Чеширский Кот: О да, жизнь - это серьёзно! Но не очень...
Присказка
В большом тенистом, несколько запущенном саду девочка рисовала медвежат. Скорее всего, девушка, почти девочка. Солнце июньского полдня играло сквозь крону старой груши, тени и солнечные зайчики падали на лицо молодой особы и она казалась то старше, то моложе. Создание было очень симпатичное и белокурое. Густые волосы, видимо с утра, были уложены в замысловатую причёску, которая сейчас растрепалась в отдельные причудливые локоны. Они по очереди падали то на выпуклый лоб, то на ослепительно синие глаза, с поволокой и мешали рисовать. Чтобы, хоть от части, спасти труд утренних упражнений у зеркала, в пряди волос были воткнуты две беличьих кисточки. Ещё одна кисточка была зажата в губах цвета коралла. Губы были целеустремлённо сжаты в тонкую линию, что получалось с большим трудом из-за их ещё детской припухлости. Девочка-девушка сердилась. Причиной её раздражения были модели для рисования. Натурщиками служили два медвежонка Миша и Маша. Медвежата были непоседливы как вся детвора, вдобавок они недовольно сопели от натянутых на них человеческих одёжек. На мальчике была красная рубашка, подпоясанная шёлковым витым шнурком и высокий картуз с лентой-цветком. Девочка была в сарафанчике в синий цветочек и красном в белый горох платочке. За всем действом сквозь прищуренные глаза наблюдал большой полосатый кот. Котяра лежал в тени цветущего куста жасмина на кресле-качалке плетенной из лозы и делал вид, что спит.
Девушка отбросила со лба прядь волос соломенного цвета и строго проговорила:
- Хватит уже вертеться вертуны. Неужели так трудно посидеть спокойно. Я вас оставлю без сладкого.
- Мы устали, - капризно пропищала Маша, ты очень медленно рисуешь!
- А кто акварель всю съел! Темперой всегда работать кропотливей да медленней, это вам не "Аля-прима"?
- Кто же в краски мёд добавляет, - возмущённо пробасил Мишутка. - Только мёд испортили красками, у меня весь язык покрасился!
Кот в кресле деланно потянулся и прикрыл рот лапой, скрывая улыбку. Уж больно его потешало происходящее, но свой статус "равнодушного к мирской суете" он ронять не хотел.
- Ах вы, лохматые сладкоежки, - возмутилась юная художница, гневно стуча кисточкой по этюднику, - а ну сидите, молча, и не крутитесь, я вам за это пряники дала.
- Подумаешь пряники, - ворчливо пробурчал Миша, - к тому же мятные. Вот медку бы с ситным хлебушком или пряников медовых. Не буду я больше в картузе этом дурацком париться. Что я скоморох, какой приблудный.
- Но если у тебя ещё есть прянички, - потупясь и, стряхивая крошки с сарафанчика в цветочек, промолвила Маша, - мы ещё посидим часик, хоть и жарко в платочке.
- Так и быть, коли пряники остались, - утвердительно прогудел Мишутка, - посидим ещё чуток.
- Ни слова благодарности. Я вас толстопятых рисую. Увековечиваю. Силы и время трачу! Спасибо бы сказали.
- Ещё неизвестно что ты нарисуешь, - проворчал Мишутка.
- А вдруг я получусь некрасивая, - капризно сложила трубочкой чёрные губки его сестра.
- Ты бы сначала хотя бы на Коте потренировалась, - обстоятельно предложил медвежонок.
В ответ на эти слова якобы дремавший кот нервно дёрнул пушистым хвостом.
- Ну, раз вы так, - девушка подбоченилась левой рукой, а правой ткнула в натурщиков колонковой кисточкой.
- То знайте, пирожков сегодня на ужин не будет. А на завтрак вас будет ждать простая овсянка на воде. Поголодаете посговорчивей будете. А сейчас кыш отсюда мне белила растереть нужно.
Мишутка торжественно снял косоворотку, положил её на пенёк, сверху водрузил картуз, молча, поклонился художнице и гордо удалился, таща за лапу хнычущую сестру.
- А, а-а, пирожки-и, - ещё долго доносилось из-за крыжовника.
- Вот же противные неслухи, - в сердцах топнула ногой девочка-девушка. Услышав кошачье фырканье, похожее на смешок сердито развернулась. Но кота простыл и след, пустое кресло одиноко покачивалось под кустом жасмина.
Юная художница расколотила пару яиц в ступку, уронила пестик в траву, зло, но не прицельно оставшимся десятком яиц закидала крыжовник. Потом плюхнулась в кресло-качалку, энергично, от чего старая лоза возмущённо заскрипела, раскачалась. Но постепенно успокоилась и незаметно для самой себя уснула.
Высокое июньское солнце неторопливо ползло по бирюзовому небосклону. Тени постепенно удлинялись и становились резче. Крона старой дуплистой грушу отбрасывала на безмятежно спящее лицо причудливые тени. И казалось, что в ветхом кресле спит не молодая цветущая девушка, а устало дремлет древняя старуха....
-Кто это там, в кустах? - поинтересовалась Алиса.
-Чудеса - ответил Чеширский Кот.
- А что они там делают? - спросила она, слегка покраснев.
- Как и положено чудесам - случаются....
Стояла та редкая осенняя погода, когда перед новым снегом вдруг наступила теплынь. Уже были первые заморозки сбившие листву с клёнов, отошли грибы и улетели на юг птицы. Прошло и бабье лето, осенние затяжные ливни перемесили палую листву в грязь, а лесные дороги раскисли, и мужики ждали морозов, чтобы вывезти из чащи хлысты для изб. И тут вдруг солнышко решило напоследок порадовать своим уходящим теплом. Откуда-то взялись рои последних комаров, а ежи и ежихи топтали свои лежанки. Заорали редкием очумевшие птахи, решившие закончить суицидом путешествие на юг, но не предать Родину.
Кот Баюн лежал на толстой ветви корявого раскидистого вяза и грел полосатую шкуру. Хрустальный воздух с последней паутинкой лениво крутил вертушки семян вяза. Кроме этого неслышного человеческому уху шороха в лесу стояла редкая тишина. Последние пичуги улетели за море три седмицы назад
Благостную дрёму Кота прервал дятел первогодок. Он пристроился чуть выше на стволе дерева и стал изображать телеграфиста, посыпая тщательно вылизанную кошачью шерсть опилками и кусочками коры. Но уже пару мгновений спустя о любителе морзянки напоминало лишь облачко перьев, плавно плывущее к земле соревнуясь кульбитами с семенами вяза.
- Вот, подлец, - вслух возмущался Баюн, - деревьев ему в лесу мало! Да и по вкусу вороны не слаще.
Он остервенело, почесался, отряхнул шкуру, улёгся. Снова встал, опять
шлёпнулся. Пару раз лизнул лапу, приводя нервы в порядок. Постепенно тёплые солнечные лучи успокоили Кота, шерсть улеглась, усы обвисли, и он снова стал впадать в дрёму.
Но тут где-то далеко, у Хмелева Рва родился новый непонятный звук. Кто-то поет, сообразил Кот Баюн. На смену раздражению пришло любопытство.
Звуки пения приближались..
- Если долго, долго, если долго по тропинке....
Явно пел ребёнок. Девочка. По тропинке усыпанной прелыми листьями прыгала маленькая фигурка Кот, любопытствуя, свесил свою лобастую голову с ветки. Это была девчушка лет семи в аккуратных лапотках вязаной шапочке вываренной в луковой шелухе и лютике такой же тёплой кофточке и сером платьице из конопли и отбеленном льняном передничке в руке она держала кузовок прикрытой расшитой тряпицей. Баюн чуть не свалился с ветки, настолько образ этой попрыгуньи не соответствовал лесной чащобе. Он свесил лапу и длинный хвост, привлекая внимание Кот, обладал способностью сливаться с любой поверхностью. Для пущей заметности он улыбнулся своей самой широкой улыбкой и спросил:
- Ты кто?
Девчушка остановилась и задрала мордашку, изумленно, но совершенно бесстрашно проговорила:
- Ой, котик. Большой. А. ты не рысь?
Лесное чудище возмущённо фыркнуло.
- Я Кот, Баюном кличут. А ты кто?.
- А я девочка, меня Лиза зовут. А мама Лизонькой называет. Мальчишки дураки Лизой-подлизой обзывают, а я Елизавета. А бабушка меня зовёт цветочек аленький, а соседи "красная шапочка".
А ты и вправду котик или может тигра лесная?.
- Но я тебе скажу, меня есть нельзя, меня мама любит, и я к бабушке иду! - затараторила девчонка.
У неё не хватало двух верхних передних зубов, а нижние только прорезались из нежно разовой десны. Поэтому говор у неё был быстрый и специфический.
Зелёные глаза у Кота ошалело загорелись и открылись до невозможности.
- Стой, стой!- Баюн сел на ветку вяза, нервно почесал себя за ухом.
- Котик, а у тебя блошки? Значит ты котик! У тигров блох нет!
- Что!? Кот Баюн чуть не упал с вяза от возмущения, - у меня блохи! Да я к твоему сведению, малявка с трёх месяцев знаю заклинание от всяких паразитов! И с чего ты взяла, что у тигров блох нет?!
- О, тигры такие страшные и злые что блошки их не кусают.
- Не кусают, говоришь, - Кот нагло ухмыльнулся.
- Кусают, кусают, ещё как кусают, но больше всего они любят кусать вот таких маленьких девочек. Они вкусные и шкурка у них тонкая.
Котяра спрыгнул с ветви вяза сел прямо перед Елизаветой. Их глаза оказались на одном уровне.
- Ну-ка, давай рассказывай по порядку, откуда ты здесь взялась.
Лиза потупилась. Надула губки, а потом осторожно дотронулась до кошачьего носа.
- Ой, мокрый, я так люблю кошачьи носы трогать, - она шагнула вперёд и крепко обняла Баюна за шею, - а ты и вправду котик.
Ошалевший от такого избытка чувств Кот, сам почувствовал в себе что-то неладное.
- У меня здесь в туеске коврижки для бабушки. С мёдом и малинкой хочешь коврижку, - продолжая обнимать его за шею, в самое ухо спросила девочка.
- Нет, не хочу, - хрипло ответил Кот Баюн, пытаясь выкрутить свою шею из крепких детских ручонок, - я коврижки с мёдом не ем.
- А, ты плохой котик, наверное, птичек любишь? - оттолкнула его Лизонька.
- Не всех, - смотря на кучку перьев от дятла первогодка, ответил Кот.
- Это хорошо, я тоже люблю жареную курочку или уточку, а ты тоже их любишь?
- К-хм, - прокашлялся Баюн, - под настроение.
- А я бы каждый день ела. А у мамы с бабушкой то репа, то капуста то каша.
- Ну а как ты здесь оказалась-то?
- Ой, так мама к бабушке послала коврижки отнести. А тут плохой дядя. Он всё лето за нами подсматривал на речке. Иду, а он за мной. Я побежала. Он снова за мной. А тут нора. Я в неё, как кувырнулась, полетела и вот тут, а где не знаю. А мне к бабушке надо, а ещё лучше домой к маме. Отведите меня домой пан Кот!!..
Девчушка заревела в голос и повисла на шее у Кота Баюна. Не зная, что делать он лизнул её раз другой, ещё пока Лиза не успокоилась.
....
Надо было что-то делать. А когда не знаешь что делать надо идти к тому, кто знает. Так и пошли Лизонька и Кот по сумрачному лесу. Лес он не виноват, что пришла поздняя осень. Он всегда рад помочь подкормить, но у него и своих забот и приживал хватает. Орехи и желуди лесной народец подъел да растащил по своим лабазам, грибы отошли, даже яблоки кислухи растащили ежи. Но где-то стучал топор, значит, человек был рядом, как мыслил Баюн - человек должен помогать человеку. Впрочем, он, скорее всего, заблуждался, но не на сей раз. Посадив себе на загривок уставшую девочку, котяра пошёл на стук топоров. Девчушку сморило, и она славно сопела в лохматое кошачье ухо, крепко держа его за шею. Проломившись сквозь дикую малину Кот, вышел на просеку. Среди поваленных берёз и осин горел дымный костёр вокруг которого сидел Карпус, Дрон и Федул. Они вторую неделю заготавливали дрова и жгли угли для кузни Саввы и лица их были чуть светлее дёгтя. Наглядевшись на труды людские, лико Хорса уползало в свою берлогу, и дровосеки готовились вечерять да бражничать. Явление Кота со спящей девочкой их изрядно ошарашило. Углежоги оторопели, первым опомнился Карпус, он подхватил сползающее тельце и понёс его в землянку.
- Коли хоться сами разбирайтесь. То ли помогайте сие чадо обратно вернуть.
Очумелые от угарного духа углежоги кивали, и соглашались...
Проснувшись к вечеру "красная шапочка" - Лизонька сидела на пеньке уплетала из трофейного казана кашу и объяснила дубоватым жителям Городища, что ей нужно.
Федул, Карп, и Дрон туповато кивали, но галантно ухаживали.
Карпус вручил изящную серебряную ложку, из Соловьиных трофеев.
- Ой, ложечка, - Елизавета покрутила её в ручках и хозяйственно сунула в кармашек фартука.
Дрон вручил пряник, а Федул петушка на палочке, которые тоже исчезли в многочисленных карманцах фартучка, девочка была запасливой.
Накормив и выслушав деву, друзья призадумались, уложили Лизу спать на тюфяк набитый душистым сеном ...
А распив пару кувшинов пива, решили отложить решение задачи до утра...
....
Поутру, то там, то тут расползался туман, пропитанный дёгтярным духом паленого леса, лесорубы и углежоги постанывая, вставали, держась за поясницы.
- Не наша она, - глядя на мирно спящую девочку, заявил Кот....
..Надо помощи попросить, самим не справиться..
Баюн одному ему ведомым способом выбрал еловый пень с торчащей разбитой лучиной. Поскрёб дерево, проверяя наличие смолы, уселся сверху, подтянул деревянную ость когтями левой лапы, послушал звук. Дёрнул другую щепу когтем правой лапы, довольно заурчал и стал, как заядлый баян извлекать из пня звуки, словно это гусли.
Над поляной углежогов полились чудные заунывно тягучие звуки. Большую их часть человеческое ухо не улавливало, зато чуяло нутро, скручивая кишки в тугой узел.
- Ты что, Баюн, - прижимая руки к брюху, спросил Карпус, - сейчас ведь обгадимся!
- И зубы свело, - застонали Дрон с Федулом..
- Я бы вам советовал, - продолжая с упоением тренькать, заметил Кот, - залезть вон на ту корявую сосну. Там как раз ветки для таких криворуких лесорубов растут.
Федул и Дрон не стали уточнять и рванули в сторону сосны. Карпус замешкался. Он уже было распустил узел порток, собираясь справить нужду. Но тут хмызник на краю поляны затрещал, и он что было духу, не оглядываясь, поддерживая порты, рванул к дереву, на котором большими шишками качались углежоги.
Из кустов боярышника густо облепленного красными ягодами появилась большущая медвежья башка. Носяра у хозяина леса была в две мужских ладони, уши поболи княжих тарелок сам с хороший стожок сена.
Карпус очень неприглядно раскачивался на нижней ветке, изо всех сил сжимая ноги пытаясь удержать убегающие штаны. Однако сползшие до колен портки Карпа спаслись от поругания кишечником, чему Федул с Дроном могли только завидовать, ведь они благоухали уже на самой макушке древа.
Михайло Потапыч проломил боярышник и неспешно подошёл к пню с Котом шмякнулся на толстую задницу прямо перед Бояном и заревел, так что Карпус окончательно теряя порты, сверзился вниз, а Федул с Дроном закачались на сосне так, как, будто ураган достиг крайней точки Бофорта.
Кот с сожалением оставил музицирование, укоризненно покачал головой:
- Чего ревёшь, корова лохматая, совсем уважение к старшим потерял, балбес!
Да я тебя вот таким щенком помню, меньше этого пня! По ори у меня, сейчас же огребёшь пердун косолапый.
Потапыч стеснительно прикрыл морду левой лапой, которой на прошлой неделе убил лося десятилетку одним ударом. Потом он хитро посмотрел глазком меж вершковых когтей, высунул язык с лапоть и облобызал Кота с головы по хвост.
Михайло довольно хрюкнул, прикрыл ехидство правой лапой, а потом подхватил котяру и прижал к своей медвежьей груди, о которую сломались уже две боярские рогатины.
- Крёстный, как же я рад тебя видеть, - на диво тонким и нежным голосом "варяжского гостя" пропел медведь на чисто древнерусском языке, как понял Карпус, наконец-то справившись с бунтом порток и кишечника.
- Ты пошто Марусю - волколачку пришиб? Впрочем, она последний год дюже лютовала, страх потеряла, совсем на крови помутилась, ёжиков вон, сколько подавила, мыши в конец распоясались, а слизни все боровики выели...
Медведь на диво говорил скороговоркой и мягким баритоном.
Кот раздраженно выбрался из медвежьих объятий, отряхнулся, утёр морду лапой и спросил:
- Дело у меня к тебе есть, помочь, нужна, поможешь, виру твою у Яги заберу.
- Ты как к человеченке относишься, не тянет на сладкое мясо??
- Да ты что, крёстный, я эту шелупонь хоть в меду вымажи, на дух не переношу!!
- Вот и хорошо, хорошо, я тебя сейчас, - Кот почесался, - с подельниками знакомить буду. Просьба у меня к тебе, не реви, кишки у них дюже тонкие чуть что сруться.
Понял тупая бащка!? Рыкнешь, будешь портки им стирать! Понял! Спрашиваю!
- Дядь, Баюн, да понял, понял, не ори так, а, то и у меня самого метеоризма случится.
- Вот и молодец, как там, у сестрёнки дела??
- Да ну этих баб, разве их поймёшь, - удручённо вздохнул Потапыч, - опять двойню от шатуна нагуляла. Пока я с берлоги выбрался кобеля этого, и след простыл, но все равно гада найду, коли от Ягишны выручишь. Он, падла, в Кривом урочище топчется. Я с него алименты-то вычту, только от Яги освободи....
..А что ты меня про людишек спрашиваешь аль опять боярина, какого задрать? Предупреждаю, жрать я его не буду, противный они народ - люди.
- Я тебе их есть не советую, ну если только вымочить в бочке с медовым взваром на ягодах, скользун у них дюже вонюч. Да и спутники они мои по делу спасения одной младой девы.
...Эй, портко - маратели, спускайтесь!
Первым, жутко озираясь, подошёл Карпус, ему в ягодицы с радостным визгом влетела проснувшаяся в землянке Лизонька и исподволь стала разглядывать Кота с Медведем.
А Дрон с Федулом стеснительно сползли с сосны, и пошли переодеваться, благо после побоища с Соловьём Разбойником разжились кой какими трофеями.
- Дядя Медведь, а ты настоящий, - спросила Лиза, выглядывая из-за потной спины Карпа.
- Ты, хто? - округлил и без того круглые глазки медведь.
- Я девочка, меня Лиза зовут, - чопорно представилась Лизонька, шагнула из-за спины укрытия и сделала книксен.
- Я не детёныш, - возмутилась Лизавета, - я девочка, дитя оно сиську сосёт!
- А ты, значит, не сосёшь, - ехидно моргнул Медведь, - большая значит!
- Мне скоро шесть будет Дядя медведь, а ты глупый, наверное, дети сисю до годика сосут. Ну, иногда, как мой братик дурачок, ему уже два, а он, непутёвый всё у мамки выпрашивает.
...ты, наверное, дядя Миша тоже долго у мамы сисю канючил потому и глупый такой, да!?
Медведь как-то вмиг застеснялся, заёрзал на заду. Вспомнил почему-то зимнюю берлогу себя и сестру, мягкий мамкин бок, вкусное молоко...
- А что ты на попе ёрзаешь у тебя червячки? Когда наш Тузик так делает, мама говорит у него глисты! У тебя глисты дядя Миша, да?
Челюсть у Потапыча отвалилась, он был полностью морально разбит, от окончательного поругания его спас Кот. Он прижал уши и зашипел:
- Тебя, малявка кто этикету обучал? Как ты с взрослыми разговариваешь? Ещё раз что вякнешь, не подумавши, в лесу, бросим, иди вон ёжиков воспитывай, коли найдёшь!! Вот наглота молодёжная, мать, поди, тот ещё фрукт с бабкой, "от худого дерева худой клин".
Лизонька, почуяв беду, бросилась медведю на шею, повисла, запутавшись в густой шерсти и голос заревела.
- А-а-а, дядя Миша, прости, я тебя обидеть не хотела!! Хочешь, я тебя коврижками угощу? С мёдом, с малиновым вареньем, вкусные!
- С мёдом, говоришь? с малиной? - Михайло Потапыч сменил гнев на милость, - ну-ка покажи кузов.
Медведь скосил оба круглых глаза на содержимое туеса, вытянул чёрную губу и изящно втянул в рот всё его содержимое, закрыл глаза и блаженно захрустел.
- Не, крёстный, зря ты сторожишься, хорошая у девочки мама, вкусные коржики печёт, жаль только больно малюсенькие.
Лиза с грустью посмотрела на пустой туесок, вздохнула и положила в него пряник с петушком.
После препирательств, слёз и разборок, наскоро собравшись и перекусив, Михайло помог доесть кашу и вымыл, вернее, вылизал казан, отряд построился и замаршировал по осеннему лесу. Впереди, задрав хвост трубой, шествовал Кот, вслед за ним важно ступал Потапыч с Лизой на спине, рядом прислушиваясь к разговору, шёл Карпус. Последними, сверкая новыми штанами и белыми зубами на чумазых от угля рожах, семенили Дрон с Федулом. С топорами наперевес они выглядели как "двое из ларца - одинаковы с лица".
....
Идти по стылому осеннему лесу удовольствие ещё то. Там где были сухие стёжки, чавкала грязь, и стояли глубокие лужи. Густо выпавшая листва осклизла, почернела и расползалась под ногами. Рядом под боком текла речка Чёрная. Тёмная как деготь, по которой плыли последние жёлтые листья лета ни дать ни взять река Стикс, по которой скользят годы отцветшей жизни. К вечеру ломая почерневшие былки многолетья, отряд высыпал на поляну с отцветшим люпином.
- Тут у меня три дюжины колод, - со всего леса борти натаскал. Мужики как-то ругаться приходили, я им поначалу в рыло навалял, потом порешили, они тут меды гонят, воск прополис пергу всякую забирают, ну а мне мёду половину, в их бочки. А я им крышу от всякой нечисти, довольны все. Я вас сейчас свеженьким медком угощу.
Всей толпой экспедиция вломилась в медвежью берлогу и всем нашлась работа. Дрон с Федулом вытащили лосиный окорок, замоченный в клюкве травках-корешках и меду, повесили его томиться над костром разведённым Карпусом. Хозяин достал кузов маслят в черемше, рыжики в смородине и хрене, бруснику в меду и бревно копченого сома.
У тающего костра, на сытое пузо, неспешно текли беседы...
- Дядя Миша, - спросила Лизонька, уютно устроившись на медвежьем колене, она старательно плела косички из густой медвежьей шерсти, а как ты к Бабке - Ежке попал?
Михайло Потапыч, грустно посмотрел в пустую ендову, дал знак Дрону и Федулу нести ещё пробродившего мёду..
- Эх, девонька, всё по пьяни, по пьяни, гори эта медовуха, синим пламенем...
..эта карга, инфаркта её дери, мне столько всего пообещала....
..Женю говорит тебя на принцессе, - нет, говорит, - на королевне...
..."мне говорит только приворот сделать надо" - выдернула у меня из уха клок шерсти, ух и больно было, обмотала паслёном, вороньим глазом, ещё чем-то. Потом взяла кусок вонючей глины, плюнуть на неё уговорила, сама плюнула, толчёнки некой добавила. Засунула туда шерсть с травами, ловко слепила медвежью фигурку, в печь сушить засунула. Потом налила мне бадейку вот такой же медовухи, видать карга, инфаркта её дери, подмешала чего туда и в баню спать спровадила.
Михайло Потапыч шумно опростал ведерную ендову с медовухой, грустно скосил свои кругляши и закончил:
- А поутру превратился я раба у этой клятой колдуньи, что скажет то и делаю. По строительству в основном, да по разборкам. Два раза чуть живота не лишился. С такой жизнью не до женитьбы...
Лизонька, завязав три десятка косичек на исчерченной шрамами медвежьей груди. Крепко прижалась и засопела.
- Хватит молодёжи клюкву на уши вешать, - из полудрёмы медведя вывел шлепок кошачьей лапы по носу.
- Укладывай девицу спать и пошли твои запасы изучать, медведь - пьяница.
Михайло Потапыч потряс своей немалой головой и повел гостей в кладовку.
- Это не я полки городил, тута прошлой весной в берлогу плотник один свалился. Дурень пообещал своей бабе шкуру медвежью. Я так думаю, сия баба от плотника избавится, захотела. Говорит мне, - "да я по лесу шагал, и в берлогу свалился". Ишь, мне Шагалов, шагают тут, то с топором, то с рогатиной, поспать животному не дадут. Дал я ему в рыло, по традиции, сожрать пообещал, вишь какие мне полочки с испугу он нагородил.
Кот, с вдохновеньем рылся на медвежьих полках, обнюхивая содержимое лабаза.
- Это что? Дымарь?
- Не знаю, мужики им на пчёл дуют, что бы, не злились.
- Дождевик толчёный? Чага? Белена? - Кот Баюн перебирал горшочки с притёртыми крышками и банки, запечатанные воском.
- Михайло, откель сиё??
- Ну, дык, у бабки, кой - что увёл, инфаркта её дери...медведь, смущённо почесал правое ухо ..
- Прочее не припомню,...мишка почесал левое ухо.....
- Да тут пакости на алхимическую лабораторию хватит! - не переставал восхищаться Кот.
- И сера и порошок чтобы ночью светится, и горюч камень! Зачем тебе всё это, Миша?
- Э, - медведь блеснул эрудицией, - так клептомания у меня, будь она не ладна.
- А что же Яга, неужели не заметила!
- Ну, дык, - Потапыч снова блеснул, - склероз у неё, хотя уж лучше бы инфаркта была.
- Ни фига себе!! - Баюн осторожно обнюхал банку с чёрной смолой.
- Это же "греческий огонь"!! Откуда, Крестник!?!..
Мишка потупился, продолжая жевать комок сотов, они с проснувшейся Лизой налегали на кашу с мёдом.
- Энто со ступы у бабки отлил, интересно же чего она летает. Опыт вот летом делал. Обвязал горшок камышом, намазал вот этим, в крынку бурундука засунул. Ох, и весело он летел...
- Я не злой, я естествоиспытатель, вот. А бурундук этот вон на той ёлке повис. Сорвал мне все дальнейшие испытания, паразит, летать отказался на отрез.
- Истинну-ну глаголите, Михайло Потапыч.
В разговор влез изрядно поднабравшийся и осмелевший, но заикающийся Дрон.
- Истин-ну!! Ретрограды и паразиты.
Дрон ткнул пальцем в сторону Федула сражавшегося с копчёным сомом.
- Решил я само - беглую повозку смастерить. Обручи на колёса отковал, крутило придумал. А эти па-аа - разиты и ре-ре-ретрограды, Сав-ва с Федул-лом, вот, ему ли-и-шь бы-ы жра-ать з-аа дарма...па-агубили идее-ею в душу на-а- сралли...
Федул долго смотрел мутным глазом на напарника потом взял копчёный сомий хвост и ткнул ему в рот на слове "засрали". После этого подмастерья Саввы затеяли драку в неё вмешался Карпус вооруженный лосиным маслом. В итоге все схлопотали от хозяина берлоги и обиженные пошли спать.
- Ладно, - зевая, решил Кот Баюн, - завтра в поход, танцевать будем по ходу действа...
.....
Ноябрьское утро мечта засонь и лентяев. Разве сравнить тусклое светило конца осени с хулиганистыми лучами летнего солнышка. Солнечные зайчики раздирают ресницы, как бы лежебока не щурил глаза. Но не таков был Кот Баюн, кошки, как всем известно, существа сумеречные. Поспать то он, конечно, тоже любил, но не сегодня. Сегодня нельзя дел много. Для начала в знак благодарности хозяину Кот разогнал всех мышей в берлоге. Вот бы удивился прохожий еж, увидев как из огромной груды валежника, на новые места жительства как с земли обетованной совершают великий исход толпы грызунов. Придушив для пущей острастки и завтрака пару дюжин медвежьих прихлебателей Баюн отправился в кладовку заниматься алхимией и пиротехникой. Себе в помощники он распихал сонного Карпуса, более трезвого, чем его спутники. Через пару часов содержимое медвежьего химического кружка было помещено в дюжину разнокалиберных горшков, крынок и бутылей.
От острого запаха реактивов и колдовских смесей зачихали и проснулись Дрон с Федулом. Только Лиза и хозяин берлоги продолжали спать глубоким детским сном.
- Надо будить этого Хаммурапи, - сказал что-то не понятное Баюн, как бы он в спячку не погрузился. А с девой лучше кого-то оставить, чем тащить на фронт борьбы с лесной нечестью.
- Меня, меня, - в один голос заголосили Федул с Дроном, - меня, меня оставьте!!
- Вы, передовой отряд светлых сил, - чинно поднимая левую переднюю лапу, огласил Кот Баюн.
- Опора и надёжа всего человечества, ваша задача идти впереди полков света, и коли надобно будет, отдать свои никчемные жизни, в борьбе с мраком если мне понадобится! Понятно! Туебни!! А не понятно, вас тотчас сожрут!! Долго войлок из меха мять будешь!! Кот от души пнул крестника, вставай покуда завтрак до ветру не ушёл!!
Медведь встал как кукла неваляшка, но завтракать решил вчерашней кашей и мёдом. Он посмотрел на ополченцев, что с испугу доедали копченого сома, опохмелялись медовухой под маслята и рыжики.
- Эх, нет в вас людях розума, жрёте что попало, гадите, где придётся.
- Ух-ты, радость моя проснулась. Покушай кашки. А, это невоспитанные дядьки, не дай бог твоей мамке вдове за таких балбесов замуж выйти.
Часом позже Кот Баюн построил войско в штурмовую колонну и скомандовал наступление.
Наступление шло сквозь старый еловый лес. Каждая ель была похожа на облако. С зелёных игл на наступающих воинов света капали увесистые капли. Краснолесье сменилось чёрными стволами голых ольх и лип. Вместо увесистых капель воздух наполнился моросью. В скором времени всё воинство хлюпало лаптями и носами. Невзирая на хныканье Лизоньки, Федула с Дроном и матерщину Карпуса батальон обвешанный горшками с алхимическим оружием, двигался в верном направлении. Еловый лес густел, а ели становились толще и выше. Внезапно седые стволы расступились, и открылась поляна, посреди которой серебрился высокий тын. Стена из ошкуренных стволов осины разной высоты, то тут, то там украшенных черепами животных и людей.
- Ну, крёстный, как тебе моё инженерное искусство, - довольно пропыхтел медведь.
- Знаешь, каково это столько деревьев наломать, ободрать да городьбу сотворить, а??
...Каждое на аршин в землю закопано, хоть тараном бей. А погляди, как я красиво горожу черепками украсил, специально старый погост разорил. Вон тому лосю я по весне рога отбил. Тех коров и лошадь в Пузановке задрал, а это ещё из дедовой коллекции, лепота, правда??
...Всё, дальше мне идти нельзя, приворот разум замутит, и я вам же накостыляю. Мы тут с Лизонькой, под сосной посидим на сраженье поглядим, вы уж не оплошайте.
....
Устроив Лизу с медведем на груде лапника, Кот вывел войско на прямое соприкосновение с противником. Вблизи тын смотрелся намного страшнее. Вокруг него вопреки времени года яростно алели мухоморы, и щерился чертополох.
- Хватит зубами стучать, - прикрикнул на сомлевшее от страха воинство Баюн.
- Кто не отлил, давайте, потом не до журчания будет!
Кот Баюн неспешно расставил горшки с привязанным вервием, на которых углём и мелом были начерчены знаки кабалы. Подозвал Карпуса, и назначил его метателем крынок, а Дрону и Федулу указал калитку в городьбе и велел по команде рубить её топором. Глядя на уверенность полководца воинство, тоже успокоилось и преисполнилось недалёкого мужества.
Сквозь тусклые полотнища осеннего неба сверкнули золотые лучи полуденного солнца, в лучах которого засверкал серебром тын украшенный черепами. Наступила молчаливая пауза, в момент которой наверняка родилась не одна дюжина княжьих рынд.
Кот прижал свои уши с кисточками и указал Карпусу на два горшка, метай.
Карпус ухватил первый горшок за верёвку, крутанул раз другой, пукнул от напряга и запустил первый горшок через забор, вслед за первым по дуге через тын полетел второй. Тут же по команде Федул и Дрон размахнулись и грянули топорами по калитке, врезанной в тын.
Наступила тишина, из-за высокой изгороди потянулся белый дым.
Воинство преисполнилось боевого духа и бестолково застучало топорами. Карпус метнул ещё два горшка, один, правда, зацепился за лосиный рог на прибитом черепе сохатого на тыне.
Из него потекла зелёная жижа, и влажные осины забора задымились белым облаком....
Груда хвороста, лежавшая у калитки, зашуршала, заелозила, и стала, медленно поднявшись, крутится. Запущенный по команде горшок вроде остановил вращение, но тут хворост окутался сизым дымом и из него неторопливо полезли кикиморы.
Дрон с Федулом взвизгнули, и было попробовали дать стрекача, но были остановлены Баюном издававшим ужасающий кошачий ор. Карпус метнул один за другим ещё два горшка в гущу нечисти, а подмастерья отчаянно замахали топорами, причём Дрон даже зажмурился от страха. Спустя пару минут волшба исчерпала себя, и задыхающиеся воители обнаружили, что стоят по колено в нарубленной щепе и ветках.
- Молодцы, герои!! - прохрипел Кот, - не робей, сейчас всё начнётся!
- Dreckigen Russen Schwein, - за тыном зарокотали барабаны из кожи буйвола, глазницы черепов и рога животных зажглись огнями святого Эльма.
- Ух, ты восхитился Кот, на немтетчене глаголет!!
Ну-ка, Карпус, кинь вон тот чугунок с крестиком. Да смотри, опять на рога повесишь, по рогам огребёшь.
...Да дымарь приготовь, если из-за тебя сгинем я тебя и в аду навещу!
Карп, хрустя позвоночником, раскрутил чугун и запустил его по настильной траектории. Тот с рёвом скрылся за тыном, послышался глухой взрыв, над городьбой грибом всплыло облако цвета асфальта.
За забором послышался скулящий рёв, ухнуло, загрохотало, от земли к небу затрещали искры разрядов электричества. Наступила ничего доброго не предвещающая тишина....
Потом из-за коровьего черепа на тыне, шипя, вылетела дымящая головня и, треща искрами, упала пред застывшими Дроном и Федулом, закрутилась и из синего дыма стала материализоваться глыбистая фигура, состоящая из одних мышц и сухожилий. Громадная голова была украшена двумя парами красных бараньих рогов. В одной лапе чудище держало маленький стальной щит с длинным шипом посередине в другой жуткого вида шестопер, украшенный снизкой черепов. Но самое интересное, что монстра была облачена в кольчужное мини-бикини.
- Самка!!! - в один голос выдохнули Федул с Дроном, и, теряя сознание, упали в объятия друг друга.
- Что столбом стоишь, - и Кот произнес нравоучительную сентенцию полную идиоматических выражений, от которой барышни падали в обморок вплоть до середины двадцатого века. Он выхватил из вялых рук Карпуса дымарь и стал качать его сразу четырьмя лапами.
Чудовище загрохотало шестопёром о щит, заревело, обрызгав слюной чудо богатырей с ног до головы, потом оно внезапно чихнуло, наградив героев зелёными аксельбантами. Попыталось утереть сопли шестопером, трубно ревя как боевой мамонт.
Но тут клубы из примитивного дымаря бортников окончательно опутали чудище лиловым облаком, в котором, то тут, то там мелькали синие искры.
- Аа-пхчи...апх-чи...- из колдовского смога вместо фигуры монстры обрисовалась аппетитная женская фигура в вязаном крючком очень откровенном купальнике. В одной руке мадам держала шумовку, в другой сжимала крышку от кастрюли, а на голове торчали кольцами большие красные бигуди.
- Ап-хчи, сволочь ты, Баюн, пхчи, что ты тут чудишь!! Какого тебе рожна надо!! Повезло вам что, у меня Михайла в самоволке, сейчас бы вас от тына отскребали!!.. Откель у тебя двоечника полный алхимический набор!!??..
Возле тына постепенно приходя в себя, заёрзали Федул с Дроном, а Карпус откровенно пялился на крутые изгибы Яги-Ягишны.
- Добрый день Ядвига, - Баюн чопорно поклонился, прекрасно выглядишь, я бы сказал роскошно.
- Ах ты, сволота, - нежно сказала Яга, превращаясь в старуху в рубище из серой еловой коры, - гад и сволочь, наглая кошачья морда.
- Так ты определённо выглядишь хуже, - Баюн шлепнулся на задницу и стал лизать свой толстый пушистый хвост.
- Так что, тебе мой лесной брат надобно, от одинокой девы леса? - хриплым грудным голосом спросила Яга, вновь обращаясь в фигуристую даму в купальнике.
- Не много сестра, - Котяра ухмыльнулся, нужен мне твой колобок, что путь к "Судичкам" покажет. А ещё маленькая глиняная фигурка медведя, что у тебя под загнеткой лежит...
- Ах, это косолапое убожество, так это он тебя подбил, чучело лохматое!!
- Ты, Ядя, меня не раздражай, ты почто отрока охмурила, да тебя по большому счёту судить надо!! Ребёнка растлила!!
- Скотина ты блохастая, - с чувством прокомментировала Яга, - раздери тебя, гадость облезлую старые боги.
- Ух-ты набожная моя, - Баюн сверкнул зелёным глазом, - ещё раз сподобишься на сию Бредню, оторву всё что можно...
- Забыл, скотиняка, как у меня на коленках мурлыкал!!
Кот Баюн как-то подрос выше холкой и презрительно поглядел на Бабу Ягу, прижал уши и прошипел сквозь усы: