Аннотация: Рассказ на конкурс РБЖ Азимут "Дерусь, потому что дерусь - 2011". 13-е место. Коллеги охарактеризовали этот рассказ, как выполненный в традициях Булычева и старой советской НФ.
То, что потом в газетах называли "Трагедией в духе Азимова", случилось в Актеновске, небольшом научном городке на берегу Волги. Журналисты любят преувеличивать. Трагедии не было - это поняли те из них, кто взял себе за труд вникнуть в произошедшее, а не заявлять с экранов: "Скандал! Смерть мальчика в пятом классе средней школы!"
За окном распевались птицы, оттуда доносился запах нагретой солнцем молодой листвы. У меня чесались руки залезть в портфель и достать планшет с новым номером веселых задачек для юных математиков, а Нюсик требовала, чтобы мы все внимание уделяли тесту.
Ребята прилежно скользили пальцами по экранам, отвечая на вопросы. Кто закончил, читал учебник, еще не переведенный в электронный формат - первым делом у нас оцифровали материалы по математике, физике и химии. Некоторые глазели в окно и зевали в кулачок.
Прошла примерно половина урока, когда Нюсик хлопнула по столу, поднялась и объявила:
- Ребята! Прошу сохранить результаты теста, даже если вы его еще не доделали, и послушать меня.
Одноклассники зашевелились. Что за перерыв посреди контрольной? Нюсик поймала кого-то на списывании и теперь хочет прилюдно отругать? Я переглянулся с Васькой, у того в глазах тоже отражалось удивление.
- Я проработала в этой школе тридцать лет, - объявила Нюсик. Подобное начало не сулило ничего хорошего. - Помню день ее открытия, на моих глазах строились дополнительные корпуса. У тех ребят, что я учила, уже свои семьи. А теперь пришла пора мне с вами попрощаться.
- Переводитесь, Анастасия Николаевна? - с места спросила любимица всех учителей, отличница Надя. Любому другому не поздоровилось бы, перебей он учителя, а Насте все сходило с рук. Возможно, и мне сошло бы, но я ни за что не решусь перебить старенькую Нюсика.
- Какое там! - вздохнула учительница. - В моем-то возрасте! На пенсию ухожу. Сегодня у нас с вами последний урок.
Она повертела головой, оглядывая класс так, словно видела его впервые. Со стен на нее смотрели портреты Менделя, Пастера и Павлова. На шкафах стояли банки с помутневшей жидкостью, в них плавали заспиртованные животные и части тел. Особенно долго взгляд учительницы задержался на стоявшем в углу скелете, пожелтевшем от времени. Чья-то шаловливая рука сунула меж ребер линейку. Нюсик вздохнула.
- Скатертью дорога! - донеслось с последней парты.
- Каримов! - воскликнула Нюсик. - Как тебе не стыдно.
Я повернулся в его сторону и растянул губы в легкой улыбке, словно его слова показались мне забавными. Внутри чувствовалась неловкость за Рому, но показывать ее внешне я не рискнул.
- С нового учебного года к вам придет новый учитель, - сообщила Нюсик. Она часто моргала: то ли расчувствовалась, то ли ей мешали линзы. - Я оставила указания, какое место мы пропустили, так что он закрепит с вами не пройденный в этом году материал.
Энергичный стук прервал ее на полуслове. Нюсик повернула голову и собиралась что-то сказать, как дверь распахнулась, и в класс ворвался Кабан, наш директор. Он пофыркивал, словно вот-вот искупался, и энергично потирал руки.
- Настасья Николаевна, вы уже сообщили классу?
- Да, я сказала ребятам, что этот урок у нас последний.
Директор повел головой, решая, отнестись к нам как к статичной массе или же поговорить. Второе преобладало, и он повернулся к классу лицом.
- Я уже подобрал нам подходящего кандидата на будущий год. Новый учитель биологии - приверженец новаторских методов преподавания. Вы, балбесы и разгильдяи, сможете обучаться с помощью медийных программ.
Директор широким жестом обвел кабинет, его голос гремел:
- Вся эта рухлядь пойдет на свалку. К новому учебному году класс будет полностью переоборудован, установят голографические проекторы и широкоформатные экраны.
Морщинистые губы Нюсика побелели, руки затряслись. Тихо-тихо она проговорила:
- Как - выкинут? Это же бесценные наглядные пособия. Разве так делают? Я их собирала всю жизнь... Некоторые экземпляры здесь живут еще с перестройки.
- Полноте, Настасья Николаевна, - сбавил обороты Кабан. - Новому учителю ваши пособия не понадобятся, он это со мной особо обговаривал. А переоборудованный кабинет биологии может быть использован и другими преподавателями, которые не боятся новых веяний в обучении детей.
Нюсик пропустила подколку мимо ушей.
- Мы заказывали скелет человека за границей! - сообщила она. - Скинулись с учителями, заплатили безумные пошлины. Многие экспонаты для нашего мини-музея ученики сами препарировали и обрабатывали. А вы говорите - на помойку!
Директор начал мерить шагами пространство перед доской, поправил ладонью остатки волос, зачесанные на лысину, и, в конце концов остановился у стола учительницы.
- Ну а что вы предлагаете? Я могу попробовать пробить хранение в подсобке, но все экспонаты там и сгниют. Давайте обсудим этот вопрос после звонка у меня в кабинете?
Нюсик помолчала. Затем подняла глаза на директора и сказала:
- Пожалуй, я все заберу себе домой. Как-нибудь договорюсь с завхозом. Пусть останется на память.
- И прекрасно! - обрадовался Кабан. - Я сам обсужу с ним списание по вашему ведомству. Жду вас у себя после урока.
Когда за директором захлопнулась дверь, Нюсик встала и прошла к скелету в углу. Мы сидели молча. Она взяла его за руку, словно живого человека, и обернулась к нам, желая что-то сказать, но в этот момент прозвенел звонок.
В классе зашумели, беспорядочно столпились у стола, сбрасывая в общий накопитель файлы с тестом. Торопливо прощались с учительницей. Надя учтиво пожелала всего самого лучшего, выразила надежду, что Анастасия Николаевна будет иногда нас навещать, и вышла из класса.
- Вася, - тихо обратилась Нюсик к моему другу. - Задержитесь с Андрюшей, пожалуйста.
Васька метнул на меня взгляд. Я пожал плечами. С задней парты на нас смотрел сузившимися глазами Каримов. Его пихнул в бок дружок Валя, они подхватили рюкзаки и пошли к выходу. Постепенно все ребята, кроме нас, вышли. Еще Петька замешкался, накопитель зло пищал на его попытки сдать работу. Он сопел, прикладывал планшет так и эдак.
- Помогите мне с транспортировкой экспонатов, очень вас прошу, - сказала Нюсик. - Я живу недалеко, но все сразу мне не унести.
Конечно, к кому же еще ей обратиться, кроме Васьки. Он лучше всех успевал по биологии, всегда знал материал. Я чувствовал досаду: мне не терпелось уткнуться в новый журнал с задачками. Но другу, конечно, требовалось помочь. Одному ему нипочем не донести все барахло, что за годы скопилось в кабинете. Все эти пожелтевшие и пропыленные плакаты, на которых изображались разрезанные так и эдак цветки и животные. Банки с мертвыми зверьками. Пластиковая голова в натуральную величину, из которой можно было вынуть четвертушку и поглядеть, как выглядит мозг и что находится в глубине носа, там, куда пальцу не достать.
- Конечно, Анастасия Николаевна, - сказал Васька, виновато глядя на меня. - После уроков мы зайдем!
- Петя, - окликнула Нюсик нашего одноклассника. Тому, наконец, удалось сдать работу, он собирался уходить и неловко встал, когда услышал свое имя. - Петя, поможешь ребятам?
- Как скажете, - буркнул он. Восторга по этому поводу мы не испытали. Вот еще, нужен нам этот рохля!
Петюня пришел в наш класс в прошлом году. В первые же дни мы подошли к нему и попытались познакомиться, а может, и подружиться. Выяснилось, что он ничего не понимал в шахматах, не любил математику и физику и ни черта не смыслил в астрономии, а к компьютерам старался лишний раз не подходить. Я тут же потерял к нему интерес. Васька попробовал подойти с другой стороны и спросил, как новенький относится к животным.
- Я ими брезгую, - ответил тогда Петя и скривил лицо. Васька от него отшатнулся. На этом наша попытка сблизиться с новым одноклассником закончилась.
Новенький отличался потрясающей толстокожестью. Он слабо разбирался в том, кто популярен, а кто изгой, и очень быстро настроил против себя большую часть класса. Мы с Васькой и еще несколько ребят заняли нейтральную позицию, а вот Карим и Валька задавали ему по полной программе. Нас с Васькой они перестали трогать, зато новенького лупили от души. Петюня пробовал жаловаться учителям, но физрук не обратил на его слова особого внимания, посоветовал только пойти в секцию бокса, а классная от него отмахнулась, велела прийти с родителями и поговорить со школьным психологом. Конечно, он никуда не пошел. Его как били, так и продолжали бить, самозабвенно, постоянно. На переменках под лестницей, по дороге домой. На школьном дворе якобы шутя тыкали в живот так, что он сгибался пополам с гримасой боли. Иногда к Кариму с Валькой присоединялись и другие ребята, даже не из нашего класса. Петюня пробовал сопротивляться, чем подзадоривал обидчиков, и его избивали с еще большим ожесточением.
Ходить с ним куда-то по нашему району - словно с бомбой за пазухой. Велик шанс и нам попасть под раздачу. Но как это объяснить Нюсику? Пришлось пообещать, что мы втроем придем после уроков и перенесем все дорогие ее сердцу вещи.
- Нас побьют, нас точно побьют, - с безнадежностью в голосе сказал Васька. Географичка нас не слышала, расставляла по интерактивной карте метки на самых высоких горах Европы.
У меня самого поджилки тряслись, но ответил я спокойно:
- Брось. Карим не знает, о чем мы трепались с училкой.
Мы, не сговариваясь, посмотрели в сторону Карима и наткнулись на рыбий взгляд. Валька тоже повернул голову к нам. Этих двоих ничто в жизни, казалось, не интересовало. Иногда они рубились в бессмысленные стрелялки или втягивались в какие-нибудь онлайн-игры, прятали прямо под партами планшеты и играли. Ходили в кино. Если там им попадался одноклассник или кто-нибудь из младших классов с наличностью в карманах, они загребали денежки себе. Если жертва сопротивлялась - ее били. Иногда они затевали драку просто так. Я не уверен, что кто-то из них серьезно тренировался. Хотя как-то раз Валька хвастал на перемене, что скачал курс тай-бо и скоро станет настоящим десантником. При его худощавости сомнительно, но дрался он каждый раз как последний. Карим действовал иначе. Отчаяния он не испытывал, шел в драку с открытыми глазами и бил в самые чувствительные места. Радовался, если ударил особенно больно, но крови не любил.
Мы с папой иногда обсуждали этих двоих. Папа говорил, что это возрастное. Он считал, что в них бушуют гормоны, что их дурно воспитали. Им не привили никаких других способов выразить свой протест, кроме драки, и не объяснили, что протеста могло бы и не быть вовсе. Впрочем, мама посмеивалась над нашими беседами. Она у меня психолог и могла бы многое рассказать о наших недругах, но предпочитала не вступать в дискуссию. Наверное, их поведение являлось нормой, а она специализировалась на лечении заболеваний, потому и молчала. Поэтому я больше уважал работу отца. Мама чинила сломанное, ведь норма для человека одна, а отклонений куча. В работе папы много вариантов, и все были полезны. Почти любое отклонение от шаблона вело к созданию нового узкоспециализированного робота. До знакомства с Васькиным отцом я хотел стать инженером, работающим с роботами.
После уроков мы втроем вернулись в кабинет биологии. Петька плелся сзади. Я испытывал к нему необъяснимое раздражение. Наверное, это голос. Он у него был противный и срывающийся. В этом году учителя почти не вызывали его к доске, видимо тоже не питая любви к его голосу. Когда он только пришел к нам, учился очень хорошо, а через некоторое время скатился на тройки. Наверное, потому что его начали бить наши. Признаться, однажды и мы с Васькой приняли в этом участие. Потом стыдно было... С тех пор мы держались от него подальше. И вот теперь нам предстоит целую улицу пройти вместе.
Наш город я любил. Мысленно представлял его себе в виде солнца, с правильным кругом центральной площади и лучами-проспектами, расходившимися во все стороны. Мы с Васькой жили и учились на северо-западе, на проспекте, который за пределами города становился скоростным шоссе Актеновск-Тамбов. Дом Нюсика находился севернее, в нескольких автобусных остановках от школы.
Мне досталось тащить скелет. Хорошо, нашлась оберточная бумага, и я его упаковал, а то бы удивленные взгляды были мне обеспечены, или напугал бы какого-нибудь мальца. Васька гремел банками с всякими органами, а Петя нес плакаты, свернутые в тугой рулон и перетянутый веревкой.
Мы было прошли уже половину пути, и я стал надеяться, что все пройдет благополучно, но это я поторопился
- Влипли, - сказал Васька, видя на другой стороне Карима с Валькой.
- Может, не заметят? - я с надеждой смотрел, как наши недруги, отвернувшись, поедают мороженое.
Роман Каримов вообще жил на наш с Васькой взгляд припеваючи. Он мог сколь угодно долго гулять по улице и никто не начинал ему названивать с вопросами "Где ты и когда придешь домой?". У него не переводились карманные деньги, на которые он покупал себе горы сластей, газировки и чипсов. Источником доходов, правда, служили такие, как мы с Васькой, а с прошлого года он оставил нас в покое и окучивал в основном Петюню.
На нашу беду, Валя был аккуратист и выбросить бумажку от мороженого под ноги, как это сделал Карим, не мог. Ему потребовалась урна, он начал оглядываться и, конечно, заметил нас.
Мы шли вперед, сделав вид, что их не видим. Я рассчитывал, что если на них не обращать внимания, может, они поленятся переходить дорогу. Не тут-то было.
На переходе они нас настигли.
- Что это мы тут несем? - спросил Карим, рассматривая наши ноши.
- Да это же скелет! Из кабинета биологички, - опознал Валя мою упаковку.
- Решили прогнуться под училку? - сощурился Ромка. - Ладно бы за оценку.
- Подлизы, - подтвердил Валя. Планшетник он свернул в трубочку и убрал в карман, что я счел плохим знаком. Не хочет повредить? Я повернул голову к Ваське и в ответном взгляде прочел: будут бить. Под ложечкой засосало.
- Ребят, оставьте нас в покое, - сказал Петя. - Ну что вы, в самом деле.
Карим подошел и толкнул его в плечо ладонью. Не сильно, но я увидел, как мгновенно расширились у Пети зрачки - словно он попал в полутемную комнату.
- Конечно, вы не подумали, что вашим товарищам может быть интересно посмотреть на плакаты, - сказал Карим.
- И на органы всякие, - поддакнул Валя.
- Вы нам не товарищи, - выставив вперед подбородок, сказал Васька. Я затаил дыхание.
Карим выхватил у Васьки пакеты и швырнул их на асфальт. Покатились банки, резко запахло дешевым одеколоном и чем-то химическим. Петя мотал головой и отступал, пока не наткнулся на зашедшего со спины Вальку. Замах, тычок, - и Петюня с ойканьем выронил из рук плакаты. Карим стал пинать рулон ногами, ботинок прорвал тонкий картон. Мои ладони сами разжались, роняя сверток со скелетом. Я отступил на шаг - лишь бы не трогали. С довольным гоготом Валька попрыгал на свертке, пригрозил мне кулаком.
- Фу, - скривился он, принюхавшись. - Ну и вонь.
Не посмотрев на нас, они удалились, громко смеясь и обмениваясь впечатлениями о проведенной операции.
Я разглядывал расплывшиеся экспонаты, блестевшие в осколках стекла. Представляю, как завтра утром будет ругаться дворник.
- Вот гады, - сказал Васька.
- Пойду я домой, - измученным голосом проговорил Петюня. - Башка болит.
- А за экспонаты нам отдуваться? - спросил я. - Перед Нюсиком дрейфишь?
- Мне пора домой.
Он развернулся и пошел прочь, а мы остались стоять посреди улицы.
- Сейчас я сам готов его отлупить, - заявил Васька, глядя ему вслед. - Трус несчастный.
- Ему и так досталось.
Я взвалил на плечо то, что осталось от скелета, и мы потопали дальше.
При виде моей ноши Нюсик всплеснула руками.
- Это где же вы его так?
Мы переглянулись. Васька засопел, и я понял, что отдуваться придется мне.
- Анастасия Николаевна, мы случайно разбили ваши банки.
- Разбили? - губы у нее задрожали. Я увидел на ее рукаве крошку от печенья, и мне вдруг стало ее до слез жаль.
- И портреты, - проговорил Васька, опуская глаза. - С плакатами. В лужу уронили...
- С формалином, - поторопился поддержать его я. - Они стали совсем негодны.
- Ох, - выговорила Нюсик и опустилась на стул. Руку держала у сердца, глаза ее слезились больше обычного.
- Вам нездоровится? - спросил Васька. Нюсик махнула рукой, мол, все в порядке, но он все же подошел, взял ее запястье и, сосредоточенно морща лоб, посчитал пульс. - Все хорошо.
- Ну и славно. Ладно, мальчики, идите. Я тут как-нибудь сама...
В подъезде Васька буркнул:
-Нехорошо у нее с сердцем-то. Перебои.
- Довели Нюсика. Что делать будем?
- Все, что могли, уже сделали, - усмехнулся Васька. - И это еще со скелетом нам повезло, что Карим с Валькой его не совсем разобрали.
Домой мы шли молча. Каждый думал, чем же утешить старушку. Внезапно меня осенило.
- А подари Нюсику басенкса, - предложил я.
Васькина мама была генетиком, а в свободное от работы времени выращивала помесь лысых кошек с африканскими собаками. Лавры ученого, впервые скрестившего кошку с собакой, достались не ей, но зато она сумела найти свое хобби, проводя интересные опыты с различными породами. Первые басенксы вышли дружелюбными и глуповатыми, скакали наперегонки по квартире, как зайчик из рекламы батареек, а потом сожрали обивку на диване. Ольга Артемовна пила валерьянку и подумывала стерилизовать зверьков. Однажды они разбили ее любимую чашку и залезли на стол перед завтраком, где полакомились предназначенной Ваське кашей. Она села на разодранный диван и заплакала. Басенксы подошли, уткнулись в нее носами с двух сторон и начали тихонько скулить. Ее это так растрогало, что она решила и дальше их выращивать.
С тех пор Семен Иосифович их дом иначе, как хлев не называл. В иное время по квартире шастало до десятка зверьков разного возраста. Наверное, вдоволь навозившись с ними, Васька и решил стать ветеринаром, когда вырастет.
- Слушай, а это идея! Она обожает всякую живность. Я ей показывал фотки басенксов в инете, так она чуть не плакала от умиления. Вот только...
Васька замялся. Вопрос денег, вот почему. Басенксов Ольга Артемовна продавала за какие-то баснословные суммы и в столицу, и в другие страны. Ее питомник открылся первым, а потому считался самым лучшим. Впрочем, для знакомых она делала большие скидки, а друзьям питомцев дарила. Я напомнил Ваське этот факт и добавил:
- В теории она могла нам подарить басенкса, но не стала этого делать, потому что у меня аллергия на ваших котопсов. Может, потенциального моего питомца и отдадим Нюсику?
- Верно, - обрадовался Васька и зашагал бодрее.
Сегодня, как всегда по средам, мы собирались у нас и играли в шахматы.
- Кто у нас главный по шашкам? - поинтересовался папа.
Они с Васькиным отцом по очереди играли роль шахматного мастера, выступая против трех досок сразу.
- Пожалуй, что я, - сказал Семен Иосифович.
Папа расставлял шахматы, а Васькин отец стоял рядом и протирал стекла очков. Зрение у него после операции было отличное, но он считал, что в очках выглядит солиднее, для того же и бороду отращивал. Когда я был поменьше, то боялся его. Мне он казался персонажем из жутковатой сказки, злым бородачом. Я почему-то думал, что он бьет Ваську. Когда я однажды прямо спросил его об этом, Васька согнулся пополам от смеха. "Ты что? - сказал он мне тогда. - Папаня и мухи не обидит. Он классный. Тебе надо приходить к нам почаще. Вот увидишь, вы найдете, о чем поговорить". Так оно и вышло. Сейчас я уже сам смеялся над своими страхами. Семен Иосифович оказался не просто безобидным. Он стал для меня образцом для подражания. Умнее человека я не знал. Даже папа, при всех достоинствах, был не столько ученым, сколько инженером, ловко применявшим чужие открытия для своих целей.
А Семен Иосифович был мыслителем с большой буквы. Не счесть написанных им статей, опубликованных в иностранных журналах. К нему домой несколько раз приезжал по-свойски побеседовать президент российской академии наук, а уж академиков у него перебывало... К тому же я все больше и больше склонялся к той области, в коей он преуспел, и любил обсуждать с ним разные вопросы по искусственному интеллекту. Конечно, я лишь занес ногу на путь, по которому он отшагал уже половину, но мне казалось, что иногда он, беседуя со мной, приходил в уме к каким-то открытиям, выводам для себя, и я гордился, что хоть на ноготок, на полпроцента есть и моя заслуга в его величайших открытиях.
Неудивительно, что он нас постоянно обыгрывал. Два раза мне удалось свести дело к ничьей, а Васька всегда терпел поражение. Мы с папой играли примерно наравне.
Пока разыгрывали дебют, я рассказал о событиях этого дня, уменьшив роль Карима с Валентином и представив дело так, словно они баловались и оттого перебили нам банки. А остальное тоже как-то само порвалось и сломалось. И теперь мы хотим утешить нашу учительницу, подарив ей басенкса.
- По мне, так чем меньше щенокотят в доме, тем лучше, - заявил Семен Иосифович, переходя к моей доске и переставляя ферзя. - Оленька передаст бесенка, она как раз мне обещала одного для завкафедрой. Ну, он перебьется, а вы сделаете учительнице приятное.
- Спасибо, пап, - засиял Васька.
- Чтобы вас не трогали, нужно заниматься спортом, - пробурчал папа.
Я про себя застонал. Папин конек - доставать нас с Васькой этой темой. Сам-то он ничего тяжелее стилуса в руки не брал. Да и мама не особо охоча была до упражнений, предпочитала свободное время коротать в Интернете. Но нет, его сын должен быть мастером спорта, покорять вершину Олимпа.
- Ненавижу спорт, - буркнул я, размышляя над ситуацией на доске.
- Сема, ну вот что мне делать с этим оболтусом? Нет, понятно, что у тебя такой же живет. Оставаясь рохлями, они не смогут дать отпор агрессивным одноклассникам. Сейчас-то ладно... Но это же скажется на всей жизни!
- Пап, ты же сам говорил, что это у них возрастное. С чего нам всю жизнь-то страдать?
- Стая, - изрек Семен Иосифович, - они живут по законам стаи. Недоальфа-самцы, которым нужно снова и снова утверждать свое главенствующее положение, подавляя придуманных врагов. Иных методов показать, кто здесь главный, они не знают.
- У меня на работе тоже стая, - вздохнул папа. - Благо я сижу в отдельном кабинете. В общем зале с перегородками о-го-го атмосфера. Впрочем, не будем при детях.
- Я правильно понимаю, пап, что если я занимаюсь спортом, и вдруг кто-то на меня косо смотрит, то нужно этого кого-то подойти и стукнуть?
Вася округлил глаза и жестом попросил меня замолчать, но я продолжил:
- А что если эти кто-то начинают выпендриваться? Угрожать? Нужно ли мне их побить?
Папа устало потер переносицу.
- Андрюш, я вовсе не имел в виду, что надо отвечать агрессией на агрессию. Если к тебе лезут, не обязательно давать отпор. Есть разные методы сопротивления. Но к парню в хорошей физической форме лезть не станут. Выбирают самого слабого, как правило.
Семен Иосифович закашлялся. Папа засуетился, подбежал, похлопал его по спине.
- Проклятые рудники, - пошутил он.
Сеанс игры на трех досках завершился оглушительной победой Семена Иосифовича. Я не смог оказать достойного сопротивления, подавленный недавними событиями. Ваську в расчет вообще я не брал, он игрок слабый, хотя и старательный, папу иногда обыгрывает. Папа тоже проиграл, расстроенный нашей беседой.
- Братцы, я вас как котят, - удрученно заметил Семен Иосифович. - Соберитесь, не то я пойду себе искать новых партнеров. Ладно, пошли мы с Василием домой. Завтра он принесет вам басенкса.
Семен Иосифович сдержал слово, и на следующий день Васька притащил в школу переноску с подарком для Нюсика.
Басенкс произвел фурор в классе. Почти каждый подошел его погладить. К концу учебного дня к нам приходили из других классов, и даже учителя хотели потискать забавного зверька.
Мне бы порадоваться, но тяжелые взгляды Карима и Вальки с задней парты не сулили нам ничего хорошего.
- Васька, нужен план. Как донести басенкса до Нюсика и не наткнуться на наших разлюбезных?
У друга решения вопроса не было. Я приуныл.
- Давай бегом рванем к ней сразу, как звонок прозвенит? - нерешительно предложил Васька.
- С переноской? Далеко же мы убежим.
Не сговариваясь, мы посмотрели в сторону Петюни.
- Ты нам должен после того, как вчера сбежал и оставил одних разбираться с Нюсиком, - заявил я, подойдя к нему. С такими, как Петюня, просто быть храбрым.
- Да ну вы чего, ребят, - протянул он. - Что вам надо-то?
- Отвлеки этих громил, чтобы мы ушли подальше, - сказал я.
- И как, по-вашему, я это сделаю?
- Придумай что-нибудь. А мы за это сходим с тобой в кино.
Я чувствовал себя невероятно великодушным. Такой изгой должен мечтать о том, чтобы влиться в сообщество! Даже если речь о сообществе таких ботаников, как мы с Васькой.
- Идет, - согласился Петюня. Кто бы сомневался? Он не пошел бы с нами на конфликт. Я надеялся, что у него хватит извилин отвлечь ребят.
После уроков Васька ненадолго заглянул в туалет, привел басенкса в порядок, и мы пошли. Сначала то и дело оборачивались, потом уверились, что Петюня отвлек тех, кто мог нас преследовать, и успокоились. Интересно, что он им наплел.
Но чем бы Петюня их не занимал, надолго его не хватило.
Они выросли как из-под земли. На улице после дождя посвежело, и Валька прятал руки в карманах яркой оранжевой куртки.
- Вчера банки с гуляшом, сегодня страхолюдный питомец. Вы все больше начинаете меня интересовать, ребята, - протянул Карим. - Дай пощупать твоего котопса?
Васька замотал головой и спрятал переноску за спину. Валька усмехнулся и подошел поближе:
- Дай сюда, не то я тебя...
- Стойте! Подождите! - кричал Петюня, подбегая к нам. Он держался за бок и задыхался, щеки раскраснелись.
Васька отошел с переноской подальше и смотрел с безопасного расстояния. Насколько безопасного? Преодолеть его для Вали было делом секунды.
- Простите меня, - сказал тем временем Петька. - Они сразу заподозрили, что я неспроста к ним подошел, и пошли за вами.
- Чего тебе, придурок? - почти ласково обратился к нему Карим.
- Пожалуйста, не трогайте зверька. Прошу вас.
- А что ты нам за это предлагаешь? - фыркнул Валька.
- Подеремся? - спросил Петька. - Один на один. Если я побеждаю, то эти двое идут куда шли, и вы их не трогаете.
- Тоже мне спасатель нашелся, - бросил Карим. - Давай иначе - мы тебя бьем сколько влезет, а уродца не трогаем, идет?
Валька загоготал.
Я думал, он откажется. Кто в здравом уме будет подставляться под побои, да еще ради малознакомых ребят? Не говоря уже о том эпизоде, когда мы ему наподдали. Но на Петьку иногда находило, и он вел себя как герой. Правда, ровно до момента драки. Там на него нападал ступор, и он начинал суматошно махать руками и бессмысленно пинать воздух. Карим и Валька, поднаторевшие в драках, скручивали его в бараний рог меньше, чем за минуту.
Петька выставил вперед нижнюю челюсть, глянул исподлобья и сказал:
- Ну, попробуйте. Я так просто не дамся!
Началась гнусная драка, которая вскоре превратилась в избиение Петюни, а мы с Васькой стояли как истуканчики и наблюдали. Сначала солировал Карим, применил свой излюбленный набор ударов.
Потом он отошел в сторону, позволяя Вальке еще и еще вбивать кулак в лицо Петюни. Тот вяло поднимал руки, пытался отбиваться, потом перестал. Валька шумно дышал, удары наносил реже и реже. Скулил басенкс в переноске.
Но Валька не отпускал Петюню. И тут во мне поднялась первобытная ярость, смывая прочь страх. Я шагнул вперед. Рядом вровень встал Васька. И мы пошли на них.
Валька, утомленный избиением Петюни, сразу не понял, что я ему врезал, застыл, округлив рот. Я с удовольствием ударил его по тонким губам, которые тут же лопнули, потекла кровь. Валька отбросил Петюню. Тот упал и затих. Сзади на меня набросился Карим, стал душить.
Мы упали на землю. На нас сыпались беспорядочные удары: Валька пытался пнуть меня, а Васька - Карима. Потом они сцепились между собой.
Я бил Карима куда придется, он, наверное, тоже меня бил, но боли я не чувствовал. Мутузили мы друг друга знатно, катались по земле. Подо мной то оказывалась влажная после дождя земля, то провал неба. Наконец, Карим подмял меня и стал сосредоточено наносить удары. Я ослабел и не мог сопротивляться. Рядом под градом ударов рухнул Васька, а Валя с ожесточением его мутузил, разбивая костяшки в кровь.
Не знаю, чем бы все кончилось, не появись из подъезда какая-то женщина с коляской.
Торопясь к нам, она вынула из кармана мобильный и на ходу дозвонилась до скорой.
- Тикаем! - крикнул Карим, отталкиваясь от меня руками и рывком вставая на ноги. Валька отлип от Васьки и бросился прочь. Они разбежались в разные стороны.
Дальнейшее я плохо помню. Переливаясь огнями, приехала шумная скорая. Здоровенные санитары бережно переложили Петьку на носилки, задвинули их в машину, сами в нее запрыгнули и уехали, - и пяти минут не прошло. На нас едва обратили внимание, только спросили:
- Целы?
Получив утвердительный ответ, отвернулись. Видать, с Петькой совсем плохо было дело. Женщина, причитая, отвела нас к себе домой, смазала нам ссадины и царапины щиплющей жидкостью и вызвонила родителей.
Кажется, я проспал двое суток после этой истории: сказалось нервное напряжение. Проснуться меня заставила какая-то суета в квартире. Мама с папой ходили туда-сюда, упаковывали вещи.
Я вышел в гостиную. Там все было вверх дном.
- Что происходит? - спросил я.
Мама подошла, обняла меня и улыбнулась:
- Андрюша, мы переезжаем в Москву! И нас перевели, и Сему с Олей.
Я что-то туго соображал, поэтому уточнил:
- И Ваську?
- Ой, ну конечно и Василия возьмут, - сказала мама. - Куда они без него-то. Представляешь, сына? Я так рада...
Перспектива близкого переезда меня совсем оглушила, и я прошел в кабинет. Папа рылся в бумагах, в большой пакет выкидывал ненужные черновики.
- О, явился, герой? Выспался?
- Конечно...
Я мялся, не зная, как спросить про то, что сейчас интересовало меня больше всего. Папа сам ответил на невысказанный вопрос:
- Ваших обидчиков, Романа и Валентина, поставили на учет в детской комнате полиции. Так-то. Теперь десять раз подумают, прежде чем затевать драку.
Кое-что еще меня мучило. Я несколько секунд думал, пытаясь сформулировать мысли, и наконец спросил:
- Пап, я сам проявил агрессию к Кариму и Вальке. Я опустился до их уровня, да?
- Конечно, нет, сын. Агрессия во имя благой цели оправдана. Даже не думай себя винить. Ты все сделал правильно. Вступился за слабого. Я горжусь тобой!
- А Петя... Он умер?
Папа отвернулся. Я замер, ожидая услышать худшее.
- Нет, он не умер. Хотя журналисты уже пытаются раздуть сенсацию.
Я повернул голову в сторону папиного компьютера. На страничке, открытой на мониторе, шел заголовок новости "Смерть мальчика в Актеновске. Виновные будут наказаны". Папа торопливо провел рукой в воздухе, закрывая окно браузера. Я скептически на него посмотрел.
- Давай позже поговорим, сына. Я хочу собраться.
Отец прошел мимо меня с кипой документов и выронил листок. Подняв его с пола, я мельком прочитал название "Опытный образец: эскиз".
- Пап, стой. Ты уронил... А что это такое?
Я увидел чертеж. Таких у папы всегда лежало много. Очередной робот. Да вот только он был слишком похож на мальчика. И этот мальчик мне очень кого-то напоминал.
Папа отложил документы в руках на стол и почесал в затылке.
- Вообще говоря, это причина перевода наших семей в Москву. Благодаря опытному образцу нас заметили и выдвинули. Правда, будем жить не в самой столице, а в Одинцово, но так даже лучше. Свежий воздух, рядом лес, речка...
Я помахал листком:
- А это? Опытный образец, вот как?
Раздался звонок в дверь. Мама пошла открывать, а папа покачал головой, давая понять, что не готов разговаривать прямо сейчас.
Пришло Васино семейство в полном составе. Ольга Артемовна предложила помочь маме накрыть на стол, а Семен Иосифович расположился на диване. Васька растерянно смотрел на меня из коридора, пока я его насильно не втащил в комнату. Дома его дополнительно обработали зеленкой, и вид у друга был презабавный.
- Ты как вообще? - спросил он.
- Жив, здоров, готов к подвигам и обороне, - отрапортовал я.
- Я бы тебя снимал без грима в фильме ужасов, - сообщил Васька.
- Чувствую я себя лучше, чем выгляжу, хотя в зеркало еще не смотрел. Как там щенокот?
- Басенкса мы вчера отнесли Нюсику, - улыбнулся Васька. - Она так обрадовалась!
Наши мамы накрыли на стол и налили всем чаю, но есть нам не хотелось. Я уставился на папу.
- Младое племя нашло эскиз нашего образца, - громко сказал папа. Наши мамы замерли, Ольга Артемовна отложила в сторону едва надкусанный кекс и заерзала.
- Стоит им рассказать, - ответил Семен Иосифович.
- Папа, почему у тебя на эскизе нарисован Петюня?
- В вашем классе учатся какие-то ненормальные, - начал папа. - Дети растут без присмотра и постепенно превращаются в уголовников. Вы же с Васей наша гордость, мы верим в ваше большое будущее, вы настоящие умницы, но, к сожалению, тихони и рохли.
Я возмущенно открыл рот, но потом вспомнил события последних дней и захлопнул его.
- Петюня - это робот, которого мы создали, чтобы защитить вас от агрессивных одноклассников, - говорил папа. - За начинку и обертку отвечал я. Да и ассистенты помогали, чего уж скрывать. А программировал целиком Сема, это его заслуга.
Семен Иосифович откозырял с дивана.
- Без Ольги мы бы не справились, - продолжал папа. - На ее плечах лежало создание материала, в точности схожего с человеческой кожей и мускулами. Если Пете дать в глаз, должен был появиться синяк. Ну а наша мама консультировала по вопросам психологии и виктимного поведения.
- Какого поведения? - переспросил я. Васька показал мне язык.
- Петя должен был вести себя как типичная жертва. Он провоцировал ваших недругов и отвлекал их внимание от вас.
Я вспомнил все оплошности Петюни, его неловкие слова, странное поведение. Теперь все стало ясным.
- Если эти двое фокусировали внимание на вас, Петя должен был их отвлекать. Его задачей стало максимально обезопасить вас, переключить агрессию на себя. Опытный образец нашего робота, наши отчеты по его поведению произвели фурор. К сожалению, он сильно испорчен после драки, но нам не составит труда его восстановить. Насколько мне известно, уже получен заказ на большую партию роботов-провокаторов, и я даже сказать побоюсь, в каких целях они требуются нашему государству.
- В благих, в самых благих, - сказал Семен Иосифович.
- А почему вы не создали робота, который бы сам их бил? - спросил я. Воображение у меня разыгралось. Вот Петюня-терминатор входит в класс, и одной левой раскидывает наших врагов. Карим стоит на коленях и молит о пощаде... В углу плачет Валька...
- Мы отбросили такой вариант, хотя кое-кому он пришел на ум, - папа мельком глянул на Ольгу Артемовну. - Все просто: если бы Петя бил ребят, то в иерархии класса он бы занял главенствующее положение. Роман и Валентин стали бы вторыми... Ну а вы бы стали последними. И как ботаников и тихонь, они вас бы били, вымещая на вас ярость за то, что они не первые. Не говоря уже о том, что мы не могли создать робота, который станет бить детей. Это аморально.
Помолчав, папа сказал:
- Андрюш, в Москве у вас в классе тоже может учиться Петюня. Мы в силах это устроить. Кураторы будут не против подобного эксперимента.
За несколько секунд я представил себе новый класс, в котором непременно будут агрессивно настроенные ребята, которых хлебом не корми - дай подраться. И мы с Васькой, сидящие в безопасности на задней парте, а Петюня ловит от них люлей.
Я замотал головой:
- Нет, пап. Не надо нам Петюни. Я хочу начать заниматься спортом в Москве. И сам смогу дать отпор обидчикам и защитить Ваську.
Васька подпрыгнул на диване:
- Вот уж дудки! Я тоже пойду в секцию. И еще неизвестно, кто кого защитит!
Наши родители улыбались. Весенний ветер задул в окно и поднял в воздух эскиз Петюни.