Он плёлся домой. С трудом преодолев кучи снега и мусора во дворе, влез на четвёртый этаж по тёмной лестнице и постучал (звонок оторвали какие-то мордовороты, пытавшиеся взломать дверь месяц назад). Она открыла. Он посмотрел на неё и устало улыбнулся. По случаю дня его рождения она не поленилась нагреть воды и вымыла голову, подкрасилась и одела своё лучшее платье, что купила ещё на первом курсе. Она была просто красавица. "Ей бы в кино сниматься, а не в хрущёвке стариться", - подумал он.
-Поздравляю, дорогой! - она поцеловала его в губы и пошла накрывать на стол.
Он зашёл в ванную. Там уже было тепло, обогреватель работал, видно, не первый час. "Электричества сожжем нынче не на одну тысячу", - тоскливо подумал он, но решил хоть сегодня о плохом не думать. Зябко переступая ногами в ванне (она почему-то никогда не нагревалась, зараза) помылся из тазика, одел почти новую футболку и брюки, которые доставал только по праздникам вот уже девятый год и заранее выглаженные заботливой женой.
Она уже доставала из холодильника запотевшую бутылочку, вкусно пахло котлетами и ещё чем-то праздничным. Сели, выпили, закусили.
-Пофорсили, хватит! - улыбаясь, она достала из шкафа пару свитеров.
Оделись и продолжили трапезничать. Он с тихим ужасом подумал, во что обошёлся этот стол и на что жить дальше. Зарплату дали десять дней назад, значит, следующая будет только к весне, а деньги уже почти кончились. Она часть денег положила под проценты, но тот траст, как в насмешку, закрылся на третий день. Она всю ночь проплакала, назавтра продала свои единственные серьги и купила ему подарок - роскошную книгу килограмма в три весом, немецкую, с обалденными иллюстрациями.
После третьей рюмки отключился свет. Они достали дежурную свечу ("Не расстраивайся, дорогой, так даже интереснее"), одели домашние валенки, набрали на всякий случай два ведра воды, выпили ещё по рюмке и достали подарочную книгу. Сели потеснее на диван, листали атласные страницы, смотрели на чужеземную красоту и улыбались, вздыхая. Они были почти счастливы.
