Вот и пошли мои дни своим чередом. Всё стало на свои места. Мне больше ничего не снилось, и я постепенно отвыкал совсем от необходимости во сне. Джозеф сказал, что у неё всё хорошо, просто замечательно. Больше о ней я и не думал. К тому же я очень тесно начал своё общение с первой. Она не давала мне почувствовать себя одиноким. Мы стали жить вместе. Было плевать на остальных девушек. Меня понимала только первая, кстати, её зовут Петра.
Я даже решил с ней пойти на вечеринку, которая проходила в Нью-Йорке. Меня пригласил туда глава клана одной части города. Так как это был мой старый друг, отказаться я не мог. О, первая выглядела прекрасно, в принципе, она всегда выглядела поразительно. Петра очень красивая женщина, хотя прежде была всего лишь крестьянкой. Янтарные глаза придавали ей очаровательности и загадочности. Фигура манящая, со всеми достоинствами. Мне было в чём завидовать.
Платье было на ней малиновое, на бретельках с белой розой на боку корсета. Свои волосы цвета солнца она собрала в аккуратную "ракушку" и заколола заколкой.
Я же оделся в обычный костюм. В отличие от женского пола, нам, мужчинам, особо стараться не приходится.
На вечере разговаривал с разными людьми, старыми знакомыми и новыми. Там было не меньше сотни людей, а скорее больше, если не в два раза.
Да, было много людей. И почему из них всех я встретил именно её? Это похоже на наваждение. Я не понимал, куда мне спрятаться, чтобы скрыться от неё, или судьба так и будет нас сводить?
Вера. Это имя само слетело с моих губ. Сердце забилось чаще, грудь сковала боль. Я не мог дышать.
Петра была прекрасна? Ха, она казалась жалкой гусеницей на фоне бабочки.
Вера просто светилась изнутри. Вампиры очень хорошо скрывают свою сущность, но глядя на девушку можно было без сомнений и без раздумий сказать "вампир". Она была грациозна и красива, но, тем не менее, излучала спокойствие и отстранённость.
Платье на ней было белым, с открытыми плечами, юбка расширялась от груди. Ткань была почти прозрачной, видимо французский батист, вышитый бисером. Рукава были длинными и кружевными, но от плеча шёл разрез. На шее Веры была шёлковая лента, на которой висел большой готический крест. На руке всё тот же браслет. Волосы девушки стали ещё длиннее. Теперь они доставали ей до колен, просто спадая вниз. Вера была похожа на принцессу ночи. Её снисходительная улыбка лишь доказывала мою мысль.
Девушка держала под руку красивого молодого человека. Я не сразу узнал в нём Олега. Оба они были прекрасными и великолепными. Такими простыми, но в то же время недосягаемыми. Возле них собралась толпа, каждый хотел поговорить. Обратить на себя внимание.
Вера в очередной раз улыбнулась какой-то девушке и скучающе перевела взгляд в мою сторону. В её глазах вспыхнул огонь. Я видел как менялось лицо девушки. Прежде скучающее, стало таким живым. Всего на миг на нём вспыхнула боль, такая сильная, что Вера сжала руку Олега. Тот моментально повернулся к ней, но эмоции ушли, оставив место тому же безразличию.
Парень посмотрел на меня и потянул свою даму в сторону, но было поздно, я уже направился к ним, беспощадно потянув за собой висевшую на мне Петру.
Толпа, окружавшая Веру и Олега, расступилась, и безмолвно застыли рядом, ожидая какого-то шоу. Первая возмущённо ахнула, встретившись взглядом с девушкой.
- Приветствую Вас, мадемуазель, Ганс. - Парень руки не протянул, что и правильно, я бы её не пожал.
Молчание. Вера нарушила его.
- Как давно мы не виделись, так ведь, хозяин Берлина. - Она очаровательно улыбнулась, как будто мы друзья, как будто ей всё равно, как будто она бы так же улыбалась, если бы узнала о моей смерти.
Боль. Я не обратил на неё внимание. Я только смотрел на Веру, не отрываясь и не говоря не слова. Как будто хотел, чтобы она поняла всё сама, но это была мечта, которую осуществила Петра.
- Да как ты смеешь?! Кто ты вообще такая, чтобы так разговаривать господином Гансом?
- А ты и в постели называешь его господином? - Вера потеряла контроль. Её глаза сузились, рот изогнулся. Как прекрасна...
- Это не твоё дело, маленькая тварь! - Первая шагнула вперёд и занесла руку для удара.
- Да! В последний раз Вы далеко не спокойно покинули мой город. - Меня не интересовали разборки девушек, меня интересовала одна из них.
- О да! Тогда мы виделись в последний раз! Какое несчастье, что мы больше так и не встретились. - Последние слова были полны неприкрытого сарказма.
- Ну, не моя в том вина.
Мир замер. Были только мы вдвоём. Ни злой Петры, которая в любой момент готова была разорвать на Вере платье, ни Олега, который встал между девушками. Мы смотрели лишь друг на друга. Либо весь мир погиб, либо мы...
- Разве не Ваша? Помниться Вы запретили мне появляться в городе! - в её голосе была обида.
- Если бы Вы появились, возможно, я бы и поменял свою точку зрения. - Хотя стоп, когда это я запретил?
- О! Возможно! Вы забыли, но я появлялась. Меня довольно не радушно приняли. Я была рада, что осталась жива!
- Ну, зачем же так! Вам всегда рады! Только, думается мне, Вы и без того потрясающе проводили время в обществе поклонников.
- Поклонников? Да, вы правы! Так же как и Вы.
Как я тебя ненавижу! Хорошо просыпаться в холодном поту с твоим именем на губах?
Мне стало просто не выносимо смотреть ей в глаза. Больно, тошно, обидно. Пролепетав себе под нос прощание, я повернулся и пошёл прочь. Странно, но с глаз были готовы сорваться слёзы. Две гиены встретились, полили желчью друг друга и разошлись. Да, я не видел, как первая хотела дать пощёчину Вере, но попала по Олегу. Она догнала меня и начала лепетать чушь про наглых девиц, которым ещё совести хватает что-то там. Мне было всё равно.
В тот же вечер сел на самолёт до Берлина и вернулся домой.