С работы Семен старался скорее добраться домой, никуда по дороге не заходя и ни на что не отвлекаясь. Разве только иногда заходил в магазин или на продуктовый рынок, находящийся рядом с домом. Чтобы закупить продуктов на пару недель вперед, набить холодильник, и быть уверенным, что на ужин что-нибудь всегда найдется.
Домой - это на съемную квартиру. Семен долго жил в общежитиях, копил на что-то деньги, но в конце концов решил, что всех денег не заработать, а на его зарплату, как ни стараться, квартиру все равно не купить. Ну, так что тогда мучиться? А в общежитии, как под стеклом, когда все и всех видят... Нашел себе квартиру в тихом районе всего в получасе от станции метро, поговорил солидно с хозяином... Нормальный оказался хозяин! Старается не появляться лишний раз, не беспокоить. Приходит ровно в назначенный день, заранее позвонив и справившись, не помешает ли. Уважает, то есть.
Дома Семен сразу ужинал и обедал. Одновременно это делал. То есть, ел плотно, обильно и сытно. Днем на работе обычно всухомятку не перехватывал. Считал, что так, набивая желудок разным фастфудом или простыми домашними бутербродами, можно только повредить здоровью. На вопросы сослуживцев - как же так он выдерживает всю смену - отвечал спокойно, что все дело в привычке. Ну, и в занятости еще. Потому что если ничем не занята голова, ничем не заняты руки - то сразу почему-то очень хочется есть. Это уже желудок выходит тогда на первый план и начинает командовать всем организмом. Раз никто больше не командует - вот вам и командир. А Семен всегда себя занимал чем-нибудь.
Работал он в службе охраны большого торгово-офисного центра. Там два по двенадцать через два. Уже привык. За двенадцать часов его переводили с одного поста на другой несколько раз. И еще четыре часа он был подменным или просто - на всякий случай, куда пошлют. Когда был на постах, внимательно изучал правила техники безопасности, вывешенные на видном месте, досконально разбирался со схемами эвакуации в случае пожара, проверял все двери и окна, прохаживался туда и сюда по коридору. Потом доставал из кармана ручной эспандер и старательно жал тугую пружину то левой, то правой рукой. Когда был при начальнике, в те четыре часа, которые выделялись то ли для отдыха, то ли просто, чтобы были люди на подхвате, занимался на тренажерах. В дежурке в углу стояли два тренажера, на которых можно было покачать спину и пресс, поподтягиваться, набирая свое собой же установленное количество - Семен считал, что сотню подтягиваний в день надо выполнять для поддержания тонуса и крепости всего организма. Не всегда получалось. Тогда на другой день он увеличивал норму. И еще были обязательные отжимания от пола, которые можно было делать на любом посту. Тут он показывал настоящий класс. Во-первых, много, а во-вторых, очень быстро. Раз-раз-раз-раз... Быстро-быстро. Хлопки перед грудью не делал - считал это дешевыми понтами.
После тренажеров, на которых "работал" всегда по пояс обнаженным, обязательно шел в туалетную комнату. Тут были просто роскошные "двухкомнатные" туалеты. Огромное зеркало над умывальниками. Всегда горячая вода в кране.
В зеркале отражался высокий широкоплечий и длиннорукий бывший десантник с вытянутым книзу лицом, всегда спокойными и даже немного как бы равнодушными небольшими водянистыми глазами. Стрижку он признавал только ту, которая была в армии: бритый затылок и виски, шапочка коротких волос и короткий задорный чубчик, как у первоклассника. Сочетание этого чубчика и этих глаз, когда выделяется на светлом черная точка зрачка, вызывали у некоторых офисных работников состояние, схожее с тем, что бывает на хорошем фильме ужасов. Когда еще ничего не происходит, но уже как-то морозно спине, и сердце начинает вдруг усиленно биться, и взгляд хочется отвести в сторону. Хотя, присматривался Семен к своему отражению в большом зеркале, ничего тут страшного нет. Аккуратная черная форма. Крупная надпись "Охрана". Черный берет. Конечно, лучше бы он был голубой. Но тут - другая служба.
Сразу после армии Семена звали в милицию в родном городке. Говорили, что им такие парни нужны. Тем более, говорили, он свой, местный, все и всех знает. Но он хотел в столицу. Пока молодой еще, пока в силах - надо везде поездить и все попробовать. Да и надо как-то от родителей "отлипать".
Вот, теперь он в столице. Не олигарх, конечно, но на житье-бытье хватает.
Сегодня на ужин, а оно же и на обед, была у него тушеная картошка с мясом. Семен сам регулярно готовил себе сытную и вкусную пищу. Вот картошку эту он делал так: сначала в большой утятнице разжаривал пару головок лука, мелко покрошенных острым ножом. Ножи, кстати, у него всегда острые. До темно-желтого цвета разжаривал, то есть не совсем так, как обычно рекомендуется, а сильнее. Потом туда вываливал с полкило дешевого рыночного продукта - мяса на хрящах. Кусками рубил - и к луку. А как побелеет мясцо, как пойдет запах по квартире, так туда же и картошку кубиками. Выдавливал пару зубчиков чеснока, сыпал перец черный и красный, потом подливал из чайника воды, чтобы чуть покрывалось все содержимое утятницы, и оставлял томиться на самом маленьком огне. Такое блюдо готовилось долго. Часа два. Зато потом хватало почти на всю неделю. Выгребай застывшую массу в миску, ставь в микроволновку, разогревай - вот тебе и суп и второе в одном. И с хлебом, понятное дело. Хлеб - он всему голова!
А вот сосиски разные и сардельки Семен не уважал. Конечно, вещь удобная для быстрой готовки, вкусная, но все же не мясо. Нет, совсем не мясо.
Подобрав подливу куском хлеба, сразу мыл тарелку и ложку. Он не понимал, как можно оставлять и накапливать в раковине горы грязной посуды. В чем тут глубокий смысл и какая польза? От них же мухи, от тарелок грязных! А так у него, если и залетала сдуру какая жужжащая тварь, так сразу и вылетала обратно. Нечего им было тут жрать. И воды для них не было, потому что все краны он лично подтянул - нигде теперь не капало.
Пиво Семен не пил. Вернее, он пил пиво, но не сейчас, не за ужином. Потому что на дело всегда ходил абсолютно трезвым, и без всяких чтобы запахов. Мало ли что могло произойти - а так он вроде как и в своем праве.
Вот, пока то, пока сё - наступала уже самая настоящая ночь. В десять часов Семен выходил из дома и шел к метро.
В кармане у него лежал большой складной нож. Второй складной, тринадцатого размера по классификации производителя, висел на поясе, держась крепкой стальной клипсой. Третий, не складной уже, а самая настоящая финка, висел между лопатками рукоятью вниз, чтобы можно было легко выдернуть, заведя руку за спину. Еще он в специальную сбрую вкладывал свой "Удар", который носил подмышкой.
Семен долго выбирал, что лучше купить такого, ну, типа для самообороны. Друзья предлагали всякую пневматику. Потому что, говорили, максимально похоже на настоящее оружие, но не требует при покупке специального разрешения. А пугануть таким можно хорошо. Еще можно было добиться "травматики" - но тут выходило труднее, потому что связано с постоянным местом проживания, которое по документам - совсем в другом месте. Место - в другом месте, ага. А вот такую тяжелую штучку, которая бахала, как бандитский обрез в кино, а струю газа выбрасывала на пять метров - он выбрал уже сам. От собак помогало, однажды пришлось применить.
Семен не собирался никого пугать. Пугать вообще никого нельзя - так считал он. А вот если что не так, да на тебя кучей - лучше сначала газом, да несколько раз, не жалея патронов, отступая и убегая. Первейший прием самообороны, как учил их инструктор по рукопашке - это резко повернуться к противнику спиной и быстро-быстро перебирать ногами. Бегать же быстро в десантуре учат с самых первых дней и весь срок службы.
Черная куртка с капюшоном. Черные "прибананненые" брюки. Черный тонкий джемпер. В темноте и не заметишь даже этакую громаду. Или примешь за угол дома, что ли. За дерево, в конце концов. Но сейчас он шел к свету.
Каждый день в половине одиннадцатого Семен оказывался возле станции метро. Останавливался в тени, прислонялся к стене и начинал ждать. Люди входили и выходили. Встречались на освещенной площадке. Бывало, что и не встречались, и букетик летел в стоящую тут же урну. Бежали к автобусам с тяжелыми сумками в руках.
Семен стоял и ждал. Ждать их тоже в армии учили. Это умение помогало и на новой службе. В чем работа охранника? Не в том, что он что-то там охраняет, нет. Охранник - он ждет. Ждет, когда что-то случится. И уже тогда начинает действовать. И десантник - он всегда в ожидании. Вот сейчас скомандуют - и надо сразу начинать действовать. Не раздумывая лишнего мгновения. Ждать - и действовать.
Вот. Пора.
Из метро вышла одинокая худенькая девушка в светлом плаще и пошла одна, неуверенно оглядываясь, вниз по темной улице. Все быстрее и быстрее стучали каблучки.
А у Семена были хорошие кроссовки. Он на обувь не скупился никогда. И еще он умел ходить бесшумно. Для этого надо не на цыпочках красться - так можно, но очень недолго - а, наоборот, наступать всей массой на скошенный каблук, а потом мягко перекатывать ступню к носку. И опять - на пятку, перекат к носку. Никакого шума. Так даже в лесу можно ходить. Главное - не наступить на сухую ветку, которая может "стрельнуть", как настоящий пистолет.
Девушка прибавила шагу.
Семен, держась шагах в пяти сзади, тоже. Он не упускал из виду тонкую спину и быстро-быстро шагающие ноги на неудобных для бега высоких каблуках.
Нет, на каблуках она от него сегодня никак не убежит. Просто не сможет.
Вот тут поворот к парку. Там еще темнее, чем на улице. Девушка оглянулась еще раз, в панике сбросила на ходу туфли, подхватила их одной рукой за каблуки, и кинулась бежать по темной аллее.
Вот, так даже смешнее получается. Куда она может тут бежать? Семен тоже потрусил следом, стараясь не слишком приближаться.
- На помощь! - закричала девушка тонким срывающимся голосом. - Кто-нибудь, помогите! На помощь! А-а-а!
Вот это она зря. Кричать на бегу - верный способ сорвать дыхание. Сразу слабость в ноги бьет. Так и свалиться можно. Сердце запороть...
Вдруг с двух сторон на аллею выскочили темные фигуры, чей-то кулак свистнул мимо уха. Ага! Начали!
Семен крутнулся на одной ноге, подбивая второй нападающего, сделал шаг в сторону, принимая на предплечье удар слева, пригнулся, пропуская прямой в голову, сунул руку за пазуху, выдергивая "Удар"... Но тут кто-то бросился в ноги, а еще кто-то врезал от души по затылку. Да так, что, упав, проехал щекой по асфальту. Тут же навалились сверху, вжимая в черную влажность. Хриплый голос прошипел в самое ухо:
- Дернешься - прострелю ногу!
Семен расслабился. Против автомата приемы и газ не помогут. Вокруг шуршали шаги и одежда. Народа, похоже, было много. Тут не вывернешься так просто. Умелые руки вытаскивали из карманов и тайных мест весь его арсенал, выкладывали в круге света от фонаря. Кто-то присвистнул в восхищении:
- Ничего себе, какая рыбка сегодня клюнула!
- Переверните его.
Перевернули, сдернули на спину капюшон, посветили ярко в лицо, удерживая руки мертвой хваткой.
- Опять ты... И что снова скажешь? Опять то же самое, что и всегда?
- А что я скажу? Охранял одинокую девушку. Вот, сопровождал почти до самого дома. Мало ли какие маньяки тут по парку бродят. Вон, газеты-то о чем пишут. И по телику тоже говорили. А вас же не дозовешься, если что...
- Но-но! Не дозовешься. Сейчас вот оформлю за ножик-то.
- У меня корочка в кармане - я охотник.
- Тьфу, гад! Отпустите его, ребята. А ты, Семен, так твою, Сергеевич, вали, давай, отсюда, пока не ошиблись мы еще сильнее. А то ведь... Будет тебе тогда больно, стыдно и обидно.
Семен потрогал щеку, посмотрел на палец. Заодно глянул на свои "Командирские". Полночь. Уже полночь. Еще целый час будет работать метро. Отдал с издевкой честь, повернулся кругом. Услышал еще в спину:
- Дурак, к пустой голове руку не прикладывают.
- Не к твоей же, - ответил не оглядываясь.
И снова пошел к метро.
Работа у него такая была. Вернее, общественная нагрузка, которую принял сам на себя. Людей охранять.