Тебя узнаю по глазам,
Из тысяч, тысяч женских.
О, виноградная лоза,
Нектар любви кудесник.

О, очи жгучий поцелуй,
Душевный, не воздушный,
Я вечный раб ваш и холуй,
Я ваш и тоже вкусный.

Я слаще мёда и халвы,
Во рту я тоже сахар,
А хочешь буду я на Вы,
На Вы с тобой без страха.

Вникать в твою и наготу,
Не сразу и не смело,
Вкус мёда ощущать во рту,
Ласкать и нежно тело.

И соки пить благие вина,
Пьянеть душою от хмеля,
Была в постели, чтоб невинна,
С укусом страсти от шмеля.
05.05.05.

Ты знаешь, что разделяет один горизонт,
Он две разделяет стихии.
А знаешь, какой нам от этого понт,
Интимный не очень и тихий.

Не тихий, а бурный, не понт, а любовь,
Морская любовь, не земная,
Где море штормит от любви в игре слов,
Жизнь, нашу с тобою листая.

Жизнь нашу бросает морская волна,
На гребень свою всё бросает
И только большая благая Луна,
Глаза открывает мне в мае.

Любви открывает обильный исток
И брызгает чувства фонтаном,
Бог выдал мне чувства с запасом и впрок
И он же назвал Караханом.
05.05.05.

Когда вдруг поздняя весна
И оттепель в задержке,
Когда ты встал с утра со сна,
В какой-то странной спешке.

Когда устала голова
От сна в ночи томиться
И к чёрту лишние слова,
Когда запела птица.

Когда запела под окном
Созвучьем лёгким, близким,
Когда ты чувствуешь нутром,
Полёт со всем не низким.

Когда ты чувствуешь подъём
Себя в своей постели,
Когда ты глух, когда и нем,
Когда в душе метели.

Когда в душе стоит пурга
И счёт пурги недели,
Какая же меня розга
Подкинула с постели.

Какая сила вдохновила
И кто на цель выводит путь,
Скажу любая ноша мила,
Пусть даже в грузе будет ртуть.
05.05.05.


Я шмель, насекомое, овод кусачий,
Тарантул, паук, скорпион.
Я хладнокровный, бываю горячий,
Бывает другой снится сон.

Бывает что снится, когда пресмыкаюсь
В пустыне, ползучей змеёй,
В пустыне жара начинается к маю
И тени все ищут проём.

И жертву ночами всегда свою ищут,
Когда ниспадает жара
И каждый себе добывает сам пищу,
Такая пустыни пора.

Такие законы у земноводных
И даже законы у рыб.
То шифры кодов генетических сложных,
Подобия твёрдости глыб.

Подобие рифа в тропическом море,
Подобие айсберга скрытая часть,
Когда ты в искусстве своём паранойе,
И это козырная масть.

Пусть даже твои сумасбродные ночи,
Глумились твоей сумасбродной тоской.
Глумились, да так что не было мочи
Прочувствовать сверх не покой.

Чтоб силою страсти ударить и словом,
Да так чтобы кровь вскипятить у людей,
Чтоб в старом костюме гляделся как в новом,
Который вчера ты надел.

Надел полушубок овчинный вчерашний,
С папахою влез на коня,
Иль ты или образ твой несколько странный,
Прости уж за правду меня.

Прости и поверь своему отраженью,
Прости и поверь в преломленье зеркал,
Попробуй свой путь подведи к отраженью,
Чтоб в этом пути заскочить и на бал.

В пути отдохнуть возле жерла вулкана,
В пути не упасть, не свалиться в него.
Мысль подобная может быть странна,
Скорей от неё и бегом.

Бегом на другую площадку, платформу,
Бегом на другой алгоритм,
Ну, как по пути меняю я форму
И формы в пути изменяю я ритм.

Пока я пишу в идеальную рифму,
Пока соблюдаю и слог,
От чисто живого кидаюсь я к мифу,
Где Аполлон мой поверженный бог.

Где мой ваятель достойнейший скульптор,
Где лавровый мой и венок,
Конечно бывает, что бог и аматер,
Искусства сготовивши в прок.

Искусство плести веночные лавры,
Искусно играя в слова,
Пасущий стихов не стада, а отары,
Ему ведь слова как дрова.

Как щепки, как ветки, как стройматериалы,
Ему как конструктор нужны,
Какие уж к чёрту там брёвна и шпалы,
Леса даже там не видны.

В такие вот джунгли в такие вот дебри,
Меня загоняют слова.
Откройте, откройте быстрей свои двери
И двери по сути дрова.  

По сути слова не всегда и в кармане,
По сути, карман не большой,
По сути бывает, что тонут и в ванне,
И тонут бывает с душой.

Бывает и море когда по колено,
Бывает и мал небосвод,
Ну это по типу как бы не тленно,
Ну это скажу без угод.

Угоды иль скромности, конечно же, лишней,
Без ложного чувства на стыд.
Сегодня давайте помолимся Кришне,
Помолимся как бы навзрыд.

А завтра помолимся богу другому
И тоже помолимся также навзрыд,
Допустим электрику главному Ому,
Чтоб на коленях не в стыд.

Чтобы рукою потрогать скульптуру,
Ома, что где-то стоит,
Он током ударит в большую культуру,
Как напряженный артист.

Такой изначальный подход скорпионный,
По типу как жало в пути,
Не важно и то что ты теплокровный,
Не надо породы блюсти.

Не надо законов джунглей и дебрей,
Не нужен закон и тайги,
Уж лучше быть с умным всё время в потере,
Чем с глупым найти и мозги.

Чем даже закончить стихи и не знаешь,
А может продолжить не ровный свой текст,
Смотрите, как быстро слетел с листов аист
И полетел в дремучий свой лес.
05.05.05.

Тащился, тащился он с опер актива,
Он опер активный был член,
Тащился он, в общем-то, с аперитива,
Тащился он в оперный плен.

Тащился активно опер тащённый,
Ведь опер артист, а не мент,
Ну это вариант такой упрощённый,
По типу разбавлен абсент.

По типу разбавлен шотландские виски,
По типу коктейля со льдом,
Такие напитки не пьются из миски,
Их покупают с ведром.

Корытами пьют большими их в стойле
И кони не пьют ведь с ведра,
Ведь кони нуждаются в разбавленном пойле,
Нуждаются кони с утра.

Нуждаются вечером, нуждаются с ночи,
Нуждаются кони всегда,
Эт конюх коней так всё время порочит,
Такая у конюха мзда.

Такая действительность в конюшне живая,
Тазами и правда коням,
Конечно есть правда для них и вторая,
Нужда по овёсным полям.

Нужда по дорогам скакать с верховыми,
Та правда тяжёлой узды,
Когда первый не может идти со вторыми,
Без всякой подачи и мзды.
05.05.05.

Белеет палата дворцового храма,
Белеет себе потолком.
Да что ж эт такое, да что ж это мама,
Лежу я под ним на постели тайком.

Тайком, но не тайно лежу я в палате,
Под сводами храма дворца,
Я сам себе доктор, я в белом халате,
Я в роли больного творца.

Я в роли какой-то дворцовой интриги,
В палате смотрю в потолок,
Не нужно мне тяпки, не нужно мотыги,
Прошу удлините мой срок.

Прошу мне продлите диагноз душевный,
Продлите на жизнь бюллетень,
Я сам себе доктор, больной я и нервный
Я сам и дворцовая тень.
05.05.05.

Когда тщеславие не мутит
Заблудший ум в твоём мозгу,
От всякой разной жути-мути,
Когда ты сам себе в долгу.

Когда ты сам себе в управе,
Когда ты раб и господин,
Когда бываешь в разном нраве,
Но лишь с собою на один.

Когда с собой тебе не скучно,
Когда ты сам себе король,
Когда и творчество искусно,
Когда с водою хлеб и соль.

Когда и уксуса немного
С щепоткой белой кислоты,
Когда буль-буль вода бульдогом,
Как пузырчатые понты.

Понты химических реакций,
Понты двуокись углерод.
Понты и яйца без кастраций,
Понты и души без борозд.

Понты во всём, понты  и в бреде,
Понты всегда тебя едят.
Какой же понт в таком обеде
И понт грибов без лже опят.

Без лже надуманной приставки 
Без лже по жизни патриот,
Без лже игольчатой булавки,
Без лже приставки ложный понт.

Без всяких игр от рулетки,
Без всяких там и казино,
Без лже заманчивой конфетки,
Без лже замоченным вином.

Без лже замочных скважин, дырок,
Без лже замочных и ключей,
Без лже наводок и натырок,
Без лже моргающих очей.

Без лже раскрученных напёрстков,
Без лже надуманных причин,
На лже свалить быстрей бы остров,
От мыслей тяжести кручин.

От мыслей давящих сознанье,
От мыслей давящих и жизнь,
Когда гранёное стиранье
В границах всех былых отчизн.

Когда стиранье малых граней
Стирают главную граню,
Когда стирают на диване,
Стирают старую гривню.

Стирают так, что дыры видны,
Стирают ведь они одни,
Скорее грани те фригидны,
А может месячные дни.

А может что все в браке с годом,
А может годы с веком в брак,
Когда оценится абортом,
Когда оценит не дурак.

Когда оценит как оценщик,
Намётно бросив первый взгляд,
Вот он и есть мой первый сменщик,
Вот он и примет души яд.

Вот он себе и сам подпишет
Судьбы блаженный приговор,
Скорее он напишет лучше,
Перечеркнув мой жизни вздор.

Перешагнув черту границы,
Черту границы игры слов,
Конечно вязью из под спицы,
Ткань стихотворную слогов.

Соткёт, соткёт большое поле,
Большое поле из стихов,
Соткёт по доброй своей воле
И не смотря на сеть грехов.

И не смотря на современность
С её всегда вчерашним днём,
Вот так вот ткут ковров не тленность
И никогда не ткут вдвоём.
05.05.05.

Прошёл весны блаженный ливень,
Прошёл он тёплою грозой
И почему весной уверен
И почему весной не злой.

И почему весной активен
И почему всегда с бузой,
Скажи, пожалуйста, мне ливень,
Зачем ворвался ты с грозой.

Зачем гремишь раскатом грома,
Зачем под ухом мне гремишь,
Ведь я один стою у дома
И жду тебя быть может лишь.
05.05.05.

Малюешь, малюешь, всё малюешь в ночи,
Всё дни прожигаешь в печали,
Всё не можешь поднять свою жопу с печи,
Всё в какие-то смотришься дали.

Всё какие-то прошлого мерещатся дни,
Всё мерещатся дни те ночами,
За избой нету леса, торчат только пни,
Торчат по себе как-то сами.

Торчат на опушке еловые шишки,
Торчат вспоминая за ель,
Так кто же играет в такие игрушки,
Неужто весною метель.

Неужто пургою деревья свалило,
Неужто убрал их буран,
А знаешь и так за окном очень мило,
С печи и не встал Карахан.

И пальцем не двинул и в ус не подул,
А только встревожился мыслью: -
Посмел кто войти в лесной мой аул,
Не звано негаданно ночью.

Так кто же посмел потревожить мой сон
В избушке на ножке куриной,
Ведь печь для меня это ложе и трон,
Достался он мне легитивно.

Достался ещё по наследству мне дом,
Пускай и на лапе куриной,
Вот так на печи и пишу я свой том,
О жизни короткой не длиной.

О жизни своей и всегда на печи,
Как тело отдалось постели,
Бывало, на ночь не хватало свечи,
Бывало, и много горели.

Бывало и днём заметало окно,
Бывало и дом весь сугробом
Всегда всё равно наслаждался я сном,
За лень в благодарность пред Богом.

За свой за ленивый в благодарность мне дар,
Подаренной жизни на печки,
Стоит стихотворный в избе перегар
И огарок остался от свечки.

И ещё белый мат за оконным стеклом
И неслышно бушуют метели,
Всё равно на печи наслаждаюсь я сном,
Так и жизнь проведу всю в постели.
05.05.05.