Аннотация: Таких бомбежек, как в Сталинграде, ему не приходилось видеть даже на Курской дуге
До войны Григорий Иванович Шепилов жил в Харькове, но 15 июля 1941 года вместе с предприятием его эвакуировали в Сталинград и направили на работу на Сталинградский тракторный завод. В то время это было мощное предприятие - каждые сутки выпускали там 24 танка Т-34. Заводы Сталинграда до 23 августа 1942 года немцы почти не бомбили. В листовках, разбрасываемых самолетами, фашисты издевательски призывали: "Рабочие, берегите оборудование!" Они были уверены, что Сталинград удастся захватить с ходу. И уверенность эта имела свои основания: в город еще не были подтянуты регулярные части Красной Армии.
Первый удар прорвавшейся группировки приняли на себя дивизия НКВД и ополченцы. Во дворе завода рабочих вооружали винтовками, танковыми пулеметами. Только со Сталинградского тракторного в день, когда немцы прорвались к городу, в бой ушло 1200 человек. И таких отрядов создавалось десятки. Уже позже, после войны, как вспоминает Шепилов, генерал-полковник Греков писал ему, что его бойцы находили в 1942 году в лесопосадках десятки танковых пулеметов, брошенных ополченцами. И спрашивал, чем это было вызвано. Объяснение простое: первые танковые пулеметы, которыми вооружали наших ополченцев, не были приспособлены к стрельбе с земли. Тем более нельзя было стрелять с рук, так как они тяжелые и при стрельбе чуть ли кисти не отрывали. Потом уже на заводе стали к пулеметам делать сошки, так что можно было стрелять и с земли.
В августе почти весь завод был остановлен. Заложен динамит, и все было готов к взрыву, чтобы не оставить ценнейшее оборудование врагу. Продолжал работать только пятый цех, где шел ремонт танков и сборка тех машин, которые были почти готовы. Завод находился под постоянной угрозой захвата врагом. В Сталинград срочно прибыл заместитель наркома тракторной промышленности генерал Горегляд. Он должен был организовать эвакуацию за Волгу ценного оборудования и специалистов. Шепилов и еще четверых молодых рабочих назначили к нему связными. Связь осуществлялась между ним и директором завода "Баррикады" Гонором. Часто ходили в дозор к Мамаеву кургану, смотрели, не прорываются ли немцы к заводу. К Мамаеву кургану ходили рано утром или поздно вечером, когда фашисты прекращали бомбежку. "Таких бомбежек, как в Сталинграде, - вспоминает Шепилов, - мне не приходилось потом видеть никогда, даже на Курской дуге. Стены в цехах нагревались докрасна, кирпичная пыль не успевала осесть на землю за ночь. Все, что могло гореть, горело, остальное плавилось. Но фашисты строго придерживались распорядка дня, и в обеденные часы артиллерийская стрельба и бомбардировка стихали".
В Сталинграде Григорий Иванович стал свидетелем одного случая, который запомнился ему надолго. В конце августа в доме директора Гонора проводилось совещание. Особняк, в котором тот жил, стоял на берегу Волги цел и невредим. Самолеты обычно пролетали мимо, направляясь дальше, за Волгу. На всякий случай Шепилова поставили в саду наблюдать за небом. Эскадрильи одна за другой проплывали в небе, не обращая внимания на одинок стоящий дом. Но вот от одной из групп отделилось три самолета и спикировали прямо на дом. Он крикнул: "Воздух!", и прыгнул в яму, из которой раньше брали песок. Две бомбы попали точно в дом. Но взрыв последовал только один. Осела пыль. Дом стоит, все живы, разрушена только веранда. Это сработала одна бомба. А где же вторая? А она, протаранив крышу, упала в подвал. В ней сработал только взрыватель. Оказалось, что вместо взрывчатого вещества в корпусе бомбы обыкновенный песок. В песке они нашли пожелтевшую бумагу со словами: "Чем можем, тем поможем". Вот так русские военнопленные патриоты спасли жизнь своим товарищам.
Вскоре Горегляд покинул город, а Шепилов был направлен в особый рабочий вооруженный отряд, охраняющий предприятие. Когда на завод пришли солдаты из регулярных частей, то сильно были удивлены: "Вы что здесь делаете? Охраняете?! А ну марш за Волгу!". Отобрали у охранников оружие и патроны. Десятого октября, сорок человек, уцелевших из 189 бойцов отряда, переправились через Волгу по Мостику жизни. Об этом мостке мало кто знает. Он был шириной всего лишь в две доски и находился ниже уровня воды сантиметров на пятьдесят, чтобы его не видно было немецким летчикам. Шел тот мостик от завода до острова Зайцевского. В тот день Шепилов увидел, как горит Сталинград. "Мессершмитт" поджег четыре резервуара с нефтью, которые стояли на высоком берегу реки. Горящая нефть пошла вниз по крутому склону
к Волге, по плотам и горела больше месяца. Над городом стояло огромное черное облако. Он вспоминал, что часто случалось: когда в воздушном бою прижмут какой-нибудь самолет, он ныряет в облако и уходит от преследователей.
В конце ноября 1942 года Григорий Иванович Шепилов ушел на фронт добровольцем. Направили его в артиллерийское училище на Алтай. Но доучиться тогда не пришлось. 23 февраля 1943 года подняли их по тревоге и отправили полным составом на фронт, где сложилась трудная обстановка: фашисты во второй раз взяли Харьков. Пополнили они 776-й полк 53 армии, вышедшей из-под Сталинграда после ликвидации окруженной группировки Паулюса. Шепилов стал наводчиком 76-мм пушки. Как правило, в расчете из семи человек было трое курсантов-славян и четверо бойцов из среднеазиатских республик. Часть их воевала в Курской области. Вперед двигались, беря с боем каждую деревню, каждую высотку. В один из дней заняли Прохоровку. Уже потом все узнают об этом селе как месте величайшего танкового сражения, тогда же это была одна из тысяч деревень, расположенных в прифронтовой полосе. Знаменитое это сражение проходило в нескольких километрах правее села, и до позиций артиллеристов явственно доносился крепкий запах гари, они наблюдали, как целыми армиями шли к месту боя наши и немецкие самолеты.
Но бои шли не только на том прославленном впоследствии прохоровском поле - они шли по всей линии соприкосновения войск. После одного из таких боев батарея окопалась на вершине высотки. Перед ними было село, занятое немцами. Ребята, вспоминает Григорий Иванович, были так измотаны боями, что тут же повалились на землю и уснули. У орудия остались он и командир, который тщательно рассматривал в бинокль немецкие позиции. Вдруг он кричит: "Шепилов, иди сюда. Посмотри, немцы что-то замышляют!" Григорий Иванович посмотрел в бинокль. Видит - в одном из сараев проломлена стена и завалена деревьями. И хорошо видно, что листья на деревьях только начали увядать. Недавно деревья срублены. И вдруг они задрожали, зашевелились, и из сарая выезжает прятавшийся там фашистский "тигр". Медлить было нельзя: все решали секунды. От того, кто первым откроет огонь - зависела судьба этого поединка. Опытный артиллерист на дистанции прямого выстрела не промахнется! Они с командиром бросились к пушке. Первый снаряд видимого ущерба танку не нанес, подбил его Шипилов со второго снаряда. Танк, взорвавшись, поджег несколько домов. И тогда стало Григорию Ивановичу не по себе. И не от того, что остро ощутил угрожавшую несколько минут назад смертельную опасность. К этому на войне привыкаешь. Подумалось вдруг: "Где же теперь люди будут жить?" И долго не отпускала, бередила душу эта мысль...
Часто ему приходилось слышать, что человек порой предчувствует свою гибель или ранение. Однажды такое предчувствие посетило и его. На второй день после случая с танком пошел он за обедом для расчета. Проходит возле места, где на днях шел сильный бой, а там ребята из их училища убитые лежат. И все знакомые. Когда вернулся на батарею, рассказал командиру об увиденном, фамилии убитых назвал, а у самого кошки на душе скребут. Говорит: "У меня предчувствие нехорошее, столько ребят положили, видно, наша очередь подходит". Командир его спрашивает; "Думаешь, убьют?" "Не знаю, - отвечает он, - а вот ранят - это точно"
Через день началось наступление. Их батарея поддерживала атаку пехоты огнем. Но вот наступающие цепи ушла далеко вперед, и артиллеристы получили приказ менять позицию. В это время по их батарее и были произведены несколько выстрелов. Откуда, Шепилов так и не понял. Спасло то, что снаряд угодил между станинами орудия, а они с командиром стояли впереди пушки. Большую часть осколков принял на себя бронещеток. Но и им досталось. На ноги поднялись сами, однако ранения оказались серьезными. После выздоровления Шепилов был направлен доучиваться. А когда окончил училище, снова попал в свой полк. Такое, вспоминает он, бывало редко.
Войну закончил он в Австрии командиром минометного взвода. По всему уже чувствовалось, что скоро конец войне. Немцы бросали так много оружия, что трофейные команды не успевали его собирать. Восьмого мая расположились на отдых в одном из домов, выставили боевое охранение. Друг Шепилова, Юра Высоцкий, был замечательный пианист. В доме случился инструмент - Юра играл, а они сидели и слушали. Легли поздно. Только уснули, как их разбудила ужасная стрельба. Выскочили вон, видят трассирующие пули идут вверх со всех сторон. Никак в толк не возьмут, в чем дело. Авианалет отражают, что ли. А им кричат: "Победа, ребята!"
После войны поступил Григорий Иванович на службу в УВД Брянской области, где и служил до выхода в запас.
![[]](/img/k/karman_w_g/6788/shepilow.jpg)