Капшина Мария : другие произведения.

Приют на Шоздене

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По моим личным ощущениям это был эпилог к "Идущей", по форме больше похож на эпизоды "Верности": зарисовка из 32 века, шестьсот лет спустя после событий "Идущей". Персонажи этой зарисовки потом долго крутились у меня в голове и намекали, что можно написать роман и про них.

Клаштой Аджевад
3113 год, 9 день 4 луны Ппд
дорога на Шозденский перевал, Великие горы
  
   В небольшой комнате уже без них горел камин, окутывая всё светом и теплом. Если б пальцы и носы ещё не помнили так ярко снег и ветер последнего склона, Клаш и Илека сказали бы не "тепло", а "душно", но после бездушности вьюги весёлая и пахнущая подогретым вином духота казалась лучшим, что можно пожелать. Клаш победно оглянулся на Илеку: "Что я говорил?" Девушка, улыбаясь, пожала плечами и принялась несколько смущённо разглядывать публику. Они не ожидали никого встретить в Кармане, поскольку любитель этих мест Клаш убедительно доказывал, что психов, согласных мёрзнуть на Шозденском перевале под конец осени, на Равнине всего двое. "С пол-луны назад на Шоздене было не протолкнуться от охотников, ещё через пол-луны понаедут лыжники, а пока межсезонье - кроме нас с тобой там почти вовсе никого не будет". На дороге от Ладжаты (три двора, прокатная станция с двумя дюжинами лошадей и большая гостиница, она же больница, полиция, магазин и телеграф) попадались ещё попутчики и встречные. На пеших Илеку и Клаша с их немаленькими рюкзаками глядели чуть недоумённо и сочувственно и через одного спрашивали, давно ли нет свободных лошадей на станции. На тропе же навстречу попался лишь один мрачноватый парень, такой же пешеход, недоумения не выказавший, зная, что тропа - не дорога, а верхом на Шозден и летом лезть не особо разумно, не то что в четвёртую луну пополудни.
   Шагая по ущелью вдоль взрыкивающего на перекатах Ашенера и периодически перебираясь через реку вслед за виляющей тропой, к обеду они добрались до водопадов и обнаружили, что обедать здесь, несмотря на внушительность вида, не хочется. Скальные плечи плотно укутал туман, и льющаяся из тумана вода навевала смутные мысли о непостижимости и величии, и в другую погоду Клаш и Илека охотно помолчали бы на скамейке, опоясывающей здешний тагал - не поленился кто-то ставить в такой глуши! Но взбесившийся ветер пощёчинами сшибал с водопада крупные брызги, летевшие как раз на скамейку. Единодушно решив, что вымокнуть они ещё успеют, двое спрятались в щели, выходившей в противоположную от водопада сторону, так что ветру не удавалось зашвырнуть туда ни брызги, ни грохот. Последний привет цивилизации - пироги с сыром - оказались оглушительно вкусны и исчезли моментально, едва успев нагреться над костром. Разговаривать не хотелось. И после обеда тоже, когда из осени на нижних склонах они поднялись в метель, рюкзаки потяжелели и скулы заледенели. На остановке, укрываясь от метели за здоровым валуном, Клаш и сказал про ночёвку в Кармане - выстроенном неизвестно кем домике для идущих через Шозденский перевал, - и про отсутствие психов, которые составили бы им компанию. И ошибся, что доказал им запах дыма ещё до того, как завиднелся впереди сам домик.
   - Ха, ребята, кто там кричал, что мы одни такие идиоты на Шоздене в межсезонье? Истор, бери слова обратно!
   - Чего уж, пусть так висят, - отозвался Истор с дальнего конца стола. - А ну, потеснись, дай место товарищам по сумасшествию!
   Сидело в комнате трое. Большой и обильно бородатый Истор с бритой головой возвышался над столом, как валун над речным берегом. Слева, у открытого камина - тот, что первым заговорил, без куртки и в мохнатом тёмно-сером свитере.
   - Дат, - представился он и махнул рукой. - Давайте сюда, к огню. Не лето.
   С горы рюкзаков подал голос третий, оторвавшись от лреты, в которой сосредоточенно выправлял что-то при свете фонарика.
   - Ребята, у кого рэнгей была? Подогрейте людям - с метели ведь!
   "Что такое рэнгей?" - шёпотом спросила Илека. "Красное вино, мёд и специи, замечательная вещь", - отозвался Клаш тоже шёпотом и добавил громко:
   - Спасибо, не стоит так беспокоиться.
   - Ты это брось, - решительно сказал бородатый Истор. - Не перетрудимся. Лер! - окликнул он парня с лретой. - Чем командовать, сам и разогрей, вон фляжка под твоей левой ногой. И ты делом занят, и мне спокойней, что из своего фонаря спальник мне маслом не изгадишь.
   Лер хмыкнул, но встал, выкопал откуда-то из рюкзаков две кружки и, подхватив фляжку, перебрался к камину, затоптав один из спальников и высоко задирая колени над чьим-то рюкзаком.
   - А вы почему стоите до сих пор, как молодые на церемонии? - удивился Дат, уступая Леру место у камина. - Хоть бы рюкзаки сняли! Садитесь сейчас же и извините хамов, которые не считают нужным представиться. Я - Дат. Бородач - наш старейшина, Истор. Этот - Лер.
   "Этот" подал кружки и показал кулак Дату.
   - Меня, как младшего, вечно назначают самым крайним эти двое стариков-тиранов.
   - Клаш, Илека, - улыбаясь сказал Клаш, отставил к стене свой и Илекин рюкзаки и сел, утягивая за собой девушку. Сидеть на застланной лавке было мягко и тепло.
   - Лер - наша гордость, - сказал Истор, строгавший колбасу и хлеб большущими ломтями. - Гений и лучший ритмик на этом континенте. Только континент об этом ещё не знает: ни одной гениальной песни гений пока не написал.
   - Но-но! - возмутился Лер, снова уткнувшийся в свой инструмент. - Все мои песни гениальны, это контингент пока не дорос!
   - Угощайтесь, - Истор передвинул полотенце с едой по столу к Илеке и Клашу. - Вы куда идёте?
   "Не бывает ничего лучше еды, когда есть хочешь", - мечтательно думала Илека, уплетая бутерброд. Свободной рукой она крепко держала Клаша - чтоб опять мысленно не унёсся сверять хронологические таблицы с собственными догадками и ругаться над несовпадениями. Нельзя уноситься из такого замечательного места, от этого камина, рэнгей (действительно дивная штука) от колбасы, от незнакомых и родных людей... Этот маленький глупый кусочек счастья посреди горной метели, разве он не важнее - чего угодно?
   - Мы на Шозден идём.
   - До Плачущей скалы - и обратно? - уточнил Дат.
   - Нет, через Шозден в Гоншайте и оттуда в Арнакию.
   Трое помолчали.
   - Да-а, - протянул Дат. - А мы-то думали, мы с глузду съехали. Вы в горы давно ходите?
   Клаш обиделся. В горы он ходил пять раз, все разы - балластом для опытной группы, а потому на подобные вопросы обижался неизменно.
   - Не очень, - неохотно, но честно ответил он. Истор помолчал ещё.
   - Через Шозден вы сейчас не пройдёте. Особенно вдвоём. До Плачущей - хороший маршрут, скучать не будете, но и шеи не свернёте. А с Шоздена в конце четвёртой луны вас сдует, уж извините, если обидел.
   Илека неуверенно поглядела на Клаша. Тот сидел с видом гордого снисхождения, а значит, был обижен и растерян.
   - Ясное дело, маршрут менять не хочется, сказал Дат. - Но вдвоём на Шозден - это ребячество. Вы же туда в первый раз, я правильно понял?
   - Правильно, - сказала Илека, поглядев на гордого Клаша. - Мы думали пройти Шозден, по дороге спуститься до Говоруньи - и в Лесной, а оттуда по Арну домой. Мы из Занги.
   - Хороший план, - сказал Лер, пробуя пальцами пластинки лреты. Инструмент фыркнул по-кошачьи.
   - Для первой-второй луны пополудни, не для четвёртой! - не согласился Истор. - Там сейчас завьюжило так, я слышал, что и Дат дорогу не найдёт.
   Дат хмыкнул.
   - Чтоб наш потомственный горец не нашёл чего-то на Шоздене? - усомнился Лер. - Да его все местные ряны знают.
   - Кто? - переспросил в Клаше этнограф раньше, чем обиженный турист сообразил промолчать.
   - Ряны, - сказал Лер, - они же рьяны, - это местный фольклор, нечто вроде духов горных дорог.
   - Скорей уж, горного бездорожья, - вставил Дат. - Неужто не слышали?
   - Началось, - сказал потолку Истор, откидываясь на брёвна стены. - Вечерний сеанс горных легенд.
   - Ладно тебе, - пожал плечами лежащий на рюкзаках Лер. Лрету он держал в правой руке и тихо шелестел и посвистывал ею, подлаживаясь в тон ветру. - Вечер, горы - самое время. Прежде, чем Дат вам расскажет, как складывалась его личная жизнь с рянами, вы чтоб знали: это по слухам нечто дымное, вроде силуэта девчонки или девушки, является пьяным скалолазам и, в зависимости от количества выпитого, либо сбрасывает вниз, либо вытягивает наверх. Как она это делает дымными руками, науке не известно.
   - Не слушайте его, - добродушно отмахнулся Дат, пересевший от камина за стол. - Трезвый я был, как младенец. И не вытягивал меня никто "дымными руками", дорогу только показывали. Я их с детства видел, как в горах потеряюсь. Помнится, даже бил кому-то морду, услышав, что их зовут легендой и выдумкой.
   - "Ряна" - это же имя женское? - вмешалась Илека. - Арнакийское, кажется.
   - Это от "Лэнрайна", - сказал Лер. - Арнакийцы твёрдого "р" не выговаривают, у них это имя сокращалось до "Рьяна" или "Ряна". У меня прабабку так звали. А вообще, по-моему, этим именем уже лет сто никого не называют.
   - По-моему, что-то было такое не то в двадцать третьем веке, не то в двадцать шестом, - сказал Истор. - Какая-то историческая личность, Лэнрайна-Ряна.
   - Прекратите об истории! - вскинула руки Илека. - Клашу эта Двадцатилетняя война уже давно опротиветь должна, третий год над ней работает! Да, Клаш?
   - Нет, четвёртый, - отозвался он. - И свою работу я люблю.
   Тут он не соврал. В том, что Клаш слепо влюблён в Двадцатилетнюю войну, Илека была уверена прочней, чем в его чувствах к ней самой.
   - А что до Лэнрайны-Реаны, - продолжал он, - так это не совсем историческая личность. Это тот случай, когда история знает, что, когда, где и как, но понятия не имеет, было ли.
   - Клаш, не надо лекций! - обняла его Илека, шутливым тоном пряча стремительно портящееся настроение. Но Лер был настроен либерально:
   - Пусть - лекции, только в порядке очерёдности. Дат - первым.
   Истор уселся поудобнее, с многознающей улыбкой илирских статуй на лице ("Ну, давайте слушать"). Дат хмыкнул.
   - Лекции или не лекции, а мне с такими скептиками и говорить не хочется.
   - Не ври! - строго сказал Лер. - Начинай уже, я аккомпанировать буду. Метель? - он тронул лрету, ещё раз и ещё - она загудела нервно, зашумела, как ветер, метущий по крыше; звук нарастал, приближаясь, сорвался на дикий свист - и снова сошёл на шорох. Илека слушала зачарованно. Лрета происходила из горной части Арнакии, почти нигде больше популярностью не пользовалась.
   - Солнце, - отмахнулся Дат. - Лето было. Конец лета, сухого, как Дазаран. Это когда я первый раз ряну видел, лет в девять. Меня пытались на поливку пристроить, от чего я и сбежал. У нас сад прямо в склон утыкался, через стену перемахнёшь, через гребень - и свобода. Главное, до гребня добежать, там склон лысый был, осыпистый, мать увидит - пиши пропало. А по гребню и дальше, к скалам, хорошая тропка шла, наискось к вершине Каджиа. До вершины я раза три добирался, когда сильно с родителями повздорю и вздумаю сбежать "далеко", с двумя ночёвками. А обычно - до любимого своего места, к старой яблоне, толщиной с три дуба. Она над водопадом держалась, где Ректер льётся с Зубов Каджиа (Лер загремел лретой, как водой о камни, да так, что Илеке почудились брызги на лице), мы в деревне так Слесские скалы звали. Оттуда же, от яблони и Зубов, совсем недалеко было до другого замечательного места, зарослей лещины в ущелье по ту сторону Ректера. В тот раз я на лещину и бежал, поесть и ящериц половить. Под ноги, как обычно, не глядел. Обычно мне это почему-то не мешало. Видно, горы меня любят, а иначе не знаю, как я шею не свернул ещё в том же году, в каком ходить научился. Тот раз, кажется, был единственным, когда я оступился неудачно. Перебегал Ректер по знакомым камням, нога соскользнула в воду - хорошо, у самого берега, - да точно в щель между камнями. Так что стою я одной ногой на берегу, другой почти по колено в воде - и выдернуть не могу. Знаете наверняка: кажется, как вошла нога, так и выйдет, ан нет, горы такие шутки любят. Вот торчал я там... по ощущениям - часа два. Дёргал ногу, дёргал камень, ревел, растирал щиколотку, потому что замёрзла нога страшно, стопу уже и ломить перестало. Перепугался я тогда - хуже некуда. А после чувствую - дымом потянуло. Отчётливо так, хоть и слабо. Ну, думаю, попал. Ещё лесного пожара мне не хватало. И тут смотрю, из-под солнца, вверх по течению, девчонка идёт. Чуть постарше меня тогдашнего, незнакомая. Ну, что незнакомая, я не сразу понял: солнце в глаза, не особо разглядишь. Я не стал гадать, кто такая и откуда в нашей глухомани, кричать ей начал и рукой замахал, хоть она и так ко мне шла. "Позови, - кричу, - кого из взрослых: ногу вытащить не могу!" Она улыбается и ближе подходит. Стала рядом со мной, на одну коленку прямо в воду опустилась, штанина намокла сразу, и стоит, молчит и улыбается. В рубашке и коротких штанах, тонкая, коротко стриженная, лохматая. Руки-ноги только что не чёрные от загара и исцарапанные, точно как мои. "Чего смотришь, дура, - я ей, - у меня нога отмёрзла уже!" И дымом сильней пахнет. Она ещё шире улыбается, руки протягивает к моей щиколотке, и я пальцы вдруг ясно чувствую, хотя свои, когда растирал, уже не чувствовал никак. Я глаза на неё и выпучил. А она голову наклонила набок, подмигнула - и таять стала. Дымного цвета стала, прозрачная, а потом её и вовсе ветром унесло. Только тёплый дым в лицо ткнулся. Я заорал, как резаный, рванулся - и свалился лицом в воду, не сразу и сообразил, что нога будто и не застревала.
   - А Каджиа - это где? - спросила Илека.
   - Там, - махнул рукой Дат. - Как ясно будет, увидишь: на востоке, двойная вершина. Это близко.
   - Красиво там, наверное? - мечтательно спросила Илека. Лрета зазвенела ручьём по каменистому склону.
   - Очень, - ответил вместо Дата Лер. - И на Шоздене - дивно. Его местные Воротами называют. Идёшь в гору, в гору, дорога крутая, так что ни на что, кроме льда и камней под ногами не смотришь. Ещё и потому, что если голову поднимешь - ветер так хлещет по глазам! Но когда дойдёшь, и о ветре уже не беспокоишься. Сами Ворота - две скалы, ровно обрубленные, а между ними - ровная площадка. И в обе стороны сквозь проём Ворот - небо и горы. Простор такой, что раскинуть руки - и пусть ветер уносит. А на закате или рассвете сквозь Ворота смотреть на зарю. И на то, как солнце поджигает вершины, течёт по ледникам и снежным склонам, вверх - это если утром. А если вечер - то вниз.
   Илека замечталась. Она обожала горы, но в одиночку ходить как-то боязно, так что когда Клаш предложил вдвоём на Шозден - не сомневалась ни минуты. Ещё и потому, что сам предложил, сам подумал о ней, а не только о Двадцатилетней войне. Илека ждала этих дней почти два месяца и до сих пор не могла окончательно поверить, что вот она здесь, вдвоём с ним, в горной метели у камина, под тихую лрету (тоже экзотика), и рэнгей пахнет сладко и пряно. Она прижалась к плечу Клаша щекой. И никакой истории, только сейчас...
   - Теперь твоя очередь, - сказал Лер. - Клаш, верно?
   Клаш пожал плечами, так что Илеке пришлось отнять щеку.
   - Я не собирался лекций читать. Там особо рассказывать и нечего, как сказал уже: Лэнрайна-Реана - это, скорее, исторический миф, чем историческая личность. Некая воительница, по слухам - ведьма, по слухам же - возродившаяся последняя императрица ол Тэно, сражавшаяся в начале Двадцатилетней войны за Раира ол Истаилле. Считалась его любовницей. Ничего выдающегося не совершила.
   - Почему тогда нок Эдол так её ценил, что снял осаду с Эрлони в обмен на её выдачу? - неожиданно спросил Лер, садясь. Клаш удивлённо посмотрел на него.
   - Ты занимаешься историей?
   - У меня специальность - литература Равнины феодального периода. Закончил Аксотский университет в прошлом году, ещё не всё позабыл. У всех заметных литераторов того времени имя Реаны встречается. Официальная наука считает её легендой, несмотря на свидетельства современников? Я, - он улыбнулся, будто извиняясь, - потому и прошу лекции, сам этим периодом интересуюсь.
   - Опять-таки, - сказал Клаш, - современники свидетельствуют, что Реана была Лэнрайной ол Тэно в рамках пророчества о конце света. И, согласись, фигурирует она больше в литературе, чем в хрониках.
   - А "Беседы..." Нанжина и "Опровержение..." Ксондака?
   - Это что? - наморщил лоб Клаш.
   - Философские трактаты пополам с учебником стратегии, - сказал Лер, откладывая лрету. - Неужели не читал?
   - Нет, - сознался Клаш, вставая и перебираясь на рюкзаки. Дат и Истор о чём-то тихо дискутировали над картой. Илека сердито поглядела вслед Клашу и демонстративно уткнулась в рэнгей. Он демонстрации не заметил.
   - Где ты их нашёл? Нанжин Арнский, глава Совета Арнакии? И Ксондак нок Аксот? Я верно понял?
   - Ага. И то, и другое - в Аксотской храмовой библиотеке, переводы в свободном доступе, оригиналы - по личной договорённости. Я пока учился, частенько там засиживался. Ты арнский знаешь? - Клаш кивнул. - На эрлик переводы тоже есть, но на арнский оба текста лет десять назад замечательно перевёл мастер Тойгере, он же написал пространные комментарии, по которым я, например, готовил ответы на пару билетов по истории.
   - Лер, я идиот! - проникновенно сказал Клаш. - Ты можешь представить: я перерыл все источники в Даз-нок-Рааде, Эрлони и Вернаце, но совсем забыл про храмы! А ведь названия эти мелькали... Я точно встречал отсылки к "Беседам", но я решил, что текст сгорел вместе со всей арнской библиотекой!
   - Значительная часть арнских книг сейчас в Аксоте, так что - добро пожаловать в библиотеку, - заметил Лер. - И знаешь что? Наведайся к одному моему приятелю, Оджу, он большой любитель древностей и книжник, коллекция старинного оружия у него на зависть многим музеям.
   - Где он живёт? - жадно спросил Клаш, сверкая азартом в глазах.
   - Недалеко от Аксота, усадьба Кривой холм в Ваадзе. Это с Мальвиша чуть меньше часа... Ты Аксот хорошо знаешь?
   - Никогда не бывал, - мотнул головой Клаш. Лер отвернулся и принялся терзать один из рюкзаков. Клаш поймал едва не опрокинувшуюся лампу.
   - Сейчас начерчу, - объявил Лер, потрясая обрывком бумаги и пижонским самопишущим пером. - Мальвиш - вокзал в юго-восточной части города. Бери извозчика, они дёшевы: какой сервис, такие и цены. Храм здесь, тебе туда не надо, библиотека - через квартал, большое такое старинное здание в илирском стиле: деревянная обшивка, пристройки, пандусы. Как по лестнице поднимешься - сразу увидишь, если, конечно, доживёшь до конца лестницы. Ступенек там триста двадцать одна, это целая улица. Так и называется: "Три-два-раз". Ну, с библиотекой ясно. По дням, кратным четырём, они не работают, учти. Приходи утром, когда Большая Кеса дежурит, а то шиш тебя пустят к оригиналам. А как поедешь в Ваадзу, где Оджу живёт, бери до Мальвиша извозчика. С извозчиком торгуйся, пока не собьёшь цену втрое, как минимум. На поезде до Ваадзы чуть меньше часа, а там тебе первый встречный до Кривого Холма дорогу покажет. Спрашивай сразу Оджураду нок Шаас. Впрочем, они все там нок Шаас. На меня ссылайся беззастенчиво: Ёлервин Илвайно, если так не вспомнит - скажи Лер, ритмик. Хотя, на коллекцию посмотреть тебя и так пустят, они её всем желающим и нежелающим показывают.
   - Спасибо тебе огромное! - от души сказал Клаш, бережно принимая исчёрканный лист. Встал, оглянулся...
   - А где Илека?..
   Лер недоумённо поискал глазами. Две лампы пятнами освещали стены и балки потолка. Истор и Дат уже спали. Оловянная кружка с рэнгей стыла на столе. Илеки не было.
   - Вышла... - неуверенно предположил Лер.
   - Зачем?..
   Клаш застегнул куртку, натянул шапку на лоб и пошёл наружу, прихватив фонарь.
   - Хал тиргэ, куда её понесло?! Илека!
   Долго искать не пришлось. Илека сидела на корточках под скалой в десяти шагах и сердито дрожала, стуча зубами и пряча руки в рукава.
   - Ты что, спятила?!
   - Уйди! - огрызнулась она отворачиваясь.
   - Замёрзнешь же! - Клаш обхватил её за плечи и повёл в Карман. Она неубедительно упиралась и твердила: "Уйди! Отвяжись!"
   - Да что случилось?
   - А ничего! - выкрикнула Илека и расплакалась. Клаш стоял дурак-дураком, обнимал её, гладил по голове, вытирал щёки и злился. Илека плакала и ругалась сквозь плач. Клаш выходил по её словам гад. Гад и эгоист. И вообще о чём - всхлип - нибудь думает, кроме этих дат и исторических личностей? Правильно, не думает. Зачем? Гад и вообще. Когда она достаточно успокоилась, чтобы дать себя отвести в Карман, Клаш уже и сам замёрз. Засыпая, он подумал, что надо бы найти для Илеки больше времени, но во сне видел себя в огромном запутанном доме, заполненном книгами и старинным оружием. В основном, почему-то, дуэльными пистолетами конца прошлого века.
  
  
   декабрь 2005
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"