Каплан медленно вытащил меч, прикрепленный к поясу, и полумесяц светом скользнул по лезвию. Неспешными шагами на цыпочках, пригибаясь за большими валунами, крался он в слепую неизвестность. Вдруг неосторожный шаг... и камень со скрежетом выскользнул из-под ноги, рикошетил от скал и, гудящей стрекозой, исчез в глубине пропасти.
Каплан замер, с тревогой прислушиваясь. В воздухе висела тишина.
" Пронесло ", - вздохнул Каплан и, утирая пот со лба, смело продолжил движение вперед.
Скоро из ночной глубины выступила большая продолговатость.
- Наверное, очередной камень коих здесь их тысячи, только чуть больше остальных, - подумал Каплан.
Шаг, другой и силуэты очертились более ясно. Большой длинный камень начал принимать, человеческие очертания, словно лежит на боку кто-то, подложив руки под голову.
" Но это мое воображение играет со мной, ведь людей подобного размера не бывает ".
Успокоившись трезвыми размышлениями, Каплан зашагал дальше более решительно. Приблизился еще на десяток шагов, но глазам в непроглядной густоте ночи не за что зацепиться. Выставил ухо вперед. Монотонный мерный храп, дробил воздух. Наверное, за этим камнем спит тот, кто ему нужен. Отличный момент застигнуть его врасплох.
- Да, тот, кто спит за этой грудой камней сегодня имел трудный день. Храпит как великан - подумал Каплан, и холодок пробежал по телу. Мысли, что он прогнал несколько шагов назад, опять вернулись.
Еще десяток осторожных шагов вперед.
Порывом дунул ветерок и разбудил головешки, тлеющие за камнями. Свет прыснуло во все стороны, озарив пространство, и глазам предстало невероятное.
К ужасу Каплана мысли преследовавшие его все это время словно ожили. На твердой каменной земле, растянувшись в длину, спал, невероятных размеров великан.
Страх длинной, шершавой змеей, обвился вокруг внутренностей Каплана, стискивая.
"Надо бежать, скрыться, быстро покинуть это место. Если проснется, разорвет на клочки", - подумал Каплан, боясь даже мыслями разбудить великана.
Но к собственному изумлению, только что свершившееся открытие не остановило его намерений. Ноги по-прежнему несли Каплана тихо и бесшумно, сокращая расстояние, пока, наконец, не достигли вытянутой руки, до шеи великана.
Спящий исполин, подоткнув мощные руки под голову, держали меч огромных размеров.
" Наверное, что бы сразу быть готовым отразить атаку. У каждого великана всегда найдутся враги и сон их слабое место, которым норовит воспользоваться каждый герой спаситель - убийца великанов ".
Вот и этот видно повидал многих отважных героев и обученный собственным опытом держит оружие при себе.
Каплан приметил обнаженную шею за воротником спящего и поднял меч для удара.
Вблизи храп великана громыхал, камнеломом в горах. Иногда пережевывал, что-то сладкое во сне, не подозревая, что над его шеей угрожающе поднят меч и сейчас же лишится головы.
И тут, прежде чем меч успел опуститься на шею, нос великана, почуяв неладное, начал лихорадочно нюхать воздух.
Каплан понял, что сейчас его обнаружат, и поторопился осуществить задуманное. Меч прочитал мысли хозяина и, резанув густой мрак, опустился на шею великана. Удар... и десятки дребезжащих кусочков расколовшегося меча полетели в разные стороны, словно разбившийся о камень зеркало предвещая его хозяину беду.
Ошеломленный, Каплан посмотрел на место удара...
" Ни одной царапины ".
Великан с начала не поверивший своему носу, ощутив подлый удар, быстро встрепенулся, встал на дыбы и обратился вниз. Заметил букашку с вытаращенными на него глазами, робко стоявшего перед ним с рукоятью поломанного меча в руке. Взбешенный дерзостью этого человечишку великан обратился в небо, издавая дикий, яростный вопль. Перешагнув свой гигантский меч, под ногами, великан размахнулся огромными кулачищами и пустил прямо в обидчика.
От удара Каплан исчез из виду и спустя секунду издалека послышался глухой стук и треск. Он врезался спиной в скалу, и трещина побежала вверх по откосу, пока не исчезла в беспроглядной темени.
Не успел, Каплан удивится, что остался жив расколов спиной скалу как, топоча босыми ногами, подбежал великан, схватил его и начал сдавливать в ладони, пытаясь расколоть словно орех. Каплан сопротивлялся, как мог, старался всеми силами вырваться из могучих рук но, как и прежде ему не удалось сделать это.
Как и раньше, Каплану не удалось досмотреть этот сон до конца. Каждый раз просыпался, прежде чем кто-либо из двух противников одержит верх.
Каплан чувствовал, что уже проснулся, но глаза ещё не верили в это. Машинально, как недавний студент, вечно недосыпающий и вечно опаздывающий на занятия, потянулся за часами, что стоят на столе около кровати. Пошарил руками, не глядя и чуть не выпал из кровати оперевшись в пустоту. Глаза от неожиданности мгновенно открылись и окинули комнату.
" Куда делся стол"?
И тут память, наконец, загрузила последние события. Каплан не в университетском общежитии? Он дома.
Сладостная улыбка разлилась на его полусонном лице. От непривычки и долгого отсутствия дома, не сразу вспомнил, где находиться часы. Глянул направо, они висели на боковой стене. После сна глазам не хватало ясности, и хорошенько протер для дальнего видения. Обе стрелки настойчиво указывали наверх, предупреждая, что полдень не за горами. И хотя он не опаздывает на учёбу, давно пора вставать. В этих местах считалось неприличным долго залеживаться. Вспомнив это, Каплан мысленно начал вливаться в здешние - родные традиции, в общество, так отличавшееся от тех местностей, откуда только что вернулся.
Солнце разыгралась во всю и пускала на землю лучи, косяками стрел, пробивая оконные стёкла, наполняли комнату полуденным светом, словно сговорились с настенными часами, пристыдить ленивую соню.
Но Каплан может оправдаться перед ними, если позовет, в свидетели полную луну. Ибо только она видела все причины столь долгого сна молодого человека.
Вчера, когда она - луна только что заступила на пост вместо уходящего солнца, Каплан возвращался домой в родное село к любимой и обожаемой матери. Маршрутный автобус вез его из далёкого города, где проучился безвылазно десять месяцев. Тут в середине пути, среди скал и откосов у края горной дороги автобус заглох. ( Частое явление в горных районах). Водитель вылез, пошустрил немного под открытым капотом, потом высунул голову и вынес неутешительный приговор. " Дальше машина не поедет ".
И так, ехать оставалось ещё прилично, пешком идти с багажом на спине бессмысленно, а оставлять жалко, весь оставшийся вечер и половину ночи просидел Каплан около сломанной маршрутки, дожидаясь попутных машин. Компанию ему составили два студента, такие же сыны гор и неудачные пассажиры как он сам.
Прошел весь оставшийся вечер, и половина ночи, прежде чем огонек от фар долгожданной попутки показался за поворотом дороги. К счастью легковушка, ехала в нужную им сторону.
Отечественный внедорожник " Нива " затормозил перед воодушевившимися друзьями. Дверь отворилась и, не вылезая наружу, водитель с добродушно туманным взором пригласил к себе. Друзья по несчастью неуверенно переглянулись. Водитель явно перебрал горячительного, но он так настойчиво приглашал к себе, что стало не удобно отказывать. С большой опаской молодые люди сели. Машина тронулась.
Водитель маршрутного автобуса остался охранять свое неисправное добро.
В дороге пьяный водитель признался, что был на свадьбе друга, низ лежащего поселка. Повышение градуса и соответственно повышенное настроение итог; безудержная и неуемная болтливость.
Старенький внедорожник прыгал по камням, укачивая пассажиров и бросая из стороны в сторону, объезжая каменные обвалы, опасно нависая на краю обрывая, лазил в самые невероятные подъемы.
Водитель тем временем говорил, без умолку, смотря на дорогу реже, чем на бледные лица попутчиков. Рассказывал свадьбу. Говорил про друга, который и женился, про невесту, про всех присутствующих гостей перечисляя поименно каждого и осведомляясь "знакомы ли они, с ними". И всегда искренне сокрушаясь, отрицательному качку голов со стороны новых знакомых.
Страху попутчики от водителя легковушки натерпелись вдоволь но, в конце концов, без видимых физических повреждений высадил Каплана у своего села.
Остальные с грустной завистью выглядывая из заднего лобового стекла легковушки, запрыгали дальше. Еще ни один обрыв предстоит им объехать, прежде чем окажутся дома.
Каплан пересек две небольшие улицы и под звуки петушиного голоса возвещающего утро, стоял около родных ворот. Потом долгожданные объятья, и нескончаемые поцелуи матери.
Все время, воспоминания ночного происшествие, улыбка не сходило с его лица. Веселый водитель навсегда запечатлелся в его памяти.
Каплан начал разглядывать свою комнату. Он в последний раз был здесь перед отъездом в город, еще в прошлом году. Когда вернулся под утро, не успел толком разглядеть, было еще темно и от усталости хотелось только одного, выспаться.
Самые тяжелые дни своего пребывания в городе ему на память всегда приходила эта комната, эта кровать от мягкости и ровности которой отвык, в отличие от общаговских, провалившиеся до самого пола.
- Надо же ничего не изменилось, - проговорил Каплан вслух, и умилительная улыбка мягко растянулась на лице парня. - И не одной пылинки не в одном уголке. Уверен, мать часто сюда заглядывает, если не каждый день, - сказал про себя.
Каплан почувствовал, как лень на него насела, но пустить вязкие щупальца не удастся. Утро обещало стать насыщенной. Соскучившиеся родственники, друзья и просто любознательные земляки обязательно навестят любимого сына гор вернувшегося после долгого отсутствия.
Он уткнулся лицом в подушку, обнял кровать, словно еще раз удостовериться в происходящем и быстро вскочил.
Каплан парень лет девятнадцати, среднего роста, крепкого сложения с жилистыми руками и ногами. Даже без значительных мускулов вид его внушало уважение. В теле чувствовалась потаенная сила и дух. Темные, коротко стриженые волосы, черные глаза, тонкий прямой нос, сосредоточенно острый взгляд, выдавали в нем типичного представителя одного из народов Кавказских гор.
Одежда, заботливо выглаженная матерью, висела у изголовья кровати. Быстрые и ловкие движения, одним махом прыгнул в брюки, едва голова вылезла из футболки, протягивая руку к дверной ручке, случайный поворот головы и взгляд зацепился за изумрудный лес в окне. Каплан замер.
Цветущая зелень покрывала густым ковром обе склоны ущелья. Сотканный давно, огромной ткацкой машиной природы, лес простирался на сотни километров вглубь горных цепей, полинялые и дырявые в некоторых местах, откуда выглядывали голые остроконечные вершины гор.
Июльский ветер занес через открытое окно густые ароматы цветений. Каплан в блаженстве закрыл глаза, представляя себя под кронами этих деревьев, и вздохнул полной грудью.
Длилась это блаженство не больше минуты, но Каплану показалось, что за это время успел обшарить все уголки леса и прикоснуться к каждому дереву.
Вдруг лицо его приняло опечаленный вид, глаза наполнились невероятной тоской, вздохнул тяжело до глубин легких.
Скрытыми, но не забытыми, что лежали в уголке памяти мысли напомнили о себе. К сожалению лес, доставлял ему не только удовольствия, но и печаль. Каплан застыл камнем, оцепеневшее лицо не выражало никаких чувств, словно застрял между печальными, и хорошими воспоминаниями, не зная, что выбрать.
Но какой тяжелой грустью не ложились эти воспоминания в сердце, в этот особенный и долгожданный день ему не хотелось портить с утра хорошее настроение. Он дома, мать на седьмом небе от счастья. Отогнав грустные мысли, Каплан повернулся спиной к лесу и скрылся за дверью, надеясь в кухне встретить мать.
В кухне ее не оказалась. Обыскал весь дом и двор где сына гор встретил приветливым вилянием хвоста незнакомая собачка, но матери нигде не нашел. Когда вернулся в кухню, заметил бумажку на столе. Каплан узнал правильный школьный почерк матери.
Я в магазин за продуктами. Скоро буду. Целую, целую.
Каплан улыбнулся широко настолько насколько смог. И пока есть время, до возвращения матери, решил отправиться в душ. Скоро из открытых дверей и окон громко заголосил Каплан от неожиданно холодной воды. Не все сразу вспоминается.
Каплан приходил в себя после ободряющего душа в своей комнате. Пока мать не вернулась, решил найти подарок, купленный ей еще в городе. У ножки стола валялись две еще не разобранные сумки - большая и чуть поменьше, ноша, с которой добирался домой.
Каплан разобрал сумку поменьше вывалив все на стол и не найдя того чего искал, схватился обеими руками за вторую. Еле поднял и со звоном поставил на стол. Эта сумка была больше и увесистее первого. Каплан резко расстегнул молнию сумки... неожиданно выпало что-то блестящее и полетело вниз. Сын гор вовремя успел убрать ногу и позолоченный кубок со звоном упал на пол.
Каплан обернулся назад. Большая полка, переполненная десятками похожих золоченых кубков и медалей, занимала всю противоположную от кровати стену. Оглядел его снизу до верху и разочарованно проговорил.
- Ну, вот, а я-то надеялся. Мест свободных больше на всех не хватит.
И не обращая больше внимания на упавший кубок, продолжил свои поиски в недра большой сумки.
Послышались звуки шагов за дверью, потом постучали.
- Входи мама - сказал Каплан уверенный, что кроме нее из знакомых никто не знает о его возвращении. И желая обрадовать мать, ускорил темп поиска подарка.
Дверь чуть отворилась...
- Я думала, что мой сынок ещё спит, вот и стучусь,- послышался за дверью писклявый голос явно не принадлежащий его матери.
Каплан с недоумением насторожился.
Дверь отворилась наполовину, из образовавшейся щели вылезла голова.
Для Каплана теперь все стало понятно. Вглядевшись в лицо гостя, и узнав друга детства, вечного шутника, весельчака - Ашамаза все встало на свои места.
Закрыв за собой дверь, Ашамаз прямой и уверенной походкой направился к улыбающемуся другу с распростертыми объятьями.
Это был парень примерно одного возраста с Капланом, немного меньше ростом и не так крепко сбитый в теле. Познакомившись пятнадцать лет назад в песочнице, дружба их скрепилась навечно. Неразлучная парочка как их в родном селе называли.
Каплан встретил друга не менее крепкими и жаркими объятьями. Они не поцеловались лишь потому, что в этих местах мужчины не целовались между собой. Если трезвые конечно. А они были трезвы, если и пьяны, то только радостью встречи.
- Я-то думаю, мать, что ли так шутит,- заговорил первым Каплан, разжимая объятья и приглашая друга сесть.
- Долго же мы не виделись, раз по шуткам не узнаешь друга, - ответил Ашамаз и, не желая расставаться, в порыве радости и счастья приподнял Каплана над полом. - А ты потяжелел, что сменил весовую категорию.
Когда чувства захлестнувшие, радостной встречей поутихли, Каплан проводил друга и посадил на только что убранную кровать. Сначала друг отказался, но потом передумал, махнул рукой непонятно зачем и сел.
Каплан примостился у краешка стола.
- Меня тётя за продуктами в магазин послала, захожу, а там твоя мать тоже делает покупки. Прежде чем поздоровались, я сразу приметил на ее лице, какую-то затаенную улыбку, и горящие радостью глаза. Я сразу ее спросил, " У вас Жанна Адальбиевна сегодня определенно радостное событие. Почти год не видел вас так широко улыбающейся ". Она сначала смотрела на меня и не хотела ничего говорить, только улыбалась. Потом увидела, как меня любопытство разбирает, пожалела и сообщила " Что ты вернулся из города этой ночью, и делает покупки, что бы отметить это праздничным завтраком ". Продавщица её на минуту отвлекла. Я сказал что " Встретимся у вас" и побежал сюда сломя голову.
Ашамаз как всегда находился в хорошем расположении духа. Радостная встреча друзей его еще больше окрылила. Смеясь и хохоча, говорил не умолкая. Все новости, все слухи, свадьбы и разводы хотя таковых почти не было, случившиеся за эти десять месяцев, пока Каплан отсутствовал в селе. Все успел рассказать Ашамаз.
Через полчаса Каплану казалось, что словно и не уезжал отсюда.
Каплану надоело стоять возле стола, быстренько выбежал, велев другу "подождать секундочку" и вернулся со стулом в руках. Сел напротив.
Ашамаз за это время не сдвинулся с места, подобрав упавший кубок, вертел в руке, осматривая со всех сторон.
Золотистый призовой кубок, на верхушке красовался босоногий парень такого же цвета, с вытянутой ногой, будто угрожает кому то.
- Как всегда победы сопутствуют тебе, - Ашамаз с кубком в руке направился в сторону переполненных полок, стоявших, напротив, вдоль стены. - Думал, поедешь в город, размякнешь с тамошним воздухом. А когда вернешься, наконец, я одолею тебя, - два друга рассмеялись нелепым словам Ашамаза.
Друг Каплана еле отыскал в ряде нескончаемых полок, пустую нишу, единственно оставшуюся, и вставил туда свой.
- Время соорудить еще одну полку,- сказал он, поворачиваясь лицом к Каплану.
- Мне кажется, я скоро закончу коллекционирование кубков.
- Хочешь уйти? - спросил удивленно Ашамаз.
Каплан кивнул.
- Как это можно? Многие уходят из спорта когда ничего не получается, по причине травм или по возрасту. Но не тогда когда всё в порядке. Когда получается, даже очень получается. Смотри сколько призов, - показал рукой Ашамаз в сторону заполненных призами полок, словно Каплан раньше этого не замечал. - Не знаю ни одного человека в твоём возрасте, который выиграл бы столько. Ты ещё молод, всё только начинается.
Каплан не разделял восторженных взглядов друга, только грустно махнул рукой. Все эти поездки, бои, неизменным победителем, которого выходил он. Победы теперь не приносили радости, удовольствие как раньше. Слишком все доставалось ему удручающе легко, и с каждым разом все легче и легче. Каждый новый турнир, каждым бой, стал слишком предсказуемым, и игра в одни ворота ему уже надоела.
Ашамаз давно заметил, как угасает юношеский задор в глазах друга, но сегодня он убедился, что огонь окончательно затух.
" Тренировки проходят на ура ", - признавался Каплан. " Накапливая и накапливая силы, потом, не зная, куда деть их, задаюсь вопросом, - " Зачем столько "?
Не пользуясь и половиной имеющихся сил Каплан, уже успел победить всех грозных противников по нескольку раз.
Но хотелось еще и еще тренироваться, накоплять опыт. Потом опять задавался вопросом, - " Для чего "? И не находил ответа.
Когда ответов нет, то и смысла не видно. Иногда Каплан считал все это пустой тратой жизни и силы, чувствуя бесплодность, бессмысленность этих турниров, побед. Однажды пропустил важный турнир, потом пожалел и следующего ждал с нетерпением. Но выиграв, опять чувствовал неудовлетворение и пустоту.
- А дальше как, когда выйду во взрослую лигу, неужели будет то же самое?
Ашамаз грустно глянул на уставший взгляд друга, не зная ответа.
- За неделю до поездки домой, отказался опять выступить на престижном турнире. Теперь кажется, я твердо решил завязать. И надеюсь, родные стены помогут.
- Не понимаю я тебя, - вздохнул Ашамаз. - Эх, если бы у меня был хотя бы один такой приз.
- А ты бери. Дарю все. Возьми столько, сколько сможешь унести.
- Ты же знаешь что я не в этом смысле. Я в смысле победить, выиграть в бою как ты. А таких кубков дома у меня четыре. Твои подарки.
- Я уже не вижу больше никакого смысла в этом. Скоро соберу всё в один мешок и в погреб. Лучше заполнять пустые полки в голове как говорит мать.
- Ну что ж, в таком случае я могу помочь тебе только в одном. Полезно избавится от них, что бы не лежали в подвале не нужным хламом.
- Делай с ними всё что захочешь. Можешь цветы в них посадить или на стол поставить вместо ваз для конфет. Может они так больше пользы принесут.
- Лучше подари их родной школе. Школы любят гордиться своими учениками достигшие больших успехов.
-Лучше мне кажется и невозможно придумать, - одобряюще хлопнул Каплан друга по плечу и добавил. - Действуй.
- Никто в нашем селе и не подозревает, что под носом у них живет такой замечательный спортсмен. Не понимаю, как это они не прослышали про все твои победы. Если бы, какой-то сын этого села обладал хотя бы десятой доли твоих успехов, их матери, стояли бы с гордыми позами, рассказывая каждому прохожему о своих детках, привирая в несколько раз. Как твоя мать может такое чудо скрывать, я удивляюсь.
- Она не любит насилие, поэтому не очень одобряет этот выбор. Мама ценит в человеке больше умственные способности, - при этих словах Каплан задумался на секунду, вспомнив отца-учителя ботаники, потом продолжил. - Несколько лет назад не разделяя маминых взглядов, против ее воли пошел в спорт. Теперь понемножку головой начинаю понимать и соглашаться с ее мнением.
- Это головой. А что остальная часть.
- Остальная часть как всегда туда же. Теперь это стало невыносимо. При мысли об уходе из спорта, во мне словно просыпается какой-то зверь, противящийся этому, и что бы избавит от таких ненужных мыслей гонит меня. Гонит и гонит пока не понимаю, что я уже за чертой города и бежал, не останавливаясь полдня. И хочется еще и с каждым разом все больше и больше. Заниматься, бегать, поднимать тяжести и с каждым днем это желание усиливается. Особенно тяжело прошли последние месяцы. Порой такое состояние просто пугает меня.
- Может это состояние каждого великого спортсмена? Если ты не забросишь все, из тебя получиться великий спортсмен? По такому отличному началу все к тому и идет. Тогда твои кубки будут стоять не в школьных уголках, а в отдельном здании с твоим именем. Подумай об этом хорошенько, - указывая пальцем на друга, наставительно проговорил Ашамаз.
- Окончательного решения я еще не принял, - грустно вздыхая, ответил Каплан. - Но и затягивать не хочется, - решительным жестом провел ладонью по лицу, оттирая невидимый пот, неожиданно вскочил и подошел к окну. Изумрудный лес качался в такт ветру на обоих склонах ущелья. Улыбка появилась на лице Каплана. - Надеюсь решить в ближайшие недели. После похода...
После, какого похода Каплан не успел досказать. Ашамаз и не расслышал, что бы потом дознаваться. Постучавшись, вошла мать Каплана.
Улыбка не сходила с её губ, с тех пор как вернулся сын. Каплан и Ашамаз тоже улыбнулись. Сразу у всех повысилась хорошее настроение.
- Как только обмолвилась ему про твоё возвращение, так и вылетел молнией из магазина. Не успела предупредить, что ты ещё спишь, - объяснила мать Каплана, закрывая за собой дверь.
- Вы не волнуйтесь Жанна Адальбиевна, я его не будил, он уже сидел одетым, когда пришёл,- оправдывался Ашамаз.
- Теперь мне уже не зачем за него волноваться. А вот за тебя стоило бы, - обратилась мать Каплана к Ашамазу.
- Волноваться за меня? Зачем? - В недоумении спросил он.
- Когда я, возвращаясь из магазина, подходила к нашему дому, слышала приближающийся гром. Сердитый голос твоей тёти, докатился сюда, когда она еще стояла на другом конце села. И голос, становясь ближе, делался свирепее.
- Надеюсь, меня она не упоминала, - с притворно молящим голосом проговорил Ашамаз.
- Твоё имя часто упоминалось. Говорила, что " Послала тебя за продуктами и до сих пор не вернулся ". За это она с проклятиями послала тебя далеко, гораздо дальше нашего дома и чтоб не возвращался никогда.
- Случайно не в Щикатибль?
- Именно это место она и имела в виду, - ответила Жанна Адальбиевна.
Щикатибль по поверьям местных жителей, мифическое проклятое место, считавшееся по статусу ничуть не лучше ада. Туда обычно посылают не угодных людей. В большинстве этим видом проклятий пользуются преимущественно женщины. Может более осведомленные в темных делах?
- Раз посылает в Щикатибль то она уже на пике злости, - проговорил со снисходительной улыбкой Ашамаз.
Раньше, когда Ашамаз был еще ребенком, за такое ослушание досталось бы ему прилично. И заступничество матери Каплана не привели бы ни к чему хорошему, а наоборот только усугубило бы незавидное положение Ашамаза. Но теперь Ашамаз повзрослел и не боялся тетки как раньше в детстве. Относился к ней, вечно недовольной, вечно кричащей с терпимостью, по причине единственной родственницы живущей в этом селении. Воспринимал тетю только как комический персонаж и все выкрики и недовольства служили против самой же женщины, для рождения новых шуток в ее адрес. Немало помогал Ашамазу и Каплан.
Резкий пронзительный крик огласила улицу, долетело до ушей собравшихся в комнате Каплана. Словно кричали здесь в комнате Каплана, хотя открытое окно располагалось в противоположней стороне улицы.
- АШАМАЗ. АШАМАЗ. Проклятый мальчишка.
Тетя Ашамаза знала, куда идти, если не дождалась племянника. К дому лучшего друга - Каплана.
- Она, наверное, уже прослышала, что ты вернулся, раз так быстро нашла меня. Ну ладно я побежал, не будем заставлять ждать нашу милость, а то живьём съест.
- Возвращайся к праздничному угощению, - пригласила Ашамаза, мать Каплана.
- Отделаюсь от нее и обязательно вернусь, - Ашамаз пожал руки еще раз Каплану и Жанне, потом убежал.
Каплан бегом погнался за ним, что бы проводить, но не успел. Калитка захлопнулась за Ашамазом, когда Каплан выбегал из дома.
За забором слышался крикливый голос тети.
- Ты где пропадаешь, весь день тебя жду. Чтоб в ЩИКАТИБЛЬ тебя забрали что ли.
Каплан подошел к калитке и помахал другу.
- Скоро увидимся.
Друг в ответ кивнул, между делом уворачиваясь играючи от корявых ударов тети.
- Тетя его совсем измучила, - послышался сзади голос матери.
При живой матери и тети, Ашамаз рос почти сиротой, если бы не доброта людей проживающих в селе, в особенности матери Каплана - Жанны. Мать Ашамаза оставила его трехлетнего, сестре, и уехала в город, где вскоре и вышла замуж. Ашамаз стал лишним в новой семье матери и теперь жил с тетей. Не самая добрая и заботливая, но она не стала отдавать ребенка в чужие руки. Позволила жить племяннику в ее доме, ошибочно пологая, что забота о ребенке этим и ограничивается. Доброта на этом и кончалась с ее стороны. Люди говорили, что тетя терпит племянника, только по причине денег, что мать Ашамаза присылает на содержание сына.
Каплан щелкнул засов калитки и направился к матери.
- Тяжело быть сиротой, - проговорила с грустью Жанна. - Ни копейки не тратит она на бедного мальчика. Даже на еду скупиться, в большинстве у сочувствующих людей перехватит. Раньше с тобой приходил у нас мог поесть. После твоего отъезда стало ему тяжело, похудел страшно. Иногда приглашаю его, что бы перенести, или убрать что то. Всегда охотно отзывается. Накормлю, даю кое, что из твоей одежды, из которых ты уже вырос.
- Ничего, скоро я ему сделаю предложение, от которого он не откажется. Шанс отдохнуть от всех родственников.
- Мне кажется, только ты его единственная надежда. Смотрит на тебя, как на старшего брата.
- По-другому и не представляю себе.
Жанна обняла сына. Она еще не насытилась его присутствием.
- А я тебе подарок привез, - сказал Каплан улыбаясь.
- Подарок? - удивилась Жанна. - Надеюсь это не купленный подарок.
- Это почему же ты надеешься?
- Потому что сама, по своему опыту знаю, как будучи студентом, трудно, а порой невозможно копить на что-то. К тому же ты мне уже подарил самый лучше подарок - себя. Этот подарок тебе не превзойти.
- Хорошо, тогда пусть это будет дополнением ко всему.
- Все споры с тобой я решила сегодня уступить. Пошли обедать.
Каплан и Жанна в обнимку скрылись за дверью кухни.
ОТЕЦ, МАТЬ, БАБУШКА.
Спустя два часа мать сидела с сыном в кухне. Подарок Каплана, сверкал на шее матери. Зеленый ромбовидный треугольник, под цвет ее глаз, подвешенный к золотой цепочке на шее. На вид подарок выглядел дороже, чем за нее заплатили. Но радость матери, за внимание сына от этого не меньше, оно бесценно для нее.
Они наговорились, насмотрелись любящими взглядами и бесконечные ласки, которыми она не могла насыќтиться уже позади. Мать и сын сидели за столом, с дымящей чашкой в руках наслаждаясь горячим чаем.
- Про бабушку тоже не забыл. Вот ее подарок, - Каплан показал матери несколько баночек специй с разноцветными ярлычками под цвет содержимого.
- Ты хорошо сделал. Она это оценит, - сдержанно проговорила Жанна и поднесла чашку к губам.
- Представляешь, помня про ее любимое занятие - готовить разные вкусности, чуть не купил ей кулинарную книгу, - сказал Каплан, складывая баночки в небольшой черный пакет и улыбаясь.
- Прекрасный подарок. Отчего не купил?
- Если бы я подарил ей эту книгу, она проломило бы им же, мне голову.
- Это почему же?- удивилась Жанна.
- До меня такую глупость однажды совершил дядя Арсен.
- Почему глупость? - Непонимающе повела плечами мать Каплана.
- Однажды на ее дне рождении, два года тому назад, Арсен подарил бабушке кулинарную книгу. Бабушка, увидев, что за книга, сразу же разозлилась. Сказала, что он намекает на то, что она, мол, не достаточно хорошо готовит. Хотя дядя Арсен и не помышлял о таком, и такой гнев матери стал для него самого полной неожиданностью.
- Готовка это ее гордость, я-то знаю. Три года под одной крышей с ней прожила, - произнесла Жанна в спокойной задумчивости.
- Потом еле успокоили, что бы ни омрачать праздник, - продолжал Каплан, не замечая перемены на лице матери. - Книгу убрали подальше, потом Арсен подарил ее жене.
- Она недавно на свадьбе Анзора и Софият готовила.
- Бабушка?
- Да - выдержала паузу Жанна. - Встретилась с ней там.
- Правда? - оживился Каплан. - Ну и?
- Вот так же и люди, гости на свадьбе, ждали каких-то действий от нас. Но в отличии от тебя они наверное хотели увидеть какой то перебранки или ссоры. Но к разочарованию собравшихся, мы поздоровались, кивнули друг другу головой и разошлись. После этого больше не пересекались.
- Жаль,- сказал Каплан с досадой. - А то могли и помириться.
- Ты же сам знаешь, почему мы не можем вот так подойти друг к другу и помириться, - мать Каплана сделала паузу, не поднимая взгляда от чашки в руке, потом поставила ее и продолжила. - И я ее понимаю. Между мной и твоей бабушкой давно лежит пропасть недосказанности, и нам разбираться. Ты лучше в это не лез. Твое сыновнее обязанность это любить мать и бабушку. Я люблю тебя больше жизни, и ты любишь меня так же и я благодарна тебе. Она любит тебя так же сильно как любила твоего отца, и ты должен любить ее, несмотря на все наши недомолвки.
Каплан грустный только кивал на материнское наставление.
Когда то, лет пятнадцать назад, учитель биологии местной школы, учительница младших классов в той же школе, их сын носящий имя Каплан, жили в этом доме дружной и счастливой семьей. Отец любил природу и профессию тоже выбрал соответствующую. Он был фанатом свой профессии и вне школы тоже оставался биологом. Когда остальные коллеги после рабочих дней залеживались у телевизора, называя это отдыхом, отец Каплана ходил в походы с палатками в местные леса и лазил по горам.
Так бы и продолжалось до сих пор счастье Каплана и его семьи, если бы отец после очередного похода, вернулся домой.
В тот злосчастный день все семейство отправилось в лес вместе. Спустя день, мать с ребёнком - четырёх летним Капланом в руках вернулась домой без мужа.
Отца Каплана никто до сих пор не видел. Никто не знает где его местоположение, жив или мёртв. Загадка для всех, отгадку которую пытался разгадать каждый, кто слышал эту детективную историю.
Параллельно с этими событиями произошла еще одна история не менее запутанная, следовательно, и не менее детективное. Нескольких грабителей ограбивших банк и преследуемые милицией загнали в тот же лес. Двух вскоре поймали, а главарь с деньгами скрылся. На следующий день появились газеты со статьями намекающие и связывающие исчезновения отца Каплана с ограблением банка. Некоторые предполагали, что может отец Каплана, случайно стал жертвой бандитов. И теперь где то спрятанный, а еще ужаснее убитый и закопанный.
Другое печатное издания считая свою версию оригинальной, предположила, что может отец Каплана, находился с грабителями в преступном сговоре. Следователи, допросив двух пойманных грабителей и мать Каплана, убедились, что между этими двумя делами общего ничего нет.
Но как это часто бывает, люди поверили в ту самую невероятную версию. Как добропорядочный отец семейства, бросив жену и меленького сына, убежал, вместе с тем, не пойманным преступником и деньгами. Все поверили в эту историю. Все, кроме тех людей знавших Руслана - отца Каплана как доброго и порядочного человека обожавшего свою семью.
И особенно бабушка Каплана - Хана, которая конечно, не верила, что на такое способен ее сын. И конечна она добивалась правды, своей правды идущая в разрез с интересами Жанны - матери четырехлетнего Каплана.
Еще в самом начале семейной жизни Руслана и Жанны родителей Каплана, Хана невзлюбила невестку. Из многочисленных причин, имеющихся у нее не любить Жанну, главенствующей являлась то, что сын взял жену, не посоветовавшись в выборе с матерью. И невестка, войдя в семью, сразу же стало ей неугодной.
И во времена тяжелых переживаний по причине исчезновения сына она приумножила свою ненависть к матери Каплана и ожесточилась до того, что навела следователей на мысль, что может Руслан, стал жертвой собственной жены коварной Жанны. Она и раньше не доверяла этой женщине. Ей не знакомую, которую сын привез из другого места. Все молчит, последняя видевшая Руслана. И не требуя никаких лишних, доказательств материнское сердце ей подсказала, что Жанна во всем случившимся и виновата.
Но долгое расследование, результатов не дало, ничего не удалось обнаружить. Ни следов указывающих на какое-нибудь преступление, ни свидетелей видевших семью, между тем как они зашли в лес, и тем как мать с ребенком вернулась оттуда без мужа.
И мать Каплана за время пока шло следствие, не сказала ни разу единого слово. Никому, ни следователю, ни родным и близким. Хотя все подозревали, что Жанна если бы захотела, то могла бы дать показания здорово выручившее следствие. Но на все вопросы она отвечала только упрямым молчанием. Это молчание вызывало еще большее подозрение, отягощая и так непростую ситуацию Жанны.
Бабушка обвиняя мать Каплана в убийстве мужа, хотела посадить в тюрьму и отобрать ребёнка.
Но нет доказательств, нет и вины. Каплана и его мать не разлучи. После того как следствие перестало преследовать Жанну легкая жизнь от этого не последовала. Бабушка Каплана позаботилась об этом.
Хана бабушка Каплана, обладая безграничной властью над остальными родственниками, не собиралась успокаиваться на этом, (она являлась старшей в роду, муж у нее умер за два года до исчезновения сына). И как глава рода все родственники держались ее мнения и отвернулись от Жанны, но не от самого Каплана. Внука она любила без памяти, не смотря на то, что эта странная и ненавистная женщина, погубившая ее сына, воспитывает его.
Вот так эти две женщины любившие без ума одного и того же человека, столкнулись между собой. И в продолжающейся до сих пор вражде бедный Каплан находиться, словно между молотом и наковальней. Хотя каждая сторона старалась не причинять бедному мальчику страданий.
Каплан не раз пытался разговорить мать, навести тему разговора на отца, потом плавно перейти и на загадку его исчезновения. В начале беседы Жанна всегда с большой охотой отзывалась на любые темы касательно отца, про любые другие дни и истории которые с ним приключались раньше, но день исчезновения отца был исключением. Как только Каплан поворачивал русло беседы в эту сторону, она тут же умолкала, переменившись в лице; вместо оживленного и весёлого на скорбное и измученное. Она и не пыталась скрывать, что знает то, чего неизвестно многим. Жанна просто затыкала рот, уходя в глухонемую оборону.
Каплану не оставалось ничего, как ждать в надежде, что она не выдержит столько времени, храня всё в себе и обязательно, когда-нибудь расскажет хотя бы ему одному. Но до сих пор за пятнадцать лет Каплан и единого слова не услышал от матери про этот злосчастный день. Она только твердила всегда, как и сейчас готовая заплакать но, пытаясь изобразить холодное спокойствие:
- Не верь тому, что говорят люди о твоем отце. И про всё остальное не верь. Я ему ничего плохого не делала. Прошу поверь мне на слово, большего я предложить тебе не могу, только мое слово ты уж извини меня. Придёт время, и ты всё узнаешь.
- Как ты можешь так говорить. Я всегда пропускал мимо ушей эти бредни и не поверью в это никогда, - несмотря на все непонятные события и подозрительное молчание матери Каплан слепо ей верил во всем.
Каплан как это всегда бывало после очередного разговора на эту тему, пожалел, что опять всколыхнул успокоившиеся чувства и заставил страдать мать. Бросился успокаивать и крепко обнял ее что есть силы.
Ему иногда кажется, что она молчит не по своей воле, словно какая-то страшная сила затыкает ей рот. Запугал её кто то или что то, и молчит, словно хочет оградить сына от какой-нибудь грозящей опасности. Иногда глаза матери смотрят на сына с нежностью и любовью и уста дрожат, словно готовая сейчас все выложить. Но губы упорно не хотят слушаться, сжимаясь в немом безмолвии.
Каплан крепко обнял мать и проговорил:
- Я знаю, что ты не любишь вспоминать тот день. Если я разбудил давно уснувшие чувства, о которых ты не хотела вспоминать, и сделал тебе больно, прости меня, пожалуйста. Иногда это неведенье сводит меня сума.
- Тебе не надо просить у меня прощение. Я не виню тебя за твое право и желание знать больше. Он твой отец. Раньше я волновалась, когда ты рвался в лес. Бывало, что и запрещала тебе туда ходить. Я думала там, ты ищешь ответы на вопросы, которые тебя мучают. Но теперь не боюсь, потому что знаю, ты идёшь туда не за ответами, ты по-настоящему любишь этот лес, как и твой отец. И я спокойна за тебя,- говорила мать Каплана с дрожащим голосом, не отпуская сына, прижимаясь крепче.
- ЖАННА АДАЛЬБИЕВНА, - Послышался со двора детский голос.
Мать Каплана выглянула в окно и заметила троих ребятишек толпящихся за закрытой калиткой.
- Ах, я совсем запамятовала,- сказала мать Каплана, суетливо вытирая слёзы.- Несколько родителей моих учеников попросили меня дополнительно позаниматься с их детьми на время каникул. Я согласилась, неделю назад назначила им на сегодняшнее утро, - посмотрела в сторону настенных часов.- Потеряла счёт времени.
Каплан выглянул в окно и увидел, как из открытой калитки торчала голова маленького мальчика. За ним, очевидно, толпились ещё несколько детей, они толкали его в спину движимые неуёмным любопытством, посмотреть, как выглядит двор учительницы.
- Теперь уверенно можешь идти, не боясь, что останусь одна, - обратилась Жанна к сыну. - Ближайшие два часа они не дадут мне скучать. Если бы не твоя бабушка, поджидающая тебя, перенесла бы на другое время, - уже успокоившаяся мать обняла сына, и вышла во двор к ученикам.
Дети, тем временем толкнув под активный протест впереди стоящего, вошли внутрь и разбрелись по всей территории двора. Они чувствовали себя как дома. С книжками под мышкой, по хозяйский вышагивая, осматривались. И явно разочарованные, что учительница тоже обычный человек и живёт точно в таких же домах как они или их знакомые. Когда заметили выходящую к ним из кухни Жанну Адальбиевну, дети объединились в одну кучку вокруг неё. Она указала в сторону дома и велела идти за ней.
Спустя полчаса Каплан сидел с надутыми щеками от пирожков в кухне бабушки. Она суетилась у плиты, иногда подбегая к столу с добродушно заботливой улыбкой, подносила готовые блюда. Каплан боясь обидеть ее, ел все подряд, так же как два часа назад ел мамины угощения, и только в душе корил себя за непредусмотрительность, до отвала наелся дома. Как он мог забыть, что от бабушки никто никогда не уходит голодным. Теперь грозилась все это кончиться плохо, если не остановиться. Желудок возмущался, подговаривая глотку к освобождению лишней еды.
Каплан уже поздоровался со всеми, дядей Арсеном, тетя Залиной и малолетними двоюродными братьями Залимом и Салимом. Посидели вместе за столом, до третьего блюда и дядя, с женой прихватив детей, ушли по делам, оставив Каплана один на один с бабушкой. Пока доходило очередное кушанье до готовки, она садилась напротив и наблюдала с нежностью на еле проталкивающего в глотку угощение Каплан. Вначале все было вкусно, как всегда у бабушки, но с количеством потребленной еды вкус перестал заботить язык Каплана, работая исключительно в качестве гребной лопаты толкающее внутрь. На какие жертвы можно согласиться, что бы не обидеть любимого человека. Иногда бабушка подходила сзади, прижимая к груди голову внука, роняла слезу.
Каплан, не мешал выражать любовь бабушки, к себе, ведь ее он любит, не меньше матери.
Больше всего возмущало парня, почему столь добрые и любимые ему сердца не могут найти общий язык. А общая боль, которая должна объединять, наоборот разъединила их.
Бабушка как обычно вспомнила отца.
Каплан любил слушать про отца от родных, знавших его еще до исчезновения. Мать не вспоминала его часто, ей было слишком тяжело. По рассказам родных он сложил отца в голове, словно это были его личные воспоминание. Каждый раз, жадно ловя новую, ранее не знакомую черту об отце присоединял к уже существующему. Так он собирал образ отца словно пазлы.
Потом она как обычно достала из шкафа старые пожелтевшие газеты временем и заботливыми руками нещадно изломанные. Каплан много раз видел их.
На первой полосе газеты две фотографии. Первое изображение - тюремный анфас грабителя, исчезнувшего после долгой погони с мешком денег после вооруженного нападения на банк. Другая молодого учителя биологии Руслана Широва, отца Каплана под заголовком "Пропал без вести". И небольшая статья на полсотни слов, сильно намекающая на виновность матери Каплана в случившемся.
И бабушка, считавшая эту статью самой правдивой из тех, что печаталось о сыне в те не легкие для всех родственников времена, хранила, словно доказательство вины невестки, показывая Каплану каждый раз, как он заходил к ней в гости. Потом сама заводила разговор на эту тему. И Каплан, конечно, не мог долго это терпеть. Бабушка, уловив резкое неприятие, со стороны внука всегда тут же умолкала. Как бы ни ненавидела она невестку любовь внука для нее стояла на первом месте. Она так же помнила, что внук давно хочет их помирить.
Каплан зная слабость бабушки к нему, мог бы потребовать в категоричной форме " Или я с матерью или никого", и она обязательно бы уступила. Но он хотел, что бы произошло это без принуждения с согласия сторон. Иначе примирение носило бы просто формальное, поверхностное притворство.
Большую тарелку, наполненную пирожками с творогом и вишней, нес Каплан, в руке возвращаясь, домой от бабушки. Взгляд держал подольше от тарелки, если оберточная бумага сползет и случайно высунется хотя бы край пирожка, ему станет плохо прямо на дороге.
Ашамаз показался из угла и подошел к другу.
- От тебя вкусно пахнет, видно бабушка сегодня была особенно щедра.
- И не говори, - Каплан протянул тарелку другу и присел рядом у синей деревянной скамейки возле такого же цвета чужих ворот.
Ашамаз быстро продырявил бумагу, вытащил пирожок и, откусив половину, закатил глаза от удовольствия.
- Ммм, вкусно. Готовить она мастер не то, что моя тетя. От жареных яиц и консервов, я потерял ощущения вкуса нормальной еды.
- О еде потом. Я хочу с тобой поговорить на одну тему.
Друг, вытаскивая второй пирожок, присел рядом.
- Говори, я весь внимание.
- На неделе я собираюсь в лес...
- Ну, когда же он пригласит меня. При второй или третей встрече. Спрашивал я себя. Даже хотел принимать ставки у друзей, заодно и их заинтересовать. Но не успел.
Каплан улыбнулся.
- Неужели я так предсказуем?
- Совсем нет. Я проницательный, - и Ашамаз нацелил на голову Каплана половину пирожка с творогом, словно сканируя им мозг друга.
- Раз все знаешь, у тебя должен быть готовый ответ и время на размышления не нужно.