- Присаживайтесь, товарищ Петровский. Вы ведь - наш товарищ, я не ошибся?
Угу, ошибся он, как же. Встретили после работы вчетвером, погрузили в машину, мягко и настойчиво подталкивая, привезли черт знает куда, поставили "пред светлы очи". А он тут всякие вопросы задает. Прохаживается по мягкому ковру, трубочку небольшую набивает. Просто карикатура какая-то.
- Что, не похож, да? - усмехнулся он бритым лицом.
- На кого?
- Александр Васильевич, давайте уж без всяких там этих... Как это - околичностей, да? Просто, как два старых партийных товарища... Или вы свой партбилет уже - того? А?
Все ведь знает, гад. Да я и не скрывал никогда, так что каждый мог узнать. Просто не у каждого такой персонал вышколенный, не у каждого дача такая, ковер и повадки - не у каждого.
- Мой партбилет дома.
- А мой - со мной, - он сунул руку в карман пиджака, достал красивый крокодиловый бумажник, а из него вытянул из бокового отделения красную книжицу знакомого образца.
Протянул мне.
- Зачем это?
- Посмотрите, посмотрите. Полистайте. Проверьте.
Ну, посмотрел, повертел в руках. Фотография старая, но похож. Фамилия стандартная, птичья. Всяких Соловьевых и Скворцовых с Воробьевыми я в своей жизни повидал даже больше, чем Ивановых. Интересно, а вот страниц с партийными взносами нет. Все-таки другая форма. Хоть и похоже очень на мой, образца семидесятых.
- Теперь, надеюсь, между нами, членами одной партии, секретов и умолчаний не нужных не будет? Ваш партбилет, кстати, мы уже смотрели. Должны же были мы проверить, да? Стаж ваш будет полностью подтвержден, если вы беспокоитесь о партийных взносах и участии в партийной работе. Вы, я гляжу, удивлены? Чему?
- Понимаете, я не вступаю в разные там КПРФ и прочие "бэ".
- А кто вас туда толкает?
Он приостановился, чтобы зажечь трубку специальной длинной спичкой. Посмотрел с некоторым удивлением на меня:
- Вы же член КПСС? Не выходили из партии? Партбилет не жгли? В горком не относили? Идеалы коммунистические помните? Устав читали? Так? И даже, как я слышал, были в номенклатуре?
Молчу. Что тут говорить? Пусть издевается. Он сейчас в силе. У него, вон, охрана с оружием. У него молодежь во дворе, как мушкетеры во дворе своего капитана.
Теперь молчит уже он. Курит трубку и молчит. И смотрит.
Не выдерживаю первым:
- Вы не могли бы как-то ускорить этот процесс? Ну, объяснить, что ли, зачем привезли, что вы от меня хотите? У меня же все равно ничего нет: ни квартиры, ни машины... Зачем я вам? Просто поиздеваться?
Черт, щеки-то горят. Наверное, покраснел, как школьник перед учителем, застукавшим за чтением шпаргалки.
- Я понимаю, что вам не верится. Столько лет, конечно. Но все же - неужели вы всерьез думали, что КПСС - это вот те кусочки, которые сейчас называются по-разному? Неужели вы ни разу не подумали, что где-то и что-то просто не могло не сохраниться? Все же, напомню, нас было девятнадцать с лишним миллионов. Не все же из них - "карьеристы и стукачи"? Но, ладно. К делу. А дело у меня к вам будет такое.
Оказывается, хотелось этому молодому по сравнению со мной человеку поговорить о роли личности в истории. И как-то вот так получилось, что-то он внутри у меня задел. А может, просто хороший психолог. Или даже психотерапевт. Сейчас многие руководители даже специально учатся на психологов. Или там всякое НЛП. Или еще соционика. Модно это.
В общем, зацепились мы языками. Он мне пример, я - другой. Он мне третий, я - Лениным его сверху, Лениным. И фантастику нашу обсудили с попаданцами в разные времена. И истории о странных смертях важных людей в переломные годы. И многое другое.
Два часа пролетели, как не было. И только легкая головная боль и голод напомнили, что давно надо было быть дома. На своем диване у своего телевизора. Сегодня же футбол. А кроме футбола я там ничего и не смотрю - как такое вообще можно смотреть, не понимаю. Смотрят ведь, смотрят!
- Вот-вот. Смотрят. Психология масс меняется. Вектор развития уходит в сторону. Люди становятся другими. Все вы правильно говорите. Но вот еще вопрос: а как вы относитесь к террору?
И опять на час разговор. Вспомнили эсеров. Поговорили об анархистах. Признали террором действия партизан по отношению к тем, кто пошел на службу к оккупантам. Перешли на массовый террор последнего десятилетия. Сравнили цели, значение, отклик...
- Ну, что же, Александр Васильевич. Вроде, мы практически все обсудили с вами, что хотелось. А вот если бы, такое фантастическое допущение, позволили вам убивать, "убирать" с доски вредные фигуры. Например, знаете вы точно, что если такого-то числа Гитлера убить - не будет войны. Потому что не будет отдан приказ о начале подготовки к войне, и пересилят те, кто был за мир с СССР. Или вдруг погибает тот, кто придумал атомную бомбу. Или не доходит до вершин власти, тот, кто потом все развалит... Вот - ваши действия? Неужели откажетесь и не вмешаетесь? Ну? Честно если?
Н-да... Фантастика. Но, зная, да не отреагировать? Наверное, попытался бы. Как всегда реагируют герои в фантастических книгах.
- Вот и я так сказал, когда меня спросили: наверное, попытался бы. Но это - фантастика. А как бы вы отнеслись к возможности казни или тихого убийства, - он замолчал, обдумал слова, а потом сам себе кивнул и продолжил. - Да. Именно так. Убийства. Это прямое и явное убийство. Так вот, если бы не то, что в фантастике, а - сейчас, сегодня? Вы же читаете много, знаете, что творится в мире и в стране. Фигуры знаете. Лица. И вот вам дают такой карт-бланш. Сегодня, прямо сейчас. Пусть вы не можете исправить то, что случилось, но для детей, внуков оставить лучшее и убрать худшее... Понимаете меня?
- Господи, да какой же из меня террорист? Не смешите меня, в самом деле.
- А нам террористы и не нужны. Исполнителей у нас хватает. С избытком хватает. Умелых, опытных исполнителей. Таких, что не промахнутся. Нам судья нужен, Александр Васильевич. Такой, как вы. Поживший, поглядевший, подумавший, передумавший. Умный, опытный, не молодой, без истерических вскриков и меланхоличных запоев. Нужен нам настоящий судья. Но не такой, чтобы - повязка на глазах и весы с мечом в руках. Нет. Нам нужен судья с открытым взором. Судья-коммунист. Судья, принимающий решение и отдающий команду в интересах будущего. А исполнители найдутся, об этом вы даже не беспокойтесь. И о себе не беспокойтесь. Вас никто и никогда даже не заподозрит. Конспирация в наше время достигла таких высот, что вы! Никакой орган никаких внутренних дел даже подумать в вашу сторону не сможет. Ну, а подумает - туда ему и дорога. Мы умеем хранить свободу, жизнь и здоровье своих товарищей. Конечно, вы можете сейчас отказаться. Тогда мы будем искать и снова беседовать. И вдруг окажется, что вот нашелся, кто желает сам, но совсем не тот человек. Не товарищ он, понимаете? А вы же - наш товарищ? Так?
- Мне надо подумать... У меня же будет время подумать?
- Конечно, конечно. Думайте. Сколько угодно думайте. Вот, - посмотрел он на часы. - Целую минуту думайте. А потом скажите, вы - наш товарищ? Вы - судья?