- Кто, откуда, куда, зачем? - строго спросил небритый мужик в грязном потрепанном серо-зеленом камуфляже.
Автомат у него тоже был потертый, местами добела. Два магазина скреплены простой синей изолентой. На ногах - легкие удобные кроссовки.
- Да-а-а, - сказал Мишка.
Он всегда начинал так, потому что немного заикался, и как бы разгонялся, когда надо было говорить.
- Стреляли! - выпалил он после длинного "да-а-а".
И рассмеялся. Уж этот-то фильм знали все.
Мужик нахмурился, рассматривая машину:
- А точнее?
- Еду вот вам привезли.
- Еда - это же хорошо! - обрадовался мужик и махнул своим рукой - мол, все в порядке, все по делу.
Парни в таком же камуфляже раздвинули обмотанные колючей проволокой рогатки и старая медицинская "буханка", чихая от плохой горючки, вкатилась на блокпост.
Стандартный блокпост - это бетонные блоки и мешки с песком. Обязательный ручной пулемет. Лучше, если их несколько. На богатых "блоках" стояли БМП и станкачи. Иногда даже были ротные минометы. А против чужой техники - гранатометы в каждом углу. Обычные одноразовые "мухи" - легкая артиллерия пехоты.
На этом гранатометы были в наличии, и стволы пулеметов торчали в бойницы. Нормально живут, выходит.
- А что, - спросил я, осматриваясь. - Броню вам разве не дали?
- Да если бы дали, мы и сами за продуктами бы слетали, - махнул рукой парень чуть моложе меня на вид. - На всех просто не хватает.
Брони не хватало. Бои шли уже третий месяц, все БМП и БТР перекинули на самые опасные направления. Там и танки были. Не важно, что старые. Все равно - броня. Опять же - пушка там такая... А тут, если что начнется всерьез, так их сразу же сомнут. Ну, что пулемет - против орудия? Ничто. Жалко парней. Но что поделаешь - служба у них такая.
- Что там у вас говорят? - расспрашивал старший, жадно закуривая свежую сигарету, полученную с пайком.
Остальные сгрудились вокруг бидона с кашей.
Между прочим, самая правильная еда - гречка с тушенкой. Некоторые дома гречку не любили. Тут же едят за милую душу. Я давно, еще до войны, говорил тем, кто начинает кобениться, что в армию надо бы тебя, дорогой, в армию. Вот у меня одна знакомая девушка, например, совсем грибы не ест. Не потому, что вкус там у них какой или что - просто не ест. Принцип у нее такой. Скандалит в ресторане, если находит грибы в блюде, выковыривает, складывает горкой, морщится... Будто грибы - это жуть, как плохо. Ну-ну. В армию бы ее! Она тогда тоже, как эти парни, все грибы по окрестности соберет, на костре пожарит - и без соли и хлеба употребит. Армия, она всех приучает и воспитывает. Армия, блин, учит.
- Так что там? - и уже зажженной сигаретой плавно так в воздухе куда-то в сторону.
Мол, что там и как - вообще и в целом.
- Да-а-а, - опять потянул Мишка.
А потом выпалил очередью со смешком:
- Стреляют, однако.
- Ну, это и у нас тут слышно. А вообще - как? По срокам, может, что известно? А то мы тут сидим на отшибе, смену ждем, а оно все никак.
- Со сменой у всех сложности, - солидно вступил я. - Народа просто не хватает.
- Ну, да, - покивал, докуривая сигарету, небритый. - Где ж его тут взять... Когда кольцо практически. Откуда теперь брать пополнение... Степь. Понятное дело.
Мишка как-то вдруг насторожился и толкнул меня локтем в бок. Мол, осторожнее. А чего осторожничать? Блокпост, как блокпост. Вояки с автоматами. Костерок вон аккуратный. Шалаши со спальниками. Или на дороге что? Я специально на цыпочки привстал, по сторонам головой повертел -- нет, все в порядке, вроде. Спокойно уедем дальше.
- Да-а-а..., - опять завел Мишка. - А вы сами-то какой части? На кого нам потом списывать продукты? Кто старший тут у вас? Кто распишется в журнале за пайки?
Тут уже насторожился, подобрался как-то этот мужик. Руки на автомат положил, прищурился сквозь дымок сигаретный. И парни его, как почувствовали что-то - сразу вокруг встали.
- Так а вы-то сами - чьих будете, что вопросы задаете? Кто сюда послал?
Ну, а что тут? У нас камуфляж старый. Автоматы тоже старые временем битые - в кабине лежат. Кроссовки я из дома взял, потому что в берцах летом не побегаешь. Брат старший сразу предупредил - он-то еще старую армию застал, в курсе.
Вот и стоим друг перед другом: мы в камуфляже - они в камуфляже. У них автоматы - и у нас автоматы. Только наши-то дальше положены. Говорим, вроде, на одном языке... Морды одним солнцем закопчённые. А вдруг такой жутью по спине, таким холодом по волосам - аж взмок сразу и в ногах такая слабость внезапная... Вот что ему сейчас ответить? А вдруг что не так скажешь? А вдруг заехали случайно не к тем? А вдруг, тут все совсем наоборот? А ведь, говорят, эти-то не щадят никого. Тем более, мы в камуфляже, да с оружием...
- Да-а-а..., - это опять Мишка.
Я даже позавидовал ему. Пока заикается, все стоят и усиленно вслушиваются. Вот и еще пара секунд. А я уже шаг назад сделал. Небольшой шажок, а всё к машине ближе.
- А и плевать нам вообще-то на этот журнал, - вдруг закончил с широкой улыбкой друг. - Вот, покормили вас - и слава богу. Ну, мы дальше поедем, значит?
Мужик посмотрел ему в глаза, потом меня осмотрел самым внимательным образом. Оглянулся на своих, кто уже кашу в котелки наложил. А каша такая ароматная, духовитая... И что-то там у него в голове сложилось. Он даже улыбаться стал, как родным:
- Да езжайте, конечно, мужики! И еще приезжайте. Я вас теперь запомнил, так пропустят сразу. Нам бы только воды еще и побольше сигарет - очень уж курящие мучаются.
- Ага, - кивнул я. - Воды и сигарет. Запомнил. Передам.
А сам уже лезу в кабину. И Мишка лезет со своей стороны за руль. Лезет и шепчет, совершенно не заикаясь, что интересно:
- Не трожь автомат! Даже не вздумай! И не гляди на него!
А то я совсем дурак, что ли. Я сижу и улыбаюсь в окошко, машу парням рукой. Они тоже помахивают так лениво, а сами все на бидон посматривают. Оголодали, понятное дело.
Выехали мы с Мишкой. И первые два километра он все вслушивался в двигатель и обороты менял, а потом как нажал на газ, как мы рванули...
- Ну, что, - спросил я его примерно через полчаса, когда отпустило немного. - Враги, что ли? Так думаешь, да? Из этих, да? Повезло нам, выходит? Или что - как? Ну?
- А ты вот вернись, да поспрашивай, чтобы уже наверняка. В подробностях, - зло ответил Мишка.
И опять, что интересно, совершенно не заикаясь. Он и потом, я заметил, не заикался. И когда докладывал комбату, что всех накормили. И когда машину в бокс ставил.
...
Ночью я вышел по нужде, а у стены барака Мишка сидит. Привалился спиной, смотрит в небо и весь трясется. Я подошел, смотрю - а он плачет. В натуре, плачет. По-настоящему, вот такенными слезами. Я - к нему. А он повернулся ко мне и говорит так спокойно-спокойно:
- Нет, ты понял, да? Воды им и сигарет. Понял? Если вдруг опять туда заедем...
А я подумал, что попрошусь завтра на блокпост. Пусть теперь молодые мне пищу возят. Я лучше с парнями настоящим делом буду заниматься. Там вокруг - точно свои. И гадать не надо. А кто напротив, те так же точно - враги, натурально. Это легко и просто такое понимать. И гадать уже не надо.
Так я Мишке и сказал. А он сказал, что я дурак все равно.
Ну, и пусть дурак, думаю, пусть. А на "буханке" все равно больше никуда не поеду.
А ведь могли и стрельнуть, вдруг подумалось мне, когда уже лежал в темноте, слушая храп соседей. И совершенно независимо от того, свои это были или совсем даже чужие. Просто для порядка - могли стрельнуть. Потому что это ведь война. Самая настоящая.