- Кого я вижу! Проснись, Гаспаров, смотри, кто к нам пришел?!
С этими словами человек сидящий за столом запустил тряпкой в спящего напротив стола человека. Тот недовольно вскочил с кровати готовый наброситься на обидчика, но, увидев вошедшего, моменталь-но сменил гнев на милость, и его неблагообразная физиономия рас-плылась в приветливой гостеприимной улыбке.
- Мотыга! - вымолвил он, млея от неожиданного счастья.
Две пары восторженных глаз, словно в ожидании чуда, не мигая, смотрели на вошедшего. И если бы случилось невозможное и эту умиляющую душу картину случайно увидел посторонний, то наверняка бы, он решил, что в этот миг сбылось библейское предсказание, и Христос действительно вернулся на грешную землю, как и обещал!
- Наше вам, с кисточкой! - успел ответить вошедший, прежде чем за его спиной громко хлопнула, закрываясь, железная дверь помеще-ния камерного типа.
- Подумать только, сколько лет, сколько зим..., - сказал Ворона, обращаясь к Мотыге после того, как все условности по случаю встречи дорогого гостя были соблюдены и обчифиренные сокамерники вели задушевную беседу, расположившись, каждый на своей койке.
- А мы ведь с тобой, Мотыга, на воле никогда и не встречались.
- Это да, - отозвался Мотыга. - Где ж еще порядочным людям встретиться?! Тебе, Ворона, в этот раз наш "честный и гуманный" сколько наболтал?
- Восемнадцать, - ответил Ворона. - Они с этим новый уголовным кодексом совсем с ума посходили. "Грузят" так, что уже и не всплы-вешь.
- Это точно! - сокрушенно согласился сокамерник, которого Во-рона назвал Гаспаровым. - Раньше за пятилетку по два раза сюда ны-рять умудрялись, а сейчас что за "мокруху", что за кражу, одинаково раздают.
- Да-а! - согласился Мотыга.
И сокамерники замолчали. Каждый снова, в который раз, в уме представил свой срок. Когда сел, сколько отсидел, сколько еще оста-лось... И как ни крути, а хавать эту тюремную баланду, еще больше червонца придется. От этих думок у всех испортилось настроение.
- А куда деваться при таком раскладе плюс-минус пару лет роли не играют, - заявил Гаспаров.
И они оба выжидающе посмотрели на Мотыгу.
- Слышал я, что в фашистском концлагере "Бухенвальд" на воро-тах было написано: "Назад только воздухом", - и, красноречиво по-молчав, добавил: - Так вот, говорят, что даже оттуда уходили.
Мотыга понимал взгляды своих сокамерников. На его счету было четыре удачных побега из мест заключения. Вот почему так радушно и гостеприимно он был встречен своими сокамерниками, тем более что другого повода для доброжелательности у них не было. И единствен-ное, что их объединяло, так это - неприязнь, связанная с тем, что они слишком хорошо знали друг о друге за многолетнюю отсидку вместе в различных лагерях и тюрьмах. Но, несмотря на это, они нуждались друг в друге. И, будучи опытными арестантами старой закалки, пони-мали, что самое главное в камерной жизни - это сохранение мира и максимальное использование полезного потенциала своих сокамерни-ков для удовлетворения собственных потребностей.
Мотыга понял, что его сокамерники хотят, чтобы он организовал побег, и готовы подчиниться ему на время, необходимое для выпол-нения этого плана.
- Ворона, давай чайку еще, человеку с дороги подварим? -предложил Гаспаров.
И Ворона охотно покинув свое место, стал вместе с ним варить для Мотыги чифир. И так вся "троица" не сговариваясь, стала гото-виться к побегу, выбрав вожаком, по справедливости, надо заметить, для этой цели опытного специалиста по части неожиданных исчезно-вений из мест не приспособленных для этого - Мотыгу.
Естественно, о таком таланте Мотыги знало также и лагерное начальство, которое сразу, как только Мотыга был осужден и направ-лен в места лишения свободы, тут же влепило ему громаднейшую красную полосу в его личное дело, означающую неуемную тягу обла-дателя оной, к незаконному самоосвобождению. Благодаря чему, Мо-тыгу находился под наблюдением все 24 часа в сутки.
Старший оперуполномоченный майор Жлобов очень хорошо знавший Мотыгу, из-за которого он и стал майором, будучи подпол-ковником, пока тот не совершил побег, соизволил собственной персо-ной появиться в камере знаменитого беглеца, чтобы лично засвиде-тельствовать, что поймать Мотыгу во время совершения им попытки побега для него будет принципиальным делом чести. И вообще, от всей души пообещал создать такие невыносимые условия содержания, при которых даже сама мысль о побеге будет невозможной и пугать ужасающими последствиями.
После такого предупреждения Мотыга в присутствии своих сока-мерников обреченно признался, что ближайшие 15 лет покинуть ла-герь ему совершенно не представляется возможным. Если только его не выпустит раньше срока лагерное начальство по условно-досрочному освобождению за хорошее поведение. И что он - Мотыга, - приложит все усилия, чтобы заработать это освобождение самым доб-росовестным трудом и примерным поведением. На что майор Жлобов сказал: "Даже и не надейся". И, выйдя из камеры поставил сразу двух охранников у двери.
...Шло время, но ничего особенного, что могло заинтересовать старшего оперуполномоченного майора Жлобова, не происходило. И он успокоился, решив, что если и стоит ожидать от Мотыги какого-нибудь неприятного сюрприза, то в колони, куда должны были со вре-менем перевести Мотыгу, из тюремной камеры. А пока ничего, что могло бы насторожить бдительных охранников, не происходило. За-ключенные занимались своим обычным делом: спали и жрали. Это не удивляло охранников, спать и жрать было обычное занятие зэков, а некоторые из них могли бы проспать и весь свой срок, если бы их не будили на контрольную проверку и обед.
Тем более был удивлен старший оперуполномоченный, майор Жлобов, когда в один из дней к нему в кабинет робко постучал один из исполнительных и числящихся у начальства на хорошем счету охран-ник. Жлобов очень удивился, увидев его у себя в кабинете и от не-ожиданности предложив Буквареву (а именно так значилась фамилия охранника в бухгалтерской ведомости на получение зарплаты), сесть за столом в кресло, он тихо и вежливо спросил:
- Слушаю вас?
- Понимаете, - робко начал Букварев, - я даже не знаю, как вам сказать.
Букварев очень нервничал и теребил полу кителя.
-Успокойтесь, говорите, как есть, - сказал Жлобов и учтиво на-лил стакан воды в дрожащие руки охранника.
- Понимаете..., - снова повторил Букварев.
- Понимаю, - твердо ответил Жлобов, начиная терять терпение.
- Понимаете, - еще раз повторил Букварев, уже не сдерживаясь, торопливо вскочил на ноги и, переходя на визг выпалил: - Сегодня но-чью, осужденный Мотыга мне сделал предложение!!!
- Чего-о?! - протянул ошарашенный услышанным Жлобов и, оне-мев, уставился на Букварева.
Он минуту молча смотрел на него, почему-то представив, как счастливые молодожены Букварев и Мотыга, держась за руки, выходят из загса. Причем, белое свадебное платье невесты было очень к лицу прапорщику Буквареву.
- А это у нас нельзя, - тихо и как-то жалобно произнес майор Жлобов.
А сам подумал: "Боже, какой скандал, что скажут в Управлении?! Меня уволят", - думал он, глядя на Букварева.
- У нас же нельзя, - как бы пытаясь убедить Букварева, жалобно произнес он. - Это же не заграница, - пояснил он и уже смелее, при-ходя в себя продолжал, - это вы за границей клонируйтесь, как хотите, а у нас - не сметь! - крикнул он и стукнул кулаком по столу.
И, окончательно придя в себя, спросил у прапорщика тихо, но решительно, с брезгливой, унижающей гримасой:
- Ну, а ты что решил?
- Я отказался, - напугано и негромко ответил Букварев.
- Как отказался?! - рявкнул Жлобов, вскочив со своего места, не ожидая такого ответа от скромного и тихого Букварева. - Совсем?! - еще раз спросил он, с усмешкой, не веря в целомудрие своего подчи-ненного.
- Нет, не совсем, - ответил прапорщик. - Я сказал, что подумаю, а сам к вам сюда, за советом, что дальше делать? - ответил Букварев, выжидающе и угодливо смотря в глаза начальника, всем своим видом показывая полную искреннюю преданность служивому делу.
- За советом?! - прошипел опять оглоушенный услышанным май-ор и рухнул в свое кресло.
- Так точно! - ответил тот.
Старший оперуполномоченный майор Жлобов сразу как-то по-старел, осунулся и болезненно сжался.
- Ну, что ж, - слабо пролепетал он, - совет вам да любовь.
И, не понимая, в своем ли он уме, махнул рукой, благословляя прапорщика Букварева.
- Спасибо, - на всякий случай поблагодарил, ничего не пони-мающий прапорщик. - А с побегом, что делать?
- С каким побегом? - не отрывая глаз, спросил слабеющий стар-ший опер.
- С тем, что мне Мотыга предложил, - ответил охранник.
- Мотыга предложил?.. - переспросил майор.
- Ну да, я же говорю, что сегодня ночью Мотыга мне деньги предложил, если я ему помогу побег устроить.
Но, увидев как майор Жлобов уронил голову, потеряв сознание, прапорщик Букварев выскочил из кабинета с криком:
- Врача! Врача! Товарищу майору плохо!
На следующий день в том же кабинете встретились те же персо-нажи. Отдохнувший, но злой старший оперуполномоченный Жлобов и прапорщик Букварев.
- Так значит, тебе Мотыга деньги предложил?
- Так точно, товарищ майор.
- И чего ты должен будешь делать?
- Инструменты для подкопа достать и в свое дежурство ночью камеру открытой держать, чтобы он смог землю вывозить.
- Значит, зашевелился..., - сам себе вслух сказал майор. - Инте-ресно, почему он решил из камеры бежать, а не из колонии?
Старший оперуполномоченный задумался.
- Хотя, конечно, Мотыга не дурак, отлично понимает, что в коло-нии за ним будут шпионить круглосуточно кроме охраны и всем мои осведомители из числа заключенных. Так что здесь он, пожалуй, прав. Но что действительно странно, так это - почему он в качестве сообщ-ника их охраны выбрал именно Букварева?
Майор пристально посмотрел на прапорщика и тот, поймав его взгляд, еще сильнее вытянулся по стойке "смирно", стараясь превра-титься в струнку. "ОН никогда не был замешан даже в незначительных связях с заключенными", - размышлял задумчиво старший опер. "Все-гда действует по инструкции и докладывает о малейших нарушениях. Хотя, конечно, и здесь объяснение есть. Букварев точно вне всяких подозрений со стороны оперативников. Но не исключено, что Букварев не согласится и о побеге будет известно руководству - мне лично. И что?", - сам себе мысленно ответил майор. "Что я сделаю? Погрожу Мотыге пальцем "ай-ай-ай! Мотыга, я все знаю, никуда не убежишь"?! Это не то, за предложение срок не дают. Действия преступника нужны. Вот тогда, да, тогда Мотыге от срока не отвертеться. Я постараюсь. Да к тому же я буду первый, кто обломает фортуну этому удачливому беглецу. В управлении это оценят. Да и какой смысл сейчас пугать Мотыгу? Ну, откажется Букварев, он опять уйдет на дно и будет выжи-дать. А узнаю ли я о втором его плане, или нет - это еще вопрос. И то-гда, если он сдернет, то репутацию он мне надолго подпортит. Тут не то, что майора - младшего лейтенанта не оставят. Нет, Букварев обя-зательно согласится помогать Мотыге. Это мой шанс, и я его не упу-щу".
Единственная загвоздка волновала Жлобова: он сам, лично дол-жен будет дать санкцию на побег и стать его соучастником, поскольку без его помощи побег просто не состоится. От этой мысли майору стало не по себе. Он лихорадочно наполнил стакан воды и жадно вы-пил. "Само собой, разумеется, - думал он, - когда я его поймаю, Моты-га сдаст Букварева, а Букварев объяснит, что действовал по моему указанию. Нет, тут к этому делу надо как-то деликатно подойти".
- Когда у вас следующее дежурство? - спросил он у охранника.
- Завтра на сутки выхожу, по графику, - доложил он.
- Ну что же, - майор сделал паузу, последний раз раздумывая, решаться ему, или нет, - соглашайтесь ему помочь, и постарайтесь сделать все, о чем он вас попросит. Естественно, никому об этом - ни слова. До определенного момента об этом никто не должен знать. Вам понятно? - спросил он у прапорщика.
- Так точно!
- И учтите, глаза и уши есть не только у нас, но и зэки тоже сле-дят за нами с помощью оборотней в наших рядах. Вам это понятно?
- Так точно! - ответил Букварев, понимая, какую ответственность ему доверил старший оперуполномоченный и весьма польщенный этим.
- Тогда идите и приступайте к заданию.
Как только Букварев вышел, майор Жлобов поднял трубку теле-фона:
- Капитана Фролова ко мне.
Капитан Фролов был оперуполномоченным, в чьем ведении на-ходилась лагерная тюрьма. А поскольку это был самый "горячий" объ-ект и всегда находился под пристальным внимание руководства, то он не очень удивился, узнав, что его срочно вызывает старший оперуполномоченный колонии майор Жлобов.
- Вызывали, товарищ майор? - спросил он, постучав и войдя в кабинет Жлобова.
- Проходи, капитан, - Жлобов сидел за своим рабочим столом и внимательно рассматривал какие-то документы. - Что у тебя нового? - спросил он у капитана.
"Что это значит, что произошло?" - лихорадочно старался понять капитан. "Что может быть нового, когда утром на оперативке я ему все более-менее новое уже доложил?"
- Пока у меня еще не вся информация, - уклончиво ответил капи-тан.
- Еще надо кое с кем поработать? - ответил капитан и выжидаю-ще посмотрел на начальство. - А что вы имеете в виду? - смело спро-сил он у Жлобова, будучи на сто процентов уверенным в благополу-чии на своем участке.
- Побег, - коротко ответил Жлбов.
- Побег?! - переспросил капитан, не веря своим ушам - не может быть, я только что проверку делал - все на месте. А Мотыгу я лично своими глазами видел, - ответил капитан, зная об истории взаимоот-ношений между майором и заключенным.
- Все верно, сказал Жлобов. - Мотыга здесь при делах, а речь идет о готовящемся побеге. Но это не новость. Я с этим зэком в дру-гом колонии уже встречался, тогда он меня перехитрил, и чего от него ожидать, я знаю. Но вот что больше всего меня в этом деле тревожит и искренне огорчает так это то, что в этом деле на стороне преступни-ков участвуют и наши сотрудники.
Капитан, осознав всю серьезность услышанной информации, с шумом проглотил слюну и тихо спросил:
- Кто?
Майор выдержал паузу и вполголоса ответил:
- Букварев. Сегодня получишь от меня приказ по этому делу под грифом "Секретно". А устно я тебе скажу, что следить за ним будешь лично. И чтобы ни один, ни второй даже и не заподозрил, что нахо-дятся в нашей разработке. Ты капитан опытный оперативник. Докла-дывать будешь ежедневно, брать, будем только с моего приказа, что-бы не происходило. Факты мне будут нужны, факты, чтобы ни один, ни второй не выкрутился.
"Вот это да-а!", - думал опер Фролов, выходя из кабинета на-чальника. "Букварев! Вот уж никогда бы не подумал... И то верно, в тихом омуте - черти водятся!".
С этого момента каждый шаг Букварева не ускользал от внима-ния капитана Фролова.
* * *
...А ты уверен, что твоя тема пролезет? - спросил Гаспаров, иг-рая в шахматы с Мотыгой.
- Уверен, - ответил Мотыга. - Опер своего не упустит. Я тебе больше скажу: что я не удивлюсь, если в то врем, пока мы будем в прогулочном дворике, Жлобов сам лично будет приходить и помогать нам копать!
- Посмотрим! - задумчиво ответил Гаспаров и сделав ход фигу-рой, заявил, - тебе мат - ты проиграл, Мотыга.
Мотыга внимательно посмотрел на шахматную доску, потом от-бросил от себя шахматы:
- Знаешь что? - сказал, обращаясь к Гаспарову, - с тобой играть неинтересно, ты всегда выигрываешь. Давай в карты? - предложил он.
- Нет, отказался Гаспаров, - я в карты давно уже принципиально не играю. Выиграешь шляпу, проиграешь задницу, - добавил он.
- Ну, давай в нарды.
- И в нарды не буду, - отказался Гаспаров.
- Ну, в домино?
- Тоже.
- Кто дальше плюнет?
- Нет.
- Бокс? Бег на месте, - продолжал перечислять Мотыга.
- Нет, не буду.
Гаспаров был неприступен. - Если хочешь играть, играем в шах-маты.
- Да пошел ты со своими шахматами, - не выдержал Мотыга. - Ворона! Как ты с этим "ботаником" сидел?!
- Вот так и сидел, - ответил Ворона. - Если бы ты не появился, я бы сейчас, на мастера сдал бы! Скажи, Гаспаров?
- Да какие из вас мастера, - махнул рукой Гаспаров. - Вот бы действительно, с мастером поиграть, - мечтательно произнес он.
- Или с Карповым, - вставил Мотыга. - Интересно, а ты смог бы его обыграть?
- Не знаю, навряд ли, там люди на такие "бабки" режутся, что ого-го, не мыло с трусами раскатывают.
- Ничего, главное - на свободе оказался, а там сам черт не брат, - нервничая сказал Ворона, обращаясь к Мотыге. - Честно тебе скажу, не нравится мне Букварев, что-то у меня душа не на месте. С другим "мусором" договориться не мог? Вот увидишь, он нам все испортит.
- Успокойся, - отрезал Мотыга. - Завтра Букварев нам свое "доб-ро" даст, век свободы не видать.
На следующий день Букварев действительно согласился помочь совершить побег, пожаловавшись, что на это преступление его толка-ет трудное материальное положение и не сбывшаяся мечта о "Жигу-лях" шестой модели бежевого цвета. Но, опасаясь, что после побега они уже никогда не встретятся, попросил аванс и четное благородное слово, что они никому про него ничего не расскажут. так как до пенсии ему еще далеко, а если с ним что-то случится, или его уволят, то он никогда не сможет найти себе такую же работу - по душе.
На что "честное слово" он получил незамедлительно, а с день-гами ему было предложено подождать. Под залог того же "честного слова". В конце концов, согласившись на аванс в сумме 1000 рублей, Букварев передал необходимые инструменты Мотыге, и работа не-медленно закипела.
Все шло по плану. Как только наступало дежурство Букварева, он передавал в камеру инструменты и утром открывал дверь, чтобы Мотыга мог избавиться от поднятого грунта. После чего, в то врем, пока осужденные находились в прогулочном дворике, в камере неза-метно для охраны и зэков появлялся капитан Фролов. Он открывал замаскированный вход в подкоп, спускался в него, измеряя каждый день рулеткой длину пройденного пути. И, примерно в 12 дня на столе у старшего оперуполномоченного Жлобова появлялся официальный доклад о расследуемом деле от капитана Фролова. И неофициальный - от прапорщика Букварева.
Причем эта похвала относилась буквально ко всем участникам действа, и к заключенным, и сотрудникам правоохранительных орга-нов. На стене кабинета, за ширмой скрытой от посторонних глаз, на схематичном плане колонии появилась пунктирная линия, ведущая от лагерной тюрьмы в сторону заборов "запретной" зоны. И майор Жло-бов с удовлетворением отмечал уменьшение расстояния между пунк-тирной линией и периметром охраняемых ограждений колонии, за ко-торыми и начиналась такая заманчивая и недоступная для заключен-ных свобода.
Бывший подполковник, а ныне - по милости Мотыги, - майор Жлобов, приготовился лично арестовать беглецов, как только они окажутся по ту сторону забора. На всякий случай подстраховавшись и окружив место, где, по его расчетам должны были появиться зэки, еще одним рядом колючей проволоки "Ягозы", майор стал терпеливо ждать.
Конечно, можно было уже и сейчас схватить беглецов во время подкопа, но это квалифицировалось бы как попытка к бегству, а не побег. И поэтому, по закону, тянул бы на меньший срок, чем за факт осуществленного, при таких отягчающих обстоятельствах, побега. Но и это было еще не все. Майору очень хотелось лично увидеть, как счастливое, от приобретенной свободы, лицо Мотыги на глазах у май-ора меняется на сокрушенное разочарование. Это была цена удовле-творения своей обиды. Самый большой "облом", который хотел доста-вить Мотыге на вечную память о себе майор Жлобов. К тому же это был не плохой шанс побыстрее вернуть себе утраченное звание.
Внезапно, его план начал давать сбои. Несмотря на то, что до свободы зэкам осталось прорыть всего несколько метров, пунктирная линия на карте остановилась. И хотя по докладу от Букварева, Мотыга продолжал каждую ночь брать у него инструменты, то по докладам от Фролова следовало, что подкоп не увеличивается ни на один санти-метр. И вот уже целую неделю зэки топчутся на одном месте.
"Что же это могло значить?", - старался понять Жлобов. Может, это и есть тот "финт", который майор подсознательно ожидал от Мо-тыги, не время самому себе, что сможет так легко обмануть хитрого и изворотливого зэка. Но в чем его смысл, и какой может быть следую-щий ход?
Майор не на шутку испугался, что инициатива перешла на сторо-ну Мотыги, и теперь наступила его очередь играть по предложенным правилам. А вот этого он допустить не мог. Чем заканчивается дело, когда играют тобой, он уже знал. "Что же ты задумал?" - старался по-нять Жлобов, проводя лично вечернюю проверку и глядя в глаза Мо-тыге. Но, по его лицу ничего нельзя было узнать. Рожка, как рожа, как у всех зэков: пустая, глупая и озабоченная. "Чем же ты озабочен?", - размышлял майор. "Уж навряд ли отсутствием курехи или чая". Кто-кто, а старший оперуполномоченный, майор Жлобов знал все, что творится в его камере. И сколько и какие у них сигареты, и сколько чая, и кто и когда передал. Даже то, что Ворона прячет в своей одеж-де анашу и это знал опер, знал и кто из охранников, и за сколько ее принес.
Жлобов видел, что определенно Мотыга, в отличие от своих со-камерников чем-то озабочен. Но чем?! Может, у них между собой раз-борки? Навряд ли, - сам себе ответил майор, глядя на Ворону и Гас-парова, представлявших на тот момент образец невозмутимого спо-койствия и фатальной обреченности.
Надо было срочно что-то решать, и дав себе еще пару дней, на случай, если ситуация не прояснится, майор решил прекращать опе-рацию. Лучше синица в руке, чем Мотыга на свободе. А вдруг, и прав-да, Мотыга возьмет, и исчезнет? Ведь бежал же он уже четыре раз и лично от меня один раз, - думал Жлобов с беспокойством покидая свой кабинет по окончанию рабочего дня.
- Не может быть! Неужели вперлись?! - Мотыга с ожесточением бил ломом в непробиваемую породу, пытаясь отбить от нее хотя бы кусок.
Полгода адской работы - коту под хвост. Одной земли не мень-ше, чем гектар на себе перетащили и все зря! Мотыга отбросил лом и сел на сырой земляной пол. Самодельная свеча сделанная из рас-плавленного мыла, хорошо освещала стены тоннеля. Мотыга горько усмехнулся. Да, такого оскала судьбы он не видел давно. Подумать только, все было продумано до мелочей! Даже этот болван Жлобов и тот был у него на поводке несмотря на всю свою осторожность. Моты-га усмехнулся, представляя какой бы неожиданный он приготовил по ту сторону забора в конце подкопа сюрприз, для майора наверняка, лично решивший брать его при побеге!
К сожалению, этим планам не суждено было воплотиться. Судь-ба распорядилась иначе, подбросив за несколько метров до свободы неизвестно откуда взявшийся огромный кусок скалы. И в результате - все, что он сейчас имел, это бесполезную дырку посредине камеры, которая вела не к свободе, а в автоматическому увеличению и без то-го огромного срока, сразу, как только это пожелает старший опер. А то, что это произойдет не сегодня, так завтра, можно было не сомне-ваться. Достаточно было увидеть Жлобова сегодня на вечерней про-верке и его взгляд, как будто он хотел просверлить мозги.
На скалу наткнулись еще неделю назад. Первым ее обнаружил Ворона, чья очередь в то время была долбить проход. Он просто вы-лез и заявил, что, "Кажется, приехали и дальше поезд не пойдет". И потом, напомнив, что лично он отдал по его совету большие "бабки" охраннику, а сам-де он изначально был против этой авантюры, но поддался гарантированной безопасности.
Да и Гаспаров, как бы между прочим, добавил, что им с Вороной за это дело от силы пару лет добавили бы, а с таким "засвеченным подельщиком" их раскрутят на полную катушку. Так что будет лучше, если он все-таки найдет выход из положения и не доводит дело до крайности.
Тогда все обошлось, Мотыга пользуясь своим авторитетом, сам наехал на своих сокамерников, обвинив их в том, что они самые бес-полезные паникеры, которых он встречал. И что это - первое и по-следнее дело, которое они делают вместе. В прошлый раз Ворона с Гаспаровым хоть и обиделись на слова Мотыги, но промолчали. А Мо-тыга с пренебрежительным видом заявил, что с проблемой он разбе-рется сам. Вот уже неделю долбит скалу, не продвигаясь вперед ни на сантиметр. "Да, кореша, вы действительно, правы. Надо действитель-но что-то предпринимать", - думал Мотыга, нанося бесполезные удары ломов по скале.
- Товарищ майор, у нас ЧП! - это было первое, что услышал Жлобов, подняв трубку телефона у себя дома в три часа ночи.
- Какое ЧП, кто это? - закричал он в телефон не разобравшись спросонья.
- Капитан Фролов докладывает, - донесся до Жлобова голос.
- Что с Мотыгой? - перебил его майор, заподозрив, что проблема в нем.
- С Мотыгой дела плохи, - ответил капитан.
- Что это значит? Его нет?! - Жлобов вспотел от мысли, что Мо-тыга его опередил и сбежал.
- Пока есть, товарищ майор, - ответил капитан.
- Что это значит? - закричал Жлобов.
- Врачи говорят, что еще бы немного и его бы не стало, - ответил Фролов. - А пока шансы есть.
- какие врачи, капитан? Какие шансы? Ты пьяный?!
- Никак нет, товарищ майор, - обиделся капитан. - У Мотыги сер-дечный приступ был, врачи говорят инфаркт. Букварев, вовремя успел врачей вызвать, еле-еле откачали. Я его в больничную камеру пере-вел, - доложил капитан.
- Мотыга в больничной камере? - еще раз спросил майор.
- Так точно!
- Приковать наручниками к кровати и охрану возле него поса-дить, понятно?
- Так точно! - ответил Фролов, получив распоряжение начальст-ва.
"Что же ты задумал? Ох, неспроста все это...", - пытался дога-даться Жлобов. Уснуть ему до утра так и не пришлось.
На следующий день Жлобов, первым делом, посетил Мотыгу в тюремном госпитале. Больной, лежал прикованный по рукам и ногам к кровати не открывая глаз.
- Доктор, как вы считаете, когда его можно будет перевести об-ратно в камеру? - спросил Жлобов у дежурного врача.
- Думаю, что дня через два-три. Никаких осложнений не обнару-жено. Нам просто надо время, чтобы понаблюдать за больным.
- Хорошо, - ответил Жлобов. - Два-три дня подождем. Выздорав-ливай, Мотыга! - уходя громко попрощался с больным майор . - "Шу-тишь, брат, но ничего, я тебя обратно в твою камеру загоню, а там уже и появлюсь с обыском. Ты у меня от своего подкопа не отвертишься", - мысленно пообещал заключенному Жлобов, выходя из тюрьмы.
...Через два дня на КПП Жлобова остановил дежурный офицер.
- Товарищ майор, вас к начальнику колонии вызывают, - сообщил он.
Майор развернулся и направился в штаб к начальнику, даже не раздумывая, зачем он ему понадобился.
Сегодня был день "Х", как называл его майор сам в себе. Сего-дня он переведет Мотыгу обратно к своим дружкам и сразу же устроит обыск. С Мотыгой пора было кончать, слишком много неприятностей от него, решил старший оперуполномоченный.
Войдя в кабинет к начальнику, Жлобов увидел еще двух незна-комых людей в штатском. Они встретили его изучающим взглядом и вообще довольно уверенно чувствовали себя в кабинете начальника.
- А вот и старший оперуполномоченный, майор Жлобов, - пред-ставил начальник Жлобова незнакомцам.
Те молча кивком головы приветствовали его.
- А это - товарищи из Управления Исполнения Наказаний и ФСБ.
Судя по поведению начальника, он занял нейтральную позицию. "Чем это пахнет для меня", - полюбопытствовал майор у самого себя.
- Интересные здесь у вас дела происходят, товарищ майор, - на-чал беседу один из незнакомцев. - Но самое интересное то, что мало того, что об этом ничего не знает ваш непосредственный начальник, но и то, что узнаем мы о них от заключенных.
- Точнее - от вашего давнего знакомого, - вставил незнакомец из ФСБ. - Вот, полюбуйтесь, что вы на это скажете?
С этими словами незнакомец раскрыл папку и достав оттуда лист бумаги стал выборочно читать:
- Я, такой-то, такой-то, полностью осознав свою вину и встав на путь исправления, довожу до вашего сведения, что в колонии такой-то, в помещении камерного типа, особо опасные преступники Ворона и Гаспаров, спланировали совершить дерзкий побег - путем подкопа. И что мною лично было неоднократно сообщено о готовящемся пре-ступлении руководству колонии в лице старшего оперуполномоченного майора Жлобова.
При этом ФСБэшник, сделал многозначительную паузу и посмот-рел на Жлобова.
- Но, - продолжал читать он, - к сожалению, никаких действий на предотвращение преступления старшим оперуполномоченным Жлобо-вым принято не было.
ФСБэщник опять сделал паузу.
- Поэтому я, как правопослушный гражданин, счел необходимым сообщить об этом в вышестоящие инстанции. Очень надеюсь, что мое сообщение придет не слишком поздно и преступников еще можно бу-дет остановить. Число, подпись, осужденный - Мотыга. Так вот, мы хо-тели бы получить ваше объяснение по этому вопросу, - закончил свою речь незнакомец и закрыл папку. - Кстати, замечу, - продолжал он, - что в камере мы уже были, факты, изложенные осужденным Мотыгой, подтвердились. Ворону и Гаспарова мы рассадили по одиночным ка-мерам на период следствия. За Букваревым выехала группа захвата, его тоже ждет расследование. Нами был допрошен оперативник ПКТ капитан Фролов, он подтвердил донесение осужденного Мотыги. Вы действительно были осведомлены о предстоящем побеге и даже из-дали секретный приказ, по которому капитан должен был ежедневно докладывать вам о ходе подготовки побега. Не могли бы вы объяс-нить, что все это значит? Почему вы сразу не отреагировали на доне-сение Мотыги?
Старший оперуполномоченный, оцепенев, стоял посредине каби-нета. Если бы ему сказали, что Мотыга вылетел через замочную сква-жину, или проскочил через унитаз, он отреагировал бы гораздо спо-койнее и поверил гораздо охотнее. Но такой поворот событий у него просто не укладывался в голове!
- Мне кажется, вам нечего сказать?! - прервал тишину незнако-мец в штатском. - А может, вы поставили свои личные отношения с осужденным Мотыгой, из-за которого вас понизили в звании выше служебного долга?! С чем связано ваше желание бездействовать в нарушение инструкции? Вам не кажется, что своим пассивным пове-дением вы подвергали опасности общество, не предупреди нас во-время Мотыга и окажись Ворона и Гаспаров на свободе?! Вам напом-нить, какие преступления они совершили и за что несут наказания?!
Майор Жлобов был белее листа бумаги, он даже и не пытался что-то ответить в свое оправдание.
- На основании данных мне полномочий, сказал незнакомец из Управления, - я временно отстраняю вас от занимаемой должности на период расследования. Прошу сдать удостоверение и пропуск.
* * *
...Мотыга сидел на койке в своем отряде, пил чай и перебирал в пальцах стекляшку, чудом сохранившуюся у него в кармане, в память о неудавшемся побеге. Прошло ровно три года с того памятного дня. Ворону с Гаспаровым осудили за попытку к бегству, им прибавили срок и развезли в разные лагеря. Как сообщника, осудили и дали срок прапорщику Буквареву.
При этой мысли, Мотыга каждый раз усмехался, вспоминая его. Один лишь старший оперуполномоченный, майор Жлобов, исчез в не-известном направлении, ходили разные слухи, но ни один из них не подтвердился. Ну, а Мотыгу вывезли в другой лагерь с благодарно-стью из Управления в "Личном деле" и косыми взглядами со стороны заключенных и администрации колонии. На что Мотыге было глубоко наплевать. Единственное, о чем он думал, так это то, что он давно был бы на свободе, не окажись на пути этой непробиваемой породы. Все это каждый раз с сожалением вспоминал он, когда в минуты ду-шевного одиночества он усаживался поудобней на своих нарах и пил чифир, разглядывая чудом сохранившуюся стекляшку. Он даже пом-нил, как он ее нашел!
Такие стекляшки иногда попадались беглецам, стоило только в подкопе зажечь свечу, как они сразу выдавали себя сияя как малень-кие звезды в ночном небе на фоне черных грунтовых стен. Так и эта, стоило только ему спуститься вниз и зажечь свет самодельной свечки, как сразу же в темноте неосвещенного конца тоннеля засияла малень-кая звездочка, настойчиво и призывно манящая к себе голубым огонь-ком. Но в дневном свете в них ничего примечательного не было. Так - мусор... Гаспаров, как помнится, из них соорудил короны для своих шахматных королей и королев. А Ворона из тех, что покрупнее, - чет-ки. Ровно 18 камней, усмехнулся, вспоминая Мотыга, по количеству годков в сроке, - пояснил Ворона, когда он спросил у него, зачем они ему, такие длинные? " А я, если вот не удерем отсюда, буду каждый год по одной выкидывать. Как солдаты до "дембеля". Накаркал! - сно-ва усмехаясь вспомнил слова Вороны Мотыга.
- Эх, где же ты сейчас? Твои четки, наверное, камешков на пять длиннее стали.
Почему-то с ненавистью к Вороне подумал Мотыга. За отот не-удавшийся побег Мотыга безразборно ненавидел всех, кто хоть какое-то имел к нему отношение. Он понимал, что помешала случайность и в этом никто не виноват. Но именно поэтому еще сильнее ненавидел всех - кроме себя.
- Мотыга! Тебя к начальнику отряда вызывают! - крикнул через весь отряд дневальный.
- Какой еще начальник? - удивился Мотыга. - Что ему надо?
- Новый начальник, - ответил дневальный, - с личными делами знакомится.
- Сейчас чай допью, и приду, - ответил Мотыга стоящему возле прохода из двухъярусных кроватей шнырю. - Если не забуду, - закон-чил он и равнодушно отвернулся от дневального.
Несмотря ни на что, Мотыга имел в лагере определенный вес и уважение, поэтому идти к начальнику по первому его требованию, к тому же высказанному через дневального, он позволить себе не мог. Положение обязывало проявить пренебрежение к начальству в при-сутствии всего отряда. Именно поэтому он, закончив чаепитие, демон-стративно, в нарушение порядка, закурил и улегся на заправленную одеялом кровать.
Дневальный появился еще раз.
- Мотыга! Тебя начальник зовет, - сказал он упавшим голосом понимая, что он будет вынужден помимо своей воли, участвовать в спектакле, который разыгрывает Мотыга.
- Щепа, ты что такой нудный? Я же тебе только что сказал: что иду. Или ты одного раза не понимаешь? - ответил равнодушно Моты-га, пуская дым от сигарет в потолок.
- Гражданин начальник, я его уже два раза звал - не идет, гад, - жаловался дневальный в кабинете начальника отряда. - И еще лежит в отряде и курит, как будто не знает, что запрещено. А когда я ему замечание сделал, чтоб не курил, и срочно к вам шел, то он во весь отряд закричал, что болт от забил и на меня и на ваше распоряжение, - спокойно врал дневальный стараясь разозлить начальника отряда и отомстить Мотыге за свою беготню от одного к другому.
- Иди, скажи этому козлу в последний раз, если он сейчас не появиться, я его в карцере сгною! - закричал начальник, брызгая слю-ной в лицо дневального.
Тот, склонив в послушании голову, повинуясь, задом вышел из кабинета.
- Слушай, Мотыга, - смиренно и негромко обратился к нему дне-вальный. - "Мусорила" совсем нагрелся, ты лучше иди, а то он тебя в карцере сгноить грозиться. Хотя, конечно, тебя не запугаешь, но все равно чего бы тебе с ним отношения портить? - кротко и доброжела-тельно посоветовал он Мотыге. Мотыга, заметил, как хитрая и злая улыбка проскользнула по его лицу, но тут же сменилась страхом, не заметил ли, угодническим смирением.
"Пора кончать!", - подумал Мотыга, а вслух сказал:
- Пусть он таких как ты пугает. Пойдем, посмотрим, что за черт не дает спокойно человеку чай попить. Совсем мусора оборзели, - не громко, но так чтобы было слышно другим заключенным, сказал он, проходя по отряду в кабинет к начальнику.
- Вызывали, гражданин начальник? - спросил он, открывая дверь в кабинет отрядника.
- Вызывал, - услышал он в ответ, и встретился глазами с вновь назначенным начальником отряда - капитаном Жлобовым...
- Вот мы и встретились! - капитан Жлобов радостно, как бы в предвкушении долгожданного, заслуженного удовольствия, ерзал в кресле, потирая руки. Всем своим видом показывая, что он с огром-ным удовольствием поглумиться над своей жертвой, прежде чем ее растерзать.
- А вот догадайся, благонадежный наш Мотыга, почему я здесь? - с садистской улыбкой спросил капитан Жлобов.
Мотыга пожал плечами:
- Вы, гражданин начальник человек служивый, где родина прика-жет, там и служите, так понимаю, - с неохотой ответил зэк.
- Не-ет, братишка! нет, родной! - обрадовано ответил бывший старший оперуполномоченный, радуясь наверное тому, что Мотыга не угадал ответ и эта честь выпала ему самому. - Я ведь здесь с одной единственной целью. Чтобы тебе, гаду, жизнь малиной не казалась. Я тебе, сволочь, такой пресс устрою, что весь лагерь тебе со спичечный коробок покажется. И уж поверь мне, я тебе, гниде, за эти погоны та-кую житуху устрою, что через полгода ты на коленях будешь вышка-рей умолять, чтоб они тебя застрелили.
- А чем вам, гражданин начальник, ваши погоны не нравятся? - с лицом не выражающим интеллекта, спросил Мотыга. - Они у вас вон какие красивые и звездочек больше, а на тех только одна была. - Эти даже лучше.
Такой дебильной рожи Жлобову видеть не приходилось. Поняв, что все, что он говорил больше попугало лампочку на потолке, чем Мотыгу, он подлый зэк еще и злорадствует!
Жлобов взорвался:
- В изолятор! - закричал он, вскочив со своего кресла и указывая Мотыге рукою на дверь. - В изолятор!!!
Бывший старший оперуполномоченный слов на ветер не бросал. Через несколько месяцев Мотыгу было не узнать - кожа да кости в зэковской робе и ввалившиеся глаза на мертвенно-бледном лице. Вы-ходя в очередной раз из карцера, от слабости Мотыгу шатало из сто-роны в сторону и он шел в свой отряд болезненно щурясь от солнеч-ного света.
- С возвращением, Мотыга! - приветствовал его лично начальник отряда у входа в казарму.
- Наше вам..., - не поворачиваясь, ответил зэк.
- Ну ты, особенно не разбушлачивайся, скоро назад, - предупре-дил в спину проходящему в казарму заключенному капитан Жлобов.
Зэк не отвечая, устало зашел в свой проходняк и, не раздеваясь, улегся на нары.
- Да пошел ты, сученок, - в полголоса выругался он. - Щепа, у меня дело к тебе есть, - Мотыга подозвал дневального и предложил ему чай.
- Чё надо? - Щепа взял предложенный стакан с чаем и сел на кровать напротив Мотыги.
- Да ты понимаешь, какое дело, - начал Мотыга. - Не сегодня, так завтра меня отрядник опять на кичу определит, он мне больше трех суток в лагере быть не дает.
Щепа утвердительно кивнул головой в знак согласия.
- А я, - продолжал Мотыга, - давно хотел дельце одно сделать, даже не дельце - так, безделушка.
С этими словами Мотыга достал из кармана памятную стекляш-ку.
- Вот, - протянул он ее дневальному, - найди хорошего депа-ламщика, пусть мне перстенек сделает. О цене сам договорись, себя-то ты в любом случае не забудешь. А я, как выйду, сразу рассчитаюсь. - Нет, - Мотыга на минуту замолчал задумавшись. - Лучше ты в кап-терке у меня в мешке сам возьми, чая там пару пачек и пачек десять "Примы". Я разрешаю. Смотри, американские не трогай! - строго пре-дупредил Мотыга. - Я их на откуп прапорам берегу, полня?
Щепа взял стекляшку в руки и с видом знатока покрутил ее возле глаз. Ему ничего не стоило отнести стекляшку лагерному ювелиру и заработать на этом заварку чая и пачку сигарет. Но, услышав про американские сигареты, решил набить цену. Мотыге все равно де-ваться некуда, по лагерю в поисках депаламщика ему отрядник бегать не даст. Ишь как он ему в загривок вцепился! Не вырвешься! - спра-ведливо рассуждал Щепа. А раз ему такая блажь в голову забрела, то заплатит, никуда не денется.
- Нет, извини. Я тебе в этом деле не помощник, - сказал он, воз-вращая стекляшку Мотыге. - Депаламщики, конечно, есть, но туфто-вые, они и стекляшку запортачат и болт не сделают. Да и серебра сейчас не так легко найти. Прошли времена когда с воли рыжье заго-няли. Да и мусора кроют всех почем зря. То инструмент, то заготовки отнимут.
Щепа замолчал и наступила полная тишина
- Слышал я, что у хозяина свой шедеврист новенький объявился, - прервал тишину Мотыга и значительно взглянул на Щепу.
- Это да, - ответил Щепа. - Появился, да только к нему на кривой козе не подъедешь. К нему даже опера с обыском не приходят. У него зеленый свет в лагере. Вот кто живет - на положении. Раньше бы этот новый русский в шестерках бегал, а сейчас белый хлеб с маслом, ко-фе с сахаром, нет-нет водочкой балуется. Но все втихаря, в одну ха-рю. И никакого уважения к лагерной религии - рожу отъел, по воле та-кой не было, - с завистью подытожил Щепа характеристику хозяйского шедевриста.
- А где ж он до этого сидел, кто такой, как зовут? - заинтересо-ванно спросил Мотыга.
- Да нигде, - ответил Щепа. - Кузя его зовут, ему с первой ходки 12 строгого режима дали. Он в городском ломбарде ювелиром рабо-тал, ну и обчистил его подчистую. Столько взял, что нам с тобой и не снилось. А что с бабками делать, не знал. Сам прикинь, она на сле-дующий день после делюги "Мерс" себе шестисотый взял и вечером с проститутками в самом крутом кабаке завис. Говорят, его мусора пря-мо с бабы сняли, он в гостинице гарем себе устроил. Так его мусора на его же шестисотом в тюрьму оттуда увезли. Не успел взлететь - уже посадка. Все, что он пропить не успел, дома нашли.
Тут Щепа мечтательно замолчал, представив себя на месте ювелира и огромную кучу денег, которую он украл.
- Бычара он, короче, - зло выругался на ювелира дневальный, рассердившись на него за то, что не смог с толком потратить деньги и так легко попался. - Правда, руки золотые, - через минуту добавил он. - Говорят, что сам хозяин ему с воли золото носит, а он ему назад та-кую бижутерию возвращает - закачаешься. По каталогам Фаберже ра-ботает, - авторитетно пояснил дневальный.
- Слушай, Щепа, - прервал его Мотыга. - Ты короче давай с ним насчет перстенька договаривайся, сколько попросит за работу, столь-ко и заплачу. Можешь и американские взять, если не хватит, ну а если что, я выйду - докалякаемся. Понял?
Мотыга решил во что бы то ни стало сделать себе перстенек у этого знаменитого хозяйского шедевриста.
- Ну, смотри, как хочешь, - ответил шнырь и взял стекляшку на-зад из рук Мотыги. - Можно попробовать, - добавил он, ликуя в душе.
На такую халяву он даже и не рассчитывал. Теперь весь мешок Мотыги, по сути, принадлежал ему. Пойди, проверь, сколько с тебя хозяйский ювелир взял - на такие вопросы не отвечают!
На следующий день Мотыгу увели в изолятор за то, что он опо-здал на утреннюю зарядку.
Хозяйский шедеврист Кузя, а на воле - Кузнецов Ю. Н. сидел в своей каптерке, в промышленной зоне, и откровенно скучал. Его уже давно перестала будоражить новизна обстановки и ощущений от ла-герной жизни. Он с усмешкой вспоминал свое "вольные" представле-ния "о зоне" и "зэках", которые стараниями поп-звезд были превра-щены в эдаких галантных гангстеров-суперменов. А по существу, как оказалось, весь этот лагерный "бомонд" состоял из бомжей, алкого-ликов и наркоманов. Многие из которых не скрываясь, благодарили ментов за то, что посадили их в тюрьму, не будь которой, многие бы из них или скончались от передозировки, или замерзли бы где-нибудь по пьяни. Некоторые, благодаря тюрьме смогли поправить свое здо-ровье, так как и постель с белой простыней, и баня один раз в неделю и питание, неважное, но регулярное, причиталось каждому заключен-ному по закону, вместе с лишением свободы. Половина из них не зна-ли, что с ней делать, когда ее обретали. Ну а если "повезет", и у тебя обнаружиться туберкулез, то и вовсе белый хлеб с маслом и мясо, те-бе на весь срок. Будьте здоровы! Естественно, такая жизнь, когда те-бя ни разу не бьют, а три раза кормят, очень даже по душе такому контингенту. И ходят они по лагерю, на полусогнутых, выпрашивая друг у друга заварить и закурить, распевая на ходу про себя блатные песенки. Об интеллекте этих джентльменов и разговаривать не прихо-диться, поскольку даже средним образованием похвалится не каждый. А единственная цель в жизни и голубая мечта, которая всех объеди-няет - это побольше пожрать, уколоться или напиться. Это на любите-ля, и не работать. И преимущество свободы перед которой здесь ви-дят только в том, что на свободе водки больше и менты утром на за-рядку не поднимают и спать не укладывают. Вот если бы и в лагере так было, то можно было бы вообще не освобождаться. Осужденному за кражу Кузнецову все это было скучно Он даже в лагере не имел ни в чем недостатка. Кто-то из друзей начальника колонии, видимо, из бывших клиентов Кузнецова, рассказал ему о мастера - золотые руки, который попался вместе со всякой швалью в сети хозяина. И в тот же день, разыскав его среди двух тысяч таких же зэков начальник коло-нии недвусмысленно заявил: "Будешь работать на меня, а за это тебе нечего не будет". Кузнецов с радостью согласился и еще ни разу об этом не пожалел. Кроме того, что его стали уважать и бояться зэки, его стали обходить стороной и сотрудники администрации, разрешив ему жить не вместе со всеми в вонючем бараке на 120 человек, а от-дельно, в промышленной зоне, в собственной бытовке. Где у него кроме необходимых ему работы инструментов находились еще диван, телевизор, электроплитка и магнитофон, что по нормам лагеря было приравнено к пятизвездочному отелю, поскольку и на волне не у каж-дого были такие условия проживания.
И вот в то время, как остальные заключенные днем и ночью за-нятые тем, кто в поисках чего-нибудь пожрать, попить, покурить ни минуты не сидят на месте и под страхом оказаться в карцере, ходят из барака в барак, хозяйский шедеврист Кузя довольный и сытый лежал на своем диване, слушал магнитофон, ни о чем не мечтая, разве что о бабе, хотя бы резиновой.
- Кто там? - недовольно крикнул он в сторону двери, не вставая с дивана. "Прапрора, наверное", - подумал ювелир.
Иногда, в мерзкую погоду, охранники вместо того, чтобы ловить нерадивых заключенных уклоняющихся от работы, прятались где-нибудь, найдя теплое местечко в пром. зоне, подальше от лагерного начальства. Хозяйский шедеврист Кузя всегда с охотой пускал из к себе в бытовку и гостеприимно угощал бедных замерзших прапоров чем был сам богат. А те, в свою очередь, рассказывали ему о всех по-следних новостях в лагере и на воле.
- Кто там? - еще раз спросил Кузя, и встав с дивана пошел от-крывать дверь, ожидая увидеть виновато улыбающегося мента, на-прашивающегося на чай.
Ему опять не ответили и Кузя, распахнув настежь дверь, увидел у порога бытовки переминающегося с ноги на ногу дневального бара-ка, которого зэки, как слышал Кузя, звали между собой "Щепа".
- Тебе чё надо?, - высокомерно спросил ювелир сильно удивля-ясь появлению Щепы в своих владениях.
С остальными заключенными лагеря Кузя дружбу не водил, счи-тая их отбросами общества, а себя белой костью, которой блатной мир должен гордиться, беречь и уважать. Он еще бы понял, если бы увидел кого-нибудь, кто по зэковской иерархии был причислен к ла-герной аристократии, ну, например, комендант или нарядчик, или шеф-повар. Понял бы, если увидел завхоза или авторитетного брига-дира, который зашел оказать на всякий случай свое почтение, попить чайку с принесенными с собой конфетами, типа "подушечки". А также взглянуть одним глазом в телевизор. Но шныря Щепу ювелир Кузя увидеть никак не ожидал.
- Тебе чего? - еще раз недовольно спросил он, готовый молча захлопнуть дверь перед самым носом у дневального, как только он спросит у него закурить или маленькую заварку чая.
- Дело есть, - коротко, воровато оглядываясь по сторонам, отве-тил Щепа и проскользнул за спину ювелиру вовнутрь бытовки.
Кузе ничего не оставалось делать, как закрыть дверь и принять непрошеного гостя.
- Понимаешь, - сказал гость и вытащил из нагрудного кармана робы раскрытую пачку "LM", - закуривай, - предложил он ювелиру.
Кузя, глядя прямо в глаза гостю, достал одной рукой из предло-женной пачки сразу горсть сигарет, одну штуку сунул себе в рот и при-курил, а еще примерно штук шесть, стал аккуратно и не торопясь за-совывать в свою полупустую пачку "Петр I!.
- Ну, чё ты хотел? - еще раз, но уже спокойнее спросил он у гос-тя.
На лице у Щепы не отобразились никакие эмоции, связанные с наглостью негостеприимного хозяина. "Договоримся", - сразу опреде-лил он, увидев выходку ювелира.
- Мотыга просил меня к тебе зайти, безделушку одну сделать. Люди говорят, что лучше тебя в этом деле во всем лагере специали-стов нет. Вот и Мотыга все хотел сам зайти, да опять на кичу угодил. Его новый отрядник кроет, больше трех дней в лагере быть не дает.
И, усмехнувшись, добавил: - Говорят, что они старые знакомые, якобы наш отрядник подполковником был, а Мотыга его до капитанов разжаловал, но я не верю! Хотя кто его знает, что он так в него вце-пился.
Ювелир согласно кивнул головой. Историю про капитана и Мо-тыгу он не один раз слышал и от охранников, и от зэков, Но ни тем, ни другим не верил. Считая только себя яркой и заметной фигурой в ко-лонии.
- Ну так вот, Мотыга попросил меня, как своего лучшего друга, сходить к тебе и договориться, чтобы ты из этой стекляшки ему пер-стенек сделал.
С этими словами Щепа достал из кармана брюк стекляшку и про-тянул его ювелиру.
- Правда, серебро твое, - уточнил он.
Кузня небрежно взял стекляшку из рук Щепы и поднес к глазам.
- Мотыга сказал, - продолжал говорить Щепа, не обращая вни-мания на онемевшего ювелира, - что больше, чем две пачки чая и де-сяти пачек "Примы" он дать не сможет. Такая такса по всему лагерю, - пояснил он. Но я ему сказал, что если не прибавит еще пару пачек Америки, то я с таким порожняком к мастеру не пойду.