Айро тяжело дышит, уже не в состоянии бежать дальше из-за раны в боку. Элеон, едва переставляя лапы, пытается идти, дергая порванным ухом.
-Мы не сумеем. Не сумеем убежать, Айро. У нас больше нет сил. Нас убьют.
Обреченный тон с нотками истерики режет слух, и огромный волк ложится на землю, так, чтобы уже загноившаяся рана не сильно болела. Их преследовали не один день, толком не давая есть, спать... Даже говорить между собой.
-Элеон... Иди ко мне.
Маленький кот, уже не удивляясь, подходит к зверю и ложится рядом, прижимаясь спиной к шерстяному брюху. Они лежат молча - им просто не нужно говорить между собой, чтобы понять друг друга. Да и не нужны порой эти слова... Возможно, в последние свободные мгновения жизни.
-Расскажи мне свою лучшую сказку, Элеон.
Голос вожака немного усталый, но ровный и спокойный, потому что все чувства под конец иссякли, утонули в усталости и осознании того, что они больше не поднимутся. Не поднимутся, чтобы идти дальше. А Элеон, подрагивая от неслышных слез, начал рассказывать, иногда прерываясь, чтобы хоть чуточку успокоиться и не всхлипывать слишком громко.
-...и они остались вместе...Чтобы жить долго... И счастливо.
Над двумя оборотнями снова повисла тишина. Такая обычно бывает перед бурей.
-Прости... Я не смог тебя сберечь.
Айро тихо вздыхает, слабо лизнув кота в нос, сухой и горячий. Тот лишь фыркает.
-Ты не виноват. И не говори так, словно все кончено, мы выберемся из их рук!
И сам не поверил в свои слова. Отчего стало еще хуже, еще больше хотелось выть от осознания того... Что они могут друг друга больше не увидеть.
-Да, Элеон. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Два мертвых увечных тела выглядели сломанными игрушками после рук больного на голову ребенка. Им пришлось отрубить их пальцы, чтобы они не цеплялись друг за друга. Выколоть глаза - лишь бы не смотрели с этим странным для них чувством друг на друга. Вырвать языки, чтобы они не произносили имена в криках и плаче. Они вырезали им сердца, чтобы они перестали так отчаянно бороться за жизнь. Но, казалось, даже этого мало для этих двух неугасающих душ.