Нет, я никогда не был футбольным фанатом, даже в молодости. Не по мне это - ходить, махать шарфиками, орать невесть что, задирать прохожих, выпендриваться друг перед другом в такой же стае молодых лоботрясов. Ну разумеется, когда наша могучая сборная что-то пытается изобразить на Чемпионате Европы, или, прости Господи, Чемпионате мира, это еще можно понять. Ты в какой-то призрачной надежде на чудо, как и миллионы других россиян, устраиваешься на уютном диване, с бутылочкой холодного пива в руках, сопереживаешь, даже иногда испытываешь положительные эмоции... Это, конечно, здорово. Но наша реальность слишком цепка и не дает проявления чудесам.
Околофутбольные страсти молодежи всегда напрягают, слишком невменяема и буйна толпа, единая в своем порыве. "Спартачи", "кони", "бомжи" и прочие химеры слишком уж увлеченно выясняют свою правоту с битами и прочей атрибутикой, причем достается и случайным прохожим. Такие группы я стараюсь обходить по дальней траектории, как и большинство нормальных москвичей. Однако в тот день мне не повезло. Мы с женой только что вышли из аптеки и собрались побрести по льдистому тротуару домой, как из-за угла выплыла группа уже основательно поддатой разноцветной молодежи. Впереди, как водится, плыли наиболее резкие и отмороженные сосунки, уже находясь в хорошей стадии невменяемости и восхитительной безнаказанности.
Жену я смог подтолкнуть к аптечной двери, собираясь заскочить вслед за нею, но не успел. Первый удар я сумел отбить, от второго размашистого уклонился, но на утоптанном снегу не устоял и упал на спину, сумев еще как-то сгруппироваться, чтобы не удариться затылком об лед. Еще в какой-то надежде, что все обойдется, я старательно прикрывал голову руками и елозил на скользком покрытии, пытаясь подняться. Но нет, все происходило как во сне, я принимал удары и пинки по телу и голове, а сознание машинально отмечало замедленные движения мира. Вот, какая-то женщина в страхе и панике округлила глаза, ее рот неспешно открывается в беззвучном визге, собачка в смешной телогрейке замерла у дальнего куста, подняв лапку, клубы пара от дыхания персонажей неподвижны в морозном небе. И гладкая, мерцающая бликами полированная бита, медленно и неотвратимо опускающаяся на мою голову и, не уклониться, не прикрыться, даже сморгнуть от парализующего ужаса я уже не успеваю.
Глава 1.
Этот миг недостоин того, чтобы мстить,
В этом мире бывает жестоко,
С этим сумраком может меня примирить
Исключительно "око за око".
Это небо не в силах носить два крыла,
Здесь не место любви и надежде,
И одним только цветом замажет смола
Мои белые в прошлом одежды.
***
Я лежал навзничь в грязной и дурно пахнущей луже. Как еще не захлебнулся в этой жиже, не знаю, повезло, видимо. Болело все, что я мог еще почувствовать. Ребра наверняка были сломаны, дышать было трудно, болела неистово голова, саднило шею и ключицы, рук и ног почти не чуял . С трудом перевалившись на спину, я не увидел ничего - судя по всему, меня сбросили в какое-то темное помещение, может в канализацию, судя по антуражу. Хотя, запертой затхлости я не почувствовал особо, наверное, здесь неплохая вентиляция. С трудом усевшись, потихоньку начал ощупывать свои побитые места. Могло быть и хуже, с неким зачатком оптимизма, решил я. Зубы были целы, разве что основательно разбиты губы, переломов конечностей нет, по крайней мере, открытых. Ребра - да, болели, но, надеюсь, внутренние повреждение нефатальны. Дышать полной грудью вызывало затруднения , приходилось набирать воздух мелко и часто. Пальцы на руках и ногах, слава богу, тоже целы, хотя костяшки пальцев рук были сбиты и здорово саднили.
Да, вдобавок обнаружил, что я был абсолютно гол. И кому это из неведомых 'благодетелей' так нужно было раздевать меня, чтобы скинуть в неведомую сточную систему? Брать с меня особо нечего - обычная зимняя одежда не слишком богатого горожанина. А тут даже исподнее стащили, мать их так растак... Чем больше я приходил в себя, тем больше возникало вопросов и непоняток. Как так могло случиться, что при массе свидетелей, факте наличия рядом моей жены, да и вообще, немыслимого для большого города безразличия соответствующих служб - Скорой помощи, милиции, меня так беспардонно выкинули черт знает куда? Ну я понимаю, повезли в больницу, там определили, что не жилец, а потом что? Отвезли куда-то? В морг? А потом выкинули? Фу, бред какой-то. Это я даже отбитыми мозгами понимаю. Да и не помирают от таких ран, чтобы вот так вот навесить номерок на ногу. Я заполошенно еще раз ощупал ноги. Нет, никаких бирок и прочих атрибутов конца жизненного пути.
Вот только голова болит жутко, наверняка 'подарили' сотрясение. Да и внушительная шишка на лбу подтверждала факт 'приземления' биты. Вот ведь мерзавцы. Надеюсь, им воздастся.
Надо было вставать, как-то выбираться из этого места. Насколько я понимаю, если меня специально не волокли, то я недалек от места сброса. Поэтому надо туда доковылять и покричать, что ли. Фуууух, жарко-то как, это я даже нагим чувствую. Не слишком похоже на зимний климат.
Я начал ворочаться, пришлось зарыться по локоть в местный ил, опираясь получше. Машинально я морщился от затхлого привкуса этой воды. 'Ага, от воды отплевался, но ее вкус чую, нелепость какая' - подумал я, с трудом поднимаясь на ноги. В какой-то момент я схватился рукой за жесткий стебель болотной травы, что помогло встать. 'Фу, что это за канализация такая?' - также вяло удивился я.
Я стоял, покачиваясь на ногах и уже осознавал, что я ни в какой не канализации. Это место, скорее, походило на обширное болото. Слабый ветерок доносил до меня и разносил дальше местные запахи прелой тины, стоячей воды, каких-то неведомых болотных испражнений. Из ушей как будто вынули пробки - стрекот, шуршание, бульканье и другие звуки болотной жизни мигом ворвались мне в сознание. Темнота по-прежнему окружала меня, местная ночь была очень своеобразна - ни огонька, ни завалящейся звездочки на небе, не видно ни зги. Но по-прежнему припекало неведомое и невидимое светило, я явственно чувствовал на щеке его действие. Уже в ужасе догадываясь, но отказываясь верить в это, я повернул лицо к солнцу. Загораживаясь рукой от жгучих лучей, махая ладонью перед глазами, я понял уже давно очевидное.
Я ослеп!
***
Нужно ли говорить, какое отчаяние охватило меня. То, что я оказавшись в неизведанных землях неведомым способом, это было бы полбеды. Но слепому не выжить и в более комфортных условиях. Да что там сказать, я оказался как никто другой в самом низу дна. Робинзон Крузо со своим скарбом, попугаем и Пятницей - просто граф в сравнение с нищим инвалидом, в роли которого я и пребывал ныне. То, что я зашвырнут чьей-то волей в иной мир, я уже догадался. Вот только, обчитавшись в свое время разные произведения про попаданцев в иные миры, иные тела и иные времена, я что-то не припомнил, что кто-то из этих бодрых героев начинал бы с такого низкого старта. Более того, этих бодрячков непременно ждал бы по сюжету рояль в кустах - одежда по росту, монеты в кошеле, магические умения вкупе с посохом желаний, эльфийская принцесса с лучистыми глазами по дороге к храму бракосочетания и прочая фэнтезийная ботва. Впрочем, я от этой ботвы-то точно не отказался. А пока, пока были более насущные проблемы, чем душевная рефлексия. Физических ран вполне хватало.
Мне надо было выбраться на твердую поверхность, желательно найти пропитание, воду, какое-нибудь убежище, одежду, наконец. Это программа-минимум. По максимуму - вновь обрести родной дом, встретиться со своей женой, прозреть. Это та цель, которая явно для меня станет недостижимой мечтой, но чем черт не шутит, может, местные силы и божества сделают милость. А я уж и сам постараюсь оправдать, не подвести, воздать, и прочая, и прочая.
Болото было мелкое, но топкое и обширное. Ноги уходили практически по бедра в жижу сквозь полотно мха. С трудом выдираясь из чавкающей среды, я упорно брел в никуда. Может, какие-то ориентиры и маячили в пределах видимости, но это уже не для меня. А для себя я выбрал такое направление, чтобы солнце светило в левую щеку. Периодически я падал, опирался на податливую почву и снова непрестанно морщился от возникающего резкого привкуса. Изредка попадались обширные кочки, даже можно сказать островки, на которых я отсиживался, но снова и снова болотная жижа стелилась под ноги. Наконец наудачу я нащупал сухостойное деревце, с трудом выдрав которое, приспособил как слегу. Кочки и островки пошли чаще, да и как-то местность стала вроде как повышаться что ли. Ну, по крайней мере ощущение такое сложилось.
***
Кустарник пах одуряюще вкусно. Причем не цветами, а именно спелыми плодами. Были и плоды - мелкие яблочки вроде ранеток, но такие же вкусные и прекрасно утоляющие жажду. Отравиться я не боялся, при подходе спугнул стайку местных птичек, под кустарником был свежий птичий помет, некоторые ранетки носили следы птичьих поклевок. К тому же, ощупывая сам плод, я почему-то уже знал, что он не ядовит и вреда не принесет. Одним словом, природа сама подскажет видящему, -- горько усмехнулся я. Тем не менее, после схрупывания приличной горсти плодов, настроение уже улучшилось. Жаль, что впрок набрать некуда. Теперь бы чистой водицы напиться, да забраться бы в какое-нибудь убежище. А за яблочками можно делать вылазки.
Уже гораздо бодрее я топал по выпуклой узкой косе, шириной в 5-6 шагов, с боков по-прежнему было болото. Периодически коса делала повороты, и я, не сразу приноровившись, то и дело влетал в топь, но слега и близость косы помогали мне взбираться на твердь.
Вот при таком повороте я умудрился вступить в лежбище каких-то земноводных, вроде тритонов, как я уже потом определил.
Неожиданность и ужас были полнейшими, когда мои босые ступни влетели в какие-то скользкие тушки, причем эти существа, видимо тоже от страха стали яростно кусаться. Корявой слегой я наотмашь лупил и лупил, не разбирая сторон света и целей, и вроде как даже орал что-то матерное. Но, как известно, добрый мат и дубина сделают больше, чем просто добрый мат. В какой-то момент я уже понял, что молочу просто по грунту и воде, а враги давно позорно удрали.
Я сидел и ощупывал свои несчастные ноги. К счастью, зубов у земноводных не было, лишь только роговые пластины по всей пасти, но щипки этим тритонам тоже удавались неслабыми. Пахло кровью, разлитой желчью и отрыжкой полупереваренной травы... Сами представители местной фауны были в длину где-то сантиметров 40-50, вместе с коротким хвостом. Голова округлая, практически без шеи переходила в коренастенькие плечи. Лапы тоже короткие и толстые, есть перепонки на задних конечностях. Судя по всему, это травоядные зверюшки. С любопытством ощупывая очередного поверженного земноводного, я полной горстью влез ему в размозженное брюхо и, с громким воплем отбросил тушку. Жгучая боль пронзила мою ладонь. Такое ощущение, что я полной жменью черпнул кислоту. Нет, даже смесь кислот - царскую водку. К счастью, я не забыл студенческие навыки и метнулся до воды, дабы промыть руку. Снова и снова я яростно болтал ею в воде, глубоко погружая руку в прохладный ил, остужая ошпаренную конечность, пока не угомонилась, наконец, боль.
'Эээ, а тритоны-то не простые ребята!' -- уже с уважением сказал я вслух. Самое ценное, чем они обладают -- это жгучая желчь. Не знаю как, но их богатый дар наверняка мне пригодится когда-нибудь.
Всех земноводных набралось пять штук. Пара была уже с вытекшими желчными пузырями, но тройка тушек вполне годилась для осторожного потрошения. Чтобы добыть драгоценные пузыри, мне пришлось исхитряться долгое время. Сначала я выкрутил-выломал пару когтей, потом этими когтями осторожно пластал тушки, стараясь не повредить ни себе, ни пузырям чрезмерным усердием. В конце концов, я решил просто забрать с собой две откромсанные половинки и одну целую тушку, чтобы разделать их более совершенным инструментом.
Слишком много я потратил время на ненужные занятия. А ведь мне еще нужно найти какое-то убежище. День клонился к закату.
Делать было нечего, кроме как идти дальше по извилистой косе. Авось и выведет кривая.
Глава 2.
Замок над озером древний и ветхий
Чуть отражается в стылой воде.
Ветер качает мертвые ветки,
Листьями крутит в больной череде.
Замок когда-то был светлым и грозным,
Ныне тот камень источен в песок.
Вязкие годы кровью венозной
Тихо смывают тленное в сток.
В залах высоких мужчины и дамы
Вихрем кружились в солнечном вальсе.
Ныне лишь мгла затопила все храмы,
Мечется эхо мертвым скитальцем.
Жизнь измолочена цепью столетий,
Сны и руины над водами бездны.
И суждено лишь когда-то истлеть
Памяти бренной о замке чудесном...
***
Я еще не достаточно сноровисто орудовал палкой, чтобы уверенно определять препятствия. Поэтому об этот камень я просто ударился коленом. Зашипев от боли, я схватился сначала за несчастное колено, потом за камень. И замер.
Пальцы прошлись по гладкому полированному боку. Грань под прямым углом изламывалась в другую грань. Это был явно рукотворный артефакт. Судя по всему эта длинная поверженная колонна небрежно валялась поперек косы. А сама коса уже расширялась в основательный остров.