Аннотация: К вопросу о том, почему ГГ не нравится быть живым мертвецом...
Глава 2
Растерянный, я замер на дне овражка около разворошенной кучи
булыжников. Я не помнил ничего - кто я, что я здесь делаю, почему оказался присыпанным
камнями в какой-то полураскопанной норе на пологом склоне вместе с двумя покойниками.
Ветер тихо шуршал травой, в ночи раздавались какие-то попискивания и шорохи,
а я все так же стоял, уставившись в никуда и пытаясь понять, что же мне делать.
Наконец, встряхнувшись, я подошел к яме и выволок своих соседей
по могиле наружу. Мужчины, достаточно хорошо развитые физически, но уже начавшие
заплывать жирком. Как и я, абсолютно голые. Умерли больше чем пол дня, но меньше
суток назад - тела еще гнулись, но были уже живописно украшены трупными пятнами.
Откуда я знал эти сроки, было для меня загадкой. Один - тот, что лежал на мне,
кроме рассеченного лица мог похвастаться еще и дырой в брюхе. Второй умер от
того, что кто-то перерезал ему горло чем-то острым. Оба покойника обладали
мозолистыми руками и небольшой коллекцией шрамов, но никаких выводов из этого
я сделать не мог. Запихнув трупы обратно, я завалил могилу камнями. К стремительно
увеличивающемуся собранию странностей прибавилось еще и то, что раны слабо сияли,
не освещая ничего вокруг, словно в разрывы плоти слетелись светлячки.
Что же делать теперь? Я пытался вспомнить хоть что-нибудь,
понять, что же мне теперь предпринимать, а тело между тем начало описывать круги
вокруг каменного холмика. Сначала маленькие, они все раздавались, и, задумавшись,
я очнулся от своих мыслей только когда расширяющаяся спираль вывела меня из
оврага на ведущую куда-то дорогу.
Утоптанная земля, из которой пробивались редкие упрямые травинки,
в нескольких местах была испачкана чем-то слабо светящимся. Кровь - наконец-то
дошло до меня - так светится кровь этих людей. Интересно, а у меня - так же?
Я спустился в овраг, подобрал подходящий камень и чиркнул острым углом по предплечью.
Появилась блестящая царапина, хотя кровь почему-то не выступила. Лишь боль в
этом месте присоединилась к ломоте во всем теле. Неправильно это как-то.
Но что?..
Я поднялся к дороге и застыл, тупо смотря на полусмытые пятна
на ней, словно они могли подсказать мне, что делать дальше. Непрекращающаяся
ломота во всем теле не давала задуматься. Пытаясь хоть как-то собрать в кучу
разбегающиеся мысли, я встряхнул головой и случайно заметил свечение в отдалении
на дне оврага. Подойдя туда, я обнаружил ключ, вода из которого текла вдаль
по глинистой почве. Земля возле родника была изрыта лошадиными копытами, а рядом
сияло несколько знакомых пятен. Следы, отчетливо отпечатавшиеся в мягком грунте,
вели куда-то вдоль ручья, время от времени между оттисков подошв и копыт горели
призрачные огоньки свернувшейся крови... Я перешел сначала на быстрый шаг, а потом,
справившись с отозвавшимся болью телом, на бег. Некоторое время я пьяно шатался,
потом все-таки приноровился к тому, что тело отвечает на мои указания с легким
запозданием, и побежал намного ровнее...
Босые ноги ритмично шлепали по земле, глаза выхватывали все
новые указатели и направляли непослушное тело. Следы стали более редкими, но
я словно чувствовал, куда надо посмотреть, чтобы заметить отпечаток подковы
или очередную светящуюся метку. Овраг и каменный холмик давно остались позади.
Время остановилось. Казалось, что ничего кроме меня, странно светлой ночи и
редкой цепочки огоньков на земле не существует.
Однако через некоторое время мое тело рассеяло это заблуждение.
Боль, раньше бывшая терпимой, все усиливалась. Я терпел. Сильно сжав зубы -
это вроде помогало - я продолжал бег, сосредоточившись лишь на том, чтобы не
упасть. Но долго так продолжаться не могло, я не удержался на ногах, повалился,
впервые набрал воздух в легкие, харкнув влажным светящимся комком, и заорал
- истошно и бесполезно.
Боль все нарастала. Я уже не кричал - жалобно скулил. Наконец
боль превысила все мыслимые пределы, и я отключился...
Я пришел в себя внезапно. Неземное наслаждение, бодрость, когда
каждая клеточка, кажется, заряжена под завязку и хочется двигаться, прыгать,
бегать, рассекая воздух, делать, неважно что - лишь бы истратить излишек энергии,
стремящейся разорвать тело на кусочки... Это чувство словно включило какой-то
невидимый тумблер, и я вдруг обнаружил себя стоящим в редком кустарнике. Было
уже достаточно светло, но почему-то никаких признаков зари я не видел. Я был
гол и с головы до ног вымазан какой-то светящейся дрянью. На губах чувствовался
солоноватый вкус, но осторожно исследовав рот языком, я не нашел выбитых зубов
или каких-то еще ран. Тело тоже вроде выглядело неповрежденным. Удивленно оглядевшись
по сторонам, я увидел валяющиеся посреди измочаленных кустов тушки каких-то
двулапых крокодилов, светящейся кровью которых я и был вымазан. Хотя, судя по
состоянию зверушек, смерть они приняли не от меня, а от помеси бешеной гориллы
с бульдозером.
Я встряхнулся, как будто этим можно было выкинуть из головы
картинку гориллобульдозера и переключиться на более важные размышления. Например,
куда меня занесло, где Изверг и разбойники, и почему в пределах досягаемости
нет даже следа одежды? Еще мне не давала покоя мысль, что я должен, обязательно
должен вспомнить что-то важное. Что-то, относящееся к моему пребыванию в этом
мире, что мне никак нельзя было забывать. Я сосредоточился, перебирая в памяти
все события, произошедшие с момента моего последнего появления в Коридоре -
проткнувший меня светящимся клинком двойник, маг с дефектом дикции, неспешный
путь на вредном гнедом мерине, встреча с разбойниками. И тут разум наконец-то
уцепился за хвост ускользающих воспоминаний, и на меня нахлынуло...
...От первой стрелы мне удалось уклониться, пролетев совсем близко,
она, судя по звуку, попала в Изверга. Каким-то не участвующим в сражении краем
сознания я огорчился - с моей везучестью вырисовывалась перспектива остаться
вообще без транспорта. Бандит, судя по всему, был умелым лучником - он пускал
стрелы со скоростью пулемета. От следующего "подарка" я почти увернулся - чуть
толкнуло назад, левый бок обожгло, но стрела проскочила вскользь, больше пострадала
одежда. До цели мне оставалось всего несколько шагов. Лучник тем временем выдернул
из земли последнюю из воткнутых перед ним стрел, медленно - как казалось мне
- и плавно натянул тетиву, чуть подождал и саданул почти в упор... Голову резко
дернуло назад, я еще успел почувствовать, как что-то теплое потекло по левой
щеке из глазницы, и погрузился в уже знакомую темноту...
...Тяжело. Что-то давит со всех сторон - не пошевелиться, больно
впивается в бока. Горит плечо, гудит голова, тело зудит и ломит, внутренности
словно вывернуты наизнанку и запихнуты как попало обратно... Кто я?.. Где я?..
...Утоптанная земля, из которой пробивались редкие упрямые травинки,
в нескольких местах была испачкана чем-то слабо светящимся. Кровь - наконец-то
дошло до меня - так светится кровь этих людей. Интересно, а у меня - так же?..
...Боль все нарастала. Я уже не кричал - скулил. Наконец боль
превысила все мыслимые пределы, и сознание отключилось. Жалобное хныканье затихло,
и глаза открыл ОН. ОН был зол и голоден. Беспокойство и неудовольствие пронизывали
все тело, заставляя настороженно и чутко оглядываться по сторонам и ловить каждый
звук в поисках ответа на извечный вопрос - где? Где то, что заставит судорожно
оскалиться в гримасе блаженства, кровью и жизнью своей наполнит смыслом ЕГО
существование? Добыча. Жертва. Наслаждение.
ОН поднялся одним плавным движением. С высоты ЕГО роста четко
проглядывала редкая цепочка слабо светящихся пятен, словно бусины ожерелья нанизанных
на вереницу ясно различимых следов. Кровь. Жизнь. Удовольствие. Найти. Догнать.
Быстрее. Вперед.
ОН мчался бесшумно, словно обгоняя мягкие хлопки ступней о
землю. Тень среди теней. Течение в воде. Ветер в воздухе. Следы тянули за собой,
сияющие пятна крови сверкали умопомрачительными драгоценностями.
Опушка смешанного леса выросла темным облаком, заслонившись
редкими зарослями кустов, словно потрепанной передовой линией войска. Путь добычи
лежал туда, и ОН последовал за ней. Внезапно ночные шорохи рассекло громкое
ворчание, тихое шелестение тел по влажной прошлогодней листве отозвалось у НЕГО
взрывам радости - здесь! Сейчас! Приглядевшись, ОН заметил на земле с десяток
контуров, чуть более темных, чем окружающие сумерки и светящихся странным черным
светом. Взвившись живым снарядом, ОН пятками приземлился на голову ближайшего
создания. Что-то хрустнуло, под ногами чавкнуло, и ОН вздрогнул и утробно зарычал
от охватившего ЕГО блаженства. Одна из теней метнулась в его сторону, прыжок
- ОН перехватывает ее в полете, схватившись за челюсти, резко разводит руки
в стороны, с хрустом разрывая плоть, выпуская из темного плена тела яркое пламя
крови. Да! Еще! Уже два силуэта, подпрыгнув, нацеливаются на ноги - отодвинуться
в сторону, и один пролетает мимо, с шумом обламывая ветви кустов. Второй все-таки
ухитряется впиться в ногу, но ЕГО палец с треском проламывает прочное
прозрачное веко, с хлюпаньем вытекает глаз, конвульсивно дернувшись, зверь расслабляет
челюсти, а ОН рычит от накатившего наслаждения. Остальные тени бросаются одновременно,
и по кустам катится бешеный клубок схватки...
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день... Ну точь-в-точь поднятый
мертвец из ужастика. Главный отрицательный герой, блин... От осознания, чем
я стал, я даже дышать забыл, и простоял, удивленный воспоминаниями, несколько
минут, пока не ощутил призрак знакомой боли в легких. Пока лишь призрак. Глубоко
вдохнув, я ощутил, что неприятные ощущения исчезли, и мысленно добавил еще один
пункт в длинный перечень ненормальностей. Доберусь в какое-нибудь спокойное
место - помаракую как следует, но даже на первый взгляд картинка вырисовывается
уж больно интересная...
Без разницы, живой я или мертвый, но двигать куда-то надо было.
Во время помутнения мозгов после оживления меня занесло далеко от дороги, поэтому
я решил продолжить поиски ограбивших меня мужиков. Думаю, они будут рады
вернуть вещи и коня их законному владельцу. И дорогу покажут. С бо-о-ольшим
удовольствием... Схватка прошлась по кустам стадом бешеных слонопотамов, обильно
забрызгав все вокруг светящейся жидкостью, однако чем черт не шутит - и я начал
разматывать из разоренных кустов спираль поиска. След нашелся неожиданно, огонек
светился на ветке у еле заметной тропинки. Узкая стежка не позволяла человеку
развернуться, и раненый снова начал оставлять обильный кровавый след. Я без
труда перешел на бег. Странно, но тело подчинялось мне безо всяких усилий, не
приходилось, как в начале этой сумасшедшей ночи, постоянно контролировать себя.
Я прибавил скорость, легко уклоняясь от летящих навстречу ветвей. Впрочем, удавалось
это не всегда, но ударов и царапин я не чувствовал.
Над головой загрохотал гром. Потом еще раз, хотя вспышек молний
я не заметил. Я приостановился, удивленно оглядываясь - к ночи тучи рассеялись
и никакой грозой и не пахло. Клочья неба, видимые снизу, были безоблачными.
Вдруг яркие звезды в одном из них пересекла тень, и удар повалил меня на землю.
Грудь и горло обожгла боль. Тело придавила удовлетворенно урчащая темная туша.
Жесткий язык теркой прошелся по разорванному горлу, слизывая кровь. В следующее
мгновение довольное мурлыкание сменилось негодующим воплем - казалось бы уже
мертвая добыча вдруг вцепилась охотнику в язык и глотку!
Уцепившись правой рукой за язык зверя, левой я отпихиваю от
себя морду твари. Шероховатость кошачьего языка играет мне на руку, но левая
ладонь постепенно соскальзывает. Внезапно небо перед моими глазами сменяется
заляпанной светящейся кровью почвой - киска переворачивается на спину и, удерживая
меня передними лапами, от души проходится по телу выпущенными когтями задних.
Снова дикая вспышка боли, я уже не могу терпеть, сознание гаснет, и руки начинают
разжиматься...
Но хищник не успевает воспользоваться преимуществом - на смену
моему угасающему сознанию приходит ОН... Боль... Ничего, это не надолго - совсем
рядом сияет черным светом добыча. В руке какая-то мокрая шершавая тряпка - прочь
ее! Пальцы, обретая каменную твердость, вонзаются в зверя, рывок - и жалобный
крик оглашает окрестности. В лицо брызжет теплая светящаяся влага. Но долгожданного
наслаждения все нет, жертва отказывается умирать быстро, сучит лапами, разбрасывая
вокруг светящиеся комки, подхлестывая болью, как бичом. Руки впиваются
в горло зверя, пальцы сжимаются, отодвигая от себя щелкающую в бессильной ярости
пасть...
Я следил за поединком словно через стеклянную стену. Волны
боли разбивались о нее, до меня доходила, наверное, едва ли сотая часть, но
и этого было много. А потом, когда зверь наконец издох, и ОН, уходя, содрогнулся
в конвульсиях наслаждения, я наблюдал, как восстанавливается мое тело. Отвратительное
зрелище, при взгляде со стороны меня точно вывернуло бы наизнанку, а сейчас
я только нетерпеливо ждал, когда соединяться разорванные связки, срастутся изодранные
мышцы, и можно будет встать на ноги.
Стеклянная стена, впрочем, никуда не делась, и все ощущения
доходили до меня ослабленными, словно пробиваясь через невидимый фильтр. То
ли это сказался расход энергии на восстановление организма, то ли так и должно
быть...
Меня здорово шатало, когда, наконец, я спихнул с тела тушу
хищника - и куда только подевалась подвластная ЕМУ сила - и выполнил сложный
процесс приведения себя в вертикальное положение. Кое-как сориентировавшись,
я побрел в сторону очередного светящегося пятна, надеясь, что все-таки приближаюсь
к логову здешних "романтиков с большой дороги"...
До лагеря разбойников я добрел только к рассвету. Точнее, к
той странной предрассветной поре, когда восход вот-вот начнет заливать небо
своим заревом, а ночь кажется темнее всего. Небольшой костерок, разложенный
в центре поляны, бросал отблески на сваленную вокруг него кучу барахла. Лучник,
так удачно засветивший мне в глаз, сидел, ссутулившись, и пялился в огонь, время
от времени бурча себе под нос и подкидывая в огонь мелкие веточки. Второй грабитель
- раненый в плечо первый стрелок, больше некому - привалился к вороху пожиток
и вещал что-то товарищу, периодически прихлебывая из бурдючка. При каждом неловком
движении он, охая, прижимал руку с зажатой в ней емкостью к раненому плечу и
неуклюже ерзал, пытаясь устроится поудобнее. Где-то рядом всхрапывал и перебирал
копытами Изверг.
Я сидел за удачно растущим на границе леса кустом и продумывал
план действий. Тело болело и плохо слушалось, в глубине сознания настойчиво
толкалось желание кого-нибудь убить, но в остальном голова вроде была ясной.
Собравшись, я призвал рассудок к порядку, и мозги защелкали тактическим компьютером.
Задача: необходимо вернуть обратно вещи и получить хоть какую-то информацию
о месте, в которое меня занесло. Имеем: голого предположительно неубиваемого
зомби с одной стороны и двух разбойников, один из которых ранен и здорово набрался
- с другой. Как относятся местные жители к ожившим мертвецам - неизвестно. План
действий: выйти и открыто поковылять к костру, как только на меня обратят внимание
- нагло потребовать назад свое барахло. Бандиты или кинутся в драку или драпанут,
каких-либо охранительных кругов или амулетов от нежити я не заметил, желание
добровольно отдавать мертвяку вещи, за которые заплачено жизнями двух человек
тоже навряд ли появится. Цель - раненый и пьяный грабитель. Здорового разбойника,
если он будет сопротивляться, придется убивать, если наладится удирать - пусть
бежит. Во время драки сознание постараться не терять, потому что иначе вместо
информации рискую получить два зверски изуродованных трупа.
Решено. Я встал, не обращая внимания на шум, прошел сквозь
куст на поляну, и, нарочито шаркая, отправился к костру.
Первым внимание на подозрительные звуки обратил пялившийся
в огонь грабитель. Вскинув голову, он вгляделся в ночь. Не дожидаясь, пока его
глаза привыкнут к темноте, я сделал еще шаг, попав в слабые дальние отблески
пламени, и заговорил.
- Верните мои вещи, уроды, - голосовые связки восстановились
не полностью, и вместо твердого приказного тона вышел полухрип-полушипение.
- Умрун, - констатировал здоровый разбойник. Не особо торопясь,
он потянулся к сапогу, вытащил из-за голенища нож и, плавно поднявшись на ноги,
двинулся ко мне, аккуратно обходя костер. - Надо было еще там голову отрезать.
- Умрунчи-ик... - раненый разбойник уже наклюкался в зюзю. Даже
подложенные под спину вещи не удерживали его обмякшее тело прямо, он скособочился,
опираясь на здоровую руку. - Ща тебя Тавор разделает... Своим ножичком... Знатный
у Тавора ножиче-ик...
- Спасибо, что предупредил, - я надвигался на Тавора, внимательно
следя за этим самым "ножичком". Кто знает, вдруг это - мощнейший инструмент
для уничтожения таких, как я? - Зря ты, Тавор, тогда в драку полез. Я бы жил,
да и ты бы не умер...
Бандит, осторожно приближавшийся ко мне, перекидывая нож из
руки в руку, вдруг распрямился освобожденной пружиной, в один прыжок оказался
около меня и с хэканьем воткнул нож в левое подреберье. Меня как будто нанизали
на раскаленный вертел, даже почудилось шипение поджариваемой плоти. В глазах
потемнело, внутри зашевелился, нарождаясь, торжествующий рык... Удержавшись на
самом краю - спасибо стеклянной стене, я все-таки ухитрился не потерять контроль
над телом и, ухватив левой рукой Тавора за горло, нажал на выступающий бугор
кадыка. Разбойник дернулся, и я, легко сбив его ладонь с рукояти ножа, вытащил
из себя треклятую железяку. Боль не исчезла, но сделалась гораздо терпимее,
не так сильно мешая сдерживать все нарастающее желание - убивать.
Новый взрыв боли - в паху. Тавор не сдается - наверное, слабо
я на горло надавил. Как могу, усиливаю нажатие. Одновременно с размаху втыкаю
в нож в проем распахнутой кожаной куртки-доспеха - так же, как он мне сейчас.
Бандит хрипит, обмякает, наваливаясь на меня, из-под одежды брызгают сверкающие
горячие струйки. С чавканьем выдергиваю нож, перехватываю и загоняю в левый
глаз умирающего - как он ту, последнюю стрелу. Теперь конвульсии охватывают
нас обоих. Его - агония, меня - наслаждение, описать которое словами просто
невозможно...
Волна схлынула, оставив ощущение невиданной бодрости и гложущую
тоску. Господи боже ты мой, каким же монстром я стал...
Разжимаю судорожно стиснутую левую руку, и тело Тавора оседает
на землю. До затуманенных мозгов раненого разбойника только сейчас доходит,
что, собственно, произошло. Он что-то бессвязно шепчет, порывается то ли встать,
то ли, пятясь, отползти куда-то, бултыхается в разворошенной куче вещей. Глаза
его округляются, лицо синеет, рот бесполезно глотает воздух, как у выброшенной
на песок рыбы, а здоровая рука, бросив хлюпающий бурдюк, впивается в левую половину
груди. Когда я подскакиваю к нему, бандит, дернувшись, замирает. Дыханья нет,
сердце не бьется. Я оседаю на землю, даже не зная, плакать мне или смеяться.
Странное оцепенение охватывает меня...
Керрил нещадно гнал крыльника. Скорость выбивала слезы из глаз,
хлопала, полоща завязками в воздухе, пола плаща. Нужно успеть добраться до людей
до того, как демон начнет убивать. И даже тогда без смертей не обойдется - только
по цепочке трупов можно добраться до этого эльфийского исчадия - Трехглазого.
Живого мертвеца, который не умеет существовать, не убивая...