Однажды утром я проснулся от добротных русских матюгов - оказалось, что на стоянку подъехала машина с тремя рыбаками.
Вот за это я и не люблю такие "заселенные" реки, как Великая - в прошлом году на Лумпуне, в Кировской области меня будили только медведи да бобры, которые оглушительно молотили по воде хвостами, пытаясь прогнать "чужака".
Однако. на реке свои порядки - я продрал глаза, вылез из палатки и бодро приветствовал мужиков (в таких местах вы не встретите каких - либо неопрятных и неприятных личностей - делать им здесь абсолютно нечего).
Вперед вышел большой и немолодой рыбак с сильно помятым жизнью и водкой лицом. Разумеется, он сразу предложил мне принять "по полтинничку" своего фирменного самогона на клюкве.
Вообще - то, я с утра в походе не пью, и вначале благоразумно отказался. Однако, увидев обиду и разочарование на суровом лице мужика, я счел за благо согласиться (как выяснилось позже, совершенно напрасно).
Как водится, за первым полтинничком последовал второй, и завязался скоротечный, но вполне содержательный и откровенный разговор.
Вот за это я и люблю простого русского человека - от иностранца ничего, кроме унылого "haw do yow do?" ничего путного не услышишь.
Оказалось, что мужик всю жизнь трудился в местной колонии строгого режима, когда - то начальником, а теперь подрабатывает на пенсии "в штабе".
Он приехал порыбачить с сыном, который служит на российско - латвийской границе. В отличие от папаши сын совсем не пьет и, вообще, оказался очень симпатичным и доброжелательным парнем.
Услышав про латвийскую границу, я, подогретый ядреным самогоном, бросил довольно - таки провокационную фразочку о том, что следующей, после Украины, будет Литва, которую мы, разумеется, возьмем за три дня.
Парень ухмыльнулся, а его батя ответил, как надо - "Украину тоже хотели взять за три дня". Приободрившись, я заговорил о "хаймерсах" и скором конце войны.
Но не тут то было - мужик нахмурился и угрюмо проворчал - "у нас тоже такие есть, мы просто жалеем мирное население".
Почувствовав, что разговор принимает опасный оборот, я решил зайти с другого боку и заговорил о наших больших потерях.
Тут мужик оживился и поведал мне, что у них в колонии идет набор добровольцев на войну в Украине. Вербуют зэков с большими сроками - по восемь и более лет, через полгода обещают условно - досрочное освобождение.
Но предупреждают, что "будет, как в штафбатах - пойдете в самое пекло". Что такое "самое пекло" сегодня, на Украине, не поясняют - а зря, потому что самое пекло - это когда сажают на списанные грузовики и вывозят на линию огня для обнаружения огневых позиций противника.
Разумеется, полгода так не протянешь - максимум дня три. "Смыть кровью" тоже не получится, только если очень большой кровью - собирать будут по кусочкам.
Кстати, уже пошли первые сообщения о погибших бойцах таких "штафбатов", так что и этот ручеек скоро иссякнет. Пока в этой идрицкой колонии набрали двадцать пять человек.
Кстати, если эти ребята, все - таки, чудом уцелеют, то они обязательно вскоре вернуться в колонию. И их там встретят очень неприветливо - вспомним знаменитые послевоенные "сучьи войны".
Да, разговор получился недолгий, но очень интересный. Дальше мужики надули лодку и вскоре отчалили, а я медленно (как всегда) и задумчиво (самогон) стал сворачивать лагерь.
Аккуратно сложив вещи и полюбовавшись на аккуратные плоды своих трудов, я сел в лодку и одной ногой оттолкнулся от берега.
Привычно протянув руки к веслам, обнаружил, что они остались на берегу. Да, такое со мной случилось в первый раз за сорок лет - говорил же я вам - никогда не пейте на сплаве по утрам, особенно самогон.
Течение бодро понесло меня вниз по реке, и я оказался в совершенно дурацком положении - одна нога в лодке, другая в воде. Ни залезть в лодку, ни выпрыгнуть.
Однако, мастерство не пропьешь, и Львович быстро принял единственно верное решение - поскольку та нога, которая была в воде еще доставала до дна, я стал судорожно толкать этой ногой лодку к берегу.
Уверяю вас, что это было очень неудобно и затруднительно (особенно в мои немолодые годы), но, в конце концов, получилось и я, выдохнув, сошел на берег, забрал весла и умиротворенно поплыл дальше.
Надо сказать, что на Великой есть две действующие ГЭС (сейчас их выкупили какие - то москвичи). Поэтому на десятый день сплава начались занудные и болотистые водохранилища с топкими берегами.
Я уже порядком устал и от сурового походного быта, и от полчищ комаров и слепней. Неудивительно, что в голову пришла простая, но очень привлекательная мысль - а не сойти ли мне здесь с маршрута и доехать до Опочки на такси?
Мысль эта настолько меня увлекла, что я тут же отправился в близлежащую деревню, где довольно быстро нашел местного таксиста.
Им оказался бывший председатель здешнего колхоза. который благополучно развалился еще лет тридцать назад.
По дороге речь, разумеется, опять зашла о войне - о чем еще сейчас говорить с приезжим человеком? Мужик все понимает, и мы быстро сошлись на простой мысли, что чем больше мы "освобождаем", тем больше придется тратиться на "восстановление" этих "освобожденных территорий.
Потому что города в Луганской области просто стираются с лица земли, а люди (уцелевшие люди) остаются без жилья и без работы (можно представить - как они нам за это благодарны).
Это к вопросу о "целях спецоперации". Ради чего гибнут наши солдаты и офицеры? Ответ напрашивается сам собой - исключительно ради потехи нашего свихнувшегося президента, который возомнил себя "повелителем колец". Только очень уж кровавая получилась эта потеха.
В этот же день я приехал в свою деревню, где меня с псковской приветливостью встретила тётя Вера, одна из шести жителей деревни.
Ну, с тётей Верой все понятно - у неё внука осенью забирают в армию, поэтому "денацификация" Украины её совсем не волнует - спрятать бы внука, больше ничего не надо.