- Такси... Такси..., - уныло повторяли стоящие в шахматном порядке поперек людского потока крепкие мужички в кожаных кепках и с картонными бирками на груди.
- Уваровка? - осторожно спросил Иван, ожидая странных цен, долгого торга, а потом все равно общей обиды.
Потому что ему лично все равно в любом случае будет дорого, а таксист будет уверен, что мог бы успеть за это время прихватить денежного клиента. Настоящего клиента, а не этого...
Конечно, можно было выбраться на трассу, доехать маршруткой до автовокзала, а уже оттуда - простым автобусом, который ходил в дальний посёлок три раза в день... Но - вдруг повезёт:
- Уваровка? - ещё раз сказал он.
- Нет. Я - нет. Вон у того спроси, - сразу отвернулся таксист.
- Шеф, до Уваровки довезёте?
"Шеф" мельком глянул на часы, потом зачем-то прищурился на заходящее солнце и отрицательно помотал головой.
- Нет. Поздно уже. Переночуйте тут где-нибудь, а уж тогда утром довезу в полном порядке. И недорого - это уж точно. Утром, ещё до первого рейса, сразу и отвезу. За две, чисто по тарифу, как обычно.
- Полторы? - с напором произнёс Иван.
- Полторы... Эх... Ладно - себе в убыток. Но - в восемь утра! Где забирать?
Угу. Где забирать. А денег-то - в обрез. Сейчас если в гостиницу заселиться, так потом никуда не доехать при нынешних ценах. А хотелось уже сегодня спать в своей собственной кровати в своём собственном доме.
Давным-давно, ещё когда родители впервые свозили маленького Ваню на море, запала ему в голову мысль - а ведь там тоже живут люди. Там, у моря - постоянно живут. Так почему - не он? И уже когда повзрослел, и когда оттопал свои два года в сапогах по асфальтовому плацу, когда побегал с одной работы на другую, когда укоренился, вроде, и стал даже неплохо зарабатывать - а все была мысль: придёт, придёт время, и можно будет жить на море. Там, где практически не бывает зимы. Там, где в Новый год трава стоит мягкая и зелёная. Где шумные дружелюбные мужики, которых не свалишь с ног и двумя бутылками водки. Где вкусная свежая жареная рыба. Где, наконец, простейшие чебуреки - и то мечта и наслаждение и аппетит. И ещё, конечно, погода. И море, кстати.
Нет, живут же там люди какие-то, а? И почему не он? Чем хуже то?
- А почему вот именно утром, почему не прямо сейчас? Время нормальное, вроде. Детское время-то!
- Да уж вечер на носу. А вечером - сами знаете, - непонятно ответил таксист уже отворачиваясь.
- В гостиницу совсем не хочется.
- Так никто же и не настаивает! Что вы! Можно ведь и на квартире! Или вам просто некуда? Так я сейчас и довезу как раз!
- А если не прямо до места? Ну, хотя бы как можно ближе? Я там жилье себе купил, так хотелось бы в своей кровати день закончить.
- Почём брали, не скажете? Ого! Ну, вам же, наверное, не говорили ничего, да? Вот и дорого так. Можно было и дешевле договориться. Просто знать надо было. Это же Уваровка!
Но за две все же взялся везти прямо сейчас. Но не до конца.
- Как на горку выедем, как посёлок в виду окажется, так, значит, и все. У вас же все равно багажа никакого нет.
Багажа не было. Так, рюкзак с мелочью разной. Обживаться Иван думал уже на месте. Обживаться долго, с удовольствием, с хождением по местным магазинам, с советами от местных - куда ходить стоит, а куда - нет, с медленными покупками, с ожиданием доставки, если что габаритное.
- Ветер не беспокоит? - заботливо спрашивал таксист, показывая на открытое окно.
Какое там - беспокоил? Этот воздух! Этот запах! Иван просто наслаждался, блаженно щурясь на опускающееся в горы солнце.
В дороге на заданные вопросы таксист не отвечал прямо, а все время юлил как-то, вздыхал и ссылался на то, что сам-то он там почти и не бывает, а вот если поспрашивать тамошних, так все, значит, сразу и объяснят, что там и как. Но вот что там по вечерам на машинах не ездят = это совершенно точно. Нельзя просто.
- Заказник какой-то, что ли?
- О! Точно! Заказник и есть фактически. Шуметь там нельзя. А так-то я за эти деньги, конечно, прямо к порогу бы доставил. Но - нельзя. Сами понимаете.
Он остановился у автобусной остановки и долго объяснял, что Уваровка - это вот только подняться, значит, и сразу спуститься. А ему наверх просто нельзя, так как там уже будет никак не развернуться. А тут, у остановки, карман, и можно спокойно крутнуться.
И даже предлагал отдать сто рублей за то, что не на самую гору подвёз, как договаривались...
Но Ивану уже было все равно. Рюкзак на спину, взгляд по сторонам - и вперёд. Он шёл домой.
Солнце село где-то сзади и справа. Резко стемнело, как это бывает на Юге. От недалёкого моря подуло прохладой. Раз-два, левой-правой, мы идём по Африке... Тьфу! Откуда бы эта песня привязалась?
Отмахивал левой рукой, а правой придерживал на плече - лямку, что ли? Никогда не думал, как вот они называются - эти широкие и удобные, что на плечи надевают. Вот и самый верх. Гребень, так сказать. Теперь - только спуститься вон туда, к бухточке и к светящимся тёплым светом оконным окнам.
Иван присел на камни, переобулся, вытряхнув какую-то мелочь из кроссовок. Посидел минуту-две, наслаждаясь оглушающей тишиной, бескрайним морем, поднимающимся впереди, горами - всем этим невозможно прекрасным пейзажем, который будто уже принадлежал ему. Ведь он теперь тоже - местный житель!
За спиной оглушительно, как выстрел, щёлкнул сломавшийся сучок.
Подбросило, как в кино. Пот ледяной по спине - с чего бы, кстати? Чего бояться?
Иван постоял, затаив дыхание, потом на цыпочках, бесшумно, сделал первый шаг.
- Ы-ы-ы, - сказал кто-то прямо над его головой.
Представив киношного огромного динозавра, Иван в панике отскочил в сторону и задрал голову.
- У-у-у, - гулко сказали за спиной. - Ха! Ха-ха!
Иван побежал вниз по дороге, оступаясь, оскальзываясь, оглядываясь в панике на чёрный и страшный в темноте лес.
- Топ-топ! - слышалось прямо за спиной. - Топ-топ. Ха-ха.
Что-то большое, грузное, топало прямо через кусты, пробивая себе новую тропу. Хруст сломанных веток, шлепки больших ступней по земле, катящиеся во все стороны камни. И самое страшное:
- Ха-ха! Топ-топ! У-у-у!
Сердце чуть не выпрыгивало наружу, лёгкие раздирало болью, когда впереди показался первый дом.
Иван стучал в ворота, толкался в калитку - все бестолку. Никто не отзывался. Оглядываясь и прижимаясь плечом к высокому каменному забору, обтирая белую извёстку, потрусил к причалу. Тут где-то неподалёку был и его дом. Тут, совсем рядом. Собственный дом. Дом-крепость. От всех кошмаров крепость. Только вот темно, номеров не видно, и за спиной гулкое дыхание и ненормальный смех. Вернее, не смех, а просто кто-то, как издевается, громко и страшно говорит:
- Ха-ха-ха.
Оглядываться бесполезно. Во-первых, все равно ничего не увидеть, а во-вторых, просто страшно останавливаться и оглядываться. Сразу вспомнились разные фильмы с дикими кошмарами. Сразу и лица тех таксистов, что везти сюда не хотели, вспомнились. И тот, что довёз только до автобусной остановки за горой, а дальше - ни-ни. Ни шагу дальше. Ведь знали они что-то такое, местное, жуткое... И говорили ещё, что нельзя гулять после заката солнца. Точно, так именно и говорили. И про шум ещё говорили специально.
Он толкнулся в другие ворота, подёргал ещё одну калитку. Вбежал во двор, освещённый небольшим фонарём над крыльцом. Ни собаки тут, никого. Не странно это - страшно! Стукнул в дверь. Не дождался ответа - побежал на пирс. Там яркая лампа настоящим солнцем на столбе. Там не страшно.
Наверное.
А их, этих-то, вроде и больше становится. Шорох какой-то из тёмных переулков. Смешки гнусные. Гулкое:
- Топ-топ. Ха-ха.
Длинный бетонный пирс на ржавых трубах отозвался на шаги - раскатилось эхо. Эхо подхватилось шлепками о воду больших рыб - распугал он кому-то рыбалку, похоже. Вспенилась чёрное ночное море:
- Эй, ты ещё кто тут у нас?
А лицо - зелёное. И хвостом шутливо по воде - шлеп! Окатило с ног до головы.
Да что же тут такое происходит?
А когда сзади похлопали по плечу - просто не выдержало сознание. Отключилось.
Темнота.
...
- Ну, что же вы, батенька. С таким здоровьем - и такая резкая смена климата и давления. Нет-нет, лежите. Сейчас ещё раз давление померяем, ещё раз проверим, как на укольчик организм отреагировал. Ну, вот. Вот уже и почти нормально. У вас, кстати, в роду хронической гипертонии не было ни у кого?
Иван откашлялся, не понимая ещё - где он, что с ним:
- У матери. Но у отца - как раз наоборот. Гипотония страшная. Так у меня всегда нормально, вроде. Посередке, типа.
Ласковый голос из-за спины:
- Это вам только казалось, что нормально. А вот поменяли климат. Условия поменяли - организм и выдал сразу. Спазм или ещё что похуже. Пока диагностирую гипертонический криз. А вы ведь ещё и бегали! Ну, куда тут - бегать? С таким-то здоровьем. Ай-яй-яй.
- Доктор, - осторожно спросил Иван. - А что это было?
- Так ведь криз. Я же говорю! Здоровье ваше просто требует отдыха и даже настоящего лечения. Я бы вам прописал недельку постельного режима, да капельницу пару раз, да еду больничную правильную, да бессолевую диету, да лёгкое снотворное вечером, чтобы никаких там ночных прогулок, да... И винца можно - расслабляет, знаете ли. Кстати, вы тут как оказались в ночь-заполночь? Чужие ведь у нас тут не ходят.
- Так я, типа, самый настоящий местный теперь. Купил вот домик. Думал, буду жить. Думал, буду писать книги.
- Ну, а раз местный, так, значит, к вам и относиться надо, как к местному. А вы вот тут нарушаете. Шумите у нас тут по ночам. Народ баламутите. Меня вот вызвали. Вытащили прямо из постели. Спасай, говорят, человека! Человек, кричат, в беде! А он - местный.
- Кто - вызвал? - с замиранием в сердце спросил Иван. - Кто вытащил из постели?
- Так детишки же! Тут у нас интернат от минздрава. Не от образования, понимаете, а от здравоохранения. Для детей особого рода. Они так то безобидные совсем. Просто развитие у них не как у всех, понимаете. Вот и договорились мы только по ночам их гулять выпускать, чтобы не пугать никого. А местные как раз знают. В курсе. Местные ночью спят.
- А русалки? - слабо, и почти уже не веря себе.
- А вот это вам уже совершенно точно - привиделось, - строго сказал врач. - Не могло не привидеться. Когда спазм, знаете, кровь перестаёт подавать в мозг кислород, и тогда такое может увидеться - мама, не горюй! Но вы полежите, полежите. Отдохните ещё немного. Как вы себя сейчас чувствуете, кстати? Головка не болит?
Иван смотрел в зеркало, висящее напротив. Видел себя, лежащего в медицинском кресле, наподобие стоматологического. Видел блестящие приборы, какие-то ампулы, трубки. Столик на колёсах, накрытый белым.
И не видел врача. Того врача, который разговаривал с ним ласково из-за плеча, сзади. Не было в зеркале сзади никого.