СТОПРОЦЕНТНЫЕ ЧАРЫ
ПРОЛОГ
Давай устроим парадокс,
Чтоб всех втянуть в мою игру,
И спрячем страхи в прочный бокс,
А пыль сомнений я легко сотру.
Давай проснемся до рассвета,
Чтоб встречу тьме пообещать.
Полномасштабная вендетта,
Но кто всех сможет оправдать?
Давай все силы соберем в кулак,
Чтоб отразить врагов удары,
И станут вдохновением атак
Мои на сто процентов чары...
Эпично!
Но отнюдь не в положительном смысле.
"Наверное, Грегори сейчас хватается за голову и пытается схрумкать собственный напульсник", - отрешенно размышляла Аркаша, даже не пытаясь сдвинуться с места. Силы стремительно покидали тело, как вода сквозь дырявую емкость. Пальцы касались мяча, тот ударялся о пол и вновь послушно летел навстречу ее руке, словно железная крошка к магниту. При каждом соприкосновении с шероховатой поверхностью обожженная кожа невыносимо ныла, непроизвольно отвлекая внимание от обстановки на площадке.
Пару секунд назад Аркаша перехватила пас команды противника, но допустила глупейшую ошибку, которую не мог позволить себе даже желторотый новичок. В тот момент, когда перехваченный мяч ударился о ладонь, тело содрогнулось от мощного толчка, а на оголенные руки брызнули обжигающие капли.
"Прокол!"
Блок. Она совершенно забыла про блокирование заклинаний. Как и ожидалось, пас был передан с Наложением. Обычно заклинание, используемое до передачи паса, ужасающе сложно определить, тем более за те секунды, пока мяч находится в свободном полете. Но при этом любая блокировка могла бы смягчить конечный эффект. Необязательно выискивать правильное "анти" для полного избавления от чар, наложенных противником на мяч, так как приносимый урон от смягченного действия заклинания намного ниже, чем стопроцентный. Смягченное заклинание вполне можно вытерпеть и сразу же включиться в игру в режиме атаки, когда как без блока на игрока обрушивается вся мощь наложенного заклинания. "Нарваться на Стопроцентные" - так подобную глупость называют сами игроки.
Это-то и случилось с Аркашей - нарвалась на Стопроцентные. Итог азартной инициативы: ошпаренные руки.
"Слишком долго удерживаю мяч, - пронеслось в голове девушки. - На перемещение на ту сторону нет сил. Осталось пасовать, а иначе..."
Мысль еще не успела завершиться, а на Аркашу уже кинулся самый рослый из команды-соперника.
"Ой, блин..."
Внезапно мяч выбили из ее рук. Вскрикнув, Аркаша инстинктивно отступила, теряя равновесие. Перед глазами пронеслась черная молния. Вспыхнули алые глаза.
"Томас!"
- Своей импульсивностью, Теньковская, ты меня прямо заводишь. - Демон насмешливо ухмыльнулся ей через плечо. Мгновение спустя его спина мелькнула на другой стороне площадки.
"Выбил из рук! Рослый был обманкой. Пока он наводил на меня страху, Томас подобрался сзади. Черт, черт, черт!"
- Опять не поставила блок! - Мимо девушки, преследуя демона, промчался Джадин. - Почему не пасовала? Я был открыт! Каша, идиотина, не спи!
"Знаю, - прошептала Аркаша, - знаю. Не сыпь соль на рану, Жадина".
Ноги больше не держали. Тяжело дыша, девушка опустилась на корточки.
"Больно-то как. Ни о чем больше не могу думать".
Аркаша прикрыла глаза и откинула голову назад. Тело грозилось вот-вот завалиться на негостеприимную твердь игровой площадки.
"Падаю. Падаю..."
Замедление. Аркаша ощутила, как в лопатки впиваются острые колени, не давая упасть. Чья-то ледяная, а потому до одури приятная ладонь опустилась на разгоряченный лоб. Девушка с трудом разлепила веки и глянула на спасителя сквозь веер его пальцев.
- Снежок?
Юноша с волосами цвета снега тихо вздохнул.
- Снова собачья кличка? - Вместе с рукой прохлада переместилась на чуть приоткрытые глаза девушки. - Я что, твой песик?
- Прости, Луми. - Аркаша с облегчением навалилась спиной на подставленные колени юноши, впитывая исходящий от него холод. Как же спокойно. Ни рева толпы, ни скрипа соприкасающейся с полом подошвы кроссовок, ни глухих ударов мяча. Покой и тиши...
- Фасцу! Теньковская! - Разъяренный голос тренера ворвался в Аркашину медитацию. - Хорош прохлаждаться, лоботрясы! В оборону!
Подскочив от вопля и едва не шлепнувшись на пятую точку, девушка ошарашено уставилась на скамейку команды своего факультета. А ведь после столь глупейшей ошибки она ожидала услышать свисток судьи и постыдное "Теньковская! Замена!".
- Он не стал меня заменять, - изумленно пробормотала Аркаша.
- К чему удивление? Просто тренер не видит в этом необходимости. Готова? Грегори устроит нам темную, если так и будем стоять в стороне от основного действа.
Неуверенно кивнув, девушка подняла руки ладонями вверх, и Луми с готовностью ухватился за них. Ожоги накрыла волна ледяной прохлады. Стало чуточку легче.
Резким рывком приподняв Аркашу, Луми притянул ее к себе. Девушка уткнулась носом в его плечо.
- Больно? - Снежный мальчик продолжал удерживать ее за руки.
- Терпимо. - Аркаша скосила глаза. Под корзиной команды их факультета происходила яростная битва. - Я словно специально им мяч подарила.
- Не стоит волноваться. Жадина вернет его. А Момо перетянет баланс на себя. - Луми наконец-то отпустил ее. - Готова реабилитироваться?
- Еще спрашиваешь. - Девушка выдавила из себя смешок.
Свисток. Аркаша и Луми одновременно повернулись в сторону корзины их команды.
"Забил. - Из глубин сознания медленно поднялась паника. - Не защитились. Этот гад все-таки забил".
- ТЕНЬКОВСКАЯ!
Аркаша резко сжала кулаки, игнорируя пульсирующую боль. Томас смотрел прямо на нее. Экстаз, плескающийся в алых демонических глазах, бил по ее восприятию так, словно противник находился совсем рядом и одарял ее нескончаемым потоком пощечин.
- Это было для тебя. - Проникновенный голос шептал слова прямо в уши, хотя демон стоял слишком далеко, чтобы Аркаша могла что-либо услышать. В то же мгновение Томас, убедившись, что единолично владеет вниманием девушки, поднял на уровень груди кулак и выставил большой палец, а затем медленно провел им по собственному горлу. - Ты следующая, сладкая.
Разгоряченное тело охватил озноб. Сердце забилось быстрее. Задрожали колени. Аркаша покачнулась.
"А ведь он не об игре говорит. Значит, скоро?.."
В первый раз за все пребывание в этом убийственном университете Аркадия Теньковская действительно пожалела, что в тот роковой день Стирания Ее Жизни все-таки последовала за парнем с малиновыми волосами...
Глава 1.
БИЛЕТ В НИКУДА
Крик совести глуши, манипулируй оправданием,
Чтоб вырвать разум из потока скучных дней,
И полностью вся ложь окупится страданием,
Когда войти без света пожелаешь в мир теней.
Твой сон не завершен, он будет длиться вечно,
Покуда в одиночку станешь путь держать,
От крепкого плеча не откажись беспечно,
Иначе ноги будут продолжать дрожать.
Ты неустойчив, недоверчив, груб и злобен,
И погибаешь от желаний эгоиста "я хочу",
Скорее покажи судьбе на что способен
И встань с соратником плечом к плечу...
Это!.. Уже!.. Ни в какие ворота!!!
Подошва кроссовка, скользнув по раме двери, пронзительно скрипнула. Правая нога, лишившись опоры, с грохотом повстречалась с полом. Болезненная дрожь от удара прошлась от пятки до колена.
Оппонент, воспользовавшись заминкой, резко дернул дверь на себя, увлекая за собой пострадавшую.
- Лапы прибрала. Живо! Чтоб духу твоего здесь не было, соплячка! - прорычала женщина.
Таким тоном обычно гоняют бродячих котов. Однако "соплячка" посылом не прониклась. Стиснув зубы, она крепче сжала ручку двери, перенесла вес тела на вторую ногу и откинулась назад, почти теряя надежную опору пола, но при этом заставив ошарашенную женщину практически вывалиться из собственной квартиры.
- Теньковская! Аркадия! Чтоб тебя!
За всю жизнь Ольга Захарова никогда не встречала более упрямого создания, чем то, что в настоящий момент с маниакальностью подыхающего осла цеплялось снаружи за ручку двери ее квартиры и, балансируя на одной ноге, упиралось другой в раму, тем самым вот уже три минуты не давая вместе с захлопнувшейся дверью окончательно вычеркнуть себя из ее жизни.
Олюшка, Оленька, солнышко, котеночек... Да хоть пупсик! Наверное, самые желанные слова, которые хотела услышать в свой адрес тридцатичетырехлетняя незамужняя офис-леди Ольга Захарова. Платиновая блондинка. Длинноногая прелестница. Но то - жестокое прошлое. Теперь все эти чудесности заменяют первая седина в волосах и варикозная сетка на ногах, а шанс услышать те вожделенные слова от какого-нибудь богатого умопомрачительного красавца практически равен нулю.
Радужные мечты давно сменились суровой обреченностью. И причина была в ней...
Аркадия Теньковская. Дочь любимой сестры, ненавистная племянница.
Злобно щурясь и с хрипом вдыхая влажный воздух подъезда, Ольга сверлила взглядом тощую фигурку, облаченную в свободно болтающуюся вокруг тела серую футболку, черные джинсовые шортики с бахромой по краям и кроссовки ядовито-розового цвета.
"Чертовка! Все-таки не позволила мне запереть дверь!"
- Почему ты меня выгоняешь, тетя Оля?!
"Ух, даже ее голос меня раздражает".
Девчонка не в мать пошла. Совсем не из породы Захаровых. Острые скулы, лицо сердечком, слишком чистая кожа, медные волосы, мягкими кудрями доходившие до лопаток, - все эти черты внешности ужасно выводили Ольгу из себя. А миндалевидные глаза теплого карего оттенка? Да ни у кого в их семье никогда не было карих глаз!
"Отцовский ген не просто доминирует, - Ольга скривилась, - он провоцирующе выпячивается, как живот у выпивохи. Эй, Лизка, ты хоть что-то от себя передала этой соплячке?"
Чертыхнувшись, женщина предприняла новую попытку захлопнуть дверь, но с большим успехом она могла бы сдвинуть с места бегемота, потому что племянница на ее активность среагировала мгновенно: метнулась вперед и вновь вцепилась в дверную ручку.
"Вот оно! - Ольга ощутила непонятное торжество. - Узнаю Елизаветино упорство. Все-таки, сестренка, ты здесь не просто детородной машиной поучаствовала".
- Тетя Оля! Я не понимаю. За что ты так со мной? Неужели я слишком долго ходила мусор выбрасывать?
"Ах да, мусор. - Ольга взглянула вниз, выискивая мусорные пакеты, которые пять минут назад всучила племяннице одновременно с ценными указаниями донести все до мульд, хотя точно знала, что искомое уже вполне успешно донесено до мусорных баков и там же оставлено. - Символичная ассоциация, прямо-таки вопящая об окончании моего терпения. Все, Аркаша, кто-то поперхнулся, так и не допев твою песенку. Пришла пора самостоятельного полета".
- Да, долго. - Ольга отпустила дверную ручку, и Аркаша, ойкнув, по инерции отлетела на соседскую дверь, больно ударившись спиной и локтями. - Слишком долго я терпела...
- Ладно, не проблема. В следующий раз устрою забег до баков и обратно. - Потирая локти, девушка двинулась в сторону квартиры. - Даже лифт ждать не буду. Какая-то ты слишком чувствительная сегодня.
"Чувствительная?!"
- Слишком долго я терпела тебя! - Ольга преградила путь Аркаше. - Все, лопнуло терпенюшко. Как мыльный пузырь, так и знай.
- Шутишь? - Глаза девушки расширились от удивления. - Честно, не могу припомнить ни одного случая, который бы способствовал превращению твоего терпения в мыльный пузырь.
- Все хамишь, соплячка? - Ольга едва не запрыгала от радости. Сложившаяся ситуация приводила ее в неописуемый восторг. Еще чуть-чуть и кто-то исчезнет надолго. НАВСЕГДА.
- И в мыслях не было. - Аркаша попыталась поднырнуть под руку Ольге, но женщина была начеку и, шлепнув ладонью девчонке по лбу, снова вытолкала ее на площадку. - Да что за шутки?
- Что за шутки, - передразнила Ольга. - Никаких шуток. Зажрались вы, гражданочка, эдак с годиков трех и до... напомните-ка сколько стукнуло?
Аркаша, потирая лоб, настороженно посмотрела на тетю.
- Пятнадцать. Мне уже месяцев семь как пятнадцать.
- Во-о-от! - Ольга взметнула вверх указательный палец. - Дылдень здоровая, так что пора и честь знать.
- Серьезно? Нет, ты и правда меня выгоняешь?
- Серьезнее некуда. - Ольга потянула дверь на себя. - Так, повторяю для глухослепонемощных: лапы прибери!
Не обращая внимания на вопли тети, Аркаша вырвала дверь из ее рук и ударом ноги зафиксировала в распахнутом состоянии.
- Тетя Оля! Ты соображаешь, что делаешь? Конец августа. Мне через два дня в школу идти.
- А не волнует. - Ольга беспечно тряхнула плечами. - Стоп. Чуть не забыла. Мне же просто так от тебя не избавиться.
Не разговор, а сплошная феерия.
- Тетя...
- Кончай "теткать"! Я, между прочим, еще молода и прекрасна. А знаешь, как старит висящая на шее пятнадцатилетняя племянница?!
- Что за бред? У тебя не получится меня выгнать. Ты же мой попечитель. Когда та грозная дама из органа опеки вновь наведается сюда для проверки жилищных условий, созданных для меня, как ты объяснишь отсутствие своей подопечной?
Тетя Оля на секунду замерла, а затем хмыкнула.
- Считаешь себя самой умной, Теньковская?
- Нет. Пытаюсь спасти нашу семью от административных штрафов, которые грозят нашему бюджету, если ты все-таки поддашься своей чрезмерной эмоциональности и выставишь меня на улицу.
Ольга скорчила рожу, сразу приобретя сходство с древней старухой. Слова "наш" и "семья", да еще и употребляемые в одном словосочетании, напрочь лишали ее хладнокровия. Ей следовало давно осознать, что Аркадия Теньковская ни при каких обстоятельствах не могла вписаться в тот идеальный образ семьи, который создала себе Ольга. Заноза в упругом подтянутом месте, глобальное препятствие на пути к счастью - всего лишь пара определений, как нельзя лучше подходивших этой пятнадцатилетней девице.
Однако существовал способ все исправить. И пышущая энтузиазмом (и все еще прекрасная) офис-леди Захарова собиралась им воспользоваться.
- Конечно же, я не буду столь явно нарываться на неприятности. - Ольга пошарила рукой на полочке в прихожей. Она приготовила все заранее, надеясь, что послушная племянница не будет спешить и задержится с выносом мусора подольше. - Я в курсе приоритетной правовой защиты несовершеннолетних и весьма огорчусь, если та дурнушка из опеки вновь будет капать мне на мозги по поводу великой неприкосновенности твоей персоны, Теньковская. А посему я просто-напросто сделаю так, что ни одна бюрократическая крыска даже не вспомнит о тебе.
- Тетя, - Аркаша взяла на тональность ниже, словно желая успокоить расшалившегося пациента, внезапно наведавшегося в главное отделение из психиатрического, - скажи честно: ты опять в коньячные запасы лазила?
От заданного вопроса правый глаз Ольги задергался.
- Чего?
- Ну, ты принимала на грудь сегодня?
- Ой, соплячка, лучше молчи.
Невозмутимо кивнув, Аркаша сложила перед собой руки, задумчиво пялясь на разъяренную собеседницу. Девчонка не выглядела встревоженной, а значит, заявление Ольги всерьез не воспринимала. От этой мысли женщина чуть не взвыла.
Пальцы наконец нащупали вожделенный конверт.
- Ага! - торжествующе вскричала Ольга, вываливая на ладонь содержимое конверта. - Угадай, что?
- Белая белочка и зеленые человечки? - устало предположила Аркаша, нагибаясь и с остервенеем потирая оголенные ноги. - В подъезде вообще-то холодно. Может, того, пустишь погреться?
Игнорируя жалобные интонации племянницы, Ольга сунула ей под нос вещи из конверта.
- Давай, давай, угадывай.
- Ну, судя по обложке с танцующей фрикаделькой, это мой паспорт, - вяло отозвалась девушка. Ей надоело топтаться на площадке, но она все еще надеялась на мирное урегулирование непонятно откуда взявшегося конфликта, а потому особо агрессивных действий в отношении, по ее мнению, малость свихнувшейся тети не предпринимала. - А рядом какой-то клочок бумаги.
- Бинго! - Ольга швырнула бумажный клочок на полку и открыла паспорт Аркаши. - Фу, какое мерзкое кривое рыльце.
- А Коля сказал, что очень мило получилось, - возмутилась девушка. Хотя она давно и привыкла к грубым выражениям Ольги, слышать подобное о первом в жизни удостоверении личности было неприятно. - И вообще, на фотках для документов никто никогда нормально не получается.
Ольга хмуро глянула на девушку поверх паспорта. Недавно Аркаша завела себе привычку красить губы в яркие тона - чаще всего использовался красный. Захарова прекрасно понимала, что таким образом племянница выражала протест, другими словами, пыталась привлечь внимание скудной на проявление родственных чувств тети. Зря старалась. Ольге на ее усилия было решительно плевать.
"Оттенок апельсина. Дешевая помада из круглосуточного. Но дьявол, Лизка, твоя соплячка действительно миленькая. Так нечестно. Понимаешь? Нечестно, Лизка!"
- Рыльце и рыльце, - пробурчала Ольга, извлекая из кармана черный маркер. Вцепившись зубами в колпачок, она с тихим хлопком открыла маркер и прислонила паспорт племянницы к дверному косяку, большим и указательным пальцами удерживая его открытым на странице с фотографией. - Тофьно у фафаньки фыльце фсяла.
- А? - Аркаша с непонимающим видом смотрела то на тетю, энергично грызущую колпачок от маркера, то на собственный паспорт.
- Тьфу! - Колпачок по идеальной дуге улетел созерцать прелести внутреннего убранства квартиры. - Говорю, точно у папаньки рыльце взяла.
- Мне обижаться? - неуверенно поинтересовалась Аркаша. В их семье стоило впадать в обидку строго по расписанию, прежде раза три предупредив о намерении вторую сторону, иначе "вторая сторона" в силу врожденного отсутствия чуткости и наплевательского отношения на всех, кроме себя любимой, могла и не заметить изменений в семейной атмосфере.
- Да ради бога, - фыркнула Ольга.
Аркаша нахмурилась. Обычно в подобных ситуациях тетя начинала ныть и качать права, сегодняшняя же покладистость, как ни крути, казалась весьма подозрительной.
"Так, как же там эта загогулька выглядела? - Ольга занесла маркер над паспортом. - Тут главное не ошибиться, а иначе Аркашка у меня зависнет еще на год".
- Эх, не помню. - Женщина потянулась рукой, держащей маркер, к выброшенному на полку клочку бумаги.
- Тетя Оля, ты что собира?..
- Тихо, соплячка. Тетя занята делом.
Успешно подцепив бумажку ногтями, Ольга развернула ее и запихнула края под пальцы, прижимающие паспорт к дверному косяку. Черточки, черточки, черточки. Нужно всего лишь повторить рисунок с бумажки.
Аркаша, словно завороженная, наблюдала за тем, как маркер на мгновение замирает над ее фотографией, а затем, повинуясь твердой руке безжалостной тети, начинает вычерчивать символы.
- Нет, постой!
Запоздалый вскрик нисколько не потревожил Ольгу. Высунув от усердия язык, она с несвойственной для нее аккуратностью завершила последнюю идеально прямую линию. Повиснувшая на руке племянница ей ничуть не помешала. Она словно стала сильнее на один ничтожный миг, что позволило ей без труда стряхнуть с себя Аркашу и вновь выставить ту на лестничную площадку.
В воздух взметнулись медные кудри - Аркаша развернулась к тете.
"Чудесно! Тешь мое самолюбие своим обескураженным личиком, соплячка", - промурлыкала про себя Ольга, наслаждаясь растерянностью девушки.
- Ты что, только что рисовала маркером в моем паспорте? - сдавленным голосом осведомилась Аркаша.
- Угу. - Ольга так и лучилась нескончаемыми потоками позитива. - Чирк-чирк. Черненьким. Чирк-чирк.
- За... Зачем?
- Спрашиваешь, зачем? - Женщина кинула маркер на полку, а бумажку запихнула в задний карман шорт. Повертев в руках испорченное удостоверение, она жадно вгляделась в паспортные данные на странице, но, не заметив никаких изменений, разочарованно вздохнула. - Вообще-то, я уже обозначила тебе причину: мое терпение на исходе. Ты мне надоела, проще говоря.
- И поэтому нужно было портить мой паспорт? - Аркаша быстро-быстро моргала, и на секунду Ольге даже показалось, что племянница собирается зарыдать. Но это несусветная чушь. Скорее небо будет плеваться огненным градом, чем нежеланная подопечная позволит себе плакать при тете.
Теньковской было годика четыре, когда, забрав малышку из детского садика, Захарова, создавая шпильками в лужах волны, привела ту в парк и усадила на грязную скамейку. Придвинув лицо вплотную к нежному детскому личику и оставляя ресницами на лбу ребенка черные полоски от потекшей туши, Ольга около минуты злобно хохотала без причины, чувствуя, как вздрагивают в такт ее хохоту маленькие плечики.
- Вот так я буду смеяться всякий раз, как ты посмеешь заплакать при мне, - предупредила женщина, отодвигаясь от девочки. По щекам Аркаши бежали слезы испуга, а глаза готовы были вот-вот вылезти из орбит, но это все: ни капли истерики. В тот момент Захарова была безумно довольна. Следовало поскорее вытряхнуть эту соплячку из мира под названием "детство", потому что сюсюкать и завывать колыбельные в намерения Ольги не входило в ближайшие лет сто. А остальное - всего лишь долг. Долг перед близким родственником. Сестрой. Но если долг не зарыть в землю, как какой-нибудь "секретик", прикрытый стекляшкой, то выбор способа его исполнения Ольга целиком оставляла за собой. - Хныкалки под запретом. И никаких привязанностей. Ты обуза, и я не люблю тебя. Буду повторять это до тех пор, пока понимание раковой опухолью не засядет в твоей глупой головенке. Усекла, соплячка?..
Ольга сдержала обещание. О своей нелюбви она напоминала маленькой подопечной изо дня в день, в то же время с удивлением замечая, что племянница, вопреки недоброму отношению, лишь сильнее привязывалась к ней, хотя и избегая в открытую проявлять чувства.
"Я даже слегка завидую твоему упорству, Теньковская".
Аркаша подняла голову, и Ольга совсем не удивилась, не найдя в глубине карих глаз и намека на слезы.
"Чудная выдержка, соплячка. Действительно, зависть гложет меня. Лизка, своей просьбой ты подвергла меня серьезному испытанию. Надеюсь, сейчас ты, кувыркаясь с муженьком в райских облачках, жалеешь о своем поступке. Я вот уже тысячу раз пожалела".
- По.. че.. му..? - с расстановкой произнесла Аркаша.
- По просьбе твоей матери. - Ольга лениво потрясла паспортом перед собственным лицом. Снова никакого эффекта.
- Моей мамы? - Девушка недоуменно нахмурилась. - Ты же сказала, что она погибла. Вместе с отцом.
- Ага. Правда, банальность? Словно начало какой-то слюнявой истории про слишком удачливую золушку. Ну, знаешь, родители погибли, когда она была младенчиком, а сиротка, промучившись оное количество лет, вдруг поймала удачу за чешуйчатый хвост. Заинтересовала какого-то миллиардера с волевым подбородком, густой шевелюрой и большим... э-э-э... обаянием. И оп-ля, она уже счастливая невеста, а там уже конец сказочки и начало серьезной прессы про отдых на жарких островах и выгодные вложения в недвижимость.
- Смерть - это не банальность. - Аркаша навалилась на распахнутую дверь, сверля тетю пронизывающим взглядом. - Это печаль.
- Что-то я не вижу грусти на твоем лице.
- Сложно скорбеть о тех, кого ни разу в жизни не видел.
- Практичная? - усмехнулась Ольга.
- Предусмотрительная, - поправила девушка. - Дозирую чувства. И, кстати, сказка со счастливым концом, плавно переходящая в пестрящие сенсацией заголовки газет, весьма смахивает на твою голубую мечту, тетя Оля. О принце с его белым четырехколесным с лошадками под капотом.
- Да, не хотелось бы, чтобы моя счастливая история стала твоей. - Ольга нервно взъерошила рукой волосы. - Жадность, пардон, не позволяет делиться.
- Не претендую на принцев.
- Еще бы, с твоим-то рыльцем. Короче, то, что ты наблюдаешь сейчас, лишь попытка избавления. Избавления ни в чем не повинной меня от кары, столь мило преподнесенной мне твоей взбалмошной мамочкой. Правильно хлопаешь глазенками. От тебя, соплячка.
- А антракт у это спектакля планируется? - Вздернула руку вверх Аркаша. - Пироженки там полопать, кофе накачаться. Чую, без подпитки смысл всей феерии не разгадаю.
- Тебе все хиханьки, Теньковская. Как, впрочем, и Елизавете. Свободолюбивая была, энергичная, вот и прожила недолго. Связалась с каким-то циркачом, кстати, отцом твоим, и так и сгинула в неизвестность. Письма лишь писала.
- Ты говорила, они погибли, исполняя какой-то сложный трюк. Значит, Елизавета тоже стала работать в цирке?
- Неужто интерес проснулся? Честно признаться, в тех моих словах истины - дырка от бублика. А так - черт его знает.
- Э? - Аркаша оттолкнулась от двери и замерла перед тетей, напряженно сжимая кулаки. - Ты солгала мне?
- Отчасти. - Ольга равнодушно пожала плечами и мельком глянула на изрисованные страницы паспорта. Ничего. Может, ошиблась в начертаниях? - Знаю, что отец твой был фокусником, по крайней мере, Лизка все время писала о невообразимо чудесных вещах, которые он умел делать. Чуть ли не волшебником его выставляла. Думаю, на парях с ним покуривала какую-нибудь травку, раз мерещилось всякое. Ну, а насчет смерти во время трюка я предположила. А как еще можно откинуть копытца в цирке?
- Без понятия.
- Вот и я о том же. И, что странно, никто тогда особо не дергался по этому поводу, словно и не существовало ее никогда... Лизки-то. Вот тебе и волшебство. Ну а я что? Моя хата с краю. Лизка сама виновата.
- Как будто и не о своей сестре рассуждаешь. - Аркаша поджала губы.
- И что с того? Возьмем тебя. Ты о родичах и не вспоминала ни разу и уж тем более не рвалась что-либо узнать о них. Где же пресловутая любовь, а, Теньковская?
- Видимо, заразилась твоей бесчувственностью.
- Обе хороши.
- Так Елизавета хотела, чтобы ты избавилась от меня? - Аркаша вернулась к изначальной теме.
- Не совсем так. - Заметив, что племянница отвлеченными разговорами весьма успешно понижает уровень ее бдительности и бочком-бочком медленно движется к распахнутой двери, Ольга прислонилась к дверному косяку и вытянула одну ногу, создав на пути девушки препятствие. - В своем письме она называет это "необходимым злом". Во благо тебе.
Аркаша остановилась.
- Письмо?
- То, что ты назвала "клочком бумаги" - это последнее письмо Елизаветы.
- И в нем она советует тебе выгнать меня из дома? - бесстрастно уточнила Аркаша.
- Если бы там содержалось нечто подобное, ты бы никогда и порог этой квартиры не переступила бы, соплячка, - хмыкнула Ольга. - Так бы и прозябала в Доме ребенка, пока опека бы не определила тебя в какой-нибудь захудалый приют на полное гособеспечение.
- В тебе говорит злость, - уверенно сказала Аркаша. - И, возможно, усталость. Это не твои мысли.
- А ты, блин, телепат что ли? - досадливо поморщилась Ольга. То ли вера племянницы в тетю была нерушимой, как тысячелетняя крепостная стена, то ли соплячка выросла настолько наивной, что не видела очевидных вещей. - Раскрыть тебе глаза на истину? За двенадцать лет твоя страшненькая рожица мне жуть как осточертела. Иногда хочется, чтобы время повернулось вспять, и я бы никогда не читала этого последнего Лизкиного письма, не мчалась бы в больницу у черта на рогах, и не пыталась бы доказывать администрации, что я твоя родственница. Вот бы стереть из памяти тот день, когда я, пройдя все муки ада с оформлением документов в органе опеки, смотрела, как ко мне бежит трехлетняя тощая беззубая соплячка. Еще и улыбающаяся. Скажи на милость, какого черта ты так улыбалась незнакомой женщине? Я что, выглядела как гигантское мороженое? А, может, напомнила тебе конфету? - Не дождавшись ответа, Захарова вытянула из кармана шорт письмо сестры и, расправив лист бумаги, продолжила, обращаясь уже к ровным строчкам: - Мне же тогда всего двадцать два было. Вся жизнь впереди, Лизка. Ты же старшая сестра. Это в твои обязанности входило помогать младшенькой. А ты... Думать надо было, прежде чем спихивать мне своего детеныша. Как ты вообще посмела умереть?!
- А какой она была?
Пальцы непроизвольно сжались, скомкивая письмо в непрезентабельный комок. Этот голос. Интонации как у сестры. А этот взгляд? Прямой и отстраненный одновременно, холодный и равнодушный. Елизавета всегда смотрела как бы сквозь людей, будто само их существование было неважным и ненужным. Она видела тебя, но не замечала. "Ты - пустота", - отражалось в ледяной глубине ее почти прозрачных глаз.
А потом появился Он. "Фокусник" - так называла его Ольга. "Искрящийся" - так, смеясь, звала его Елизавета.
Смеясь? СМЕЯСЬ? Как это возможно? Да Лизка не умела смеяться! Лизка не умела улыбаться! Лизка была живым воплощением камня.
И вдруг начала улыбаться. Чаще. Искреннее. Счастливее. А потом пропала. Больше никто не говорил Ольге взглядом, что она - пустота. Никто.
А затем светло-голубые глаза исчезли навеки. Их сменили карие. Чужие и раздражающие. Но в соплячке было что-то и от Лизки. Что-то неуловимо родное и будоражащее до дрожи в коленях.
Тогда-то Ольга и решила для себя вернуть тот отстраненный холодный взгляд. Пусть он будет дефектным, пусть он будет всего лишь заменой, главное - его возрождение. Жажда вернуть то ощущение, которое господствовало в ее душе до появления в жизни сестры Фокусника, перевешивало любые доводы рассудка. День за днем, месяц за месяцем, год за годом Ольга терпеливо добивалась того, чтобы теплота исчезла из карих глаз Аркадии Теньковской, а на ее замену пришли ледяное равнодушие и, возможно, даже презрение - к ней, к окружающим, к себе. Все что угодно, лишь бы снова ощутить присутствие той "каменной Елизаветы", которая всегда была рядом, а не той счастливо смеющейся чужачки, что ожила под напором Искрящегося Фокусника и упорхнула из их идеального "ледяного замка", оставив Ольгу совсем одну.
- Взбалмошной, - прорычала Захарова, роняя комок зачитанного до дыр письма и втаптывая его в пол ногой. - Сумасбродной. Шальной. Такой была твоя глупая мамаша.
Молчание.
"Ну же, посмотри на меня так же, как смотрела она".
Напрасно. Годы напускного пренебрежения и миллионы напоминаний "я не люблю тебя", а лицо Лизкиной соплячки выражало лишь холодную настороженность. Искра чего-то живого и необузданного все еще теплела глубоко внутри ее карих глаз. Неужели от отца переняла?
Вопреки всему, Аркадия Теньковская не превратилась в камень. Как бы ни старалась Ольга, соплячка так и не стала Елизаветой.
- Терпение... - Захарова болезненно сглотнула, чувствуя, как намокают уголки глаз. Только бы не разреветься при девчонке. - Терпение мое лопнуло, Теньковская. Брысь!
Шу-шу-шурх.
Рука, сжимающая паспорт племянницы, ощутила холодок, будто кто-то невидимый подул на пальцы.
"Неужели?.. - Ольга резко подняла документ к лицу, едва не клюнув страницы носом. - Глазам не верю!"
Фотография Аркаши, имя, фамилия, отчество, дата, место рождения... все исчезло. Единственная строчка, сообщавшая об органе, выдавшем паспорт, сиротливо приютилась наверху страницы, всеми позабытая и до крайности ненужная теперь. Секунду спустя исчезла и она. В одно моргание.
Трясущимися руками Ольга кое-как перевернула страницу, проверяя информацию о регистрации. Пусто.
Таинственный символ, который Захарова столь старательно выводила маркером, тоже исчез.
- Это просто невероятно! - воскликнула Ольга, от полноты чувств едва не подскакивая на месте. - Боже, боже, боже! Этот придурок действительно был фокусником! Или даже... как его там? Волшебником! Поверить не могу, но его символ сработал. СРАБОТАЛ!
- Прекрати. - Аркаша смотрела на беснующуюся тетю широко открытыми глазами. - Ты меня пугаешь.
- Ох, соплячка. - Ольга глупо хихикнула и чмокнула корешок Аркашиного паспорта. - Если б знала, что твой папашка волшебник, то заставила бы его что-нибудь наколдовать мне. Что-нибудь шикарное. А то упер сестру в далекие дали, а меня оставил с носом. - Женщина закинула голову назад и расхохоталась. - Ну надо, надо же! Я ведь с самого начала не верила ее словам. А она так им восхищалась, так его возносила. А этот символ. Я ведь полагала, что волшебная сила Фокусника - всего лишь укуренные бредни помчавшейся по наклонной сестренки. А ты смотри, она была права. Но только подумай, соплячка, это как надо было меня достать за двенадцать лет, что я даже решила принять на веру Лизкины слова в письме? Слова про уникальность этого символа и волшебство?
С остервенением кусая губу, Аркаша сделала пару шагов назад. Может, к соседке постучаться? Скорую вызвать? Тетя явно была не в адеквате, и с каждой минутой ей становилось все хуже.
Заприметив внезапную активность племянницы, Ольга криво улыбнулась.
- Отступаешь? Правильно. Теперь у тебя просто не осталось выбора.
Аркаша замерла, услышав в голосе тети угрозу.
- Что ты имеешь в виду?
- Символ, который я намалевала на твоем рыльце в паспорте, Лизка в письме называла не иначе как "Всеобъемлющее стирание".
- Стирание чего? - Аркаша быстро оглянулась, оценивая расстояние до дверного звонка соседки.
- Жизни. - Ольга хохотнула, преспокойно наблюдая за тем, как племянница тянется к соседскому дверному звонку. - Волшебство твоего отца сделало свое дело. Теперь тебя нет.
- Как "нет"? - Палец Аркаши с силой надавил на кнопку. Площадку залили приглушенные трели. - Но я же здесь, прямо перед тобой.
- Ага. - Сложив руки перед собой, Ольга натянула на лицо приветливую улыбку, приготовившись встретить соседку, шаги которой уже раздавались в глубине квартиры.
Аркаша едва успела уйти с пути распахиваемой двери - их соседка, шестидесятитрехлетняя Марьяна Владиславовна, всегда открывала двери с присущей ей изюминкой - бодро, резко, с силой, плечом, как бравый боец группы захвата.
Закутанная в махровый цветастый халат и напоминающая гигантский бутон тропического цветка, Марьяна Владиславовна, шаркнув по площадке тапочками, обвела подслеповатым взглядом присутствующих и на всякий случай завела руку за спину, приняв вид "вооружена и могу долбануть сковородкой".
- Добрый день, - поприветствовала соседку Ольга.
- Добрый, Олюшка. - Однако на Захарову Марьяна Владиславовна даже не посмотрела. Ее внимание полностью было сосредоточенно на Аркаше. - Кто в дверьку звонил, Олюшка?
Аркаша открыла рот, чтобы ответить, но ее опередила Ольга:
- Хулиганье, Марьян Владиславовна.
- Это что ли? - В руках старушки действительно обнаружилась сковородка. Ей-то она и указала на Аркашу.
- Оно самое, - с удовольствием подтвердила Ольга, хитро щурясь. - У меня вот тоже дверной звонок с полминуты надрывался. Выхожу, а тут эта так и стоит у двери. Пошалила, так и сбежать бы что ли попробовала, а то застыла столбом, глазками хлопает.
- Марьян Владиславовна? - Аркаша похолодела, видя, что соседка воспринимает слова тети Оли всерьез. Но как же так? Неужели она не узнает ее? - Это же я, Аркадия. Племянница Ольги.
Соседка демонстративно взвесила на руке сковородку и покосилась на Захарову:
- Олюшка, у тебя есть племянница?
- Да боже упаси. - Ольга картинно всплеснула руками. - Себя бы прокормить на нынешнюю зарплату.
- Но Марьян Владиславовна, - Аркаша ощутила первые подступы паники, - я же вам все время помогаю банки с соленьями закручивать! А вчера мы с вами пельмени лепили! Ну это же я!
Слова девушки совершенно не убедили боевую старушку. Марьяна Владиславовна, с наивысшим подозрением оглядев Аркашу с головы до ног, видимо, в особый восторг не пришла. Она все еще не узнавала Теньковскую, и это уже начинало всерьез беспокоить девушку. Не могла же соседка за одну ночь обзавестись столь качественным склерозом? А как же тетя Оля? Ее-то старушка помнила.
В это время Марьяна Владиславовна, похоже, завершив какой-то внутренний диалог с самой собой, замахнулась на Аркашу сковородкой.
- Ух, бестия! Кыш отседова, стерлядка! Ходют тут всякие, в двери названивают.
От потрясения Аркаша не знала куда себя деть.
- Тише, тише, Марьян Владиславовна. - Ольга перехватила руку соседки и отобрала сковородку. - Давайте я сама разберусь. Сейчас наряд вызовем - пусть забирают. Беспризорницы нам тут не нужны.
- Правильно, Олюшка. - Старушка закивала головой на манер китайского болванчика и, с нежностью прижав к себе возвращенную сковородку, с достоинством скрылась за дверью своей квартиры.
- Видала? - Ольга, широко улыбаясь, захлопала в ладоши. - Действует! Символ, чудеснейший, прекраснейший символ. Фокусник был редкостным козлом, но волшебство у него забористое.
- Она меня не узнала. - Аркаша потерянно смотрела на собственные ладони, словно витиеватые линии на коже могли объяснить причину нарастающего вокруг нее хаоса. - Почему?
- Магия, соплячка. - Захарова сама поразилась тому, с какой легкостью теперь она воспринимала существование некой таинственной силы, совершенно неподвластной столь практичной науке. А ведь еще пару минут назад она утопала в жиже сомнений и лишь на малюсенькую толику надеялась, что написанное в письме Елизаветы - правда. Кусочек разума, свободный от приземленных догм, взывал опробовать на деле предложенный сестрой символ, и Ольга поддалась порыву. - Кстати, судя по тому, что писала Лизка, твое имя будет стерто не только из памяти людей, но и из всех баз данных, где ты когда-либо значилась. Так что не имеет смысла бежать плакаться в опеку к госпоже Бобруйской. Из их учетных списков твое имя также благополучно испарилось.
- Откуда такая уверенность? - Аркаша лихорадочно пыталась собраться с мыслями.
- Мне достаточно реакции Марьяны Владиславовны, да и сестра в своем письме была крайне убедительна. - Ольга перешагнула через порог квартиры и ехидно улыбнулась. - Теперь-то я это вижу.
- Не верю, - твердо сказала Аркаша.
- Да хоть верь, хоть не верь. Мне сейчас по барабану. - Ольга на секунду замерла. - О как. Занимательное ощущение. Мне действительно все по барабану. Больше никаких забот с твоей маленькой быстро развивающейся личностью, соплячка. Ура, воля!
- Тетя...
- Алле-оп!
В Аркашу врезалась спортивная сумка, больно огрев содержимым по подбородку.
- Парочка твоих манаток. И только попробуй сказать, что я о тебе не забочусь. О, и еще кое-что. - Ольга порылась в карманах и извлекла маленький шарик-попрыгунчик. - Это было в конверте с письмом. Елизавета настоятельно просила тебе его отдать.
Сделав резкий выпад вперед, Аркаша поймала кинутый шарик до того, как тот ударился бы о пол и улетел вниз по лестнице в неизвестность.
- Мои аплодисменты, Теньковская. - Ольга и правда пару раз лениво хлопнула в ладоши. - Реакция наличествует. А я-то думала, что ты на баскетбол ходишь только для того, чтоб на мальчиках виснуть.
- Это твоя прерогатива, - собственный бесцветный голос испугал Аркашу, - не моя. Если бы ты хотя бы раз пришла на мои соревнования...
- А, бла-бла-бла. К чему сейчас это обсуждать? - Ольга нетерпеливо подергала ножкой и глянула на часы. - Так, я - хорошая сестра, поэтому расскажу тебе обо всех инструкциях, которые оставила в письме Лизка. Слушай внимательно, повторять не стану. Применить "Всеобъемлющее стирание" я должна была лишь в последние дни августа - ни раньше и ни позже. Как раз пора и настала. Сейчас на часах тринадцать тридцать. До шестнадцати часов сегодняшнего дня ты должна оказаться в метро и пройти по желтому билету через самый крайний правый турникет. Станция не важна, главное - крайний правый турникет.
- Что за желтый билет? - Аркаша спросила на автомате. Слова тети Оли едва доносились до нее, словно между ними был внушительный слой воды.
- А я почем знаю? - сварливо откликнулась Ольга. - Передаю все, что содержалось в письме. Не больше и не меньше.
|