Когда серая пелена рассеялась, путники увидели вокруг себя совсем другой лес. Огромных деревьев вековых и могучих не стало совсем, на их месте, стояли трухлявые пни, замшелые и уродливые как чудовища из страшных сказок. Лес заметно поредел, повсюду виднелись следы безжалостного использования его человеком. И ещё, стало заметно теплее...
- Сие мир твой есмь? - Испуганно спросила Олеся.
- Не-ет! Что ты! Мы себе такого варварства не позволяем. - Честно ответил Вовка. - Видимо, мы прыгнули в будущее, на сколько энергии хватило, но не долетели.
- Что же нам горемычным, делати?
- Ничего особенного. - Легкомысленно заявил Вовка. - Кроме того, что мы попали не в то место, куда я планировал и не в то время, всё остальное в полном порядке! Дождёмся, когда Кент придёт в себя, и рванём дальше. Делов-то....
- Сколь нам ждати надобно? - Поинтересовалась девушка.
- Дня три, может четыре. - Махнул рукой горе путешественник. - А что?
- Четыре дни, это есмь три ночи. - Разумно заметила Олеся. - Столь времени в лесу без припаса и укрытия? Таки може от хлада ночного и голода тож, смерть лютую принять.
- Действительно.... - Почесал затылок Вовка. - Тут надо к людям идти. Отсидимся пару дней, а там видно будет. Пошли!
- Куды?
Он подхватил Кента и наугад ткнул пальцем в сторону ближайшего просвета в деревьях. - Вон туда!
- Господи, - раздражённо начала объяснять Олеся, - отсель же видать, что в той стороне древ для строительства годных, гораздо менее, аки там куды ты идтить восхотел!
- Ну и что из этого?
- Да то, - продолжила девушка, - что именно оттель, селяне, в лес и приходиши! Бревно, чай не пушинка, нешто кому охота труды лишние на себя братии? Потому и ползовали сие, ближе к дому есмь.
- Логично. - Согласился Вовка. - Что ж, будь по-твоему, пойдём левее.
Олеся поправила объёмную холщёвую суму, висящую на плече, и уверенным шагом зашагала между деревьев. Вовка сначала попытался обогнать её, но сообразив, что легко может потерять направление, тем самым, полностью угробив свой имдж, пристроился чуть сзади. Минут через двадцать, Олеся вывела его на окраину глухой деревеньки, раскинувшейся на берегу реки. Домов в ней было, десять-двенадцать, не больше. Старые, прокопченные избы, потемневшие от непогоды и покосившиеся от времени, большого оптимизма не вызывали. Пройдя мимо нескольких из них, путники не встретили ни одного живого существа, ни человека, ни животного. Войдя в одну из изб, они увидели там только вымороженные стены, да ветхий разор запустения. Весь нехитрый скарб, что можно было унести или увезти на телеге, отсутствовал. Судя по всему, деревеньку покинули ещё зимой.
- Почто людей-то несть?- Спросила Олеся, когда они вышли из очередной избы. - Али снова от супастата человече наши живот хранили, али ещё как беда пришла? Посередь зимы, с насиженного места не уходют...
- Конечно, зимой из дома бежать, последнее дело. - Согласился с ней Вовка. - Мне бы узнать в каком мы времени и месте, тогда бы я наверно смог объяснить это необычное явление, а так.... Слишком мало информации.
- Что делати будем? - Поинтересовалась Олеся.
Вовка присел на завалинку ближайшего дома и крепко задумался.
- Есть несколько вариантов. - Предложил он после раздумий. - Можно остаться здесь и дождаться возобновления работы Кента.
- Ага, - с издёвкой продолжила девушка, - у нас снеди, не более чем двух дён есмь. Хаты пусты, ни дров, очаг согреть, ни инструмента какого. Тако же не зря место сие покинуто! Може проклято оно или того хуже, болезнь кака страшная людей с места согнала....
- Ясно. - Кивнул Вовка, выслушав Олесины доводы. - Тогда надо идти к реке, искать плавсредство и плыть по течению, пока людей не встретим. Насколько я помню из истории с географией, люди всегда на берегу селиться старались. Пошли к реке.
Ничего не говоря, девушка подхватила свою суму и направилась вслед за ним, в сторону воды. К счастью, совсем недалеко от ветхих мостков, они нашли небольшую плоскодонку, припрятанную рачительным хозяином на берегу, в ивняке. Спустив её на воду и убедившись в том, что за зиму она не пострадала и полностью сохранила свои судоходные качества, путники погрузили в неё свои нехитрые пожитки и отправились на поиски людей. Неспешное плавание и размеренная работа вёслами располагала к душевной беседе. Плотнее закутавшись от речной прохлады в свой зипун, Вова спросил.
- Олеся, ты не знаешь, как я в избушке, где нас Кент нашёл, оказался?
- Отчего не знаю? Знаю.- Пожала плечами девушка.- Я ж тебя туды принесла.
- Ты? - Удивился Вовка и грустно пошутил. - По-моему, вытаскивать меня из лап смерти, и спасать мою жизнь, у тебя входит в привычку. К сожалению, видимо и у меня, становиться привычкой, хронически, в эти лапы попадать. Спасибо....
- Чего уж. - Отмахнулась она. - Велика ль заслуга, павших после сечи обойти, да унесть болезного в тепло. За спасение своё, не меня, Кешу благодарностью одари. Ежли бы не он, не быть бы тебе живу! Когда он в избу вошедши, ты вовсе плох был.... Думала аз, что недолече тот час, когда по тебе тризну справлять придётся, а его узрела в обличии бесовском, с щупальцами алчущими до тела твоего добраться, совсем порешила, что Диавол за душой твоей пришёл. Напужалась до смерти!
- Напугалась, это понятно, - улыбнулся Вовка, - но ведь не отдала без боя?
- Не отдала. - Подтвердила она. - Словно юродивая безумная, ратиться с ним стала. Ты уж прости меня за таку глупость.... Отколе мне знать было, что есмь он друже твое?
- Ты не переживай, насчёт Кента. - Успокоил её Вовка. - Мне даже очень приятно, что меня такая красавица защищает.
Услышав неловкий комплимент, Олеся зарделась, смущённо пряча лицо в воротник. - Прямо таки красавица.... Скажешь тоже....
- Конечно красавица! - Подтвердил он. - Как же иначе-то! Фигура у тебя, наши бабы усохли бы от зависти! А волосы? Коса до пояса, в нашем времени, это же полный эксклюзив! Все норовят покороче стричься, чтобы возни поменьше... А ещё ты рослая и сильная, не то что пигалицы наши маломерные! Тебя, к примеру, и обнять есть за что, и к себе прижать не страшно. Естество натуральное, богатое и телом и душой!
- Тоже, скажешь, - возразила она. - Боярыни молодые ходют, нешто не видел? Лицом бела, да станом легка, выступает аки ангел небесный! Вот она красота кака есмь...
- Дались тебе эти боярыни! - Возмутился Вовка. - Подумаешь! Три кости да ложка крови! Будь ты на них похожа, разве смогла бы меня из леса притащить? Или с поля боя? Нет, конечно! И не спорь! Мне со стороны виднее!
Олеся хотела что-то возразить, но, услышав последнюю фразу, сдержалась. Оба путешественника, смущенные неожиданным проявлением эмоций, некоторое время молчали. Вовка усиленно грёб неловко бухая вёстами по воде, а Олеся жалобно глядела на его геройские потуги. В конце концов, сжалившись над незадачливым гребцом, она предложила.
- Володимир, позволь мне тож, вёслами погресть. Чай не близок путь, умаешся....
Вовка, к тому времени, употевший и уставший, гордо глянул на девушку.
- Да что здесь уставать? Греби себе потихоньку, вот и вся премудрость. Помощь мне, в общем-то, и не нужна. Есть правда одно дельце, что мне сделать надо в более спокойной обстановке, ну да оно и подождать может....
- Что за дело тако ? - Спросила девушка, жалобно глядя на употевшего гребца.
- Надо бы поточней определиться с местом нахождения. - Небрежно ответил он. - С микрочипом поработать, сопоставить факты, картографией заняться.
- Вот и бери на себя труды сии, - обрадовано предложила Олеся, - а я пока просту работу поделаю. - Она улыбнулась, внезапно пришедшей мысли. - Зябко на воде, а таки глядишь и согреюсь!
Насчёт того, что работа вёслами здорово согревает, Вовка спорить не мог. Сделав вид, что сжалился над замёрзшей пассажиркой, он, якобы нехотя, уступил ей место гребца, а сам с великим облегчением сел на её место. Олеся взялась за вёсла. Лодка сразу пошла ровнее, перестав рыскать в разные стороны, исчезли нелепые хлопки об воду и фонтаны брызг. Чувствовалось, что в этом деле, девушка давно не новичок. Внимательно посмотрев на её работу, Вовка сделал для себя неутешительные выводы. Хотя он и считается номинальным руководителем экспедиции, пользы от него гораздо меньше, чем от Олеси. Грустно улыбнувшись, он сосредоточился на работе с микрочипом.
К большому его удивлению, чип включился сразу, без обычных капризов. Вызвав из его операционной системы карту Пскова, Вовка очертил круг в сто восемьдесят километров и стал искать какую нибудь реку, что находится рядом с Новгородом. Изучив каждый миллиметр карты, он окончательно убедился, что ни каких рек, там нет! Порядочно удивлённый, он посмотрел вокруг себя, и даже на всякий случай потрогал воду рукой. Все органы чувств, говорили ему, что река есть. Мало того, посмотрев вперёд, он обнаружил, что эта река, впадает ещё в одну, гораздо большую по размерам! Совершенно запутавшись, он махнул рукой на Новгород, и стал искать, что-либо похожее севернее или южнее. Единственным подходящим участком, хоть как-то совпадающим с реальностью, оказалась местность, расположенная недалеко от Санкт-Петербурга. То самое, где река Тосна, впадает в Неву, если конечно, карта двадцать первого века не врёт и совпадает с реальным положением дел. Не совсем уверенный в результате, прикинув, на сколько, мог промахнуться в выборе направления, Вовка почесал затылок, решив в дальнейшем, воздерживаться от излишней самостоятельности в этих вопросах. Растерянно глазея по сторонам, он, вдруг заметил рядом с берегом, торчащую из воды, блестящую трубу необычной формы. Подплыв поближе, они извлекли из воды, неизвестно как попавшую сюда, граммофонную трубу. Медная, причудливо изогнутая, покрытая аляповатой чеканкой, судя по зелёному налёту, пролежавшая в воде не одну неделю, труба сразу привлекла внимание Олеси. Вытряхнув песок, она долго вертела её в руках, разглядывая рисунок.
- Граммофонная труба. - Ответил он. Услышав, ничего не говорящее ей словосочетание, Олеся, немного подумав, задала вопрос по-другому.
- Зачем она? - Видевший граммофоны в своих любимых фильмах про ковбоев, Вовка с охотой начал объяснять.- Это часть одного механизма, который называется граммофоном. Он был распространён в развитых странах, в конце восемнадцатого, начале девятнадцатого века. Через неё, звук с пластинки слушали.
- С чего? - Не поняла она.
- С пластинки. - Терпеливо повторил он. - Это такая штуковина плоская, как сковородка без бортиков, с которой с помощью иглы, звуки разные извлекают. Голос человеческий или ещё что...
Олеся испуганно вскинула глаза. - Пытают что ль?
- Почему пытают? - Изумился Вовка.
- Так ведь иглами же.... Больно, небось, вот и кричат....
- Я же тебе объясняю, иглами не людей, а диск царапают, оттуда звук появляется! Понятно?
- Понятно. - Кивнула девушка.
- Вот и прекрасно, - продолжил он, - а через эту трубу, звук усиливается, становиться громче.
Олеся, представив себе, как металлическая игла царапает чугунную сковородку, тихо засмеялась. - Они нешто совсем дурные, люди сии? Кому ж приятно слушать аки железа скрипят?
- Там не скрип слышно, - терпеливо продолжил объяснять Вовка, - а музыку, песни всякие.
- Всё одно, зело чудно мне сие. - Улыбнулась ему Олеся. - Ты не серчай. Мне бы узреть храмофон ентот, аз и вопрошать более про него не стала.
- Дался тебе этот граммофон. - Отмахнулся он и вдруг подскочил на месте, чуть не выпав из лодки. - Граммофон! Как же я раньше не сообразил! Ты понимаешь, что это значит?!
-Это означает, - усевшись на место, продолжил он, - что теперь мы знаем время и место своего пребывания! Мы находимся на берегах Невы, впадающей в Финский залив, недалеко от северной столицы России, Санкт-Петербурга! Всё, пускай меня на вёсла, люди близко, увидят, что девка за вёслами - засмеют!
- Несть, в устье Невы град построили? - удивилась Олеся, меняясь с ним местами. - Отче глаголил, что там место топкое и каждую весну в половодье великое.
- Для потомков твоих, а для моих предков нет, и не было невозможных дел. - Гордо ответил Вовка. - Такой город отбухали, любо дорого поглядеть, я на экскурсию ездил...
- Асмь?
- На экскурсию. На мир поглядеть - себя показать... Люди в наше время любят эээ... бродяжить, путешествовать по незнакомым местам.
- Как купцы? За товаром?
- Нет, просто поглядеть мир.... что не видел.
- Яко я сейчас?
- Почти. Но не важно. Важно, что тут построили город. Столицу России...
- Аки Ново - Город?
- Другой и больше! Гораздо больше! Назвали они город в честь царя.
- Небесного?
- Не перебивай! - Осадил Олесю, Вовка. - Царя Русского Петра. Так и назвали - Город Санкт-Петербург. В переводе на русский - Город Святого Петра.
- Яко апостол Петр? - Провела аналогию Олеся. - У дверей рая небесного стоящий, и человеков приходящих судити по делам их земным? Паче в рай - отче нашего восхвалять, а ино и в ад - за грехи земные расплачиваться. Так поди?
- Нет. В честь другого человека. В честь царя Петра. Насколько я знаю историю, город уже стоит построенный. Сооружен как Венеция, на воде. Там сплошные речные каналы, мосты разводные...
- Ну, ты и брехун! - Олеся звонко рассмеялась, представляя, как куча мужиков, поднимает на веревках деревянный мост. - Разве должно мост поднимати? Кому надобно сие? Мост для того и мост, что бы через речку ходить, а лазить лестница есть.
- Вот приедем, увидишь, брехун я или нет. - Грозно пообещал Вовка. - Там теперь стольный город. Столица Российской Империи! А знаешь, какая у нас империя была? На лошадях за год не доскачешь от края до края!
- Ты б тогда Володимир, портки почистил, всяко к людям знатным выходим, - Укорила Олеся, - не любо...
- Перестань болтать на своей тарабарщине! - Вовка недовольно скривился. - Не понимаешь того, что джинсы, чем грязнее, тем большую ценность приобретают.
- Все одно, негоже в грязном исподнем прилюдно быти! - Олеся шмыгнула носом и поправила платок на голове. - Аки нищай какой, юродивый.
- Нечего было со мной идти, оставалась бы дома. - Брякнул он.
Олеся сердито замолчала.
- Не сердись, это я так, с дуру ляпнул, прости... - Виновато улыбнулся Вовка. - Просто, так везде принято, по одежке встречают, по уму провожают! Слышала такую поговорку?
- Так если б он был... - Усмехнулась Олеся, опустив руку в холодную реку, неожиданно плеснулась водой.
- Прекрати баловаться! - Вовка отпрянул, уклоняясь от брызг и раскачивая лодку. - Вода холодная! Нашла место для игр! Лучше бы подумала, как нам до города быстрее добраться!
- Чего здесь думать? - Ответила она. - На вёсла налегай, вот и вся премудрость.
- Налегай, налегай, - проворчал Вовка, - это я и без тебя знаю. Ты что нибудь дельное предложи.
- Хочешь, я тебе петь буду, что бы работалось лучше? - Неожиданно предложила она.
- Петь это конечно хорошо, но лучше не надо. - Покачал головой Вовка. - Голос у тебя звонкий, далеко слыхать будет.
- Разве плохо сие? - Удивилась она.
- Нет, не плохо, только не ко времени. - Пояснил он. - Места тут пустынные, лишнего внимания к себе лучше не привлекать.
- Ну и, пожалуйста. - Надула губки девушка. - Не больно-то и хотелось! Токмо, ежели ты сейчас меня так тиранишь, пока мы не венчаны, как мы после свадьбы жить будем?
- После какой это свадьбы? - Делано удивился Вовка. Конечно, он хотел создать семью, но уступать в споре, особенно сейчас, очень не хотелось.
- А кто замуж меня звал? Не ты? - Ядовито поинтересовалась девушка.
- Я.. - Согласился Вовка. - Но как позвал, так и назад отзову. Я же думал ты слушаться будешь, не станешь ерепенится по каждому пустяку. Тьфу, по-вашему, уже говорю. Учти, у нас в будущем, с этим делом просто. Не сошлись характерами, баста - разошлись как в море корабли.
- А разве муж с жаной, не до гробовой доски вместе живут? - Удивилась Олеся и украдкой перекрестилась. - Но это ж от лукавого, грех великий! У нас только вдовые опять женятся. Али вы супружниц, травите как? Аль топите?
- Ты совсем того?! Говорю же - расходимся! - Вовка ожесточеннее заработал веслами. - Попробовали вместе жить - не получилось, не понравилось и обратно холостые. Гражданский брак называется.
- Экие вы граждане-любодеи! Попользуетесь чистой девицей, цветок нежный сломаете, а потом на улицу выгоняете?! - Олеся осуждающе поглядела на Вовку. - Как же ей потом с грехом этаким жить?! Ей же отроки деревенские, все ворота дегтем измажут, и ославят на всю округу!
- Еще не известно кто кого ославит! Вашему брату теперь все можно. То есть у нас в будущем все можно. Еще и выделываются...
- А как детки пойдут? Без отца родного, ростить поди тяжало? И обчество осудит...
- Да общество только обрадуется! Хоть еще одним человеком больше будет. Они же девицы у нас в будущем, если одного ребенка родят и то подвиг, а двоих детей, так это чудо из чудес! Чуть ли не мать-героиня.
- Одного? - Не поняла Олеся и, покраснев хихикнула. - А как же...
- Таблетки специальные применяют. - Понял по-своему, Олесино замешательство Вовка. - Лекарство короче. Или другие методы защиты есть. Раньше аборты делали. Теперь без них обходятся. Презервативы существуют от случайных залетов и вредных половых болезней. Есть женские и мужские
- Кого? Резервативы? - Переспросила Олеся. - А это что за невидаль?
- Ну... - Вовка тоже покраснел. Как объяснить непорочному и непросвещенному человеку противоположного пола, что такое презерватив и для чего он нужен? Обидится, или потом усмешками достанет. Неизвестно что хуже. Помявшись, буркнул под нос. - Короче, потом при случае объясню.
- Один ребенок... - Протянула задумчиво Олеся. - Один сын, не сын, два сына - пол сына.... А ежели умрет ребетенок? Заболеет, али в омуте утопнет? Каково же родителю будет? Мать с горя помрет!
- Да у нас редко помирают насильственной смертью. - Успокоил её Вова. - Лечат и через три дня после физической смерти. Хотя резон в твоих словах есть.
- Воскрешают опосля смерти, аки Христос?
- Аки-паки. Скоро устье Невы будет?
- К вечеру, с божьей помощью управимся.
- Черт возьми! Еще грести и грести!
- Не поминай всуе нечисту силу! - Олеся перекрестилась и оглянулась по сторонам. - Еще накаркаешь татей! Лучше поглядь, эко благолепие!
Вокруг царил унылый пейзаж ранней весны. С реки уже сошел лед, но по берегам, еще лежали редкие ноздреватые льдины. Мутная вода тащила за собой мусор и грязь, сорванную с подтопленных берегов. Лишь полуденное солнышко, весело таращилось сквозь дымку облаков, поднимая настроение. Вовка оглянулся по сторонам и тяжело вздохнув принялся энергичнее махать веслами. Кента опять скукожило после прокола времени, он валялся на дне лодки беспомощный и бесполезный. Когда он выйдет из ступора неизвестно, а сидеть на месте не хотелось обоим. По расчетам выходило, что они должны оказаться примерно в восемнадцатом, тире двадцать первом веке. Разброс по времени достаточно приличный, но не окончательный. Вполне вероятно, что с таким же успехом они могут оказаться во всех последующих веках. В конце концов, трубу мог потерять пьяный антиквар из двадцать второго века. Почему нет? Купил эксклюзивную вещь, обмыл это дело как следует, а потом выронил. Маяк на неё поставить не успел, вот и не может обнаружить. Учёный этот тупорылый, тоже хорош! Что ж он собака, против точки отсчета времени, метку поставить не мог? Теперь приходится крутить стрелки наугад - гад!
Руки не привычные к тяжелой, монотонной работе, уже давно покрылись кровавыми мозолями и лишь за счет дранных варежек Олеси, не стерлись до костей. Установленные в тело имплантанты, поддерживали организм, но, честно говоря, Вовка держался лишь на одном самолюбии.
- Где? - Вова бросил весла и обернулся назад, ища глазами дым. Навстречу им поднимался вверх по реке двухпалубный, покрытый облезлой белой краской пароход, весело дымя огромной трубой.
- Хоть какое-то подобие цивилизации! - Обрадовался Вовка. - Это не ладья Леська, это теплоход. Или пароход? Неважно, главное технический прогресс! Так в моем будущем называли древние железные корабли, плавающие на угле и прочих углеводородных продуктах.
- Как он на угле может плыть? Углем в кузне горн топят! - Не поверила Олеся. - Мой папаня кузнец, и я всяко знаю, для какой нужды огонь пользовать. А то, что железная ладья, паки брешешь лукавый. Кто такую махину скует? Чай не подкова!
- Чай, чай. - Передразнил Вова. - Этот корабль, для тебя будущее! И их не ковали, а лили в специальных формах!
- Как чушки, колокола медные, в восковых формах? - Олеся удивилась. - Ну, это совсем брехня! Это ж скольку воска надо, что б такую махину вылить! Зело много бортничеством надо заниматься.
- Ну, может, и не льют. - Согласился Вовка, наблюдая приближение корабля. - Как из пазлов собирают...
Корабль быстро приближался, шлепая по воде огромными лопастями вертящихся по бокам колёс. Из трубы густым столбом поднимался дым, гул плохо притертых поршней двигателя, стучал как молот по наковальне, а на корме корабля весело развивалась красная тряпка. Сквозь шум моторов донеслись визгливые звуки гармошки наигрывающее что-то бесшабашное и веселое. А у Вовки заболела душа. Вернее то место, где должна по представлению предков, она находится. Невыносимо захотелось скрыться, куда ни будь подальше, от надвигающейся неведомой опасности. Как эти предки вообще могут существовать, когда любая новая встреча несет лишь одни неприятности на многострадальную голову?!
- Что делать будем Леся?
- Ты мужик - Володимир, тебе решать. - Отрезала Олеся, внимательно разглядывая корабль. - Конешно пошшупать железяку, разболокши по частям, не мешало. То б наш князь порадовался, ежели ее к делу пристроить...
- В городе посмотрим. Там металлолома предостаточно! - Отрезал Вовка и приналег на весла, продолжая грести прямо. Пусть Нева, не Волга, но с фарватера до берега неблизкий путь, все равно догонят, если захотят.
На носу корабля, одна из труб повернулась в их сторону и окуталась белым дымком. В десяти метрах от лодки, вспучилась столбом вода, а от корабля донесся грохот выстрела. На палубе жизнерадостно заржали. Пароход пронзительно свистнул и кто-то заорал в рупор.
- Эй, на челноке! Подь сюды!
- Свят! Свят! - Закрестилась испуганно Олеся. - Дяденька водяной в речке балует. Каку они щепку зовут?
- Какая на хрен щепка! - Заорал в страхе Вовка. - Какой в баню водяной?! Они нас из пушки расстреливают боевыми снарядами!
- Пращей? - Не поняла Олеся.
- Бананами! - Нервно пошутил Вовка, разворачивая лодку к пароходу. - Еще раз пальнут из пушки, и пойдем на дно водяного кормить.
- А что такое банан? Иноземная праща?
- Неважно. Мы сейчас подплывем к кораблю и сдадимся в плен, во избежание дополнительного кровопролития. По всей видимости, они пираты, или морские корсары. Хотя откуда в центре России появились пираты? О господи, куда же нас занесло?! Дикие варвары! Если стрелять начнут, прыгай с лодки и плыви как можно дольше под водой вдоль по течению, а потом поворачивай к берегу. Поняла?
- От супостата, ноги драть? Лучше сразу утопну!
- Тогда просто молчи! Я разговаривать буду, а потом делай то, что я! Рожу противную скорчи, и глаза вытаращи, дураками прикинемся.
Пароход приближался. Стали заметны выбитые стекла в иллюминаторах, толпа мужчин в черных коротких пальто, полосатых майках и широких расклешенных к низу штанах. На головах они носили странные шапки с ленточками, а вдоль всего борта парохода шла непонятная надпись - Смерть буржуйским интервентам!
Основная часть народа была пьяна, часть плясала под гармошку на второй палубе. Из кают доносились пронзительные женские крики. На высокой мачте раскачивался повешенный за шею, полураздетый, толстый мужчина, а два мертвецки пьяных мужика, мочились с верхней открытой палубы, прямо в речку, не обращая внимания на приближающуюся лодку.
- Чаво изволите господа хорошие? - Заорал Вовка, пытаясь выглядеть дураком. В принципе получилось неплохо, а самое обидное - очень правдоподобно....
- Ты деревня - за белых, али за красных? - Спросил мужик в одной полосатой майке перепоясанный пулеметными лентами и с расстегнутыми на ширинке штанами. Вопрос поставил Вовку в тупик, но, судя по красной тряпке на корме парохода и трупу в белых подштанниках, болтающемуся на веревке, вопрос был отнюдь не праздный. На пароходе преобладали красные цвета, и Вовка не задумываясь о дальнейших последствиях, сходу брякнул подобострастно улыбаясь.
- Дык, конешно за червонное! У нас в деревне всю жисть красное было!
- А баба твоя за каких будет? Политэкономию знает?
- Больная она! - Отмахнулся беспечно Вовка. - И на голову слабая! Заразу позорную подхватила от цыган, к фельдшеру в город везу!
- Жаль, а то б мы ее политэкономии научили. Слышишь, буржуйки институтские орут? С Питера грамоте учим! Комунизьмь, он ведь баб всех обчими сделает! - Мужик почесался в районе гениталий. - Так говоришь, больная?
- Совсем больная! - Жизнерадостно уверил Вовка, холодея душой за предстоящие события. Нырять в холодную воду не хотелось, но, по всей видимости придется, спасаясь от неприятнотей. - И дура дурой!
- То, что дура, это на бабскую функцию не влияет. - Внимательно разглядывая Олесю, медленно произнес мужик. Хорошо, что из-за плотного платка и бесформенного сарафана, рассмотреть прелести девушки не представлялась возможным. В придачу Олеся, так увлеклась изучением корабля, что на реплики почти не обращала внимания. Мужик обернулся на палубу и заорал сложив ладони в рупор. - Братки! Кто хочет глухую деревню коммунизьму Марксиському учить?!
- А как она, в теле? - Переспросили с палубы. - Если сисястая и задастая, то затаскивай на палубу! Надоело на господских костях лежать!
- Черт его знает! Мужик говорит она больная и дура!
- Пусть даже дура, если и чехотошная, то драть можно!
- Чахотошная? - Переспросил матрос у Вовки.
- Нее, часоточная! - Вросший в голову чип неожиданно выдал симптомы болезни и Вовка быстро его озвучил. - Цельными днями чешется и кожа слазиит с грудев!
- Тьфу! Прокаженная! Что ж вы варнаки, не моетесь?! Гигиену не соблюдаете? - Возмутился моряк, пытаясь расстегнуть кобуру на поясе. - А ну брысь отсюда сопатые лапотники! Или я вас сейчас научу принимать водные процедуры!
Дело стало принимать нешуточный оборот, по всей видимости, Вовка переборщил с диагнозом. Дурашливо и глупо улыбаясь, он приготовился вытолкнуть Оксану за борт. Вмешалась судьба в виде конопатой физиономии.
- Васька! Твоя очередь подошла! - Высунулась из трюма взлохмаченная голова. - Иди скорее, или я полез, пока она не сдохла!
- Я те - полезу без очереди! Уже два часа терплю! Договаривались же по одной бабе и один раз! - Забыв о крестьянах, Васька стремительно развернулся и исчез с палубы. Остальная матросня, весело загикала и засвистела, бросая в лодку окурки с самосадом. Схватив дрожащими руками весла, Вовка развернул лодку, и помчался на пределе своих возможностей, подальше от парохода. Оксана молчала, не вмешиваясь в работу, лишь печально провожала глазами пароход, с пьяной балтийской матросней и насилуемыми молодыми женщинами.
Насколько Вовка теперь вспомнил историю, они оказались во времена Великой Октябрьской Революции, Кровавого Переворота, Великого бунта, Сионистского Заговора, Путча. Как только не называли в земной истории это кровавое событие. Называли со знаком плюс, те кто победил, со знаком минус, кто проиграл, националисты приплетали сюда всемирный заговор евреев, экономисты пытались провести параллель с экономическим положением страны, пацифисты во всем искали происки милитаристов, но никто так и не смог ответить на главный вопрос, почему она произошла. Благополучная страна, успешно развивающаяся на протяжении последних десятилетий, имеющая к тому времени столько гражданских свобод и привилегий, что не снилось никому в мире, внезапно схватилась за дубину, круша все подряд и всех вокруг. Теперь представилась реальная возможность понять, что же произошло на самом деле. Если останутся живы, горе - исследователи.
- Ты почто меня больной представил? - Наконец подала голос Олеся.
- Спасаться надо было. - Ответил Вовка, продолжая махать веслами. Пароход скрылся за излученной, и он направил лодку к берегу. Теперь он решил быть осторожнее и плыть недалеко от берега. Хотя и прибрежные кусты представляли немалую опасность, шансов остаться в живых в ледяной воде, на средине реки гораздо меньше. - И тебя спасать от пьяных мужиков.
- Что меня спасать? Я бы и сама спаслась от супостатов. Баб жалко...
- А мне не жалко?! - Взвился Вовка. - Но что я могу сделать с сотней вооруженных бандитов? Я не супермен, и Кент - зараза, не работает!
- Я б такого позора не пережила, бросилась бы в реку, чем такой стыд терпеть!
- Вам то что - женщинам? - Хмыкнул Вовка. - Не успела убежать, расслабься и попытайся получить удовольствие.
- Кроме срамного удовольствия, еще и честь есмь! - Смерив презрительным взглядом, Олеся отвернулась в сторону.
- А у меня, значит нет?! Я вот такая скотина подлая, что бросил девушек на произвол судьбы?! - Вовку прорвало. - Я их туда посадил? Мне главное тебя было спасти, а не о посторонних думать!
- Надобно обо всех людях думать, а не только о близких и родных. - Осадила Олеся, останавливая оправдания. - Тогда всем хорошо будет и благостно.
- Есть обстоятельства, которые выше человеческих сил. Неужели ты этого не понимаешь? Нельзя всем помочь, как бы этого не хотелось. Невозможно!
- А Христос смог... - Тихо возразила она
- Я же не бог! - Он попытался терпеливо объяснить свою позицию. - Да я могу больше чем другие люди, живущие в прошлом, но я тоже не всесилен и всемогущ. Тем более, не зная, что происходит вокруг, не представляя истинного положения дел. Не имея технической и моральной поддержки. В конце концов, я простой сантехник, а не военный специалист. Да у нас давно и армии нет!
- Тем человек и отличается от твари божьей, что всегда сначала о других людях думает, а потом о себе.
- Я что, о себе думал, когда пытался тебя спасти?! - В сердцах Вовка плюнул за борт лодки. - Ей говоришь - стрижено, а она - брито! Гляди по сторонам - глючная шебушерка, а то еще кто ни будь нападет!
Поругавшись, путники промолчали до самого вечера, нахохлившись и отвернувшись в разные стороны. Выбрав пустынный берег, они остановились на ночевку. Вовка здраво подумал, что в городе лучше появится днем, чем ползать весь вечер поисках пристанища по незнакомым местам. Наверняка, в городе полно вооруженных патрулей, а не имеющие местных документов люди, тем более, одетые в странные наряды неизбежно бы привлекли внимание охранников. Слава богу, что пьяная матросня была больше озабочено сексом, чем бдительностью.
Кент не подавал признаков жизни, продолжая оставаться в своем первобытном виде. Когда он накопит необходимый заряд энергии, когда к нему вернется электронная память, неизвестно, а посему, максимальная осторожность и внимательность.
Каждый занялся своим делом. Вовка встал в дозор, а Олеся привычная к одиноким ночевкам в лесу, занялась разбивкой лагеря. За полчаса был разведен небольшой костер, наломан лапник для постели, почищена рыба, наловленная за время плавания по реке, и обложенная глиной стала запекаться в огне. Вовка попытался помочь, но оцарапал щеку о валежник, вывихнул палец на левой руке и в придачу, прожег на джинсах огромную дыру.
Попытавшись замять конфликт, он нарвал подснежников у кромки леса и подойдя к Олесе, неловко протянул букет.
- Это тебе.... - Шмыгнул носом и смущенно добавил. - Так сказать, в знак нашего примирения. Леся, извини пожалуйста за предыдущее.
- Благо есмь, как хорошо! - Улыбнулась Олеся, зарываясь носом в цветы. - А благоухают как лепно! Спаси тебя бог.
- Не один ли черт. Главное суть выражения. - Пожал плечами Вовка, млея от ласковых слов Олеся.
- Ох, неисправимый ты грешник! - Вздохнула Олеся. - Гореть тебе придется в геенне огненной. Не боись, я за тебя молится буду..., - и лукаво добавила - а корабель-то, в самом деле железный, только не литой, а из полосьев собранный.
- Да какая разница, - улыбнулся он, - главное, что мы помирились!
Ужин и последующий вечер прошел во взаимном ворковании и словесном ублажении. Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку. Пусть расстояние между пернатыми составляет невообразимое количество лет, но чувства не скрыть за разноцветной мишурой слов. Как бы не менялся человек на протяжении тысячелетий, но простые добрые чувства могут вспыхнуть между разными поколениями, особенно если они молоды, красивы и свободны от других обязательств. Если между людьми вспыхивает чувство любви привязанности и нежности, то ничто не может помешать им, соединится вместе! Но в эту ночь они опять не соединились...
Проснулись они от утреннего холода, пробиравшего до самых костей. Костер почти прогорел и оставшиеся угольки, еле тлели в остывшей золе. Прижавшись, друг к другу они продолжали трястись от холода, но вставать с лежанки не хотелось. Над туманной рекой пронесся далекий гудок парохода. Как не приятно лежать в объятиях, чувствуя под руками податливую женскую плоть, но рано или поздно все приятное приходится прекращать. Вот так все мудро устроено в мироздании. Только получил мимолетное удовольствие, как сразу неадекватная неприятность.
Кент по прежнему не подавал признаков жизни, если этот термин уместен по отношению к квазиживому существу. Потянуло сыростью с реки и туман начал рассеиваться. На реке опять появился лед. Внимательно приглядевшись Вовка, подскочил с лежанки. По реке плыли полураздетые трупы людей.
- Леська! Это... эти... - От волнения он не смог выговорить внятного слова, лишь показывая рукой в сторону реки. Она оглянулась в указанную сторону и, вскрикнув, перекрестилась.
- О, господи! Что же это на земле русской творится! За что ей такие наказания и муки?! Помоги и сохрани! Это наверное, женщины с парохода... Отмучались несчастные...
- Все может быть. - Согласился Вовка и, разозлившись, пнул по ящику с Кентом. - Если б он работал, разве я это бы допустил!
- Предать их земле надо...
- Извини Леся, не успеем. - Он удрученно развел руками. - Пароход близко гудел, вполне вероятно, что изверги возвращаются.
- Тогда аз доложна, хотя бы молитву вознесть за упокой их души.- Упрямо ответила она.
- Совершай свой обряд, а я пошел лодку готовить. Завтракать в дороге будем.
Пароход к счастью не появился, и они благополучно отплыли от берега, стараясь не глядеть по сторонам. Мертвецы были свежие, многие со следами пыток на лице и на теле. Преобладали молодые растерзанные женщины, но встречались и мужчины. Судя по гладким, холеным телам, нательному белью из тонкого батиста и шелка, аккуратно подстриженным прическам, убитые не принадлежали к низшему сословию. Отплыв на пару километров, Вовка и Леся смогли оторваться от страшного соседства.
Природа брала своё. Туманы и хмарь разогнало яркое весеннее солнце. На берегах появились деревушки, все плотнее и плотнее смыкаясь друг с другом. Чувствовалось приближение большого города. Столицы всесильной Империи, на протяжении двух последних веков державших в повиновении и страхе, воинственные народы Европы. Как сказал вольнодумец Вольтер, поражаясь безумству Петра - иметь Сердце страны в мизинце. Но этот мизинец очень скоро стал указательным пальцем - указывающий и грозный перст. Правда, еще через некоторое время палец превратится в глухой провинциальный городок, с амбициями разношерстного населения, как в свое время Отец Городов Русских - Киев, как Господин Великий Новгород, и прочая и прочая... Великая страна может себе позволить завести новую столицу.
Лодку бросили у ближайшего моста, и вышли на берег. Хотя они оказались в фабричных предместьях, но многоэтажные дома - казармы, произвели глубокое впечатление на спутников. Для Вовки - своей жуткой, неживой архитектурой, направленной на подавление психики человека. Как же надо закабалить человека, что бы он в здравом уме и твердой памяти согласился жить в подобном кошмаре? Сумрачные цвета домов, все оттенки грязно красного как свернувшаяся кровь. Переплетение бездушного железа и бессердечного камня. Закованная в камень земля без единой травинки. Чахлые, кривобокие деревца с обрезанными ветвями. Черная, въедливая грязь, невыносимый смрад, стелющийся над землей и ядовитой петлей опоясавший беззащитную шею природы. Техногенный период развития человечества, когда природа и человек разошлись по разные стороны баррикад, стараясь уничтожить друг друга. Война до победного конца, когда погибают обе стороны, и нет победителей. Не случайно такая ненависть у людей к себе подобным, когда один человек уничтожает другого, наживаясь на его страданиях и боли.
На Олесю же, обстановка незнакомого города, произвела прямо противоположное впечатление. Самый большой дом, какой она видела в своей прошлой жизни - терем князя, по сравнению с пятиэтажными, мрачными, громадинами из красного кирпича, казался конуркой для мышей, если б мыши имели конуру. За поворотом открылся вид на завод. Красно-бордовые трубы уходили в облака и выбрасывали в небо клубы черного дыма. Это ж какая кузня должна быть у такой трубы! А что за кузнец великан! Экие он должен ковать подковы и огромные мечи. Теперь можно понять, почему ладьи у потомков железные! Это ж, какая мощь и сила должна быть у здешних мудрецов! А мостовая - из тесанного камня! Да что б его обтесать, надо неделю кайлом и зубилом работать, а тут его тысячи, сорок-сороков! Столбы из чистого железа с натянутыми же железными веревками! Видать бабы белье сушат, только уж больно высоковато! Хотя как знать, может Оксана малорослая по сравнению с ихними бабами? Пусть и были тати на ладье в кости мелки, как и она, только злющи. А полозья блестящи прямо на земле из железа! Тропинки? Может, тягости неподъемные таскают? Но это, какие тягости должны быть, ежели их земля не держит?! Ворота у домов и ограды, не из прутьев и бревен, а тоже железные! Елико и крашены краскою заморской! Ну, богатеи, ну мироеды! Что ж им супостатам, мирно-то не живется?! Знать от жадности, голова набекрень повернулась! Она постучала ногтем по ближайшему железному столбу. Столб прогудел высококачественным металлом. Да из этого столба, она б с отцом сто отличных мечей сковала! Ох, живут же люди!
- Вов, лепота-то какая! - Восхищенно произнесла Олеся, вертя головой по сторонам. - У вас так же красиво?
- Ты что? С ума сошла? - Возмутился Вовка, даже мысленно не пытаясь представить, как бы он жил в подобном городе. - Здесь же жить невозможно! Тут все против человека сделано!
- Ты поглядь, сколько железа вокруг! Богатые люди!
- Это они от бедности в железо закованы.
- Хороша бедность! А дома какие лепные! Куда там княжьим хоромам! Хоть дома-то тебе нравятся?
- Это тюрьмы, а не дома! Хуже! Норы для крыс! Да мне любая халупа из вашего времени гораздо приятнее, чем этот многоэтажный гроб!
- А по мне так и очень любо! - Обиженно ответила Олеся.
- Ты домов хороших, не видела, вот и говоришь сдуру, всякий бред. - Он обвел ближайшие дома рукой. - Это бездушные каменные склепы, убивающие не только тело человека, но и его душу!
- Какой ты Вова язвенный, чисто аспид. Ничего-то тебе не нравится, все тебе плохо. Божьей радости в тебе нет.
- Есть с чем сравнивать.- Отрезал Вовка, оглядываясь по сторонам.
На пустынных улицах редкими тенями проскальзывали прохожие, сторонясь, друг друга. Тишина давила на уши. Кучи мусора, на обочинах давно не метенного тротуара. Обклеенные стены домов листовками и воззваниями. Как будто со сменившейся властью, из города ушла душа и все оставшееся как старые декорации вышедшего в тираж спектакля. Вдали задребезжал трамвай. Выскочив из-за поворота, он промчался, не останавливаясь. Обвешанный красным кумачом с грозными лозунгами, с торчащими сквозь разбитые стекла винтовками и пулеметом, установленным рядом с вагоновожатым. Хмурые не выспавшиеся лица солдат и матросов, проводили недобрым взглядом стоящую на обочине парочку, но никаких активных действий не предприняли. И на том спасибо братцы.
Вовка критически оглядел себя. Старенький овчинный зипун, или полушубок, не слишком выделялся из окружающей действительности, но голубые, выцветшие джинсы, ковбойская шляпа, пусть и потерявшая свою былую форму, блестящие кроссовки, чемоданчик с Кентом, несколько диссонировали с привычным обликом крестьянина. Олеся в своем льняном сарафане, белом овчинном полушубке, цветастом платке, лаптях, вписывалась в действительность на сто процентов. Да... недалеко ушло крестьянство за семь веков. Традиции, проверенные временем. Надо менять внешность. А еще лучше страну и времена. А если Кента ударить электричеством? Вывести из ступора? Он же видел в старинном фильме, когда удар электрическим током спасал человеческую жизнь, заставляя биться остановившееся сердце? Мысль дюже антиресная! Мысленно произнеся старинную тарабарщину, Вовка горестно улыбнулся. Еще немного и он станет таким же древним пнем, как все вокруг.
- Вов, глянь! У дяденьки на голове труба! - Бесхитростное дитя природы показала пальцем на прилично одетого господина. Господин, заметив боковым зрением указующий перст, издали похожий на ствол пистолета, непроизвольно съежился и ускорил шаги, еще пытаясь сохранить достоинство.
- Это не труба, а как мне не изменяет память шляпа под названием цилиндр. - Объяснил Вовка и попросил. - Леся, пальцем в человека тыкать неприлично. Достаточно мотнуть подбородком в его сторону, или указать раскрытой ладонью.
- Почему?
- Обычаи местные.
- Аааа... А что это проехало дребезжащее и грохочущее? Ладья на колесах, али железная телега? Почему оно на полозьях ездит? Чижолое очень? А почему лошади нет, или она внутри запряжена?
- Железная телега называется трамвай. Ездит он на электричестве. А электричество это направленное движение электронов в токопроводящем материале. В данном случае натянутые веревки - провода, над трамвайной линией соединяясь оглоблей с трамваем, выполняют функцию тягловой силы, заставляя бежать по рельсам вагон с людьми.
- Как маленькая лошадь? - Попыталась понять Олеся.
- Как маленькая. - Согласился Вовка, в очередной раз, с ужасом осознавая разницу в образовании. Как объяснить то, что и сам толком не понимаешь? Для большого количества современников, многие оставалось непонятным, но никогда не мешало пользоваться. Зачем знать содержание процесса, если достаточно нажать выключатель и не совать пальцы в розетку? Надо отдать должное Олесе, окружающий мир, не вызывал у нее страха, а лишь удивление и восхищение. Она не грузилась впечатлениями, а старалась понять происходящее, схватывая все на лету.
- Чудно... - Рассеяно ответила Олеся, пытаясь представить маленькую лошадь, бегущую внутри железного чудища. Сильная выходила лошадь, но уж больно маленькая, не больше кошки или собаки.
Из-за угла вышли вооруженные винтовками люди, с красными повязками на рукавах, и околышами на фуражках и папахах. Людей было много, человек десять-двенадцать. Основную массу людей, составляли военные, в серых солдатских шинелях. Рядом с ними, шли четыре пролетария в коротких полупальто темного цвета, и три человека в черном, как бандиты на пароходе. Короткие куртки и полосатые майки выглядывающие из-за распахнутого ворота на груди. Заметив стоящую парочку, патруль неторопливо направился к ним. Один из людей в черном, ненароком расстегнул деревянную кобуру с огромным пистолетом и положил руку на рукоятку. Вовка оглянулся по сторонам, в поисках отхода. Отступать было некуда, все выходящие на улицу двери были наглухо закрыто, а бежать до ближайшего поворота, подобно самоубийству. От пули не убежишь. Оставалось спокойно стоять на месте, надеясь, что вооруженные люди пройдут мимо. Не надо боятся человека с ружьем, пусть он сам тебя боится. Группа неторопливо подошла и чуть рассредоточилась вокруг Вовки и Олеси, беря их в полукольцо. Вовка и Олеся на голову возвышались среди них, как породистые псы, среди бездомных шавок.
- Ваши документы. - Сухо потребовал человек в черном и требовательно протянул раскрытую ладонь, задрав голову и буравя черными глазами.
- Дяденька, мы из прошлого пришли к вам гости. Князя Невского служилые люди. Олеся и Володимир. - Ответила Олеся, приветливо улыбаясь незнакомым людям. Непонятные железяки с трубами, примотанные к деревянным ручкам, не вызвали у нее тревоги. Военные недоуменно переглянулись и дружно нахмурились.
- Ваши документы давайте! - Повторил человек в чёрном, и попытался объяснить. - Пачпорта. Мандаты. Я непонятно сказал?
- Видите ли... - Вмешался Вовка, лихорадочно пытаясь сообразить, что им надо. Удостоверение личности? Но он сам личность, а если они хотят его проверить, то где у них дактилоскопический прибор для снятия отпечатка большого пальца? В Вовкином времени, документы никогда не спрашивали, все заменял отпечаток пальца, если возникали сомнения, то экспресс-анализ чешуйки кожи, волоса, слюны, считывал ДНК, и на этом все заканчивалось. Подделать молекулу, еще никто не научился. По всей вероятности они спрашивают бумажный носитель с информацией на человека, но у них этого нет... У Олеси, достаточно было слова и тебе верили. Ну и что теперь делать? Будем надеяться, что они поверят его честному слову. Вовка повторил. - Видите ли, мы, в самом деле, прибыли из прошлого. Из двенадцатого века. Вернее она из прошлого, а я из будущего, но вместе мы из прошлого...
- Петрович. Ты понял, что этот гражданин сказал? - Человек в черном обернулся к мужикам. - Я нет. Прошлое? Будущее? Он нас за дураков держит. Документ давай сволочь господская!
- Подожди, не ори как чумной! У меня на буржуйских прихвостней, революционное чутье остро развито. - Остановил один из солдат человека в черном, внимательно разглядывая Вовку. - Ишь как гладко стелет, как соловей поет. Да и шибко морда гладкая. Попил народной кровушки. И речь больно складная - Видите ли, мы прибыли... Наверняка буржуй, раз чумадан в руках.
- Я про тоже гутарю. Ишь, какая оглобля вымахала. Да и баба под стать... А плетет ересь, для того что бы нам мозги запутать. И одетые шибко странно. Ну-ка, Сенька, пошарь у них по карманам да котомкам!
- Руки поднять! - Скомандовал матрос.
- Зачем? - Не понял Вовка.
- Щупать вас будем, революционной, трудовой и мозолистой рукой! - Грозно сказал матрос. Весь патруль впервые заулыбался дежурной шутке. - На предмет чего непозволительного! Может вы контра!
- Вы не имеете права! - Возмутился Вовка, представив мозолистую руку шарящую по телу Олеси..
- Ишь, как заговорил. Точно переодетый буржуй! - Сделал однозначный вывод солдат. - Разве сознательный пролетарий стал бы сопротивляться своей народной власти, показав бумагу?!
- Да нет у них бумаг. Давай шлепнем мужика, бабу в комитет на допрос отведем, да пойдем дальше патрулировать район. - Предложил один из мастеровых, лениво ковыряясь в гнилом зубе. - Холодно на месте стоять, не май месяц - чадь. У меня ноги не казенные, а сапоги не юфтевые.
- Революционная законность, тем и отличается от буржуйской, что вначале должна удостоверится в сознательности гражданина! - Вытащив огромный маузер из кобуры, матрос наставил его на Вовку. - Задирай руки, падла буржуйская!
- Какой же я буржуй, если сантехником работаю? - Пролепетал Вовка, задирая руки и заворожено глядя нас ствол маузера. - В институте.
- Так ты еще и прихвостень господский! Лизоблюд! - Возмутился матрос, и не размахиваясь, ткнул дулом под ребра. Боль была неожиданная и резкая. Железо скользнула по ребру и угодила в печень. Под механическим воздействием, фильтр на печени заработал интенсивнее, бросив Вовку в пот. - Еще слово поперек вякнешь, всю обойму в брюхо выпущу!
- Ты погляди на руки! Часы буржуйские, наручные. - Заворожено сказал матрос, глядя на часть протыкателя времени расположенных на запястье. - Чур мои!
- Что ж вы супостаты, делаете-то! - Бросилась на защиту Олеся, загораживая своей грудью Вовку. Грудь оказалась на уровне носа патрульного. - Разве можно человеку без повода обиду чинить! У нас даже князь энтово не позволяет!
- А ты подстилка княжеская заткнись, и сама задирай грабли! - С трудом оторвав взгляд от соблазнительной груди, заорал матрос, задрав голову вверх. - Щас узнаем, за какие заслуги он тебя любил князь-то!
- А вот за эти! - Своей нежной ручкой, спокойно поднимающей мешок с пшеном, она залепила матросу в лоб. Кувыркаясь как кегельбанный шар, он отлетел на стоящих сзади солдат, опрокидывая их на землю. Стоящие в стороне солдаты начали торопливо сдергивать с плеч свои винтовки. Счет пошел на доли секунд. Теперь выбора не было, возможность спокойно разойтись упущена и значит, придется применять насилие, хотя это и глубоко неприятно человеку, воспитанному на гуманистических принципах...
Как говорится, бить человека по лицу я с детства не могу. Хорошо, что человек существо слабое и нежное. Достаточно хорошенько врезать по грудине, или солнечному сплетению, как организм замыкается в себе, пытаясь восстановить работоспособность. Ну и пусть пытается, а Вовка тем временем махал своими руками налево и направо, не давая возможности, врагам применить оружие. Олеся как могла, помогала, не отставая от Вовки. Пусть она и дралась чуть по девичьи, но результат, тем не менее, был неплохой. Патрульные летали как мячики по мостовой.
Летели в разные стороны кровавые сопли из разбитых носов, кто-то пытался матюгнуться или позвать на помощь, но захлебывался в собственной крови и в крошеве зубов. Вскочивший на наги матрос, попытался поднять свою гаубицу, но, получив ногой в промежность подлетел на пару метров и, схватившись за безнадежно поврежденный орган размножения, тихо заскулил, теряя сознание.
Через несколько секунд, военная компания была закончена. Патруль лежал в одной стороне, оружие и амуниция в другой. Переглянувшись, Вовка с Олесей стали портить винтовки, загибая стволы и разбивая приклады о мостовую. На улице так никто и не появился, спешить на помощь революционному патрулю, ни кто не хотел, лишь в окне напротив, мелькнуло испуганное белое лицо, и тут же скрылась за занавеской.
- Аспиды алчущие! - Выругалась Олеся, доламывая последнюю трехлинейку, об мостовую. - Никакого почтения к незнакомым людям! Хуже чем псы - лыцари! Так ведь свои, родные! Так и норовят девушку обидеть.
- Тебя обидишь! - Усмехнулся Вовка, примеряя трофейный картуз. Голова у предков оказалась небольшой, и фуражка держалась лишь на макушке. - Я представляю, что бы произошло, если б он тебя в непотребном месте задел.
- И представлять нечего, поступила бы как с этим татем! - Мотнув подбородком на скорчившегося колобком матроса. - Я баловать никому не позволю, лишь мужу достануся чистой и непорочной.
- Точно. - Согласился Вовка, мысленно отметив, как быстро она перенимает чужие обычаи и правила поведения. - А если узнаешь, что муж погуливает налево, ревновать и плакать не будешь, а сразу убьешь.
- Налево - наипаче как с чужой жинкой, муж загуляет? - Сразу поняла Олеся намек. Как женщины понятливы, когда дело касается других женщин. Может она и не понимает что такое толерантность, но любые поползновения на свою собственность - сиречь мужа угадывает и без перевода и объяснений. - Нет, грех на свою душу не возьму, лучше утоплюсь в омуте.
- Альтернативы нет. - Согласился Вовка и принялся связывать солдат и матросов поясными ремнями и веревками. Полазив по карманам, он добыл себе документы -бумажки, напечатанные на простой грубой бумаге с расплывчатыми синими печатями. Прихватив для верности несколько комплектов и стащив с потерявшего сознание бойца самую большую шинель, он скомандовал Олесе поднимаясь на ноги. - Все боевая подруга делаем ноги, пока к ним подмога не подошла.
- Эх, отлупить бы их батогами, что б неповадно было к людям приставать. - Удрученно сказала Олеся, с сожалением оглядываясь по сторонам в поисках палки.
- Их не пороть надо, а расстреливать! А лучше в больнице психической лечить. Больные на голову люди. - Взяв Олесю под локоток, он повел ее в сторону центра города, назидательно объясняя. - Вот видишь, что с народом делает нездоровая городская атмосфера?
- Это не город виноват, люди! Забыли бога, без креста живут. Вот Всевышний их и наказал. Отринув божественное начало, человек зверем становится.