- Пойдешь на праздник? Там все наши будут. Развеешься.
Пётр отвел взгляд от видового окна, демонстрирующего далекий взлет межпланетника с поверхности, и непонимающе уставился на Адриана.
- Какой еще праздник?
- Да какой-какой? Обычный. Да ладно тебе. Пойдешь, нет?
- Когда начнется? - Петр всё никак не мог отойти от созерцания окна.
- В полночь! - Адриан многозначительно приподнял брови и широко раскрыл глаза, надеясь намекнуть Петру на то, что его ожидает.
Пётр намеков не понял.
- А что так поздно?
- О-о-о! Нет, я не могу с ним, - Адриан закатил глаза и тронул за локоток девушку, стоящую рядом с ним. - Влад, растолкуй ему. А то у меня терпения не хватает. И времени: еще кучу людей предупредить надо.
Влада с улыбкой кивнула.
Адриан высветил перед собой оранжевые цифры синхронизированного времени, сокрушенно вздохнул и исчез - переместился. Пётр поморщился и слегка извиняющимся тоном сказал Владе:
- Что, обязательно идти? А то я хотел пораньше встать и с утра на старт лунного модуля успеть.
Влада сокрушенно отмахнулась:
- Не будет никакого старта.
- С чего бы это?
- Потому что праздник. Что непонятного?
- У вас этих праздников по десять штук за день. Может, уточнишь?
Влада состроила недовольную гримаску и язвительно сказала:
- Такие даты не часто бывают, чтобы о них забывать.
Наконец Пётр вспомнил, о чем идет речь. Действительно, этот праздник в общей череде нескончаемых отмечаний по всей Галактике стоял наособицу. По крайней мере, для Земли и ее колоний. Действительно, стоит отдохнуть и развеяться.
- Будет что-нибудь особенное?
- Конечно! Неужели ты думаешь, что отмечать начало нового века можно без грандиозной программы, которая должна затмить все празднества минувшего столетия?
- И что в программе? - Пётр несколько оживился.
Влада шутливо ткнула его в бок кулачком:
- Я знаю, тебе понравится. Там будут старые корабли, которые ты так любишь.
- Да? Какие? Надо сходить, конечно, - радостное предчувствие начало охватывать Петра.
- О-о-о! Разные! Я точно не помню. "Нефы", "пинасы", "каравеллы", "барки", "клиперы"... В общем, все, которые еще остались. Правда, здорово? Прочти... А, ладно, я сама.
Влада активировала трехмерник на ладони и с выражением прочла бегущий на вирт-экране текст:
- ... И последним номером празднования вы увидите самое грандиозное шоу, которое придумал и подготовил для вас маэстро Ривера. Показательное сожжение всех кораблей. Именно таким символическим действом будет ознаменовано окончание 2500 и начало Нового, 2501 года...
Влада радостно улыбалась. Еще бы. Петр наконец-то увидит все свои корабли, причем, сразу и одновременно.
Ох... Упасть лицом в грязь было бы приятнее.
Редко кто теряет самое дорогое. Сейчас этого практически и не бывает. Но стоит такому случиться, как набегает целая армия психокорректоров и в поте лица быстренько приводит индивидуума в стазисное равновесное состояние. Всем хорошо. Индивидуум снова может наслаждаться жизнью, а корректоры получили должное удовольствие от качественно проделанной работы. Программа у них такая - людям помогать.
Почему-то Петру совершенно не хотелось сталкиваться с доброжелательными механизмами, которые станут "препарировать" его разум, выяснять всю подноготную его комплексов, связанных с космическими кораблями, и проводить душевную терапию, чтобы навсегда излечить его от заблуждений.
А всего-то надо самому справиться с болью. Это так просто.
Забыть.
Выкинуть из головы.
Занять себя чем-нибудь интересным.
Да вот хотя бы прогуляться с Владой - она давно намекала, что не прочь. Можно даже не слушать, что она щебечет, лишь иногда поддакивать и кивать головой. Ее радостного эмоционального фона хватит на двоих. Свой же укрыть в ракушке, запереть на сто замков, запихнуть в хрустальный сундук и подвесить на чудесном дубе, что растет на высоком берегу океана.
Справился. Если не трогать и не шевелить, то может показаться, что боли нет вовсе. Так что там Влада говорит?
- ... Адриан клёвый, правда? Всегда найдет, чем заняться. С ним скучно не бывает. Я от него даже устаю иногда, - Влада ослепительно улыбнулась Петру. - А с тобой - никогда. Правда, здорово? Так куда сейчас пойдем? Я так и не поняла.
Пётр огляделся, щурясь на яркие огни и пытаясь понять, куда их с Владой занесла система случайных перебросок. Судя по фиолетовым вьющимся растениям и порхающим лягушкам, так и норовящим сесть отдохнуть на плечи прохожих, они находились на Силлабо в Западной спирали.
- Может, на Землю?
Влада задумчиво посмотрела на Петра. Да, он прав. Сердце праздника - там. И дело даже не в том, что в колониях празднество будет хуже. Эффектная трансляция позволяет даже вдали от родной планеты прочувствовать всю прелесть праздника. Но полное единение со всеми разумными возможно только на Земле. Почему так - Влада не задумывалась. Истина, не требующая доказательств.
- Идем! - Влада весело и крепко ухватила Петра за руку и отдала приказ переброске. - Отменить случайный выбор. Конечная цель - планета Земля в Солнечной системе. Согласованная доставка. Приступить немедленно.
И вот они уже шли по ярко освещенной ночной аллее, и мягкие пушистые ветви хвойных кипрусов шаловливо склонялись к их головам, чтобы погладить или хотя бы коснуться.
Даже растения приучены любить людей. Что уж говорить о животных или роботах. Почему-то Пётр не разделял этого всеобщего чувства. Нет, к друзьям он относился совсем не плохо. Но любовь ко всем сразу казалась ему чем-то надуманной.
Но люди вокруг него отметали сомнения. Они жили с этим, даже сейчас, когда сталкивались с другими прохожими, радостно извинялись и спешили куда-то, где им казалось будет лучше.
Пётр случайно отпустил руку Влады, и она словно растворилась, унесенная бурлящим смеющимся потоком. Люди прощались со старым, встречали новое, и им было весело. Как же иначе? Петра же не покидало тревожное ожидание. Чем ближе к полночи по среднегалактическому времени, тем беспокойнее он себя чувствовал, всё чаще задирая голову к усыпанному звездами ночному небу. Свет городов, отсекаемый полем, не мог затушить мелкие искорки созвездий и высветлить черное поле, к которому они как будто крепились.
Радостное возбуждение всё больше охватывало толпу, и люди останавливались, чтобы без помех насладиться зрелищем, которое вот-вот развернется.
Раздался низкий звук готовности, и почти у горизонта, но, вместе с тем, рядом появилось лицо Риверы. С нарочито седыми волосами, мудрое и одухотворенное, несущее мысль и понимающее всех и каждого. Ривера приветливо смотрел на людей, радуясь и сопереживая вместе с ними.
- Начнем, - сказал он просто.
Несмотря на то, что люди стояли почти вплотную, Пётр не слышал ни малейшего движения или вздоха. Он знал, что вокруг столпились миллионы, но не видел никого. Он был один и в то же время вместе со всеми.
Люди слушали.
- Мы прощаемся со всем тем, что символизировало эпоху, когда человек не мог обходиться без материальных предметов. Шаг за шагом мы приближались к этому моменту. Управление полями люди осваивали постепенно. И так же постепенно они освобождались от всего материального, что окружало их и казалось необходимым. Корабли - это то последнее, что осталось. От них мы смогли отказаться только сейчас, когда решение проблемы идентичного матрицирования позволило не доставлять предметы из одного мира Галактики в другой, а воссоздавать их идентичные копии повсеместно.
На черном небе постепенно разгоралась красно-желтая полоса, делящая псевдо-сферу космоса на две половины.
- Было много споров. Возражений. Любители различного рода искусств отстаивали своё право на владение предметами искусства в материальном выражении. Разумеется, им пошли навстречу, - голос ведущего отечески потеплел, стал чуть снисходительным, словно мирясь с недостатками отдельных представителей человечества. - Ведь все понимают, что человек может достигать счастья различными путями. Но если подумать, то многообразие того, что человек может создать силой своей мысли, бесконечно. Наступает эпоха, когда человек по праву сможет носить видовое имя - "разумный", и которое действительно будет отражать его природу.
Казалось, Ривера собирается с мыслями. Разумеется, это было не так. Но пауза, момент полной тишины, заставлял волноваться в ожидании того, что вот-вот должно произойти. Еще чуть-чуть, еще мгновение, вот сейчас и...
Цветная полоса резко пошла вширь, охватила всю сферу и сомкнулась, озарив пространство красно-желтым сполохом. Потом из прежней середины появилось зеленое кольцо, а за ним - синее, фиолетовое и ультрафиолетовое, опять сомкнувшееся и очистившее черное небо для звезд.
Появились корабли. Их было много больше, чем мог представить Пётр. Некоторые он помнил по названиям, другие мог узнать по внешним признакам, а третьи - по следу выхлопа. Стоило чуть пристальнее посмотреть на корабль, и он зрительно приближался. Хотелось рассмотреть их все, сразу и немедленно. Глаза Петра выхватывали один корпус, сразу же переходили к следующему, в судорожном желании ухватить больше впечатлений. На какой-то миг Пётр даже забыл, для чего их всех собрали вместе перед миллионами людей. Он наслаждался совершенством их форм, близким к идеальному. В то же время они были различны, какими бывают люди.
Прозвучал удар колокола, возвещающий момент наступления нового века, и в небе вспыхнули яркие красивые невероятные огни.
Корабли горели.
Красно-черное пламя вздымалось над межпланетниками ревущим столбом и рассыпалось искрами.
Синим слепящим огнем пылали внепространственники.
Желтым с зеленоватыми сполохами пламенем горели древние ракетные корабли.
И всё это взрывалось, вспыхивало, то угасало, то разгоралось с новой силой, кружилось спиралями, стреляло ветвистыми разрядами молний, внезапно загораясь разными цветами, переходящими один в другой. То взрывающейся сверхновой, то разлетающейся галактикой, то кометным роем, то ровным пламенем, согревающим всё живое.
Иллюзия.
Только корабли таяли по-настоящему. Дезинтеграторы, скрытые от глаз зрителей, сдирали с них слой за слоем.
Величественное зрелище. Есть на что посмотреть. Есть, чему восхититься.
Есть, над чем плакать.
"Смотри, смотри, - заставлял себя Петр, - радуйся..."
Не радовалось.
Да и больно особо не было. Пустота не может болеть. Камень, обожженный сгустком плазмы, не взойдет зеленой травинкой.
Пётр прикрыл глаза и переместился в сгусток полей, который он привык называть своим домом. Он и выглядел, как реальный типовой дом конца двадцать первого века, без особых архитектурных излишеств, с минимальной подстройкой интерьера.
Не было смысла бежать или скрываться: его найдут везде. К чему лишние усилия, бессмысленные по сути? Сколько времени у него осталось, пока навязанные изменения не сотрут его прежнюю личность?
Нисколько.
Дом почувствовал, что в его внутреннее пространство переместился чуждый носитель сознания и высветил перед Петром предупреждающую надпись и портрет пришельца. Почему-то Пётр всегда думал, что к нему придут жуткие механические паукообразные монстры. Но это был человек. Или существо, весьма на него похожее. Андроид?
- Пусть войдет, - сказал Пётр и присел на поднявшийся из пола простой стул.
Гость проявился вживую, учтиво наклонил голову и сел в удобное мягкое кресло.
Доброжелательное лицо с прекрасной мимикой, мягкие и чуткие, даже на вид, руки и маленькая красно-синяя полоска на рукаве обычного домашнего халата.
Психокорректор.
- Вы же понимаете, что мы не могли не прийти к вам?
- Понимаю... - ответил Пётр, едва раскрывая губы.
- Значит, придется разговаривать, - психокорректор душевно улыбнулся, а Петра передернуло от отвращения: словно скользкая студенистая медуза скользнула по лицу.
- Говорите.
- Нет, мил человек, говорить придется всё же вам. А я слушать буду. Слушать намного интереснее. И уж поверьте мне - я очень хорошо умею это делать. Понимаете ли, профессия обязывает.
- Спросить-то хоть можно? - неприязненно отозвался Пётр на нарочито доверительный тон корректора.
- Разумеется! - корректор всплеснул руками. - Даже непременно! Скажем, можете узнать, каково мое имя. Чтоб облегчить вам сей труд, скажу сразу: зовут меня Корней. И я человек. Да-да, в сложных случаях работа психокорректора может быть доверена только высококлассному специалисту с интуитивным подходом. Например, мне.
- Спасибо, - буркнул Пётр, - рад оказанной чести.
- Да какая честь?! О чем вы говорите?! Вам не радоваться впору, а горючие слезы лить. По себе, если не поняли.
Пётр молчал.
Замолчал и Корней, выжидающе глядя ему в глаза. Пауза становилась напряженной. Психокорректор не выдержал, кашлянул и грустно сообщил:
- Значит, не хотите идти на контакт. Напрасно. Всегда легче работать, если пациент доверяет корректору. И у вас было бы меньше проблем.
- У меня нет проблем. С чего вы решили? Вам всё это кажется.
Корней принужденно рассмеялся.
- Не думаю. Вам же плохо? Плохо. А почему? Потому что лишились того, что доставляло вам радость. Но неужели ничто другое вас не радовало?
- Нет.
- Подумайте. Вспомните. Я вас не тороплю. Я намерен выяснить всё до конца и не ограничен временем.
- Уйдите, Корней! - неожиданно сказал Пётр. - Вы мне не нужны. Какое мне дело до вас, до ваших идей и мыслей? Неужели вам не понятны простые вещи? Если что-то теряешь и нет возможности вернуть это, то не надо натужно веселиться, чтобы забыть. Человек в силах жить с этим. Иначе он перестает быть человеком. Вам ясно?
Психокорректор наморщил лоб и сказал, игнорируя Петра:
- Да, серьезный случай. Пациент не хочет выздоровления. Будем применять адекватные меры, - посмотрел снисходительно и добавил. - А вам советую не сопротивляться. Тогда всё пройдет успешно.
Неужели, если полить камень, на нем вырастит трава? Превратив камень в песок, посадив луковицы тюльпанов и подведя воду, мы заставим зеленеть пустыню. Но закончится влага, и солнце выжжет траву. И не останется ничего в этой каменистой пустыне, пока редкий дождик не оросит ее. Тогда снова зацветут тюльпаны, чтобы назавтра сгореть. Как корабли...
Пётр открыл глаза, пробуждаясь от навязанного коррекцией сна.
Рядом с ним сидел Адриан и жевал травинку, терпеливо ожидая, когда Пётр сможет нормально воспринимать друзей.
- Где корректор? Ушел? - это главное, что занимало Петра.
- Ушел, - как о чем-то, не стоящем внимания, ответил Адриан, - сказал, что ты в полном порядке. Ага?
Пётр выкарабкался из силовых линий, встал на ноги и, не обращая внимания на вопрос, спросил сам:
- А ты что пришел? Мне сейчас ни до кого.
- Время такое, - не очень понятно объяснил Адриан.
Но Пётр его не слушал. Он пытался сообразить, что же Корней сделал с ним. Пусто. И здесь пусто. И это его не волнует. И то не заботит. Оболочка, а не человек. Лишь маленький тусклый уголек мерцает под серым пеплом...
Да, психокоррекция сняла многое: всё, что копилось годы жизни, весь этот наносной хлам, весь мусор, что он притащил в душу. Но кое-что осталось. То, с чем не смог справиться даже Корней. Жизнь пациента была слишком жестко связана с этим моментом из детства, и Корней не рискнул.
Но ведь это такая малость.
Пётр осмысленно посмотрел на Адриана. Тот протянул руку и раскрыл ладонь. На ней лежал поляризационный ключ.
- Подарок. Тебе.
Пётр устало и равнодушно прохрипел:
- Зачем он мне? Обойдусь.
- Знаешь, от подарков не отказываются. И вообще, я старался. Так что иди и возьми. И если хоть слово плохое скажешь, честно, пойду и обратно отдам.
Пётр с обиженным видом, дескать, приходится подчиняться грубому нажиму со стороны, вышел из дома.
Рядом с крыльцом стоял зеркально-блестящий, рвущийся ввысь, небольшой одноместный кораблик.