- Поди у сестры пачку попроси - тебе мать все равно оставляет.
- Спесивый дикарь...
- Колян!
- А?...
- Папироску!
- Папироску... Да... Папироску... - бормочет Колян и, втянув голову в плечи, шустрым шагом направляется к комнате дежурной медсестры. Останавливается и топчется перед дверью.
Колян топчется еще с полминуты и открывает дверь в кабинет медсестры.
- Ну, чего ты пришел-то опять?!! - раздается в глубине комнаты крик, и дверь за Коляном закрывается.
Горбатый Судков боязливо озирается и прячется за выступ на стене.
Судков по интернатам с детства. Мать оставила его при рождении. Сейчас Судкову тридцать два года. У него детское лицо и жидкие жирные волосы. Его не стригут на лысую. Его в интернате побаиваются. Сила у него в руках немереная. Коляна он бьет. Точнее бил. Сейчас уже нет.
Колян же жил в семье, и попал в интернат уже к пятидесяти годам. Его домашнего и чистого ввели в палату и показали постель. Тогда Колян был толстый, а сейчас - худой. Колян пытался зарезать мать, вот и попал в интернат. Гулять на улицу Коляна не пускают - сбежит. У Коляна есть дом и ему есть куда бежать. Судкову - бежать некуда.
Мать ходит к Коляну каждую неделю. Ее можно видеть из окна еще от автобусной остановки. Она медленно и косолапо идет по дорожке мимо развалин церкви, подходит к ступеням, ведущим к входной двери. Останавливается, припав на перила, и лишь потом начинает подниматься наверх. Минут через десять она появляется в отделении. Приносит тяжелые сумки с едой. Медсестра сажает их в маленькой комнате со столом, стулом и банкеткой. Там мать Коляна разворачивает многочисленные свертки и пакетики и кормит сына. Снаружи за дверью собираются мужики. Заглядывают в комнату и просят денег, папирос или печенье.
- Хлебушка... хлебушка... Чего-нибудь вкусненького... Не дадите? - улыбается беззубым ртом долговязый Яров. Яров - профессор. Он прочитал массу книг, знает французский язык и мать Коляна иногда беседует с ним.
Мать Коляна всегда приносит с собой лишку хлеба и дополнительную пачку папирос - "на раздачу".
Колян энергично выходит из кабинета медсестры, и прилипшая к нижний губе "беломорина" подпрыгивает при каждом шаге.
- В туалет! В туалет курить! - как визгливая дудка кричит вослед медсестра. Колян почти бежит в туалет, за ним припадая на одну сторону торопится горбатый Судков.
- Колян! Стой! Дай курить-то!
Колян заходит в туалет и через секунду выходит в коридор, еще сильней втянув голову в плечи и приглаживая на бок отстриженный чуб.
- Да на! На! Затянись! - раздается из туалета голос Судкова.
Раньше Судков бил Коляна. Очень бил. Мать с тяжелыми сумками приезжала в интернат, а ее отправляли домой. Говорили, что Колян заболел и лежит.
Мать приходила через неделю, Коляна ей выпускали, но на его лице она еще могла видеть желтые разводы старых побоев. Мать зажимала губы и вздыхала.
Теперь мать Коляна носит Судкову печенье. Каждый раз она в отдельном пакетике выдает Судкову пачку Беломора и пачку печенья. Судков улыбается желтым оскалом, и идет в свою палату мимо сидящего на полу Зюзина. Зюзин не может ходить. Он, как и многие ему подобные, частенько выползает из своей палаты и сидит, прислонившись к холодной стене.
- У-а-а, у-о-о... - протягивает он вослед Судкову. Голова у него на бок, подрагивает, слюни вытекают из угла рта на левое плечо.
Сейчас Колян всегда одет. Первые пару лет у него после еженедельной помывки отбирали все, оставляя полуголым. Теперь Колян почти всегда ходит в тапках. До этого он ходил, в основном, босиком, и разнородная вонючая интернатская грязь образовывала толстую корку на его босых ногах. Со временем Колян попривык и может немного постоять за себя. Да и к Коляну привыкли, и издеваться над ним уже не доставляет прежней радости. Последнее время ему уже не приходится есть с пола. Есть с пола - это когда твою миску скидывают со стола, и тебе остается ходить голодным или, отклячив зад, стоя на коленях, соскребать кашу ложкой с пола.
Колян любит разгадывать кроссворды. Мать приносит ему старые газеты и грифели от ручек. Грифели - мягкие, и их легче спрятать на теле. Он сидит и разгадывает их в комнате для свиданий, пока мать не ушла. Потом их все равно отберут.
- Колян, слышь, - Судаков догоняет ходящего взад-вперед по коридору отделения Коляна. - У тебя ручка есть? ... Есть - я знаю. Напиши мне письмо - я продиктую.
- Сволочи все... Ага... Да... Сволочи... Но спесивый дикарь...
- Колян!!!
- Да? - Колян автоматически отклоняет голову, словно уклоняясь от удара.
- Напиши мне письмо, слышь,... - глаза у Судкова сверкают. - Я писать не умею.
Среда. Колян быстрым шагом ходит по коридору, резко взмахивая при ходьбе правой рукой. Сегодня придет мать, но он все равно об этом не знает.
Мать пришла, и Колян сидит с ней в коридоре за стареньким столом с голубым ламинированным верхом и когда-то блестящими, а сейчас заляпанными железными ножками. Комната для посещений занята. К кому-то еще пришел редкий желанный посетитель.
К матери Коляна подходит горбатый Судков. Останавливается. Стоя, он ростом как сидящая на стуле мать Коляна. Он улыбается и заглядывает ей в глаза, практически коснувшись носом ее щеки. Смотрит долго, словно видит там что.
- Письмо вот написал Вам, - говорит он. И кладет ей в руку маленький листочек бумаги, сложенный в несколько раз.
Мать Коляна разворачивает листок, на котором почерком ее сына под диктовку Судкова написано: