Димоном его не звали уже давно. Приучил, чтобы всегда обращались правильно. А правильно было - Дмитрий Владимирович. Хотя, когда он приезжал домой, к матери, и там сидел со школьными друзьями за бутылкой водки на кухне, те, как и раньше, говорили с ним по-простому, по привычному, как в детстве. Ну, так это же совсем в другом городе было. Так что не влияло.
И насчет того, что в партийные органы лезли и пролезали разные там - это он уже и сам знал, что просто полная брехня. Вот он сам, Дмитрий Владимирович, попал в городской комитет КПСС "с производства". Это так всегда говорилось и писалось официально - "с производства". На самом-то деле он там, на заводе, никаким не слесарем или там токарем каким или фрезеровщиком. Еще в институте был активистом-общественником. Получил диплом и распределение, а тут, на заводе, сразу поставили секретарем комсомольской организации - на освобожденную ставку. То есть, он получал зарплату такую же, как и инженер. А работал "комсомольцем". Это значит, всякие собрания проводить, бюро собирать, кадры подбирать, субботники организовывать, решения партии до молодежи доводить. Еще - наглядная агитация. Еще - стенгазета. Тогда и начали к нему в партийном горкоме присматриваться. Все, кто в комсомоле секретарствовал, были на учете в горкоме партии. Как и директора разные и начальники цехов тоже, и главные инженеры. Ну, если они партийные, конечно. Хотя, и беспартийные были в тех списках. Списки на выдвижение, кадровый резерв, составлялись в организационном отделе. По тем спискам и смотрели, если вдруг где-то надо было. И когда секретарь парткома завода уехал на учебу в академию, тут очередь Дмитрия Владимировича и пришла. Ему позвонили, вежливо пригласили на беседу. Сначала поговорил с инструктором орготдела - уже пожилым, опытным, зубы съевшем на партработе. Потом - с заведующим отделом. А уже тот чуть не за руку привел к секретарю горкома партии. Ну, а когда горком поддерживает и рекомендует, партком завода, как правило, голосует единогласно. Так Дмитрий Владимирович стал секретарем парткома завода.
Партком - это вам не комитет комсомола. Это уже совсем другой уровень. Мало того, что прямой выход на горком партии, и прикрепленный инструктор, регулярно общающийся по телефону и наезжающий иногда для помощи и совета. Так еще же и партийная дисциплина, обязательная для всех руководителей - членов партии. Например, партком мог заслушать отчет директора завода. То есть, вызвать его на партком, поставить за трибуну и заслушать. И покритиковать мог партком, и потребовать, если было что требовать или критиковать. А вот директор завода, который по должности и по зарплате был гораздо выше, вызвать и "заслушать" секретаря парткома никак не мог. Демократический централизм - это великая вещь, придуманная Лениным. Это когда все должности в партии выборные, но если уж выбрал - подчиняйся. Сверху донизу подчиняйся.
А через год началась перестройка.
То есть, сначала там, в верхах, делались какие-то движения, каждый тянул на себя одеяло. Секретари ЦК КПСС и члены Политбюро собирали силы, готовясь к очередному раунду борьбы за высшую должность. Один пробил решение об усилении организационных начал, а, следовательно, и орготделов районных и городских комитетов партии. Другой заявил, что теперь важно направление контрпропаганды, и под это модное слово пробил ставки в отделы пропаганды и агитации.
- Инициативен, дисциплинирован, исполнителен,- читал заведующий организационным отделом "объективку" на Дмитрия Владимировича, рекомендованного на должность инструктора орготдела. Члены бюро горкома качали головами, соглашаясь, что инициативный и одновременно исполнительный работник, да еще "с производства" - это как раз то, что надо в орготдел. Не то, что в "пропаганду" - там нужно было и про статьи в газете сказать, и про работу с пропагандистами, и про лекции разные, и про образование специальное.
И вот тут она как раз и началась, самая перестройка.
Дмитрий Владимирович разъезжал по всему району с коллегами из "пропаганды", организовывал в совхозах и на заводах самые первые выборы директоров "с альтернативой", подыскивая заранее правильных кандидатов, читал лекции по партийной истории, разъяснял, в чем состоит суть и требования начавшейся демократизации общества. Из инструкторов его плавно повысили, присмотревшись к активному и молодому, в заместители заведующего отделом. Теперь он здоровался за руку не только с первым секретарем горкома, но и с инструкторами обкома, с некоторыми даже почти подружился. А инструктор обкома в то время - это ого-го! Вот если инструктор горкома мог вызвать к себе секретаря парткома или пригласить директора завода, то инструктор обкома мог вызвать заведующего отделом, пригласить на беседу секретаря горкома, а мог и сам нагрянуть внезапно с проверкой или с помощью и разъяснением текущего вопроса. И инструктор обкома уже здоровался за руку с секретарем обкома. А секретарь обкома - это член ЦК, и он здоровался за руку с членами Политбюро.
В общем, это был следующий уровень и очередная ступенька. Жизнь казалась понятной и прямой дорогой, ведущей вверх. Все время вверх - до самой пенсии. Так было почти у всех, считал Дмитрий Владимирович. И когда инструктор обкома предложил, а секретарь горкома указал, он пошел второй раз учиться.
Учился хорошо. Он вообще любил и умел учиться. Второй диплом не стал окончанием учебы. Тут же предложили, пока еще не охладел, писать кандидатскую диссертацию. И тема такая важная - о государственном строительстве и организации управления государством. Демократия там, конституции разные зарубежные, аппарат управления и так далее...
Защита прошла как-то скомкано. Шла весна 1991-го, и все как-то было не очень, чтобы очень. А Дмитрий Владимирович уже был заведующим организационным отделом горкома партии.
Орготдел - это такое место, с которого можно ракетой подняться куда угодно. Вот Сталин - он как раз из орготдела поднялся. И Ежов, если что. И Маленков, кстати. Историю партии Дмитрий Владимирович знал назубок. Сдавал не раз экзамены, и сам читал лекции, разъяснял о роли отдельных личностей в истории страны. Так что для него не было секретом, что в сейфе секретаря обкома лежит список кадрового резерва, где напротив должности "первый секретарь городского комитета партии" стояла как раз его, которого в родном дворе называли просто Димоном, фамилия.
Только был он умным. Не просто знающим, как многие, а - умным.
И когда "актив", то есть заведующих, секретарей, тех, кто в кадровом резерве пригласили летом в Москву, где в большом зале, охраняемом прапорщиками с синими петлицами, им разъясняли текущие события изнутри, от организаторов таких событий, а потом громко и открыто заявляли, что скоро все станет, как было раньше, и даже еще лучше... В общем, вернувшись домой, он тут же отнес заявление первому секретарю.
- Вот... Прошу отпустить. По собственному.
- Что, место себе нашел?- спросил тот, удивленно подняв брови.- А то, смотри, меня тут в Москву собираются... Тебе есть смысл погодить чуток.
Но годить ему уже не хотелось, поэтому, сбежав на этаж ниже, он успел поговорить с соседями по зданию - работниками горисполкома, исполнительной властью. Горком партии - он ведь чем еще хорош: ты становишься знаком буквально со всеми руководителями. Причем, если подлянки никакой никому не строишь, то - хорошо знаком, по-доброму.
- Дим, блин, растудыть твою так,- ругался зампред.- Ты где был-то хоть полгода назад? Теперь же только вот - одна свободная ставка. Но ты же такое не пойдешь?
Он пошел. Легко. Хоть и называлась должность "управляющий делами". Ну, как это сравнить, как сравнить... По-нынешнему если, по сегодняшнему, это если вдруг начальник отдела большой корпорации, которого уже почти назначили каким-нибудь вице-президентом, вдруг бросает все и переходит в филиал, да еще не директором, а завхозом. Вот так, наверное. Тогда это тоже было никому не понятно. Особенно удивлялись бывшие коллеги:
- Дмитрий Владимирович, ну, ты даешь! Такую карьеру себе поломал!
Управляющий делами - он за все хозяйство в ответе.
20 августа 1991 года он ходил по опустевшему коридору горкома партии в сопровождении наряда милиции и наклеивал на двери бумажки, ставил печати. Горком опечатывал. И свой бывший кабинет. От лица, так сказать, и по поручению исполнительной власти.
А еще через день с бывшим главным партийным "оппозиционером" вывешивал над административным зданием новый трехполосый флаг России, спустив и аккуратно убрав в сейф красный с серпом и молотом в углу.
Ну, вот, в принципе, и вся история, пожалуй.
Диссертация ему пригодилась, потому что - по самой по нужной теме, независимо от строя и власти. Он получал за нее доплату все то время, пока работал в городской администрации, как стали звать бывший исполком. В начальники не рвался, всегда был на вторых-третьих ролях. Уважаемый в городе человек. Мог посоветовать, мог и сам поступить, как надо. Поучаствовал в приватизации, с успехом вложив семейные ваучеры и еще пачку прикупленных по случаю. Еще тогда же купил акции Сбербанка. И еще пары банков. Все-таки он был очень умным человеком, Дмитрий Владимирович. И всегда всем повторял, что в горком дураков не брали. Да и в ЦК, кстати, тоже.
- Это все,- говорил он, если спрашивали об окружающем,- не от глупости. Это все от ума большого.
На пенсии теперь. Пенсия хорошая, большая, потому что работал в государственных структурах до самого конца. Акции дают дивиденды. И чеки его ваучерные аукаются каждый год. Хорошо живет по нынешним временам. Совсем не бедствует. На здоровье не жалуется. Разговоры о том, что вот раньше-то было - ого-го, не поддерживает. О политике вообще не любит говорить. И только взрывается, когда приходят разные активисты партийные. Хоть от КПРФ, хоть от ЕР - взрывается.
- Да разве же у вас партия? Вот у нас была - партия. А у вас - так, общественная организация. Комсомол, блин, для стариков.
...
- Дядь Дим, а вы в коммунизм, правда, верили?- спрашивает племянник, студент престижного университета (теперь они везде - одни университеты).
- Вот не поверишь... Не верили мы, нет, а были просто уверены - другого пути быть не может. Да я и сейчас так думаю. Вот, поживу еще, погляжу, как вы тут без нас, без партии, без цели...
- Ну, это ты просто так выучен. Это вам так мозги продолбили идеологией.