиталь - основной "строительный" элемент души; на орбитали и хранится энергетические ячейки-мономеры, из которых можно составить при наличии определенных навыков заклинание. Однако есть и пассивные ячейки, которые свой бесконечный путь по орбитали никогда не прекращают и изменяются на протяжении всей жизни; обычно их количество при рождении невелико и по сравнению с предыдущей жизнью мизерно (это сравнение недействительно, если душа не переродилась, а не зародилась с нуля - пр. издателя), однако с возрастом количество пассивных ячеек увеличивается, их структура терпит многочисленные метаморфозы. У человека таких орбиталей шесть; у демона десять. Структура пассивных ячеек и определяет физический облик при нахождении на внефизических планках мироздания, к примеру посмертии, сиречь пространства чистилища, ада, старого ада, серых пределов, рая и дворца Распределителя; однако внефизических планок, как известно, значительно больше, к примеру приведу миры младших демонов и свернутые пределы. Человек, приняв в меру достойное решение в посмертии войти в ряды демонов, обретает маленькое дополнение, которое у души человека отсутствует - второе ядро или дочернее ядро души, вокруг которого и располагаются пресловутые дополнительные четыре энергетических орбиталей, составляющих разницу между душами людей и демонов. Дочернее ядро, по аналогии с ядром основным, имеет свою собственную физическую форму, называемую "младшей формацией". Пистолет, которым демонесса так дорожит - часть ее души, одна из формаций дочернего ядра; формаций может быть фантастически много, ибо имеет место эволюция младшего ядра, а достигнув фактически бесконечной отметки в числе формаций, младшее ядро отделяется и становится отдельной, дочерней душой и именуется "духом-полиморфом". Про этом образуется новое дочернее ядро, и так до бесконечности - Сатана, к примеру, достигла отметки в восемь гуаровых легионов, или 15004*8, духов-полиморфов. Прошу читателя простить за сие малоуместное отступление и постараюсь таких делать поменьше; лучше будет, если это все вам расскажет брат Гаудинус, но он, увы, сего не знает и не страдает желанием знать.
День, о котором я поведу речь, был даже для лета жарким, не говоря уж об осени; Демонесса, глубоко и тяжело дыша, активно и старательно пыталась уснуть и терпела в этом неудачу. Казалось, что солнце заполонило собою все небо, а теперь плавно перетекает на землю в явном намеренье превратить ее в всемирный аналог пережаренной яичницы. Демонесса, потерпев фиаско в достижении сна, разлепила очи, убрала с лица книгу и устало посмотрела на дорогу. Дорога, соседствующая с замком, была грязной и такого неприятного вида, что даже ленивая привратница подумывала вымыть хоть небольшой ее участок. Сие мысли пришлось отбросить по причине лени и нежелания таскаться с ведрами, хотя уж кому-кому, как не демонессе с ее нечеловеческой силой возиться с тяжестями? Но нет, дни шли, а никто не требовал перенести пару коробок с инфосталлами для Латника или инструментами для эльфа, чему демонесса, признаемся, искренне радовалась. Круг ее общения, помимо обитателей замка, расширился и водителями, перескающих вышеупомянатую дорогу. Водили они в основном грузовики, хотя иногда проезжали и легковушки, а однажды мимо замка прогрохотал имперский бронетранспортер, который, впрочем, не остановился. Один из частых гостей призамковской дороги, молодой паренек с соломенного цвета волосами, по совместительству водитель бароновского грузовика, положил на соблазнительную фигурку демонессы глаз и всегда, проезжая мимо замка, исправно притормаживал и здоровался самыми учтивыми из знакомых ему слов.Тут демонесса показывала чудеса тупости, или, скорее, незнакомства с людской психикой - она исправно считала, что это все не более чем проявления логичной вежливости, и совершенно не угадывала вполне плотский мотив, да простит меня бог.