Михаил Каменев

     Орден: 1 часть

     

      Михаил Каменев, 2020

     После раскола Великой Империи, Хладанна оказывается на пороге уничтожения. На юге плетет интриги Альянс и вместе с союзниками стягивает войска к границе. На севере же пробудился древний, считавшийся давным-давно побежденным, враг.

     Благочестивый государь Хладанны Люциам собирает лучших воинов в своем оплоте на севере страны, а в южных землях его дело продолжает Лорд Рибелонт. Смогут ли храмовники Ордена уберечь свою родину от гибели? И сумеют ли сами пережить эти напасти и не лишиться рассудка?

      18+

     Оглавление

     Оглавление

      Орден

      Орден

      Пролог: Шарлатан

      ЧАСТЬ 1

      Глава 1: Последнее испытание

      Дела давно минувших дней, часть 1

      Глава 2: Шокирующий исход

      Дела давно минувших дней, часть 2

      Глава 3: Шепот истины

      Дела давно минувших дней, часть 3

      Глава 4: Подарок судьбы

      Дела давно минувших дней, часть 4

      Глава 5: Багровый рассвет

      Дела давно минувших дней, часть 5

      Глава 6: Тайна, покрытая мраком

      Глава 7: Час откровения

      Дела давно минувших дней, часть 6

      Глава 8: Соблазн неизведанного

      Глава 9: Страждущий разум

      Глава 10: Дурной знак

      Дела давно минувших дней, часть 7

      Глава 11: Красная оттепель

      Глава 12: Вынужденный выбор

      Дела давно минувших дней, часть 8

      Глава 13: Туманная реальность

     Орден

     ...А не задумывался ли ты, дорогой гражданин зачем Орден губит половину будущих стражей? К чему смертельные поединки испытания верности? Это же колоссальные потери. Половину армии в никуда! А сколько времени потеряно...

     Но все, оказывается, предельно просто. Этот ритуал просто необходим, чтобы будущий храмовник стал максимально холодным и жестоким, заметь, даже не сильным - именно жестоким. Куда важнее неукоснительная вера в Люциама, в якобы правое дело, в светлое будущее. А ради такого можно податься и во все тяжкие - есть весомое оправдание любому зверству. Дурнхар с великим пристрастием жаждет выбить из тебя душу, благородство и сострадание... Под видом добрых намерений, разумеется. И как бы ты не старался остаться прежним, дух, разум, натура, так или иначе, подстроятся под узкие рамки суровой цитадели.

     Задам риторический вопрос: ты уже убил человека, послушник? И что-то повернулось, внутри, да? Ты переступил черту, оборвал тонкую нить хрупкой жизни, осознал, что в этом нет особой сложности? Да, где-то внутри ты понял, что существование человека ничего не стоит. Вторая казнь дастся тебе не так трудно, а третья и того легче. Так и входят во вкус.

     Но ты можешь возразить: Орден сам себе роет могилу - убивает половину воспитанников просто так. А ведь куча фортов и деревень нуждаются в умелых бойцах! Зачем так ослаблять Хладанну?

     Только не вздумай бросать в меня камень... Но ослаблять? Правда? Не наоборот ли? Среднее разномастное войско или меньшая группа из отъявленных фанатиков, не чувствующих сострадания и устали? Не знаю, не знаю. Кардиналы-то не дилетанты...

     'Рассуждения возвышенных словами приземленных'

     Неизвестный автор.

     Пролог: Шарлатан

     Тепло, а дождь сегодня хлестал, как бешеный. Но стук босых ножек по мокрой брусчатке и детские вопли ничем не заглушить. Оно и ясно: ежегодная ярмарка центральных королевств привлекает людей со всей округи Детворда, ведь такого разнообразия ткани, табака, кожи, украшений и заморских яств нигде на суровом севере не сыскать. Караванщики выбирали породистых жеребцов и выносливых мулов, рабочие скупились и сомневались, глядя на расшитые узорами платья и рубашки (но жены быстро находили рычаги воздействия). Купцы перебивали завышенную цену и брызгали слюной до потери пульса, а аристократия с довольным видом приобретала резную мебель из средних пород древесины. Ну а ребятне... Что же нужно ребятне?

     - Халлас, смотри, это болотные сектанты из Антрии! У них гадальный шар!

     - Вижу, Тури. Обманка для дураков! Только не говори, что хочешь пойти к тому накуренному старику...

     Он уже бежал к нему. К лысому 'магу', что сидел в позе лотоса и многозначительно медитировал над стеклянной сферой. Пришлось тащиться за приятелем.

     - Ну вот, - огорченно пробубнил Халлас, - спущу единственный медяк на очередную туфту... Шарлатаны!

     Как только ребята зашли под широкий шатер антрийцев, их вмиг окутал горький запах дыма, который сектанты выдували из своих трубок. На постаменте, в середине, восседал тот самый 'прорицатель'. Из-под его мантии выползали загадочные татуировки, а надписи на непонятном языке покрывали все тело, включая голый череп.

     - А-а-а! Мои юные искатели приключений! - сказал маг со странным тянущим акцентом. - Я вас давно ожидаю.

     - Эм... Мы вообще-то не знакомы.

     Ясновидящий поперхнулся и, озираясь, продолжил дальше.

     - Желаете увидеть будущее? Кто первый?

     - Я! Я первый!

     - Один пентагон, - прошептал другой сектант позади и, довольный, подставил керамический горшочек.

     Халлас едва удержался от смеха - сказочная наивностью друга даже пугала. Но Туорэм, не раздумывая, тут же бросил звонкую монетку внутрь и подошел.

     - Да-а-а, - важно протянул прорицатель, взяв его ладонь, - в-и-ж-у... Тебе уготовано великое богатство...

     Туорэм замер от удивления. Какое же разочарование его ждало...

     - Шар говорит, что ты будешь счастлив до глубокой старости. Особенно в браке: маленький уютный дом, красавица-жена полюбит тебя сильнее жизни, шестеро замечательных детей...

     Маг задумчиво прищурился и остановился. Остановился, чтобы затянуть следующий косячок отборного болотного табачка. Открыть поток магической силы или чего-то там еще... Энергия вмиг к нему вернулась.

     - Пять девочек, один мальчик, - затараторил он со скоростью метеора. - Потом будешь работать с отцом на лесопилке... И после него со своим сыном. Дочери твои удачно выйдут замуж, лишь одна уйдет в служительницы Люциама, но по собственной воле. Одним словом - долгая жизнь, полная духовных и моральных ценностей. Ты - сказочно богат!

     - Тьфу ты! - Тури топнул босой пяткой. - Так и знал! Лучше бы купил меда!

     Халлас звонко загоготал:

     - А я предупреждал!

     - А ты, - ехидно перебил его прорицатель, - хочешь узнать свою судьбу?

     - Я? Нет-нет, спасибо.

     - О-о-о, погоди... Она очень занимательна.

     Ребятишки не ощутили, как в шатре потеплело, а горящие свечи потускнели. Стеклянная сфера начала трескаться.

     - Благодарю, но я хочу потратить свой медяк на что-нибудь еще...

     - Я даже отсюда чувствую эту темную энергию, - маг не останавливался, он сдвинул брови и посмурнел. - Твой путь будет состоять из мрачных оттенков...

     - Не верю, - фыркнул Халлас и, посмелев, положил руки на пояс.

     Ясновидящий поднялся на ноги и засмеялся. Очень нездорово.

     - Уже через год даскийцы причалят к берегам Детворда, и северяне проиграют битву. Драккары Хладанны падут перед небывалой мощью островов! Тогда-то ваш милостивый государь устроит их кораблям такой потоп, - голос старика бил по ушам, как колокол, - что город смоет в темную пучину! Всех, кого ты знал и любил! ВСЕХ! Ты возненавидишь этот мир, оракул!

     Прогремел треск, тонкие ниточки царапин отпечатались на волшебном шаре. Огонь свечей совсем погас, а воздух вокруг зашелся извилистыми волнами. Халлас уже не хотел называть прорицателей шарлатанами... Никогда.

     - Хватит, - голос Халласа завибрировал, - мы уже уходим... Тури, пойдем.

     Он развернулся, но врезался в стоящего столбом сектанта позади него:

     - Дослушай предсказателя, - сказал тот угрожающе...

     Халлас услышал шаги, от которых сердце съежилось. Он обернулся - ясновидящий уже приближался к нему. Бом-бом! Ступенька за ступенькой...

     - Твое имя затеряется во времени, твое прошлое бесследно сгинет! А после, тебя заберут в Орден! И закалят так, что зеркало станет злейшим врагом! Сановники будут испытывать тебя, и ты повинуешься... Четыре мести ты свершишь, четыре жизни подаришь культу, перед тем как примешь судьбу...

     Тьма окружила, заполнила легкие, а огненный воздух обжег кожу. Халлас судорожно попятился, сектант сзади прижал его, а маг наклонился перед ним и схватил за шею. Сильно. Туорэм стоял с отвисшей челюстью, не смея что-либо предпринять.

     - Отвергнутые, - предсказатель закатил зрачки, оставив одни белки, - отвергнутые никогда не дремлют... Они выбрали тебя, оракул, как и многих других. Они пошлют тебе красную пятиконечную звезду, и ты поймешь... Ты все поймешь в свое время! Ты воспрянешь истинным оракулом...

     - Хватит, - сквозь слезы прошептал Халлас, - прошу Вас...

     - Ты послужил культу славную службу. Ты повинуешься. Они наблюдают...

     Маг бешено затараторил на неизвестном языке и издал демонический вопль. Стеклянная сфера взорвалась острыми осколками. Тьма развеялась, свечи вновь загорелись, тело обдало освежающим холодом, а горький запах дыма вернулся. Как будто все это было в воображении.

     Вот только Халлас трясся и плакал наяву. Маг отпустил шею мальчика. Ужасные бельма куда-то пропали, злобные брови выпрямились.

     - Город смоет в пучину? - робко пискнул Туорэм. - Но вы же сказали... Что... Что я буду счастлив... До глубокой старости...

     Старец улыбнулся своей самой добродушной улыбкой и нежно проговорил:

     - Я солгал.

     ЧАСТЬ 1

     Глава 1: Последнее испытание

     - Не можешь? Или же не хочешь? Между этими понятиями существенная разница...

     - Боже! Ты понимаешь, на какой риск собираешься меня подписать?

     - Иначе бы не просил, - прошептал хриплый голос. - Ну же, подтасуй имена - окажи мне услугу.

     - Я не могу, - послушник поежился на неудобной скамье. - Да и каким образом я это сделаю?

     - Не строй из себя полоумного, ладно? И не будь таким правильным. Распределение по отсекам казарм - запросишь сто тридцать восьмой. Только приди пораньше, чтобы другой не занял моего клиента!

     - Ну-ну, а почему я вообще должен тебе помогать?

     - Потому что ты мне, как брат... Ну, или из альтруистических побуждений, - фантом замедлился, тусклый свет факела отразил ехидный блеск его сколотых зубов, - а может, я просто тебе нравлюсь? Нет? Словом, придумай себе, наконец, причину и сделай, как я сказал.

     - Абсурд, не впечатлил.

     - Да... Ну, что ж, я, конечно, не хотел пользоваться этим козырем... Но ты меня вынуждаешь.

     - Что? Что за ерунду ты...

     - Мар... Его кости до сих пор на дне, как считаешь?

     - Ты... Ты не посмеешь...

     - О-о-о! Я? - тон стал суровым. - Посмею...

     - Ладно, стой... - Послушник засуетился, взялся за подбородок. - Я постараюсь, вернее, попробую. Подойдет любой номер?

     - Ну, пускай будет пятый, - бросил фантом небрежно. - А хоть даже и первый... Не люблю ждать понапрасну.

     Послушник робко кивнул.

     - И если что, этого разговора не было...

     Звук удаляющихся шагов медленно угасал, а тень удовольствия скрылась за ускользающим во мраке силуэтом.

     Сердце вырывалось из груди, а дышать становилось все труднее. Он вздрогнул, ударил кулаком по тумбочке и резво подскочил - темное пятно пота осталось на простыне, а со лба упало несколько капель. Соблюдать строгий режим в течении стольких лет и проспать такой важный день... Лучше даже не думать об этом.

     Воин осмотрелся - койка рыжего друга уже пустовала, собственно, как и постели всей казармы.

     Отлично! И где же громила, когда он так нужен?! И где Амеон со своими жеребьевками?

     Он, стараясь успокоиться, выдохнул и подоспел к стойкам, выискивая инвентарь. Топор, топор, кольчуга, камзол, штаны, еще топор, но теперь метательный. И, конечно же, шлем. Он схватил барахло под руки и поскользнулся на мокрой луже рядом с уборной - железная каска с грохотом упала на каменный пол:

     - Сука! - выпалил боец, второпях поднимая его.

     Об утреннем умывании можно забыть. Он рванул к выходу - только пятки сверкали в дверном проеме.

     Ослепительное сияние привлекло внимание циклично моргающих глаз. Послушник еще немного понаблюдал за рассветом - он рисовался необычайно красивым: огненно-алое солнце слегка касалось пестрых облаков, окрашивая их в пурпурно-красные тона и рассеивая ночную мглу, а вдали виднелись еще не до конца опавшие желтоватые и буро-красные кроны деревьев. Но время поджимало.

     Глубокий вдох насытил легкие свежестью недавнего дождя, а вот земля, как будто нарочно, не давала ступить уверенно, ускользая из-под ног. Собственно, они и ускользнули. Раздался глухой грохот.

     - Дерьмо собачье!

     Послушник сморщился от простреливающей боли, доходящей до кончиков онемевших пальцев - приземляться на локти не лучшая идея. Но он поднялся, опираясь на запястья и вытер подошву о бедные заросли сорняка. Пришлось ускорить темп.

     Исполинская фигура уже маячила на смотровой площадке.

     - Ну, здравствуй, - Гарт, измученный, но явно рассерженный, махал старому приятелю. - Неужели так сложно было меня разбудить? А?

     Как всегда, расплываясь во флегматичной улыбке, гигант остался безмолвен.

     - И как это понимать?! - психовал коротышка.

     Но гигант не изменился в лице и не ответил.

     - Ладно... - прошипел Гарт. - Может ты, Тор, слишком боишься поединка, а? Хотя-я-я, ты, видимо, никогда и ничего не боишься... Или я ошибаюсь?

     Если коротышке не показалось, то дуга улыбки громилы слегка увеличилась. Но ему и запросто могло почудиться, ведь это был бугай Торхад.

     - Воды в рот набрал что ли? - Гаркнул коротышка и притопнул. - Эй?!

     Амбал, не реагируя, повернулся голову: свет во внутреннем дворе замка делал и без того рыжеватые волосы еще более насыщенными. От контраста Гарту пришлось зажмуриться.

     - Боюсь? - медленно произнес Торхад. - Хм... Скорее мне обидно...

     Зеленоватые огоньки посмотрели сердито, исподлобья, но этот взор не предвещал опасности. В данную минуту грозный облик и вовсе казался комичным, ведь вьющаяся грива вокруг головы представляла собой не что иное, как огненную сферу, очень похожую на сегодняшнее утреннее светило. Гартиммер до последнего сдерживал смешок.

     - ...обидно, - будто не замечая, продолжил исполин, - за то, что только от случая зависит, как ты выйдешь за частокол: держа окровавленное оружие острием вверх под радостные возгласы или же ногами вперед, лежа на щите. И даже если победа в кармане, это ведь только половина успеха?

     - Мне бы такую половину.

     - Д-а-а, коротышка? - Пухлые губы гиганта поджались. - Одно дело сразить того, кого ты ненавидишь или, хотя бы не знаешь, и совсем иное - биться со своим другом насмерть, с которым вместе впервые убил оленя на охоте, с товарищем, помогавшим перевязывать раны после изнурительных испытаний. Такого впору и братом называть, не по крови, конечно, но все же. И вот представь: ваши имена на одной строчке, определенной жребием. Дрогнет ли рука? Вот вопрос... - Могучие руки перехватили топор, опущенный обухом вниз. - Но выводит из себя то, что изменить ситуацию невозможно - мы просто плывем по течению.

     'Плывем по течению...' - ударило в голове Гартиммера.

     Он, опешив с ответом, почесал затылок и жиденькую поросль вместо бороды. Шрам, доходящий, до вздернутого носа, натянулся в грустной гримасе.

     - Да, но лучше быть на месте победителя, - с трудом выдал коротышка. - Приятнее иметь половину успеха, чем не иметь вовсе. Хотя... Хотя не горел бы желанием выйти против тебя. И вообще, - он застопорился и указал на топор, - видя, как ты орудуешь им, никто не захотел бы!

     - Но ведь кому-то все равно придется...

     Гартиммер рассмеялся и так же внезапно остановился, когда понял, что громила говорил холодно и расчетливо.

     Бойцы стягивались к внутреннему двору, и уже через полчаса возле Великой арены не существовало пустого места. Пришли все обитатели цитадели: послушники, духовные настоятели, менторы боевых искусств, даже седовласый кардинал крепости Альтор, который, по всей видимости, прожил добрую треть века, заставил себя отвлечься от древних свитков и книг. А это могло означать лишь одно: сегодня проводится посвящение послушников Ордена Хранителей Святыни в стражи.

     Сзади послышался звук приглушенных шагов и побрякивающего в ножнах меча.

     - Опять раньше всех притащились? - Пришелец печально вздохнул, откинув длинный локон с половины лица.

     Половины лица, которая была покрыта шрамами от страшных укусов, переходящих на шею и грудь. Благо, ворот и разрез рубахи прикрывали остальное.

     - Готовы? - Сказал он издевательски. - А ты что грустишь, недоросль?

     Не дожидаясь ответа, меченосец ударил коротышку по плечу, поддразнивая и ехидно скалясь. А тот свил руки и состроил кислую гримасу, умудряясь смотреть свысока при своем-то росте.

     - Чего ты такой серьезный? - Меченосец ощерился. - Тренируешься пересмотреть меня? Наверное, от такого грозного взгляда даже Тор в штаны наделает!

     Рыжий громила весело хмыкнул.

     - Та-ак, Ами, - Гарт изобразил равнодушие, - мы внимательно слушаем. Еще несмешные шутки будут?

     Амеон прищурился, оскал сменился легкой улыбкой:

     - Обязательно, не смей усомниться во мне!

     Презренная мина коротышки никак не сползала, вдобавок он враждебно сморщил свой раздоенный подбородок. В толпе на площади кто-то вскрикнул, что-то тяжелое брякнулось, и поднялся непреодолимый гул. Ами почувствовал неловкость, попытался отвернуться, делая вид, что его что-то заинтересовало, но от ореховых очей недоросля было не скрыться.

     - Как прошла работа в канцелярии? - Выручил хладнокровный Торхад. - Все имена запомнил?

     - Если бы, - процедил Ами, - мне попалось человек сто!

     - И?! - в унисон вопросили товарищи.

     - Ваших не нашел... Но зато их мог найти кто-нибудь другой.

     - Умеешь приободрить, Эколт.

     Гарт потрогал парные топорики и сплюнул в опавшую листву.

     - Как официально, - надменно фыркнул меченосец, обхватывая ладонями пояс. - Чего это ты меня по фамилии кличешь? Завидуешь, что собственной не обзавелся?

     - Видимо, хочет 'принизить' свое достоинство, - бледная морда Тора выражала ровным счетом ничего, - лишний раз...

     - О-о-о, уж чья бы корова мычала, Тор!

     - Ага! Его послать ты не решишься, да-да? - Меченосец самодовольно загоготал. - А знаешь почему? Потому, что он тебе голову снесет, моргнуть не успеешь!

     Моргнуть, кстати, Гартиммер успел. И с лихвой - от привычек никуда не деться:

     - Да, но за твоей головой, дылда, - довольно вымолвил он, - я первый в очереди! Помни это.

     - Каблуки не забудь, карандух, а то не дотянешься!

     Хохот рыжего громилы заглушил звуки толпы, а Ами получил отборную ругань и уйму невежественных жестов.

     - Ладно! - резко буркнул Амеон. - Может, все-таки пройдем на манеж и сделаем это, черт возьми!? Не люблю ждать.

     - О-о-о, с чего это, вдруг, ты стал таким решительным? Жаждешь выделиться и самым первым отправиться в могилу?

     Эколт не сумел удержать спокойствие: вздрогнул, потер висок потной ладонью и глубоко вдохнул.

     'Бог видит, но судьба распорядилась по-другому. Первым туда отправлюсь не я... Но зачем я только послушался? - спрашивал он себя. - Почему не отказался?'

     - Только если с тобой, мой друг!

     Ами, стараясь показаться уверенным, хлопнул Гарта по спине и потянул за собой.

     Торхад, нахмурив светлые брови, притормозил соратников:

     - И куда вы собрались? Посмотрите на площадь - она же вся до отказа наполнена. Как объявят о начале, так и отправимся! Да-к еще и не известно, сколько часов там простоим, вдруг мы в числе последних?

     Друзья спорили еще пару минут, но в итоге решили повременить на смотровой лоджии. Временили они тоже пару минут, так как Эколт не смог выдержать, боясь пропустить мимо ушей заветный номер.

     Денек должен выдаться ясным и безоблачным. Испортить чудесную погоду мог, разве что, усиливающийся ветер, который даже в осеннюю пору продувает до костей. Такой уж климат на острове Сияющей луны, что и неудивительно, ведь он расположен в каких-то двухстах с лишним километрах к юго-востоку от суровой и негостеприимной Вет'арды. В зимние же месяцы здесь, наоборот - достаточно комфортно, так как с востока несет теплые воды течение из Океана Безызвестности. А превосходное сочетание температуры и влажности воздуха создают идеальные условия для образования плотной пелены серого тумана вокруг острова. В совокупности со старыми вулканическими горами на юге и западе это место и вовсе превращается в обетованный январский бастион - через скальную преграду ни один враг не пробьется, а с севера и востока недругов встретят тысячи острых лезвий.

     Безмятежную болтовню прервал пронзительный гул рога...

     - Наступило... - Быстро смекнул побледневший меченосец. - Удачи... Всем... И даже тебе, недомерок!

     - Ха, - гаркнул недоросль, - я за тебя молиться все равно не буду, не рассчитывай!

     - Помолись за то, чтобы мы не встретили друг друга на одном поприще. Это пригодится куда больше, нежели удача!

     - Тоже верно...

     Гарт опустил плечи и разочарованно посмотрел на побоище.

     - Да ладно тебе, - ободряюще бросил Эколт, - так уж и быть, если увижу на арене твою физиономию, попытаюсь прикончить, как можно быстрее и без мучений. Ты же мой друг, как-никак!

     Но товарищи не обратили на это внимания.

     Стеклянные зеницы обоих выстраивали иллюзию непоколебимых изваяний, которых не волнуют никчемные насущные проблемы. Но на разрезе рубахи Гартиммера, под кольчугой, прослеживались усиливающиеся ритмичные колебания - и те не собирались прекращаться. Его прыщавые щеки побагровели, тонкая пленка жира отразила лучик солнца. Он зачастил почесывать свой нос, будто бы что-то неуемно свербило в самой его глубине, а быстрая череда внезапных морганий пронеслась, наверняка, не без повода. Интригующее сомнение уже зародилось в думах Амеона.

     Он украдкой переместил внимание на громилу: абсолютно хладнокровное спокойствие как тела, так и, казалось, духа. Мимика практически отсутствовала, разве что ноздри раздулись покруглее, да широкий лоб покрылся едва заметными морщинками, которые и так всюду сопровождали его, как прилипший банный лист. Но постойте: мизерная капелька влаги слегка проступила на блестящей коже, а после принялась медленно стекать по неровностям. Затем, как по приказу, живо устремилась вниз, проворно врезаясь в редкую бровь, и упала быстрым градом - мокрое пятнышко на серой плитке площади образовалось почти беззвучно.

     'Большой парень тоже нервничает, а что уж говорить про коротышку?'

     Амеон убрал волосы назад, серые глаза уставились на трибуну - к ней вальяжно подходил кардинал Альтор, дабы объявить об официальном начале испытания и произнести церемониальную речь. Впалые скулы, вытянутое лицо, щетина из пушка, который нет надобности брить, - аристократический облик молодого послушника являл саму сдержанность. Но это только снаружи. Внутри же мучилось бешеное сердце...

     Толпа выдала громогласный салют, поднимая кулаки к голубому небу.

     - А сегодня обряд проходят не меньше четырех сотен, - поинтересовался Эколт у Тора, пытаясь отвлечься, - как думаешь?

     - Я слышал, что все пять, - вырвалось, вдруг, у Гарта, - мне боевых дел мастер говорил на завершающем поединке,

     - В архивах за наш и последующие два года рождения, Амеон, числится около двух с половиной тысяч...

     Гарт сплюнул и грязно выругался во всю мощь глотки. Благо, из-за непрекращающегося гама мало, кто его услыхал.

     - А это значит, - продолжал спорить Торхад, - что сегодня на нас приходится не менее восьмиста с небольшим оппонентов, по четыре сотни боев на арене. А, если принять во внимание то, что состязания длятся ровно три дня, - громила ехидно улыбнулся, - то ошибок в расчете быть не должно.

     Приятели посмотрели друг на друга с неподдельным недоумением, и, не выдержав, заржали, как кони.

     - Просто замечательно! - Воскликнул Амеон, жестикулируя руками. - Жалко, что не десять тысяч, а то болтались бы тут пару недель. Перед смертью же не надышишься?

     - Я-то что? Спроси у архивариуса, если не веришь, - Тор показал на серый шпиль крепости, - он как раз в библиотечной башне сидит.

     - Ну, если это правда, что вероятнее всего, я успею смотаться туда и обратно две с половиной тысячи раз. Думаю, в такой толпе без меня не заскучают?

     - О-о-о, точно! - Воскликнул коротышка. - По твоему юмору точно никто не затоскует.

     - А вот это, - Ами печально надул губы, а по узенькому подбородку пробежались морщинки, разумеется, притворные, - действительно обидно, коротышка...

     Гарт фальшиво хохотнул:

     - Вот только не разыгрывай драму, чертов романтик.

     Лица троицы, хоть и ненадолго, заиграли весельем. Однако братия увидела, как Альтор поднимается по ступеням, и переживания снова на них набросились. Басистый рокот толпы поубавился.

     Пожилой кардинал, вышагивая с согнутой спиной, почти приблизившись к трибуне, едва не упал, нечаянно наступив на длинный плащ - замысловатый знак озорно переливался сверкающими бликами. Белое изображение символа на бирюзовой ткани накидки состояло из трех правильных пятиугольников, два из которых вписаны в самый большой, а внутренний, самый малый, перевернут вверх дном.

     

     Не что иное, как специфическая попытка эстетично отразить правильный объемный додекаэдр на плоскости. Эта эмблема символизировала древний и могущественный артефакт Аал'мари - расы могучих и одаренных гуманоидов, с лихвой укротивших почти угасшую ныне магическую энергию. Доподлинно известно, только то, что реликвия имеет форму додекаэдра - даже название ее теряется во тьме веков. Люди же нарекли артефакт просто 'Святыней'.

     Альтор, вопреки сокровенным ожиданиям послушников, устоял на крепких ногах. Воздетая вверх ладонь знаменовала готовность продиктовать священную речь. Публика поумерила страсти и замолчала.

     - Каждый год, - старец кашлянул, - в этот священный и знаменательный день Орден устраивает последнее испытание - верности. И сегодня его члены собрались на соборной площади, дабы умилостивить великого и справедливого Люциама - спасителя народа Хладанны и целого мира от бесчисленных орд Биаль'эриб!

     И никто из послушников не смел сомневаться в справедливости подобных утверждений. Во всяком случае публично. Такие мысли лучше держать при себе и ни с кем ими не делиться.

     - ...Мы приняли вас маленькими мальчиками, - продолжал Альтор, - растили вас достойными и смелыми юношами, но за ограждение побоища выйдут уже полноценные мужчины. Многие из послушников станут истинными стражами, - тихий голос кардинала стал почти беззвучным, - а самые лучшие - храмовниками! Именно они будут оберегать Господина и Святыню в крепости Ярхард.

     Кардинал подавился, заглох, будто бы от сухости в горле. Костлявая конечность протянулась за трибуну, к зрителям - тремор не первый год мучил кисти. Старец сглотнул, зашипел, и крайне жутко наказал:

     - Но запомните одно: в ваших сердцах нет места сомнениям и тревогам, вы свободны от этих тягот мира вещественного, что и доказали упорством, которое проявили в каждом испытании. Однако сейчас настал черед финального сражения. К закату! - Громогласный баритон старца, вдруг, провозгласил так ярко, что даже окраины слышали величественное сообщение. - К закату одна половина восстанет из пепла боли и разрушения, сияя знаменем Господина, а другая - падет на сырую землю и навсегда предастся забвению в песках времени. Так предначертано... И вы готовились к этому событию целых четырнадцать лет. Так не посрамите же честь Ордена Хранителей Святыни, но вознесите доблесть его рыцарей еще выше!

     Пронесся робкий шепот. Теперь народ на площади посмел нарушить тишину.

     - Почему, - тихо спросил Гарт, - он так гнет спину?

     Тор прищурился и изучил седого кардинала тщательнее:

     - Посмотрим, что случится с тобой через сорок лет.

     - Но раньше он ровно ходил? - Коротышка сузил глаза до мизерных щелок, но так и не смог увидеть ничего, кроме размытого силуэта. Очень сутулого силуэта. - Да даже лет восемь-девять назад?

     - Говорят, упал с балкона будучи пьяным... Иные утверждают, что его скакун сбросил на полном ходу, - громила почесал рыжую бороду, - да и годы какие уже?

     - Да? А я слышал, что кто-то из послушников оттяпал его... Эм... 'Достоинство'.

     - Право, Гарт, - оборвал меченосец, - прекрати...

     - Да-да, там еще вроде бы целители пытались пришить его обратно, а оно не прижилось и загноило!

     - Фу, - возмутился Ами и отвернулся, - довольно!

     Тор, тяжело выдохнув, положив подбородок на грибок топора и состроил презрительную гримасу.

     - Скажу тебе по секрету, коротышка - 'достоинство' мало связано с позвоночником. Это так, для справки...

     - Ну и хрен с ним, - равнодушно ответил Гарт и пожал плечами. - Вот чего я действительно не понимаю - почему сановники постоянно возносят государя? Чем мы ему обязаны? Он ведь самый обыкновенный человек! Я еще в 'Истинных вмешательствах народа магии' прочел...

     - Тихо! - Немедля прервал Тор. - Тут менторы рядом, вообще страх потерял? Такими темпами нас прикончат до арены!

     Кто-то из соседней компании послушников толкнул плечом Гарта, и горячая дрожь пробежала от низа спины до края висков. Округленные забегавшиеся зрачки не смели посмотреть назад, с трепетом ожидая развязки. На минуту коротышка вообразил, что их уже ведут в сырые темницы замка за измену родине. Но когда торопливый парень извинился за случайную неосторожность, все сошло на нет. В этот же миг Гарт выругался еще хлеще прежнего.

     - Что ты вечно чушь мелешь? И без того тошно... - Сказал Ами вибрирующим тоном и протер запотевшие ладони. - Мы ж сотни раз это обсуждали!

     Гартиммер не засек его волнения.

     - Ладно-ладно. Виноват, - ответил он, не выказывая никакого стыда. Совершенно.

     Амеон почесал шею и наткнулся на углубления от укусов. Пальцы побрели дальше, через изуродованную щеку, к двум глубоким рытвинам в брови и под веком. Он отчетливо помнил, как челюсти гончих сомкнулись и прокусили кожу насквозь - тогда клыки чудом не задели глаз. Послушник зажал ладонь над оком и помолился, пытаясь подавить судороги:

     - ... то есть живыми выйдут тысяча двести стражей?

     - Ха, а остальные уже не выйдут! - Бесцеремонно подчеркнул коротышка.

     - Угу, примерно так, - согласился амбал, игнорируя Гарта, - все время разное количество людей, но сути это не меняет - ежегодно Сармора, Ярхард, Детворд, частично сам Дурнхар, Рейбенгард, флот, в общем, Орден Хранителей Святыни получает около восьмисот или тысячи новых, кхм, - Тор нарочно поперхнулся, сглаживая острые углы напрашивающихся оскорблений, - 'агентов'.

     - Или убийц, - беззвучно шепнул побледневший Ами, - причем, искусных и профессиональных. Видимо, тот год выдался особенно урожайным.

     - Урожайным? - Вылупился недоросль. - Я помню только великий голод. Какой урожай ты подразумеваешь?

     - Сирот, - сухо подсказал серьезный Торхад.

     - Тор, ты же не учел больных и, как бы это сказать, 'дефективных'. Пятая часть отсеивается только так. Вспомни, - шершавые подушечки пальцев звонко щелкнули, - у кого оспа, кто послабее, захворает кровохарканьем, а уж что говорить про меченых 'порчей эрибов'[1]? Да и на тренировках столько переломанных костей и порванных мускул - многие не возвращаются...

     Амеон горячо жестикулировал, но ерзающий кадык и частые прикосновения к носу и ушам настораживали. Смурый Тор не упускал его из виду.

     И что ему от надо от Ами? Пялится-пялится... Разумеется, он ничего не знает.

     ...а кто-то чуть не утонул! - Ликующие зрачки Эколта обратились к Гарту - лишь бы не смотреть на громилу.

     - Эй, договорились же не вспоминать...

     - Ладно, не обессудь, - опомнился меченосец. - К чему же я? Проверка на силу, выносливость и прочую чушь не пройдена - отбор произведен. Собственно, так мы и получаем писарей и жрецов, молящихся во славу Владыки нашего. Хочешь сказать, их мало?

     - Не хочу ничего говорить, - рыжий томно вздохнул, - с нашего поступления в служители храма взяли не более двадцатки, но ты их сам видел? Хилые, кривые, горбатые, как наш кардинал... - Он бросил железный обличающий взгляд на Эколта. - С писарями дела обстоят не особо лучше, но они хоть грамотой владеют.

     Ами отвел взгляд и заморгал, почти как Гартиммер.

     - Зато, - робко выжал меченосец, - церковники врачуют.

     - Правда, не от кашля и уж определенно не от треклятой, - легкомысленно бросил Гарт. - Ее действительно эрибианцы наслали? На всю Хладанну?

     - А черт его знает, вроде как да. - Эколт задумался. - Предания гласят, что 'порча' зародилась после Великой Войны, дескать, последнее издыхание королевы эрибов. Биаль...

     - Вот же тварь! Даже после смерти умудрилась всем насолить, - буркнул коротышка. - Сука!

     - А что? - Удивился Амеон и, косо посматривая, как глашатай поднимается, сглотнул. - А разве она мертва?

     - Ну, орд насекомых на горизонте не видно, - весело хмыкнул громила, - либо мертва, либо...

     Зеленые огоньки засверлили меченосца - тот снова отвернулся.

     - Либо, - прогремел Гарт, - что?

     Компания послушников рядом неодобрительно покосилась.

     - Не ори, - охладил Торхад, а затем в присущей манере спокойствия продолжил. - Либо покоится где-нибудь во льдах и насылает свою порчу.

     - Ха! - Гартиммер неожиданно взъерошился и расщедрился на добродушную, но все такую же циничную, улыбку. - Ну тогда хрен и с ней!

     Эколт заерзал на месте, выстукивая каблуками какой-то нескладный мотив.

     - Но все-таки: сколько нас нынче выпускается в стражи? И сколько полегло от мора и порчи? Мне думается, ты ошибся, дружище...

     Рыжеволосый солдат напрягся, поводил белками из стороны в сторону, точно прокручивая что-то неимоверно сложно, но, к удивлению друзей, решил задачу довольно скоро:

     - Хм... М-да, - он с неохотой признал просчет, - за четырнадцать лет накапало не мало. На это стоило бы обратить внимание. Если считать по твоей гипотезе, то выходит около девятисот-тысячи стражей, ну а 'дефективных', - Тор озорно поднял лоб, акцентируя внимание на слове, - сотен пять... Примерно. И еще около полсотни в писарях и жрецах засиделись... Но опять же, это очень примерно.

     - Значит, девятьсот-тысяча... Нехило, и это только за наш год рождения!

     - И так каждый год, вообрази! Горы золота на содержание! - Подчеркнул Гартиммер и тут же переключился на другую мысль. - А куда же, интересно, Мара отнесли: к пропавшим или погибшим?

     - Ты в край очумел?! - Истерически вспылил Эколт. - Не смей об этом - нашел место!

     - Хорошо, как скажешь, - невинно брякнул коротышка, - не буду...

     Тор осуждающе повертел головой, но не выказал прямого порицания.

     Разговор прервал скрипящий звук открывающихся ворот манежа. Вся площадь замерла в наступлении долгожданного момента. Глашатай зачитал имена, определенные жребием:

     - Туорэм из Детворда и Маттэ из Уртигулы!

     Сработало! Трясучка и судороги тотчас же отпустили Ами.

     Тор помрачнел и сдвинул брови, но этого достало, чтобы меченосцу пришлось сделать вид, будто он ничего не заметил. Громила ухмыльнулся и пощипал себя за бороду.

     'Нет! Нет! Нет! НЕТ! Только этого мне не хватало! Он же не понял? Он же ничего не понял, правда? Владыка, пусть это будет правдой... Пожалуйста'.

     После провозглашения зрители мгновенно активизировалась, и в воздухе раздалось громкое рычание:

     - Ура! - Кричала оживленная публика.

     Небезызвестная троица присоединилась к выкрикам, дабы не отходить от, как им думалось, сложившейся традиции. Но Торхад умолк с первого же клича. Он даже и не думал меняться в лице, лишь смотрел на происходящее, игнорируя суть. Стадное чувство перестало держать и Гарта с Ами, когда они покосились на рыжеволосого гиганта. Друзья умолкли. Но меченосец еще долго изучал флегматичного исполина.

     Радушные возгласы толпы варьировались от 'Храни нас Владыка' до вульгарных выражений о том, кто победит в поединке. Впрочем, что-либо расслышать было достаточно проблематично. Однако в нескольких метрах от соратников находилась компания послушников, которые надменно, но в то же время, захватывающе прогнозировали итоги предстоящего боя:

     - Это потеха или издевательство? Тут смотреть не на что! - Сказал, вероятно, негласный лидер свиты. - Маттэ ему башку оторвет, а из черепа ночной горшок сделает, всем ясно!

     - А я бы поглядел! Уж коли не нравится - отвернись и не мешай другим наслаждаться!

     Такой ответ явно не устроил послушника:

     - Ты бы за собой следил, гнида! Или напомнить тебе твое место?

     - Да я только...

     - Вот и заткнись!

     Амеон мешкал и собирался предельно долго, но, наконец, решился:

     - Я не ослышался? Он правда Тури назвал? Мы не особо с ним общались...

     Громила оперся на грибок топора и загадочно ощерился.

     ...но он мне казался нормальным малым. Помнишь, как во время дежурства на кухне мы с тобой, - Эколт указал кистью на Гартиммера, - свистнули несколько мясных рулетов?

     Коротышка кивнул.

     - ...он заметил нас, перед тем как мы улизнули от нашей поварихи. Я обернулся и увидел его унылую мину, когда мы бежали. Тури даже усом не повел! А по шее то, наверняка досталось ему.

     - Как благородно с его стороны... Только я терпеть не могу мясные рулеты! И мне плевать на него.

     - Эм... - Меченосец заметался, - просто я...

     - У нас что, - снова промычал Гарт, - кружок ностальгических воспоминаний, Ами? Давайте лучше поставим на победителя?

     - И что ж на кону?

     - Ха! Твоя девственность!

     - Это ты перегнул... - обидчиво сказал меченосец. - Лучше бы тебе извиниться...

     - Да ладно, ты при любом раскладе в выигрыше! Что так, что этак...

     - Замолчи!

     - ...но лучше ставь на отбитого - дело точно выгорит! - Гарт, точно прикидывал шансы, ухватился за подбородок. - Ну же!

     - Пошел ты! - фыркнул эстет. - Я не завидую Туорэму... У Маттэ слишком крутой нрав! Ты сам видел, как этот босяк лупит со всей дури?

     - Ами, - иронично гаркнул недоросль, - тебе точно женщины нравятся? А то только и говорим о твоем ненаглядном суженном!

     'Глупец, ты ничего не понимаешь! И никогда не поймешь! Ты меня не знаешь!'

     - Думай, что хочешь! - Разозлился Амеон. - Ведь ему просто не повезло, вот и все!

     - А то как же, голубок! Вы, кстати, неплохо смотритесь! Нежные мальчики...

     Ами бросил прожигающий душу взгляд. По крайней мере, ему так казалось, пока коротышка не залился зычным смехом и прикрыл рот. А Тор все так же подозрительно скалился, не выдав и писка.

     Они ничего не понимают. Они не знают, на что ему пришлось пойти, какие жертвы вынести и что для него значит этот поединок. Лишь бы они не догадались ни о чем. Но это невозможно, ведь не дурак же он болтать об этом налево и направо? Не дурак же он...

     Толпа строила живой коридор, чтобы пропустить названных бойцов.

     'Но почему он с такой охотой подписал себе смертный приговор?!' - Голос внутри лишь задавал вопросы, а отвечать на них был должен сам послушник.

     - И почему из этой необъятной толпы должны схлестнуться именно они? - Философски сказал Эколт вслух и не заметил этого. - Как будто судьба...

     - А может, ее ирония? - Перебил Гартиммер с умным видом, точно строил коварные козни. - Может, так предначертано?

     - Вот тебе на - фаталистом заделался, - исполин прокрутил колун на проушине. - А быть может, проблемы как раз не у Тури?

     - Ага, - хмыкнул недоросль, - а солнце садится не на западе... Кранты ему!

     - Верно, - хмыкнул амбал, - во кои-то веки вынужден с тобой согласиться.

     Амеон был готов прожевать язык, насупился.

     Послушники продолжали расступаться. Гладиаторы достигли арены.

     Туорэм, заметив троицу, кивнул и улыбнулся. Действительно, эта улыбка служила ему самой верной броней от любых невзгод, да и носить ее легче, чем стальные латы. Хотя сейчас он все-таки нацепил хауберк, доходящий юбкой ниже колен, тряпичные штаны и кожаные боты. Из оружия захватил круглый щит и, на удивление всем, дробящий шестопер. В ботинке спрятался кинжал... Любимый кинжал.

     Капюшон из металлических звеньев свисал с головы, словно хламида, еще больше сутуля его и без того искривленную спину. Нос выдавался вперед, как и немалый кадык, на несколько сантиметров, превращая их обладателя в подобие хищной птицы, которая вылетела на охоту в поисках жертвы. Птицы, которая неделями не может поймать дичь - под веками вечно мелькали синеватые круги, щеки вваливались внутрь. Да и в целом лик создавал вид измождения и усталости.

     Трое стояли, словно истуканы, не отводя взора от ходоков. Амеон пожелал удачи Туорэму, но озвучить послание не рискнул. Корить себя за трусость он начал сразу же. Конечно он трус! И эгоист. И почему все должно быть именно так? Вот бы повернуть время вспять...

     Маттэ шел следом, догоняя Тури и демонстративно раскачивая плечами, что, однако, проблематично делать в металлическом обмундировании. Под латами билось что-то звонкое:

     - Эй, неудачник, забыл, что сегодня бой и по обычаю прихватил только гамаши?

     Получив, как и ожидалось, хладную и безжизненную реакцию, Маттэ плюнул оппоненту прямо в лицо. Тот вытер рукой и пошел дальше.

     - На меня смотри, когда говорю, выродок! Твоя мамаша не научила тебя манерам? Или работа в борделе отнимала все время, - кривозубый расхохотался, - и силы? А папаши, небось, и вовсе не водилось?! Действительно, зачем нормальному мужику такая потаскуха?

     'Не особо впечатляет, говнюк. Хвалебные оды о моей почетной династии уже давно не цепляют мою душу'.

     Железный кулак Маттэ метнулся в сторону затылка в кольчуге, но наткнулся на плечо. Тури шагал вперед, как ни в чем не бывало, только ссутулился еще сильнее.

     'Ты думаешь, что лучше нас, - вспомнил он слова Маттэ, - что ты выше этого дерьма и находишься кругу недостойных тебя?'

     - Что, поджилки затряслись, кривой уродец? - На сей раз плевок угодил в ботинок. - Даже за мамочку трусишь заступиться? За единственного человека, которому ты был не безразличен?! Или был...

     'Ребята, пора спустить горделивую суку с небес!' - навеяло снова. А потом всплыл образ юнца в кругу обезумевшей банды. Он, беспомощный, лежал под бесконечным шквалом ударов, съежившись в позу эмбриона. Визга не вырвалось, хотя душа кричала раскатами грома...

     - О, Владыка, - вновь напомнил о себе Маттэ, - какой же ты никчемный! Ты никому не нужен, ты сам-то хоть это понимаешь? Все будут только смеяться над твоими останками, и никто, слышишь, никто не будет плакать! Никто не почтить тебя добрым словом - все забудут твое имя и не вспомнят никогда! Тебя даже не похоронят по людским законам! А знаешь почему?! - Маттэ с размаху всадил саблю во влажный грунт и поставил руки на пояс. - Потому что ты хуже хромой лошади, бесполезнее блохастого пса!

     'Интересно, он заранее готовил текст или импровизирует? Хм... Нет, кого я обманываю? Он импровизирует, ха! Какой вздор! Это больше походит на затертую годами молитву'.

     - ...а ведь дворняга не предаст хозяина... - не унимался он. - Но вот ты... Ты даже мать родную защитить не в состоянии! Ты не достоин называться мужчиной! Ты не достоин зваться человеком - ты хуже жалкого пресмыкающегося слизня! Ты не достоин даже существовать! И как же я рад, что именно мне выпала честь избавить эту землю от такой убогой гниды, от такого жалкого...

     - По-моему, ты слишком много о себе возомнил.

     Веснушчатое лицо Маттэ покраснело, передернулось, ноздри раздвинулись, испуская пар. Губы отвратительно зашевелились:

     - Надо же! Мертвая рыба открыла рот, посмотрим, какой фокус ты выкинешь! Только, пожалуйста, не падай сразу на колени, я хотел немного поиграть с тобой!

     Маттэ обратил внимание на свою салютующую шайку и приободрился.

     - Этой техникой в совершенстве владеешь ты. Видимо, у вас это семейное...

     Ухмылка с лица соперника стерлась навсегда.

     'Теперь Квиты. Хотя, может не стоит злить его? - задумался Тури на секунду. - Да, черт возьми, конечно же не стоит, и дураку понятно! Но это же так скучно...'

     - Ах ты мразь! - взбесился оппонент. - За эти слова ты будешь умирать в муках - я соскребу с тебя шкуру живьем, подонок!

     'Вполне вероятно. Надежда только на то, что ты выдохнешься раньше. Или...', - подумал Тури и поглядел в сторону троицы.

     Ами кротко кивнул и дернул пятерней, складывая обе в молитву.

     - И мне угрожает латная неповоротливая туша? - Туорэм загоготал, отчаянно пытаясь скрыть страх. - Ты серьезно?!

     И, по-видимому, получилось.

     Маттэ развязал ремешки, удерживающие металл на теле, сбросил пластины и шлем на землю - кольчугу и ту не оставил. Босая нога ощутила сырость земли, а лысый череп побагровел от неистовства. Он протер медный медальон, который прилип к голой груди. Клинок высоко свистнул, вылетая из земли.

     Толпа ахнула.

     - Да, без этого барахла, - прошипел Маттэ фальцетом, - будет быстрее вырезать твое гнилое сердце!

     'Вот и твоя оплошность. Какой же болван... Осталось только не совершать своих, - Тури нервно улыбнулся, показав свои чересчур исколотые зубы, - это же так просто'.

     Босяк, если и чувствовал страх противника, не подавал виду:

     - А теперь я искромсаю тебя так, что по костям не соберут, мразь! Твои останки я скормлю собакам, а из кожи сделаю накидку, как раз старая истерлась! Хоть на что-то ты сгодишься, Туорэм!

     - Ну, - сдвинув брови, бросил оппонент, - проверим это на деле.

     'Лишь бы не выронить, лишь бы не выронить...', - твердил про себя Тури, ухватываясь крепче за шестопер.

     Его пробило на дрожь, зубы поневоле застучали, и, увы, не от холода. Колени судорожно подгибались - благо, под слоем доспехов этого не увидеть.

     Кардинал Альтор зафиксировал готовность соперников и отдал приказ о начале славной битвы. Зрители глубоко вздохнули.

     Маттэ тронулся первый, молниеносно устремился, настигнув врага двуручной саблей. Рубящий взмах сверху достиг центра щита. Прокатился деревянный треск. Берсеркер, не теряя ни минуты, на отдых, поднажал снова. Еще сильнее. Прикрывшись и присев на правую ногу, Туорэм блокировал мощный удар, вдавивший его в землю - следы подошвы остались на мокром грунте.

     Обнаженный боец стиснул долгую рукоять, а медальон раскачал, как гипнотизирующий маятник. И опять! Рельефная туша подпрыгнула. Тури парировал - раздался гулкий лязг! Посетители арены закричали громче. Но лысый не думал останавливаться. Раз-два-три! Сабленосец напирал ударами с обеих сторон так, что Туорэм едва ли поспевал отбивать. Звенящая цепь переливалась в лучах рассветного светила, заставляла жмуриться.

     Тури моргнул, обошел полукругом, чтобы не стоять против солнца.

     'Тебе что, усталость неведома, сволочь?' - Подумал Туорэм, разжимая поручень щита. Стертые костяшки начинали кровоточить, а кисти трясло от судорог.

     Лысый свистнул снова - вибрация воздуха оглушила, а щит зашелся россыпью расходящихся трещин. Хлысть! Маттэ не дал времени на передышку и вновь полоснул в то же место - ветхие деревяшки рассыпались окончательно. Тури, чуть не спотыкаясь, отпрянул назад и взвыл, а стальная дуга уже метила из-под низа - лезвие прошло в паре сантиметров от щеки и царапнуло подбородок. Он взвыл, одернул голову и вытер рану рукавом. Он посмотрел на валяющиеся обломки того, что раньше звалось щитом, но резкая боль в кисти вмиг дала о себе знать - рука уже покраснела. Зрители замерли.

     Маттэ отошел и отдышался, вытирая пот со лба. Протер медную побрякушку и поцеловал тыльную ее часть. Затем прошептал что-то наподобие мантры. Мускулы берсеркера взбугрились, вены проступили на бронзовой коже, а глаза запылали адским огнем:

     - Что, чурбан, боишься? Правильно! Загадал предсмертное желание?

     - Да, - устало вымолвил оппонент, кривясь от жгучих тело увечий, - хочу отыметь твои потроха! Пока они еще теплые...

     - Правда? - Маттэ довольно оскалился. - Жалко тебя огорчать: не сбудется твое желание!

     'Проклятье, я же его вслух проговорил! Ну ничего, загадаю другое'.

     - А хотя нет, - берсеркер состроил свою самую противную гримасу, - совсем не жалко!

     Рыхлые куски земли отлетели от босых пят Маттэ, а болельщики сразу же оживились. Тонкий металл рассек воздух и угодил в стержень шестопера. Тури отошел назад, уклоняясь от нового выпада. Теперь это было гораздо легче, чем на первых секундах. Туорэм, как и рассчитывал, замедлил соперника - осталось не прогадать с моментом контратаки. Но вот: скорый удар слева отбит колотушкой, однако незамедлительный порез направо задевает его кольчугу со скрипящим звуком.

     - Дьявол! - Поморщившись, выругался Туорэм. - Черт тебя побери!

     Толпа завопила еще более яростно. Он отвлекся, посмотрел на кольчугу лишь на мгновенье - кольца были невредимы. Но разворот соперника с наскоком не заставил себя ждать - на этот раз острие рассекает левое бедро, плечо и, как ни парадоксально, бровь и щеку. Жуткая участь не миновала и глаз. Раздался гулкий мучительный рев, кровь хлынула ручьем, а сам он рухнул на вязкую землю. Хрустнули шейные позвонки, а спину прошило горячей болью. Однако рука рефлекторно выставила шестопер вперед, отбила следующую атаку. Цепь медальона, свисающая с бугристой шеи противника, зазвенела почти над ухом Тури.

     'Нет, определенно, хуже положения не придумать! Похоже, я переоценил свои таланты. Впрочем, как всегда... Ну ничего, расплата за глупость уже близко'.

     На голубом фоне неба он заметил, как сабля поднялась для окончательного шквала. Но не нашла ничего, кроме сырого грунта. Туорэм тяжело дыша, прижал вытекающее яблоко глаза, перевернулся и, прихрамывая, встал. Создавалось впечатление, будто с острым жжением, из глазницы вытекает и его душа.

     'Боже! Люциам, если ты меня слышишь... Да, я тебя ненавидел и презирал всю жизнь, признаю. Но дай мне немного удачи! Самую малость... Крупицу, больше ничего не прошу! Я знаю, этот ублюдок вымотался... Еще совсем чуть-чуть осталось. Совсем чуть-чуть...'

     Лысый ринулся, превозмогая усталость и норовя срубить голову в кольчуге. Тури, держа дрожащую ладонь над оком, пригнулся, а следующий удар отвел шестопером... Быстрая сабля со звоном вылетела из крепкой хватки Маттэ. От искреннего удивления Туорэм потерял равновесие на долю секунды. Но этого момента хватило, чтобы Маттэ успел накинуться и повалить его на лопатки, начав избивать костяшками. Раз! Два! Три! Тупая, вязкая, боль создала чувство, что физиономию разбили тысячи кулаков.

     Толпа протяжно ахнула.

     Тури тянулся к выскользнувшему из потной руки оружию, но попытки выдались ничтожными. А потуги зарядить хоть куда-нибудь другим кулаком не увенчались успехом - бритоголовый не останавливался.

     'Вот и все! Прощай, мой дивный мир! Хотя, моих откровений все равно никто не услышит... Разве что государь Люциам сейчас животик надрывает'.

     Очаг пронзительной боли зародился в области левого плеча, где была нарушена целостность кольчуги от приема саблей. - Маттэ прокусил зубами кожу, углубившись дальше, до мускулов, и отгрыз часть - алое содержимое струей принималось выплёскиваться наружу. Он дернул головой вверх и порванные волокна мышц потащились вслед за острыми клыками. Туорэм гласно заорал, да так громко, что сорвал голос, - жжение в глазу показалось детским лепетом.

     Толпа неодобрительно замычала, кардиналы робко переглянулись: поединок, тем более самый первый в этом году, шел по, мягко выражаясь, нестандартному сценарию.

     А кровь, тем временем, залила все лицо - ноздри наполнялись теплой жидкостью. Единственный видящий глаз затмило алой пеленой.

     'А хотя, знаешь, Люциам... Пошел ты! - Туорэм вспомнил о спрятанном кинжале. - Я все-таки поимею его труп! - если бы он мог дышать, то рассмеялся бы. - Признаю, слишком самоуверенно. Ну, по крайней мере, попытаюсь'.

     Он ухватился за рукоятку, а затем незамедлительно размахнулся и ткнул наобум, почувствовав, как холодная сталь врезается во что-то мягкое. Лихо сообразив, Туорэм повторил удар, попав на этот раз аккурат в шею Маттэ. Твердая кромка пронзала мягкую плоть бесконечно много. И после одного из таких уколов послышался глухой звук, словно что-то тяжелое плюхнулось на землю. Звон цепи последовал за ударом. - Это бездыханное тело задиры опрокинулось навзничь и больше не подавало признаков жизни. - Как выяснилось позже, тот второй укол явился решающим, ведь после маневра лысый взялся за проткнутое горло, выплевывая скользкие сгустки крови.

     Шум толпы сделался пустым и неразборчивым.

     Туорэм, корчась от адской боли и жадно заглатывая воздух, попробовал открыть глаза. В левом зиждились кромешный темень и раздирающее жжение. Правый же щипало, как от соли. Он мучительно зарычал, но вытер 'здоровое' око: кровь по-прежнему хлестала из брови, плеча и бедра, а вдалеке бежали девушки с походными сумками. Очевидно, лекари Ордена.

     Но Тури надеялся умереть. Надежда на жизнь в нем давно угасла. Вот только нужно закончить одно дельце.

     Он с трудом повернулся на живот, замычал, зашипел, превозмогая резкие импульсы. На раны давил пульсирующий спазм. И он усиливался, особенно в месте прокуса. Локоть полез вперед, потом второй. Зубы сжались намертво - они уже даже не стучали. Образ павшего берсеркера начинал плыть.

     Топот целительниц становился все громче.

     Неужто бегут его спасать? Это было бы весьма кстати несколько минут назад, когда он мог хотя бы дышать нормально. Притворщики и трусы!

     Он дернул снова - пятерня не долезла, а вот кинжальная боль пронзила насквозь, шея отказывалась поворачиваться. Он сплюнул липкий сверток, заранее завопил, цепляя ногтями грунт, и протолкнул себя вперед. - От резкого порыва потемнело в последнем глазу, а голову сжало, как в тугих тисках.

     Дрожь от стука подошвы нарастала, и неизвестно, до какой поры будет нарастать. - Туорэм в любой момент ожидал прибытия нежеланных гостей.

     'Давай! - твердил он себе. - Еще один маленький шажок'.

     Боец набрал воздуха, сощурился и протащил себя еще раз. Воцарилась тьма, мир вокруг заглох - даже топот девушек померк. Но он знал, что они где-то рядом, спешат прямо к нему. Спешат, чтобы лишить его последней возможности. Но также он знал, что его подбородок очутился на волосатом животе покойника. И что плотный хват сжимает нечто холодное и круглое. Туорэм, не размышляя, рванул к себе, наматывая предмет на кисть. Толстая цепь не порвалась.

     'Думаю, ты не будешь 'против', приятель? - послушник шевельнул губами в подобии хитрой улыбки. - А, впрочем, мне насрать, что ты там думаешь! Вторая месть за мной...'

     Картинка расплылась, а окружающая реальность утекла, как быстрая река в весеннюю пору. Шорохи притупились, а в какой-то момент и вовсе исчезли. Но одну фразу, перед тем, как уйти в царство забвения, Тури запомнил очень хорошо:

     - Быстрее, он и так потерял уже слишком много!

     А в воздухе до сих пор стоял оглушительный шум голосов... Но теперь добавился и запах свежей рвоты и пота.

     Дела давно минувших дней, часть 1

     - Эй! - противно позвал парень. - Вы там скоро закончите?

     Ами резко отвернулся и втянул шею в плечи, Торхад и не смотрел. Никто не отвечал. Не хотел отвечать...

     Послушник, не дождавшись отклика, приблизился, клацнул зубами и вылупился на трудящегося Гартиммера.

     - Не дыши мне в затылок, Мар, - злобно прошипел недоросль, - я не в духе...

     - Конечно, возиться с сетями битый час! А у тех что? - парень глянул на товарищей с удочками. - Да-а-а, - он неодобрительно цокнул, - с такими работниками мы до ночи проторчим! Придется доложить сановнику...

     Гарт сжал кулаки, но сделал вид, что пропустил мимо ушей. Он распутывал последний узел, и, как назло, потерял несколько жирных рыбин, что выскользнули из рук прямиком в воду. Да еще и перед носом у Мара.

     - Дерьмо! - вскипел коротышка. - Ненавижу рыбалку! Будь проклят, кто это придумал!

     Коротышка швырнул мешок рядом с побережьем - водичка брызнула прямо на лицо докладчику. Это еще две форели отправились в свободное плаванье.

     - Ну вот, - горделиво сказал Мардар, как бы угадывая исход событий. - В принципе, от тебя следовало ожидать чего-то подобного. Странно, что ты весь улов не выпустил по доброте душевной.

     - Закрой рот, паскуда! - вдруг гаркнул недоросль. - Я сейчас тебя выпущу!

     Недоросль сам так удивился своей смелости, что не до конца верил в происходящее. Точно это грезы, в которых он может делать, что вздумается... Слишком реальные грезы.

     Мар чуток побледнел, отодвинулся, и по привычке вылупился. Затем раздался язвительный смех, который перешел в истерическое хрюканье.

     - М-м-м, - хохот не прекращался, - правда? А со своей потаскушкой ты так же общаешься? Юви? - Он, ощерившись, хитро прищурился. - Да, Ювиада...

     Сомнения Коротышки тут же испарились, жар пронесся от висков вниз, до груди. Конечно, он не любил Юви. Нет, это с самого начала была обычная привязанность, сделка, маленькая интрижка. Уж, как угодно, только не любовь. Об это даже думать глупо. Однако никто не смеет так говорить про нее... И тем более про него! Просто не смеет, и все тут! Будь, что будет, но эта выскочка ответит! Никто не смеет попирать Гарта!

     - Мразь! - прошипел недоросль, мигом взяв языкастого парня за шкирку. - Повтори еще раз! Давай!

     - И что будет?! - Мар невинно хлопал ресницами. - Что будет-то, а?

     Тор и Амеон уже спешили на ему выручку.

     Гарт побагровел, сжал ворот неприятеля сильнее и засопел. Еще колебался. Еще не поздно повернуться назад... И отдраить все уборные в казарме.

     - А хочешь, я тебе скажу? - Мардар снова хрюкнул. - С тебя сановник три шкуры спустит! А ту требуху, что останется, пустит на колбасу!

     Коротышка хищно оскалился, закапал землю слюной и прохрипел.

     - Но пока твои проколы тянут лишь на месячное дежурство в столовой... Скудновато... Впрочем, как и все, за что бы ты ни взялся.

     - Эй! - крикнул Ами. - Вы чего? Успокойся, Гарт!

     - Во-во! - довольно поддакнул Мар. - Послушай своего друга! Он явно поумнее будет.

     - Сука! - зашипел Гартиммер, сдавливая ворот. - Кранты тебе!

     Раздался булькающий всплеск воды.

     - Не, - забавно хрюкнул докладчик и посмотрел на рыболовные сети, - кранты тебе! Последняя форель убегает, добытчик!

     - Гарт! - ревел Эколт. - Пожалуйста, не дури!

     - Дерьмо! - вскрикнул коротышка и отпустил воротник. - Тварь! Гадство!

     Недоросль, припав на колено, прямо на мель берега, едва ухватился за елозящий хвост склизкой рыбины. Чешуя скользила между пальцев, и Гарт впился в нее ногтями так яростно, что чешуя разрезала пальцы. Несколько красных струек крови устремились на гальку. Коротышка заорал и зарядил кулаком по мягкому брюху рыбины. Прошелся по ней подошвой и ударил каблуком, пока кишки твари не вылезли наружу. Потом еще. Еще и еще. Рыбка выплюнула что-то блестящее...

     - Самородок! - воскликнул Мар. - Настоящий самородок! Давай сюда, пока не выронил и его!

     - Да? - Гартиммер, медленно встав с колена, подбросил в руке золотистый камешек. - А ты забери...

     Недоросль распростер ладонь с сокровищем и протянул ее вперед. Глаза оппонента вмиг заискрились и расплылись вместе с ним подобии властной усмешки.

     - Конечно заберу, - сказал Мардар, подставляя кисть, - и про твои казусы тоже напишу, позорище! Лучше не глупи!

     Гарт сделал резвый шаг назад. Мар, сконфуженный, моргнул, искривился в озлобленной гримасе.

     - Ты чего это удумал, уродец?

     - Давай, - прошептал коротышка, - что же ты не идешь?

     - Не ошибись, - послушник, ничего не заподозрив, двинулся к самородку, - другого шанса не предоставлю.

     Гарт повторил жест и желваки на его щеках заиграли еще хлеще.

     - И все-таки неверный выбор. А жаль... Но ты все равно отдашь мне его.

     Сталь рыболовного ножа Мара зашуршала о чехол из вареной кожи.

     - Почему бы и нет? - наигранно удивился коротышка. - Бери, мне ж не жалко! - Он потряс ладонью с самородком и перебрал его между пальцев. - На!

     Мар хмыкнул и потянулся за добычей. Коротышка сомкнул ладонь. А докладчик успел сжать только воздух. Он поднял вылупленные глаза, но было слишком поздно: бойцовские костяшки недоросля уже летели в его физиономию.

     Брызги посыпались во все стороны. Мардар плюхнулся в воду, заныл и ухватился за кровавый рот. Гарт, рванув за ним, тут же наскочил сверху - коленом уперся в грудь, толкнул голову вниз и придушил шею. Река заклокотала громче, а багровая пена и пузыри воздуха заиграли на несущейся глади - Мар брыкался, конвульсивно бился и тужился закричать, отчего легкие наполнялись еще быстрее.

     - Гарт! - кликнул Эколт, одергивая друга. - Не надо!

     Амеон зацепил коротышку за плечо и щеку, почти над веком. Потащил. Коротышка почувствовал, как ткань камзола рвется, а кожа скулы нещадно тянется. Он не выдержал и вскрикнул. Его накренило назад и чуть не повалило, из-за чего Мардар успел заглотить немного воздуха.

     Флегматичный Торхад наблюдал картину с побережья, не принимая участия. Создавалось впечатление, что ему это даже нравится.

     Но наблюдать они могут, сколько угодно. А вот мешать Гарту никто не посмеет! Нет, такой шанс он не упустит. Коротышка забуянил и со всей мочи развернул локтем. Ами мигом отпрянул и, рухнув в воду, зажал разбитую губу. Но приподнялся, убрал мокрые волосы и зашагал снова, загребая тяжеленую воду в сапоги. Гартиммер в расплывчатом отражении воды увидел высокий силуэт, пытающийся тронуть его за плечо снова - локоть приготовился к следующей атаке. Но затем этот же силуэт вмиг исчез из зеркала воды, скуксившись, и уткнувшись в колени от болевого шока. Послышался тихий стон.

     Гарт с новым порывом затормошил горло хрюкающего докладчика, тысячи белесых пузырьков вновь заиграли на поверхности. Душил, сжимал агрессивнее, пока не сдавил так, что в глубине что-то хрустнуло, а, Мар, вдруг, перестал барахтаться - из носа мерными струйками поднималась красная полоска крови и пузырьки воздуха. Недоросль ослабил хват, и тело бедолаги всплыло, устремляясь вдоль, по течению. Отпустил.

     - Зачем?! - заохал Ами, утирая разбитый рот. - Ради чего?! Из-за золота?!

     - И не только, - гневно прошипел коротышка. - Говнюк заигрался! И получил свое!

     - Я не верю, Гарт! - Амеон сглотнул. - Не верю, что ты способен на это! Ты взял тяжкий грех на душу! Ты хоть понимаешь?! - взревел он. - Да ответь же ты хоть что-нибудь!

     Но что он мог ответить? Что он должен был так поступить? Что другого выхода не было? Нет, со стороны Мара нападки не закончились бы никогда.

     - Что тебе ответить, романтик?! Что он в край обнаглел?! Что он стучит на всех по малейшему поводу?! Что он оскорбил меня и мою... Мою... Не важно! А золото... Черт бы его побрал, золото я не отдал ему из принципа! - Гартиммер взревел и ударил ногой воду и, сделав паузу, набрал кислорода в легкие. - Я нашел самородок, а не этот... Этот чмырь! Почему я должен что-то отдавать? И да, я обещал его выпустить?! И я выпустил! Сам напросился, урод!

     - И что с нами будет теперь? - ужаснулся Эколт. - Нас прикончат за...

     - Мне плевать, что будет дальше! - оборвал коротышка.

     - Коротышка, - спокойно обратился громила, - если ты закончил разглагольствовать, покажи мне самородок... Не бойся, мне он даром не сдался.

     Недоросль сплюнул и небрежно кинул добычу в воду. Торхад грозно поглядел на него, но ничего не сказал. Нагнувшись, он невозмутимо поднял влажный камень и сразу же оцарапался об острые кромки. Затем залился громким смехом, прикрывая широкое лицо ладонью. Он даже не изучил минерал как следует.

     - Что смешного, рыжик? - Гартиммер положил мокрые руки на пояс. - Весело тебе, да?

     - Да, - Тор едва удержался от нового приступа, - весело... Ведь ты убил парня за кусок гребаного пирита...

     Амбал вмиг сделался серьезным и устрашающим. Последнее слово ударило, как глухой барабан так, что сердце замерло.

     - Что?! - изумился Ами - Какого еще, мать твою, пирита?!

     - Да, - бесчувственно заключил бугай, - пирита. Он твердый и острый. И не блестит как настоящее золото. Правда, лучше бы хоть раз нас послушал. Стерпел бы пару оскорблений и отдраил полы в столовой... Но нет.

     Весь мир обратился против него. В ушах зародился звон, а горло сжалось от ужаса. Гарт взялся за голову, вырывая волосы на макушке, - раскинувшийся звездой труп отплыл на добрый десяток метров. А, Амеон глубоко вздохнул, чтоб не рухнуть в обморок, и посмотрел на лес с другой стороны реки - чьи-то пристальные очи внимали происходящему. Силуэт в серых одеждах бросил порицающий взгляд на Эколта. Отвернулся лишь через пару мгновений.

     Но пары мгновений хватило, чтобы Ами задохнулся, вспотел, не взирая на холодную воду, и от бессилия прильнул к земле берега. Тревога раздирала колотящееся сердце, но он не рискнул сказать товарищам.

     [1] Треклятая (или 'порча эрибов' в простонародье) - заболевание, проявляющееся в виде образования неконтролируемо растущих опухолей по всему организму. Случаев исцеления не зафиксировано.

     Глава 2: Шокирующий исход

     ...Кардиналы выдвигали совершенно разные, непохожие друг на друга, версии. Догадок и гипотез существовало великое множество, но истинное происхождение артефакта до сих пор оставалось окутано завесой тайны.

     - То есть, - Альтор выжигал взглядом подопечного, - ты утверждаешь, что просто нашел его здесь? Или держишь нас за идиотов?

     - Ник-к-как нет, г-г-господин, вчера обнаружил, сразу после восхода л-л-луны.

     - А что с твоими ладонями? Покажи!

     На руках простирались огромные волдыри, будто бы парень сунул культи в пылающий горн.

     - Надписи на нем г-г-горели синим светом, а месяц... С-с-сиял ярче всего... Я только под-д-держать думал...

     - Этой вещице не место в Дурнхаре! - Молвил кто-то из титулованных особ. - Магии нам здесь не хватало!

     Прозвучал чей-то зловещий голос, отдающий эхом в голове, он был прямо внутри, где-то в копях мозга:

     'Отдай истинному воину культа...'

     Альтора передернуло - кардинал изменился в лице, весьма и весьма странном:

     - О-о-о не стоит беспокоиться, - прошептал он. - Доверьте это дело мне, господа, и она исчезнет бесследно. Есть один кандидат, и он не подведет... А ты, парень, забудешь об этом навсегда, если не хочешь остаться без языка!

     В комнате снова стало светло и тепло, треск сосновых щепок остался где-то позади, а танца оранжевых языков, словно и не было вовсе, - одни уголья дымились в топливнике. Утреннее солнце просачивалось через оконный переплет и тюль, создавая атмосферу интимного уединения. На дубовом столе нашли место пара кружек с напитками, от которых извилистыми волнами поднимался пар, и расписная керамическая ваза с недавно сорванным букетом лаванды. Светлая резная мебель в совокупности с узорами на гобеленах создавали образ хором настоящего мэтра и ценителя искусства.

     Картины на стенах иллюстрировали, в большинстве своем, рутинную крестьянскую жизнь: пухленькая девчушка, в жаркий денек косит зеленые луга, обильно поросшие сорняком; или же деревенская домохозяйка, уставив локти на подоконник, игриво посматривает из ставней дома на срубе. Тривиально. Но имелись холсты и более, так сказать, возвышенного наполнения. Например, иллюстрация с изящной миледи которая раздает беднякам драгоценности, камни, одежды и медные деки[1].

     Эти образы расплывались, ускользали и возвращались снова - появилось еще полотно.

     Оно представляло пышный пир, где во главе сидит статный правитель со спутницей и еще дюжина, а нет, постойте, чертова дюжина гостей. - Только двенадцать участников банкета находятся за столом, а крайний, едва видный за могучей спиной лидера, нашептывает что-то на ухо. Опасные бельма пристально вонзились в смотрящего...

     Злорадная усмешка на ядовитых устах не предвещала ничего приятного. Может показаться, что эта зарисовка оживает. Стоит чуть отвернуться, и обратиться к полотну вновь, замечаешь, что лукавый плут смотрит уже в другую точку. Или нет? Кто знает? Образы опять поплыли и испарились...

     И возникла она - безусловно, самый красивый экспонат помещения. Стройная, с широкими бедрами... Голая! Смуглая кожа поблескивала гладким отражением, точно намасленная. Красавица лежала на перине широкой кровати, едва прикрывая пикантные места одеяльцем. Кокетка оценила юношу и поманила плавными движениями.

     Кавалер разинул рот, ладони захолодели. Сокровенное было так близко, но так далеко одновременно. Он много раз фантазировал о том, что и, главное, как сделал бы. Нежные непринужденные ласки или резкие порывы необузданной страсти - не имеет значения. Ведь сейчас... Но что же с ним происходит сейчас, когда самое притягательное рядом?

     Неловкое молчание и теплая дрожь по спине затянулись. Она раздвинула ноги, положив персты на лоно, и мягко кликнула к себе.

     - Иди ко мне, милый, - ее изящный голос окрылил влечением, - смелей!

     Он сделал первый нерешительный шаг. Второй... Третий... И так, пока не достиг кровати. Парень не смел посмотреть ей в глаза - его приковали изящные формы. Но что же дальше? Он не имел представления.

     А вот девушка имела: она приподнялась, быстро обхватив шею истукана, и потянула за собой. Страстный и, казалось, очень долгий поцелуй не заставил себя ждать. Он пробудил в нем что-то безудержное и будоражащее разум. Запахло мелиссой и свежескошенной травой. Женщина простых, но не дурных вкусов. Как раз то, что он и любил.

     Кавалер зарылся носом в ее шею, ухватился за бедро, а другой кистью попробовал взять грудь, но белокурая красавица, поддразнивая, откинулась на кровать, игриво маня голубизной сапфиров. Фальшивые попытки защититься не увенчались успехом: сейчас беспощадный натиск чувственных ласк преодолел бы любую преграду.

     Застежки на рубахе принимались расстегиваться: одна, отскочив от одежки, слышно брякнулась на каменное покрытие. Пояс, утягивающий кожаные брюки, устремился вниз, но уже без звука. В этот миг дама тихо произнесла:

     - Возьми, - она облизала его щеку, - возьми меня скорее!

     Их обнаженная плоть сблизилась. В череде ритмичных телодвижений юные сердца забились чаще, а вздохи стали глубже. Она лелеяла его в тех зонах, где он желал этого больше всего. Угловатые губы основательно впились в шею - пурпурный след отпечатался надолго. Не вынуждая себя ожидать, парень взял в рот коралловый сосок, высасывая из него содержимое, - девица взвизгнула. Затем авантюрист прижал ее за затылок, подарив пылкий и насыщенный поцелуй - приторно-сладкий мед ее уст прокатился по организму.

     - Я люблю тебя, - вожделенно прошептала обольстительница. - Слышишь?

     Пространство зашлось расплывчатыми волнами, а запах мелиссы и свежескошенной травы померк. Послушник ничего не заметил.

     - А я - тебя. Очень сильно...

     Юноша, поумерил пыл. Он посмотрел ей в глаза, теперь уже без опаски:

     - Я никогда не покину такую, как ты! Никогда! Слышишь?!

     Он не отводил взора, уповая на то, что она снова приласкает его. Затем громкий, неестественный для женской натуры, голос вылетел из сахарных уст и пронесся по комнате:

     - Эколт!

     Он отстранился на длину рук: глаза вылупились, став как круглые блестяшки Золотых приливов. А морщины на лбу походили на песчаные барханы пустынь.

     Что тут вообще творится?! Постойте. Он же не называл своего имени...

     - Амеон! - клич девушки повторился. - Вставай же!

     Возглас мерещился звучнее прежнего - теперь еще отчетливее слышны грубоватые мужские нотки.

     Он послушно вышел из ее объятий, однако послушание не отменило того, что затем к лицу прилетела жесткая оплеуха, которую, думается, нежная женщина в принципе не могла нанести с такой силищей. В одно мгновенье существующая реальность перевернулась вверх дном: окружение, включая красивую деву, резко исказилось, растягиваясь и ускользая за пределы угла обзора.

     Он рефлекторно вздрогнул, заглатывая в себя, как можно больше воздуха. Холодный пот покрыл лоб липкими каплями, а сердце рвалось из груди наружу. Эколт приоткрыл веки и увидел огромную люстру - на ней крепилось множество лампад и свечей, хотя сейчас они не горели. Амеон моргнул - довольное лицо Гарта перекрыло серый потолок, а его волосы ослепили своей желтизной.

     'Надеюсь, это тоже сон! Владыка, пожалуйста, пусть это будет еще одно сновидение!'

     - Что, - усмехнулся коротышка, - о горячем самце грезил?

     - О чем ты? - Ами закрывался запястьем, жмурясь от яркого солнца. - Чего ты чушь городишь, да еще с самого утра?

     - Да так, - недоросль залился сумасшедшим гоготом. - Вот не пойму, почему это одеяло торчком на месте твоего дружка?

     Мечтатель резво прикрыл злачное место.

     'Н-да, хохма заслуживает аплодисментов. Вот досада, что хлопать тебе некому, Гарт... Напасть! И что мне делать?'

     - Скажи честно, - начал Гартиммер, утирая слезы, - он хоть симпатичный мужчина или ты только на душевный мир обращаешь внимание?

     - Не особо. А вот его внутренний мир...

     - О-о-о, да, я вижу! - Коротышка уставился на мокрое пятно одеяла. - Вроде даже малость обжегся любовью! Красавчик, наверное?

     - Да, красивее Юви, бесспорно! Ты бы точно оценил такого парня по достоинству!

     Теперь оскал прослеживался у обоих. Правда, у Гарта он стал каким-то натянутым. Перегнул.

     - Да ты совсем обнаглел! В себя поверил, дурень?

     - Эй, ты чего завелся? Я не это имел в виду...

     - Повезло тебе - иной бы выхватил за подобное!

     - Иному бы ты не впаривал такую чушь с утреца пораньше!

     Ами сложился калачиком и отвернулся на другую сторону койки.

     Юви - хорошая девчонка... Может, не стоило?

     - Извини, - сказал Амеон виновато, - я не хотел...

     Но Гарт будто снова вернулся в привычное русло.

     - Хватит, каким-то ты необычайно совестливым стал. Точно, Эстет чертов...

     - Сочту за комплимент.

     Соня поднялся принялся разминать суставы на шее и пальцах - раздалась очередь из неприятных хрустов, будто кости выламывают.

     - А-а-а, прекрати, - недоросль искривился в ужасной гримасе, - как ты вообще это делаешь?

     - Привычка. Ладно, - эстет старался говорить осторожно и не взвинчивать неудачные шутки, - так что на повестке?

     - Распределение. Не хочешь узнать, куда нас отправляют?

     - А как же. Но сперва позволь мне привести себя в порядок.

     - Х-а-х, замарался? И все же ночка была приятной, а?

     Амеон, устало выпустив содержимое из легких, раздул ноздри и махнул рукой на коротышку:

     - И как тебе хватило ума ее нарушить? Иди ты!

     Он развернулся и потопал прочь. Гарт среагировать не успел, как перед ним предстала спина удаляющегося послушника:

     - Сам иди, хрен!

     Новое обличие не щадило ригоризмом. Эколт стоял перед бронзовым зеркалом уборной и вспоминал:

     'Возьми хотя бы каску железную, я уж молчу про бацинет!' - Наказывал ему громила.

     'Тор, в этих шлемах видно ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО! А мокрый в них потом, как плешивая дворняга! И не надо жать плечами, все будет нормально!'

     Эколт посмотрел на отражающую поверхность - белки глаз до сих пор были красны. Ему хотелось зарыдать. Оскалившись, он в очередной раз заметил, что левого клыка сверху так же, как и вчера, не достает, что подавляющая часть соседнего зуба навеки сколота. А потрепанный хвост на затылке - самый подлый удар. Глупо надеяться, что все само-собой вернется в прежнюю пору.

     Никто не догадывался, что древко алебарды угодит как раз в открытую ротовую полость. Ни один пророк не сумел бы предугадать, что заговоренное лезвие заденет львиную гриву в тот момент, когда Амеон пригнется от сокрушительного размаха. И уж точно, никакое божество, не предполагало, что придется очищать белки глаз от подло брошенного песка. Но Эколт сполна прочувствовал суровую реальность, когда в раскрытую челюсть прилетел инородный предмет, нарушая ряды белого частокола зубов.

     - Какой же я болван! - пробубнил он под нос.

     Послушник взялся за обрубленные концы локонов и перетер их:

     - Они-то еще отрастут, - Ами выставил зубы вперед и едва не упал в обморок, - а клыки?

     Но все это меркло на фоне того, что он все-таки победил. Ами не забудет, предсмертные конвульсии своего оппонента, не забудет его стекленеющие зрачки. Это начало... Начало конца - Амеон сделал это - оборвал хрупкую нить жизни. Прежним уже никогда не стать.

     Он поднял клапан рукомойника - полилась прохладная водица. Набрав немного в ладоши, эстет быстро выплеснул ее на стянутую кожу лица. Затем прополоскал рот - примесь красного-бурого цвета брызнула на раковину. Вода взбодрила, а по предплечьям пробежали мурашки. Справив предварительно нужду, он вышел, как ни в чем не бывало. Очень старался выглядеть уверенно.

     - Народу пока еще не особо-то собралось, - надменно заметил Гарт, - не нужно объяснять, что через пару часов будет?

     Ами податливо закивал.

     Холодное безмолвие заставило Гарта задать соответствующие вопросы:

     - Ты как? После боя нормально? - глубокомысленно выдавил он. - А то выглядишь каким-то разбитым.

     - Хм. Да сойдет, - Эколт отвел взор в сторону, чувствуя, как тяготящие мысли подступают - все равно я его лишь мельком видел. Не жалею...

     Но он не мог перестать думать об этом и винил себя каждую секунду.

     - И правильно! Но поблагодарить, ты его, все ж, невежа!

     - Это еще за что, интересно? - Сходу возмутился Ами. - Что оставил мне глаза и не каждый зуб забрал? Ну, спасибо!

     - О-о-о, ну как же? Посмотри, нормальный мужицкий хвост тебе сделал! А то любишь распустить волосы, писаная баба.

     - Я бы не горел желанием считать его своим цирюльником! Хотя... Надо было попросить, чтобы он и тебе такую же услугу оказал, а то больно пестрый сегодня, - легкий шлепок прилетел Гартиммеру по затылку.

     У недоросля челюсть отвисла от удивления. Он, сумасшедше моргая, двинулся на обидчика.

     - Тихо-тихо, - хихикнул Ами, - квиты! За то, что разбудил!

     - Не... Не пойдет так!

     - Ладно-ладно, отменный образ! - Эстет, сдерживаясь, уткнулся в локоть. - Петушиный гребешок тебе очень к лицу!

     Ореховые глазки почти скрылись за веками. Эколт заметил, что при ухмылке у друга видна ямочка на подбородке. И он засмотрелся: резвый шлепок достал до хвостатой головы.

     - Больно же!

     - Вот теперь - квиты! За то, что много языком чешешь!

     Приятели покосились друг на друга и разразились громким смехом.

     - А где сейчас Торхад, - опомнился Эколт, - я думал мы вместе пойдем?

     - Скорее всего, уже на месте, пунктуальный зараза, ты же знаешь.

     Греющие лучи вмиг устремились на торопливых послушников, заслоняя своей белизной, еще не адаптированный взор. Свежий воздух окутал их со всех сторон, а легкие наполнились приятным содержимым. Гораздо лучше затхлой атмосферы жилых помещений.

     Торхад стоял рядом с ареной, опершись спиной о каменное изваяние стража, выдолбленного из колоссального валуна. Серо-зеленая статуя воина возносила высоко в небо смертоносный двуручный меч с клинком волнистой формы. Оружие имело две крестовины, расположенные под внушительным углом к рукояти, а сам боец 'снарядился' в пластинчатую броню из хитина эрибов. На потрескавшемся от времени плаще виднелся пятиугольник Ордена - типичный воин Великого Владыки.

     Боковую стенку постамента увековечили обветшалым заветом, который послушники выучили вдоль и поперек как мантру:

     Растают сизы льдины - дымится сине море,

     Латают ризы ивы - но тлен забрался в корень...

     Сгорают нивы, диво? - Зола осталась в поле.

     Настанет лига ила - нам бросят вызов боли.

     Восстанем и́глой, силой - ответом року горя!

     Заставим споры гнили - загнить раздором спора!

     Задавим стоны, либо - падем в пучину мора!

     Ухает тонной лилий - одна простая флора:

     Сияем формой, миром - страна едина хором;

     Вселяем штормом сивым - престол сплочён к укорам!

     Мы стали гордой птицей - орлом небесной воли!

     Храним покой твердыни - народ счастливой доли!

     Смолкают игры тихих - окончен бой без боя?

     Мерцают тигры, видишь? - Враги уползли, ноя...

     Какой патриотизм и любовь к родине! Достойно. Ами всегда перечитывал эти строчки при случае. И всегда представлял себя достойным храмовником в хитиновом облачении. Но в последнее время все больше сомнений закрадывалось в его голову...

     Невозмутимое выражение Тора определяло, собственно, ничего: очертания лица редко менялись, взгляд исподлобья не мог предвещать что-либо конкретное, а топор так же красовался в здоровенных лапах.

     - Никогда не понимал смысла этих завуалированных слов, - гаркнул недоросль и обнял широкоплечего товарища.

     - Я тоже, - солгал Эколт.

     - Ну, конечно, - Тор почесал бороду, - любитель метафор...

     - А что с колуном? - Стеклянный взгляд Гарта выражал неподдельное замешательство. - Мне не привиделось?

     - Да, он что ли... Больше стал?

     Топор действительно претерпел сильные изменения: лезвие удлинилось, как и лакированное топорище, металлическое полотно украсилось узорами и мистическими рунами, на обухе отчетливо фигурировала гравировка убывающего полумесяца. Древковое окончание колуна слегка утолщено и вздернуто вверх, чтобы препятствовать выпадению из рук, а шейка изображала на лопасти изящную букву 'Р'.

     - Достойно... - раззадорил Ами. - Ты, я вижу, решил расширить свои горизонты?

     - Угу, именно их, - дюжий хват поднял прекрасное орудие над собой, - а заодно и радиус поражения... Но это так, к слову. - Второй ручищей Торхад указал на собеседника, а на мине изобразил неприкрытое удовлетворение.

     - Где ты его нашел? - юлил недоросль. - Кого пришлось убить, давай, сознавайся, Тор!

     - Что, прямо всех называть?

     Они нервно переглянулись и сглотнули.

     - Как знаешь...

     Рыжий, точно намеренно продлевал смущающее молчание, не выказывая совершенно никакого неудобства. А вот друзья не могли этим похвастаться.

     - За поединок, никак? - Эколт прервал неловкую тишину.

     - Ну... в общем-то так и есть, - перебирал в голове Торхад. - Альтор вчера наградил... Вообще ничего не понял! Только оповестили, что он примет меня в своих покоях, - протянутая пауза вызвала еще больший интерес, - да, и поторапливаться велели, ибо такая честь мало кому выпадает...

     - И?! - Ускоряли в один голос соратники.

     - И... Кардинал всучил мне это, - бугай фыркнул на узорчатый колун, - сказал что-то типа: 'Великое орудие для могучего бойца'. Или как-то так...

     - Думаю, ты не особо слушал, - хмыкнул коротышка.

     - Так просто?! Гарт, а давай тоже поклянчим у Альтора?

     - Самое интересное, - бугай ухмыльнулся, - что я сам не до конца осознаю, зачем отдавать превосходную по всем показателям вещицу? Тем более простому послушнику, не имеющему веса и уважения...

     - Но ты-то весомый парень! - Язвил Амеон. - Никак, полтонны!

     - Я бы не рисковал так говорить, когда у него в руках гигантский топор...

     - А чего, - могучие пальцы амбала сжали топорище, - как раз обновим! Мне определенно нравится баланс этой безделушки: весьма кстати смещен от обуха.

     - А если серьезно, - не унимался Гартиммер, - просто за то, что ты пригвоздил к земле того парнягу?

     У Эколта даже сейчас в голове стоял тот страшный хруст: сначала деревянный - потом поломанных костей. Он передернулся.

     - Да, его бы не то, что один щит - сотня не спасла бы от такого удара!

     - А какая теперь разница? - Тор многозначительно прищурился, не испытывая удовольствия выяснять причины дальше. - Пойдемте, писарь уже сидит.

     Братия отправилась к деревянному сооружению, несколько похожему на шалаш. В нем находился человек средних лет с пушистым пером в руке. Писарь задумчиво заполнял какие-то формы и по завершению работы с документом ритуально причмокивал. На рабочем столе располагались свитки с именами - напротив значились наименования мест отправления, звания бывших послушников и дата их отплытия из цитадели. Канцеляр заметил идущих пришельцев:

     - Здравствуйте, какое замечательное сегодня утро, не находите, уважаемые?

     Прозвучало настолько фальшиво, что друзья поневоле переглянулись.

     - Желаете узнать распределение самыми первыми, не так ли?

     - Если, разумеется, - подыграл Ами, - вы будете так любезны...

     Ложный оскал не сошел с неестественной гримасы, а вот чавканье сделалось новой особенностью незнакомца:

     - Ну, разумеется, милейший! Подскажите, пожалуйста, ваши имена. Фамильные тоже, если конечно они имеются, - последние вышло так по-издевательски, что, Гарт повернулся в другую сторону и закашлялся, пытаясь скрыть приступ неконтролируемого смеха, - а также порядковый номер поединка...

     - Амеон Эколт, бой двести восемьдесят первый.

     - О, почтенный, - пальцы пронесли вниз по списку, - Вы удостоены отправиться в южные владения нашего прекрасного государства - форт Фарнхар! Отплытие состоится завтрашним утром, с первым лучом света.

     - Гарт, - влага от смеха еще не высохла на румяных щеках, - сражение четыреста третье!

     - Хм... - писарь снизил восклицательный тон и перешел на минорный мотив. - А Вам, сударь, посчастливилось быть в числе команды боевого драккара 'Нежданный'.

     - Это, что, розыгрыш? - Гартиммер циклично заморгал. - Звучит как-то не хорошо!

     - Конечно же, хорошо! Воочию увидеть бирюзу глубоких морей и янтарные пески Золотых приливов - что же может быть прекраснее? Да еще под руководством такого опытного капитана, как Финор Рыбий глаз! - Писарь, точно поддразнивая, оскалился и ударил себя по груди. - Корабль прибудет в порт через неделю, так что будьте готовы.

     Очередное причмокивание знаменовало, должно быть, гарант подтверждения. Но вот десна он лучше бы не облизывал.

     А Гарт уже никого не слушал. Он воспоминал, как его бездыханного вытаскивали из соленой воды: легкие наполнились разъедающей жидкости, а губы окрасились в черно-синий, как у натурального покойника. И первое, что он смог лицезреть - покрасневшая физиономия Ами, который изо всех сил пытается вдохнуть в него жизнь. А теперь его отправляют матросом на корабль. Какая ирония!

     Предвкушение, как эта мысль будет донимать всю неделю, заставило горе-моряка прикусить нижнюю губу и поводить по ней туда-сюда.

     'Да, правда, что же может быть прекраснее? Даже не знаю! Баран, чертов!'

     - Следующий, прошу!

     - Торхад, поединок номер пятьдесят шесть.

     - А, кажись, я Вас знаю! Самый краткий бой... Точно!!! - Чудак истерично воскликнул, заставляя Тора резко одернуться и выронить колун. - Я бы не спутал! Та-а-а-ак, давайте посмотрим, что тут у нас, - шершавые пальцы перелистнули обветшалые страницы. - И действительно: Вам, мой друг, выпал величайший шанс стать доблестным служителем Ордена! Отныне - Тор именуется храмовником Владыки и крепости Ярхард. Мои поздравления! Тяжкая, но похвальная служба. Отбытие случится так же, как и у Вашего собрата, завтра на заре, - лицемер алчно облизнулся, однако чавкать не пожелал.

     - И еще, - напомнил Эколт, - насчет Туорэма, нашего близкого друга... Эм... - Послушник замялся, словно застенчивый мальчуган, - самая первая битва...

     - Опять ты про него вспомнил? - недовольно буркнул коротышка. - Педик...

     - Да, само собой, - зрачки писаря быстро устремились вверх по тексту. - Вот это совпадение! Ваш коллега, Туорэм, отправляется в числе храмовников! - Физиономия писаря уставились на рыжего гиганта, а хитрый оскал так и не сошел с искусственного лица. - Поплывете в Сармору вместе, значится, друзья!

     - Благодарствуем, дружище, - натянуто произнес коротышка, норовив добавить, как можно больше ядовитой сатиры, - всего Вам Хо-ро-ше-го!

     - Всегда к вашим услугам! - Незадачливо ответил чудак, смакуя реплику раздражающим причмокиванием.

     Компания побрела к скамьям поблизости собора. Никто не пытался заговорить: каждого занимали личные порывы и эмоции. Так бы оно, видимо, и продолжалось, если бы Ами не подыскал тему для беседы:

     - А как топор назовешь? Такое оружие без имени не обойдется.

     Они хмыкнули.

     - Как насчет: 'Врагорез'? - предложил Гарт и, шмыгнув носом, заморгал.

     - Тогда уж 'Врагоруб', - вставил Тор, - это же топор.

     - Ну а как тебе: 'Багровый рассвет'?

     - Поэтично, - пухлые губы гиганта собрались в кучу, превращая его в натурального селезня, - вот только я не поэт...

     - А что, если...

     - Я знаю, что нужно, - Эколт, вдруг, указал на убывающий месяц обуха, - это 'Лунный жнец'!

     На секунду померещилось, будто вокруг топора воздух искажался горячими потоками, как если бы рядом находилась раскаленная печь, или то мираж. Гарт моргнул, и иллюзия нейтрализовалась.

     - Да, - коротышка собрался подержать колун, но, чуть коснувшись, ощутил невыносимый жар, заставивший одернуть длань. - 'Лунный жнец', звучит со вкусом...

     - Я бы хотел еще раз взглянуть на осенний лес, перед тем как покинуть остров навсегда, - Тор неожиданно привстал со скамьи, - да и Тури не худо бы после навестить, мы все-таки вместе отправляемся. Вы со мной?

     Ами, поджав нижнюю губу и скривив подбородок, сразу же отказался, а Гарт и слова не соизволил вымолвить. Тор, пожав широкими плечами, отправился в дорогу один.

     - Эй, Тор, - гаркнул недоросль, - после заката придешь?

     Но бугай не повернулся - лишь поднял огромный кулак в знак согласия.

     - Ты тоже не расслабляйся, дылда... - сказал коротышка и печально задумался. - Придешь как миленький.

     Они остались вдвоем: каждого терзали свои беды и трагедии, но Гарту, совершенно ясно, было просто невыносимо.

     В голове Эколта собралось слишком много мыслей и тревог. Но одна доминировала над остальными. Перед лицом стоял образ прекрасной голубоглазой девушки с пшеничными волосами и рыбьим хвостиком. Мысли об утонченных чертах заставляли выглядеть полным дурачком. Наверное, он и был дурачком. А когда он воспроизводил в голове звучание ее тоненького голоска... Но как только мысли доходили завтрашнего отбытия из цитадели - острая кинжальная боль пронизывала тело, а быстрый жар проносился с холодных ног до влажного лба.

     Послушники начинали выбираться из жилищ.

     - Слушай, - произнес Ами тихо, - не мое дело, если не хочешь - не отвечай...

     - Говори уже. Хуже вряд ли будет.

     - ...ты предупредишь Юви о том, что тебя ожидает?

     Гарт не предвидел вопроса и, как по обыкновению, веки изобразили чреду цикличных морганий - он даже подозрительно сощурил их:

     - А что?

     - Да так, - завибрировал голос Эколта, - ей же будет, наверняка, любопытно?

     - Сообщу, - широко зевнул недоросль, и не думая прикрыть огромную пасть.

     Эстет подмигнул, а уголочки поджал в тугой усмешке:

     - Сорвешь букет ароматных хризантем?

     - Шутишь? - Неохота заструилась на квадратном лице. - Делать мне нечего?!

     - Почему? Сделай ей приятный сюрприз, увидишь, как она вмиг засияет!

     - Да пошла она... - Коротышка сплюнул на серый камень тротуара. - Думаю, перебьется как-нибудь и без них.

     Как он может так говорить про нее? Что она сделала ему? Эколта покоробило.

     - Я без задних мыслей, но скажи, ты хоть любишь ее?

     - Знаешь, Амеон, Ювиада меня сейчас волнует меньше всего на свете. Вот если бы она плавать меня научила за пару часов или отправилась бы вместо меня на палубу, то тогда, да - еще можно было бы что-то придумать.

     Эколт, дивясь равнодушию друга, искривился, но ему и вмешиваться не пришлось - Гарт сам вывалил непредвзятое мнение:

     - Что ты так печешься о ней? Ты полагаешь, что она единственная и неповторимая, да? Нет, это далеко не так: Юви не была первой, не станет и последней. Хотя, я бы выразился, крайней, последней - звучит, как окончательный и бесповоротный приговор, - он злорадно оскалился. - Любовь, вообще, в корне ошибочное понятие: по большому счету нам нужна только страсть и услада, а чувства придуманы, чтобы хоть как-то оправдать людскую похоть. И лучше уж смириться с этим единожды, чем тысячу раз ударить лицом в грязь.

     - Я не верю, что это ты говоришь... - не докончил Ами.

     - Дружище, ты просто мечтатель, краснеющий при виде девушек... А думать за тебя начинает твой маленький дружок, откуда тебе знать? - Гартиммер усмехнулся. - Даже твоя воображаемая муза тебя покинула, или кто там у тебя? Кавалер? Ты слишком наивен.

     - Может и так... Но говорить, как ты - гнусно и низко!

     Амеон вскочил, намереваясь уйти, как друг выкинул следующую реплику:

     - И что? Весь мир не обидишь. А вот он тебя - запросто! Юви мне еще спасибо скажет!

     - Тебе? Что ты ей принес, кроме боли и отчаянья?! А?! Ничего! За что она тебе спасибо скажет?

     - За то, - слащаво продолжил Гарт, - что я ее научил жизни!

     - Молись, чтобы у тебя это не получилось!

     Эколт смерил его взглядом и обиженно потупился вниз:

     - Когда-нибудь в этом мире всем воздастся по заслугам!

     - Это вряд ли. А молиться-то кому? Владыке? Или у тебя есть еще пара богов в запасе? Чего заткнулся? - вспылил Гартиммер. - Аргументы закончились?

     Амеон почувствовал, как к горлу подступили слезы:

     - Да ты ее просто не достоин! Слышала бы она тебя сейчас...

     - Постой-ка, - тихий пронзительный звук доходил до самых тонких струн души, небрежно дергая каждую из них, - да она ж тебе дорога...

     Все тело словно пронзило копьем. Стало больно, стыдно и страшно...

     - Побежишь признаваться, пока еще не слишком поздно?

     Нижняя губа Ами поднялась, а весь рот хаотично завибрировал. Из уголков глаз мигом потекли прозрачные капли, окропляя каменные плитки площади. Руки сжались в крепкие кулаки:

     - Какой же ты все-таки...

     - Урод? Тварь? Реалист? Ты это хочешь сказать?

     Тело пробило на горячую дрожь, а в горле застыло что-то твердое. Липкий грязный пот стекал с висков, разъедая глаза, а просачиваясь сквозь зубы - он отдавал солоноватой кислотой. Амеон оскалился - через лунку на месте недостающего клыка съезжала вязкая слюна.

     Гарт привстал, готовясь к потасовке:

     - Что стал, романтик?!

     - Дерьмо боязливое, вот ты кто! - неразборчиво кинул Ами. - Самое последнее дерьмо!

     Он едва не зашелся навзрыд и поспешил убраться подальше.

     - Да что ты? - коротышка закатил рукава. - Может, проверим, кто из нас трус?

     Амеон уже бежал прочь.

     - Да ну и пошел ты в задницу, идеалист хренов! Невинный и чистый Амеон, как же, поглядите! Возомнил о себе! Евнух долговязый!

     Романтик быстро завернул за угол казармы.

     - А сейчас, - бубнил Гартиммер, очевидно, сам себе, - я бы хотел немного выпить, если никто не против?! У нас ведь торжество, какое никакое... А у кого-то день не задался, сука!

     Недоросль отправился за свежей кружкой доброго эля. Слоняющиеся на улицах послушники смотрели на крикуна с откровенным недоумением и неприязнью.

     ***

     Он вошел без звука. И выдал его ничтожный скребок подошвы о камень. Как опрометчиво.

     - Приветствую, - высокий мальчишеский голос прозвучал по зале лазарета, - как ты себя чувствуешь? Я принес ржаного хлеба... - не докончил он.

     Что-то ужасное остановило его и мурашки побежали по спине. Буханка хлеба, рассыпаясь, рухнула рядом с ножкой кровати.

     Заспанный глаз оглядел визитера, засохшие губы делали безуспешные потуги шевельнуться и вымолвить хоть слово. Лежебока сглотнул, выдохнул, и рука приложила титанические усилия, чтобы приподнять тяжелое тело. Не вышло. Он отмахнул от себя клубы пыли и зашелся глухим кряхтением, согнувшись в мучительную позу.

     'В чем подвох? - подумал Тури. - Где же твои названные братья? Почему не празднуешь победу? Неужто пришел вернуть должок?'

     Он аккуратно отодвинул повязку со второй половины лица.

     Левый зрачок пациента держался открытым, изрубленная бровь, на которой виднелся еще свежий шрам, опустилась вниз, а другая наоборот - резко взлетела, выражая подозрение. Эффект не заставил себя долго ждать.

     'О, Владыка! Глаз... Его глаз... Он разрублен... Он красный. Красный, как... Как... Так, наверное, ты сейчас думаешь, да?'

     - Смущает? - слабо прохрипел Туорэм, с трудом скрывая пламенеющую боль, дотронулся до рассеченной щеки.

     Эколт молчал, нервно теребя хвост на затылке и примечая как вздулась и извилась вена возле левого виска Туорэма.

     'Не нравится? - Тури хотелось усмехнулся. - А как же стереотип, что шрамы красят мужчину?'

     Амеон, сглотнул.

     - Тебе больно? - он заметался. - Скажи, где...

     'Проще сказать, где не больно...'

     Тури повертел головой. Слегка шмыгнул носом и зрячий глаз его тут же наполнился горькими слезами. Он сжал зубы и неуклюже вытер щеку трясущимся рукавом. Кисть уже никогда не будет такой ловкой, как прежде - мышцы шеи и плеча то и дело мучил спазм. Он искренне боялся заглядывать под бинты. Успокаивает лишь то, что он правша. Но это маленькая радость среди огромного водоворота ужаса... Под большим вопросом было то, смогут ли ноги поднять его с койки.

     Он переложил побрякивающую цепочку с медальоном в другую пятерню. Тыльная сторона заиграла светлыми красками.

     'Но, видимо, - Тури насильно улыбнулся, пытаясь выдавить неподдельное наслаждение, - у всего есть своя цена?'

     - Медальон... Но откуда? - Ами с трудом разглядел переливающуюся светом гравировку. - Неужели... Ты успел?

     Тури кивнул и тут же сморщился от боли в шейном позвонке. И зачем только ему сдался этот кусок рыжего металла? Только болтается на шее без надобности и натирает шею время от времени... Однако он сделал это - вернул свой талисман спустя столько лет. Маттэ заплатил сполна, а что может быть прекраснее? Правильно, только если и Люциам заплатит сполна... Но это мечты. Несбыточные мечты, которые Тури потихоньку превращает в цели...

     - Этот бой... Поистине ужасное зрелище! Я видел, - Эколт неприкрыто пялился на окровавленные швы в брови, - ты произвел впечатление!

     И тут, как по команде, желваки на смуглых щеках Туорэма заиграли. Черты лица сделались острыми, а взгляд сердитым и разгневанным.

     'Неизгладимое, полагаю? А, по-моему, я воткнул лезвие в шею тупой мрази? - Тури ударил кулаком по перине и скорчился от спазма. - Да, самой обычной, лысой мрази! И все! И другие поплатятся. В свое время...'

     Он молчал - за него говорила мимика.

     Послышался крик. Мимо товарищей шмыгнула девчушка. Лекарка. Она мигом направилась к разоравшемуся послушнику. Бедолаге булавой раздробило колено, и любая секунда бодрствования приносила массу пыток. - Лишь отвар в руках лекарки способен погрузить воина в царство блаженства.

     Ами оглянулся, не подслушивает ли их кто. Наклонился и перешел на шепот:

     - Но почему Маттэ? Ты мог выбрать любого! Зачем рисковать...

     Эколт предвидел ответ. Но почему-то спросил. Он хотел услышать это слово лично от него. Но надеялся, что теперь Тури изменится. И сильно ошибался.

     - Месть... - дыхание послушника понемногу успокоилось, он сглотнул и нерасторопно продолжил. - Сладкое чувство. Попробуй как-нибудь.

     - Он тебя чуть не убил! Право, оно того не стоило! Ты безумец!

     - Угу, - устало хмыкнул Тури. - Как и Маттэ. Но мораль басни в другом.

     Но неужели... Неужели он изменился? Неужели он оставит свою месть и успокоится? Сейчас он скажет, что готов жить с миром, что война ему больше не нужна? Эколт сдвинул брови и придвинулся поближе, в надежде услышать что-то светлое и благородное.

     - В чем?

     - Шестоперы - это то еще дерьмо... - Сухо сказал лежебока. - Я за кинжалы!

     Нет, разумеется. Всего лишь плоская ирония без примеси воображения.

     - Как скажешь, друг... - Ами натянуто улыбнулся и отвел взгляд. - Рад, что твоя месть, наконец, свершилась. Тебе что-нибудь нужно? - промолвил он без особого энтузиазма. - Я могу помочь?

     Тури кое-как убрал засаленные волосы со лба и надменно фыркнул. Это ироничная улыбочка пригвоздила Амеона к стулу, она терзала нутро без сожаления. На минуту показалось, что Туорэму даже весело.

     - Ха, нет, - произнес он беспардонно. - Наши пути расходятся. Навсегда...

     Эстет знал. И эта мысль, к глубокому удивлению, уже не волновала. Она просто прикончила его... Как будто они никогда не были знакомы. Тури перестал его понимать, или больше не хотел этого делать. Как будто сейчас он разговаривал с другим человеком - человеком мертвым и бездушным. Он ему - никто. Так было всегда. Но если раньше крохи жизни, волнения еще жили в сердце Туорэма, то сейчас - это лишь пустая оболочка, жаждущая расплаты. Этот боец не остановится, не сойдет с кривой тропы. Он больше не шутил и не улыбался, будто похоронил сердце и чувства в земле. Ами вспомнил, с каким хладнокровием Тури заставил его подтасовать имена. А если бы он отказался? Даже страшно подумать... Нет, Тури не остановится не перед чем. Теперь это другой человек. Возможно, он лишь притворялся на протяжении стольких лет... И так гнусно использовал Эколта, даже не поблагодарив.

     - Завтрашним утром ты отправляешься в Ярхард. Тор тоже.

     'Неумолимый дылда со смешным марафетом на голове и жалкое подобие человека на страже доброго государя! - подумал Тури. - Мир не перестает преподносить новые сюрпризы! Что же будет дальше?'

     - Ага, - бросил он безразлично и отвернулся.

     Почему он так безжалостен? Почему? Амеон ведь согласился помочь, оказал услугу... Горький ком застрял в глотке. Ами засобирался, вытянул спину, но долго не решался встать и отчаянно ерзал на стуле. Что-то крепко держало парня на месте, то - без чего он не может позволить себе уйти. Корень зла угнездился где-то в самой глубине душе, и, как позорный трус, боялся показаться. Он много раз представлял, как спросит его. В фантазиях все так просто и понятно. Но сейчас он дрожал как осиновый лист.

     - Ответь напоследок... - Эколт старался говорить грубо и уверенно. - Многие догадываются о дурных интересах Альтора, но все молчат... - он был готов проглотить собственный язык, однако собрался с духом и быстро выпалил. - Но ведь кардинал не падал с балкона? Не падал и с лошади, не так ли? Это ты... Это после тебя Альтор гнет спину и мочится по ночам, правда? Скажи мне...

     Тури лишь прищурился и медленно повернулся к свету, раскрывая десны с обломанными зубами. Отблеск оранжевого солнца на зрачках изменился - это была не ненависть или раздражение. Нет, это была угроза.

     'Надо же! - Тури сдвинул брови. - Тебя определили в выборную комиссию потому что ты вел себя, как послушная собачонка. И ты всего-то соединил наши с Маттэ имена в одной строчке, шакал трусливый. Да и то с трудом! А возомнил о себе!'

     - Надеюсь, - прошептал он, сопя под нос, - больше никогда не увижу твою трусливую физиономию! Пошел вон, говнюк!

     Огромный валун упал на грудь Эколта. Выбил воздух из легких и оглушил. Неужели Тури так легко плюнул на их дружбу? Или он не расслышал? Нет, ошибки быть не должно. Романтику не осталось ни чего, кроме как подняться со стула и уйти. Он развернулся на каблуках, однако вмиг затормозил:

     - Я... - Ами сжал кулаки и шмыгнул носом. - Я думал, мы друзья...

     - Значит, ты глупец, - перебил Тури. - Трусливый, пресмыкающийся глупец!

     Подлый удар. Амеон никак не ждал его. Тем более, сейчас. Тем более от него. Боже, да что же происходит?! Может он все-таки спит, может все неправда? Пожалуйста... Пожалуйста, Люциам, пусть это будет неправдой! Как тот сон, и та девушка на кровати. Но нет - убивающий блеск на зрачках сверлил сквозные отверстия в груди Эколта еще усерднее. А ведь еще утром все было хорошо...

     Ами потеребил хвост на затылке, поднял упавшую буханку хлеба и положил на стул, с которого так не хотелось подниматься. Обернулся напоследок и с надрывом прошептал:

     - Удачи, друг. Спасибо тебе.

     Туорэм фыркнул и плюнул ему под ноги. Почти попал.

     Нет, Тури уже не изменится. Это конец.

     ***

     'А Тор так и не соизволил прийти в лазарет'.

     За окном уже не первый час стояла гулкая ночь: народ выходил на соборную площадь все бо́льшими пачками. Основная масса стекалась к общей столовой, чтобы отметить праздник доброй кружкой темной медовухи. Возле харчевни копошилось столько людей, что узнать кого, да еще и во мраке - проблематичная задача. Но вот: пляшущий огонек факела отразил силуэт рассуждающего о чем-то Гарта, а рядом с ним, и гадать не надо, показался вечно молчаливый гигант, который, как всегда, хмуро ностальгировал, выслушивая забавные истории старого приятеля.

     Компания веселилась, выпаливая вслух поздравления и всевозможные пожелания. И каждый раз кто-нибудь да выкрикивал призыв примерно такого духа: 'За нас!'. А потом приятели дружно брались за пинты, чокались и заливали сладкий алкоголь внутрь, стараясь в конце ударить кружкой о стол как можно сильнее.

     Амеон поспешил выбраться на свежий воздух. Послушник взглянул на синевато-черное небо, испещренное миллионами прекрасных светил. Внимание приковал сияющий полумесяц в форме буквы 'C'.

     'Убывающий, как на топоре у Тора. Судьба, совпадение, случай? - Фантазер уставился на звезды, пытаясь отогнать убивающие мысли. - И начинается же все с этой проклятой буквы... - Он поджал губы потупился вниз. - Тури, Юви, Мар, мой бой... Почему все так случилось? Что мне делать... Почему именно сейчас?'

     В подворотне таверны раздался громкий гул веселья и рычащий лай собак.

     Он хрустнул костяшками фаланг, прошелся по следам рваных ран на шее... Содрогнулся. Вытер мокрые от слез веки и отправился в противоположном от таверны направлении.

     Дела давно минувших дней, часть 2

     Послушник не мог заснуть - донимала невыносимая жажда и сухость в горле. Однако не жажда терзала его, нет. Он думал, что похоронил те воспоминания, но сегодня они всплыли наружу так явственно... Эти образы утомляли еще пуще, неимоверно, но не давали уйти в забвение - они пронзали нутро тысячей игл.

     'Зачем... - спросил себя послушник. - Зачем они так со мной поступили?!'

     Он задавал себе этот вопрос на протяжении долгих лет...

     Сперва в голове зиждились хмурые домыслы и предположения, ответа коим мальчуган так и не смог найти. Затем юноша принялся огрызаться на любого обитателя крепости. Вспышки ненависти и гнева только усиливались... Как и гнетущие мысли - подавить их не представлялось возможным. Ментор заметил, направил ярость в нужное русло - тренировки пошли на славу. Столько выигранных поединков...

     Но в один день послушник просто смирился с тем, что дома его присутствие было нежеланным - так стало легче жить. Отец не захотел видеть сына в день отъезда, но ведь мама... Мама со слезами на щеках говорила, что очень любит своего маленького рыцаря. Не объяснила ничего - просто сказала, что любит, любила всегда. И обняла крепче...

     Стражам пришлось разнимать их.

     'Долгие прощания усугубят расставание', - ухмыляясь, произнес главный из них.

     Из памяти давно стерлись очертания страшного лика, но горящие голубые светочи врезались в сознание основательно. Спутать их невозможно: коварные, с толикой насмешки и гордыни, угрюмо пронзают могильным холодом.

     'Забирайте парня, у нас еще много работы!'

     Крик, изданный юнцом, услышала вся округа Рейбенгарда. Мольбам никто не внял. Даже мама.

     'Будешь брыкаться, Амеон, - шепот бесчувственных уст пронесся перед мальчуганом, заставив оцепенеть от беспомощности и ужаса, - я зарежу мамочку прямо при тебе, усек, щенок?'

     В сновидениях ему приходила одна история: под раскаты молний и оглушительный звук грома голубоглазый вырывает мальчика из объятий матери. Но сейчас послушник не мог заснуть - он размышлял.

     'Теперь моя семья... Единственная семья - Орден. Но ведь мама... Анирра, я помню, пока еще помню...'

     Послушник встал с койки и отправился к умывальнику, чтобы напиться. Обратно он не вернулся, нет. Только не этой ночью.

     [1] Так называют монеты Хладанны в форме пентагона с изображением символики Ордена Хранителей Святыни.

     Глава 3: Шепот истины

     А потом еще говаривали, что та церемония слыла по-настоящему особенной - и яркий парад, и оглушающий гимн на всю округу, и трогательные проводы с плачущими девами, и мудрое напутствие кардинала. Да, великолепное отплытие! В реальности же... В реальности кроме лютого серого мрака да сырой мороси никто их и не провожал.

     Утомленный послушник, едва стоял на своих двоих, опираясь на ограждение кормы и придерживая повязку, закрывающую пол лица. Голова закружилась, а ноги подкосились. Он собрал волю в кулак и последний раз оглядел угольно-черный песок побережья. Повернул голову жадно застыл на высокой фигуре, мигом узнав ее из сотник других...

     Эколт держался за трос палубы соседнего когга, крепко сжимая кулак. Смотрел на молодую парочку рядом с пристанью: белокурая девица напротив коренастого кавалера. Тот пожал плечами и показал в сторону Ами. Дева зычно зарыдала, а затем свирепым галопом удрала в каменные джунгли крепости; вдали болталась косичка на золотистых локонах. Рыбий хвостик.

     Щеки Амеона заблестели, а тревожное внимание переместилось на дрожащего фантома. Их глаза пересеклись - поневоле пришлось выдавить хотя бы жалкую улыбку. Фантом же спокойно отвернулся и поковылял в трюм.

     Межконтинентальное течение из теплых вод Безызвестности удачно подтолкнуло парусное судно, правда и не смогло сопровождать его дальше - в северо-западном направлении. Однако кораблю и тут сопутствовала удача: щедрый ветер, словно невидимой дланью толкал парус вперед, и когг огибал Краиндорский полуостров почти мимолетно. По такому счастливому стечению обстоятельств корабль 'Одинокий странник' оказался в порту Сарморы гораздо раньше намеченного срока.

     А в том, что это именно Сармора сомневаться не приходилось: огромная башня в центре города возвышалась над остальными постройками, ее пытались догнать узенькие шпили Великого собора Владыки, у которого на крыше красовался здоровенный каменный додекаэдр. Повсюду шуршали бирюзовые гербы с белым изображением убывающего полумесяца и четырьмя пятиконечными звездами по углам - давний символ религиозного поселения.

     Хотя по большей части превалировали бежевые тона, так как строения выкладывали преимущественно из крупных блоков мрамора. Добыча велась неподалеку. А если заглянуть еще глубже, то и горизонта не найдешь: вместо необъятного простора голубого неба тянутся заснеженные верхушки гор, из коих одна выделяются особенно. 'Сердце Бога' - не иначе, как правда, да и народ лгать не станет. Очевидно, что вершина выдалась уж слишком относительно своих меньших собратьев. Крепость Ярхард проделана как раз в этой горе.

     - Город заложен прямо у подножия хребта... - гордо объяснял капитан, показывая на каменный массив горизонта. - Согласитесь, умно: и северный ветер не помеха, и с суши не подберешься благодаря ответвлению Фрумквайта на востоке.

     Прохладная стужа окутала со всех сторон, даже зенитное солнце не могло пробиться через белую мглу хлопьев снега. На соседней пристани рабочие закатывали бочки с селедкой.

     - Не нравится мне этот запах, - угрюмо раздалось в воздухе.

     Торхада все время мутило в дороге, дня не проходило без его мучительных вздохов и быстрых спринтов к ограждению палубы. Иногда бугай не успевал добежать. Вот тогда веселье начиналось у всех пассажиров... Но надо ж было еще и вяленой рыбой отравиться на второй неделе их сказочного круиза! Не удивительно, что громила выглядел таким уставшим и истощенным. Они все очень устали.

     - Поверь, - сухо бросил Туорэм и первым принялся спрыгивать на причал, - это меньшее, что тебя будет трево...

     'Вот, сука!'

     Бом, хруст! Именно с таким звуком его скула встретила радушные объятия пристани, когда нога подогнулась. В шее щелкнуло несколько позвонков, травмированное плечо прошил безжалостный спазм, швы растянулись. Он распластался на влажных досках с гримасой ужаса, сжал кулаки до белеющих костяшек.

     - А-а-а!

     По толпе сзади прокатилась волна оглушительного хохота.

     - Верю, - насмешливо бросил гигант, и приподнял его могучей рукой за шкирку, как котенка, - теперь верю!

     'О-о-о, - Тури тоже хотелось смеяться, если бы не мешало перебивающее чувство боли, - мне показалось или он издевается? Неплохо. Значит, он умеет не только молчать, блевать и ломать кости... Он еще и юморист!'

     - Да, - просипел Туорэм на выдохе, и едва не упал на колени, - я могу быть весьма убедительным.

     Величественный страж стоял в конце пристани и любезно махал рукой, зазывая сошедших к себе. Издали он смотрелся громадным приветливым титаном, почти как Торхад. Разве только, что Торхад не был приветливым... Но вблизи Тури удалось рассмотреть стража получше: теперь он предстал скорее тощим, а радушная гримаса сменилась на суровую тень под надбровными дугами - железный блеск сизых огоньков.

     'Еще один смазливый недомерок. Многовато их на моем пути'.

     - Мы рады приветствовать вас в порту Сарморы. - Высоковатый мужской голос не звучал приветливо. - Быстро же вы добрались, никак десять узлов плыли?

     - Куда там! Хорошо, если восемь, - незамедлительно ответил капитан корабля, - может, по течению до десяти и доходило... Но, Ваша правда, командир, - парочку дней, никак, сэкономили!

     - Отрадно слышать, - пренебрежительная интонация прокатилась из серьезных уст стража. - А теперь прошу за мной: мы накормим и обогреем всех, а после выдадим необходимые вещи.

     ***

     На темных столах изредка пробегали облезлые крысы, хлебные крошки утреннего завтрака еще простирались на шершавой поверхности, а тусклый свет просачивался через расписное остекление арочных окон. Однако в трапезном зале бастиона храмовников, несмотря на многочисленные изъяны, преобладала атмосфера радушного гостеприимства.

     Ряд из сотни солдат стоял за свежей порцией горячего лакомства: сегодня на обед подавали тушеную говядину, грибной наваристый суп, от которого странно пахло, а также запечённый лосось со странными приправами.

     Туорэм был следующим в очереди; его чутье заметило ту самую блондинистую голову и он, взяв пищу, поспешно поковылял к бронированному стражу. Поднос аккуратно опустился на стол рядом с ним. Тури подвинулся поближе и показал ему рубленую полосу, проходящую через слепой глаз.

     'Ладно, поглядим, каков ты на вкус'.

     - Я не знал, что командирами храмовников становятся в двадцать с лишним.

     Но тот нисколько не смутился, даже не оторвался от миски супа.

     - А я не знал, что послушникам разрешили носить бижутерию, - серо-голубая радужка капитана блеснула отражением медной побрякушки, выглядывающей из-под разреза на камзоле Тури, - но ты же это делаешь?

     'Какой острый! У меня даже во рту загорелось - скорее принесите воды!'

     - Туорэм, - угловатые губы растянулись в надменной ухмылке, он протянул руку, широко растопырив пальцы, - Туорэм из Детворда.

     - Эдендид Моллорд из Сарморы, - высокомерно сообщили ему в ответ, игнорируя рукопожатие, - четвертый капитан храмовников города.

     Капитан задрал нос вверх и выдохнул.

     'Приторный. Чересчур. Мне нужно два стакана, чтобы перебить эту сладость'.

     - Хм, и, полагаю, - Тури наклонился вперед, и выждал, оттягивая кульминацию, - в четвертом колене?

     Капитан сдвинул брови и отпрянул. Складки и гневные морщины всюду испещряли лицо, превращая его из молодого парня в тридцатилетнего мужика.

     'Браво, я угадал! Ну, давай, что скажешь на это, щегол смазливый? У меня ладони чешутся от нетерпения!'

     - А у меня нет подозрений, что ты заработал медальон кровью и железом, - капитан повысил голос и сжал ложку в хитиновой перчатке. - Не надо тут набиваться ко мне в...

     - Х-а-х! Обижаешь - сталью! - безалаберно отрезал Тури. - Но вот крови было хоть отбавляй, тут тебе не откажешь!

     Эдендид замер с открытым ртом, держа в ладони надкушенный ломоть хлеба.

     'Будто бы впервые видишь искалеченного наглеца вроде меня'.

     - А теперь встал, - приказал страж, - и пошел прочь отсюда.

     Он старался говорить спокойно, но Туорэм заметил, как его грудь вздымается под слоем доспехов, как проступают жилы на тонкой шее.

     'Горький. Но лишь снаружи. Запивать, увы, не нужно...'

     - Знаешь... Мне думается у нас с тобой много общего. Мы обязательно сработаемся. У меня хорошее предчувствие.

     Тури сморщился, когда хотел было подмигнуть, вот только забыл, что левый глаз атрофировался. Да еще и плечо начало неприятно покалывать. Страж, не сводя с Тури глаз, нагнулся и мерзко прихлебнул из ложки. Затем раздался ее гулкий стук о дерево.

     - Ты тупой?!

     'Черт побери! Да он мне уже нравится'.

     Все вокруг таращились на них с удивленным видом.

     - Понятия не имею. Никто не может сойтись в едином мнении...

     Плечо одолел жгучий спазм, переходящий в ноющий зуд. Слишком назойливый. Туорэм не выдержал и снял багровую повязку с плеча. Потыкал в загрубевшую рану пальцами, почесал. Красные волокна мускулов еще не затянулись.

     'Какое блаженство!'

     - Да чтоб тебя! - не выдержал капитан, обронив поднос с горячим себе на ноги. - Ты больной, придурок!

     - Как скажешь. А тебя, случаем, не затруднит подать мне соли? Знаешь, всегда любил досаливать еду...

     Хитиновая перчатка уже прилетела ему в скулу. Он опрокинулся назад, грякнулся на холодный камень. Распластался, точно пьяный. Затылок запылал, а в голове загудело, как на поле боя. Рядом звякнула металлическая вилка.

     'Больно. Черт, очень больно! - Туорэм кряхтел, зажимал разбитую губу. - Впрочем, все по-старому. Еще один синяк погоды не сделает'.

     - Искусная работа. Эрибианские? - спросил он невозмутимо. - Никак со жнецов сняли? У охотника цвет отличается...

     Если поднятые вверх брови и волнистая дуга на лбу из нескольких складок кожи означает потрясение, то именно оно овладело капитаном.

     - А теперь ты обижаешь, - фыркнул Моллорд, - прямо с матки содрали!

     - Ого! Какой антиквариат!

     - Да, получше твоих обно...

     - Вот только удар все равно дерьмовый!

     Кто-то из толпы хохотнул и отвернулся, некоторые находились в таком изумлении, что не могли поверить в происходящее. Третьи тактично делали вид, что не замечают. И только подозрительные тени зашуршали в углах. Стражники.

     Моллорд хлопал ресницами, как истукан. Тури преспокойно дотянулся до упавшей вилки, сморщился, и наколол кусочек говядины с перевернутого подноса капитана.

     - Видишь, - бубнил он, прожевывая, - выросты на голове только у жнецов есть. Да и дугу такой формы сложно спутать. Это не матка, уверяю тебя.

     Капитан отодвинул свой панцирный шлем подальше от края стола. Нет, такой наглости Эдендид стерпеть не может. Какой-то нищий урод будет тыкать ему пальцем на виду у подчиненных! Не бывать подобному! Он положил ладонь на рукоятку. Зашуршали ножны. Холодный металл волнистого клинка наполовину показался.

     'Дерьмо! Но Маттэ меня бы уже зарубил. А ты явно боишься... Я тоже'.

     - Какая разница? - Эд злобно усмехнулся. - Зато его ни один клинок не пробьет, даже если голову на плаху положишь!

     - Да? - взор Тури обратился в кромешную тень. - А если палачом будет он?

     Из тумана темноты мерно шагал огромный силуэт со сферической головой. Он плавно приблизился, поднял Туорэма под мышки и осторожно присел на скамью. Обух колуна ударился о деревянную ножку.

     - Премного благодарен, - Тури неуклюже наклонился в подобии реверанса.

     Командир уставился на рыжего громилу, не смея пошевелиться. Вернее, на исполинский топор, переливающий синеватыми рунами.

     'А это чувство мне весьма знакомо. Оно называется - зависть... Могу и ошибаться'.

     - Капитан, - вмешался один из стражников, - вас требует к себе, кхм, интендант. По вопросу... Снабжения.

     Моллорд обомлел, передернулся. Задвинул инкрустированную камнями рукоятку обратно в ножны и подцепил шлем со стола.

     - Интересно, - проблеял блондин сам себе и еще раз покосился на увесистый топор за громадной спиной. - Да, интендант. Прошу меня извинить...

     Стражник разодрал глотку:

     - Чего таращитесь? Усаживайтесь и доедайте! Через час ждем всех в оружейной, в противоположном крыле чертога!

     Капитан и телохранители удалились. Эд обернулся на Тури, но не выдержал шутливого взгляда на размалеванном лице.

     ***

     Теплый пар из содержимого чаш поднимался выше, обогревая ноздри и доставляя наслаждение обонянию. Запах ласкал нюх - эти незнакомые ароматы возбудили бы аппетит любого послушника цитадели Дурнхар. Особенно если вспомнить, чем их кормили.

     Почти до самого желудка, распространялось горячее удовольствие.

     - Довольно неплохо, - Тури отведал уже не первую ложку.

     - Точно, - неразборчиво подытожил Тор, - лучше нашей перловки на воде.

     'Уж слишком спокойный. Но он меня восхищает! Он не задает вопросов...'

     Тури одернулся, когда заметил на себе его угрюмой взгляд. Он обжег небо и горло так, что пришлось открыть рот и вдохнуть. На языке виднелись кусочки разжеванной пищи. Но это нисколько не умерило зверского аппетита.

     'Или я ошибся в нем?'

     - Ну, давай, говори, что ты там думаешь, приятель. Что мне не стоило...

     - Да мне плевать, - вставил громила, - делай, что заблагорассудится. Ты не маленький мальчик, а я не твоя нянька.

     Туорэм ссутулился, с хрустом раскусил кусочек гриба и причмокнул:

     - Согласен, но давай заключим небольшой пакт?

     Гигант вздернул правую бровь и замер.

     - Ну-ка.

     - Если запахнет жареным, вытащишь мою задницу, ладно? Взамен я сделаю то же и для тебя. - Тури протянул руку с растопыренными пальцами. - Ну, окажем друг другу услугу?

     Амбал размышлял довольно долго. Долго даже для него. Вероятно, взвешивал плюсы и минусы подобного предложения. Зеленые огоньки блеснули из-под широко лба:

     - Но если завоняет гарью, не обессудь!

     'Ты читаешь мои мысли'.

     Титан сдавил его кисть своей мясистой лапищей и положил другу сверху. Туорэм сжал зубы и закатил выпученные глаза.

     'О-о-о, мы друг друга прекрасно понимаем!'

     - Приятно иметь с тобой дело.

     Косматый Тури, закончил, очевидно, первым. Он не нашел полотенец и, не раздумывая, вытерся прямо рукавами. Все равно этот камзол давно истерся, да к тому же он тесен в плечах и особенно сильно давил на рану. Гигант же еще пытался соблюдать хоть какое-то подобие этикета, но вскоре безнадежно оставил пропащую затею.

     Обоих разморила утешающая обстановка чертога и, разумеется, набитый до отказа живот. Подступающая усталость, давала о себе знать: веки непроизвольно начинали слипаться, дыхание становилось более размеренным, а большой Тор, в полусонном бреду, умудрился наклониться вперед так далеко, что инстинктивно вскочил от непреднамеренного падения.

     - Пойдем, Тор?

     Громила недовольно кивнул.

     Они отправились вслед за белобрысым стражем. На бежевой стенке перед выходом из столовой висела необычная картина: изображение представляло собой богатое застолье из тринадцати особ: на величественном троне сидел монарх с супругой, а советник нашептывал на ухо своему господину. Лукавые бельма моргнули и обратились к ходокам. Советник словно бы наблюдал за ними из полотна изображения, точно из иного, еще неизведанного мира. Тури задергал кадыком, почесал родинку на щеке и одернулся. Он узнал фирменные мазки изображения - где-то видел эту иллюстрацию, но никак не мог вспомнить, где именно. Быть может, она висела в цитадели послушников? Вряд ли. Или то был сон? Весьма жуткий сон. Амеон вечно говорил о какой-то картине...

     'Но это не самый доверенный источник. Не разглядит, так придумает'.

     Туорэм повертел головой и протер свое одурманенное око. Монарх все так же восседал с супругой, и за спиной никого более не находилось, точно смутьяна и не существовало на масляном холсте.

     'Что за дьявольщина? Мне ведь не померещилось...'

     В углу ткани забурлил загадочный символ, прожег ткань и выгорел поверх краски. Прежде он нигде не фигурировал, но Тури его распознал. Он чувствовал, что он знает о нем все, хотя никогда в жизни не встречал.

     

     'А вот это уже не смешно... Либо я схожу с ума, либо...'

     - Ты чего? - Тор хлопнул его по плечу. - Все нормально?

     - Ты видишь... Это?

     - Что? Холст?

     - Ага... - Туорэм вытер потный лоб и отвернулся буквально на секунду. Символа уже не было. - Что-то я спать хочу от тяжелой дороги...

     Тор пожал плечами.

     Другие послушники, заметив их, пугливо переглянулись и увязались за ведущим громилой.

     ***

     На стенах залы красовались подвешенные головы различной дичи: рогатые олени, зубры, бурые и белые медведи, а также прочая обыденная живность. Затем следовала череда поистине страшных чучел: массивная безглазая морда дымчатой слепицы: существо по сути своей походило на гориллу, а клыки очень напоминали многорядный частокол из корявых клиньев, которые беспорядочным образом усеяли темно-синие десна. Позже внимание сместилось на тощий облик обезображенного лигаста, иначе говоря - 'болотного вампира'. Кислотно-зеленый свет и вертикальные зрачки наводили ужас на неподготовленных посетителей. Худое подобие лица выглядело так, будто это существо никогда в жизни не ело; нижней челюсти явно недоставало, а клыки на верхней походили на человеческие.

     Но дальше встретилось что-то весьма странное: огромные острые, разведенные в стороны, жвала широко раскрылись и нацелились на зрителя, ромбовидное отверстие, должно быть пасть, усыпалась прорвой мелких зубов, похожих на кривые сталактиты. Два бледно-кислотных огонька безжалостно впиваются в самое сердце. Сбоку хитинового брюха, обозначились игольчатые конечности, изогнутые в месте коленного сустава. Их длина, впрочем, как и жвал, достигала полутора метров в длину. Таких 'ног' насчитывалось аж шесть штук, если, конечно, не считать за конечность бронированных хвост. А он то, как раз, взвившийся вверх, как у скорпиона, направил на врага раздвоенные лезвия, намереваясь проткнуть жертву быстрым уколом или хотя бы отравить ее смертоносным ядом. Именно хвост служил основным оружием коварного монстра, обеспечивая превосходство в поединке.

     Складывалось ощущение, что тварь пустит в ход свои острые ноги. И, точно ветки оголенных деревьев, они пронзят глазные яблоки. Торхад и тот поморщился.

     Сзади кто-то подкрался. Так тихо, что Тури успел ощутить теплое дыхание на затылке, прежде чем спохватился.

     - Вот он жнец, - Эд неестественно подмигнул, - красавец, правда?

     'О-о-о! Ты вернулся? Славно, дискуссия продолжается'.

     - Мне еще дорог правый глаз. Но я им отчетливо им вижу, что твой шлем сделан из хитина жнеца, а не матки.

     - Что... - опешил Эдендид. - Это мат...

     - Нет.

     - Да...

     - Нет.

     - Да! - повысил тон Моллорд.

     'Я тебя все равно доконаю'.

     - Нет.

     Капитан едва совладал с собой, чтобы не пуститься в бурную полемику.

     - Чего прицепился? Ты мне все равно своего мнения не навяжешь!

     - Но попробовать стоило.

     Наступила тишина, весьма изматывающая: на них вновь озирались все послушники в оружейной. Капитан явно растерялся, не зная, что сказать. Ему не хватало опыта, он совсем недавно вступил в должность. Отец так некстати покинул этот мир, что весь груз ответственности неумолимо свалился на сына. Как и почетное звание капитана, которое уже не столько радовало, сколько обременяло.

     - А... Эм... Есть целый музей, - блондин неуверенно указал на соседнюю палату. - В полный рост. Там и охотник, и рабочий, и трутни, разве что королевы нет...

     'И зачем ты это говоришь? Тянешь время?'

     Тури протянул ладонь и растянул потрескавшиеся от ветра губы в улыбке.

     - Мое имя ты уже слышал. Тот громила сзади меня - это Тор.

     Громила хмыкнул.

     Моллорд облегченно выдохнул, пожал руку. Бугаю тоже. По-хорошему, они должны называть его 'Ваше благородие' или просить разрешения обратиться. Да даже простого 'Вы' хватило бы с лихвой... Но это еще нужно заслужить, как когда-то заслужил отец.

     - Идемте, - вдруг, произнес, страж жестко, - у меня насчет вас есть вполне конкретные указания.

     - Да? Какие?

     - Узнаешь, - важно пробасил Эд.

     'Ну ничего себе! Интрига! Правда, дешевая и посредственная, как и твои лидерские качества'.

     Моллорд молча прочесывал экипировочные стойки. Щурился и всматривался. Он остановился на двух стендах с броней желтоватого оттенка:

     - Примерьте, эти комплекты, надеюсь, подогнаны под ваши размеры.

     Тури морщился от боли и спазма, но проворно завязывал тесемки, прикрепляя пластины на незащищенные участки кожи. В целом весь процесс не занял больше пяти минут, ведь броня изготавливалась составными частями, соединенными между собой. Нужно было лишь закрепить удерживающие ремешки по бокам, возле ребер, на талии, шее и локтях - верхняя часть защиты.

     С нижней частью примерно такого же рода ситуация: соединенные плотной кольчугой пластины крепятся ремнями на паху, пояснице, колене, бедре и голени. Носится это добро поверх утепленных тканевых штанов или же легких тряпичных брюк.

     Но рыжеволосому гиганту потребовалась несколько больше времени. Во-первых, Тор не сразу сообразил, в какой последовательности надевать элементы. Во-вторых, закрепительные связи сильно натянулись на мощной груди, что вызвало опасения их разрыва. Ну, и в-третьих, торопливость просто не свойственна могучему и медлительному Торхаду - это, очевидно, ключевая причина.

     - М-м-м, - воскликнул он, - раза в четыре легче металла.

     - Угу. - Моллорд кивнул. - Так и должно быть. Это хитин рабочих.

     - Мне чудится, - Тури пощупал зад, - или моя пятая точка открыта для вражеского меча? И не только...

     - Не только вражеского, - додумал Тор. - И не только меча...

     'Плоские шуточки от господина 'крушителя черепов'? Нет, пожалуйста, не разочаровывай меня так!'

     - Доспех рассчитан на то, чтобы не развязываться месяцами. А посрать тебе обязательно приспичит.

     'Хоть в чем-то с тобой согласен'.

     Тури заметил, как капитан таращился на колун Торхада. Они встретились взглядами. Моллорд захлопал ресницами и кашлянул, будто подавился.

     - Ты говорил, - Тор похлопал себя по нагрудной пластине, - что это хитин рабочих, так?

     - Так точно.

     - А почему не...

     - Не запасешься боевыми особями, - предугадал Моллорд. - К тому же, рабочих эрибов город сам выращивает на фермах - они почти не опасны и редко цепляются. Так что склады ломятся от их панцирей...

     Эд замолчал, но задергался, зафиксировав на себе мертвый взгляд Торхада.

     - Я уже предвкушаю вопрос. Нет, жнецов и охотников нельзя сделать домашними питомцами, - Эд нахмурился, и морщинки прошлись на прищуренном

     лице, - многие фермеры погибли страшной смертью... Не стоит даже начинать.

     - А какие указания ты получил насчет нас? - вдруг поинтересовался Тури.

     - Эм... Такой фасад может подчеркнуть только по-настоящему грозный клинок. - Эдендид приблизился и, обхватывая извилистый меч, сунул его рукояткой вперед. - Пробивает сантиметр хитина, и не скользит по поверхности. Наши кузнецы работают на славу.

     'Тебе нужно потренироваться уходить от неудобных вопросов, приятель'.

     - Я-то думал, у пиратов кривые мечи...

     - А? Да, точно... - капитан не понял иронии. - Щит заберешь с любой стойки - они все из желтой шкуры рабочих.

     Туорэм взялся и чуть не выронил. Не меньше килограмма с небольшим пригвоздили его больную конечность.

     'Тяжелый. Во всяком случае, пока что'.

     - А ты, Торхад, извини, - капитан развел руки в стороны, - но достойную замену твоему мифическому топору...

     Гигант кивнул.

     - Тогда поздравляю. Теперь вы - храмовники Ордена... - Моллорд украдкой озирался по сторонам. - Полагаю, все более-менее собрались.

     Он потер ладони и принялся разъяренно скандировать:

     - Отряд! На выход, пора встретиться с Всевышним!

     ***

     С неба до сих пор сыпались пушистые снежинки, облака и не думали рассеиваться, а далекая звезда не могла пробиться через серую завесу. Черные птицы нервно кружили над головой, улетая в неизведанные края. Спиритическая среда забиралась в каждый сокрытый уголок сознания, наполняя тревогой и, в тоже время, неземным умиротворением.

     Во внутреннем дворе уже толпился простой люд и крестьяне. Храмовники продвигались в самую глубь, чтобы стать перед форумом. И Владыкой.

     Размытый силуэт струился светозарным контуром вокруг дымчатой мантии, опущенной до самой земли. Серый свет небес насыщал белые, как пепел волосы, ниспадающие водопадом ниже плеч. Верно, зольные лохмы должны свидетельствовать о великой мудрости и обширном опыте, но мягкое, моложавое личико мужчины вводило в заблуждение. И лишь проницательный взор желтого янтаря мог выдать знания прожитых лет. На лбу и под веками Демиурга, выжжены три геометрических символа, на шее и кистях красовались иные, разномастные иероглифы магического народа. Они ленивой змеей выползали из раструбов рукавов и воротника. И так же неспешно заползали обратно - внутрь, в кромешную тьму.

     'Идеальный! Превосходный! Величественный! Аж блевать хочется'.

     - Так вот он, каков Абсолют во плоти? - Издевательский тон слетел с уст опершегося Тури. - Я-то думал он повыше будет!

     Стоило ему это брякнуть, как обжигающая желтизна ослепила обоих товарищей - это Он смотрел на них. Торхад остолбенел, не смея шелохнуться, а Тури присел на корточки из-за раскалывающейся головы - пульсирующая мука нахлынула внезапно. Глаз заслезился, колени затряслись.

     'Это напускное, мне ведь кажется... А! Черт! Голова...'

     Люциам изволил говорить:

     - Зачем вы здесь? - Бог обратился ко всей публике, и каждый мог слышал его вразумительно и внятно, как если бы он стоял на расстоянии вытянутой руки.

     У зрителей отвисли челюсти.

     - Что заставляет нас принимать то, или иное решение? Речь не о рутинных каждодневных потребностях, но о масштабных и долгосрочных смыслах. Какую цель мы преследуем, придя сюда? Почему именно этот час, эта минута... Что же движет нами?

     В голове Туорэма властвовала смута и невыносимый гул, хотя ни одна живая душа не откликалась. Громила обнял его под бок и приподнял.

     - Вопрос до абсурда прост, - грянул Абсолют осуждение, - но никто из присутствующих не в состоянии сообщить?

     Зрители хлопали ресницами и опускали головы.

     - Может быть жадность? - вдруг подсказал Люциам. - Подумайте, алчность заставляет людей искать способы и причины получить еще и еще больше... Деньги, власть, сила... Свобода! Многие из приближенных находятся рядом со мной ради собственного обогащения и получения привилегий, - горящий порицающий взгляд остановился на Ярреде Каиле, который стоял со своей семьей слева от властелина.

     Князь поежился, сглотнул слюну. Властелин опять обратился к аудитории:

     - Я не осуждаю... Никто не вправе осуждать. Но мы не должны стыдиться греха. Не бойтесь признаться. А если не можете, попробуйте признаться хотя бы себе самим. Примите как данность то, что люд человеческий подвержен корысти.

     Тури, держался за больное око, сдерживая крик.

     'Магия? Колдовство? Похоже, тот сектант действительно умел предсказывать будущее... Теперь я твердо выбрал жертву для третьей мести'.

     - Или долг? - государь оглядел экипированных храмовников и горделиво задрал голову вверх. - Да, бойцы должны отдать себя родине и нести покорную службу, так же говорили в Дурнхаре? И это достойная причина: граждане Хладанны, откликнувшиеся на зов отечества! Звучит благородно, не так ли?

     'Да... Звучит. А на деле это промывание мозгов болванчикам вроде Эколта'.

     Храмовники возле форума послушно закивали.

     'Идиоты... Ах! Мой череп сейчас взорвется, как тыква!'

     - А что, если зайти с непривычного ракурса и принять во внимание страх как движущий фактор решений человека? Крестьяне боятся скорой зимы, голода, непомерных налогов, набегов разбойников или смертельных орд эрибов. Хотя те до сих пор покоятся во льдах, за хребтом Промозглого ветра.

     Бледная кисть оратора с растопыренной пятерней выдвинулась вперед, и Туорэма, точно по волшебству, отпустила острая боль. Тури выдохнул и растер ноющие виски. Искривленная вена так набухла, что уже зудела.

     - Воины трепещут перед смертью, - молвил государь, - дрожат перед мощной армией противника, но в то же время не могут дезертировать, ибо предательство - тяжкий проступок. Богачи и вовсе трясутся от одной только мысли утратить свое драгоценное золото. - Монарх приложил вытянутую ладонь к груди. - Получается, что корень всех поводов и причин есть страх? И ничто более не в силах подвигнуть на отчаянный, искренний поступок? Ответьте!

     'А, это ты сжалился надо мной! Хорошо, мой ход!'

     Туорэм, отходя от приступа, дернул уголками губ, намечая выговорить заветное слово. Но ему не удалось - он не мог разомкнуть челюсть, точно невидимые цепи сковали ее.

     - Любовь! - заявил мудрец. - Ну конечно, любовь!

     Тури оцепенел и покрылся мурашками.

     'А ты хорош. Слишком. Даже готов публично заявить об этом, если бы только мог открыть свой рот!'

     - Радостные дни, наполненные прекрасными ощущениями, - продолжал государь, - душа рвется на части, сердце норовит вырваться из груди. А думы только о том, чтобы осчастливить свою половинку любыми способами. И все преграды становятся преодолимы...

     Люциам оценил стройную дочурку Каила - дама раздевала взглядом величаво стоящего на первой линии Эдендида Моллорда. Демиург, улыбаясь, повертел головой и вновь обратился к недопонимающей толпе.

     'Так-так, а вот это занимательно. Значит, этот надутый выскочка отхватил такую куколку? Хм. Пожалуй, на его месте я бы тоже вел себя как высокомерный пижон... Хорошо, что я не на его месте'.

     - Но, однако же, это и питающее основание для последующих недовольств, запретов, секретов и тайн, подкрепленных неустойчивой структурой домыслов и намеков. Временами, мы превозносим это чувство неоправданно... Неоправданно высоко. И тем самым, мы превращаем жизнь в мантру. Мантру идолу, которого не хотим числить в своем пантеоне.

     Снежинки перестали сыпаться, а со стороны залива послышался стук волн.

     - Да, - философствовал Демиург, - такой подход довольно часто приводит к созданию нерушимых союзов... А если нет? Что если проверка временем не пройдена? Каково же тогда разочарование, что разбивает грезы на осколки горя? Оно непомерно! Оно толкает нас на безумие! Оно разъедает нас изнутри! - хмурые брови скучились, а орлиный нос плавно засопел. - Конечно, любовь играет важную роль, но значение ее весьма неопределенно. И что тогда является двигателем жизни?

     'О-о-о, в этом я разбираюсь!'

     Тури снова дернул устами, беззвучно произнося слово. Но теперь он не цепенел и не дрожал. Нет. Теперь он горел от гнева.

     Владыка метил завершить заданную концепцию, но его захватило что-то непостижимое и будоражащее. Он остановиться на пару мгновений.

     'Ты знаешь, что я сказал... Я услышан'.

     Толпа обменялась взволнованными конвульсиями и стыдливо наклонились книзу. Демиург насторожился, прижал друг к другу продолговатые персты и задрал локоть в надежде выдать следующую поучительную реплику... Занемог.

     - Найти путеводитель линии жизни, - неуверенно заключил он, перебивая нарастающий шепот зрителей, - вот, что неукоснительно должен сделать каждый! Определите истинный источник вдохновения и считайте, что наполовину укротили судьбу!

     Владыка спустился с постамента и уступил слово следующему старцу.

     Статный мужчина в возрасте с выделяющимся крючковатым носом вяло тронулся к подножию. И имя ему - Долатор Гримфур, серый кардинал Хладанны, личный советник Властителя, разделяющий с оным бразды правления государством. - Вместе они составляют дуумвир.

     А новоиспеченные храмовники не переставали изучать исчезающую спину Люциама. Тури увлекся настолько, что не заметил, как пропустил поучительную речь кардинала. Он загадочно всматривался в багровый горизонт, в исчезнувший силуэт Владыки. Весьма сосредоточенно.

     - Эй, Тури, ты в порядке? - Тор чуток хлопнул приятеля.

     Чуток - мягко сказано - Туорэм свалился с ног, счесывая коленные пластины хитина о холодный камень.

     - Да что же ты делать будешь... - бугай, встрепенувшись, сгреб бедолагу с земли и уставил рядом с собой. - Я заметил, что у тебя проблемы с равновесием, но не настолько же?

     - О, не извиняйся, - вставил отрешенно Туорэм, хотя громила, очевидно, и не думал просить прощения, - рацеи того носатого падальщика меня вконец утомили...

     Бугай подозрительно прищурился и тоже взглянул на горизонт:

     - Точно.

     - Ты никак заскучал? - Грациозный Моллорд подкрался сзади. Опять. - Не пропустил ли ты мимо ушей, где тебе уготовлен пост? Люциам - он таков - собьет с толку на раз-два...

     Кислая насупленная мина Тури явно не располагала к хохме. Да, гнетущая погода не унималась и все еще давила на виски, хоть уже и поумерилась.

     'Ты мне начинаешь надоедать. А последнему, кто мне надоедал, я проткнул горло кинжалом'.

     - Послушай, - отозвался, наконец, Туорэм, - а как зовут ту милашку с длинными кудрями? Он стояла на постаменте рядом с вельможами и так пялилась на тебя...

     - Что... - Моллорд выпрямился, как струна, сморщил лоб. - Тебе показалось.

     - Да? Тогда, должно быть, она смотрела на меня? - Тури задрал нос, на шее выступил большой кадык. - Я уверен, между нами проскочила 'искра'!

     Да как он смеет? Чего он прицепился? Жалкий, убогий, пресмыкающийся червь! За один несчастный день он успел насолить Эдендиду хлеще, чем все храмовники Сарморы разом, хлеще, чем долгие похороны отца, которые выматывали его бессонными ночами! Даже кропотливый труд за стопкой самых важных документов не вызывал столько желчи внутри: удвоить стражу на восточных воротах, освободить пристани для военных судов, послать отряд храмовников для сопровождения торгового каравана... Но это! Нет, это слишком. Он может задеть его гордость, честолюбие, может подтрунивать над ним сколько угодно, но трогать его будущую невесту... Никогда не бывать такому!

     - Рирда, - злобно прошипел капитан. - Ее зовут Рирда Каил - и мы помолвлены, понял меня?

     'Как быстро ты сознался. Скука'.

     Тури улыбнулся без поднятия нижних век. Язвительно.

     - Так точно, Ваша милость! Поздравляю. В таком случае, представите нас друг другу? Рирда мне весьма приглянулась... Особенно ее кудряшки...

     Эдендид пытался. Он старался сгладить острые углы, не лезть на рожон и решить все миром. Но если Эд и дальше будет терпеть издевательства, как истукан... Да его же просто засмеют и перестанут уважать! Нет, нужно действовать решительно, нужно задушить гада, пока он не испортил ему все планы.

     - Давай-ка выйдем, с-с-сука! - вспыхнул Моллорд. - Выйдем и поговорим. Один на один! Как мужчина с мужчиной!

     Туорэм озадаченно огляделся, точно кого-то искал, и поднял брови.

     - Ха! И кто же выступит вместо тебя?

     Эд грубо зачесал светлые волосы, сжал кулаки - его лицо стянулось. Он приблизился вплотную и толкнул Тури грудью.

     - Боишься, пустослов? Давай... Схлестнемся на арене, хвастун. Ты и я! Там ты и покажешь, на что горазд! Можешь взять своего дружка, если трусишь, что я тебя зарублю. Да, лучше возьми его, иначе я не ручаюсь за себя!

     'Приятель, да ты никак приревновал? Видимо, ты ее сильно любишь. Но любит ли она тебя...'

     - Лады, идем!

     У флегматичного Торхада челюсть чуть не отвалилась. Громила ждал, чего угодно, но уж никак согласия на очевидное самоубийство.

     - Но если я выиграю... Ты познакомишь меня с Рирдой...

     - Подонок! - Эд схватил Тури за шкирку. - Ты только на словах такой строптивый! А на самом деле - дерьмо дешевое! Я таких, как ты, - насквозь вижу!

     'Парень, успокойся. Ты мухи от слона не отличишь'.

     - Ну, давай! Один на один в честном поединке! Посмотрим, как запоешь, когда я тебя рубить буду!

     Тури захохотал

     - Честном? Вот как? Тогда, полагаю, сопрано...

     - Правильно полагаешь! - Эд не распознал сарказма.

     - Ну-ну, - довольно буркнул Тури, - проверим твой ригоризм на деле.

     Кровавый шрам черев всю физиономию медленно изогнулся в ухмылке.

     ***

     Спальный корпус пятиконечного бастиона напоминал казарму на острове Сияющей луны: двуспальные койки разбросаны по всей площади помещения, реденькие, хотя и широкие, окна выглядывают на просторы города с высоты третьего этажа, а над кроватями висят незажженные канделябры. Да и стиль оформления очень схож с Дурнхаром, о чем ясно твердят впечатанные изображения в виде додекаэдра. Да и фреска с Господином тут не просто так: голова грациозно вздернута вверх, словно Демиург ищет незримую истину на чистых голубых небесах, а свет струится из монарха во все видимые стороны, разгоняя закатную тьму.

     Громила лежал на нижней койке. Его живот урчал.

     - Я бы сейчас целого цыпленка слопал.

     - Мне бы твои заботы, - прокряхтел Тури, ухватившись за поясницу, - что-то он меня сильно отколошматил... Уродец!

     - А кто тебя заставлял соглашаться? Тем более, ты не залечился до конца.

     Растрепанный Туорэм повернулся на спину, простонал и сразу же застыл на одной точке расписного потолка, не смыкая век.

     'Сказать, что ты прав - ничего не сказать. Вот только я никогда не славился благоразумием'.

     - Ну, буду довольствоваться тем, что задел недосягаемое высокоблагородие блондинчика...

     - Задел? - Бугай хохотнул. - Это сильное преувеличение.

     - Да-да... Ты такой рациональный. Аж блевать тянет.

     Торхад хмыкнул.

     - А вообще спасибо, что оттащил меня, Тор... - Тури щелкнул позвонком, когда с трудом повернулся на другой бок. - А то неизвестно, как бы я его изувечил?.. Жалко парня - молодой еще.

     - Вообще-то оттаскивать пришлось тебя. Полудохлого...

     - Это, - сатирично заметил Тури, - уже никому ненужные детали. Ты же видел, что я победил?

     - Разумеется! - льстиво буркнул кряж. - И, к сожалению, еще и слышал...

     'Ты не перестаешь меня восхищать, малыш! И правда, в тихом омуте...'

     - Ладно, полно о нем, - завершил угрюмо Туорэм. - Что предстоит назавтра?

     - Боль и страдание, - съязвил Торхад. - Тебе служба в городе... - он остановился.

     - А тебе? Только не говори, пожалуйста, что...

     - ... Ярхард.

     'Сделают еще одного фанатика'.

     Он побрел искривленными пальцами к медному медальону, некогда принадлежавшему заклятому врагу, провел по выпуклой гравировке:

     Халлас.

     Оставь печали и тоску, твои порывы мне известны.

     Но помни жертвенность мою - моя любовь с тобой навечно...

     Любовь навечно... И что для него значит эта надпись, что ему о ней известно? То, что медальон с ней дала какая-то женщина, которую он почти и не помнил? То, что эта женщина, вероятно, и была его настоящей матерью, а не те пожилые старики, с которыми Туорэм жил в Детворде? То, что она его оставила? Ну, все так и было, хотя он тот еще фантазер, это точно... Но почему он должен полюбить ее в ответ? Потому что она дала ему жизнь и имя? Возможно, это тоже немало - спасибо ей огромное, но с благодарностями нужно обходиться осторожно... Перестараешься - вечно будешь пресмыкаться перед кем-нибудь. А Тури не хотел ни перед кем пресмыкаться. Хотя, с другой стороны, почему, вдруг, любовь какой-то незнакомки ему помешает? Пусть себе любит на здоровье! В любом случае она выбрала свой путь, а он - свой. Винить ее за это нет смысла - тем более талисман действительно неплохой.

     - Тогда, - прохрипел Тури, - тебе действительно лучше выспаться...

     Торхад не ответил, поскольку уже дремал.

     Тьма окутала отовсюду, сковывала страхом грядущего будущего. На ум являлись тревожные думы пережитого дня - впечатления струились одно за другим, а беспокойство прогрессивно нарастало. Впечатления пролетали сквозь сознание волнами расплывчатых мотивов, их влияние накладывало печальный оттенок. А один четкий контур держался в голове непозволительно долго.

     Бельма, незрячие бельма гостя из загадочного холста, смотрели на привязанного к столбу послушнику. Рот Тури сшили плотными нитями, как ткань, а кисти и ступни затянули двойными узлами так, что конечности онемели, - рыпаться было бесполезно. Волоски на теле поднялись, и тогда страж понял, что на нем совершенно нет одежды...

     Шипящий глас манил и зазывал к себе - в извечную пустоту:

     Иди сюда, знаменосец истины, иди ко мне!

     Слепая личина осклабилась, сверкая белоснежными зубами, а глаза загорелись кисло-желтым светом. Мрачный туман надвигался - зловещий дым коснулся ступенек эшафота, и они заскрипели, будто бы по ним кто-то взбирался наверх. Туорэм, нервно дергаясь в попытке ослабить тугие путы, тронул ботинком разбросанную на помосте солому, в результате чего та самовоспламенилась.

     'Браво, только этого не хватало!'

     Из пучины кромешного тумана высунулись две костлявые кисти и протянулись к нагой груди храмовника:

     Ты послужишь нам, справедливый оракул! Придет время, и ты пожертвуешь всем ради Культа! Потерпи еще чуть-чуть...

     Когтистая длань без проволочек вошла в неприкрытую грудь, как нож в масло, и вырвала трепыхающееся сердце мычащего узника.

     Туорэм неистово завопил, разглядывая бьющийся орган в руках безумца. На его красном сердце плыл тот самый знак, который показался в столовой. Только теперь его окончания шевелились, как острые иглы - они материализовались и впились внутрь мышцы, высасывая живительные соки.

     Иди ко мне, вестник рока! Иди, и выполни свою миссию!

     Все заволокло убивающим огнем, уносящим пространство прочь. Тури почувствовал, как невыносимый костер испепеляет кожу, превращая ее в прах. Душа вырвалась и полетела сквозь клубы пепла. Он пронёсся мимолетной звездой, достигая неба, устремился в низ, пробивая толщу земли. Встал, как ни в чем не бывало. Огляделся по сторонам - перед ним мерцала арена Ордена цитадели Дурнхар. Повсюду тянулись красные струйки крови...

     Возник лысый Маттэ с колотыми ранами на шее, ниже узкого подбородка и маленькой челюсти. Злобная мина по-прежнему изливала наружу неприязнь и негодование. Сабленосец встал с окропленной земли, прислонил десницу к ране и отправился на роковую встречу. От рельефных мускул волнами поднимался пар, будто послушник вышел из бани на лютый мороз. Босяк небрежно почесал голый череп, сплюнул на песок потемневший сгусток и с ужасным хрипом вымолвил:

     - Альтор говорил: 'Ты обязан выполнять распоряжения кардиналов и сановников в части обучения, однако свободен в вопросе самоопределения'. Но ты добровольно выбрал убийство, Тури! Ты выбрал умертвить меня, хотя раньше презирал даже мысль об убийстве! Ты лицемер! Жалкий, трусливый лицемер! За это я буду терзать тебя в аду до конца мироздания!

     'Вполне заслуженно, если подумать. Вот только мы редко получаем, то что заслуживаем'.

     Маленькие бездны, посаженные близко к носу, сверлили нутро, а затем загорелись пламенем преисподней.

     - Все, кто тебе был дорог - здесь... И твоя мать тоже здесь! Настоящая, а не та шлюха, что ты выдумал! Банальная легенда.

     'Зато действенная... Стоп! Откуда ты узнал?'

     Тури сжал кулаки и двинулся в сторону неприятеля, да только первый же шаг намертво пригвоздил непослушные ноги. Тело перестало подчиняться.

     - Кажется, - Маттэ расхохотался, - ей здесь даже нравится!

     Недруг подошел. Кривой перст щелкнул по незажившей расселине на брови. Алая жидкость засочилась.

     - Неудачник!

     'Пиши пропало...'

     Туорэм закостенел, не сумел открыть рта, - закряхтел от невыносимой боли. Обидчик разинул пасть в неистовом крике и рассыпался на сырой грунт подобно белым хлопьям пепла. На вспотевший лоб залезали спутанные локоны. Тури зажмурился, создавая на коже множественные рытвины. А когда открыл веки, обнаружил, что левый глаз снова видит...

     Что-то необычайно чистое и светлое заполнило сокровенные уголки сознания. Светоч очищал злую тьму, высылая ее за пределы воображаемого страха, и покрывал воспоминания позитивными нотами. Тревога пустилась на спад и сдала почетное место блаженному умиротворению.

     Обзор сделался максимально расплывчатым и неестественным - темная энергия уползала за границы просторов, а миражи трансформировались. Перед Туорэмом образовался лик прекрасной девы. Рирда. Она оперлась локтями на ограждение причала, наблюдая голубую даль моря: миленькое личико мягко улыбалось, а ресницы суетливо хлопали.

     Лебединая шея повернулась - быстрые шаги, словно мгновенно, перенесли, девицу к Тури. Он остолбенел - пальцы и те не смели дернуться. Прекрасная дама схватила храмовника за щеки и подарила отчаянный поцелуй. Аромат роз впитался даже в ее роскошное платье. Туорэм поддался и ухватил милашку за талию, прижимая все крепче. Он мечтал удержать ее, понюхать, приласкать. Ее ладони игриво переместились на его руки и сдавили напряженные мышцы. Чудное мгновение длилось целую вечность, а возможно и еще больше. Хотелось бы так полагать.

     Девушка оборвала усердия и отстранила Тури от себя. Далеко, но достаточно близко, чтобы прошептать почти над ухом:

     - Спящие пробудились.

     Она засмеялась. Жутко, недобро. А позже испарилась в воздухе поблескивающими крупицами светлого песка, который распределился по брусчатке благодаря резкому порыву ветра.

     Тури упал на колени и вздрогнул. Пришлось открыть глаза - перед ним красовался все тот же расписной потолок с Демиургом. Люциам, как и прежде, разгонял кромешную тьму... Но не в левом оке стража - там по-прежнему царствовала ночь.

     'Ловлю себя на мысли, что начинаю верить в эту муру. Ох, не с проста это все... Ой, как не спроста'.

     Дела давно минувших дней, часть 3

     Юнец отпрянул, скрылся под покрывалом, обнимая трясущиеся колени. В силуэте он распознал знакомые черты кардинала. Пожилой, старый, древний, но на редкость изворотливый и... Больной ум, и больные извращенные фантазии.

     - Ты сегодня странно себя ведешь, - напрягся Альтор. - Что-то случилось, сын мой?

     'Сын мой... Ты всегда так говоришь, - малец уткнулся в ноги, - всегда, когда задумаешь что-нибудь мерзкое'.

     - Все хорошо, - детский голос задрожал, - наставник...

     Дверь захлопнулась, послышался звон цепи и щелчок замка. Топот сапог приближался.

     - Точно? - морщинистая кисть одернула одеяло. - И думаешь сказать, что ничего не случилось? Что тебя беспокоит, дитя?

     'Не могу... Больше не могу...'

     - Н-н-ничего...

     Ремешок слетел на пол и ударился пряжкой, за ним последовали боты, которые унесло в разные стороны. Ряса с додекаэдром смялась в высокую кучу.

     - Мне не нужно напоминать, что случится, если ты проявишь очередной... Жест непослушания?

     - Нет... - послушник шмыгнул носом, и вытер слезы. - Нет, господин...

     'Нет... Нет... Не могу, не хочу. Никогда!'

     Шершавая рука погладила его по лицу, поласкала за шеей. От кардинала пахло вином и потом, но юнец не отвернулся.

     Раздался громкий шлепок. Щека вмиг покраснела и загорелась.

     - Я не расслышал! - рявкнул кардинал. - Что ты сказал?

     - Н-н-нет, Ваше... Ваше благородие...

     - Хорошо, - кардинал процедил без особого удовлетворения, даже с толикой скуки. - Помни, если будешь хорошим мальчиком, пойдешь в гору! Станешь великим стражем Ордена и всей Хладанны. Будешь хранить покой мирных жителей, и все будут уважать то, что ты сделал для них, - старец противно ухмыльнулся. - Но чтобы стать стражем необходимо многим пожертвовать... Да, жертвовать. Вот, чему стоит научиться. - Его глаза коварно блеснули. - Тебе - особенно.

     'Я хочу умереть... Я больше не могу так. Вот бы провалиться на этом месте... Представить, что ничего этого не существовало'.

     Альтор прижал его затылок и заставил посмотреть на себя.

     'Черт, просто убей меня!'

     - Надеюсь, ты готов принести эту жертву?

     Мальчуган зажмурился, засопел, всхлипнул.

     - Да...

     - Что?! - рявкнул кардинал, шлепнув юнца по затылку. - Не слышу!

     - ДА! - взревел малец. - Да, я готов принести жертву!

     Крики возбудили старую плоть. Послушник прищурился, сжал зубы, заиграл желваками. Он уже знал, что нужно делать. И где нужно делать.

     - Молодец, ты не огорчил меня, сын мой, - наставник облизнулся. - Но, а теперь порадуй, утоли голод старого сердца.

     Альтор крепко прильнул его голову, взял за волосы и потянул. Вниз.

     'Не могу... Больше не могу, - подумал малец, собираясь с силами, - пусть меня казнят быстро... Или медленно - мне все равно! Больше - не могу!'

     Послушник оскалился, натужился и со всей мощи клацнул резцами, разжевывая мякоть. Альтор схватился за череп мальца, пытаясь отпрянуть, но безуспешно - парень вцепился под корень, до основания. Он рвал юношу за уши, давил глаза, дергал локоны, а ничего не помогало. Затем шок начал отпускать, и кардинал замычал, почувствовав кинжальную пытку. Внизу. Наставник завопил, как бешеное животное.

     В дверь уже ломились стражники и сановники. Цепь билась по поверхность ворота, но никак не поддавалась. Гулкий гром! Таран рубанул по проему - охранники выламывали замок силой.

     Прогремел звук, будто лопнул трос или разорвалась веревка. Орущего кардинала отбросило, и он, споткнувшись о неровности пола, грохнулся назад, о стол и письменные принадлежности. Раздался хруст и очень высокая для мужчины нота. Нота, которая вмиг надломилась и заглохла. Тысячи осколков разлетелись по всей комнате - склянка с чернилами разбилась о камень. Испачканный Альтор бился в конвульсиях, держась за причинное место. Судя по застывшей гримасе ужаса и боли на морщинистом лице, один из нервов защемило между позвонками. А, может, и не один...

     Цепь с оглушающим рокотом разорвалась, а дверь стукнулась металлическим уголком, оцарапав стену. Пришельцы задержали дыхание. На широкой кровати стоял оробевший юнец с кровавым ртом. Он медленно водил челюстью и шарил языком по зубам. Остановился.

     Стражник выругался. То, что мальчуган выплюнул, сложно было бы отнести к части человеческого организма. Походило больше на кровавое разрозненное месиво.

     Кардинал кряхтел и бился об обломки стола.

     - Лекарей сюда, - наказал гвардеец, осматривая старца, - живо! А мальчишку под стражу! Лично ко мне!!!

     Стражник повернулся к кровати, сдвигая брови. На лице юнца едва проступила улыбка. Злая и торжествующая. Улыбка мести. Первой настоящей мести.

     Глава 4: Подарок судьбы

     - Ты говоришь о достойном поводе... Но не он ли назрел прямо сейчас? На Хладанну с самого обособления точит зуб весь Центральный союз. И я не шучу: Амлэдат, Меллоу и Террия уже лет десять демонстративно выставляют копья. А они лежат в каких-то нескольких километрах - авось и отсюда разглядишь!

     - Невозможно нравиться всем... Да и мелковаты сошки в перечне, не находишь? Подбери-ка еще.

     Дозорный ослабил ворот и повертел треугольной головой.

     - Хвостатый, не глупи. Бесы за бесконечной грядой Зеленых гор тоже не дремлют, а болотные изверги южнее, по слухам, организовали нехилый флот.

     - Что за чепуха? Горцы нипочем не дойдут до наших границ пешим ходом, разве что мелкими группами! Им рельеф воспротивится. А болотный культ и вовсе погряз в междоусобицах и распрях. Да и Детворд не такой слабый порт, чтобы сдаться даже пиратской эскадре.

     - Да, до потопа возможно... Хорошо, а Канеон?

     - Канеон? И что?

     - Подумай сам: безбедная территория, удобное торговое расположение и железный нейтралитет, не странно? А если альянс под эгидой королевства разом выступит? Нас слишком мало, Эколт, слишком...

     - Ты всерьез, Ами? Не противься природе, а то так и просидишь в женихах до конца дней! 'Первый раз - безвозмездно', не забывай!

     - А шлюхи как-то помогают в брачных вопросах? - Мутаро Д'Олса горделиво смерил собеседника. - Не знал, Венд.

     - Естественно, - поддержал Эколт, - они развлекают гостей будущего мужа.

     - И бесят подруг бывшей невесты, а? - Зеленый изумруд потешно подмигнул. - Полно, пора бы определиться, Амеон, что решил?

     - Чего ты к нему прицепился, как лист банный? Пусть сам думает; может он пришел сюда вовсе не за этим.

     - Точно подмечено, Д'Олса, бордель создан исключительно для семейных и товарищеских посиделок!

     - А вдруг Эколту лишь это и надо, а не наши игрища?

     - Мутаро, ты, никак, издеваешься?

     - Кто? Я?! - Смугловатый мужчина вытаращил глаза и виновато попятился назад. - Нет! И вообще: вы оба должны прислушиваться к моим советам - все-таки постарше буду!

     - Да неужели? - Вендурт хитро прищурился и загоготал. - То, что ты прожил на пару-тройку лет больше, чем мы, не делает тебя опытнее!

     - Напротив, еще как, - даскиец радушно заулыбался Амеону. - Так что не мешай ему выбирать самостоятельно.

     - Так я ж ему помочь желаю, посмотри, как он несчастлив!

     Скромный романтик залился вишневым румянцем и вылупился на слоняющихся по залу девиц, которые спустились вниз в полной боевой готовности.

     Распутницы завораживали наигранной неприступностью. Эстет не мог смотреть на них без страха. Он напрягался, лыбился, но натянутую ухмылку долго не продержишь - приходилось с умным видом изучать декор барных стоек, чтобы не выглядеть последним глупцом. Главное не поднимать глаз... Но они опять смотрели! Смотрели, будто чего-то желали от него. Амеон потупился вниз, втянул голову в плечи и зажался.

     Идеалы Эколта шли врознь со свободной жизнью девиц... А память о былой привязанности еще так свежа.

     Впрочем, некоторые особы не пытались строить фальшивой невинности и предпочитали переходить непосредственно к делу. Их он боялся еще больше.

     'Что кроется за льстивыми улыбками? - задал он себе вопрос. - Что по-настоящему чувствует продажное сердце? Оно разбито? Оно отчаялось? Ему одиноко...'

     Неназойливая мелодия доносилась до ушей как занятых женщинами мужланов, так и усердных выпивох, сидящих за кружкой светлой медовухи. Бородатый менестрель потешно забряцал на лютне веселую балладу:

     Прекрасная дева, позволь быть с тобою -

     Я в жизни такой не видал!

     Твой облик струится - наполнен любовью,

     Тебе за него все отдам!

     - Эй, мэтр искусства, ты меня вообще слышишь?

     - Ага, - тревожно пискнул Эколт, - слышу, Венд...

     - В самом деле? - Вендурт шаловливо смерил сидящего друга. - Так понравилась песня? Спорим, я тоже так могу?

     Венд щелкнул пальцами и обернулся к шепчущимся распутницам:

     Ненастья вечер, как скоротать?

     Поддайся чарам судьбы!

     Приятное дело, гро́ши отдать -

     И ощутить взамен красоты!

     Кто-то из девочек прикрылся платком, иные выжали предельно надменный смешок, а в подавляющем большинстве присутствовала атмосфера стыда... Но нашлась и та, кому творческие таланты искусителя пришлись очень даже по вкусу: симпатичная куколка с объемными ягодицами наблюдала за ним с того момента, как братия вошла в залу. Впрочем, Вендурт тоже не упускал ее из виду. Вернее, нижнюю часть тела...

     'Ее-то ты и заарканишь, - подумал Амеон, приметивший хищный оскал Венда, - как пить дать'.

     - Это худшее, - подытожил Мутаро, - что я слышал за свою долгую жизнь...

     - Как же много ты прожил... - Съехидничал Амеон.

     - Да-да, - Венд оскалился, посылая воздушный поцелуй белокурой красавице, - поглядим, на ваши успехи!

     - Еще не вечер!

     - Ошибаешься, Мутаро, - хмыкнул Ами, - как раз он.

     В соседнем проеме появилась дородная женщина, на вид лет пятидесяти. На ней висело, как на широкой вешалке, пышное платье с богатыми рюшками, которые полнили ее еще хлеще. А яркая помада и эксцентричный макияж усугубляли возрастную ситуацию, увы, не в пользу мадам. Издержки профессии, никуда от них не деться.

     - Господа, вы либо чересчур избирательны, либо испытываете наше гостеприимство? - Радушный тон скрывал за собой вызов. - Что-то не устраивает?

     - Мадам, имею наглость Вас разубедить, - Венд встал и титуловано обратился, подкупая слащавым обаянием, - но подарит ли нам Ваше великодушие всего одну минуту?

     - Ох-ох-ох, - страстно завопила пышечка, - лживые любезности и неуместные комплименты, как я их люблю! - Толстушка зарумянилась и стеснительно понурилась, прямо как молоденькая девчушка. - Ладно, лапочка, изволь одну минуту.

     - Благодарю за...

     - Но! Не более!

     - Эм...

     - А секунды капают!

     Льстец поклонился и подсел к обеспокоенному приятелю.

     - Да что не так с тобой, Ами?

     - Не пойми неправильно, - Ами протер запотевшие ладони, - у меня не особо велик опыт вы любовных интригах.

     - То есть, - Мутаро мигом подметил, - в принципе никакого?

     - Нет, почему... - Эколт лихорадочно расхохотался. - Ну, да, никакого...

     - Что, ни разу?!

     Они не догадываются о его прошлом. Весьма позорном и достойном лишь порицания... Эколт и сам корил себя за него. Но в Дурнхаре было так страшно и одиноко - ему был просто жизненно необходим верный друг, на которого можно положиться... Но девушки. Нет, он всегда терялся в их и без того скудном обществе. С тех времен мало, что изменилось. Разве что в борделе дам гораздо больше, чем на острове Сияющей луны. И новые друзья не ведут себя как подонки, в отличие от Тури и Гартиммера. А в остальном - все по-прежнему.

     Амеон пожал плечами и сгорбился.

     - Угу, с тобой не поскучаешь. Ладно, не грузись, подберем тебе кого-нибудь поинициативнее. - Вендурт хлопнул Ами и потянул за собой вверх. - Мадмуазель, мне думается, мы с моими достопочтенными товарищами обсудили наши пристрастия и немедленно готовый сделать окончательный выбор!

     - Что вы говорите? - Слишком откровенная издевка. - И мне хотелось бы так полагать. Ну-с, не тяните, леди уже устали ожидать.

     Зазвенела даскийская сережка. Д'Олса щелкнул пальцем по украшению и, не предупредив никого, вскочил самым первым. Он тронулся к двум смуглым дамочкам, стоящим на краю свиты соблазнительниц, выбрал далеко не самых профессиональных. Но что-то подкупило даскийского авантюриста. Что-то, что напоминало ему о родных краях.

     'На Даско, среди его расплывчатых миражей, знойного солнца и извилистых бархан, я находил лишь две причины оставаться жить на острове. Разумеется, терпкое вино, что льется рекой и ударяет в голову не хуже крепкого настоя трав! И, конечно же, мои любимые чернули, без которых просто невозможно представить смысл существования!'

     Даскиец описывал родные края лишь единожды, но вполне содержательно, чтобы иметь о них хотя бы какое-то представление.

     Менестрель пропел следующий куплет:

     Мне страсть твоя, правда, поистине сла́дка,

     Хотелось бы взять поскорей.

     Да вот незадача, шмыгнула догадка -

     В очах разгорелся злодей...

     - А теперь гляди в оба, дилетант: сзади нас милая куколка подле толстенной колонны, облокотилась и на тебя косится, - Вендурт кашлянул, ощущая на себе суровый укор управительницы, - попробуй хотя бы заговорить, а там, как захочешь.

     Эколт перетрусил, вжал голову в плечи.

     - Как ты ее засек? Она же черти где...

     - Расскажу секрет, - прошептал ментор, - у полированных канделябров есть такое свойство - отражать...

     - Как? Что... Ладно, но что мне с ней делать?!

     - Поговори, заведи душевную беседу - глядишь, и сама раскрепостится, даже языком трепать не надо будет.

     - И что сказать-то? Что она мне очень нравится и... Что она красивая и хорошо одета?

     - Нет же, дурень! Если ты с ней знакомишься, и так понятно, что она тебе приглянулась.

     - А что тогда?

     Вендурт ухмыльнулся и поднял бровь домиком.

     - Ами, разговор с дамой - это как азартная игра, в которой ты сам устанавливаешь правила. И именно тебе решать, какой темп у этой игры будет, смекаешь? Разумеется, можно сразу же выпалить все за милую душу, но тогда ее интерес быстро иссякнет... А можно тянуть партию бесконечно долго, попутно придумывая новые детали сюжета!

     - Но я же...

     - Ами, - устало вымолвил Венд, - ты волен и не играть вовсе, но тогда твои шансы на успех значительно уменьшаются, дошло?

     - Так о чем мне с ней беседовать?! Ты так и не сказал!

     - Поприветствуй сперва, а дальше... Дальше - по обстоятельствам.

     - Понятно...

     - И обязательно заметь, что в ней есть что-то особенное, - подмигнул обольститель, - девушки в восторге от ощущения собственной индивидуальности.

     А сам направился, к изумлению Амеона, не к белокурой куколке, а к группе суровых северяночек. Те, почему-то, не особо обрадовались приближающемуся посетителю. А может, Эколту просто хочется так думать?

     'Но что делать теперь?' - ужаснулся он и робко посмотрел на колонну.

     От нее едва заметно отошла фигура и плавно понеслась навстречу. Дева приближалась размеренно, вальяжно и старательно раскачивала узенькими бедрами. А вот округлая грудь наоборот, как ни старайся, все равно выделяется на атласном платье и трясется каждый раз, как маленькая ножка ступает на деревянный пол.

     'Боже, сколько же ей лет? Дитя совсем'.

     - Так и будешь стоять, недотрога? - Кокетка поправила свисшую каштановую прядь, а ладонь положила ему на плечо. - Или уже, наконец, познакомишься со мной?

     - Привет... В тебе есть что-то особенное...

     'Балбес, Амеон! - подумал он про себя. - Ты все как всегда испортил!'

     - Ты говоришь это, потому что твой самовлюбленный дружок прочитал тебе поучительную лекцию по соблазнению наивных дурочек или действительно так считаешь?

     - Э-э-э... Я... Я...

     - Исчерпывающе, однако.

     Растерянный романтик вынудил себя состроить добродушную гримасу, хотя вышло не особо удачно. Он сглотнул и уставился на красавицу, но вымолвить что-то достойное так и не получилось.

     - Да что не так? - Начала возмущаться девица. - Я тебе просто не нравлюсь или это такая шутка?

     Он не отвечал. На них начинали поглядывать другие посетители придорожного заведения. Ами вспотел. Благо, что держательница трактира удалилась прочь - не хватало еще и ее порицания.

     - Значит, одно из двух, - девушка убрала руку с его плеча. - В любом случае, спасибо за бесполезную болтовню... Бывай.

     Кокетка развернулась на месте и медленно отправилась к винтовой лестнице, все так же раскачивая бедрами.

     Его бросило в жар, ноги не слушались, а мысли не хотели идти на ум.

     'О, Господи, зачем же я это творю?'

     - Постой, пожалуйста! - Серьезно проговорил он. - Я ведь и имени твоего не услышал, а уже умудрился расстроить тебя...

     Девушка добрела до несущей стойки и, деликатно притронувшись к холодным перилам, остановилась. Ее голова даже не повернулась:

     - Идешь?

     ***

     Потрескавшаяся известь, торчащие кровельные балки. Последние изрядно потрепались от многочисленных дождей. Буро-зеленая гниль проступала на разрозненных волокнах, а в некоторых местах доходило и до сквозных отверстий. В принципе, если не быть чересчур разборчивым и, самое главное, не поднимать взора на перекрытие, дела не так уж и плохи.

     На своевольный манер в комнатушке второго этажа царила некая идиллия: теплый вечерний свет вырвался в покои через пару узеньких проемов, аромат зимней свежести бодрил лучше чашки высокогорного чая. К тому же, прямо по центру располагалось удобное ложе, которое без проблем вместило бы и четырех человек.

     - Красиво, - бледный Ами, переступая через порог, решился разбавить мертвую тишину, - уютно и мило...

     - Мне не надо угождать - это не твоя работа.

     Девица толкнула Эколта на кровать. Засуетилась, развязывая узелки на его кожаной куртке. И справилась с задачей более чем успешно.

     - Я лишь хотел...

     - Т-с-с, - нежная ручка прикрыла рот, а другая незаметно расстегнула оставшиеся пуговицы на светлой рубахе романтика, - я знаю.

     Алые губки касались оголенного живота, плавно поднимаясь выше и выше. Милашка добралась до жилистой шеи. Впилась в кожу так основательно, что выступил красноватый засос, а волосы на теле Эколта поднялись дыбом. Он потянулся поцеловать, а та отодвигалась все дальше и дальше - заставляла понервничать. А в последнюю секунду сама прильнула к нему. Они слились в долгом, полном страсти и чувств, поцелуе. Девушка, не отрываясь от ласк, стягивала оставшуюся одежду, а Амеон усердно помогал.

     Они оказались наги, разве что на дамочке остался прозрачный пеньюар - тот только пуще возбуждал своей эфемерной завесой. Шелк не скрывал недостатки. Возможно, потому что их просто не существовало. Теперь уже не важно... Все случилось так быстро и скоротечно... И не один раз. Счет времени затерялся где-то там, позади, пока сине-багровый горизонт не исчез во мраке темной бесконечности, а перьевые облака еще не уплыли в неизведанную даль. Но все прошло прекрасно, даже слишком. Она - самое прекрасное, что случилось с ним за, наверное, всю жизнь... Нет совершенно точно - так прекрасно еще не было никогда.

     - Все хорошо? - спросила девушка. - Тебе понравилось?

     - Да, очень, - мягкая улыбка окрасила довольную мину.

     - И все? А как же огромный перечень комплиментов и любезностей в мой адрес? - Хихикнула шатенка. - Могу обидеться...

     - В таком случае вину нужно загладить...

     Интимный полумрак развеивала тусклая свеча. Амеон оставил попытки разглядеть - нащупал прелестные губы. Нежный, с толикой приторности, поцелуй воодушевлял и наполнял счастьем. Мир остановился - невзгоды готовы подождать, а проблемы не смели противиться. Ему больше не было стыдно за шрамы на шее, он больше не стеснялся своей наготы, не боялся открыться... Ничто не в состоянии разрушить идеальное умиротворение. Почти.

     'Так почему же этот поцелуй не может быть настоящим?'

     - Степень недовольства в значительной мере уменьшена, - сказала распутница и потянулась на перине.

     Бледно-синие огоньки, зафиксировались на Эколте, словно хрустальные, не выражая чего-то определенного. Тоненькие пальчики принялись гладить рубцы на его голой груди.

     - А тебе... - он напрягся, почесал шрам на шее. - П-п-понравилось?

     - Конечно, ты был просто великолепен...

     'Обманывает? Или нет? Или да... Боже, я так и думал, что облажаюсь...'

     Распутница вздохнула, заметив его беспокойство.

     - Скажу так - для дебюта весьма неплохо.

     Он потупился вниз и нахмурился. Занервничал.

     'Для дебюта... Я хотел бы, чтобы это был он'.

     - Ты так и не сказала, - вспомнил он, - как тебя зовут?

     - Крошка Топаз. Я же говорила, ты меня совсем не слушал?

     - Нет-нет, я про реальное имя.

     - Оно вполне реально, спроси любого в 'подарке'.

     Любого. Можно спросить любого. Это слово сотрясало его сердце и не давало покоя. К горлу подступил склизкий ком. Он почувствовал жжение в груди, непонятный жар вокруг висков и на спине. То же самое он ощущал, каждый раз, когда наблюдал Ювиаду вместе с Гартом. Романтик расплылся в натянутой улыбке и почтительно кивнул, поджав губы:

     - Значит ли это, что ты мне никогда не ответишь?

     - Почему же? Может когда-нибудь и скажу. Но не сегодня.

     Ами попытался встать, как вдруг дева остановила его:

     - Да неужели? На ночь глядя? - Милашка загоготала. - Не стоит так буквально воспринимать мои слова - я так со всеми говорю. Ложись спать и не чуди, - она потянула его за собой и примкнула к плоскому животу, провела по шрамам от укусов. - Ночью холодно... Ты же меня согреешь?

     - Но сколько я тебе должен? - вырвалось у Амеона.

     - Ты не перестаешь меня удивлять... Напомню слоган сего прекрасного заведения: 'Первый раз - безвозмездно'.

     Эколт не переставал хлопать глазами и заливаться краской.

     - Боже, какой невинный! Иди сюда, глупышка, - кокетка подобралась к его безбородому подбородку, чмокнула, а потом укусила за щеку. - А сейчас - спи.

     'Вот. Вот почему в этом поцелуе так много фальши... Ей... Ей чужда любовь... Или я ошибаюсь? Люциам, скажи мне, что я ошибаюсь, пожалуйста...'

     Ами наблюдал за прогнившим потолком, прокручивая происходящее. Блеклая свеча погасла полчаса назад. Кое-где свисали маленькие капельки, образовавшиеся от обильного снегопада - одна из них попала прямо на лоб. На улице затихли любые звуки: ночной мрак погрузил город в пору безмятежности. Все было так прекрасно, он даже ощутил себя счастливым. На какое-то мгновенье: он не мог забыть прошлое. Юви, Гарт, Туорэм... Тот парняга, которого он прикончил на арене, и его стекленеющие глаза. Это из-за Ами! Это он виноват во всем... Да, виноват. И должен страдать да конца жизни.

     Что-то сверхъестественное заставило мечтателя отворить прикроватную тумбочку, дверь коей противно заскрипела. Амелн осекся, повернулся на свою ненаглядную: девица повертелась и лениво переехала на другой бок. Не проснулась. Он облегченно выдохнул.

     На полке тумбочки располагалась книга корешком вперед. Виделся поблескивающий символ додекаэдра и заглавные золотистые буквы: 'Сакральный долг, т. 2: заповеди Люциама'. Эколт дотянулся до кармана куртки, вынул звенящий мешочек и положил внутрь. Рядом с трактатом. Дверца захлопнулась.

     ***

     Освежающий сквозняк и угрюмый свет зимнего неба не пророчили добрых вестей. И пусть одеяло не согревало, а слепящий рассвет не думал уступать - это пробуждение вышло одним из самых приятных за последнее время. На душе стало так легко... Спина не ныла от жесткой койки, да и простынь здесь чиста и выстирана. И, естественно, не каждый день засыпаешь с таким сокровищем, которое, почему-то, магическим образом куда-то сгинуло...

     Эколт ощутил пустоту и холод на соседнем месте ложа.

     'Куда она подевалась?'

     Он протер глаза. Открылся силуэт мужчины, сидящего на кресте-качалке в темном углу комнаты. Амеон дернулся, резво соскочил на пол. Зашуршал меч, вынутый из ножен, лежавших на подоконнике. Молчаливый наблюдатель не шелохнулся. Его лицо не получалось разглядеть - на расстоянии он казался не слишком высоким, и скорее хилым, но было в нем что-то такое узнаваемое. Грубое...

     - Гарт? - неожиданно выпалил Ами, а брови сердито сдвинул в кучу. - Ты?

     Человек встал, неспешно вышел на свет, а затем звучно рассмеялся, показывая пальцем на вооруженного меченосца.

     - Какого? Венд... - Гневно прошипел эстет, - я тебя ненавижу...

     - Извини, не мог удержаться, брат.

     Хохот разразился новой волной. Правда, веселился лишь Вендурт.

     - Где она? - неистовство спросил покрасневший романтик. - Отвечай мне!

     - Ух ты, какой грозный помидор, не взорвись, пожалуйста!

     - Я спросил, где она!

     - Да тихо ты! - осадил Венд, обескураживая внезапностью. - Ты не единственный клиент заведения; она ушла пару часов назад в гостиную залу.

     Ами скривился, но с ответом не нашелся.

     - Послушай брат, драгоценные камни нынче на вес золотых деков, а топаз, знаешь ли, - соблазнитель причмокнул, - вовсе не дешевый...

     - Не смей, - прервал меченосец. - Не смей, сравнивать ее с вещью!

     - Как угодно, но не вздумай делать глупости и влюбляться в нее - пожалеешь стократ!

     - Это все? Жизненно важные советы окончены?

     - Погоди еще: не налюбуюсь твоим видом, - Венд взялся за подбородок и прищурился. - Незавидная броня... Но голышом бряцать мечом на неубранной перине идет только тебе!

     Буря смеха опять выплеснулась наружу.

     - О, Владыка! Боже...

     Амеон бросился надевать потерянные штаны, которые не попадались, как не старайся. Зато льняная рубаха нашлась сразу. И плевать, что это не его рубаха, главное - отогнать эти мысли и одеться поскорее.

     'Ф-у-х! Вот и брюки с курткой'.

     - Собирайся шустрее, - Венд приблизился к кровати. - Пока ты нежился в ее объятиях до полудня, мы теряли драгоценное время.

     - В смысле?

     - Слыхал, что к нам в форт прибывает какая-то важная шишка? Весь Фарнхар ходуном заходит, в этом не стоит сомневаться! - Смазливая мордашка Венда скривилась. - А мы, если ты запамятовал, в самоволку ринулись. Так что, поторапливайся, покуда нас не спохватились - Мутаро минут как двадцать на улице торчит.

     - Дрянное дело, - заметил Амеон, надевая верхнюю одежку.

     Во внутреннем кармане куртки шелестело что-то хрустящее. Он не показал удивления.

     'Письмо? Кому это вздумалось мне писать?'

     - Да, а кто этот, как бишь его... Гард, кажется?

     - Гарт, - беспокойно поправил эстет. - Гартиммер.

     - И кто же он?

     Ами передернулся, кашлянул.

     - Д-а-а, один придурок - тоже любил пошутить. У тебя братьев, случаем, нет?

     - Не-а, - Венд не обратил внимания на колкость, - у меня только сестры.

     Эколт, вдруг, остолбенел.

     В другом кармане куртки зазвенели монеты. Они шуршали в мешке. В том самом, который он доставал ночью. Ами отворил дверцу тумбочки и не нашел ничего, кроме книги.

     'А может быть, - изумился эстет, - я все-таки ошибался? Может...'

     - Что ты там копошишься? - Венд толкнул его. - Мы идем, Ами?

     - Притормози, один штришок.

     Он полез за мешочком и аккуратно оставил его внутри прикроватной тумбочки. На этот раз глубже, возле дальней стенки, за книгой. Дверца вновь звучно хлопнула.

     - О, великий Владыка, ты невыносим!

     Ами пожал плечами.

     Ступив на винтовую лестницу, два приятелей тут же почуяли разгульную атмосферу первого этажа. Возгласы дебоширов, стуки пинт друг о друга, зловонный запах пота и грязных лохмотьев. Оба прошли, сдержанно поморщив нос. В углу, почти что на краю, сидела Крошка. В компании отпетых громил. И сидела на коленях одного из них, наиболее сурового, со шрамом на подбородке. Блондинка, работающая неподалеку, радостно помахала Венду. Большие ягодицы затряслись.

     Но Амеона приковала только она: хрупкая девчонка с душой меркантильной куртизанки. Пустые топазы уставились на робкого героя взглядом, преисполненным радости и одновременно сожаления. Искра между ними длилась так мало, но в то же время, невыносимо долго. Чья-то беспощадная рука сжимала сердце, но эстет ничего не сделал: не произнес, не сказал, не кивнул, лишь отвернулся и, как по команде, деловито вышел вместе с собратом. Он старался не обращать на нее ни малейшего внимания. По щеке стекла одинокая слеза, но этого уже никто не усмотрел. Никто, кроме нее.

     - Ты, вроде, пристроился к другим девочкам, - грустно начал Ами, - а машет тебе светленькая. Странно...

     - Хочешь по-настоящему завладеть женщиной - заставь ее ревновать.

     - Фарс, да и только, - обидчиво фыркнул Эколт.

     - Многому тебе еще учится...

     'Больно много ты знаешь...'

     Они вышли из борделя. Открылись соломенные кровли изб Крамида. Прекрасный городок лежал, как на ладони, и издавна манил к себе искателей удовольствия и путешественников. Во многом благодаря пресловутому заведению...

     - Эй, - Мутаро откликнулся незамедлительно, зазывая спутников к себе, - ну наконец-то, резче плетитесь, как бабы собираетесь, честное слово!

     - Ох уж этот пустынный акцент - раскрывает тебя, как обычно. Я-то думал, ты научился говорить по-нашему!

     Вендурт предвкушал остроту, но чужеземец не выказал удовлетворения.

     - Не злись и не сдвигай свои кустистые брови. Что произошло?

     - Люди Рибелонта в городе, нужно поторапливаться! Форт, скорее всего, уже на ушах стоит!

     - Что?! Правитель Рейбенгарда? Сейчас?!

     - Ага, кто же знал, что именно в этот день ему приспичит приехать на дипломатические переговоры? Держите, - даскиец передал поводья напарникам и ловко взобрался на свою лошадь, - поскачем галопом по проселочной дороге - времени в обрез!

     Свита уселась на скакунов, приготовилась удрать по вытоптанному тракту вдоль Алеанны. Прогремело скандирование толпы. На горизонте, за холмом, появились хитиновые шлемы. Они перерастали в фигуры конных гвардейцев. Ревнители вооружились двухметровыми копьями. У троих знаменосцев высились бирюзовые штандарты со светлым изображением скрещенных кирок на фоне щита в форме пентагона. Амеон раньше всех испуганно утвердил:

     - Звонкая монета! Эгида Рейбенгарда!

     - Убираемся, живо! Их там тысяча!

     - Погодите, - Мутаро пригнулся и пристально прищурился, потрепал серьгу, - не паникуйте!

     Позади конницы пробирались пики латной и хитиновой пехоты. Иные ратники выбирали мечи с извилистыми лезвиями, а кто-то держал внушительные колуны. По бокам располагалась легкая дружина с пятиконечными щитами и свисающей до колен кольчугой. А вот бирюзовые накидки с белым гербом трепыхались у всех без исключения. И у вельможи в центре процессии тоже.

     - Нет, - Ами обомлел, - по тракту не вариант.

     Мутаро прихватил поводья и ударил ботинком по коняге. Животное послушно тронулось вперед, прямиком к многочисленной армии.

     - Спрячьте оружие, - проговорил он, - и не привлекайте внимания. На тракте нас засекут на раз-два. Пойдем лесными тропами в обход...

     - Верно... - неуверенно прошептал Эколт.

     - Спятили?! - Вендурт недоумевал. - Вы куда намылились?!

     - Закрой рот и ступай за нами, - прошептал Д'Олса с толикой злости.

     - Да вы либо...

     - Заткнись уже! - гаркнул он на этот раз. - Только хуже сделаешь!

     И они побрели. Сквозь страх, неуверенность и предрассудки. Путники поспевали вдоль улицы маленького городишки, не смея повернуть головы в сторону отряда. Троица вплотную приблизилась к латникам армии Рибелонта. Те рьяно потеснили их к обочине. Какой-то пехотинец заприметил седоков и назвал их 'неотесанными деревенщинами и глупой челядью с нелепыми нарядами'. Вероятно, на фоне могучей своры вояк, они так и выглядели.

     - Ишь, выперлись, полудурки, - поддержал другой. - Все холопы, как холопы - по избам сидят и не мешают добрым людям! А вы чем лучше?!

     - Да, пошли вон, отребье! - Латник с бронзовой бородой сверлил поежившегося Венда. - А это что еще за красотка, никак из борделя выехала? По сколько берешь, смазливый?

     Армия гремела на весь простор, отпуская язвительные шуточки. Все трое уткнули носы вниз, не позволяя себе даже искоса посмотреть на обидчиков. И все бы оно хорошо, да только Вендурт имел неосторожность задеть локтем того самого щитоносца, который же его и провоцировал. Пехотинец, не задумываясь, бросился на наездника, вытолкнув его из седла. Послышался глухой удар и сильный вскрик. Из ножен Венда вильнуло лезвие.

     - Эй, держите их! Это не крестьяне!

     Могучие рыцари напирали отовсюду, тетива трещала одна за другой, а копейщики наставили на жертв тысячи пик.

     - Спешиваемся! - наказал кто-то. - И без глупостей!

     Ни Мутаро, ни Амеон не сопротивлялись и аккуратно сползали наземь. Их приперли к бревенчатой стене обветшалого дома, не давая объясниться. Венд выл, ухватившись за позвоночник. Удушающая безысходность проявилась отчетливее, когда вооруженная свита замкнула их в полукруг.

     К горлу, тем временем, помимо удушья, подступили острые стальные лезвия, вовсю готовые разрезать бархатную плоть.

     - Заткни пасть! - к животу корчащегося Венда прилетел шипастый кулак, а страдалец простонал, зажал рот и съежился в клубок, предвкушая новую атаку. - Что, сукин сын, хватит с тебя?! А? Повторить?!

     - Неужели это конец? - Д'Олса вылупился на грозного витязя, приставившего клинок к его подбородку. - Столь нелепая кончина...

     Твердый металл погружался. Глубже и глубже, без промедления. Пара мгновений и он проткнет хрупкую защиту.

     - Довольно! - командирский голос ударил по всей улице. - Прекратить беспредел!

     Цокот огромной кобылы лорда не рисковали прервать и самые бравые ребята. Повелитель оттягивал сладкий момент и не торопился разрешить нелепицу. Он поправил серые волосы, улыбнулся уголком губ, кожа натянулась, словно столовая скатерть, а мертвецкие червоточины пронзили нутро ужасом холодного уныния. Лорд обернулся на Ами, который рисовался спокойным, как удав. Публика не зафиксировала лихорадочной его трясучки.

     Что-то ядовитое и болезненное напомнил промозглый укор аристократа. Что-то, что уходит корнями в темное прошлое, когда мысли путаются в липкой паутине времени, а приятные воспоминания бесследно стираются, оставляя в сознании незаживающие раны. Гнев внутри Эколта взревел красками воодушевления. Желваки заиграли.

     Лазурные огни вельможи не мигнули. Сомнений не осталось.

     'Нет, нет... - Ами таращился, не отрываясь, и до сих пор не верил собственному невезению. - Не может быть! Это... Это ты!'

     - Ты мне кажешься знакомым. Хм... - лорд озадачился. - Мы раньше не встречались?

     - Нет, - произнес Амеон, спрятав неутихающую буру - Никак нет.

     - МИЛОРД! Обращайся согласно титулу, собака! Этого прихвостня следует проучить, чтоб другим неповадно было! - рыжебородый бугай обнажил булаву, снял округлый шлем и преклонил колено перед Рибелонтом. - Господин, разрешите мне стать Вашей карающей дланью!

     - Хм... - Властитель многозначительно задумался и замычал. - А ты прав, мой верный подданный. И прав в высшей степени этого прекрасного слова!

     Барин подал левую кисть перстами вперед, и рыжебородый солдат с удовольствием расцеловал изнеженные белоснежные пальцы. Все четыре, вернее четыре с половиной - части безымянной фаланги недоставало.

     - Сарт, - мягко пролепетал повелитель, - помоги этому мужу исполнить священный долг...

     Конный стрелок находился позади, буквально в пятнадцати шагах. Приклад уперся в плечо, всадник прицелился, положив указательный палец на спуск.

     - Надеюсь, - шепнул хитиновый лорд, - ты насладишься им в полной мере. Ведь он последний...

     Прогремел щелчок курка. Болт выстрелил с огромной скоростью. Изумленный бородач ничего не понял, только таращился на окружающих, пока алая кровь затмевала обзор и стекала на пышную растительность лица. Боец успел пощупать полое отверстие на лбу, но после этого быстро рухнул на спину. Тонкая корочка льда на земле треснула, а гвардеец так и лежал: с ошеломленно-радостной миной, выпученными яблоками глаз и багрово-рыжей порослью.

     'Боже! - ужасался Ами. - Он убил его! Убил... Как собаку... Это точно он...'

     - Я не люблю всего две вещи в этом чертовом мире, - грозно продиктовал вельможа. - Когда меня перебивают... И когда мне откровенно лгут. Вранье, приправленное творческими потугами хоть как-то можно возвести в ранг искусства, а тривиальный обман - никогда. - Он нацелился на Амеона. - Это понятно?

     - Да, господин... - Эстет сглотнул.

     - Господин? - Аристократ расхохотался. - И кому же ты служишь? А еще лучше спросить, кто ты такой?

     Вендурт более не надрывался, попробовал встать, растирая ушибленное место. Слоняющийся пехотинец усмотрел нелепые попытки и наступил ему на грудь, не успел тот оторваться от грунта. А растерянный Эколт тянул. Слишком. Мутаро подтолкнул Амеона ногой.

     - Я, - опомнившись, бросил Ами, - служу нашему государю, милорд.

     - В самом деле? Мог бы придумать что-нибудь более изощренное. - Высокомерно фыркнул барин. - А что дальше расскажешь?

     - Я - верный служитель Люциама. Мне больше нечего добавить...

     - Да неужели? С мечом наперевес? Странно-странно... Сдается мне, ты говоришь неправду, а ведь я предупреждал.

     У Эколта не существовало иного выбора, кроме как послушно покивать, и, наконец, унизительно поклониться, покорно опустив зрачки книзу.

     'Ты ни перед чем не остановишься... Я обречен. Мы все обречены...'

     - Надо же! - Правитель громогласно загоготал. - Тебе удалось совершить невозможное: теперь, ко всему прочему, я ненавижу, когда меня держат за дурака!

     Волнистое лезвие зашуршало, и рукоять виртуозно очутилась в зажатой ладони - на этот раз оголенная пятерня присутствовала в полном составе. Лорд соскочил с жеребца, поравнялся с Эколтом и оперся на кромку заточенного меча.

     - Скажешь что-нибудь напоследок или предпочтешь умереть праведным?

     'Люциам, прости меня за все! Я так сожалею, если обидел кого-нибудь... Я раскаиваюсь во всех грехах! Пожалуйста... Пожалуйста, спаси меня еще раз!'

     - Мне нечего добавить...

     Узника поставили на колени, а шею выставили вперед. Конечности забились в неуемных судорогах, а дыхание затруднилось до предела - еще чуть-чуть и он потеряет связь с реальностью.

     - Уважаю, - седовласый рыцарь грациозно занес меч. - Жаль только, это не спасет твою святую задницу.

     Холодная сталь скользнула, рассекая воздух с оглушительным свистом, и быстро устремилась к незащищенному затылку.

     - Стойте! - Бросил внезапно Д'Олса. - Пощадите! Мы простые кузнецы!!!

     Мутаро в мгновенье зашелся навзрыд, услужливо рухнул на колени, утирая потрепанным рукавом ручей нескончаемых слез. Серьга подлетела в воздухе и зазвенела, рванув за хозяином.

     Рибелонт отвел взмах в последний момент. Лезвие раздробило мерзлый грунт. Осколки льда попали Эколту в темечко и скулу.

     'Господи! - Ами изнывал от беспомощности. Он ощутил, как стальное лезвие пронеслось над его ухом. - Да что же это такое?! Что за самосуд?! Помогите кто-нибудь!'

     - Кузнецы?! - Рибелонт залился неадекватным смехом, едва не выронив оружие. - Серьезно?!

     Вояки армии присоединились к веселью.

     - Что за абсурд? Черт побери! Ф-у-у-х! Даскиец, да еще и кузнец! Снял бы перед тобой головной убор, - барин сдержал новый приступ, - если бы он у меня, конечно, был!

     - Это п-п-правда, Ваша Светлость, - выговорил Мутаро, несуразно сложив ладони в молитве. - Честное слово!

     Мертвецкие очи заподозрили неладное.

     - Ах, ну раз ты правду говоришь, - иронично ответил лорд, - то, естественно я поверю. Ха! Определенно, такого бреда я пока не слыхал!

     - Но почему же бреда, Владыка? - Губы даскийца зашлись волнами.

     Лидер армии прищурился. Теперь он был уверен. Окончательно.

     - Владыкой кличут не меня, - упредил Рибелонт и облизнулся. - И все-таки я тебе, недалекому, объясню: если ты, верзила, еще хоть как-то смахиваешь на подмастерье настоящего профессионала, - барин уставился на Ами и живо повернулся в сторону распростёртого Венда, - то эти хиляки и молота поднять не смогут... А о чем тогда речь? Ты хоть сам понимаешь, что несешь, шакал?

     Мутаро передернуло. Он стиснул клыки.

     - Но есть люди, которые подтвердят наши слова. Мы можем... Я могу...

     - Я не нуждаюсь в согласии твоих лизоблюдов, - оборвал лорд и довольно ухмыльнулся. - Во-вторых...

     - Но мы...

     - Ты меня перебил... - Рибелонт тут же зашагал к Д'Олсе.

     Стук бота о мерзлый лед отдавал громом в сердце. Теперь островитянин испугался по-настоящему, не иллюзорно. Воевода склонился над ухом и прошептал:

     - Что, гнида, думаешь, я не понял? Наплел мне с три короба, хлеще дружка! Да так неумело! Думал, спасешь его и себя? А ведь я не собирался его убивать, нет - я бы даже лезвие не успел отвести, если б не знал заранее. Ты проиграл. Наслаждайся поражением.

     Мутаро зашипел, оскалился, но смолчал. Лорд поднялся вверх:

     - Так вот: если я спрошу про ковку стали - вы, в лучшем случае, вспомните лишь пару этапов трудоемкого процесса. - Ноздри тонкого носа злобно раздулись, а надменная ухмылка превратилась в отвратительный зверский оскал. - Мне наскучило вести бесполезный разговор.

     Рука командира наметила дать отмашку.

     - Но насколько я могу судить, - прервал Эколт, - металл Вам ни к чему... Милорд. Хитин. Причем, не рабочих - жнеца с добавлением панциря охотника. Последние, как правило, бледно-зеленые, со временем подсыхают и приобретают желтоватый окрас, как, например, в Вашем варианте.

     Если поднятая верхняя губа, выдающая глубокие морщинки, означает удивление, то именно оно снизошло на прозорливого правителя. Барин почесал затылок, подошел и приказал поднять узника с колен.

     - С самого начала я уловил некрестьянский выговор, одеты вы неподобающе челяди, - лорд кивнул на упавшего Венда. - Хотя, про него не могу сказать то же.

     Рибелонт выплюнул мерзкий сгусток, попав в порванную штанину Д'Олсы.

     - Если я прикажу вылизать мою подошву - он это сделает!

     Мутаро насупился, сжал кулаки.

     Рибелонт пустил еще один гадкий плевок и угодил в бровь склонившегося островитянина: белесая слизь потекла по ланитам.

     - Гляди какой! Он будет злиться, проклинать, но сделает и стерпит, все, чего бы я ни пожелал. Знаешь, почему?

     Амеон молчал.

     'Люциам, ради всего святого! Вытащи нас отсюда, умоляю!'

     - По одной единственной причине - страх. За свое бренное существование! Но вот ты... Тобой движет что-то иное. - Повелитель похлопал святошу по скуле. И сжал кожу около шеи так, что Эколт почти закричал. - Как твое имя, сынок?

     - Гартиммер, - задыхаясь, прокряхтел он.

     Воевода отпустил травмированный закорок. Эстет колебался, но смотрел на обидчика так же сурово, как и в первые минуты диалога. Рибелонт считал, что Ами не боится его... Сам же Амеон был готов опровергнуть данное утверждение, лишь бы его оставили в живых... Главарь добродушно улыбнулся, уголки его розовых тоже губ поджались - синеватая радужка весело отразила падающий свет.

     - И зачем лгать? Ты так решительно держался. И пустить все насмарку? Разочаровал...

     Пальцы сдавили плечо жестче прежнего, стремительно погружаясь в мягкие ткани. Хвостатый заорал, да так звучно, что толпа оглохла. Экзекутор и не колыхнулся, однако слегка ослабил тяжелый хват. Товарищи Эколта внимали, не смея помочь.

     - Еще раз?

     - Амеон! - Скорый вопль упредил дальнейшие пытки. - Мое имя - Амеон!

     - В-о-о-о-т! Больше похоже на истину, как считаешь, Амеон?

     Эколт задергался и затрясся, зубы застучали друг об друга, как на морозе.

     - А фамильное? А? Ну же!

     Послышались шаги. Это подкрался советник и протрещал над ухом руководителя какую-то неразбериху.

     Рибелонт, игнорируя посланца, ухватился за густую гриву Эколта и нанес сокрушительный удар коленом в грудь, что тот беспомощно опрокинулся вперед.

     - Ах!

     Ами откашлял содержимое желудка - желтое пятно по периметру отдавало зловонным смрадом. Он еще долго ловил воздух ртом, не смея подняться.

     - Жалко расставаться, однако государственные дела не терпят отлагательств. Ты не против?

     'А? Что? Как? Неужели ты оставишь нас?'

     Хитиновый сапог стал на стремя. Всадник вмиг погрузился в роскошное седло гнедого жеребца. Воевода принял грациозную позу седока.

     - А где благодарности, Амеон?

     Ами испуганно выдал:

     - С-с-спасибо, повелитель...

     - Нет, - потянул он, - не мне... Ему, - кисть с утраченной фалангой махнула на мертвеца с сочащимся отверстием на лбу. - Его жизнь в обмен на твою, Эколт!

     - Что... - вздрогнул романтик. - Кто?

     Командирская лошадь зашагала в алую лужицу, рядом с покойником и его выдающейся рыжей бородой. Подковы окропились.

     - Мы поняли друг друга, парень. - Хитиновый кулак поднялся вверх. - Заковать их!

     'Нет... Нет! Только не это!'

     Тюремщики с цепями злорадно оскалились:

     - Живее, - указал барин, - мы и так задержались!

     - Но мы ничего не сделали! - возмутился Д'Олса. - Милорд!

     - Значит, нет причин для необдуманных поступков?! А?

     Ехидный анфас превратился в важный профиль - даскиец не успел ответить.

     А армия взялась за осуществление приказа: ботинок перестал сдавливать брюхо Вендурта и зашлепал к сгруппированной колонне, острая пика пехотинца, которая оставила на шее Мутаро багровый след, удалилась вместе с остальными. Только звенящие кандалы ловко окутали трясущиеся конечности. Самое худшее произошло.

     Их повели к повозке для узников.

     - Боже... - скорбно истолковал Ами, цепляясь за уступы бревен.

     Приподняться получилось отнюдь не с первой попытки и не со второй тоже... Да и ногами двигать не шибко везло, особенно, когда за цепи дергал стражник.

     Троицу усадили в телегу и связали железом между собой. Сопротивляться они не думали, нет. Мрачная перспектива сломанных костей не особо прельщала. А беззубая улыбка сопровождающего забулдыги не пророчила добрых вестей.

     - Надо бежать, - отважно прошептал Д'Олса.

     - Вы рехнулись! - Резко завелся Венд. - Мы и так на волосок от смерти висим, а вы и его оборвать удумали? Ну, Амеон, назрел достойный повод? А? А?! Теперь-то уже поздно, сукины...

     Он не докончил. Эмоции захлестнули раньше.

     - Договори, - попросил хвостатый - В страхе нет стыда...

     - Зачем?! - Вскрикнул бедняга. - Зачем, вы поперлись им навстречу?

     - Иначе, - сказал Мутаро, - нас умертвили бы еще раньше. Дорога просматривается на пару километров, а удирающие со всех ног всадники, знаешь ли, выглядят подозрительно.

     - Зачем... - не унимался обольститель. - Зачем?!

     Островитянин махнул рукой и обратился к Эколту:

     - А откуда Рибелонт знает тебя?

     - Долгая, - Ами утер слезы рукавом, - история...

     - Пошла! - Извозчик дернул сбрую, и повозка легонько тронулась.

     - А мы, - продолжал Мутаро, - как видишь, не торопимся, Ами. Я должен знать, чтобы мы могли отплатить ему!

     'Отплатить... Отомстить... А зачем? Кому от этого стало легче? Уж точно не мне. Туорэм тоже мстил, и не гнушался ничего... Он бы и меня убил, если б я встал на пути. Как же это все мерзко'.

     - Не сейчас...

     Дела давно минувших дней, часть 4

     Два лепестка сбежали из родного дома на свободу. Но они достигли лишь уха воздыхающего послушника - неровные ногти поскребли хрящевые завитки. То желтая ива резвилась на ветру, сбрасывая последние одежки и мешая путникам. Но им было не до того. Задувающий холодок и тот не стал препятствием, хотя задувал сильно. Ноги, затылок, поясницу. Особенно поясницу. Поблизости журчала водичка - разбивать лагерь около водоема - не самая полезная идея. К утру влюбленные пожалеют о своей непредусмотрительности.

     Прогремел шорох спущенных портков. Эстет перетрусил, занемог, но все-таки ухватился за талию потными ладошками.

     'Если нас увидят, - вообразил послушник, - то... То... Владыка! Лучше бы никто не видел!'

     Рубашка полетела на мерзлый плащ, который служил покрывалом. Другая распахнулась еще раньше

     - Я никому не расскажу, - миловидный оскал мерцал в лунном отражении водной глади.

     'А? Что?! Что ты не расскажешь?'

     Романтик не спросил.

     - Что ты там мешкаешь? Музу ищешь? Давай - все нормально, не бойся, - тугой хват потянул длинную гриву Ами за собой.

     Нос ткнулся в выпуклую родинку на щеке. Они слились в протяжном лобызании, Амеон закусил нижнюю губу и высосал. Вышло довольно нелепо, но никто не стал подшучивать. Это грело душу. Кисловатый привкус языка не отменил того, мурашки пронеслись по спине, а руки поплели по изгибам, вниз.

     'Владыка, зачем я это творю?!' - Он одернул руку.

     - Не думаешь же ты на этом остановиться? Я хочу еще...

     Эколт заглотнул побольше воздуха и приторные ласки продолжились. Парень распознал темные пятна над упругой грудью, возможно, родимые. Долез до коричневатого соска... Рьяные стоны запросились наружу. Романтик прислонил ухо и почувствовал бешеное сердце внутри. Пустился к животу и ткнулся в маленький пупок. Запахло потом и сыростью.

     В ответ небрежные касания поползи и по его телу. Они были резче, увереннее. Вывихнутые персты распутали веревки его брюк и тронули за живое. Горячка подступила к мокрым вискам, Ами оцепенел и выдал кроткий выдох. Он был не готов.

     'Пожалуйста, только не это...'

     - Я помогу, - обнадежил соблазнительный голос, - расслабься...

     Сладкий стон прогремел над ухом, поцелуй подоспел к подбородку. Его грязно толкнули - Эколт рухнул на накидку, локоть угодил в ледяные заросли. Холодная кисть погладила его колено, бедро, направилась выше и жестко сжала. Энергия мигом подступила и наполнила желание. Стало больно - без предупреждения. Эстет сморщился, скривил подбородок и прикрыл веки.

     - Говорю же, расслабься, - твердил нежный шепот.

     Он задрожал, но, сам не свой, послушался. Раздался звонкий стон - серый пар на устах взвился и мигом исчез. Эколт сжал зубы, попытался забыться...

     Однако не получилось. Страсть перегорела и утихла - стало неприятно, защипало. Хотя они и не думали останавливаться. Нет, это затишье. Затишье перед бурей. Послушник поднажал снова, живо двинул. Ладони сами полезли вверх, и мощно врезались в лопатки. Донеслось шипение - десять красных месяцев украсили смуглую кожу.

     - Прости, - Ами посмотрел на увлеченный лик, - я не хотел...

     Возмущения не наблюдалось. Еще рывок, еще толчок, еще один подъем - воин закатил глаза и замер - удовольствие окрылило неожиданно, блаженно. Преждевременно...

     'Боже! - мысли нагрянули внезапно. - Зачем я это делал?! Я - выродок!'

     - Уже?! Что-то ты быстро в этот раз.

     - Извини... Я не хотел тебя...

     - Не хотел меня? Что, совсем?

     Смешок загнал романтика в румянец. Настало время едкого послевкусия.

     - Да ты лицемер, Амеон!

     - Хотел! Очень хотел... Прости, я не знаю, что сегодня со мной...

     - А мне это даже импонирует в каком-то роде... Нет, серьезно!

     - Прости... Я... Я...

     - Ладно, дело житейское, - снисходительно, однако разочарованно, заключил хриплый голос.

     Хриплый голос другого послушника. Послушника, который осторожно отпрянул, выпрямился и сплюнул наземь. А Ами пикантно выдохнул и перевернулся на живот, чтобы подняться. На покрывале остались темные пятна.

     Глава 5: Багровый рассвет

     Аал'мари - мифические гуманоиды, одаренные магическими способностями божественной (как склонны утверждать многие) силы. Историк Хонахтор Краиндорский в своем труде 'Избранный народ магии' описывает оных как высоких существ (более двух метров ростом) с бирюзовым или голубоватым цветом кожи и продолговатыми коническими ступнями. Костистыми ступнями.

     Ученый-лицедей пишет: 'Глаза чаротворцев наполнены бронзовым, медным или ярко-желтым свечением, выливающимся из глазниц. Зрачки же отсутствуют напрочь, аки, если бы они не нуждались в них вовсе или те стали бы лишними для колдунов. На голове, разворошив шкуру, точно вулкан землю, зиждились костные выросты. У некоторых они перерождались в полноценные рога, позади коих развевались густые волосы. А рога те-то свидетельствовали о грядущих свершениях их владельцев'.

     Но я не нашла ни одного доподлинного подтверждения слов наглого лгуна! Ни единого достоверного факта! Останков древней цивилизации просто не существует! А все, кто утверждают иначе - такие же лицедеи и притворщики. Кто-нибудь видел их артефакты? Нет, даже якобы найденные реликвии в Сарморе и те под запретом для посторонних, ведь их попросту не существует... Все, что мы имеем, - это Додекаэдр в Ярхарде и бесконечная куча раздутых слухов! Все, конец!

     Из чего я делаю вывод, что Аал'мари - смешная сказочка для потехи мальцов. Уму непостижимо, что в нее верит почти вся Империя!

     Шилла Колим

     'Детальный разбор укоренившихся стереотипов'. Шилла Колим - глава имперской научной коллегии в Канеоне 46-28 гг. до В.О.

     В 28 г. до В.О. сожжена заживо по приказу императора Омалина I предположительно за разжигание мятежа и подрыв государственной безопасности.

     'Нежданный' резал полотно залива эстетичной, расходящейся напополам, линией. Вблизи берега волн не наблюдалось, и судно едва колыхалось, да и то только потому, что потрепанный парус хаотично развевался на ветру. Редкий туман на водной глади навевал приятные воспоминания о праздных днях в цитадели. А зимняя стужа и роса на физиономии не давали предаться забвению.

     Моряки закутались в шерстяные плащи и с упованием глядели на восток, где красноватые лучи солнца победоносно пробивались через тьму. В северной стороне, помимо ярких звезд, внимание приковывали затухающие волны небесного сияния, переливающегося синим и фиолетовым свечением. Прекрасная пора середины января.

     На берегу был заметен силуэт одинокого, наклоненного к соленой поверхности, деревца. Оно жило сотню лет, но беспомощно закостенело на одном месте - пока драккар проплывал, хрупкие веточки ни разу не дернулись и не покачнулись. Густые кроны увяли с незапамятных времен, а старый вяз навечно уснул мертвым сном.

     А темненькие точки на горизонте мерзлой земли, позади древа, - останки вмёрзших в лед насекомых. Кровожадных насекомых. Это отсюда они кажутся невзрачными лилипутами...

     - Представляешь, сколько эрибов там упокоено? Целый кладезь драгоценного хитина. - С грустью проговорил молодой налетчик. - До которого никак не добраться...

     - А с чего ты взял, что они упокоились? В последнее время меня все чаще терзают смутные сомнения, особенно в этом проклятом месте! А что, если палящее солнце когда-нибудь возродит их к жизни?

     - Не хотелось бы. - Парень бросил косой взгляд на рыболовные причиндалы. - И каким образом ты рассчитываешь выловить здесь что-нибудь?

     Мужчина средних лет с заметной проседью на сбитых в колтуны локонах грубо смерил сидящего на корточках Гарта и занялся привычным делом - готовкой снастей.

     - Обыкновенным...

     - Не хочу показаться занудой, но... - Коротышка почесал затылок. - На плывущем корабле? В соленых ледяных водах? Без наживы? Серьезно?

     - Вот сижу я и не понимаю, - рыбак показал кривые желтые зубы, - какое из твоих предположений абсурднее?

     - Ну, - пренебрежительно гаркнул недоросль, - так давай выясним, Бартир?

     - Крыса сухопутная, учись! Мы ж в заливе Стылой крови: воды тихие, только половина наших гребет - остальные ведут светские беседы со мной, - рыбак усмехнулся, - либо беспробудно дрыхнут! Почитай, стоим, как вкопанные! К тому ж, я использую блесны - на кой ляд мне нажива? Да и где б мне ее искать? На палубе навоза что-то не видать, может свистнешь у кого-нибудь хлеба? Или же все-таки раздобудешь навоза? Только не забирайся слишком глубоко...

     - Очень смешно, - сухо фыркнул Гартиммер. - И какая рыба клюнет у забытого Богом побережья?

     - Вот и проверим.

     - М-да, сейчас бы на реку, к югу... - коротышка тяжко вздохнул. - Слишком скоро меня мобилизовали, и шести годов не исполнилось.

     - В цитадели было так ужасно?

     - Почему же, нет, - Гартиммер закашлялся, - там было еще хуже.

     - Только не заплачь.

     - О-о-о! Не собирался. Орден вышколил на славу, а уж как со сталью научил обращаться...

     - Ха, - рыбак сверкнул клыками, - а по дому не скучал?

     - На первых порах. Я не жаловался, мне все-таки довелось повидать самую полноводную реку - Алеанну. Горы рыб и солнце - было что вспомнить...

     - Хорош разыгрывать драму!

     - Сам же спросил. -недоросль недовольно вскинул руки. - Я и рассказал.

     - Знаю... Я бы, может, и сам, не отказался от теплых лучей юга, но на кой они мне? В северных водах живности столько, что хватило бы прокормить весь мир. И еще останется. А юг не может похвастаться таким раздольем!

     'Да уж конечно!'

     - Возможно, но мне по душе пресные рыбки. - На языке уже ощущался жирный вкус белой мякоти, а слюна заполнила ротовую полость. - Карпы или форели, как на острове Сияющей луны. Там туча мелких озер и рек...

     - Тьфу ты! Вонючие костлявые штуки! Ковырять замучаешься! Сам провел четырнадцать лет в Дурнхаре...

     - Правда? Ты не говорил... - Гарт с изумлением уставился на сгорбившегося моряка и подвинулся поближе. - Не поверил бы!

     - А ты будешь верить всему, что я скажу? - Бартир подмигнул. - Я был рожден в морских недрах - в морских недрах и подохну!

     'Жду, не дождусь, когда это случится'.

     - Речная живность, - начал рыбак, - меня не особо...

     - Смотри! - воскликнул Гартиммер. - Дюбает!

     Древко удочки плавно потянулось вниз, а леска натягивалась сильнее.

     - Это называется - КЛЮНУЛА, а дюбанье ты проморгал, как всегда!

     Матрос вскочил и виртуозно подсек барахтающуюся жертву. Увертливый хищник не желал сдаваться и противился по-всякому, но было слишком поздно: мастер аккуратно поддергивал удочку вверх и отходил назад по палубе, приближая добычу к себе, а потом резво схватился за леску и потянул улов на корабль, перехватывая нить обеими ладонями.

     - Вот она! Здоровая, полкило, не меньше! И это семьдесят метров от суши.

     Ловец приподнял чешуйчатый улов и довольно заулыбался, а затем осторожно положил дергающуюся рыбу на окровавленную палубу. Затем принялся по новой приводя снасти в боевую готовность.

     - Вообрази, какие рыбешки будут на сотне!

     'Хм? Те же, видимо?'

     Слизь от рыбешки растекалась по палубе. Но кораблю это не вредило - засохшая кровь столь глубоко въелась в волокнистую структуру дерева, что ни одна мокрая швабра не выведет ее до конца. Судно познало немало битв, да и абордаж не обходил драккар стороной - по-настоящему боевой корабль. Но чтобы рыбачить с него... Да еще и на ходу? Правда, только один чудак Бартир умудрялся выдавать подобные номера.

     - У селедки нежный рот, - он вынул крючок и откинул рыбину в сторону, - не мудрено, что крючок так легко проткнул пасть...

     - Убежит, поди.

     - Ну, так сунь в мешок, лентяй!

     Дряхлое подобие тряпичной сумки прилетело в серьезную мордашку салаги. Он циклично заморгал и закашлялся. Вековая пыль выбилась из ткани тугой завесой серого газа, ноздри наполнились тухлым смрадом, и Гартиммер сразу же отправился к соседнему борту. Сплюнул и высморкался.

     'Ах ты дрянь подлая! - выругался про себя недоросль. - Чтоб тебя чудище морское слопало!'

     Рыбка, согласно приказу, нырнула в дырявый сачок.

     - Закинешь снова? - недовольно вопросил Гарт.

     - Естественно, - добытчик щелкнул подушечками пальцев. - Не желаешь попробовать?

     Коротышка небрежено отмахнулся:

     - Я пока понаблюдаю за твоими успехами.

     - Как знаешь, - с удовольствием вымолвил Бартир. - Время клева пришло, и упускать такой шанс - просто грех!

     Матерый моряк почесал седую бороду - белые комочки ороговевшей кожицы порошком посыпались на палубу - и вновь закинул удочку в ожидании удачи.

     - А не запомнилось ли что-нибудь хорошее об Ордене? Ну или что-то интересное. Не одни же кнуты вам - и пряниками должны баловать? Давай, говори! Со скуки сдохнем!

     - Пряников нам не подавали. - Гарт скуксился и подложил кулак под голову. - Да и радостных моментов не то чтобы было много... Хотя, случались передряги, выбраться из которых - настоящий подвиг. Правда, лучше бы Орден ничего о них не слышал...

     Барт зафиксировал древко удочки в ногах и уселся поудобнее.

     - Да? - настойчиво поинтересовался он. - Например?

     Гартиммер до последнего ежился и не желал что-либо отвечать.

     - Давай, не молчи! Коли молвишь - надо договаривать, иначе не дело!

     Недоросль фыркнул и сложил руки калачиком, отрицательно качая головой.

     - А я расскажу тебе о морских передрягах. Давай, не дрейфь!

     'Это уж точно - всей команде осточертели сказочки про твои бравые дела и до ужаса фантастические свершения, - заключил коротышка. - А когда слышишь их в десятый раз...'

     Ветераны драккара не воспринимали Бартира как серьезную личность, а новички вежливо отмалчивались в ожидании конца его повестей. Чудаковатый моряк стал чем-то вроде талисмана, видимо, поэтому он все еще драит палубу, потому как воин из него никудышный.

     - Не переживай, - рыбак подмигнул сквозь спутанные волосы. В них умудрились застрять даже сухие водоросли - соль сковала их очень прочно. - Я не трепач.

     'Конечно же, нет. Просто с тобой никто не хочет говорить!'

     Гарт усмехнулся. От безысходности. Бартир ни за что не отстанет.

     - Летом, в период празднования солнцестояния, нашей казарме позволили выбраться в поля. Тренироваться. Полезно для здоровья, особенно если дышишь горным воздухом...

     - Вот это я понимаю отдых, - перебил собеседник, - райская служба. Была бы она в море...

     'Закрой уже пасть свою!'

     - Тихо, не перебивай. Так вот... Тренировка в реальной обстановке, на местности. Мы расставляли палатки, высекали искру из камня, рыбачили из ближайшего водоема. В общем, по полной программе учились выживать в диких условиях.

     Гартиммер взялся за вспотевший лоб и сглотнул комок в горле. Ему определенно не стоило начинать эту песню. Но, с другой стороны, Гарт не мог держать в себе это так долго. Здесь он - новое лицо, никому не знакомое, здесь от него не зависит ничье благосостояние. Да и в конце концов, он давно распрощался со старыми приятелями, которые, возможно и не были ему друзьями. Может он хотя бы раз в жизни сделать то, что хочет, а не то что требуется?

     - Что ты замялся, нервничаешь?

     Коротышка проигнорировал.

     - Нашу компанию послали на реку выудить что-нибудь съестное. Удочки выдали, мне сети... И Мара за нами прикрепили, будь он неладен!

     - Мар? Что?

     - Мар. Мардар - так звали одного послушника.

     - И что было дальше?

     'А ты перебивай больше, умник хренов!'

     - Мар всю дорогу вел себя слишком правильно. Чересчур. Не дай Владыка, ворона каркнет! Он сразу же бежит докладывать капитану! Стукач... Стукач, которого нам навязали.

     Бартир взялся за подбородок и серьезно кивал при каждом эмоциональном всплеске повествователя.

     - Вот, идем мы, значит, к озеру, хотим найти горное устье. Форель искали!

     Барт закивал, принялся что-то подсчитывать.

     - А чтобы собрать ведро рыбы, - молвил коротышка, - у нас ушло бы не меньше целых суток!

     - Если река широка и плодородна, то...

     - Дальше слушай, соль в другом. Я... Я... - недоросль скривился, стараясь не останавливаться на этом моменте. - Короче, я облажался! Упустил улов, проклятье на вас! Тащил, значит одну назад в мешок... А она решила потрепать мне нервы! Я схватил эту стерву и сдавил брюхо! Она выплюнула золото... - Гартиммер поморщил лоб. - Я не шучу, натуральный золотой самородок, размером с виноградину!

     - Дай угадаю! - вставил Бартир. - Ты едва не упустил последнюю рыбу?

     Моряк издевательски загоготал. Недоросль уже сжимал кулаки.

     - А потом, - процедил рыбак, - Мар заметил и побежал жаловаться надзирателю, да? Или ты занялся производством золотого вина?

     Ладони покрылись теплой росой, гнев держать все труднее - жар подступил к щекам. И не важно, что он обжигающе-ледяной. Коротышка все равно запотел.

     - Винодельню мы так и не открыли, к сожалению, - Гарт нахмурился и несуразно улыбнулся. - Да, Мар завопил, как сумасшедший, когда понял, что я не отдам ему... Он...

     - Ага. В таком случае я сейчас общаюсь с богачом? Невесть что забывшем на нищем военном судне?

     'Пирит, - коротышке вспомнилась флегматичная мина Тора, - кусок гребанного пирита...'

     - Звучит как легенда! - не стихал Бартир. - Сам придумал или тебе кто-то подсказал?!

     Он так и знал, что не стоило говорить об этом. Никто не поверит, но главное, что сам Гарт знает. А хотя, какая теперь разница? Самородок оказался жалким куском бесценной породы, а Мар заплатил сполна. Действительно. Однако Бартир перешел точку невозврата. Бартир задел его самолюбие.

     - Закрой хлебало, глупец! - завопил недоросль. - Мне пришлось выбросить самородок! Кардиналы все равно обнаружили бы рано или поздно! Но если так нравится пихать везде свою лепту - наслаждайся рыбалкой в одиночестве! - молодой вояка подскочил на ноги. - Идиот!

     - Ты забываешься, мальчик! Эй, чего нюни распустил, девица?! - Взвыл рыбак на удаляющегося налетчика. - Так чем все закончилось?

     Этот вопрос звучал скорее, как неукоснительное требование, нежели смиренная просьба. Количество причин неприязни в личном списке Гарта пополняется каждодневно...

     Послышался всплеск воды.

     - У тебя клюет, олух, - сухо бросил он, развернувшись, и направился к другому борту.

     - Ах, дьявол!

     Скользкое древко можжевельника устремилось к самому краю, а когда рыболов вцепился в удочку, стержень так изогнулся, что чуть не переломился надвое.

     - Помоги же! - кричал Бартир. - Уйдет!

     Подмога подоспела быстрее, чем следовало ожидать. Вероятно, ее и не следовало ждать вовсе, но что-то подтолкнуло Гарта ухватиться за толстую леску и вытащить морского черта. Хотя им обоим пришлось приложить много труда, чтобы совладать с добычей. Но ведь оно того стоило? Должно быть...

     - Ого! - Бартир радовался, точно маленький ребенок новой игрушке.

     Его пронзительный возглас разбудил не иначе, как пол команды.

     - Больше первой! В несколько раз! Нам знатно повезло! - Барт рассмеялся и приподнял огромную селедку повыше. - А ты улизнуть собрался!

     Коротышка принудил себя выдавить почтенную ухмылку. Шрам натянулся, вздернутый нос взобрался еще выше. Он смиренно кивнул, но до последнего не упускал из виду склизкую чешую скверно пахнущей рыбешки.

     Ликующий моряк не заметил угрюмой мины. Успех затмил рассудок, и темная пелена удовольствия не позволяла видеть трезво. Рыбак и намека не подал, что окружающая реальность его волнует.

     Но из-за чего Гарт выглядит столь настороженным? Из-за старых историй, до которых никому нет дела? Вряд ли, парень и сам относится к россказням с юмором, только бы непомерную гордость не задевали. А она могла бы и потерпеть... Или же потому, что Бартир наслаждается свежей добычей, пока сам Гартиммер прохлаждается? Нет, дело в другом... Так почему Гартиммер уставился на этот злополучный трофей, уж не второй ли самородок в нем?

     - Что у нее с брюхом, - поморщившись, спросил он, - почему оно так вздулось?

     - Ха, наверняка пригоршню алмазов проглотила!

     Язвительный гогот разнесся еще пуще прежнего - теперь для всего корабля наступило утро, в этом можно не сомневаться. А доказательством служил нецензурный бубнеж и вселенские проклятия, доносящиеся сокрушительным градом со всех четырех сторон.

     - Чем она хуже твоей, или ты просто завидуешь?

     - Я не говорил, что она чем-то хуже. Вспори ей живот, и посмотрим...

     - Ага, только не вздумай после позариться на мое сокровище! Иди сюда, родная, - крепкая хватка удержала дергающийся хвост, а острая сталь кинжала свободно погрузилась в мягкое нутро.

     Внутренности поползи наружу.

     - Оставь себе...

     Коротышка едва успел докончить фразу и отвернуться, как собственное содержимое желудка рьяно запросилось на палубу. Одежда знатно замаралась.

     Из распухшего нутра показалась желтоватая голова червя, плавно переходящая в гладкое тельце. Паразит удлинялся, легко выбираясь из, наверное, бездонного чрева хозяина, ведь он так и не вылез полностью. В один момент тонкое чудовище остановилось, приподняло кончик к верху, как бы осматривая обстановку. Оно покачалось из стороны в сторону, попыталось вернуться назад, в благоприятные условия.

     От вида извилистых движений желтого солитера становилось дурно. Бартира едва не заштормило. Червь петлял и выворачивался, отчаянно пробивая дорогу к 'родному дому'. Вернуться первопроходцу помешали недовольные соседи. Те преградили незадачливому исследователю путь. Они шквалом вылезли на забрызганный пол драккара. Целый клубок кишащих тварей устроил бурю в животе у рыбины, что та мучительно задергалась в предсмертной агонии. Селедка неугомонно шевелила мертвыми устами, да вот только звука из них вовек не услышать. Наверняка, отборная ругань и брань на весь свет, но кого это трогает?

     - Черт, - взвился коротышка, - да убери ее в пекло!

     Моряк подергал колтуны возле висков, один из них он лихорадочно скрутил и сбил еще плотнее. Сморщился и приложил массу усилий, дабы из надутых щек не полился фонтан кислой рвоты, однако превозмог. Он выметнул селедку вместе с тошнотворным клубом за борт. Первый улов также не избежал скорбной участи и отправился следом. Бартир долго и тщательно отмывал руки, невзирая на ледяную воду в бочках. Весьма удивительно для человека, не отличающегося любовью к гигиене.

     - Что уставился? И тебе не помешало бы отмыться...

     - Не-не, до Сарморы остается часов пять. Лучше потерплю дурной запах, чем умру через неделю от кашля.

     - Как знаешь.

     - А почему, - Гарт огляделся, - на нас пялятся, как на чудо света?

     - Вспомни, - фыркнул Барт, - кто визжал, как резаная свинья!

     - Про себя говоришь? - Азартно рассмеялся Гартиммер, предаваясь нахлынувшему из неоткуда веселью.

     А товарищ не оценил юмора. Совершенно.

     - Что ты позволяешь себе, щегол?! Ах, ты...

     - Закинешь снова? - Предвкушая недовольство, коротышка тактично перебил. - Или в заливе севера стало меньше живности, чем в реке?

     - Что? Да как... - рыбак замялся. - Как ты смеешь? - Злобно вымолвил он под конец, приближаясь и нащупывая меч в ножнах.

     - Не стоит, Бартир, - тихо прошептал молодой вояка, демонстративно трогая деревянные ручки топориков и рефлекторно принимая защитную стойку. - Пожалеешь...

     Косматый моряк не останавливался - жестко напирал, медленно рассекая холодный воздух. Он приблизился в упор с кинжалом наготове.

     - Считаешь, что тебе все дозволено? Что можешь дерзить мне, салага?! Ты забылся, заносчивый неотесанный мальчонка! Давно пора научить тебя вежливости, прихвостень неблагодарный!

     Жилистая рука Барта занеслась для удара

     - Ты пьяный что ли или всерьез в себя поверил? - бросил коротышка, выхватывая правый топорик из кожаного ремешка. - Только дернись, сука! Заметить не успеешь, как кулак перестанет быть частью руки!

     Серое лезвие впитало красноватый оттенок солнца.

     Гарт прищурился, выжидая случая. Большие костяшки пожелтели, синеватые вены выперлись, а тонкие сухожилия, словно игривые струны лютни, задребезжали на худом теле рыбака. И он, наконец, решился - шальная длань мощно ринулась. Коротышка интуитивно увернулся и замахнулся топориком к запястью противника. Тренировки Ордена даром не прошли: приученные мышцы сами сделали все работу. Но командирский голос остановил.

     - ЭЙ! - Луженая глотка надорвала связки и приковала к палубе обоих задир. - Ко мне под навес, оба! И без глупостей! - Грубый капитанский возглас не допускал отказа.

     'А как, однако, жаль...' - решил Гартиммер.

     Лезвие топорика, помимо тепла утренней звезды, вобрало в себя фиолетовый холод угасающего сияния. Две стихии слились воедино. Обжигающий пламень подавлял власть сизого льда. А к вечеру все перевернется наоборот - соперник погрузит раскаленное светило в царство тьмы, желтые лучи уступят место облаку волшебной материи. И какая честь, что эта картина удостоила вниманием именно его - невзрачного налетчика драккара, нерадивого послушника и дамского угодника до мозга костей...

     Конкуренты покосились друг на друга, ожидая глупостей. Пришлось отправиться к резиденции командира.

     Коротышка, не доверяя, пропустил Бартира вперед и еще несколько мгновений не убирал топорик под ремешок. Хотя перед опорными стойками шатра спрятал. В тени ставки, подле опустелых ящиков провизии, восседал их лидер с человеческим черепом на коленях. Подвинулся бы он малость к борту, чуть-чуть подался вперед, но нет: сидит себе, как сыч, терпеливо выжидает. Видно лишь контуры могучего тела и спинку седалища.

     - В край одурели? - Сурово вопросил глава - в твердом тоне преобладали ноты настойчивого, но рассудительного спокойствия. - Итак, жду объяснений.

     Объяснений, которых не последовало. Темный силуэт флегматично наблюдал за виноватыми. В отличие от Бартира, Гартиммер не опускал взора.

     - Финор, - сказал он, - мы уже...

     - Для тебя, капитан Финор Рыбий глаз! - На сей раз голос надорвался, и в нем преобладали порывы раздражения. - С тобой мы позже поговорим, так что не зли меня, мальчишка! Гораздо любопытнее, как ТЫ пошел у него на поводу, Барт?

     Коротышка запнулся и заморгал.

     Здоровенная туша капитана едва накренилась вперед. Лысая татуированная голова показалось, а вместе с ней и сложный орнамент из округлых ветвистых узоров с неразборчивыми рунами по периметру.

     'Этим волосатым ручищам позавидовал бы даже Тор...'

     Все лицо великана испещряли неглубокие шрамы, являющиеся признаком перенесенных осложнений оспы. Вдоволь хватало и рубцов с трещинами, рваных ран, и разнообразных швов, оставленных ожесточенными поединками. Но наиболее красочным рисовался огромный след. Он разместился на лбу, щеке и подбородке. И только серая борода скрывала его малую часть. Бардовая полоса шрама пролегала ровно через все лицо, не оставляя без участия левый глаз, навеки ставший мутно-белым проклятием. Именно проклятием, ведь безжизненное бельмо давно утратило способность созерцать красоту мира и теперь сопровождает командира всюду, вызывая у людей страх или откровенную неприязнь. А может, и у него самого. Собственно, за бельмо его и прозвали Рыбьим глазом - нетрудно догадатсья.

     - С каких пор мои неугомонные друзья повадились упиваться тишиной? Вы решили загубить мне всю операцию? Не брезгуете пустить насмарку целый месяц изнурительной переправы до пиратских островов? Если из-за вашего шума сюда слетятся флибустьеры Золотых приливов, я вздерну вас раньше, чем драккар возьмут на абордаж! - Командир перешел на пугающий шепот. - А если нас почует Лантар Тагард со своими дезертирами...

     - А кто же тогда станет оборонять судно, если вы, капитан, всех вздернете? - Коротышка издевательски усмехнулся и, суетливо облизал подсохшие на морозе губы. - Да и драккар - это не вялая кобыла - шустрее скачет по волнам. Пираты, даже если бы и заметили нас, гневно плевались бы за борт из-за встречного ветра и отсутствия весел.

     - Все-таки ты еще бо́льший идиот, чем я предполагал, Гарт. - Угрюмо произнес Финор. - То, что у пиратов две-три высоченных мачты, против одной нашей вкупе с изнуренными гребцами, ты не учел? А про количество парусов вообще молчу... И да: мы тоже плывем против течения! Но для твоих куриных мозгов это, наверное, сложновато, а? Телогрейку-то самостоятельно сообразишь постирать? - Рыбий глаз расхохотался и замигал своим слепым глазом. - Оставь нас, салага!

     Он, насупившись, вышел из-под навеса и оперся локтями на парапет.

     Остальные члены экипажа имитировали трудовую деятельность по-всякому: кто-то усиленно подгребал воду, другой тщательно протирал новые дыры в отсыревших досках, а третьи старались разведать что-то неведанное в бескрайних просторах акватории. Подлинный же интерес направлялся на грядущую развязку событий. Ни единой сонной души на борту: у каждого матроса появилось активное поле деятельности.

     Корабль пошел быстрее. Брызги окропили с ног до головы. 'Нежданный', несся навстречу разгорающемуся солнцу, оставляя ночной запад в хвосте. Время пролетело резче, чем песок сквозь пальцы. Бартир играючи вышел на свет, который освещал злорадную улыбку.

     - Готовься, щегол, убивать тебя будут!

     - Да? Не помню, чтобы ты что-то ответил Финору, когда он осадил тебя. - Гарт ухмыльнулся. - Бартир, значится, важная шишка?

     - Тупой валенок, я провел на драккаре дольше, чем ты существуешь в это чертовом мире! - жилы на лбу и руках пульсировали, румяный багрянец покрыл щеки, извилистые капилляры на белках полопались. - Я - неотъемлемая часть команды, в отличие от тебя, узколобого!

     - Сам придумал или 'лысый' подсказал? - Коротышка раззадорился еще пуще. - Точно, тебе б ума не хватило!

     - Говнюк малолетний!

     - Паскуда!

     - Сучонок!

     - Знаешь, Барт. По-моему, даже птичье дерьмо значит на корабле больше тебя - оно хотя бы работу подкидывает время от времени, а ты просто балласт, который не хочет взглянуть правде в глаза! - ореховые глаза монументально уставились на Бартира. - Новую глупость задумал?

     - Иди к капитану, мразь! - полные темной крови вены должны были уже лопнуть. - А я посмотрю на твою кончину!

     - Хорошо, - звонко подытожил недоросль. - Драться бы научился для приличия, тоже мне часть команды...

     Рыбак пялился несколько мгновений. Потом мерзко сплюнул, отыскивая ненаглядную удочку из можжевельника.

     Гарт предстал довольным. Он рассмотрел рытвины на щеках Финора и поморщился. Осложнения оспы бесследно не проходят. Жуткое бельмо выпучилось.

     - Догадываешься, - продиктовал капитан, - какая кара тебе предначертана?

     - Интересно, за какие проступки?

     Темный силуэт приподнялся, и серый череп с глухим свистом вылетел из могучих лап, разбиваясь о скулу Гарта. Коротышка вскрикнул, и тотчас же приложился к больному месту. Через пальцы плавно засочилась кровь

     - Подумываю соорудить себе новый трофей. Но на этот раз из твоей головешки. Выйдет отличный ночной горшок! - могучая фигура блаженно погрузилась в кресло. - Здесь вопросы я буду задавать, усек? - Риторически отрезал низкий голос. - Усек?!

     - Усек...

     Гарт утер новоиспеченный рубец и приподнялся с колена. Физиономию размалевала алая кровь, под ботинком что-то противно хрустнуло. Он заметил разбросанные резцы и нижнюю челюсть черепушки. Гарт в испуге ощупывал языком собственные клыки и клацал частоколом. Прорех не заподозрил.

     - За полтора месяца службы ты, подонок, успел мне сильно насорить, - Рыбий глаз властно покосился в сторону рыбачащего Бартира, - а то, что случилась сейчас, стало последней каплей. Доигрался, уродец!

     - Я предупреждал, он сам...

     - Заткнись и слушай! Мой вердикт таков: за неоднократное неповиновение приказам, попытку подрыва безопасности команды, а также подстрекательство и покушение на жизнь напарника я приговариваю тебя...

     'Да пошел ты'.

     - К пожизненной скидке в борделях Хладанны? - Довольно перебил обвиняемый. - Или ты знаешь другие заведения?

     Недоросля перебивали постоянно, почему он не в праве? А вот, почему...

     Двухметровая туша подорвалась. Гарт и шевельнуться не помыслил, а разъярённый гигант вовсю мчался навстречу. Могучие руки вцепились в ворот потрепанного кафтана. Кожаные ботинки оторвались от досок. Миниатюрная фигура Гартиммера, особенно в сравнении с телосложением бугая, играючи поднялась в воздухе.

     Ажиотаж захватил сердца членов экипажа - никто не пытался скрыть неподдельного интереса. Пара-тройка налетчиков поставила на вероятную победу Рыбьего глаза: мешочки со звенящими монетками зашуршали и пошли по рукам. Через минуту банк насчитывал почти что пятьдесят серебром, что довольно неплохо, учитывая нынешний курс. А когда-то Гарт, будучи зрителем, и сам ставил деньги на конкурсантов великой арены Дурнхара... Кто бы мог вообразить, что судьба так перевернется?

     - Я ж тебя в порошок сотру! - татуированная змея чуть ли не взаправду шевельнула языком, а ровные узоры заходили ходуном по всей фактуре. - Ссать кровью будешь, подонок!

     Гартиммер циклично заморгал.

     - Ты у меня палубы будешь драить сутками напролет! - Зловеще процедил Финор. - Я поставлю тебе вечное дежурство и бессрочный караул! И каждый вечер твоей согбенной спине придется выносить по шесть ударов плетью, тварь! И это не кончится никогда!

     Пальцы на воротнике сжались еще сильнее. Гарт начал задыхаться.

     - Исхудалый, болезненный и замученный - ты не посмеешь попросить меня о пощаде! Нет, тебе не хватит духу, трус! Ты будешь просить о последней милости, но я не стану слушать! Ни одного скверного словца из твоего гнилого рта не вылетит. А когда ты все-таки попросишь...

     - Да пошел ты, сволочь! Я сойду на Сарморе! - Резко фыркнул молодой воин. - А сказочки свои оставишь для этих недомерков! - дрожащий палец коротышки указал на Бартира и провел контур по кругу, - они все равно ничего дальше собственного носа не видят. Впрочем, как и их тупой коман...

     В лоб прилетела оглушающая тупая боль. Мир поплыл, и темное пятно посередине ограничило обзор, в ушах зазвенело, как если бы рядом что-то взорвалось. Блестящая лысина врезалась ему в лицо еще раз.

     Бренное тело коротышки свалилось наземь частью затылка и ребрами. Твердый кусок во рту откололся и захрустел. Соленая густая влага ощущалась на языке и насыщала голодный желудок. Голова же жутко ныла и раскалывалась, а ниже подмышки, сбоку, что-то треснуло, но этот ушиб почти не беспокоил. Пока что.

     Сквозь разгоряченные вопли толпы отчетливо слышался лидерский голос:

     - Как ты еще не понял? Ты принадлежишь кораблю! Я тебя имею!

     'Нет. Никто меня не имеет, урод!'

     Гартиммер лежал, и был совершенно не в состоянии реагировать. Пыткой было даже перевернуться на другой бок. Он оскалился и взялся ладонями за разбитое лицо. К животу прилетел размашистой пинок сапогом. Гарт вырвал перед собой. Он так и не понял, кто ударил.

     'Лучше бы Бартир... Хотя он, наверняка, занят рыбалкой и ни черта не замечает...'

     В воздухе прогремело что-то зловещее.

     'Скорее бы все уже закончилось'.

     И оно действительно закончилось - какая-то неведомая сущность заставила обомлеть матросов и раскрыть рты. Кто-то ахнул, иной же брякнулся почти что рядом. Интригующая пауза затягивалась, но приоткрыть затмившийся взор было до жути больно: навязчивое ощущение, что череп раскололся надвое, не отпускало до сих пор. Так бы оно и продолжалось, если бы разгорающийся алый свет не стал окончательно невыносимым, а команда не закричала во всю мощь:

     - Бартир!!!

     Леска натянулась до предела, но в один момент дернулась настолько резко, что уволокла за собой рыболова, который не пожелал отпустить удочку. Что-то нечеловечески мощное и быстрое затянуло моряка в пучину. Слышался только громкий всплеск воды, а на поверхности танцевали белые пузырьки воздуха. Барт никак не показывался.

     - Быстрее! - паниковали гребцы. - Киньте ему веревку! Он утонет!

     Наступило затишье. Нехорошее. Коротышка заставил себя взглянуть на происшествие. Темная пелена перед носом до сих пор мешала обзору. А вот встать с палубы оказалось гораздо труднее - при малейшем движении голова мучительно ныла - просто до ужаса. Про кровавую кашу во рту и говорить не стоит. Благо Финор расщедрился и помог подняться молодому вояке:

     - Иди и погляди, что там стряслось! - мохнатые пальцы потянули Гарта за волосы.

     Коротышка, весь в судорогах, осклабился с отверстием на переднем зубе и вскрикнул:

     - Не пойду! - Слюна со свистом вылетела наружу. - Отпусти!

     - Еще как пойдешь, - тяжелая рука выдрала локоны, - побежишь!

     Финор, не обращая внимания на вопли, поволок Гарта за собой. Потащил его прямо к деревянному борту, как раз туда, откуда и улетел горе-рыбак. Он выставил голову недоросля за линию ограждения.

     - Обещал вздернуть, но придется внести изменения в твою казнь!

     Рыбий глаз язвительно расхохотался, а один из гребцов, точно по велению Владыки, подал татуированному громиле толстую веревку с петлей. Мясистые пальцы на редкость проворно нацепили удавку на шею.

     - Вы у меня уже вот где сидите! - он показал ладонью возле горла. - Без своего закадычного друга не возвращайся!

     - Я утону! - Голос коротышки сделался глухим, панический крик души прорвался. - Не надо!

     Его голова покраснела, на обоих белках глаз лопнуло несколько капилляров. Это громила затянул петлю.

     - В таком случае тебе нужно срочно научиться плавать, - холодно отрезал Финор, отпуская осужденного в путь.

     Ледяная вода хлынула со всех сторон, белесые пузырьки воздуха медленно взбирались наверх, к спасению. А недоросль не мог увязаться за ними. Он неуклюже барахтался, ерзал руками, скалился, превозмогая боль, но все тщетно. Попытка зацепиться за веревку и перехватить канат ногами не увенчалась успехом. Бренное тело плавно снижалось, а обжигающая холодом вода заполняла легкие. Бартира и след простыл...

     Среди прозрачных клубов воздуха прослеживались темно-зеленые силуэты чего-то плавающего, причем весьма искусно. И находились они совсем рядом, на расстоянии вытянутой ладони. Один из фантомов оглядел тонущего героя бездонными кислотным зрачками, но скоро переключился на что-то иное и уплыл в неизвестность.

     'Какого хрена?!' - подумал Гартиммер.

     Амфибии грациозно блеснули панцирем. Хитиновым панцирем. Существа подплыли к драккару и проткнули корпус тощими, согнутыми в суставе, конечностями. Покарабкались вверх - на палубу. Пришельцы остановились перед с кормой, не показываясь экипажу корабля. И стоило незадачливому салаге подойти чересчур близко к ограждению - тонкая игла мигом пронзала плоть и тащила беспомощную тушу ко дну.

     Свита чудовищных созданий разрезала толщу воды, утянув многих моряков за собой. Как выяснилось, так виртуозно плавать им позволял петляющий хвост с двумя жвалами на конце.

     Веки недоросля смыкались, стук сердца потихоньку останавливался. Последним что осталось в памяти, стала красная полоса на поверхности воды, исходящая со стороны заснеженного берега.

     'И зачем я полез к Бартиру?'

     Дела давно минувших дней, часть 5

     Юнец не трусил. Он не раз наблюдал рваные и колотые раны собратьев, но сейчас был уверен, что у него все получится. Послушник наверняка знал, что предшественники не обладали ни должным опытом, ни талантом, ни упорством, как у него. Все так говорили, и сам Гартиммер в том числе... В конце концов, с ним занимался тот самый Мок'ша, величайший мастер меча из таинственных земель! Ни один монстр ему не ровня - никто не победил сурового тренера.

     - Лупишь и уворачиваешься, всего-то! Я уже сотню раз тебе показывал. - Сказал чернокожий ментор, сливаясь с угольным песком острова. - Давай, малыш, не дрожи! Покажи им достойный пример, не трусь!

     Другие послушники, скрестив руки на поясе, с трепетом ждали очереди.

     Коротышка застопорился, ухватился за рукоятку. Медлил и тянул.

     Позади захрустел и посыпался песок, показалась босая нога поравнявшегося с ним наставника.

     - Либо ты сейчас же поразишь чучело, - с акцентом промолвил учитель, - либо...

     Недоросль не стал дослушивать. Догадывался, что скрывается за жутким 'либо' тренера.

     Он, так и не победив страх, со всей мочи рванул на вращающийся манекен. Рубанул наобум, не задумываясь, по корпусу и раскрутил фигуру вокруг оси. Чересчур. Пронесся тупой звук. К физиономии прилетела шипастая палица. Послушника отбросило, а в шее едва не сломались позвонки. Хлынула кровь, парень ощутил, как она просачивается сквозь губы.

     Резкая боль пробудила реакцию и инстинкты. От следующей мельницы юноша пригнулся, сделал маневр вниз, перекувырнулся, вспоминая уроки ментора. Затем подскочил, вытер кровь, и рубанул еще, раскручивая в том же направлении. Рефлекторно увернулся и громко взвыл - разорвало предплечье, которое он не успел одернуть. Недоросль отскочил назад, прижал ноющую руку и посмотрел вбок - тренер глядел исподлобья и хмурился.

     'Черт! Мне конец! - Гарт, стиснув зубы, двинулся к вращающемуся снаряду. - Черт! Еще... Нельзя! Нельзя останавливаться!'

     Угольный песок окропила алая капля. Тяжелая подошва вмиг раздавила ее.

     Послушник заехал снова. Пригнулся, описал дугу спиной. Повторил. Ось раскрутилась сильнее. Он склонился, разнес корпус до щеп, врезал с размаху. Едва успел втянуть голову в шею. Поднялся и атаковал, уже слабее.

     'Дерьмо! - подумал он, видя, как палица разогналась до немыслимых скоростей. - Я не успею!'

     Гартиммер воспроизводил отработанную годами комбинацию выпадов. Рубил, спотыкался и в любой момент ожидал, как в затылок прилетит что-то тяжелое. Боты скребли черный песок, волосы подпрыгивали, а пот лился рекой. Над шеей, в считанных миллиметрах, свистнул воздух. Но вот, он оступился - нога соскользнула и застряла между каких-то коряг. И откуда эти коряги взялись на песке, да еще в такой ответственный миг?

     'Сука! Нельзя... Нельзя останавливаться!'

     В любой момент он мог ошибиться. Теперь с еще большей вероятностью - ступня так и застряла меж сухих веток деревяшки. Послушник замедлился, боль не давала сосредоточиться, а манекен все крутился. Шип разодрал рукав, просвистел рядом с ухом, оцарапав мочку. Гарт опустился, вздохнул, отпружинивая обратно, и разбил корпус вдребезги. Попытался отпрянуть, но ступня заныла и не давала шевельнуться. Ореховые очи засекли летящий объект и зажмурились.

     Теперь звук был громче, но все такой же глухой. Палица глубоко рассекла правую щеку. Почти до вздернутого носа. Юноша заревел, упал на спину, оскалившись и прикрывая лицо.

     Манекен еще вертелся.

     - Первый блин всегда комом... - Мастер Мок'ша состроил удовлетворительную гримасу и только. - Перевяжись и продолжай в том же духе!

     Ментор обернулся к остальным послушникам, выбирая следующего участника. Следующую жертву...

     А коротышка слушал шелест редкой травы, лежа на холодном песке. Ему было все равно. Он открыл глаза - они не выдерживали яркого света и циклично моргали. Сфокусироваться не получалось. Гарт отвел взгляд на ожидающих соратников, стало только хуже - веки дергались как сумасшедшие, а картинка плыла.

     - Эй! - пропищал Ами по-детски, протягивая ладонь. - Вставай! Ты как?

     - Пойдет... - фыркнул недоросль, хватаясь за друга. - Жить буду.

     Эколт хлопнул товарища по спине - тот встрепенулся.

     'Не-е-е-т, нет, нет, нет! - ужаснулся Гартиммер. - Только не опять!'

     Ореховые глаза бешено заморгали. Ко всему прочему, зрачки хаотично двигались из стороны в сторону, а изображение искажалось.

     Глава 6: Тайна, покрытая мраком

     - Мне хорошо с тобой, - тревожно выдала симпатяжка, - ты такой милый и...

     - Но, - прохрипел он, - ты не хочешь быть со мной?

     - Я боюсь, - беленькие зубки прикусили нижнюю губу, - боюсь все испортить...

     - Как угодно, - равнодушно бросил кавалер.

     - Как тебе удается оставаться спокойным? Тебе вообще наплевать?!

     'Если честно, да...'

     - Что тебя гложет? - спросил он - И что ты хочешь от меня?

     Красавица отвернулась.

     - Хочу понять, что с нами будет дальше? - Выпалила она со слезами на румяных щеках. - Так не может продолжаться!

     - Разве? - он ухмыльнулся. - Я-то свободен, в отличие...

     - Ты меня любишь? - оборвала девушка. - Скажи!

     'Сейчас расплачется. Дьявол! Только не это!'

     - Ответь! - заревела дама. - Ответь мне!

     - Дорогуша, наслаждайся сегодняшним моментом...

     Она не успела - горячий страстный поцелуй оборвал истерические порывы.

     'У Хладанны лишь один подлинный союзник - Владыка Люциам, а Орден Хранителей Святыни - его верная опора'.

     Серый кардинал Долатор Гримфур - правая рука Владыки.

     Прохладный ветерок. Влажность. Зимнее солнце топит утрамбованный снег. Порт. Обветшалая пристань из светлых пород сосны. И, разумеется, снующие в поте лица трудяги. Оно и не мудрено, работы навалом, а тяжеленые грузы сами себя не перенесут. Провизия, оружие, сукно, табак с архипелага Золотых приливов - здесь можно найти все, что душе угодно.

     Львиная доля пристаней, как и водится в крупных государствах, отведена под военные судна. Но Сармора в праве похвастаться прибыльной торговой жилкой, и качающиеся на волнах прибоя когги тому неоспоримое подтверждение.

     За скальным массивом Промозглого ветра, на северо-западной стороне, помимо алого светового столба, показался корабль. Он разрезал волны округлым носом, на верхушке которого блестела рогатая бычья голова. Весла подгребали вперед - отлаженная командная работа. Единственный парус смотрелся блекло на фоне пятиугольных щитов, развешанных по периметру корпуса. Корабль, огибал крайний мол.

     Служащие порта подоспели. Их мины, все как одна, не смогли выказать ничего, кроме искреннего удивления. Корпус исцарапали широкими канавками, кое-где доски вырвали целыми кусками. А палуба... На ней блестели красные лужи, и валялась оторванная конечность.

     Через корму перепрыгнул лысый бугай с бездыханным солдатом на спине. Одежда обоих промокла до ниточки.

     - Живо! Позовите сюда лекарей! - Мертвое бельмо уставилось на ошарашенных слуг. - Я требую встречи с князем, немедля!

     Бренное тело контуженого солдата брякнулось на помост.

     ***

     На солнечных часах Сарморы значился полдень. А вот новый источник свечения отбрасывал тень на глубокий вечер. Причем, постоянную тень, сбивающую горожан с толку. Но самый неприятный момент - жгучее свечение, от которого порядком рябило.

     Ярред Каил зашторил окно тюлем.

     - Успокойся и давай-ка без полемики, - князь пригубил черный ром и поморщился. - Тьфу! И зачем мы расторгли торговое соглашение с Канеоном? Сейчас хорошего вина даже за большие деньги не найдешь, а пить эту ослиную мочу пиратов нет никакого толку!

     Он с разочарованием поставил чарку на сандаловый стол и подозвал прислугу.

     - Чего нельзя купить за большие деньги, - подметил беспокойный Финор, - можно купить за очень большие деньги.

     - Будто бы они у тебя есть!

     - А чего не получить даже так, то можно забрать по праву силы.

     Рыбьему глазу этот разговор явно не приносил радости. Он ерзал и желал поскорее перейти к проблеме. А князь как бы и не торопился.

     - Мыслишь в верном ключе, присаживайся, пожалуйста, - губернатор умиротворенно вздохнул. - Хотя надо признать, табачок Золотых приливов мне не приелся - гораздо слаще болотной требухи из Антрии.

     Финор грозно сверкнул.

     - Какой взгляд! - князь засмеялся. - Хорошо, не будем о торговле... Ну-с, выкладывай, что произошло в заливе?

     - Мы возвращались с разведки вокруг островов и самой Уртигулы. Записи отражены в судовом журнале. Я составил отчет...

     - Та-а-к, продолжай.

     - На подъезде к городу у нас вышла заминка - двое из экипажа повздорили, а лишний шум, знаете, ни к чему... И пока я, - капитан протяжно прохрипел, - дескать, решал вопрос...

     - ...нагрянул багрянец?

     - Именно...

     Седалище затрещало и заскрипело, однако выдержало предельную нагрузку.

     - Столб просто появился из ниоткуда? Что-то ты недоговариваешь... - князю не составило труда приметить неловкость. - Почему моряки на твоем корабле, словно языки проглотили?

     - Потому что я им так велел, - выпалил капитан.

     - И что же ты...

     - Если вкратце: я пересчитал ребра заносчивому выскочке за то, что он... Он...

     Финор ожидал подмоги от Ярреда, но тот безучастно внимал сказу протеже.

     - ...в общем, он мне слишком много досаждал!

     - И где же этот выскочка сейчас?

     - Валяется в коматозе после разведки. Правда, я пустил его без корабля и весел... Жалко, что он плавать не научился.

     - Вот за что ценю тебя, мой верный друг, так это за честность, - седоватые усы задергались вместе с тучным аристократом. - Были бы все такими холодными и расчетливыми - мир стал бы стократ лучше, говорю тебе.

     Но моряк остался холоден, что камень. Во всяком случае, внешне.

     Каил почесал широкий нос, который расширялся почему-то именно в конце - переносица же вышла по-королевски тонкой - и подозвал к себе служанку. Однако поперхнулся, усердно вспоминая:

     - Как ты говоришь зовут того парня?

     - Я не называл имен, - подчеркнул мореход.

     - Ну, так скажи!

     - Гарт... Гартиммер, - угрюмо поправил Финор. - Его имя - Гартиммер.

     - Превосходно. Приведите!

     - А если, - обратилась служанка, склонив голову, - вызываемый будет не в состоянии...

     - Тогда, ПРИНЕСИТЕ, - усмехнулся губернатор. - Выполняй, а ты, милочка, - он вмиг обратился к другой горничной, - налей моему гостю рома.

     - Нет, - Финор засуетился, - я не...

     - Не строй из себя принцессу, пожалуйста. Выглядит отвратно!

     Из пятилитрового бочонка полилась коричневатая струйка.

     - Не чокаюсь, - заявил капитан, хлопнув залпом.

     Ярред кивнул и властно раскинулся в кресле, развернув носки врозь.

     - Ну-с, продолжим, если ты, разумеется, никого больше избивал?

     - Нет, - хладно отрезал гигант, игнорируя сарказм. - Потом... Пучина поглотила Барта. Он, дескать, местный дурачок, особо не докучал, рыбалкой увлекался. Ему я поручал сторожить шаровары в отсутствие команды на корабле. Ну, знаете, порт, страсти, искушения...

     Финор хихикнул и отвел взор в сторону.

     - Меня не интересует промискуитет, - с порицанием прыснул аристократ, - опустим подробности.

     - Эм... Да... Удочку горе-рыбака неведомая сила потянула за собой. А Бартир, редкостный дуралей, не отпустил. А затем и все наши, кто посмел подойти достаточно близко, тотчас же устремлялись за борт. - Капитан почесал лысину. - А когда я посмотрел на горизонт...

     - Понял, - Ярред не выдерживал медлительности, - сколько человек сгинуло?

     - За что мне все это?! - вдруг, вспылил Рыбий глаз. - Тринадцать бравых парней! И все бывшие школяры Ордена - бойцы отменного качества! И они столь нелепо сгинули... В середине января, самое начало года! Кто восполним мои потери?! Дурнхар?

     - Незаменимых людей нет! - протолковал хозяин. - Не восполнит Орден, подключусь я - в Сарморе числятся тысячи вояк, уж тринадцать-то отыщу на твою посудину!

     Рытвины на скулах гиганта натянулись, а проклятое бельмо прищурилось.

     - Ты назвал тринадцать... - произнес губернатор. - Но ведь ты тоже подходил к краю? Когда глумился c этим, как бишь его, Гардом?

     - Гартом. Гарт. Гартиммер...

     - Я так и сказал, - князь недоумевающе посмотрел на Финора.

     - Да нет же, вы сказали Гард.

     - Да хоть хрен с бугра! Как ты умудрился не упасть в пучину?

     - Повезло...

     - Видимо, несказанно. А парень, да как же его звали, черт возьми?

     - Гарт.

     - Он самый! - Усы вельможи вновь заиграли. - Тоже послушник Ордена?

     Финор мигнул.

     - Как же он выплыл?

     - Я дал обет вздернуть паршивца! А посему без петли на шее не выпустил!

     - Экий извращенец! Потянул за веревку? На шее?! Превосходно! И как он остался жив?

     - Громкое заявление - он находился при смерти.

     - Положим, тогда остается надеяться, что твой мученик выкарабкается и пропоет песенку порадужнее. Ну а ты пока волен идти, однако пребывай в черте города.

     Великан напрягся, но перебить не решился.

     - Не пугайся, просто мелькает шанс, что с тобой захотят поговорить... Портовые грузчики молчать не станут. Есть необходимо пояснить, что отвечать?

     - Я, как всегда, - могила! Но Гарт останется под моим началом - эта сволочь еще поплатится за свою дерзость!

     - Конечно-конечно, - фыркнул Каил. - Ну а ежели докопаются?

     - Скажу, что видел зарождение столпа на горизонте.

     - Нет. Не так. Говори, что заметил светоч уже в небе - никаких зарождений. К чему подробности? - вельможа развел руки в стороны. - А про корпус драккара скажешь, что набрел на разбойничье судно, понял?

     - Угу.

     - Меня ты знаешь, в долгу не останусь... Допивай свой ром и можешь быть свободен, - небрежно бросил Каил и махнул ладонью.

     Финор поторопился уйти, стараясь ни минуты не задерживаться в покоях работодателя.

     ***

     Тяжелеющая голова благополучно облокотилась на десницу. Бодрость потихоньку угасала, потрескивающий камин разморил. А гобелены коричневых оттенков создавали атмосферу уюта и тепла. В зимних краях подобное бывает очень нужно.

     Но богатое убранство давно вошло в привычку, воспринималось как должное, как предмет гордости. И хоть красное дерево архипелага Золотых приливов уже не отдавало специфическим запахом, а серебряные подсвечники потускнели, их ценность от этого не уменьшилась.

     Ярред понимал это не хуже остальных. Он погладил витые ручки сандалового кресла и оглядел портреты членов семейства.

     Внимание привлек холст с миловидным личиком дочурки. Та как раз вошла во взрослый возраст, шестнадцать лет. Краски струились еще бурно и живо - не успели высохнуть. Волнистые волосы аккуратно убраны назад, тонкие губы поджаты, а лицо не в меру серьезно. Серенькая радужка, как и у Ярреда, отдавала мраком осеннего неба, но в отличие от отцовской, улыбалась и светилась радостью.

     'Молодость на всех так действует, - заключил аристократ. - Пройдет...'

     Вельможа обратился в край, к первому портрету предка.

     'Прадед...'

     Холст выцвел с незапамятных времен, краска облупилась, но суровые черты не утаить. Первый представитель династии, герой Войны Великого Освобождения - лично Люциам даровал ему, титул князя, должность губернатора Сарморы и имя - Руфид Каил. Северянин по происхождению, обладатель фамилии имперского наречия... Так и повелось в династии Каилов: имена по-северному грубы, а фамилии эстетичны и изысканны на манер центральных королевств.

     Взор двинулся дальше, к иллюстрациям.

     Картины изобиловали разнообразностью: летние пейзажи, осенние кроны деревьев, охота на лесного лося. Или рисунки эрибов с их острыми щипами и жвалами, что нагоняют страху похлеще ночных кошмаров. А вот холсты с утонченными и грациозными Аал'мари напротив, умиротворяют и ласкают взор...

     Любопытство сконцентрировалось на изображении праздничного пира. Десять знатных гостей сидят вокруг продолговатого стола, на краю монарх с супругой. Тринадцатый же, заложив руки за спину, расхаживает по высокой зале в черном балахоне и подозрительно улыбается. Глядит на зрителя из потустороннего мира. А бельма пронизывают до глубины души, как если бы они предстали реальными.

     По коже прошелся бодрящий холодок.

     - Не Финор ли позировал? - прорвалось у Ярреда.

     Губернатор пялился - просто смотрел на идеально ровный, насыщенный слой краски. Либо время не трогает полотно, либо...

     В углу картины загорелся символ, крутящийся вокруг оси:

     

     В коридоре загромыхало. Ярред мимолетно осекся. На чуть-чуть: вернувшись к картине, он никакого знака не обнаружил - слой краски больше не бурлил, а таинственный гость исчез не менее таинственным способом.

     'Какого дьявола?! Что за...'

     Cлужки затащили шарахающегося бедолагу усадили напротив Каила.

     Коренастый боец понурился, а кровавые белки мрачно уставились на хозяина. Желваки натянули кожу, нос, определенно поломанный, кривился дугой посередине, а сине-желтая полоса на шее информировала, пожалуй, о невиданном чуде.

     Князь не сразу пришел в себя.

     - О, Владыка, какие экзекуции с тобой делали?! - воскликнул он. - Паршиво выглядишь... Говорить в состоянии? - Впрочем, ответ его не интриговал. - Принесите трубку и табак, - губернатор сделал знак прислуге, щелкнув подушечками пальцев, - выпьешь?

     - Да, - мягко прохрипел висельник.

     Тот час же в дрожащей руке оказалась полная чаша черного рома. Гарт зажмурился и влил в себя сию же секунду.

     - Не брезгуешь? - Хитро хихикнул князь. - Как поступишь, если я скажу, что отравил питье?

     Из кармашка вычурно расшитой туники князя показался тюбик с прозрачным содержимым.

     - Попрошу повторить.

     - Неординарный юмор, надо признаться, - улыбочка сошла с уст Ярреда, - но коли шутишь, с разумом все в порядке. Меня интересуют подробности произошедшего на драккаре, поделишься?

     - А лысый упырь не раскололся? - Дерзко процедил Гартиммер. - Странно.

     - Подбирай выражения, - голос аристократа понизился, седые брови вскарабкались выше. - На первый раз пропущу мимо ушей - скину на невменяемое состояние и... Юношескую нетактичность.

     Коротышка сидел с надутой миной, силился подавить нарастающий гнев. Высыпания на ланитах порозовели. Он причмокнул и утер сопливый нос, понурившись вниз.

     - Право, хватит себе цену набивать, - подметил Ярред. - Мой вопрос не изменился.

     Подали клубящуюся трубку с душистым табачком. Каил просмаковал аромат расслабляющего дыма, затягивая воздух глубже в легкие.

     - Странные дела... - неожиданно прохрипел Гарт. - Но моим рассказам все равно никто верить не станет, не желаю быть шутом надутым.

     Спинка стула скрипнула, когда на нее облокотился Каил. Он щелкнул пальцами вновь и чарку с ромом подали вновь. Коротышка проглотил, зажмурился и ударил днищем тары о стол.

     - Парень, послушай, ты не в том положении, чтобы чего-то желать. Если сейчас откажешься, то вновь поплывешь на корабле Финора...

     Гартиммер предполагал подобный вопрос, зашевелил губами, намереваясь отмочить что-нибудь жесткое. Каил среагировал довольно быстро:

     - Но если мне понравится твоя повесть... Я избавлю тебя от тяжкого бремени. Возможно, подыщу местечко в гвардии Сарморы, с почетным званием и личной койкой. Горы деков не обещаю, а вот дружескую помощь вправе оказать. Есть вероятность, что мы сработаемся. И есть шанс, что не обязательно в Хладанне... Ну как, договорились?

     Дым заклубился пышным облаком, вылетающим из уст князя.

     - После всего... - закашлялся Гарт, прикрывая рот. - После всех моих выходок он нипочем меня не отпустит. Только не меня...

     Коротышка посмотрел на свои синяки и раны, пощупал подмышкой - сломанное ребро горело и кололо. Провел языком по зубам и ужаснулся. Даже после рома во рту стоял кровавый привкус.

     - Я решу эту проблему, - заверил князь и дал отмашку подлить недорослю. - В моем распоряжении, кхм, сведения, подтверждающие, что ты обучался в Дурнхаре. Неплохое подспорье для возведения в ранг храмовника, согласен? С недельным жалованьем...

     Гартиммер вылакал очередной стакан и пыжился, что есть мочи, показать себя в недоверчивом свете. Однако огонь засверкал в ореховых глазах. Он бы и за самый мизерный шанс ухватился. Особенно когда дело доходит до денег.

     - А почем я узнаю, что ты не лжешь? Имеются ли какие-нибудь гарантии?

     - Возьми себе за привычку 'выкать' - правила пиетета пока действуют. Ну а что касается гарантий... Их нет, - князь развел руками и ухмыльнулся, - придется поверить мне на слово.

     - А если я тебе, то есть, - опешил Гартиммер, - Вам не верю?

     - Тогда, отправляешься с, как ты выразился, 'лысым упырем', - съехидничал аристократ. - Выбирай с умом. А ведь он у тебя в наличии...

     'На крючке', - подумал вельможа, прокручивая в голове, как выгоднее использовать способности новоиспеченного протеже.

     - Ладно, да, хорошо... - пробубнил под нос Гартиммер. - Там, под водой, были фантомы. Большие существа с панцирем, острыми жвалами и хвостом. Они извивались и царапали корпус драккара... - Гарт заколебался. - Вцепились в доски и покарабкались вверх, а дальше... Стало больно, потемнело, я отключился, - вздохнул он. - Не помню ничего.

     - Ты сказал 'большие существа'? Насколько?

     - Крупнее человека, это точно...

     - Во сколько раз, может, померещилось? Вспоминай!

     - Не уверен, не могу объяснить...

     - Положим, но ты упомянул хвост и панцирь, поясни.

     - Похоже на хитин, да и хвост, как у этих... - словцо вертелось на языке. - Забыл!

     - Эрибов что ль?

     - Да, - Гарт нервозно поморгал. - Один посмотрел на меня... Б-р-р!

     - Эти существа могли дышать под водой?

     - Наверное... Понятия не имею! - коротышка задергался. - Я не помню.

     - Тихо-тихо, не нервничай, - князь подозвал служанку, и та отлаженно повторила заказ.

     Недоросль не постеснялся повторить.

     - Означает ли это, - помыслил вслух аристократ, - что мне придется прибегнуть к помощи дуумвирата?

     - Вы считаете, что они откликнутся?

     - Неизвестно. Острых причин для паники не наблюдается. Пока. Впрочем, это уже не твоего ума дело.

     Каил засобирался и приподнялся с основательного кресла.

     - Так могу я на Вас положиться?

     - Положиться можешь на кровать, можешь помочиться туда же. А мне ты в силах только довериться, - пухлая ладонь хлопнула Гарта по щеке, тот болезненно поморщился.

     Ярред потянулся за пожелтевшим листком на подвешенной к стене полке. Как и полагается, сандаловой полке.

     - Ты писать умеешь?

     Собеседник отрешенно глядел в угол и хлопал ресницами.

     - Эм, еще разок. - Ярред почесал залысины на лбу. - Грамотой владеешь?

     - Владею.

     - Отлично! Поведай о подводных тварях и обязательно подпишись внизу, - вельможа прикрыл веки, напрягая извилины, - Гард!

     - Э-э-э... Гарт. Гартиммер.

     - Я ведь так и сказал! - сдвинул брови Каил. - Пиши, а я улажу некоторые проблемы... Перо и чернила на столе возле стены - садись за него. И не вздумай слинять, мы с тобой не договорили.

     Тучный начальник, скрепя досками перекрытия, удалился, оставив бойца в раздумьях.

     - А как выйдешь из моего поместья - рот держи на замке! - Раздалось эхом в конце коридора. - Иначе не обессудь...

     'Пить, не закусывая, не самая здравая идея', - недоросль рыгнул, удерживаясь от тошноты. Но пришлось превозмочь и усесться за письмо.

     Зловещее изображение злополучного банкета сверкнуло и зашевелилось... Краски заиграли жизнью, и пир на холсте перевоплотился в реальный. Люди за праздничным столом общались и веселились, незнакомец лукаво щерился и, как если бы ясно видел, уставился на пьяного писаря. Слепой приподнял бокал с вином, правое бельмо подмигнуло. Он зашевелил губами.

     - Поправляйся, Гартиммер. Ты нам нужен здоровым и в расцвете сил!

     Гарт заморгал, протер грузные веки и расчесал ногтями волосы:

     - Что за херня?!

     Он глянул снова: картина замерла, заснула. Участники щедрой трапезы заняли привычные позы и больше не думали выдавать задорные поздравления. Таинственная фигура навеки испарилась, растворилась, рассыпалась, точно пугающих очей и не существовало вовсе.

     - Двенадцать, - прошипел он гневно. - Но было тринадцать?! Дерьмо! Надо завязывать с выпивкой!

     Дрожащая кисть ухватилась за перо в чернильнице.

     ***

     Город умер рано, стояла тишина. Никто не желал выходить на улицы - всему виной красный светоч. Хотя день только начинал склоняться к вечеру.

     Градация теплых тонов, конечно, грела тело и душу, и все-таки без шерсти на улицу желательно не высовываться. Да и зрение повредится от такой концентрации красного. Один только вариант - просиживаться по домам да писать поэмы прекрасным дамам сердца. Или переходить к непосредственным действиям... Наверняка, кто-то именно этим и занимается.

     Худощавая тень спрыгнула с окна второго этажа. Под ботами захрустел потаивший снег. Поблизости ни души, разве что качающийся из стороны в сторону коротышка брел по вымощенной дорожке. Он покосился на колебания голых посадок малины и остановился подле них. В трясущихся кистях красовалась бумажонка желтоватого цвета - мелкая морось слегка промочила документ.

     - Бесполезно прятаться, - Гарт потянул указательный палец к неизвестному, - я видел тебя! Выходи.

     Сутулый фантом, расставив руки вширь, воплотился летучей мышью. Фигура в плаще с распростертыми объятьями двинулась навстречу. В ботинке сверкнула сталь, но другого оружия, по-видимому, 'мышь' не прихватила. Хлюпанье подошвы становились громче. Мантия с капюшоном скрывала загадочный лик.

     'Если это тот слепец с холста, я... я... - коротышка ужаснулся. - Черт, у меня даже нет оружия!'

     - Смерть никого не щадит, - аноним звонко причмокнул, - но ты, похоже, решил не оттягивать?

     Недоросль заморгал, отпрянул. Худая тень замерла и неожиданно выдала:

     - Скверно выглядишь, Гарт... - сквозь мрак капюшона едва заметно дернулся уголок губы, - Гартиммер.

     - Я тебя знаю? - измученно вопросил коротышка. - Кто такой?

     Мантия слетела. Показалось впалые скулы и жуткий разрез через левое око.

     'Почти. Почти угадал - ошибся на один глаз, подумаешь'.

     - Туорэм... Ты вылез из окна поместья Каила...

     - Какой ты прозорливый! Спорим, я так тоже сумею? Гляди: ты идешь из дома оного с какой-то бумажонкой.

     - Очень смешно, ха-ха! - безразличие коротышки плавно перетекало в раздражение. - Что ты там делал, а?

     - Да так, - холодно промолвил он, - личная аудиенция.

     - И поэтому ты спустился по простенку? Не клеится сюжет... Сбежал что ли под шумок? Не поделишься?

     - Не-а.

     - Ну, - обиженно буркнул коротышка, - тогда и я молчу.

     'Кто? Ты?! - Туорэм едва сдержал хохот. - Нет, молчать будет кто-угодно, только не ты, трепач!'

     - Мудрое решение с твоей стороны. Как насчет выпить со мной по кружке медовухи? Можешь хоть весь вечер промолчать.

     - На службу не опоздаешь? - съехидничал Гартиммер и чуть не повалился на землю от бессилия.

     - Наверное... Вероятно... Определенно точно. - Тури довольно показал сколотые зубы. - Плевать - я угощаю!

     - Я уже в подпитии...

     - Ну-ну, а еще у тебя выбита пара зубов, разбито лицо, и, быстрее всего, сломано несколько ребер, а то, что на шее... Уф-ф, - Туорэм поморщился. - Думаю, чтобы ухудшить состояние, надо изрядно потрудиться!

     Сам же Туорэм едва успел залатать собственные увечья. Да и то не до конца: шея, как хрустела, так и хрустит, разве что перестала изнывать, левое плечо еще беспокоило, а сама рука и пальцы еще не вернули былой подвижности... И неизвестно, вернут ли. Но что ясно наверняка, так это глаз: как был темным, так и останется до самого конца. От этой мысли ему сделалось тоскливо. Но лишь на одно мгновенье - Тури ни о чем не сожалел и никогда не станет. Это занятие для нытиков и дураков!

     - Будешь расспрашивать, что у меня стряслось? - Серьезно спросил Гарт.

     - Как будто потолковать не о чем...

     'Этот ответ, - подумал Гартиммер, - меня более чем устраивает'.

     - Идем!

     ***

     'Верный храмовник', как и любая уважающая себя таверна, изобиловала широким спектром выпивки: тут тебе и черный ром, и красные вина, и добрый светлый эль. Но подавляющее большинство посетителей заказывают медовуху, ведь она банально самая дешевая. Народу сидело столько, что не протолкнуться - все столы заняты подчистую. Для кабака это характерно и в обыденные дни, а в связи с недавним явлением даже к корчмарю не пробиться...

     Туорэм зажимал ноздри от ассорти из кислой рвоты и выпечки. Он живо и без стеснения протискивался меж толпящихся мужланов, таща за собой Гарта. Иначе не пройдешь. Неженок никто жаловать не будет.

     'Наглость - второе счастье? Хм... - замечтался Тури. - Для меня она, пожалуй, единственное, что приносит хоть какие-то его крохи'.

     В затылок сыпались страшные проклятия. Прогремел скрежет, удар, толчок и под ногами образовалась липкая лужа. Кружка с медовухой одного из пьяниц перевернулась и упала на пол.

     - ЭЙ! - здоровенный мужик одернул Туорэма за незажившее плечо. - Много на себя берешь?! Ты мне заплатишь за это!

     Закорок отстрелил острым уколом, шрам через все лицо искривился, а кошачий зрачок мерзко открылся.

     - Видишь это? - Тури, развернувшись на носках, полез за пазуху, к двум медальонам, но показал лишь один. - Это хитиновый пятиугольник...

     Забулдыга застыл с открытым ртом, не смея выдать звука. Он с упоением изучал рубец склеры храмовника, не обращая внимания на знак отличия. Хотя потом заметил и его: удивление заменилось страхом.

     - Эй?! - рявкнул Тури. - Ты меня слушаешь вообще?

     - И-и-извините, обознался, сударь... - промямлил скандалист, поежившись, - И-и-извините... Ик!

     'Ты пожалел неуклюжего калеку или испугался жестокого храмовника? Хм... Двоякая ситуация. - Тури зажал рот и рассмеялся. - И кого я обманываю?! Какой из меня, черт возьми, храмовник?'

     - Ага, бывай, - весело хрипнул он и потащил коротышку к корчмарю.

     Гарт ничего не сказал, лишь бешено задергал глазами и начал моргать.

     За стойкой кабака находился мужчина с толстым брюхом. На прогнивший стол прилетело шесть медных деков.

     - Две медовухи, будь добр.

     Трактирщик, узнав в пришельце храмовника, тотчас же наполнил две кружки. Здесь хранителей Святыни привечали с бо́льшим радушием, но улыбался он не поэтому. А потому что узнал в пришельце заядлого посетителя.

     - Что, братец, рабочий день, никак, окончен? - мужичина с толстым брюхом зычно рассмеялся. - Или ты снова в 'увольнение'?

     - Ага, - небрежно ответил Тури, - как всегда...

     - Эх, защитник ты хренов, - корчмарь хмыкнул. - Повязку бы нацепил на глазок свой. Девок распугаешь, а еще такой молодой!

     'Представь, что в старости будет! Если, конечно, будет...'

     - Да ты бы не признал меня в повязке. К тому ж ни одной девки в округе...

     - Ха! - харчевник хохотнул и покосился зарождающуюся на драку в толпе. - Тури, видишь, сколько у меня посетителей? Правильно, много... Так что пейте свое гребаное пойло и выматывайтесь побыстрее!

     - Будет исполнено, командир! - Тури привстал и с серьезной миной отдал честь. - Всегда рад с тобой повидаться!

     А Гартиммер будто бы не интересовался разговором. Для него любая спокойная минута было в радость: терзающие мысли где-то позади, всепоглощающее блаженство клонит в сон, и никому прислуживать не требуется. Прогремели хлесткие шлепки, кто-то вскрикнул, дерево треснуло. Гулкий вой и оскорбления - на сей раз вмешался корчмарь. Коротышка заткнул уши и шарил по сторонам, щурился, что-то искал - тугая петля на шее усугубила его зрение. Тури засек, как он водил белками и моргал.

     'Надеюсь, ты не станешь читать мне мораль и говорить о том, что я скверно поступил с тем вонючим пьяницей?'

     - Во всех корчмах промышляют куртизанки... - недоросль прихлебнул светлый хмель. - И где же местные?

     'О-о-о! Да, никак, я ошибся? В кои-то веки приятно признать это'.

     - Дружище, ты с небес свалился? Мы же в Сарморе - оплоте религиозности. Святыня всего в семидесяти километрах к северу и негоже порочить ее доброе имя этими распутными девками, верно?

     - Смеешься? А то, что мы распиваем солод, не считается пороком?

     - Что? Какие хохмы? - Туорэм посмотрел на елозящий кадык собеседника. - А ты разве не чокаешься?

     - Издеваешься?

     Фальшивый оскал прилепился к лицу Тури

     - И не думал...

     - То есть, - недоросль опустошил оставшуюся половину за глоток, - мне просиживаться в городе святош до конца дней так еще и без женщин?

     - Уму непостижимо, - Тури прихлебнул, - да?

     - Так себе перспектива, - коротышка взялся за голову, в который зародилась гениальная, как ему думалось, мысль. - А где Тор? Он же тоже плыл с тобой?

     'Как быстро тебе наскучило мое общество! Погоди, то ли еще будет...'

     - Возможно...

     - Так плыл или возможно?!

     - Может быть, может быть...

     Гартиммер покраснел и замычал, но удержался от поспешных ругательств. Тури подвинул ему свою почти нетронутую кружку.

     'Полагаю, пора переходить к откровениям!'

     - Значит, - заговорил Туорэм, - будешь храмовником на привязи Каила?

     - Может быть! - фыркнул Гарт. - А ты на чьей привязи?

     - Хотелось бы сказать, что ни на чьей...

     - Но не можешь? - резко выложил Гарт. - Я думал, ты одиночка...

     'Я тоже. А ты, похоже, сильно напился. Как раз то, что надо'.

     - Жить с людьми и одновременно слать их подальше? Нет, тяжело это... Сложно, но возможно. Вот только, зачем? Чтобы прозябать унылое существование, но зато мнить себя самостоятельной шишкой?

     Коротышка принялся жадно хлебать, расплескивая большую часть на рубаху. Грубо вытер рот рукавом и выдохнул.

     - Ну, ты и хлещешь, братишка!

     - Я тебе не братишка, говнюк!

     'Ура! Нужная консистенция'.

     Храмовник прищурился, прошелся пальцами по гравировке на медном кулоне и почесал родинку не щеке.

     - Как скажешь. Тогда пойдем, покажу наш штаб. Оценишь по достоинству, и отдохнешь.

     Допитая кружка колыхнулась, закачалась, но не потеряла устойчивости.

     ***

     На улицах Сарморы воцарилась кровавая ночь: облака затянули небосвод, а мерцающих огоньков созвездий никак и разглядеть. Единственный звук издавала таверна, дверь которой распахнулась настежь. Товарищи побрели по брусчатке. Недоросль оперся на приятеля и мигом повернул нос, почуяв, как от него несет потом и выпивкой. Хотя последнее, не доставляло значительных неудобств.

     На горизонте замаячило мраморное исполинское сооружение. Пять ребристых колонн служили надежной опорой, придавая ему церемониальный вид. Колоссальная башня символизировала победу жителей Хладанны над эрибианскими ордами во время Войны Великого Освобождения, а также выход государства из состава Империи. Или Былой Империи, как принято поговаривать нынче.

     Побратимы приостановились.

     - Что это за вышка стоит на площади?!

     - Да так, всего лишь достояние Сарморы и гордость страны... А по совместительству еще и самый крупный маяк в мире.

     Коротышка не усмотрел остроты.

     - Но столица же Рейбенгард, я пока еще помню, - он постучал пальцем по черепу, - почему тогда лавры достаются Сарморе?

     - Здесь происходили сражения за рубеж Промозглого ветра. Тысячи имперских воинов полегли в считанных километрах к северо-западу отсюда, - темная бровь подлетела вверх. - Ты хотя бы брошюру по истории открывал?

     - Пф-ф! Я прогуливал занятия... - ореховые глазки нервозно замигали. - На кой знать историю, если тебя могут зарубить мечом? А ты крестьянин и только плуг в руках держал... Брошюрки не остановят лезвие.

     'Естественно. Ты ж, балбес, додумаешься ей защититься, а не прочесть...'

     - Но они могут не допустить необходимости его заносить. Военный конфликт - всегда крайнее средство дипломатии. Ты-то должен это понимать...

     - Дипломатии? Не смеши, переговариваться не о чем! Какой смысл? Воины достают мечи, жены прячутся по домам. Вот и все! Что тут еще понимать?

     'В который раз убеждаюсь: чтобы развязать язык человеку не нужно быть обаятельным и красноречивым... Нет, достаточно лишь слегка потянуть за нужные рычаги. Но рычаги Гарта тянутся слишком просто'.

     - Благодаря таким фанатикам и случаются государственные перевороты, - ответил Тури спокойно.

     Коротышка побагровел, насупился. Невозмутимость Туорэма его бесила.

     - Пропаганда так и работает, - продолжал Тури, - один дуралей сморозит чушь, другой подхватит. И закричат они вместе. Из двух получится четыре, а из четырех восьмерка. А потом это стадо овец следует за кем-нибудь, кто, естественно, поумнее... Уловил связь или до сих пор не понимаешь?

     Реплика зацепила Гарта, словно рыбку на крючок. Как и эта нагловатая ухмылочка на исполосованном лице. Коротышка очень сильно желал изуродовать его еще хлеще, разбить эту уродливую челюсть вдребезги!

     - А причем тут история?! - прошипел Гарт. - На кой черт она сдастся, когда вокруг всех будут резать? Какой прок от факта, что куча трупов валяется где-то...

     - От самого факта - никакого... - довольно упредил Туорэм. - Вся соль в том, какие ты выводы из этого сделаешь. Прочитай на досуге хотя бы первый том 'Сакрального долга'.

     'Хотя, сомневаюсь, что ты читать научился, остолоп'.

     - О-о-о! А ты считаешь, в книжках правда написана? - Недоросль ощерился, сделал серьезную мину. - А знаешь, кто писал эту самую историю, знаешь?

     - Ну-ка.

     - Лживые аристократы! Отверни корешок и погляди, кто стоит за авторством! Лорды, князи, знать... Эти лизоблюды не видели ужасов войны, но так подробно описывают, что и как происходило! Пихают везде свои непонятные и никому ненужные статистки потерь и расходов, пытаются бросить пыль в глаза! Они всегда уверены, кого обвинить в собственном расточительстве! А ты, - коротышка ткнул в лоб Тури палец, - тот, кто им верит!

     Тури молчал.

     'Какой, оказывается энтузиаст, заглянул за форзац! Оппозиционер до мозга костей! Вот только сам покорно служишь власти и не рыпаешься. Теперь еще и с Каилом якшаешься. Притворщик'.

     - Станешь отрицать? - недоросль злобно цокнул. - Давай, скажи! Скажи, чем ты отличаешься от остальных хладаннских ослов, которое полегли здесь? Скажи!

     'Ну, хотя бы тем что я не хладаннец! Во мне северной крови не больше, чем в тебе хитрости. Даже мое имя мне не принадлежит...'

     - Тем, что читаю разные источники и общаюсь с разными людьми, а не упираюсь рогом в стену. - Тури развел ладони. - Человек постоянно меняет воззрения... И ты - не исключение.

     - Нет, Туорэм! - гаркнул Гарт. - Нет! Ты очередной осел, который начитался мудреных книжек и мнит себя знатоком! Насобирал помоев чужих мозгов!

     'Черт, ты меня начинаешь раздражать!'

     - Ага...

     - Да! - перебил он снова. - Ты думаешь, что у тебя есть собственное мнение?! Ни хрена! Ты просто передрал чужие мысли на свой лад! Тебе промыли мозги, а ты это довольно схавал, кретин! Вот и все!

     'Ах ты... - Тури сглотнул, поморщился и тяжело выдохнул. - Такое странное жжение в висках и на затылке. Кулаки твердеют, а зубы сжимаются... Вроде бы это называется 'гнев'? Могу ошибаться...'

     Он потеребил заветную гравировку на медальоне, некогда принадлежавшему злейшему врагу. Но в конце концов Тури вернул свое, теперь это не имеет смысла... Он глубоко вдохнул и представил обездвиженную физиономию Маттэ. Складки на лбу разгладились - он успокоился.

     'Но я не знаю, что ответить... Впервые! Этот профан поставил меня в тупик!'

     Тури молчал.

     В темноте сине-желтые гематомы коротышки приобрели ужасный коричневый оттенок, а белки и вовсе не назвать белками - черный зрачок заполнил свободное пространство. Коротышка торжествовал.

     - Оглянись вокруг, Тури: половина населения севера едва может прокормиться, налоги душат со всех сторон и весь мир заартачился на Хладанну! Почему мы не можем просто мирно ладить со всеми государствами, обязательно надо набивать себе цену?

     'О-о-о, нет, пожалуйста, мой дорогой Гартиммер! Никому неведомо, как ты так элегантно и грамотно разобрал меня на составные части, что я чуть не рассыпался от восхищения! Я уже был готов признать фиаско, но секунду назад ты совершил фатальную ошибку'.

     - П-ф-ф, потому что это просто невозможно.

     Коротышка уже был готов ликовать. Но его улыбочка сползла так же внезапно, как заиграли желваки и заморгали бешеные глаза.

     - Ответь на вопрос!

     - Хорошо... - Тури осклабился. - Наша страна - лакомый кусок для любой державы. Вспомни, сколько войн произошло на этой земле. Повсюду враги...

     - Да кому она нужна? Ни технологий, ни пригодной земли, ни нормальной жизни - огромное заснеженное кладбище!

     'Ох, зря... Твой корабль и так тонет, а ты буришь новые отверстия'.

     - Да неужели? - густые брови издевательски полезли на лоб. - Серьезно?!

     - А что ловить в Хладанне, расскажи, патриот?

     - Лучше уж верноподданный, - поддразнил Тури. - Считай: у северян передовое оружие, иноземные кузнецы не знают секрет изготовления извилистых мечей, а доспехи из хитина эрибианцев в три-четыре раза легче обычной стали и прочнее сплава.

     Указательный палец выстрелил вверх.

     - Во-вторых, залежи злата и серебра в Краиндорском массиве. А в Срединных горах драгоценных камней хоть ложками черпай... В общем, Рейбенгард так и разбогател. А в добавок и золотые прииски в притоках Алеанны. Собственно, из-за них сейчас и возник политический кризис с Амлэдат и Меллоу...

     - А разве не из-за меда? - удивился недоросль. - Почем знаешь?

     - Напряги извилины, Гарт... Кому сдался гребаный мед?!

     Недоросль остолбенел. Тури почесал неравномерную щетину и подошел к коротышке довольно близко. Его нос едва не уперся Туорэму в кадык. Теперь помимо запаха выпивки и пота затесались нежные нотки роз. Парфюма. Женского.

     - Личная аудиенция, значит? - Гарт противно прищурился и отошел. - Да?

     - Ага...

     'А ты не глуп... Похоже, я тоже совершил нелепую ошибку'.

     - Ха! Ладно, а что же в-третьих?

     - В-третьих? - Тури потянул высокую ноту и икнул.

     - Ага...

     - В-третьих, Святыня хранится в Ярхарде, а не где-то еще... Исчерпывающе?

     - Ты упомянул мечи...

     Храмовник кивнул.

     - И как, интересно, проклятый кривой меч пригодится простому фермеру в повседневной жизни? Он будет им рыть землю или семью кормить?

     - Эти проклятые мечи и обеспечивают эту самую жизнь, Гарт. Иначе бы мы на каторгах спину гнули. Были бы рабами...

     - А разве это не так? Дерьмовая та жизнь, где муж не в состоянии поставить на ноги детей и уберечь их от участи послушника Ордена.

     Дрожащий указательный палец недоросля отогнулся вверх.

     'Лучшая защита - это нападение? Хм, ну что ж, поглядим, как ты пробьешь мой эшелон'.

     - И дерьмовое то государство, что готово последнюю шкуру содрать, дабы набить кошельки лизоблюдам! А ведь золото и серебро есть... И торговля есть! Тот же табак и ром с Золотых приливов. И люди там живут лучше наших, а у них в ходу только сельское хозяйство!

     'Так-так. Служил во флоте. Теперь, ни с того ни с сего, переводят к нам. Закономерный вопрос: что же ты натворил, Гарт?'

     - Плавал до Уртигулы? Не худо.

     Гартиммер поморщился, циклично поморгал и шмыгнул носом.

     - Именно! Тогда почему, спрашивается, у них все хорошо? У нас же каждая крестьянская изба накренилась, а соломенная крыша лежит десятилетиями... И почему рядом стоит каменный дом богатея, который наживается на труде работяг? Почему?! На это ты в состоянии ответить? Почему одни имеют все, а другие ничего, а, Туорэм?

     'Алчность? Жажда наживы? Отчаянье? Или все сразу?'

     - Что значит все и что означает ничего? Считаешь, наша доля скверная?

     - Ага, зависть так и берет! Несешь караул, охраняешь неблагодарных удодов, получаешь гроши за свой никчемный труд, который по факту никто не оценит! А! - Гарт потянул слог и обрадовался пришедшему на ум аргументу. - Войны - они довольно часто случаются! Тогда ты отправляешься воевать с такой же кучкой неудачников соседней страны. И борешься за интересы власти, а не за напыщенную свободу и дутую независимость!

     'И ты совершенно прав! Но я тебе не сознаюсь...'

     - У кого-то и подобного нет. Многим и куска хлеба не купить на рынке.

     - Вот видишь, тогда я повторю вопрос: что прекрасного в Хладанне?

     - А ты считаешь, что бедняков нет в том же Канеоне, Экориме и Антрии? В южных степях, на острове Даско и архипелаге Золотых приливов другая ситуация? Сомневаюсь.

     - Но большинство государств не добывают золото в таких масштабах! Люди в той же Утригуле живут гораздо лучше! Я там ни одного бродягу не встретил! Климат тёплый и мягкий - солнце греет круглый год, и народ всегда улыбается на встречу! А в Хладанне что? Угрюмые кислые мины и нищета сплошь и рядом...

     - Да, с этим глупо спорить... Но сперва разберись в причинах.

     - Каких?

     - Вспомни, сколько север пережил войн... Великого Освобождения, затем сразу же битва за независимость на Алеанне. Мы так нелепо ее продули! Пиррова победа. После таких стычек государство восстанавливается десятилетиями. Но уже через четыре года после провозглашения самостоятельности, вся Эд'ридская часть Хладанны под эгидой Рейбенгарда хочет отколоться! Начинается гражданская война... - Тури поглядел исподлобья. - Продолжать?

     - А есть, что продолжить? - надменно выпалил коротышка.

     'Пучина Детворда - ее я и сам лицезрел, - храмовник тяжело вздохнул и посмурнел. - Мама... Люциам... А может быть, коротышка, мы не такие уж и разные?'

     - Ну, - Тури кашлянул, - ты читал про нападения Даско на портовые города?

     - Нет, - спокойно ответил недоросль, - и не считаю это упущением.

     - Не важно. Суть в том, что Хладанна - это огромная хреновина, располагающаяся аж на двух материках. А теперь представь, какие колоссальные затраты ресурсов идут на: содержание армии, изготовление оружия, оборону, в конце концов! Поэтому не надо спорить о вещах, представления о которых не имеешь.

     - О каких? О том, что в Хладанне проще сдохнуть, чем пытаться честно жить и работать? Об этом догадается любой, у кого есть хоть капля мозгов!

     - Складывается впечатление, что ты меня слушаешь, но не слышишь... У тебя либо черное, либо белое. А так не бывает. В любом месте есть недостатки.

     - Ага, только в Хладанне они почему-то очень большие...

     'Это точно'.

     Худощавые руки Тури поднялись кверху и прикрыли лоб и глаза гулким шлепком. А когда лик приоткрылся, на нем красовалась широкая улыбка - улыбка отчаяния и досады.

     - Остались при своих, - спокойно подтвердил храмовник. - Нравится Уртигула, поезжай туда и наслаждайся жизнью, ничего не имею против.

     - Жалко, а я как раз вспомнил про коррупцию...

     - Хороший вопрос... Но тогда ты должен вспомнить, что архипелаг Золотых приливов - самый продажный на свете рой воров и распутниц.

     - Обожаю распутниц...

     'Да чтоб мне провалиться на этом самом месте! У меня случаем не было незаконнорождённых братьев? Дружище, я готов броситься в твои мерзкие объятия!'

     - А вот тут я с тобой, - Тури сделал паузу и бросил похотливый взгляд исподлобья, - безоговорочно соглашусь.

     Гартиммер улыбнулся. Впервые по-доброму.

     Они тронулись в путь. Храмовник едва пригубил медовухи и почти восстановился после боевых травм, но все равно хромал и сутулился, как старец. А коротышка, точно дурман из головы выветрился, выпрямил спину, из-за чего казался выше Тури, почти не качался, вновь побелел. И даже ссадины с переломами не затрудняли его движения. Казалось бы - два абсолютно противоположных по внешности и нраву человека с абсолютно разными судьбами. Но, в тоже время, теперь их объединяло гораздо большее, нежели военная служба.

     Парадокс состоял в том, что они вместе обучались в Дурнхаре на протяжении четырнадцати лет. И на протяжении целых четырнадцати лет они презирали друг друга, не удосужившись узнать друг друга получше. Гарт считал Тури замкнутым неудачником, которого рано или поздно заклюют до смерти... Тури же считал Гарта безмозглым болваном, который и надписи на дорожном указателе прочитать не сможет. Кто бы мог подумать, что все перевернется в один миг?

     Тури подозрительно осекся. Коротышка обеспокоенно почесал затылок:

     - Думаешь, нас подслушивают?

     - Не исключаю, что следят... За тобой.

     - Что? - Гартиммер обомлел. - Почему?!

     - Какие у Каила виды на твою персону? - серьезно вопросил храмовник.

     Гартиммер пожал плечами и поджал губы.

     'Не скажет. Боится за свою шкуру и правильно делает'.

     - Ясно. А кто тебя так отделал? Кто-то из команды судна?

     Недоросль повторил движения. Неуверенно.

     - Ладно, напирать не стану...

     Замелькало сводчатое строение - исторический музей Сарморы. Узенькие замурованные окошки соединялась домиком над открытой лоджией второго этажа, а по углам выпирали столбы из кладки помельче. Пилоны балкона были усыпаны трещинами, облупленным раствором, а иногда и вырванными кусками камня.

     На сплошных стенах переливались фрески с сакральными сценами цивилизации Демиургов. Насыщенные краски высохли, тона потухли, лишь пыльная основа способна передать скудную информацию ушедшей эры. Мрамор так выгорел на солнце, что казался оранжевым, а иероглифы утратили былую форму, грани скололись.

     Мистические существа изображались в молитвенных позах. Жрецы медитировали на фоне пяти небесных спутников: один, белый, подражает привычной луне. Второй, зеленый, вдвое меньше и покрыт чешуей, вертится позади костных наростов следующего оракула. Другой, самый крупный, расплывался фиолетовым переливом и дымкой. Вокруг его орбиты летали петли, напоминавшие выдернутые дугой суконные нитки. Четвертое средоточие вобрало в себя размытые тона оранжевых огоньков, с основательным кратером по центру. А последний светоч, густо малиновый, воспроизводился в едином оттенке, без малейшего перехода.

     'Белый... Лунное солнце. Уж очень смахивает на Святыню'.

     - Что это за халупа? - спросил Гарт.

     'Халупа... Халупа, мать твою! Ну, хоть не лачуга'.

     - Музей истории Аал'мари... - пояснил Тури, целясь за швы на мраморе. - Числится древнейшим в Сарморе. По слухам, возведен более трехсот лет назад. А до войны использовался в качестве религиозного храма, но теперь... Теперь у нас Церковь Владыки...

     Его ладонь прошлась по узорам и выступам фресок, взгляд остановился на представительнице магического народа.

     - Мечтал бы узреть ее в первозданном виде...

     Бронзовые глаза выцвели, казались тусклыми, но не менее загадочными. Пробившиеся рожки, словно извилистые кустарники винограда, возвышались как нимб, а перепончатые крылья желали взмахнуть и улететь в голубую даль. Ювелирные украшения акцентировали внимание на изгибах, а символы на теле подчеркивали принадлежность к высшей касте. Но вот с ногами ситуация обстояла куда хуже: часть рисунка откололась, бедер вообще не распознать - единственная ступня сохранилась достаточно четко. Именно человеческая ступня - у иных Аал'мари на их месте закостенелые продолговатые конусы без пальцев.

     - Нездоровый у тебя интерес, как я погляжу?

     - Надо же мне где-то медитировать в этом целомудренном городе?

     - Извращенец... - буркнул коротышка, сам не в состоянии отвести от жрицы взгляд.

     Письмена на непонятном языке, будто бы засветились синевой, пульсировали. Фигуры задвигались, свет реликвий слепил, а рядом со стеной становилось невыносимо жарко. Загадочная особа ожила, захлопала крыльями, а жрецы продолжили мистический обряд. Она протянула ладонь с острыми ногтями, поманила темноволосого храмовника к себе. Туорэм отпрянул и протер веки. Вернее, веко.

     'Может я что-нибудь не то съел? Или Рирда мне что-нибудь подсыпала?'

     - А почему музей замурован? - Невозмутимо вопросил коротышка, точно странное явление коснулось лишь Туорэма.

     Тот оперся запястьями о колени, отдышался. Тонкая струйка пота стекла со лба:

     'А, нет, я сегодня вообще ничего не ел. Все просто - я сумасшедший!'

     - Еще один хороший вопрос... Ты - настоящий мастер их отыскивать.

     - Ты в порядке? - недоросль нахмурился. - Все хорошо?

     'Разумеется, все просто замечательно!'

     - Пойдем живее... - храмовник вытер струйку пота со лба. - Мне жарко.

     - Спятил? - Гарт хохотнул. - Сейчас январь!

     - Значит, просто пойдем...

     ***

     Они выглянули из-за угла. Правильная пятиконечная крепость возвышалась над мраморным ограждением, по верхам которого расхаживали караульные. А это означает, что преграду толщиной в метр просто так преодолеть не получится. Особенно, учитывая четырех верзил около главного входа.

     - Как мы туда попадем? Стены со всех сторон просматриваются.

     - Караул таращится на красный столб. - Тури заметил метающийся взгляд недоросля и выдохнул. - Просто иди за мной и не постарайся не шуметь...

     - А не легче подойти к страже, - нудно вымолвил Гартиммер, - и войти как порядочные люди?

     - Какой ты скучный! Я ж свинтил с поста, меня засекут... А Эда подставлять не хотел. Он, конечно, вытащит, но потом спросит с меня...

     - Кто? Эд?

     - Ага, командир храмовников.

     - Хорошо, - Гарт почесал затылок, - и что же ты...

     - Сейчас! - Тихо прохрипел Тури. - Пока не видят!

     Туорэм рванул к ограждению, схватив коротышку за ворот телогрейки.

     Гарт подвернул ногу о бордюр и наступил на ветку растущего рядом дерева. Раздался глухой стон.

     - Что это было? - патрульный обратился к сослуживцу. - Кто здесь?!

     - Ты тоже слышал?

     - Значит, не почудилось...

     Стук ботов о влажный камень ощущался четче и четче. Туорэм пригвоздил себя спиной к стене и заткнул пасть напарника тканью плаща.

     Караульные свесились с парапета, уставились на качающиеся ветки голого дерева. Едва ли в кромешной темноте удастся что-нибудь усмотреть.

     - Выходи по-хорошему! - прокричали они.

     Колебания веток затухали.

     - И что это было? - спросил копейщик. - Ты слышишь что-нибудь?

     - Нет, - другой зевнул. - Спустимся, поглядим?

     - Естественно, Моллорд нам башню оторвет, если не проверим!

     - Ха! Моллорд? Этот чистоплюй? Сомневаюсь...

     Стражники удалились вдоль парапета. Через некоторое время хлипкий звук шагов вновь возобновился и с каждой секундой безжалостно нарастал. Теперь он слышался на одном уровне. Гарт сжал зубы и чуть не пискнул. Тури надавил сильнее.

     - Ни черта ж не вижу! - произнес подошедший воин. - Еще эта хрень багровая на горизонте! Одни проблемы!

     - И не говори, - поддакнул другой. - И не говори...

     Острое копье двинулось вперед. Оно вслепую шарило промеж нагих веток и, наконец, медленно уперлось во что-то мягкое.

     - Пес! - Перепугано процедил охранник, дернув лезвием. - Собака паршивая!

     Из кустов, зарычав, выбежала мохнатая дворняжка. Животное залаяло и, торопясь, унеслось по проулкам.

     - Ну, - караульный заржал, - ты и чудик! Разоблачил собаку!

     - Да ну тебя!

     С удаляющегося острия брызнула темная капля.

     - Давай! Пока не поднялись! - Мучительно прошептал Туорэм и, не растрачивая драгоценных минут, моментально забрался на плечи ошеломленного Гарта, а затем подпрыгнул.

     Зазвенела медная цепочка. Пальцы чуть не соскользнули с мокрого мрамора. Рывок дался с трудом - мышцы отдыхали, по меньшей мере, месяц.

     - Подпрыгивай! - Тури свесился с парапета и протянул руку. - Хватай лапу!

     - Я не... - промямлил коротышка, - тело ноет ужасно...

     - Не дури тут! Резче!

     Коренастый напарник заморгал и, присев, оттолкнулся от земли. Ухватился за запястье. С виду он рисовался легким бойцом, но на практике Тури изрядно покраснел, чтобы затянуть его на верх. На груди разрасталось алое пятно.

     - А теперь уверенно идем к порожкам, - хрипел Тури, прикрывая прокол на грудине. - Гримасу посерьезнее...

     Их окликнули:

     - Эй, вы! - молодцеватые солдаты возвращались с разведки. - Погодите!

     'Дерьмо! Раньше я действовал быстрее... - Туорэм печально выдохнул. - Но раньше я действовал один'.

     - Стой позади, Гарт, говорить буду я.

     Недоросль не противился.

     - Вы ничего подозрительного не слышали? - пролепетал противный голос. - Буквально две-три минуты назад?

     - Нет, - сухо прохрипел Туорэм. - А есть повод для волнения?

     - Мы лишь хотели убедиться... Чего ты нервничаешь?

     Некоторые люди обладают привычкой нарушать комфортную дистанцию - навязчивый буян был слеплен как раз из такого теста.

     Храмовник тотчас же оттолкнул стражника.

     - Ты чего это удумал, чурбан? - караульный набычился. - Проблем ищешь?

     - Не люблю, когда ко мне близко подходят.

     - Мне плевать, что ты любишь! Сейчас по репе получишь!

     'Уверен, раньше бы так и случилось. Но теперь я действую не один, - Тури косо поглядел на избитого коротышку и выдохнул еще печальнее. - Хотя, можно сказать, что один'.

     Разрубленная склера прикрылась, желваки на щеках Туорэма заиграли.

     - А твой дружок язык проглотил или ты его суфлер? - караульный было засмеялся, но мигом остановился, когда увидел их удаляющиеся спины. - Куда намылились, голубки?

     - Тебя это беспокоить не должно, паскуда.

     - Что ты там вякнул, сволочь?

     - Мы друг друга прекрасно поняли...

     Тури неприятно скривился, завыл. На груди стало холодно и мокро. Вот уже во второй раз за сегодня недоброжелатель дергает за поврежденное плечо.

     - Туорэм, ты что ль? - патрульный вылупился на алое пятно куртки. - Когда это ты так осмелел?

     - Когда увидел твою тупую харю! - Тури вырвал плечо из мертвой хватки. - Удивительно, что мать оставила тебя в живых! Впрочем, от осины не родятся...

     - Ну, мразь! Рой себе могилу! - бугай тронулся на храмовника. - Ты меня разозлил!

     'Достаточно потянуть за нужные рычаги...'

     - Отставить! - наказал высокий голос. - Прекратить сейчас же!

     'Как же ты вовремя!'

     - Кидур! Вы должны охранять главные ворота! Живо на пост! - рявкнул капитан. - А еще раз поймаю - останетесь без жалования на месяц!

     Караульный зашипел, выпятил губу, поправил ремешок, распрямил позвоночник. Он не мог сдвинуться с места.

     - Иди-иди, - поддразнил Тури. - А то будешь голодать месяц.

     - Мы еще поговорим, сука...

     - О-о-о, да. Непременно, дорогой.

     Кидур прошипел, притопнул. Но в итоге, положив древко копья на плечо, побрел исполнять долг вместе с другим товарищем.

     В темноте зародился оранжевый огонек. Он перерос в табачный дым. Курящий силуэт вышел навстречу.

     - Опять сбегаешь, - начал Моллорд, - а мне твою задницу прикрывать?

     Тури огляделся и захохотал.

     - А кому же еще? Тем более, я не с пустыми руками...

     Из кармана черного плаща показался пакет, завернутый в бежевую ткань. Тури подошел. Вручил обертку с вертикальным разрезом и красным кровавым пятном вокруг. Оболочка смялась в руках капитана - зеленовато-черная труха вылетела, как воздух из кузнечных мехов.

     - Откуда ты его вечно клепаешь?! - Эдендид принюхался и изумление окрасило серьезную мину. - О, Владыка! Да это же...

     'Нужные рычаги...'

     - ... 'Бравый капитан' - отменный пиратский табак! С особым ингредиентом, - Тури придвинулся к уху собеседника и прошептал, - кровью отчаянного идиота.

     - Погоди... - морщины на лбу Эдендида зашли ходуном, когда он заметил алое пятно на груди храмовника. - Ты ранен? Лекаря позвать?

     - Царапина-то... - тот отмахнулся, вытирая кровавую ладонь о плащ. - В покоях перебинтуюсь.

     - Хм, - Эд сморщил подбородок. - А кто это с тобой? Не представишь нас?

     'О-о-о! Это удивительный человек... Мерзавец, каких еще поискать стоит! Но до меня ему пока далековато...'

     Моллорд мельком смерил коротышку, однако полуночная мгла не позволяла изучить ужасные увечья.

     - Он страшный человек... - тихо заговорил Тури. - В смысле, красавчиком не вышел.

     - Очень смешно, - фыркнул коротышка.

     - В общем, знакомься, Эд, это мой, кхм, старый приятель Гартиммер. Гарт. Мы обучались в Дурнхаре и теперь его переводят к нам.

     - Здравствуй Гард, - капитан протянул руку в приветственном жесте.

     - Эм... Гарт. - поправил недоросль и пожал. - Гартиммер.

     - Ну да, - офицер посмотрел на него так, словно он неудачно пошутил, - я понял... А на каком основании тебя переводят в храмовники? Обычно новые рекруты пребывают в первой половине декабря. Неплановые переводы ничем хорошим не пахнут, что там у тебя?

     Гартиммер долго ерзал в потаенных уголках камзола и в результате передал изрядно потрепанный, но безумно драгоценный сверток желтой бумаги. Другой остался в кармане...

     - Так-с, - Моллорд сразу же нахмурился, - письмена от Каила. 'Перевод с драккара 'Нежданный' на благородную службу храмовника под начало Эдендида Моллорда, капитана храмовников Сарморы, - читал вслух Эд. - Основание для решения: ценные сведения для государства, факт обучения на Острове Сияющей луны в качестве послушника с дальнейшим выпуском в ранге стража...'

     Командир остановился, что-то высматривая.

     - Что-то неверно? - Полюбовался Гарт.

     - Ну, как тебе ответить... С точки зрения правомочия получилось складно, не подкопаешься. 'Ценные сведения', - фыркнул Эд. - Да и отказать Ярреду я не имею права, - ноготь Эда указал на государственную печать Люциама, - хотя прекрасно осознаю, что он лично ее состряпал. С другой стороны, согласиться на это предложение, означает поссориться с Финором Рыбьим Глазом, а это лишняя заноза в пятой точке. - Жесткий взгляд обратился на коренастого недоросля. - Но хуже всего положение дел у тебя, парень.

     - Почему?

     - Уж не знаю, о чем вы с ним договорились, но опасного союзника ты выбрал, - белокурый капитан скривился и почесал лобные доли. - Но если что, я тебе ничего подобного не говорил...

     - Эд, поселишь нас вместе?

     - Без вопросов, Гримфур на днях запросил целую тысячу моих храмовников на южную границу... - С досадой подтвердил светловолосый. - К тому же койку Тора никто так и не занял.

     Интерес коротышки заметно оживился.

     - Гарт, - Туорэм засек дергающиеся веки коротышки, - громилу перенаправили в Ярхард.

     - Ясно, - коротышка опечалился, - ясно...

     'Он... Скорбит? Наверное, да. Хотя за Эколта ни слова не сказал...'

     - Ладно, пойдемте спать, завтра разберемся с формальностями. С этой минуты, Гарт из, - Моллорд завис, - а откуда ты, дружище?

     - Деревня Новик, что на Алеанне.

     - Тогда, с этой минуты Гарт из деревни Новик, что на Алеанне, именуется почетным членом организации храмовников Сарморы. Он обязуется чтить традиции Ордена Хранителей Святыни, не порочить нашего Владыку и благородное имя его, а также преумножать силу и достоинства Хладанны, не забывая о собственном благородстве и любви к ближнему своему... Ну и все в этом духе, там больше пятидесяти строк. Надо будет - прочитаешь в уставе.

     Моллорд протяжно зевнул.

     - Кстати, завтра утром мобилизация, собираемся в общей зале в полном обмундировании. Владыка взывает... А тебе, - командир кивнул Гартиммеру, - я лично принесу инвентарь, так уж и быть.

     - Что ж... - Тури пожал плечами. - Покойной ночи, Эд.

     - И вам.

     Друзья отправились в спальные залы.

     - Что за мобилизация? - Запаниковал недоросль. - Что нам надо делать? Ты понял?

     - О, расслабься. - храмовник хмыкнул. - Эд - планировщик тот еще - если забудем, он нас сам достанет, откуда захочешь.

     - Куда нам идти, ты запомнил?

     'Ты паникуешь? Серьезно?'

     - Гарт, я запомнил, успокойся, завтра все обсудим.

     - Я не хочу идти за Фрумквайт! Там все мертво и заморожено!

     'Что-то здесь нечисто...'

     - Оденешься теплее и позавтракаешь плотно.

     - Ты не понимаешь! Там... Там! - Недоросль тряхнул головой, будто что-то забыл. - Ах...

     - Что? Что там, Гарт?

     Гарт вспомнил кислотные зрачки огромной твари. Он хорошо понимал, что их ожидает на той стороне перевала. Но прекрасно осознавал, что об этом лучше умолчать. Во всяком случае, на какое-то время.

     - Сам увидишь...

     Глава 7: Час откровения

     Раскаты грома слышались отовсюду. Крупные капли дождя пропитали одежду насквозь.

     - Сделай же хоть что-нибудь! - покрасневшие глаза гневно уставились вперед. - Опять не можешь?

     - Анирра, ты же знаешь... - Виновато оборвал мужчина. Он боязливо покосился на окна дома и снующих туда-сюда ревизоров, рыщущих в семейных реликвиях.

     - Почему же вы, мужики, такие трусы? Это же твой ребенок! Твоя кровь! А ты даже шелохнуться боишься!

     Плавный выдох мужчины должен был символизировать сожаление. А прыть, с которой он ринулся прочь, вероятно, олицетворяла благородство.

     - Мама! - завопил мальчик, вырываясь из плотных объятий стражей. - Кто эти люди?!

     Малец впился в подол, утирая горькие слезы о тонкий лен.

     - Амеон, мой маленький рыцарь, я тебя очень люблю! И всегда буду любить! Ты понял?!

     Цепочка сверкающих молний озарила пространство ярче зенитного светила.

     - Мама...

     - Ни смотря, ни на что! Даже когда бранила тебя - любила всегда! Ты запомнил, дорогой?!

     - Да, - нарастающий всхлип не останавливался, - запомнил...

     - Долгие прощания усугубят расставание, - напомнил злорадный командир отряда. - Забирайте парня, у нас еще много работы!

     Оглушительный вопль юного Эколта разнесся во все стороны и, без сомнения, дошел до каждого в стольном городе.

     - Сжалься, - умоляла мать, - прошу!

     Голубые искры загорелись ледяным огнем удовольствия.

     - Слишком поздно: ты сделала свой выбор - дважды. И дважды ты ошиблась.

     Раздался оглушительный удар грома. Самый громкий, какой Эколту только доводилось слышать.

     Грязный подвал въелся в привычку основательно: замшелые полосы гнили и ржавые прутья решетки воспринимались как неотъемлемая часть интерьера. Крупицы невесомых снежинок приземлялись на отсыревшие булыжники. А по узкому коридору тянуло сквознячком...

     Сперва задувает спину и шею. Невыносимо. Но свыкаешься, относишься с безразличием, перестаешь замечать. К несчастью, именно в незаметности и заключается главное коварство: простуда настигает уже на следующее утро. Впрочем, у узников такое явление довольно распространено и протекает в хронической форме. Зато еду приносят стабильно три раза в день. Правда, на первых порах водилась лишь краюха черствого хлеба. Но позже стали подавать топленый творог с прошлогодним черносливом. А еще через неделю предложили сытный бульон с капустой и не самыми лакомыми частями свинины - узники с упоением облизывали тарелки.

     Амеону эта жизнь и вовсе начинала нравиться: нести службу нет надобности, проблем с нехваткой сна не наблюдается, и закадычные друзья прохлаждаются в камерах напротив. Из негативных моментов, разве что, кромешная темень и непрекращающееся зловоние выгребной ямы. Ну и, конечно, выпивка. Точнее, ее абсолютное отсутствие.

     - ...невесть, как жутко! А ты взаправду зашелся навзрыд?

     - Сохнулф швандхал, Венд... - Мутаро закрыл лицо. - Естественно, нет, но умирать, знаешь ли, пока нет желания. Да и ваши шкуры надо же кому-то спасать?

     - Оправдывайся-оправдывайся.

     - Ой, да ну тебя!

     - А что он тебе наплел, Мутаро? - Обратился Эколт. - Лорд Рибелонт что-то шептал...

     - Как и тебе, - подметил Вендурт. - Откуда он тебя знает, Ами? Долго будешь препираться?

     Пальцы прошлись по рваным шрамам, потеребили хвост. Романтик любовался хилым лучиком серого пасмурного неба.

     - Так ты будешь рассказывать или...

     - Мне в голову пришла идея, - вдруг прервал Ами. - Мы вроде бы общаемся не первый месяц, да? Но не знаем, по факту, друг о друге ничего ценного... Хотя успели обсудить всю злободневную ерунду!

     - К чему ты клонишь? - толстые бровки Венда врезались на переносице.

     Эколт подскочил с койки и обнял ржавые прутья, высунув нос через решетку.

     - Вот что ты про меня знаешь, - бросил он через плечо, - кроме того, что я обучался в Дурнхаре?

     - Что до нашей встречи ты никогда не спал с женщиной...

     Это было чистой правдой. Настолько чистой, что Эколт покраснел от стыда.

     - А кроме этого? - смущенно пропищал он.

     Вендурт пожал плечами и улыбнулся.

     - Вот именно. Это мы и должны исправить, если хотим доверять друг другу...

     Доверять. Для Амеона это слово значило слишком много. Он уже потерял друга, которому доверял и который, как ему казалось, мог довериться сам. Повторить подобную ошибку недопустимо.

     - Хм, - Венд оскалился и тоже приподнялся с койки. - Хорошо, тогда ответь: как тебя отдали в цитадель? Послушники цитадели все сироты, если я не ошибаюсь... - Вендурт откашлялся, прикрывая рот. - Ты ж вроде не из худой семьи?

     - Ты так решил из-за фамилии? - вставил Д'Олса. - Она так-то и у меня имеется, но моя семья не шибко богатствами раскидывается...

     - Да, не из худой, Венд... - Эколт отрешенно пялился на нацарапанные узниками надписи стены. - Не знаю, - внезапно ожил он, - хочется верить, что для родителей иного выбора не было. Я помню только, как меня забрали, и как мама плакала, а что дам дальше... Один только Владыка в курсе дела - я предпочитаю не лезть в эти дебри.

     - Почему?

     - Толку нет: сколько не пытайся - ответа не найдешь.

     - А жив ли твой отец... - заинтересовался даскиец. - Матушка?

     - Надеюсь, да. Но в Рейбенгард мне пока не попасть...

     - Так значит, - изумился Венд, - ты из столицы?

     - Да... А ты, Мутаро, - Амеон перешел в хилое наступление. - Расскажи о своем пути.

     - Я-то? - даскиец радушно улыбнулся. - Я поступил в дозорные, чтобы помогать матери - после смерти отца ей стало трудно вести портовую торговлю в одиночку, и я решил хотя бы не быть для нее обузой. Попробовал сделать что-то самостоятельно.

     - Она сама ведет торговлю? - Венд изумился еще больше. - Разве женщинам позволено владеть имуществом?

     - Даскийцы испокон веков поддерживали равенство полов.

     - Все-то ты знаешь, Ами! А как с девками таскаться, так боишься!

     Романтик залился румянцем и потупился вниз, скрестив запястья на поясе.

     - Мутаро, - спросил Вендурт, - а чего же мать тебя к себе не пристроит?

     - А-а-а, - островитянин махнул рукой. - Мне не по вкусу заполнять накладные на товары. Да-к еще ж надо обладать чутьем торговца: где бархат и шелк купить подешевле, а в каком городе продать сукно подороже. - Д'Олса рассмеялся. - А я только копьем махать научился!

     - Не разбогатеешь одним копьем... Только если в лорды или князья податься, смекаешь?

     Эколт расчесал белесый пушок щетины:

     - Не понимаю разницы между этими титулами, честное слово!

     - Лордство, - слащаво заключил Венд, - понятие центральных королевств, а князь - исконно северное.

     - Да, - Мутаро щелкнул по серьге в ухе, - а лорды севера - это те, кто встал на сторону Люциама в расколе Империи.

     'Рибелонты рейбенгардские, - вспоминал Ами, - Дарилты детвордские, Сальвимы из крепости Раунмард. Ну... И, пожалуй, все'.

     - А что до твоих предков, - процедил даскиец, - а, Венд?

     - А что? - раздражающие ямочки на щеках Вендурта углубились. - С ними все замечательно!

     - Давай, не томи! - даскиец оскалился во всю ширь. - Сегодня день откровений - каждый выкладывает карты на стол!

     - Я пасую!

     - Не-е, - Мутаро с деловым видом перебирал пальцы, - ты уже сделал ставку. Поздно.

     - Ну, хорошо, - льстец наконец, поддался убедительным чарам, - я из прибережного городка Шималема, что в Залантиме...

     - А как ты оказался в дозорных Фарнхара?

     - Как-как! Мечтал убраться из своего захолустья. На северном берегу Алеанны у бойца возможностей больше, - неестественно хмыкнул Венд, - а там и в пиратскую державу путь недолог...

     - Зачем? - Мутаро, вдруг, цокнул языком, перешел на жутковатый шепот, будто уловил в словах приятеля ложь и хотел его проучить. - Семейное дело не по нраву или просто слинял от ответственности?

     С виду сатирический вопрос покоробил обольстителя до недр души. Он сморщиться и, нервозно прикусывая нижнюю губу, жалобно ухмыльнуться. Будто слово 'ответственность' вызвало величайшее угрызение совести.

     - Младших братьев и сестер много - справятся, - поддельный тон и фальшивая мина сработали на ура. - Со мной или без меня...

     - Ты говорил, - снова начал даскиец, - у тебя только сестры...

     - Представляете, - вовремя вмешался Эколт, счищая крупный ком грязи с сапога - вязкий грунт плюхнулся на влажный пол, - мне тут начинает нравиться!

     - Фарс, - фыркнул Мутаро, - в глубине сердца ты ненавидишь эти стены!

     Точно. В камере становилось невыносимо. Он обманывал себя очень долго, и легче от этого не становилось. Серые глаза обратились к решетке позади. Снегопад прекратился - сквозь прутья просачивалась дождевая вода, стекающая извилистыми потоками прямо в выгребную яму. Эколт поднес руку к свету и ужаснулся: и без того светлая кожа теперь искрилась натуральной белизной.

     'Солнце... Как же я давно не видел солнца?'

     - Сколько мы тут торчим? Час? День? Месяц? Два? Год?

     - Длань Иджанхура! - Д'Олса хитро прищурился и покивал, но его дутая важность побуждала лишь рассмеяться. - Больше часа, дружище!

     - Это невыносимо! Нет ничего хуже, чем ничего не делать, я бы лучше убирал навоз за свиньями, честно!

     - Да ты и за собой-то убрать не в состоянии, куда уж до свиней?

     Троица неслабо загоготала. Узников без труда услыхал бы весь Фарнхар.

     - У самого погляди, какой памятник красуется!

     - Ой, ну ладно, - смазливо выдавил Вендурт, - мы не люди что ли? Что-то не вижу вокруг чистюль - все ж замарались?

     - За себя говори, - надменно фыркнул эстет, поправляя слипшиеся от жира и грязи колтуны. Немытые волосы малость шевелились от поселившихся в них вшей. - Но в одном согласен: горячая ванна не повредила еще никому.

     - А сейчас это особенно актуально - мои штаны уже могут стоять сами по себе, а запах-то! - широкие ноздри даскийца коснулись подмышки и глубоко вдохнули. - На моем Салито везде работали термы - мы мылись каждый день!

     - Я думал, ты с Даско... - смутился Амеон.

     - И там побывал, не усомнись. Но моя родина - небольшой остров и одноимённый город Салито, восточнее гигантского Даско.

     - А откуда вы воду для бань брали - там же вокруг одни пески?

     - Подземные источники, друг. Пей хоть сырую - это лечебные воды! Мутаро вновь довольно осклабился. - Грех не мыться каждый день, если воды через край!

     - А зачем же каждый день? - Ужаснулась тонкая натура Вендурта. - Это ж вредно...

     - Вредно? Ха! Обычай, друг. Как у вас, имперцев, читать молитвы и мантры своему единому Богу перед сном!

     - Не обобщай, - гордо подчеркнул Эколт, ударяя себя кулаком в грудь, - я - северянин!

     - Ага-ага, и веришь в справедливость Владыки, - усмехнулся Венд, - а имя и фамилия имперские. И выговор без рычания. Да я же тоже северянин! - заликовал и он, также ударив себя по груди.

     - Не, - подшутил Ами, - тебя глаза и смуглая кожа выдадут!

     - И слащавый тон! - холерично добавил даскиец.

     - Ой, Мутаро, молился бы ты своему пантеону...

     В дальнем углу коридора послышалось шарканье - кто-то спускался по винтовой лестнице. Побрякивающая кольчуга предвещала отнюдь не добрые вести.

     - Вот сейчас, - испуганно прошептал Эколт, - самое время ему помолиться!

     Надзиратель звонко свистнул кнутом в воздухе.

     - По какому поводу разорались, убогие? Опять политический треп? Сыт им по горло! - хлыст прилетел к кисти Эколта и рассек кровавую рану. - Вздернуть бы разом троих!

     В пылу азарта тюремщик занес кнут еще раз. Напарник вмешался:

     - Тихо! - остролицый старец неодобрительно покачал головой. - Угробишь антиквариат! У Рибелонта виды на данного гражданина...

     - А остальных можно? - вопросил необъятный двухметровый детина.

     - Нужно, - со смаком потянул старший и лично огрел серые прутья камеры Мутаро. - Этих 'песочных шакалов' вообще не щади - они только и умеют из-под тишка нападать! - густой плевок прилетел к подбородку даскийца. - Пусть Альянс их терпит, а Хладанна не станет!

     В ответ 'шакал' демонстративно прыснул себе что-то под нос на неизвестном языке. Звук буквы 'х' терялся на фоне остальных и превращался в подобие хрипения с проглоченными слогами, а окончание фразы вытягивалось.

     'Нет-нет! Мутаро, зачем?! Зачем...', - Эколт изнывал от беспомощности. Как сильно он хотел вмешаться! Как сильно он хотел помочь! Но железные прутья оказались несгибаемы... Он вынужден молча наблюдать.

     Дверь камеры мигом отворилась, и несколько точечных щелчков достигли обоих запястий Д'Олсы. Островитянин ни слова не проронил, но скривился и болезненно замычал, зажавшись в потрепанную ткань балахона.

     Душегуб возмутился унылой реакцией. Серия стремительных замахов повторилась. Каждое попадание кнута по коже оставляло глубокий ноющий след. В какой-то момент на смуглой коже и вовсе живого места не осталось - импульс боли неимоверно нарастал. Безжалостный натиск не прекратился, пока Мутаро не завизжал, точно умирающий зверь. Пронзительный крик разнесся по всему форту.

     - Больше не хочется трепать языком? Ты думал, я не смогу проучить тебя? Вякни еще что-нибудь, попробуй!

     Мутаро так и не поднялся, а влага, растекаясь по швам каменной кладки, окрасилась в темно-бордовые цвета.

     'Боже... Зачем? Господи, зачем это все?! Помоги нам!'

     Следующий на очереди оказался забившийся в угол Вендурт. Он согнулся в позу эмбриона и закрылся со всех сторон. Череда показательных взмахов достала до дрожащей спины, но более не тронула - максимум три-четыре царапины, даже кровь не проступила. Хотя парень взвыл так, будто прошибло до мяса, возможно, тем самым и остановил мучителей.

     - Это так, - пояснил детина, - для профилактики.

     Ключ, словно литой, вошел в скважину и ловко повернулся.

     'Нет! Нет, я вытерплю! Я не сдамся!'

     - А ты, - прогремел зрелый тюремщик, - пойдешь с нами!

     - Без них, - смело отрезал Амеон, указывая на товарищей, - никуда не пойду!

     - А тебя никто и не спрашивал, - здоровяк пригнулся, заходя в проем камеры.

     - Ты меня не тронешь! Я вам нужен целым, ты сам себя подставил!

     - Ха! - язвительно усмехнулся старик, - всади-ка ему по репе как следует, а то больно много права качает!

     Вопрос решился с удивительной простотой: Ами не успел спохватиться, а мощный апперкот напрочь выбил из сознания все дурные мысли.

     ***

     - Очухался? Не хило же тебе бугай двинул! Но бытует мнение, что шрамы красят мужа... Хотя маслина под левым глазом выставляет тебя скорее шелудивым псом. - Барин тяжело вздохнул. - Надеюсь, ты извинишь дылду? Мне стыдно за него, честно.

     - Где я? - Ами вздрогнул, попытался встать, но не смог разогнуть колено. - Я связан?!

     Аристократ улыбнулся, а длань без фаланги дернулась в сторону.

     - Погляди в окно, - сказал он, - в то, что настежь открыто.

     - Какой сейчас час?! Солнце зашло...

     - Правильно. Ты заметил, что на дворе стало теплее? Конечно, заметил... Знаю, время в камере идет мучительно долго, ты коротал его, как мог... И, тем не менее, рад поздравить тебя с первым днем весны, Амеон Эколт.

     'Первое марта?! Владыка, сколько же я проторчал в каземате?!'

     Вельможа нахмурился.

     - Я до последнего не верил, но ты действительно похож на нее. Даже больше, чем она сама... Мое имя, - хитиновая перчатка хлопнула по нагруднику, - Нинтайл Рибелонт. А там, в углу, - та же кисть без части сустава дернулась в конец помещения подле двери, - мой сын, Сартар. Прошу прощения, что не было возможности представиться сразу.

     Инкогнито вышел на свет и щелкнул курком среднего по величине арбалета.

     - Арбалет, - отважился, вдруг, романтик, - оружие трусов и немощей!

     Острый болт пролетел со свистом, касаясь мочки и тонкой прядки волос. Ами ощерился от звона в ухе, и обернулся назад: снаряд намертво заехал в декоративный слой стены, о чем свидетельствовали расходящиеся в стороны от отверстия трещины. Перо торчало с внешней стороны. По его шее потекло что-то мокрое и холодное.

     'Господи! - испугался Ами. - Он выстрелил! Он нажал на курок...'

     Раздался щелчок - следующий болт отправился наизготовку.

     - Не согласен, - причмокнул Рибелонт, - из нас троих страшно только тебе... Да и выглядишь ты самым хилым.

     - Догадайтесь, почему! - заносчивый гонор вырвался непроизвольно, а запястья дрогнули в попытках высвободиться. - Сколько я сидел в темнице? Полтора месяца? А теперь меня привязали к стулу!

     - Жалкие оправдания, начинаешь приплетать обстоятельства. К тому же, именно Сартар, которого ты только что окрестил трусом, снес башню рыжебородому палачу, намеревавшемуся покончить с твоей милой головкой... Вот тем вот самым арбалетом! Мог бы выказать хотя бы уважение. Некрасиво с твоей стороны, задумайся над манерами.

     Амеон задыхался: от гнева, от клеветы, но более всего от неспособности что-либо сделать. Воевода блаженно замедлился, улыбнулся, и на душе, вроде бы, стало легче. Но была это еще одна уловка.

     - Твоя бестолковая мамаша не научила тебя правилам хорошего тона?

     Это слишком. Амеон помнил свою маму, хоть и не очень хорошо. Но он всегда знал, что она любила его больше жизни. Она играла с ним, она учила его, она отдавала ему себя... Это был человек, которому можно довериться. Он просто обязан защитить светлую память о ней!

     - Закрой пасть! Я размазжу голову и тебе, и твоему проклятому сынку!

     Густой плевок прилетел к лицу неколебимого Рибелонта.

     Вены на висках разбухли. Эколт ерзал и мычал, пытаясь расшатать путы. К векам подкатили слезы беспомощности.

     - Дисциплина - явно не твой конек. Видно, в доме не хватало твердого мужского плеча...

     Порция слюны и оскорблений готовились к очередному выстрелу. Выстрел оборвался... Молниеносный удар хитиновой перчаткой пригвоздил привязанного узника к полу. Эколт так и слег: прикрепленный путами к седалищу, опрокинутый на спину и не в состоянии что-либо предпринять. Синяк намечался под другим веком.

     - А твой отец был боязливым мямлей, - лорд невозмутимо вытер лицо, - скорее всего и ты такой же. Яблоко от яблони...

     - Я тебя уничтожу... - хрипло процедил Амеон, жмурясь от боли. - Я вдавлю ваши мерзкие глазницы и буду носить белки на шее как трофей! А из проклятых черепов сделаю ночные горшки!

     - Стратегия тоже хромает, - лорд усмехнулся. - Парень, ты сидишь тут, эм, вернее, обрати внимание на мою поправку, лежишь - брызжешь слюной, тужишься спровоцировать меня, да только толку ноль. Себе же хуже делаешь! И даже, если предположить, что у тебя это каким-то магическим образом выйдет, знай - я, в отличие от своего отца, наплодил много сыновей... Они будут мстить, - дразняще фыркнул правитель. - До последнего! Ведь вкус возмездия - слаще самых спелых плодов, не так ли? Твой братец считает так же?

     'Обман. Он пытается меня запутать... Это все гнусный обман!'

     - Что за чушь? Какой брат?

     - Анирра не поделилась своим маленьким секретом? Досадно. Даже твой папаша не догадывался, наивный глупец! Судьба сыграла с ним в бескомпромиссную игру. Государственную измену провернул, а очевидного не заметил...

     - Гнусная клевета, лжец!

     - Правду говорят, - продолжал Нинтайл, - если хочешь что-то скрыть - положи на самое видное место. Прятала первенца у какой-то пожилой пары напротив имения мужа. Затем определила парня в порту Детворда. Семь лет никто не догадывался! Как же она обвела его вокруг пальца! И поделом!

     - Тебе не жить за эти слова!

     - Брось, пустые угрозы! Лучше напомни, как звали парня? - Лорд задумался. - Сарт, что значилось в списках, припомни? Халмер? Халмус?

     - Халлас, - в один голос произнесли изумленный до безобразия Амеон и черствый холодный Сартар.

     'На медальоне Маттэ было написано это имя... Туорэм показывал мне гравировку там, в лазарете. Но что это может означать?'

     - Получается, слышал о таком? - пляшущие языки пламени камина ласкали зрачки Нинтайла. - Итак, Халлас также послушник цитадели? Вернее, бывший, - слащаво пропел воевода, - теперь - выпускник?

     Дрожь пробрала Ами до костей, зубы застучали.

     'Халлас? Халлас... Как это понимать? Я не знал никого с таким именем...'

     - Да, - что-то подтолкнуло Эколта выдавить из себя писк.

     - На этот вопрос не было нужды отвечать...

     Аристократ отправился наворачивать круги по комнате.

     - Вы лжете, - Амеон заставил себя говорил смело и четко. - Я - единственный ребенок в семье!

     - Сарт, оставь нас, будь так любезен, - седовласый рыцарь дождался, пока сын выйдет прочь, закрывая за собой массивную деревянную дверь, и лишь тогда продолжил. - Смотря, в чьей. В роду Эколтов - бесспорно. Но то, что ты первый ребенок Анирры, и уж тем более единственный, - жуткое заблуждение!

     - Вранье, очередной бред...

     - Тогда почему ты так занервничал, когда я упомянул Халласа? Он тебе, никак, небезразличен?

     'Если вспомнить, Тури всегда косо глядел на тот злополучный медальон... Но как на трофей, не более. Неужели... - до Амеона начало доходить. - Нет, не может быть! Только не это! Боже правый!'

     Дрожащие губы безжалостно его выдавали.

     - Не играй со мной, тварь! Скажи правду!

     - Как ты злишься, потрясающе! Знаешь, а ведь у меня в молодости была интрижка с твоей матерью. Как же она была хороша на ложе, м-м-м...

     Ами зажужжал от злости, набрал слюны на третий плевок, открыл рот. Раздался тихий стон - на его горло приземлился хитиновый бот.

     - Я даже подумывал просить ее руки! - грязно произнес Нинтайл. - Дочь хладаннского помещика позволила бы окончательно укорениться нашей династии в северных краях, так как по закону Хладанны гражданином считается тот, в чьем генеалогическом древе не менее трех браков с северянами. Для титулованных личностей, разумеется...

     Ботинок ослабил давление и отступил.

     - И Вы, - мурашки побежали по телу Эколта, - были третьим...

     - ...после отца и деда... - подтвердил хитиновый рыцарь. - Они не удосужились обзавестись здоровыми братьями. Детская смертность, знаешь ли... И предки твоей матери сватали нас, пока сама Анирра еще теплилась в утробе. Но эта куколка променяла меня на грязного каменщика! - лорд мерзко причмокнул. - Я же ей предлагал целый мир! А она так нелепо отказалась от моего дара! Почему он?

     - Наверное, он не был такой мразью!

     Рибелонт залился громким смехом.

     - Надо же: у кого-то появилось достоинство? А что с ним станет, если я скажу, что матушка гостит у меня?

     Трясучка напала внезапно.

     - Что?! - боязливо выжал Амеон. - Я не верю! Столько лет прошло!

     - Мда, - надменно прыснул правитель, - Халлас не был таким сентиментальным. Может, он все-таки мой сын?

     - Что с моей матерью?!

     - А брат совсем тебя не волнует?

     - Даже если вы не солгали, Туорэм... - Ами запнулся, проклиная себя за ошибку. - То есть, Халлас, сейчас на другом континенте, за тысячи километров отсюда, - волнительный тон пронизывали каждое слово. - Но вы лжете! Я знаю...

     - Ну-ну, - забавно хмыкнул лорд, - время покажет.

     Конечно, лорд лжет. По-другому быть просто не может. Этот душегуб специально провоцирует Эколта, чтобы вытянуть из него информацию. Да, так и есть! Амеон ему ни за что не поверит. И пусть он провоцирует его сколько угодно, это все ложь. Но что если... Что если хотя бы на миг вообразить, будто это правда... Эта мысль уже не казалась такой уж абсурдной.

     - Они у вас в плену? - всхлипнул эстет. - Говорите!

     - Нюни не распускай, - Нинтайл ухмыльнулся, - как твоя мамочка...

     - А-а-а!!! - взрыв эмоций достиг апогея. - Выйди со мной на поединок, выйди как мужчина...

     Аристократ придавил луженую глотку мученика:

     - Я же предупреждал - не перебивай! Где твои манеры? И не спеши так, сначала надо прояснить одну деталь. В курсе ли ты, что произошло с твоей семьёй?

     Он отпустил. Слегка.

     Амеон вздохнул и сглотнул жгучий ком.

     - З-з-зачем? - прокряхтел он. - скорбные слезы потекли по ланитам. - Зачем вы мне это рассказываете?

     Рибелонт не реагировал.

     - Анирра вернулась ко мне спустя два года, а про рождение ребенка умолчала. А в ту пору мы с твоим папаней служили в личной гвардии Люциама. Оба сыновья знатных домов, наши деды воевали плечом к плечу вместе с Владыкой... На параде я жизнь ему спас!

     Нинтайл улыбнулся. Впервые радушно.

     - На проработку покушения, очевидно, ушло не больше пары минут. Горе-стрелок отпустил тетиву... Метил в Люциама, а угодил в твоего папочку, Мэйдорта! От второго лазутчика его прикрыл я... - Рибелонт поднял длань с отрубленным суставом. - Неудачно.

     - Вы, - оробел Ами, - были соратниками?!

     - До переломного момента. Есть нюанс: не всему миру известно, что Эколты и Рибелонты вели негласную конкуренцию за право владения Рейбенгардом. У твоего рода было больше шансов стать правителями столицы. Гораздо больше... Репутация талантливых купцов и полководцев, незапятнанная честь рода, огромные владения на северных берегах Алеанны. И все целиком и полностью отдано в угоду страны!

     Амеон нахмурился. Он вспоминал все книги, где упоминались знатные дома, их территории, могущество и история. Печальный пазл потихоньку складывался.

     - И Рибелонты на втором фланге?

     - Именно. Но что мы могли предложить Хладанне? Недвижимость на краях Канеона? Она требовалась самому Канеону. Дипломатические связи с элитой центральных королевств? - лорд негодующе повертел подбородком. - Велась неявная война, какие к черту дебаты? Да мы даже северянами не считались, в отличие от вас! - Громко гаркнул воевода на внемлющего Амеона. - Ну, а что же в сухом остатке?

     Дрожь не отпускала ни на минуту, но теперь добавился пылкий жар от затылка до пят. То самое чувство, когда ты почти догадался и с трепетом дожидаешься, что худшие опасения подтвердятся.

     - И что же? - осторожно прошептал Ами.

     - А я тебе скажу! У нас не было шансов конкурировать с предками Мэйдорта, черт бы побрал гаденыша!

     - Не смейте...

     - Он положил глаз на мою невесту, юный Эколт! И Анирра ответила согласием, будучи помолвленной со мной! Безрассудство женщин не удивительно, но разве так поступают истинные соратники?! Как бы ты поступил, пожертвовал бы любовью ради чести?!

     Никогда! Честь дома и семьи превыше всего! Именно так ответил бы он еще пару месяцев назад. Но сейчас он колебался. Жизнь в Дурнхаре не казалась сахаром, но она не требовала от послушников выбирать. Она просто шла своим чередом... Любовь или долг? Теперь Ами сомневался, что ему эти чувства подвластны.

     - Я... Я...

     - Он предал меня, как трус! За спиной сыграл свадьбу! А она делала меня рогоносцем дважды - этот позор не смыть! Я места себе не находил, а всем было плевать на мои муки! Но не херить же династию? - хитиновый лорд широко ощерился, отдышался от всплеска эмоций. - К моему счастью Мэйдорт во время первых даскийских налетов на Детворд решил укрыть несколько смуглых жертв кораблекрушения. Там был заброшенный грот, в который он носил съестное и воду для побитых захватчиков. Додумался же он ляпнуть мне об этом?!

     Серьезная мина преисполнилась сожалением, морщины стали бездонными канавками, а глаза - средоточием лазурного льда. Нинтайл погрузился в глубокие воспоминания:

     'Люциам не оставил шанса никому: их флот на голову разбит, как и наш! Ты видел колоссальные пожары, схлестнувшие все живое?! Они же тоже люди!'

     'Мэйд, эти самые люди перережут тебе глотку, когда ты пойдешь отлить! Они же дикари! Погляди на них. Вылитые убийцы! От даскийцев нужно избавиться раз и навсегда!'

     'Ты считаешь, они хотели плыть на войну? Их заставили точно так же, как и нас оборонять город! Это не выход!'

     'А что тогда выход? Ждать пока они сообразят всех прикончить? Или пока нас загребут за укрывание оккупантов? Они завоеватели, этим все продиктовано!'

     'Я не смогу жить с этим грехом... Господь все видит!'

     'Бог один! И он гражданин Хладанны, который реально пытается ее спасти!'

     'Бог один, ты прав, Нинтайл. Но станет ли истинный Бог посылать на убийство людей? И смеет ли вообще Демиург выделять одних как благочестивых, а других как недостойных?! Нет, никогда! Слышишь?! Никогда настоящий Бог такого не допустил бы! Я не буду их убивать!'

     'Нет? Что же, выбор ждет всех. И каждый делает свой выбор. Но я в этом не участвую'.

     Прогремел звук удаляющих шагов.

     'Нинтайл, я не верю, мы же, как братья? Ты меня отвергаешь?!'

     'Да, мы были ими, пока ты не стал обезумевшим предателем. Один раз для меня, а другой - для народа'.

     Звон ботов перерос в хлюпанье капель стекающих по острым сталактитам.

     - Что?! - взревел Эколт, обрывая воспоминания. - Не может быть!

     - А даскийцы приплыли вновь через год - с десятитысячным флотом... Отыгрался же на них Люциам... Хлоп! - лорд радостно зааплодировал. - И нету вражеской эскадры! Настоящий Бог.

     - Вы... Вы опорочили моего отца и отправили на верную смерть несчастных людей...

     - Угу...

     - Вы предатель, Вы изменник! Вы сдали моего отца!

     - Я никому не изменял, моя совесть чиста, - Рибелонт пригрозил пальцем. - Я выполнил долг перед Хладанной. А вот ты - сын укрывателя агрессоров и... Продажной шлюхи! - Вдруг вспылил Нинтайл.

     Отчаянье, неумолимое неистовство и страх - все смешалось в густую кашу безумия.

     - Я перережу тебе горло!

     - Да, именно так! Твоя мать - продажная девка!

     - Мразь!!! Ты ее не достоин! Ты хоть любил-то ее?!

     - Любил, - успокоившись, прошептал седовласый, - больше всего на свете! Но тебе не понять, глупец, - ледяные очи уставились в окно. - С высоты прожитых лет смотреть легче, поверь...

     - Я выколю твои глаза и отрежу твой поганый язык!

     - Забавляет, как ты сам себя пытаешься успокоить необоснованными угрозами. Тебе действительно это помогает?

     - Умолкни! - Ами затопотал, и рухнул на бок. Спинка стула издала гулкий треск. - Я не успокоюсь, покуда твоя башка не будет на пике, гнида! Теперь - это смысл моей жизни!

     - Конечно-конечно... Кстати! - обрадовался лорд. - У меня для тебя отличная весть. - Хрустящий конверт мигом очутился в руках вельможи и нежно отворился. - Давай-ка вместе поглядим, что именно тебе пишет... Эм... Кто? Крошка Топаз?! Серьезно?! - Нинтайл в приступе истерического хохота заплевал коричневую бумагу. - Ну, даешь, Амеон!

     - ЗАТКНИСЬ! НЕ СМЕЙ!!!

     - Владыка, ну, как так, а? Крошка Топаз! Просто полет изобретательности!

     - СВОЛОЧЬ! ГАД! УБЛЮДОК! ДРЯНЬ!

     На крайнем оскорблении голос эстета сорвался тусклым хрипом.

     - Ну-с, раз уж ты закончил, приступим:

     'С добрым утром, мой романтик! Если ты читаешь эти строки, то, вряд ли посылаешь в мой адрес сентиментальные комплименты. Но я не сетую, нет. Моя персона, скорее всего, их и не заслуживает, по правде говоря...'

     'Еще как заслуживает!', - в воображении предстала милая девчушка с узкими бедрами и округлой грудью. На ней было атласное платье под цвет ее бледных топазовых глаз.

     '... Но постарайся уяснить одну важную вещь: мы с тобой ничего друг другу не должны и ничем друг другу не обязаны - ты свободный человек и я, хочется верить, тоже. Ты пришел ко мне за услугой, и я честно свою работу выполнила - холодный расчет! Но если ты предполагал что-то большее... Прости, что напрасно обнадежила твое сердце. Ты мне очень понравился. Однако пойми... Я не та, кто подходит на роль спутницы жизни - мой выбор уже сделан. А вот ты... Я верю, что у тебя, мой дорогой друг, впереди счастливая и долгая жизнь: никогда мне еще не встречался такой чуткий и нежный любовник! Мне приятна твоя юношеская робость и благородство зрелого лорда. Меня будоражили твои неторопливые прикосновения и необузданная страсть'.

     - Какая драма разворачивается - шлюха влюбилась в труса!

     - Ненавижу! - глухой хрип едва ли вылетел из глотки. - Чтобы тебя...

     - Угу, продолжим:

     '... Искренне завидую твоей избраннице - ей уготована счастливая судьба с прекрасным и заботливым мужем. И как же тебя угораздило затесаться в обществе солдат? Ты и мухи не тронешь! Но полно. Вероятно, мое имя уже тысячи раз очернено твоими мыслями, ведь ты слова плохого не скажешь - я знаю. И я знаю, что ты сейчас чувствуешь... Да это жестоко и подло с моей стороны, но еще больнее было бы не сказать об этом! Я не хочу лгать тебе! Я знаю, когда-нибудь ты меня поймешь. Неси же добро по жизни, ведь в ней, порой, столько скверны, что становится тошно... Твоя 'Крошка'...

     И да: первый раз - безвозмездно! Запомни уже, наконец!'

     Ами, представляя, как Крошка говорит эту фразу, улыбнулся. Но только на миг.

     - Вот так-так! Все-таки бросает нимфа чистого мечтателя! А еще она говорила, что ты слова плохо не скажешь... Не оправдал ты ее надежд, Эколт... Надежд грязной шлюхи!

     Письмо с шорохом полетело в лицо разъяренного романтика.

     - Я представляю, как мучительно слышать подобное. А, постойте-ка, - Рибелонт потрепал длинную шевелюру эстета, - ты же должен был привыкнуть за столько лет?

     - С-с-с-сука...

     - Да, в твоей матери мне больше всего нравилось именно то, что она была 'грязной', как настоящая шлюха! Могла послать восвояси, если надоешь. А если не надоешь, такое вытворяла...

     - Ты т-т-труп! Я отрежу твое достоинство и скормлю козлам!

     - Козлов-то найди сначала, а то скармливать некому будет!

     - Мразь, какая же ты МРАЗЬ!

     Сиплый вскрик мигом утих.

     - Это, безусловно, замечательно, вот только болтаешь ты слишком много, мне уже порядком надоело это свидание, - Рибелонт замедлился, прищурил лукавый взгляд. - Досадно, что ты не сможешь никому поведать мою историю. А как мелодичен твой тонкий голосок... Ну что же, ничего не поделаешь. Сарт!

     Проржавевшие петли увесистой двери заскрипели. В комнату вошел арбалетчик с длинной копной волнистых волос, собранных в хвост.

     - Кинжал при тебе?

     - Да, отец.

     - Отрежь ему язык и распорядись отправить в темницу. Пусть проветрит мозги на сквозняке, авось, что-то почерпнет из сегодняшнего диалога, - седовласый аристократ закинул кисть вверх, как бы подтверждая заключение. - Ну, либо не почерпнет...

     Лорд развернулся к двери и добавил в полуобороте:

     - А будет брыкаться - выбей зубы или... На свое усмотрение.

     - Как прикажешь, отец.

     Блестящее острие скользнуло о кожух. Сарт подхватил зажим для рта, который лежал на столе. Кучерявый подходил все ближе, а каждый шаг как болезненный удар по сердцу. Расстояние молниеносно сокращалось.

     - Дьявол! - хрипел Амеон вслед вельможе. - Трус! Изменник! Ты боишься меня! Ты боишься потому что я сильнее тебя! Потому что я луч...

     Дверь захлопнулась

     Перепонки пальцев слиплись от пота, бессилие накрыло отовсюду, а жар плавил мозги. Эстет начинал терять сознание.

     'Еще немного, - продиктовал он себе, - и суд свершится'.

     - Не дергайся, - мертвецки прошептал Сартар и наклонился. Ами разглядел веснушчатые щеки и множество противных бородавок вокруг носа. - Открой рот.

     - Только попробуй!

     - О-о-о, еще как попробую...

     Зажим для рта отправился в действие.

     - Не тронь! Нет! Нет! Н-н-нет! Ммм-кхмхм!

     ***

     Миллионы созвездий плавно легли на шелковую материю гладкого небосвода, словно нежная ткань обволакивала изысканные линии женского тела, а яркие бриллианты служили украшением прекрасного платья. Кровожадный Эриб, Летучий Корабль, Небесный Клинок, Таинственное Око - сегодня на показ вышли самые элегантные узоры созвездий.

     Воздух пропитался холодком, речной ветерок поддувает с юга, отошедшие от сна насекомые стрекочут где-то в посадках. Из узкого окна крепостной башни доносились язвительные угрозы, сквернословие и вой. Кто-то из местных говорил, что засек адские крики разъяренного животного, иные же сообщали о жутких воплях и агонии умирающего. Ну а третьи списывали все на пьяный дебош офицеров форта...

     Как водится в народе, полнолуние всегда жадно до сверхъестественных явлений, поэтому дивиться нечего. Есть определенная мистика в земном спутнике - не зря же его сравнивают со Святыней?

     Дела давно минувших дней, часть 6

     - Долго же мы не виделись. Я так соскучился, - Эколт сглотнул и посмотрел в сторону леса. Шуршащий ветер дул как раз оттуда.

     - Б-р-р-р, - Туорэм свился калачиком, - подай мне рубаху и штаны, будь другом.

     - Слушай, - Ами поднес одежду, и скрестил кисти на поясе, - ты никогда не думал... О том, что...

     - Хм? - темная бровь согнулась домиком. - О чем?

     - Что... Что... Что мы делаем что-то неправильное... Или ужасное. Противоестественное.

     Тури протер веки и протяжно зевнул:

     - Не-а, - походная фляга звонко забулькала, - хочешь? Я все равно все не выпью.

     Эстет отмахнулся и угрюмо потупился на мокрый плащ.

     - Зря... Я так вспотел этой ночью! Уж не знаю, как ты...

     Эколт закусывал губу.

     - Да брось! Не взваливай на себя еще и это! Тебе было хорошо?

     - Да, - неуверенно выпалил Эколт, - хорошо...

     'Небеса, как мне ему сказать?'

     - Мне тоже. Тогда зачем нужны какие-то причины?

     - Это нездорово, - романтик поежился, - мне нравится... Все, что мы делаем. Но я... Я чувствую себя мерзко, особенно потом, после... Меня это сжигает!

     - Нездорово, это то, что, Альтор устроил в цитадели притон шлюх и темницу извергов по совместительству! Вот что нездорово! Думаешь, сановникам от этого мерзко? Хрен там, Ами! - хохотнул он. - Срать они хотели на противоестественное и нездоровое... А мы всего лишь наслаждаемся жизнью и никому не мешаем.

     - Что ты имеешь в виду? - Ами удивленно открыл рот. - Ты хочешь сказать...

     - Мы друг друга поняли, - Тури заметил в его глазах тревогу. - Расслабься.

     - Ты сказал, что Альтор устроил притон шлюх? Что это значит?

     'Это значит, - Туорэм с радостью вспомнил злобное лицо кардинала, и то как резко оно изменилось на гримасу ужаса, - что в мире слишком мало справедливости, но в моем случае она худо-бедно восторжествовала'.

     - Забудь... Я лишь хотел сказать то, что мы с тобой ничем не обязаны друг другу. У тебя есть то, что нужно мне, у меня, вероятно, - Тури улыбнулся, - то, что требуется тебе. И все. Считай это обоюдовыгодной сделкой.

     'Ему плевать... Ему точно плевать! Но, - возникло в думах Ами, - Альтор... Причем тут он?'

     Они умолкли. Тури выводил округлые узоры на угольном песке. Под отросший ноготь забилась холодная чернота. Эколт завязал последний ремешок и обулся.

     'Кво-кво', - пение тетерева распространилось на десятки километров.

     - Светает, - понял Тури и поднял взор на синеющее небо.

     - Я рад, что это зарево мы встречаем вместе, - печально выпалил Ами.

     'Надеюсь оно не последнее. Владыка, пусть оно будет не последним!'

     - Я тоже...

     - Правда?

     Он не ответил.

     Глава 8: Соблазн неизведанного

     И восстал он нагой еще лучше прежнего. Сквозь нутро и сердце мимолетной скоростью пронеслись частицы чистого элементарного знания, наделяя праведника благочестием и способностью видеть незримое. И засияли глаза огненным костром молодости, но в них уже сверкала отнюдь не заносчивость глупого юнца, но ярчайший рассвет зрелости вкупе с ценным опытом преклонного возраста. И обратился служитель к хранителям и молвить изволил следующее:

     - 'Слушайте же, братья-свидетели, с этой поры имя мне - Люциам! Я отрекаюсь от прошлой жизни и торжественно клянусь служить народу севера. Отныне и на века! Слова эти нерушимы и принадлежат лишь мне. А вы - свидетели этому. Так утвердил Люциам'.

     Люциам и Верные Хранители

     - 'Сакральный долг, т.1: Великое благо ценой великой жертвы'.

     Дорога на уступах хребта прокопана тысячу раз - сугробы утрамбовались довольно прочно. Колья перед обрывом оберегали странников от непреднамеренного падения. Несмотря на относительно пологий уклон, широкая тропа не оставила путников без трудностей: подошва то и дело выскальзывала, а походные краги особо не выручали.

     Только в начале пути думается, что бодрости достанет до финала. И в этом заключается фатальная ошибка: на четверти перехода даже иголка покажется тяжеленым слитком стали, не то, что доспех, весом в десять килограммов вкупе с двухдневным запасом провианта.

     Но вот - спасительный рассвет (учитывая, что вояки двинули ранним утром, скорее закат, причем следующего дня): меж скал с обеих сторон маячит нечто похожее на каменные изваяния. Мраморные стражи с 'огненными' мечами оберегают покои Люциама. Штандарты с правильными пятиугольниками на бирюзовом фоне не допускали заблуждений - перед путниками священная крепость Ярхард - религиозный оплот Хладанны.

     Взвилась белая вьюга, раздался хруст снега - чугунные врата горной крепости собственноручно отворились. Несметные полчища хитиновых солдат ринулись сквозь клубы тумана.

     ***

     И хотя твердыня слыла дворцом строительной идеи, внешний же облик Ярхарда мало, чем отличается от каменного массива. Трудно догадаться, что за скальной породой сокрыто настоящее архитектурное искусство. Да и вообще, что за ней что-либо может быть сокрыто.

     А оно было сокрыто... Страшно вообразить, какую же нагрузку несут метровые колонны? Но одно очевидно точно - каркас безмерного чертога возводили на века. Потолок же отдалялся настолько, что складывалось ощущение, будто извечная тьма зиждется в центре крестовых сводов. А количество пролетов залы сосчитать не представлялось возможным.

     С каждым неуверенным шагом самопроизвольно зажигался очередной факел, отдающий треском костра. По колоннам прокатились потоки чистейшего белого света, исходящие, как утверждается, из сущности Артефакта. На сводах открылись фрески со сценами ритуалов магического народа. Нескончаемая вереница живописных картин удалялась в неизвестность.

     Но Туорэма приковал следующий пролет.

     Экспозиция войн и политических переворотов: битва с Империей на Алеанне, героическое столкновение народа севера и эрибов на хребте Промозглого ветра... Нашлось место и морским стычкам с даскийцами.

     Бушующая стихия без разбора забирает корабли в черную пучину. На фоне полыхающих изб мирных жителей портового города. Но противники Хладанны выставлены отнюдь не злодеями, нет. Их лица выражают искренний страх и ужас неминуемой смерти. Впрочем, северяне на драккарах испытывают те же эмоции. Никто из них не хочет завоевывать, не хочет обороняться - они жаждут спасти свои жизни, не взирая ни на какие приказы.

     'Видимо, в этот раз жадные лизоблюды решили внести толику реализма?'

     Под правым углом фрески красовалась надпись:

     Храбрость и героизм всегда сопровождаются ранами с обеих сторон конфликта. Зачастую эти раны оказываются слишком глубокими, а жертвы невосполнимыми - цена победы бесконечно велика... Но цена проигрыша неизмеримо выше!

     - Сколько же это все стоит? - ошеломленно процедил Гарт. - Боже...

     'Боже? - смутился Туорэм. - И давно ты уверовал, латентный диссидент?'

     - Ну, ты с ним скоро встретишься, - поддразнил он, не отводя взора от фресок. - Уверен, никого более... Какой же эпитет? Хм, ну, пускай эпичный. Да, так и есть. Никого более эпичного ты еще не встречал!

     - Ты видел Люциама вживую? - зрачки коротышки загорелись энтузиазмом. - А я только на деках... И каков он?

     - Вплотную не изучал, но ты сразу догадаешься, что это именно он, поверь.

     Раздалось шарканье, отдающее гулким эхом во все направления.

     - Кто смеет нарушать покой твердыни Демиурга?

     Эдендиду удалось пробраться сквозь подчиненных и выдвинуться на первую линию:

     - Мы посланники Ордена Хранителей Святыни...

     - Прибыли по зову Господина? - перебил согбенный старец и оперся на древнюю рассохшуюся трость. Он уничижительно уставился на гостей из темноты накинутого капюшона.

     - Так точно, - высокий голос Моллорда твердил уверенно. - Выступили после извещения почтой, сразу, как смогли.

     - Две тысячи? - лениво, но строго поинтересовался мудрец. - Ни больше, ни меньше?

     - Ни больше, ни меньше.

     - А почему так опоздали? Полтора месяца как минуло с письма! Сармора не в состоянии прислать храмовников вовремя?

     - Февраль выбился в лидеры аномального снегопада, Ваше благородие. Горную тропу заволокло от и до - я запросил на очистительные работы половину старателей мраморного карьера, как очередной снегопад пускал все насмарку. А семьдесят километров серпантина не просто подготовить, уж поймите нашу задержку...

     - Но ответ то прислать вы в состоянии? В чем причина?

     - Виноват, признаю, - отчаявшись, сдался Эд, хотя и посылал голубей с отчетами.

     - Пожалуй, ты говоришь правду, - монах спустил капюшон: открылась плешивая голова со свисающими с висков седыми локонами. - За мной, Владыка ждет, - заключил проводник и побрел прямо, минуя чертоги кузни и торжественного зала.

     Из-под серой хламиды то и дело мелькали босые ноги седовласого. Старческая кожа была покрыта жесткой желтоватой коростой. Теперь понятно, в чем причина шарканья.

     - Он себе ноги не застудит? - зажужжал кто-то в толпе.

     - Они тебя заботить не будут, - шутил другой, - когда тебе тоже стукнет триста лет.

     - Не стукнет, - старик, вдруг, повернулся к шутнику, и ударил тростью о пол, - еще чуть-чуть тебе, сын мой, влачиться по бренной земле. Сляжешь от раны смертельной во славу блаженного Люциама. А блуждающий дух оставит мертвую оболочку, присоединяясь к загробному воинству Абсолюта. Разумеется, - он противно ощерился, - если Святыня не отвергнет грешную сущность хрупкого человечишки - тогда скитаться ей по бездольям кромешным века вечные...

     Хохмач обомлел, задохнулся, взявшись за горло, - соратники спохватились и поймали бессознательного горемыку. Потащили его под руки. Вновь возникло эхо шарканья - оставшийся путь солдаты преодолевали в напряженной тишине.

     'Неужели на кого-то это еще действует? - Тури вскинул голову и поджал уголки губ в надменной усмешке. - Не храмовники, а тряпки'.

     Громоздкая двухъярусная колоннада, врезанная посредине чертога, блестела струей тускло-оранжевого пламени факелов. Огромные арки позволяли преодолевать сооружение насквозь.

     Храмовники ступили на территорию форума - становилась заметна его овальная форма. И этот овал будто бы расширялся. Возможно потому, что вместо каменного перекрытия мерцали сотни прекрасных созвездий.

     - Как они воду в случае дождя убирают? - прошептал Гартиммер. - Или снегопада...

     - А-а-а, - иронично потянул Туорэм, - а самовоспламеняющиеся факелы тебя не удивили? Или ворота, которые открылись без помощи лакеев, нет? Конечно, нет... Тебя волнует гребаная вода.

     - Смешно-то как!

     Моллорд любовался рыжей сферой вьющихся волос.

     - Тор, - процедил он, кивая на исполина, - на постаменте.

     Старый товарищ находился в числе пяти верных храмовников. Личные телохранители Демиурга, как на подбор: плечисты, сильны, угрюмы и, разумеется, держат внушительное оружие. У одного маячил двуручный, бесконечно длинный, серебристый молот с пульсирующими зеленоватыми глифами. У другого воина, в хитиновом шлеме эриба-охотника, находился даскийский, инкрустированный сине-желтыми опалами, ятаган с переливающимися рунами персикового оттенка. За спиной маячил костяной лук. Двое иных предстали с извилистыми мечами малинового отлива по контуру и хитиновыми щитами. Ну, а Тора мало коснулись изменения: надписи на колуне стали фиолетовыми, а сам он еще мрачнее... И крупнее...

     Абсолют соизволил выдвинуться вперед, навстречу гостям:

     - Приветствую доблестных защитников государства. - Владыка твердил тихо, но любой слышал его так, словно голос вещал внутри разума. - Знаю, вы преодолели немало трудностей, сделали самый нелегкий выбор... Былые вояки знают, что слава поля брани не проходит бесследно: это и мучительные ночные кошмары, и видения погибших соратников, и непрекращающееся самобичевание - у всего есть обратная сторона.

     Чародей провел ладонью по воздуху. За пальцами устремился бежевый серпантин плавной энергии.

     - О-у! - все воинство храмовников ахнуло.

     'Как дети малые, честное слово. - Туорэм было усмехнулся, но тут же замер, когда заметил задиристую, но спокойную физиономию коротышки. - И, к счастью, ты не в их числе...'

     - А многие, - продолжал Люциам, - еще не видели сражений и страшатся серьезных стычек. И в этом нет унижения - все чего-нибудь боятся. Но нас объединяет единоверная цель - нерушимый мир и долгое процветание Хладанны! Вы боритесь за народ, за голубое небо над ним - страна в огромном долгу перед каждым и вас! Но если же уныние переполняет ваше сердце...

     Янтарь божественной радужки замерцал.

     - ...вспомните, что вы находитесь здесь, в высокогорном Ярхарде! Вы уже откликнулись на зов помощи. Я горжусь храмовниками и Орденом Хранителей Святыни! Воистину, ваш дух крепок и силен!

     Публика взбодрилась, загудела - голод и низменные потребности простых смертных отъехали на задний план.

     - . Пожалей их, - вставил Долатор, стоящий по правую сторону от Владыки. - Они с трудом с ног не валятся, господин.

     - Ох, конечно, - расплываясь в улыбке, заверил Люциам. - Уверен, вы, друзья мои, выдохлись. Учитывая погодные условия последнего месяца, добираться до гор стало особенно тяжело. И вы в полном праве рассчитывать на сытный ужин и теплый кров - законы гостеприимства действуют и поныне.

     Уставшие бойцы с упоением смотрели на святой лик.

     - Но перед этим хочу добавить: сложившиеся обстоятельства не позволяют народу Хладанны оставаться равнодушным - над ним нависли тучи неизвестности. И наша с вами задача - как можно скорее выявить причину и намерения красного средоточия. Отдыхайте, братья, и набирайтесь сил - выступаем утром.

     Демиург почтенно поклонился, но ни одна душа не желала покинуть колоннаду. Воины стояли, как вкопанные, и косо поглядывали друг на друга.

     - Если у кого-то родился вопрос, - Люциам наивно поднял брови, поджал нижнюю губу, - созрела тема, которую надо осветить, милости прошу...

     Одному лишь Владыке известно, какой именно мотив стукнул по мозгам, но Гарт изъявил желание молвить первым:

     - Почему...

     Долатор стукнул сухой тростью о мрамор.

     - Представься и поприветствуй правителя, невежа!

     - Не стоит, друг, - мирно успокоил Демиург. - Он не хотел оскорбить - волнение присуще даже закаленным воинам, я же прав?

     Нагоняющие трепет глаза обратились к Гартиммеру, и тот мигом закивал, почтенно приклоняя колено.

     - Встань, и продолжи, пожалуйста.

     - П-п-почему... - коротышка запнулся и заморгал. - П-п-почему, прекратились аудиенции с народом, как это было в былые времена? Я помню, что говорили старожилы в моей деревеньке. Вы ездили по стране и общались с людьми, с простыми обывателями... Что же случилось?

     В горле запершило, рубаха под камзолом намокла, недоросль сжал дрожащие кисти, в попытках унять судороги в ногах.

     - Хм... Сразу с остросоциальных положений? - магический глас бил по струнам души, заставляя петь те песни, которые наиграет сам музыкант. - Ты действительно желаешь знать?

     - Да...

     - Все просто, Гартиммер из деревни Новик, что на Алеанне, именуемый почетным членом организации храмовников Сарморы. Который обязался чтить традиции Ордена Хранителей Святыни и не порочить своего государя и благородное имя его, а также преумножать силу и достоинства Хладанны, не забывая о собственном благородстве и любви к ближнему своему...

     Теперь Гарт, помимо всего прочего, нервно накручивал сальный локон на чубе. Он, рьяно царапал прыщи на щеках, прокусил губу до покраснения, но не смел глянуть на Властителя.

     Моллорд поспешил отвернуться и тяжело закашлял: спертый воздух вызволялся из груди крупными порциями, к горлу подступил горький ком. Кто-то из бойцов поднес кувшин с питьем - блондин быстро выхватил тару и жадно испил свежей воды.

     - Так внимай же, уважаемый Гартиммер: граждане нашей страны прекрасно знают, как им жить и без моего участия. Исчерпывающе?

     Мысли о загадочных амфибиях подкрались незаметно. Коротышка вспомнил все: и чудовищные зрачки, и хитиновые наросты, и смертельно острые иглы конечностей. Он хотел продолжить диалог, но необъяснимая сущность держала рот тесными путами.

     - Чувствую, дитя, ты пережил немало, но пусть дух твой будет спокоен, сейчас ты в надежном месте... Никто не осудит и не посмеется. Есть что-то, о чем бы ты еще хотел осведомиться?

     - Нет, - стуча зубами, прошипел Гартиммер в потугах разобраться, какое же колдовство его очаровало. - Нету.

     Улыбка мага сменилась на откровенное негодование еще до того, как прозвучал второй баритон.

     - Дико извиняюсь. Мое имя - Туорэм. Туорэм из Детворда, - воин с повязкой на левом веке выдвинулся вперед. - Хотелось бы уточнить одну деталь...

     - Изволь, - азартно прогремел грациозный голос, - поощряю инициативу.

     Но инициативы не последовало.

     Время тянулось, храмовники Моллорда сглатывали слюну чаще, чем вдыхали, самому же Эду заявился предвестник скорого обморока - удушье и слабость. Гарт закрыл лицо и отвернулся. А Тури лишь скрестил кисти на поясе, оттягивая кульминацию. Он был невозмутим. Но это только с виду.

     'Я тебя не боюсь, - утвердил он в мыслях, - и ты это знаешь'.

     - Выкладывай уже свои детали и не томи. - Гримфур встал на дыбы, собираясь, отвесить жесткую оплеуху. - Ты не один здесь!

     - Но говорю-то я? - дерзнул Тури и перешел к теме. - Почему Вы, Владыка, держите эрибов и почти всю Вет'арду в вечном морозе, - указательный палец полетел кверху, - почему Хладанна воевала с Империей, а после с революционерами Рейбенгарда? - Средняя фаланга присоединилась к указательной. - И зачем Вы наслали гибельный шторм на эскадру Даско? Их смело за считанные мгновенья! - его сердце екнуло от жутких воспоминаний. - Не это ли непосредственное участие в жизни северян?

     'Да, я такой - дерзкий и прямолинейный подонок! Но посмотрим, как ты выкрутишься, добрый наш государь'.

     Люциам моргнул в первый раз и вновь улыбнулся.

     - Рад, - он перевернул ладони лицевой стороной и выставил их вперед в похвальном жесте, - что среди моих подданных находятся лица, не безразличные к политике.

     - С таким пылом и неудержимой тягой к истине! - лукаво рассмеялся серый кардинал. - Обожаю этот самонадеянный живой взгляд! Научить бы его деликатности - получится отменный сановник!

     - Не откажешь Вам, Гримфур.

     Абсолют поднял руку, знаменуя готовность отвечать.

     - Так слушай же, Туорэм Детвордский, узревший кару Дара Верховных[1]. Народ Хладанны признал меня вождем, но жить так, как заблагорассудится, - прямой или косвенный выбор самого человека: быть фермером или ремесленником, воспитывать троих детей или всецело отдать долг государству, - он покрутил головой, - я не принимаю в нем непосредственного участия. Однако обязанность моя, как хранителя этих земель, защищать этот выбор до конца и любыми средствами. Я ответил? - поэтично бросил Люциам.

     'Детворд 61 год В. О. Жалкие людишки тонут под обломками разрушенных домов. Именно так это звучит, если не говорить обтекаемыми фразочками... А не кара Верховных, мать твою!'

     - Не совсем, - храмовник выпустил пар из ноздрей.

     - Хм, - Владыка взялся за бледный подбородок, - тогда молви, я готов отвечать, пока не проясним все волнующие моменты.

     'О-о-о, да! Разговор предстоит нелегкий!'

     - Вы заперлись ото всех. - твердо начал Туорэм. - Но кто же лучше выступит в роли наставника, если не герой, провозвестник и такой же фермер, разговаривающий с жителями на одном языке? Именно таким предстает Люциам в общественном сознании! - Тури сдернул холщовую повязку, и показался разрубленный надвое зрачок. - Вот только он вечно пребывает в покоях Ярхарда...

     Едва ли не шепотом прозвучала последняя реплика. И шепот этот затмил начавшийся гул толпы. Говорили, безусловно, об ужасном увечье Тури.

     'Могли бы уже и привыкнуть. В безрукого же не тыкаете пальцем?'

     - Мое слово и напутствие, - невозмутимо продолжил Демиург, - несут кардиналы и священники, а моя воля, история, политика и законодательство четко прописаны в пятитомном сочинении 'Сакрального долга', рекомендую прочесть...

     'Я не настолько глуп, чтобы говорить о том, чего сам не видел...'

     - Я читал...

     - Превосходно, мне льстит, что ты нашел время уважить мой труд.

     'Хорошая шутка. Сейчас надорвусь!'

     - Но почему Вы лично не занимаетесь вопросами просветления?

     - Приоритеты, дитя. Первостепенная задача - охрана сна и покоя северян. А ты, Туорэм, как мне видится, думающий человек, сам посмотри, что творится под боком... И оно ближе, чем ты представляешь! Могу ли я подвергнуть доверие людей сомнению?

     'О, нет, ты так легко не отделаешься! Не вздумай переводить стрелки'.

     - Хорошо, Вы не вмешиваетесь в жизнь людей... Оберегаете их быт. - Тури злорадно оскалился. - А что, если жители Хладанны не выбирали всех этих войн? Что, если им было по нраву оставаться в составе Былой империи?

     - Если бы было по нраву - то и остались бы, - Демиург откровенно усмехнулся, чем заставил расхохотаться и Долатора. - Я упоминал этот момент - меня признали лидером добровольно. Ты меня невнимательно слушал?

     'Ставишь под сомнения мою вменяемость? Паршивый трюк'.

     Даже у Торхада отвисала челюсть, а Эдендид и Гарт забыли про свои недуги, полностью погрузившись в суть душещипательного разговора.

     - Не пойми превратно, - запел снова Бог, - но, если бы мы тогда не собрались воедино, неизвестно, чем бы закончилось вторжение эрибианцев. Вполне вероятно, что мир изменился бы до неузнаваемости... В любом случае, Империя нас не поддержала - Вет'арда варилась в собственном соку. А зачем нам империя, которая не печется о своих гражданах?

     'Как все складно выходит на словах... А как тебе такое?!'

     - На северной стороне хребта, проживали племена следопытов-собирателей, входящих в состав старых княжеств Империи. Испокон веков их домом было плато Мерзлое Капище... Ныне их нация уничтожена - они погрязли в вечных льдах, благодаря, - Тури замедлился, предвкушая сладость нелегкой победы, - Вашим благим деяниям...

     Долатор фыркнул что-то под нос и сердито хохотнул.

     - Биаль с эрибами разгромила их деревни и растерзали всех жителей под корень, - мигом вставил Владыка. - А те немногие, кто успел сесть в свои примитивные подобия лодок - далеко не уплыли и замерзли, как ты сказал, 'во льдах'. Правда, уже от голода и морских штормов, а не магии... Век снежных следопытов закончился еще до обретения мной силы. Но я и не оправдываюсь, я сделал то, что сделал.

     Детвордский храмовник с отчаяньем потеребил медную побрякушку, прошелся по гравировке, затем переместился на хитиновый амулет.

     'Может быть, хотя бы он принесет мне удачу? Рискну предположить, что нет. Конечно, нет! Но с другой стороны, какого дьявола, а?!'

     - Тогда, последний вопрос...

     - Разумеется, пожалуйста, - с удовольствием вымолвил государь.

     - Считается ли участием в личной жизни то, что, учреждённый, замечу, Вашим указом, Дурнхар против воли забирает детей на целых четырнадцать лет?! А в конце обучения толкает их на вынужденное убийство, чтобы окончательно сделать своими верными рабами! Или как такое называется? Возможно какое-то другое определение? Не поймите превратно, но я в терминологии не мастак!

     Толпа издала протяжный гул. Изумленные стражи попеременно пялились то на Туорэма, то на Люциама, не понимая, чего ожидать. Гарт опасливо повертел головой, намекая, что приятель перегнул, а Торхад сжал рукоять топора и печально прикрыл веки, сморщив широкий лоб.

     'Вот так, тихо-тихо, все идет по плану...'

     - Остров Сияющей луны берет на воспитание обездоленных, спасая их от голодной смерти. Мы даем им знания, учим грамоте, наукам, боевым искусствам и, конечно же, воспитанию, самому главному аспекту. Дабы взрастить в них мораль и ответственность. Они же дети, которые не в состоянии о себе позаботиться самостоятельно... - Туорэму показалось, что по белой щеке государя скатилась скупая слеза. - Неужто не ясно?

     'Прикрываешься нищими детьми, дрянь?! Спасаешь их от голодной смерти, значит?! Ну нет, это слишком цинично даже для меня!'

     - Спасая их?! - вдруг взревел Тури. - Я видел! Видел, как хоронят погибших! Выгребают огромную яму и скидывают все тела в кучу! Удачно, если хотя бы таблички с именами соорудят, но это скорее исключение из правила!

     - Убивает тот, кто принимает клятву и устав Ордена, желая стать стражем, - размеренно объяснил Владыка. - Тебя никто не заставлял принимать присягу, и никто не толкал заучивать церемониальный текст. Перечитай третий том 'Сакрального долга' и обрати взор на сноски - все ведь прекрасно расписано, - настолько очевидные и от того более болезненные аргументы Люциама разбили первоначальную цель Тури в пух и прах.

     'Ах сноски, с-с-сука... А я-то думал, в чем же дело?! - злоба внутри Туорэма раздирала грудь. - Показал бы ты эти сноски Альтору, черт побери! В лучшем случае он послал бы тебя подальше! Как правило, всегда был худший случай...'

     Он потерялся, собираясь с мыслями - в этот миг буквально вся жизнь вывернулась на изнанку. Лучше бы кинжал в грудь - хоть чем-то заполнить жгучую дыру внутри. Да, все стало бы легче, если б Маттэ зарубил его тогда на арене!

     'Все, мне уже нечего терять...'

     - Плевать! Это все равно убийство! Убийство послушника, убийство, стража, не раскрывшего свой потенциал! Убийство парня, который опешил в трудный час! Убийство четырнадцати лет, убийство мечты! Это убийство человека, в конце концов!!! И на это толкает Государь, Владыка?! Ха! - Тури шипел и, отчаявшись, так брызгал слюной, что язык заплетался. - Да нет никакого выбора! Ни у кого! Ни до Войны Великого Освобождения, ни после! И не надо тут нести околесицу!

     - 'Такова воля владыки Люциама, - вставил Демиург, зачитывая строки из священной книги, - истинный страж должен быть сильным, непоколебимым, справедливым и решительным, а жертва, принесенная им в кругу арены, лишь докажет верность долгу перед государством. Докажет, что он готов взять груз ответственности за отнятую жизнь, как вечную марку преданности и раскаянья, докажет, что он в состоянии применить полученные навыки и умения наиболее выгодно...'

     'О, этот жгучий удушающий ком в горле... И эта тяжесть, выбивающая воздух из легких, такое ненавязчивое головокружение и едва ощутимый приступ тошноты. Можно спутать с опьянением... Но мне известно, как это называется! Это же беспомощность!'

     - Но! - все не унимался храмовник. - Но...

     '...однако те, кто не согласен с данным положением, - не переставал диктовать монарх, - пусть же изберёт иной жизненный путь, будь то доля торговца, ремесленника, фермера, писаря, целителя и т.д., не принимая клятвы служения Ордену!' - утонченная бровь монарха аккуратно сложилась домиком - Мне стоит продолжать?

     'А смысл? - Тури сжал медный медальон крепче и опустил голову. Вспомнил заветную гравировку... Но этот жалкий кусок металла сейчас не поможет ему. Талисманы не приносят удачу, кто бы не утверждал обратное. Каждый сам за себя. Вот так вот - никакой помощи от потусторонних сил. - Ты меня уже уничтожил и в праве требовать безоговорочной капитуляции...'

     - 'Истинная цель Ордена - посеять в крохотных сердцах послушников зерно храбрости, доброты, верности и патриотизма, дабы, невзирая на политическую ситуацию, тяжкие душевные раны и жизненные обстоятельства, они оставались милосердными и честными людьми как с другими, так и, прежде всего, с самими собой'. И я вновь вторю, - прогремел величественный голов, - на роковой шаг идет лишь тот, кто действительно желает служить государству в качестве стража или храмовника. И даже в этом случае человек вправе отказаться от данной ему должности. Хочешь стать плотником - на то твоя воля...

     - Это не меняет факт убийства, как бы его не оправ...

     - Разве убийство может быть оправдано? Это всегда тяжкий грех! - Люциам завелся подобно непоседливому подростку. - Но разве тебя заставили оборвать ту хрупкую нить жизни?! - Демиург сошел по ступеням, приблизился прямо к Тури. - Как его звали? Маттэ?! - бледный лик потемнел, навевая ужас на Туорэма. - Быть может, в глубине души ты сам жаждал оборвать ее?! Да так страстно, что убедил себя отказаться от очевидной реальности?

     'Выбор был очевиден: либо паскуда Маттэ, либо неудачник под случайным номером'.

     - В каком-то смысле... - Туорэм оскалился, вспоминая проколотую шею ненавистного обидчика, однако это почему-то перестало приносить искреннее наслаждение. - Но я предпочитаю судить по сухим фактам. Что сделано, то сделано - я себя тоже не оправдываю. Однако это ничего не меняет - нас толкнули в пропасть, не спрашивая ни о чем!

     - Уважаю прямоту, но вспомни, что тебе сказали при поступлении в Дурнхар: 'Ты обязан выполнять распоряжения кардиналов и сановников в части обучения, однако свободен в вопросе самоопределения'. Ты ведь не забыл слова Альтора? Убедился в собственной одинокой правоте и ищешь вокруг виноватых? Это называется эгоизм... Как видишь, я тоже могу быть прямолинейным.

     Слова Люциама отдавали тупой болью в висках. Туорэм отвернулся, сглатывая слюну и нещадно пережевывая острый, но бесполезный, язычок.

     - Тогда почему мне не удалось сделать свободный выбор? - жалостливо выдал он.

     - Удалось... Иначе, почему ты стоишь предо мной? Ты сделал выбор задолго до нашего разговора, сам того не сознавая... А теперь пытаешься разобраться во всем. Но лучше поздно, чем никогда?

     'Да, ты умен - выставил меня полоумным дураком... Теперь любой довод с моей стороны будет разорван в клочья. Даже самый очевидный. Ты оборвал все на корню одним мизерным предложением, а эти глупцы довольно покивают любому твоему слову! Суки безмозглые!'

     - Что я еще могу сделать для тебя? - все так же спокойно спросил Люциам, но теперь с искренней, сродни материнской, заботе о чаде.

     'А ничего - ты меня стер в труху... Я сам тебе позволил это сделать, и ты не преминул воспользоваться шансом. Я бы и сам так поступил'.

     - Нет... Благодарю. Вы и так оказали мне весьма большую любезность.

     Тури посмотрел в сторону. На стене висела картина... Слепой посетитель банкета циклично моргал в характерной манере Гартиммера. Из полотна прогремел чудовищный хохот, сопровождаемый вереницей уничижительных жестов. Черные губы дьявола зашевелились:

     Решил идти против Бога?! Глупец! Ты проиграл. Ты слаб. Не противься судьбе, все равно ничего не изменить, глашатай раздора...

     Этот голос был у него в разуме. Он знал, что эти видения адресованы ему - толпа даже не встрепенулась, ни на миг не поежилась.

     Демиург засиял. Тени по бокам расплывались уходящими вдаль линиями, а все окружение окаменело. Гарт замер со смешной прищуренной миной и поднятой верхней губой, из-под которой виднеется отверстие в зубах. Рыжий Торхад, явился таким же серьезным, и, как всегда, не отпускающим из могучих лап эпический колун. Ну, а Моллорд успел прошмыгнуть в уборное место, с облегчением вернуться и эксцентрично вытаращиться. Долатор Гримфур словно сквозь землю провалился.

     Они остались наедине...

     'Обычно такими штучками меня не шибко удивишь. Но что б я треснул, это происходит на самом деле?'

     - Вы... Вы все видели... Вы знали, что я буду говорить?!

     - Не все, - Люциам вытер свежую слезу с его слепого глаза, - далеко не все.

     - У меня не было шанса? - простонал Тури. - Мог ли я победить?

     - Не в этой битве, сын мой... Не в этой. Пора...

     'Сын мой, - встрепенулся он, - сын мой... Альтор тоже так говорил'.

     - Досадно... - Тури, до жути тяжело выдохнул и едва удержался от плача. - Я ведь готовил речь больше четырнадцати лет...

     - Мы еще успеем поговорить, придет время и для твоих побед...

     'Цена победы бесконечно велика...', - так писали те заумные философы на фреске. Не удивительно, если сражаешься с самим Демиургом Хладанны.

     Владыка щелкнул пальцами - назойливые видения отступили. Мир вновь забурлил жизнью. Косматый Тури утихомиривал дрожащие конечности, отступил назад и споткнулся о выставленную ступню Гарта. Повалился на спину, защищенную пластинами хитина. Стук! Бам! Позвоночник хрустнул и спину прострелило. Храмовники загоготали без промедления, те, кто был поделикатнее, аккуратно отвернулись и тихо хихикнули. Неожиданно появившийся Гримфур и тот выдал смешок, маскируя его под кашель.

     'Но цена проигрыша неизмеримо выше', - похоже, это было сущей правдой. Особенно если проигрываешь такому могущественному противнику.

     Моллорд живо подскочил и протянул перчатку, но, увы, опоздал.

     - Позволь помочь тебе, дитя? - сказал государь, поднимая храмовника на ноги.

     'Теперь окончательный удар... По моему самолюбию'.

     - Спасибо, - на последнем издыхании выдал Тури, - я, я...

     - Довольно слов на сегодня, - упредил монарх и обратился к зрителям. - Вам следует отдохнуть и подкрепиться - сегодня в меню гороховый суп с зеленью, которую мы выращиваем в наших закрытых садах. А высокогорный мед с горчинкой - отлично сочетается с горячим отваром из шиповника. Я считаю, вы это заслужили. Долатор!

     - Есть, Ваша божественность, - ухмыльнулся пожилой старец, будто подшучивая, и отправился в пиршественную залу, зазывая за собой двухтысячную армию гостей. Естественно, никто не последовал.

     Люциам развел локти, стянул ладони рядом, так, чтобы фаланги прилегали друг к другу. Маг нашептывал заклинание на непонятном языке, ускоряя темп, пока не перешел в молниеносную скороговорку. Белая шевелюра развивалась, как во время урагана, а тяжелая мантия изворачивалась множеством складок. Из кончиков пальцев образовались расплывчатые сгустки бежевого сияния. Мерцающие шары увеличивались в размерах, сливаясь в единый ком энергии. Прогремела вспышка, обдающая теплым взрывом бодрящего воздуха. В руках красовалась книга...

     Демиург развернул ее лицевой стороной: в середине листа вписался додекаэдр, ниже которого располагалась серебряная табличка, гласящая следующее:

     Сакральный долг, том 1: Великое благо ценой великой жертвы. Полное собрание.

     Под надписью переливались замысловатые символы Аал'мари, вычерченные рукой кропотливого и виртуозного мастера. Удивительно, как удалось воссоздать столь плавные узелки, ведь их выдавили на металлической пластине, а не писали пером:

     

     Ловким движением пальцев чародей отворил застежки из драгоценного металла и остановился на форзаце. Отведя правую длань в сторону, он вторично произнес несколько фраз на непонятном языке, хотя не так яростно и увлеченно, как в первом ритуале. Из бежевого свечения образовалось перо, уже обмакнутое в чернильницу:

     Галантному храмовнику - ревнителю видений

     Ларец я доверяю полыхающих творений,

     Шантаж, напоминание, долина размышлений -

     Атласному искателю, соратнику рекорда,

     Таинственному образу посланника Детворда.

     Решимости и мудрости вверяю паладина,

     А строфы пусть сияют ослепительною силой!

     Владыка хлопнул книгой и достал светлую ткань.

     - Это не те брошюры, что ты читал на острове - такой экземпляр один на библиотеку города, так что береги. И расширяй кругозор - хуже не будет.

     - Нет, я не могу...

     - Иногда книга колет сильнее кинжала, - взор Люциама обратился к торчащему из-за ворота медному медальону. - Помни, - он обернул манускрипт в материю и передал его Туорэму, - пусть же и чтиво станет твоим талисманом!

     - Я запомню, - уныло пролепетал храмовник, провожая блеклые ризы государя.

     Опустошение нахлынуло глубочайшей апатией, фоновые звуки больше не волновали, и лишь изредка отдавали гулким назойливым возгласом. Но в какой-то миг крик стал невыносимым:

     - Тури! Тури! Тури!!! - гаркающий голос Гарта пробуждал бесов внутри.

     - Что?!

     - Слышишь? Нормально? Ноги не отнимаются? Достоинство еще на месте?

     - Пфф... - слюна брызнула прямо на лицо коротышки. - А что: не с кем вечерок скоротать? Все настолько плохо?

     - Не надо, - со звонкой интонацией протянул Гарт, - не надо так шутить...

     - М-да, языки бы вам покороче сделать, - выпалил Торхад, грузно приближаясь к товарищам.

     - Что слишком, жестко, брат? - Гарт обнял старого знакомого.

     - Да не - тебе еще расти до вот этого вот экземпляра, - рыжий оглядел с верху до низу растрепанного Тури. - У меня к тебе очень много вопросов.

     - И тебе привет, - тоскливо улыбнулся Туорэм.

     - Что с шеей, Гарт?

     - Долгая история...

     - А вот и великан, добрый... А какое сейчас время? - Поинтересовался подоспевший Эдендид.

     - Ночь, поди, - предположил коротышка, поднимая взор на пасмурно-звездное небо.

     - Значит, доброй ночи, - Моллорд обменялся рукопожатием с Тором. - И да, какого дьявола ты творишь, Туорэм?!

     - Полно, горячее стынет, - Тор подстегнул компанию, а с особым пристрастием болтливого Туорэма, который вечно медлил и оборачивался вслед, опасаясь, что кто-то сзади захочет его убить.

     Учитывая стиль жизни Тури, опасения имели под собой вполне веское основание.

     - А тебе, разве, не надо за Владыкой? Ты же... - Опешил блондин, поглядев как Тор толкает их вперед. - Верный храмовник...

     - Если он этих двоих так уделал - мой топор ему точно не пригодится.

     ***

     Согревающий воздух, аромат свежего хлеба, сытные яства перед носом... Пиршественная зала вышла на славу. И балкончики, выходящие на северо-западную сторону, ничуть не умоляли атмосферы уюта. И хоть вмерзшие в лед эрибы кажутся крошечными точками на мрачно-алом полотне, любоваться ими не получится - начинает мерещиться ужас... Да и вихревой исполин красного средоточия виднелся в полный рост - к такому они еще не успели привыкнуть.

     Краюха сдобного мякиша с треском надломилась:

     - Покажи книгу, Тури! - Гарт заерзал на стуле.

     - О, а ты читать научился?

     - Давай, - коротышка проигнорировал издевку, - не выпендривайся!

     - Не испачкай, - промолвил Тури, передавая рукопись, - любитель мучного...

     Приятели водили по обложке пальцами, всматриваясь в мигающие символы Аал'мари, Гарт дотронулся до стихотворения на загадочном языке, и надписи заиграли бежевыми бликами.

     - Ух!

     Сколько коротышка не пытался - заклепки сбоку никак не поддавались. Тор тоже попробовал зацепить замки, но без толку. А Эдендид даже не удосужился обременить себя попыткой и сразу выругался, причем за всех одновременно.

     - Дай-ка, - Туорэм лишь прикоснулся к кромке уголка.

     Раздался щелчок механизма.

     - Вот так-так! Только ты можешь открыть? Видели? Они сами отстегнулись...

     Соратники выхватили у него из рук том и с трепетом вглядывались в плавные символы, листая страницу одну за другой.

     - Да, - подметил рыжий, - постулаты, как и в классическом сборнике, но и добавлено немало... История жизни, причины и последствия войн, зарисовок сколько... Стой! - Гигант остановил коротышку, который хотел перевернуть страницу. - Глядите, - толстый палец ткнул в начало, - это перевод стихотворения на обложке.

     Тор перевернул книгу лицевой стороной.

     - Похоже, - согласился Эд, - количество строк совпадает. Да, двадцать ровно.

     Все едины

     Настанет та эра, то мрачное бремя,

     Когда не пробьется звезда на восход:

     Луна угасает - расплывчато время,

     Ах, Орден, - разбился о рифы высот.

     О скалы величия, власти. Довольно!

     Ведь мрачная тень застилает миры.

     Очаг теневой - ты сражайся невольно,

     Пока не застанешь владенья - замри!

     Зелены в них рощи, волшебная участь.

     Могучим, кто ринулся в бой и дошел, -

     Владыка подарит спасенье и случай:

     Дворцы внеземные, раздолье и дол.

     И сам, возвышаясь в том зареве лета,

     Оставит на пашнях застылую плоть.

     Та кажется многим наместником света,

     Но жадная пропасть нас всех заберет.

     Печалиться стоит? - Последнее дельце.

     Не стоит угрюмиться, жизнь - не конец.

     И, воин, дыши же ты с легкостью в сердце -

     Прибудет не скоро тот алчущий жнец.

     Перевод Долатора Гримфура

     - Алчущий жнец - жизнь - не конец... А причем здесь Орден, если это писали Верховные? - Осведомился коротышка. - Что за недоумок переводил?

     - Это же перевод, а не дословный текст, - Тор прошелся по своей вьющейся бороде. - Что-то изменили под современные реалии, что адаптировали для понимания.

     - Вернее, - ощерился Гарт, - изменил и адаптировал. Он был один. Один недоумок...

     Никто не смеялся. Даже сам коротышка.

     - Аал'мари - все едины? - Туорэм заметил схожесть букв заголовка. - Я думал, будет что-то наподобие 'божественного народа'.

     - А ты не знал? - Торхад поднял правую бровь.

     - Нет, - усмехнулся Тури, - откуда?

     - Мы многое переняли с Заланомма.

     - С ЧЕГО? - В унисон прозвучала троица голосов.

     - Их язык... Заланомм - означает награда, благословение. Это так, всуе.

     - О, правда? А на их языке ничего не сказано про то, как Люциам произнес какое-то заклинание, и из его рук образовалось, - Гарт ткнул в книгу, - это!

     - Ха, - Торхад хмыкнул, - меня уже не удивишь! Но если тебя успокоит - заклинание он произносил как раз на аал'марийском.

     - Думаю, Тор, - Моллорд вздрогнул, - этого будет маловато для утешения...

     - А ты помнишь, как он назвал мое имя, реку и все, как говорил ты?! - набитый овощами рот не мешал Гарту говорить. - С того момента я вообще перестал понимать, что, черт возьми, творится! Помнишь, Эд, помнишь?!

     - Помнишь... - Моллорд прихлебнул горячий отвар из шиповника и наморщился. Горячий чая ошпарил десны.

     - А его глаза, вы видели, видели?! Они натурально желтые! А волосы? Они же белые, как молоко! Как такое возможно? Но лицо! Он не выглядит старше тридцати!

     - Интересно, - пробубнил Тури, пережевывая укроп, и придвинул книгу к себе. - Никогда еще не ел зелень в марте... Тут определенно не хватает рома...

     - Точно! - Коротышка выдохнул, пытаясь проглотить следующую ложку бульона. - Ик!

     'Пожалуй, тебе без него и так весело'.

     - Если он видит будущее, - задумался Туорэм, - тогда зачем было допускать откровенный разговор? Если он знал, что прозвучат неудобные вопросы... Одна неверная фраза или запинка со стороны Люциама обрушила бы идеалы о милосердном Боге. А за ним и государство.

     - Но этого не случилось, - ехидно подметил коротышка.

     'Только слепой не заметил бы, Гарт. И ты далеко не так слеп, каким хочешь всем показаться. Как удачно образ глупца прикрепился к расчетливому негодяю...'

     - Но этого не случилось...

     - А вместо этого обрушились твои идеалы, - Гарт проглотил последний помидор из тарелки. - А за ними и твоя личность!

     Все расхохотались.

     - А сам-то? - пробасил Тор. - Чуть что, на колени мигом!

     - Честное слов, тело перестало слушаться! - коротышка замигал, протер веки. - Я хотел спросить еще, но у меня рот сомкнулся!

     - Продлить бы этот эффект...

     - В себя поверил, одноглазый? Чего вы ржете, умники?!

     - Владыка грамотно поступил, - отойдя от смеха, начал Торхад, - если знал, что ты спросишь его про войны и Орден. Одним действием он решил, как минимум три проблемы.

     - Каких? - вопрошающе кивнул Моллорд.

     - Отсек инакомыслие и вольнодумие всего лишь тем, что привел доводы, с которыми никто не поспорит: тех людей просто не осталось в живых.

     - Ты про войны с эрибами?

     - Разумеется. К тому же он отвечал на вопросы банально просто. Вспомни, - кивнул он Тури, - ты говорил про жителей, что хотели остаться в составе Былой Империи.

     - 'Если бы было по нраву - то и остались бы', - воспроизвел храмовник точь-в-точь.

     - Именно. Глупо спорить - не знаю, зачем ты вообще спрашивал...

     'Малыш Тор, ты заходишь на опасную территорию. Я ведь не Амеон, я ведь могу и ответить...'

     Туорэма покоробило, но пришлось смолчать.

     - Но это одна проблема, где еще две? - Гартиммер заерзал на скамье.

     - Вечно ты торопишься... Во-вторых, он лишний раз удостоверил храмовников в том, что наше дело верное. Орден и цитадель Дурнхар заботится о нуждающихся в опеке детях. Хранители Святыни обучают их, дают кров и выпускают в мир свободными людьми со стабильным жалованьем...

     'Ай-ай, дружище! Тебя промыли, никак? Правда, лучше бы ты молчал'.

     - Что за чушь? - не выдержал Туорэм. - Ты сам-то в это веришь?

     - А разве это не так? Тебе дали одежду, дом, знания и свободу, - Тор поднял светлые брови - лоб зашелся волнами. - И работу, притом весьма неплохую.

     - Остальные так же считают, Гарт, Эд?

     - Я не воспитанник Ордена, - отмахнулся Моллорд, - понятия не имею.

     - Гарт?

     - Не знаю, но у меня не было проблем в Дурнхаре, так что за него мне нечего сказать...

     'Баланс сил переменился? Заговор? Измена? Что же? Я выясню'.

     - Да вам что, тут всем разом башни отшибло?! Или вы забыли, как нас мучали на тренировках? Я себе руки в кровь сбивал, пока Мок'ша вдоволь насладится! А он только лениво ухмылялся! Тварь чернозадая!

     - Что-то ты преувеличиваешь...

     - Однажды он пустил на меня свору гончих! Хотел поглядеть, смогу ли я убежать... А потом на Эколта - и он не успел забраться на дерево... Да-да, Гарт, не смотри так!

     Никто не нарушал повествования.

     - А в поединках Мок'ша меня затаскивал до тех пор, пока не потеряю сознание! Все суставы пальцев вывихнуты! - Тури показал искривленные фаланги. - А половину он лично выломал потому, что ему было, видите ли, скучно! Так и должно быть?! Забота о нуждающихся?!

     - У нас таких проблем не было! Видимо, ты странный. - Гарт принялся икать. - Да и жалованье храмовника меня вполне устраивает - есть простор для свободы.

     'Да меня все это время окружали подлецы? Лицемеры и притворщики!'

     - Угу, на лицо свое глянь, на шею - и про щеку не забудь. Простор для свободы, черт...

     - А как по-другому? - вступился Торхад. - Воин, который не может выносить раны по определению не может быть воином!

     - Да? Ладно, спишем жестокость на неотвратимость профессии, забудем унижения и издевательства. А что там про свободный выбор? Не хочешь быть стражем - будь плотником?

     - Люциам тебе объяснил, что ты мог в любой момент отказаться...

     Тури, не дал докончил Тору и истерично загоготал, противно сотрясая воздух. С близлежащих столов посыпались оскорбления.

     - Посмотрел бы я, как кто-нибудь из вас вздумал бы отказаться от участи стража! Особенно во время отработки выпадов с чернокожим выродком! - Тури доел петрушку и причмокнул. - Да он бы тебе соплю разбил на месте! Вот, что было бы, а не свободная участь!

     - Ну, раз ты так хотел, что ж не попробовал?! - крупная туша громилы подскочила из-за стола и оперлась костяшками на скатерть. - Струсил?!

     - Тихо-тихо, быки, - обомлел коротышка, - не подеритесь!

     'Наконец-то! Может хоть у Тора достанет дерзости раскроить мой маленький черепок? А то эти разговоры и выяснения отношений так выматывают...'

     - А я попробовал, Тор, - иронично высказал Тури, приподнимаясь в ответ. - Догадайся, что сделали сановники?

     - Не выпустили из цитадели? - Гартиммер невежественно рыгнул. - Бедненький Тури!

     - Лучше заткни свою пасть, говнюк...

     Коротышка обронил кусок хлеба и замер с открытой пастью, в который виднелись пережеванные кусочки пищи.

     - Так что? - прогремел равнодушный бас Торхада. - Что ты попробовал?

     'О-о-о! Ты точно хочешь это знать?'

     - На четвертый год, когда начались боевые искусства, я сказал Альтору, что не хочу больше иметь дело с этой возней, да и получалось не так удачно... Кардинал посоветовал мне стараться усерднее. Я продемонстрировал поломанные фаланги и, будь уверен, рассказал, что Мок'ша многие сломал просто ради потехи!

     - Сдал с потрохами! - Тор сплюнул на пол. - Хорош воин!

     - Альтор тоже так решил... - Тури закусил улыбающуюся губу и судорожно кивнул. - Заявил, что меня нужно наказать...

     - Давайте вы успокоитесь?! - вдруг, возвысился Эд. - На нас уже таращатся!

     - Да, - гаркнул Гарт, - врежьте уже друг другу и сядьте!

     - Что ты имеешь в виду? - Гигант озадачился, игнорируя Эдендида и коротышку.

     - То, что ночью он повел меня в свои покои... Собрался учить искусствам, вот только сомневаюсь, что ратным...

     - Твою же... - Моллорд взялся за лоб. - Какого беса ты это говоришь?!

     - Он раздел меня, начал трогать... Внизу... - ухмылка сделалась мучительной, на щеке блеснула слеза. - Потом велел прикрыть веки.

     - И... - Торхад начал осторожничать. - Он это сделал?

     'Нет, Тор тоже не рискнет прикончить меня... Увы и ах!'

     - А ни хрена! - рявкнул Туорэм. - Вы будете верить всему бреду, что я выдумаю?

     Одноглазый захохотал, не взирая на сетующих гвардейцев. Те уже минуту как отложили трапезу в долг.

     - Спятил?! - Моллорд залился громким смехом. - Совсем крыша поехала?

     - Это ты так пошутил? - ухмыльнулся Гартиммер. - Серьезно? Придурок!

     Тури отвесил шутовской поклон и утер сопли рукавом. Затем отправился к балконам - манускрипт затесался подмышкой.

     Сдвинув брови, Тор еще долго смотрел вслед. Сомнения зародились. Однако новоиспеченная реплика недоросля мигом отвлекла титана от наблюдений.

     - А какая же третья проблема, которую решил Люциам, а, Тор?

     - Хм, - гигант презрительно улыбнулся, - он завербовал Тури до мозга костей, не оставив ему никаких шансов на сопротивление...

     - П-ф-ф, вздор! - утвердил Эдендид. - Тури ж его ненавидит.

     - И поэтому моя гипотеза все больше походит на правду...

     - Что? Чушь какая-то.

     - А, - Торхад махнул огромной ладонью, - не обращайте внимания. Так, мысли вслух.

     ***

     Кровавая ночь наводила ужас на сторнирующих страдальцев. Но храмовники ордена не должны быть подвластны жалкому искушению, нет. Наоборот - угроза поднимет их боевой пыл на защиту родных земель.

     'Какая глупость!'

     Тури и не лежалось на мягкой кровати. Страждущий дух не давал ногам покоя. Бродяга слонялся по бесконечным коридорам, высматривал произведения искусства, пока другие пресыщались далеко не первыми сновидениями. Он забрел на площадку, открывающую прекрасный вид на просторы горного рельефа. Несмотря на лютый мороз, едва ли здесь было холодно - штиль и тот не проявлял активности.

     Алые тона разбавились свечением полной луны - отличное время для чтения книги. Узорные символы манускрипта замерцали под светом ночного спутника:

     Краеугольный камень спасения:

     'И предстал немощный пастырь пред Последним Даром Верховных, и упал на колени, проронив океан горестных слез, в коем утонули сомнения, и помолился стократно во славу сгинувших небожителей, но страха реликвии не явил, чем и снискал благосклонность ее. Хрупкое тело томилось и мучилось от возложенного бремени, но чистый дух был свободен от тягот мира вещественного. Пятеро последователей трепетно внимали воле Белого Средоточия, да вмешиваться не смели - позже их нарекут Хранителями.

     И взошел провозвестник на белый пьедестал, переступив немыслимо много и, одновременно, ничтожно мало ступеней очищения грешной души. Его длань коснулась Ядра, и наполнялся тонкий сосуд мощью великой до самого дна, едва не срываясь в густой обрыв неизмеримой энергии. И осветился лик покорного служителя-раба знаком магическим: зрачки впитали янтарь солнечного пигмента зверя хищного, дабы карать нечестивых по совести, темная поросль на голове вобрала древнюю седину, чтобы нести мудрость страждущему народу севера. Смуглая кожа обратилась в серый снег, предостерегая просителей от искушения обретения власти Артефакта, ибо опасна та и несет в себе беды, требуя великих жертв от обладателя силы. А худоба проступила пуще, дабы прихожане не возводили пастыря в кумиры, но чтили как учителя.

     И слуга завопил - боль разорвала железные оковы страха. Убивающее болезнь пламя пожрало старые лохмотья и выжгло на челе большой пятигранник - 'ЛЮ' - с целью памяти о том, кто подпитывает божественный дар нового идола. Под правым оком гравировался солнечный полукруг - 'ЦИ', дабы пастырь осознал первопричину оказанной ему щедрости. Левое зрение снискало награды треугольником перевернутым, от середины нижних сторон коего отведены два луча - 'АМ', как наказ об ответственности перед уповающими.

     И восстал он нагой еще лучше прежнего...'

     'А этот абзац я уже читал. Да, определенно, читал...'

     Туорэм поскреб затылок, пролистал почти, что в конец рукописи. На страницах значился заголовок словаря. Предоставлялся приближенный перевод - точного дать никто не в состоянии - Аал'мари давно мертвы.

     Ловкий ноготь водил по бумаге и в итоге уперся на категорию слов с корнем 'ам'.

     'Ага, то что мне нужно!'

     'Ам' - участь, ситуация, эра...

     Он прошелся по остальным корням.

     'Спаситель закатной эры? - сопоставил храмовник. - Эра - ответственность в трудную минуту... Закат - это причина щедрости! А хранитель-спаситель...'

     - Тяжелое застолье выдалось? - прозвучал будоражащий голос.

     Серый силуэт шелестел сзади, прямо за спиной.

     - Не спится, - печально пояснил Тури, сознавая, что его думы уже известны оппоненту.

     - Красный жнец, - загадочно молвил государь, удаляя взор на мистический объект, - собирается с силами...

     Храмовник скривился, поджал ноги, посмотрел вдаль.

     - Как успехи? - резво поинтересовался ментор. - Корни своего имени не исследовал?

     'Какого из них?'

     - Не успел...

     - Ну так давай. Я же обещал, у нас будет время.

     - Хм... Видимо, стоит поискать где-то на 'Ту'?

     - 'Туор' - в твоем имени два слога образуют имя, как ни парадоксально.

     'Никак ни парадоксально'.

     - Ладно, - Тури выискивал нужное значение. Он увидел заветный корень и пальцы затряслись. - 'Туор' - Пропажа, проигрыш, потеря, утрата...

     - Не пугайся, продолжай, пожалуйста.

     'После всего, что я сегодня видел? Раз плюнуть, государь! Как прикажете'.

     Он сглотнул и приступил снова:

     - 'Эм' - жрец, оракул, пророк. Значится...

     - Потерянный оракул, - докончил колдун, - с допущениями современного наречия, разумеется...

     - А проигрыш и поражение?

     'Очевидно, с допущениями старого наречия... Один хрен, ничего хорошего'.

     - Можно по-разному интерпретировать - 'потерянный оракул' наиболее точная трактовка. К примеру, в чистом виде древнего наречия, твое имя звучало бы как 'Туориэм', так как 'туор' есть потеря, но 'туори' - уже потерянный. А если следовать всем правилам правописания, то самый приемлемый вариант - 'Туори'эм'.

     'Приемлемый вариант имени, которое я украл без угрызения совести', - подумал Тури и только открыл рот, как его опередили.

     - Я помню, - сказал Демиург, - и лучше приберечь этот факт на потом...

     - Понимаю. Но все-таки я не склонен к фатализму... - Туорэм размял ноющую мышцу плеча, хрустнул шеей. - Не избран же я быть вестником рока... - спросил он с толикой сомнения.

     Люциам усмехнулся и прикрыл рот.

     - Конечно, нет. Если бы судьба человека всецело определялось скрытым смыслом имени, то половина людей была бы прорицателями и шаманами.

     Но Тури это не особо успокоило. Слишком много в последнее время происходит странностей. Нельзя их списывать со счетов.

     Правитель тяжко выдохнул и обнял его по-отцовски.

     - Имперский говор из первоначального наречия плавно преобразился в отдельную языковую систему. Имена хладаннцев, да и говор в подавляющем большинстве, заимствованы из Заланомма. Люди привыкли называть отпрысков устоявшимися именами, даже не воображая какой смысл они несут в себе... По разным причинам: эстетика, звук, дань уважения предку, но все это можно охарактеризовать простым термином - привычка. Банальная привычка.

     - А как нарекли Вас? При рождении... Об этом нигде не сказано.

     - Артефакт, - колдун замедлился, - он избрал меня.

     - Но это обретенное имя...

     - Со временем, тебе станет известно, - оборвал маг, - но я ощущаю, что в этот миг по-настоящему тебя волнует совершенно другое. Я ведь прав?

     - Может быть, - Туорэм почесал крупную родинку на щеке, отводя зрачки в сторону. Не выдержал зрительного контакта.

     - Тогда к чему эти вопросы? Что тебя гложет?

     - Есть вещи, - вояка сходу изменился в лице, - которые лучше унести в могилу...

     - Возможно, но ты еще живешь и на ту сторону, я полагаю, не отправляешься. А будет ли тебе легче от неподъемного груза бессилия и вины? Сомневаюсь, по опыту видел: он будет тянуть твои жилы сильнее и сильнее.

     Тури пожал плечами.

     - Время залатает пробоины.

     - А память пробурит новые, еще шире.

     Туорэм фальшиво усмехнулся, апатично глянул на луну, понимая, что на любой его контраргумент найдется ответ мощнее.

     - И ведь ты со мной согласен. В глубине души ты это чувствуешь...

     'И от этого мне еще хуже'.

     - Я не любитель обременять кого-то проблемами, - он вежливо кивнул.

     - Я не навязываю свою волю - я хочу лишь помочь, пойми - мы не враги друг другу. У меня нет цели и причин втоптать тебя в грязь, унизить каким бы то ни было способом...

     'Нет? Странно же ты это показываешь!'

     - Но факты говорят другое, - бросил боец, заметно похрабрев.

     - Если тебе так легче воспринимать реальность - пожалуйста, мы закончим разговор - никто не воспротивится... Или мы можем разобраться! А ты разберешься, прежде всего, в самом себе. Решай сам...

     Последнее предложение разожгло горнило ненависти. Он вырвался из 'родительских' объятий и встал.

     - И в чем я должен разобраться?!

     - Расскажи, что тебя беспокоит больше всего.

     - Больше всего?! - ратник ухмыльнулся, высунул язык и закусил зубами. - С чего бы начать? Может быть с того, что я ничего не мог изменить в своей жалкой жизни? Я даже не представлял, что именно нужно делать! А может быть с того, что вокруг меня пребывали одни лжецы и предатели, доверие коих и гроша не стоит? Или же, на худой край, взять то, что Орден и весь его сброд - куча промытых религиозных фанатиков, призванных для ублажения одного человека?! Я подчеркиваю, 'человека'! А-а-а, точно, - истощенное лицо Тури стянулось еще сильнее. - Человек, устроивший беспредел под личиной всеобщего блага, - ВЫ! Именно вы! Вот корень всех бед!

     Люциам не вмешивался.

     - Но самое паршивое, - страж шипел, слюна летела фонтаном, - то, что я не мог дать отпор, я не мог ответить, я был слаб, невыносимо!!! И за это я себя ненавижу! И тебя! Ты сделал меня таким! ТЫ!!! Ты втоптал меня в грязь!!! Ты уничтожил меня еще тогда, в Детворде, на побережье - ты угробил невинное дитя, ты заставил его поверить, ты обманул того пацана! А сегодня ты в очередной раз подтвердил это! Ты отнял у меня самое сокровенное!!!

     'И благодаря тебе я стал, тем кого ты видишь пред собой... Правильно - жалким, никчемным подобием человека! Гнусным, пресмыкающимся червем!'

     - И в чем же твоя слабость, назови, - подначивал Владыка - назови!

     - Я был игрушкой в руках Альтора, в руках его дружков - и они пользовались мной, десятилетним пацаном, как шлюхой! Они вытворяли такое, о чем даже говорить противно! - По спине пробежали ледяные мурашки, а к затылку прилила горячая кровь. - Сама мысль о том, что в мире есть такие бесчинства, тошна до безобразия! А наяву... Наяву это самая редкостная погань!!! Это мерзко, - в его глазах темнело, - я не хотел жить! Я думал сброситься на скалы и покончить с этим дерьмом навсегда!

     - Однако сейчас ты стоишь здесь, а не лежишь мертвым на побережье океана.

     - Потому что я трус и слабак - мне духу не хватило! - Вспыхнул на пределе Тури, теряя рассудок и едва не падая обмороком в объятья Владыки.

     Громыхнуло тяжестью - страж приземлился на колени и опустил голову. Чашечки суставов отстрелили жуткой болью, но он не замечал.

     'Черт... Рыдаю на коленях перед своим злейшим врагом, как маленькая девчонка. Браво, Туорэм, браво! Так держать!'

     - А может это признак твоей стойкости?

     - Тогда почему гнилая язва жалит меня изнутри? Мне нечем ее залатать, а она увеличивается с каждым рассветом! Почему мне только хуже? Почему я не могу забыть это все? Зачем... - Он зарыдал тихо, без воплей, почти как малое дитя. - Зачем ты отправил меня в Дурнхар? Лучше бы ты оставил меня умирать на берегу... Ты все помнишь... Ты ведь помнишь?!

     'Зачем я снова спрашиваю? Я ведь хорошо это знаю...'

     - Я помню испуганное дитя, которое искало мать под завалами утонувших хижин... Но я так же помню и маленького смельчака, он не бежал от смертельных волн, в отличие от большинства. Я помню ребенка, до последнего выгребающего влажные доски, с истовой верой в то, что еще не слишком поздно...

     - Но было поздно...

     - А еще я помню юношу, что рискнул жизнью ради принципов, но так и не поддался произволу. Я помню мужчину, который собрал волю в кулак и поклялся никогда и не перед чем не останавливаться. Я помню того, кто убил в себе любовь и заместил ее неподдельной решимостью! - монарх впился в его медный медальон. - Я помню чемпиона, что свершил долгожданную месть... Я помню мечтателя, встретившего ту самую любовь, но он так боялся впустить ее в свой одинокий мирок, что без сожаления отверг...

     'Нет, только не любовь. Не смей мне говорить про любовь'.

     - ... Я помню философа, чьи убеждения безнадежно рассыпались о твердый гранит реальности. Я помню потерявшее надежду око... И я помню, как в нем воспылала новая вера - ярче предыдущей...

     Тури отдышался, привстал, сглотнул ком и посмотрел исподлобья. Злобно.

     - Красивые слова... Но... Смерть моей матери и сотен северян в обмен на смерть десяти тысяч даскийцев?

     - В обмен на спасение страны. Без жертв войны не обходятся...

     - Но ты убил ее! Ты! Только ты! Разве истинный Бог может вершить подобное правосудие? Ставить жизнь одних выше жизни других, или они одинаковы ничтожны?!

     - Это твое мнение, - твердо отрезал Демиург. - К тому же, я никогда не называл себя Богом и, уж тем более, не просил этого делать!

     - Потому что это было бы наглой ложью!

     - Так скажи! Скажи мне сам, кто я такой!

     'Этого момента я ждал чересчур долго...'

     - Тиран... - незамедлительно выпалил храмовник. - Что прикрывает грехи надуманным долгом перед государством...

     - Ты действительно считаешь так?

     'Проклятье! Еще утром все было нормально: я хотел унизить тебя перед огромной толпой храмовников, а после воткнуть нож в твое горло! Но теперь ты смотришь на меня такими невинными лошадиными глазами, что я таю, как куколка... И, черт возьми, ты даже не колдовал!'

     - Не знаю, - Тури замер, остолбенел, - во мне что-то перевернулось, что-то перепутало мои мысли набекрень, что-то разрушило смысл моей жизни...

     Серая ладонь коснулась его темечка.

     - Послушай, ты ни в чем не виноват, дитя...

     - Только в одном, - страж одернулся, - в том, что не могу размозжить наши черепа прямо здесь! Вернее, даже в том, что больше и не хочу...

     - Тайна сжигает человека изнутри - когда-то надо было выговориться.

     Туорэм шмыгнул носом, протер веки и задумался.

     - После моей выходки... С Альтором. Меня избили... Полгода в лазарете пролежал. А сначала он намеревался оскопить меня...

     Демиург нисколько не удивился.

     - Но, - Люциам прищурил волчий взор, - выбрал более изящный, способ пытки...

     - Угу, поселил к Маттэ. Его шайка отыгралась на мне стократ хлеще, чем кардиналы...

     Желтые огоньки поднялись и посмотрели вглубь мрачного коридора.

     - Пройдем, я тебе кое-что покажу, если ты, разумеется, спать не собираешься, - волшебник испустил из рук бежевый огонек, который освещал пространство на добрый десяток метров.

     Интрига не щадила.

     ***

     Вверху запутанного чертога находилась дверь... Дверь в неизведанное: старые потрескавшиеся стены из желтого мрамора, древние руны и надписи - мистическое сооружение давних эпох. Вокруг руин первого храма Верховных и возвели монументальную крепость.

     Ворот собственноручно отворился, как бы приглашая гостей внутрь:

     - Вот он - центр горы, - Абсолют щелкнул пальцами, и помещение наполнилось белым светом. На горизонте парил объект - бежевый додекаэдр. - А вот - само сердце!

     Реликвия трепыхалась, теплый воздух отходил волнами, а свет сгустками сыпался на мрамор и исчезал, так и не достигая цели. Камень манил неведомыми чарами, ноги произвольно делали первые шаги.

     - Подойти, прикоснись, - предложил колдун, - Она желает говорить с тобой.

     'Она? Видимо, потому что Святыня? - Тури развел руками и поднял брови. - Да какая, к черту, разница?'

     - А стоит ли? - он испуганно покосился на Демиурга.

     - Проделать такой путь и развернуться? - Владыка усмехнулся. - Я не настаиваю...

     'Сделал дело - гуляй смело!'

     Теперь не отвертишься. И он не устоял, хотя боялся. Но достаточно было лишь коснуться: видения прошлого, будущего и настоящего проносились через сознание. Вспомнился неумолимый Маттэ, меркантильный Альтор, женщина, которая называла себя 'мама', лукавый гость из таинственной картины, пребывание в цитадели, но дольше всех задержалась следующая зарисовка.

     Бледный человек со ссадинами и шрамами на лице угрюмо восседает на жеребце. Взгляд бездонный и пустой, его голова полностью обрита, а вокруг рта вырезаны лучи, пародирующие солнце, когда незнакомец размыкает губы.

     Туорэм узнал его. Совершенно точно. И рытвины от укусов собак были на месте... По левую сторону от лысого всадника находился рыцарь в обмундировании хитина, с извилистым мечом на поясе. Он отдавал приказ о наступлении на конную армию с белыми повязками плечах. Вражеская армия, почему-то, тоже была хитиновая - совсем неразбериха получается. Картина размылась, словно водная гладь, сменяясь на беспросветную тьму.

     Тури очутился в комнатушке, отделанной красноватым деревом. Второй этаж, просторная кровать, высокие окна, полыхающая жаровня для обогрева, стол из сандалового дерева и чернильница - сухое перо лежало на дневнике, запертом на заклепку. Храмовник подошел, отворил записи: ветер ворвался внутрь и перелистнул журнал на сорок вторую страницу:

     Я помню тот день - девятое декабря. Прибывшие послушники Ордена собрались на площади. Тогда я впервые заметила его, с холщовой повязкой на глазу.

     Второй раз я встретилась с ним через неделю, на приеме по случаю празднования именин маменьки. Присутствовали почтенные гости: князья, дамы, Эда я тоже пригласила - его отец был уважаемым человеком... И этот негодяй каким-то чудом пробрался! Выяснилось, что пришел с Эдендидом... Моим Эдом! Как он посмел?! Этот проходимец, не солгу, перепробовал все вина и манерничал с каждой служанкой! Возмутительное жеманство! У всех на виду!

     Эд набрался духу, познакомил нас. Ох-ох-ох! Определенно, в натуре он оказался не таким, как я представляла: невысок, щеки впалые и вообще истощенный, будто его привели сюда силком. Постоянно поправлял левое плечо и морщился. Говорил с хрипотцой, но, к моему искреннему удивлению, довольно учтиво. Представился 'Туорэмом из Детворда'. Из Детворда... Я сходу поняла, что рода он не высокого. Смущался, но, зачем-то отважился, пригласить меня в порт, прогуляться. Танцы, совершенно точно, - неведомая ему наука. Ну, в порт, так в порт - не вижу ничего скверного.

     'Ха! Истощенный проходимец с хрипотцой? Нисколько не сомневался, что произвожу на девушек неизгладимое впечатление!'

     Тури перевернул журнал на сорок третью страницу:

     Он никогда не рассказывал о себе, о своих родителях. Я слышала, что на острове Сияющей луны почти все сироты. Думаю, ему неприятно затрагивать темы столь щепетильные. Но одно я осознала абсолютно точно: эти темные локоны до плеч... Грязны и засалены, о, Владыка, лучше бы он их состриг раз и навсегда! Но он уперт, как баран, право же...

     ...истинный оракул культа!

     'Какого дьявола?! О нет! Только не это!'

     Тури не успел дочитать, как изображение стянулось в одну точку, а мир ускользнул из-под ног. Тело провалилось в бездонную бездну. Он летел бесконечно долго, сумасшедше быстро: ветер бил в лицо ошеломительным градом, дышать становилось невозможно, а температура накалялась, будто воин направлялся в жерло вулкана. Стремительно приближалась земля. Туорэм бился, кричал, дергал ногами... Без толку. Он ощутил мимолетную боль, даже осознать ее не успел. Загремели поломанный хрящи и суставы. Правая кисть дергалась в посмертных конвульсиях, изо рта вытекла кровавая пена. Но чудо: боец стоял на ногах и смотрел. На себя. Мертвого...

     'Как там говорилось? Будь осторожен с желаниями...'

     Страж обомлел, не сумел открыть рта и издать звука.

     Туорэм наблюдал раздробленное тело другими глазами, как если бы душа отделилась от оболочки и отправилась в путешествие. Испуганный воин попытался дотронуться до двойника-покойника, но все тщетно, призрачные пальцы просачивались сквозь оболочку. А мертвые очи трупа застыли на одной точке. Он прилег, напротив, рядом с почившим, заглянул в глаза.

     Бездонные зрачки блеснули: бельмо подмигнуло, а уголки черных губ стянулись в злобной гримасе. Суставы заскрипели, ладони поскребли каменистую почву.

     'К черту все!' - Тури вскочил и мигом развернулся, но, к великому удивлению, врезался во внезапно появившегося гуманоида, напоминающего натянутый кожей скелет.

     Бельма обжигали как палящее солнце в знойный день, а острый нарост на месте предполагаемого подбородка окончательно желал оставить Тури без глаз. Конусовидные рога, словно бараньи, доходили до могучих плеч исполина. Чудовище взвило усеянный шипами хвост и распрямило перепончатые крылья.

     - Иди ко мне, гонец правды... - слова били жутким скрежетом, притупляющим слух. - Еще чуть-чуть...

     Монстр протянул тощую когтистую лапу ладонью вверх.

     Тури спешно развернулся, дернулся обратно, помчал во весь опор. Почувствовал, как сердце забивается, а кадык что-то сжимает. На сей раз его остановил он сам. Мертвый. Переломанная в нескольких местах рука схватила за горло и без труда подняла над землей дрыгающееся тело. Коварный лик с любопытством наблюдал. Белки заволокло черной желчью, а зубы были красны от крови. 'Живой' Туорэм бился, дергался, но хватка все сужалась, а мир ускользал из поля видимости.

     Однако слова загадочного монстра страж расслышал хорошо:

     - Ты почти прибыл... - Над ухом скользнул раздвоенный язык, а острые лезвия когтей врезались в ему спину. - Иди ко мне, вестник горя, и я тебя одарю... Иди или сгинешь, как все!

     Туорэм, не успев вскрикнуть, очутился перед артефактом и Владыкой. Демиург протягивал керамический кувшин.

     - Попей, путешествия утомляют организм.

     - Что это было? - хладная вода булькала, проливаясь мимо рта. - Что за проклятье?!

     - То, что уже минуло. То, что есть сейчас. И то, что произойдет в грядущих числах. То, что возможно никогда и не случится. То, что ты сам жаждал узнать. И то, что жаждал узнать Камень. И он узнал...

     - И вы тоже... - Утирая рот, промолвил Туорэм. Внезапно ужаснулся. Не поверил. Моргнул еще раз. Пришлось снять повязку, чтобы убедиться окончательно. - Черт... Боже! - не верил он до сих пор. - Я чувствую, вижу! Вижу, как раньше! Это сон?!

     Люциам улыбнулся и пожал плечами.

     Додекаэдр отозвался звонкой вибрацией и вспыхнул белым свечением.

     [1] Верховные - народ Аал'мари.

     Глава 9: Страждущий разум

     - Господин, почтовый корабль прибыл, - сановник подошел, - письмо дуумвирата.

     - Да, давненько бы так...

     Томный лорд сделал затяжку и уселся поудобнее:

     - Благодарствую, положи на стол... - густая дымка поплыла вперед, растворяясь рядом с собеседником. - Гонцов надо бы накормить и дать им кров.

     - Этот вопрос уже улажен... - бумажный конверт очутился в руках курильщика, - милорд?

     - Хорошо, тогда можешь быть свободен, - бокал с терпким вином вмиг прислонился к нежным губам, а длань без фаланги вскрыла печать в форме пентагона:

     'Искренне надеюсь, что послание дойдёт до пункта назначения, как можно скорее...

     Я получил ваши сведения и прошение. Извещаю же Вас, мой достопочтенный друг: дела на северо-западной границе идут весьма загадочным образом. В них определенно присутствует магическая жила, которая прямо-таки заявляет о своих намерениях пошатнуть спокойствие нашего народа. Подробности излагать не могу, но позволю себе сказать, что пока нет весомых поводов для паники. Во избежание вероятных осложнений мною предпринято решение умножить оборону горного массива, а также выступить с разведкой. Поверьте, я не имею возможности прислать вам даже одного стража Ордена! Я даже права помыслить об этом не имею! Но, пусть Владыка мне будет свидетелем, я это сделаю... Тысяча храмовников примкнет к Вашей армии в течение месяца, но не более тысячи! Да простит меня Люциам...

     Собирайте рядовых воинов с близлежащих крепостей и городов - свобода тактического плана за Вами. Старосты деревень и князья замков могут долго противиться, но печать государя убедит их лучше слов. Однако знайте: это воинство должно служить лишь демонстрацией могущества - война с Центральным союзом Хладанне требуется в последнюю очередь, а с Даско - в самую последнюю! Разрешаю идти на компромиссы, но не слишком унизительные.

     Опасайтесь провокации! Или предугадайте! Она непременно будет.

     Надеюсь, Вы, по моему примеру, войдете в трудное положение государства и предпримите все меры, дабы сохранить мирные отношения. Во всяком случае, продержитесь, пока дуумвират не решит проблему на севере. Но если нет иного выхода... Так или иначе, действуйте осторожно, а если уж повеет кровью - не забудьте известить почтой.

     Заметка: главный тактик Рэнтирд вызвался Вам на подмогу. Он лично обязался отослать еще одну тысячу храмовников из крепости Раунмард.

     Датирую послание шестнадцатым январем 76 г. В.О.

     Долатор Гримфур'

     Пальцы лорда повертели бежевую бумажонку - на обратной стороне красовалась лаконичная строка:

     'Никому не показывать! После прочтения уничтожить, ликвидировать, устранить любым известным или неизвестным способом'.

     - Мы полностью готовы к мероприятию, милорд, - сутулый сановник в бирюзовой рясе, из-под которой выпирало круглое брюхо, смиренно поклонился. - Гости из Канеона, Террии, Меллоу и Амлэдат успешно преодолели Алеанну, сошли с кораблей и направляются в твердыню Фарнхар.

     - Замечательно! Я уже предвкушаю плоды успешных переговоров! - Рибелонт мерно погрузился в роскошные объятья кресла, облокотившись на округлые ручки.

     - По поводу меда-то? - Князь Энтур Дарнтор отборно выругался. - Из-за него весь сыр-бор? Что за убогая афера?! Имперцы нас за нос водят!

     'С сарказмом туговато. И если бы только с ним...'

     - Они, естественно, попытаются...

     - Я не стану терпеть попытки наглого кощунства, - начал возмущаться князь, - в своих-то стенах!

     - Милейший, я чрезвычайно ценю, что вы так любезно предоставили свой кров в распоряжение государства и позволили устроить здесь дипломатическую аудиенцию...

     - А мне кто-то дал выбор?!

     ...но еще раз перебьете меня, - прошептал Нинтайл. Тихо. Холодно. - И твердыня Фарнхар перестанет являться имением Дарнторов... Это ясно?

     На лице Энтура обозначился разгневанный тайфун огорчения.

     - Яснее некуда, - обиженно фыркнул он.

     - Славно, люблю понятливых... Стало быть, я могу рассчитывать на содействие?

     - Само собой, - натянуто вымолвил князь.

     - Полагаю, мы оба знаем, что времена сейчас отнюдь ли простые... И Вам, уважаемый, известно, насколько Хладанне важно не запороть эту встречу?

     - Догадываюсь...

     - Если действительно так - удвойте караульных на крепостных стенах и на всех выходах, будьте любезны. - Твердо наказал Нинтайл. - А лучше - утройте...

     - Как прикажете, - хмурый Энтур сию же секунду отправился выполнять поручение.

     - А так же, - гаркнул воевода, - приказываю не нажираться на приеме, как свинья!

     Подопечный повернулся краем лица и кротко кивнул, а после выругался, предполагая, что никто не услышит.

     'Осел! Кого я обманываю?'

     Сановник отряхнул мантию и протер рукавом белый пятиугольник на груди - юлящий взор обратился на повелителя.

     - Стало быть, без казусов опять не обойдется?

     - Снова... Снова, Орнмуд. Сам видишь, с кем мы имеем дело... Не верю, что, ты не подготовился должным образом?

     Из-под бирюзовой мантии сановника выглянули хитиновые щитки.

     - Нисколько не сомневался - как всегда предусмотрителен!

     - Да, я обо всем позаботился на случай непредвиденных...

     - Угу... - Рибелонт глубоко задумался, прищурив холодные зеницы. - Я понимаю...

     - Господин, - советник указал на Амеона, угрюмо стоящего в охране на дальнем конце залы, - а что до него?

     - Нет-нет! Он - есть вишенка на торте! Вот увидишь!

     - Да, и секреты хранить умеет...

     Лорд негромко захохотал и широко улыбнулся, зачесывая редкое серебро назад.

     - А этот побитый шакал и смазливая мордашка...

     - ... дополнительная мотивация к повиновению.

     - Отдаю должное - Вы еще предусмотрительнее!

     - Не льсти мне... - Рибелонт повернулся к вратам, которые с гулким треском отворились и впустили внутрь свору благородных рыцарей и аристократов. - Ну-с, начнем представление!

     Усатые послы могучих держав вальяжно двигались к презренно восседающему Рибелонту, не выдавив и крупицы радости - одно негодование царило на серьезных минах. Среди трех смурых вельмож затесалась и миловидная женская фигура. Она не отставала от членов делегации, напротив - чуть ли не вела их.

     Половое различие никак не сказалось на ярких обликах: богато расшитые камзолы, бархат платья, уверенная королевская поступь, смугловатая кожа...

     Ямочки на щеках миледи углубились. Искренне, живо. Но лед в бесчувственной душе не растаял. Не так быстро. Для этого нужно забыть.

     По бокам послов сопровождала гвардия кавалеров. Эллиптические щиты то и дело колотились друг о друга. Позади шныряли 'легкие', кожаные стрелки с композитными луками наперевес. Арбалеты тоже мелькали. Пять-шесть знамен изумрудного оттенка блеснули в лучах пляшущих огоньков факела. А замыкал шествие отряд, состоящий исключительно из одних женщин в кольчужном обмундировании и одеяний из вареной кожи. Изредка сновали и чисто латные воительницы с полуторными клинками. Правда их оружие нарочито укоротили и облегчили на добрых триста граммов. И тут без ущемлений прав не обошлось...

     'Ну-ну, неизвестно, Периль, выиграет ли от этого твой Амлэдат, когда начнется бойня... А она обязательно начнется'.

     Одна из дев меча состроила горделивую гримасу, лишь слегка завидев встревоженную физиономию Эколта.

     - Эй, что с тобой стряслось, стражник?

     Незнакомка таращилась, не скрывая озабоченности и неприязни. На мгновенье она и вовсе специально застопорилась, а Ами до последнего делал вид, что не замечает назойливого укора. Даже, когда воительница ушла, эстет не осмелился проводить ее взглядом. Хотя та обернулась по меньшей мере пару раз. Но парень скромничал не из-за страха или неуверенности, нет - уж точно не из-за них. Все было гораздо, гораздо печальнее...

     Нинтайл, следуя обычаям королевств вышел вперед, и оперся локтем о спинку кресла. Щедро усеянная поляна угощений закрывала хитинового лорда, аромат жареного порося наполнил рот слюной. Но претенциозный салют Рибелонта прогремел без запинок:

     - Рад привечать достопочтенных гостей Центрального альянса в свободных землях Хладанны!

     Иноземцы отплатили той же монетой:

     - А мы рады быть удостоенными приглашения благородного лорда Рибелонта и... - Канеонский чужестранец озорно напыжился, когда засек протискивающегося вдоль темной стенки князя Энтура. - ... его дражайших компаньонов!

     - Простите мою нетактичность, - мигом понял намек Рибелонт.

     Льстивая песня полилась тем же вычурным приемом:

     - Этой мой верный друг, соратник и просто великолепный сановник, - хитиновая длань подалась вправо, - Фрондтир Орнмуд.

     - Прошу меня извинить, - едва вымолвил Дарнтор, успокаиваясь от стремительной пробежки. И, как ни в чем не бывало, встал рядом с Рибелонтом.

     - А этот господин известен в народе как князь Энтур Дарнтор, властитель Фарнхара, - хитиновая перчатка повелась к уставшему бегуну. - Именно его нам стоит благодарить за оказанный прием и неиссякаемое радушие.

     - Что же, - главный посол важно причмокнул, - покорно кланяемся Вашему великодушию, князь Энтур! А также не можем не заметить Вашей деликатности, милорд Рибелонт. И да, - дипломат засмеялся, - мы будем подлинно молить Единого, дабы послал мудрому советнику Фрондтиру уйму ценных мыслей и решений! Чуть не преминул! Мое имя - Ялнан Волмис из цитадели Оргалис, имею честь являться представителем императора Энволама II канеонского из династии Фалиндолов.

     Вестник Канеона приложил ладонь к сердцу и легонько поклонился:

     - Не позволю украсть у своих коллег случай представиться лично...

     'Да всем плевать, как вас зовут' - подумал Рибелонт.

     - Меня кличут - Бланон Глэйвонс, - другой посол проделал тот же ритуал и подкрутил и без того взвинченные усы, - имею честь представлять интересы нерушимой короны Меллоу.

     'Как же, как же - нерушимой короны, земель то с наперсток...'

     - Имею честь представиться Келлемом Шинкилтом, - произнес третий, - правой дланью монарха Террии, Сенмула I рода Лайгвимов, - дипломату хватило единожды взглянуть в ледяные очи собеседника, чтобы более не совершать этой роковой ошибки.

     'А ты тут вообще, что забыл, сынок? Страшно тебе, подонок?'

     - Приветствую, милорд Рибелонт, - тонкий голосочек вылетел из довольно-таки крепко сложенной женщины. - Должно быть, ты меня и не помнишь, но мы уже встречались...

     'Еще бы, ты пыталась свататься со мной, упаси, Люциам!'

     Миледи подкралась ближе. Резковатый парфюм из герани донесся до тонкого носа. Но он не вызывал отвращения - нотки спокойствия пропитали нутро. Нинтайл улыбнулся. По-настоящему, хоть и на миг.

     - Обижаете миледи, Периль, - я не забываю имена... И лица... Тем более, Ваше, милая госпожа! Оно сияет ярче утреннего солнца! А мои подданные сгорают от нетерпения воочию узреть великолепие правительницы Амлэдат! Надеюсь, вы удостоите их хотя бы малой долей Вашей блистательности?

     - Ох, столь трогательный комплимент бросил бы любую деву в пунцовый окрас...

     'Но не тебя... Тебе далеко за тридцать перевалило - комплиментов будет маловато'.

     Девушка поправила манжеты бархатного платья и слегка улыбнулась, отвесив низкий реверанс. Красный цветок заплутал в темных волосах.

     - Всегда рад угодить первой красавице! - Нинтайл слащаво ощерился. - Уважаю, что Вы, как монарх, лично решились посетить наше скромное дипломатическое мероприятие.

     - ... но я лишь наместница, пока юный король не взвалит бразды правления на собственные плечи.

     'Как будто ты ему это позволишь! Небось, сама и придушила родителей царька?'

     - Соболезную невосполнимой утрате замка Гиварис...

     - Ох, - регентша шмыгнула носом, - искренне благодарю, милорд Рибелонт - эти слова греют душу лучше раскаленного очага, - скупая слеза, как по заказу, проехалась по румяной щеке и попала на розовые губки.

     - Нет, не печальтесь, мой дорогой друг, - подбодрил лорд, - настанут светлые и чистые времена, вот увидите! И мы для прибыли сюда как раз за тем, чтобы обеспечить безоблачное будущее наших потомков.

     - Спасибо, Нинтайл, моей крестьянской душе по-прежнему радостно внимать твоим утешениям.

     'Крестьянской?! Ты - женщина Империи, поднялась из низов... Отвоевала права прекрасной половины в королевстве... Узурпировала трон, в конце концов! И хвастаешь этим! Умница! Но какие же именно сети ты плетешь, ведьма?'

     - Всегда к вашим услугам, - Рибелонт прикрыл веки и поклонился, оглядывая наполненную залу. - Но вот дилемма: мы обсудим государственные вопросы до трапезы или же после?

     Арфист встрепенулся и приложил пальцы к струнам, но не дерзнул заиграть.

     - Знаете, милорд, - усатый посол заложил кисти за спину, - в Меллоу проживает много северян.

     - Наслышан.

     - Но теперь я воочию убедился, что чтить давние традиции Империи в привычке народа севера! - задорно воскликнул он и стукнул каблуком.

     'К чему ты ведешь, сукин сын?'

     - Лестно с Вашей стороны, сударь.

     - Надеюсь, что долги Хладанна возвращает с такой же отзывчивостью... - дипломат мерзко ухмыльнулся. - Центральный альянс соблюдает договоренности, а Вы, лорд Рибелонт?

     - Да что вы говорите? - мигом упредил Нинтайл. - Наверное, поэтому после раскола альянс переименовал все города и крепости на свое усмотрение?

     - Хм, - посол напряг лоб, - причем здесь это?

     - К вопросу о соблюдении традиций... Как же там было? Мирангард? Уж простите мне мою память - тысячу лет не освежал ее!

     Посол стиснул кулаки.

     - Да, наверняка, Мирангард, - не останавливался Рибелонт, - исконно северное название. А как нынче звучит стольный город? А?

     - Милорд, я хотел сказать...

     - Хотели, я знаю. Но теперь ваш покорный слуга задал вопрос, а Вы от него так спешите уйти... Неприлично! Не по-имперски!

     - Послушайте, я...

     - Мифандол, - не выдержал канеонский служащий, - город нарекли Мифандолом.

     - Вот, это больше походит на ответ, как думаете?

     Посол Волмис расцарапал мочку уха и покосился на сутулого сановника Орнмуда. Тот что-то шептал Рибелонту.

     - И что я вижу? - говорил Нинтайл. - Разве это соблюдение традиций во всей красе?

     Миледи Периль послушно внимала проницательному голосу лорда - выжидала случая.

     - Хм, - дипломат Меллоу не переставал ухмылялся, хотя сейчас в зрачках читалась раздраженность, - что тут скажешь? Да, верно, переименовали.

     - То есть вы подтверждаете, что Центральный союз отошел от традиций?

     - Пережитков прошлого...

     - А-а-а, вот оно, что! - Рибелонт едва сдержал смех. - Пережитков?!

     - Но так поступил и Люциам! - Канеонец заступился за коллегу. - Детворд в заливе Грез, вспомните: на западном побережье северной Эд'риды и поныне в подавляющем большинстве проживают наши граждане!

     'Определенно, мне приходится иметь дело с дурачьем'.

     - Те, кто проживают в Детворде, по определению граждане Хладанны... Вам ли не знать?

     - Так было не всегда.

     - Ничто не вечно, милейший.

     Ялнан слащаво улыбнулся, поглядел исподлобья:

     - Но в былые годы Империи гавань звалась Тетмол. С этим Вы спорить не станете?

     Хладнокровный лорд отмалчивался.

     - Что, молчите, милорд? - искреннее удовольствие передалось на всех имперских товарищей. - Неужто, сказать нечего?

     - Но вы же не соизволили ответить на мой вопрос? Почему я должен?

     - Эм, - переговорщик замялся, - милорд, тогда я вынужден сказать...

     - ... что мы перейдем к тому, зачем, собственно, и собрались? - подсказала леди Периль.

     - Было бы идеально, госпожа! - ледяное око Рибелонта подмигнуло.

     - О, право, лорд Нинтайл! - не утихал канеонский представитель. - Не сочтите за грубость, но здравые мысли на голодный живот идут весьма посредственно... А решения принятые под воздействием пустого нутра - и того сквернее!

     'Мои вопросы так тебя истощили? Слабак...'

     - Тогда зачем же дело стало? Прошу всех к столу...

     Арфист нежно коснулся струн - полилась медленная река грусти.

     ***

     Пир находился в разгаре: ратники в середине стола уплетали сытные пироги, жареного поросенка и нежных курочек - крупные кости не стали преградой для оголодавших рыцарей. Кто-то поперхнулся и едва не задохнулся от изрядной трапезы. Хрящ из горла летел через всю залу и угодил в затылок зеваке, что не захотел терпеть подобного унижения. Потерпевший долго угрожал и обещался отомстить за 'неслыханное невежество'.

     Ничего необычного - стандартная трапеза, однако есть отличительная особенность, изюминка. Участники банкета восседали на одном уровне и довольствовались одинаковыми угощениями. Единственное различие в полномочиях заключалось в том, что политическая элита находилась в верхнем конце, а гости 'пониже' распределялись по оставшейся площади. Не в пример замысловатым застольям королевств и банкетам передовых твердынь севера.

     - Подлей вина тому рыцарю, а тем ребятам поставь новый бочонок с медовухой, да поживее! - рявкнул управитель.

     Относительно спокойное застолье, но слуги только и успевали бегать, и, видимо, чертыхаться каждый раз, как какой-нибудь обалдуй опрокинет бокал или замарает скатерть.

     А гости со смаком вкушали пестрые блюда и отпивали увеселительных напитков. Хотя веселье не соизволило сойти до серьезных лиц. Послы так и вовсе не злоупотребляли вином.

     'Трезвый рассудок никогда нельзя терять, особенно за столом с врагами... Но ваша выдержка граничит с невежеством', - Нинтайл бросил укор на послов и положил тушеную печень в рот, аккуратно прожевывая.

     Подпитый князь Дарнтор не последовал совету ментора Рибелонта и вполне настойчиво приударил за мадам Периль. А дама и не противилась несуразным ухаживаниям:

     - Госпожа вы прямо-таки излучаете страсть! - похотливый взгляд размеренно опустился на бархатные бедра и округлую грудь. - Я никогда раньше не видывал таких женщин!

     - О, пощадите, князь! - хихикнула наместница Амлэдат. - Вы женаты!

     - Но Вы же не замужем! - Он ткнулся небритой щетиной в ее грудь.

     Мадам упредила настойчивые попытки.

     - Тихо-тихо. Я-то свободна, как ураган, да, но вот Ваша персона, милейший, отнюдь...

     - Мадам, мадам, погодите...

     - Узы брака держат прочно, не так ли? - легкий щелчок по побагровевшему от алкоголя носу заставил властителя Фарнхара вздрогнуть. - Где же Ваша суженная? Негоже даме подставлять супругу порядочного семьянина...

     - Миледи, она... Ик! - бубнил он. - Ну, жена-то, ничего не узнает!

     - А обманывать не хорошо... - она погрозила пальцем. - Тем паче, такому достопочтенному князю, как Дарнтор.

     Ухажер, на удивление, отмалчивался.

     - К тому же тут столько глаз и ушей, - Периль изумленно ахнула, приложила ладонь к левой груди и свернула губки в трубочку.

     Сатира, была бы заметна и надутому глупцу... Но только трезвому глупцу...

     - Не могу же я так просто кинуться в объятья мужчины, которого знаю не больше часа? - Периль вытерла рот полотенцем - красный след от губ заиграл на свету факелов. - Хотя и очень привлекательного, признаю...

     - Но сердце ваше встрепенулось, миледи! Скажите! Скажите, что это так! Я чувствую!

     - Еще бы! Перед таким воином невозможно усидеть - не понимаю, как я сдерживаюсь?

     'От смеха?' - Нинтайл прищурился и лукаво ухмыльнулся, однако вскоре отвернулся к Орнмуду, который горячо жестикулировал и увлеченно повествовал.

     - Тогда чего же мы ждем, государыня?! Ик! - Энтур едва сдержался от рвоты. - Пойдемте со мной! Оставим этот тусклый вечер позади!

     Дама соблазнительно хлопала ресницами. Длинными подкрашенными ресницами.

     - Войдем в страну ночных искушений и вздохов, - продолжал кавалер. - Вместе!

     Ритм музыканта ускорился. Но, как ни парадоксально, минора стало еще больше.

     Периль откусила жареную креветку и аппетитно облизнула губы.

     - Меня и собственная вполне устраивает...

     - Но вы не видели мою! - князь пыжился из кожи вылезти. - Я покажу Вам, что такое северное полнолуние! Мы проснемся под сенью теплых лучей и бодрящего холодка весны, полные радости и умиротворения! Я дам почувствовать то, чего вы еще точно не пробовали!

     - Ох-ох, - Периль зевнула, - как же нелегко отказать столь убедительному собеседнику...

     Его глаза воспылали огнем успеха. И если бы только они - пьянчуга закусил нижнюю губу и прищурил веки:

     - Ну, так чего же мы...

     - Но, государственные вопросы превыше искушения!

     - Но, но... - он хлопнул чарку рома. - А после государственных вопросов, соизволите?

     Периль послала воздушный поцелуй. Умышленно.

     - Все понял... - Энтур потянулся к ее талии. - Я знаю, как обращаться с женщинами!

     - А честь и достоинство превыше всего! - наместница и ударила по запястьям Дарнтора.

     - Это означает 'да'?

     'Это означает: ты потерпел фиаско, баран!' - Рибелонт подмигнул старой приятельнице.

     - Не знаю... - Периль состроила глазки Нинтайлу.

     - Что, как, почему?! - Вдруг забуянил Дарнтор и уставился на потенциального конкурента. - Из-за него?! Мне убить его, миледи?!

     - Его? Вряд ли даже у Вас получится...

     - Что? Ты сомневаешься во мне, госпожа?!

     - Не припоминаю, чтобы мы перешли на 'ты'...

     - Он - мертвец! Это была последняя капля!

     Дама провела кончиками пальцев по его щетине и издевательски хохотнула.

     На этом не начавшиеся ласки и завершились: правительница лениво привстала в надежде приблизиться к переговаривающимся послам и лорду. Князь Энтур не усмотрел победного блеска в глазах Рибелонта.

     - Закопаю! Тебе хватает наглости унижать меня в моем же доме, дармоед?!

     Запугивания проходили мимо адресата. Лорд с невозмутимой физиономией внимал россказням сановника Фрондтира, изредка скалился и временами посматривал за состояние неосвещенной стороны стены. А несколько сидящих рыцарей рядом негодующе смерили шатающегося героя, но быстро отвлеклись на вновь поданное угощение.

     Первая госпожа Амлэдат и присесть не успела, как ее опередил безумный князь и грубо толкнул плечом. Дева опрокинулась на блюда с молочными продуктами. Грохот боя глиняной посуды и пронзительный женский визг прокатились по длинному каменному чертогу. Бархатная ткань навечно испорчена жировыми пятнами, а дама чуть ли не зашлась навзрыд. Гости прекратили трапезу умолкли и без сожаления.

     - Конец тебе, гад! - Энтур приближался стремительно. А трясущиеся руки, несмотря на тяжелое опьянение, ловко выхватили волнистый меч из-за спины.

     - Дарнтор, лучше бы Вам остановиться и успокоится...

     - Лучше бы тебе заткнуться, сволочь! Смотри - перебил! Что дальше? Фарнхар еще мой, мерзавец! Что ты сделаешь, сука?!

     - Конечно, Ваш, господин, - сухо заверил лорд и язвительно расплылся в улыбке.

     Ледяные очи, ухмыляющиеся вместе с их обладателем, метнулись к факелу на колонне, от которой светоч отбрасывал длинную шевелящуюся тень. Силуэт незаметно приближался. Рибелонт молниеносно вернулся к Энтуру:

     - Разумеется, Ваш!

     Периль тихо усмехнулась и мигом, как по заказу, воспроизвела испуганное личико. Никто не заметил. Никто... Кроме Рибелонта.

     - Что ты лыбишься, паскуда?! - Дарнтор сжимал рукоятку меча.

     - Хочу понять, можно ли опозориться еще хлеще? Видимо, это Ваша уникальная семейная способность - Вы всех предшественников переплюнули, князь! С почином! - надменно фыркнул лорд и залпом опустошил бокал с красными вином.

     - Тварь! Ты сдохнешь!

     Аристократ рванул так, что боты поскребли каменный пол, а сам он взлетел, оттолкнувшись от скамьи и плечо соседнего вояки, необычайно высоко. Публика ахнула - один ратник закрылся руками, другой спешно отпрянул наземь и поспешил ретироваться. Извилистое лезвие над головой метило как раз в лоб невозмутимого Рибелонта - он и усом не повел, впрочем, как и сановник Орнмуд.

     Звук становился плотнее и агрессивнее. Музыкант накалял страсти. На фальшивый скрип струн не жаловались.

     - ААААА!!! - взорвалась луженая глотка.

     Оглушающий свист прокатился по зале, а из тени кто-то показался. Меч рассек преграду со звенящей вибрацией: клинок угодил во внезапно подставленный пятиконечный щит. Плоскость эгиды зашлась россыпью продольных волн. По кисти неизвестного защитника спустилась темная струйка. Но ревнитель устоял... Согнулся, напрягся, отпрянул, но устоял.

     - Откуда ты взялся, выродок! Уйди! Это не твое дело! - Энтур поскреб кромкой меча серую плитку, очерчивая линию вокруг.

     Решительный отказ в виде цикличных поворотов головой.

     - Уйди говорю, щегол! Молоко на губах еще не обсохло!

     Щитоносец повторил жест и приготовился к атаке противника.

     - Тогда отправишься гнить вместе с ним!

     Боковой размах наметил снести ему череп. Щитоносец пригнулся. Очередной стук волны о металл - эгида спасла во второй раз. Стражник отскочил и замер.

     'Одно неверное движение, и я не выкарабкаюсь...' - подумал он.

     Хмель подводил Дарнтора. Новый замах будет справа - тонкий силуэт увильнул вбок. Следующий зарождался из-под низа - телохранитель отошел назад и поднял щит. И опять. Свист! Резвый вояка ловко увернулся от волнистого металла и отскочил назад. Глиняная кружка раскололась на десяток острых черепков. Веревки затрещали, путы разошлись.

     - Эй, аккуратнее! - сказал рыцарь Союза, подбирая завязки от пояса.

     - Заткнись, олух! - Энтур ухватился левой рукой за пятку клинка, а правую сжал до пожелтевшей кожи.

     Наместница Периль загадочно приподняла бровь и прищурилась.

     Основательный шквал обрушился на неотступающего ревнителя. Гулкий лязг! Вспылили искры! На сей раз выручило лезвие одноручного меча. Оно с треском парировало тяжелейшую угрозу и выпало. Звон! Пришло время неистового хаоса. Скорый толчок щитом повредил лоб дебошира. Князь прикрыл ладонью лицо и сплюнул сгусток слизи. Следующая подача с разворота пришлась на висок. Отметина от угла пентагона вмиг проявилась ало-красной полосой. Она отвоевывала все большее пространство головы:

     - АХ! - вскрикнул князь. - Проклятье!

     Энтур приоткрыл веки, но так и не осознал, что противник ударил его торцом щита. Клинок неподалеку расцарапал камень пола - телохранитель подобрал свой выпавший меч. Князь не опомнился: тогда холодный тумак лопастью широкого клинка зарядил аккурат в щетинистую щеку.

     Периль пересчитала все ядовитые проклятия. Тихо, а половину вообще про себя.

     Дарнтор кряхтел, стонал, ползал на коленках и сплевывал слюну, как жвачное животное. Так он и брел вперед, отыскивая в поплывшем обзоре хотя бы намеки на извилистое оружие. Брусчатка, брусчатка, брусчатка - чьи-то хитиновые боты скребут камень. Глаза рефлекторно поднялись вверх и узрели бесчувственную мину лорда Рибелонта.

     - Освободи господина Энтура от страданий, - беспристрастно наказал он.

     Ревнитель отрицательно повел носом и чрезвычайно жалостливо скривился.

     - Я сказал: прикончи изменника!

     Наместница Амлэдат опустила голову и сложила ручки на поясе.

     Арфист замедлился - трагическая тема стала заглавной.

     - Милорд, - вопил проигравший князь, - не надо! Пощадите!

     Удар подошвой по физиономии заметно отрезвил рассудок.

     - Давай! - надавил лорд. - Убей!

     Заступник подошел к приговоренному Энтуру, жалостливо поморщился, занес оружие.

     - Ты любишь мамочку? - шепот дошел только до него. - Исполняй свои обязательства...

     Кистью всецело управляла паническая судорога - меч клонился книзу, десница запотела, а рукоятка стремилась выскользнуть из хрупкого хвата. Стражник тянул роковой момент - глазницы начали наполняться влагой.

     - Милорд, простите пьяного дурака, - взвыл лежащий князь, - прошу!

     - Давай же Эколт, не тяни! Окажи последнюю милость!

     Воительница, что таращилась на Ами подле ворот, беззвучно повторила его фамилию одними губами.

     Амеон посмотрел глазами болезненного, подавленного, слабого, но, определенно, гордого зверя. Сперва стон, а позже и полноценный рев, вылетел из уст худощавого телохранителя.

     - Жуть! Боже! - говорили посетители банкета.

     Мадам Периль ахнула, усатые послы, нарушив обеты приличия, небрежно ругнулись, а почти любой воин за столом счел своим долгом упомянуть Единого и Владыку.

     - Это был язык?! - у канеонца глаза полезли на лоб.

     Амеон дернулся, свистя лезвием в воздухе, и бросил клинок пред ногами Нинтайла. Сам же поспешил удалиться, вытирая мокрые щеки тряпичным рукавом.

     'Не перестаешь удивлять, парень! Может ты все-таки мой сынок?'

     - Как видишь, Энтур, - сказал лорд, мой молчаливый побратим сегодня необычайно щедр.

     Миледи Периль оскалилась, укрывая гнев глубоко внутри.

     - Господин, - взвыл Дарнтор, - не надо!

     - Встань!

     - Пожалуйста, не надо! - всхлипы становились все явственнее.

     Лорд терпеливо ожидал.

     - Я не хотел... Я виноват... Я... Я...

     - Конечно, виноват...

     - Нет! Нет! - затараторил князь. - Не делайте этого, ради Владыки! Я отдам все, что угодно, только помилуйте!

     - Ты меня перебил...

     - О, Люциам всесильный! - князь упал на колени и прильнул к ногам вельможи, целуя хитиновые боты. - Я раскаиваюсь, честно, честно, честно! Прошу, умоляю! - всхлипы перешли в плачь.

     - Ты не на паперти, Энтур...

     - Пощадите, пощадите!

     - Ты меня оскорбил... Ты и себя оскорбил! Грозился убить, опозорил перед многоуважаемыми членами иностранной делегации! И, что самое тревожное, - ты обидел даму! Неслыханно! И теперь ты меня умоляешь?! Ты правда меня умоляешь?

     Нинтайл улыбнулся старой подруге - настоящая буря разыгралась на женском лице. Она закусывала губу, ерзала на месте и прикрывала лицо каждый раз, как вопил Дарнтор. А вопил он очень часто.

     - Ты эгоист, Энтур, самый настоящий! Ты думаешь лишь о себе!

     - Да, да, да - это так! Я сознаюсь! И признаю свою вину! Пощадите, милорд!

     - Пощадите-пощадите... Тошно! Тебе даже извиниться невдомек!

     - Простите! - слюна полилась сквозь дрожащие зубы. - Простите!

     - У кого ты просишь прощения, Дарнтор?

     - Простите, лорд Рибелонт! Простите, госпожа Периль! Каюсь!

     - Миледи, - Нинтайл повернулся к озадаченной приятельнице, которая усердно грызла ногти, - Вы простите грубияну его выходки?

     - При условии, - Периль поперхнулась, голос завибрировал, - что он обязуется более не порочить честное имя своего рода и относиться к женщинам... Подобающим образом.

     Она не посмотрела на него. Не посмела. Ни на секунду.

     - Господин Дарнтор, вы расслышали ультиматум наместницы или мне повторить?

     - Расслы-ш-ш-шал-с, милорд, - речь князя завибрировала.

     - Ну?

     - А! - не сразу дошло до пьяницы. - Обязуюсь б-б-более не порочить подобающим образом и-и-имя своего честного рода.

     Рибелонт озорно расхохотался:

     - Приношу, Вам, м-м-миледи, сердечные извинения... И Вам, м-м-милорд...

     - О как! Ладно, встань уже!

     - Не надо, клянусь - я больше не буду! - портянки Нинтайла залило слезами князя.

     - Да успокойся же! Встань, не будешь же ты вечно ползать на коленях?

     Дарнтор трепетно оглядел залу, выискивая помощи: тысячи надменных огоньков прожигали в душе широкое отверстие.

     - Поднимись!

     - Простите! - владелец Фарнхара зашелся новым порывом искупления. - Пожалуйста...

     А бледный страж брел. Брел вдалеке. Он был в крайнем конце залы, все стараясь ускорить темп, как мягкий женский оклик остановил ревнителя:

     - Почему не убил его... Эколт? - мина незнакомки трансформировалась в подобие доброты.

     Пальцы Ами вытянулись и сомкнулись воедино, ударяя по голой шее. Он, указывая на лорда Рибелонта, отрицательно дернул и головой и ринулся прочь.

     - Миледи, - с великим наслаждением поинтересовался лорд Рибелонт. - Вы извините князя Энтура или будете держать зло?

     Что-то ужасающее заскрежетало - то ли зверь неистовый крадется, то ли кто-то подвинул кружку с пивом. А, нет - то мадам Периль скребет ногтями деревянную поверхность праздничного стола.

     - Извиню, - ласково пролепетала она, отворачиваясь в сторону.

     - Смотри! Не все так скверно, как ты воображал, - дама простила тебе гнусные выходки!

     - С-спасибо, госпожа... Что вы делаете? Не надо, милорд! Неее-т-т-т-к-хк, - рев перешел в разрозненное кряхтение.

     Свет мрачных зениц отразил кромку лезвия, торчащую из шеи - тонкая струйка крови пульсировала и устремлялась вниз, по доспехам. Раздался глухой удар о камень.

     - А вот я, - произнес Рибелонт, - не прощаю!

     Музыкант резко остановился. Арфа с дребезгом разбилась на щепки.

     - Паршиво выглядишь... - рука без фаланги сдернула фамильный медальон с шеи мертвеца. - А так грозился убить. Разочаровал... Но ты хотя бы не был трусом!

     Рибелонт принюхался, поглядел на красное лезвие.

     - Продегустируем? - он провел языком по обагрённому стилету, высасывая густую жидкость. - М-да, очередная паршивка!

     Террийский посол вырвал прямо перед собой - кислый запах быстро проник в уютную атмосферу. Слуги уже неслись с тысячей тряпок.

     - Так что же? - пропел Нинтайл. - Начнем дебаты?

     Дипломаты показательно привстали:

     - Может, хотя бы труп из зала уберешь?

     - А разве он будет мешать? - Нинтайл состроил удивленную гримасу и развел руки в стороны. - Уверен, собеседник из него так себе.

     - Это не смешно! - возразил Ялнан, воротя нос от вони.

     - А кто смеется? - Нинтайл двинулся к креслу канеонца... С ножом в крепкой хватке.

     Сверкнули лезвия, послышался шорох ножен - союзная гвардия напряглась. Впрочем, завидев суету иноземцев, северная дружина решила не отставать.

     Запах крови смешался с кислым смрадом рвоты.

     'Это не степь и не поле, дилетанты - тут мы порубим вас на куски'.

     - Ты подразумеваешь меня? - седая бровь Рибелонта взлетела вверх.

     - 'Подразумеваешь'? - ополчился дипломат, вытягивая слог.

     - Угу, так я и сказал.

     - Милорд, - Ялнан почесал подбородок, - распорядитесь... Пожалуйста, очистить...

     Лорд приблизился вплотную и принялся крутить лезвие на пальце.

     - Превосходный баланс, - тревожный дипломат не отрывался от клинка, - милорд.

     - Рад, что ты оценил. Но вы же не кинжал обсуждать приехали, верно? Так может, стоит приступить к обсуждению насущных проблем? - Нинтайл подошел еще ближе. - Полно манжеты поправлять, Ялнан - они за тебя не ответят!

     - Милорд! - взревел собеседник, приподнимаясь. - Я не припомню, чтобы мы...

     - Можешь не продолжать, - серебряная голова надменно взлетела вверх. - Здесь есть кто-нибудь, с кем можно вести конструктивной диалог?

     - Мил-л-лорд, что Вы себе...

     ...позволяет? - вмешался сановник Орнмуд. - Вести государственные дела, сударь. Не воспринимайте это так горячо. Политика...

     Рукоятка кинжала заскрипела, четыре с половиной пальца напряглись.

     - Тихо, милейший, - сановник дернул посла за рукав, - присядьте, успокойтесь, выпейте! Я налью Вам вина!

     - Но он меня оскорбил! А значит и весь Союз! - Ялнан набрался храбрости. - Я не стерплю подобного отношения! Император непременно узнает!

     - Да ради Владыки - хоть десятикратно вторь ему! - Нинтайл расхохотался.

     Трение бронированных и не только задниц становилось невыносимым, кольчуга бряцала о ржавый металл, и еще этот нездоровый блеск сотен бегающих глаз.

     - Да как?! - склизкий ком мешал возмущаться Ялнану. - Как...

     - Нет, Ялнан, вероятно, Вы неправильно поняли. - убаюкивал его Орнмуд, будто общался с маленьким ребенком. - Никто не уязвлял Вашего... Вашего...

     Хитиновый кулак Рибелонта сжимал стилет все сильнее. Белые зубы стиснулись в ответ - желваки заиграли. Еще одна капля. Еще один всплеск. Один шаг до окончательного беспредела...

     - ...Вашей чести! Вот оно слово! - Фрондтир улыбнулся. - Присядьте, пожалуйста, Ялнан.

     - Вы что, нас за дураков принимаете?

     - Лучше соглашайся, - слащаво предупредил Нинтайл, - иначе, я не буду щедр, как мой телохранитель.

     Глубокий вздох, шипение и треск седалища окрасили длинную залу.

     - Мы еще посмотрим... - прошипел Волмис и проглотил целый бокал вина.

     - Так что же у нас на повестке дня? - сказала досадно Периль, разминувшись с северным лордом. Этой секунды достало.

     - Сожалею, что с Энтуром не вышло... Ты думаешь, я не понял? Я тебя насквозь вижу, дорогуша... Я всех вижу...

     Холодный шепот не удивил госпожу - она прошла неколебимо. Прямо и уверенно, только поправила герань в локонах. Десяток раз.

     - Вопрос о выплате Хладанной контрибуций, - заикнулся терриец. В глаза смотреть, по-прежнему не рисковал.

     - А где мы успели проиграть, позвольте узнать?

     - Милорд... - активизировался посол из Меллоу. - Отнеситесь серьезно.

     - Ну-с, - Рибелонт вальяжно погрузился в кресло и пригубил вина, - извольте.

     Злобная гримаса дамы подначивала пригубить еще. А вонь, смешенная с едой, кровью и отрыжкой, намекала уже на целую бутыль терпкого даскийского.

     - 'Сладкий улей', - сказал посол. - Остров меж двух потоков Алеанны...

     Сановник Орнмуд подвинул к лорду кипу обветшалых документов.

     - Угу... - Нинтайл взял пыльные бумаги с множеством восковых печатей и мимолетно изучил. - Вижу, - иронично бросил он. Бумаги тоже бросил. - И что дальше?

     Ялнан Волмис вновь оживился. Теперь с еще большей заносчивостью.

     - Дань, милорд, Вы обязались расплатиться, неужто не понятно?!

     - Не надо спешить... В договоре о прекращении войны указано, что Хладанна обязуется отдать двум королевствам Империи пять тысяч бидонов меда в качестве отступных. Ну, помимо того пункта, что имперцы отступают за Алеанну... Я все правильно трактую?

     Усатый канеонец зашипел, но не вымолвил и слова.

     - Стало быть, сударь, вы прибыли сюда, чтобы сию же секунду взыскать с нас тонны бочек меда? - лорд оскалился. - Чего же вы ждали семьдесят шесть лет? Удобного случая?

     - Ха! - воскликнул сутулый Орнмуд. - Видать, пресная каша всем опостылела.

     - Это издевка? - Волмис взъерошил волосы. - Вы насмехаетесь?

     - Конечно! - морщины испещрили длинный лоб Фрондтира. - Сами посудите: вы заявляетесь с требованием какого-то древнего, как хвост мамонта, меда! Фургоны-то привезли?! На чем увозить будете?

     Дипломат засопел, напыжился - вены пульсировали на потном лбу, волосы стали дыбом. Острые усы, однако, он не забыл взвинтить. Вычурно. Демонстративно. Молча.

     - Послушайте, господа, - спокойно сказала леди Периль, - ваше государство обязалось выплатить мзду за право владения островом Сладкий улей...

     - Так, - Нинтайл презренно дернул носом, - и?

     - Но северяне так и не выполнили условий договора... Тогда я спрашиваю: какого, мать вашу, хрена еще надо?! Может, хватит уже телиться?! - взревела дева.

     Потом еще отборно выругалась. И сплюнула на камень, перед ботом Рибелонта.

     - Ну, вот и деловой разговор пошел! - он развел ладони врозь. - Продолжай.

     - Спасибо. - бесчувственно отрезала миледи. - Как вы знаете, судари, средний улей за сезон дает около восьмидесяти килограммов качественного меда, - Периль обмакнула ложку в сладкое пчелиное лакомство на столе. - Вы ведь знаете?

     Ямочки на щеках лорда углубились. Он обмолвился с сановником.

     - Многое зависит от продолжительности лета, погоды, породы пчел, цветков... Да даже самого пасечника, будь он не ладен! - ложка с медом попала на ее язык. - Этот, кстати, весьма посредственный, - недовольно заключила наместница.

     - Не успел продегустировать.

     - Оно и к лучшему - сорт хуже козьего молока. А запах... Сквернее, чем здесь...

     Желтый комок рвоты возле террийца плюхнулся со скатерти.

     - Так вот, - запела дева, - ульев на острове не меньше четырех сотен, где-то так... Иначе, смысл держать пасеку? - она сложила руки калачиком. - А пять тысяч бидонов меда за целый остров, по-моему, честная сделка для обеих сторон?

     - Кто знает, кто знает... По твоим суждениям это труд почти десяти лет!

     - Не нам спорить, Нинтайл, ведь договор есть договор... Тогда я вновь спрашиваю: какого хрена еще надо?! Мы пришли за своим - и не важно, сколько времени прошло - долг платежом красен. Или, вы, мужчины, все такие тугодумы?

     - Нет, - лорд лениво выдохнул и кивнул на бренное тело князя, - тут уже был один скор на руку и горяч к действиям... И ты видела, чем это закончилось?

     Равнодушные глаза Нинтайла опустились на ее грудь и талию весьма неравнодушно.

     Дева сердито сдвинула брови, замечая, как ее 'раздевают'.

     - Ответьте, лорд Нинтайл, - она обернулась к советнику, - и Вы, сановник Орнмуд. Хладанна возместит Амлэдат и Меллоу пять тысяч бидонов меда?

     - А вы, - советник привстал и оперся ладонями на стол, оглядывая взбешенных послов, - готовы принять наши дары?

     - Не надо юлить! Да или нет?!

     - Нам что, сейчас же бежать с половником на остров и черпать это гребаное желе? - прыснул Рибелонт. - После затяжной зимы? Снег не сошел до конца! Самой-то не смешно?

     'Ты знаешь, что никаких запасов у Хладанны нет, крошка. Ты умница! Но ты испугана! Ведь ты не имеешь представления, сколько храмовников у меня под началом'.

     - Нинтайл, мне глубоко плевать, чем ты будешь черпать этот сраный мед! Хоть голыми руками - меня не волнуют твои проблемы!

     Он наклонился к ней поближе, обнял покрепче и прошептал.

     - А должны были бы, - слюна попала ей на розовую мочку, - уехать ни с чем - плохая перспектива для Амлэдат? И леди Периль...

     Рибелонт притронулся носом к ее шее - парфюм из герани отдал горечью.

     Лучники поднялись - тетива заскрипела - стрелы смотрели на лорда. Звон обнаженных мечей заглушил их речь. Северяне подозрительно косились на южан, те - на них.

     - У тебя изо рта воняет! - Периль толкнула Рибелонта. Он не ослабил хвата.

     - Не, это ваш террийский недомерок обгадился.

     Нинтайл медленно, почти романтично, провел отрубленным пальцем по щеке леди и отпустил ее полноватую талию. Затем кивнул испуганному Волмису:

     - Ох, да Вы нас пристрелить вздумали? Как будем вопрос решать?

     - Заплатите, - вырвалось у Волмиса, - заплатите контрибуцию, и мы в расчете!

     - Мы не проигрывали, сударь, - лукаво напомнил Орнмуд.

     - Я и без советчика разберусь!

     - Хм... Разберешься, значит? - иронично спросил лорд. - Я полагаю, речь идет о деках?

     - А у вас завалялся лишний сундук с фалинами[1]?

     Канеонец позволил себе усмехнуться. Ненадолго - мертвая мина Нинтайла отбила все желание.

     'Цветение еще не началось... Даже годичный мед сейчас на вес злата. Хитрец! Хотя, я догадываюсь, кто надоумил. Император не идиот, в отличие от тебя'.

     - Я сделаю уникальное предложение: можете уступить золотые прииски нашим добытчикам. Вместо меда и монет. Это выйдет не так худо для северной казны. И сундуки не придется отдавать... - подбородок Ялнана ликующе завибрировал. - Как Вам такой жест доброй воли?

     - Может быть, может быть...

     - Это означает согласие? - Волмис посмотрел исподлобья. - Что ж, мои писари уже подсчитали стоимость...

     - Нет, - отрезал Рибелонт, - Хладанну такое предложение не устраивает!

     Орнмуд улыбнулся вовсю ширь, согнулся и согласно прикрыл веки.

     - Нет?! - на Ялнона напала неконтролируемая истерика. - Я не ослышался?!

     - Не ослышался, - Нинтайл дернул отсутствующим пальцем - слуга мигом примчался с бутылкой в руке. - Нет, оставляйте всю. Бокала тут будет маловато...

     - Как это расценивать? - канеонец судорожно осекся. - Господин, Нинтайл, Хладанна отказывает от своих долговых обязательств?!

     - Что ты так вспылил, солнышко? Мы, вроде бы, не Канеону обязались.

     - Как... - Ялнон резво встал и оперся распростертыми ладонями. - Как ты меня назвал?!

     - Периль, объясни, пожалуйста своему прихвостню, как надо...

     - Как ты меня назвал?! - дипломат угрожающе повторил. Уже громче и откровеннее.

     - Ялнон, успокойтесь, - предостерегла наместница.

     Не помогло - толчок по хитиновому плечу стал неподдельной неожиданностью для Нинтайла.

     - Солнышко, просто солнышко, - улыбчиво ответил лорд.

     А вот улыбка посла навеки стерлась.

     Стальной стилет пригвоздил его руку к деревянной доске. Бедолага не взвыл, не закричал - он таращился на прокол, взялся за ручку кинжала, попытался расшатать, но стало только хуже. Острая мука начинала нарастать.

     - А-а-а-! Сука! Говнюк!

     'Ругнулся-таки, щенок!'

     Воительницы подняли мечи, арбалетчики стояли с болтами на изготовке. Шальной снаряд угодил в хитиновую пластину на груди лорда и отскочил в прикрытый глаз Волмиса. Пронзительный крик мученика вмиг окончился, зато миленькая Периль панически взвизгнула. Тело брякнулось рядом - только рука с кинжалом тряслась на горизонте стола.

     Рибелонт оставался невозмутим:

     - Периль, так о чем...

     - Хватит!!! - взвилась дева. - Довольно! Кто отдал приказ стрелять?!

     - Не перебивай... Ты же видишь, к чему это приводит?

     - Кончай! Мы уезжаем немедля! - завопила госпожа, не оценив сатиры. Совершенно не оценила... К горлу подступили слезы. А ко лбу лихорадочный жар.

     - Стоять! - скомандовал Нинтайл. - Никто отсюда не выйдет, пока мы не решим вопрос!

     Лезвие вылетело из бьющейся кисти Ялнона.

     Несколько кровавых капель вновь попали в безжизненные уста Рибелонта - террийца замутило во второй раз. Но и без него запах становился просто невыносимым, хотя сетовать никто не осмелился.

     - Кто стрельнул? - лазурный перелив взгляда прошелся по суровым воякам. - Кто?! - спросил лорд.

     Они покорно расходились, отстранялись дальше, оборачивались назад, пока не показался юнец лет шестнадцати отроду. Упитанный, как ни странно. Пацан упер приклад в плечо и замер, как вкопанный. Локти тряслись, зубы стучали, направляющая пустовала...

     - Иди сюда, - ладонь Нинтайла поманила к себе, - давай, не бойся.

     Стрелок шел, медленно, пугливо, пару раз оступился. Чуть не поскользнулся в луже крови подле князя Энтура. Арбалет выскользнул из липких пальцев и очутился внизу. Треск сухой сосны не сулил ничего доброго.

     - Иди-иди - он тебе больше не понадобится!

     Юнец обомлел и остановился.

     - Лорд хотел сказать 'пока'. Пока не понадобится! - Орнмуд, согнувшись, привстал и повел мальчонку лично. - Не волнуйся.

     'Только бы он в штаны не навалил, раньше, чем доберется'.

     В паре метров от сурового повелителя горе-стрелок затормозил каблуками, и Фрондтиру пришлось толкать юношу в спину.

     - Так ты, значится, пришить меня вздумал, мой юный герой?

     Стрелок повертел головой - толстый подбородок задрожал, будто студень.

     - Нет? А может ты хотел присесть на его место? - Рибелонт кивнул на тело Ялнона.

     Юнец сглотнул, затрясся. Пах потемнел, затем штанина. Желтоватая лужа образовалась под ногами.

     'Вот так значит, молодой человек? Где же Ваши манеры?'

     Публика сощурилась и прижала носы - ассорти из отборных ароматов дразнило обоняние даже в хвосте стола. Управляющий прислугой выдавил скупую слезу... Из-за рези в глазах.

     Нинтайл играючи подбросил крутящийся стилет и поймал за острие. Ловкие пальцы небрежно метнули оружие - мишенью оказалась трахея Волмиса. Глаз же... Тот почти полностью вытек по щеке, и заставил мальца прикрыть собственные.

     - Ну-с, садись, не стесняйся, - хитиновая ладонь отодвинула заляпанный табурет, - будешь вытаскивать нас из политических переделок. Давай-давай!

     - Нинтайл! Прекрати! Ты зашел слишком далеко! - Периль поджала губы. - А ты убил посла, парень, ты это понимаешь?! Тебя ждет смерть!

     Юнец не отрывался от болта, торчащего в глазу Волмиса.

     - Многовато на сегодня смертей, как считаешь, Периль?

     - Заткнись!

     - Миледи, - апатично вымолвил сановник, - мы все зашли слишком далеко...

     - Фрондир, сейчас оставьте вашу философию при себе, будьте добры!

     - Он прав! - Рявкнул хитиновый лорд. - Мы далеко зашли. Пора бы отыскать выход...

     - Ты уже отказался выплачивать мзду, о чем еще говорить, Нинтайл?! Ты желаешь войны? - тоненькие бровки поднялись домиком. - Ну что ж, ты ее получишь!

     - Я не отказывался! Я сказал, что Хладанну не устраивает предложение выплачивать долг золотом, - лезвие вышло из горла с новой порцией темной крови.

     Юноша с открытым ртом изучал повадки северного вельможи - лорд обнадеживающе подмигнул. А влажное лезвие в очередной раз потянулось к его языку.

     - Прекрати, кровосос! Ты безумец!

     - Угу, теперь ты осознала, какую ошибку едва не совершила? В молодости...

     Дева чуть не задохнулась, заморгала. В голове всплыл образ молодого воина с добрыми чертами, и наивной улыбкой. Парень мигал глазами цвета морской волны и радушно улыбался. Повеяло солью и водорослями - приятный запах. Она посмотрела и задрожала, будто на стояла лютом морозе. Кавалер обнял хрупкую девушку, прижал к себе нежно, одарив завуалированными комплиментами. Она прильнула, втиснулась ему под руку и приложила ухо к бьющейся груди - это был мощный стук теплого сердца. Сердца, в котором нашли место милосердие, любовь и ласка.

     Девушка отодвинулась, встала перед ним, но не отпустила - синеватая радужка посмотрела вновь, вселяя надежду и счастье. Периль улыбнулась и моргнула, а голубые глаза все смотрели на нее: их цвет поменялся, потемнел, стал холодным, доброта куда-то исчезла. Краски сгустились, потрескивание факелов стало оглушительным, а смрад заменил морскую соль. На лице осталась лишь голая решительность и равнодушие. Он состарился: глубокие морщины проступили, а серые волосы заметно поредели. Но это был тот же человек, вне сомнений... Время и обстоятельства сыграли с ним в жесткую партию, и игра, по-видимому, не окончилась.

     Тушь поползла и угольные пятна размылись по щекам - они сказали бы все лучше витиеватых оборотов. Наместница стремительно вышла, уткнувшись в локоть и всхлипывая. Женская гвардия и без приказа последовала за ней.

     'А сейчас ты совершила еще большую ошибку, дорогуша...' - Нинтайл прикрыл глаза и попытался сохранить вкус аромата из герани.

     - Милорд, - устало проговорил посол Меллоу, - давайте поставим точку в этом вопросе.

     - Угу... - рефлекторно ответил он.

     - Так что же там по поводу выплат, когда ваша сторона соизволит рассчитаться с долгами? Мне озвучить сумму в деках или фалинах?

     - Ни в том, ни в другом, Хладанна отдаст мед в указанном объеме...

     Ответ явно разочаровал дипломата. Террийского же гражданина в принципе уже ничего не волновало. Кожа позеленела, вид болезненный, содержимое желудка просилось наружу.

     - И когда это случится, милорд? - посол нарочито привстал.

     - В августе. - Нинтайл засобирался покинуть мероприятие. Бутылка вина затесалась подмышкой. - А лучше даже в сентябре.

     - Нас это не устроит, сударь! Мы требуем выплат в этой декаде - максимум в этом месяце! Постойте!

     - Послушай, как там тебя...

     - Бланон... Глэйвонс...

     - Да, вот ты! - палец ткнул собеседнику в грудь. - Ваш Альянс тянул это волокиту семьдесят шесть лет! Или напрочь забыл про нее? Неважно, уж полгода как-нибудь потерпит!

     Хитиновый лорд развернулся.

     - Милорд! Мы не договорились!

     - Я тебе все уже сказал. И да, - в носу неуемно зачесалось, - кто-нибудь уберите эту падаль отсюда!

     - А что делать с пацаном? - рыкнул сановник, невзирая на присутствие юноши.

     Рибелонт пожал плечами.

     - Понятия не имею... Убейте! А останки скормите свиньям...

     Пухлый студень на подбородке хаотично заерзал.

     [1] Фалин - денежная единица Былой империи. На аверсе изображены эмблема династии Фалиндолов - лучезарный маяк на одиноком острове. Реверс иллюстрирует номинал на фоне эллиптического щита.

     Глава 10: Дурной знак

     - Мой Вождь! - застрельщик припал на колени и коснулся лбом узорчатого ковра.

     - Встань! - властно приказал царь и презрительно изучил посетителя. Щелчок пальцами - и копьеносцы по бокам направили острые конусы к потолку.

     - Послание... - гость передал два бумажных пакета, пригнув шею. - От благочестивого визиря Гхонго, по поводу состояния армии, а также...

     - Ты меня оскорбить решил этим заявлением? - монарх перевернул миску с финиками. Жаровни затрещали, но не погасли. - Я читать, по-твоему, разучился?!

     Застрельщик немедля рухнул вниз, подполз и поцеловал изгибы царских стоп. С пожелтевшими от грибка ногтями...

     - Прости раба своего за чудовищное невежество, мой добрый царь, - посланец опустил голову, ожидая воли господина.

     Суставы покраснели, кончики пальцев немели и покалывали, а неизвестность убивала. Но внезапно прогремел черствый указ:

     - Иди, нстхал квонбхул, и не появляйся в поле моего зрения неделю!

     - Благодарю, Ваше сердоболие, моя душа и ум всецело принадлежат Вам, - застрельщик потопал назад и развернулся спиной, лишь выйдя из дверей покоев.

     Сургуч был без эмблемы и символов - ровный круг податливо разломался, крошки посыпались на шерсть ковра.

     - Хм, - царь улыбнулся, наткнувшись на витиеватую загадку: 'Кукушка перелетов, из ветхого гнездовья. Кому она подбросит ненастье переплета?'

     - Теперь наш черед, - монарх пробежался по тексту, скомкал письмо и сверкнул золотым клыком.

     Они сидели в полном мраке, прикрываясь темными накидками. Знамена и прочую атрибутику, естественно, оставили на корабле. А корабли оставили в восточных притоках Алеанны - нескольким полкам пехоты и застрельщиков долго пришлось подниматься на этот злополучный овраг. Костров и факелов не зажигали, лишь тусклый свет звезд озарял дивные просторы холмистых массивов. Луна же предпочла скрыться за облаками.

     Кто-то скреб кору одинокого деревца. Звуки остановились, когда рядом обозначился нарастающий топот. Показались плотные шипы, но еще раньше раздалось фырчанье. Еж на всех парах выскочил из-под тяжелой подошвы.

     - Давай уже, спускайся, - командир съежился. - Я тут один околел! Где тебя носило так долго? Есть хорошие вести?

     - Да, - бот проехался по гравию, мелкий камушек покатился и шмякнулся о деревянную твердь - раздалось глухое эхо, снаряд скрипнул, - с засадами на западе и востоке все прекрасно.

     - Тихо, - главарь кивнул на деревянную катушку, - они нам еще пригодятся.

     Но собеседника это нисколько не тронуло.

     - Так что там с храмовниками, - вернулся ватаг к теме, - какая обстановка, брат?

     - Они пришвартовали корабли в гавани, - недовольно процедил разведчик.

     - Нас подставили? Мы дали такой солидный крюк лишь бы быть незамеченными, а в итоге... Мы что, зря мчались во весь опор?

     - Не совсем: мы приплыли вовремя. И северяне приплыли в срок... - лазутчик вызволил лезвие и рубанул по голому кусту ятаганом - таящийся зверек рванул из последнего пристанища. - Но на тридцати двух драккарах, Зандхорах их поглоти!

     - Уверен? В темноте всякое чудится... - ватаг беспокойно почесал черную бороду. - Может, все-таки померещилось?

     - Джихнур, - соглядатай поправил четки из человеческих резцов, - я в этой похлебке варюсь слишком долго, чтобы не отличить десять от тридцати. Нет, не померещилось.

     Разведчик подобрал кусочек породы и запульнул ее в убегающую дичь. Ежик перевернулся на спину и побежал лапками по воздуху.

     - Ох, разговор шел про десять-двенадцать кораблей, - вожак впал в раздумья, - значит, источник с гнильцой оказался... А мы работали с ним на протяжении стольких лет, зачем же все херить? Гхонхул иншхаф!

     - Зря ты так, есть вероятность, что от него далеко не все зависит. Он мог не знать планов дуумвирата наверняка - передал предварительные сведения, не разобравшись, и голову в песок...

     Животное царапалось в рукавицах разведчика

     - Он не мог не знать, - зрачки командира покосились на брыкающуюся жертву. - Чин не позволяет быть в неведении... Да отпусти ты ежа!

     - Так или иначе, выпутываться должны мы. Ваш информатор крупно подставил нас, - разведчик без сожаления метнул ежа с обрыва и схватился за ремень на талии в демонстративном жесте. - Хотел он того, али нет!

     Колючий зверек издал слабый писк и плюхнулся в неизвестность.

     - Зачем? Что тебе сделало проклятое зверье, Твондхо? - прошептал ватаг и уставился на него. Не выдержал взгляда. - А если храмовники пустили разъезды?

     - Я тут вдоль и поперек все прочесал - не ждут они нас, вероятно. А зверье-то попалось под горячую руку... И да, давай без имен, - шпион огляделся, - тебе я, может, и доверяю...

     Джихнур щедро улыбнулся.

     Снова улыбается. И как он не может понять, что от осторожности и пунктуальности зависят их жизни, и жизни их близких? Да, они знакомы с юношеста, прошли немало троп вместе, но сколько можно? Сейчас они должны быть особенно внимательны. Если в армии затесался предатель, ему ничего не стоит подслушать их разговор, и сдать имя шпиона с первым же почтовым голубем до Даско. Или того хуже - сдать их северянам... У шпионов всегда много недоброжелателей. А скомпрометированный шпион - мертвый шпион.

     - Не слишком обольщайся, мой командир, - соглядатай оглядел армию копьеносцев, и насторожился, - это скорее моя ошибка, а не дань уважения тебе.

     - Им не стоит знать... - понял вожак. - Считаешь, мы одолеем северян?

     Шпион постучал по ятагану, выступил вперед, к обрыву, и медленно лег на живот, прямо перед краем:

     - Числом... Не знаю, - прошептал он, всматриваясь в ночную даль. - Не хочу потом прослыть голословным.

     - Ты же варишься в этой похлебке, брат...

     - ...слишком давно, чтобы делать поспешные выводы.

     - А если хорошенько раскинуть мозгами... - командующий застопорился, вспоминая прозвище шпиона, - Варан?

     - Вот это другое дело - так и называй меня отныне.

     Терпение и труд. Все что требовалось от него. И вот, спустя столько времени его дражайший компаньон, наконец, выучил этот нелегкий на первый взгляд урок. По-другому, не получится: можно злиться, уговаривать, умолять и похерить все одной нелепой ошибкой, одним нелестным словом... А можно ненавязчиво напоминать человеку о своем долге каждый день, и когда-нибудь он прислушается. Варан не имел права допустить ошибки - слишком крепкие узы связывали его с Джихнуром, и слишком дорогие люди зависели от его профессионализма.

     - Но давай подумаем, мой капитан, - разведчик принялся перебирать пальцы и беззвучно шевелить губами. - Драккары там рядовые, преимущественно небоевые. Следовательно, они лишь перевозили солдат, и на каждом от сотни до сотни с хостом храмовников... Хм... Значит, их больше, чем мы полагали, как минимум на две с половиной тысячи.

     Главарь основательно вдохнул и замер.

     - Не стоит волноваться раньше времени - это вполне похоже на обманный трюк, чтобы создать видимость крупного воинства.

     - Но ради чего? Вернее, ради кого? Они не ведают о нашем присутствии. Не должны, во всяком случае...

     - Ты ведь знаешь, что нет, - Твондхо заметил, как изменилось лицо командира, как новая идея пришла ему на ум.

     - Если бы они прознали, - протянул Джихнур и сдвинул брови, - то мигом бы стянулись сюда. Не знают они ни черта, швандхал Сохнулф!

     'Быстро учишься, мой командир. Хвалю'.

     - Я склонен думать так же... Но по другой причине, - разведчик улыбнулся.

     - Почему? - Джихнур прилег рядом.

     - Они бы не вышли на тракт, зная про засаду, - взгляд ловчего нашел созвездие Стрелы на ночном небе.

     Джихнур тоже посмотрел наверх.

     - Гениально! - ватаг заулыбался в ответ. - Стрелки...

     - Они самые - в них и загвоздка. Им нас не ранить с такой высоты.

     - А вот пехотинцы, если проберутся... - главарь стукнул по золотой серьге в левом ухе.

     - Будь здоров, мой капитан... Видит Пантеон, этого не случится. - Твондхо прошелся взглядом по собранным наспех катушкам. Он хорошо помнил, как они строгали их часами напролет. - У нас серьезный козырь, который при необходимости мы разыграем, не сомневайся.

     Ватаг отвел взгляд и нахмурился.

     - Да... Я тоже так думаю. Но что с тридцатью драккарами в Фарнхаре? Откуда-то же они взялись?

     'Правильные вопросы, Ваша прозорливость. Так держать'.

     - Пыль в глаза. Им гораздо выгоднее было высадиться в Раунмарде и дойти сюда от крепости пешком. - Твондхо обратил внимание на бурлящую и пенящуюся Алеанну. - Снег растаял, река разлилась... Да и добровольно плыть против течения с такими волнами никто не будет, - он устало улыбнулся, - скорее всего согнали более-менее потребные драккары с мелких деревенек, может быть некоторые уже стояли в гавани...

     - Что ты хочешь сказать?

     'Эх, - вздохнул Варан, - а я уже начал привыкать что тебе не нужно все объяснять, как ребенку... Терпение и труд...'

     - А то, что за штурвалом никого нет. Это пустые деревяшки на воде... А подкрепление из Сарморы, вероятно, прибыло гораздо раньше. И теперь мы займемся последней подмогой из Раунмарда...

     - А-а-а, - протянул командир и серьезно кивнул, будто познал незримую истину, - Теперь ясно.

     'Терпение и труд...'

     Их лица мигом переменились.

     С запада нарастал цокот копыт и бряцанье клинков, заглушающих шум реки. Кортеж с лидером скакал на передовой.

     - Вот, кого нам нужно устранить перво-наперво, - разведчик ткнул в бронированного вельможу, - их дух будет сломлен, а воля разбита. С напуганным противником отраднее иметь дело.

     - Не очень дальновидно с их стороны, - внимание Джихнура привлекли пестрые знамена с додекаэдром. - Додумались же усыпать полководца разноцветными мишенями. Северяне... - произнес он пренебрежительно. - Напыщенные ослы.

     - Это мы пока имперцев не встретили...

     - Ох! И не говори, брат. Нам с ними еще бок о бок воевать...

     Хитиновое войско Хладанны проходило под ними. Волнистые клинки бились о щиты, а те терлись о ремешки и кольчугу. Передовые кавалеры вели боевой косяк - кожаная сбруя то и дело шлепала о пластинчатые боты.

     'Умно, однако, - разведчик перебирал костяные четки, - случись что - они наверняка спасут себя и командира. Или первыми застанут нас врасплох... Вот только и мы не дураки'.

     Пешие ратники маршировали в более-менее скором темпе, изредка перекидывались парой слов. Еще реже - бранью, от которой уши вянут. Но говорили чисто, без запинок и просторечных выражений - не похоже на треп челяди.

     'Все без исключения храмовники Ордена? О, Иджанхур безграничный, прошу, не посылай нам невыполнимых испытаний!'

     Высота наплывала снизу, приближалась, убегая за угол обзора. Голова закружилась, по бедрам пробежалась дрожь, а руки запотели.

     - Они такие маленькие отсюда, метров тридцать никак?

     - Не соблазняйся на этот обман, мой капитан, они гораздо крупнее... - соглядатай примял волнистые волосы и подвязал голову бежевой косынкой. - Пора...

     Вожак Джихнур сделал жест рукой, и полк пехоты подкрался к деревянным колесам: застрельщики уперлись в ось по четыре человека и принялись ждать. Метатели копий и ножей подошли к обрыву и легли по примеру ватага:

     - Тихо! - наказал Варан. - Пригнитесь ниже и ждите команды!

     Подручные подползли, втянули головы - шлемы, с пятью пестрыми перьями потянулись за ними. Пальцы полезли в колчан со снарядами. Одно лишь слово, и град тысячи дротиков обрушится на маленьких северян. Храмовники подошли. Слишком близко.

     Невинное копье без команды выскользнуло из дрожащих рук одного из застрельщиков и полетело в пропасть - внизу послышалось ржание лошади.

     - Шакал несносный... - Твондхо ударил лбом о землю и сжал кулаки.

     - Караул! - завопил кавалерист на тракте. - Засада!

     Конь с копьем в брюхе заржал, завертелся. Всадник свалился с поверженного скакуна и разбился насмерть, ударившись голым затылком о булыжник. Другие кони взвились на дыбы и взбесились, устремившись в обратном направлении.

     - Давай, - рыкнул ватаг, - спускай колеса!

     Застрельщики надавили, прижались и расшатали конструкции. Катушки съехали с края и понеслись вниз по крутому склону. Колеса вздымали землю на несколько метров - полился черный фонтан грязи. Даскийцы толкали и отпускали, затем, догоняя, вновь, с еще большим усердием. Настал момент, когда катушки начали их опережать.

     Первая ось понеслась, закружилась, набрала скорость и с треском обломилась о массивную корягу. Одна половина грациозно отскочила в воду и поплыла по течению, а другая... Тупой сотрясающий грохот! Четырех северян намертво впечатало в землю. Душа вышла раньше, чем они успели понять.

     Очередная катушка врезалась в целящихся без приказа стрелков и разбросала их луки в округе. Пара конечностей с лихвой отделилась от туловищ - кто-то завопил. Вряд ли тот, в кого попал снаряд... Еще одно колесо проехалось сбоку от стреляющих хладаннцев и угодило в центр процессии. Штандарты полегли вместе с бравыми знаменосцами, но суетливая лошадь генерала еще держала седло с уверенным всадником.

     'Проклятье, прости меня за все грехи, Пантеон... Я каюсь'.

     Варан обомлел, испугался, как загнанный в ловушку зверь. Он побывал во многих битвах, но таких душераздирающих криков и таких мучений еще не видел прежде. Северяне уже не казались заносчивыми самовлюбленными варварами, нет. Теперь их бегающие глаза были обычными глазами обычных людей, которые, как и сам Варан, обычно боятся за свою жизнь в случае опасности.

     Раздалось глухое эхо. Потом, в другом конце. Бряк! Хруст поломанных костей дошел до всех без исключения - еще дюжины бравых ребят не стало - скакунов смяло в кровавое месиво. Только пара крайних выжила и изнывала на холодной почве, видимо, благодаря всех богов сразу за невиданную удачу. Но удача продлится немного - раненные конники уже раскаивались в содеянных грехах и, точно в пьяном бреду, звали на помощь любимых женщин.

     Соглядатай жалостливо сморщился, но не отвернулся.

     - Метатели, - с каплей азарта проронил Джихнур, потирая зудящие ладони, - г-о-отовсь!

     'Признаю, ты храбр, но только не упивайся жестокостью, мой ватаг. Это никогда не доводило до хорошего'.

     - Их черед, - подтвердил ему разведчик и достал свой дротик.

     Сотники воинственно подняли кулаки, их подопечные приготовились и занесли копья за плечи, готовясь броску.

     - Пускай! - приказал Ватаг, устремляя кисть вперед.

     Случайная стрела прошила ее насквозь.

     - Мхаранд квонбхул! - завопил он, зажимая сквозную рану. - Пригвоздите этих тварей! Убейте их всех!

     Сотники застопорились и одернули руки вразнобой.

     'Только не это!' - подумал Твондхо и прижался вплотную к земле, чтобы ему в спину не угодило что-нибудь длинное и острое.

     Ливень. Хаотичный ливень стальных копий увидели храмовники снизу. Свист летел мимо ушей, стержни изогнулись по дуге, направляя злую волю. Ошеломленные северяне обратились к небу. Поздно. Не у многих были пентагоны. И еще меньшая доля успела их использовать... Разразился лютый кошмар. Отголоски криков и молитвенные стоны, до которых никому не было дела. - Вот, что там произошло. Видеть это не было надобности.

     - Уничтожьте! - мучительно шипел ватаг даскийцев. - Убейте! Выполнять!

     'Хитин, - волнительная идея обозначилась неожиданно, - наше основное оружие мы использовали. А копья... Копья нам теперь не союзники'.

     Варан поглядел с обрыва и изумился. Стражи ордена держались плотно - вояк теснила узка тропа. Но хорошо, если хотя бы половина из выпущенных дротиков достигла цели. А уж тех, что пробили хитин - можно сосчитать по пальцам. Вскрики и ругань издавали жертвы деревянных колес - вот их сосчитать уже не получится. Пехотинцы, водя извилистыми лезвиями, побрели вверх по склону...

     - Метай, не жалей! - бился ватаг, прижимая кровавую кисть к груди. - Уничтожьте их!

     - Джихнур, нужно подкатить колеса! - заорал ему Варан. - Так ничего не выйдет! Мы стреляем не по команде!

     - Мы их сметем! - лидер даже не повернулся.

     - Нам нужны катушки и немедленно! Пошли людей, будь ты неладен!

     - Я хочу видеть урны с их прахом! - вожак, не обращая внимания, лишь воинственно оскалился на хитиновых человечков внизу. - Достаньте мне их кости!

     Копьеметатели растерянно переглянулись и приготовились к новому залпу. Они стали в позу, некоторые уже запустили снаряды... Снизу возросла едва ощутимая вибрация: стрелы северян забрались на уклон и скосили первый ряд метателей - бедолаги шлепнулись и покатились в пропасть по наклонной поверхности. Выжившие даскийцы отступали от обрывистого края.

     'Время и труд, время и труд, - Твондхо поймал себя на мысли, что он не может остановиться грызть ногти, - вот только времени совсем нету!'

     Наконечник впился в землю рядом с его бедром, чудом не задев плоть. Варан сжал костяные четки и помолился.

     - Не останавливаться, идти до конца! - Джихнур взревел. - Куда намылились?! Вперед, я говорю!

     'Если ты, мой ватаг, не прекратишь бросаться пустыми подобиями приказов, сражение закончится весьма прискорбно для наших братьев... Но я поклялся защищать и направлять тебя во всем до самой смерти. А я от клятв не отказываюсь.'

     Твондхо отполз, перекатился назад и догнал ретирующихся застрельщиков. Страх и горечь намечавшегося поражение придали ему сверхъестественной скорости. Ватаг, ослепленный чувством мести, даже не заметил.

     - Х-эй! - ятаган соглядатая заплясал, описывая изящные дуги. - Под трибунал не терпится? Куда вы, братья?

     - Ты сам видел, Варан! - предатели достали клинки. - У нас нет шансов!

     - Без вас их еще меньше!

     - Мы не собираемся тут подыхать, Варан! - лезвия агрессивно закружились. - Идем с нами или не мешай!

     'Я тоже не собираюсь подыхать, чтоб вас Зандхорах побрала, но я здесь останусь! Прости за то, что поминаю напрасно, о, Пантеон...'

     - А! - ятаган рубанул воздух. - Ну, скоты, трусы! Так подохните в болотах Идола Сохнулфа, если северяне раньше не найдут!

     Один обвиняемый покраснел и засопел, крылья носа вздернулись. Но он не сделал ничего. Только прыснул что-то под нос, и дезертиры рванули со всех ног - крайнему в спину досталась шальная стрела - счастливчик ткнулся носом в землю, подрыгивая ступней.

     - Длань небесная! - ужаснулся Твондхо. - Нас перебьют как свиней!

     На горизонте мигали удаляющиеся силуэты даскийских застрельщиков, а сзади властвовали рев и лязг стали.

     Варан осмотрелся - число отступающих перевалило за сотню-две. Сотники еще пытались как-то скомандовать, но становилось ясно, что это не затянется. Застрельщики на рубеже оврага обнажили сабли.

     'Храмовники почти добрались, - сообразил он. - Скоро и самые отважные побегут. Но меня бы не звали соглядатаем, если бы я всегда полагался на план'.

     За здоровенным выходом горной породы ютилась кучка воинов. Дезертиры, которые еще колебались. Чашу весов заметно перевешивала перспектива побега.

     'Что ж, это мой последний шанс сделать хоть что-нибудь'.

     - Братья! Жить хотите? - Твондхо, размяв позвоночник и шею, раздвинул носки врозь.

     Застрельщики не реагировали: у кого туманный взгляд, на кого просто трясучка напала, иной закусывает верхнюю губу и беспорядочно водит белками.

     - Жить охота, ребят?! - повторил он. На сей раз очень громко.

     Солдаты испугались еще хлеще, один уткнулся в воротник, как страус в песок. Твондхо посмотрел на них свысока и причмокнул. Почти все опустили глаза.

     Справа зародился шелест, что-то резало ткань воздуха. Звук усиливался, пока не стал невыносимо назойливым. Запястье Варана инстинктивно повернулось и выставило ятаган, а ноги приняли защитную стойку. Соглядатай ухватился второй рукой за блестящую полосу клинка - шальная стрела отскочила от металла и выгнулась. Застрельщик за породой подобрал изогнутую стрелу, словно артефакт, и с вдохновением глянул на шпиона. Остальные уставились с глупыми минами и хлопали ресницам.

     'Сантиметр выше, - дошла мысль до Твондхо, - или сантиметр ниже - и меня прошило бы насквозь... Благодарю тебя, Иджанхур...'

     - Задницы будем спасать, али как? - усмехнулся агент, пряча ятаган в кривые ножны. А вместе с ним и панический озноб. Так близко смерть еще не проходила. Сейчас она лишь предупредила его, но кто знает, что будет в следующий раз? Правильно, никто.

     Раздался жуткий вой раненого. Пришлось заткнуть уши. А новая стрела, тем временем, прошла почти рядом с открывшимся животом и задела кожаную броню. Лазутчик не пошатнулся и проигнорировал покушение. А застрельщики протяжно ахнули, точно увидели божью благодать.

     Варан горделиво кивнул, приглашая их идти за собой, и развернулся. Свора неуверенно привстала и последовала за Вараном.

     Испарины поползли по узкому лбу, а пальцы нащупали шершавую канавку на вареном доспехе. Он бы не услышал, он бы не понял - они тоже... Никто не должен знать. Кроме него. Ведь в этот раз смерть уже не предупреждала его, нет, - она показала вполне внятный и неприкрытый намек.

     'Прости, если я разгневал тебя, госпожа...'

     Лазутчик коснулся деревянной оси и оперся на нее. Колесо шевельнулось.

     - Некогда рассусоливать, - говорил он строго, - поэтому делайте, как я говорю... Это ясно?!

     Все двинули кадыками и лихорадочно покивали.

     - Ай да! Уперлись обеими лапами в стержень и раскачиваем! Давай!

     Твондхо толкнул и отпрянул назад. Затем повторил. Рядом робкий застрельщик пристал к доске и попробовал копировать. Неуклюже, топорно и по-дилетантски. Но это лучше, чем ничего.

     'Время и труд... Совсем немного времени и труда'.

     - Видишь? Ничего сложного! Навались-ка разом!

     Колеса ерзали в колее с ощутимой амплитудой - раз-два, три-четыре. Они тормошили уже вчетвером. Собратья по несчастью, джентльмены рока, они двинулись в ритме, раскачивая обод до предела. И, чудо, он, наконец, тронулся, покатился.

     - Тянем дальше - не отпускать до обрыва!

     Бравая компания гнала во всю мощь, спотыкаясь о камни и коряги. На встречу двигались крайне удивленные дезертиры, которые только и успевали отскакивать в стороны. Твондхо морщился, скрывая боль, - вертящийся стержень стирал его ладони до кровавых мозолей. Но настал спасительный миг - нога наступила на разболтавшийся шнурок, и Варан рухнул щекой об острый камень, рассекая кожу. Застрельщики не остановились, вероятно, и не заметили его отсутствия.

     - АХ! - он зажал глубокую расселину, наблюдая, как стержень крушит забравшихся северных пехотинцев.

     Храмовники, которые успели сообразить, пригнулись, и ось пронеслась над ними. Но тем, кто находился сбоку от колес, повезло меньше... Шпиль раздробил пентагоны надвое. А то, что он сделал с самими щитоносцами, тяжело охарактеризовать на любом наречии мира... Вернее с тем, что от них осталось.

     'Да простят меня те матери, чьи отпрыски пострадали от моих действий, - соглядатай подпрыгнул и обмотал косынкой для волос сочащийся шрам, - однако, мне никогда не будет прощенья, я знаю'.

     Отряды дезертиров окружали его отовсюду. Их было не слишком много, львиная доля все так же покидала поле боя. Но они были - в их сердцах горела надежда. Маленький огонек веры, что он смог зажечь в них.

     Раздался первый стук копья. Пауза. Снова стук! Другой сосед подхватил и ударил жестче - земля под подошвой плюхнулась Варану на ботинок. Стук! А третий воскликнул так, что его услыхали бы даже небожители.

     - ГО! ГО! ГО! - Скандировала толпа. - ГО! ГО! ГО!

     Копий становилось больше, звук отчетливее и громче. Топот перерос непрерывный шум. Отступающие вояки разворачивались и собирались единым ядром.

     Твондхо угрожающе хлопнул в ладоши и гул прекратился.

     - За катушки! - гаркнул Варан и метнул кулак в высь. - Покажем на что способны гордые воители острова Даско!

     Недоумевающие застрельщики переглянулись, кашлянули и замычали...

     'Ораторские способности никогда не были моей сильной стороной. Этот урок я, похоже, стал забывать... Время и труд'.

     - Чего ждем, истуканы?! Напутственных речей не будет! За катушки!

     Предупреждение, однако, сработало лучше завуалированных напутствий.

     На обрыве красовались желтоватые тени с волнистыми мечами. Хладаннцы карабкались и пробирались наверх. Первый достигнувший вершины стрелок выпустил стрелу вслепую.

     'Да хранит нас Пантеон!' - бледные губы Варана чмокнули резцовые четки.

     Наконечник впился в древко одной из неподвижных катушек.

     - Мимо! - съязвили даскийцы и наперли твердой поступью. - Вперед!

     - Давайте-давайте, на левом фланге поживее! И на эту ось подсобите! - подгонял соглядатай. - Резче! Пока они карабкаются на склоне!

     Фигуры плодились и неистово надвигались. Бежали беспорядочно, неистово - очень уверенно. Подлая выходка с колесами нешуточно разозлила северян.

     'Они уже не боятся нас. Теперь они ненавидят нас всем сердцем. Но ни в коем случае нельзя показывать им свой страх. Ни за что'.

     - Занимайте оставшиеся катушки! Не вздумайте филонить! Дадим им жару!

     - Бегут! - оповестил зоркий сотник. - Что делать будем, учитель Варан?

     Он понятия не имел. В тех заумных книжках о военном ремесле, разумеется, писали мудрые вещи: тактическое отступление, что спасало целые армии от гибели, героический прорыв что заставлял ряды противников содрогнуться, или молниеносный удар кавалерии по убегающим пехотинцам... На бумаге все так складно, и ты вроде бы легко воспроизводишь написанную автором картинку в воображении... Но почему авторы никогда не пишут, что делать, если одна половина воинов стремительно покидает поле боя, а другая так же стремительно накладывает в штаны рядом с тобой. Почему тактики никогда не пишут о том, как образумить своего вожака и заставить предпринять его хоть что-нибудь, кроме пустых требований с прахом противника? Варан по-прежнему не знал.

     Так что же им делать?

     - Бежать навстречу! - ответил он, наконец. - Защищайте катушки и братьев! Понеслась! - гаркнул Твондхо и колеса, расшатываясь, двинулись с места.

     'Сбереги наши души, Пантеон! И прости, что донимаю ничтожными просьбами так часто...'

     Разведчик, обнажая ятаган, бросился в безрассудное наступление. Армия позади безоговорочно поддержала инициативу и последовала за лидером.

     - Га!!! - орали песчаные воины, звеня цепями Пантеона. - Впер-р-ред!!!

     На северян надвигалось что-то темное и размытое. А за ними переливались тени поменьше. Стрелки наложили стрелы и растянули тетиву. Храмовники не сразу догадались, что их ждет.

     Лазутчик мчался наравне, зачастую опережая попутчиков с вращающимися осями. Позади гремели стоны поверженных, стрелы свистели рядом с ними. Даскийцы в ответ метали копья прямо на ходу - вскрики послышались и на другой стороне конфликта. Но их гул был значительно тише. Значительно...

     В ось на правом фланге посыпался град стрел - всю четверку смело в мгновенье ока. Звонкий треск и горы разлетающихся щеп посыпались на светлые балахоны мертвецов - то опустевшая катушка накренилась и врубилась в соседний снаряд. А вязкий фонтан крови затмил даже темные накидки воинов. Затем, шагах в пятидесяти, раздалось нечто похожее. Одинокое колесо подпрыгнуло и, вращаясь перпендикулярно оси, сбило неподозревающего застрельщика в спину. Луженая глотка навеки утихомирилась.

     Хруст, треск, и затихающий топот каблуков о землю. Уцелевшие колеса подъехали к хитиновым ратникам. Разыгралась заварушка. Застрельщики, едва поспевающие за разогнанной осью, падали на камни и сталкивались со склонившимися под ось северянами. Копья вонзились в сочленения хитина, а волны стали разрубили грубую вареную кожу даскийцев.

     Железные штыки рвали, резали, а поверхность деревянного обода сминала все на своем пути. Панцирь вмиг превращался в густое месиво с человеческой плотью, а светлые лохмотья даскийцев наматывались на шип, как нить, устремляясь к погибели. Многие хладаннцы откатывались или приклонялись, иные разворачивались назад, без запинки падая со склона. Это было лучше - хоть какой-то шанс на выживание. Колеса, с даскийцами или без, пробивали себе дорогу и спрыгивали с крутого обрыва. Наступающие северяне замерли и прильнули к скальным выступам, лишь завидев кружащийся ужас. Туча воплей и ругательств доносилась снизу, шлемы подлетали вверх, а хитиновые эгиды безжалостно ломались. Снаряды, судя по нескончаемым мукам, устроили знатное прореживание. Но это лишь догадки.

     Сколы о доспехи и звон клинков перешел в постоянный фон, заглушая даже резкие порывы ветра - на верху, здесь, разразилась адская бойня.

     Фантом с пятиконечным щитом возник прямо перед носом.

     - Иджанхур благочестивый, помоги мне! - ятаган Варана парировал волнистый меч.

     Варан отскочил вбок и полоснул с размаху, кромка скользнула по желтоватым щиткам, не повредив тело северянина. Затем агент обвил врага с другой стороны и резанул снизу - поясничный щиток сработал на ура. Ткань шелохнулась от взмаха сабли, но он успел разглядеть уязвимое место.

     Стертая кожа зашлась приступом пульсирующей боли, удар отдавал точно в рукоятку. Ладони горели и кровоточили, но Твондхо старался не думать о боли.

     Храмовник вызывающе грохотнул по эгиде и, повернувшись, двинул на соглядатая. Атака сверху разбомбила серую твердь камня и не достала до ловкача. Северянин зарычал и развернулся в боковом ударе. Твондхо отпрыгнул, а струя срезанной почвы посыпалась ему в лицо.

     'Тяжеловат твой горе-меч', - левой рукой соглядатай достал коротенький дуговой кинжал.

     Хладаннец стукнул себя по додекаэдру на груди и отчаянно рванул. Извилистый клинок вылез за грань щита, как копье, намечаясь проделать дыру в теле Варана. Твондхо, угадывая маневр, кувырнулся через плечо, прокатываясь по земле, и вновь оказался сзади воина Владыки. Ятаган задел незащищенную ягодицу, а кинжал прошел меж соединительных колец и врезался в сочленение на подмышке. Храмовник замычал сквозь зубы и выронил щит, опираясь на рукоятку меча. Обернулся назад, но не отыскал оппонента.

     - Где ты прячешься, тварь?!

     Страж рыскал по сторонам, но увидел только падающие со склона колеса.

     - Уже не важно, - прошептал соглядатай над ухом.

     Дуговое лезвие проехалось по сухожилию колена, кинжал приземлился в щель между панцирями шлема и наплечника. Храмовник рухнул в молитвенной позе и болезненно зарыдал. Темная лужа быстро заливала пространство вокруг.

     - Пощади! - заклинал павший. - Умоляю!

     - Война, парень, на то и война, - Твондхо тряхнул костяными четками и поскреб мясистый нос, - на ней убивают...

     - Умоляю! Умол... Акх... - кроткое лезвие кинжала несколько раз проткнуло щель на пластине шеи.

     Голос северянина заглох быстро, без страданий, но твердая рука шпиона остановилась, лишь когда совсем выдохлась. Варан обнял покойника, как ребенка, и опустил затылком на грунт.

     'С каждым новым разом мало что меняется. Прости, брат... У меня не было выбора... Да упокоит Пантеон твою страдающую душу'.

     Он ловко отстегнул путы, удерживающие хитиновый шлем и отбросил его. Фаланги поползи дальше, ко рту, осторожно отодвинули сухие губы и раскрыли пасть. Челюстные суставы звонко щелкнули, что-то жуткое прохрипело и хрустнуло. Это кромка кинжала выкорчевала передний резец. Впрочем, этот резец был последним у храмовника.

     'Пусть же частичка тебя будет со мной и пусть она служит мне напоминанием того, что еще один дух висит на моей совести... Я буду молить Пантеон о высшем благе для тебя и твоей семьи'.

     Варан закинул добычу в мешочек, который убрал во внутренний карман.

     - Может и я тут сдохну...

     Он встал, осмотрелся: даскийцы не сдавали занятых позиций, впрочем, как и северяне. Воины слились на условном рубеже и отчаянно метили друг в друга чем-нибудь острым. Этой линии не нашлось конца и края. Но карабкающихся северян стало заметно меньше, хотя они еще прибывали. Ливень стрел из-под склона вновь озарил темное пространство неба. Теперь они летели стройно, по команде... Правда, угодили не только в пустынных застрельщиков.

     - Тактик жив... - понял Варан. - Если так и будет, мы долго не продержимся.

     Острый взор обратился назад: мелькали одинокие фигуры дезертиров, голые деревья накренились, и несколько катушек еще ожидали своей участи. Звук бойни утекал от обрыва все дальше, что-то коренным образом поменялось. Стук брони и дребезг оружия становились невыносимыми, а бешеные кличи хладаннцев все буйнее. Северяне умудрялись перейти в натиск меньшим числом.

     - Пора, - произнес Твондхо. - Пора обломать их уверенность раз и навсегда!

     Разведчик, важно раскачиваясь, подошел к одному из ошарашенных сотников и хлопнул его по плечу:

     - Х-эй, помоги мне! - это был тон, который не терпит отказа. - Зови всех, кого найдешь! Давай! Что вылупился?! За работу!

     ***

     За обрывом синее зарево разбавляло темные краски тьмы. Сквозь гул и дьявольское крошево проскакивали высокие ноты оседлых птиц. Звенящий рубеж надвигался на них...

     - Сколько мы здесь торчим, учитель Варан? - вопросил уставший сотник. - Им надо помочь! Наши братья там погибают!

     - Рано, брат, рано еще... - Твондхо сощурился и почесал черные бакенбарды.

     - Я не могу остаться здесь, когда наши воины сражаются там! Они погибают! Зандхорах, справедливая, укажи нам путь!

     - Иди, если хочешь! - разведчик сплел пальцы в замысловатый узор, погрыз забившиеся землей ногти. - Пополни скалы еще одним трупом!

     Сотник сглотнул и жалостливо отвернулся. Желваки заиграли на черной щетине.

     - Наши сабли бесполезны против хитина... - виновато начал лазутчик, предполагая, что его перебьют. Но ничего такого не происходило. - А наши копья не пробивают его и в упор...

     - Колеса...

     - Да, нам нужно использовать их максимально.

     - Но мы же снесем и наших!

     - А если не снесем - то северяне сметут нас... Под корень!

     'Сохнулф, прости мне мои грязные слова и мысли, но я действительно не вижу другого выхода... Я готов славить тебя ежесекундно, только укажи мне иной путь'.

     Но Идол не ответил. Вместо этого двуручное лезвие волнистого клинка с лихвой рассекло голову застрельщику и пробило брешь в обороне пустынного воинства. Северяне хлынули плотным напором и рассредоточили даскийцев. Кишащая язва стонов и криков распространилась на несколько метров.

     Варан протер кровавую щеку - рана едва перестала сочиться. Разорвал ткань накидки и подвязал истертые стволом ладони. Он вдохнул запах дерева и впился в него темными ногтями. Этот ствол казался чересчур шершавым.

     Даскийцы без приказа оперлись на оси оставшихся катушек, но двигаться не смели. Ждали отмашки. Желтоватые панцири хладаннцев превалировали над колыхающимися балахонами островитян...

     - Пора! - Твондхо покрутил перевязанной ладонью в побуждающем жесте.

     Колеса раскачались, зашевелились в колее, и выкатились. Их было не шибко много, но если хотя бы каждая ось или шип снесут по голове - уже наберется средний взвод.

     Они побежали, сконцентрировав волю и храбрость. Бьющиеся силуэты приближались, становились крупнее, наплывали. Ратники впереди слишком увлеклись боем, не заподозрили. И от этого Варану было еще хуже.

     Мурашки закрадывались за затылок. Дыхание замерло, глаза захотелось закрыть - хитиновые наросты и бежевые платья Даско шевелились на расстоянии вытянутого локтя. Застрельщики отпустили ось...

     Крах! Деревянные срубы без разбора снесли танцующие фигуры людей. Раздалось что-то похожее на барабанную дробь. Вот только барабанов поблизости не было...

     - Длань Иджанхура! Это ад на земле...

     Твондхо прежде не слышал такого рода треска и хруста. Догадка сама постучала в дверь. Это невиданное число позвонков перемололось в жуткую кашу. Варан, опустившись на колено, не выдержал и сплюнул густой ком зеленоватой слизи. Отер рот рукавом, но новый приступ рвоты уже подступал.

     И застрельщики, и храмовники навеки уснули глубоким сном, а те счастливчики, что задыхались под грудой тяжелых тел отнюдь не считали себя счастливчиками. Шипастая катушка задевала человек по десять минимум. Густые ряды опустели, зато воплей стало на порядок больше. Колеса взъехали по куче трупов и подлетели над землей, обрушившись на ликующих северян. Хруст повторился.

     Ободы катушек, встречая на пути незадачливых скалолазов, неслись навстречу единственному предназначению. Обрыва достигли не все, но те, что успешно слетели под уклон, в очередной раз показали превосходство неожиданности над крепким панцирем. Чудовищный разгром и лязг перекрыли неземные мучения раненых, стонущих прямо перед разведчиком.

     ***

     Разбросанные доски колес лежали вместе с воинами, пятиконечные щиты умолкли, а тонкие стрелы перестали рассекать воздух. Долгожданный восход - солнечный свет раскрывал зловещие тайны тьмы. Теперь многое стало понятно. Гнилой смрад еще не насытил легкие, а трупные мухи пока не слетелись на безграничную гору мертвецов. Но это был лишь вопрос времени.

     Варан ступил к обрыву, грустно вздохнул и дотронулся до четок из зубов - 'свежий' резец уже теребился с остальными. Перемотанная рука выдернула стрелу из черепа ватага.

     - Джихнур, - печально промолвил соглядатай, - так и слег ты здесь, мой непослушный капитан... - он прикрыли стеклянные глаза ватага.

     'Терпение и труд... Столько лет в никуда! Все было напрасно. Теперь и мне не жить... Зачем же ты нас так подставил? И почему я тебя не вытащил?!'

     Последний вопрос Твондхо начал задавать себе слишком часто.

     Он оскалился, обхватил виски, желая раздавить свою черепушку - но только голова закружилась. Охнул, отвлёкся. Посмотрел с обрыва и не увидел камня горной породы - весь массив усеяли разбросанные тела хладаннцев и багряные хламиды даскийских застрельщиков. По мизерным канавкам и бороздам пород стекали алые ручейки крови - утрамбованный грунт тракта пропитался насквозь.

     Пустынные вояки топтали мягкую плоть павших, выискивая раненых. Если обнаруживали живого северянина - в лучшем случае - быстрый укол кинжалом, а в худшем...

     Агент жадно отпил воды из походной фляги.

     'Сколько же мы потеряли, боги милостивые?!'

     - Учитель Варан, - обратился сотник, - надо сжечь тела - грядущий смрад ничем хорошим не обернется!

     Агент выпрямился, размял кости и, погрустнев, призадумался:

     - Не надо здесь погребальных костров, - устало утвердил он, - наши следы будут видны на всю округу.

     - Гонцы, странствующие купцы, барды... - сотник осмотрел количество павших и сглотнул. - Мародеры - кто-то все равно заметит...

     - Заметят. Но лучше уж поздно, чем сейчас, - досадно процедил Твондхо.

     Его внимание привлекла ужасающая гряда трупов высотой в метр. Копейщики и меченосцы, застрельщики и храмовники - бойцы лежали друг на друге, не подавая признаков жизни. Конца и края не углядеть - гибельный рубеж тянулся бесконечно далеко в обе стороны. Крутой обрыв станет могилой для тысяч разорванных и смятых тел.

     - Но до Раунмарда всего два часа пути! - сотник горячо возразил. - Мы должны похоронить наших братьев...

     - Лучше уж поздно, - спокойно повторил Твондхо, - мы и так наделали глупостей, которые нам чуть жизни не стоили. Новых не надо.

     - Как велит твоя мудрость, учитель Варан, - сотник прикрыл веки и отвесил поклон.

     'Я не твой повелитель. Я всего лишь простой лазутчик, который привел нас к жестокой победе. Лазутчик, который не уберег своего капитана... Мне нет прощения'.

     С запада выезжал конный разъезд, довольно многочисленный. Колонна не поднимала знамен и мерно двигалась по тракту. Приближающаяся свита застопорилась буквально на секунду, и сразу же загнала белых лошадей в карьер, лишь завидев побоище. Цокот резвых копыт привлек взоры блуждающих по склону даскийцев. Конники подъехали к пугающему полю боя и слезли с седел. Всадник, вероятно, лидер группы, ухватился за копье и вошел вглубь огромного кладбища.

     С обрыва он казался лишь маленькой фигуркой, но Твондхо хорошо его видел. Наездник брел и брел, пробиваясь через мертвых. Прикрытая платком голова не отворачивалась от кряхтящей жертвы. Штык плавно приблизился к горлу, а сам копейщик что-то нашептал ратнику и, взорвавшись яростным кличем, погрузил наконечник внутрь. Лежебока мгновенно испустил дух - кровь с металлического конуса залила ему лицо. Ватаг обернулся на склон.

     Соглядатай, стоя на краю, лениво махнул рукой. В ответ всадник кивнул, скомандовав кавалерам спешиться. Всадники начали карабкаться на овраг.

     ***

     - Нужно собрать весь потребный хитин, чтобы северяне ничего не заподозрили, когда мы атакуем их.

     - Да... Но что-то многовато трупов оказалось... - ватаг ощерился, демонстрируя позолот эмали и звеня кольцами в бровях. - Но если бы я распоряжался засадой - трупов оказалось бы еще больше!

     'Возможно, но здесь оказался только я... - Варан поцеловал четки из человеческих резцов. - Идол Сохнулф, спасибо что направлял мою руку'.

     - Не сомневаюсь, - без запинки произнес Твондхо на грубом диалекте южной Хладанны.

     - До сих пор не понимаю, Варан, как ты научился подражать их наречию? Я вот ни слова нормально не выговорю на их проклятом языке... - червоточины глядели исподлобья и ликовали. - Может, на деле ты гнусный северянин, или у тебя мать имперских кровей?

     'Идол Кхнартхум, - трепетно произнес Твондхо про себя, - мой повелитель, надеюсь, твое покровительство сделало из меня достойного агента...'

     Шутник, заметив, тревожность Варана, успокоился, но жестокие глаза еще долго улыбались:

     - Сколько? - весело вопросил лидер. - Сколько мы потеряли?

     - Один к одному, при том, что у нас было преимущество неожиданности, - ногти с забившейся чернотой потеребили костяной браслет.

     - А сколько в нашем распоряжении сейчас, Варан? - добродушный тон сменился на властный допрос.

     - Точно не скажу... Тысяча-тысяча с небольшим... - Твондхо осмотрел округу и задумался. - Добавьте сюда свой полк и восточную засаду... Но какие у вас, господин, потери я не представляю.

     - Приемлемые! Хладаннцы приползли такие испуганные, ей богу, ты бы видел! - ватаг мерзко расхохотался. - Хотели в крепость убежать! Мы всех порубили на мясо, как скот! На вот, полюбуйся! - гогот ватага стал неадекватным.

     Он отвязал холщовый мешок от ремня, высоко подкинул его и пнул ногой.

     - Тривиально, но доходчиво, - сказал соглядатай, изучая месиво горделивого профиля хладаннского вельможи.

     - А-а-а! - протянул лидер, нашаривая что-то в карманах. - Совсем позабыл!

     Пятиконечный амулет из хитина прилетел аккурат в ладони Варана.

     - Его ж побрякушка! - ватаг закинул пальцы веером и облизнулся. - Такие только у важных мерзляков. Мы убрали генерала, это точно!

     Свита позади отсалютовала стуком копий.

     Знак отличия действительно был церемониальный - хитин, инкрустированный золотом и пятью огненными опалами. В центре выцарапана надпись:

     

     'Рэнтирд, - имя долго вертелось на языке, - Рэнтирд Сальвим, как же так? Гениальный тактик севера попался в простейший капкан? Но оттого весьма действенный капкан'.

     - Язык этот древний, черт его разбери! Я сразу понял, что он приближенный Люциама... И как же он умолял меня - ты бы только послушал, Варан... Говорил, что у него семья дети, прямо здесь в Раунмарде! Тоже мне, генерал хренов!

     Смуглая кожа на щеках шпиона стянулась, а рана засочилась вновь.

     - Клялся, что выкуп заплатит, дабы я его шкуру не трогал, - продолжал ватаг, - говорил про знатный род, связи и мешок с деками! ХА! - вожак взвизгнул хриплым голосом. - Сказал, что он иноземец, что он имперского рода, представляешь, Варан?! Такая мура!

     Твондхо не мешал, хотя уже не мог спокойно стоять и слушать это.

     - А потом брякнул, что мы всегда были союзниками! Балбес! - круглые глаза сумасшедше выкатились. - Эти северяне ничуть не лучше имперских ублюдков - вертятся, изворачиваются как гадюки! Мать родную готовы продать, ради пары мгновений своей ничтожно жизни! Тьфу! - главарь сплюнул и плюхнулся задом на голую землю. - Проклятое племя! Досадно, что вы не всех вырезали!

     - Хладаннцы могли и нас вырезать... Фортуна весьма продажная девка, - сказал Твондхо, уже жалея, что слова не вернуть назад.

     - Брат мой, мы сломили их за несколько минут! - рявкнул воевода. - Северяне нам не чета!

     'Добили раненых и напуганных... Великий Гхвимхар, прости меня за невежество, но иногда мне кажется, что справедливости вовсе не существует...'

     - Я даже устать не успел, хотя заколол шестерых, не считая то изнывающее животное на тракте... Ты ж видел, Варан? - лукаво прохрипел командир и ухмыльнулся. - А чего это я тебя Вараном кличу? Имя свое назови!

     - Не могу, - сухо ответил соглядатай, - извини.

     - ИЗВИНИ? Это что еще за дерьмо?! Я не твой папаша, чтобы ты мне извинялся! - амбал, тряся толстым брюхом, резво вскочил на ноги. - Я сказал, имя назови! - нож сверкнул в его огромной лапе.

     - Нет, - неколебимо ответил разведчик, - не имею права - устав не позволяет, - солгал он.

     - Какой еще устав?! - кулак сжал ворот порванного балахона Варана. - Что ты мне плетешь, выродок?!

     - Я - тайный агент царя даскийского, и не имею права называть имени или разглашать секреты, выставляющие великий и могучий остров Даско, в неугодном свете, - Варан отвел взгляд и набрал воздуха. Скрывать страх становилось тяжелее.

     'Терпение и труд... Терпение и труд'.

     Бугай клацал зубами и сердито хрипел. Внезапно его толстое лицо превратилось в истинное воплощение дружелюбия:

     - Молодец, шпион! - хватка ослабла. - Наш царь может гордиться таким профессионалом! Ты уж не серчай на меня, как бишь там? - ватаг сдвинул брови, вспоминая слово. - А, точно! Темперамент у меня такой.

     - Благодарю, мой капитан... - обратился по привычке Твондхо и не успел оборвать. Тысячи игл ужалили его нутро.

     - Ммм... Точно, а где же твой капитан Джихнур?

     'Рано или поздно ты найдешь. Но лучше уж поздно, чем сейчас...'

     Белки. Белки с полопанными капиллярами выпучились до предела. Они водили по окропленному рельефу тысяч покойников, но потерпели поражение. И тогда они уставились на взволнованного шпиона.

     Варан предполагал, что не выдержит их напора, и без проволочек указал на почившего капитана. Мертвец, свесив конечности с обрыва, лежал на животе, точно спящий. Может померещиться, что он храпит. Вот только поле брани странное место для ночлега.

     - Ох, твари! Твари мерзлячие! Как у них это вышло, Варан?! - ватаг взбесился и пнул башмаком по грунту. - Ты должен был его оберегать, как родного! Ты меня слушаешь, шакал?! - багровая харя очутилась в считанных сантиметрах от Варана.

     - Я знаю, - с трудом выговорил Твондхо, сознавая, что проще признать вину, чем пытаться объяснить некомпетентность и паршивый нрав Джихнура. Тем более, о покойных плохого нельзя говорить...

     - Что ты знаешь? - Тучный ватаг приподнял сабленосца за шкирку выставил его над обрывом. - Что ты знаешь, я спрашиваю?! Говори!!!

     - Что должен был... - не успел он закончить, как в сплетение прилетело колено.

     Шпион шмякнулся на скалы и чуть не покатился вниз. Могучие руки приподняли его снова. Свита вожака достала листовидные ятаганы и приблизился к предводителю.

     - Либо он, либо они... - варан наблюдал за палатками раненых застрельщиков. Его сердце безудержно трепыхалось, пытаясь сломать грудину и вырваться на свободу.

     - Что ты там мямлишь?! Говорить разучился?!

     Он глянул вдаль, на рубеж из покойников, и вспомнил храмовника, который умолял о его пощаде. В разгар поединка Твондхо не успел разглядеть лицо в темноте, но хладанец, почему-то, представлялся невинным юнцом.

     'Как же я сейчас хочу быть на его месте...'

     - Что ты должен был?! - колено вновь срубило Варана. - Я хочу слышать!

     Соглядатай вскрикнул, заглатывая пыль, дерзко поглядел наверх и сцепился с жестоким взглядом Ватага. Тонкие лучи света обрамляли блестящую лысину лидера, точно золотистый купол храма Пантеона. Это, почему-то было так просто и забавно, что шпиону захотелось рассмеяться.

     - ЧТО?! У тебя хватает наглости смеяться? Ты убил моего шурина, мразь! - Холодное лезвие прошило кожу под ребром.

     Лазутчик издал сиплый вой и застонал, уткнувшись в грунт.

     - Скажи, скажи! Что ты должен был сделать! ДАВАЙ!

     - Защитить...

     - Правильно! Браво! Но ты не смог, верно?!

     'Что же ты наделал, мой недальновидный капитан? - Варан мучительно дернул головой. - Ты похоронил нас обоих, Джихнур...'

     - Ты подтверждаешь, что он по твоей вине погиб? - толстяк склонился над дрожащим разведчиком. - Ты согласен с тем, что это ты его убил?!

     Лазутчик кивнул.

     'Мы связались священными узами долга пред пятью богами... Я обязан был служить и охранять его. А он был обязан прислушиваться к моим советам и наставлениям... Но разве теперь у меня есть выбор? Нет, мы не можем существовать по отдельности'.

     - Хорошо! Кровь моего родича на твоей совести - бежать бесполезно... Ты ведь и сам в курсе? Да, ты в курсе! И помни, что ты должен Маркхуру Д'Олсе, то бишь мне! - командир повернулся к салютующей свите. - Залатайте - я убью его позже...

     Грохот убегающих башмаков отдавал дрожью в виске, на котором лежал Твондхо. А ткань светлых балахонов телохранителей колыхалась перед носом. Они подцепили его за конечности и потащили в ближайший лазарет.

     'Лучше, чем сдохнуть сейчас... Благодарю, Иджанхур, за еще один шанс'.

     Дела давно минувших дней, часть 7

     Череп манекена разлетелся в щепки - Гарт запульнул последний топорик. Он с чувством райского умиротворения протер лоб и отвернул рукава обратно.

     - А как поступишь после... - спросил Амеон. - Если одержишь верх на арене?

     - Думаю, что свалю подальше из Хладанны... - коротышка задумчиво изучал перфорированную кору дерева - термиты проели ствол до сердцевины. - Куда-нибудь на острова.

     Эколт выдохнул и выгнул спину, размахнув топором на следующий березовый пень.

     - Почему? - вымолвил он на выдохе.

     - Здесь нет будущего. Сам посуди: ни денег, ни спокойной жизни - вечные стычки и заварушки - весь мир на нас ополчился не просто так. И я не хочу прозябать во всем этом до конца дней!

     Ами загнал лезвие в дерево и остановился.

     - Почему ты так говоришь про свою родину, Гарт? Это же...

     - О-о-о! - протянул недоросль. - Да чихать я хотел на родину, в которой людей принимают за скот! И в особенности чихал я на монарха, который...

     - Заткнись! - вспылил Ами. - И не смей так говорить про Хладанну!

     Сухой хворост затрещал, кто-то шмыгнул носом.

     - А почему ты ему слова не даешь, Ами? - прогремел хриплый голос возмущения. - У него свое виденье ситуации, у тебя свое... Извиняюсь, кхм, мне стало очень любопытно.

     - Ха! - гаркнул Гарт. - Да он не выдерживает, когда его кумира мешают с дерьмом! А правда-то, небось, колет глаза, а, смазливый?

     Амеон заиграл желваками, сжал кулаки, но стерпел.

     - А ты, Тури, - сказал он на изломе голоса, - чью бы сторону ты выбрал? За кого ты в конфликте? Скажем, случилась война с Центральным союзом...

     - За себя, - Туорэм ударил торцом ладони по горлу, касаясь подбородка. - Мне эти ультиматумы - вот где сидят...

     - То есть, когда соотечественники будут складывать свои головы на поле боя...

     - Не знаю, Ами, - хохотнул Тури. - Я не хочу зарекаться.

     - Да хрен с соотечественниками! - Гарт циклично заморгал. - Пусть складывают головешки, коли нравится. А моей на поле брани не будет...

     - Значит, - ужаснулся романтик, - участь твоя - дезертир...

     - Или эгоист, - темня бровь Тури понеслась вверх. - А, быть может, человек, который не хочет воевать за надутую власть - зависит от того, как обозвать.

     - Но так нельзя говорить! - не унимался эстет. - Это предательство!

     - Предательство? - Туорэм скривился. - Почему? Разве он кого-то подставил, обманул? Нет... Так почему ты считаешь его предателем?

     - Потому что он отказался защищать наши границы, покой наших граждан!

     - Наших граждан? А почему мы вообще должны защищать этих самых граждан? Они тебе дороги, ты их любишь, а? Что они для тебя сделали? И почему вообще одних ты должен якобы защищать, а других нещадно резать, как грязных животных?

     - Потому что враги вторгаются на наши земли! - вскрикнул Эстет. - Потому что они идут за нашими жизнями! А ты будешь просто стоять в сторонке, дожидаясь пока и тебя коснется!

     'Далеко же придется стоять, чтоб не затронуло...'

     - Разве я так говорил? - удивился Тури.

     - Нет... Но ты к этому и ведешь! - эстет насупился, побагровел. - Или трусовато сбежишь, - он кивнул на недоросля, - как и этот?

     - В себя поверил что ль? - фыркнул Гарт. - Не возникай!

     - Заткнись!

     - Погодите, оба! - оборвал Тури. - Спокойно... Ами, ты считаешь, что мы должны воевать, чтобы защитить наш народ?

     - Да... И не только... Границы, земли, государство, культуру, престол...

     - Ага, - гаркнул коротышка, - особенно престол и государя!

     Грудь Эколта зашлась ходуном, зубы сжались.

     - Погоди, Гарт, - успокоил Туорэм, - дай ему слово...

     - Да должны! - на взводе произнес эстет. - Должны, потому что простым крестьянам больше не на кого положиться, некому доверить свои жизни - они кормят всю страну! А нас для того и обучают, чтобы северяне не сгинули в пучине времени, как Аал'мари!

     - То есть мы воюем за свободу и мир, правильно?

     - Правильно!

     - Угу, - Туорэм противно ухмыльнулся, - а когда Хладанна подло напала на остров Сладкий улей в русле Алеанны... И отбила его у Империи в войне за независимость! Нам мало было колоссальных потерь со своей стороны - мы полезли резать мирных пасечников Союза! Вот тогда, за что воевало наше государство, а? Свобода, мир, идеалы, принципы?! Ответь, Ами?

     - За мед, - тихо прошептал Гарт, - и золото... Одно из другого вытекает.

     'Ого, у коротышки, вдруг начал работать мозг? Или он начитался тех эзотерических писанин от анонима... Ха, начитался! Да, пожалуй, я переоценил его'.

     - Браво, - Туорэм щелкнул пальцами, - ты мыслишь в верном ключе.

     Эколт ощерился, убрал прядь волос с лица:

     - А зачем Империя напала?! Зачем форсировала реку и подло захватила прибрежные крепости?

     - Зачем-зачем... Границы, земли, культура... Что ты там еще говорил? - издевательски прохрипел Тури. - Все это будет уместно, можешь припоминать.

     - Империя первая напала - мы лишь оборонялись!

     - Империя сражалась за свободу и целостность земель своей страны... Им тоже не хотелось дробить державу пополам, а потом сгинуть в пучине времени...

     - Они пришли в наши земли убивать и резать все живое!

     - Или отвоевать утраченные территории, которые мы подло узурпировали... Попробуй взглянуть на эту ситуацию с другого угла.

     'Но ты не сумеешь, чистоплюй'.

     - С угла противника, что хотел стереть нас как нацию!

     - Ха, - хмыкнул Тури, - но у них был абсолютно тот же мотив, что и у Хладанны.

     - Какой же?

     - Превосходство...

     - Что? - теперь и коротышка недоумевал. - Превосходство?

     - Именно, - сказал Тури уверенно и кивнул на испещрённую лунками кору дерева. - Люди, как те термиты, - вторгаются в чужие земли и выедают самое ценное - сердцевину. Хотя по факту она не нужна им, нет - сердцевина лишь показатель власти и могущества, перед которым трепещут термиты из другой колонии...

     - О-о-о! - гаркнул Гарт. - Философия пошла! И когда-нибудь сердцевина закончится, да?

     'Да ты мне сегодня решил подыграть? Хорошо... Но смотри - не заиграйся'.

     - Ага... И тогда люди нападут снова. - Тури противно облизнулся, поднял указательный палец в поучительной манере. - Мы воюем не за свободу или принципы - мы воюем исключительно за ресурсы и власть государства. Так что подумай, прежде чем бездумно ринуться в бой за идеалы, которых на деле не существует...

     - Как это, должно быть, здорово освобождает от ответственности! - Ами сделался подозрительно довольным. - Правда? Здорово чувствовать, что ты никому не обязан, да? А что если бы наши предки так же рассуждали? Что, если бы они тоже бросили мечи и сбежали с поля боя?! Жили бы мы вообще сейчас или бы были рабами?! Теперь ответь ты!

     'Во все тяжкие ринулся, Амеон? Что ж, ладно'.

     Туорэм оскалился. Грузно, натянуто. Закусил язык и понурился вниз.

     - Хм... - он многозначительно прищурился. - У медали всегда две стороны...

     - И ты выбрал темную!

     - Нет, я выбрал ребро, - Тури хохотнул. - Ты борешься за свободу и светлое будущее, я - за себя... А Гарт...

     - За деньги и признание, - весело прыснул коротышка.

     - Два предателя... - угрюмо бросил Эколт.

     - Ами, - хмыкнул Туорэм, - представь ситуацию - встречаешь на поле боя друга... Лучшего друга в рядах противника, - он закусил губу. - Убьешь его? Ради свободы и чести государства?

     - Что? - задрожал Эколт. - Как...

     - Вот так: приятель предал страну, перешел на сторону врага - что будешь делать?

     - Не знаю, попробую переубедить... Что смешного? А ты что будешь делать?!

     - Я? - язвительно спросил Тури. - Я, как и прежде, буду воевать за себя...

     Глава 11: Красная оттепель

     - И как прикажете сделать это?! Нож в спину или горло перерезать? Не положит же он сам голову на плаху?!

     - Нет, дуралей! - вскипел аристократ. - Тебе все разжевывать надо?! - князь, вдруг, успокоился и выдохнул. - Прости мою грубость... Уясни, все должно выглядеть естественно - никаких, даже косвенных следов, смекаешь?

     - Значит, он поскользнется, оступится... Рванет в обрыв...

     - Нет-нет, это ненадежно. Я тебе подскажу способ эффективнее. Но нужно будет разыграть небольшую драму, когда окажетесь наедине... Главное - не спеши.

     - Хорошо. Но почему именно он? - изумился боец. - Чем надо так насолить?

     - Ты задаешь много вопросов...

     - Я хочу знать, - боец насупился, заморгал, - за что мне придется пришить человека!

     - Хм... - властный вельможа раскинулся в кресле. - Хочешь знать? Ладно, пожалуй, ты имеешь право... Что ж, он много болтает, мнит себя пупом земли и по факту лишь вредит Ордену. Я же поставлю на его место другого... Достойного человека, который заслуживает этот пост.

     'Своего... - коротышка ужаснулся, - Финора!'

     - А я? Что будет со мной?

     - О-о-о, не беспокойся. В случае успеха, тебе больше вообще не придется беспокоиться ни о чем... Будешь попивать ром на берегу голубого моря с какой-нибудь островитянкой. Да хоть дюжиной! Ну как, Гард, мы друг друга поняли?

     - Я Гарт, - поправил встревоженный недоросль. - Гартиммер.

     - Я так и сказал... - недоумевал князь. - Но гораздо интереснее, - он перешел в шепот, - что скажешь ты?

     Храмовник проснулся и сходу понял это. Во снах всегда так прекрасно, идеально, иногда тревожно, но прекрасно и расплывчато всегда без исключения. Веет нежными ароматами цветов или диким смрадом гнили - не шибко-то важно, как не важны и размытые границы реальности. Важно то, что в грезах подвластны любые фантазии и любые желания осуществимы, даже до жути нелепые - надо лишь укротить мечтания. Но Тури, определенно, не стал бы загадывать сжимающуюся на горле удавку, будь у него и безграничная власть над подсознанием. Нет, это точно был не сон.

     - Говорил же, - прошипел противный голос, - мы еще поболтаем...

     'Как интересно, если ты мне горло сдавил? Мог бы тщательнее продумать свой окончательный вердикт... Черт, никакого артистизма!'

     Путы натянулись, двое подручных держали кисти и ступни брыкающегося стража. Они накинулись всем весом, вдавили его в спальный мешок, прижали рот тряпкой. Тури кряхтел, выбивался, ерзал по ткани, гласно надрываясь. Кадык стянуло, обзор заволакивало темной пеленой. Его кривые пальцы прогрызали мерзлую землю, в потугах выкарабкаться. Медная цепочка на шее зазвенела, Туорэм полез за кинжалом, потянулся к боту. Зашуршала мятая бумага - на месте стилета очутился пожелтевший конверт.

     'Что за хрень?! - возмутился Тури. - Где мой кинжал?!'

     Давление усилилось, становилось хуже. В какой-то миг Туорэм и вовсе отчаялся, оставил попытки, разжал таинственный пергамент и с трудом поглядел вверх, в белую щель на палатке. Смотреть обоими глазами было гораздо приятнее. Теперь он ценил каждый момент, каждый пейзаж, каждую зарисовку. И даже сейчас...

     Из бежевых лучей света упала капелька воды.

     'Оттепель... Давно пора. Жаль, что я ее уже не застану...'

     - Так что ты вякнул про мою мать? - Кидур сдавил жестче. - Что, больше не хочется языком чесать?

     'О-о-о, приятель, если б я мог, я б тебе такой оборот завернул, что уши завянут! Но, к сожалению, я вынужден слушать твой лишенный смысла бред'.

     От давления в ушах стояла глухота. Зато Тури без проблем ощутил дрожь по спине. Она наступала все явственнее, грубее, отчетливее. Толчки приближались. На ткани палатки возникла тень. Низкая и коренастая.

     - Кто-то идет, - заключил подручный, занимающийся дергающимися ногами храмовника, - надо заканчивать с ним...

     - Тс-с-с, - прошипел Кидур, ослабляя хват, - ни звука...

     Удалось вздохнуть, отдышаться. Краски мира развеяли темный туман перед носом, глухота в ушах растворилась.

     Неизвестный фантом хрустел влажным снегом, наворачивал круги по периметру. Неспешно шагал, бряцал металлом о пряжку хитинового пояса, дышал достаточно громко... Осторожно подошел ко входу, к оборванному лоскуту палатки, который трепыхался от легкого штиля и приоткрывал смущающую картину. Заговорщики узрели заснеженные ступни, развевающийся плащ и сложенные на поясе кисти. Лицо незнакомца так и не показалось.

     'Мой таинственный спаситель? Чего же ты ждешь, заходи! Чайку попьем...'

     - Черт! - прошептал Кидур. - Парни готовьтесь, если он сунется...

     Зашелестели лезвия, грякнули цепочки звеньев сочленения.

     - Тихо! - Кидур рубанул ладонью по воздуху. - Я сказал, ЕСЛИ, а не когда!

     Вдруг, загадочный силуэт развернулся и так же мерно зашагал обратно, уплотняя снег. Дрожь шагов затихала, а фигура уменьшала в росте.

     'Да, неловкая ситуация... - Туорэму хотелось кричать в истерическом приступе смеха, но ему зажали рот. - Я бы, конечно, предложил что-нибудь покрепче чая... Вот только у меня нет ничего покрепче'.

     - Ха! - Кидур помпезно осклабился. - И всего-то? Что Тури, уже понадеялся? А вот хрен тебе, урод! - пальцы сжали горло храмовника со свежим порывом. - Ты заплатишь за свою дерзость!

     'Да, похоже на то...'

     Туорэм выворачивался, забрыкался. Слабее, чем в предыдущий раз, он сдался почти сразу. Глухота накрыла отовсюду, а темная пелена продолжила коварное дело. Другой бугай дернул за медальон со всей силы - медная цепочка разорвалась и посыпалась в стороны градом рыжих колец.

     - Амулет мы заберем - будет талисманом! Прощай, ублюдок! Желаю сгнить в чистилище проклятых! Там о тебе точно никто не вспомнит!

     'Там?! А зачем проклятым обо мне вспоминать, если я все время буду гнить у них перед носом? Черт, идиот безмозглый! Неужели так тяжело было заготовить нормальный текст?'

     Зародилась очередная дрожь земли, на которую Тури уже не обращал внимания. Стук прогремел отчетливее - нарастал интенсивнее. Тень на ткани стала несколько выше, а в ширине прибавила чуть ли не в два раза. Вверх поползло громадное лезвие. Лезвие исполинского топора.

     - Берегись! - вскрикнул подручный, вытаращившись на бежевое полотно.

     Металл разорвал тонкую преграду ткани и отделил скальп от черепа держащего щиколотки помощника. Бедолага, восседая на коленях, со страшной скоростью брякнулся лбом на живот Тури. Второй солдат успел лишь осечься, как в позвоночник заехала руническая кромка, поблескивающая фиалкой. Хруст и треск раздробленных костей пугал в последнюю очередь. Гораздо страшнее было другое...

     Лезвие прошило парня насквозь и вышло через живот, выпуская синие кишки наружу. Он даже зареветь не успел, только пощупал выпавшие, залитые кровью, внутренности. И отпрянул в царство мертвых, отъехав назад, на первого неудачника.

     Кидур отпустил шею Туорэма, подорвался на месте и припустил в противоположную от исполина сторону. Врезался в полотно, накренив конус палатки вбок, физиономия уперлась в ткань. Он продолжал биться, орал, кричал, звал на помощь. Сзади слышались томные стуки тяжелого титана, заглушающие даже ритм сердца. Кидур засуетился, рвал ткань ногтями, пытался грызть. А гулкие вздохи убийцы были на расстоянии вытянутого локтя, ощущались возле шеи... Заговорщик выпучил глаза, открыл рот, как его осенило. Трясущиеся кисти полезли за клинком в ножны.

     Бледные лучи солнца, просачивающиеся сквозь проделанные топором дыры, отразили тень, занесшую огромный колун. С оружия слетела пара густых капель. Кидур сглотнул и прорезал острием ткань палатки. Топор свистнул и раздробил ледяную землю, отлетающую острыми осколками. Заговорщик едва вырвался на свет и застопорился, замер, как вкопанный. Тут ждало еще большее удивление...

     Его встречал воин в хитиновом обмундировании жнеца. Он охватывал рукоятку двуручного меча, принял боевую стойку и в любую секунду готовился поразить цель.

     - Трибунал плачет по тебе! - гаркнул высоковатый глас. - Доигрался!

     - Моллорд? - Кидур сдвинул брови. - Ты?!

     Эллиптический шлем дернулся в подобии кивка.

     - Я приговариваю тебя к казни, Кидур из Краиндора! - зажатый, из-за хитинового убора звук, вылетел довольно зловеще. - За неоднократное неповино...

     - Да пошел ты, выкуси, с-с-с... - не договорил заговорщик.

     Моллорд попятился назад и едва не поскользнулся на блестящей корке льда.

     Из палатки сверкнули залитые кровью руны. Шея Кидура в мгновенье ока отделилась от плеч. Могучая рука убийцы небрежно толкнула безголового солдата - мокрый снег вмиг окутал брякнувшегося мертвеца. А затем палач не преминул пнуть отрубленную головешку - флегматичная мина даже не изменилась - ни единой эмоции не проскочило.

     - Готово, - несуразно подтвердил он, - нет больше Кидура из Краиндора.

     Моллорд сглотнул и обжал рукоятку ненаглядного меча - волнистое лезвие так и не шелохнулось.

     - А что с Тури?! Погляди!

     - Жить будет, - равнодушно заключил силуэт со сферической прической.

     Капитан убрал меч за спину и рванул в разодранную щель палатки.

     - Да что ж ты делать будешь?! - ужаснулся Эд, вынимая окровавленную повязку изо рта Туорэма, лежащего без сознания. Но это была кровь заговорщиков... Эд отбросил лежащих на приятеле мертвецов и похлопал его по щекам. - Кто-нибудь! - взвыл капитан. - Лекаря! Помогите!!!

     А рядом с умирающим бедолагой лежала мятая, запятнанная кровью бумажонка. Серая жесткая радужка азартно блеснула.

     ***

     Над костерком висел чан с закипающей водой. Целительница бросила нее горсть сухих трав - вмиг запахло душицей.

     Покрывало то и дело колотилось от биения сердца, а храмовник никак не приходил в себя. Или делал вид, что не приходит. Мягкие пальцы поползли по его груди, выше, к шее и наткнулись на цепочку и медальон. Не медный, хитиновый. Цепочка медного и сейчас валялась где-то в злополучной палатке, а сам кулон находился у нее. Девушка оставила рельефный хитин - ее приковала блестящая побрякушка, в особенности то, как весело переливается оранжевый металл в свечении огня:

     - 'Оставь печали и тоску, твои порывы мне известны, - зачитала она тихим голосом, - но помни жертвенность мою. Халлас...'

     'Халлас... - пробило звоном в ушах, - давненько я не слышал этого имени'.

     - Поэтично, не находишь? - прохрипел Тури от сухости в горле. Скомкал покрывало в подобие подушки и подложил под затылок.

     Лекарка вздрогнула, выронила медальон, отскочила от лежебоки.

     Медальон... Всего-то жалкий кусок твердого металла. Что в нем такого? Он не спасет от меча, он не излечит смертельной раны и не задобрит фортуну! И зачем та женщина... Мама... Зачем, отдала его Тури? Откупиться и успокоить собственную совесть? Что ж, весьма посредственный подарок... Однако он оставил в прошлом все, что его связывало с ней - воспоминания, имя, но не медальон. Сама мысль о его утрате, почему-то, казалась болезненной. Он столько всего пережил с ним, столько боролся, чтобы вернуть его из лап Маттэ, столько страдал... Нет, это памятная вещь!

     - Неужели я такой страшный? Вроде бы и глаз вернул, а все равно шарахаются...

     - Ты проснулся... - строго произнесла лекарка, игнорируя иронию. - Еще несколько минут назад ты не дышал, хотя сердце твое билось. Я...

     Целительница изучала его шрамы. Наиболее притягательным был ржавый рубец на склере карего огонька. Огонька, что страстно изучал ее маленькую грудь.

     - ...спасла меня, значит? - храмовник легонько улыбнулся. - Что же, благодарю... Благодарю тебя за...

     - Нет, нет, - без колебаний отнекивалась она, - это моя работа, обязанность. Тебя спасли собратья. Вот, кого тебе действительно следует благодарить...

     Может быть и так, а может быть и нет. По правде говоря, Туорэму и не хотелось разбираться в очередных хитросплетениях. После того 'душевного' разговора с Люциамом и магическим, никак иначе не назовешь, выздоровлением глаза, он старался не терзать себя гнетущими мыслями о бренности бытия... На кой они черт нужны, если мир вокруг может быть таким ярким и приятным? И не важно, что несколько минут назад его снова пытались прикончить - жизнью надо наслаждаться прямо сейчас. Потом можно не успеть...

     - И все-таки я хочу поблагодарить тебя... О-о-о, - хмыкнул Туорэм, взявшись за подбородок, будто что-то забыл, - я ведь и не спросил твоего имени... Ты позволишь?

     - Меня зовут Одрея, - спокойно сказала девушка.

     'Фантастика, - подумал храмовник. - Мы едва знакомы, но с ней уже гораздо проще общаться, чем с Рирдой'.

     Ее грубоватый голосок, ее резкие черты лица с мощной челюстью, оттопыренные в стороны уши, которые она даже не пыталась прикрыть, и очень-очень широкие губы - все это бросалось ему в глаза. Одрея была далеко не первой красоткой, если мягко выражаться.

     - А твое имя... Туорэм... - прозвучало скорее, как утверждение. - Туорэм из Детворда.

     'Ты прочла это на хитиновом жетоне, не иначе. Или Эд растрепал...'

     Но в ее взгляде прослеживалась некая жизнь, энергия, харизма, если угодно. Чувства и эмоции струились из нее бурным фонтаном - она смотрела твердо, уверенно и по-своему женственно... Смотрела на него, как на кусок дерьма. Это не был взгляд свысока - Одрея просто не лицемерила, не пыталась выдавить вынужденную улыбку. Они еще не знают друг друга, а Тури ей уже неприятен. Он, конечно, уже привык, что за его спиной перешептываются, называют его хромым уродом, но такая прямолинейность даже возбуждала.

     - Прости, - дева нашарила на полу упавшее украшение и быстро всучила ему. - Я не должна была трогать. Это твоя вещь.

     'Да брось, я бы и сам не удержался от соблазна'.

     - Благодарю, Одрея. Благодарю за все. Но как я могу отплатить тебе?

     - Не стоит, я выполняла долг. Не будем об этом...

     'Не-а, - заподозрил он неладное, - тебя ведь наверняка заставили... Станет ли кто-нибудь спасать никому ненужного бедолагу посреди ледяной пустыни? Да еще и за просто так'.

     - И все-таки? - Тури ехидно подмигнул. - У всего есть своя цена, не так ли?

     - Не нужно, - равнодушно отрезала она.

     Ох уж этот беспощадный взгляд овального личика. Он пробудил в нем вызов. Вызов и желание, которое нужно утолить. Но больше всего Тури хотел забраться к ней в голову и прочитать сокровенные мысли. Эта идея заняла разум и не давала покоя. У Туорэма снова появилась цель, которая сидит, недоступная, прямо перед ним и набивает себе цену. Черт возьми, жизнь может быть прекрасна, если приглядеться получше!

     Он, хрустя позвонками шеи, приподнялся с тюфяка. Медленно, неторопливо, чтобы не спугнуть. Прикоснулся к ее щеке и потянул к себе. От нее не пахло ароматами роз или свежескошенной травой... Хотя нет, Туорэм ошибся. Это был просто запах кожи. Манящий и возбуждающий.

     Он поцеловал ее подбородок, шею, перешел на сочные губы. Дерзко, рьяно, необузданно. Девица застыла, уперлась запястьями на покрывало, чтобы не упасть, но больше ничего не сделала. Кривые персты храмовника поплели по ее русым локонам...

     Около входа в палатку что-то зашуршало.

     - Как там Тури, здоров? - пригнувшийся над полотном Моллорд обомлел и опешил. - Эм, кхм, прошу прощения... Позже зайду...

     'Да, Эд, будь другом, иди в задницу. Спасибо'.

     Туорэм, игнорируя визитера, отпрянул. Все так же медленно и осторожно. Дева не противилась, но и не получила особого удовлетворения. Она хлопнула ресничками и невозмутимо спросила:

     - Таким манером ты надеялся уважить меня? Хм... - она отвела глаза в сторону. - Хотя это меркнет в сравнении с тем бредом, что ты нес после того, как начал дышать... 'Гора мертвецов и эрибов... Одинокий боец, что бродит по полю священный брани. Ритуал культа и пророчество...'

     'И в этом сне, впервые, я не видел себя в живых... - он с горечью вспоминал все кошмары, что снились ему с тех пор, как армия храмовников перевалила через хребет. - Поэтому я не прощу себе, если упущу хоть один шанс повеселиться от души!'

     - Точно, я умею удивлять.

     Она глянула на него исподлобья, решительно, осуждающе. На щеках проступили ямочки и отнюдь не радостные. Но храмовник не чувствовал укора, вины или неудобства. Напротив, ему понравилось.

     - Туорэм, - серьезно прошептала Одрея, - зачем ты это сделал?

     'А я понятия не имею, честное слово. Наверное, потому что у меня такой стояк, что сейчас дырка на штанах образуется? Могу ошибаться...'

     - Потому что захотел... - он чуть не рассмеялся и замаскировал это под кашель. - Просто захотел сделать это. А ты?

     - Нет, - отрезала она твердо. - Не с тобой... И уж точно не сейчас.

     - Вот как? - темная бровь озорно поднялась. - Это удобная ложь? Или, может, я тебе просто не нравлюсь, неприятен внешне? Ответь, у тебя кто-то есть?

     А вот теперь Тури почувствовал себя отвратительно и глупо. Быстрее всего, глупо. Ценить и использовать нужно каждый момент жизни, но, похоже, он перетрудился.

     Дева напряглась, насупилась. Он, на удивление, не заметил ее румянца, но предвкушал, как тяжелая пощечина огреет физиономию. Заранее зажмурился. Однако ничего не происходило.

     - Подозреваю, мой ответ ничего не изменит, - целительница зачерпнула пиалу снадобья и подала ему. - Пей больше отвара, - сухо бросила она, - тебе сейчас это необходимо для восстановления...

     - Послушай, Одрея, я...

     'Молодец! Молодец, Туорэм. Теперь ты блеешь перед ней, как овечка... Может быть я влюбился? - он задумался на секунду. - П-ф-ф, какой вздор!'

     - Не надо. Если хочешь отблагодарить, загладить вину... Уж называй как хочешь... В общем, просто не преследуй меня. Пожалуйста.

     Лекарка собрала принадлежности в сумку. И, почему-то в число принадлежностей входил даскийский ятаган с персиковыми рунами и костяной лук, который она надела через плечо.

     'Так-с, так-с, события принимают неожиданный поворот...'

     - Никогда бы не подумал, что ты Верная хранительница...

     Она молча развернулась к выходу. Широкие бедра и ягодицы не оставили Туорэма равнодушным. Не смущало даже то, что девушка на пол головы выше.

     В проходе показался блондинистый страж. Морщинки в уголках рта и на лбу являли искреннее удовольствие. А может быть и не искреннее. Но какая, к черту, разница? Туорэм сделал то, что хотел сделать и плевать он хотел на мнение окружающих.

     - Быстро ты сообразил, - сказал Моллорд, усаживаясь рядом с лежебокой. - Решил не растягивать?

     - Завидуешь? - съехидничал храмовник. - То-то же...

     - Ну, моя-то барышня в Сарморе коротает вечера...

     - Не переживай, - Туорэм лукаво ухмыльнулся, вспоминая вьющиеся локоны и широкий носик Рирды, - кто-нибудь ее обязательно согреет.

     'Возможно, уже греет, - Тури почесал подбородок и родинку на щеке. - Интересно... Он догадывается или нет?'

     - Вот еще, пошел ты! - Моллорд сердито хохотнул. - Я тебе вообще-то жизнь спас, дружочек!

     'Да нет, - подумал лежебока и вмиг сделался ехидным, как если бы кого-то крупно обдурил, - ни хрена он не знает... Какой же я, однако, подонок'.

     - Правда? Значит, ты уделал троих в одиночку? Видать, рано я отрубился...

     - Куда там, - хмыкнул Эд, - Это Тор раскидал их... Я был всего лишь на подстраховке...

     'В это я поверю охотней'.

     - ...и позвал громилу?

     - Гард... - капитан застопорился, в очередной раз вспоминая имя коротышки. - Дрянь! Гарт, тьфу ты! Это он позвал на подмогу...

     - Хм, коротышка, значит? Хм, ладно... И... Все трое мертвы?

     - Ты еще спрашиваешь? Конечно! Это же Торхад! Я уже приказал вырыть могилы...

     - Вот оно, значит, как? - Туорэм помрачнел и прошелся по шраму, пересекающему пол лица. Прикоснулся к шее, которую еще болезненно стягивало после неудачной попытки его удушить. Он не злился, но ему и не было жалко Кидура с дружками. Факт их смерти даже не порадовал его - Туорэму было просто плевать на то, что еще одна свинья сгниет в земле...

     'Третью месть, по-видимому, можно считать за мной... - печально осознал он. - Вот только удовольствия от этого больше никакого'.

     Это если и не пугало, то, по крайней мере, настораживало Туорэма. Такими темпами он и вовсе забудет про обиды своих давних врагов... Столько лет боли и страданий в Дурнхаре, и все впустую? Сердце не желало признавать, этого, но разум твердил обратное - Тури опостылела борьба за справедливость... Эта борьба истощала и морально, и физически.

     - Что же, Эд, как бы там ни было, спасибо... - он сам не верил, что сказал ему это. Моллорд, безусловно, высокомерный выскочка и полнейший дилетант, однако он пришел на помощь в трудный час, хоть и не лично... Возможно, их натянутые отношения еще претерпят изменения в лучшую сторону. Когда-нибудь. Кто знает? - Ты оказал мне большую услугу - я в долгу перед тобой...

     - Ирония в том, что я давно мечтал избавиться от Кидура и его оболтусов. Неделю назад, как ты помнишь, я находил палатку с четырьмя парнями... - Моллорд прищурился, напряг лоб. - Которым выпустили кишки и изуродовали лица. По началу меня сбили с толку следы зубов... Но вот следы удушья вряд ли могли оставить волки... Волки, которые в Вет'арде уже бы давно окочурились от лютого холода! Так что у меня были подозрения на одного человека...

     'Черт! Мне снился этот сон... И я в нем ел... Ел мясо людей, которых прикончил забавы ради...'

     - Кидур... - начал капитан. - Кидур и его подонки, были каннибалами, Тури... Мы нашли в их палатке человеческие останки, которые сегодня они собирались зажарить. С-с-сука, тьфу! - он сплюнул прямо на простыню и вытер рот.

     'Каннибалы? То есть они хотели меня сожрать? - Туорэм сглотнул и тяжело выдохнул. - Не лучшей выбор... Я ж язва та еще. Как пить дать поперхнулись бы'.

     - Всегда к твоим услугам, Эд...

     - Да? - сизые огоньки сделались хитрыми, а морщины вокруг рта и на лбу суровыми - Тогда выкурим по трубочке? Потолкуем...

     'Или, - заподозрил Туорэм, - все-таки догадывается?'

     - С превеликим удовольствием... - ответил он, и оба вышли из палатки.

     ***

     Дело близилось к вечеру, но Моллорд взял волю в кулак и проявил себя с беспощадной стороны. Последний лагерь разбивали всего пару часов назад, и ратники уже успели вымотаться, как после бессонной ночи. Неподъемная подошва утопала во влажном снегу, а спина изнывала даже от мизерной ноши. Создавалось впечатление, что тазовые кости просто не выдержат такой нагрузки и с треском переломятся, но Эдендид не сжалился и приказал идти дальше. А бесконечный горизонт мороси и снега все не прекращался...

     Ледяная пустыня раскинулась на многие километры. С севера все отчетливее доносилось назойливое шуршание лепестков, хотя деревьев поблизости не затесалось. То гремел красный исполинский светоч чистой энергии. Средоточие росло с каждым неуверенным шагом храмовников, окрашивая снег насыщенным цветом, от которого порядком выжигало глаза.

     Сначала все было хорошо, как обычно и бывает в начале любого похода: бодрость, задорные разговоры, напускная храбрость... Но уже через неделю некоторые храмовники отставали или специально убегали от общего косяка под покровом ночи... По совершенно разным причинам. Вернее сказать, всего по двум: кто-то не хотел идти за молодым неопытным капитаном - таких было меньшинство, - а кто-то... Кто-то не хотел идти в неизвестность к огромной красной аномалии по воле другой магической аномалии в лице Люциама... Они первыми догадались, что их посылают в качестве корма самому дьяволу... Теперь же эта мысль сидела в голове у каждого в отряде. Особенно, когда этот красный светоч вырос до поистине гигантских габаритов и был почти перед носом.

     Однако судьба дезертиров оказывалась еще хуже - голодная смерть на морозе без шанса вернуться обратно...

     Парадокс, но чем дальше на север продвигалась армия, тем теплее становилось. И сама собой приходила идея, что кристаллизованные с незапамятных времен эрибы растают под влиянием загадочного источника и оживут. А они, как будто, смотрят, наблюдают, ждут удобного случая, чтобы напасть... Кислотные зрачки впитали холод льда и краску средоточия, а разведенные жвала и иглы конечностей закостенели, как у чучела в оружейной зале бастиона храмовников. Но взвившийся хвост только и ждет заплутавшей добычи. Нет, о том, что эти чудища могут ожить, даже думать не хотелось.

     Однако все в округе буквально умерло. Те руины, что остались от поселений охотников-собирателей канули в лету под огромным слоем льда. На краю плато изредка маячили возвышающиеся белые столбы блестящего льда - там, внутри, за холодной преградой сокрыты языческие идолы следопытов. Но их боги умерли вместе с ними, а единственное, дошедшее до современников, наследие, заключалось в немногочисленных дольменах, разбросанных по забытым дорогам и... И белых холмах, что кроют в себе тайну религии и быта аборигенов.

     Гартиммер, не выдерживая слепящего света, закрыл ладонью лицо:

     - И каково снова смотреть двумя глазами, Тури?

     - Ты, знаешь, по-прежнему слепит эта штуковина... Только теперь в два раза больше!

     - Угу, - понимающе протянул коротышка, - не жалеешь?

     - Только о том, что надел шерстяной зипун - меня хоть выжимай...

     - Чары Люциама слабеют, - пояснил флегматичный Тор, - мы должны обезвредить столб, пока эрибы не проснулись.

     - Что? - гаркнул коротышка, утирая пот со лба. - Они живы?!

     - А ты хочешь это проверить? - вставил Тури и уставился на замороженную статую насекомого с крылышками. Огромное жало, как у осы, и мощные передние лапки устремились на зрителей с одной единственной целью - убить. - Сомневаюсь, очень сомневаюсь...

     - Не будем гадать, - утвердил Моллорд, искоса глянув на ужасающий экспонат, - нам осталось обогнуть уступ плато, и мы разделаемся с этим проклятьем навсегда.

     - Не зарекайся, Эд, мы еще не знаем, с чем имеем дело...

     - О-о-о, проклятье! - недоросль, увлеченный рассуждениями приятелей, не заметил расселины и утоп в снегу по колено. Холодные брызги полетели на всех без исключения. - Черт! Опять философствуешь, умник? В этот раз надолго?

     - Уже кончил, - Туорэм хохотнул, вынимая Гарт из ямы, - не волнуйся.

     - Ну, раз вы оба кончили, - фыркнул Эдендид, - предлагаю заночевать в этих краях, а завтра - на восходе, двинуть последним рывком.

     - Крайним, - поправил Торхад, - лучше говори крайним...

     - А-а, что? Да... Да, точно... - Моллорд развернулся колонне храмовников и прогремел своим высоким срывающимся голосом. - Отряд, разбиваем здесь послед... Крайний лагерь!

     - Так точно, - устало и в то же время с облегчением сказали его стражники.

     ***

     Командир отправился в большой шатер, где путники укрылись от метели. Вместе с дымом от костров доносился запах зажаренных походных колбасок, а также благодатные нотки отваров из липы и мяты. Вояки вели радушные беседы и травили надуманные легенды - убивали время как могли.

     Тури выкуривал еще одну порцию 'Бравого капитана', отчаянно раздувая тлеющий табак, но ветер не оставлял шансов на победу. Храмовник небрежно выругался, сплюнул на багровый снег, вычищая чашу от горячего содержимого. Черные клубящиеся хлопья ураганом унесло в багровое ночное небо. Туорэм спрятал трубку в карман, засек колыхающийся конус огромной палатки, двинулся к ней. Но он и представить не мог, что демоны будут поджидать его и здесь...

     Во мраке сверкнули белые очи... Таинственный гость из картины воплотился меж рядов палаток, прошел мимо, обернулся и по-дурацки помахал. Черный балахон колыхнулся прямо перед Тури, а треугольные зубы, выперлись на первый план и хищно клацнули.

     Ужас забрался внутрь. И в другие места тоже. К вискам подкатил жар и тупая боль, а сердце убегало в пятки. Но Тури надоело терпеть всю эту ересь, слишком долго она уже терзает душу. Да и хватит бегать непонятно от чего... Или кого.

     'Нет уж, гад белоглазый, - кулаки сжались произвольно, а сколотые зубы открылись в боевом оскале, - в этот раз я схвачу тебя за задницу!'

     - Эй! - окликнул его кто-то. - Иди сюда!

     Тури отвлекся на толику мгновения, толком и не разглядел зазывалу, но когда повернул голову обратно, то не обнаружил ничего кроме белоснежной вьюги.

     - Тварь! - храмовник яростно ударил ботом по земле. - Хватит загадок! Куда ты запропастился?!

     На ум пришла гениальная идея.

     'Следы, - вмиг догадался храмовник, - они должны были остаться!'

     - Тури! - назойливый клич не унимался. Надоедливый, раздражающий, отвлекающий. Это мог быть только один человек. - Забирайся к нам, хватит строить и себя следопыта!

     Туорэм проигнорировал, отмахнулся. Немедля отправился исследовать волнующую гипотезу. Странная подошва с длинным носом и весьма высоким каблуком испещряла снежную поверхность. Сначала Туорэм не поверил. Расчесал затылок, хрустнул костяшками, однако тревожные мысли закрались... Храмовник уже издалека заметил, как клубился дымом странный, крутящийся вокруг оси символ. Очень знакомый символ. Он был нанесен на снегу, но выглядел так, словно его выжгли калеными железом на чьей-нибудь шкуре. Звезда начинала растворяться:

     

     Но когда он приблизился совсем близко, то принялся рвать на себе волосы от изумления, а хитиновый кулон сжал чуть ли не до треска...

     'Какого дьявола?! - спрашивал он себя. - Какого дьявола тут творится?!'

     Следы начинались, не из шатра, не из палатки, не из ставки. Ниоткуда. Они брали начало прямо из середины, будто ходок свалился прямо небес и выступил на прогулку по лагерю. Но поражало больше всего не это. Значительно страшнее было узнать, куда ведут эти следы. А вели они к палатке с зазывающим Гартом...

     - Эй, Тури, забирайся к нам! - гаркнул недоросль. - Мы зажарили и на тебя!

     Испуганный взор обратился в коротышке. На лбу выступила испарина. Очередная из тысячи других.

     - Я не голоден...

     - Ой, да брось, - задорный хохот донесся до Тури не хуже аромата копченостей, - давай!

     - Благодарю, не стоит...

     - Иди к нам! - недоросль нездорово ухмыльнулся, переменился в лице и стал мрачным. - Иди, темный оракул из Детворда!

     Гостеприимство вмиг сменилось на страх и тревогу. Тури тяжело выдохнул - клубящийся пар возле рта ограничил поле видимости и затмил рассудок.

     - Как ты меня назвал? - он двинулся по следам таинственного гостя. - А?!

     - Никак, - пожал плечами Гарт, - Тури, Туорэм из Детворда.

     - Ты сказал темный оракул?! - храмовник скривился, порозовел, шрам через лицо натянулся. - Я прекрасно слышал! Ты сказал: 'иди к нам, темный оракул из Детворда!'

     - Что?! - Слюна вылетела из зубной щели недоросля. Вздернутый нос вздернулся еще хлеще в гримасе отвращения. - Я знаю твое имя, о чем ты?

     - Хватит дуру гнать! Плети слащавые речи девкам, а не мне, говнюк!

     - Эй-эй, тихо! - смерил его Эд. - Он сказал: 'Тури' - тебе померещилось...

     'Померещилось? - ярость закипала внутри и струилась по венам. - У меня снова два видящих глаза, а ты говоришь мне, что померещилось?!'

     - Ты решил ему подыграть, Эд? - спросил он, едва сдерживаясь что б не сорваться с места и не разрубить капитана пополам. - Хохма у вас такая?

     - Нет, какие шутки? Ты послужишь культу славную службу... - говорили уста Моллорда, а сам он с жутким выражением лица протянул распростертую пятерню вперед. - Иди к нам, пропавший оракул...

     - Да пошли вы! Кретины!

     Храмовник сплюнул и демонстративно развернулся. Воины подле костров изумились и остолбенели. Но мешать не смели.

     А Гарт и Эдендид переглянулись с очевидным недопониманием ситуации.

     - Больной придурок... Что с ним такое происходит? - удивился недоросль. - Аура Люциама подействовала?

     - Не знаю... - не обращал внимания капитан, прищуриваясь и всматриваясь вдаль. - Тури! - громко окликнул Моллорд, - я хотел с тобой кое-что обсудить... Это важно! Подожди! Ах, дьявол!

     Моллорд дернулся на всех парах, лишь пятки сверкали. Но догнать ссутулившегося храмовника не составило труда.

     - Тури! - он рванул его за плечо. - Погоди!

     'Извиняться пришел? Мне не нужны твои пустые слова...'

     - Отвали!

     - Тури, это важно!

     Послышались еще чьи-то шаги, новые - короткие и быстрые. Но храмовник не думал останавливаться, или отвлекаться - отходил все дальше от бивуака, пока тот вовсе не скрылся за красной пеленой тумана.

     - Туорэм!!! - на пределе взревел капитан. - Приказываю остановиться!!!

     'В самом деле, приказываешь? Ну, тогда даже не знаю, что ответить... - Тури хмыкнул и пробубнил себе что-то под нос. - А хотя нет, знаю! Прекрасно знаю!'

     - Иди-ка ты в задницу, Эд!

     - Как ты объяснишь это?! А?! Повернись сюда, - Моллорд тронул его жестче, - мерзавец проклятый!

     Желтая окровавленная бумажонка прилетела в надменную физиономию Туорэма и упала на влажный снег. Он, морщась от боли в шее, склонился и невозмутимо поднял записку.

     'И это то, из-за чего весь сыр-бор? Из-за гребаного клочка бумажки?'

     Кривые персты распрямили мокрые уголки конверта и раскрыли надломанный сургуч без печати:

     Я чувствую, как снова влюбляюсь, чувствую, как внутри бурлит нечто! Особенно когда смотрю в его наглые глаза. Вернее, в глаз, он один, но чересчур вызывающий... Я каждый раз начинаю волноваться, когда он хитро смотрит на меня и улыбается. Но это очень приятное волнение... От его поцелуев кружится голова, не могу противиться этим ласкам. А после... После пика, чувствую себя ужасно и грязно. Невыносимо ужасно, будто я портовая девка! Или хуже... Хотя, что может быть хуже?

     Но Туорэм всегда уверен в себе, временами до крайности, и именно это и цепляет больше всего. Не знаю, как объяснить... С Эдом всем по-другому: он истово верен, нежен, немного робок и безмерно любит меня... Я тоже люблю его по-своему - мы с ним хорошая партия, но Тури... Это нечто другое, совершенное непохожее - он дерзок, грубоват, самонадеян, не считается с другими. Наверное... Наверное, я люблю их обоих. Владыка, как же все сложно! Я чувствую себя просто отвратительно, мне мерзко от самой себя!

     Но одно их объединяет совершенно точно - оба уперты, как бараны...

     'Ну ничего себе, - Тури довольно покивал, точно ему сильно польстили. - Тут даже шуточка проскочила. Посредственная, конечно, но не лишенная ума...'

     - Знакомый почерк? - фыркнул Эдендид. - Это писала Рирда...

     'Да что-ты говоришь, правда? А я думал, мне показалось...'

     Зашуршали ножны, сверкнул двуручный пламя-меч.

     - Или будешь оправдываться...

     'А вот ты шутить не намерен, да? Но откуда у тебя оказалось письмо...'

     - Чего ты от меня хочешь? - невозмутимо перебил Тури. - Раскаянья, исповеди, а может, чтобы я умолял тебя на коленях? Чего ты хочешь, скажи, Эд?

     - Справедливости, - холодно вымолвил командир и описал дугу кромкой клинка, - только справедливости...

     - Справедливости, значит? Хм, - хмыкнул храмовник, вынимая и свой меч, - а для кого эта справедливость? Для тебя? Для нее? Или для меня? Кому нужна гребаная справедливость?

     - Мне, Туорэм... - морщинистое лицо натянулось в грозном оскале. - Мне! Ты не имел права! Ты опозорил мое доверие, за спиной сделал меня рогоносцем! Трус и лжец! Я же считал тебя своим другом... - Моллорд встал в боевую стойку. - Но на деле ты оказался гнусным предателем!

     'Считал меня своим другом? Почему уже второй человек, считая меня своим другом, сильно разочаровывается? - Тури нервозно закусил губу. - Видимо, хреновый из меня друг'.

     - Все не так просто... Но я не буду оправдываться - как есть, так есть.

     - Да плевать я хотел на твои оправдания! - вспылил Эдендид. - Они все равно ничего не изменили бы! Постой... - щеки командира порозовели от гнева. - Табак ты тоже брал у нее?! Тот, что мы так задорно раскуривали! 'Бравый капитан'? Так называется, да?! Тварь ты гнусная!

     'Это ж все ради тебя, друг! Сколько раз мы накуривались им, вспомни! - Тури сдержал напрашивающуюся улыбку. - Или оправдываются как-то по-другому? Черт, никогда этого не делал!'

     - А откуда у тебя этот конверт? - Тури прищурился, почесал подбородок и ссутулился еще хлеще. - Кто тебе его дал? Мне она такого не писала...

     - Значит, ты выкрал его... Что, не хватило ума спрятать где-нибудь поглубже?! И не переводи тему, говнюк! Ничего еще не закончилось!

     'Я бы скорее выкрал еще один пакет с табаком, на кой мне ее дневник? Это ж все-таки личное... - Тури на секунду задумался. - Какой я моралист, однако! На самом деле она бы заметила пропажу дневника и начались бы весьма крупные проблемы... Примерно, как сейчас'.

     - Что ж, в таком случае... - храмовник печально понурился, приминая ладонью снег, - не остается ничего, кроме как скрестить лезвия?

     - Да, - злобно прошипел капитан. - Ничего другого не остается!

     Тури пожал плечами и глубоко вздохнул. Так, что позвоночник хрустнул.

     - Хорошо... Но я щадить не буду, учти.

     - Не забывай, чем закончился наш прошлый поединок. - Моллорд нацепил эллиптический шлем. - Желаю сдохнуть!

     'Но в прошлом поединке я едва мог двигаться, а вот теперь...'

     - Взаимно, - заключил храмовник, метнув горсть влажного снега аккурат в круглые прорези для глаз.

     Пока капитан протирал их, волны металла врезались в пластину на запястье, отстрелив острой болью. Медный медальон и порванная цепь кувырнулись в кармашке. Тури потянул клинок, как пилой разрезал хитин, и с бокового разворота рубанул по колену, пробив кольчужное сочленение. Капитан взвыл, присел на ногу, выставляя оружие вперед. Лезвия завибрировали, раздался лязг - капитан парировал удар сверху плашмя и, прихрамывая, отскочил. Туорэм завел руку за спину, отстегнул удерживающие ремешки и вот: он уже прикрывался желтоватой эгидой.

     - А ты тот еще подлец, Тури! - скривился Эд, ощупывая рану. - Это в цитадели так натаскали бросаться пылью в глаза?!

     - Я предупредил, - Туорэм нацепил болтавшийся на поясе шлем, за которым скрылась тугая ухмылка, - щадить не буду.

     - Молодец, оракул! - неестественно низко произнес командир и ухмылка Тури тотчас сползла. Этот голос сводит его с ума, пробуждал в нем первобытное желание врезать говорящему в челюсть. Они, никак, сговорились доконать его этими издёвками! Туорэм, быть может, и не обращал бы на них внимания, да только многовато смутных совпадений происходит в последнее время... Тот сектант из Антрии уже давно не казался ему пустословом. - Ты настоящий молодец, оракул!

     Земля под быстрыми ботами захрустела. На этот раз помчался Эд, звеня разбитыми кольцами сочленения. Какая-то неведомая сила избавила его от хромоты и придала бодрости.

     Тури без труда уклонился от тяжелого взмаха, саданул щитом и отскочил, пробурив две канавы во влажной каше размороженного льда. Моллорд повел лезвие по земле, ухватил второй рукой за пяту и развернул корпус вполоборота, рассекая воздух из-под низа. Волна громыхнула по эгиде, выбивая Тури из колеи. Тот не смог удержать равновесия, брякнулся незащищённым копчиком, опрокинулся. Холодок пробежался по позвоночнику, а хлопок по виску заставил зажмуриться. Когда он снова открыл веки, над ним маячил клинок соперника и грузная стопа, что надавила на грудь.

     'Вот уже второй раз из-за потери устойчивости я нахожусь на волосок от смерти... Но что же ты будешь делать, Эд?'

     - Вот и все! Конец тебе, гнусный предатель! - Моллорд сжал рукоять сильнее, но никак не решался опустить клинок. Понятно было, что он еще никогда не убивал и сейчас боялся не меньше самого Туорэма. - В этот раз я тебя не пощажу! Это не учебный бой!

     Тури догадывался, что не успеет кувырнутся или встать, а его меч выскользнул куда-то в даль, когда он поскользнулся, - оставалось только одно.

     'Мой любимый кинжал очень кстати лежит в сапоге вместо мятой бумажонки компрометирующего содержания...'

     Сзади Эдендида шуршала какая-то тень.

     Не успел еще Тури ткнуть кинжалом, как эллиптические волны хитинового шлема капитана стремительно тронулись вниз... Маленький топор неизвестного фантома угодил ему в затылок. Звон в ушах Моллорда стоял хлеще, чем от удара в колокол, а треск, что прокатился на все четыре стороны, должен был говорить только о разрубленном черепе. Ко всему прочему, сквозь барабанную дробь в голове, капитан ощутил, как в сочленениях на щиколотке красуется эфес любимого стилета Тури. Лезвие скрылось полностью. Эдендида покосило вниз, нога подогнулась, а страдания нахлынули почти сразу.

     'Я бы с ним и сам справился... Но кто бы ты ни был, аноним, весьма признателен за содействие...'

     Внезапный удар топориком разрубил ремешки и подрезал сухожилие подмышки, увязая внутри мускул. Эд изогнулся, как змея, мучительный оскал боли скрылся за хитиновой маской. Неизвестный нападающий хорошо прицелился и во второй раз - кромка проехалась по стыку на шее, хрустнув ключицей. Командир вскрикнул, сгорбился и рухнул на больной бок, тихо завывая. Двуручный меч наполовину ткнулся в мокрую землю, раскачиваясь в стороны, как маятник.

     Тури отпустил рукоятку кинжала, так и не вытащив клинок.

     - Ты... - хрипел Эд, скорчившись на холодном снегу, теперь уже весьма высоким тоном. - Прикончил меня...

     - Нет, - тяжело процедил Тури и обомлел, узнав пришельца, - это не я... Это...

     - ...я, - слащаво заключил недоросль, разглядывая разрастающуюся алую лужицу под Эдом. - Это я. Гарт. Гартиммер из деревни Новик, что на Алеанне...

     'Ах ты маленький поганец, - Тури прокручивал в голове все разговоры с недорослем, - подождал удобного момента и ударил из-под тишка... Простой, но эффективный метод, не откажешь тебе. Возможно, мне следовало присматриваться к тебе еще лучше'.

     Туорэм оттолкнулся на локтях, попытался встать. Бот коротышки с разворота загремел в пластину виска и развернул его на живот. Звон в ушах стал еще назойливее, чем у дрожащего от боли и холода Эдендида. Щит покатился в сторону.

     'Так-так, похоже сегодня фортуна вновь мне изменила... Ну, как сказал бы Амеон: 'Я думал, что мы друзья...' Но что же тебя заставило пойти на такой шаг, Гартиммер из деревни Новик, что на Алеанне?'

     - Ах! - прошипел Тури и вновь повернулся на спину, прикладываясь к стянувшейся неожиданным спазмом шее. - Гарт... А ты ради чего воюешь? Тоже требуешь гребаной справедливости?

     - Нет, - сказал недоросль, - нечто другое...

     'Ну, конечно! Какой же я тупица!'

     - А-а-а, - Тури ухмыльнулся сквозь зубы, - я понимаю... Личная аудиенция?

     - Ха, - хохотнул коротышка, - какая ирония, да? Как видишь, ложь тебе только навредила. Ты так долго считал, что читаешь людей, как раскрытую книгу, что можешь водить всех за нос, оставаясь в тени... И где ты теперь? - надменно прыснул он. - Где твои брошюры по истории? Где твой хваленый кодекс Люциама? А?

     'Не упустишь случая поиздеваться напоследок, да? Мне трудно это признать, но похоже ты был прав, коротышка - когда всех вокруг будут резать, брошюры вряд ли помогут... Вот только от меня этого ты не услышишь, паскуда!'

     Туорэм хотел взреветь, хотел кричать от безысходности, хотел броситься на приятеля и проткнуть его сердце насквозь... Но сознавал, что преимущество, увы, не на его стороне.

     - Он всегда со мной. - заклепки на подсумке храмовника щелкнули. Казалось, что додекаэдр, изображенный на обложке сам излучает алое свечение, из-за отражение блестящей поверхности металла. - Всегда, Гарт. Видишь?

     Эдендид застонал в попытках приподняться, перевернулся на другой бок и мучительно сморщился, не выдавив и писка. Коротышка покосился на него и сплюнул. Шрам до вздернутого носа натянулся в злобной гримасе.

     - Вижу... Но он тебе не поможет, - Гартиммер тронулся вперед и, как по обыкновению, циклично заморгал, - и Эд тебе не поможет... Это конец, Тури. Смирись!

     'Подонок меркантильный, ты загнал меня в угол! Чтоб тебя заволокла хладная пучина Вет'арды! - Тури сглотнул горький ком слез, зашипел, заскользил подошвой по льду, пытаясь отползти. Тщетно. - Хотя мы оба знаем, что этого не случится...'

     - Ну, раз это конец, - едва ли не паническим писком проговорил Тури. - Позволь узнать, что именно пообещал тебе Каил за наши головы?

     - Не за ваши, - коротышка застопорился и циклично заморгал, кивнув на Эдендида. - Впрочем, не столь важно.

     - Да? - Тури причмокнул, пошамкал и облизал десна языком. - А письмо? Выкрал у Рирды дневник?

     - О-о-о, нет, не я... Я его лишь подбросил и выждал, пока Кидур с выродками протянет загребущие руки к твоей шее. Позвал Эда - знал, что он помчит со всех ног, а для пущей верности заручился поддержкой Тора.

     - А письмо тебе дал...

     - ...Каил.

     - Ах, Каил... И что же? Он решил убрать конкурента... И найти дочери более подходящую партию? - Тури вмиг нахмурился. - А если бы я проиграл Моллорду? Тогда... Тогда бы ты все равно убрал его...

     'А Ярред умен... Убил двух зайцев одним выстрелом! Нет, - сквозь горечь поражения восхищался Тури, - даже трех! Трех чертовых зайцев! Он еще избавился и от меня - грязного любовника его невинной дочурки!'

     - Мне жаль, - холодно произнес недоросль, - действительно жаль, дружище.

     - Вздор! Единственное, чего ты жаждешь - заработать денег и свалить из Хладанны! Так что не плети мне - ни хрена тебе не жаль, братишка...

     Храмовник пятился, скреб каблуками, отползая назад на локтях. Насторожился, когда засек приглушенные крики и лязг мечей со стороны лагеря. Но быстро повернулся, обомлев еще пуще. Ореховые очи сверкнули алым отблеском и кровью, которую их хозяин собирается пролить. В любую секунду...

     - Ты прав, - коротышка пожал плечами, подкинул топорик, и двинул на оппонента, - мне абсолютно плевать - я действую лишь в своих интересах, не обессудь.

     'Давай, не затягивай - ожидание хуже всего'.

     - Да? - Тури выставил манускрипт перед собой, унимая дрожь кистей. - Скажешь, может, что ничего личного? Что это лишь холодный расчет без эмоций?!

     - Ну, разве что самую малость... Ха! - гаркнул недоросль и показал отверстие в зубе. - Я помню наш разговор про брошюры и войны... Вот и проверим твою теорию!

     'Предпочел бы остаться теоретиком... Ну, что ж, в грехах не раскаиваюсь. Прошу только, убей одним ударом в голову - не хочу мучиться'.

     Коротышка подскочил на добрый метр и ринулся на лежащего храмовника. Туорэм зажмурился и осклабился, сжимая зубы, - моменты жизни пронеслись мимолетной вереницей образов и чувств. И в этот короткий миг он понял, что в его жизни, на самом-то деле, ничего светлого и не было: одержимость местью, которая стала бесполезна, боль, страдание и вечный эгоизм... Вот из чего соткан Туорэм из Детворта, грязный храмовник Ордена, обманщик, лицемер и предатель. Все, как и говорил Люциам.

     Он никому не сказал добрых слов, если от этого не было выгоды, он не дарил подарки, не улыбался без нужды, и сильно разочаровал людей, которые ему доверяли... Тури никого не любил, совершенно. Но самое скверное - то, что ему это и не требовалось, как любому нормальному человеку. Хотя Туорэм и не считал себя нормальным, однако сейчас в нем что-то переменилось.

     'Боль и слезы давят на горло и грудь, разрывая душу на части... Тяжело дышать, я бессилен и меня поглощает черная пустота внутри сердца... Это чувство мне совершенно незнакомо... Похоже, оно называется - сожаление? Ошибки быть не может...'

     Кромка приблизилась. А железный дребезг прокатился по окрестности - оба парных топорика рубанули по металлической пластине трактата. Зародилось бежевое хлопьевидное свечение, точно на Святыне в Ярхарде. В воздухе воцарился грохот, как от падающего водопада, а рукопись хаотично задрожала. Изумлённого прыгуна обдало потоком теплоты, а взрывная волна отбросила его далеко за туман. Послышался глухой хлопок и хруст снега.

     Туорэм открыл глаза и вдохнул облегчающего воздуха.

     'Ну вот, - Туорэм, отдышавшись, сделал вид, что не удивился. Хрустнул шеей, которая, вдруг, перестала ныть, - а ты говорил, что брошюры не остановят лезвие... И почему все настолько буквально?'

     - Куда ж тебя унесло, коротышка?

     Он привстал, спрятал трактат обратно в подсумок, прихватил меч и неуверенно тронулся в красную неизвестность, едва не падая в сугробы. Гам из бивуака перерос в откровенный вой и вопли - Тури повернулся и прищурился, а сбоку послышалось шуршание. Чьи-то зубы стучали с невиданной скоростью.

     - ТЫ, - прохрипел Эд, прижимая ключицу, - кто ты такой, мать твою?!

     Капитан вынул лезвие стилета из щиколотки и держал его дрожащей рукой.

     - Темный оракул из Детворда, - устало поддразнил Тури. - Или как вы меня назвали?

     - Что ты несешь? Ты болен... - голос капитана оборвался на глухой ноте.

     - Уж кто бы говорил.

     Туорэм наступил блондину на пальцы, отчего тот заохал и сгорбился еще сильнее. Он подобрал любимое оружие, протер лезвие о снег и прошел дальше, невзирая на назойливые крики из лагеря. Ноги утопали во влаге почти по колено, сугробы становились все выше - Тури до последнего не оставлял надежду набрести на тело Гарта, но уже порядком вымотался. Хотя и не особо напрягался - создалось ощущение, что кто-то высасывает из тела энергию. Проклятая, магия - она так раздражала его! Вот только сил на гнев не осталось...

     Клубящиеся пары дыма и вонь паленых перьев не сулили доброго, как и запах жареного мяса. Особенно запах жареного мяса...

     'Зря ты шлем не напялил... - Тури сглотнул и уставился на обугленный силуэт, раскинувшийся звездой на хладном покрывале снега. - Черт! Это лицо?!'

     Создавалось ощущение, что потемневшие пластины хитина были готовы треснуть в любую секунду - высокие температуры - злейший враг хитина эрибов. Силуэт едва дергался в предсмертных конвульсиях и тихо сопел. Оранжевые прожилки огня еще тлели на отмершем слое эпителия - повышенная влажность и та не погасила тепло очага. Следы шрамов и ссадин бесследно исчезли. Светлые белки на фоне черной обугленной физиономии сверкнули алым отблеском и циклично заморгали. Но это было сложно назвать физиономией - скорее обтянутый кожей череп медленно хлопал грузными веками и водил челюстью - очертания губ стерлись навсегда, как и любой волосяной покров...

     - У меня, - с трудом выговаривая слоги, бурчал погорелец, - не было иного выбора...

     'О-о-о, дьявол! - Тури понятия не имел, как реагировать и что делать в таких ситуациях. Сейчас ему стало дурно. Даже хуже, чем когда-либо раньше. - Проклятье, сейчас начнет раскаиваться... Нет, пожалуйста! Только не проси прощения в таком виде, умоляю!'

     - Выбор есть всегда, Гарт, и ты сделал свой - я не осуждаю, - темные брови сдвинулись в кучу, - хотя и презираю тебя за него!

     - П-п-презираешь? - удивленно прошипел недоросль. - А т-т-ы? Как бы т-т-ы...

     - Не знаю, - сходу упредил Тури. - Я не был на твоем месте...

     'И никому не пожелаю быть... - Туорэм не мог отвести взгляд от вздымающегося туда-сюда легкого в прогоревшей прорехе грудины. Он чуть не вырвал. - Господи, как ты еще дышишь?! Боже...'

     - Б-б-больно... - мучительно произнес коротышка. - Как же б-б-больно...

     Туорэм печально склонился над ним - гнев и необузданная злоба испарились, словно их не существовало. Слезы жалости подкатили к горлу - он сглотнул и поморщился. Паленый запах стал невыносимым, но храмовник не отвернулся.

     - Скажи... - Гартиммер тяжело кашлянул. - М-м-моя с-с-смерть п-п-принесет радость?

     'Нет, будь ты проклят дважды! Это точно не радость... - внезапно пришло угнетающее осознание. Тури боялся произносить это даже в мыслях. - Четвертая месть...'

     - В каком-то смысле, - неуверенно процедил он, - не уверен...

     - Ты... М-м-меня ненавидишь, брат?

     - Нет, - храмовник попытался выжать добродушную улыбку. Сказать о том, что улыбка не получилась - ничего не сказать. - Нет, коротышка.

     - А т-т-ты по-прежнему в-в-воюешь за с-с-себя?

     Туорэм невольно помрачнел и жалостливо поджал губы.

     - Пытаюсь...

     В ответ черные контуры угольков двинулись в предположительном оскале, обугленный покров растрескался. Из оголенного хряща носа взвился серый пар.

     - Я-я-я... Ускользаю... Г-г-горячо...

     'А пожалел бы ты меня, окажись я на твоем месте? - задумался, вдруг, горе-победитель. - Нет... Ты действовал лишь в своих интересах, Гартиммер из деревни Новик, что на Алеанне... Но я не в праве тебя осуждать, я не знаю твоих причин. - он подумал еще секунду - Или же знаю?'

     - А знаешь, Гарт, - резко начал Тури, - на самом деле да - я тебя ненавижу! - солгал он. - Ты - меркантильное животное, которое за горсть золота пойдет по головам! И мне принесет искреннюю радость то, что я прикончу тебя! - бычьи ноздри раздулись, вена на виске набухла. - Не обессудь, но до Уртигулы живым ты не доберешься!

     Волнистое лезвие меча без проволочек погрузилось внутрь, с легкостью пробивая грудные пластины обгорелого хитина. Ореховые очи в последний раз циклично заморгали, а белки сумасшедше заерзали.

     - М-м-молодец, - на крайнем дохе выдал Гарт, - оракул к-к-культа...

     Потом мученик замер на одной точке с раскрытым ртом и более не дрожал...

     Отнюдь ли от угольев веяло теплом. Однако Туорэму стало горячо. Он скривился, протяжно рявкнул, и с хрустом вывернул меч - наперстки перчаток соскальзывали от липкого пота. Храмовник зажал изо всех сил, рванул - оружие с треском вылетело из мертвого тела, окропляя темной кровью белый покров. Отвернулся и мучительно скривился - последнее откровение принесло лишь разочарование и жгучую желчь, что давно расширяла темную пропасть внутри. А тайна так и осталась не раскрытой...

     Туорэм глянул на красное средоточие, присмотрелся, будто выжидая знака свыше, но от яркости только глаза заболели. Нужно поскорее добраться до светоча и покончить с ним навсегда, пока он не довел храмовника до ручки.

     'Оракул... Проклятье! Я только что прикончил своего друга... Черт! Я с ума схожу! Это реальность или сон?! Эд, - неожиданно вспомнил Тури, хватаясь за голову, - черт, пусть хотя бы твоя песенка будет не такой ужасной...'

     Храмовник вмиг побрел назад по своим же следам. Утопал еще хлеще, а под подошвой начинал трескаться лед, но это нисколько не смутило, нет. Кое-что иное пугало почище никчемного льда...

     - Это еще что такое?! - взбесился он, ощупывая багровые полосы на снегу, где раньше кряхтел капитан. Посмотрел вдаль - прерывистая линия крови тянулась вглубь тумана. - Ох, нутром чую - не стоит мне туда идти... - он натянуто, превозмогая досаду, ухмыльнулся. - Хотя, я не самый смышленый человек.

     Отправился исследовать, медленно, на носках, чтобы не создавать шума. Набрел на свой потерянный щит, прицепил за пояс. А пелена перед носом постепенно развеивалась - начало мерещиться, что дымка и вовсе пропадает... Но это был очередной мираж - горизонта по-прежнему не увидеть, как и согнувшейся фигуры капитана. Храмовник брел бесконечно долго - закрались мысли о том, он вообще шагает в противоположную сторону от бивуака. Пока не заиграли тусклые свечи очагов, что становились ярче с каждым робким шагом. И запах мяса превратился аппетитный аромат жареной корочки колбас...

     - Пора бы начинать верить в богов... - Туорэм распознал разорванные полотна и накренённые конусы палаток. Лагерь как будто уснул беспробудным сном. - Желательно, во всех одновременно...

     Темное нечто подбиралось и тянуло за собой стонущего воина - острые сегменты раздвоенного хвоста вцепились ему в щиток доспеха на спине. А иглы конечностей протыкали вязкую кашу снега и царапали сокрытый лед. Тури неосторожно ступил - раздался гулкий хруст.

     'Отлично! Гарт, - Туорэм с трудом сдержал истерический смех, - надеюсь, ты смотришь и ликуешь!'

     Раздался частый перестук, кислотные зрачки дернулись в сторону храмовника. Усеянная сталактитами ромбовидная пасть мерзко ощерилась - слюна градом потекла на хладную землю. Сегменты отпустили пластину Эдендида, и чудовище ринулось на испуганного Туорэма. Храмовник выдохнул и не нашел ничего лучше, кроме как рвануть навстречу. Тонкие лунки испещрили поверхность земли позади стремительного чудовища.

     Твердая игла монстра коснулась раньше, чем волнистый меч скользнул по боковым щиткам. Однако уперлась в защиту и не повредила предплечье Тури. Мощное жвало рвануло с размаха шеи и отбросило война на несколько метров назад. Он и встать не успел - жнец наскочил сверху и пригвоздил тело к земле. Туорэм, прикрыл прорези глаз от острых игл. Обоюдоострый хвост отчаянно лупил по округлому шлему, а конусовидные конечности скользили и клацали по остальному хитину.

     'Долго я так не протяну! Когда-нибудь эта тварь догадается ударить в щель'.

     Но события пошли по другому сценарию: эрибу действительно наскучило безуспешно щелкать по доспехам, однако он не поразил сочленения, нет... Вместо этого, мощные жвала обхватили корпус храмовника и сжали до треска. Тури начал задыхаться - сердце еще билось только потому, что каким-то чудом броня, хоть и хрустела, но не лопалась под натиском смертоносных челюстей. Пока не лопалась...

     'Как же я ошибался...' - Туорэм размыкал губы, как рыба, был не в состоянии выдать и писка. Жвало давило как раз на медный кулон, который и через слой шерсти болезненно впился в сосок - заветные буквы отпечатались кровавой татуировкой. А броня начинала разламываться...

     В воздухе просвистело что-то резвое - жнец на секунду отвлекся и повернулся. Второй свист угодил монстру прямо в кислотный глаз. Чудище зашипело и принялось стучать усерднее - вязкая слюна залила храмовнику шлем. Однако он успел разглядеть бирюзовые полосы оперения стрелы. Лучник посылал снаряды молниеносным градом - многие отскакивали рикошетом, некоторые погружались в брюхо промеж щелей хитина. Монстр взвился, прокрутил бронированным хвостом и зашипел на всю долину - последний кислотный огонек проткнул металлический наконечник.

     Тури протер шлем от слюны чудища. Прихрамывая, подскочил, прицелился. Занес клинок и рубанул наотмашь в районе предполагаемой шеи, оборвав рьяные потуги монстра. А затем проткнул разинутую пасть почти по рукоятку - проткнуты стрелами кислотные зрачки тотчас же потухли, остроконечные иглы вмиг утихомирились. Жнец замер, точно статуя, в предсмертной позе и опрокинулся назад. Прогремела гулкая дрожь падения.

     В тумане показался таинственный силуэт с луком - тетиву стрелок не ослабил. Храмовник невозмутимо побрел к стонущему капитану, сделал вид, что его не волнует пришелец... Пришелец, что держит его под прицелом костяного лука.

     Дугообразные ножны забились о хитиновые щитки бедра, когда стрелок приблизился.

     - Даже спасибо не скажешь? - зажатый из-за шлема тон вышел грубоватым. - А ведь благодаря мне ты еще дышишь...

     'Да, и причем уже дважды...'

     - Спасибо, Одрея, - сухо бросил Тури, склоняясь над полумертвым Моллордом. - Можешь теперь помочь ему?

     - Как ты узнал, что это я? - глас сделался нежнее и женственнее.

     'О-о-о! Это просто - я же темный оракул!'

     - Мы потом все непременно обсудим... - поторопил он. - Помоги мне оттащить его подальше от лагеря! Давай, я за ноги, а ты... Вот так! Тихо, Эд, мы перенесем тебя в безопасное место - все будет хорошо...

     - Ты... - сквозь зубы сказал Эдендид. - Я не забыл! Не забыл, что ты сделал, с-с-сука!

     - Тише-тише, - храмовник огляделся и занервничал, - конечно, не забыл.

     'Не вынуждай меня, Эд... Я мог бы и не тащить твою тушку... Весьма неподъёмную, прошу заметить!'

     - Ты, - снова забредил капитан и мерзко улыбнулся, - ты - вестник раздора, от тебя лишь одни несчастья... Тебя никто не поймет и не примет, кроме культа, оракул... Твоя судьба... - не договорил он и потерял сознание.

     Сердце забилось чаще, кончики пальцев запотели, а жар нахлынул с головы до ног. Они поднажали из последних сил и ускорились, пока дева не встала, как вкопанная. Лед затрещал громче обычного. Тури не сразу обратил внимание на испуганный взгляд и дрожащие колени лучницы...

     - Туорэм, - ее речь завибрировала, - нам не выбраться...

     'Это ведь не лед тебя так испугал, конечно, нет...'

     Он обернулся. Слишком поздно, чтобы успеть среагировать. Сотни кислотных огоньков уставились на них и бесцеремонно рванули в атаку. Пронесся стрекот крыльев и перестук быстрых лапок. Лед растрескался еще громче и на сей раз не выдержал предельной нагрузки. И полчища эрибов, и потрепанная троица устремились вниз, под землю.

     В глухой пропасти послышался женский крик, зажатый из-за головного убора, и бой миллионов осколков замерзшей воды.

     Глава 12: Вынужденный выбор

     - Милорд, - сановник по привычке протер выцветший на груди додекаэдр и поправил мантию, разглаживая толстое брюхо, - разведка докладывает скверные вещи...

     - Они решили наступать, - сходу понял лорд. - Не зря же Фарнхар возведен на пригорке - факелов на той стороне ощутимо прибавилось. А этот злополучный пир был не более чем вычурной показухой и демонстрацией бравады!

     - Милорд, - прошептал Орнмуд, - за нами в любом случае преимущество... Мосты уничтожены еще с месяц назад. И мы не позволим Альянсу высадиться на берег.

     - Возможно. Обстреляем их, пока будут сплавляться... - Рибелонт поправил серебряный гребень волос. - Но это же Союз... Так тривиально быть не может - есть какая-то подоплека. И моя задача - разгадать, какая именно... - он бросил упрямый взгляд. - Сколько?

     - Двенадцать, - на вздохе вымолвил советник, - двенадцать тысяч. Канеон, Амлэдат, Меллоу, Ятинна и Залантим объединили армии в Миран... Кхм, прошу прощения, Мифандоле.

     - Тьфу, - хмыкнул воевода. - Удивительно, что Террия не внесла свою лепту...

     - Вообще то, - Орнмуд виновато улыбнулся, - внесла.

     - Превосходно! - фыркнул Нинтайл и пригубил вина. - Они бросили все силы! А у нас в наличии только пять тысяч храмовников!

     - Шесть, - заискивающе поправил Орнмуд. - И две с половиной тысячи рядовых рантиков и крестьян. И не забывайте про подмогу от тактика Рэнтирда...

     - Кстати о ней! Подмога-то изрядно опаздывает.

     Почти растаяли последние горочки серого снега. Почки на деревьях начинали распускаться, ночной треск сверчков слышался на десятки километров, а пение грачей и вовсе становилось невыносимым. - Весна вовсю голосила о своем прибытии.

     Шпион вдохнул свежего древесного воздуха и попытался утихомириться.

     - Долго еще до форта? - сверкнул золотой зуб в пасти толстого ватага. - Я к тебе обращаюсь, шакал!

     - К полудню точно прибудем - на берегу я дам имперцам отмашку... Без нас не начнут, - вяло прыснул Варан, - не переживай.

     - Ты забываешься, юнец! Еще раз хочешь носом землю прокопать?!

     - Нет... - Твондхо насупился и опустил глаза. Прижал ладонь к огромному синяку на сплетении груди. - Нет, мой ватаг.

     - Ха! То-то же! Ты сам виноват, шпион - связал себя с Джихнуром кровавым рукопожатием и подставил его! Ты не спас моего племянника и расплатишься...

     Соглядатай сощурился и попытался не слушать. Он погрузиться в гулкий топот армии, который слышался на весь тракт, он уловил свист ветерка и с упоением наслаждался его легким прикосновением к коже. Он находился в истинной гармонии с природой и забыл о проблемах. Ненадолго.

     'Я виновен в том, что Джихнур - едва не угробил засаду из-за непомерного себялюбия и злости?.. Нет. Я виновен лишь в том, что выбрал его своим кровным ватагом... - Варан прикоснулся к костяным четкам. - Хотя, право, до дяди ему было далеко. Джихнура я мог наставить на благоразумный путь, однако не справился. Терпение и труд...'

     Жирная свинья Маркхур даже среди жестокого народа Даско считался на редкость безжалостным. Ходили слухи, что еще во время первых нападений на портовые города Хладанны он, будучи молодым застрельщиком, зарубил своей именной саблей не меньше трех десятков северян. Естественно, не считая пленных... Пленных, по некоторым сведениям, Маркхур обезглавливал без колебаний еще до того, как они успели стать пленными... Удивительный человек - за свою продолжительную жизнь Д'Олса лично прикончил средненький батальон северян, а ненависть и огонь в его жадных выпученных глазках разгорались только хлеще.

     - А будешь много языком чесать, нстхал квонбхул, - продолжал старший Д'Олса, - пущу на тебя гончих, понятно?! Пусть поглодают мясцо да костяшки!

     Варан жил на свете не первый день, слышал разные бредни и преувеличения. Он не привык полагаться на какие-то слухи и россказни, он доверил лишь собственному чутью и ушам. И вот теперь печальная мелодия почти сложилась воедино, факты постепенно склеивались друг с другом... Поэтому, когда ватаг грозился спустить на кого-нибудь свору гончих, Твондхо уже не считал это пустой угрозой, нет. Маркхур, особенно если не в настроении, может без зазрения совести прикончить и даскийца. Запросто, как щелкнуть пальцами - ватаг и не дрогнет...

     - Cобачки изголодались... Как считаешь, плоть царского шпиона их утолит?

     Так продолжаться больше не может. Да, ватаг жадный кровопийца и деспот, но он не бог и не дьявол - он простой озлобленный человек. А к каждому человеку, даже такому неординарному, должен быть свой подход - нужно лишь найти его. А для это нужно лишь время...

     'Время и труд... - щелкнула мысль в голове Варана. - Я знаю, что ты ненавидишь и любишь большего всего одновременно! Что ж, попробую побалакать на твоем языке, мой грозный ватаг'.

     - Понятно... - Твондхо посмотрел исподлобья и едко улыбнулся. - Но лучше пустим их на проклятых мерзляков - поглядим, как хитин спасет их от острых клыков!

     - Ха! - капитан выпучил круглые белки, испещренные кровавой сеткой сосудов. - А ты думаешь на тебя много собак уйдет?! Одной хватить, чтобы перекусить твою тощую тушку надвое! Не веришь? - спросил он риторически.

     'Первый блин всегда комом. Время и труд, время и труд...'

     - Но лучше пустить ее на чертового северянина или даже на двух! - шпион состроил грозную гримасу. - Пусть они все заледенеют в хладной гавани своего треклятого Владыки!

     - Ха! - ватаг захохотал. - А ты мне уже нравишься, Варан! Чес-с-слово! Хоть ты и подлый шакал! - он рассмеялся еще громче. - Но посмотрим, как поведешь себя в бою...

     - Возьму все скальпы, что смогу унести... - агент низко поклонился, встал на колени и ударил челом в землю. - И преподнесу тебе в дар, мой ватаг.

     - Да? Надо полагать не за просто так? - Маркхур озорно блеснул лысиной, отчего разведчику захотелось улыбнуться. Но грубый тон, с которым говорил ватаг, не позволял подобного. - Хороший настрой... Может, наш царь и вправду должен гордиться твоей работой? - ватаг задумался и почесал бороду.

     'Возможно. Иначе бы нищий мальчик с улиц бедного района Квондо никогда бы и не стал шпионом царя даскийского и приближенным ватага Джихнура... Иначе бы его убили, как тех, кто не прошел обряд соглядатая... Того мальчика звали Твондхо. Теперь его зовут разведчик Варан...'

     - Знаешь, а ведь даже перехотелось тебя убивать, - Д'Олса щелкнул по золотой серьге в брови. - Пожалуй, отсрочу твою кончину на неопределенный срок...

     'Лучше уж на попозже, чем на завтра... - Варан прикоснулся к костяному браслету и сжал его до побелевших костяшек. - Благодарю Иджанхур милосердный, благодарю за еще одну спасительную ниточку!'

     - Но не обольщайся, Варан!

     ***

     - Они не так давно покинули город и отплыли к западу, милорд. - Орнмуд ссутулился, направил взгляд за реку. - По-видимому, со всей имеющейся армией - далеко уплыть не могли.

     Рибелонт, раскачиваясь в седле, фыркнул и пришпорил гнедую лошадь.

     - Союз решил не разделять войска - повел основной костяк напролом... Им нет толка идти на восток - даже если пересекут реку - по берегу до Рейбенгарда они не пройдут. Упрутся в хребты Срединных гор, а про Слепую тропу Альянс не догадывается. Но вот морем...

     Сановник в ответ подогнал свою кобылу и поравнялся с воеводой.

     - Милорд, вряд ли у них припрятано еще двенадцать тысяч на флоте...

     - Значит, - хмуро произнес Нинтайл, - остается только запад. Но почему они сами ведут нас на лобовую стычку? Знают, что мы не успеем пересесть на драккары, двинем пешком за ними и, разумеется, не догоним их с таким бурным течением Алеанны. Плохое у меня предчувствие, очень плохое...

     - Господин, нет поводов для неутешительных прогнозов...

     - Это меня и настораживает, Орнмуд! - угрожающе сказал лорд. - Я не вчера родился. Когда все идет слишком гладко - непременно жди беды. А беда не приходит одна...

     - Не стану спорить, сударь, - Фрондтир расплылся в ехидной улыбке. - Но дам совет - решайте проблемы по мере их поступления и соблюдайте осторожность...

     - Иногда мне думается, что советником быть гораздо проще, чем правителем...

     - Естественно, - советник зычно рассмеялся, - именно поэтому я и раздаю советы!

     Вязкий цокот копыт стал интенсивнее.

     - Отец! - кликнул всадник сзади. - На горизонте!

     На другом берегу, еще западнее, мелькали серые мизерные очертания парусов и мачт. Судна пришвартовались к небольшой гавани рыбацкого поселения и выжидали.

     - Наверняка бросили якоря, - заметил сановник, - готовятся к нападению.

     - Черт! - ужаснулся Сартар. - Как же их много!

     - Ускориться! - рявкнул Рибелонт и метнул ладонь вперед. - Резче!

     Колонна послала лошадей в галоп, пешие ратники перешли на скорый марш.

     Армия достигла полого склона довольно быстро. Жесткая подошва нещадно давила первые подснежники и приминала жухлую листву, оставляя после себя мертвый пустырь. Лорд соскочил со стремени и хлюпнул вязким снегом - свора воробьев зачирикала и пустилась в небо. Нинтайл спустился пониже, к галечному берегу. Лазурные очи осуждающе впились в голубой горизонт - грузную физиономию покрыли возрастные морщинки.

     Послышались томные, размеренные шаги. Воеводе даже оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто дышит в спину.

     - Их флот не пошевелился, - пролепетал согнувшийся сановник и подвязал оставшиеся на затылке и висках волосы в хвост, - устроили стоянку в акватории деревушки... Эм...

     - Каймик, - напомнил лорд. - Село золотоискателей. Деревни на той стороне платили налог за право добычи золота в истоках своего берега. Но теперь мы не в состоянии контролировать реку и прииски - поторопились мы разрушить мосты, - он стиснул зубы. - А вот Центральный союз не станет торопиться...

     - Как и мы, сударь, - Орнмуд блеснул лысиной и протер эмблему на мантии, - как и мы.

     Зародились новые шаги. Гораздо быстрее и проворнее предыдущих. А воевода, как всегда, заранее распознал, что за пришелец крутится сзади.

     - А если это ловушка? - заподозрил Сартар. - Если корабли отплыли порожние, а прямо сейчас армия Альянса захватывает Фарнхар?

     - Думаешь у них в Союзе есть столько кораблей? - хохотнул Нинтайл. - Нет, их на том берегу не меньше сотни, сомневаюсь... Тем более, это имперские когги - без большой команды ими сложно управлять.

     Сарт нахмурился, достал подзорную трубу и долго изучал.

     - К тому же Фарнхар не настолько важный форт, - неспешно продолжал Рибелонт, - через Слепую тропу до столицы им не добраться - половина свернет шеи в темноте. А вот Раунмард - это совсем другое дело...

     - Как ты понял, что их там больше сотни? - изумился Сарт. - И как ты смог определить, что именно имперские когги стоят в гавани? На глазок? До них же с десяток километров!

     - Ну, - хохотнул лорд, - значит, я ясновидящий?

     - Скорее, - поправил Орнмуд, - умудренный опытом полководец.

     - Именно! - кисть без фаланги щелкнула оставшимися пальцами. - И этот опыт подсказывает развернуть здесь лагерь. Орнмуд, пошли в обе стороны тракта разъезды - пущай разведают обстановку. А лигастов, древаков и змелов должны разогнать наши следопыты - не хватало, чтоб еще эти все нам испоганили!

     - Будет исполнено, милорд... - советник нижайшей поклонился и отошел.

     - А ты, сын мой, - Нинтайл потрепал его по волнистым локонам, - распорядись выставить стрелометы вдоль побережья, а также караул по периметру... - аристократ замедлился, хитро прищурился. - Ты уже догадался, кого нужно запрячь в дозор на ближайшую ночь?

     - Конечно, - сказал спокойно Сарт, наблюдая за глубокими ямочками на щеках родителя. - Как прикажешь, отец.

     ***

     'И почему я не остался с ней? - ностальгировал Амеон, наблюдая за размеренным течением Алеанны. - Там, в ее уютной комнатушке на втором этаже. И черт с этими прогнившими балками и щелями в стенах, пусть было бы холодно! Но я бы любил ее по-настоящему, ласкал... Везде, где пожелает ее душа! - он шмыгнул носом и склонился книзу. По щеке стекла соленая слеза. - Но нет, шлюхам чужда любовь... Ее поцелуй - она не хотела меня - она лишь честно выполняла свою работу, почтительно держала дистанцию. А письмо... - Эколт припомнил мятый конверт, что прилетел ему в физиономию, и зажмурился, в попытках проникнуть внутрь сознания. - Письмо. 'Мой выбор уже сделан, а у тебя все впереди...' Но и я сделал свой выбор, проклятье! Зачем было писать мне?! Чтобы я еще больше ненавидел себя за... За... За мою трусость! Чтоб тебя!!! Почему я не спросил ее?! Почему не призвал к себе?! Почему не сказал, что люблю?!'

     Потому что ее любовь - фальшивка. Да, наверняка это правда. И Тури так говорил... Хотя ему было наплевать на всех кроме себя. Эгоист. Эгоист и гнусный предатель! Ну, а чем Амеон лучше? Любил ли он Крошку по правде, а не понарошку? Любил ли он Туорэма? Сложно ответить... Он не имел представления о настоящей любви и очень боялся ее упустить... Вероятно, поэтому так хватался за каждый неприкрытый намек?.. Но где же теперь сам Туорэм? Неужто и правда он сидит в плену Рибелонта? А мама?! В это не хотелось верить...

     - Скучаешь, Ами? - грустно отозвался Венд. - Уже придумал план побега?

     Эстет с удовольствием сбежал бы из реальности. Может, утопиться под шумок в реке? Нет, так не получится - вернее будет повеситься на вожжах... Теперь только осталось найти вожжи... А может, сброситься со скал? Хотя ему не позволят стражники. Глупая затея... Нет, он вечно будет искать отговорки... Потому что Ами - трус. Да, так и есть! И это будет его наказанием! К горлу подступили слезы.

     'Владыка, почему ты надо мной не смилостивился?! Я так не могу, спаси меня, умоляю!'

     - Ну, - Вендурт хлопнул Ами по плечу и по-дружески приобнял, - чего приуныл, приятель? Перед смертью никак не надышишься?

     Эколт ухмыльнулся, раскрыл рот в попытках засмеяться и продемонстрировал обрубок языка. Изо рта веяло кислым голодом. Линия разреза еще жутко покалывала, а сам язык ощущался будто бы целым, точно его и не трогали. Вот только при попытке дотронуться им до неба, ничего не выходило.

     'Знал бы ты, Венд, что я только и думаю о смерти последние месяцы'.

     - Эх, я и забыл, что ты теперь не можешь... Извини. Я не хотел, правда.

     - Амеону и без тебя хреново, дружище, - сказал Мутаро, звеня кандалами, из которых его до сих пор не пожелали выпустить. Даскийцев в принципе никто не привечал, но с Мутаро, почему-то, обходились чересчур жестко. Впрочем, это не мешало ему скалился вовсю ширь. - А ты его, Венд, по новой грузишь!

     - Да, понимаю... Просто как-то невесело обстоятельства складываются, - хитрые изумруды Венда печально поникли. - Присядешь с нами? Погляди, какой закат - залюбуешься! И корабли на горизонте плавают...

     - А, Сохнулф швандхал! - буркнул Д'Олса, морщась от ноющих шрамов, оставленных кнутом надзирателя. Он собрал волю в кулак, превозмог мучения и уселся на корточки. - Эта жалкая пародия заката! Видел бы ты красоту алого солнца на Салито... Ты бы меня понял. А корабли их! - прыснул он под нос. - Тьфу! Драмуны Даско не чета жалким коггам Союза!

     - Я бы хотел, - угрюмо покивал Венд, - хотел бы побывать на твоем чертовом Салито, приятель... Хотел бы воочию пройтись по дивным пустыням и посмотреть на алое солнце... - он легонько улыбнулся. - Хотел бы мыться в тех гребаных банях каждый день, что б меня!

     Мутаро цокнул, тряхнул серьгой и рассмеялся, звеня кандалами на кистях.

     - Ого! А благодать не смоешь?

     - Ту, что на мне осталась уже бесполезно хранить - запаршивела!

     'На тебе еще что-то осталось, Венд? - пошутил в голове Ами. - Жаль, что я не в состоянии вас развеселить...'

     Насыщенные червоточины Д'Олсы ликовали вместе с ним - они блеснули в отражении ядреного светила, смерив отрешенного Эколта. Тот погрузился в апатию еще пуще.

     - Наверное, глупо спрашивать, что с тобой не так, Амеон... Но попытайся не думать о дерьме хотя бы сейчас. Догадываюсь, что подобное весьма сложно, но все-таки этот вечер запросто может стать последним.

     'Искренне на это надеюсь...'

     - Так что уж хоть постарайся сделать вид, что тебе еще хочется жить!

     - Оставь, - снисходительно вымолвил Венд, - дай ему разобраться со своими демонами.

     'Скоро они меня доконают, - заключил Ами. - Грядет, чую нутром...'

     - Да... - согласился даскиец. - Да, ты прав.

     - Одного не понимаю, дружище, хоть убей.

     - М-м-м?

     - И как тебя угораздило очутиться в Хладанне, когда ты жил в райских краях?

     - Ха! Просто всегда было интересно, каково носить на себе шерсть и неделями не мыться.

     - Да это пахнет оскорблением, Мутаро!

     - Да, - даскиец слащаво потянул слог, оттягивая очередную остроту, - дурные запахи долго вымываются... Особенно если живешь в Хладанне...

     Они расхохотались.

     - А если серьезно? Зачем было ехать в забытый богами и мерзлый край?

     - О-о-о, брат, поверь, - Мутаро заморгал, закусил сухие губы и щелкнул по сережке в ухе, - это весьма запутанная история...

     ***

     Он зевнул и раскрыл слипшиеся глаза. Лунная дорожка на поверхности реки вмиг ослепила. Амеон вздрогнул, запаниковал - тьма и хлад окутали похлеще железной цепи.

     'О, нет! Я не должен был засыпать! Нет, нет, нет! Рибелонт прикончит меня, если узнает! Пожалуйста, Владыка, помоги мне!'

     Эколт протер веки, посмотрел по бокам - Венд и Мутаро крепко дрыхли. Даскиец храпел при каждом вдохе. Слишком громко и слишком раздражающе. Амеон замешкал и не нашел ничего лучше, кроме как зажать ему ноздри - вырвалось глухое прерывистое хрюканье, очень похоже на поросячье. Эстет озорно захихикал, на секунду забыв о невзгодах. Но только на секунду. Туманный взгляд перенесся на волнистую гладь реки...

     'Владыка! Только не это! Только не сейчас!'

     Он захватил подзорную трубу, дернулся к берегу, гремя сточенной галькой. Сманеврировал - изогнулся, но обошел громоздкую баллисту и дернул к берегу с новым порывом панической бодрости. Шнурок от бота зацепился за угловатую корягу - раздался хруст стекла и удар металла о камень. В ладонь и пальцы отстрелило обжигающей молнией - удар локтем пришелся на торец торчащего камня. Эколт раскрыл рот в подобии крика, зашипел разминая ушибленный локоть. Пробило на слезу.

     'Проклятье, - подумал он и пощупал трясущуюся руку. - Я ладонь не чувствую... И мизинец... - Ами поглядел перед собой догадался - подзорная труба восстановлению не подлежала. Впрочем, как и его утраченный орган. А за подобную оплошность можно лишиться чего-нибудь еще. - Да что же это творится?! Владыка, пошли мне смерть, умоляю!'

     Амеон приподнялся, не оглядываясь на лагерь. Прошелся по хрустящему стеклу, коснулся носком растекающейся воды и прищурился. С противоположного берега доносился нарастающий гул. Черные угли на горизонте расплывались, выбираясь из одной точки и заполняя пространство. Их движение только зарождалось, но размеры стремительно набирали обороты - рой проворных силуэтов приближался.

     'А вот это плохо... Очень-очень плохо!'

     Эколт втянул шею в плечи, задрожал и рванул обратно, чтобы предупредить армию о наступлении войск Центрального Альянса. Раздалось озорное клацанье - из-под пят стартующего Амеона сыпался поток мелкой гальки. Он перескочил через ту злополучную корягу, обогнул ее кривые ветви и приземлился... Подошва угодила как раз на цилиндр подзорной трубы - стопа прокатилась, вывернулась и потеряла равновесие, а за ней потянулся и Амеон. Рухнул на спину, на сточенные водой камни, зажмурился, согнулся в позу эмбриона и мучительно закусил рукав. Боль прошибла до глубины души, но он не выдал писка. Однако его усилия оказались бесполезны - тяжелый грохот падающего тела перебил даже поросячье хрюканье Мутаро. Хотя даскиец более не хрюкал...

     - Ты тоже слышал? - пошептал тихий голос с характерным даскийским выговором. - Что-то упало...

     - Или кто-то, - утвердил другой тон, пожестче и без акцента. - Гхнаарсис кхвартум, Иджанхур...

     Гул со стороны реки усиливался и трансформировался в зловещий фон. Но куда больше тревожили тихая, осторожная поступь, бьющиеся ножны и легкий перезвон кандалов. Металлические браслеты царапнули камень перед ним - Ами догадался, кто подошел.

     Он с трудом поднял голову и обомлел, не признал второго спутника.

     'Не показалось, - заключил Ами, изучив ходоков тщательнее. Даже о боли забыл думать. - А где Венд? И кто это с тобой...'

     - Варан, - сходу признался незнакомец, чем весьма обескуражил корчащегося Эколта. - Но не подумай, что я медлительный - просто с ядами хорошо обращаюсь... - Амеон не особо понимал, что это все означает и просто хлопал ресницами. - А тебя как назвали родители? - спросил разведчик навеселе и протянул ладонь.

     Амеон ухватился, поднажал и скривился в три погибели. Позвоночник заныл и не дал разогнуться, колени подгибались, а ушибленный локоть пульсировал и опухал. Он оскалился, выводя порезанными губами заветное имя, и чуть не зарыдал от беспомощности...

     'Иногда я забываю, что не в состоянии больше говорить... Язык, я как будто его чувствую, он призрачный, но будто бы на месте...'

     - Амеон, - помог другу Д'Олса, - Амеон Эколт, знакомься - славный парень.

     - Славный парень... А ты его герольд, никак? - смутился соглядатай, поглядывая на горизонт Алеанны. Гул становился плотнее, а черные тени выразительнее. - Он, что, язык проглотил?

     Щеки романтика налились румянцем. Тонкие кисти скрестились на поясе.

     'Этот Варан - даскиец, совершенно точно. Но говорит на наречии Хладанны лучше любого северянина...'

     - Хуже, - хмыкнул Мутаро и щелкнул по мочке уха, звеня серьгой, - лезвием отсекли... Под корень!

     - О, Зандхорах жестокая! - разведчик поправил костяные четки из резцов и помолился про себя. - Но в этом есть и светлая сторона, - агент почесал черные вьющиеся бакенбарды и мясистый нос. - Ты никому не выдашь наш маленький секрет... И не закричишь, я ведь прав?

     - Тихо-тихо, Варан, - Мутаро беспокойно хохотнул, - он тебя понял и мешать не будет, правда, Ами?

     'Что? - эстет сдвинул брови и поморщился от назойливого шума позади. Обернулся. Тысячи мрачных птиц застлали безоблачное небо. Карканье улетающих в горы грачей пробудило весь лагерь. - Это были не корабли...'

     Но вояки в лагере лишь лениво махнули рукой и продолжили отсыпаться. Караульные с упоением вытаращились на перелетный косяк птиц и замерли, аки вкопанные. То, что происходило на земле и, тем более, на воде никого не интересовало.

     - Амеон - славный малый, - добродушно заявил Мутаро, перекрывая тембром хаотичную песню птиц, - и очень смышленый... Безосновательно лишился чести и красоты - это изверг Рейбенгарда так искромсал ему рот. Но погляди, - возвысился он, - в нем есть порох! В нем горит огонь надежды!

     - Думаешь, Д'Олса? - соглядатай презрительно смерил эстета, размышляя куда воткнуть лезвие кинжала. - Джихнур тоже горел огнем надежды на то, что он в два счета убьет хладаннских ублюдков... И пал по глупости - от шальной стрелы!

     Эстет прищурился, погладил шрам вокруг глаза и насторожился. Помимо бесконечных углей вороного крыла на горизонте реки пробивались острые носы из дерева. Пирамидальные, угловатые - весьма нетипичные для судов Центрального союза.

     'Или все-таки корабли?! А грачи вам нужны лишь для отвода лишних глаз...'

     - Мой отец любил племянника, - грустно вымолвил Мутаро, но не шибко удивился, как если бы новость о смерти родича не была новой. - Знаю, что ты не виноват, знаю, что обозлен... Но не нужно проливать кровь и здесь - он не в курсе ситуации. Дай ему шанс...

     - Мы рискуем, Мутаро... А в нашем деле риск недопустим.

     'Снова выговор без акцента... Кто же он на самом деле? Может, имперец? Не могу разглядеть лицо... Но что это? - Эстет глянул на костяной амулет шпиона и прошелся языком по своим накрененным клыкам. - Это зубы... Человеческие!'

     Эколт насторожился и попятился назад, к берегу. К берегу, с которого все отчетливее доносилось брызганье воды и приглушенный шорохи людей.

     - Эх, и зачем мне это нужно?.. - лазутчик медленно убирал руку с рукоятки кинжала. - Кхнартхум великий, прости мою слабость... - чертыхаясь и бубня что-то под нос на неизвестном наречии, Варан примял волосы и замотал их косынкой. - Ладно, отделаемся малой кровью. Понимаешь, ли Амеон Эколт, - устало сказал он, сокращая дистанцию, - ваши баллисты сильно мешают нам... Ну, прямо невыносимо!

     Романтик сглотнул - зрачки расширились и бегали из стороны в сторону. Амеон сделал еще шаг назад и со скрипом уперся в деревянную раму самострела. Покосился на реку - важные профили моряков в светлых балахонах держали одинокую мачту на фоне треугольного паруса.

     - Они очень сильно проредят наших солдат, - пояснил разведчик, - а мне не хотелось бы такого расклада... Понимаешь, друг?

     Друг. Друг... Это слово вызывало в сердце Ами особую вибрацию. Ему очень пригодился бы друг, который его понимал. Но этот человек... Варан... Вряд ли был его другом. Как минимум, потому что они видятся впервые.

     Рычажок ворота уперся в ушибленный позвонок. Эколт скривился, оперся о стержень до побелевших пальцев и робко кивнул.

     - И действительно, Мутаро, - Варан поправил повязку на голове, что-то достал из-за пазухи и поднес ко рту трубочку, похожую на стебель бамбука, - смышлёный парень.

     'Это что?! - недоумевал Ами. - Флейта? Или...'

     Соглядатай свистнул, почти пропел. Тонкая игла вылетела из флейты точно в шею, рядом с кадыком. Эколт схватился за горло, но вмиг потерял энергию. Медленно сполз по угловатым брускам на гальку, разрывая камзол. Ворот баллисты повернулся и однократно щелкнул.

     Галька вновь зазвенела.

     - Тихо-тихо, - прошептал Варан, вынимая дротик из кожи, - все хорошо, Амеон Эколт... Ты сильно устал, хочешь спать. Я тебе помогу улечься поудобнее...

     'Нет-нет! Тварь! Предатель! Я вырежу твое сердце... Нет...'

     - Т-с-с-с, не брыкайся, - холодные персы погладили его по лбу и стриженному ежику волос. Варан подложил под затылок капюшон, формируя его в подобие подушки. - Это всего лишь сон. Дурной сон - на утро ты ничего не вспомнишь...

     'Нет... Нет... Да...'

     - Спи, парень, - тихий тон гипнотизировал, - спи.

     Зрачки будто по щелчку уползи вверх, а реальность бесследно ускользнула.

     ***

     - Эй! - рявкнул командирский глас. - Поднимайся живо!

     Тупая боль прилетела в живот.

     Эколт вздрогнул и чуть не вырвал. Долго не мог собраться с мыслями. Он даже не вычислил, кто его ударил - да это и не столь беспокоило. Спина хоть и перестала ныть, но лежать на гальке было по-прежнему неприятно. Пальцы прошлись по шрамам, погладили шею и обнаружили болезненный след укола.

     'Черт, рука! Локоть ноет... На что я успел напороться? - недоумевал он, игнорируя суматоху вокруг. - И что, черт возьми, творится? О, Владыка вездесущий...'

     Ратники Хладанны сновали туда-сюда в бешеном темпе. Галька звенела и рассыпалась во все стороны. С берега реки зародился оглушающий свист, который затем перерос в сколы металлических наконечников.

     - Живо! - повторился приказ - на сей раз без пинка, но зато с отменным плевком на лоб. - На позицию, идиот! Союз подплывает, а ты разлегся!

     Ами протер ладонью глаза, оглядел устланный баллистами берег: разорванные веревки тетивы болтались на ветру, стрелы с зеленым оперения лежали на камнях. На горизонте резала волны вражеская эскадра. Когги с изумрудными знаменами заполонили пространство: маяк, свеча, скрещенные мечи, всадник - знамена многих королевств Былой Империи собрались в единый костяк. Для победоносного удара...

     Эколт поднял взор к небу - тысячи темных точек изогнулись по дуге и озорно летели на их лагерь. Но Ами догадывался, что это были не просто точки... Он, не желая разбираться, рванул к месту ночлега, притормозил возле спального покрывала и пнул дремлющего Венда. Спальный мешок Мутаро пустовал...

     'Вставай, увалень! - Эколт отвесил гулкий хлопок по смазливой физиономии. - Давай, придурок, не время нежиться! Черт!!!'

     Вода позади них хлюпала все интенсивнее, в какой-то момент переродилась в постоянное бульканье - это стрелы солдат Альянса устлали проклятый берег. Кроткие крики и вопли раненых северян разнеслись по разным углам. Один из хладаннских пехотинцев побежал назад - паренек рухнул подле кустарника и обломал голые ветки. Стрела с зеленым оперением торчала из позвоночника...

     Ами мигом пригнулся и прикрылся руками, хотя это вряд ли бы спасло бы от прямого попадания... Скол металла о камень сыпался, как снег на голову, - большая часть стрел достигла побережья за считанные секунды. Хотя многие вовсе не долетали, утопая в зеленоватой воде.

     'Повезло... - заключил он, рассматривая стрелу, что впилась между распростертых пальцев спящего Вендурта. - Однако второй раз может не повезти!'

     Эстет затормошил лежебоку сильнее. Но Вендурта не беспокоило ровным счетом ничто - парень отмахнулся и пошевелил губами, вероятно, выговаривая все гениальные ругательства, придуманные человечеством.

     Тогда Эколт замахнулся и ударил со всей силы кулаком. Стук!

     - Спятил что ли, кретин? - взбесился обольститель. А когда открыл глаза, удивился не на шутку и забыл все обиды. - Это еще что такое, мать твою?! Неужели...

     Амеон кивнул и вмиг потащил приятеля за воротник, внутрь стоянки полка. Кольчужные пехотинцы выстраивались в укомплектованные отряды по тридцать человек. Хитиновых храмовников берегли на потом. Пентагоны - командиры, стоящие во главе, пятерки воинов, - находились последними в линии и контролировали лишь свою группу. А сбоку отдавал распоряжения лидер всего отряда, которому непосредственно подчинялись пентагоны.

     - Эй, вы, - обратился один из лидеров, - оба! Куда намылились?! Стоять, падлы! А, чтоб вас, сукины дети! - суровая морда отвернулась к берегу, высматривая новых жертв.

     Друзья, точно выискивая за собой хвост отчаянных надзирателей, обернулись назад и не заметили, как врезались в группу арбалетчиков с гербом серых гор на бирюзовом фоне.

     'Из Фарнхара, - вспомнил Эколт, - имения Дарнторов... Бывшего'.

     Товарищи расформировали дисциплинированное построение, покосили ряды. Романтик схватился за нос - острое плечо арбалета едва не угодило в глаз. А Венд с огромным трудом вырвал рукав из рук назойливого командира арбалетчиков, рванул дальше, не отставая от Ами.

     - Уродцы вонючие! - доносилось им вслед. - Чтоб вас расстреляли!

     Кольчужные бойцы заканчивались - замелькал желтый и коричневый хитин пехоты и стрелков - за ними, на пригорке, высились и гнедые жеребцы наездников.

     Под подошвой раздался влажный хруст. Они ступили на заснеженный луг - поляну замело прошлогодней листвой. Ами и Венд бежали без оглядки - смотрели лишь под ноги. Чернозем, листва, подснежник, металлическая подкова... Блестящая, наполированная - гораздо крупнее рядовой.

     Серые глаза Амеона поползли вверх. И лучше бы не ползли вовсе...

     - Далеко путь держишь, милок? - спросил лорд, властно разгибая колени в стремени. - Уж не в дезертиры податься удумали? Сперва прикинь все за и против.

     - Милорд... - сказал Венд и отвесил неуклюжий поклон. - Я... Мы...

     - Алиби не придумал? - Рибелонт хохотнул. - Можешь не утруждаться, - лукавая издевка встревожила обоих еще хлеще, - ночью почти весь дозор перебили... А вместе с ними срезали веревки баллист - мы полностью провалили оборону и упустили преимущество...

     Товарищи опустили головы, сжали зубы.

     - Что такое? Хм, - протянул лорд, нагоняя еще больше ужаса. - Только не говори, будто вы думали, что я поставил трех дозорных на весь лагерь? Нет, до подобного маразма мне еще стареть и стареть.

     Нинтайл приложил ладонь ко лбу, закрываясь от активного солнца, оглядел подплывающие корабли.

     - А третий где? - спросил он, не повернувшись. - Даскиец, который? Давай, Эколт, напряги извилины!

     Романтик сглотнул, огляделся и пожал плечами. Венд сделал то же самое.

     - Ох уж и не нравится мне это, - лорд причмокнул, обернулся назад, на равнину и возвышающиеся горы. - Ну, положим... - пробубнил аристократ под нос. - Облачайтесь в хитин, берите мечи и седлайте кобыл - будете в моем личном эскорте. - Лазурные очи сделались подозрительными. - И помни, что на кону, Эколт... Анирра ждет тебя.

     'Падла, гадость! Не смей!'

     - Ждет тебя в Рейбенгарде. Так что если мы не удержим оборону сейчас... Страшно представить, насколько быстро Альянс доберется до столицы?

     'Что?! Она все-таки в Рейбенгарде?! Но я думал...'

     - Не смотри на меня так... Да, я сказал, что она гостит у меня. Но не сказал где. - Рибелонт привстал на стременах, выпрямился. Горделивый профиль повернулся в сторону реки. - Я человек честный, но злопамятный... Проявишь послушание и верность - получишь пряник. А коли импровизировать удумаешь, - он остановился, поправил перчатку с 'лишней' фалангой. - В любом случае воздастся по заслугам...

     Воплей и брызг воды значительно прибавилось. Вот только слышались они гораздо тише. Эскорт воеводы отъехал на луга, за спины основных формирований пехоты и стрелков. Конных отрядов не напаслись - не наберется и двадцати, ведь они и не требовались - резвые копыта не скачут по горам и воде.

     - Стреляй! - доносилось с побережья. - Пли!

     Экипаж кораблей вскрикнул - бренные тела рыцарей Альянса посыпались за борт и на палубу.

     - Заряжай! - наказал тот же фальшивый баритон. - Пехота!

     Грозные кличи и лязг металла - вот, что нынче овладело атмосферой битвы.

     - Милорд, - обратился адъютант, - Альянс спешился...

     - Я не ослеп, парень. - Нинтайл нервно расчесал лобные доли. - Лучше передай лидерам, чтобы сместили щитоносцев на левый фланг - мы и так не слишком растянулись. А корабли не будут ждать очереди в шеренге...

     - Так точно, милорд...

     Копыта лошади рванули в карьер с места.

     - Милорд, - сутулая фигура сановника выдвинулась на первый план. Хотя на самом деле на первом плане всегда находился его выпуклый живот. - Подкрепление...

     - Что? - аристократ сдвинул брови. Уловил краем ухо ржание лошадей и топот копыт. - Рэнтирд и тысяча храмовников...

     С тыла приближалась конная армия из хитиновых рыцарей с белыми повязками на плечах. Копья поднимались кверху, всадники колебались в седле и раскачивались взад-вперед на странный манер. Бирюзовые знамена колыхались на ветерке.

     - Отец, - сказал Сартар настороженно, - почему они с копьями, а не с мечами? Все поголовно на лошадях и подъезжают со стороны Срединных гор, а не с тракта... Дьявол, их знамена драные и заляпаны!

     Долгожданное подкрепление завидело штандарты с додекаэдрами, и тотчас кобылы ускорились. А блестящие наконечники копий плавно наклонились параллельно плоскости земли.

     'О, Владыка всемогущий! - испугался Эколт. - Нужно уходить! Сейчас же!'

     - Мхаранд квонбхул! - величественно выкрикнул громоздкий рыцарь с лысиной, объезжая первую линию скачущих всадников. Щелкнул по серьге в брови. - Бхортонру мхраа!

     Кавалеры закричали, пришпорили коняг и устремились навстречу лагерю.

     - Рэнтирд мертв, - процедил лорд, спокойно наблюдая скачущий на них косяк. - Их почти в два раза больше - это не храмовники...

     - Отец, - встревожился Сарт, подгоняя ржущую кобылу поближе к родителю, - нужно что-то предпринимать! Немедленно!

     - Именно... Скачи к левому флангу и предупреди - мы разберемся здесь.

     - Как прикажешь, - сын развернулся пришпорил гнедую конягу. - НО!

     - Всадники! - рявкнул Нинтайл на свою малочисленную конницу. - План меняется - на нас нападают с тыла! Солдат! - он обратился к ничего непонимающему Венду и прищурился. - Предупреди правую сторону! Живее, парень! Повышения хочешь?!

     Вендурт сглотнул и кивнул. Раздался цокот и ржание - он подхлестнул скакуна и помчался... Через пару метров он уже валялся на спине от резкого старта его коняги и мучительно корчился. Видимо, повышение отменяется. Хотя Венд заставил себя, барахтаясь в грязном месиве, подняться на ноги. Благо, жеребчик остановился неподалеку... Он с трудом примостился в седле и, уже галопом, отправился выкрикивать предупреждения всем подряд. Иногда даже покойникам. Рибелонт повертел головой и лениво выдохнул.

     Потом он долго не сводил глаз с молчаливого Эколта. Не было больше хитрости, не было игры и фарса, нет - эстет прочел в его глазах только одно - страх. Хотя это запросто могла быть и усталость, и разочарование... Одним словом, Амеон не слыл хорошим чтецом мыслей...

     Топот копыт 'подкрепления' нарастал, земля зашлась дрожью.

     - А ты, Амеон, - прошептал над ухом Рибелонт, - будь со мной... Давай, поедем вглубь, пока и нас не настигли даскийцы.

     'Откуда ты знаешь, что это именно даскийцы? - задавал себе вопросы романтик. - Неужели и Мутаро с ними...'

     - Готовься! - кричали лидеры кавалерии, командуя сменой позиций. - Впер-р-р-ед!!!

     - Капитан... - остолбенел кто-то из солдат. - Это же наши...

     - Вперед, я сказал! Милорд так приказал!

     Волнистые лезвия вояк Нинтайла отсалютовали и галопом рванули в бой. Склизкий грунт и влажный снег сумасшедше подлетали вверх из-под стремительных копыт. А за ними устремились и первые свисты стрел во вражескую сторону.

     - Оставить! Не стрелять! - приказал лорд. - Своим в спины угодите!

     Лысый командир даскийцев, скачущий, как ни странно, впереди всех наклонил копье ниже и вогнал острие в шею чей-то кобыле. Лошадь даже звука не издала - грохнулась на землю, и потянула за собой северного седока, переламывая кости как себе, так и ему. Теперь прогремел первый лязг металла. Два войска столкнулись - начался ад - грохот щитов и вопли раненых становились раздражающими. На первых порах было неясно, кто именно одерживает верх. Но вскоре Амеон заметил брешь в линии рейбенгардской конницы и прорывающих копьеносцев Даско. Они тоже заметили знамена лорда...

     Потасовка со стороны Алеанны тоже не угасала и планомерно сдвигалась к центру. С одного фронта их зажимали островитяне, с другого - рыцари Альянса. Да уж, незавидное положение.

     - Бежать некуда, сынок, - весьма ободряюще бросил Нинтайл, вот только Эколту стало еще хуже, - мы зажаты с обеих сторон.

     - Милорд, - обратился Орнмуд, натирая додекаэдр мантии, - личная гвардия...

     - Один отряд? - фыркнул воевода. - Какими бы мастерами меча они не слыли - пару тысяч они не удержат... Нет, будем выжидать - смыться всегда успеем.

     - Путь в Раунмард наверняка перекрыт...

     - Нам остается только Фарнхар, в котором нас зажмут в ловушку...

     - Слепая тропа, милорд.

     - Да, как вариант... - лорд нахмурился. - Но в любом случае нужно выждать...

     Вскрики и скрежет щитов послышались совсем рядом. Застрельщики метнули копья в хладаннцев прямо на скаку и перешли на волнистые мечи и ятаганы. Пехотинцы Рибелонта, воинственно поднимая клинки кверху, вскрикнули и рванули на врага, перепрыгивая через павших собратьев. Копья грохнули о щиты, ржание и грохот лошадей смешались в хаотичную кашу.

     Перед личной гвардией образовалась группа прорвавшихся даскийцев. И они, не страшась смерти рванули прямо на лорда... Амеон засек всадника, мчащегося с ятаганом и намеревающегося срубить голову какому-ту беглецу.

     'Не могу спокойно смотреть, - мелькнуло в уме Ами. И тут же вспомнился заветный наказ воеводы. - В любом случае воздастся по заслугам? Тогда, мой выбор сделан...'

     Он подхватил сбрую, пришпорил кобылу и вынул меч из ножен, поднимая его вверх в пример северянам.

     'Доспехи, - подумал Эколт, изучая болтающиеся пластины скачущего даскийца, - они ему явно велики. Видимо, подхватил то, что оставалось - попробую попасть в щель...'

     - Куда погнал, щегол?! - Рибелонт не успел схватить Эколта за шкирку. Ехидно улыбнулся, как и сановник. - Все-таки импровизируешь? Что ж, поглядим, насколько успешно.

     Эколт сманеврировал вокруг шагающих пехотинцев, рванул на седока и зажмурился, выставляя кромку меча вперед. Конский разбег позволил вогнать лезвие так глубоко, что оно, разрубая кости, показалось со стороны поясницы. Амеон не отпустил рукоятки, а зря... Он вылетел из седла так же резво, как захрустели позвонки и суставы его рук. Вернее, одной руки - правой, в которой он держал меч... Ами рухнул плашмя на грунт и вскрикнул, оскалился - на фоне многочисленных порезов и ссадин, однако, именно плечо ныло сильнее всего.

     'Зараза! - Ами уже пожалел об этом поступке. - Вывихнул, не иначе!'

     Охнул, открыл глаза - поверженный даскиец лежал рядом и не шевелился. А спасенный беглец даже не обернулся, вероятно, даже не понял, что за ним гнались... Дезертир подоспел к знаменам и врезался в брюхо лошади лорда, от чего та фыркнула. Отпрянул и ужаснулся - волнистое лезвие воеводы уже летело, чтобы срубить голову. Раздалась глухая вибрация и стон - меч поразил шлем и опрокинул пехотинца на спину. Тяжелые боты соскочили со стремян и громыхнули по земле. Нинтайл приподнял меч обеими руками и пропустил кромку меж прорези для глаз. Быстро, четко, без проволочек. Дрожащий солдат больше не шевелился и не брыкался... Зато лазурные льдинки лукаво ухмылялись вместе с Рибелонтом, которой помахал лежащему Амеону и засмеялся.

     'Ублюдок! Ненавижу!'

     Длань без фаланги поманила Эколта к себе. Треск, гул и топот копыт позади приближался.

     Амеон привстал, размял простреливающее плечо и развернулся - конники мчались на него с занесенными вбок ятаганами. Белые повязки колыхались в такт ритмичному галопу. Шаги храмовников были слишком далеко, чтобы успеть ему на подмогу. Особенно, учитывая нарастающий лай гончих, которых уже спустили с привязи. Ами не бежал - знал, что не успеет и просто стоял на месте, ожидая неминуемой судьбы...

     'Только не собаки... - оцепенел он. - Пусть это будет, кто угодно, но не собаки...'

     Гончие загоняли одиноких северян в угол и нещадно клацали по щиткам хитина. Ерунда, можно подумать - храмовника нипочем не одолеть! Но упаси Владыка упасть такому воину на спину - горло перегрызут на раз - это бойцовские собаки. Ами передернулся от их влажного чавканья, которое становилось все ближе. И беспощаднее.

     Вскоре повеяло свежим ароматом лимона и горечью обугленных досок. Со стороны реки слышались раздирающие агонии моряков... Горящий парус, как и переломанная надвое мачта плюхнулись в воду. Романтик засек гулкий всплеск и высокий свист со стороны хладаннских формирований - очередной град стрел покосил бравых наездников. Как северных, так и даскийских.

     Однако вороной жеребец лысого лидера несся живее живых, обгоняя проворных гончих. Серая лопасть ятагана блеснула в полуденном солнце, серьга в брови звенела, как сумасшедшая. Эстет заметил безумие в темных червоточинах - поежился, отпрянул и встал в защитную стойку, выставляя трясущийся клинок пред собой... Левой рукой, в кои-то веки, ведь правая рука почти не слушалась и висела мертвым грузом. Он замер, задержал дыхание, не смог держать глаза открытыми...

     Донеслось оглушительное ржание лязг - ятаган проехался по хитиновым пластинам. Амеон запомнил только то, как метил кобыле в шею, ведь потом неистовая зверюга проехалась по доспехам неподъемным весом и вдавила тело в землю. Ремешки шлема оторвались почти сразу. Позади брякнулась громоздкая туша жеребца, чудом не рухнувшая на хрупкое тело Эколта.

     Мир начинал ускользать, боль так давила, что хотелось поскорее умереть - страшно вообразить, что случилось бы, будь он без доспехов. Амеон едва приподнял шею и посмотрел вперед - заварушка еще продолжалась. Чей-то крепкий хват дернул его за ворот камзола и потащил за собой.

     - Паскуда мелкая! - мясистые пальцы ухватили крепче, отчего Эколт взвыл, как маленькая девчонка. - Джакхнарту настхал! - рявкнул душегуб. Амеон не понимал значения этих слов, но по интонации догадался, что что-то недоброе. - Ты хоть знаешь на кого удумал поднять свою жалкую ковырялку?! Ты погубил моего коня! За это ты...

     Он резко замолчал. Что-то капнуло... Что-то теплое и вязкое. Амеон заметил кровавые сгустки, стекающие на его макушку откуда-то сверху. Почуял, как пухлые персы даскийца слабеют и разжимаются.

     Тот рухнул лицом вперед - из лысого черепа насквозь торчал уже знакомый арбалетный болт. Вернее, его бирюзовое оперение.

     'Сартар, - подумал Ами, представляя, как впустит ему кишки, как размозжит голову, удерживая за пучок волнистых локонов. - Зачем я тебе нужен?'

     - Нет!!! - заревел голос с акцентом. - Отец!

     Этот специфический тон Эколт узнал бы из тысячи. Только теперь в нем было больше горечи, нежели задорного настроения и юмора. Запах лимона усиливался.

     - Отец! - гаркнул Мутаро снова, подгоняя коня. Копыта задрожали рядом с корчащимся Амеоном, лошадь заржала. - Отец, не покидай меня!

     Мутаро склонился над бездыханным родителем и тихонько зарыдал.

     Болт с бирюзой просвистел где-то рядом. Зазвенела даскийская серьга.

     - Тварь! - выругался Д'Олса, увернувшись. Оскалился, зашипел и привстал, но вмиг удивился. - Амеон?! Живой? Давай руку резче!

     'Черт! Не за правую, Мутаро!!! Боже!'

     - Двигаться сможешь?

     Эколт, сжав зубы, завыл, точно волк. Принудил себя легонько кивнуть.

     - Замечательно! - Мутаро обнажил ятаган. - Помоги мне отомстить за отца... Помоги пришить эту гниду! И отомстишь за свою маму...

     '...и брата', - добавил про себя Эколт.

     - Я знаю, что прошу о многом, знаю, что в твоих глазах я предатель и дезертир, - Д'Олса сделал жест наступления на эскорт лорда и застрельщики позади оживились, - но другой возможности не представится. Мы все успеем обсудить. И, уверяю, ты в накладе не останешься. Черт!!! Дьявол!

     Свист пролетел мимо Ами и закончился где-то в районе левого уха, чуть поодаль. Мутаро ухватился за плечо и упал на колено.

     - Амеон, - прохрипел он, падая на землю и пряча руку за пазуху, - на вот, возьми масло лимона... Разотри по ладоням и телу, чтобы гончие не трогали... И срежь гребанный скальп того выродка! Давай, убей его!!!

     Конница с белыми повязками пронеслась мимо Амеона и врезалась в хитиновые пентагоны северян. Очередной грохот и лязг оружия. Эстет поднес пальцы к носу и поморщился - кислый аромат цитруса въедался основательно. Он подхватил выпавший клинок и поковылял в самую гущу кутерьмы.

     Все завертелось и закрутилось. Битва, в привычном ее понимании, перестала быть битвой. Эколт не знал с кем драться, а кого защищать - для него усердно борющиеся фигуры стали совершенно одинаковые что с одной, что с другой стороны. Однако больше всего пугало то, что он не знал, от кого ждать удар под ребро... Поэтому ждал его от всех сразу

     'Куда меня несет и что я вообще делаю... Владыка, что мне делать?'

     Он пробрался мимо размахивающего копьем воина, не понятно за кого сражающегося, отскочил от размаха сверху, пригнулся - волнистое лезвие едва не срубило череп или пышную шевелюру. Благо, у романтика больше не было пышной шевелюры. Ами, превозмогая ноющую боль в плече, проехался по подтаявшему снегу и присмотрелся, принюхался. Услыхал знакомый свист и характерный щелчок. Щелчок арбалета. Поплел на ржание лошади и трение натягивающейся тетивы. И опоздал...

     - Почему обязательно нужно все изгадить? - Сартар приложил приклад к плечу и прицелился на Эколта. - Сидел бы в эскорте и не выделывался - никто бы и усом не повел! Глядишь, и в замке бы жил - не тужил... Так нет же - надо выпендриться!

     'А потом бы ты в этом замке и прирезал меня, как свинью? Нет уж, спасибо'.

     Романтик сглотнул, напрягся - звуки боя превратились в нежную колыбельную, которую совершенно не хотелось замечать.

     - Но ты свой выбор сделал... Жаль... - Сарт ухмыльнулся, поправил ступни в стремени. - Ты даже спасибо не скажешь? Я ведь твою жалкую шкуру спас во второй раз... - он нацелился повыше. - Что ж, именно я ее и погублю. Как прозаично...

     'Верно, мой выбор сделан... - Эколт вспомнил записку от Крошки и его веки вмиг набухли от слез. - Как и твой... Боже, я люблю тебя, Топаз... Прости, что не сумел сказать...'

     Эстет зажмурился и замер, как вкопанный, понимая, что не успеет отскочить. Он уловил свист раньше, чем щелкнул курок, но век так и не раскрыл. Раздался пронизывающей дрожью грохот и вибрация. Вот и все - конец. Дыхание остановилось, а бренное тело обмякло и брякнулось с приличной высоты.

     Амеон раскрыл глаза, но больше не боялся - теперь стало крайне любопытно. Любопытно, почему он еще на ногах. И особенно любопытно, по какой причине, сын лорда валяется в грязи и кряхтит от боли. Эколт оглянулся - светлый силуэт с мясистым носом и бакенбардами наворачивал круги в рядах застрельщиков. Деревянная трубка, очень похожая на флейту касалась его губ. Но Ами приковали костяные четки, выделанные из человеческих резцов - они казались такими знакомыми, будто бы он их уже когда-то видел. Но не было момента разглядеть - фантом скрылся за размахивающими лезвиями бойцами. Как и Сартар... Схлестнувшиеся солдаты заполонили все пространство, пусть и не шибко большое.

     Ами одернулся, занервничал и рванул галопом, пробираясь через горы трупов. Но нужного никак не находил... Брел, высматривал следы подков, зацепился за доспех мертвеца и едва не напоролся на собственный меч. Он замер, обомлел и занервничал. В паре шагов из-под доспехов павшего воина выглядывала волнистая шевелюра. Эколт вмиг подскочил и склонился... Обознался! Мало ли на свете уродов с волнистой шевелюрой?

     Мрачная тень на земле взмахнула волнистым лезвием, а за спиной скрипнула хитиновая пластина. Развевающаяся на ветру повязка говорила о том, что это был очередной застрельщик.

     'Черт! - мигом сообразил Эколт и перекувырнулся. Плечо снова прошило адской болью, а пальцы на руке начали неметь. Кромка меча даскийца рассекла нежные стебельки затоптанных подснежников - один синий цветочек отлетел к Эколту, который уже подскочил и вовсю ковылял прочь. - Где же ты? Где же ты, Сартар?!'

     Он услышал, как лягается и ржет кобыла, как рычит и лает гончая, терзая лежащего северянина, рассмотрел, как между пляшущих в поединке ног валяется злополучный самострел... Ами мигом подскочил к поверженному ратнику, чудом протиснувшись сквозь лязг мечей. Кто-то толкнул его щитом в районе лопаток, отчего устоять на ногах не получилось. Но это было уже не важно, ведь он рухнул рядом с вьющейся копной. В этот раз волосы оказались теми самыми... Тоненький дротик торчал из шеи стонущего аристократа. Гнев и необузданная ярость выбрались из потаенных уголков разума. Ами подполз к его горлу и сжал руками. Вернее, рукой...

     - Амеон... - внезапно перебил командирский голос Рибелонта. Тихо. Грозно. И очень раздраженно.

     Эколт остановился, ослабил хват и повернулся. Тут его ждало очередное удивление... Совсем близко, всего-то в считанных метрах.

     - Без резких движений, - вторил лорд, обхватывая клинок над шеей склонившегося Вендурта. - И советую не делать глупостей - в моих руках судьбы товарища, матери и брата, а в твоих...

     'Владыка, да что же это за несправедливость?! - Эколт вырвал бы на себе все волосы, если б Сарт его не обрил на лысо. - Что мне делать?! Помоги, умоляю!'

     - Отпусти... - хитиновый сапог наклонил шею Венда ниже. Волнистое лезвие взлетело высоко вверх. - И лучше по-хорошему!

     Вендурт жалостливо ухмыльнулся и вытер слезы. Зеленые изумруды искоса поглядели на Эколта. Скорбно и печально. Он прошептал себе что-то под нос, что-то грустное, но, определенно искреннее... И эстет, разумеется, ничего не услышал и не смог прочитать по губам. Кроме одного слова:

     Ответственности...

     'Ответственности? И как мне понимать этот обрывок фразы?'

     Эколт впился в приятеля непонимающим взглядом.

     Сартар зашипел, побагровел, взявшись за кисти ошеломлённого Ами.

     - Лорд боится, Амеон Эколт, - прошептал незаметно подкравшийся сзади Варан. Поправил костяные четки и примял волосы под косынкой. - Боится потерять наследника, потерять власть... И боится тебя.

     'Меня?! - глаза Ами чуть на лоб не полезли. - А я боюсь его - это он знает слишком хорошо. Я не могу рисковать чужими жизнями!'

     - Так что, Амеон? - возвысился Нинтайл, прищуривая лазурь радужки. - Глупить будем, али договоримся по-людски?

     'По-людски... Тебе ли это мне говорить, изверг?! Боже... Помоги мне!'

     Ами потихоньку отпрянул, зашевелил губы и сморщился. Стало стыдно за то, что он не может говорить. За то, что он в который раз об этом забывает. За то, что он не в состоянии защитить родных и близких. За то, что он - жалкий никчемный трус, что бежит от трудностей при первой же опасности.

     'Договориться, - всплыло у него в уме, - конечно договориться... Я согласен... Я... Я...'

     Сартар внезапно закряхтел и откашлялся кровью - короткое лезвие даскийца уже по локоть торчало в вороте его грязной рубашки. А сам он склонился над арбалетчиком с презрительной миной:

     - Сохнулф джашми! - прогремел разведчик на непонятном наречии. - Оставим это дипломатии... А Война, на то и война - на ней не договариваются...

     - ...на ней только убивают, - сквозь зубы докончил Рибелонт и, оскалившись, всем весом приложился к эфесу меча. От жуткого хруста захотелось вырвать и зажмуриться. Согнувшийся Венд и сообразить не успел, как волнистое лезвие погрузилось дальше половины тощей шеи. Но не разрубило ее до конца. Лорд поводил клинком туда-сюда, как пилой, и выкорчевал прочные позвонки.

     'Нет!!! - а вот романтику хотелось кричать и рвать на части все живое. - Ублюдок!'

     Хитиновый лорд сдвинул брови и выкрикнул:

     - Ты свой выбор сделал, щенок! - воевода сплюнул и нещадно пнул повисшую головешку некогда смазливого Вендурта. Та оторвалась... - А я, поверь, сделаю все, чтобы твои родичи о нем пожалели...

     'Нет-нет-нет! Только не это! Пусть это будет сон, ЧЕРТ!'

     Нинтайл развернулся, встал на стремя и поскакал на запад вдоль тракта.

     Амеон запыхтел, побагровел и завыл на всю округу, ринувшись в вперед с бесполезно болтающейся культей. И тут же почувствовал свист, хотя стрелки еще не успели перезарядиться... И резкую боль в затылке, что только нарастала. Энергия оставила буйный дух, заставила выронить тяжелое оружие, замедлиться, прикрыть веки. Амеон запомнил лишь катящуюся навстречу голову. Отрубленную голову старого товарища... Теперь смазливая физиономия казалась испуганной - бровки домиком так и застыли в одной поре.

     'Ответственности... - навеяло вновь. - Что это значило?'

     Ами накренился вперед, устремившись вниз. Ладони соглядатая подхватили и вовремя сомкнулись у него на груди - костяные четки поскребли желтый панцирь хитина, когда агент осторожно положил бренное тело на землю. Эколт немного подождет, ведь Варану нужно доделать работу.

     ***

     Хитиновые пятки Ами оставляли борозды не хуже, чем плуг. Даскийская кавалерия разбила подразделения северян - и те уже бежали восвояси. Твондхо протянул ратника почти до лугов - за линию рубежа.

     - Акх! - напрягся он, переворачивая тело на другой бок. - Ребята, это ценный пленник! Так что поаккуратнее...

     Застрельщики в белых балахонах кивнули и приняли недвижимого Амеона.

     - Он хоть живой то? - поинтересовался один из сотников. - Выглядит скверно... Даже не дышит небось!

     - Дышит, - успокоил Варан, - всего лишь повышенная доза парализующего яда... Хотя ему можно давать и на треть меньше - его так скоро срубило...

     - А что же ты не пощадил парнягу?

     - Что было под рукой...

     - ...тем и воспользовался? - добавил голос из палатки. Силуэт попытался привстать и выйти наружу, но не одолел боль. Не с первого раза... Зазвенела сережка - показался бравый воин, держащийся за раненое плечо.

     - Можно и так выразиться, Мутаро. Ты сам-то как? Что с плечом?

     - Он убил? - Д'Олса серьезно сдвинул брови и проигнорировал вопрос. - Скажи честно.

     - Нет, - схожу упредил Твондхо, - у него рука дрогнула...

     - Значит, это сделал ты... Но где доказательства?

     - А моего слова тебе недостаточно?

     - Ха! - хохотнул Д'Олса. Но очень недовольно. - Он убил моего отца... Недостаточно!

     - А вот это подойдет? - Разведчик расшнуровал окропленный подсумок и метнул собеседнику скальп с волнистой шевелюрой, перевязанной в хвост. - Или нужны еще доказательства?

     - Да, - Мутаро вмиг обрадовался, заулыбался. - Я сейчас не в настроении шутить, хотя очень хочется...

     - Так не отказывай себе, Мутаро. Мы же, в конце концов, почти победили?

     - Нет, еще рано пировать... - сказал он серьезно и взялся за подбородок. - А может быть, надо было использовать его сынка в наших целях? Взять в пленники, допросить и надавить на лорда... Хотя мне гораздо радостнее знать, что его паскудный отпрыск будет гнить в земле... Он ведь будет там гнить? А?!

     'Вот уже третий ватаг на моем веку брызжет слюной, пресыщаясь местью... И третий в роду Д'Олса... - Твондхо вспоминал стеклянные глаза Джихнура. - Либо у тебя очень странное чувство юмора, о могучий Гвимхар... Либо я не учусь на собственных ошибках'.

     - Конечно, не сомневайся, - Варан улыбнулся, - перед тем, как срезать скальп, я стрельнул в него дротиком. Да еще такой дозой, что медведя наверняка повалило бы...

     - А если бы мы могли использовать Сартара в наших целях? Что думаешь, Варан? - Мутаро кашлянул и поправил. - Учитель Варан...

     'Уважение? Уважение - это всегда признак хорошего тона... Может быть, с тобой, друг, выйдет по-другому? Терпение и труд...'

     - В наших целях? Ты прямо, как Джихнур, во всем сомневаешься. Но надеюсь, ты прислушаешься к моим рекомендациям? Не хотелось бы видеть мертвым и тебя... - Соглядатай не выдержал тяжелого урока. Понял, что перегнул. - Эм... Я не хотел тебя оскорбить...

     - Послушай, Варан, - обратился Мутаро, не скрывая презрения, - я потерял на этой войне уже двух домочадцев. Так что давай не будем шутить на эти темы? Я - не мой отец и я - не мой брат, сват или кум... Я - это я!

     - Я тебя понял, - спокойно вымолвил агент. - Извиняюсь... Я действительно погорячился, мой ват... - он оборвался на середине слова.

     'Привычки. Нужно много времени, чтобы искоренить их. Много времени и усердного труда над собой...'

     - Может довольно уже манерничать друг перед другом?!

     - Верно... Так что говоришь? - быстро продолжил Варан. - Договориться с Рибелонтом? Нет, с ним договориться не получится... Он скорее вырежет всех жителей страны, чем сдаст ее врагу. Тем более нам.

     - Даже если речь идет о собственных детях?! - засомневался Мутаро. - Я, конечно, видел, на какие зверства он способен... Но неужели и ради детей он не смягчится?

     'Да, к сожалению... Чем выше человек забирается, тем больнее ему падать... А Рибелонт уже никогда не захочет упасть'.

     - Тем более... - разведчик посмурнел. - Тем более, если речь идет о собственных детях. Для него это как проверка собственных способностей... И, я не сомневаюсь, он с лихвой пройдет ее. Это проклятый человек, Мутаро.

     - Значит, следующая точка назначения... - Д'Олса не договорил и вопрошающе глянул на разведчика. - Хм? Какая, Варан? Кхм... Учитель Варан.

     - Зачем же начинаешь говорить, коли продолжения не придумал?

     - Я хочу выслушать твои рекомендации, ведь я - это я!

     'И все-таки прислушался? Хорошо, если так... Джихнур тоже всегда был спех на руку, но не смог направить это в нужное русло. Посмотрим, что выйдет из тебя'.

     Твондхо улыбнулся, снял повязку с головы и легонько поклонился.

     - На восток, - подсказал разведчик, - нужно извести их под корень. А на запад мы и так перекрыли им путь. Так что нам остается лишь Фарнхар...

     - А уж его-то я изучил вдоль и поперек, - довольно осклабился Мутаро, - готов спорить, они завалят оборону! И да, полагаю, обращение 'мой ватаг' будет вполне уместно. Учитель Варан? - спросил он так, словно сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Вероятно, так и было.

     'Похоже, лазутчик Варан снова в деле... О благочестивый Пантеон, вы ко мне необычайно щедры. Это уже третий шанс... Его я не упущу, клянусь!'

     - Да будет так, мой ватаг! Когда завершится бой, нужно собираться с силами... И переговорить с Амеоном Эколтом... Он же ценный пленник, как никак?

     - Разумеется. Готов поспорить, что он будет за нас!

     - Как будто у него есть выбор?

     Оба рассмеялись.

     Дела давно минувших дней, часть 8

     Повеяло чем-то странным и мерзким. Но проснулся он от сильной жажды и холода. И пробудился уже изрядно уставшим, хотя то была приятная, расслабляющая усталость. По левое ухо затрещал влажный снег. Тури глаза так и не открыл. Ждал, что кто-нибудь растормошит и поднимет его. Однако атмосферу блаженства, на удивление, никто не стремился разрушить. Рука рефлекторно потянулась за флягой и наткнулась на что-то мокрое. И вязкое. Спросонья боец не придал этому значения и углубился дальше. Пальцы уперлись в нечто склизкое и мягкое. Во что-то живое или то, что когда-то было живым...

     Соня подскочил и обомлел. В палатке всюду была кровь - теперь он выявил и причину смрадного запаха... Ратник держал в ладонях чьи-то выпавшие внутренности. Выбросил их и сплюнул. Не сдержался и вырвал. А когда огляделся, понял, что животы вспороты у всех четверых... Тури не мог распознать их лиц: окровавленные силуэты расплывались и ускользали, никак не укоренялись в сознании. Отпечатались только ужасающие, растерзанные лики, которые невозможно назвать человеческими...

     На зубах хрустело что-то густое и тягучее. Он сплюнул еще раз на покрывало и разглядел алые волокна мышц, затем взглянул на бедолагу. Бок был надкусан, будто волчьими клыками, а на горле остались желтые следы удушья. Следы желчи и черной слизи тянулись пятью продолговатыми линиями. Линиями пятью пальцев... Туорэм посмотрел на подушечки своих и чуть было не задохнулся... Он все понял, осознал - иллюзий не оставалось.

     Влажный снег захрустел вновь. Только теперь рядом со входом в палатку.

     - Капитан приказал выступать, - солдат сдвинул брови и обнажил волнистый клинок. - А почему у тебя рот в... Ты что?! Ты... ТЫ...

     - Нет, - дрожащим голосом бросил Туорэм. - Я... Защищался...

     - Что ты мне плетешь? Я сейчас стражу позову, выродок!

     - Подожди! Помоги мне, - Тури едва не зашелся навзрыд, - помоги! Если ты расскажешь - мне конец!

     - Ты что, ублюдок, - солдат замедлился, и протянул кромку меча вперед, - за нос меня водить удумал?!

     - Да нет же! Они пытались убить меня во сне!

     - Что-то мне не верится... Пойду ка я за капитаном!

     - Стой! Слушай, хочешь верь, хочешь нет - я спасал свою шкуру! - Тури печально прищурился и уткнулся в колени. - И оправдывать не буду... Но, если ты расскажешь - Моллорд загонит меня под трибунал и казнит, даже, если и докажет, что я защищался. Ведь это все равно убийство храмовника... И не одного. Помоги мне... Пожалуйста!

     Солдат зашипел, смерил его надменным взглядом и медленно вильнул острием. Колебался.

     'Правильные рычаги. Нужно лишь слегка поднажать...'

     - Я пойму, если откажешь. Но если поможешь... Если поможешь здесь прибрать и дашь слово, что не проболтаешься, то... То...

     - То что? - в зрачках вояки разыгрался азарт. - У меня кончается терпение...

     - ...то я отдам тебе свое жалование за полгода. Шестьсот деков! Как тебе предложение?

     - Хм... - меченосец почесал подбородок, но лезвие не опустил. Лукаво прищурился и облизнулся. - За год.

     - Что?! Но это же грабеж - на что я жить буду?!

     - Либо за год, либо отправишься под трибунал.

     - Давай хотя бы за девять месяцев? Войди в положение!

     - Нет. Либо тысяча двести серебряных деков, либо ты идешь в задницу! А потом на плаху.

     - Ох, - Тури выдохнул и взялся за голову. - Твою же... Ладно, по рукам!

     - Вот и славно! - солдат ухмыльнулся и спрятал меч в ножны. Вошел дальше внутрь и наклонился над одной из жертв. - Ну-с, вперед...

     Как только вояка повернулся спиной, Тури тоже ухмыльнулся. Он уткнулся в поднятые колени и захохотал. Тихонько. Странно. Нездорово. Это был очень нездоровый смех...

     Он проснулся в холодном поту. Теперь по-настоящему. Осмотрелся вокруг - на улице стояла глубокая ночь. Рефлекторно потянулся к фляге и вылакал половину отвара Одреи почти залпом. Похлопал себя по лицу и посмотрел на соседей - Тор храпел так же громко, как и прежде. Коротышка тихонько сопел в углу...

     - Значит, все-таки приснилось... Не в первый раз...

     Тури выдохнул и лег обратно, прекрасно осознавая, что это ночью он уже не заснет.

     - Не спроста... Ой, как не спроста это все...

     Глава 13: Туманная реальность

     Огонек в тусклом очаге начинал тлеть. Воин вмиг подбросил несколько деревяшек и чуть-чуть сухого хвороста.

     - Только переводишь растопку. К чему, если спать уже пора?

     - Ну так ложись, - бросил Туорэм в небрежной манере и поглядел на красный столб средоточия, - а я еще немножко посижу... Не хочу засыпать в этом проклятом месте, Эд.

     - Хм... Ну уж нет, - ответил капитан. - Теперь точно не лягу... Так на чем мы остановились? А! Гарту, значит, подавай гору золота, поместье на берегу океана и свору девственниц... - он озорно подмигнул. - Я ведь правильно понимаю?

     - Ничего не упустил, - слащаво подтвердил коротышка.

     - Я, значится, буду работать на благо отечества в Сарморе... А Тор никогда в жизни не скажет? Так?

     Рыжебородый великан кротко кивнул.

     - ...ну, а что до тебя, Туорэм? Как ты видишь свое будущее?

     - В гробу с червями, - хмыкнул он.

     - Эм... Внесем мизерную поправку: как ты видишь свое безоблачное будущее?

     - А-а-а, - протянул храмовник задорно, - ну, это все меняет... Тогда серым прахом в керамической урне!

     - Вот придурок, - хохотнул коротышка, - не буду удивлен, если это окажется правдой!

     Туорэм посмеялся, но и ничего не сказал. Сидел дальше, слушал разговоры. И даже когда все друзья отправились отдыхать, он не ушел - очень долго наблюдал за пляшущими огоньками, а потом за потухающими углями. Засыпать опасался. Поэтому достал из подсумка треклятый трактат. Чтение в алом полумраке всяко лучше ночных кошмаров.

     Последние костры погасли еще ночью - только самые крупные слегка тлели, поднимая тонкие струйки дыма и разнося белый пепел по ветру. Разорванные полотна палаток простирались на холодной земле, как и тысячи загубленных душ, что не отразили внезапный натиск эрибов. Запах копченого мяса и трав заменился зарождающимся смрадом разложения. Однако пировать никто не спешил - ни одной птицы вокруг не пискнуло, ни одного косяка не пролетело, с момента, как воины пересекли границу рокового хребта. Морозная пустыня умерла...

     Только одинокий воин встречал багровый рассвет с неподдельным равнодушием. По крайней мере на лице - ведь что было внутри не догадался бы ни один пытливый ум. Захрустели хитиновые щитки и суставы - зеленоватая жидкость хлынула, когда боец вытащил древний колун из поверженного охотника. Насекомые словно бы страшились яростного храмовника и сторонились его... А уж те, которые решались пробить отчаянную оборону заканчивали, как и множество предыдущих жертв воителя. Он запрокинул топор за спину и осмотрелся вокруг себя: по меньшей мере еще шесть насекомых нашли покой во льдах Вет'арды... И нет никаких сомнений, что погубил их этот самый колун с глифами пурпурно-фиолетового оттенка. Топор, что был способен пробить даже хитиновый панцирь матки.

     Исполин двинулся вперед - изучать лагерь. Или то, что от него осталось. Переступил через очередное тело бедолаги с огромной дырой в спине. Нагнулся, пощупал плоть, заляпанную зеленой кислотой и сделал вывод, что эта славная работа принадлежит хвосту эриба-жнеца. Ужасных тварей лежало гораздо меньше, чем храмовников, но и этого хватило, чтобы устлать землю вокруг бивуака жутким покрывалом. Вот так просто оказалось разбить почти двухтысячную армию профессиональных солдат, застать целый лагерь врасплох.

     Воин закусил губу и пошел дальше, проходя через острые иглы мертвых сегментов. Щурил зоркий глаз, пока не наткнулся широкие следы, очень похожие на то, будто кого-то протащили по земле. Затем еще. И так, пока их не стало слишком много... И тянулись следы в сторону от лагеря, поближе к уступу плато.

     Исследователь не думал сдаваться - он отправился за тонкими лунками от острых игл, что сопровождали дорогу к подозрительным ямам. Бугай осторожно приблизился, чуть не поскользнувшись - под ботами затрещал тонкий лед, но его это уже не интересовало. Сквозь белые хлопья потаившего снега он заметил неширокие норы, в которые, вероятно, и затащили многих павших солдат... И глубокую пропасть, похожу на кратер вулкана. Тяжелая хитиновая подошва ступила рядом с краем - подозрительная тишина настораживала, а вид глубинного мрака необъяснимо манил к себе. Флегматичного гиганта было сложно удивить, но на сей раз зеленые глаза напряглись и чуть не поползли на лоб - многочисленные норы усеяли стенки кратера почти до глубины черного мрака, а возможно и дальше. И тогда он понял и незамедлительно заключил:

     'Вход в улей. А там - целое царство этих тварей. Вероятно, где-то под толщей земли покоится и Биаль. Точнее, уже вовсю бодрствует... Убираться надо отсюда'.

     Торхад повернулся к алому столбу энергии. Лишь на мгновенье... Мгновенье которого достало, чтобы сломить нерушимую волю.

     Иди ко мне, огненный мудрец! Иди, ибо культ взывает к тебе, ревнитель! И не останавливайся на праведном пути!

     И хотя Тор все вроде бы осознавал, тело перестало слушаться, будто внутрь кто-то вселился. Снег вокруг него начинал таять, а воздух извился, как от высоких температур горна. Руны лезвия пульсировали и горели, а тень со сферической головой спешно удалилась. Вдаль кровавого горизонта.

     ***

     В кромешной тьме что-то поскребло и булькнуло. Потом раздалось подозрительное шуршание и гулкий удар, сопровождающийся брызгами. Подземелье зашлось, как от землетрясения и мелкие капли, свисающие со сталактитов, попадали на зеленоватую гладь темного озера. Озера, под толщей которого что-то вспыхивало и угасало, затем снова повторялось.

     'Рыбы, - подумал Моллорд, успокаивая себя. - Всего лишь очень странные рыбы'.

     Путники пробирались крохотными шагами и держались за влажные стены. Ориентироваться приходилось по конусовидным шляпкам грибов, что держались на тонких ножках. Блеклое зеленоватое свечение растений распространялось по почти по всем ходам пещеры - количество развилок действительно поражало. Однако путники придерживались постоянного направления - старались идти прямо и не сворачивать, чтобы не возвращаться по новой. А если дорога разделялась на две части - склонялись к левой стороне. Так, казалось им, рано или поздно есть шанс выбраться на поверхность.

     К свисающим вниз сталактитам, что готовы в любую секунду оборваться, они относились с недоверием. Хотя после многих часов скитания их и вовсе не замечаешь - начинает добивать только одна мысль: когда же будет свет в конце тоннеля? Но сейчас Туорэма взбудоражило вовсе не это... А то, что его нога наступила на блестящий медальон. Медный медальон, который он обронил пару часов назад, когда поскользнулся на влажных камнях, пытаясь забраться вверх.

     - Хреново, - заключил Туорэм, поднимая блестящую побрякушку. Изумрудный свет отразил заветные строчки стихотворения - сомнений не осталось. Опять он потерял его, и опять нашел. Такое чувство, будто это железяка преследовала. Чертов талисман, никакого прока, а прицепился, как банный лист! Может, они созданы друг для друга? Кусок рыжего металла и смуглая кожа - не такая уж и большая разница. - Все-таки мы ходим кругами...

     Он оперся спиной о каменную стену и, отчаявшись, медленно сполз вниз, скребя пластинами защиты. Выхода нет - они застрянут здесь навечно. Но даже сейчас это та самая жизнь, за которую стоит бороться, пусть она и не очень перспективна... Нужно ловить каждый ее момент, ведь в любую секунду сюда могут хлынуть орды эрибов и оборвать эту тонкую нить. Точно, жизнь прекрасна не только яркими красками, но и холодными тонами... Теперь Тури был в этом уверен. Хотя, разумеется, желал, чтобы яркие оттенки превалировали. Но это ничего - он уже привык к неприятным сюрпризам и не ожидал невозможного.

     'Надежда... Надежда - это наркотик слабовольных. А за любой наркотик нужно платить... Вот разбогатею, вот выслужусь, вот поженюсь, вот выберемся из пещеры! Туфта для глупцов... Те же, кого смешали с грязью уже не могут позволить себе надежды - они не ждут манны небесной - они просто действуют... - В этом Тури уверился еще раньше, гораздо-гораздо раньше. - А меня смешивали с грязью много раз'.

     - Что? - удивилась Одрея - Не может быть. Мы все время двигались в одном направлении... - неуверенно вымолвила она. - Мы постоянно поворачивали налево и должны были... Нет!

     Тури и усом не повел.

     - Да. Я обронил медальон, когда мы карабкались по верхнему уровню карста. И если я нашел его здесь... Очевидно, что сейчас мы углубились только ниже.

     - Если ты пошутил, сука, - злобно сказал Эд, смерив собеседника гневливым взглядом, - то хохма получилась крайне неудачной. Мы давно должны были выйти на поверхность!

     'Ты меня ненавидишь? Конечно, да. И, пожалуй, ты имеешь на это полное право. Вот только выглядит это глупо, приятель'.

     - Должны, - Тури выдохнул и посмотрел на верхний ярус скал, - но раз медальон оказался здесь, то, скорее всего, мы шли не в том направлении.

     - О, Владыка! - девушка только сейчас убрала руку с потного лба. - Нужно возвращаться назад! И немедленно - попробуем сворачивать направо...

     - Т-с-с, - Тури приложил указательный палец ко рту и почесал реденькую, отросшую за время похода, бородку. - Нет, у нас не осталось времени... Лучше уж идти вперед.

     - Куда? Еще глубже в неизвестность? Так у нас даже шанса не будет.

     - Мы, - начал Тури загадочно, - всегда идем в неизвестность... Неизвестностью пропитана вся наша жизнь от рождения и до заката.

     Одрея резко сдвинула брови и скривилась.

     - О, какой бред! Оставь вычурную философию при себе - здесь она не уместна! Я намерена выбраться! И если вы тоже, то пойдемте обратно.

     'Да, что-то я перегнул с иносказательностью... Или как это называется, черт? Хм... Надо будет поработать над стилем. Если, разумеется, мы тут не сдохнем'.

     Она развернулась на носках и нерешительно замерла, точно ожидала их послушания. Ожидания оказались напрасными.

     - И далеко ты уйдешь без еды и чистой воды? Если шею раньше не свернешь... - последнее Тури хотел проговорить про себя. Но фраза вырвалась непроизвольно.

     - А с каких пор тебе не все равно? А? Волнуешься за меня?

     'Ха! Я бы хотел тебе это сказать, но, боюсь, меня окрестят лжецом'.

     Храмовник медленно улыбнулся, но воительница не видела оскала - лишь услышала, как цокнула слюна на его раскрытых деснах. И как он начал шамкать.

     - Что ты скалишься? - прыснула она нервно. - Ты не ответил на вопрос.

     - И не обязан. К тому же мы совершенно забыли про Эда. У него наверняка есть собственное мнение на этот счета, а? Что скажешь, дружище? - надменно бросил Туорэм и почти разлегся на камнях.

     Капитан оперся ладонью о влажный булыжник, схватился за бурые бинты на месте переломанной ключицы и злобно зашипел:

     - Пошел ты, - капитана хватил приступ кашля, - кхм, гнусный предатель!

     'Ну вот, опять эта минорная тональность... Пора бы сменить репертуар.'

     - Мда, этак мы не договоримся, - Тури повертел головой и цокнул языком. - Придется проголосовать... Я считаю, что разумнее идти вперед, так как мы не знаем, что ожидает нас за следующим коридором... Вдруг за ним новая развилка и выход к поверхности? К тому же, возвращаясь назад, нам в любом случае придется карабкаться вверх по скользким булыжникам, - он переложил медный медальон во внутренний кармашек и застегнул плотнее, чем в прошлый раз. - А вы, наверняка, помните, что это то еще удовольствие...

     - Но пока что этот путь ведет только вниз и водит кругами, - устало произнесла воительница. - И очень сомневаюсь, что ситуация хоть как-то изменится. А поверхность, как я слышала, должна находится где-то наверху? - иронично буркнула она. - Поправь, если я ошибаюсь.

     'А вот и плоские шуточки... Что ж, лучше хоть такие, чем бубнеж нашей светлой королевы...'

     Эдендид фальшиво хмыкнул, чтобы раззадорить Туорэма. Но тот молча сидел в тени и с каменным лицом, как у статуи. Во всяком случае пытался выстроить апатичную мину. Командир, точно довольствуясь превосходством, начал выговаривать фразу. Тури, чуть заподозрив движение изумрудного блеска губ, тотчас же прервал его:

     - Ну, полагаю, от нашего достопочтимого капитана глупо ожидать что-либо толковое? Эд сейчас такой злой и возбужденный, что умные мысли стараются обойти его боком...

     Неизвестно, хотел ли храмовник раззадорить кого-нибудь своим нагловатым смешком, но с Моллордом это получилось довольно успешно. Даже чересчур.

     'Правильные рычажки... Механизм запустился. Щелк-щелк!'

     - Что ж, - быстро заговорил Тури, проигнорировав злобный скрежет зубов Эдендида, - кто за то, чтобы двигаться вперед?

     Он, ухмыльнувшись, поднял ладонь самый первый. Одрея, поставив свои на талию, невозмутимо отмалчивалась, а вот Эд... Эд ударил себя на сгибе локтя кулаком и выставил другой на передний план со словами:

     - Выкуси, подлая тварь!

     'Долго же ты готовился... Но лучше поздно, чем никогда'.

     - Кхм... - слащаво прохрипел Тури. - Ну, хорошо - один голос за мою идею. Кто за то, чтобы вернуться обратно?

     Теперь первой была Одрея. Девушка спокойно подняла руку и вопрошающе уставилась на Моллорда.

     - А Вы, капитан, к чему в итоге склоняетесь? Есть какие-нибудь распоряжения? Вы же все-таки капитан...

     Тури бросил на Эда один из своих гадких взглядов.

     Командир сжал зубы, застопорился, почесал затылок, поморщил лоб, но так и не успел ответить.

     - А наш дорогой Эдендид, как бы это выразиться, - Туорэм довольно оскалился, - ссыт признать, что моя идея здравая. После всего, что случилось, его скорее жаба задавит! Право, быть может, мне поколдовать? - он озорно заиграл пальцами, будто бы играл на пианино. - Я же оракул, как никак!

     Сбылось - чары храмовника действительно подействовали и теперь Моллорд поднял руку. Молча, без эмоций. Правда, средний палец уж очень выбивался на фоне остальных.

     - Как я и думал! - воскликнул Туорэм. - Ты становишься предсказуемым, братишка.

     - Я тебе не братишка, ублюдок, - холодно просипел капитан. - И не надо думать, что я забыл и простил!

     - Злопамятный, значит? Что ж, смотри, как бы записывать не пришлось...

     - Пошел ты! Думай лучше о себе!

     - Давайте вы оба перестанете грызться?! - не выдержала девушка и вскрикнула на Туорэма. - Ты не даешь ему слова сказать! - она быстро повернулась к командиру. - А ты наоборот - цепляешься к любой мелочи! Два здоровых ребенка, черт побери! Когда выберемся - хоть поубивайте друг друга, придурки! А сейчас надо заняться делом!

     'Дело говоришь, сударыня! В мире слишком мало места для нас с Эдом'.

     - Если, - отрешенно произнес Тури в пустоту.

     - Что? - недоумевала Одрея. - Что ты сказал?

     - Если. Если выберемся...

     Лицо Одреи как-то странно исказилось. То ли уши оттопырились еще сильнее, то ли вены на лбу вздулись, то ли она испепеляла его глазами? Да, пожалуй, все сразу. Благо, в темноте это трудно различить контуры лица, иначе бы Тури уже поперхнулся от страха...

     - Еще одна лекция по философии, и я за себя не ручаюсь, - произнесла она весьма угрожающе. В голосе читалась решимость. Решимость и раздражение. - Я эту муру слушать не намерена. Мы друг друга поняли?

     'О-о-о, мы друг друга прекрасно понимаем...'

     К ее удивлению храмовник широко улыбнулся и кивнул.

     - Более чем, - сказал он, не переставая улыбаться. - Так каков план?

     - Мы возвращаемся обратно, - напыщенно процедил Эд, шмыгнув покрасневшим носом. - А ты идешь на хрен! Понял?

     'Гениально! Просто полет литературной мысли! Что ж, тянем следующий рычаг...'

     - Да? - Тури хохотнул. - А ты уже успел с него вернуться?

     - С-с-сука... - капитан замахнулся кулаком и перенес вес на выставленную ногу. Удар, по всей видимости, получился хилым, ведь Тури едва ли стукнулся затылком. Несколько мелких камней выскользнули из-под головы и рухнули вниз. - Урод! Ненавижу!

     Моллорд закашлял, зашипел, замахнулся снова, как его окликнула девушка.

     - Ну, хватит собачиться! Довольно!

     Эд напрягся, сощурил бледное лицо, будто пожилой старик и сплюнул рядом с храмовником. Тури пошамкал, словно гурман смакует блюдо, и ухватился за ушиб на подбородке.

     'Язык прикусил... - заключил он, скривившись от соленого привкуса крови. - Ну, хоть что-то новое в моем скудном рационе...'

     - Надеюсь, тебе полегчало... Братишка?

     - Нет, - твердо ответил капитан, играя желваками в попытках скрыть боль в костяшках пальцах - попадание пришлось как раз на кость. - Тут ты ошибаешься.

     Но Туорэм заметил и усмехнулся.

     - Пальцы-то хоть не вывихнул, боец хренов?

     - Не, - процедил капитан еще злобнее, - мои уже давно кривые, ублюдок.

     'Как и мои'.

     - Вы когда-нибудь прекратите?! - на сей раз воительница вспылила больше обычного. - Сколько мне еще слушать...

     Впереди, за поворотом послышался знакомый перестук и клацанье челюстью. Ромбовидной челюстью. Зашуршали тоненькие крылышки и загорелись кислотные зрачки. Кривые зубы уже нацелились на путников, а вязкая слюна потекла по брюху... Острое жало выдвинулось.

     'Ну вот, - подумал Туорэм, - доигрались...'

     Тонкие крылышки застрекотали - гулкий треск о стену вмиг отвлек насекомое. Свирепый раж и буйство усилились. Как и глухие стуки о хитиновые панцири.

     - Йорд, сзади! - завопил кто-то за углом. - Быстрее, помоги!!!

     Тут же прогремел удар такой силы, что задрожали сталактитовые своды.

     Туорэм, не раздумывая, подскочил и побежал на звук, соскальзывая с камней. Волнистое лезвие уже сверкнуло в руках. Одрея, не успев затормозить беглеца, выругалась и достала лук со стрелой. Моллорд же, обнажая клинок, аккуратно поплелся за воительницей, морщась при каждом шаге.

     Храмовник, свистя подошвой по земле, резко повернул вправо и, подпрыгнув с занесенным мечом, скрылся за усыпанным порами камнем. Послышался громогласный рев и скол. Воздух свистел, как бешеный, а топот быстрых ботов переродился в постоянный гам.

     Обозначилась оглушающая вибрация - молот колотил и хрустел чем-то хрупким. Сталактитовые колонны вновь завибрировали - возле основания образовались наклонные трещины.

     Лучница замерла на безопасном расстоянии, остановила хромающего Эдендида и задержала дыхание. Там, за стеной что-то пискнуло и зашипело. Желто-зеленая жидкость брызнула из-за камня и забурлила еще в полете, точно кипяток. Кислота прожгла породу и проделал новые поры. Кто-то завопил и вмиг умолк - раздирающий скрежет, по-видимому, добрался до очередного бойца. Частый перестук тонких сегментов стал интенсивнее, распространился отовсюду и дезориентировал бы даже самого опытного охотника. Но то, что произойдет дальше, не ожидал никто...

     Высокий писк жнеца превратился в оглушающую балладу. Моллорд стиснул зубы и закрыл уши, девушка оскалилась, но не отвела взгляда от камня. Раздражающую музыку прервал лязг, который вмиг переродился в тяжелую дрожь и стон хриплого голоса. Стон, что вместе с кратковременной вибрацией удара перешел в тихое завывание. Голос постепенно угасал.

     - Черт! - выругалась Одрея, распознав хриплый баритон Туорэма. - Его зацепило!

     Прогремел еще один удар, после которого умолкло абсолютно все.

     Храмовница выдохнула, натянула тетиву дрожащими руками и молниеносно выглянула из-за угла. Не разобравшись, сходу отпустила оперение, целясь в что-то крупное и мрачное. Вытащила еще одну стрелу и приготовилась. Остановил ее лишь мучительный басистый вскрик и зеленоватые руны, что пульсировали в темноте. Да и то, остановили в самую последнюю секунду...

     Сзади послышалось неторопливое шарканье капитана. Он, выставив лезвие в блоке, вышел вперед и тут же обомлел: поверженный эриб повернулся и по-прежнему глядел кислотными зрачками, моргал - вокруг растекалась обжигающая кислота.

     - Берегись! - предупредил его один из солдат.

     Умирающий жнец высоко пискнул и метнул стремительные иглы ядовитого хвоста возле ноги Моллорда. Он даже сообразить не успел, как в считанный сантиметрах от стопы и пальцев образовались две глубоких норки. Спасло лишь то, что отскочивший назад командир держался почтительно далеко.

     Раздался звонкий свист - эрибу не помогло расстояние - острые наконечники стрел погасили кислотный свет хищных зрачков и остались в них навсегда. Девушка спрятала лук и посмотрела вбок - по влажной стене помимо воды стекала густая слизь. Опустила глаза ниже, и воздух от ужаса сам выбился из легких. Под одним из павших охотников улья кто-то стонал. Одрея бросилась на помощь.

     - Эдендид! Помоги, Тури лежит под ним! Мне не сдвинуть в одиночку!

     - Ну так пусть он и сдохнет - я не спасаю подлых предателей!

     - Эд, - начала он жалостливо, - пожалуйста! На разборки будет время, помоги сейчас... Пожалуйста! Я тебя прошу, времени мало! Помогите же кто-нибудь!

     Капитан нахмурился, сплюнул, но подошел. Озноб и температура валили его с ног. Но, тем не менее, он напрягся до покраснения, подтолкнул, невзирая на жгучую боль в стопе и ключице. Вышло тщетно. Даже совместными усилиями.

     - Не получается... Прости.

     - Нет! - не унималась она. - Попробуем еще!

     - Давай... Поднажмем!

     Стук тяжелых сапог позади становился явственнее. Однако ни воительница, ни капитан не заметили их - они в поте лица отодвигали острые конечности и пытались приподнять брюхо. В какой-то миг у них это вышло. Да так легко, что неподъемная туша и вовсе показалась легче пушинки. Возможно, потому что к работе присоединились выжившие стражи... И огромный абмал, который швырнул эриба в сторону, будто грязное белье в таз для стирки. В ребрах, меж пластин хитина торчало бирюзовое оперение стрелы, но боец не шибко обращал внимание на такой пустяк.

     Под боюхом чудища показалось залитое кровью лицо и темные взъерошенный волосы. Поверженный страж еще дергался и хрипел, пальцы и конечности дрожали. В предсмертной агонии.

     - Владыка всемогущий! - не сдержался Эдендид. - Лицо... Его прожгло, как... Как... Огнем.

     Серебристый боек массивного молота приземлился к грудине, обрывая мучения. Ослабленные кислотой пластины хитина не выдержали, пропустили тяжелый металл кувалды. Бешеное сердце вмиг остановилось, и воин успокоился. Разжал ладонь и отпустил рукоятку волнистого клинка.

     - Мне жаль, брат, - произнес склонившийся над телом бугай. Сложил руки в молитве и закрыл глаза, нашептывая что-то губами. Затем снял шлем и приложил к поясу. - Прости, Грахад... Встретимся в Золотом дворце Люциама.

     - Что? - недоумевал Эдендид. - Какой еще Грахад?

     Сизые глаза капитана блеснули жестким металлом, присмотрелись. По оголенному до черепа лицу было сложно что-либо понять. Однако павший храмовник казался больше и в плечах гораздо шире. К тому же половина передних зубок куда-то подевалась... Да и такого круглого живота, что выпирает из сочленений брони, у Туорэма никогда не было...

     - Это не он, - воительница тоже поняла. - Мы спасли не того...

     Во мраке тоннеля хрустнули пластины и засочилась кислотная жидкость. Кто-то вытащил клинок из трупа эриба. Темный фантом с висящими оборванными лохмами вышел вперед и сдвинул брови:

     - Не спасли. Парень пожертвовал своей жизнью, чтобы погубить эту гадину...

     - ...и погубил! - гордо добавил исполин с молотом. - Он достоин отправиться в блаженные угодья Владыки!

     - Да будет так, - Тури пожал плечами.

     'Ты можешь называть это, как угодно: Угодья Владыки, Золотой дворец, бескрайняя пустота холода и ночи... Или ад'.

     - А я тебя, кажись помню, парень. Это же ты так горячо дискутировал с нашим достопочтенным государем? Да, - протянул исполин с молотом и прикусил губу, - точно ты... Тури, значится? Что ж, вижу, мечом владеешь не хуже, чем словом... Редкое сочетание, - фальшиво польстил бугай и протянул руку. - Мое имя - Йордар Харрид. Я предводитель личной гвардии Люциама.

     'Предводитель верных храмовников Люциама? Ты, наверное, гордишься своим званием... - Туорэм поймал себя на мысли, что огромная фиброма над глазом Йорда смешит его. Забавное сочетание, учитывая, как этот человек пару минут назад крушил все вокруг. - Эх, чувствую себя звездой - сливки общества так и тянулся ко мне! Вот только молоко в них прокисшее...'

     Исполин, пряча запятнанные руны молота за спину, приблизился вплотную. Теперь Тури понял, что темное пятно на втором пухлом подбородке было ничем иным, как очередной бородавкой. Раздался треск дерева - блеклый стержень стрелы в районе ребер Йорда быстро превратился в бирюзовое оперение стрелы... Наконечник остался внутри.

     Глаза-бусинки, посаженные очень близко, пристально уставились на собеседника. Йорд так сдавил кисть, что Туорэму пришлось сжать зубы, дабы не выдать писка. И новый знакомый не торопился, выжидал, пока храмовник не выдержит. Однако, склонного к полноте Харрида, уж точно нельзя назвать медлительным - Тури до сих пор помнил, как амбал носился их стороны в сторону, попутно сокрушаю врагов неподъемным молотом. Он бы вспомнил еще лучше, если бы костяшки на руках не начали мучительно колоть. Благо, исполин соизволил отпустить.

     - Благодарю за помощь... - сказал он противно. И не менее противно шмыгнул сопливым носом. - Уверен, без вас мы нипочем бы не справились! - ирония крылась в каждом словечке.

     'Издеваешься? Отлично! Я тебя уже ненавижу, льстивая паскуда!'

     - Сколько ваших осталось? - Тури пропустил колкость мимо ушей. - Четверо, пятеро?

     - Вместе со мной - пятеро... Другую половину завалило в проходах. А еще раньше львиная доля сгинула, когда летела с высоты. Вы то как выжили?

     - Удачно приземлились в подземное озеро, - резко вставила воительница. - Наше счастье, что оно оказалось глубоким.

     - Правда? - тесные бусинки зрачков заблестели, остановились на ее губах, потом спустились к груди и талии. - В таком случае завидую вашему везению, дорогие мои друзья...

     'Дорогие друзья, ха! Для Амеона ты бы стал кумиром номер один!'

     - Это все прекрасно, - ехидно начал Тури, замечая, как Йордар похотливо закусывает толстые губы, - но давайте не будем терять времени - эрибы могут нагрянуть в любую минуту. Я предлагаю идти вперед, потому что...

     - Одрея, - обратился Йорд и даже не глянул на Туорэма, точно вместо него было пустое место. Он демонстративно ощупал рану в глубине сочленении брони, так и оставив наконечник внутри... Затем лукаво ухмыльнулся. - Как же я рад тебя видеть! Даже несмотря на то, что ты хотела убить меня. Обнимемся?

     Девушка натянуто улыбнулась, нехотя подошла и осторожно обхватила его плечи. Йордар вмиг прижал ее, сильнее, незаметно опустился на ягодицы так, что она все-таки заметила. А другой ладонью прихватил за затылок и поцеловал. Одрея напряглась, выгнулась, как струна, чтоб хотя бы телом не соприкасаться с кавалером, но не смогла вырваться. Пружинила локтями, а все без толку - у бугая слишком мощные руки. А когда он все же позволил ей отдышаться, то воительница смогла отодвинуться максимум на длину предплечья - громила ухватил ее за тонкую талию и не отпускал.

     - Прекрасный вкус... Но раньше ты целовала меня по-другому!

     - Прекрати! Сейчас же!

     Другие солдаты неуклюже переглянулись, но по-прежнему стояли, как статуи, и не смели помешать.

     'М-м-м, - Тури издевательски облизнулся, закусил и без того прикушенный язык и прищурился, - какая сладкая любовь... Обожаю подобные зрелища: она его не хочет, он ее - тоже, но принуждает и не упустит момент выпендриться перед всеми! Собственник... И кто же, интересно, доминирует в их отношениях?'

     - Кхм-кхм, - закряхтел Эд и не преминул сплюнуть. - Может, давайте выход искать...

     'Эд, командир ты чертов, рявкни уже на него! - Тури вскипел и с трудом удержался от необдуманных оскорблений. Глубоко вдохнул и выдохнул. Повторил. - Но нет, Эд, ты будешь зажиматься и спокойно слушать мнение этого громилы, потому что он, очевидно, сильнее нас всех вместе взятых, а твои люди, скорее всего, мертвы... Как все просто'.

     - А ты куда-то спешишь, дружище? - мерзко выдавил Йорд и прошелся носом по шее дамы. - Странно, а вот я хотел бы еще...

     - Я иду дальше, - твердо оборвал Тури и повернулся к Моллорду, - ты со мной? Брат...

     'Ну же, давай! Я знаю, что мы еще можем оказаться полезны друг другу, не подведи меня!'

     Эд поморщил потный от озноба лоб, затормозил. Но потом резво кивнул. И поковылял вместе с Тури вглубь, пока оба не скрылись в пустоте - лишь глухое эхо выдавало их осторожные движения.

     - А что МЫ, моя дорогая? - небритые щеки бугая натянулись довольной гримасе. - За ними пойдем или вернемся обратно? Можем задержаться здесь на подольше...

     - С ними! - тут же сказала Одрея и, наконец, вырвалась. - Я пойду с ними, а ты - делай, что захочешь!

     - Ха! - Йордар хихикнул и закусил пухлую губу. - Я-то хочу идти за тобой...

     ***

     Уставшие путники, казалось, обошли и проверили все возможные развилки: затопленные по пояс гроты, где насморк настигает практически мгновенно, непроходимые лабиринты, в которых заплутает самый опытный следопыт. И, разумеется, пологий туннель, что вел их вверх уже несколько долгих часов. Слишком долгих.

     - Красиво здесь, однако, - сказал Тури, что бы хоть как-то заглушить урчание живота. - Посмотри на эти грибы... А Ты когда-нибудь видел такие, Эд?

     - Если ты пытаешься прощупать почву таким манером, то тебе стоит уяснить одну вещь...

     'Еще чуть-чуть, еще несколько поворотов лебедки и мост взаимоуважения опустится, я чую!'

     - Ну-ка.

     Командир закряхтел, когда поднимал больную ногу на особо высокий камень. Тури находился впереди и подал распростертую ладонь. Но Эд только фыркнул, задрал голень, корчась от резкой боли, и поднялся самостоятельно. Никогда не примет он помощи от грязного предателя! Его отец бы уже казнил изменника... Ничего-ничего, пусть поживет пока. Потом Моллорд с ним поквитается... Он за все ответит с полна!

     - Как только мы выберемся отсюда - я тебе с радостью снесу башку, понял?

     'Если... - Туорэм тихонько гоготнул и сверкнул сколотым клыком в улыбке. - Это еще большой вопрос'.

     - Брось, чего ты опять завелся?

     - Потому что ты лицемер, Тури. Самый обыкновенный лицемер, кусок дерма проще говоря... А пытаешься строить из себя верного друга и порядочного пижона...

     'Что... Что?! - Тури, к собственному разочарованию, не мог переварить смысл сказанного. - А-а-а! Точно, наверное, так выглядит иносказательность!'

     - Эм... Ты что-то напутал - пижоны порядочными не бывают.

     - Да насрать! Я тебя насквозь вижу. - Моллорд сурово глянул исподлобья. - Сначала обесчестил Рирду... Опозорил меня. Нас... А теперь ты околачиваешься вокруг Одреи, сукин сын!

     - Ну все, поднял дерьмо на вилы... - Тури оглянулся по сторонам, в надежде, что их никто не слышит. - Слушай, не надо...

     - А она и рада, - не унимался командир, - вертит жалом перед твоим носом! Ждет, что ты отвесишь ей пару ласковых! А сам-то трусишь, как ребенок малый, пытаешься строить праведного мученика! Да только уже поздно хвататься за голову.

     'О, а это обидно звучит... Но я стерплю, мне не привыкать, а вот ты, Эд, не можешь ужиться с мыслью, что тебя предали, променяли на кого-то другого, - Тури едва сдержал злобную ухмылку. - Право, ты бы злился не так сильно, если бы ее выбор пал на какого-нибудь смазливого дворянина, а не меня - грязного тощего оборванца с кривым носом и одним глазом...'

     - Видел бы ты свою морду, когда тот хряк целовал ее!

     'Да, я очень хотел присоединиться к их слаженному дуэту...'

     - И что на моей морде было? Полагаю, неподдельное умиление?

     - Ха, язвишь, червь! То-то же, теперь ты понимаешь, каково это! Представляешь, как они будут ласкать друг друга? У тебя на глазах...

     'Всегда любил подсматривать... Это моя тайная страсть'.

     Тури пожал плечами и отвернулся. Моллорд захохотал. Злорадно и демонстративно. Было заметно, что капитан делает это через огромный пласт ноющей боли.

     - В народе говорят: судьба всем воздаст по заслугам... Как удивительно складываются обстоятельства, не находишь, Тури?

     'Так говорят только обиженные неудачники'.

     - Не-а, - старался небрежно бросить Туорэм, заиграл желваками, вдохнул поглубже. - Не нахожу.

     - А я нахожу! Ты решил погнаться за двумя зайцами, а в итоге не поймаешь ни одного! - капитан оскалился. - Никто не захочет быть с гнусным предателем!

     Тури вспоминал тот неуклюжий флирт в порту Сарморы. И зачем он только связался с этой Рирдой Каил? От их связи, как выяснилось, гораздо больше неприятностей, чем удовольствия. Да, она неплоха собой, да она скрасила кучу скверных вечеров и достала ему из кладовых отца целую охапку 'Бравого капитана', которого должно хватить лет на десять... Но, черт возьми, Эдендид перешел все допустимые границы благоразумия! Рирда переспала с Туорэмом, и что с того? Он не заставлял ее этого делать. Не хотела бы - послала подальше, так нет же, иной раз сама звала на полуночное свидание... Молодой княжне это было нужно, она хотела чего-то особенного, чего-то нового... Эд ее не устраивал или надоел, неважно - она его попросту не любила, а сказать не решалась... Или не могла? Да какая на самом разница?

     'Но один хрен, наш светлый капитан не в состоянии свыкнуться с мыслью, что его отвергли... Однако напоминать об этом лишний раз не стоит, особенно сейчас. Правильные рычажки'.

     - Тебе, Эд, видимо, приносит удовольствие необоснованно поливать меня грязью?

     - Необоснованно?! Тебе еще хватает наглости...

     - Я не буду придумывать оправдание, - громко прервал Тури, и неожиданно для себя выжал улыбку, - но и ты не знаешь всей картины, друг.

     - Смешно тебе? - Эд тоже начал улыбаться, но тут же взял себя в руки. Толкнул веселого храмовника и сдвинул брови. - Что ты лыбишься?

     - Потому что узнал...

     - Что узнал? Что кранты тебе, сука?!

     'Что на тебя пока еще можно положится. Иначе бы зачем ты полез оттаскивать эриба от моего мертвого 'двойника'? Потому что Одрея попросила? Возможно, но сомневаюсь... Хотя, с таким же успехом можно было доверился и Гарту. Он, за маской, простоватого мерзавца, тоже казался весьма надежным парнем...'

     - Нет. Неважно. Я уже все понял.

     - Что?! Что ты там плетешь себе под нос?

     - Да так, - иронично буркнул он и, взглянув вперед, сбавил шаг, - мысли вслух...

     - Что случилось? - спрашивал кто-то сзади - из глубины темной пещеры. - Почему остановились?

     - А ты сам погляди - объяснять не придется...

     Потянуло свежим воздухом. Перед путниками маячило нечто похожее на свет. Долгожданный свет в конце тоннеля. И хотя он был красноватый и тусклый - радость и надежда вновь воспылали в беспокойных сердцах. Они взбодрились и мигом вышли наружу, на узкий уступ, что резко обрывался над бесконечной пропастью. С затянутого неба плотными хлопьями валил белый снег, а прохладный ветер вмиг окутал отовсюду. Свечение красного светоча ослепляло и в буквальном смысле слышалось. Слышалось, будто ураган сдувает опавшие листья с проселочной дороги. Столб энергии находился так близко - всего-то пройти несколько десятков метров и очутишься рядом. Но существовала одна неурядица... Путников и светоч разделяла громадная пропасть, похожая на жерло вулкана.

     - Вот она - поверхность, - грустно вымолвил кто-то из солдат, - близко, но так недосягаемо...

     - Какие странные норы, - произнесла Одрея, пристально изучая что-то сквозь пелену снега. - Очень сильно напоминают...

     - ...муравейник, - докончил Тури и допил последний глоток отвара трав из походной фляги. - Не нравится мне, как в них переливается зеленый цвет. Ладно, попробуем перейти на ту сторону - другого выхода у нас нет... Эд, ты как, с ключицей сможешь идти?

     Командир недовольно фыркнул и согласно кивнул. Смог скрыть колотящую дрожь и биение заминающегося сердца. Правда, не от Тури - карие огоньки долго наблюдали за конвульсиями рук и грузной миной блондина. И за тем, как он вытирает влагу с холодного лба. Моллорду захотелось укрылся за шлемом.

     Путники, прижавшись спинами к стене, короткими шагами двинули по узкому уступу, похожему на винтовую лестницу. Только очень тонкую и без перил. Вел Тури, придерживая рядом качающегося Эдендида.

     - Странно норы шевелятся, - подметил Туорэм, наблюдая за цикличными движениями чего-то тонкого и продолговатого. - Не нравится мне это - будьте на чеку.

     - Успокойся, - издевательски бросил Йорд, - это всего лишь грибы светятся. Или ты и собственной тени боишься? Эй! Ты чего остановился?

     Тури так пристально смотрел в хвост растянувшейся шеренги, что даже свисающие на лоб волосы перестали мешать. Дрожь пробрала с головы до пят.

     - Сзади...

     - Что? Проклятье... - Теперь и Йордар засек перестук и клацанье. Даже головы поворачивать не стоило, чтобы картина сложилась. - Бежим!

     В хвосте карабкающейся колонны раздался вой. Одного из подопечных Харрида зацепил острый шип бронированного хвоста. Бедолага соскользнул и, ударившись копчиком о край уступа, рухнул вниз. Панический рев летел вместе с ним почти четверть минуты. А потом в один миг оборвался, сопровождаемый гулким эхом удара.

     - Дьявол! - сказал Эд, задыхаясь. - Разбился!

     Путники перебирали ступнями резче муравьев. Не остановило и то, что площадь уступа стремительно сокращалась. Страдальческий крик в хвосте зародился вновь. Теперь еще ближе.

     - Голову спрячь! - рявкнул бугай. - Быстро!

     Изумленный солдат, скалясь от глухого удара хвоста, пригнулся, наблюдая, как серебристый молод разбивает стену выше макушки. Уши заложило, как от попадания воды. Зелено-желтая жидкость брызнула на шлем вояки и залила прорези для глаз. А затем рухнула извивающаяся тушка эриба с раздробленным хвостом. На сей раз хлопок прогремел чуть быстрее, чем с предыдущим бедолагой. И хлопок этот стал отправной точкой хаоса.

     Зашуршали крылья, заскрежетали серые камни. Из нор поползли жуткие создания, которые затем вскарабкались на стены и, точно пауки, приклеились к поверхности. А охотники, сверкая болотным панцирем, взлетели над пропастью.

     Уступ под ногами успел закончиться...

     - Живо! - Вопил Йорд. - Почему остановились?!

     - А идти некуда... - отрешенно продиктовал Тури и едва не соскользнул вниз. - Это конец...

     Крылатые тени затмили небо, в ножнах зашуршали лезвия.

     В голове Тури прогремел оглушительный звон, а виски сдавило твердыми тисками. Внутри разума говорил незнакомый голос. Женский голос.

     Сюда. Здесь вы найдете спасенье, оракул.

     Он кончиками пальцев почувствовал, как порода сзади испаряется, превращаясь в воздух. Ощутил жар со спины, будто сзади разожгли костер. И повернулся лишь на мгновенье - камень действительно испарился - на месте непроходимого гранита был узкий проход... В ухе зародился назойливый стрекот и свист.

     - Берегись! - предупредил Моллорд. - Летит!

     Тури смог лишь дернуть подбородком, как в щитки на животе прилетело острое жало, которое отбросило его внутрь хода. Крылатый монстр обвил Тури игольчатыми лапками и пролетел с ним почти до тупика, потом еще протащил на несколько метров, брякнув его возле неизвестного изваяния загадочной девушки. Эриб прижал тело к земле и принялся колупать щитки хитина доспехов. Трепал, пищал и бесполезно дергал жалом. Пока не додумался пустить в ход мощные заостренные жвала. Доспехи повредил еще тот жнец, что напал еще на поверхности... И этому эрибу не составило труда доделать работу - кусочек пластины треснул и откололся. У Туорэма глаза полезли на лоб - жвала сдавили мышцу груди до посинения. Затем полезли дальше. Мучительный крик заглушил звуки лязга и грохота горной породы. А возможно то упал еще один подопечный Йорда. Или сам Йорд. Лучше бы сам Йорд. Кого-то другого Туорэм предпочел бы видеть в живых...

     Он уже не чувствовал груди, в отличие шеи и плеча, на которые охотник так спешил перейти, да и те отдавали противной тянущей болью. Жвала пережали плоть, а игольчатый конец лапки проткнул сочленения пояса. А потом и острое жало брюха кольнуло прямо туда разъедающей кислотой. Мир начинал ускользать, а хриплый глас погасал. На виски надавила тяжесть, а нахлынувшая слабость вырывала из реальности. В последний миг раздался тупой хруст. Чудище взвилось, задребезжало крыльями и свалилось в судорогах. Волнистый клинок так и остался внутри, не разрубив панцирь до конца. Меч вылетел из ослабевших рук. Капитан отдышался, подождал, взялся за рукоять и вогнал лезвие вновь. Надавил со всей дури и выкорчевал головешку с кислотными огоньками, что вмиг сделались тусклыми и серыми. Ковыляя, он едва добрел до Тури. Склонился. Морщины вмиг проступили на бледном лице.

     - Ах! - тяжело выжал Тури, держась за сочащуюся рану. - Кранты мне? С-сука! А-а-а, как больно!

     Моллорд тяжело выдохнул и снял эллиптический шлем. Слегка дернул губами в подобии улыбки. Но вмиг посмурнел и повернулся к проходу тоннеля.

     - С-с-спасите! - кричал солдат, держась за край обрыва. - Падаю!

     - Я держу! - сказала Одрея. - Не смей отпускать руку!

     - Больно, - мучительно прошептал Тури и схватил капитана за шиворот трясущимися пальцами. - Очень больно...

     - Одрея! - гаркнул Йордар. - Уходим - их слишком много!

     - Нет! Я не пущу его!

     - Эд... - слабо выдавил Тури, стараясь не смотреть на свою дымящуюся от кислоты плоть. И пока не потерял силы окончательно, достал из-за пазухи медную цепочки с медальоном. - Вот...

     Моллорд сглотнул, прикусил губу нижними зубами, но покивал.

     - Уходи... - сказал он напоследок куда-то в пустоту. Это уже был не голос Туорэма, это говорил кто-то из другого измерения - из потустороннего мира. Мира, в который сам Тури никогда и не верил.

     Эд крепко сжал медальон в руке и привстал, повернулся к тоннелю. Раздались быстрые шаги и яростный вскрик. Силуэт капитана поковылял к обрыву.

     - Нет!!! Не тронь! - Одрея билась и царапала запястья, что сплелись у нее на поясе и потянули вглубь пещеры. - Не тронь меня!!! Эд, ты чего?!

     - Эй! - вскрикнул Харрид Моллорду. - Держи ее! Я завалю проход!

     - Стойте! - девушка вырывалась и дергалась. Безуспешно. - Ему надо помочь!

     Прогремел ошеломительный удар молотом. Второй и третий... Четвертого хватило, чтобы широкая трещина поползла по проходу и камни наверху не выдержали. Раздалось мучительное завывание эриба, который не успел проскочить внутрь - его придавило меж булыжников. Белесый лучик света закрылся в одно мгновенье - лишь кислотные зрачки зажатой туши жнеца хоть как-то освещали кромешный мрак. Да и то ненадолго: монстр извивался, клацал лапками и плевался... Пока серебристый молот не пробил кривые зубы ромбовидной пасти - тогда-то свет в зеленых огоньках и погас. Зато от вибрации откололась щебенка. Один острый камушек отлетел Эду в бровь и расцарапал кожу. И стоило капитану чуть ослабить хват на талии девушки и зажать расселину на своей брови, как Одрея тотчас же добавила и от себя. Хлопок пришелся скулу.

     - Ублюдки! - вопила она. - Душегубы! Кто вас просил? Кто вас просил меня трогать, я спрашиваю?! Я бы могла помочь ему, идиоты!!!

     - Дорогая, - натянуто вымолвил бугай, прислушиваясь к попыткам эрибов снаружи пробить преграду, - ты бы все равно не успела. Лучше бы поблагодарила нас за спасение...

     - Закрой рот! Лучше бы вы оставили меня там...

     - Лучше... - прокряхтел Моллорд и кивнул в сторону истекающего кровью храмовника, лежащего в ногах у каменной статуи. На саму статую никто не обращал внимания - забот и так хватало. - Лучше помоги Туорэму. Пожалуйста...

     Туорэм лишь стонал и не реагировал ни на что. Стонал и временами тяжело вздыхал, будто дух понемногу выходил из тела. И в любую секунду этот тяжелый вздох мог оказаться последним.

     Извилистые рожки замшелой статуи колыхнулись. Лежащий храмовник апатично смотрел наверх, в глаза загадочной особы. Он узнал бы эти черты из тысячи, она приковала его к себе настолько сильно, что даже укусы на шее и поясе перестали ныть, тело похолодало, а кровь в жилах остановилась... Но все сходилось: те же украшения, те же татуировки на теле, те же перепончатые крылья и воздетые кверху руки... Точно как на фреске музея Сарморы, вот только бедра больше не сколоты и выполнены в объеме. Завораживающем объеме...

     'Неужели? Неужели это правда? Ты существуешь? А не чья-то очередная выдумка...'

     От постамента прогремела пульсация, переходящая в постоянную дрожь. Камень статуи потрескался, отстрелил гранитом во все стороны, а затем случилось невозможное: жрица, точно живая, шевельнула пальцами ног, махнула крыльями, грациозно сошла с постамента и наклонилась над ним. Жар и извилистые волны воздуха окутали отовсюду. Бронзовые выразительные глаза смотрели прямо в душу и улыбались. Затем она приблизилась почти что вплотную. Их носы соприкоснулись, а голубизна ее кожи отразилась в изумленных зрачках Тури. Жрица поцеловала его в лоб.

     - Я тебя помню... Ты звала меня. К себе.

     Но ты не пошел. Потому что было не время. Верно... Еще было слишком рано. Однако сейчас ты пришел сам - я лишь указала путь и приоткрыла дверцу.

     - Да, - выжал он, щурясь от язвы в плече. - Пришел на твой зов... Но меня, похоже, призывала не только ты... Сам дьявол... Дьявол в красном обличии.

     Оставь эту боль позади. Сейчас самое время, оракул. Ты ускользаешь из этого мира, хоть пока и не понимаешь этого. Пойдем со мной в страну грез и мечтаний - там не будет желчи и страданий - лишь блаженство и покой... Пойдем - тебя заждались те, кому ты был дорог.

     - Как? - его голос задрожал. - Страна грез? Но ее не существует... Я не знаю...

     Оставь сомнения, искатель. Ты не найдешь ничего нового на бренной земле - все тропы давно исхожены, а моря разведаны. Наш народ пал. Ваш - падет не менее трагическим образом - это лишь вопрос времени... Тебя ничто не держит в это месте. Идем... Они уже заждались.

     - Они? Постой... Меня там никто не ждет...

     Жрица ухмыльнулась и провела ладонью по отколотым пластинам, по рваным волокнам синей груди. Раны исчезали сами собой и молниеносно заживали. Особа выпрямилась и поманила к себе длинными ногтями. Помогла ему подняться. Затем погладила шею - ее прикосновение залечило отеки и вернуло коже бежевый цвет. Жрица наклонилась над ухом и что-то прошептала. Туорэм неуверенно отстранился и повертел головой. Тогда она схватила его за подбородок и перешла на левую скулу - неведомым образом выжгла ногтями на его коже правильный пентагон в пример татуировкам Люциама. Но Тури не ощутил ожога или боли...

     Даже когда Одрея изо всех сил стягивала с него доспехи и колотила по грудине в попытках привести в сознание, он не моргнул. Бездонный взгляд так и смотрел в одну точку - в замшелые и окаменевшие глаза крылатой особы, что воздела ладони кверху и молилась. Где-то внутри Одрея молилась и сама, хотя никогда не признавала силы богов. Но все эти отвары, травы, бинты и перевязка - на них времени не оставалось, а попытки вдохнуть жизнь через рот не увенчались успехом. Пульс остановился, пальцы уже захолодели. Она распахнула камзол и рубаху, скрестила ладони на грудине и подпрыгнула. Еще раз. Вдохнула в рот. Повторила.

     - Оставь, - Эд положил ладонь ей на плечо. - Ты видела, как он бредит... Рана слишком глубокая. Это была агония - все кончено.

     Она одернула закорок и оттолкнула капитана. Попробовала еще. Надавила, ускорилась и подпрыгнула с такой силой, что должны были сломаться ребра. Но все тщетно.

     - Пусть, - равнодушно выжал бугай и пожал плечами. - Пусть пробует.

     Одрея попытала счастье вновь. Раз, два, три. Тури не реагировал. Девушка, отчаявшись, сглотнула, поджала широкий подбородок и поглядела наверх - в выразительные глаза статуи. Произнесла заветные слова. Разумеется, про себя... Но крылатая жрица не ответила. Даже, когда воительница пустила горькую слезинку и закрыла лицо, тихо всхлипывая, никто не воскрес и никто не ожил. Ее рука прикрыла темные зрачки.

     Вот и все - никакого душещипательного раскаянья на смертном одре, никаких божественных откровений и никакой магии. Он просто умер и испарился, словно его никогда и не было. Назойливые неуместные шуточки, гребаная слащавая ухмылочка и гнусное лицемерие перестанут всех донимать... Даже не верилось. Эдендид, конечно, не был бесчувственным эгоистом, но сейчас не испытывал чего-то особенного. Того, что называют скорбь... Да, на сердце навалили грусть и страх, но лишь за собственное будущее... Тури, почему-то, он не жалел. Возможно, потому что он насолил Моллорду в душу, возможно потому что он просто не нравился ему с самого начала... Но нет: Эдендид не злился и не ненавидел Туорэма - он просто не чувствовал ничего. Все, одним негодяем меньше, и нечего тут рассусоливать.

     Однако даже Одрея, которую Тури едва знал, и та пустила слезу. Хотя вполне возможно не за жизнь храмовника, а за то, что не справилась со своей основной работой - целительством. Впрочем, безнадежная атмосфера вокруг склоняла к плачу не только девушку - солдат Йорда уткнулся в колени и пискляво стонал. Но это тоже уже не имеет значения...

     Все смешалось в густую кашу, которую придется кому-то расхлебывать. Скорее всего именно Моллорду. Он ведь, как-никак капитан... Да уж, хорош капитан: угробил двухтысячную армию отменных храмовников! Гордился бы им отец? Конечно, нет... Отец был умный и волевой полководец. А Эд не мог добиться дисциплины, не мог приструнить всего лишь одного жалкого наглеца! Позволял ему использовать себя. С самой первой встречи он ему не понравился! И пусть они курили табак и веселились, пропади все пропадом... Сколько же они дымили вместе! Но Тури подставил его... И Рирда тоже предала его. Если бы она его любила по-настоящему, нипочем бы не изменила с этим... Этим... Потаскуха! А ее отец. Каил... Подослал к нему убийцу! Гартиммера, который был знакомым Тури! И как же он сразу не догадался? Это же натуральный бандитский заговор! Владыка, это же какое-то сумасшествие - вокруг него собрались одни лицемеры и лжецы! Куда смотрят Боги?

     'И почему именно такую судьбу они уготовали самому отчаянному безбожнику на свете?' - заключил Эдендид и расплылся в грустной улыбке. Сдвинул брови и морщины испещрили гладкое личико. Перебрал медный медальон в ладони и провел пальцем по надписи. Он, вероятно, должен был отдать побрякушку Одрее... Но не решился. Не в такой напряженный час. Возможно, спустя какое-то время он ей вручит его. Но уж точно не сейчас.

     'Что ж, прощай, мой... Мой друг, мой враг... - подумал Эд абсолютно равнодушно. - Сожалею, что мы расстались так и не выяснив отношения'.

     Никто не сказал ни слова, какие принято говорить о покойнике. Никаких тебе пронзительных воплей, никаких комплиментов, никаких оскорблений и никакого сожаления. Все молчали.