Капшина Мария : другие произведения.

Сборник: Три правды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К чёрту вопрос, возможно ли это!
    Годы 1998-2005

   ТРИ ПРАВДЫ
   1.
   Чёрная правда - истина смерти,
   страшная правда дикого зверя:
   в жизни мы есть, а в смерти нас нету -
   верим мы в это или не верим.
  
   Псом недобитым, скалящим зубы,
   адом последней драки во взгляде,
   злым "не дождётесь!", тронувшим губы -
   мёртвые губы, - чёрная правда.
  
   К чёрту вопрос, возможно ли это!
   Чёрная правда лишнее выжжет:
   в жизни я есть - но нет меня в смерти!
   Выжить - назло! Любой ценой - выжить!
  
   2.
   Истина жизни - красная правда:
   истина крови, истина страсти.
   Я так хочу! И значит - так надо! -
   выкрикнут губы, жадные к счастью.
  
   Жажда одна: свободы ли, денег,
   славы, любви живущие ради,
   ради искусства спятивший гений, -
   все они славят красную правду.
  
   К чёрту вопрос, возможно ли это!
   Красная правда лишнее смоет:
   кровью плачу - надёжной монетой! -
   будь то своею или чужою.
  
   3.
   Белая правда - истина воли.
   Может быть, путь покажется страшен:
   счастье на нём приравнено к боли,
   важно идти, любой опыт - важен.
  
   То неразумны, то бессердечны,
   то неприличны белые "надо".
   Жизнь - это ребус. И бесконечен
   поиск решений - белая правда.
  
   К чёрту вопрос, возможно ли это!
   Белая правда главному учит:
   видеть вопросы в каждом ответе;
   что-то понять - и что-то улучшить.
  
  
   1/ ...чёрная
   *
   Кто-то строит мост, а кто-то строит - стены,
   кто-то ищет путь, а кто-то - режет вены,
   кто-то молит чуда и вопит от боли,
   кто-то стиснет зубы и прорвётся к воле!
  
   Я не верю в то, что можно выжить - пятясь,
   и что человек слабее обстоятельств!
   Если хочешь жить и если cчастья хочешь -
   то живи, будь счастлив! Будь светлей и проще.
  
   Кто-то ищет крайних. Кто-то просто спился.
   Кто-то твёрдо знает, что не там родился.
   Кто-то без работы и смертельно болен.
   Кто-то любит жить. И этого довольно.
  
   *
   Муть. День за днем только серая муть.
   Мёртвые лица, гротескные позы,
   бьётся в дыму разноцветная жуть
   грязно-багровой давящей угрозой;
  
   Мир в инфразвуке пульсирует дико,
   мороком в сердце вползает дурман,
   а в голове как-то мутно и тихо,
   словно весь мозг паутине отдан!..
  
   Сердце ослепло в дыму и тумане.
   Тупо стою, тупо пялясь во тьму:
   грязь обессмыслит, опошлит, обманет,
   но выхода нет, и искать ни к чему.
  
   *
   Мне всегда было жаль графоманов.
   На пути их не меньше тоски
   и бездушно глухого тумана,
   чем у гениев дивных каких.
  
   И метаний, и жгучих вопросов,
   стиснув намертво волю в кулак...
   А в ответ - снисходительно бросят:
   - Ну куда же ты лезешь, дурак?
  
   Да, пожалуй, злорадно добавят:
   Нет, брат, не безразмерен Парнас,
   чтоб пускать туда - Боже избави! -
   тараканов нетравленых. Вас.
  
   Рок-насмешник оставил в подарок
   злую жажду сплетения слов
   и мечты о полётах вдобавок,
   да отрезал, куражась, крыло.
  
   Каждый знает: рождённому ползать
   никогда не удастся взлететь.
   Кто крылатым поэтам напомнит:
   и бескрылый не может не петь!
  
   И ползёт ненавидящий ползать,
   если больше не может идти,
   и в глазах только ярость упорства
   вместо мертвой надежды блестит.
  
   - Каждый шаг будет мною оплачен.
   Я смогу что угодно стерпеть! -
   И шагнёт в пустоту, наудачу,
   чтоб лететь - хоть однажды! - и петь.
  
   Мне всегда было жаль графоманов.
   Я с сочувствием прочно сжилась.
   Потому, может быть, что поэтом
   и сама никогда не звалась.
  
   ИНИЦИАЦИЯ
   ...Запекшаяся, страшная мечта:
   однажды испытать себя на прочность.
   Чтобы спиной - к шершавости креста!
   Чтоб было всё недопустимо просто.
  
   Чтобы в запястья, раздирая плоть,
   входили криком раскалённым гвозди,
   чтоб солнце раскалённое лилось...
   Чтоб было всё недопустимо просто.
  
   Чтоб я, под тяжестью самой себя,
   со всхлипом, с кровью, судорожно: воздух!
   Пот. Мухи. Солнце бьёт, слепя...
   Есть смерть. Есть жизнь. Всё до смешного просто.
  
   КУКУШКА
   ...обе стороны понесли значительные потери.
   (из информационной сводки)
   1.
   Меж замшелых камней, в полумраке ущелья
   Стих на миг грохот взрывов и раненых вой,
   Стало слышно на миг, как заливистой трелью
   Водопадик смеется, от крови хмельной.
  
   И кощунственно громко - граната. Воронка.
   Вновь затявкал калаш, мох клочками летит,
   Кисло пахнет взрывчаткой, и масляной пленкой
   Реет дым жженой плоти, и пластик коптит.
  
   2.
   Языком по губам. По сухим и горячим;
   А ладони, напротив, в холодном поту;
   Смерть от скал рикошетит все ближе и чаще,
   Отдается в висках сердца бешенный стук.
  
   Уцелеть самому, и убить. И убить
   Тех, кто там, кто не с нами, тех, кто не такой,
   Потому что мне нужно, мне так нужно жить!..
   Потому что они наш взрывают покой!
  
   Солнце слепит глаза, режет дым, черный дым...
   Взрыв осколком вспорол тебя. Кровь на руках.
   Ты упал в водопад розоватой воды,
   А на склоне кукушка считает века.
  
   3.
   Так ладони горят. А лицо - ледяное.
   За спиной у меня ярко-алый закат.
   Смерть не может, не вправе случиться со мною.
   Меня ждут. И я должен вернуться назад.
  
   Уцелеть самому. И убить. И убить
   Тех, кто там. Кто не с нами. Тех, кто не такой.
   Потому что мне нужно, мне так нужно жить!
   Потому что они наш взрывают покой.
  
   Автоматная очередь. Гравия всплески.
   Боли всплеск из артерии. Кровь на руках.
   Вкус земли. Темнота.
   А в горах - перелески,
   И кукушка на склоне считает века.
  
   4.
   Ночь неслышно крадется. Закат догорает.
   Бой затих. Он живых не оставил бойцов.
   ...И тела на дымящемся мху остывают,
   А кукушка пророчит жить сотни веков.
  
   *
   Безумие. Кровь на губах.
   Своя? Чужая?
   Жизнь-хамка лжива и груба,
   жестоко жалит.
   Промерзлый ветер лезвия
   в лицо бросает;
   плеть ежевики - и моя
   нога босая.
  
   Безумие. Недобрый свет
   в глазах таится,
   луны зеленый силуэт
   в глазах дробится,
   излом брови, руки волна,
   и волны дрожи,
   и полночь, полная луна,
   и пульс рвет кожу.
  
   Бездонная, слепая тьма
   и всплески света;
   сплетенье судеб. Я сама -
   сплетенье это;
   миг меж владений двух богов -
   явью и ложью, -
   как обещание всего,
   что невозможно!
   ____________
   Лгут обещанья. Ночь темна.
   Пришла усталость.
   Ушла безумная луна.
   А я - осталась.
  
   *
   Я учусь плести надежду - паутинкой через бездну,
   я учусь искать дороги там, где их в помине нет,
   я учусь долбить проходы в стенах, вечности железней,
   я учусь лелеять счастье в замордованной стране.
  
   Если всё вокруг в руинах, нужно научиться строить,
   нужно научиться плавать, если все мосты сметёт.
   Мир логичен и циничен, значит должен непременно
   верить и прощать - хоть кто-то! - если всё на свете врёт.
  
   *
   То ли я - не та, то ли мир - не тот,
   то ли ветер-червь моё сердце жрет,
   то ли ветер-змей заползает в дом,
   колдовским костром завиваясь в нем;
  
   то ли пламя бьёт по глазам пустым,
   то ли ветер вьёт по-над пеплом дым,
   то ли пьяный дождь (или я - не та?..
   Или мир - не тот?..) не даёт мне спать!
  
   То ли мир - не тот: порожденье лжи;
   то ли я - не та: разучилась жить,
   разучилась выть, разучилась петь,
   доверять ветрам - и лететь, лететь!
  
   Ночь кошачьим шагом приходит вновь,
   ветер-псих опять ухохочет в ночь...
   Только сердце, нет, не сходи с ума!
   Это просто ветер взметнул туман,
  
   это вовсе не приглашенье в путь!
   Просто дым костра! Не вдыхай! Забудь!
   Это дом! Твой дом! Это не тюрьма!
   Не ломай решетку! Не сходи с ума!
  
   ...Отчего вновь кровь на моих зубах?
   Отчего в глазах - мутно-жёлтый страх?
   Отчего луна кривит наглый рот?
   Может, я - не та? Может, мир - не тот?
  
   Слово "путь" опять сердце в клочья рвёт...
   То ли я - не та... То ли мир - не тот...
  
  
   2/ ...красная
   *
   Для каждой крысы - свой
   гамельнский крысолов.
   Всем прочим - шум пустой
   волшебной дудки зов:
  
   в нём и мотива нет,
   и сиплый он слегка -
   ну словом, сущий бред.
   А для тебя - приказ.
  
   *
   Я - мечтательный циник, я честность обмана,
   мои роли не ложь, я ролями жила.
   Я меняюсь, свиваюсь огнём и туманом,
   и смеются глаза-зеркала... зеркала.
  
   Холодят мне ладони стеклом зеркала,
   лгут, что я где-то там, в параллельной вселенной...
   Но вглядевшись, я вижу за гладью стекла,
   что вселенная та же, что нет искажений,
  
   что бездонная гладь не обучена лжи,
   лицемерье зеркал - злая выдумка чья-то:
   зеркала безразличны, как смерть или жизнь,
   и жестока порой их холодная правда.
  
   Мы веками за то так боимся зеркал,
   что они не соврут ни о чём, ни на малость:
   ты увидишь себя, а не то, что искал,
   то, что есть, а не то, о чём страстно мечталось.
  
   Зеркала - это подлинный лик божества,
   беспристрастность небес, возведённая в символ;
   изменяться, себя не теряя едва,
   не теряя. В чужом находя свою силу.
  
   От одежды и до закоулков души
   изменяюсь, себя находя в измененьи.
   В мириадах мной сыгранных судеб чужих
   серебрятся улыбки моей отраженья...
  
   *
   Нет, это ж надо!
   - Ну, гад ты, Боже! -
   "рождённый ползать
   летать не может..."
   И что, всю вечность -
   да на коленках?
   Ползти покорно
   в тюрьму и к стенке?!
   Ох, и дала б я
   судьбе по роже
   за всех, кто с детства
   летать не может!
  
   *
   Ты сбиваешь до крови горячее сердце
   о насмешливый лёд моих глаз.
   Может, это неплохо: немного согреться.
   Я пыталась, да вот не смогла.
  
   Может быть, я любила - сто жизней тому как...
   или выучусь - вечность спустя.
   Под искрящимся смехом - холодная скука,
   и глаза не смеются, шутя.
  
   Три окна - и ни стёкол, ни крыши, ни стульев,
   только пепел да запах чернил.
   То ли я подожгла, то ль само полыхнуло,
   но и пепел давно уж остыл.
  
   Погляди: и вот в это ты вздумал влюбляться,
   в стылый пепел да брошенный дом?
   Я умею всего только по миру шляться
   да смеяться холодным огнём.
  
   Если можешь, прости; ненавидь, если хочешь, -
   как тебе будет легче прожить.
   Не хочу я, чтоб кто-нибудь мучился очень,
   если я не умею любить.
  
   *
   Отраженье каблуков гулко слышится от зданий,
   за своей мечтой сама иногда не успеваю.
   Нарождается закат, засыпает день февральский,
   мимолётной музыке доверяюсь без опаски...
   Старый Кировский проспект вдоль каштановой аллеи -
   и кафешки в три ряда - розовеют, зеленеют...
   Величавость старых стен над неоновостью новых:
   в вечной гонке за иным разрушаются основы.
   Над слезами Машука заводская гарь клубится..
   Угораздило меня в этом городе родиться!
  
   *
   Пальцы в кармане вертят брелка кольцо,
   сумка - под узкой лямкой плечо горит,
   ветер кропит мне редким дождём лицо...
   Счастья горячий ком у меня внутри.
  
   Липнет к асфальту мокрому свет от фар,
   сникшие фонари плачут серебром.
   Змейкой пророс звенящий едва-едва
   на диафрагме счастья тугого ком.
  
   Дождь, ничего иного не в силах дать,
   мне подарил себя - самый честный дар!
   Мокро в носу, я завтра могу не встать...
   Змейка поёт, а прочее - ерунда.
  
   Змейка пружиной сжалась, пылает - и
   крылья раскрыла, светом меня взорвав!
   В небе дракон дождя, серебрясь, летит...
   В добрый полёт! Живите, мои слова!
  
   *
   Мне всего-то девятнадцать,
   мне бы флиртом увлекаться,
   а не всякой ерундой.
   Но так явственно порой
   мне чужие судьбы снятся...
  
   *
   Занялся огнями вечер,
   фонари в чернильной мути
   всхлипнут: "Ах... Никто не вечен..."
   Хмыкнут: "Ха! Да будь что будет!"
  
   Тихо в кухне и прихожей,
   на огне пригрелся чайник,
   я сижу, пригрелась тоже,
   и роскошно так скучаю.
  
   Молоко ночного света
   в кружевной оплетке тени -
   пролилось на небе где-то,
   расплескалось мне на стены,
  
   на пол... Что-то там вещает
   телевизор из-за стенки.
   Пахнет мёдом. Пахнет чаем.
   Кот разлёгся на коленках...
  
   Вдруг, без стука и приветствий
   посреди спокойной кухни
   возникает неизвестный...
   Пхм... скелет. С косой. И в куртке.
  
   - Вы за мной? Вот это ново!
   Нет, сегодня не могу.
   Занята я, право слово!
   Важным делом. Я - живу.
  
   Я, ловя блаженно запах
   чайный, тихо рассмеялась.
   Кот уткнулся носом в лапу.
   Смерть заметно растерялась,
  
   ковыряет пол ботинком.
   Я сижу, ногой качаю...
   Да уж, та ещеё картинка!
   Вы садитесь! Может, чаю?
  
   *
   Есть стихи - как шёпот ветра
   или смех волны,
   словно губы океана,
   пряно-солоны.
   От луны в степи ковыльной
   льётся серебро -
   так живым огнем струятся
   звуки под пером;
   набегает - напевает -
   за волной волна,
   заблудился звук в ресницах:
   снится полуявь;
   колдовской напев чуть слышный -
   или просто вздох?...
   Есть стихи со вкусом крови
   и со вкусом звезд,
   есть стихи - шаманский бубен
   и лесной костёр;
   вьётся дым среди созвездий
   сладок и остёр,
   вьётся морок, вьётся голос
   и - как дым - шаман,
   вьются звуки. Навевают
   на сердца дурман...
   Есть стихи - их запах горек,
   словно вкус слезы.
   Вьётся морок... Затихает
   елё слышный всхлип...
  
   МАЙЯ
   Жизнь - это танец по кромке над пропастью
   в призрачный миг между ночью и днем,
   танец, назло своей собственной робости
   в воздухе, хлещущем мерзлым огнем.
  
   Солнце взошло, день родился безудержный,
   рушащий искрами сумерек лёд.
   В вечном движеньи стихий двух враждующих
   неразделимы паденье и взлёт.
  
   Жизнь - несуразность на грани возможного,
   миг столкновенья всех "да" и всех "нет",
   дикая смесь из противоположного,
   необъяснимо пленительный бред.
  
   Жизнь - это сказка, химера, утопия,
   жизнь - это сон, это миф, это ложь,
   жизнь - это ересь, отрава жестокая
   мира, который и сам - только ложь.
  
   *
   Виват, безумие!
   Долой спокойствие!
   Виват, неистовость
   и вечный бой!
   Давайте делать впредь
   лишь невозможное
   и не жалеть себя
   в борьбе с судьбой!
  
   Пока огонь в груди,
   и силы есть идти,
   хочу свободной быть
   и быть собой!
   Обратно нет пути!
   Лети, душа, лети
   от зрячей подлости
   к любви слепой!
  
   Пусть ветер бьёт в глаза,
   и прорвалась слеза -
   так сини небеса
   и ярок день!
   Я ливнем хлыну вниз,
   пожаром вскинусь ввысь:
   в раю или в аду -
   я славлю жизнь!
  
   Когда скользит нога,
   а цель всё далека,
   так просто умереть,
   так больно жить...
   Но ты иди вперёд,
   и вера вновь придёт,
   и ощутишь, как жизнь
   в тебе дрожит!
  
   Чем жизнь дороже мне,
   тем больше боли в ней;
   чем чище красота,
   тем больше зла...
   Но все равно пою,
   пою судьбу свою:
   свободной я умру,
   сгорев дотла!
  
   *
   Я хочу говорить просто,
   как дышу.
   И чтоб звук был - удар хлёсткий,
   а не шум.
   Пусть мой голос себя впишет
   в пульс Земли,
   чтоб вы, слушая, не слышать
   не могли!
   Пусть не вспыхну я сверхновой
   (тяжкий вздох),
   но напомню вам, что слово -
   это бог!
  
  
   3/ ...белая
   *
   Сквозь сплетённые пальцы
   я смотрю на паркет.
   За окном плюс пятнадцать.
   Луч течёт по руке,
  
   каплет с локтя на доску,
   на исчёрканный стол
   и на чистый и плоский,
   не оживший листок,
  
   не заполненный вязью
   не звучавших идей...
   Чистой мартовской грязью
   пахнет солнечный день,
  
   тротуаром разбитым,
   обещаньем цветов -
   пусть пока не раскрытых...
   Не исписан листок.
  
   И сочится тягуче
   солнца мёд золотой.
   Ждёт руки моей ручка
   рядом с белым листом.
  
   *
   Ноги идущих вращают планету
  
   *
                 Старинный знакомец, выдумщик-ветер
                 в окна мои постучал на рассвете.
                 Мальчишка с глазами древнего бога -
                 ветер сказал собираться в дорогу...
                 (из ненаписанного)
  
   К ветру лицом, к рассвету спиной,
   старый асфальт под ногами,
   звонная синь небес надо мной,
   горы ласкаю руками;
  
   старый асфальт взрезает трава,
   ноги босые ласкает...
   Руки раскинь - и синь-синева
   ляжет в ладони, сверкая.
  
   Рокот реки я в шелест стихов
   прядью тумана вплетаю,
   ветер уносит шорох шагов,
   волосы в солнце швыряет...
  
   Ветер-философ, смейся со мной!
   Смейся, беспутный мальчишка!
   Пахнет твой смех морозной зарёй,
   озером льдистым и чистым;
  
   горным ручьём струится твой смех
   и бузиною на склонах...
   Знаю, дорог достанет на всех,
   в землю и ветер влюблённых.
  
   Жажда дорог, как жажда дышать -
   свитый двойною спиралью
   стержень души, велящий бежать
   за ускользающей далью.
  
   Путь-серпантин, гроза между скал,
   мечется гром среди склонов,
   я хохочу, улыбка - оскал;
   бьётся река исступлённо!
  
   Запах земли прозрачен и тих.
   Дождь на травинках поникших.
   И на ладонях мокрых моих -
   сладкая кровь земляничин.
  
   Вверх и вперёд! Былого не жаль -
   смейся, попутчик беспечный!
   Ветер и путь - двойная спираль
   тянется вдаль, в бесконечность.
  
   *
   ...Только утром однажды, наскучив покоем,
   ты шагнешь за порог, в неизвестность и страх.
   Горизонт вдалеке, как и ты, беспокоен,
   Все богатство твое - только пламя в глазах.
  
   Позади юный день светит окнами дома,
   обезумевший ветер рвет кожу с лица...
   Ты - лишь жалкий ребенок, упрямый и дерзкий,
   ты боса, без гроша - но пылают глаза.
  
   День поднялся в зенит. И расцветшая вечность
   запах ветра оставит в твоих волосах...
   Ты устала, но ты улыбаешься встречным:
   твои ноги в пыли, но пылают глаза.
  
   И когда ты присядешь у края дороги
   возле горной реки слушать смех тишины,
   тихо рядышком сядут - смешные немного -
   кто настолько близки, что слова не нужны.
  
   А под вечер, когда тлеют угли заката
   (ты простилась со всеми, простились с тобой) -
   ты одна по дороге шагаешь куда-то...
   Только осень вокруг полыхает листвой.
  
   *
   Расплавленным золотом льётся закат
   по бледному небу к земле.
   Настырно пытаюсь я что-то искать
   в сумятице мчащихся лет.
  
   Не стану кричать, что возможно пройти
   всю жизнь, не сорвавшись на мат,
   что можно словами войну прекратить...
   Я в это не верю сама.
  
   Я в это не верю, так не может быть -
   но если придётся решать,
   за верящих я буду насмерть стоять.
   Не верить. Но всё же стоять.
  
   Пусть не существует тот верный ответ,
   что тщусь я собрать по кускам,
   но если доказано: выхода нет, -
   тем необходимей искать.
  
   Вы мне говорите, что мир - это бред,
   что жизнь - это пошлость и тлен...
   Но льётся расплавленным золотом свет
   по бледному небу к земле!
  
   *
   Не грустите, я снова ушла навсегда.
   В этот раз чуть подальше, чем прежде случалось.
   Вам осталась дорожка следов в никуда
   и слова, чтоб по мне вы не сильно скучали.
  
   Дайте им зазвучать - и живым голосам
   станет мой вторить голос, вcё с той же ехидцей.
   Я сказала здесь всё, что хотела сказать.
   Поглядим: может статься, кому и сгодится.
  
   К чёрту постные рожи! Всё так, как должно!
   Ветер только позвал, а решала сама я.
   Может, кончилось всё для девчонки шальной,
   ну а может, и нет - заодно и узнаю.
  
  
   ПРЕДТЕЧА
   Я только сею. Собирать
   Придут другие...
   А.А.А.
  
   Я хотела б уйти в багровеющий вечер,
   чтоб никто не сумел увязаться за мной.
   Если сыграна роль Иоанна Предтечи,
   я уйду до того, как прощусь с головой.
  
   Пусть ветра за спиной обрывают все нити,
   пусть приходит Христос, возвещая зарю -
   я не автор религий. Так, прохожая, зритель,
   моим именем жертв не сведут к алтарю,
  
   моих слов не запишут огнём на скрижалях,
   а чужие слова я не стану твердить -
   если губы своих-то ещё не сказали,
   если мне ещё столько по свету бродить!
  
   Я - предтеча. Из тех горе-первопроходцев,
   чьих имен никогда не хранится в веках,
   кто в сердца, закалённые ложью, пробьётся
   и прольётся дождём на иссохнувший прах,
  
   ливнем - в пыль от хрустальной разбившейся башни,
   на песок, под непрочный фундамент её,
   превращая песок в плодородную пашню,
   где мессия растить будет царство своё.
  
   Непременно наступит заря вслед за ночью,
   люди сами поверят, что время пришло,
   если ночь перед тем подготовила прочно
   появленье Христа ожиданьем его.
  
   Потому я уйду - на закате. Неслышно.
   Чтобы след за спиной пыльным ветром порос,
   чтоб трава зеленей поднималась и выше
   там, где будет ступать уходящий Христос.
  
   *
   Сорваться быстрой птицей!
   Что снится, что не снится -
   неважно! Мир распахнут,
   распахнуты глаза!
  
   Шаги клубятся пылью,
   усталость ветер выпьет,
   полуночная свежесть,
   до горизонта степь,
  
   над головой - бескрайне
   в прорехах звёздных - тайна:
   лучи иного света
   сквозь полотно небес.
  
   Без устали, без страха!
   Корона или плаха
   в награду за старанья
   маячит впереди -
  
   неважно! Всё неважно.
   Свободной быть не страшно.
   Иду я к горизонту,
   и нет конца пути!
  
   *
   В телевизор глядеть примороженно,
   будто не на что больше смотреть,
   и вздыхать о любви, как положено
   в девятнадцать неполные лет,
  
   и дурацкие пьянки до хрюканья,
   и попса, как "Dirol", на зубах,
   и косметика, шмотки, хихиканье
   с гимном моде на ярких губах...
  
   Только я ведь - растяпа и бестолочь -
   больше смерти боюсь быть "как все".
   чем покой одинаковых дней стеречь,
   мне б в дороге встречать рассвет.
  
   И поверьте, неважно, куда идти.
   Что за глупость - "прекрасная цель"!
   Кто людей и цветы не топтал в пути,
   возвратится к себе в конце,
  
   И в звенящей душе останется
   знойный запах альпийских лугов.
   Грустной осени музыка тянется
   к горизонту цепочкой шагов.
  
   *
   Я прохожая, мимо-хожая
   и не рвусь становиться своей
   никому. Я ничья, я дорожная
   в бездорожье безлюдных полей.
  
   Я попутчица. Как получится:
   может, долго бок о бок пройдём -
   то ли вместе чему-то научимся,
   то ль помучимся да пропадём,
  
   то ль с рассветом сгину по ветру я:
   раз - и всё, и следов не найти.
   Значит, где-то ждёт песня неспетая,
   значит, мне было нужно уйти.
  
   А беспечных нас бесконечная
   вечно манит дорога-игра...
   Но как только дорога намечена,
   мы уже не вольны выбирать:
  
   путь решает впредь и чего хотеть,
   и какими ветрами дышать.
   С тем мы игры себе выбираем ведь,
   чтобы правила не нарушать.
  
   Мне не будет проку с чужих дорог:
   тут достало бы ног на свою!
   Осень. Ветер бродяжий приходит в срок.
   Я опять на пороге стою.
  
  
   *
   (Один друг сказал как-то: "До чего ж в тебе много... нет, не жизни даже! Жизнючести!" Вот это она самая. Жизнючесть.)
  
   Иногда нахлынет что-то...
   Ветер взметнётся в сердце,
   прорываясь сквозь ребра наружу,
   как время сквозь пальцы;
   сжимается в тугой комок, пружиной, кулаком - то,
   чего нет:
   маленькая несуществующая безделица, душа.
   Пытается расправить крылья...
  
   Я умею летать. Но важно не это.
   Мир зыбок, как моя вера в слова, что пишутся с заглавной буквы,
   и я чувствую... я знаю, что сзади тихо подошла смерть.
   Моя смерть. Она всё время там,
   просто я,
   как и все мы,
   научилась забывать о ней -
   и вдруг ощутила её дыхание на левом ухе.
   Чистое, льдистое дыхание.
   Так пахнет ветер ранним ноябрьским утром в Пятигорске,
   когда зима ещё не наступила, но уже на подходе,
   и по утрам морозно, а воздух свеж, светел и упоительно чист...
  
   Пройдет сотня лет, и меня уже не будет на этом свете.
   Возможно, не будет вовсе.
   Над моим телом -
   над брошенной одеждой, развалившимся домом, полузанесённым землёй, -
   будут носиться рыжие листья, а потом придет май,
   и город пропахнет сиренью...
   Потом горы сойдут с ума, встречая первые грозы, перебрасываясь громом,
   стряхивая остатки снега...
   Не могу представить свою могилу.
   Но чётко знаю,
   что я сойду с этого аттракциона со странным именем не то "грязь", не то "почва",
   и механизм будет кружиться дальше - ave, vita! Moritura te saluto!
  
   Пройдёт ещё сотня лет, обо мне забудут.
   Что за дело влюблённым до той,
   чьё тело стало пылью за сотни лет до их любви?
   Ярче, чем их глаза,
   чем глаза, что горят напротив,
   не горели ничьи прежде!
   И не будут никогда.
   Жизнь - это сейчас, а не когда-то.
   Всегда - здесь и сейчас.
   (Нет, если я - гений, о моих текстах вспомнят,
   но во-первых это буду не я, а мои тексты,
   а во-вторых...) Какая мне тогда будет разница?
  
   И какая мне разница теперь?
   Здесь и сейчас
   я жива.
   Я дышу,
   и волосы рассыпались по плечам и спине,
   у меня болят усталые мышцы -
   это вчерашний турпоход, -
   я чувствую запах чая, я вижу небо...
   И пальцы бегут, бегут по клавиатуре,
   пляшут свой шаманский танец, священнодействуют...
    
   То странное в груди -
   ветер, пружина, кулак, душа, расправляющая крылья, -
   это странное тягучее, упругое чувство
   одинаково легко переплавить в тоску и счастье.
   Иногда очень хочется завыть на луну.
   Не от тоски - хотя, возможно, это и тоска.
   Скорее, от счастья - хотя, возможно, это и не оно.
   Просто ветер, сжавшийся пружиной над диафрагмой,
   рвётся наружу. Его слишком много, чтобы можно было стерпеть молча...
   ветер должен быть выпущен -
   и потому очень хочется выть...
   От счастья.
   Льдистое, чистое дыхание смерти у левого виска.
   Здравствуй, сестра!
   Как прекрасна жизнь!..
  
   *
   Тополиных веток истовая пляска -
   для шитья по небу гибкая канва -
   зыбится зелёной и янтарной краской.
   Огненной позёмкой - палая листва.
  
   Соловей-разбойник, ветер бесшабашный
   крупными стежками небо шьёт к земле,
   раздувает солнце в небе полинявшем,
   заставляя жить вольнее и смелей,
  
   то полощет спутанные пряди ивы,
   тронутые первой жёлтой сединой,
   то взбивает клёнов бронзовые гривы -
   фыркающих клёнов тонконогий строй.
  
   Нагло мнёт причёсок сложную укладку,
   дёргает за полы курток и плащей,
   вдруг толкает в спину, подползя украдкой...
   Запах жжёных листьев изо всех щелей...
  
   Перехватит горло от тугого счастья,
   запрокину голову: сгораю в нём!
   И вот-вот я либо разлечусь на части,
   либо запылаю ледяным огнём!
  
   В это время года я в конец шалею:
   забываю совесть, забываю есть -
   мне ясна причина, да никто не верит,
   что осенний ветер - это я и есть.
  
   1998-2005
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"