Человек с серебряной брошью на плаще стоял у огня юго-восточной башни. Ветер играл пламенем и бахромой убранного за спину капюшона; глаза человека поблескивали в темноте безлунной и почти беззвездной ночи. Он
вглядывался в далекие мерцающие точки костров уже несколько минут - без слова, без движения; но холодный ветер с их стороны медленно пробирался под тяжелый меховой плащ, и
человек обернулся и выпустил кисти из рукавов, чтобы согреть их у пламени.
Он вздрогнул - кто-то поднимался по лестнице. Мельком взглянул на поднявшийся люк и снова отвернулся к огню.
- Доброй ночи, - сказал поднявшийся на башню.
- Доброй ночи, - откликнулся человек с серебряной брошью. Впрочем, когда второй подошел к нему и поправил одежду, на его груди блеснула такая же - или, во всяком случае, похожая. Он выглянул наружу и вернулся к огню, кутаясь в свою накидку.
- Зачем ты приходишь сюда каждую ночь, А Ри? - спросил он тихо. - Сегодня мог бы отдохнуть. Людей мало, но не настолько, чтобы так усердствовать.
Зябко одернув накидку, он осторожно положил руку в перчатке на плечо А Ри.
- Иди в свою спальню, А Ри. Ты не спишь четвертую ночь. Это не дело.
А Ри негромко вздохнул и протянул ладони ближе к танцующему пламени. Его собеседник нахмурился и отнял руку.
- Я не могу позволить воинам чрезмерно уставать, А Ри, - сказал он резко. - Тем более офицерам. Будь любезен сдать мне вахту - раз ты уже отпустил Пирра, так и быть, пусть спит, но сам сейчас же возвращайся в спальню. Слышишь меня?
А Ри повернулся к нему и взглянул в глаза.
- Все равно не могу спать, генерал, - сказал он. - Ты видишь?
Тот встретил его взгляд и спустя мгновение отошел в сторону, опершись о стену. Оба молчали еще с минуту, затем заговорили одновременно. А Ри умолк, давая высказаться тому, кого назвал генералом.
- И все же, иди вниз, - помедлив, произнес генерал. - Отдохни немного. Или мне приказать?
- Не надо, - попросил А Ри.
Генерал снова помолчал.
- Зачем ты приходишь сюда? - повторил он свой первый вопрос. А Ри вздохнул опять и ненадолго задумался. Наконец ответил:
- Все очень просто, Ким. Подожди здесь еще немного. Побудь со мной. Ты поймешь.
Генерал еще раз подошел к бойнице. Постояв полминуты, кивнул.
Ветер хлестнул огонь.
- Мы так давно не говорили, А Ри. Даже странно.
- Все в крепости очень заняты, Ким.
- И все же... Даже в юности мы говорили чаще, хотя редко встречались чаще одного раза в год. А теперь - посмотри, мы столько времени в двух шагах друг от друга и до сих пор не обмолвились и двумя десятками слов.
- Верно.
- Что же случилось, А Ри?
А Ри взял из угла масло и подлил немного в огонь. Потом сказал:
- Ты же знаешь, Ким. Мы просто оба не слишком хотим это признавать. Особенно ты - не приведи небо сказать такое перед солдатами. Но ты чувствуешь.
Ким кивнул.
- Но я чувствую, А Ри. Тебе могу сказать и вслух.
А Ри улыбнулся краешками губ.
- Я чувствую смерть, - тихо сказал Ким.
- Я тоже. Так тихо вокруг, генерал, тихо и спокойно. И вещи... Они выглядят...
- Вещи выглядят так, словно снятся.
- Да. Призрачные, бледные.
- И прекрасные.
- Изумительно красивые, генерал.
- Словно во сне.
- В полусне.
- В полусмерти.
А Ри улыбнулся шире.
- Колодцы пересохли, - обыденно сказал Ким. - Хорошо, нет хоть чумы. Но у людей крошатся зубы, и каждый день кто-то валится в горячке. Лазареты заполнены, знаешь сам.
- Пожалуй, нам не выдержать.
- Да, это вряд ли. Нас все-таки взяли измором.
- Так не хочется сидеть здесь в неподвижности, Ким. Хуже этого не придумаешь.
- Но нельзя терять надежды. Герцог скоро пришлет войско.
- Да, конечно. Только мы умрем скорее, Ким.
- Ты же знаешь, А Ри, люди слишком вымотаны. Я не могу скомандовать атаку. Знаю, каждый из них даже таким стоит десятка вот их, - генерал указал на далекие костры. - Мы, может быть, даже оттесним их немного. Может быть, даже захватим кое-какие припасы. Но к реке нам никак не пробиться.
- Я знаю, Ким, я знаю.
- А может быть, все же стоит попробовать, А Ри?.. - тихо спросил генерал.
А Ри пожал плечами и вдруг приложил палец к губам. Ким прислушался, замерев.
Ветер взметнул его накидку и бахрому капюшона А Ри, жарко раздув сигнальный огонь.
- Мне послышалось... - шепнул Ким. А Ри остановил его жестом.
Когда ветер выровнялся, до них явственно донеслась музыка - печальная тихая песня без слов.
- Это флейта, - прошептал А Ри, наклонясь к уху неподвижного Кима. - Камышовая флейта, слышишь?
Тот моргнул, вслушиваясь. Песня лилась от костров, заполняя каменную башню вместе с ветром, и пламя вдруг успокоилось, став совсем ровным, а его отсветы необъяснимо казались эхом тихой заунывной песни, время от времени вспыхивающей резким вскриком и снова становясь то журчанием ручья, то шорохом луговой травы, то просто тишиной - но какой тишиной, небо, какой тишиной... Тени танцевали под пение флейты, оказываясь вдруг такими близзкими и знакомыми, что хотелось присоединиться к их танцу, и чувствовалось, чтоэто будет совсем несложно - танцевать с тенями, с призраками вещей, затихать и бросаться в пляс, рассыпаться и собираться вновь, рождаться и умирать, жить вечно и не жить совсем.
Ким моргнул снова. А Ри легонько тянул его за рукав.
- Может, завтра он умрет от моего меча, - сказал А Ри. В голосе его звучала теплота. - А может, я умру от его стрелы. А может, и вовсе никто не умрет, и мы будем жить всегда и слушать его флейту. А он будет играть.
- Я знаю его песню, - сказал Ким.
- Еще бы. Ты всегда ее знал.
- А он знает о нас, как думаешь?
- Думаю, знает, - ответил А Ри. - Во всяком случае, догадывается.
Они стояли рядом и улыбались вместе, как улыбались тридцать лет назад, и смотрели на костры из бойницы юго-восточной башни, и костры вражеского лагеря мирно мерцали, а время дремало, как дремало всегда - вдруг это стало совсем понятным, - и слова забылись и ушли, да их и не было никогда, ни слов, ни жизни, ни смерти, а были только темная ночь, застывший сон, двое друзей и далекая флейта невидимого варвара, поющая каменной башне свою дикую печальную песню.