Аннотация: Один из вариантов будущего нашей милитаризированной страны. Хотя почему будущего? Многие и сейчас почти так живут. И считают это правильным!..
Патруль местности Д
Мы приземлились в очень странной местности. Местности с очень странным названием. Но об этом позже...
... Когда утренний туман рассеялся настолько, что невдалеке, на пригорке, стало просматриваться довольно большое поселение, я сказал своим ребятам:
--
Ладушки, военные. Вот и цель наша появилась -- Д-деревня.
--
Так точно командир, - в унисон ответили двое моих попутчиков.
--
Стало быть, расчет Слесаря был точен. Закапывайте, Ладушки, парашюты.
Даже для наших тренированных ног дорога оказалась трудноватой. Изрядно вспотевший Ладушка-оригинал вздохнул:
--
Говорят, они специально делают дороги только для своих танков.
Это была шутка - никто ничего такого об этой местности не слышал, а после старта Большой Дубинки все сведения о таких районах стали секретными. Да и не доходили сюда никогда чужие танки.
А если впереди все-таки не та Д-деревня? Тогда здоровые ноги быстро станут нездоровыми, вздумай мы вернутся обратно, а Слесарь ошибется и в новом расчете, что с ним бывало не раз.
--
Падай! - Мы разом повалились на землю, и мимо нас прогромыхал тяжелый танк с прицепленным сзади странным широким устройством из кованной стали.
--
Что это за хреновина за ним волочится? - спросил я.
Ладушка-оригинал покопался в своей памяти и ответил:
--
Борона.
--
Зачем?
--
Поле боронуют.
--
Мины выкорчевывают?
На этот сложный вопрос никто не ответил.
Однако нас заметили, и танк остановился. Его башня медленно повернулась и уставились на нашу компанию тремя разнокалиберными орудийными стволами.
"А ведь предупреждал чертов Слесарь: в местность Д лучше не соваться." - с тоской подумал я.
Между тем один из люков на броне с лязгом откинулся, и из него, кряхтя и отплевываясь, выполз древний старичок в драном бушлате и с ранцевым огнеметом за спиной. Он угрожающе повел горелкой и просипел простуженным голосом:
--
Чаво разляглися пряма в боразде, вашу кочерыжку?! Али к начальнику штаба на аутодафе захотели? Он вам устроит гальюнтину на плацу, дабы...
Я посмотрел на Ладушку-дубликата - это был его выход:
--
Не скули, дед. Мы - патруль.
Последние слова из старинной песни дали потрясающий эффект.. Дед побледнел, потом покраснел, потом сделал вид что обрадовался и всплеснул руками:
--
Ох ты, господи! От самого Сверхоперуполномоченного! Седайте, товариши на броню, я вас ака пуля в правление доставлю. Звините, унутрь не приглашаю, не прибрано там.
--
На кой ляд, дед, нам твоя броня. Мы - патруль.
--
Понял, товариши. Прошу в салон.
--
А кто бороновать будет, пока ты по правлениям разъезжать будешь? - я наконец-то решил показать, кто здесь главный. И деда прорвало, будто сероводородопровод:
--
Я ж сто раз начальнику штаба докладал: ну кто боронует до наступления? Он ни в какую - не наше мол свинячче дело, и не мы виноваты, что верхния бугры наступать трусят. Приказ, он и на комете Галилея приказ: сказано - боронуй. Так ведь, товариши, все по уму делать надобно, тогда и патруль не боязен. Э-эх...
--
А начальник штаба все еще прежний, как его там? - небрежно спросил я.
--
Куда ж этот майор Вжик денется с такого бункера да с малыми ребятами.
В танке пахло боекомплектом и кислой капустой - старик был хозяйственный мужик. И, как выяснилось, водитель лихой: через полчаса непрерывной тряски мы остановились у вросшего в землю по самые окна крытого соломой домишки в центре Д-деревни.
--
Твой бункер? - спросил Ладушка-оригинал.
--
Мой, - гордо ответил старик. - Прошу в хату, отведать что бог войны Марс послал, а зав сельпо выдал.
--
Да ты философ.
--
Ну дык... С таким самогончиком, - дед закатил глаза и смачно причмокнул губами, - такой самогончик!
Я кивнул Ладушкам, и они, взяв деда под руки, пошли в дом. Сам же решил пройтись по деревне.
Как оказалось, совсем не просто ходить по незнакомым деревенским улицам. Ведь я не знал ни одного брода! Улицы, как назло, долго оставались пустынными, пока наконец из одной из хатенок не выскочила пышногрудая девица в коричневой дермантиновий майке, подпоясанной пулеметной лентой. Белые валенки уверенно месили вековую грязь.
--
Эй, красавица, - окликнул я. Девица остановилась, посмотрела на меня слегка косящими глазами и подошла. По мере приближения грудь ее начала учащенно вздыматься, а взгляд стал покорным и заранее согласным на все.
--
Гуляешь, красавица? - спросил я строго по инструкции Слесаря.
--
Не-а. Домой иду. Переодеться к танцам. - и, выдержав для приличия паузу, добавила, - проводи-ка меня.
--
А что мне за это будет.
--
Все что хочешь, кроме постели.
--
Ну а кроме постели, мне ничего и не надо.
--
Так ведь нету у меня постели. Сено есть, свежее, прошлогоднее. - Она взяла меня за руку, и я почувствовал, что вырваться уже не смогу. - Пойдем, милок, все одно ни у кого постели не найдешь.
Девица на удивление хорошо знала все уличные лабиринты, и нам ни разу не попались места глубже, чем по пояс. Одно слово - местная. Для меня же не малых трудов стоило запомнить все обилие и порядок прохождения бродов и гатей. Когда, по ее словам, мы были почти у цели, неожиданно из-за поворота возникли трое живописных субъектов и сразу направились к нам. С воплем "Булдырята!" девица моментально исчезла, будто в трясину провалилась.
--
Ну? - спросил самый маленький из них, круглый, словно апельсин, с одним глазом и совершенно без зубов. В руках он держал суковатую палку, выкрашенную в черные и белые полоски. Очевидно, он был главный в этой компании.
--
Почему не работаешь? - промычал второй, с полностью забинтованной головой и в черных очках с приклеенными скотчем к бинту дужками. Третий субъект, совершенно без лба, молча смотрел куда-то вдаль и, высунув язык, пускал на подбородок слюни.
--
Только не надо мне лапшу на уши вешать насчет патруля, - главарь выразительно провел рукой по месту, где у него когда-то было ухо.
--
He is our honored girl wanted, wanted, wanted *, - неожиданно прокричал по-английски безлобый и заплакал.
Это была стандартная ситуация номер семнадцать из "Наставлений" Слесаря, и главное в этом случае - уйти, не причинив себе вреда. Булдырята меня преследовать не стали, потому что не смогли. Я же не стал заниматься поисками пропавшей девицы, решив возвратиться к танку. Пора было проведать своих Ладушек.
Когда глаза мои более-менее привыкли к царившему в хате деда полумраку, я увидел самое мерзкое жилище, которое только можно себе представить. Впрочем, и назвать это помещение жилищем означало бы оскорбить всю фауну планеты, от барсука до морской свинки. Помещение было разделено на две части перегородкой из заблеванного шифера. В передней половине над допотопной, засиженной даже не мухами, а скорее воронами или кошками, газовой плитой шаманствовал старик. Он с трудом держался на ногах и поэтому периодически хватался за предусмотрительно прибитый к потолку трамвайный поручень. Иногда он не успевал, или промахивался и молча валился на покрытый грудой рыбьих костей и обрывками газет пол. От кипящего на плите варева расползался тошнотворный запах. Увидев меня, дед просипел:
--
Закусь готовлю, - сказал и опять упал.
Из-за перегородки слышался хриплый женский смех.
--
Внучка там моя, недодемобилизованная, - как бы опережая мой вопрос, раздалось с пола.
Я вошел в другую, прости господи, комнату. У голой стены, разрисованной губной помадой каким-то начинающим супрематистом, стояла старая железная кровать. На ее панцирной сетке, заваленной грязным тряпьем, задрав ноги, а заодно и юбку, валялась рыжеволосая девица. Я поначалу даже опешил - настолько трудно было оторвать взгляд от прелестницы с огромным орлиным носом и бесцветным пушком по всему телу. Рядом с кроватью, с трудом балансируя на трехногих табуретках, сидели Ладушки. Все трое смотрели старинный ламповый телевизор. Заметив мой любопытный взгляд, девица двусмысленно икнула и сказала:
--
Классный аппарат. Ему, почитай лет пятьдесят - деду в день призыва подарили. - и, через паузу, добавила, - комедия скоро будет, про шуриков.
Я согласно кивнул.
--
Твои кореша? - она по очереди ткнула пальцем в обоих Ладушек. - Неразговорчивые какие-то.
--
Добрый вечер, мадам. Не обижайтесь на них - они очень задумчивые, а потому застенчивые.
--
Гы-гы. Скажешь тоже, мадам, - загоготала девица, расстегивая кофточку, будто ей стало трудно дышать от моей тонкой шутки.
--
Ну а пока что смотрим? - поинтересовался я.
--
Да, барахло - программа "Сглаз врага", - ответила рыжеволосая и вдруг подскочила на ржавых пружинах, - нас уже четверо. Может, сыграем?
--
Какие же игры популярны в вашей местности?
--
Вы что, с неба упали? У нас одна игра, самая национальная и разрешенная - в подкидного. Какой же вы патруль, если в подкидного не играете?
"Поосторожней, поосторожней надо быть. Так и до потери связи со Слесарем недолго. И что это за подкидной такой?" - подумал я, а вслух спросил:
--
А разве обязательно нужны четверо?
--
Обязательно.
--
Да двое моих парней, - я указал на начавших дремать Ладушек, - подкинут тебя как хочешь и куда хочешь. - И увидев, как начали округлятся удивленные девичьи глаза, поспешил сменить тему:
--
А зовут то тебя как, милое создание?
--
Да так и зовут, Созданием. Особенно соседи. Сволочи штатские, те, которые слева за пулеметным хлевом. Короче, играем?
--
Играем.
--
Каждый за себя и на раздевание. С супер-призом, - Создание весело подмигнуло.
В игре она показала себя непревзойденным шулером и виртуозом нахальства. Ненужные и вредные карты без зазрения совести прятались: черные масти - за грязный лифчик к впалой груди, а красные в состоявшие, казалось, из одних заплат чулки. Впрочем, и такой уровень мастерства Созданию не помог - Ладушки невозмутимо обыскивали самые потаенные места; вскоре прятать карты было уже некуда.
--
Ну что ж, нам пора, - сказал я вставая.
Девица скривила лицо и заплакала:
--
Я же проиграла. Разве вы меня не изнасилуете?
--
Извини, милое Создание, служба есть служба. Нам надо срочно зайти в правление.
И она осталась дома одна и голая. Дед ее мирно спал, сидя на полу и обхватив руками газовый баллон. Лишь когда мы открыли дверь, он слегка пошевелился и пробормотал: "Кумулятивными их, кумулятивными."
Мой предыдущий опыт прогулки по улицам Д-деревни оказался чрезвычайно полезен, и еще до наступления темноты мы вышли к правлению. Над дверью правления висела огромная мраморная вывеска "БОЙХОЗ "ПОБЕДНАЯ СВОДКА". Из здания доносились истошные крики - рабочий вечер был в разгаре.
--
Ситуация номер семь - логово друзей, - механическим голосом начал цитировать заученную инструкцию Ладушка-дубликат, - действует командир группы. Ладушки отвлекают внимание друзей своим глупым видом.
Я вошел внутрь. В длинном полутемном коридоре одна из многочисленных дверей сразу привлекла внимание. Она выделялась, во-первых, своим огромным размером, во-вторых, была оббита великолепным красным кожимитом. Возле нее стоял, выпучив глаза, совсем молоденький паренек с разбитой скулой. Вооружен паренек был ржавым "Узи" и деревянным мечом, засунутым за поясной ремень.
--
Майор Вжик на месте? - спросил я часового. Паренек ничего не ответил, и я взялся за ручку. Увы, дверь оказалась камуфляжем, намертво прибитым к глухой стене.
--
Кто пустил посторонних?! - громогласный вопль потряс коридор и даже меня заставил вздрогнуть. Прямо на нас бежал маленький человечек с майорскими погонами и зеленым лицом инопланетянина из вражеских фильмов полувековой давности. Он грозно шевелил большими ушами.
--
Я спрашиваю...
--
Патруль. От сверхоперуполномоченного. Почему товарищ начальник штаба майор Вжик не на боевом посту в самое боевое время? - от моих ледяных слов Вжик поперхнулся и остановился как вкопанный. - Я слушаю.
Майор упал на колени:
--
Виноват, виноват, исправим. Еще один день и ночь, и план будет выполнен. Город получит все сполна, все по плану: и гранаты, и картошку.
Выглядело это забавно, и я тем же тоном продолжил:
--
Нет.
--
Мы сверх плана и атомную бомбу вам отгрузим.
--
Нет.
--
И мешок кукурузы, - майор заплакал.
--
А зачем?
Он посмотрел на меня глазами олигофрена:
--
Зачем мешок кукурузы?
--
Нет, зачем ты здесь?
--
Это мое призвание - служить. Я с детства мечтал стать военным земледельцем. Я стрелять и вешать не могу без запаха земли и навоза.
Это звучало довольно убедительно, особенно на фоне полученных сегодня впечатлений. Как сказали бы древние, они играют так, как умеют. И не надо за это наказывать - каждый сам себе судья, пока не попался на глаза патрулю.
--
Ладно, начальник штаба, свободен. Ты меня утомил, - и я направился к выходу.
--
Нет! Нет! Нет! - дико заорал Вжик. За моей спиной раздался выстрел. "Застрелился, слабак", - подумал я и оказался прав. Обернувшись, я увидел, как паренек-часовой торопливо снимал с тела Вжика майорские погоны.
--
Ко мне, бой, - новоявленный начальник штаба послушно подполз, - послезавтра отгрузите три мешка кукурузы и водородную бомбу. Понял?
--
Так точно! - отдал честь паренек, не вставая с четверенек. Такого я еще не видел.
На улице ночной воздух не принес свежести ни в легкие, ни в голову, ни в сердце. Да и не было в местности Д никакого свежего воздуха со старта Больной Дубинки.
Я подошел к Ладушкам и обнял их за плечи.
--
Мы готовы вернуться, Слесарь.
Слесарь посмотрел на нас, и задумчиво произнес:
--
И на кой ляд ты поперся в местность Д?
--
Просто я люблю путешествовать.
--
Неправда.
--
Просто это Родина Моих Предков. Давно хотел побывать.
--
Понятно, синдром РМП, - Слесарь вздохнул, - закройте глаза и думайте о чем-нибудь приятном.
-----------------------
* Он нашу честную девушку хотел, хотел, хотел (искаж. англ.)