в начало

к главе 15

Глава 16

Ярон

В комнату старухи Горделии никогда не проникал солнечный свет - в ней не было окон. Это была крохотная келья, где едва помещались кровать и ее любимое кресло. Но здесь, как и в других комнатах замка, освещение появлялось чудесным образом. Стены, похожие на скалистые своды, спонтанно и гармонично, как может быть только в природе, искрились и сияли соцветиями кристаллов. Днем - по желанию хозяйки, призрачным, ледяным блеском, вечером - голубоватым лунным светом.

На кровати ничком лежала Лидия. Рубцы на ее спине ощутимо ныли, но знахарка обещала ей, что они затянутся без следа. Сильнее боли жгла молодую девушку обида на Ярона, который неожиданно оказался таким жестоким с ней, до сих пор внушающей людям только восхищение и любовь. Время от времени она поднимала голову и осматривалась. В этой ледяной пещере она чувствовала себя скованно и неуютно.

Сама Горделия полулежала в кресле, укутавшись пледом. Веки ее были прикрыты. Пятна слабого синего света на лице и руках придавали ей потусторонний вид. Казалось, она дремала. Это было единственное место в замке, где Горделия могла позволить себе расслабиться, и уже в течение многих лет чувствовала себя, как дома. В замке Горудуна было несколько потаенных уголков, о которых Ярон не знал. Ее убежище было одним из них.

Между тем, в хорошенькой головке Лидии вспыхивали и гасли один за другим планы отмщения.

- Нелюдь, - простонала она с ненавистью, - кто сможет одолеть тебя?

При этих словах Горделия открыла глаза. Она не спала. Давно уже ее мучила бессонница. Да и мудрено уснуть, если тебя терзают мрачные мысли, тяжелые догадки и предположения с тех пор, как в замке появилась принцесса Мириэль. Впрочем, догадки и угрызения совести были и прежде, но встречу с принцессой Горделия сочла роковой, судьбоносной, потому что догадки получили подтверждение. Необходимо было действовать. Предотвратить надвигающееся на них зло, по сравнению с которым налет драконов был сущей безделицей. Предпринимать что-то против Ярона рискованно и страшно. Но и медлить нельзя. Что ж..., в качестве первого шага, она - последняя из посвященных, избавится от груза тайн, который носила в себе долгие годы.

- Нелюдь. Ты угадала, Лидия, - голос ее прозвучал так глухо, что девушка вздрогнула.

- Я думала, что ты спишь.

- Я хочу рассказать тебе сказку на ночь, дитя мое. Но, если в какой-то момент ты утомишься, не стесняйся, спи в сладость. Только не прерывай меня.

Лидия замерла в молчании, обратившись в слух. Горделия поежилась в своем кресле, задумалась. Слова поначалу приходили с трудом, это было болезненно извлекать со дна сознания тяжелые воспоминания о минувшем, но слушательница ей попалась благодарная и терпеливая, и вскоре рассказ Горделии потек плавно и споро, перенося их обоих во времени и пространстве в удивительную страну Ориену - Страну Вечных Льдов.

Об этой стране немногие знают, а живет там удивительное племя людей, которые верят, что их предки родились не в Арде, а пришли в этот мир из иного, более совершенного. Они никогда не записывают событий и сказаний, так как считают, что доверивший свои знания книгам расслабляет ум и утрачивает способность помнить о многом. Свою историю они передают из уст в уста от поколения к поколению. И все-таки никто не может однозначно сказать, как все было на самом деле. Ориенцы верят, что однажды явились в Арду посланниками, чтобы подружиться с жителями незнакомой прекрасной планеты и выяснить, каким благотворным опытом они могут обменяться с народами Арды. Они попали в Средиземье, раздираемое войнами, заселенное чудищами, порожденными Мелкором. Народы, с которыми они столкнулись, были настолько ниже их уровня развития, что ориенцы навсегда оставили мысль о духовном сотрудничестве с ними. Они хотели вернуться в свой мир, но произошла катастрофа, из-за которой путь назад был закрыт. Горстка пришельцев осталась один на один с чужим и враждебным миром.

Это были годы печали и утрат. Прародители были вынуждены сражаться, чтобы выжить. Они были сильнее и способнее своих врагов, но погибали, потому что не могли нарушить свой закон, гласивший: 'Не убивай!' Говорят, что прежний мир ориенцев был устроен просто, лишь три разновидности жизни было в нем: люди, смелые и верные им белые волки и величественные огромные соколы. Они сосуществовали в полном согласии, могли передавать мысли без слов, а люди имели способность перевоплощаться в соколов.

Попав в Средиземье, они испытали шок. Здесь, в малом пространстве размещалось столько рас и, кроме того, обитали тысячи видов зверей.

- Это безумный мир! - воскликнула Горделия. - Здесь никогда не будет спокойной и безопасной жизни, а людям не удастся достигнуть вершин в саморазвитии. Слишком много усилий приходится тратить просто на то, чтобы выжить!

Ориенцы не хотели бороться за власть и подчинять себе средиземские расы. Да и мало их было, чтобы победить в подобной борьбе. Прародители решили, что их главная цель - оставаться верными своим принципам, не нарушать заповеди и на этой чуждой земле, где действовали жестокие законы, оставаться такими же, какими они были прежде в своем мире. Они ушли высоко в горы, на север, полагая, что другие народы не станут стремиться заселять эти малопригодные для жизни места.

'Мы будем жить в изоляции от всех народов Арды. Не следует смешивать свою кровь с чужой кровью, чтобы не утратить наши исключительные свойства, дары, которые обеспечивают наше превосходство над людьми этого мира, - обратились вожди ориенцев к своему народу. - Мы верим, что наше пребывание в юдоли скорби не будет вечным. Явится посланник с родной звезды и укажет нам путь домой. Когда бы это ни произошло, он увидит, что ориенцы остались верными себе, всегда поступали по совести и не запятнали себя преступлениями'.

Для того, чтобы пресечь все контакты с внешним миром, недостаточно было поселиться в труднодоступном месте. Чтобы защитить свою страну от вторжений, ориенцы потратили много усилий и в результате создали мощный энергетический барьер вдоль границы. Ни один обитатель Арды не в силах был преодолеть его. У северных народов появился миф о загадочной Стране Вечных Льдов, где живут непостижимые разумом существа.

Обживая новые места, защищая свою страну от зла, а себя от упадка духа, ориенцы были изнурены и медленно утрачивали присущие им с рождения способности. Но постепенно им удалось сделать приютившую их землю прекрасной и удобной для жизни.

С тех пор прошло более двух тысяч лет. Ожидаемый посланник не появлялся. Люди старели и умирали. Дети рождались все реже и реже. Все это время страной правила одна королевская династия. Король передавал скипетр наследнику или наследнице, когда те достигали зрелого возраста. Поэтому правители в Ориене всегда были полны сил, энергии и следовали заветам прародителей. Но среди ориенцев появились разочарованные. Возвращение на утраченную родину казалось им мифом, пророчества оракулов - сказками, не приносящими утешения. Разочарованные убеждались в том, что жизнь в изоляции от других народов Арды приводит их к вырождению, и что очень скоро их след навсегда исчезнет на приютившей их планете. А ведь она вполне пригодна для жизни, и ориенцы, как наиболее одаренная раса по сравнению со всеми другими, могли бы возвыситься над людьми, если бы отказались от нелепых принципов и традиций, завещанных давно почившими предками. Особенно много разочарованных было среди ориенцев, чувствующих скорое приближение смерти. Неиспользованные открытия, не пригодившиеся знания, нерастраченные способности - неужели все это придется уносить с собой в холод могилы? А ведь все могло быть иначе.

Королевская династия никогда не одобряла идей разочарованных. А выступить против нее открытым бунтом никто не решался. У тех же, кто всем сердцем был предан королевскому дому, они тоже не получили поддержки. Я принадлежала к этой горстке отчаявшихся людей. Не было у нас дерзости, чтобы пойти против правды королей силой.

Большие надежды мы возлагали на Орминэ, новую королеву. Она была дружна с Аргуином, сыном Велега, и кое-что знала о проектах разочарованных. Нам казалось, что Орминэ прислушается к нашему мнению и начнет новую политику.

В это же время произошли еще два события, которые всколыхнули наши надежды. Тайные многолетние опыты Велега увенчались, наконец, успехом. Он понял, как создается новое тело, как оно проходит все естественные этапы развития. А это означало, что каждый мог получить повторную жизнь, снова быть ребенком, снова быть юным! Достаточно было оставить свое старое, сморщенное, сгорбленное тело и войти в чудесную маленькую клеточку, которая быстро росла, развивалась и превращалась в тебя нового. Теперь жизнь могла бы быть вечной. Конечно, опыт был трудный, энергоемкий, незавершенный, одним словом. Но, заручившись поддержкой королевского дома, мы могли бы довести его до совершенства. А жители Ориены все до единого могли бы стать вечными и ждать обещанного посланника, уже не тревожась о смерти.

Другое открытие сделал Аргуин. Он был исключительно любознательным человеком и много странствовал. Однажды, вернувшись из очередного похода, он привез серые кристаллы с металлическим блеском. Случай помог ему узнать удивительное свойство этой находки: кристаллы многократно увеличивали силу переданной им мысли, мощная энергия, излучаемая ими, могла заставить подчиниться любому приказу и выполнить любое желание человека, пославшего импульс. Эти кристаллы стали бы мощным оружием в борьбе с племенами Средиземья, появилась бы возможность заставить людей подчиниться ориенцам, не убивая и не причиняя им боли - не нарушая заветов прародителей. Под руководством ориенцев население Средиземья развивалось бы быстрее, войны перестали бы терзать Арду. А земля превратилась бы в цветущий, благодатный край, где жизнь дарила бы только радость, и не надо было бы печалиться об утраченной родине.

Картины новой жизни рисовались нам с такой яркостью, как будто мы уже побывали в этом придуманном нами будущем. Главное, мы чувствовали себя необходимыми, полезными. Да, что там, мы считали себя Дарителями жизни и предчувствовали великие почести и восторг благодарных потомков и современников.

Наконец, мы решили, что пора посвятить Орминэ в наши планы, воодушевить ее нашими открытиями. Сделать это должен был Аргуин. Характер и мысли мужа Орминэ, Зария, мы знали недостаточно хорошо, так как замуж она вышла недавно, поэтому осторожный Аргуин попросил аудиенцию только у королевы. Она с радостью согласилась принять его'.

Старуха Горделия вдруг замолчала, мерно покачиваясь в своем кресле. Воспоминания расшевелили старую боль.

- Ну, так что же? - не выдержала Лидия. - Королева Орминэ одобрила ваши планы?

- О, да! - вздохнула Горделия, неприятно усмехнувшись. - Королева выслушала Аргуина с живым интересом. Она сказала, что и не подозревала, что в ее государстве совершаются такие удивительные открытия, и люди мыслят так широко и интересно. Она согласилась, что наступило время перемен, и пожелала посмотреть лабораторию Велега и месторождение кристаллов, найденное Аргуином.

- Значит, вы в ней не ошиблись, - удовлетворенно кивнула Лидия.

- Змея! Лицемерка! - закричала Горделия так громко, что Лидия соскочила с постели.

- Она выведала все подробности о наших делах, - продолжала старуха, ее трясло от гнева, - она выпотрошила из Велега все знания. Он сам охотно поведал ей о своих опытах. Она даже не поленилась выехать в Средиземье, чтобы воочию увидеть находку Аргуина. А потом... уничтожила все наши труды. У Велега отняли лабораторию, всех, кто что-то знал об эксперименте, подвергли гонениям, кристаллы стерли в пыль.

- Постой, она хотела воспользоваться вашими открытиями сама, без вас?

- Если бы! Она уничтожила все, что мы сделали! Даже из памяти она попыталась стереть обретенные нами знания.

- Неужели она была такой глупой? Ей не хотелось быть вечно юной? Повелевать всем миром? - Лидия сидела на кровати, обхватив руками колени, совершенно позабыв о своих ранах.

- Вот ее отповедь, слово в слово: 'Вы зашли слишком далеко. Даритель жизни может быть только один, и он распорядился, чтобы все было так, как есть. Мы не знаем, что ждет нас после смерти, но не вправе вмешиваться в естественный ход вещей. Ваши новые тела - суть темницы, куда вы собираетесь заключить свои души. Вам не дано предугадать, к каким бедам это может привести. Я благодарна судьбе за то, что мне удалось помешать вам свершить непоправимое и ввести в соблазн других. И еще, пока я правлю Ориеной, люди-птицы не будут вмешиваться в жизнь народов Средиземья, если только нам не будет угрожать непосредственная опасность. Мы никогда не станем диктаторами. Мы - пришлое племя, гости на этой земле, придет время, и мы покинем Арду. И пусть здесь все идет своим чередом'.

- Ты еще хуже других! - воскликнул тогда Аргуин. - Я родился в Ориене и другой родины не знаю. О том, что мы здесь гости, твердят уже две тысячи лет. Какой еще нужен срок, чтобы почувствовать себя здесь хозяевами? Не будь наивной! Твой народ вымирает в изоляции. Ориенские девы уходят в Средиземье в поисках мужей, и кровь смешивается вопреки воле прародителей. Пройдет еще немного времени и разочарованных будет больше, ориенцы рассеются по свету. Мы хотели предотвратить нашу гибель, создать сильную нацию, дать всем возможность жить настоящим, а не пустыми мечтами о Посланнике.

- Это звучит красиво только на словах, Аргуин! - отвечала Орминэ. - Способы, которыми вы хотели добиться процветания Ориены, противоестественны. Пусть мы рассеемся по свету и исчезнем с лица земли. Эта печальная участь лучше, чем безнаказанное господство бессмертных гордецов над непросвещенными народами Средиземья.

- Ты печешься об этих варварских племенах куда больше, чем об ориенцах, королева, - не уступал Аргуин. - Беспокоишься о том, что придется навязывать им свою волю? Но способы, которыми ты разделалась с нами - горсткой инакомыслящих, в твоём снежном царстве жестоки и присущи лишь тиранам. Так что, ты зря беспокоишься, королева.

- Мне жаль, что пришлось так поступить, - Орминэ потупила взор, не выдержав взгляда Аргуина. Она предала его дружбу, его доверие в целях сохранения извечного порядка вещей в Стране Вечных Льдов.

Разочарованных не казнили. В Ориене никогда не убивали. Но долгое время нас держали в храме Прародителей, всех - в разных кельях. Мы должны были молиться и медитировать, чтобы уменьшить вину перед предками и своим народом. Однако это было не все. Под видом священников с нами работали маги, которые должны были проникнуть в наше сознание и освободить нашу память от вредных знаний и мыслей. Предполагалось, что, покинув храм, мы больше не вспомним о своих трудах в лаборатории Велега, о кристаллах, о предательстве королевы, и будем жить дальше спокойно и безмятежно. Так и случилось со многими из нас. Но самые крепкие не поддались ухищрениям магов. Более того, мы изобрели новые способы передачи мыслей и могли общаться друг с другом, хотя за нами постоянно следили. Мы научились оберегать свои знания, свою память и устанавливать непроницаемые преграды для шпионов королевы. Мы превзошли своих тюремщиков силой мысли.

Через некоторое время всех освободили. Нашим недругам казалось, что мы обо всем забыли и больше не представляем никакой опасности. Мы покинули храм с лицами, излучавшими мир и любовь, затаив в сердцах неукротимый огонь отмщения. Некогда нас было свыше пяти десятков. Теперь осталось пятеро тех, кто не потерял память: Велег, Аргуин, Окун, Либера и я. Мы решили покинуть Ориену, ибо жить в стране с предавшей нас королевой не представлялось возможным.

А между тем, в Ориене был настоящий праздник: королева родила наследника. Народ возводил ледяные дворцы, прозрачные мосты и горки для катания, небо расцвечивали яркие фейерверки. Ликование наполнило всех верноподданных, и гуляния не прекращались уже семь дней подряд. А для нас пришло время прощания. Я помню все так, как будто это было вчера. Ясная безветренная ночь, шпили подсвеченных замков, отдаленные звуки рогов. Мы стояли поодаль от центральных кварталов столицы и наблюдали за праздником со стороны. Хотелось запомнить красоту Ориены, счастливых людей, чудесную музыку. На следующий день мы собирались исчезнуть, бежать из Ориены. На небе высветилось яркими синими огнями имя новорожденного 'Яшмет'. Народ закричал: 'Ура!'

- Когда-то он станет королем, - задумчиво произнес Аргуин. Это было и так ясно, но отчего-то мурашки пробежали по коже, и стало не по себе от его слов. 'Мы должны позаботиться о том, чтобы он стал нашим королем', - он не произнес эту фразу, но все мгновенно поняли его. И дали молчаливое согласие. В эту ночь мы отложили свой уход из Ориены.

- Вы украли ребенка?

- Да. На этот раз мы были осторожны и предусмотрительны. Сиделку, которая все время находилась при ребенке, звали Вэнили. Она была искуснейшей знахаркой, в Средиземье таких считают ведьмами и боятся. Она была немолода и в свое время сочувствовала посягнувшим на неизменный порядок вещей. И у нее были проекты, которые невозможно было осуществить, оставаясь преданной королевскому дому. Уговорить ее бежать с нами и прихватить с собой младенца не составило труда. Ее муж, Велизар, ухаживал за снежными волками, которые возили королевские сани. Снежные волки - свободные звери в нашей стране. Они помогают людям без принуждения, в знак дружбы. Велизар всегда был странноват и нелюдим. Огромный и сильный, он предпочитал человеческому племени снежных братьев и целыми днями возился со щенками. За грубые черты и мрачный нрав он получил прозвище Рубозавр. Однако, Вэнили он боготворил. Трогательная нежность, с которой он обращался с женой, всегда меня умиляла.

- В назначенный срок Вэнили опоила снотворным зельем королевскую чету и челядь и вынесла мальчика из дворца. Их поджидала упряжка снежных волков. Потом мне рассказывали, что волки всполошились, и их не сразу удалось успокоить, но немного погодя они все-таки подчинились Велизару. Они домчали драгоценную добычу до самых гор, а мы летели за ними следом, обернувшись соколами.

- Ты тоже умеешь превращаться в сокола? - прервала ее Лидия. - Как Ярон? Он и есть тот самый младенец?

- Погоди, слушай. У подножия гор мы отпустили волков. Они прыгали на Велизара и скулили так, как будто пытались удержать его. Он и сам не хотел уходить, но Вэнили позвала его, и он подчинился. Вновь все, кроме Вэнили, обратились в соколов. А она взобралась на Велизара, прижимая к груди спящего наследника. Мы думали, что повезем их по очереди, но Велизар ни разу за весь путь не расстался со своей ношей. Когда мы все поднялись в воздух, я посмотрела на уплывающие вниз горы и поняла, что улетаю навсегда. Сердце сжалось от тоски, но после того, что мы сделали, о возвращении и помыслить было невозможно.

- Ориенцы позволили вам уйти? Королева не отправила за вами погоню? Не стала искать своего сына в Средиземье? - снова перебила ее Лидия.

- Конечно, нас искали, - вздохнула Горделия. - Но Средиземье - огромное пространство, а мы умели прятаться. Нам были известны все приемы, с помощью которых они могли бы нас обнаружить, и придумали кое-что новенькое, чтобы направить их по ложному пути. Мы собирались передать все свои знания и навыки малышу Яшмету, который стал для нас как будто бы общим сыном. О, лучше бы мы поступили так, как хотели с самого начала, лучше бы мы не передумали! Проклятье пало на нас, когда мы решились на преступление, и разрушило наш замысел.

- Смешно возлагать большие надежды на хрупкое дитя, - сказала нам Вэнили. - Болезнь или несчастный случай могут забрать его жизнь. А те перемены, которые мы задумали, возможно, не удастся завершить за одну человеческую жизнь. Наш король должен быть вечным, иначе, даже если он будет благосклонным к нам, его потомки могут оказаться нашими врагами.

- К тому далекому времени мы подготовим и ему и себе новые тела, - вступил в разговор Велег.

- Надо раньше, - возразила Вэнили. - У нас в руках - наследник трона в Ориене. Используя его, мы можем обрести власть. Но, если мы потеряем его, то навсегда останемся изгнанниками, несостоявшимися учеными. Мы должны быть абсолютно уверенными в том, что ребенок будет нашим королем, неуязвимым, вечным и преданным нашему делу. И... - она помедлила, - мы должны сделать что-то такое, чтобы он подчинялся нам. Да! Мы должны контролировать его мысли и действия.

- Это утопия! - воскликнул Окун.

- Даже если мы воспитаем его таким, как нам представляется нужным, - сказал Велег, - нет гарантии, что в один прекрасный день он не отвернется от нас со всеми нашими идеями и государственными планами. Он может отказаться от своей миссии и заявить, что не желает быть королем Ориены.

- Все может случиться, - сказала я. - Но мы должны рискнуть.

- Мы не можем позволить себе роскошь рисковать, - возразила Вэнили. - Этот мальчик никогда не будет одержим нашими идеями так, как мы сами. Может быть, он бездарен и не сможет понять наших мыслей.

- И что же ты предлагаешь? - раздраженно спросил Аргуин.

- Мы должны создать правителя. Создать неразрушимое, нестареющее тело. А душой... пусть пожертвует один из нас.

Все воззрились на нее с удивлением и надолго замолчали. Мы любили рассуждать о том, как однажды обретем жизнь в новых телах, оставим изношенные оболочки, но не уйдем в неведомое, а будем продолжать жить на земле. Мы говорили: 'когда-нибудь', 'однажды', 'вскоре', но не подозревали, насколько еще не готовы к этому событию. Оставить свое тело и совершить переход было почти так же страшно, как умереть. Никто не ведает о замысле Создателя, и все живут в страхе и надежде.

- Если мы действительно хотим победить смерть, надо действовать немедленно, - убежденно сказала Вэнили, - иначе она распахнет нам свои объятия прежде, чем мы решимся что-нибудь предпринять.

- Ты права, - первым вышел из оцепенения Велег. - Королем в Ориене должен стать один из нас. Тот, кто готов совершить задуманный переворот и открыть ориенцам весь мир. Наш народ живет сейчас, как в капкане, за цепью Снежных гор. Заветы прародителей помогают им доживать, а не жить! Наш король явится в Ориену настоящим освободителем, и тогда все забудут о мифическом посланнике!

- Можно представить дело и так, как будто правитель явился с другой звезды, как будто он и есть посланник, - предложил Аргуин. - Если уж миф этот столь любезен нашим сородичам.

- Можно и так, - рассмеялись остальные. Младенец, сидевший на коленях у Вэнили и, казалось, слушавший нас, широко и беззубо улыбнулся. Он был очень похож на Орминэ. Особенно глаза, темные, как фиолетовый сумрак.

- Мы можем воспитать достойного короля и из этого младенца, - сказала я. - Нам удалось похитить его легко и быстро. Разве это не знак судьбы?

- Вот, ты уже идешь на попятную, - Вэнили пробуравила меня недобрым взглядом. - Нам нужны только преданные люди. Если ты не веришь в благополучный исход задуманного нами, то можешь накликать беду на всех.

И вот, через некоторое время, в лесу была обустроена новая лаборатория. Мы работали как одержимые. Вэнили оказалась талантливым ученым и стала правой рукой Велега. Она поддерживала и укрепляла наши жизненные силы особым зельем, которое замедляло процесс увядания.

Заботу о младенце мы тоже делили на семерых. После напряженной умственной деятельности и утомительной физической работы было так приятно взять на руки это маленькое существо, прижаться к его теплой пухлой щечке, шептать ему что-нибудь ласковое, следить за богатой гаммой всех возможных выражений лица человечка, который еще не научился владеть своими чувствами. Я до сих пор помню, какими мягкими были волосы Яшмета. У меня никогда не было своих детей. Тогда я подумала, что, если эксперимент удастся, может быть, мне позволят взять мальчика на воспитание. Было ясно, что больше никто не собирается растить из него правителя Ориены. Когда он засыпал у меня на руках, безмятежный и доверчивый, я думала об Орминэ, о том зле, которое мы ей причинили, и мне казалось, что наше преступление было более тяжким, чем все ее действия против нас. Но я гнала прочь эти мысли. Орминэ не считалась с нами, к чему тогда нам считаться с ее горем?

Яшмет был здоровым, крепким и красивым младенцем, и весьма смышленым, вопреки опасениям Вэнили. Но и то существо, которое мы растили в большой прозрачной емкости, купленной в Пеларгире, с каждым днем все больше походило на человеческое дитя, питалось и набирало силы. Мы наблюдали за его развитием с неусыпным любопытством. И вот настал долгожданный момент одушевления сотворенного нами тела.

- Человек должен родиться в мир, - торжественно объявила Вэнили. - Да и все мы знали, что время пришло. Было решено, что Велег расстанется со своей прежней оболочкой и войдет в тело младенца. Мы присягнули ему на верность, признавая новым королем Ориены. Мы были уверены, что душа его полностью сохранит память о прожитой им жизни, ведь переход из одного тела в другое был мгновенным и совершался им по доброй воле. Наши предполагаемые обязанности после удачно завершенного опыта были поделены и обговорены много раз. И все-таки, хотя слова Вэнили о том, что момент настал, не были неожиданностью, нас всех охватил трепет.

В тот день все мы собрались в темной прохладной комнате. Велег подошел к прозрачному сосуду с зеленоватой жидкостью, в котором плавало и неторопливо дышало его новое тело. Оно показалось мне тогда скользким и уродливым по сравнению с живым и милым Яшметом, который уже делал первые неуверенные шаги и играл в прятки. Младенец в колбе должен был стать его точной копией. Мы встали вокруг Велега и этого таинственного существа в сосуде, протянули друг другу руки и сцепили пальцы.

Велег был прям и худ, его можно было принять за молодого мужчину, если не смотреть на лицо, руки и длинные пряди поседевших волос. А гордой осанкой и великолепной фигурой он не уступал статным юношам. Велег был тогда еще очень крепок. Я думаю, он жил бы до сих пор, если бы не решился на переход. Он бесстрашно смотрел вперед. А о чем он думал, мы уже никогда не узнаем.

Мы должны были внимательно следить за тем, чтобы душа его, освободившись, не вырвалась из нашего круга, и обеспечить плавный переход. Вэнили стояла ближе всех к нему. Наши ладони соприкасались и слегка дрожали. Напряжение в комнате, вызванное нашим ожиданием, становилось невыносимым. Ребенок в колбе забеспокоился, задвигался сильнее. Я увидела, что Велег не сводит с него глаз, пытаясь сосредоточить на нем все свое внимание. Струйка пота потекла по моему виску, перед глазами поплыли круги, розовые и черные. И вот свершилось - светлое пятно вихрем пронеслось возле лица, словно теплый ветер коснулся его. Жидкость в сосуде расплескалась, а Велег пошатнулся, обмяк и упал на пол. Вэнили еле-еле выдернула свою руку из моей - оказывается, от волнения я вцепилась в нее мертвой хваткой. Потом она извлекла из колбы младенца, хлопнула его по спине, чтобы освободить легкие от воды. Тут же пронзительный крик заполнил всю хижину. Новорожденный надрывался так, как будто хотел поведать обо всех несчастных днях, проведенных в колбе. Из другой хижины раздался рев Яшмета, разбуженного криком своего младшего братишки. Мы вышли на свет, счастливые и гордые. От возбуждения мы не чувствовали усталости, неизбежной после такого напряжения. Был ясный солнечный день, наше творение сморщилось и завопило еще громче, когда свет попал ему в глаза. Вэнили унесла его покормить.

Все последующие дни прошли в суете. Мы похоронили тело Велега и занялись воспитанием нашего нового младенца, стараясь удовлетворить все его желания и потребности. Мы очень боялись, вдруг что-нибудь окажется не так. Но он ничем не отличался от обычных детей. Яшмет при виде его отворачивался, горько плакал, хватая за колени взрослых. Вэнили предположила, что это простая детская ревность, и беспокоиться не о чем.

Мы чувствовали себя на вершине жизненного пути. Было чем гордиться: мы сделали человека, который никогда не состарится и не умрет. Человека, который помнит свою прошлую жизнь. Конечно, пока он только пищал и беспомощно размахивал руками, но мы не сомневались, что мудрый разум Велега дождется того дня, когда сможет проявить себя. А пока мы просто любили его, защищали и берегли как зеницу ока.

- Как мы назовем малютку? - спросила я однажды вечером.

- Он должен отзываться на имя Яшмет, - медленно и с расстановкой ответила Вэнили. Так она говорила, когда хотела подчеркнуть значительность своих слов. А мне стало, вдруг, тревожно, и тошнота подкатила к горлу.

- Но ведь Яшметом мы называем другого, - возразила я.

Вэнили встала, внимательно и серьезно посмотрела на всех присутствующих.

- Что ж.... Пришла пора сказать вам, - какое-то время она молчала, словно преодолевая какой-то внутренний барьер. - Друзья, соратники, мы долго работали вместе, осуществляя затею, которая показалась бы безумной обычным смертным. Наши усилия увенчались успехом. Совершенный ребенок явился в мир. Теперь все зависит от нас. Мы должны воспитать будущего короля Ориены и обеспечить ему восхождение на трон. Я думаю, все вы понимаете, что ребенок Орминэ может помешать нашим планам, не всегда же он будет беспомощным младенцем. У страны не может быть два правителя. Яшметом придется ... пожертвовать.

- Что ты говоришь?! - закричала я. - Ты обезумела. Чем мешает тебе невинный ребенок?

- Тише, ты разбудишь детей, - спокойно сказала Вэнили и продолжила. - Этот ребенок мешает нам уже тем, что вносит разлад в наше содружество. Мы спорим о его судьбе, ссоримся, а в конечном итоге удаляемся от нашей главной цели. Они с Совершенным похожи друг на друга, как две капли воды. Если они вырастут вместе как братья-близнецы, нам не избежать сомнений и тягот в дальнейшем.

- Орминэ достаточно проницательна, чтобы узнать свое родное дитя, - заметил Аргуин. - Да и родила она только одного ребенка. Откуда же взяться близнецу?

- Все равно, - протестовала я, - надо только увезти Яшмета подальше в Средиземье. Он ничего не узнает о своем происхождении и вырастет как обыкновенный житель Арды. Он не сможет помешать нашим планам.

- Это рискованно, Горделия, - возразила Вэнили. - Люди-птицы не перестанут искать украденного наследника. Правда откроется так или иначе, если мы оставим Яшмета в живых. Пойми же, на карту поставлено слишком много.

- Если нашим мечтам суждено сбыться, смерть Яшмета не сыграет никакой роли, - настаивала я. - Если мы уверены в своей правоте, не следует прибегать к таким страшным средствам, чтобы совершить задуманное.

- Ты надеешься на судьбу? - насмешливо спросила Вэнили. - Мы сами вершим свои судьбы и выбираем средства.

- Но мы не можем убивать! - я была в отчаянии. - Люди-птицы не убивают. Мы нарушим заветы... - Тут я расплакалась.

- Как будто в первый раз, - буркнул Велизар. - До сих пор тебе казалось, что мы ни в чем не отступаем от законов? А за что ты сидела в тюрьме? Зачем ты вообще ввязалась не в свое дело!? - это была слишком длинная речь для угрюмого и замкнутого Велизара. Он никогда мне не нравился, а тогда был особенно зол и раздражен.

- Успокойся, - Вэнили опустила свою тонкую руку на его плечо.

- Пойми, - обратилась она ко мне, - нам необходима всего лишь одна единственная жертва. Этот ребенок исчезнет для того, чтобы другие рождались в любви и в радости. Я знаю, ты очень привязалась к Яшмету, но он даже не почувствует, как перейдет в другой мир, возможно более совершенный, чем этот. Он просто уснет и все. Ты быстро забудешь о нем, у нас есть о ком заботиться, и есть кого любить.

Я чувствовала себя как в тяжелом безысходном сне, смысл ее слов едва доходил до сознания. 'Они убьют его, - думала я, - мы все убьем его'. Вэнили показывала письмо Велега, в котором он настойчиво советовал избавиться от ребенка Орминэ. Все еще обсуждали что-то, но я не слышала их.

- Но кто сделает это? - раздался звонкий голос Либеры. И тогда все смутились и перестали смотреть друг другу в глаза. Рассуждать о преступлении оказалось легче, чем совершить его.

- Нам придется кинуть жребий, - предложил Аргуин.

- Погодите! - неожиданно поднялся Велизар. - Не надо пытать судьбу. Я возьмусь за это дело. Слабонервным это не по силам. 'Страшный человек', - содрогнулась я.

- Спасибо, - благодарно взглянула Вэнили на мужа. - Ты сделаешь это, но мы все разделим твой грех. Идите же сюда, ориенцы. Поклянемся в нашей верности друг другу и нашему делу. Все встали рядом и скрепили руки в общем пожатии. И я тоже. Но, даже произнося клятву верности, я чувствовала себя чужой, отторгнутой теми, которые еще недавно считались моими друзьями. Ночью я убежала, потому что не могла больше оставаться с ними, и продолжать работу ради нашего общего дела тоже было не в моих силах. Я летела прочь от своих соратников, как от прокаженных, и думала только о том, чтобы улететь как можно дальше.

Горделия умолкла. Лидия плакала.

- Вы убили настоящего, живого ребенка, - сказала она зло. - А оставили порождение своих фантазий, монстра, того, которого люди называют Неприкаянным, Лютым Бесом, Истребителем. Смертный грех - ввести в мир такое страшное существо.

- Ты права, - тяжело вздохнула Горделия. - Наш опыт не удался. Я встретилась с Аргуином позже, когда Ярон вырос. Они так и не посмели назвать его Яшметом, чтобы не привлечь внимания шпионов Орминэ. Я думаю, грех убийства тяготил их всех. Память о прошлой жизни Велег утратил, лишь иногда у мальчика возникали странные видения. Ребенок рос нервным, вспыльчивым и жестоким. Учение давалось ему легко, и скоро он превзошел своих учителей. Совершенным у него оказалось только тело. Ему не страшны никакие болезни и раны, он стремителен в бою, его невозможно застать врасплох. И перевоплощается он легко не только в сокола, но и в полоза, леопарда.... Это Вэнили постаралась. Она души в нем не чаяла, наделяла его бесграничными возможностями, одаривала новыми свойствами, совершенствовала и добилась неуязвимости своего сыночка. Только солнечные лучи медленно наносят вред этому чудовищу. Даже солнце не выносит это исчадие мрака на земле, поэтому он часто закрывает лицо маской. Он сеет раздор и смерть.

Когда ориенцы поняли, что не могут контролировать Ярона, оставался один выход - уничтожить свое создание и пресечь зло, причиной которого они были. Вэнили, ослепленная безумной любовью к Ярону, все еще верила, что он призван стать вождем человечества. Рубозавр во всем подчинялся жене. Именно их Ярон считал своими родителями, поэтому в заговор их не посвятили.

Я в это время жила у Горудуна. Маг, теряющий свои силы, цеплялся за каждого, кто был наделен магическими способностями. Я познакомила его с Аргуином, Либерой и Окуном. Мы все нашли приют на его острове. Идея о Совершенном правителе мира увлекла его. Он убеждал нас не отказываться от своей цели и выразил желание познакомиться с Яроном. С тех пор Ярон стал частым гостем на острове. А мы наблюдали за ним и выжидали. Он не менялся, казалось, что страсть унижать и причинять боль другим была в нем неискоренима. Я не показывалась ему на глаза, не могла забыть маленького Яшмета, которого погубили из-за этого монстра. А они по-прежнему вели себя как наставники и надеялись, что со временем одолеют Ярона хитростью. Но Горудун противился им, не хотел, чтобы столь прекрасное совершенное тело подвергли уничтожению. Аргуин надеялся применить в борьбе с Яроном кристаллы - несколько камушков ему удалось утаить от Орминэ, и даже мы не знали об этом. Но в решающий момент кристаллов у него не оказалось, Горудун похитил их. Ярон оборонялся так яростно, что с самого начала битвы было понятно: шансов на успех у заговорщиков нет. Они бились над морем, приняв облик птиц. Он вырвал сердца у Либеры и Окуна, и их тела поглотила морская бездна. Аргуина он преследовал до самых Прибрежных гор и там загнал его в подземелья, которые кишат полоумными орками, поклонниками подземного огня. От них никто еще не уходил живым, и Аргуин там сгинул.

Потянулись долгие безнадёжные годы, некому было сражаться с Неприкаянным. Но в эти дни вновь забрезжил свет, я почувствовала это. Если ты поможешь мне, мы попытаемся уничтожить Ярона.

- Я помогу тебе или умру, - решительно поддержала ее Лидия. - Но, что мы можем сделать с неуязвимым врагом, которого не могли одолеть лучшие ориенские маги? Ты всерьез полагаешь, что мы сможем справиться с ним вдвоем?

- Нет. Но втроем у нас будет больше шансов победить.

продолжение

в начало главы

в начало романа