В Центральном полицейском участке Кингс-Лейк грядут перемены. В понедельник утром на свой пост вступает совершенно неожиданный новый детектив-инспектор, и старейший детектив в этом месте принимает судьбоносное решение. Вокруг них другие офицеры обдумывают свои собственные ситуации, и даже само здание, кажется, сталкивается с неопределенным будущим. Но жизнь и смерть, тем не менее, продолжаются, и к обеду кто-нибудь сделает мрачное открытие на солончаках Норфолка. Незнакомец, похоже, умер там медленной и мучительной смертью. По мере того, как команда из Кингс-Лейк раскрывает его историю, они раскрывают другую, гораздо более древнюю, которая берет свое начало еще в прошлом веке. Кажется, что в приливе, который управляет делами людей, любовь и потери, предательство и месть являются вечными темами.
Глава первая
Этот момент почти незаметен – поворот прилива. Это как если бы море выдохнуло и прекратило свое дыхание, и за этим выдохом, конечно, человек обретает покой. В то утро, после ночи полнолуния, небо было ясным и безоблачным. Солнце быстро взошло в золотисто-зеленом рассвете, и море далеко за солончаком внезапно превратилось в море подернутого рябью света. Где-то раздался журчащий крик кроншнепа, где-то жалобные нотки одинокой краснокнижки, а затем вода начала возвращаться в уединенные ручьи северо-Норфолкских болот.
Сначала он протекал среди угря, стеклодувов и самфирей, а затем медленно поднимался по берегам ручья, покрывая корни болотных трав, портулака и морской лаванды. Здесь морская вода - это жизнь и смерть– слишком мало, и болотные растения увядают, слишком много, и они тонут. Они процветают только в промежутке, в месте, которое не является ни сушей, ни водой, но таинственным гибридом их обоих – таинственного, странного и прекрасного.
Человек, который всю ночь пролежал в болоте, в крошечном безымянном ручье недалеко от извилистого канала, ведущего в гавань Барнем Стейт, не ощущал таинственности или необычности этого места, и его глаза, хотя и были открыты, не могли увидеть ничего из его красоты. В конце концов вода взяла его за руку и подняла, его пальцы пробирались сквозь заросли угря, пока он продолжал свой путь в сердце болота, его голова склонилась набок или, возможно, кивнула, как будто со смертью наконец пришло понимание.
В конце концов, это было хорошее лето, подумал Сэм Коул, наблюдая за очередью, образовавшейся на пристани у "Леди Энн". Июнь выдался дождливым и ветреным, и, как обычно, все лодочники говорили обычные вещи – что это будет худший сезон за всю историю, что это начало конца их бизнеса. Но хороший август, долгий, жаркий август, спас их, как и прежде – его отец всегда говорил, что если август будет хорошим, то ты не умрешь с голоду до января. Выручки в августе хватило им на прошлое Рождество, и теперь, если сентябрьская погода продержится до конца месяца, они продержатся до следующего сезона.
Прилив был в восемь минут первого пополудни – оставалось десять минут. Сэм Коул съел последний кусок рыбы в кляре и последние три чипса с полистиролового подноса и наблюдал, как его племянница Джейни прокладывает себе путь вдоль очереди, забирая деньги у тех, кто пришел вовремя, и проверяя билеты у тех, кто заранее купил поездку на "тюленя". Он улыбнулся – она всегда выглядит как положено, Джейни, вся загорелая, с конским хвостом, в футболке в бело-голубую полоску и матросской шапочке; иногда она даже произносит свои лучшие норфолкские слова протяжно. Ни один из этих людей не догадался бы правду – она учится на последнем курсе университета, собирается стать фармацевтом. Впрочем, Барнхэм Стейт не нуждается во многих из них, так что скоро она уйдет навсегда.
Заставляет задуматься, кто будет управлять лодками через несколько лет, когда уедет вся лучшая молодежь.
Спускаясь, Сэм Коул окинул взглядом очередь людей. Несколько детей, но, слава Богу, ни малышей, ни младенцев. Три собаки, но они, казалось, уже поладили друг с другом – несколько лет назад на двадцатидвухфутовой дори разгорелась настоящая воздушная драка, и не так уж много мест, куда можно пойти, чтобы избежать этого. Пара ведер морской воды сделали свое дело, и угроза утопить кровавых тварей, если это повторится. Сэм Коул придерживался старомодной точки зрения, что на судне слово капитана - закон, и поскольку он был крупным мужчиной с бородой, человеком, который не говорил ничего лишнего, мало кто из его пассажиров сомневался, что это так.
Джейни Коул покинула "Леди Энн" в четырнадцать минут первого и заняла свое обычное место на носу. Сэм встал за румпель, в то время как люди расселись рядами лицом к носу. Камеры уже щелкали вдали, хотя смотреть было пока особо не на что, и царило то чувство приключения и ожидания, которое всегда возникает, когда лодка покидает причал и направляется в море. Не только для них, отдыхающих, но и для Сэма, хотя он снимался в "Этом мужчине и мальчике" почти пятьдесят лет. Конечно, за это время мы повидали всякое, но вы все равно это чувствуете, потому что это у нас в крови, островное государство и все такое. Сэм Коул верил в кровь.
Он перевел дыхание и поймал взгляд Джейни. Она наблюдала за ним, улыбаясь и ожидая, когда он начнет.
Добрый день, дамы и господа, и добро пожаловать в "Приключения Коула на морских котиках". Меня зовут Сэм, а это Джейни, первый помощник капитана.
Я собираюсь немного рассказать вам о том, что мы собираемся увидеть сегодня днем, но вы можете задать любой из нас вопрос в любое время. Мы немного местные, но, надеюсь, вы сможете понять, что мы скажем, когда мы ответим. На песчаных отмелях мы увидим два вида тюленей ...’
Девочке было двенадцать или тринадцать, сейчас трудно сказать. Ее не интересовали ни тюлени, ни крачки-сэндвичи, ни краткая лекция Сэма Коула о последствиях дрейфа вдоль берега. Джейни наблюдала за ней сейчас, когда лодка тронулась в обратный путь в Барнхэм, и подумала, что она ни разу не поговорила со своими родителями, не хотела отправляться на дурацкую морскую прогулку, чтобы увидеть каких-то дурацких тюленей. Родители, если уж на то пошло, почти не разговаривали друг с другом – грустная, молчаливая пара лет сорока с небольшим, оба в очках и с книжным видом, недоумевающие, что случилось с их жизнями… Джейни уже насмотрелась на это достаточно – не та ошибка, которую она намеревалась совершить.
Когда Сэм указал на ржавый остов десантного корабля, который солдаты использовали для отработки высадки в день "Д", – по крайней мере, так гласила история, никто никогда не задавал этому вопросов – все взгляды, кроме взгляда девушки, устремились в том направлении. Она немного перегнулась через борт, чтобы опустить руку в воду; против правил, конечно, но не было похоже, что она получит какое-то другое удовольствие от дня, поэтому Джейни оставила ее в покое и стала наблюдать, как туристы фотографируют ДУКВУ и его обычного баклана.
Но когда Джейни оглянулась, все изменилось. Девушка сидела прямо, вытянув руку перед собой, с пальцев капала морская вода, и она указывала куда-то. Затем она посмотрела на Джейни с немой мольбой, и Джейни проследила за указующим пальцем. Просто что-то было в расширяющейся волне от "Леди Энн", что-то, что ненадолго подпрыгнуло, казалось, немного покрутилось в турбулентности, а затем исчезло.
Джейни кивнула и сказала: ‘Тюлень. Он часто следует за лодкой обратно’.
Девушка качала головой, ее лицо было бледным, а глаза широко раскрытыми.
‘Как вы думали, что это было?’
Девочка не отвечала – и тогда Джейни поняла, что не может. Ни один из родителей еще не заметил. Джейни покинула свой насест на носу и прошла шесть или семь футов туда, где сидела девушка. Она присела рядом с ней и сказала: ‘Все в порядке. Что ты видела?’
Слова все еще давались с трудом. Девушка открыла рот и снова указала вниз по устью, как будто только увидев, можно было заставить кого-то поверить в то, что она хотела сказать. Теперь мать наклонилась ко мне, спрашивая, в чем дело, ей плохо, а девочка держалась за руку Джейни, как будто ей было плохо.
Наконец, она сказала: ‘Это был мужчина. Мертвое тело. Мужчина’.
Сэм Коул заглушил двигатель на холостых оборотах. Он тихо сказал Джейни: ‘Сейчас прилив. У нас достаточно воды для следующего рейса, если мы вернемся к двум тридцати...’
‘Я думаю, она что-то видела, дядя’.
‘А ты все-таки сделал это?’
‘Да, что–то. Я не могу точно сказать, что. Я сказал ей, что это тюлень, но я не думаю, что это было так’.
‘Что говорит мать?’
‘Она говорит, что ее дочь ничего бы не выдумала’.
‘Так говорят все матери, пока не скажут дочери. К черту это!’
История начала распространяться среди пассажиров, и двое или трое, включая отца девушки, наблюдали за Сэмом Коулом, как будто понимали дилемму. Отлив еще не достиг своей полной скорости, но примерно через полчаса это произойдет; тогда все, что находится в воде, будет перемещаться быстро, и этот весенний прилив вынесет это из устья в открытое море. Если он не провел хотя бы один поиск, а потом они вернулись и услышали, что кто-то пропал…
‘Хорошо– я сейчас подойду. Ты возвращайся к делу и сохраняй спокойствие. И включи радио, скажи Томми, что происходит. Скажите ему, чтобы он был готов отправиться к Артуру и позаимствовать его катер - не то чтобы мы что–нибудь нашли.’
И затем, обращаясь к пассажирам: ‘Небольшой крюк, леди и джентльмены. Мы просто собираемся сбегать обратно за угол и снова пройти по этому участку воды. Вы можете помочь мне, если будете следить за всем, чего в воде быть не должно – что-то по левому, что-то по правому борту. ’
Затем последовали кивки и понимающие взгляды, и некоторые выглядели явно заинтересованными во всем этом деле. Тюлень есть тюлень, но мертвое тело? "Приключения тюленя Коула" неожиданно оказались отличным соотношением цены и качества.
Одного внимательного взгляда было бы достаточно, чтобы сказать, что он приложил усилия, даже если на самом деле это был не более чем жест. Сэм Коул знал местные воды не хуже любого мужчины. Он довел "Леди Энн" до поворота, как он это назвал, а затем развернулся, чтобы вернуться вдоль линии между краем болота и их первоначальным курсом; крупный объект, вероятно, дрейфовал бы в более спокойную воду, пока не достиг бы точки, где сходятся два самых широких и глубоких канала. Там скорость отлива ускорилась настолько, что ему потребовалась бы как минимум половина газа, чтобы удерживать лодку в нужном положении, и шанс обнаружить что-либо плавающее был бы практически нулевым.
Девочка сидела, обняв мать за плечи, и смотрела в колодец для ног - она не хотела смотреть на воду, и Джейни Коул подумала, что увиденное по-настоящему напугало ее.
Большинство остальных, казалось, наслаждались бонусом в виде бесплатной поездки, и она увидела, как один персонаж тайком сфотографировал девушку дорогой на вид камерой; она смотрела на него, пока он ее не заметил, и продолжала смотреть, пока он не отвел взгляд. Некоторые люди действительно ублюдки, подумала она.
‘Что это?’
Женщина была самым старшим человеком на лодке – бабушка со своей дочерью и двумя маленькими мальчиками. Она указывала в сторону берега, где собралась масса сливочной пены, которая накапливается с каждым приливом. Со своего места Джейни ничего не могла разглядеть, но ее дядя стоял у румпеля, и когда она увидела его лицо, то поняла.
Пожилая женщина негромко вскрикнула, а затем заставила себя замолчать ради своих внуков – она протянула руки и обхватила их, пытаясь оградить от того, как иногда заканчивается жизнь, как будто кто-то может сделать такое.
‘Джейни?’
Сэм поманил свою племянницу, и когда она была рядом, он сказал: ‘Позови Томми. Нам срочно нужен катер Артура и пара человек’.
Пока он говорил, она уже возилась с радиотелефоном.
Она спросила: ‘Что мы собираемся делать тем временем?’
У меня нет выбора, не так ли? Я не могу просто стоять в стороне, пока они не прибудут сюда – вода отойдет через десять минут. Она уже отошла, смотрите. И я не могу тащить беднягу на борт со всеми этими людьми. Нам просто придется продержаться, пока они не прибудут сюда. ’
Под правым бортом был спрятан багор с длинной ручкой. Сэм Коул поднял его, и кто-то ахнул, представив, что лодка вот-вот вернется с одним пассажиром, которого на ней было больше, чем при отплытии.
Он сказал: ‘Возьми румпель и держи нас как можно ровнее, девочка. Это будет долгая четверть часа’.
Затем Сэм Коул направился к носу корабля, и люди немного отшатнулись от него. Он подтянулся поперек лодки, и когда Джейни вывела "Леди Энн" в нужное положение, он с первой попытки вцепился шестом в одежду мужчины. Слава Богу, подумал Сэм, он лежит лицом вниз.
Затем наступила тишина - даже крики крачек стихли. Сэм продолжал мрачно смотреть на свою добычу, пока не услышал щелчок затвора фотоаппарата. Когда он поднял глаза, то увидел того же мужчину, который сфотографировал девушку, медленно продвигающегося вперед, чтобы сделать еще один снимок.
‘Вы нажмете на эту кнопку еще раз, сэр, и ваша камера окажется в напитке. Мне совершенно безразлично, висит она все еще на вашей костлявой шее или нет’.
Мужчина отошел и сел. Прошло еще несколько секунд, и звук двигателя немного усилился, когда Джейни Коул заняла место леди Энн. Сэм посмотрел на нее и кивнул.
Пятьдесят лет, мужчина и юноша. Он думал, что повидал все…
Лодка слегка покачивалась на волне, и светило солнце. Был прекрасный день в начале сентября. Когда прошло еще немного времени, Сэм Коул сказал, потому что больше не было необходимости ничего скрывать: ‘А Джейни? Позвони в полицию’.
OceanofPDF.com
Глава вторая
Теперь это просто кусок пластика – прошли те времена, когда это была латунная табличка, привинченная к деревянной двери, – но Элисон Рив снова остановилась и посмотрела на новую табличку возле своего нового офиса. Старший детектив-инспектор Элисон Рив. Наконец-то.
Должно быть, мемориальную доску организовал детектив-суперинтендант Аллен. Он был хорош в мелочах, вплоть до того, что был немного одержим этим. Если бы работа досталась постороннему, с этим им пришлось бы смириться, но Рив знала его давно, и, стоя там, она напомнила себе, что важно поддерживать позитивные рабочие отношения со своим новым боссом, который на самом деле был ее старым боссом. Было важно не поддаваться влиянию некоторых членов команды ниже нее, которые были склонны смотреть на детектива-суперинтенданта с насмешливым презрением. Она бы не попалась в эту ловушку. Вакансия старшего инспектора в Кингз-Лейк-Сентрал долгое время оставалась незаполненной; теперь, когда она появилась, Элисон Рив была полна решимости с самого начала считать это назначение успешным.
Но конверт лежал на ее столе, как и сказала Смит, прислоненный к ее любимой кружке, так что, когда кто-то садился, как она сделала сейчас, он был прямо на виду, неизбежно являясь самой важной вещью на столе.
Он, конечно, пошутил по этому поводу, сказав, что хочет быть одним из первых, кто напишет ей, используя ее новый, полный, официальный титул, и, конечно же, это было написано в центре конверта его маленьким, аккуратным почерком гимназиста. Рив поднял его и рассмотрел более внимательно, как будто это была первая улика в новом расследовании. Или, возможно, это была последняя улика в затянувшемся расследовании… Тем не менее, как она и ожидала, чернила были от авторучки, сплошные черные чернила, а на самом конверте были водяные знаки, причем не дешевые, не из центрального канцелярского шкафа Кингз-Лейк. Смит написал это дома, в свободной спальне, которая была его личным кабинетом столько, сколько она его знала.
Держа конверт в левой руке, она взяла в правую маленький серебряный нож для открывания писем в форме меча. Если бы она соединила эти два предмета, дело было бы каким-то образом сделано. Но интимность этого знания беспокоила ее – она была в том личном кабинете, где бывали немногие, кто его знал, она видела его книги, папки и архивы, держала в руке одну из записных книжек Алвича, в которой содержались его личные записи по каждому делу, в котором он когда-либо участвовал.… Она была его ученицей, его протеже.
И вот теперь дошло до этого. Просто конверт и единственный лист бумаги, на котором также были водяные знаки, дата и подпись. Во многих отношениях, как мог бы выразиться сам Смит, это была его отставка.
Она отложила его нераспечатанным. Конверт показался ей первым кризисом в ее новой роли, и было совершенно типично и абсолютно предсказуемо, что в нем будет участвовать Смит. Как только он сказал ей, что намеревается сделать, она предупредила себя не чувствовать себя ответственной, не быть виноватой в этом. Люди двигаются дальше, люди взбираются по лестницам – он знал это, делал все это сам. Не все они добровольно прыгают на голову самой длинной змеи на доске, это правда, но Смит понимал, как все работает в полиции, не хуже любого другого.
Итак, снова сказала себе Рив, это не моя вина. Всегда должен был появиться новый детектив-инспектор, и всегда была вероятность, что это будет кто-то со стороны. Просто прискорбно, что это оказался кто-то, кто…
Продолжай, сказала она себе, посмотри правде в глаза. Так случилось, что это тот, кто только в прошлом году вызвал Смита и подробно допросил его как лицо, представляющее интерес в расследовании убийства. Из всех людей…
На эту должность было опрошено по меньшей мере пять претендентов, но суперинтендант Аллен с самого начала настаивал на кандидатуре Саймона Терека.
И вы должны были задаться вопросом, как, должно быть, это делал сам Смит, было ли это местью Аллена.
Старший инспектор Рив включила свой ноутбук. Конверт все еще был на виду, поэтому она положила его в корзину для входящих – красивую, блестящую, с металлической сеткой, которую, без сомнения, суперинтендант Аллен выбрала для нее из каталога канцелярских товаров – и вошла в свою совершенно новую учетную запись в качестве старшего менеджера. Когда все будет улажено, и у нее уже будут даты трех встреч, которые нужно занести в календарь, она вскроет этот конверт и положит начало отставке самого эффективного детектива участка. Она улыбнулась этой фразе, пока изображала на экране эффективного детектива. Ему бы это понравилось. Она могла бы воспользоваться этим при его уходе.
Ей удалось игнорировать письмо почти час, и к тому времени была середина дня. Ее первый день на новой должности, и ничего ужасного не произошло – фактически, вообще ничего особенного не произошло. Первым делом она посетила брифинг инспектора Терека, скорее для того, чтобы поприветствовать его, чем по какой-либо оперативной причине, а затем через несколько минут оставила его, чтобы продолжить работу. Насилие в трех самых известных пабах Лейка в прошлые выходные теперь выглядело скорее спонтанным, чем преднамеренным – сам Смит сказал, что это было результатом не по сезону жаркой погоды и слишком большого количества острой пищи, – но уборка была подходящей первой работой для нового детектива-инспектора. Его присутствие, однако, позволило ей завершить проверку файлов с доказательствами по делу Марка Рэндалла – единственным осложнением было то, что брат Джереми из общины Эббифилдс продолжал настаивать на том, чтобы его обвинили в чем-то наряду со странным и не от мира сего братом Эндрю.
Попытка найти подходящее обвинение, потому что арестованный действительно его хочет, не является повседневной проблемой, но она нашла то, что, по ее мнению, было достойным компромиссом – заговор с целью сокрытия улик, которые могут привести к осуждению другого человека, должен позабавить адвокатов на полчаса, даже несмотря на то, что брат Джереми признал бы себя виновным в похищении Шергара в мгновение ока.
Тогда она могла бы оставить конверт до завтра – его не обязательно было вскрывать в ее первый рабочий день. Технически, это должно было быть передано его линейному менеджеру, но она понимала, почему Смит этого не сделал; это был неподобающий способ приветствовать своего нового инспектора, и при данных обстоятельствах Саймон Терек мог воспринять это лично. И это было правильно, что он, Смит, сам дал ей знать – правильно с моральной точки зрения, если не с процедурной.
Да, она могла бы оставить это до завтра. Затем она снова взяла его левой рукой, а маленький меч был у нее в правой. Часть ее – она не была уверена, какая именно часть – конечно, хотела знать, что он написал. Было ли это всего лишь одно предложение, необходимое, чтобы обозначить конец тридцатилетней карьеры? Возможно, зная Смит, но могло быть и нечто большее. Он мог обратиться к ней лично, написать что-то, что тронуло бы ее, даже заставило бы плакать. Он мог это сделать – он всегда умел удивить вас.
Внутренний телефон зазвонил прежде, чем она успела вставить кончик ножа для вскрытия писем, и она восприняла это как знак. Завтра утром ее первой работой будет разобраться с его отставкой.
Суперинтендант Аллен сказал: ‘Первый день прошел спокойно, старший инспектор?’
‘Да, сэр. Я как раз подумал о том же самом".
но в тот момент ее мыслью было задаться вопросом, что бы сказал Аллен, если бы узнал, что она держит в другой руке.
‘Ну, теперь это в прошлом. Мы так долго были без главного инспектора, что у всех вошло в привычку обращаться ко мне напрямую, но тут, как говорится, на помощь приходишь ты. Итак, поехали, Элисон. Забудь на минутку о беспорядках на выходных. Полицейские обнаружили тело в Барнем Стейте. ’
Чтобы добраться до офиса инспектора Терека, который до недавнего времени был ее собственным, ей пришлось пройти мимо комнаты 17, помещения, которое делили команды Смита и Уилсона. Она сделала паузу и заглянула внутрь, и ей показалось, что все они были там, опустив головы, занятые своими экранами. Смит сидел к ней спиной, Уотерс - за другим столиком справа от него, а Джон Мюррей - слева. Серена Батлер, сидевшая с четвертой стороны прямоугольника столов, заметила ее и улыбнулась, и Рив почувствовал острую боль, потому что эта улыбка была на большем расстоянии, чем всего неделю назад. Она коротко, профессионально ответила тем же и отошла, прежде чем кто-либо из присутствующих заметил ее.
Дверь в кабинет детектива-инспектора была закрыта, и Рив потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Вот тут-то все могло стать сложнее, по крайней мере, поначалу. Она не хотела говорить Тереку, кого он должен послать в Барнем Стейт – это было оперативное решение, которое он должен был принять, но он не знал, что гавань находилась не более чем в десяти милях по прямой полета чайки от того места, где стоял караван Смита. Он воспримет это как вмешательство или будет рад помощи? Рив понятия не имел.
Ответ не был ни тем, ни другим.
‘ Вы говорите, у него фургон, мэм?
‘Да’.
‘Караван на стоянке для караванов?’
‘Да, знает’.
Тереку, похоже, показалась необычной идея о том, что полицейский проводит свой досуг таким образом. Конечно, она могла бы рассказать ему о Шейле и попытаться объяснить, почему они хотели поселиться где-нибудь поближе к дому, в тихом месте, но рядом с морем и дюнами, но тогда все это стало бы очень личным. Это только подчеркнуло бы новому инспектору, что он посторонний, незнакомец, который никогда не сможет стать частью этих жизней так, как была сама Рив, и поэтому, в конце концов, все, что она добавила, было: ‘Констебль хорошо знает этот район. Если это обычная процедура, он быстро все уладит.’
‘Если это обычная процедура?’
‘У нас каждый год тонет один или два человека. Обычно так и есть’.
‘Я понимаю’.
Рив задумался об этом. Терек носил очки с маленькими, но довольно толстыми стеклами, как будто у него было больше проблем со зрением, чем можно было ожидать от офицера полиции. Одним из эффектов было то, что, если он не смотрел прямо на вас, казалось, что он смотрит куда-то еще. И еще одна странная вещь, которую Рив уже заметил, заключалась в том, что новый детектив-инспектор не чувствовал себя обязанным поддерживать беседу, даже со своим линейным менеджером в их первый день на посту.
После нескольких мгновений размышлений о том, что же такое мог видеть Терек, Рив сказал: ‘Да… Итак, поскольку мы должны посылать по крайней мере одного детектива всякий раз, когда речь заходит о трупе, мы могли бы также послать того, кто хорошо знает местность. ’
Конечно, ей не нужно было заходить дальше этого.
Терек посмотрел на часы и сказал: ‘Уже третий час. Это может повлечь за собой сверхурочную работу, мэм’.
Возможно, это объяснимо – он не хотел брать на себя слишком много в своем первом деле, и у разных полицейских сил очень разные культуры, а также экономики, когда речь идет о сверхурочной работе.
Рив сказал: "Ты увидишь, что большинство наших офицеров гибки, Саймон. Есть много компромиссов. Кто-то вроде констебля Смита даже не стал бы просить, если бы это не было частью спланированной операции’.
Терек, конечно, не знал об отставке. Должна ли она сказать ему сейчас и покончить с этим? Затем она подумала, что ей следовало, по крайней мере, вскрыть письмо, прежде чем делать это.
Спасибо, мэм. Это полезно знать. Думаю, в этом случае я поеду сам. Мне нужно ознакомиться с местностью, и это хорошая возможность. Я возьму с собой сержанта Смита. Мы можем поболтать по дороге.’
Хорошая идея, подумала она, выходя из его офиса, – и в моем идеальном мире я бы прослушала вашу машину, прежде чем вы поедете, и прослушала этот разговор. Чего бы я только не отдал, чтобы иметь запись вашей маленькой беседы по пути.
OceanofPDF.com
Глава третья
Детектив-инспектор Рив был бы разочарован. Возможно, она даже задалась вопросом, правильно ли работает устройство, которое она установила в машину инспектора, из-за долгих промежутков молчания. Не то чтобы этим двум мужчинам было не о чем поговорить – отнюдь. У них уже была весьма необычная история; в прошлом году один из них чуть не арестовал другого, и теперь они, возможно, собираются работать над делом вместе.
После тридцати с лишним лет работы в бизнесе у Смита было несколько золотых правил для новичков и для всех, кто нуждался в курсе повышения квалификации или небольшой переподготовке. Он обдумывал это, пока его новый босс вел машину по лабиринту узких, извилистых дорог за Ханстоном, и пришел к выводу, что, по сути, все золотые правила можно свести к одному – и это было "ничего не предполагать".
Полчаса назад Смит нарушил свое собственное золотое правило, и он не чувствовал себя виноватым из-за этого, потому что опыт также научил его, что именно золотые правила нарушаются чаще всего. Тогда он предположил, что детектив-инспектор Терек – все еще странная фамилия, и он никогда не проверял ее – должно быть, имел скрытый мотив для того, чтобы заставить их двоих выйти из офиса и сесть вместе в машину. Этим мотивом, несомненно, было бы прояснить ситуацию вокруг прошлого года и расследования смерти Лайонела Эверетта в тюрьме Литтлхилл. Необходимость расспросить коллегу-детектива о том, почему номер его мобильного телефона был найден в камере убитого заключенного, была, мягко говоря, своеобразным началом того, что теперь должно было стать рабочими отношениями, хотя бы на те несколько недель, которые Смиту, вероятно, оставались на работе.
Но, похоже, нет. Они проехали одиннадцать миль до Ханстона в виртуальной тишине, тишине настолько полной, что временами Смит задавался вопросом, было ли это на самом деле виртуальной реальностью и кто-то забыл включить звук. Он три или четыре раза давал указания и сделал одно краткое замечание о хорошей погоде, на что Терек просто странно посмотрел на него и кивнул.
На месте "Терека", конечно, Смит посадил бы за руль другого человека. Это было сделано не столько для того, чтобы спасти ноги старого Peugeot, сколько для того, чтобы дать себе возможность понаблюдать за новичком за рулем. Вы можете многому научиться, наблюдая за тем, как другие водят машину – это почти еще одно маленькое окошко в душу.
Детектив-инспектор Терек и его "Воксхолл" восприняли знаки ограничения скорости как инструкции, возможно, даже приказы. Если на знаке было написано "30", он ехал со скоростью двадцать девять миль в час, а если было написано ‘40’, он ехал со скоростью тридцать девять. Пропущенная одна миля в час, вероятно, была сделана для того, чтобы избежать не только штрафа, но и баллов в его водительских правах, потому что было бы неправильно, если бы полицейский получал баллы в своих правах… В любом случае, до Ханстона все шло хорошо, но дороги к северу и востоку от города напоминают капилляры, если смотреть на старомодную карту, вроде той, что лежит под пассажирским сиденьем Смита в "Пежо"; они ведут к маленьким деревушкам со смешными названиями и редко бывают прямыми более пятидесяти ярдов за раз. К сожалению, однако, ограничение скорости на большинстве из них составляло шестьдесят миль в час, а Терек намеревался разогнаться до пятидесяти девяти.
Не менее прискорбным был тот факт, что инспектор использовал только тормоза, чтобы снизить скорость – коробка передач так и не включилась, и поэтому Терек почти постоянно нажимал на тормоза, да так сильно, что через милю или две Смит начал чувствовать легкую морскую болезнь; чего с ним никогда не случалось на лодке.
Он хорошо знал дорогу и мог проехать от своего дома до фургона, едва нажимая на тормоза. Он также знал, на каких участках, вероятно, будут серьезные любители прибрежных прогулок, а на каких - однодневные туристы отправятся побродить подальше от пляжа; если Терек продолжит в том же духе, у него будет не просто очки в правах, у него будет кровь на бампере. Но критиковать другого человека за рулем? За рулем ваш новый босс?
‘Прямо по курсу крутой поворот на Аппер-Храринг, сэр’.
‘Спасибо’.
Смит взялся за специальную ручку над дверью, чтобы противостоять центробежной силе, которая вот-вот должна была швырнуть его на водительское сиденье.