Аннотация: Данный рассказ повествует о судьбе молодого военного из семьи среднего класса, который оказался на службе в "Беркуте", отряде спецназначения, принимавшем участие в противостояниях на Майдане в Киеве в 2013 году
Он умыл свежевыбритое лицо и внимательно посмотрел в зеркало. Оскалил зубы, потом опустил губы вниз, потянул вбок одну щеку, за ней последовала другая. Утренняя мимика в старом маленьком зеркале была традицией, которая передавалась в семье по мужской линии.
Родители спали глубоким сном, на улице был мороз -15 и время - 2 часа ночи. Его срочно подняли по внутренней тревоге, сказав, что беспорядки на майдане достигли активной фазы и Батя дал добро на штурм. Вот уже неделю как их команда не просто патрулирует на "круизерах" ночные улицы, собирая "дань" с ночных ларьков, а тренируется для того, чтобы принять участие в чем-то действительно серьезном. Его задачей была замена второй смены, дравшейся с оппозиционерами с двенадцати до трех ночи. Это было волнительно тревожно - то, ради чего он, собственно, шел на военную службу, происходит.
Конечно, было очень комфортно в теплой машине кататься по ночному городу, проявляя власть, отбивать коленки случайным пьяным прохожим, сбивать с них кошельки и смотреть угрожающим взглядом, но все-таки он - воин и должен быть на поле боя. Только чтобы не слишком близко к самому бою.
Выйдя в коридор, он стал одевать свою экипировку, которой он всегда гордился.
"Беркут".
Это звучит очень гордо и как-то очень круто. Он всегда знал, что это его судьба, - быть служителем закона. В отличие от многих, в свое время он с удовольствием пошел в армию, так как мечтал стать 'дедом', поэтому все издевательства, будучи 'молодым', терпел спокойно и даже с каким-то удовольствием.
Еще со старых американских фильмов, который смотрел в детстве, он полюбил ту власть, которой обладали грозные шерифы, унижая бандитов и предателей. К бандитам он тоже питал симпатию, если того требовал сюжет, но почти всегда их ловили, а шерифы - они могли убивать и оставаться безнаказанными, потому что все их убийства - во имя власти.
Он поставил чайник и засыпал в кружку дешевый, зато натуральный кофе. Его отец с молодых лет привык с утра пить крепкий чефир, но он сам, из молодого поколения, предпочитал кофе. "Педики пьют кофе, пацаны - крепкий чай". Но он точно был пацаном. Спорил с отцом и утверждал, что даже Шварц и Рембо пили кофе, а отец пьет чефир, потому что так на зоне привык. Батяня не очень любил вспоминать свои времена на зоне, но всю жизнь старался жить "по понятиям".
Довольно странное сочетание.
Он часто выходил во двор в одной майке, чтобы было видно "масти", изъяснялся только на блатном языке, а когда кто-то интересовался его прошлым "на зоне", - взрывался и кричал, что не хочет об этом говорить. Он не всегда понимал своего отца, но очень его уважал и даже боялся.
Среди своих одноклассников, которые в большинстве своем стали хулиганами и бандитами, он выглядел, как существо высшей расы. Это конечно не мешало ему по вечерам заливать глаза дешевой водкой с ними же и ржать над их похождениями.
"Это не моя специализация" успокаивал он себя.
Внезапно раздался звонок на мобильный и, не успев ни выпить кофе, ни позавтракать, ему пришлось срочно выбегать - серый "Богдан" с намертво тонированными стеклами уже ждал его внизу.
За ним и десятком таких же киевских отправили бус, который доставит их на передвижную точку, где их зарядят стволами с резиновыми пулями, дубинами, щитами и гранатами. Выскочив на улицу, он поежился от ударившего резкого и колющего холода и еще раз проклял тех евромайдановцев, которые мешают ему спокойно спать.
Чего они хотят? Чего эти бандеровцы прыгают там, что кони недобитые?
Совсем уже страх потеряли, "Сталина на них не хватает", - вспомнил он вчерашние слова своего бати, который, накатив с сыном по стопке, принялся рассуждать, что эти майданутые мешают работать простым трудягам, таким как он. Хотя отец уже двадцать лет, как не работает и получает пенсию в 3600 грн по инвалидности (будучи слесарем на Арсенале, пьяным полез к станку, доказывая коллегам, как с закрытыми глазами за минуту выточит болт на 15 мм, в результате потеряв две фаланги на левой руке).
Ну что ж, судьба такая, - нелегкая.
Да, был бы Батя, как Сталина зовет отец, было бы наверное хорошо. Хотя ему, молодому поколению, ближе и проще батей называть Януковича. Он ведь президент сейчас. И если он будет президентом дальше, в стране все будет стабильно, спокойно и мы будем с Россией братскими народами и он сможет ездить к двоюродному брату в Самару.
Вроде как и сейчас ничего не мешает ездить, но по деньгам накладно выходит. Победим бандеровцев - наверняка почти бесплатно будем ездить.
А все потому что стабильности в стране нет.
Чертовы евромайдановцы.
Запрыгнув в бус, он увидел там все знакомые лица:
Серега Жбан, недавно из армии вернулся, родом из Канева;
Андрон Гвардейчик, - тот еще кадр, в армии проявил себя, как самый жестокий дед, на него даже
дело заводили в прокуратуре за неуставные отношения и откровенное издевательство над
"молодыми". Поговаривали, Андрон вознес 'дедовщину' на принципиально новый уровень: при нем было две попытки самоубийства и один 'дух' попал в больницу с душевным расстройством. Паренек, который пытался в коптерке повеситься на собственном ремне из-за унижения (Андрончик при всей роте изнасиловал его частью быльца кровати), пришел в себя и 'стукнул' на Гвардейчика высшему руководству. Откинувшись из армии, лишенный всех званий, с выговором и позором, Гвардейчик однажды с подельниками словил парня, когда тот был в увале, ... ну, в общем, молодой раньше срока из армии ушел с серьезными физическими проблемами;
Максим Леонидович, "Пахан", - как его уважительно все называли, майор, координатор, батька, он то своих орлов в беду не даст никогда. Правда, ходили слухи, что на службе в Чечне он не в наступлении на террористов был, а в погребе какого-то колхозника отсиживался, слезно выпрашивая кусок хлеба и гражданскую одежду, но нормальные пацаны в это не верят.
"Ну все, банда в сборе, теперь мы дадим этим националюгам" - по-доброму окинув взглядом всех, подумал он, "Судьба свела меня с лучшими пацанами в мире!".
Подъезжая к линии огня, орлам ставало немного не по себе от того, что прямо у них на глазах
загорелся уже третий автобус беркута.
По бусу пошли разговоры "откуда у них огонь?!", "они же тут мирные протестанты!", "Максим
Леонидович, вы же говорили, что здесь школьники и студенты простые!", "Что за дела?! В нас же
попасть могут!". И правда, как-то вообще нехорошо получилось: и ему по телефону сказали, что там школьники кричат, да камни бросают, а тут террористы! Так не честно! Оружие должно быть только у представителей власти! У него и других пацанов в шлемах!
Пахан дал приказ на выход, пацаны начали обреченно выходить по одному и направляясь к другому бусу, получать там экипировку и оружие.
"Ну ничего, я же проффесионал" подумал он и решил во чтобы то ни стало, завалить хотя бы трех-четырех бандеровских предателя. Ну или хотя бы подстрелить кого-то.
- Максчим Леонидыч, а если мы в нападение пойдем, можно кричать "За Януковича!"? - с огоньком в глазах спросил Гвардейчик.
- Не стоит, пожалуй" - Максим Леонидович принял на вооружение эту идею, чтобы как-нибудь потом выдать ее за свою.
...
- И так, ребята! Орлы! Вы - наши самые смелые и сильные бойцы! Гордитесь тем, что вам придется делать! Вы - защищаете нашего Президента и народ Украины, вы - единственная сила против радикалов-националистов! Мы с вами не допустим западенщины тут, в исконно русском городе Киеве!
Парни вдохновились.
- Итак, герои, выстраиваемся в шеренгу по двое и становимся прямо за пятым рядом ВВшников, все понятно? По команде отходим на три шага назад и начинаем активно забрасывать собак бандеровских шумками и газом, ясно?!
Кому что неясно, спрашиваем сейчас!
- А может, дальше отойдем, чтобы не по ВВшникам случайно?
- Это не твоя забота, попадешь - не страшно, - по своим не попади!
- Так они же вроде тоже свои, - голос Жбана утихнул до шепота во второй половине фразы.
Стоять им пришлось долго, загон шевченковского беркута взял огонь на себя, поэтому пока можно пофотографироваться на фоне боевых действий.
Так продолжалось до рассвета, когда шевченковский беркут ушел, радуясь ротации.
"Ну все! радикалы выдохлись, устали, теперь они наши!" - подумал он и крикнул Пахану о желании покидать шумки. К этом времени их перевели выше по склону, чуть левее стадиона так, чтобы было поудобнее кидать шумки, газ и камни по протестующим. Сверху открывался самый полный вид на поле боя. Он гордо вышел впереди своего отряда, осмотрелся и почувствовал вдруг себя богом, - прямо сейчас он будет вершить судьбы этих обезьян!
Он пригляделся, пару раз передислоцировался на месте, достал газ, открыл чеку и бросил прямо в толпу!
"Получайте падлы! Я вас всех тут оторву! Отсосите, бандеряки! Дрочить я на вас хотел! Лови кефир, сука!" - шлем заглушил все его крики, но протестующие точно увидели его имитацию акта мастурбации и точно поняли, что он хотел им сказать.
"Красава! Так и надо!! Вот теперь эти суки точно будут нас бояться" - со спины понеслись одобряющие слова друзей.
Безумно гордый, он вернулся в строй, получил несколько приветственных хлопков по плечам и понял, что сегодня - самый счастливый день в его жизни.
Оставался какой-то час до конца смены, он вернется домой, счастливый довольный, явно, с премией, расскажет бате, как прижал бандеровцев, выпьет с ним, потом с друзьями в гараже, расскажет о своем геройстве Юльке, соседке сверху и возможно даже, там же в гараже и трахнет ее. Он с гордостью будет ходить в своей форме и все вокруг будут знать, что он герой, что он отвоевывал Майдан. И все у него будет хорошо и жизнь станет лучше, президент точно наградит его и возможно, он сам со временем станет президентом.
"Видать, судьба у меня такая, фартовая" - подумал он, подъезжая к дому.
...
На улице, где он провел детство, отрочество и юность, перед его парадным стояло две пожарных машины, одна скорая и одна полицейская. На детской площадке лежал наполовину сгоревший диван, на котором он спал всю свою жизнь.
Дверь в скорую была открыта, но там было пусто.
Два черных мешка как раз загружали в стоящую рядом серую машину без опознавательных знаков.
Он почувствовал удивление, недоумение, ступор и почему-то - дикую усталость.
Тут он вспомнил, точно, он же не успел сегодня утром попить кофе...