Сидели на скамейках вдоль стен. Никого больше не было, никаких посторонних -- все свои. Ноги зябли в форменных берцах. Сквозило по полу. И пол был холодный.
Мы добились. Можно сказать, победили. Да что там - "можно сказать"! Все так и есть. Вот, вокруг то, чего так хотели. Не врать себе! Именно этого хотели! За это воевали!
Парни по одному вставали и уходили в белые двери, на которых даже номера кабинета не было привинчено. Замечал привычно, что и полы надо бы заставить уборщиков перемывать -- на кафельной плитке грязные разводы вызывали желание командовать и воспитывать.
Тьфу! Не твое больше дело. Ты свое уже совершил. Ты -- молодец. Теперь уже решают другие. Те решают, что наверху. Их выбирали, и ты сам стоял в оцеплении, наблюдая, чтобы никто никому не помешал. И чтобы не помогли заодно. Чтобы каждый -- свое личное честное мнение. Тайно.
Кстати, даже и не думал, что кого-то другого изберут. Вот и получил, что получил. Вот оно.
Дверь приоткрылась:
- Петровский!
Подошла очередь, значит. А парни, кстати, так и не вышли. Те, кто раньше-то вошел.
Откашлялся, поправил обмундирование, махнул рукой на привычное "ни пуха, ни пера" от тех, кто еще остался ждать. Ну...
Три шага. Дверь открыть, вежливо стукнув в нее костяшками пальцев. Зайти, дверь закрыть. Тихо, без стука, но плотно. Аккуратно. Мол, не волнуюсь вовсе. Постоять у двери, дождаться кивка на стул -- садись, мол, не маячь.
Мужик за столом. Один. В белом халате, накинутом сверху. А под ней -- то ли форма, то ли просто такая одежда. Сейчас модно, чтобы почти армейское, но удобное и крепкое при том. И в глаз не бьет. Четкое такое, привычное.
Смотрит. Внимательно смотрит. Молча. Всего осмотрел, в том числе и колодки наградные на груди. Полистал свои бумаги, разложенные на столе.
- Иван Петрович?
- Так точно!
- Петровский?
- Я!
- Хм... А скажите, вот тому Петровскому вы...
- Никак нет, не родственники. Но у нас там просто пол села -- Петровские.
У него же там все написано, но понятно -- не для вопроса и знания, а для порядка все это. Сообщаю.
- То есть, вам полных лет?
Тоже говорю. Это, типа, намекают, что не мальчишка? Ну, так оно и есть. Давно не пацан.
- Год призыва?
Тут труднее. Не было же у нас призыва -- первые сами все пошли. Чисто вот поговорил с соседом, телевизор посмотрел, послушал на площади выступающих на митинге, и пришел. Сам. Никто не вызывал и не слал повестку. Потому что -- в душе это. Это такое, значит, чувство... Ну, даже не знаю.
- То есть, вас никто никуда не призывал, я правильно понимаю?
Все он правильно понимает. Мы сами поднялись тогда. И кинулись. Да, как эти, фагоциты. Жена потом объясняла. Она медсестрой работает, знает всякие вещи про медицину и биологию. Так она говорила -- фагоциты. Это такие, которые на воспаление реагируют, кидаются, жрут врагов, сами погибают, но...
- Давайте еще раз: итак, никто и никуда вас не посылал. Никто не командовал и не заставлял. Но вы сами... Я правильно фиксирую? - и черкает в бумагах, ставит какие-то отметки.
Но так ведь все и было. Иногда нынешние удивляются. Мол, как это -- пошли, и даже про зарплату не спрашивали. А какая зарплата? Откуда? Каждый имел основное место работы. Кто просто ушел. Кто отпуск взял, да так и не вернулся. Кто, как я -- встал и вышел. Какие парни были!
- И вы, если я правильно понял, без отпусков и выходных все это время...
Ну, какие отпуска, какие отгулы? Вот все же видно человека, приехавшего со стороны. Он не понимает, что у нас тут была война. А разве на войне отгулы бывают? Или отпуска и отпускные к ним? Это только в последнее время как-то наладилось питание. Стало попроще с аптечкой. Одежку разную присылали. Приборы. Ну, то есть, видно было, что народ, типа, поддерживает своей копейкой. А мы тут...
- Вот вы сказали - "мы". Можете как-то охарактеризовать, разъяснить это ваше "мы"? Как вы сами видите?
Точно -- приезжий. Тут же все сразу понятно. С этой стороны - "мы" и все вокруг "наши". С той - "они". И следовательно, враги. Политики и пропагандисты могут что угодно дудеть в уши и там и тут, но есть "мы" и есть "наши". Вот и все. И мы друг друга опознаем без погон и без шевронов.
- Хорошо, хорошо... А чем вы занимались до того?
До того? Как обтекаемо стали говорить... До того. Да грузчиком в продуктовом магазине работал. А что такого?
- Вы не нервничайте. Мы с вами сегодня решаем сложный вопрос завершения всего того, - он покрутил в воздухе авторучкой. - И приход к мирной, так сказать, жизни. Вот, кстати, скажите, а как вы видели мир оттуда, из окопа? Мир, то есть без войны когда?
Ну, как видели... А никак. Все шло и шло. Наверху крутили туда и сюда, говорили правильные слова. А у нас в батальоне была война. Все эти годы -- война. И конца-краю ей видно не было.
- Но вы же думали, наверное, что и как будет, когда все закончится?
Не думали на самом деле. К смерти готовы были. К поражению последнему и смертельному. А к миру... Не думали.
- И вы, значит, у вас в отряде...
- В батальоне.
- Да, да, в батальоне. Так что вы там могли и умели?
Что? Да все мог! Минировать мог. Стрелять из пистолета, автомата, снайперской винтовки, пулемета. Нет, крупный калибр -- это отдельно. Хотя, пробовал и смогу, если случится, да. Из миномета пару раз. Гранатомет ручной. Ну, что там еще?
- А вот как вы думаете, ваши эти умения вам помогут в мирной жизни?
Что-то он мне очень надоел. Зудит и зудит, как тот комар. Только прихлопнуть нельзя. А не пошло бы оно все? Ну, что мне могут сделать? Служить не оставят? Так не пропаду! Вон, рулить буду, таксовать. Или еще что. Или уеду куда-нибудь далеко -- это еще вернее. Там все сызнова, все с самого начала.
А этот черкает, черкает что-то в документах. Смотрит поверх очков = змея очковая! А где ты был, змей очкастый, когда мы...
- Ну, в принципе и все, практически. Теперь вам вон в ту дверь. Да, да -- именно в ту. Нет, обратно никто не выходит -- такая договоренность с командованием, чтобы не нарушать, значит. Что? Две двери? И что странного? Да, одним -- туда. Другим -- сюда. Вам как раз вот в эту дверь. Нет, именно в эту. Кто решил? Я решил.
Все же правильно мы запретили им с оружием приходить. Ишь, какие все резкие!
Дождаться, пока нужная дверь закроется с характерным щелчком. Передохнуть: