Аннотация: О непростой, но бьющей ключом жизни в Украине.
А то, що в нас кураторы з-поза кордону, так то наша справа, а не москалив.
В нашу бойовку прислали такого. Американцы сказали, шо ихний, а браты видали, как он по ночам каким-то идолам языческим поклоняется.
Ну, то його головная боль. Имя у него какое-то такое, шо на трезвую голову и не выговоришь. Но мы нашли выход: раз госдеп этого красавца на нашу голову прислал, то мы его так и назвали: Госдеп.
И повадился он нам всё запрещать.
- Пленных не расстреливайт.
Это он нам говорит.
Мы отвечаем:
- Так то ж кацапы.
- Ньельзья,- говорит Госдеп.- У них тут самки и детьёныши.
- Тю на тебе,- говорим.- Ну нельзя, значит нельзя.
Расстреляли потом, конечно, пока Госдеп дрых после обеда, а ему сказали, шо отпустили.
Или вот, говорит он нам:
- Рабов пытать ньельзья.
Да звидкы ж ты узявся такый !
А он продолжает:
- Двадцать пьервый век на дворье, а вы рабыньям задуваете монтажную пьену после изнасилования
- Слухай,- каже йому Смертьмоскалям.- А ты сам давно з пальмы злиз ?
Ну тут уж Госдеп весь изобиделся, отпаивали самогоном. А потом ещё и девку молодую на ночь притащили. Они там в своей госдепии извращенцы - им подавай молодых и красивых девах, а пенсионерок-эпилептичек воны не люблять, в отличие от нас, настоящих карателей киевской хунты.
Он и ко мне приходил. Я, говорит, посмотрейть рабынь. Смотри, хай тоби повылазэ.
Донецкая с луганской не подвели. Увидели Госдепа да как гаркнут:
- Доброй хунте - добру зигу !
Ну, и зигуют по-нацистски.
Госдеп морщится, но спрашивает:
- Хозяин к вам хорошо относийтся ?
- Да,- отвечают,- хорошо. Если бы ещё кормил каждый день...
Сунул я луганской кулаком под рёбра, у них пропала охота откровенничать. Поспрашивал их Госдеп, да они молчат.
Браты говорили, шо и к ним приходил.
А закончилось всё нормально.
Госдепа с нашего самогона развозило страшенно. Ну, мы как-то напоили его и предложили по кацапам пострелять.
От такого удовольствия кто ж откажется ? Шмалили по ним из стрелкового, потом арту подогнали, Градами бахнули. Госдеп наш в раж вошёл, хохочет, требует ещё пострелять.
А нам шо ? Бери, дорогой товарищ, то есть, конечно, мистер.
Наутро, после обеда, проспались мы и Госдепа тоже растолкали.
- Смотри,- говорим,- шакал паршивый, шо ты ото вчора натворил. Бач, мирняк покрошил, баб с дитями, старух, опять же, с пенсионерками. Как же ж так ?
Фотки-то у нас ещё со вчерашнего вечера наготове лежали.
Смотрит на них Госдеп, сам бледный, цвета кофе с молоком, если хто бачив, конечно, цыгаркой соби в рота попасть нэ може - руки трусяться.
- То нэ я,- каже.
- Эге ж,- отвечаем мы.- Як бы ж то. Пока ты учора по кацапам шмалить не наладился - такого не було. Никак мы тебя не могли уговорить - ты ж начальство.
- Нитшего не поминайт,- заявляет Госдеп.- Я это... Додому хочу. В пампасы, на ридну пальму. Хреново мэни.
- Терпи,- говорим мы.- На то и война.
Отпоили его компотом из крови россиянских младенцев, да так и оставили.
После этого, Госдеп, конечно, взялся за ум, перестал нас дёргать и выносить нам мозг отыми правами человека. Правда, сам загрустил. Вечно пьяный, небритый, постоянно сыдыть и шось грустное спивае пид банджо на своему американському языку.
А потом Трамп заступил на президентский пост и Госдепа от нас отозвал.
Ну мы ничего: попрощались, закатили вечеринку, автомат с патронами подарили. Госдеп взял наши адреса, правда, собака, не пишет. Хотя, може, просто письма не доходят.
А на його место прислали поляка. Ото был хлопэць свий в доску, но это совсем другая история.