гласила вывеска на магазине. "Да, уж--ночные ползуны,--
подумал N. N.,--интересные получились бы персонажи
для фильма ужасов".
Из прочитанного в раннем детстве, но
накрепко забытого, откуда
Страх и ужас! Сенсация в нашем городе! Летучие пиявки, огромные кровожадные черви стали хозяевами ночных улиц! Читатели иллюстрированого ежемесячника "За гранью" любят ужасы и сенсации. Зато не любят собраний, равно как и семинаров, симпозиумов, конференций (не забыть бы уточнить, как в самом деле эта говорильня именуется). Имеют право. Каков купец--таков товар.
Собрание меж тем прилично затянулось. За окнами порядком стемнело, на улицах зажглись фонари, в зале--ряд тусклых ламп на вершинах потолка. "Какого чёрта я здесь делаю?"--который уже раз подумала Валерия Николаевна, для своих Лера и Лерка, дама далеко не юная, но молодящаяся, неизменно откликающася на любой возглас "Девушка!", кому бы он ни адресовался. Она, специальный корреспондент вышеупомянутого журнала примчалась в захолустный Спасипомилуйск за сенсацией. Оной, между тем, и не пахло. Даже толковый репортаж сделать будет непросто. И ради этого стоило трястись целую ночь в поезде? Просто хамство какое-то!
В этом небольшом городе с некоторых пор начали видеть загадочных существ: огромных то ли змей, то ли червей, появляющихся исключительно ночью.На месте события созвали конференцию. В условиях, приближённых к боевым; Валерия Николаевна окинула взором мрачный, облупившийся в углах зал, никогда не видевший качественного ремонта. Публика тоже преобладала местная, большей частью этакая взрывоопасная смесь следопытов с краеведами. Вообще, якобы заинтересованого народа привлекли чёртову уйму. Авторитетный ксенобиолог был лаконичен: загадочные твари существуют, возможно, не существуют. Происхождение неизвестно, анатомия не изучена. Образ жизни--ночной. Чем питаются, не установлено. Случаев нападения на людей или животных не зафиксировано. Сменивший его бородатый уфонавт, вращая некогда вытаращенными да так и не возвратившимися на определённое им природой место глазами, кликушествовал: точно знаю, пришельцы! точно знаю, землю завоёвывать будут! сограждане, все, как один, на борьбу с инопланетной заразой! Бравый милиционер из местных бодро рапортовал: спокойно, ситуация под контролем. Если что, реакция будет адекватной, но жёсткой. Никто, ни один не поднялся и не сказал: да, я видел ночных ползунов (название то какое, прости Господи!), как вижу вас сейчас. Более того, ни одной видеосъемки, ни одной фотографии...
Очередной докладчик на трибуне продирался сквозь духоту и тусклый свет, шепот и нестройный гул, усталось и раздражение присутствующих, пытаясь донести слушателям свою мысль. Кажется, он отказывал ползунам в праве на существование. Невозможно, мол, такое в принципе, и все. В это время выключился свет.
Паники не было. Приезжие не видели для этого повода: может, здесь такое в порядке вещей. Кто их знает, провинциальные нравы. Местные сразу обратили внимание на пропажу электричества в нескольких кварталах одновременно. Значит, никуда не денутся, скоро починят.
Минута потянулась за минутою. Веселая перекличка с поиском знакомых как началась, так и закончилась. Она сменилась непонятными шуршаниями и шевелениями. "Наверное, ползуны уже атакуют,--Валерия Николаевна улыбнулась собственной шутке.--Пойти покурить, что ли". До выхода было далековато, да и направление угадывалось с трудом, но попробовать можно. "Позвольте",--поднимаясь, обратилась она к соседу справа, одышливому толстяку, вероятно, учителю. И первым же движением натолкнулась на НЕЧТО: скользкое, липкое, шевелящееся. Рука дернулась обратно, на ней осталась слизь. "Что это!" Она не заорала, внутренний голос подсказал, что делать этого не надо. В тот же миг рядом истошного завопили в несколько голосов. Она вжалась в кресло, стараясь не двигаться и не дышать. "Сиди, Лерка, сиди, ради Бога" Креститься напрасно, не тот случай. Может, просто обойдется. Рассказывали же, что они не кровожадны.
Шевелящуюся тишину разрезал ещё один вопль. Ночные ползуны всё-таки существуют. И они пробрались сюда. Сколько их? Кажется, всё вокруг просто кишит ими. Она ощутила еле заметное прикосновение к левой ноге. Сил держаться больше не оставалось. В раздавшемся над залом хриплом визге Валерия Николаевна едва ли узнала собственный голос. Волосм на голове приподнялись, на брюках неудержимо расползалось влажное пятно. Предательская струйка зазвенела по дощатому полу. И включился свет... Ночные ползуны были везде. А вот людей в зале почти не оставалась. Только кучи расбросаной здесь и там одежды. Сожрали! Неужели без крови и костного хруста? Непостижимо! К выходу, жутко завывая неслись совершенно невменяемые авторитетный ксенобиолог и бородатый уфонавт. С их одежды крупными каплями стекала сероватая слизь. Ползуны не обращали на них ни малейшнго внимания.
Создавалось впечатление занятости ими чем-то своим и очень важным. Большие, в человеческий рост, серо-стальные твари передвигались по полу, по спинкам кресел, создавая тот, начавшийся в темноте, шелест. Они действительно напоминали пиявок, а, может, невероятно раскормленых дождевых червей. Их упругие тела состояли из сочленённых колец, их сокращения и создавали звук. Передняя, по-видимому, часть туловища заканчивалась розоватым расширением-рыльцем в обрамлении венчика отростков. Одно из существ, приподнявшись за хвосте, протянуло эти щупальца в сторону журналистки. Та вознеслать на спинку обеими ногами с предельной, позволенной возрастом скоростью. Не помнящая себя от ужаса, совершенно уже мокрая, Валерия Николаевна наблюдала за перемещениями застигнутых врасплох внезапным светом чудовищами. Ползуны возились у брошенных одежд и, двигая осклизлыми телами, зачем-то старались пролезть сквозь них. Валерия Николаевна и допустить уже не могла, что самое страшное ей только предстоит увидеть. Внезапно вздувшиеся из лоснящихся туловищ отростки превратились в руки и ночи. Лепестки-щупальца на рыльцах учащенно задвигались, переплелись в немыслимые сочетания из которых через мгновение возникли нормальные человеческие лица. НОРМАЛЬНЫЕ? И вот уже все сидят по местам, как ни в чём ни бывало, смущённо покашливают, поправляют галстуки, юбки, очки. Всем своим видом пытаются доказать, что внезапной темноты, заставившей их выдать свою тайну, вроде бы и не было. Но Валерии Николаевне никаких и ничьих доказательств не требовалось. Журналистка воспользовалась освободившимся проходом и, роняя каблуки, бросилась к двери. Открыто-- она на свободе! Нет, рано успокаиваться и расслабляться. Ещё один рывок, ещё одна дверь. Показавшаяся в полумраке открытой, на деле дверь оказалась стеклянной. Валерия Николаевна с маху влетела в неё; разноцветные льдистые искры разлетелись в разные стороны и всё погасло.
За время, проведённое в больнице, острота эмоций несколько улетучилась. Кошмар не исчез, но притаился где-то там, в глубинах. Хирург, психотерапевт, пластический хирург, психотерапевт, много-много психотерапевта. Очень помогали визиты мужа и детей. Они изо всех сил пытались успокоить и поддержать. "Мамочка, возвращайся, мы очень по тебе скучаем!--Вы у меня замечательные, доченьки". Валерия Николаевна понемногу приходила в себя. Её совершенно не шокировало известие, що конференция по ночным ползунам не только завершилась безрезультатно, но и омрачилась трагическими случаями. Две столичные знаменитости скончались от сердечного приступа. Никаких тайн, никакого криминала--сугубо естественные причины. Понятное дело, от увиденного любого мужика кондратий хватит. А ползуны своих не сдадут, правды никто не узнает.
Но каков этот дрянной городишко! Власть, милиция, обыватели...Днем едят, пьют, ругаются, обтяпывают разные дельца нехорошие, ездят в разбитых авто по ещё более разбитым дорогам, рассуждают о ползунах, наконец. А наступлением темноты меняется не только всё, но и все. Перед глазами встали возлежащие на подушках розовые рыльца в веночке крохотных щупальцев. Вот эти отростки начинают ощупывть подушку, одеяло, лежащих рядом. А затем они ползут. Привычно и умело роняют себя на пол, выползают на улицы через заблаговременно открытые окна и шуршат, шуршат, шуршат... Утром подставляют лица солнечному свету, улыбаются, спешат на работу или в кабак. Вот такие превращения. Может, они продолжаются много лет? Кто они, ползуны? Откуда и зачем появились? А если они не столь безобидны, как принято думать?
Рой неразгаданных вопросов разрушал ход мыслей Валерии Николаевны, только-только обретший определённую стройность. Тогда она мрачнела, утыкаясь свежезашитим лицом в жёсткую больничную подушку. Ей стало казаться, что юродивый специалист по НЛО, павший одной из первых жертв ползунов, не так уж и неправ. Однажды эти сомнения превратились в мрачную решимость. А если они уже здесь? Тогда ночным ползуном может оказаться кто угодно. Напрмер, тип с бесцветными глазами и умильными манерами, называющий себя доктором-психотерапевтом. Почему он ходит сюда каждый день? Очень подозрительно. И главное: почему изо всех сил пытается убедить меня, что мне всё показалось?
Вход в палату не запиралася; это больница, а не тюрьма. Бежать! Не из страшного зала, без паники и порчи обуви. Тихо и незаметно. Мы ещё поборемся, Лерка, мы дадим жару этим оборотням.
Весь остаток дня она думала об первом ответном ударе. Она ласково улыбалась и невпопад отвечала на расспросы домашних о столь внезапном возвращении. "Завтра, мои родные, всё--завтра". И жадно поглощая обыкновенную, не больничную еду, и впервые за много дней оказавшись в нормальной ванне, и расстилая на такой родной кровати накрахмаленую простынь, ни о чём другом она думать не могла. Наконец, придумала. Решив сей важнейший вопрос, Валерия Николаевна пожелала всем спокойной ночи, расцеловала их и задремала. А позже, когда все уснули, там, где улыбалось во сне её лицо с еле заметными шрамами от осколков стекла и стараний хирургов, лежало совсем неповреждённое розовое рыльце, окружённое венчиком нежных щупалец. Супруг Валерии Николаевны крепко спал, он совершенно не заметил, как нежные лепестки прикоснулись к его волосам, щекам, губам. "Милый, дай я тебя поцелую",--мог бы услышать он, если бы ползуны умели говорить. Они не умели, зато обладали телом: упругим, кольчастым, серо-стального цвета. Тело с шуршанием из ставшей ненужною ночной сорочки и отправилось в первый в новой жизни путь. Раскачиваясь с непривычки из стороны в сторону и оставляя слизистый след на ковре, червеобразное существо взяло курс на детскую комнату.