Пронзительный ветер выдувает последние крохи тепла из одежды, по-зимнему тяжелой, сбивает с ног, растрепывает пряди волос. Вой и стон бьется в уши, заставляет сжиматься и пытаться идти быстрее - но не получается, ветер свистит в лицо, пытается задержать.
- Please... - пронзительно кричит в ушах, пронзая до костей, заставляя отзываться каждый натянутый нерв усталого тела. Порыв ветра сдергивает с головы натянутую было до носа шапку, растрепывает пряди, которые, конечно же, оказываются слишком длинными, лезут в глаза и в рот, застят путь. Воротник не помогает, застывшие, почти недвижные руки никак не могут поймать непослушные пряди или хотя бы прижать отвороты одежды к ушам и подбородку.
- Please... - стонет в ушах, отзывается ледяными стрелами в сердце. Хочется поскорее в тепло, и не потому что холодно, а потому что там не будет этого звука, не будет пронзительного чувства одиночества и вины за собственную глухоту. Но ветер не хочет оставаться один, и сшибает с ног, и тянет за собой, и хватает ледяными пронзительными пальцами за руки и ноги, и глаза уже почти закрыты и заморожены налипшими ресницами, и одежда уже давно не греет. И стон, бесконечный, ледяной, будто потерявший кого-то бесконечно родного, бесконечно дорогого, и уже вечность не может с этим смириться, и не хочет, но вечность бесконечна - и будет еще вечность боли, одиночества, неприятия и стона: "Please..."