Телефон, лежащий на столе, внезапно издал звук, похожий одновременно на писк и глухое кваканье. Он подавал признаки жизни еще пару секунд, после того как Арти, нервно кусающий свои губы, сжал пластиковый корпус в руке, а напоследок высветил на экране ровные строчки, мигнул и погас. Смс пришло. Наконец-то!
В очередной раз - уже который за этот вечер - затаив дыхание, юноша щелкнул по клавише, заставляя телефон показать только что полученное сообщение. Да, это от нее и там написано... написано, что... Арти отшатнулся, с трудом сдерживая желание глупо захихикать, и, пока экран вновь не погрузился в черноту, не отрывая глаз вглядывался в слепяще-белые буквы. Понимаешь... мы... просто...
Юноша осторожно, со всем возможным тщанием, положил телефон обратно на стол, хотя ему хотелось швырнуть ни в чем не повинное устройство, да так, чтобы во все стороны брызнули осколки пластмассы и стекла.
- Так будет лучше...
Арти медленно подошел к окну, хотя самым большим его желанием в тот момент было пронестись по комнате, как ураган, сметая все на пути. Юноша молча вглядывался в ночную темень, хотя ему хотелось кричать, рыдать, стонать, умолять небеса о несбыточном. Он смотрел на свое размытое отражение в запотевшем стекле, представляя, как головой проламывает эту хрупкую преграду, как осколки впиваются в кожу, вспарывают ее до кости, как льется кровь, смывая оглушительной физической болью боль, которая намного страшнее...
- Ты должен... понять...
Арти провел пальцем по холодной поверхности, оставляя на стекле полоску уличной черноты, в которой отразились его глаза. Карие, темно карие, сейчас они были темнее обычного, а кроме того - в глубине зрачков невозможно что-либо разглядеть. Просто непроницаемая пелена, скрывающая за собой целую бурю чувств. Или пустоту?
- Должен быть сильным...
Чужие слова, горькая ирония в голосе. Арти прислонил ладонь к холодному стеклу, наблюдая как тьма разбегается от пальцев во все стороны, чувствуя тонкие иголочки, проникающие все глубже под пока еще теплую кожу. В детстве это было одной из его любимых забав, сейчас же - единственный способ привести мысли хоть в какое-то подобие порядка.
- Ты должен сдерживать свои эмоции... Ты же... должен вести себя соответственно... Должен... Должен... Должен... Всем должен...
Аккуратно подстриженные ногти царапнули гладкую поверхность, открывая взору гроздь огоньков в ночном небе. Может быть праздничный салют, может быть звезды, а может быть свет других окон, за которыми веселятся, спорят, ругаются, любят, надеются, ждут... или не ждут. Уже не ждут.
- Всем должен... Кроме себя...
Немного нелепо отождествлять обычные слова с неким спусковым крючком, но мгновение спустя Арти стал чувствовать себя иначе. Нет, горечь никуда не исчезла, как и боль, неторопливо, зная, что юноше никуда от нее не убежать, разливающаяся по телу. И сожаление остались при нем, как билет на поезд, ушедший пару минут назад... Но, одновременно, все стало проще. И четче. Совсем чуть-чуть.
А днем шел снег. Пушистый и мягкий, его крупные хлопья лениво проплывали мимо, уносимые легким ветерком, сугробы, что еще вчера были едва заметной белой пылью, тонким слоем покрывавшей землю, ныне на глазах росли, становились значительнее, как важные господа, наконец дождавшиеся своего часа, и степенно выступали вперед, под свет холодного солнца, отмечая начало большого приема, организованного Матушкой-Зимой. Дети, оглашая мир радостными криками, играли в снежки, строили ледяные крепости, да и просто валялись на мягкой белой перине, давясь обжигающим морозным воздухом. Взрослые же сейчас ничем не отличались от своих отпрысков, они бегали, шумели, растеряв по пути остатки солидности, и смеялись. Смеялись вместе с детьми, смеялись вместе с икрящимся на солнце снегом, смеялись вместе с трескучим морозцем, с северным ветром, с удивительно красивыми в этот момент деревьями...
А потом был вечер. И были салюты, окрасившие небо осколками уходящего золота, были поздравления и песни, были надежды и мечты, были улыбки... целое море, нет, океан улыбок. Наверное, они даже были счастливы. Все эти люди. По крайней мере их лица светились изнутри, глаза, пусть совсем ненадолго, прояснились, они сбросили с себя тяжкий груз забот, они искренне верили, что все плохое останется позади, а впереди ждет только счастье. Они верили...
Арти едва заметно склонил голову. Каждый год одно и тоже, каждый год он стоит у окна, сверху вниз смотря на людей, следя за ними, как терпеливый кот следит за неосторожной мышкой, только юноша больше походил на певчую птицу в просторной клетке, птицу, которая разучилась петь, и про которую все быстро забыли...
- Кажется, что декабрь не кончался... что старый год свернулся угрюмым клубком вокруг меня... ничего не изменилось... абсолютно ничего... Они там, под ярким светом игрушечных огней... А я? Я - позади? Нет. В стороне. В одном шаге, в одном небольшом шаге...
Льдинки в глазах Арти мертво блеснули, он вернулся к столу, вновь взял в руки телефон и выключил.
- Прощай... и ты.
Юноша торопливо оделся, на ходу застегивая пуговицы, выключил свет и, уже выскочив за порог, бросил последний взгляд на утопающую в сумраке комнату. Комнату, служившую ему домом много лет, к которой он привык и даже в какой-то степени сроднился с ней. Вон стол с компьютером, рядом телевизор - в темноте похожие на пульт управления звездолетом или, если спуститься с небес, на систему управления запуском баллистических ракет... Арти не знал, почему на ум пришли эти сравнения. Не знал, почему окно, слегка подсвеченное вспышками салютов, кажется дверью в иной мир. Не знал, почему комната стала такой пустой и чуждой. Он многого не знал. Да и не хотел знать.
Юноша с силой захлопнул дверь и сбежал вниз по лестнице, едва касаясь перил. Он не торопился, он просто не хотел больше ждать. Правда, перед стальной дверью, насквозь промерзшей и ставшей частью Зимы, Арти замедлил шаг. Пара миллиметров металла, всего лишь пара миллиметров и он окажется снаружи. Снаружи. Снаружи... Он, конечно же, и раньше бывал на улице - чуть ли не каждый день, ведь приходилось ходить на работу, чтобы были деньги, бегать в магазин за продуктами, чтобы не сидеть голодным... Но эти прогулки не доставляли юноше удовольствия, он чувствовал себя неуютно и лишь дома, в тихой и уютной квартире, напряжение, щедро подаренное очередным прожитым днем, отступало. Совсем чуть-чуть... Так было всегда. Но не сейчас.
Арти нерешительно замер, ему оставалось сделать один-единственный шаг, но юноша боялся этого выбора, боялся, что, разрушив привычную жизнь, променяв ее на сверкнувший впереди огонек, он очередной раз обманется, обожжется, упадет на холодную землю побитым псом, вот только конуры, где можно переждать и зализать полученные раны, уже не будет. Один шаг, один-единственный шаг и прошлое растает, как снег под лучами весеннего солнца, растает, чтобы впитаться в землю, давая жизнь новым всходам... Простой выбор из двух вариантов - первый изучен вдоль и поперек, другой же совершенно неведом, может, его и нет вовсе. Кто знает? Кто скажет, как поступить правильно? Кто отметит верную дорогу? Никто... Кроме тебя самого.
- Прощай...
Он стоял под заледеневшим деревом, одной рукой держа потрепанный мешок с подарками, а другую положив на голову неказистого снеговика, наспех вылепленного детворой. Он стоял под фонарем, на клочке земли, что бледный свет вырвал из-под покрова ночи, стоял, с доброй улыбкой наблюдая за снежинками, который кружились вокруг, украшали его красную шапку причудливым белым узором, застревали в бороде и падали на землю. Он был похож на волшебника, такого старого мудрого мага, очень доброго и знающего абсолютно все.
- Охохо! Метель метет, след заметет, кто к нам идет, подарка ждет?
Арти, до того обходивший стороной шумные компании, с размахом отмечавшие наступление долгожданных праздников, осторожно приблизился и ступил на мерцающий в свете фонаря снег. Юноша думал, что одно лишь освобождение от прошлого даст ему видение дальнейшего пути, но он жестоко ошибся, да и могло ли все так просто разрешиться? Наверное, нужно сначала привыкнуть, присмотреться, попытаться разобраться в чувствах, рождающихся при виде занесенных снегом улиц, утопающих в тишине и темноте деревьев, покрытых тонкой изморозью, машин, похожих на сугробы и сугробов, похожих на стены крепости. Наверное... Арти не знал, что ищет, а просто шел вперед. Шел вперед и встретил... его.
- Здравствуйте, дедушка!
Совсем не похож на переодетого актера или на развеселого папашу, который решил поиграть в персонажа старых сказок... Арти растерянно уставился на длинную белую бороду, слегка потрепанную и спутавшуюся, такую непохожую на белоснежные подделки виденные в детстве. Нет, не может быть...
- Охохо! Здравствуй, внучек! С праздником тебя!
Дедушка лихо подмигнул печальному снеговику, у которого вместо носа торчала короткая черная веточка, и принялся искать что-то в своем мешке.
- Дедушка, а вы правда...
- Настоящий? - белоснежные брови приподнялись. - Для тех, кто верит - да. А тем, кто не верит мой ответ без надобности. Вот детишки, когда задают мне такой же вопрос, они искренне верят, и я всегда говорю - да, я Дед Мороз. Настоящий Дед Мороз. И тогда они просят подарки, ведь ждали этого дня целый год... целый год, чтобы исполнилась их мечта. Большая или маленькая, глупая или бессмысленная. Неважно, это - мечта. Мечта и все. Разве есть в мире что-то более важное? Кстати, у меня и для тебя есть подарок.
Он что-то достал из своего мешка. Что-то маленькое и тускло поблескивающее лежало на вытянутой вперед ладони.
- Подарок? - Арти шагнул вперед, голос хрустнул, как снег под ногами. - Мне? Но я...
- Держи-держи, - старик вложил потемневшую от старости монету в руку юноши. - Сегодня особенная ночь...
Арти брел сквозь метель, не различая пути, он шел, веря, что снег, кажущийся бесконечным, все же закончится, рано или поздно. Он шел, сжимая в ладони монету, которую потерял еще маленьким мальчиком, про которую и думать забыл, которая вызвала внутри странное чувство, похожее на умиротворение. Металл холодил кожу, по лицу хлестали порывы жесткого ветра, впереди была непроницаемая белая стена... Юноша закрыл глаза, чувствуя, как веки облепляет снег, до боли сжал монету и тихонько, так что слова почти полностью утонули в шуме метели, сказал, обращаясь к кому-то невидимому, а может и к самому себе:
- Спасибо... за все.
- Мама! Все белое! Кругом все белое! Это снег! Снег выпал! Мама!..