Я оказался у большого бронзового очага стоящего на треноге, который служил единственным источником света в этом месте. В круг очага стояли несколько разукрашенных ширм; на каждой из них угадывалось очертание человека; только на одних он был едва намечен широкими мазками, а на других терялся в богатом узоре деталей и украшений. Я, было, подумал, что попал в мастерскую художника и вижу череду работ от начала до завершения, но, приглядевшись не заметил кистей и красок.
Тут ширмы начали движение; одни приближались ко мне, другие удалялись, прячась в тени. Мне слышался какой-то шепот, который сопровождал их движения. С беспокойством я следил за ними, пока одна из ширм не обратилась ко мне:
- Кто вы, и почему вы голый?
- Почему вы считаете меня голым? - Я невольно оглядел себя. - Я одет.
- Нет, вы ничем не прикрыты! Это так неожиданно.
- О чем вы говорите?
- Вы не прикрыты ширмой! Посмотрите, все люди здесь за ширмами.
- Это я уже понял, но почему вы прячетесь от меня за ширмами?
- Мы не прячемся от Вас, - она сделала акцент на последнем слове. - Мы скрываемся, друг от друга, потому, что не хотим, чтобы другие видели нас такими, какие мы есть в действительности.
- Разве это плохо? - удивился я.
- Конечно! Если не прикрыться ширмой, то любой сможет увидеть наши недостатки и слабости и, воспользовавшись этим причинить нам вред. По этому мы прячемся за ширмами и рисуем на них образы нас таких, какими мы хотим себя видеть.
- Ага, а Вы не находите, что некоторые рисунки далеки от идеальных? - Я кивнул в сторону одной из ширм расчерченной жирными штрихами. - Пожалуй, что оригинал был бы лучше.
- Что вы! Не в коем случае нельзя открываться. И вам тоже надо немедленно прикрыть себя ширмой!
Из тени позади меня выдвинулась ширма, на которой ничего не было нарисовано.
- Рисуйте себя, и побыстрее! - приказала ширма.
- Мне это не обязательно. - Сказал я и тут же получил несколько болезненных уколов.
Пока я кривился от боли, ширма стала меня уговаривать.
- Видите? Рисуйте, иначе Вас не оставят в покое!
Я начал думать, что пока мне стоит играть по их правилам и поскорее найти выход из этого мира.
- А что если я нарисую себя таким, какой я есть на самом деле? - Неожиданно для самого себя спросил я.
- Это еще никому не удавалось. - снисходительно ответила ширма.
Я принялся рисовать и начертил себя таким, каким себя представлял, штрих за штрихом я вырисовывал свой реальный образ на ширме. Я рисовал как-то, что стоило показать, так и то, что, по мнению ширм, стоило скрывать. Я заглядывал в себя и искал в душе потаенные места, в которые боялся до этого заходить и переносил их на бумагу ширмы.
Когда я закончил, на меня смотрела моя копия, мой образ, но сам я чувствовал, что уже не соответствую ему. Бросив кисть я вышел из-за ширмы к очагу, и стоя в круге света, смотрел, как ширмы толпятся вокруг, их нападки и уколы уже не причиняли мне вреда.
Теперь, глядя на ширмы по-новому, я увидел все их уродство и невольно отступив толкнул в их сторону бронзовый очаг. Горящие угли ударились об пол разлетевшись искрами среди ширм, те мгновенно вспыхнули и мечущиеся в огне люди тщетно пытались спасти свои нарисованные образы, бросая их лишь когда, когда рисковали погибнуть сами. Огонь разгорался, уходя концентрической волной, охватывая мир лжи и страха, оставляя после себя черную, опаленную правду.