" Was mich nicht umbringt, macht mich stärker." (Friedrich Wilhelm Nietzsche)
Скажу крамольное: никогда, в сущности, не задумывалась над тем, что такое война.
В книжках и фильмах, где сюжет прямо или косвенно соприкасался с военной тематикой, меня интересовал преимущественно психологический аспект, батальные сцены обычно пролистывала-просматривала по диагонали, замедляя скольжение разве что на внутренних монологах персонажей. Рассказы папы и деда тоже назвала бы философски-игровыми, - в них на первый план выходили реальные события, поданные в интерпретации не чужих мне людей, умно, экспрессивно, а потому и не могущие быть скучными. Тем не менее, по молодости лет истории воспринимались с известной долей пренебрежения (теперь понимаю - непростительного), а само слово "война" - понятие, символ - представлялось чем-то ненатуральным, умозрительным, никоим образом меня лично не задевающим, - такой вот литературно-биографический экспонат, "... дела давно минувших дней, преданья старины глубокой".
И вот уже больше двадцати лет я живу в стране, где война идёт... каждый день, - одна и та же безостановочная война с озверевшим от генетической ненависти монстром, претендующим на воздух, которым мы дышим, на миниатюрный клочок земли, никому, кроме нас, по сути, не нужный, на наше право быть собой на планете, стремительно пасующей перед пандемией маниакальной проказы, в стране, про которую грустный юморист сказал: " ... на карте мира нет места, чтобы написать ее название... Это самая тесная страна в мире. Настолько, что натирает до крови..."
1991: Война в заливе - The Gulf war - מלחמת המפרץ
1993: Подведение итогов - Operation Accountability - מבצע דין וחשבון
1996: Гроздья гнева - Operation Grapes of Wrath - מבצע ענבי זעם
2003: Защитная стена - Operation Defensive Wall - מבצע חומת מגן
2004: Дни покаяния - Operation Days of Penitence - ימי תשובה
2006: Вторая ливанская война - The 2006 Lebanon War - מלחמת לבנון השנייה
2008-2009: Литой свинец - Operation Cast Lead - מבצע עופרת יצוקה
2012: Облачный столп - Operation Pillar of Defense - מבצע עמוד ענן
Этот список - только краткий фрагмент из двадцатилетнего военного репертуара, за скобками остаются теракты, камнешвыряния, шумные нервозные авралы - проверки и обезвреживания обнаруженных в общественных местах ничейных "подозрительных предметов", пугающие набатные ноты сирены - то ли призывные гудки напоминания о наступлении шаббата, то ли тягучие стоны случайно проехавшего мимо амбуланса, то ли панический рёв воздушной тревоги.
Мифические сирены, которые, à propos, считались по материнской линии музами, были несказанными красавицами и обладали редкостными, обольстительными голосами...
Самое опасное - превращение чрезвычайной ситуации в рутину, в повседневную готовность принять негатив и сражаться с ним - кто как умеет: или действенно - активным, инициативным противостоянием, или философски - соглашательским, созерцательным привыканием. Любой путь порочен, разрушителен, любой - на износ. Всё врал "чистокровный польский дворянин без единой капли грязной крови", когда тешил нас сентенцией "То, что не убивает нас, делает нас сильнее!", нет ничего непристойнее и губительнее для души, чем постоянное испытание на прочность.
Между прочим, это пресловутое ницшеанское изречение довольно популярно в Израиле.
Звучит оно так: "Что не убивает, закаляет" - "מה שלא הורג, מחשל".
Как водится, к нему придумали смачную весёленькую концовку: " ...ומה שהורג - מחשל את אמא" - "... а то, что убивает, закаляет маму".
Об этом смех-сквозь-слёзы побочном эффекте израильского юмора - отдельный разговор. Мы даже смеёмся ненормально, смеёмся над тем, над чем смеяться в принципе некорректно...
Сегодня, когда хамасовские извращенцы затеяли очередную заварушку, когда "железный купол" трудится денно и нощно дабы восстановить наш покой, глядя, как в лабиринтах всемирной паутины народ дружно ищет женихов, нянь и домработниц, продаёт и отдаёт домашнюю утварь, делится рецептами пирогов, похваляется графоманскими свершениями, обменивается шмотками etc., думаю: а не выход ли это из унизительного тупика, навязанного нам безустанного, вынужденного геройства? И в виртуозном скетче Райкина "А вот Чкалов - всё на Северный полюс, на Северный полюс... А я себе штаны утеплённые купил!" уже проступает совсем другой подтекст.
... Переворачиваю ещё одну страницу семейной летописи.
Зима 91-го.
Мы - свеженькие олимы* , муж только-только начал работать, дети потихоньку привыкают к школе, я озабочена созданием мещанского уюта в запущенной квартире карточного домика в не самом, мягко говоря, престижном районе Пардес Кац, все предметы меблировки собраны с миру по нитке. Сын говорит: мама, хоть в сарае её посели, повесит занавесочки, постелит импровизированные коврики и салфеточки, сварганит какой-нибудь неожиданный самодеятельный дизайн, и мы почувствуем себя дома...
О политических пертурбациях задумываемся мало, точнее - совсем не задумываемся, не допуская даже теоретически никакой серьёзной угрозы, уповая на грибоедовскую формулу: "Поспорят, пошумят и разойдутся..." Привычка держать радио и TV постоянно включёнными ещё не сформировалась, чувству гипотетической опасности не досталась роль в мыльной опере, называемой в просторечии прямой абсорбцией.
"Что-то происходит сегодня над крышами Тель-Авива..." - поёт Алона Даниэль, двадцатипятилетняя девочка из Молдавии, приехавшая в Израиль в год моей свадьбы и в возрасте моего сына, а мы, всегда ищущие - и находящие! - потрясающие совпадения любых фактов, даже и не предполагаем, что эта песня - про нас:"... в квартирах незнакомых, в особняках чужих, где в анфиладах комнат тревожный свет дрожит..."
Вечер. Телефонный звонок. Голос тёти-ватички**, видимо, настроенный на успокаивающий бодрый тон, всё же выдаёт волнение: только не нервничайте, но знайте, - началась война.
Поверить невозможно.
Последняя спокойная ночь.
Про наш персидскозаливный период собираюсь написать давно; черновики, письма, отрывочные дневниковые записи - целый ворох материала ждёт за занавесом, но, видно, момент выхода на сцену ещё не настал. Множество подробностей хранится в файлах памяти, кадры увиденного-услышанного, мысли, эмоции, даже физические ощущения заняли свою нишу в пазле - рассыпающемся и не желающем складываться в компактную и логичную композицию. Каждая деталь сюжета требует внимания, каждая ниточка разматывает клубок, а клубок катится, катится, - куда, зачем?..
Сказать про ту пору "страшно" - ничего не сказать.
Да, мы старались не акцентировать свои тревоги, заполняя время практическими делами, перманентно изобретая новые рациональные способы перебежки в герметизированную комнату (о том, насколько она была на самом деле защищена, сегодня можно только шутить!) и попутного захвата необходимых в те минуты предметов, например, недоеденного салата оливье. Да, юмор помогал лучше любого транквилизатора. Но и юмор не всесилен. Написала друзьям и родным прощальные письма: простите, мол, не держите зла. И ещё много лет дочка, спонтанно просыпаясь среди ночи, начинала, "на автомате" одеваться, не понимая, куда девалась её ленинградская шубка с капюшоном...
А недавно у мужа на службе случился препротивнейший инцидент, героиней которого стала - не арабка, нет - наша бывшая соотечественница, попавшая в страну, видимо, по программе "еврей не роскошь, а средство передвижения". Эпизод этот напрямую не перекликается с нынешними актуалиями, но попахивает похоже.
Повадились около офиса тусоваться бродячие кошки, подкармливаемые сердобольными борцами за права животных (тема животномании не обсуждается, предупреждаю), отчего значительная часть околоофисной территории превратилась в отвратительный гадюшник. Робкие протесты сотрудников, предпочитающих соблюдение правил санитарии заботам о голодающих Поволжья проявлениям любвеобильности, не возымели действия. Подобные конфликты - не новость в наших краях, пререкания обещали затянуться надолго. Но даже самых принципиальных благотворителей кошачьего общепита покоробило заявление одной из работниц, что кошки - отличное средство против крыс, а евреи - как крысы, чем больше кошек, тем чище воздух...
Дело происходило в одном из солидных госучреждений...
Как это связано с сегодняшними событиями? Sapienti sat...