Граф Лорхо стоял, скрестив руки на груди, и грозно глядел на молодого мужчину, одетого в серый охотничий костюм - одного из егерей, как он полагал. Его собеседник, обескураженный и напуганный, сжимал в дрожащих пальцах кусок плотной темной ткани, которую он только что снял с небольшой деревянной клетки. Снял, надо сказать, резко и театрально, намереваясь произвести впечатление на хозяина земель. Произвел, что уж тут сказать.
Вся сцена происходила возле парадного крыльца графского поместья, и наблюдали ее еще как минимум десяток слуг. Что ж, у них будет, о чем поговорить. Шутка ли, егерь намеревался сделать графу довольно дорогой по местным меркам подарок, но вместо этого рисковал сейчас получить если не наказание розгами за глупую выходку, так строгий выговор точно.
- Так, - граф потер лоб и махнул рукой слугам, чтобы отправлялись по делам. - Это, значит, и есть лиса?
Взгляды мужчин были прикованы к злополучной клетке, в которой сейчас сидела миловидная девушка лет восемнадцати, одетая в зеленое крестьянское платье, светловолосая и зеленоглазая, с ажурным чепчиком на голове и кожаной сумочкой на боку.
- Да я вам клянусь, лиса была к ловушке. Вот хоть бейте, хоть пытайте, а час назад в клетке была лиса.
Егерь ожил и, сообразив, в какую ситуацию попал, начал спешно оправдываться.
- Тогда, простите, какой ежиной магией твоя лиса заменилась на вот ее?!
Граф значительно повысил голос, выказывая свое нетерпение и раздражение.
Девица в клетке выразительно кашлянула. Она вообще была на удивление спокойной, смотрела внимательно и даже немного нагло. Может, еще это смутило графа, и он вместо нового потока возмущения переключил свое внимание на нее. Пленница, словно этого и ждала, поудобнее перехватила свою сумочку, так что мужчины увидели выбитый на ней символ - дубовый лист, на фоне которого красовалась гроздь рябины.
- Ах ты ж зараза, - завопил егерь, сообразив, кто перед ним. - До чего вы додумались, а! Да отходить вас ремнем, все!
Пока егерь возмущался во всю силу своих легких, граф Лорхо пытался сообразить, как же ему теперь поступить. Девица в клетке оказалась представительницей группы так называемых "Защитников леса". Людей, так и не нашедших своего призвания в обществе, и придумавших для себя занятие, на первый взгляд даже полезное и в чем-то почетное... вот только уж слишком рьяно и не всегда по делу они им занимались.
"Защитники леса" появились в их краях еще весной. Тогда граф получил первые жалобы от охотников, что, мол, неизвестные попортили ловушки, разорили времянки, оставив на стенах послания не самого приятного содержания. "Живодеры!" это было самое лестное, что писали.
Дальше больше. "Защитники" устроили шествие по улицам города, организовали лагерь возле имения графа, как владельца земель и особенно леса с его охотничьими угодьями. Просидели почти неделю, пока не узнали, что хозяин отбыл по делам в столицу. Собираться второй раз им было или лень, или посчитали, что неперспективно. Тем более, что к тому времени стало понятно: в рядах защитников в основном подростки - любители приключений, незамужние девицы, жаждущие внимания и каких-то особых прав, да парни, не нашедшие денег на учебу, но страдавшие от безделья.
В середине лета компания перешла к партизанской войне. Они продолжили портить ловушки, выпускать пойманных зверей, не давали рубить деревья для новых огородных делянок, а заодно портили меховые вещи. Причем, когда приехавший наместник короля попытался было вразумить толпу и указал, что они и сами носят обувь и одежду из кожи зверей, "защитники" забросали его помидорами и заявили, что, мол, их-то одежда не пропитана страхом и болью, что делали ее из шкурок животных, выращенных в питомниках. Наместник плюнул и вернулся в столицу.
Граф на "защитников" внимания не обращал. Действия их не запрещались, но и официально не разрешались. Так что пойманных нарушителей он приказывал пороть (девушек просто штрафовать) и отпускать с миром, обдумывать свои поступки. Ближе к осени "защитников" стало меньше. Подростки, насытившись приключениями и убоявшись наказаний, вернулись в школы, взрослые, сообразив, что под холодным дождем охранять лес как-то некомфортно, поостудили свой пыл и попрятались по домам. Остались лишь самые стойкие. Вот как, например эта дамочка. До чего дошли - сами в клетки лезут!
- Может, мне ее того... - Егерь устал ругаться и выразительно посмотрел на графа.
- Чего, того? - Не сразу понял хозяин земель. - Ты о чем вообще?
- Ну, сдать ее под суд.
- Успеем, - граф потер переносицу.
С одной стороны, надо отправить девицу к старосте, пусть выпишет штраф да лекцию прочитает, а с другой... Мужчина никак не мог понять, ну что надо этим "защитникам", что им дома-то не сидится, даже в самый разгар осени.
- Выпусти ее и езжай обратно, - приказал граф егерю. - Сам с ней поговорю.
Хозяин клетки и повозки, на которой ее привез, пыхтя и сдавленно ругаясь, начал открывать верхнюю стенку деревянного ящика с прутьями. Замков там особых не было - обычная щеколда, пусть и тяжелая. Зверь такую не откроет, а вот человек даже изнутри - запросто. Так девица и пробралась внутрь.
"А вместо лисы, небось, собаку подсунули в ловушку. Где бы они лису нашли, если их еще в моем детстве истребили" - подумал граф и вздохнул.
Защитница спокойно ждала, пока ее выпустят, и как только егерь откинул крышку, резко вскочила на ноги и ловко выпрыгнула из клетки. Взметнулись золотые волосы, зеленая ткань юбки задралась ровно настолько, чтобы мужчины успели мельком заметить девичьи коленки, и вот уже бывшая пленница стоит на земле перед графом и отряхивает одежду. Убегать она явно не собиралась, поглядывала на графа хитро и с любопытством.
- Сами справитесь? Может, ее связать? - Егерь покосился на девушку.
- Не надо, - граф отмахнулся от него. - Езжай лучше по своим делам.
Егерь буркнул под нос что-то непонятное и дернул поводьями, направляя лошадь к дороге в лес.
- И? - спросила девица, стоило повозке отъехать достаточно далеко. - Что теперь?
- Выпороть бы тебя, - граф Лорхо вздохнул.
А ведь хотел отругать, нотацию прочитать, а нет - посмотрел в ее зеленые глаза и потерялся. Словно вспомнил что-то давно забытое. Образ из детства.
- Не получится, и ты это знаешь, Сэй.
Граф вздрогнул и уставился на зеленоглазую. Давно его так не называли. Все больше обращались по фамилии или по титулу. Настоящее имя словно потерялось после смерти родителей. А ведь было в нем что-то волшебное, теплое, летнее... откуда девица-то может его знать?
В голове зашумело, в глубине памяти вспыхнули и тут же погасли давно забытые образы.
- Пошли, - зеленоглазая улыбнулась и первая пошла к лесу, правда, выбрала не главную дорогу, под аркой веток, ныне в золотой листве, а к малозаметной тропинке, ведущей к реке.
Граф, ошарашенный и растерянный, последовал за ней.
Сколько они шли, пробираясь через заросли бересклета, ракитника и густотравья, сколько плутали меж деревьев в поисках нужного пути, он не знал. Девица молчала, но упорно шла вперед, изредка поглядывая на спутника через плечо. А мужчина без возмущений и вопросов следовал за ней. Словно чувствовал - она не опасна, но ведет его к тайне из прошлого. Непролазные заросли внезапно сменились на невысокий подлесок, а потом вдруг под ноги бросилась тропинка, выложенная гладкими речными камнями. Меж камешков пробивалась трава, но видно было, что за ней все равно ухаживают.
Память всколыхнулась, словно вода в озере, и со дна медленно выплыло воспоминание: двое детей бегут по этой самой дорожке, в руках у них камешки, только что собранные на берегу реки. Впереди - кусок земли, расчищенный от подлеска, на нем и будет выложен новый кусочек дороги. Каждый день они так делают, каждый день по кусочку строят дорогу от реки к дому, от дикого леса к людям.
Мужчина и сам не заметил, как по галечной дорожке вышел к реке. Некогда бурная и полноводная, сейчас она значительно обмелела, стала уже. А все из-за новой дамбы выше по течению. Но вода все равно упорно текла по уменьшившемуся руслу.
- Все поменялось, за столько-то лет, - зашелестел женский голос совсем рядом.
Граф вздрогнул, совсем забыв о своей спутнице. Девица стояла у него за спиной, словно ждала чего-то. И можно было бы развернуться, задать прямой вопрос, кто она такая и зачем его сюда привела, но он не хотел. Правило из детства: не смотри на меня, пока я сама не встану пред твои очи.
- А я боялась, что ты совсем забыл, - в голосе зазвенела радость. - Значит, все вспомнишь со временем. Главное, чтобы вспомнил свое последнее обещание. Остальное уже не важно.
Мужчина не выдержал и резко развернулся к девице. Она изменилась: лицом оставалась человеком, но руки и ноги уже покрылись темно-рыжей шерстью. Коготки блестели на пальцах, сквозь золото волос пробились рыжие ушки и пушистый хвост скользнул из под юбки к ногам.
Граф замер, болезненно морщась от воспоминаний, что лезли в его голову яркими обрывками и никак не желали складывать в единую картину. Женский смех наполнил весь лес, застрял в ушах и не давал покоя. Мужчина тряхнул головой, закрыл глаза, а когда вновь открыл - странной девицы не было и в помине. Лишь рыжая лиса, постояв пару секунд, посмотрев внимательно и с любопытством, сорвалась с места и скрылась в осеннем подлеске. Рыжее на рыжем - не найти.
Лишь к вечеру он вернулся домой. Нет, мог бы и раньше, да не желал уходить от воды, все надеялся, что безумная круговерть образов в голове остановиться, даст вспомнить, что же там было.... в прошлом.
Дома он отказался от ужина, не читал пришедших за день писем (что было еще более удивительно, чем отказ от ужина, уж слишком обязательным был граф), а сразу отправился в спальню, и скинув лишь верхнюю одежду, в брюках и рубашке рухнул на кровать и сразу же уснул.
Ровный, настоящий сон пришел не сразу. Пришлось продираться сквозь пелену и мельтешение картин, прежде чем он понял: вот они, ответы на все вопросы.
Он снова на лесной галечной тропинке, но судя по одежде, он совсем ребенок. Стоит и ждет, считает, выжидает. За спиной слышится шорох, словно кто-то босиком идет по траве. Хихикнув, он оборачивается, и видит, как она превращается, как меняется гибкое лисье тело на хрупкое человеческое. Как шерсть превращается в ткань одежды, как уплощается мордочка, и коготки втягиваются в уже человеческие пальцы.
- Ты меня поймал, - она возмущается, но наигранно.
Она уже давно перестала возмущаться по-настоящему, когда поняла, что его не пугает процесс изменения. Но вначале, конечно, не позволяла смотреть. С другой стороны, и он и не был против этой тайны. Может, еще потому, что она была для него духом, лисой, спасенной от охотников, последней в этом лесу, а может, и во всей стране. И он был для нее другом и спасителем. Но постепенно любопытство взяло верх, и он посмотрел. А потом опять и опять, вопреки ее злости и стыду. И ей понравилось.
Она доверила ему свою тайну, и кто знает, может, эта дружба перетекла во что-то большее. Грань была близка, он чувствовал, иначе не дал бы в тот день обещание, и она не раскрыла бы своего имени.
Сон имеет свойство строить мосты между кусками памяти. Мирные игры в лесу осыпались стеклянной крошкой, сменились на серость осеннего дождливого дня. Он злился на отца с его решением отправить сына на учебу в другой город, и даже рыжая подруга не могла успокоить. Вода размывала почву под ногами, незаметно, но верно. И он должен был быть осторожным на покатом берегу бурной реки. Но злость затмевает даже самую светлую голову. Последнее, что он помнил - как летел вниз, в холодную темную воду. А потом темнота...
Хотя нет, был еще один образ, затертый до серости: голоса людей где-то далеко, холод земли под руками, холод от мокрой одежды и цепочка лисьих следов на мокрой глине... и рыжая шерстка в пелене дождя.
Он проснулся мокрый и дрожащий, словно прошлое вернулось, вышло из сна в реальность. И лишь через пару минут граф сообразил, что во сне поднялась температура. В комнате было темно - шторы на всех окнах закрыты, но что-то тянуло его вперед, проверить, что там, за стенами дома. Запинаясь в темноте о разбросанные по полу вещи, он добрался до ближайшего окна и откинул тяжелую ткань.
Лунный свет заливал двор, и ночное светило, словно начищенная до блеска монета, висела в темно-синем бархате неба. Но не красота луны привлекла мужчину. В центре двора стояла девушка с длинными волосами и лисьим хвостом. Стояла и смотрела прямо на него. И улыбалась.
Мужчина хмыкнул. На переодевание ушло минут пять, на то, чтобы бесшумно выйти из дома - еще минуты три. Но за это время двор опустел. Не было и следа ночной гостьи. Впрочем, он знал, где ее искать. Она ждала его там, где начиналась галечная дорожка. Стояла неподвижно, в ожидании, и лунный свет серебрил ее волосы и пушистые ушки.
- Привет, Лаи.
Он подошел к ней вплотную, обнял за талию. Она обвила руками его шею.
- Привет, Сэй, вспомнил меня?
Он кивнул.
- А обещание?
- Что всегда буду с тобой?
Она довольно заворчала, слишком по-звериному, но это уже давно не пугало. Мужчина коснулся губами ее носа, чуть отстранился, посмотрел вопросительно, словно прося разрешения. И она кивнула, открывая тем самым дверь в новую жизнь.
- Дедушка, ну дедушка, - светловолосый мальчик тянул за руку заснувшего в кресле старика.
Погода была поистине великолепная, теплая, солнечная, совсем непривычная для средины осени. Неудивительно, что старый граф Лорхо наслаждался этими чудесными мгновениями не у себя в кабинете, а на открытой веранде дома.
- Дедушка, - мальчик повысил голос, но тут заметил, что старик уже давно проснулся и наблюдает за ним, приоткрыв один глаз и старательно пряча улыбку. - Ты хитрый.
- Уж какой есть, и было у кого учиться, - старик потянулся и сел. - Так что такого срочного произошло, что ты меня разбудил?
- Я видел ЛИСУ! - Мальчик смотрел с восхищением, огромными глазами.
- И что же ты сделал? - Старый граф задумчиво хмыкнул.
- Как ты учил, встал к ней спиной и сказал, что не обижу.
- И она?
- Она ко мне подошла, - мальчик чуть не взвизгнул от восторга. - Коснулась моей руки. А потом все равно убежала. Но я завтра попробую с ней подружиться.
- Хорошо, - граф довольно улыбнулся. - Ты позволишь мне еще поспать и накопить солнышка пред зимой?
- Ага, - мальчик сбежал с веранды и поспешил к лесу, туда, где начиналась длинная галечная дорога, ведущая к реке.